Бесплатный фрагмент - Выпей смелость

Я люблю писать небольшие истории, где герои живут обычной жизнью, но чувствуют, что где-то рядом сказка. Сказка может скрываться в полёте бабочки, в рассвете, в черно-белой фотографии, найденной в мамином студенческом альбоме, в обычном глиняном горшке. С одной стороны — мимолетно, но с другой стороны — всегда оставляет в памяти яркий след. Давайте знакомиться.

⠀

Римма Кульгильдина

Пряные — с дымком сигареты, с ароматом трав и ветром с улиц сказки для взрослых. Для тех, которые выросли и поняли, что единственное, что ценно в этой жизни, — быть самим собой. Обожаю!

⠀

Бравославская Анна,
психолог, блогер,
автор онлайн-курсов

Эти сказки ничему не учат, но они рождают отклик в душе, помогают понять… себя, в первую очередь. А еще — это очень красивые сказки, они подобны изысканным гравюрам столь тонкой работы, что сколько не рассматривай, каждый раз увидишь новую деталь.

⠀

Елена Стасова,
бизнес-тренер, коуч

Нежность, Радость и удоды

Вместо предисловия

«Хуп, хуп, хуп», — пели странные птицы со смешными хохолками. А мне слышалось: «Худо тут, худо тут!»

Я сидела где-то на краю географии на поломанной скамейке старой остановки и ждала рейсовый автобус. Пыль одинокой дороги смешивалась с горьким запахом степных трав.

Разгоралось солнце.

Начинался новый день…

«Сначала она даже не была знакома с ним.

О да, даже не была знакома, так бывает.

Но все вокруг говорили,

Как он хорош,

Чертовски хорош, детка,

Тебе и не снилось.

Слушая, как он прекрасен,

Она понимала — он ей уже надоел.

Зачем ей самый умный, добрый и красивый?

Зачем ей самый уверенный, надёжный и смелый?

Да, детка, зачем он ей?

Не интересен.

Да, совсем не интересен, детка.

Но потом

На одной из вечеринок

Он сам подошёл и сказал:

«Давай сделаем что-нибудь этакое…

Ты со мной?»

Что она могла ответить?

Когда он сам подошёл.

Подошёл и спросил: «Ты со мной?»

«Меня зовут Нежность, — сказал он. — Хотя и странно звучит моё имя на твоём языке,

Но меня зовут Нежность,

А тебя зовут Радость,

Мы должны быть вместе,

Так ты со мной?»

Вот что сказал он на той вечеринке,

Сказал, взял за руку и увёл.

Увёл за собой.

Да, так бывает, детка,

Просто взял и увёл за собой у всех на виду.

Они скитались по огромной стране,

Старый «Форд» и дрянной кофе на заправках,

Они не думали о завтрашнем дне,

Ведь самый лучший день — сегодня.

Дешёвые гостиницы, скрипучие кровати, сигареты и вино.

Они делали вид, что сошли с ума,

Ведь это весело, детка.

Да, им было весело.

Километры дорог, ночи без сна,

Нежность, Радость и старый «Форд».

Им было хорошо

И не нужно было думать о завтрашнем дне,

Ведь он никогда не наступит, если ты живёшь сегодня.

Но однажды.

Всегда всё случается внезапно, детка,

И ты не готова.

Однажды она зашла в комнату

С запылёнными окнами,

И вместе с ней вошли Злость и Страх,

«Зачем ты так, детка, — спросил он, протянув ей руку. —

Зачем ты так, детка, ведь нам было просто весело,

Просто весело и всё…»

«Унылый удод удручённо утопает удивительным угловатым убором… Чёрт! Опять все слова забыла. Где он может утопать на У?» Судя по древнему расписанию, автобус нужно было ждать ещё долго, и я развлекала себя составлением длинных фраз на одну букву. Можно было залезть в телефон и пропасть в паутине сети, но заряд батареи. Нужно экономить. Когда и где ещё я смогу его зарядить?

Телефон пикнул входящим сообщением.

«Возвращайся, детка», — высветилось на экране.

«Неинтересно», — отбила я в ответ.

Вдох и выдох

— Как ты меня бесишь, — шёпотом сказал Человек.

Мать Шамана, описывать которую не имеет смысла, ведь каждый видит что-то своё, сидела на подоконнике, свесив ноги в пропасть, и курила. Длинная белая изогнутая трубка покоилась в её руке. Вдох. И внутри разгорался маленький костёр. Выдох. И новое причудливое облако улетало в небо.

— Тебя бешу не я, — спокойно сказала Мать Шамана. — А слова, что я произношу.

— Не вижу разницы, — упрямо сказал Человек и тоже уселся на подоконник. Только ногами в комнату. И спиной к остальному миру.

— Мой любимый, — произнесла Мать Шамана, выпуская в мир диковинных существ своим выдохом. — Разница очевидна. И я сижу здесь только потому, что ты эту разницу видишь. Но признать не хочешь. Но я посижу. Из окон твоей башни прекрасный вид.

— Как ты не понимаешь, что это страшно? — Человек соскочил с подоконника и заметался по комнате, натыкаясь на стулья и цепляясь одеждой.

— Знакомиться с собой? — Мать Шамана посмотрела на взъерошенного Человека. — Ну да. Это же не просто познакомился и ушёл. С этим «познакомился» придётся жить. И жить по-настоящему. По-новому выстраивая стены, границы, башни. Что ты там ещё любишь строить. Мосты. Даже сама мысль о том, что всё может рухнуть и придется всё придумывать по новой, — ужасает. Конечно, понимаю. Но это только слова.

Мать Шамана замолчала. И только вдох — костёр, выдох — причудливое облако, это всё, что было между ними. А ещё высокая башня, заботливо выстроенная Человеком. Наглухо закрытые двери. И бесконечные лестницы, которые вели туда, куда сами хотели, а не туда, куда надо было тому, кто по ним поднимался или спускался. И на самом верху — комната. И распахнутое настежь окно.

— Это же столько труда! Столько переживаний и… — Человек остановился и, запустив обе руки в свои спутанные волосы, неожиданно дернув их, а потом с удивлением закончил: — И боли…

— Ну да. А что ты хотел? Ломать — не строить. Перестать предавать себя — это практически подвиг. Не каждый способен. — Мать Шамана старательно прятала улыбку. — Или ты хочешь, как проще? Не надоело?

— Подвиг, говоришь? — Человек вскочил на подоконник рядом с сидящей на нём Матерью Шамана. — А если не получится?

— У тебя? — удивленно посмотрела Мать Шамана и пожала плечами. — Что не получится? Летать? Меняться? Найти общий язык с самим собой? Может, и не получится. Но ты же не пробовал.

И с этими словами она сильно толкнула Человека под зад.

Человек падал с высокой башни, и сначала совершенно ничего не происходило. Мать Шамана сидела на подоконнике и ждала.

Вдох — костёр. Выдох — облако.

А потом откуда-то снизу в небо стал подниматься очень красивый Дракон.

— Ты в фаворе у неба, — с улыбкой глядя на веселящегося в небе Дракона, проговорила Мать Шамана. — Как и каждый из нас.

Зеркало

Мать Шамана с интересом наблюдала, как красивый чёрный Дракон пытался спикировать на подоконник рядом с ней, промахиваясь и делая новый заход.

— Фух, — наконец-то Дракон плюхнулся рядом и, выпустив струю дыма, прикрыл лапами пасть. — Ой! Я нечаянно!

— Налетался? — с интересом спросила Мать Шамана.

— Ага, — довольно ответил Дракон, — налетался. Народ попугал, принцесс построил, рыцарей взбодрил, даже дань успел мимоходом с кого-то содрать.

— Доволен?

— Доволен. Что дальше?

Мать Шамана внимательно посмотрела на Дракона. Выбила свою трубку. После этого спрыгнула с подоконника в комнату, слегка потянула его за крыло, мол, пойдем. Мать Шамана задумчиво ходила по комнате. Заглядывала в шкафы. Отодвигала тяжёлые гардины. Открывала окна настежь. В комнату ворвался ветер с реки и вслед за ним — нестройный хор косарей, что работали у подножия огромной и высокой башни. Башни, окна которой выходили на все стороны света. «Время раскалывать камни, время сшивать полотно — это оно, невозможна ошибка, одно, лишь только одно. Это наша судьба, быть не может иначе…» — надрывали горло работники, взмахивая древками. Продолжение песни заглушил грохот, с которым Мать Шамана двигала в центр комнаты высоченное зеркало.

— Вставай сюда, — позвала она Дракона. — Что ты видишь?

— Себя, — с удивлением сказал Дракон.

— Ты собран и соткан из множества людей, которых встречал. Тут взял привычку. Там взгляд, приподнятую бровь, эмоцию, там обиду, тут разочарование, здесь радость, где-то вот это движение плечами.

Пока Мать Шамана говорила в зеркале, рядом с Драконом появлялись люди. Они здоровались, обнимались, кто-то лез в драку, и все они не обращали внимания на самого Дракона. Их становилось все больше и больше. Некоторые были видны очень хорошо. А кто-то, как тень, еле различим. Скоро отражения заполонили всю поверхность зеркала и Дракону показалось, что ещё немного — и они начнут вываливаться сюда, к нему.

— Кто ты?

— Я — Дракон! — почему-то со злостью в голосе вскричал Дракон и расправил крылья, хотя это было и нелегко в небольшой комнате.

Все, кто собрался в этот момент рядом с отражением Дракона, прекратили свои разговоры и оглянулись на крик. Кто-то скривил губы. Кто-то закатил глаза и поднял руки в притворной мольбе. Чуть подальше группа из нескольких человек закричала «ура!» и пустилась в пляс. Молоденькая девушка, находившаяся совсем рядом с отражением Дракона, приготовилась потерять сознание и примеривалась, как бы упасть прямо в лапы и не промахнуться.

— А если убрать зеркало? — тихо спросила из-за спины Мать Шамана. Она тихонечко провела руками по плечам Дракона, складывая его крылья. От этих прикосновений Дракон снова стал человеком.

— Кто ты, если убрать Зеркало?

— Я не знаю.

— Это и есть твоё «дальше», мой любимый, — рассмеялась Мать Шамана, исчезая в звоне колокольчика или в очередном порыве ветра, что решил ещё раз прогуляться по комнате.

«Но все мы пойдём вслед за…» — попытался допеть нестройный хор за окном, но захлебнулся в тихом «тс-с-с».

Выпей смелость

«Я отпустила всех своих героев, — вздохнув, подумала Сказочница. — Всех… Я могу прожить без них. У меня получится».

— Должно получиться, — ещё раз убеждённо и громко сказала Сказочница и захлопнула опустевшую книгу.

— У меня всё нормально, — говорила она забегавшей в гости Пастушке. — У меня хороший дом, в нём живёт Охотник, и у нас дети. Отличные дети. Разве этого мало для счастья?

— Счастья? — переспрашивала удивленно Пастушка и пожимала плечами.

Но Сказочница в ответ только потуже затягивала чепчик.

Иногда в гости прилетала Зубная Фея. Сначала часто. Потом всё реже и реже.

Подперев кулачком щёку, задумчиво наблюдала она, как Сказочница, закатав рукава, что-то моет, чистит, вытирает, как рассказывает детям Чужие сказки. Повздыхав и поохав положенное, она исподволь заводила разговор о Волшебствах и Полётах и как будто даже не глядела в сторону хозяйки. И тут! Обязательно! Что-нибудь случалось: разбивались коленки, убегали каши, ломались табуретки.

И Фея снова улетала.

А потом…

Потом в доме появилась Вот Такая Трещина.

Конечно, сначала она прикидывалась незаметной. И даже совершенно не сквозной.