Бесплатный фрагмент - Возвращение

О КНИГЕ И О СЕБЕ

Родился в 1957 году в Ленинграде. В 1981 году окончил 1 Ленинградский медицинский институт. Врач-уролог. Кандидат медицинских наук, имею высшую категорию по специальности. Живу в Санкт-Петербурге.

Писать начал в 15 лет, на протяжении жизни к этому занятию возвращался трижды. Считая его сугубо интимным, никогда не печатался. Потребность поделиться кусочком своей жизни со всеми, кто любит поэзию, породила первые публикации в Интернете в 2007 году. Первая электронная книга издана в 2010 году в Чикаго.

Эта книжка — сборник части моих текстов разных лет, заведомо составленная по принципу соблюдения хронологической последовательности их написания. «Избранное» — не обязательно «лучшее». Это моё возвращение к прошедшим годам, к прожитому. И моё обратное возвращение — не поэта, но человека — к нашей встрече с вами, мои дорогие читатели.

.

2013 год

***

«Душу — Богу, прах — земле»

Микеланджело

Я уходил от жизни и не раз,

но возвращался снова — не от страха,

а от любви — в надежде на тот час,

что возродит за пять минут до краха.

Теперь я знаю точно: смерти нет,

есть просто переход из жизни этой,

но только в ней есть свет и в ней свой след,

боюсь, что не оставлю, смытый Летой.

И больно мне, рождённому не в срок,

мир покидать, где торжествует мерзость…

О где найти не мужество, а дерзость

успеть отдать — вам! — всё, что я не смог?

1…06.1994

***

Б.Ш.Окуджаве

— «Быть иль не быть?» — И я

раздумывать не стану,

коль выбрал ремесло

жизнь править, а не красть.

На сходнях бытия

я не сниму сутану,

но всем смертям назло

ко мне взывает страсть.

И не даёт уйти,

в объятья рифмы ловит,

на грешный шар земной

однажды заманя.

Я был на полпути,

я стих на полуслове, —

вы разошлись со мной,

смолчали за меня.

18.08.1995

***

Запру своё имя в покинутом Богом жилище,

надежду оставлю томиться на зыбких весах,

пускай безысходность мне ложе под окнами ищет,

по свежему снегу приманкой стихи разбросав,

пускай я реальностью буду прострелян навылет —

я знаю, грядущее скомканный лист подберёт,

и, путаясь в строчках, рождённые после — не вы ли? —

поймёте, читая, что мой наступает черёд.

Конец 1997 г.

СТИХИ

***

Вот и кончилось лето.

Отцвело, промелькнуло и — прочь.

Не дождётся рассвета

эта некогда светлая ночь,

и на город не ляжет

летних сумерек тихая грусть,

и за окнами даже

шорох листьев не тот… Ну и пусть!

Пусть же вечер прохладный

заплетёт капли звёзд в мрачный кров,

и шум улиц нескладный

вновь отыщет пусть стук каблучков.

Распахнёт школа двери,

чтобы скоро совсем проводить…

Только хочется верить:

всё, что сделать хотел и проверить,

тому быть, обязательно быть!

31.08.1973, вечер

***

Урча, опять везёт меня ночной автобус.

А где-то за окном, в ладонях серой тьмы

вращается Земля как старый школьный глобус,

а значит, вместе с ней вращаемся и мы.

Сквозь мутное стекло не чувствую дороги.

И мысли сверлят мозг, усталостью звеня.

Ты вновь вдохнула мне сквозную боль тревоги

и странником в ночи вновь сделала меня.

Но всё-таки, пройдя разлуку и ненастье,

найду я снова свет спасительных огней.

И, вспомнив о тебе, я вспоминаю счастье,

а сердце всё стучит, и на душе ясней.

Но пальчик приложи — и счастия не будет,

вдруг станет неживой, как шар пустой, Земля.

Ведь счастие — когда

нужны друг другу люди,

такие же как ты, такие же как я.

Ночь на 2.11.1973

ЗАЧЕМ?..

Зачем снова дождь и ветер

и улиц вечерний свет,

зачем хмурят лица дети,

зачем тебя близко нет?

Зачем всё меж нами сложно,

и жизнь снова так пуста,

и бьются сердца тревожно,

и снова молчат уста?

Ты неба зачем кусочек

в своих унесла глазах?

Не пахнет весной от почек,

лишь ветки зачем в слезах?

Зачем вновь ты стала нужной,

вернувшись издалека?

Зачем же с зимою вьюжной

твоя холодней рука?..

Зачем не приходят вёсны,

а ветер и снег опять?

Зачем оглянулся вспять,

как будто ещё не поздно?..

2.11.1973, вечер

***

Погадай на свечах, погадай!

По-простому, по-русски, как прежде.

Просто так. И, быть может, невежде

в декабре вновь увидится май.

Погадай на свечах, погадай!..

Только в пламени-струйках свечей

вижу нежное, милое — то же,

возвратить что никто уж не может,

как надежды бессонных ночей.

То лишь видится в струйках свечей.

И шурша, тает медленно воск,

подтекая, как будто бы плачет.

Кто поведает, что это значит,

почему снова бредит мой мозг?

Просто сердце как смёрзшийся воск.

Потуши фитилёк, потуши.

Не судьба то, а дым да огарки.

Не узнать нам, какие подарки

завтра ждут. Любопытство глуши.

Потуши фитилёк, потуши.

Не гадай на свечах, не гадай!

Это, право, пустое занятье.

И не стану свечам доверять я

даже сердца погашенный май.

Не гадай на свечах, не гадай!

25.12.1973, ночь

ДОРОГИ

По дорогам мотаться,

глотать подколёсную пыль,

мерять землю шагами,

с обочин гонять вороньё

и в российских сказаньях

отыскивать русскую быль —

это жадная радость,

насущное счастье моё.

Житель мирной земли,

я потомок и крестник дорог,

что бинтами опутали

шрамы минувшей войны,

никогда не предавший

и пары написанных строк,

и с себя на друзей

никогда не сваливший вины.

Одного лишь страшусь,

что когда-то устало кренясь

на одной из дорог,

перемытой внезапной грозой,

я увижу не более,

чем скользкую, липкую грязь,

и глаза огрубеют

под высохшей тут же слезой.

…10.03.1974, вечер

МАРТОВСКАЯ КАРТИНКА

Не холоден и не жгуч

проснувшийся солнца луч

снежинок лизнул узор.

И после февральских стуж

сосулек и первых луж

послушать решил разговор.

А там уж с ветвей капель

доносит весенний хмель

спросонок сквозь лес белесый.

Но даже промокнуть риск

не трогает солнечный диск:

смеётся он — вот повеса!

И пусть он всё ниже, ниже,

за просекой паклей рыжей

заделать успел прореху.

А ножик лучей-улыбок

у сосен и тонких липок

строгает лучинки смеха.

21.03.1974

МИГ

Прорезаясь сквозь мир, словно первый младенческий крик,

неожидан и жданный, средь радости, боли и склоки,

новой каплей в стакан незаметный срывается миг,

бесконечный как жизнь, точно с перьев набухшие строки.

Часть всего и ничто, прост и мудр, ты как с пальцев вода,

осязаем в делах, сам останешься неосязаем.

Мы творим тебя, миг, мы творим из мгновений года

и останемся в них, и уйдём, а в какой — не узнаем.

Ты начало всего, что сбылось, да и что не сбылось,

сквозь любовь, кровь и пот, и простое нечаянно.

Ты один — навсегда и один как всегда «на авось».

Просто случай. Лишь жизнь.

Но живём-то ведь мы не случайно.

7.06.1974

СНОВА ДОЖДЬ

Теперь уж опять до утра,

и шелест то ясно, то глуше…

Спит детство большого двора

бумажным журавликом в луже.

А время разводит мосты,

дождь лижет оконные стёкла.

И точно я с городом, ты

наверное с кем-то промокла.

8.06.1974, ночь

МАДОННА

(В Эрмитаже)

…Когда бы не богами были люди,

они богинь не создали б себе,

а в святости и в вере — не в судьбе —

самих себя, что было и что будет.

Любовь и материнство от природы

питают жизнь — здесь истина проста.

О Женщина, сошедшая с холста,

Ты чрез века, культуры и народы

пленишь и очаруешь…

30.06.1974

***

Ранний, застенчивый, розовый

лезет в рукав мороз.

В заспанной роще берёзовой

запах твоих волос.

Между стволами белёсыми

вьётся табачный дым.

Там, средь кустов, над откосами

тают твои следы.

Белка с подбитой лапкою

спрыгнет на листьев медь.

где-то ты бродишь, зябкая,

руки стараясь согреть.

Где ты? Тебе не холодно?

Неба в ручье коснусь.

Ты опускаешь голову,

пряча в улыбке грусть.

Птаха какая-то, цокая,

будит рассветную тишь.

Близкая ты и далёкая.

Нет тебя здесь. Ты спишь.

19.10.1974

СМЕРТЬ ДЕВОЧКИ

(В секционной)

От неё никуда не деться —

здесь живых обесчестила голь:

на столе распласталось детство,

в кулачки взяв последнюю боль,

в пенках губ своих стиснув жалость, —

их живее журчит тишина…

Сердце снова беспомощно сжалось:

я её пережил, а она —

умерла…

25.11.1974

***

Ночь потревожена в сонном кошмаре.

Чувствую каждой щербинкою кожи.

Тело плывёт, как в пожарном угаре.

Слово забило гортань и не может

вырваться. С памяти маску срываю.

— Заболеваю, заболеваю…

Сон. Перелески, летящее небо,

солнце пылает рыжо и лохмато.

Поезд мой мчится оттуда, где не был

столько уж лет я, где детство запрятал.

Душно. Наверное нету отдушин

в доме чужом, где храпят домочадцы.

Женские губы целуют не в душу.

Не докричаться, не достучаться.

Нету опоры — затянет трясина.

С песней лебяжьей уходит незримо

мать, у отца отобравшая сына.

Невыносимо, невыносимо…

Кончится ночь, — ты приди на рассвете,

лоб обними мой руками своими.

— Как твоё имя, как твоё имя?..

Но за окном только полночь и ветер.

…3.03.1975

***

Надоело влюбляться и нравиться,

и, любовь отдавая в залог

легковерным подружкам-красавицам,

я останусь совсем одинок.

Это просто влюбиться в красивую

и забыть так же просто о ней.

Это просто понравиться силою,

только сердцем за сердце трудней.

Старый мир! Вечерами погожими,

когда город задумчиво тих,

бродят пары, и губы похожие

так похоже воруют других.

Только сумерки шепчут упрямые,

и уснуть нам бывает невмочь.

Где же ты, моя самая-самая

в эту белую летнюю ночь?..

Отчего тебе изредка плачется,

когда вечер хрустальный погас,

к твоё мне не встретится платьице,

и твоих не увижу я глаз?

Древний мир воскресает с проталинкой.

И, устав за ночь до тошноты,

я брожу с тобой, милой и маленькой,

с пустотою общаясь «на ты».

Ты с другим или снова одна,

сушишь с ласковой мамой бельё

и стоишь, и стоишь у окна…

Да святится же имя твоё.

…5.03.1975

***

Я дарю тебе завтра!

Я не верю в сегодня,

я не верю в плаксивую

жалость дождя.

Я не верю в любовь,

что приходит как сводня,

чтоб хмельною тоской

отшуметь погодя.

Снегириные яблоки

вёсны с веток воруют,

умывается солнце

как бельчонок к утру.

Но как будто забыв

свою сущность земную,

мы сметение чувств

превратили в игру.

И стыдясь невзначай

за волненье весеннее,

всё же мы его вспомним

потом оттого,

что в простой понедельник

придёт воскресение,

всё поняв, и простив,

и не взяв ничего.

Подари же мне завтра…

6.04.1975

***

Вновь я здесь, и снова тишина,

в лес вобрав людское сожаленье.

И берёза моет после сна

в талой грусти девичьи колени.

Сходит снег, от солнца разомлев,

обнажая трав пожухших нити.

И любовь, что ищем мы в зените,

мимо нас проходит по земле.

13.04.1975, вечер

***

Серебряные паутинки

застыли на шее и лбу…

Но девочкой в лёгкой косынке

ты слышишь любовь и мольбу.

И снова мне не наглядеться —

пусть столько уж прожито лет —

на то синеглазое детство,

да волосы в осени цвет…

Так будет когда-то, так будет.

Мы стариться всё же должны.

Но будьте красивыми, люди,

с годами не бойтесь весны.

Пусть мудрость придёт и усталость,

и станет мне кто-то женой,

но ту, кто мне в жизни досталась,

я знать не хотел бы иной.

Пусть в волосы сыплется иней,

что грезилось — станет смешно.

Но взгляд пусть запомнится синий,

ведь счастье даётся одно.

14.06.1975, вечер

***

В последний раз прошу тебя: приди,

весна моя, задумчивая осень.

Приди в тот край, где шепчутся дожди

в колючих лапах старых мудрых сосен.

Там, где в глазах не дремлющих озёр,

прощаясь, снова проплывают гуси,

где раньше полыхающий костёр

горит в листах без радости и грусти.

Он опустел как гнёзда в октябре,

он замолчал как придорожный камень.

И только шелест веток по коре

берёзовыми белыми стихами.

Тот край не знал, что мартовский разлив

оставит холодеющие лужи,

и, не успев расцвесть, не долюбив,

опять уснул непонятый, ненужный.

А жизнь твердит, что ты из года в год

пустынный мир придёшь собой наполнить.

Но что светилось, больше не взойдёт

живой звездой в заиндевевший полдень.

И стихла вера в сердце и в груди,

давно земля уж не рождала озимь.

В последний раз просил тебя: приди.

Весна моя — завещанная осень.

…27.10.1975, ночь

***

Как на исповедь в тяжких грехах,

что открыть не смогу никому,

я приду — и останусь в стихах,

в сигаретном останусь дыму.

Я приду, не зовя, не маня,

на прощанье скажу: «Не скучай!»,

но останутся после меня

рук тепло, и невыпитый чай,

и невысказанные слова —

да и те без прикрас и чудес,

за окошком — зимы кружева,

жемчуг звёзд и панбархат небес…

1975 (?)

***

Как в мальчишеском сне, как в заветной молитве,

как в гимне

пересохшие губы шептали опять и опять:

— Я прошу тебя, слышишь, — на миг, хоть на шаг —

помоги мне,

помоги своей слабостью снова сильнее мне стать.

От горячей подушки поднимет холодная лунность,

после бурного дня наши окна темны и тихи.

Помоги мне сейчас — до утра — разбудить мою юность,

научи меня снова писать голубые стихи,

научи снова верить, что в жизни всё ясно и мудро:

мне твой шёпот понятней, чем чьи-то надменные речи.

Как же скоро погас этот наш зацелованный вечер,

Боже мой, как же скоро проснулось усталое утро…

1975 (?)

***

Глаза смеялись чуточку игриво

на карточке, где нет и пары строк.

Я знать не знал тебя такой счастливой,

а может, грусти разглядеть не смог.

Звенел октябрь!.. И опадали листья…

И радость зайчиком от солнца на щеках.

И сердце маленькое дёргалось, как в твисте,

и право, не нуждалось в языках,

ведь новый вечер вышивал на пяльцах

берёзовые белые стихи…

Теперь сидишь. Не слушаются пальцы.

И нюхаешь дарёные духи.

Но ты же ждёшь! И пусть с того не проще —

дождись во сне, спросонок закричи, —

придёт апрель — и горло заполощут

водою талой сонные ключи.

Так почему однажды станет пусто,

так отчего в груди застыл комок?..

А я не знал тебя такою грустной,

а может, счастья разглядеть не смог.

9.02.1976, вечер

***

Ты меня не ревнуй, —

ведь тебя ревновать не могу я,

потому что единственным

назван тобою другой, —

так давно я стихов

никому не писал и другую

не назвать мне сейчас,

как бы я ни хотел, дорогой.

Водопадом волос

ты как прежде укрой мои плечи, —

вспомню, милая, всё

и пойму всё, певунья моя,

и согреет нас вновь

только нами завещанный вечер

в этом мире холодном,

в котором лишь ты есть да я.

12.04.1977

***

Уезжай. Но тебе

от меня никуда уж не деться.

Не сознаться иль просто

понять нынче не было сил,

как безмолвно вернул

я твоё убежавшее детство

и три года тайком

на руках твою душу носил.

Ты не знаешь сама,

что иного с тех пор мне сказала.

Не приняв, не звала,

но ждала, как всегда, уходя.

Перепутались рельсы

в ночи у пустого вокзала

и вагонные окна

смахнули слезинки дождя.

То, чего не предашь,

на храненье доверил, не более,

позабыв, как смешно

доверять потайные ключи, —

то, что в жизни земной

кто-то счастьем зовёт,

кто-то — болью,

мне дороже всех благ,

что когда-либо я получил.

…17.04.1977

***

Возвращаться не просто.

Но опять на беду

на чужой этот остров

с Петроградской бреду,

и невидимый кто-то

остановит меня

возле клиники Отта,

средь февральского дня.

Память — плетью по язве,

и не спрятать лица.

Боже праведный, разве

ты не ведал Отца?..

Все отсюда мы вышли,

но, в конце-то концов,

встречи ждут со Всевышним

дети позже отцов.

Оклеветана повесть,

порастает быльём…

Но не сгину я — то есть

будет жить моя совесть

после — в сыне моём.

…8.06.1989

***

Поговори со мной, поговори.

Не закрывай глаза, — я рядом, рядом.

Пусть сумрак не тревожат фонари

и шёпот улиц замечать не надо.

Двенадцать лет я не пишу стихи,

годами я невысказанным болен

и жизнь впустую прожил поневоле,

что впору мне замаливать грехи.

Ты, только ты мой рок отводишь прочь.

Не отвернёшься — чувства не остынут.

И лишь моей не станет наша дочь,

ты мамой моему не станешь сыну.

Как долго, долго я тебя искал!..

Войди в мой мир, как входят в дом и властвуй,

чтоб утро начиналось твоим «здравствуй!»

и губ прикосновеньем у виска.

Пусть годы-люди промелькнут гурьбой, —

я твоего покоя не нарушу.

Но чтоб болеть со мной одной судьбой,

в мою без веры высохшую душу

своей любовью двери отвори

и ты одна поймёшь, что мною движет.

Родная, сядем ближе, станем ближе.

Поговори со мной, поговори.

…19.06.1989

***

Я вижу всё чаще и чаще:

осевшее небо во мгле,

под долгим дождём моросящим

меж будущим и настоящим

иду я по скользкой земле.

Один я и негде укрыться,

и нет ни пути, ни огня,

везти не берётся возница

и лишь безразличные лица

преследуют всюду меня…

Прозрение многих ко многим

приходит к нам только теперь.

К реальности надо быть строгим:

товарищ потерян в дороге

и нет тяжелее потерь.

Движение необратимо —

мы верили, дух затая.

Иду, — а дорога, вестимо,

пытается неотвратимо

вернуться на круги своя.

…30.06.1989

***

Н.Ш. и другим воинам-«афганцам» —

моим бывшим пациентам.

По наказу лицемеров сытых,

успокоившихся у Стены,

выполнили долг вы за убитых,

на носилках возвратясь с войны.

Мальчики! Безногие герои!

Счастлив тот, кто остаётся жив,

если рядом мина яму роет,

лишь твоё здоровье одолжив.

Вы ушли, не долюбив, в солдаты,

чуть не в срок оставили свой взвод,

чтоб, оглохнув в тишине палаты,

испытанье вновь продлить на год.

В поздний час, когда мужчина плачет,

зубы сжав, или ничком — навзрыд,

боль слезой из раны выйдет, значит

и гнойник душевный будет вскрыт.

Ляжет боль как знак одноязычий

жёлтыми полосками на грудь.

Ноги, почку, часть мужских отличий —

нам уж это, право, не вернуть.

Пальцев не вернуть недостающих,

остальное — просто ждёт свой час.

Не оставь же, мужество, живущих

и бессилье отведи от нас.

Ослепляют белый и багряный —

на халат стекающая кровь,

запах опьяняющий и пряный

встречи с вами мне напомнит вновь.

Помню мышц торчащие лоскутья

и чернеющий некроз культи…

Кинула судьба на перепутье

поседевших, сбившихся с пути.

Никогда вас не ждала награда —

только письма из родимых мест,

в них в одной палате жили рядом

верность жён с продажностью невест.

Знали цену мы мужских истерик

и прощали многое потом, —

где, солдат, ты свой отыщешь берег, —

в водке ль, захлебнувшись полным ртом?

Только к мамам возвращайтесь смело:

вечна их любовь и нет новей.

Мать-Россия, как же ты посмела

бросить на геройство сыновей?..

…7.07.1989

***

Никогда я не верил в Бога,

никогда я не верил в сны,

верил только в себя немного,

в справедливость, во власть весны.

Не нуждался в святом причастьи

и душе не искал покой,

верил в совесть, любовь и счастье

и иконы не знал такой.

Верил в труд и в талант я верил,

но не верил, что вправе хам

стать судьёй и стоять у двери,

не пуская в священный храм.

Верил в будущие дороги,

но другие идут, соря.

Не нуждался я раньше в Боге —

оказалось, что, видно, зря.

8.07.1989

***

Будит рассвет ночь,

бьёт провода дрожь.

В час этот — точь-в точь —

первый трамвай ждёшь.

Тянет меня в путь —

манит тебя глушь.

Только ли в том суть

иль неродство душ?..

Мне с тобой жизнь — в век,

месяц с тобой — в год,

дождь без тебя — снег,

даже вино — лёд,

ссоры с тобой — вздор,

крыша для нас — кров,

мох — как цветы с гор,

и как Париж — Псков.

В поезд спешу сесть —

еду тебе вслед.

Главное — ты есть,

врозь нам пути нет.

…27.07.1989

***

А что ни говори —

все люди прошлым мечены.

Я осознал с трудом

то, что ни с чем не вяжется:

для тех, кто, власть познав,

отведал человечины,

через года и смерть —

не облегченье, кажется.

Таким же вот, как я,

и их здоровье вверено,

и в ужасе во сне

как будто не кричат они,

а держатся за жизнь

привычно и уверенно,

не зная страшный суд

архивов запечатанных.

И пусть они живут,

подмяв десятилетия,

пусть губы стариков

кривятся над пророчеством

(за проданную честь,

ей-богу, не в ответе я):

презренье вспомнит их

по именам и отчествам!

1.08.1989

***

Думы о державе и о праве

не читал я на твоём лице.

Фианит в серебряной оправе

как цветок на золотом кольце

теребила ты, а руки висли,

словно ветви никнут под дождём,

горечь слов перебивала мысли:

«Господи, куда же мы придём?»

Этим чувствам не было названья —

их теперь назвал простой народ:

боль, и стыд, и разочарованье —

это так, а не наоборот.

Слишком долго мы шутили с властью,

слишком поздно нам открыли рты,

чтобы голой и голодной страстью

Родину, что встала у черты,

возродить; где ближние как звери,

чей закон — «гребите под себя»…

Но нельзя уж ни во что не верить,

лишь кольцо на пальце теребя.

…12.08.1989

НА УЛИЦЕ

Это не Rue Saint Denis,

не Reeperbahn, — это Невский…

Западным нравам сродни,

город погасит огни

и распахнёт занавески.

Вылезет, как лебеда,

гвоздь искривлённый и ржавый,

в час тот — беда — не беда —

нищий великой державы.

Встанет он, как на постой,

в толпы спешащих зажатый,

пенсионер непростой —

наш прокурор и глашатай.

Жест одинокой руки —

в спазме крестьянской ладони.

Да, в ней звенят медяки,

но и душа наша стонет.

21.08.1989

***

Влюблённость, слава, ненависть и власть —

вот что пьянит и мере не подвластно.

Но обольщенье усыпляет всласть,

а разум отрезвит — и схлынет страсть,

и ты поймёшь, что было

всё напрасно.

6.09.1989

***

Ты только себе не лги,

оставшись в пустой палате:

теперь не вернуть долги

вдогонку чужой утрате.

А адская круговерть

добавит людского горя,

и станет привычной смерть,

всё время с живыми споря.

13.07.1990

***

Страна моя, расколотое зеркало,

гляжусь в тебя и всё не разберусь:

идея чья сынов твоих коверкала,

и чья любовь насиловала Русь?..

Град-мачеха, открой свой терем внутренний,

где издревле гнездилось вороньё,

свой срам прикрыв, звони, народ, к заутрене

и веруй в воскресение своё!

25.07.1990

***

Не пройдёт и недели, как поезд

отнимет меня

у хлопот и обид, от которых

мне некуда деться,

и погонит сквозь лес, в завывании

ветра кляня,

что на месяц вперёд я не смог

на тебя наглядеться,

что утешить не мог, а был скрытен,

ворчлив и суров,

если нежность, стыдясь, забывала

друг друга коснуться…

Мне до боли сердечной дороже

теперь всех даров

хоть за тысячу вёрст, но к тебе

поскорее вернуться.

1.08.1990

***

Ты не плачь, дорогая, хорошая,

не вини, не руби на корню.

Я на днях схоронил своё прошлое,

завтра будущее схороню.

А сейчас, по-напрасну скорбящая,

ты, наверное, знаешь сама,

сколько стоит моё настоящее —

стоит только сойти с ума.

Или стоит забыть эти вымыслы,

слёзы высохнут в ямочках щёк?

Сколько вместе с тобою мы вынесли,

сколько вместе ты сможешь ещё?..

1.10.1990

***

Горе знавшим себе цену,

не поднявшимся на сцену,

горе мне.

Дьявол жёлтый, ворон чёрный

признают талант, покорный

сатане…

…29.10.1990

***

Что истина? В чём цель и кто судья?

— Мир перевёрнут, с детства нам знакомый.

Несётся жизни хрупкая ладья

и океан не разбирает, кто мы…

Но нам судить, пока мы на плаву.

— И я живу.

6.11.1990

НА КЛАДБИЩЕ

Нет! Вы ушли не навсегда,

ведь где-то рядом — ваши души…

Но забытьё град мёртвых рушит

и жизни не найти следа.

Стон провалившихся крестов

мне слышен — тишина такая,

лишь воду трупную лакая,

там бродит дух бездомных псов.

И всё же глубже здесь дыши —

не задохнёшься смрадом спёртым.

Живущий, позавидуй мёртвым

и в мир вернись, где нет души.

…18.11.1990

***

Я безутешен.

Мир озлоблен,

бездушен, хмур и раздражён.

Народ, ещё держа оглобли,

на деле сам был запряжён.