Врач 21 века, или Уроки выживания молодого врача

Мы никогда не задумываемся над тем, что может произойти с нами в любой момент нашей жизни, что будет через минуту, час, что может случиться завтра или послезавтра. Упадет кирпич на голову, собьет машина, изобьют хулиганы на улице. Мы совершенно не осознаем, что наша жизнь — совершенно неустойчивая материя, которая может оборваться в любой момент. И там, в больницах по всему миру и в нашей стране, круглыми сутками дежурят люди, которые в любую трудную минуту придут на помощь. В повседневной жизни мы их не замечаем, а порою не считаем за людей и вспоминаем лишь тогда, когда по-настоящему тяжело. Поводом к написанию этой книги послужили события последних нескольких лет внутри самой системы здравоохранения, постоянное напряженно-нагнетательное действие СМИ, совсем недавние события, связанные с избиением врачом-хирургом пациента в одной из белгородских больниц, избиение пьяными пациентами медицинских работников и работников скорой помощи в Саратове и Орехово-Зуеве, постоянно возбуждающиеся уголовные дела в отношении врачей, взаимодействие врачей и ОМС и многое другое. Эта книга написана не для того, чтобы выявить виноватого. По сути, это книга-биография с художественным смыслом, в ней будут приводиться конкретные примеры из жизни врачей, возможно, если позволят технические характеристики, будут элементы документации. По сути, это книга жизни врача с многочисленными перипетиями и превратностями. Я буду очень признателен за конструктивные замечания, если таковые возникнут.

Автор также сообщает о том, что все сказанное на страницах этой книги — плод фантазии. А любые сходства с местами, людьми или ситуациями, имевшими место в реальной жизни, случайны!

С уважением, автор Виталий Кривобоков

Вопросы и предложения можно направлять по адресу электронной почты: vitalii.krivobokov@mail.ru

Начало

По сути, жизненный путь врача начинается 1 сентября 1 курса медицинского института. Я очень хорошо помню этот день, когда я, вооружившись атласом по анатомии, четко выглаженным халатом и шапочкой, прибыл на первое занятие по анатомии, в тот момент я думал, что преподаватель с нами познакомится, поговорит. В итоге доцент кафедры многозначительно обвел взглядом аудиторию, после чего сказал, что тема сегодняшнего семинара — «Кости», и начал проводить опрос группы. Результат — десять двоек из десяти человек в группе. Первые две недели мы раскачивались, потом у каждого человека в группе появилось чувство, что такими темпами мы скоро будем изгнаны из вуза. Мы начали учиться. По сути, каждый день жизни студента медицинского института — это отдельная художественная книга, можно написать очень много, она переполнена радостями, переживаниями, взлетами и падениями, но это самое счастливое время в жизни медика.

Годы мимолетно проходят, первый, второй, третий курс — и вот настал кульминационный четвертый курс, время жесткой кафедры под названием «Детские болезни»! Заведующий кафедрой был весьма своеобразной персоной и на лекциях повторял: «Если не хочешь учиться, пусть твой папа купит тебе ларек!» Обучение на этой кафедре проходило со скрипом, постоянные общие конфликты с профессором, имеющим специфический характер и индивидуальную манеру общения. За каждый пройденный семестр необходимо было выполнить академическую историю болезни и, соответственно, ее защитить, как раз на этом я и попал. То есть, в принципе, то, что я не пропускал занятия, семинары, лекции, — это так, ерунда, главное — сдать историю болезни, которая по большому счету никому не нужна, кроме профессора-чудака. Вообще, как мне казалось на тот момент, он просто издевался над студентами, и это доставляло ему, по-видимому, удовольствие! Сколько ребят он выгнал из института — наверное, не пересчитать!

Ну, вот и настала пора экзаменов в конце четвертого курса: детские болезни, внутренние болезни, военка и что-то еще, не помню. Ну, скажу сразу: после четвертого курса я собирался переводиться в военно-медицинский институт, поэтому особо не переживал по поводу предстоящих экзаменов, потому как к ребятам, которые идут в военный, в принципе, отношение было лояльное. И вот я сдаю военку, само собой, внутренние болезни, и настает время для сдачи детских. Прихожу, беру билет — первый вопрос «Гастрит у детей», второй вопрос об основоположниках отечественной педиатрии и третий вопрос «Пороки сердца». Радости моей не было предела, я знал ответы на эти вопросы. После того как я ответил на все вопросы, этот юродивый (профессор) с перекошенным лицом и улыбкой процедил: «Идите, вы не сдали!» Тут же доцент кафедры тихонько подошла к нему и прошептала на ухо: «Он же в военный идет!» С иронией в голосе юродивый прошипел: «Мне все равно!» И вот так из-за предвзятого отношения со стороны научно-педагогического состава я чуть не загремел в армию, но не в качестве военного врача, а в качестве военнослужащего срочной службы.

Военный институт

Позади долгие месяцы нервотрепки, переломный, тяжелый четвертый курс. Экзамен по детским болезням я чисто случайно сдал доценту кафедры. Сессия сдана, документы переданы в военно-медицинский институт, все классно, еду на каникулы домой. Первые две недели беспрерывно гонял в футбол, ходил на речку купаться и, как все пацаны двадцатилетнего возраста, вечерами шарахался по улицам. И вот, думаю, пора идти в военкомат за перевозочными документами (кто не знает, это документы, выдаваемые военным комиссариатом, для получения в железнодорожной кассе бесплатных билетов военнослужащего). Значит, прихожу в военкомат, весь крутой такой, как-никак будущий военный врач. В приписном окошке получаю бумажки и иду на вокзал. Короче, все порешал и с билетами пришел домой, положил их на видное место и стал ждать отбытия к месту дальнейшего обучения в город Саратов! И вот август 2008 года, железнодорожный вокзал, и я с сумкой жду своего поезда. Как всем известно, военнослужащим и приравненным к ним категориям людей выдают самые дешевые билеты, поэтому мне досталось место на верхней полке возле туалета в конце вагона. Закинув в закрома сумку, я с размаха плюхнулся на верхнюю полку и, подложив руки под голову, стал мечтать о карьере военного врача, представлял себя в военной форме и на тот момент думал дослужиться минимум до полковника! Дорога до Саратова занимала около двадцати часов, а прибывал на станцию назначения поезд в полдвенадцатого вечера. Несколько слов хотелось бы сказать о самом путешествии. Все двадцать часов я провел на верхней полке, так как остатки моего воспитания не позволяли мне спуститься вниз и присесть с расположившимися на нижней полке людьми, мне казалось это неприличным! Поезд медленно прибыл на станцию назначения. Закинув сумку на ноющие от долгого лежания плечи, я двинулся к выходу. Вздохнув полной грудью, я оказался на ночном перроне Саратова. Думаю: «Блин, ночь, куда идти, где околачиваться до утра?» Выбор свой остановил на комнате отдыха, располагавшейся внутри самого вокзала, ночь провел там с двумя пьяными мужиками и ароматом не стиранных месяцами носков. И вот утро! Пора выдвигаться в часть. Дорога от вокзала до части заняла минут пятнадцать спокойным шагом. И вот я у ворот КПП. Сразу на воротах угрюмый дневальный меня огорчил тем, что по всей России сокращают военно-медицинские институты. А это Самара, Томск, Нижний Новгород. А в Саратове оставляют небольшой набор в количестве двадцати человек по подготовке врачей для внутренних войск. Нас прибыло в расположение института около ста человек, это только те, которые непосредственно подали документы в город Саратов. В последующие дни потихоньку стали прибывать кандидаты с других городов, в которых институты прикрыли. И получилось человек триста на двадцать вакантных мест. Короче, шансы пройти на дальнейшее обучение в военный институт на тот момент были маленькими. Но до тех пор, пока я не увидел официальный приказ статс-секретаря министра обороны о том, что институты на самом деле будут сокращены, я не поверил. Сразу после прибытия меня поселили в казарменном общежитии, по-моему, на седьмом этаже. И начались долгие дни, в течение которых мы сдавали вступительные нормативы. Я вставал в семь утра, умывался. В семь тридцать было построение на плацу и утренняя зарядка, затем мы шли на завтрак, кстати, вкусней каши, чем там, я никогда и нигде не пробовал. В течение дня было несколько построений, на которых до нашего сведения доводили, что мы еще будем сдавать и так далее. В течение недели я старался из последних сил, чтобы пройти, я верил в честность и непредвзятость конкурсной комиссии. Затем наступил день сдачи психологического теста, я его сдал. Короче говоря, после сдачи всех вступительных испытаний я сидел на лавочке возле курилки и случайно услышал разговор двух офицеров. Один другому говорил о мальчике, который обязательно должен пройти по конкурсу. И в тот момент я понял, что все уже решено и списки прошедших по конкурсу уже готовы. Прошла еще неделя, которая больше напоминала цирк. Мы, зная о том, что обречены, ходили на построения, соблюдали внутренний распорядок военного учреждения. И как-то в пятницу нас построили на плацу, вручили перевозочные документы на обратную дорогу и пожелали счастливого пути!

Я не буду рассказывать о приключениях по дороге домой. Скажу лишь о том, что моя карьера военного врача на этом закончилась. Мораль заключается в том, что в тот момент я понял: в этой жизни не так все просто и выживают не сильнейшие мира сего, а те, у кого есть связи. И строить призрачные иллюзии о том, что мир чист и безгрешен, не стоит!

Продолжение обучения

«Вот и закончилось лето», — поется в одноименной песне. Наступило счастливое время пятого курса и одновременно устройство на работу в реанимационное отделение одной из городских больниц. Вообще, как пятый, так и шестой курс было учиться чуть полегче и работать уже было необходимо, как говорится, набираться клинического опыта.

Взяли меня на работу медбратом реанимационного отделения хирургического профиля с удовольствием, так как работать там никто особо не хотел. Работа была сложная, очень много тяжелых больных, требующих повышенного внимания. Отделение располагалось на втором этаже, причем выйти из него можно было как на этаж, так и непосредственно на так называемый пандус, с которого можно было попасть на улицу. Само отделение состояло из ремзала на десять коек, четырех палат на четыре-пять человек и изолятора. В отделении действовала очень интересная система взаимоотношений среди среднего медицинского персонала, каждый думал только о себе. А еще прибывший на работу раньше других оставлял за собой право на выбор палаты, в которой будет дежурить смену! Так как график учебы у меня был очень плотный и напряженный, на работу я приходил позже других, и, соответственно, мне доставалась палата на десять человек плюс в придачу бонус — стерильная комната. Кстати, по поводу стерильной комнаты: это было помещение четыре квадратных метра, в котором находился стерильный столик с инструментами, необходимыми для перевязок хирургических больных, там же было огромное количество биксов со стерильным материалом. Работа на стерилке заключалась в том, чтобы два раза в день поменять инструментарий и стерильный перевязочный материал на столе. Для этого нужно было вскрыть все биксы и полностью их поменять. Не буду вдаваться в технологические процессы этого мероприятия, но занятие это достаточно скучное и нудное. В палате, как правило, было человек пять на аппарате искусственной вентиляции легких, за которыми нужно было постоянно ухаживать — перестилать постель, санировать трахеостомическую и интубационную трубку, выполнять назначения врача и различные медицинские манипуляции. Одни только анализы из вены брали трижды за смену! В общем, когда я уходил с дежурства, у меня в ушах стоял звук тревоги триммера аппарата, а в носу — запах отделения, который проходил в течение суток. А так как, для того чтобы заработать деньги, мне приходилось работать через сутки, то звон в ушах и запах в носу никогда не проходили. Конечно же, иногда работа сказывалась на учебе, и иной раз высидеть лекцию было просто невыносимо.

Вот в таком темпе я проработал в течение года, затем я перевелся на работу в детскую инфекционную больницу, где проработал еще полгода палатным медбратом отделения капельной инфекции. Кстати, воспоминания от работы в детской инфекции остались самые теплые.

В середине шестого курса я понял, что нужно расти в профессиональном отношении, и, уволившись из инфекции, пошел работать фельдшером на скорую. Кстати сказать, скорая помощь меня закалила — работать было достаточно интересно, коллектив был хороший, дружный. Особенно мне нравились дежурства скорой помощи на различных мероприятиях — массовых гуляниях, футболе и т. д.

Но были и достаточно напряженные моменты. Однажды я дежурил самостоятельно на бригаде, пришел в ночь, смена проходила достаточно спокойно. Остановились возле магазина купить водички. И вот уже диспетчер по рации: «Первый тридцать девятому!» Слушаю. Сразу отозвался водитель. «Улица Волхова, на перекрестке, ножевое ранение в ногу! Выезжайте». Включив мигалку, мы двинулись на вызов. Приближаясь к месту, мы увидели толпу людей. И как всегда, все давали ценные указания, а у больного было достаточно серьезное ранение бедренной артерии, кровь хлестала ручьем, и больной в полубессознательном состоянии весь в грязи лежит в луже! Одной рукой накладывая жгут, другой налаживая венозный доступ, по колено в грязи, весь перепачканный кровью пострадавшего, я пытался не дать ему закрыть глаза и постоянно с ним разговаривал. Жена и мать, стоящие рядом, постоянно дергали меня за ворот форменного бушлата и кричали: «Да быстрее, быстрее». Наладив венозный доступ и остановив кровотечение у больного, предварительно связавшись с больницей, чтобы нас встречали, и включив сирену, мы поехали. Когда мы прибыли на место, хирурги уже были готовы, и пациент был поднят сразу в операционную. Выйдя из операционной, я держался за спину, так как очень сильно ударился об дверцу машины скорой помощи! Весь грязный и в крови, я прошел мимо смотрящих на меня в упор родственников, спустился по лестнице и побрел к машине. Уже потом, через неделю, я привез очередного пациента в больницу и, проходя в приемный покой, в дверном проеме встретил того самого пациента, прихрамывая он выходил из двери. Задев меня плечом так, что меня пошатнуло к косяку двери, он зло кинул в мою сторону: «Слышишь, ты че, широкий, что ли?» Его супруга, с улыбкой посмотрев на меня, обняла мужа и сказала: «Не беспокойся, Коленька, тебе нельзя нервничать!» Стоя уже у машины и принимая очередной вызов, я с любопытством заметил, что у меня на форме до сих пор имелись неотстиранные пятна крови того самого пациента. В тот момент у меня к нему не было злости, просто чуть-чуть обидно было. Ну да ладно! Отмахнув от себя грустные мысли, я сел в машину и поехал на очередной вызов! Вообще, за время работы на скорой помощи было очень много всего и позитивного, и негативного, но скажу прямо — негативизма было побольше, уж не знаю почему. Но уже с начала работы в медицине я для себя понял одну вещь: как мне показалось сразу (замечу, это лишь мое мнение), медицинские работники в больнице — это, вообще, не главные люди, намного главней административный штаб, даже главный врач не главная фигура, как мне показалось в ЛПУ, а вот экономический, аналитический отделы, бухгалтерия — вот оно, высшее общество любого учреждения! Скажу честно: когда я заходил в административный корпус, у меня были не самые приятные чувства, мне всегда казалось, что я отвлекаю людей от важной работы, поэтому я старался туда не заходить. Ну да ладно, пожалуй, закончу философствовать. Конец шестого курса! Государственные экзамены, в принципе, прошли без проблем, сдал я их на «хорошо»! Ну дальше, а что дальше?! Получил диплом и стал думать, в какую интернатуру подавать документы. Но мне второй раз в жизни не повезло (первый раз с военным институтом). На момент окончания мной института произошли кардинальные изменения в системе высшего медицинского образования, о которых я расскажу в следующей главе.

Интернатура

Как я уже говорил в предыдущей главе, в системе высшего медицинского образования на момент окончания мною вуза произошли кардинальные изменения, которые касались последипломной подготовки специалистов, а именно так называемая рабочая интернатура была отменена (то есть обучение в непосредственном отдалении от института было отменено), осталась только клиническая интернатура на базе кафедр и клиник непосредственно института. Причем замечу, что в тот год целевые контрольные цифры приема на бюджетное обучение были снижены. Это притом, что пройти интернатуру можно было только на кафедре, естественно, заявлений в интернатуру было около пятисот на сто свободных мест, напомню о том, что врач, закончивший институт, не имеет права заниматься профессиональной деятельностью, не имея на это соответствующего сертификата специалиста. И случилась парадоксальная ситуация: на бюджетные места были зачислены сто человек, а четыреста остались, как в таких случаях говорится, за бортом, им было предложено пойти в платную интернатуру! Ну хорошо, у кого были деньги заплатить за обучение в интернатуре. А если денег не было, как, например, у меня, тогда что? С этим вопросом мы, не прошедшие на бесплатную форму обучения, обратились к проректору по учебной работе. Нам был дан ответ: «Идите в платную интернатуру! А если нет денег, пробуйте на следующий год!» Это получается, имея диплом врача, отучившись шесть лет в институте, я должен год что-то делать, по всей видимости, работать грузчиком или сторожем. И это все притом, что в стране жесточайший кадровый дефицит врачей, особенно первичного звена — участковых терапевтов и педиатров. Вот такие дела! Так как обучение в интернатуре стоило достаточно дорого, а денег, как я уже сказал, было кот наплакал, я был вынужден искать выход из сложившейся ситуации и вскоре его нашел. Я заключил договор с одной из районных больниц. По условиям договора больница оплачивала мое обучение в интернатуре, соответственно, я после окончания обучения был обязан отработать в больнице пять лет по выбранной мной специальности. И я стал думать, какую специальность выбрать. Скажу честно, я всегда хотел стать судебно-медицинским экспертом, но по окончании института мои родители, весьма далекие от медицины, крайне негативно отнеслись к выбранной мною специальности по только им известной причине. В принципе, многие специальности мне были интересны, но выбор я остановил на терапии и объясню почему: чисто из практических соображений. Во-первых, мне нужна была специальность, интересная мне; во-вторых, у меня не было богатых родителей, которые могли бы за меня договориться и трудоустроить туда, куда я захочу, и в-третьих, мне нужна была специальность, при трудоустройстве по которой у меня бы не возникло проблем, и вот чисто исходя из этих мотивов, я понес документы на кафедру терапии. Обучение в интернатуре включало в себя три больших раздела: первый — поликлиническая работа, второй — работа в стационаре и третий — обслуживание пациентов на дому. Вообще, я хочу сказать, что в интернатуре я чувствовал себя школьником: постоянные семинары, собрания, рефераты, стенгазеты. Кстати говоря, к нам, интернам, относились достаточно строго, контролировали пропуски, ставили двойки и периодически угрожали отчислением из интернатуры. В интернатуре тоже было много всего интересного и не очень, но такого, чтобы писать об этом на страницах этой книги, не было. Поэтому потихоньку буду переходить к следующей главе.

В район

Сдав экзамены в интернатуре и получив сертификат терапевта, я приехал на работу в один из районов Краснодарского края. Встретили меня, в принципе, дружелюбно. Мне очень запомнился день, когда я первый раз пришел к главному врачу. Подождав немного в приемной, я по приглашению зашел в кабинет. Главным врачом оказалась женщина средних лет, с которой мы мило побеседовали (кстати говоря, при заключении договора мне было гарантировано служебное жилье). Как оказалось, приказ, согласно которому мне, как врачу, прибывшему на работу в район, должны были оплачивать аренду съемного жилья, еще не разработан, и, естественно, изменения в коллективный договор, которые касались оплаты врачам съемного жилья, не внесены! Но главный врач меня заверила, что через неделю состоится собрание врачей по вопросу оплаты жилья и соответствующие нормы будут разработаны, а решения приняты! Говорили мы минут пятнадцать, после чего она отправила меня в отдел кадров писать заявление о приеме на работу. В отделе кадров меня спросили, в какое отделение и на какую должность меня трудоустраивать. Пришлось вернуться к главному врачу, немного подумав, она сказала, что заведующая инфекционным отделением ушла на пенсию и она меня назначает заведующим инфекционным отделением. Скажу откровенно: такому кадровому решению я был несколько удивлен или даже обескуражен. Ну, вернемся к жилищному вопросу! Как обещала руководитель, через неделю состоялось совещание, посвященное вопросам жилищной политики, и я, в наглаженном халате, вооружившись блокнотом и ручкой, прибыл на него и сел в первом ряду. С приветственной речью выступила главный врач и, объявив повестку дня, предложила заслушать мнения заместителей и заведующих отделениями по поводу найма жилья вновь прибывшим работникам. Что молодым специалистам на первых порах необходимо было оплачивать наем жилья, понимали все, но основным вопросом был финансовый: из каких средств производить оплату найма и как грамотно юридически это сделать? Предложение главного врача заключалось в том, чтобы каждый месяц из фонда платных услуг больницы выделять некую сумму и переводить ее на оплату квартир молодым врачам. Первым выступил заместитель главного врача по лечебной работе, который сказал, что это необходимо, что без такой меры мы не привлечем специалистов. Второй выступила заместитель главного врача по оргметодработе, которая обрушилась с резкой критикой выделения средств из фонда платных услуг, свою речь она закончила словами: «Пусть как хотят, так и платят, а если не хотят, пусть уезжают из нашего района, без них справимся!» Гениальный руководитель, а самое главное — говорит выдающиеся речи! В общем, в тот день выступили многие. Из всех выступавших за оплату найма оказались начмед и заведующий хирургией, все остальные против. После планерки я, скажу честно, чувствовал себя облитым грязью и самостоятельно напросившимся на работу участковым терапевтом-мальчишкой. И все же руководителем было принято категорическое решение об оплате.

Итак, инфекционное отделение, в котором мне предстояло работать заведующим. Двухэтажное здание: на первом этаже — большое детское инфекционное отделение, на сколько коек, не помню, на втором — взрослое инфекционное отделение с кабинетом заведующего. Первый день работы. Мне двадцать три года, вчера закончил интернатуру, без копейки денег в кармане (кстати, первую неделю питался больничной пищей ввиду отсутствия денег) — я новоиспеченный заведующий инфекционного отделения районной больницы. Ну что, начал потихоньку работать, делал обходы, при назначениях лечения советовался с более опытными медсестрами (я думаю, что в этом нет ничего зазорного), впрочем, обычная, повседневная работа заведующего отделением и лечащего врача. К моей на тот момент радости моя карьера руководителя закончилась очень быстро: отозвалась с пенсии, узнав, что на должность поставили вчерашнего интерна, пенсионер-инфекционист, но это было к лучшему, во-первых, потому что у меня еще не было достаточного опыта работы не только заведующим, но и лечащим врачом, во-вторых, все-таки на ставку в отделении была очень маленькая зарплата, на участке платили с различными доплатами куда приличнее! Я с радостью перешел на работу в поликлинику участковым терапевтом! Кстати, немного о жилище, в которое я поселился. Город, в который я приехал на работу, был полукурортным, и поэтому большая часть жителей в летнее время сдавала для отдыхающих комнаты, дома, и некоторые строили на участках так называемые бараки — жилые помещения с тремя-четырьмя кроватями для отдыхающих. И так как прибыл на работу я осенью, меня поселили в один из таких бараков. Жилое помещение представляло собой комнату двенадцати квадратных метров с прямым выходом на улицу и огромными щелями в двери. Душа и туалета в комнате не было. И чтобы посетить душевую или санузел, необходимо было выйти на улицу, пройти по двору, зайти в хозяйский дом и лишь только тогда справить нужду или попасть в душ. Была еще одна особенность этого жилого помещения: летом там было душно, а зимой невыносимо холодно. Вот в таких условиях я, молодой доктор, начинал свой трудовой путь.