Бесплатный фрагмент - Возрождённые тишиной

Глава 1

Ноябрьский ветер леденил руки и щёки. Он нашёптывал о приближении зимы и скором снеге. Серые тучи нависли над головой. По тротуару устало шла пожилая женщина. Плечи тянули её к земле, словно тяжёлый рюкзак давил спину, хотя в руках она несла лишь лёгкую сумочку. Мешковатое пальто кричало о вечной экономии. Юбка ниже колен смотрелась несуразно со стоптанными сапогами и не скрывала лишние килограммы. Волосы небрежно выбивались из-под простой беретки. Отсутствие макияжа подчёркивало возраст. Глаза женщины выдавали тоску и потерю веры в будущее.

Мимо неслись машины, навстречу спешили люди, а Татьяна плелась в сторону дома. Небывалый груз лежал на сердце и наполнял глаза слезами.

Ей вспоминались тридцать четыре года брака.

…Началось всё необыкновенно. Любовь с первого взгляда. Вадим не отходил от неё ни на шаг. И они поженились через несколько месяцев после знакомства. Радость совместной жизни. Глаза, искрящиеся счастьем. Они, ещё молодые, шли рука об руку, вместе мечтали и строили планы. Казалось, весь мир принадлежал им.

Как они берегли и ценили друг друга! Он готов был сделать для неё всё. А её сердце замирало от блаженства, что рядом он. Она боготворила и восхищалась мужем. Но незаметно подкрались ссоры, хлопанье дверей, ругань, откровенное хамство. Скандалы ворвались в дом.

Когда они перешагнули ту черту, за которой мирная семейная жизнь сменилась военными действиями?!

…Станиславу всего лишь два, Борису — семь. Ещё жив дедушка — отец Вадима. Как молоды они были. Если бы она тогда нашла в себе силы всё изменить, не заводить дело так далеко. Быть может, она создала бы новую счастливую семью. Если бы…

О, что себя корить?!

Тогда он назвал её дурой при сыне и отце. Конечно, за дело. Но можно ли даже по делу оскорблять человека? Жену? Любимую женщину?

Она согласилась — во всём виновата она, сделала плохо. Простила в тот раз, а потом ещё и ещё. Так оскорбления стали привычны.

Как быстро летело время.

…Двадцать лет назад. Дети подрастали. Проблемы росли вмести с ними. Вина подкатывала и увеличивалась в размерах. А он был рад нагрузить жену и своей ношей. Зачем?! Чтобы облегчить жизнь себе?! За всё, что делал он, в ответе стала она — за любую его ошибку. Терпение лопнуло, но страх обидеть любимого мужчину сидел глубоко внутри. Очень мягко она попыталась рассказать о своих чувствах и вызвала шквал. Он, не церемонясь, вывалил ей на голову всё, что думал.

Может быть, в этом кроется ошибка? Надо было бить тарелки, кричать во всё горло, пинать ногами, чтобы освободиться от боли незаслуженных укоров и упрёков. Но она так не умела. Хорошая девочка должна оставаться хорошей в любой ситуации.

Как говорится, это были ещё цветочки.

О, если бы она остановилась в своём желании ему угодить и оградить от плохого, пусть этим плохим была она сама.

…Первая любовница. Та, о которой узнала она.

Он припозднился. А у неё выдался тяжёлый день. На работе завал, старшему грозила двойка в аттестате, младший подрался в школе. Она очень устала, пытаясь всё решить, и уснула, лишь голова коснулась подушки. Его не было. Но он предупреждал о задержке. В два ночи хлопнувшая дверь разбудила её. Возня в коридоре, ванной. Он лёг рядом. Она притворилась спящей. Разговаривать не хотелось. Через минуту раздался храп, а её насторожил запах спиртного. Она встала. В прихожей валялись ботинки, портфель. Она заглянула внутрь — деловые бумаги. На кухне лежали брюки. Проверила — карманы пусты. В ванной пол украшала рубашка. Она взяла её в руки, чтобы положить в корзину. Красное пятно бросилось в глаза. Помада! Она опустилась на пол. Беззвучные рыдания никто не услышал. Заснуть больше не удалось. А днём, подходя к зеркалу, она думала, что некрасива: морщины, лишние килограммы, застиранная одежда. Ей скоро сорок пять, куда уж тягаться с молоденькими красотками.

…Вскоре последовала первая ночёвка вне дома…

Он даже не предупредил и не стал оправдываться. А она стерпела.

Подобные случаи участились.

Младшему стукнуло пятнадцать. Он всё спрашивал, где папа, а она выгораживала и защищала мужа, каждый раз выдумывая новую ложь. Старший сын к тому времени вылетел из гнезда.

Каждый случай оставлял на сердце рубец. Но она прощала.

Татьяна подошла к дому. За стремительным бегом мыслей путь пролетел незаметно. Неумолимые стрелки показывали три. Прошло целых два часа. Моросящий дождь женщина заметила только, когда доставала ключи — сумка была мокрой.

Привычный кивок консьержке. Треснутое зеркало в лифте отразило намокшие волосы. «Да, — вздохнула Таня. — Я его понимаю».

Квартира не обрадовалась хозяйке. Здесь встретила пустота. Вещей стояло много, но вокруг не чувствовалось жизни и радости. Всё лежало строго на своих местах. Порядок отдавал казёнщиной.

Татьяна прошла прямиком в ванну. Душ и тёплый халат не принесли облегчения.

Дети, став взрослыми, теперь лишь изредка навещали родителей. С момента их ухода в доме поселилась тишина, которую нарушал только очередной скандал.

«Зачем я живу с ним? — размышляла Татьяна на кухне. — Он уже и не скрывается».

Слёзы не заканчивались. Сегодняшняя встреча никак не шла из головы. Перед глазами стоял Вадим в обнимку с длинноногой красоткой.

Татьяна подошла к зеркалу:

— Старуха! Страшилище! Уродина!

Слово за слово она втаптывала себя в грязь. А сердце разрывалось от боли. Ни есть, ни пить не хотелось. Татьяна бросила чашку в раковину и подошла к шкафу. Одним махом вещи полетели на пол.

Она начала перебирать одежду и события жизни. Собираясь с мыслями, она уложила чемодан. Решимость наполнила её. Крышка с шумом захлопнулась.

Всё! Пора положить этому конец. Двадцать пять лет не стоили её терпения. Ничего! Ничего не изменилось!

— Мне не страшно остаться одной, — прошептала пожилая женщина. — Я боюсь умереть здесь в тишине.

Она умылась и подкрасила глаза. На кухне загремела посуда, зашумела вода. Звуки нехитрой песенки разнеслись по квартире. Дом удивлённо прислушался.

Ужин стыл на плите. Таня сидела и постукивала ногтями по столу. Девять… Десять… Одиннадцать… Он даже не позвонил. Набирать первой не хотелось. Телефон лежал рядом. Женщина брала его каждые пять минут — вдруг пропустила вызов.

Хлопнула дверь. Татьяна вздрогнула. Спина напряглась. В прихожей послышалось бурчание. Возле кухни мужчина встал, как вкопанный. За столом сидела жена. Это не входило в ритуал семейной жизни. Вадима охватило смущение — он явно не стремился к общению, поэтому решил пройти мимо, но ровный голос остановил его.

— Ты готов?

— К чему?

— К разговору… Откровенному разговору…

Она встала и посмотрела на мужа. Несмотря на возраст, он был красив: прямая спина, широкие плечи, высокий рост. Он мог свести с ума любую. Как он умел ухаживать, она знала не понаслышке. Но это парадная сторона фасада, а сзади… грязь, вонь, смердящие кучи, запах которых она больше не могла выносить.

Она смотрела прямо в глаза. Слёз не было и назад пути тоже. Лицом к лицу…

«Давно пора было сделать это», — пронеслось в голове у Татьяны.

А чисто выбритое лицо Вадима наливалось злобой. Он вспыхнул. Изо рта брызнула слюна.

— Ты! — вскричал он. — Опять тебя всё не устраивает! Посмотри на себя!

Тут он был прав. Она давно махнула на себя рукой, стараясь на всём экономить. А он добавлял масла в огонь:

— Села мне на шею! — любимая фраза мужа ранила как всегда.

Обычно она послушно умолкала и, плача в подушку, отпускала обиду — негоже хорошей девочке обиды в сердце носить. Но сегодня она не стушевалась, согласно кивая головой, что он прав: терпит её, хотя мог бы давно бросить. Всю совместную жизнь он ей внушал это.

Она подняла ясные глаза:

— Я посмотрела. Подумала. И… поняла, что тебе не пара. Ты слишком хорош для меня. Мне только шестьдесят. Я могу прожить ещё десять, двадцать, а может даже и тридцать лет. Я уже ненавижу себя, а через эти годы…

— Да, — закричал он, — я терпел! Столько времени! Я всё делал! Всё! А ты…

Она улыбнулась, но дрожащий голос выдавал волнение:

— Делал всё… Но не для меня, а для себя.

Он замахнулся. Она не дрогнула:

— Меня ничего не связывает с тобой. С квартиры как раз съехали квартиранты.

Он схватил её и хотел ударить. Но знакомого страха его потерять не было. И муж стушевался:

— Ты разлюбила меня?

— Я полюбила себя, — сказала она тихо.

Чемодан стоял наготове. Татьяна взяла его в руки. Ноги скользнули в сапоги. Сердце дрогнуло, глаза наполнились слезами. Но она не обернулась.

Дверь хлопнула. И Вадима накрыла тишина. Он сел на стул в прихожей и закрыл лицо руками. Страшно хотелось выпить.

Да, он привык к ней. Тридцать четыре года совместной жизни. Как тут не привыкнешь?!

Да, у него были и есть любовницы — молодые, красивые, не то, что она.

Точно! Нужно поехать к кому-нибудь…

Но не хотелось. Сердце налилось тяжестью, в груди защемило.

Он надел шорты, спортивную майку и встал на беговую дорожку. Спорт успокаивал ум и приносил облегчение. Но сейчас даже стремительный бег не заглушал опустошающих мыслей.

Он бежал ещё и ещё, но мысли стучали и пульсировали в голове.

«Дура! Скотина неблагодарная! Уродина!» — Вадим не скупился на брань.

Но успокоения не наступало. Он давно перестал считаться с женой и принимал её скорее за… предмет интерьера. Удобно: всегда вкусная еда, в доме чисто и прибрано, дети под присмотром. Но сыновья выросли.

Он в гневе сорвал с себя спортивную одежду и принял душ.

Тишина в квартире рождала рой мыслей. В груди клокотала злость и не давала уснуть.

Как она посмела уйти?! Ведь она всегда во всём соглашалась с ним, перенося все его выходки.

Что же случилось!? Кто-то науськал?! Она что-то узнала?! О его похождениях она знала давно… Почему сегодня?

За думами пролетали часы.

Пробило три.

Четыре часа утра.

Вадим махнул рукой.

— Поеду к Катьке, — пробормотал он. — Развеюсь. А то эта… совсем меня из колеи выбила.

Глава 2

В пять часов утра город спал. Любимая машина ждала у подъезда. Фольксваген предпоследней модели блестел при свете фонарей. Вадим стирал с капота каждую пылинку и пристально следил за любимицей. Мелкие оплошности пассажиров вызывали гнев заботливого хозяина.

С одного движения машина завелась, готовая к любой прихоти. Вадим рванул с места. Пустой город, пустые дороги. Мимо пролетали знакомые дома, улицы и быстро оставались позади. В этот час до места назначения мужчина добрался быстро.

Предупреждать Катьку он посчитал лишним. Ключи лежали в кармане, но задвижка остановила раннего гостя. Пришлось нажать звонок. Настойчивый трезвон разбудил квартиру вместе с хозяйкой. Катерина в испуге села на постели. Она не могла понять, что происходило. Звон продолжался. Сон прошёл — она вскочила.

— Что-то случилось?! — ахнула девушка. Пижама в сердечках подчёркивала все прелести фигуры, красоту лица не портило отсутствие косметики и укладки. Спутанные волосы рассыпались по плечам. Женщина укуталась в халат и боязливо подошла к двери.

— Кто там? — послышался испуганный голос. Вадим ничего не ответил и демонстративно встал напротив глазка.

— Вадик! Ты! — Катя распахнула дверь и бросилась к нему на шею. — Что произошло? Ты не предупредил?

Вадим натянуто улыбнулся:

— Помнишь, как в сказках: напои, накорми, в баньке попарь, спать уложи, а потом и ответ держать вели.

Катерина кивнула, но от неё не укрылась вымученная улыбка и усталый вид.

— Пойдём на кухню. Я сейчас яичницу приготовлю.

Чашка горячего кофе появилась перед Вадимом, как на скатерти-самобранке — тихо и быстро.

— Ты сегодня спал? — с сочувствием спросила Катя.

— Нет, — мотнул головой Вадик. — Не сложилось.

— Что-то произошло?

— Кать, мы же договорились — питьё, еда, банька, сон. Первый пункт ты выполнила.

— А где ж я баню-то тебе возьму? — пожала плечами женщина.

— Ну, ладно, готов на массаж.

— Прости, милый, — виноватая улыбка окрасила лицо Катерины. — Ты же знаешь про женское любопытство. Оно меня разъедает. Но я попробую ни о чём не спрашивать.

Она умолкла и включила музыку. Звуки Моцарта наполнили кухню. Вода в такт наигрывала тихую мелодию. На сковороде шкворчали яйца. Запах свежего огурца приятно щекотал ноздри.

— Ещё петрушечка и помидорчик, — промурлыкала Катя.

Из тостера выскочили два кусочка хлеба. Всё это красиво легло на большую тарелку с цветами по краям. И Катя поставила блюдо перед Вадимом.

— Вот это я понимаю! Хозяйка!

Катерина в ответ ласково улыбнулась и потрепала Вадика по руке, но мужественно сохранила молчание.

В считанные минуты тарелка опустела, а Вадим довольно откинулся на стуле:

— Другое дело!

Катя убрала тарелку:

— Черёд массажа.

Умелые руки мяли усталую шею и спину.

— Ну, Катька, ну ты и мастерица, — охал Вадим.

— Так это ж моя работа, — довольно улыбнулась женщина. — В нашем деле конкуренция, знаешь, какая?! Совершенствоваться нужно каждый день. А то клиенты быстро разбегутся!

— Настоящая кудесница! — нахваливал Катерину Вадим. — Даже головная боль прошла, и бессонной ночи не чувствую.

— Так у тебя голова болела? — ахнула Катька. — Что ж ты сразу не сказал! Я бы тебе таблеточку дала.

— Не люблю жаловаться. Да и таблетки тоже. Видишь, без них справился.

Катерина поправила волосы:

— Ты так меня напугал — даже ни умыться, ни причесаться не успела. Обычно я готовлюсь к твоему приходу. А тут такая рань… — она щебетала и щебетала, пока не заметила, что мужчина спит. Взгляд её наполнился любовью, смешанной с сочувствием.

— Хорошо, что сегодня выходной, — пробормотала она.

Заботливые руки укрыли Вадима пледом. Часы показывали семь утра. Катя вздохнула и легла на подушки рядом. Скоро сон сморил и её.

Вадим и Катя проснулись почти одновременно. Лучи яркого солнца щекотали лица и настаивали, что пора вставать. Катя потянулась:

— Мне такое приснилось! Надо будет Вадику рассказать.

— Что рассказать? — спросил он в ответ.

Удивлённое лицо повернулось к мужчине:

— Ты?

— Я, — улыбнулся он.

Катя прыснула:

— Таааак это был не сон! А я опять непричёсанная и неумытая.

— Ты у меня красавица, — Вадим потянулся, чтобы обнять женщину. Но она отстранилась:

— Нет. Ты мне должен рассказать, что произошло. Я и так, — она бросила взгляд на часы, — вон сколько протерпела.

Раскатистый хохот наполнил комнату:

— Да, ты прямо героиня!

При мысли о случившемся взгляд Вадима наполнился стальными искорками:

— Понимаешь, какое дело, Татьяна ушла от меня.

— Как? Сама? — глаза Катьки сделались круглыми от изумления.

— Сама, — вздохнул Вадим.

— Но ты же говорил, что она без тебя не может?! Что у неё слабое сердце, и её хватит удар от твоего ухода!

За эти слова Вадим схватился, как за спасительную соломинку:

— Понимаешь, почему я так переживаю? В её-то годы принять такое решение. И ведь ничего не было, ничего. Даже скандала. Видно, совсем крыша поехала.

Но сочувствие в Катьке не пробудилось. Её движения стали плавными, как у кошки, а глаза затуманились. Она стала ластиться к Вадику, обняла его:

— Дорогой, так это же здорово!

— Что?! — отпрянул мужчина.

— Что она сама приняла такое решение и сняла с тебя ответственность. Теперь у неё своя жизнь, а у тебя — своя, — Катерина перевела дыхание. — Я устала прятаться! Ты не представляешь как! Я уже немолода, — Вадим пристально смотрел на Катьку.

— Да! — она вздёрнула носик. — Мне скоро сорок. И я хочу, чтобы все знали, что мы вместе.

Неожиданно Вадим вспылил:

— Так ведь узнают друзья, соседи, коллеги!

Катерина фыркнула:

— Сейчас этим никого не удивишь! Наоборот, все завидовать будут: сменил старую на молодую. Согласись, твоя жена давно далека от идеала — лишние килограммы, отсутствие вкуса, морщины… — женщина скривилась. — Она перестала следить за собой. А при таком красавце это недопустимо.

Вадим вскочил:

— Да! Как ты смеешь! Оскорблять женщину, которую даже не видела!

Катерина вспыхнула:

— Почему это?! Я ей делала как-то массаж.

Вадим подошёл к Кате вплотную и больно сжал руку:

— Почему об этом я узнаю только сейчас?

— А что тут такого… У меня много клиентов — сделала массаж и всё. Но ей даже косметические процедуры не помогут! Совсем на себя рукой махнула!

Вадим плюнул на пол:

— Ты, оказывается, злая и жестокая! Как удачно это скрывала.

— Ничуть не жестокая, — вскричала Катерина и перешла в наступление. — Ты почему её защищаешь? Ведь сам говорил, что был бы счастлив только со мной, но долг тебя не отпускает.

— Да, мало ли чего не скажешь в порыве страсти, — ухмыльнулся он.

— Что?!!!

— Что слышала! Мне одна жена осточертела за тридцать лет, а ты уже на её место набиваешься.

— Я?! Набиваюсь?!

Вадим ушёл, хлопнув дверью. За ней осталась рыдающая женщина, которая оплакивала мечты о жизни с любимым человеком.

Глава 3

За руль Вадим сел в бешенстве.

— Все от меня чего-то хотят! — слова не принесли облегчения и понимания, что делать дальше.

Пальцы забарабанили по рулю. Взгляд скользил по пешеходам и машинам за окном. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось.

— Поеду к Борьке. Что-то давно с ним не виделись. Надо первым доложить о произошедшем. Пока Танька не настроила его против меня.

Борису, старшему сыну Вадима и Татьяны, было уже тридцать два года. Женился он только этим летом. А до этого не торопился связывать себя длительными отношениями и ходил завидным женихом. Высокий статный красавец походил на отца. Голубые глаза и длинные светлые волосы придавали ему облик древнегреческого бога. Даже выражение лица имело божественный оттенок: нём сквозила отрешённость, смешанная с жалостью к людским порокам.

Честно сказать, Вадим на него давно махнул рукой — карьеру Борис строить не хотел, вздыхая, что это не для него. И вместо нормального занятия писал стихи, чем нередко вызывал гнев отца. Поэтому сын покинул отчий дом при первой возможности. После институтского общежития (на институте настоял отец) стал жить на квартире у товарища. Почему тот его пустил, для Вадима так и осталось загадкой.

И наконец летом случилось важное событие: Борис женился. Родителям он сказал об этом после свадьбы: «У нас была тихая церемония, необычная для вас. Вы бы всё равно не поняли». На праведный гнев отца сын лишь пожал плечами. Мать привычно скрыла слёзы и улыбнулась.

Когда молодые ушли, всю скрытую ярость Вадим обрушил на жену:

— Это ты во всём виновата! Вечно потакала его дурацким увлечениям.

Татьяна ночью горько плакала, перечитывая сборник стихов, который подарил сын. Это были его стихи, но он строго-настрого запретил их показывать отцу. Стихи дышали добротой, смирением, надеждой — самой жизнью и дарили веру, что всё будет хорошо.

Без предупреждения глава семейства, потерпевшего крушение о льдины непонимания и раздражения, пожаловал к молодой семье. Настойчивые трели звонка перепугали хрупкую девушку, которая хозяйничала на кухне.

Яркое солнце, столь желанное в ноябре, светило в большое окно. На подоконнике подставляли головки тёплым лучикам многочисленные цветы. Ярко-оранжевые занавески и скатерть в тон дарили ощущение праздника. Простая обстановка была очень милой. Ажурные салфеточки и расписные стулья выдавали рукодельные таланты хозяйки. А холодильник тридцатилетней давности говорил, что с деньгами у молодой семьи пока туго.

Трезвон продолжался. Девушка выскочила в коридор, но там замерла в испуге, не решаясь открыть. Её каштановые волосы были убраны в тугую косу, которую украшали вплетённые цветы. Гибкий стан подчёркивало длинное льняное платье, ручную вышивку которого прикрывал фартук. Женщина нервно вытирала о него белые руки. Звонок оторвал от стряпни.

Вышел Борис — он ласково обнял жену и поцеловал в макушку:

— Чувствую, что это отец, дорогая. Придётся нам потерпеть.

И он распахнул дверь. Предположение оправдалось. В квартиру влетел разгневанный Вадим:

— Вы что ли спите? Час дня, а к двери ползёте, как черепахи!

— Здравствуй, папа, — подчёркнуто вежливо сказал Борис.

— Здравствуйте, — эхом отозвалась Настя.

— Ты нас не предупреждал — вот мы и растерялись. Нас вообще дома могло не быть.

— Ладно-ладно. Не оправдывайся, ничего страшного, — Вадим по-хозяйски разулся, снял пальто и кепку.

Уже через минуту раздался крик из ванной:

— Надеюсь, отца чаем угостите!

Борис закатил глаза:

— Теперь ты понимаешь, почему я не стал дома жить, — шепнул он жене.

— Понимаю, — Настенька обняла мужа.

— Что ему понадобилось?! — недоумевал Борис, помогая жене накрывать на стол.

— Вот уж и в гости приехать нельзя. Сразу, что понадобилось?! — с нарочитой горечью воскликнул Вадим.

— Но, папа, ты всегда звонишь, чтобы договориться о встрече. Ты нас напугал.

— Сегодня я всех пугаю! — пожилой мужчина взял в руки чашку.

Настя раскатывала тесто для пирожков.

— А твоя мать меня ничем не балует, — вздохнул Вадим.

— Папа, насколько я знаю, ты так занят, что есть дома тебе просто некогда! — Борис поднял брови.

— Да-да, работа полностью выматывает меня — всё для вас, всё для вас, — мужчина затянул привычную песню. — А результат?!

— Какой результат?! — холодно произнёс Борис.

— Никакой благодарности! — хлопнул Вадим рукой по столу. Чашки зазвенели, чай пролился на скатерть.

— Я уберу, — засуетилась Настя.

Вадим даже не заметил, он горько продолжал:

— Ни от кого я не дождался никакой благодарности. Работаю, себя не щажу, а… а…

— Папа, что случилось? — твёрдо спросил Борис.

— Ты ещё спрашиваешь?! Что случилось? Ваша мать…

— Да? — спросил сын.

— Она ушла от меня!

От этих слов подчёркнутая вежливость слетела с Бориса. Последовало искреннее изумление:

— Как???

— Я отдал ей… лучше годы! А она взяла и ушла. Даже без объяснений! Без скандала!

Лишь несколько часов спустя молодые облегчённо закрыли дверь за Вадимом.

Настя обняла мужа:

— Дорогой, не переживай. Ты не виноват, что у тебя такой отец.

— Почему я никак не перестану с ним общаться?! — неподдельное сожаление звучало в голосе Бориса.

— Наверное, — задумчиво протянула Настя. — с ним трудно, потому что он слышит только себя. Такое говорить про жену и удивляться, почему она ушла! Ругает её и в тоже время чуть слезу не пустил.

Борис посмотрел на Настю:

— Я думал, мать — конченый человек. Их отношения… никогда не понимал!

— «Чужая душа — потёмки». Но я смотрю, она ого-го ещё!

— В её годы решиться на такое, — кивнул Борис.

— Давай съездим к ней.

— Точно! Поддержим! Я думаю, ей очень тяжело. Она так любила отца. И, — Борис запнулся, — думаю, любит до сих пор.

На глазах Насти показались слёзы.

— Почему так заканчивается любовь, — она крепче прижалась к мужу. — Милый, обещай, что у нас такого не повторится.

— Обещаю! — Борис с горечью заметил. — Знаешь, я даже ревновал в детстве. Нас с братом она никогда так не любила, как его. Для него она была готова сделать всё.

Глава 4

Только через две недели Борис с Настей договорились о встрече и вырвались к матери. Квартира встретила молодых новогодней сказкой. В коридоре стояла ёлочка наряженная игрушками. Зайчики, колокольчики, птички и даже часы много времени провели никому ненужными и забытыми на антресоли. Но сейчас старинные игрушки радостно подставляли бока свету люстры, переливаясь всеми цветами радуги.

— Мама! Да, у тебя прямо новый год!

Пожилая женщина застеснялась:

— Захотелось праздника. Знаете, сколько они уже без дела пролежали. Совсем загрустили. Пойдёмте в комнату — я вам ещё кое-что покажу.

Борис с Настей скинули ботинки и, весело переглядываясь, поспешили за Татьяной. В единственной комнате квартиры красовался большой дед Мороз. Он важно стоял возле маленькой ёлочки. От него веяло стариной и волшебством.

— А это вы сами вязали? — воскликнула Настенька, трогая пёстрый плед. Яркие цвета радовали глаз.

— Сама, — смутилась женщина.

— Я такой вязкой не умею. Научите? — спросила Настенька.

— Ой, — спохватилась Татьяна. — Что ж я вас сразу сюда потянула. Вы ещё не разделись и руки не помыли.

— Ты хотела нам что-то показать, — напомнил Борис.

— Деда Мороза! Я его на антресоли откопала.

— Знатный! — улыбнулся сын. — Откуда он?

— Не знаю. Наверное, кто-то оставил за ненадобностью.

За разговором Борис с женой разделись. Татьяна вещи аккуратно повесила в шкаф и провела гостей в ванную.

— Какое чудо, — с восторгом воскликнула Настя — на стиральной машине лежала ажурная салфеточка.

— Нравится? — щёки Татьяны порозовели от удовольствия.

— Очень.

— Мама, у тебя так уютно.

— Милый, я постаралась сделать здесь всё, как мне хотелось.

— Странно, почему дома ты так не делала. Салфеточки свои не клала…

Женщина замялась:

— Тааам, — протянула она, — я старалась угодить Вадиму — сделать всё так, как нравится ему. Моё вязание он не любил. Поэтому оно лежало на дне шкафа. Да, уж и вязать я перестала как лет десять.

Борис ласково обнял мать:

— А ты и сама похорошела. Не пойму только почему.

Настя улыбнулась:

— А я знаю!

Борис посмотрел на жену:

— Ты всё подмечаешь, даже самую малость. Делись!

— Можно? — спросила она Татьяну.

Женщина кивнула.

— Из ваших глаз ушёл страх.

Повисла пауза. После длительного молчания пожилая женщина произнесла:

— Наверное, потому, что теперь я сама себя хозяйка. Делаю то, что нравится. И не боюсь не угодить. Разве можно не угодить себе?! — она как-то совсем по-молодому рассмеялась. — Пойдёмте пить чай. Я пирог испекла.

— И я, — улыбнулась Настя.

На кухне гостей встретил накрытый стол. На стене висело несколько картин. Настя сразу заинтересовалась:

— А кто автор?

Борис воскликнул:

— Неужто не догадаешься?

Настя сделала круглые глаза:

— Вы?

Вместо ответа Татьяна с розовыми от смущения щеками начала разливать чай. Настя перевела взгляд на мужа — он кивнул.

Весело зазвенели чашки. Откровенный разговор наполнил уютную кухню:

— Мам, я так рад, что ты решилась, — сказал Борис. — Теперь к тебе можно в гости ходить. А то там… — он запнулся.

— Что там?

— Оттуда мне всегда хотелось побыстрее уйти. Ты знаешь, — Борис улыбнулся. — я ведь сам того не замечая, часто веду себя, как отец.

— Разве?!

— Да-да! Настенька меня отучает от этого. Самому так трудно уследить. Видно, с материнским молоком, как говорят, впитал этот образ.

— Дорогой! — Татьяна ахнула. — Никогда не думала, что это может повлиять на тебя! Я думала, что страдаю только я.

— Мама! Мы все страдали. И я, и Стаська. Понимаешь, мы же всё чувствовали, хоть и понимали мало.

— Прости, милый, прости! Мне всегда хотелось оградить его от любой неприятности. И вас тоже… Но, оказывается, я только их создавала.

— Ой, мама, — Борис ласково обнял мать. — Я не с упрёком, а с намёком, что всё правильно сделала.

Глаза пожилой женщины наполнились слезами:

— Я так любила его. И надеялась, что если ещё потерплю чуток, то всё изменится. Думала, раз он не уходит, то любит.

Опять повисло молчание. Татьяна салфеточкой вытирала слёзы. Настенька тихо сказала:

— Даже любовью можно испортить.

— Знаете, я писала ему стихи.

Глаза Бориса стали круглыми от изумления:

— Чего только не узнаешь в тридцать лет от родной матери!

Одинокая слеза скатилась по щеке Татьяны:

— Много стихов. Но однажды я нашла нераспечатанный конверт от меня…