Бесплатный фрагмент - Я по волнам лазурных вод

Печаль корнета

Когда-то был певцом прекрасных

Высоких фей, парчовых дам.

Но, опосля террора красных,

Забыл свой стих, мой фимиам.

Я проходил Арбатом людным,

И посещал в пути кабак,

Хозяин коего, не скудный,

Говаривал не раз вот так:

«Тебя здесь на крыльце встречая,

Я рад приветствовать, мой свет.

И в шумный зал препровождая,

Я ставлю стул — не табурет.

И за столом, обильем щедрым,

Ломящимся от всяких снедь,

Я прикажу в кувшине медным

Скорей вино тебе принесть.

О юный друг, корнет мой чудный,

Да будет пир — скажу я Вам!

И, разразясь улыбкой трудной

(При широте его лица,

И сделав масляны глаза):

Изволите ль позвать Вам дам?»

«О нет, мой друг давно старинный —

Сейчас нет времени для дам.

Вчера слушок я слышал дивный:

Тебе урок я преподам.

Представь себе хоть на мгновенье,

Нет — это мысли помутненье,

Что позабыв про свою честь,

Царя решили с трона снесть!

К тебе решил я обратиться,

Чтоб головой не помутиться;

Ужели так могло и есть:

Царя с престола можно ль снесть?»

«Mon сheri, не будь таким наивным.

Ты слишком огорошен дивным

Вопросом сим. Но вряд ли есть

На свете доблестнее честь,

Чем быть слугою верным трону

И защищать сию корону

И всяких дерзких замышлений

Обрвать нить дерзостных стремлений».

Увы, мой старый добрый друг —

Теперь-то оглянись вокруг:

Который месяц трон пустует,

А здесь в степи злой ветер дует.

Мы лагерем здесь две недели;

Уже метели надоели.

Ну, можно ли так воевать:

Сидеть в сугробе, замерзать?

За пораженьем — пораженье.

Средь поражений нет побед.

Готово кончиться терпенье…

Я вспоминаю тот обед,

Когда представлен Александре,

Наперекор какой-то Сандре

Я приглашен был на обед:

В столице был введен я в свет…

Теперь же что меня вокруг?

Сугробы, милый друг.

1988г.

Был шумный бал

Был шумный бал, горели ярко свечи,

Кружились пары по паркетному полу.

В мазурке ритмах, вальса ль в нежных звуках,

С тобой направились к накрытому столу.

Я и не знал то, как ты хороша,

Но взяв бокал, ты вся затрепетала.

Прелестна, нежна, девственна краса,

Ты по глоточку из бокала отпивала.

Вдруг закружилось разом все вокруг —

Ты зал наполнила своим благоуханьем,

Как роза пышная в кругу своих подруг.

Своей улыбкой ты дарила мне признанье.

Нет слов, чтобы про это чудо рассказать.

Попробую, но Господи помилуй —

Прости, что не смогу я описать

Всей прелести своей подруги милой.

Ее глаза, как пара черносливов,

Изгиб тугого лука ее бровь.

И волосы длинны и так красивы,

А грудь ее всегда волнует кровь.

Ее походка грациозней лани,

И гибкий стан, как стройный виноград.

Клянусь, что быть в объятьях этих дланей,

Любой из вас на моем месте был бы рад.

Затих вдали веселый танец звонкий.

Пред нами сад, стеною огражден.

Вдыхал я страстно аромат твой тонкий

И наконец, я был вознагражден…

Мы не противились судьбе —

Зачем терять напрасно силы?..

Рассвет застал нас в том саду:

Меня в объятиях с любимой…

А после были марши, роты.

Кляня весь мир, и свет, и день,

Я не вылазил из пехоты,

А над страной сгущалась тень.

И точно: демоны шальные,

Ломая храмов купола,

В наш мир с проклятием вломились,

Раздевши Веру догола.

Были балы, горели свечи,

Кружились пары по паркетному полу…

Осталось все в военном лихолетье,

Где Веру, Родину предали топору.

1988г.

Эмигранты поневоле

Я попросил цыганку погадать

О том, что было, будет и что сбудется.

Я попросил ее мне рассказать

О том, о чем не скоро позабудется.

И вот мелькают карты на столе,

И что-то шепчет смуглая красавица.

Я вижу — заметался свет в окне,

Знать: встречусь с той, что больше жизни нравится.

Гадалка мне сказала: «Подожди:

Тебе дорога тут выходит дальняя.

Ты видишь: ждут тревоги и дожди.

И слава ждет тебя, увы, опальная».

Сказал тогда цыганке: «Я не верю:

Такого быть не может никогда.

Быть может, в скором времени проверю:

Что ждет меня, что будет и когда».

И, бросив ей какую-то монетку,

Пошел туда, где плещется фонтан.

Нагнув, ее чтоб было видно, ветку,

Я думал: «За тебя я жизнь отдам»…

Кругом грохочет бой, я не последний —

Одним из первых в линии штыков.

Нас было мало в том бою последнем,

Но, умирая, били мы своих врагов…

Лежим мы тихо, все утихли стоны

И на лицо ложится белый снег.

А на земле под белым-белым небом

Со мною рядом умирает человек…

Остался жив. Погон с плеча сорвало пулей,

И грудь моя порублена клинком.

Мой белоснежный офицерский китель,

И честь, и жизнь свою я защищал штыком.

Последний вздох мой друг издал,

Замолк, и вот его не стало.

Нащупал руку: пульс пропал,

И сердце биться перестало.

Уже я видел, как в тумане

Все то, что было вкруг меня:

Разрывов вспышки виделись огнями,

Едва-едва я различал коня…

Очнувшись, я опешил. Изумленно

Смотрел на окружающих людей.

Какой-то голос лился монотонно.

Я находился в полной власти у врачей.

Меня зашили, подлатали и подняли

На ноги — я увидел белый свет.

Сестра меня под руку поддержала.

Я выжил. Но теперь уж сколько лет

Живу вдали от Родины желанной.

Вдали от дома, от родных берез.

Я в старом Йорке — в Англии туманной.

Болею Родиной, обидно мне до слез,

Что русский человек по крови и от плоти

Россия, я — твой сын, скитаюсь и далек.

И то, что никогда отеческого дома

Переступить я не смогу порог.

1988г.

За Россию

Товарищ мой, юнец безусый

На землю тяжело упал.

Он твердо верил в начертанье

Судьбы. И вот тот час настал.

К чему, скажите, те страданья,

Что этот мальчик перенес?

Он, побелевшими губами,

Одно лишь слово произнес…

Нас белым снегом заметало,

Шинели пробирал мороз.

Старуха-вьюга лютовала.

Мой юный подпоручик мерз.

Крепился он, что было силы.

Старался быть сильней, смелей

«Во имя матушки — России.

Во имя Родины своей».

Мы попадали в переделки,

В тяжелых были мы боях.

Снаряды, пули выли, пели,

Внося в сердца гнетущий страх.

Укрывшись под одной шинелью,

Мы грелись ночью у костров.

Войну закончить поскорее

Мечтали мы под вой ветров…

Зачем судьба жестокосердно

Решила жизнь ему обрвать?

Одно лишь слово: «За Россию!»

Успели губы прошептать.

1991г.

Из племени обезьян

шутка

— Твои длинные ресницы и красивые глаза,

Как далекие зарницы, как сапфиров бирюза.

Ты красивей всех на свете, тебя любят все-все-все.

Дорогая моя Бетти — самый лучший шимпанзе.

По ветвям и по деревьям, только слышен сердца стук,

Ты бежишь ко мне навстречу от завистливых подруг.

Я давно все приготовил: манго, груши, даже есть

Самых лакомых личинок целых восемьдесят шесть.

Будем есть и веселиться, пить кокоса молока:

Если ты со мною рядом, так легко мне, так легко!

Но сегодня ты печальна, загрустила и не ешь.

Потому, что ты узнала: понял я, что человек.

Человек — не обезьяна; и я понял это сам:

Двух людей сегодня ночью на поляне увидал.

Тут я понял: своей кожей белой, нежной, как у них,

Безволосой, гладкой тоже, я обязан предкам их.

Их сородичам обязан, что попали в этот лес.

Обезьяной белой назван потому, что в джунгли влез.

С малых лет живу, как зверь я: джунглей заросли — мой дом.

С малых лет дружу с медведем и воюю с Нумой — львом.

Сколько разных приключений испытал за двадцать лет.

Радость битв, боль поражений — на душе остался след.

Первобытная природа, джунгли, девственность лесов:

Понял я за эти годы, что судьбы закон суров.

В этом мире только сильный, только умный может жить.

Если нет — элементарно свободно тебя могут погубить.

Эти двое глубже в джунгли уходили, не таясь.

А я видел, как за ними Шита — леопард кралась.

Я всего лишь только крикнул, чтобы Шиту напугать,

А потом пошел за ними: надо как-то их понять.

Вдруг откуда-то из джунглей рев раздался очень злой.

По деревьям я помчался — так ревела лишь Сабор.

Белоснежное создание в ужасе и не кричало.

Рядом с нею негритянка без сознания лежала.

«Почему она на ветки не залезет? — Это странно:

Ведь не в клетке» — я подумал и взял вправо.

А Сабор уже подходит к той, лежащей без движенья.

Все понятно: этой львице будет пир — им нет спасенья.

Я свое копье хватаю, что забрал у чернокожих,

Птицей с дерева слетаю и вонзаю льву под кожу.

Сразу в сердце ей попало. Не раздался рев прощальный.

Сабор в травы наземь пала, прозвучал лишь стон печальный.

Я помчался за другими, чтобы в джунглях не пропали.

Доносил их запах ветер, направленье отмечая.

Их привел к девчонке этой: Джейн — они ее назвали.

Я увидел в лунном свете, как глаза ее сверкали.

Бетти, я теперь не знаю, что мне делать — подскажи.

Бетти, как же я страдаю! Дай лекарство для души.

1991г

Кратко о чувствах

                        * * *

Сквозь туман, через бури и грозы,

Через тундру, пустыню, тайгу

 Я, как нежный цветочек мимозы

Свое чувство к тебе пронесу.

                         * * *

Неужели ты снова рядом,

Неужели опять со мной?

Я встречаюсь с тобою взглядом

— Самый радостный праздник мой!

                          * * *

Пусть небо взорвется гирляндами звезд,

Пусть розы рассыплют свои лепестки,

Прелестней нет девы на свете, средь грез.

Прекрасней лозы виноградной лишь ты.

                           * * *

Откликнись, о, Муза, на вопли поэта,