Возрождение

Отцу

При живом —

и не знать отца!..

Помню,

жалко дрожал мой почерк:

Неокрепшей рукой юнца

Выводил я:

«Скучаю… очень!..»

Как же так! И по чьей вине

С давних пор

и по наше время

Прорастает, как злак

в стерне,

Безотцовщины горькой

семя?

…Хлопнул дверью

и вышел вон,

Оставляя в наследство сыну

Детство,

втиснутое в вагон,

И дороги —

длиной в Россию.

***

Эх, сады-огороды чужие!..

Только рано сумел

я понять,

Что достойней бутылки пустые

На кино да на хлеб собирать.

…Мужики вечерами

сходились.

Пили дрянь, запивали

водой.

Толковали, клялись,

матерились.

Снова пили…

и долго порой

Я глядел в их угрюмые спины,

Понимая мальчишьим

умом,

Что вино для них —

скрытая мина!

Мой отец подорвался

на нём.

Вот и мама не раз говорила:

— Что за руки имел он,

сынок!

Эх, не пил бы!..

— Тогда бы простила? —

И глаза отводил в потолок…

Мне от памяти некуда

деться

И ни сбросить её,

ни продать,

И несу я осколочки

детства,

И не в силах ладони

разжать!

А вверху,

неподвластная тленью,

Над дорогой

без края — конца

Много лет между светом

и тенью

Бродит горькая правда

отца.

***

Помнишь, мама, дороги,

Дороги цыганские наши?

Эту жизнь кочевую

Едва ли удастся забыть.

Воздух южных окраин

Казался нам

чище и слаще,

И тащился за нами

Багаж —

Неустроенный быт.

Сколько раз ты гадала

О счастье —

высоком, как небо!

Только всё выпадало:

Дорога… нежданный удар.

Когда тихо я плакал

От голода,

В поисках хлеба,

Помню, лучшие платья

с утра

Ты несла на базар.

О как буйно цвели

По весне краснощёкие розы!

И теперь,

лишь с годами,

Отчетливей вижу,

ясней

Твою трудную молодость,

Где одиночества слёзы

Нелегко было скрыть

От себя,

от меня,

от людей.

Да, родная, у жизни

Законы порою жестоки.

И не с тех ли далёких,

Поблекших от времени лет,

Залегли у тебя под глазами

Морщинки-дороги,

Как любви материнской

Печалью наполненный

след.

***

…И вспыхнул свет иного бытия!

Стою один —

задумчивый и строгий.

Какая-то старуха на дороге.

Остановилась,

смотрит на меня.

— Ты чья, бабуся? —

Слышится в ответ:

— Ах, внучек, Я — ничья.

Мне тыща лет.

Я схоронила твоего отца.

Познала смысл начала и конца…

— Да кто же — ты?

— Твоя живая память,

Дремучая,

как философский камень.

Расшевелишь и —

поползут на свет

Видения давно ушедших лет.

— Зачем пришла?

— Ты сам просил о том.

Устала я. Присядем… Отдохнем.

***

Ветхий домик двухэтажный.

Улица моя!

В позабытый день вчерашний

Возвращаюсь я.

Мчатся годы, будто кони, —

Пыль столбом!

Как спасенье от погони —

Отчий дом.

Возвращение в детство

В детской лодочке

бумажной

По весеннему ручью

В позабытый день

вчерашний

Воротиться я хочу.

Где оранжевые кони

Жмутся к розовой реке,

Где стоит, никем не тронут,

Хрупкий домик на песке.

***

А всё-таки есть

На Земле

Непреложная истина:

Чем старше годами,

Тем чаще

Задумчивый взгляд

Бросаем назад,

Где ещё

Не опавшими листьями,

Как птица крылами,

Шумит

Нашей юности сад.

***

Мне истина

с годами

все дороже.

Взрослею, строже, пристальнее

взгляд.

Стал ощущать я

каждой клеткой кожи

Нерасторжимость слов: отец и мать.

Так дерево немыслимо

без корня,

Так непреложна клятва

на крови,

Так не бывает радости без горя

И милости Господней — без любви.

***

Вот опять и опять,

разметав свои руки во сне,

Все куда-то бегу

по тропинке далекого детства,

И дремотные травы,

клонясь и ласкаясь ко мне,

Заставляют тревожно и гулко

стучать мое сердце.

Вот я вижу как бабочки,

крыльями чуть шевеля,