16+
Восточные Короли

Бесплатный фрагмент - Восточные Короли

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее

Объем: 266 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Предисловие

Перед вами книга Карема Багировича Раша, великого писателя и историка, который не любил, когда его называли писателем и историком. Книга на тему, которую он считал важнейшей в жизни, но при жизни публично почти не поднимал, будто боясь развеять древнюю магию. Эту книгу он издать не успел и вот я, его сын, представляю ее вам.


Будучи признанным публицистом и педагогом, Карем Раш более всего известен своими работами о российском государстве. Опубликованная в 1988 году работа «Армия и Культура» вдохновила офицеров от Калининграда до Находки, многократно перепечатывалась и переписывалась от руки, изучалась в Пентагоне как идеологическая концепция российских вооруженных сил. О том, как армия оценила его вклад, говорит тот факт, что в Советском Союзе было всего два человека, которые получили воинское звание минуя две ступени (полковник сразу после капитана) — Юрий Гагарин и Карем Раш, причем последний в армии ни дня не служил и в партии не состоял.


У cтиля К. Б. Раша две особенности. Во-первых, умение заглядывать в историю дальше 1917 года (что отличает его от многих даже постсоветских публицистов и историков). Во-вторых, дар прозревать связь событий и явлений сквозь эпохи. Благодаря этому, такие его работы как «Армия и культура», «Слово и оружие», «Кто сеет хлеб — тот сеет правду», «Предестинация или Похвальное слово Российскому Флоту», «На реках вавилонских», «Рождение танковой нации», «Кавказская Русь» и «Океан — судьба России» в каждой строке содержат это ощущение открытия там, где читатель думал, что уже все знает. Так и в этой работе — происхождение, история, культура и будущее курдов предстают перед читателем в форме невиданного доселе целого курдского мира, сверкающего невероятными переплетениями доисторических времен и дня завтрашнего, судеб эпических героев и наших современников, событий древнейшей истории и обычаев современного мира.


Эта книга составлена из ранее опубликованных работ, рукописей и их фрагментов, написанных в период с 1989 по 2015 год и отобранных самим Каремом Багировичем для этого издания. Эти работы, рукописи и их фрагменты были отредактированы мной в том смысле, что в ранних работах, например, встречались отсылки к актуальным в то время событиям. Также я, с согласия отца, сформировал главы и их последовательность. Кроме того, так как с весны 2016 состояние его было тяжелым и сам он писать не мог, некоторые фрагменты (связки, подводки, исторические справки) были записаны мной с его слов или по его просьбе.


Если вы отнесетесь к этому труду как к книжке по истории, социологии или политике, то вы упустите самое ценное — чувство, что стали свидетелем волшебства. Чтобы помочь вам правильно воспринять эту книгу, я дам три ориентира.


Маг из рода магов


Карем Раш происходит из древнего курдского язидского рода Камали, восходящего, по преданию, к одному из трех волхвов, пришедших на свет Вифлеемской звезды, и еще далее к мидийскому царю-магу Гаумате, и принадлежит к касте пиров, т.е. боевых магов. Представьте себе, что народ, тысячелетиями использующий изустную передачу знаний, одинаково видит истину нравственным взором, сердцем. А язидские пиры, которые у мидян назывались магами — это каста, специализирующаяся на созерцании, сохранении и изустной передаче этого общего народного образа истины. Из философов никто так емко не смог выразить смысл сердечного созерцания, как Иван Александрович Ильин. Приведу его слова в качестве первого ориентира:


«Сознание есть не первая и не важнейшая ступень жизни, а вторичная, позднейшая и подчиненная. И закрепление в слове глубоких и священных жизненных сил дается не каждому человеку, дается не всегда и не легко. Здесь важно и драгоценно не умствование и не словесное описание, а твердое и глубоко укорененное чувство предстояния, призванности и ответственности.

Тогда рассудок научится взирать и видеть и станет разумом; а созерцающий разум станет повиноваться сердцу, так что все пути будут вести к сердцу и исходить из сердца. Ибо сердечное созерцание, совестная воля и верующая мысль суть три великие силы нашего будущего, которые справятся со всеми проблемами, неразрешимыми как для бессердечной свободы, так и для противосердечного тоталитаризма».


Курды презирают письменность


Карем Раш — курд-язид, и работа эта о курдах. В истории этого древнего народа хватит свершений и культурных достижений на десяток империй, но они не имеют письменности и по сей день упорно сопротивляются книжникам, предпочитая учебникам изустную передачу, а контрактам — честное слово. К. Б. Раш впитал курдскую культуру с детства и излучал её потом всю жизнь. Видимо, поэтому одной из самых любимых его тем было средневековье и противники ватиканских книжников — рыцари-поэты, творившие с мечом в руке, в пылу битвы. Один из самых ярких среди них — искатель Грааля и автор романа «Парсифаль» Вольфрам фон Эшенбах. В предисловии к его роману «Титурель» поэт и философ Владимир Микушевич высветил противостояние книжной и изустной культуры в средние века и дал нам второй ключ для понимания творчества Карема Раша:


«Его монументальные романы рассчитаны на произнесение вслух, при котором слушатель проходит инициацию, посвящение, как это было при сказывании волшебных сказок, предвосхищающих романы своей магической функцией… Романы Вольфрама фон Эшенбаха предназначены для имеющих уши. В них нужно вслушиваться, а не вчитываться…

Современному читателю трудно представить себе, что первые романы слагались рыцарями-поэтами в битве с клерикальным книжничеством церковной иерархии, с грамотеями-буквоедами, преданными папству. Вот почему поэтическая инициация романов принципиально выдавала себя за устную в духе древних магических заклинаний.

…Вполне правомерен вопрос, не аналогична ли предполагаемая неграмотность Вольфрама столь же проблематичной неграмотности пророка Мухаммеда… Ангел говорит Мухаммеду: «Читай!», — а Мухаммед, по преданию, отвечает: «Не могу (не умею) читать». Но Мухаммед возвещает Коран, а Коран означает «чтение», «чтение наизусть» (ар.). Это чтение свыше, исключающее и опровергающее мертвую букву. Так и Вольфрам «не знает буквы ни одной», поскольку постигает смысл, который над буквой».


Мифы реальнее реальности


Карем Раш был идеалистом, любил повторять, что «у дураков бытие всегда определяет сознание» и что «вся история мира это борьба торгашей и героев». Он смотрел на мир с живым интересом и восхищением, которые легко передавались читателю или слушателю, какую бы тему он ни затронул. Его видение мира было мифологическим в том значении, которое придает мифам великий философ и исследователь античной мысли Алексей Федорович Лосев, у которого «миф — это реальность, поражающая своей интенсивностью». Описывая то, как мифы пронизывают нашу жизнь и как веет тоской от материализма, А. Ф. Лосев помогает нам представить, как видел мир Карем Багирович:


«Механика Ньютона построена на гипотезе однородного и бесконечного пространства. Мир не имеет границ, т.е. не имеет формы. Для меня это значит, что он — бесформен. Мир — абсолютно однородное пространство. Для меня это значит, что он — абсолютно плоскостен, невыразителен, нерельефен. Неимоверной скукой веет от такого мира. Прибавьте к этому абсолютную темноту и нечеловеческий холод междупланетных пространств. Что это как не черная дыра, даже не могила и даже не баня с пауками, потому что и то и другое все-таки интереснее и теплее и все-таки говорит о чем-то человеческом… Не только гимназисты, но и все почтенные ученые не замечают, что мир их физики и астрономии есть довольно-таки скучное, порою отвратительное, порою же просто безумное марево…».


И далее, о том, что мифологическое содержание есть даже у электрического света:


«Свет электрических лампочек есть мертвый, механический свет. Он не гипнотизирует, а только притупляет, огрубляет чувства. В нем есть ограниченность и пустота американизма, машинное и матерое производство жизни и тепла. Его создала торгашеская душа новоевропейского дельца, у которого бедны и не тонки чувства, тяжелы и оземлянены мысли… Это — таблица умножения, ставшая светом, и умное делание, выраженное на балалайке. Это — общение душ, выраженное пудами и саженями, жалкие потуги плохо одаренного недоучки стать гением и светочем жизни… Скука — вот подлинная сущность электрического света. Он сродни ньютонианской бесконечной вселенной, в которой не только два года скачи, а целую вечность скачи, ни до какого атома не доскачешься».


И напоследок, стоит сказать еще об одном. Карем Раш был язидом из поколения, которое помнило, как турки в начале ХХ века уничтожили в общей сложности несколько миллионов язидов, армян, греков и айсоров-несториан, в том числе, натравляя на них курдов-мусульман. В то время появление курдов-мусульман рядом с язидским селом, чаще всего, означало бой насмерть, а если мужчин в селе не было — то просто смерть. Несмотря на это, намеренное дробление курдов некоторыми востоковедами на собственно курдов, язидов, горан, заза и т. д. приводило отца в бешенство. Я помню, как он часами убеждал уважаемых язидов, что если курды продолжат разделяться под аплодисменты соседей, если не осознают себя одним народом (с неколебимым и священным, при этом, статусом родов, племен и объединений), то о Курдистане можно забыть уже сегодня. Поэтому все потомки мидян в этой книге зовутся курдами, кроме тех случаев, когда контекст требует деталей.


Отец считал эту книгу посланием от курдов всему миру, а также семейным чтением для самих курдов. Пусть он не успел издать ее при жизни, но чем дальше, тем больше мне думается, что отец, маг из рода магов, намеренно сделал меня наследником и соучастником самого драгоценного, что у него было. Дав обещание издать эту книгу, я не только вынужден был сам понять всю полноту его замысла, но и постарался, чтобы он стал понятен людям моего поколения и тем, кто считает себя далекими от истории и востоковедения. Надеюсь, мои подсказки помогут, и вы сможете, как и я, увидеть сердцем тех курдов, тот Курдистан и тот мир, который видел Карем Раш.


Ярополк Раш

Загрос светоносный

Отцу моему Бакру из племени сипки, пиру из рода Камали, матери моей Гозал из племени сипки, касты пиров из рода Бади и всем поколениям язидов посвящаю.


Спросите сегодня любого образованного человека, как он себе представляет список великих свершений человеческой культуры? Скорее всего, вы получите в ответ перечисление таких знаменитых символов, как пирамиды Египта, Парфенон в Афинах, римский Колизей, готические соборы Европы, клинопись Двуречья, мозаика и скульптуры Эллады, храм Святой Софии в Царьграде, «Троица» преподобного Андрея Рублева, фрески Дионисия в Ферапонтовом монастыре, дворцы, каналы и мосты Петербурга и прочее.


Однако есть на земле горная страна, древняя и таинственная, без достижений жителей которой не было бы всех перечисленных выше свершений человеческого духа. В пределы этой земли — в Верхней Месопотамии, в Междуречье Тигра и Евфрата — древние помещали рай: «парадиз» или, точнее, «парадейза», что значит на санскрите и древнеиранском «огражденный сад». Горная страна, о которой идет речь, это Курдистан, почти полностью повторяющий очертания горной системы Загрос — родины роз, тюльпанов, сирени и первых злаков. Дуновение из этого огражденного сада физически ощущал преподобный молчун Ефрем Сирин, живший около города Эдессы, куда Спаситель прислал правителю Акбару свой нерукотворный образ. Эдесса стала ныне туретчиной и носит дикое имя Урфа.


Загросский хребет тянется от озера Ван до Персидского залива Индийского океана и является естественной границей Месопотамии на востоке, севере и западе. Римский историк Страбон Месопотамией называл лишь северное Двуречье, а южное — Вавилонией. Плиний раздвинул границы Месопотамии до Персидского залива. Месопотамию формируют две великие реки Двуречья — Тигр и Евфрат, которые пятнадцать тысяч лет назад прорвались к морю. Тигр берет начало близ маленького озера Хазар в ста километрах от озера Ван. Оттуда течет к юго-востоку, к древней столице Ассирии Ниневии, в полусотне километров от которой главное святилище язидов — Лалеш. Евфрат имеет два истока, расположенных между озером Ван и городом Эрзерум. В тех краях сто лет сражался Отдельный Кавказский корпус Императорской Русской армии, переименованный впоследствии в Кавказскую армию, и включил в 1878 году Карскую область в состав Российской империи. Евфрат течет сначала на запад до нынешней Кебанской плотины у города Элязыга и оттуда устремляется к древнему городу Каркемишу вблизи стыка границ Сирии, Турции. До 1918 года никаких нынешних Ирака, Сирии и даже Турции в природе не было. Вместо Турецкой Республики была Блистательная Порта во главе с османским султаном. Иран тогда, с легкой руки древних эллинов, продолжали именовать Персией, хотя повелитель Ирана со времен узурпатора Дария I назывался «шахиншах Ирана и не Ирана», а Персия вообще не упоминалась в основной титулатуре.


До линии города Хит (на Евфрате) и Самарра (на Тигре) реки сближаются. Где-то недалеко древние ассирийцы от страха перед грозной Мидией соорудят тридцативерстную Мидийскую стену. С древнейших времен реки пробили себе путь в скальных отложениях известняка и русел своих не меняли. Потому такие города, как Каркемиш, Ниневия, Нимруд и Ашшур, многие столетия стояли на берегах, где и были заложены. Длина Евфрата 2700 км, Тигра — около 1900 км.


Шумеры строили в Южном Междуречье, плодородной илистой долине, свои города-государства с IV тысячелетия до н. э. Пиктографическое письмо они создали приблизительно в 3300 году до н. э. III тысячелетие до н. э. они встретили в процветающих городах-государствах. Шумеры считали своим древнейшим городом Эреду (ветхозаветный Эрех, ныне деревушка Абу-Шахрейн). С. Ллойд в 1948 году начал там раскопки и под самым нижним шумерским слоем обнаружил еще 18 культурных слоев. Те же 18 культурных слоев были обнаружены под городом Гильгамеша — Уруком (ныне Варка).


Никаких семитов-аккадцев еще не было. На севере, в горах Загрос еще в V тысячелетии до н. э. жили в строгих общинах воинственные праиндоиранцы — скотоводы и земледельцы. Там, в Загросе, уже в IV тысячелетии до н. э. складывал гаты праведный вождь Заратустра. Кутиум — страна «сильных кутиев», — ­ сокрушивший в 2100 году до н. э. Аккад и спасший Шумер, известен в Загросе с начала III тысячелетия до н. э.


У шумерского языка до сих пор не найдены родичи, как и у языка их восточных соседей, «злобных эламитов». Язык же кутиев — северо-западный диалект иранской группы индоевропейских языков (как и юго-западный диалект персидского), язык, на котором была создана Авеста, близкий к языку современных курдов.

Солнце и полумесяц

На раскаленных плоскогорьях Аравии ждут прохлады ночи и поклоняются приходу луны. Лунные рога Микеланджело изваял на голове Моисея. Символ Аравии и ислама — полумесяц. В занесенных снегом горных ущельях Загроса со свирепыми ветрами и глубокими снегами ждут солнца как избавления и поют песни траве, весне и птицам.


Семитские земли Аравии имеют своим символом полумесяц. Солнце — символ Загроса и всех северных индоевропейских народов. Непобедимое солнце — sol invictus — их любимый символ, так же как Чаша Семизвездная — Большая Медведица. Во всем мире Большую Медведицу чтут только индоевропейские народы северных широт. На арийском просторе («арийанэм-ваэджа»), в полосе степей от Дуная до Амура много тысяч лет протекала в борьбе их жизнь. Скитания вновь и вновь возвращали их в Загрос, в культурную прародину человечества, где властвовал культ солнца. В центре трехцветного флага Иракского Курдистана изображено солнце, чего нет ни у одного исламского народа на земле. Рядом Турция с полумесяцем на флаге. И, надо сказать, ничто не вызывает на подсознательном уровне такого бешенства у турецких властей, как солнце на курдском знамени. Это обстоятельство лучше всех растолковали бы психоаналитики. Дело в том, что все турки, пришедшие из Средней Азии, все до единого, — это тюркизированные иранцы. На знаменах Сасанидского Ирана были изображены павлин, лев, солнце. Орденом Льва и Солнца еще недавно награждал шах Ирана. Турки, видя солнце на знаменах курдов-мусульман, зеленеют от злости, потому что бессознательно чувствуют, что они поменяли тысячелетнее солнце Ирана на семитский полумесяц.


Аравия тысячи лет была кузницей семитских племен, которые она время от времени выплескивала в сторону Двуречья и восточного Средиземноморья. Так и появились на Ближнем Востоке аккадцы, ассирийцы, финикийцы, амореи, с ними и евреи. Из семитов только финикийцы уклонились в Северную Африку и под именем карфагенян в трех Пунических войнах ставили на грань уничтожения Рим. Но из этих испытаний молодой Рим вышел не только окрепшим, но и владыкой тогдашнего мира. Как доказал академик Тураев, финикийцы не были природными мореходами. Мифология описывает их исключительно как людей пустыни. Они были превосходными торговцами и на своих пузатых торговых судах заплывали далеко, но всегда крадучись вдоль берега, избегая открытого моря. Наши «евразийцы» с сухопутной ордынской душой называли карфагенян чуть ли не атлантистами. Римляне изобрели абордажные мостки и сокрушили карфагенян именно на море. Хотя от карфагенского берега (Тунис) до Сицилии рукой подать, лучший полководец карфагенян Ганнибал вместе с боевыми слонами крался к Риму через всю Испанию и Альпы.


За эти три с половиной тысячи лет все нашествия семитов отразили воины индоевропейского Загроса. В 2100 году до н. э. кутии, уже озаренные единобожием и светом Заратустры, сокрушили Аккад и спасли Шумер. Затем (1700-е до н. э.) родичи кутиев, касситы, уничтожили династию амореев и почти на полтысячи лет утвердились в Вавилоне. Самый известный правитель династии амореев — вероломный Хаммурапи. Современником Хаммурапи, по преданию, был Авраам из «Ура Халдейского». Почему «халдейского»? Потому что, когда составляли Пятикнижие Моисея после плена «на реках Вавилонских» (V век до н. э.), вавилонские амореи усвоили арамейский язык и звались халдеями. В христианских преданиях «халдей» стало словом ругательным, а Вавилон станет символом блуда и нечестия: «Вавилон великий, мати любодейцам и мерзостям земным» (св. Андрей Кесарийский). В третий раз из Загроса в Вавилон пришли мидийцы Кира Великого (539 год до н. э.). Рядом с Киром «стремя в стремя» скакал эмир Кутиума Угбару. Кутиум, известный с начала III тысячелетия до н. э., сокрушивший в 2100 году до н. э. Аккад и спасший Шумер, теперь, через полторы тысячи лет, сокрушает вместе с родичами мидийцами Вавилон и освобождает из плена евреев.

Народы круга

Курды — прямые наследники кутиев и мидийцев. У них общего больше, чем у сегодняшних русских c русами времен князя Владимира. Близкими их родственниками и соседями является обширное иранское объединение саков, чье имя попадается в названии династии Сасанидов, курдского племени шекак, провинции Сакастан, и даже в имени Будды, принца Шакьямуни.

        «Саки, пасущие агнцев, рождением — скифы; живут же в Азии хлебом обильной. Хотя и номадов потомки, но непорочных людей…».

Мидийцы, кутии, саки, маннейцы, касситы, скифы, киммерийцы — это близкородственные иранские народы с общим языком, божествами, культурой и укладом. Стоит упомянуть еще урартов — по языку они были близки к хурритам, с которыми индоарии и иранцы смешивались к тому времени уже более тысячи лет. Язык урартов близок к восточно-кавказским языкам и не имеет отношения к индоевропейским. При этом на сегодня две трети названий курдских племен имеют хурритское происхождение. Ко времени пророка Иеремии урарты были достаточно иранизированы и им были не чужды иранские боги.


Это те народы Загроса, которых аккадцы в III тысячелетии до н. э. называли «умман-манда» (или «мандала»), то есть «народы круга», что указывает на почитание этими народами солнца и приверженность военной демократии. Народы круга уже в III тысячелетии до н. э. были зороастрийцами, судя по тому, что одного из царей кутиев звали Тирикан (а в зороастрийском календаре «Тирикана» — один из престольных праздников). «Тири» значит «быстрый» и обозначает звезду Сириус. За два века до рождения Христа в Загросе появятся родственные мидийцам парфяне, и их царя будут звать Тиридат. Между Тириканом и Тиридатом почти две тысячи лет, но за эти двадцать веков Загросом, кроме родственных ираноязычных народов круга, никто не владел. Ассирийцы, как и их предшественники аккадцы, тоже называли народы Загроса «умман-манда» (древнеассирийский язык — диалект аккадского). Это делает честь наблюдательности как аккадцев, так и ассирийцев.


Сегодня, спустя пять тысяч лет, прямые потомки народов круга — курды — живут на той же территории. Это истинный и живой иранский мир, простирающийся во времени от древнего Кутиума до современного Курдистана. Язиды — хранители души иранского мира, они сберегли много символов еще индоевропейской общности, которая стала распадаться в V тысячелетии до н. э., как полагают ученые.


Архангел в язидизме изображается в облике священного павлина. Выбор этой птицы не только дань эстетическому проявлению божества на земле, но и память о ведических традициях индоиранской общности. Изображение павлина часто встречается на стенах катакомб первых христиан, которые признавали его птицей райской. Чуткие к проявлению зла в мире язиды сразу выделили павлина как истребителя змей.


Термин «язид» происходит от авестийского «язата» — «гений добра», «ангел света». Белые одежды язидов подчеркивают приверженность религии чистоты. В Авесте, да и в персидском языке, «йезд» означает «священный», потому язиды, уверенные в своем божественном происхождении, называют себя в просторечии «иезди». Яздан в древнем иранском мире идентичен Ормузду (Агурамазде), верховному Богу зороастризма. Когда умирал шахиншах сасанидского Ирана, жрецы-маги причисляли его к сонму «язата».


Народы круга, создатели зороастризма, Авесты, современного представления о добре и зле, нерушимости договора, справедливости, свободе воли, а также учения о Спасителе человечества, два тысячелетия были духовным светочем мира.


Праотец Авраам побывал в плену у кутиев в Загросе. Сын Иессея, первый царь Израиля Давид и его евфратская дружина были знакомы с верой Загроса — зороастризмом. Семитское племя евреев времен плена на реках вавилонских стало самыми впечатлительными и благодарными учениками Авесты. Они мгновенно оценили масштаб учения магов. Вчерашние узкие племенные верования иудеев быстро стали вровень с мировой религией единобожия, что говорило о незаурядной мировой судьбе потомков Иакова.


Влияние гат Заратустры прямо ощущается и в проповеди Мухаммеда, где он провозглашает:


«Чьи стопы будут покрыты прахом битв Господних, тот в день великого Суда будет отстоять от преисподней далее, чем то расстояние, которое самый быстрый конь пробежит в тысячу лет».


Мэри Бойс, крупнейший в мире специалист по зороастризму, утверждает, что «зороастризм — самая древняя из мировых религий откровения, и, по-видимому, он оказал на человечество, прямо или косвенно, больше влияния, чем какая-либо другая вера».

Только формально зороастризм был государственной религией четырех великих иранских империй, существовавших почти непрерывно с VIII века до н. э. до VII века н. э., — мидийской, ахеменидской, парфянской и сасанидской — более тысячи лет!

Курдистан до начала времен

С точки зрения геологов мы живем в геологической фазе под названием «голоцен», начавшейся примерно 12 тысяч лет назад. Тогда же, с точки зрения уже историков, мы перешли от древнекаменного века (палеолита) к новокаменному (неолит). Переходом в неолит считается переключение культуры с охоты и собирательства на земледелие и скотоводство. Кроме того, считается что все виды человека, кроме одного, исчезли до начала неолита. С появлением металлических орудий считают, что культура перешла в медный, бронзовый или железный век.


До голоцена почти два миллиона лет длилась геологическая фаза под названием «плейстоцен». Древнекаменный век (палеолит), исторический период, на который приходится вся биологическая эволюция человека: от человека умелого до человека разумного, почти полностью совпадает с плейстоценом. Очертания материков во время плейстоцена были очень близки к сегодняшним, и заметную их часть минимум четыре раза покрывали ледники высотой до трех тысяч метров. Этот период истории человека представлен пещерными стоянками. Здесь в мире первенствует Курдистан.


В районе курдских эмиратов Ботан, Хаккяри, Битлис, Муш и Шангал расположены тысячи пещер и многие с родниками. Для человека древнекаменного века пещера с родником, где можно разжечь костер, отпугивающий хищников, — не пятизвездочный отель, а дворец. Пещеры Загроса давали кров и защиту бесприютным скитальцам древнекаменного века.


Месопотамия известна в археологической науке названиями Шанидар, Барадост, Зарзи, Джармо, Халаф. Все эти археологические жемчужины находятся на территории современного Курдистана и свидетельствуют о том, что жизнь тут кипела событиями и великими открытиями, как минимум, последние 70 тысяч лет.


Пещера Шанидар, расположенная в сердце Курдистана на границе Ирана, Ирака и Турции, это пещерная стоянка неандертальцев, возраст которой около 70 тысяч лет. Там впервые обнаружили доказательства того, что древние лечили друг друга от тяжелых болезней и помогали больным с их ежедневными делами. Там же обнаружен один из первых случаев погребения усопшего — могила с очень высоким содержанием цветочной пыльцы, что говорит о том, что она полностью была засыпана цветами.


Горный хребет Барадост, недалеко от мидийского города Равандуз (по-курдски «замок колесничих»), дал свое название Барадостской археологической культуре, ее возраст 36 тысяч лет. Барадостский человек — это местный аналог кроманьонца, т. е. человека, который уже почти не отличается от современного.


Пещера Зарзи, находящаяся недалеко от курдского города Сулеймания, дала имя Зарзийской археологической культуре, ее возраст 18 тысяч лет. Зарзийская культура просуществовала в виде множества поселений около десяти тысяч лет.


Второй раз название Шанидар стали упоминать уже в составе Шанидар-карим-шахирской культуры первых в мире земледельцев и скотоводов, сформировавшейся 9 тысяч лет назад и просуществовавшей тысячу лет. В Европе оседлые земледельческие поселения появились лишь в конце V — начале IV тысячелетия до н. э. На Русской равнине — в IV–III тысячелетии до н. э.


Поселение Халаф на границе Сирии и Турции дало имя Халафской культуре — множеству поселений в Северной Месопотамии, появившихся 7 тысяч лет назад и просуществовавших тысячу лет. Считается, что Халафская культура была уничтожена в результате вторжения предков шумеров с юга. Распространение и связи Халафской культуры были настолько обширны, что некоторые исследователи даже предполагают, что носители минойской культуры Крита являются потомками халафской культуры, ушедшими на запад. Также отмечается сходство и взаимное влияние Халафской культуры и поселения Чатал-Хююк, крупнейшего неолитического поселения в Южной Анатолии.


Поселение Джармо к востоку от города Киркук в Иракском Курдистане это ровесник древнего Иерихона, появившийся 7 тысяч лет назад. В Джармо найдены инструменты из обсидиана, который добывали в 300 километрах у озера Ван, и украшения из ракушек, обитающих в Персидском заливе, что говорит об обширных торговых связях жителей. Здесь выращивали одомашненную пшеницу, ячмень, бобовые, держали домашних коз, овец и собак. В последние годы существования в селении появились также свиньи. Тут же обнаружена первая на Ближнем Востоке керамика, очень простая — посуда с толстыми стенками, фигурки животных и изображения беременной женщины. Поселение Джармо опустело примерно 5 тысяч лет назад, а это уже шумерское время.


Помимо вышеперечисленных суперзвезд мировой археологии, карта Курдистана буквально пестрит древними поселениями. Хассуна — в 32 километрах к югу от Мосула. Тепе-Гавра (Арпачийя) — приблизительно в 6 километрах севернее Ниневии. Следы первой на земле холодной ковки из самородной меди — древнейшего использования металла — найдены на раскопках рядом с миллионным курдским городом Диярбакыр. Это легендарный мидийский город Амида. На Гандж Дарех-Тепе обнаруживают впервые прямолинейные постройки, которые еще лепятся друг к другу по склонам (7 тысяч лет до н. э.). К группе Гандж Дарех-Тепе примыкает и Тепе-Гуран, здесь обнаруживается переход от хижин к домам. Докерамический этап сменяется керамическим. После монохромной керамики появляются расписная и лощеная керамика и сосуды, выдолбленные в мраморе. По лощеной керамике куро-аракской культуры Кутиума (5,5 тысяч лет до н. э.) уже определяют присутствие племен индоевропейцев и конкретно индоиранцев. Группа раннеземледельческих культур представлена памятниками Хаджи-Фируз, Далма и Писдели-Тепе в Северной Мидии (то есть Мидия Атропатена античных времен, современный Азербайджан) — это уже 5 тысяч лет до н. э.


Все перечисленные памятники Загроса от эпохи древнекаменного века должны быть обозначены на красочной карте Загроса и висеть в каждой школе Курдистана, в каждой язидской семье почитаться с благоговением, как икона. Разумеется, там же должна быть обозначена Нисейская долина — родина мирового коневодства.


Но мы уже знакомы с повадками профессиональных историков-книжников, которые считают, что в каменном веке у людей не было национальностей и с легкостью игнорируют тысячелетиями существующие культуры, народы и страны до тех пор, пока про них не напишут, так сказать, официально. Поэтому потратим еще немного времени дорогого читателя, чтобы связать доисторические находки в Загросе с его нынешними обитателями.


Что представлял собой Загрос — колыбель кутиев, мидийцев и курдов — во времена поселения Джармо, оставленного жителями на заре шумерской цивилизации? Когда последний ледник покинул горы Кавказа, Тавра и Загроса, под влиянием теплых ветров из Средиземноморья зазеленели южные склоны этих хребтов. Разумеется, процесс этот длился десятки тысяч лет. Но к периоду Джармо от Центральной Палестины через Сирию, весь Загрос и горы Тавра до нынешних Кавказских гор тянулась полоса широколиственных и хвойных лесов. Леса шумели на склонах гор и в предгорьях, местами непроходимые, местами разреженные, почти парковые, ибо царь лесов дуб не любит тесноты и держит монаршью дистанцию. Археологи считают, что Джармо окружал лес из дуба и фисташки.


В те тысячелетия у латинян дуб стал деревом верховного бога Юпитера, у эллинов — деревом верховного владыки Зевса, у германцев — бога Вотана, у славян это дерево Перуна, а у язидов-курдов — деревом Агурамазды с именем Яздад в Авесте, что значит «Богом данный». У шумеров лесов не было, как и камней, — один плодородный ил. Все семиты пустынной Аравии о дубе не слышали, как и вавилоняне. Зимой Загрос заносило глубоким снегом, дули свирепые ветра. Весной — грохот горных рек в ущельях и летние ливни. В лесных чащах волки, лисицы, леопарды. А львы и тигры встречались повсеместно еще в Средние века.


Загрос породил культуру огня, лошадей, леса, крепостей, открытого поединка и правды. Это общая культура кутиев, касситов, мидян и курдов. Вопреки представлениям историков-книжников, они не свалились сюда с неба, экипированные культурой, укладом, религией и языком в тот момент, когда аккадский писарь оставил об этом заметку. Историк-курдовед О. И. Жигалина в очерке, посвященном выдающемуся иранисту и курдоведу В. Ф. Минорскому (до 1917 года Временному Поверенному в делах России в Иране, а позже профессору Кембриджа), пишет:


«Некоторые зарубежные ученые и специалисты, проводившие раскопки на территории цивилизованных очагов древности (Северная Месопотамия. — Прим. автора), свидетельствуют о наличии следов культуры курдов в границах распространения Халафской культуры, существовавшей в VI тысячелетии до н. э. Так, например, археологи Британского музея обнаружили сходство рисунков сохранившихся до наших дней образцов халафской керамики и рисунков тканей и декоративных украшений, которые используют современные курды, живущие сейчас на территории некогда входившей в ареал Халафской культуры».


Выходит, если вести отсчет от Халафской культуры, то история курдов насчитывает на сегодня все восемь тысяч лет на одной территории, с одним языком, с одной религией и одной культурой. Подобной продолжительности истории нет ни у одного народа на земле. Семь тысяч лет курды были зороастрийцами и верили в правду, отвагу и непобедимое Солнце. Последние тысячу лет они называли себя формально мусульманами — «сурман» на северном курдском диалекте курманджи. Но две трети этих «сурман» в песнях, в поэзии, в поведении, в бою и даже по признанию врагов (как, например, Саладин) оставались мидянами-язидами и детьми Авесты.

Древняя история Курдистана

Ираноязычные племена Загроса, прямые предки язидов и курдов, к моменту становления Мидийского царства создали художественную систему мирового порядка. Это искусство широко обсуждалось в мире после ошеломляющих находок на территории Иранского Курдистана в пределах воображаемого четырехугольника между юго-западным побережьем Каспийского моря, центром Иранского плато (провинция Исфахан), Лурестаном и Южным Азербайджаном.


С 1928 года известно о находках, свидетельствующих о древней цивилизации Лурестана. Лурестан — провинция на западе Ирана, расположенная южнее Хамадана, в прошлом — земля касситов, затем часть Мидии. В районе города Харсин были найдены клады, датируемые XII–XI веками до н. э. (бронзовые топоры) и VII веком до н. э. (бронзовые псалии).


В 1946 году на юге озера Урмия, у города-крепости Ида, столицы древнего кутийского царства Манна, был открыт (впервые описан в 1950 году) клад, известный как Саккызский клад, или клад из Зивие. Сейчас Ида насильственно переименована в Хасанлу.

        Ида упоминается в анналах ассирийского царя Салманасара III под 856 годом до н. э., но известна с конца II тысячелетия до н. э. Какое после этого может быть «Хасанлу» с семитской основой «Хасан» и тюркским суффиксом «лу»? Слова тоже бывают вроде противоестественных гибридов с крыльями, головами змей и львиными лапами.

Несколько крупных кладов были найдены на юго-западном побережье Каспийского моря, а также в центре Иранского плато — в провинции Исфахан — при раскопках могильника в Тепе-Сиалк (так называемый стиль Сиалк VI века).


В кладах найдено много золотых, бронзовых и железных изделий. Боевые железные топоры с серебряной рукоятью, блюда, сосуды, кубки, золотые мидийские ножи, ритоны из зеленого стекла, грифоны, ритуальные ковши, лазуритовая голова мидийского царя, амфоры. В Хамадане была найдена лазуритовая фигура мидийского вельможи, прижимающего к груди львенка. Любопытно, что за поясом вельможи классический мидийский нож, такой же точно по рукояти, какой носил в XX веке за поясом вождь курдов генерал Барзани и какой до сих пор можно увидеть у курдских бойцов пешмерга. На одном из найденных сосудов были изображены мидийские маги в леопардовых плащах. Теперь эти изделия в основных музеях мира и частных коллекциях.


Найденные в этих кладах предметы перекликались по стилю не только друг с другом. Иранист В. Г. Луконин в своей книге «Искусство древнего Ирана» пишет:


«…Наиболее интересными оказались предметы, на которых встречалось несколько сюжетов, относящихся, казалось, к типичным образцам так называемого „скифского звериного стиля“. И в данном случае это были изображения, не просто похожие на скифские по каким-то внешним чертам, как, например, похож „луристанский звериный стиль“, о котором мы будем писать ниже, на „звериный стиль“ памятников Минусинской котловины. Нет, это были те же самые звери, в тех же позах и с теми же иконографическими деталями, что и знаменитые „скифские звери“, найденные в курганах Северного Причерноморья. Они известны каждому — „скифский олень“ (почти такой же, как, например, большая золотая фигура „костромского оленя“), „скифская пантера“ (такая же, как и большая золотая пантера, найденная в Келермессе), „скифский грифон“ (такой же, как и найденные во многих скифских курганах)».


В другой своей работе — «Древний и раннесредневековый Иран» — Луконин предлагает очень интересный взгляд на общеиранское культурное наследие через язык искусства.


«Если в качестве аналогии для объяснения того, чем являлось искусство Иранского плато в описываемый период, взять язык, понимая под этим язык художественных образов, созданных на этой территории между IX и VII вв. до н. э., то мы получим как бы три «диалекта» этого единого «языка»:

первый — скифский (имеются в виду только самые ранние памятники), который имеет свои и отчасти общеиранские образы (олень, свернувшийся зверь, гриф и др.), а также заимствования из искусства Древнего Востока, в частности древнего государства Урарту.

Вторым «диалектом», расцветшим уже в VI–V веках до н. э., является персидский (ахеменидский). В нем слабы элементы общеиранского «языка», но зато очень усилены заимствования из других «языков» Древнего Востока — Урарту, Ассирии, Вавилонии и далеких (территориально) «языков» Египта, Малой Азии и Греции. Эти заимствования, однако, касаются как бы иного «класса слов», чем это было в Зивие или у ранних Скифов, — заимствуются образы, прокламирующие богов и царя царей.

Наконец, третий «диалект» (быть может, исходный для двух остальных) — это диалект Мидии — первого крупного иранского государства, возникшего в VII веке до н. э.

Указанные три «диалекта» формируют проблему возникновения иранского искусства как самостоятельного явления, достигшего больших высот в своем развитии».


Таким образом, искусство Загроса имеет самобытное и самостоятельное значение с устойчивой традицией, по крайней мере, с IX века до н. э.


Выявить в иранском искусстве три диалекта и отдать пальму первенства мидийскому требовало от востоковеда В. Луконина исторической прозорливости и даже мужества. Дело в том, что последние двести лет с началом серьезного востоковедения в Европе Мидия ходила в пасынках. И даже раздражала книжников-источниковедов. К тому же подавляющее число ученых уже были «передовыми», то есть так называемыми прагматиками и материалистами, и понятие духа в нации и истории было им чуждо.


Судите сами — ахемениды, парфяне и сасаниды оставили после себя наскальные надписи, тексты и книги, только от мидян ни одного письменного памятника, ни алфавита, ни единого текста пока не найдено. Правда, ученые не теряют надежды, ведь нашли же в XX веке в Зивие, Луристане, Хамадане удивительные образцы мидийского искусства. Все дело в том, что мидийцы, как наиболее стойкие зороастрийцы, были убеждены: письмо — изобретение дьявола, Аримана. Истинное и благородное знание, по их непоколебимому убеждению, передается изустно и только от отца к сыну. Кто-то ведь подсказал гениальному психопату Александру Македонскому истребить как можно больше мидийских магов, чтобы навсегда прервать и подорвать духовную традицию Мидии. Язиды и по сей день сохранили инстинктивное недоверие к любому книжному знанию и уповают на устную традицию и религиозные гимны (кавлы).

         К слову сказать, фигура отважного и одаренного сына Филиппа и ученика Аристотеля, который клал под подушку кинжал и «Илиаду» Гомера, все-таки усердно и непомерно преувеличена. Все подвиги Александра Македонского заключались в том, что он разгромил одну полусгнившую и раздутую азиатскую деспотию ахеменидов. При этом сжег Персеполь, якобы в отместку за то, что Ксеркс разграбил Афины и сжег Акрополь (чуть ли не двумя столетиями ранее). Кроме убийства магов Александр, чтобы унизить зороастризм, строго осуждавший браки с иноверцами, устроил грандиозную и нечестивую свадьбу тысяч иранских девушек и его воинов. Вот почему зороастрийцы до сего дня эпитетом «гузастаг» (что-то вроде «дерьмовый») награждают только нечистого духа зла Аримана и Александра Македонского.

Луконин один из трех диалектов иранского искусства приписывает раннему скифскому периоду, известному музейным работникам по находкам в Курганах, от Алтая до Дуная. Истоки «звериного стиля», загадочность которого так долго мучила искусствоведов и историков, на самом деле из той же Мидии. Скифы в VIII веке до н. э., преследуя родственных ираноязычных киммерийцев, прорвались через Кавказ, да так увлеклись, что, оставив за собой Двуречье, достигли даже Палестины, захватили приморский город Аскалон и стали угрожать Египту. Фараоны откупились от безжалостных кочевников. Но скифский «диалект» не укоренился в Передней Азии. Он сам позаимствовал многое из Загроса.


Киммерийцы, скифы, мидяне, маннейцы и персы имели не только близкий уклад скотоводов-всадников, но общую веру и единый древнеиранский язык. Отличия были незначительны, и они, как и их предки-кутии времен III тысячелетия до н. э., были одноязычным народом «умман-манда» — «воинством круга».


Ахеменидский «диалект», по Луконину, представлен в основном величественными руинами дворцовых сооружений Персеполя. «Язык» этот, хоть и не лишенный размаха и силы, все же казенно-помпезный. Он не народен, как и сама династия узурпаторов, утопившая Иран в крови во времена Дария I. К тому времени далее всех от общеиранской основы оказался именно персидский диалект. С тех пор как в 845 году до н. э. присутствие персов было отмечено в ассирийских источниках, они мигрировали с северо-запада Ирана на юго-восток и ко времени создания Мидийского царства уже двести лет жили на территории Древнего Элама и смешивались с эламитами. Элам же, современник и противник Шумера, был уже государством с древней почтенной цивилизацией. До возвышения Персии эламский язык являлся административным языком Персиды, что было бы немыслимо в Мидии, сугубо национальном государстве, хранителе зороастризма. Не случайно при ахеменидах второй и едва ли не главной их столицей стала Суза — древняя столица Элама Худжа. Влияние эламитов на персов было значительным. Даже Персеполь расположен на исконно эламской земле. Эламиты называли эту область Аншаном. Персеполь расположен в 60 километрах к северо-востоку от Шираза, который существовал до прихода персов и носил эламское название Тиразиш (или Ширазиш). До последней четверти VII века до н. э. персы находились под властью Элама.


Эламиты же — народ весьма своеобразный. Эламский язык не похож ни на какой другой, очень сложен и до сих пор не поддается дешифровке. Говорят, ящерицы, оказавшиеся на улицах Суз, летом бывали заживо зажарены беспощадным эламским солнцем. Эламиты невероятно скрытны. Уже Дарий I не знал имени Элам, а только Худжа. Отсюда эта область Ирана, ныне Хузестан. Эламиты у арабов слыли к тому же задиристыми и получили прозвище «злобные эламиты». При пылкой фантазии в искусстве, их отличали упорство и мрачная сухость характера в сочетании с крайним прагматизмом. Казалось, они никогда не смеются. Вот такой древний и загадочный народ достался персам в соседи и повлиял на их кровь и характер.

        Попутно заметим, что индоевропейские племена касситов из Загроса, поклоняющиеся арийским богам Индре, Варуне и Митре, во главе с царем Куригальзу II захватили в 1330 году до н. э. Сузы и весь Элам. До этого Элам завоевывал Хаммурапи в 1764 году до н. э.

Чтобы уточнить некоторые детали Ахеменидского владычества в Иране, стоит отметить еще вот что. Строго говоря, Кир II Великий (559–530 годы до н. э.) был, скорее, не персидским, а мидийским царем со столицей в Хагматане. Его сын Камбис II до воцарения прожил в Вавилоне наместником, а потом больше жил в Египте, чем в Иране. Камбиc был, похоже, человеком управляемым и психически неуравновешенным. Это видно из того, что он рвался вон из своего отечества. Таким же бесноватым был и энергичный лжец Дарий I (522–486 гг. до н. э.). Руки от крови подданных Дарий I отмыл только в 520 году. Тогда же заложил Персеполь. Вот с этого 520 года до н. э. и можно вести отсчет персидской (ахеменидской) династии узурпаторов.


Дарий I был неоднократно бит греками и скифами, несмотря на свое несметное численное превосходство. Еще более неудачлив оказался его сын Ксеркс I, разбитый греками при Марафоне, Платеях и в морском бою при Саламине. Упадок ахеменидской державы начался уже при внуке Дария I — Артаксерксе I (465–424 годы до н. э.). Уже после Артаксеркса трон ахеменидов будут захватывать дети вавилонских наложниц, а хозяйничать и интриговать при дворе примутся женщины и евнухи. Через сто лет после Артаксеркса Александр Македонский сомнет Персию и с садистским энтузиазмом сожжет Персеполь.


Не удивительно, что против грозной и дисциплинированной греческой фаланги последний ахеменид Дарий III выступит со старомодными и вышедшими из употребления колесницами и толпами пехоты. В «Анабасисе» Ксенофонта, в котором описываются события, произошедшие за 70 лет до битвы Александра Македонского и Дария III при Гавгамелах, и который, по мнению автора «Всеобщей истории» Полибия, вдохновил Александра Македонского на покорение Азии, Кир Младший рассказывает греческим наемникам о предстоящей битве с армией своего брата персидского царя:


«А для того, чтобы вы знали, какая вам предстоит битва, я, как человек осведомленный, расскажу вам об этом. Войско царя — огромная толпа, и наступает она с громким криком, но если вы устоите, то в дальнейшем мне и самому стыдно сказать, какими окажутся перед вами люди этой страны».


Последняя решающая битва с Александром Македонским состоится в Гавгамельской долине в 331 году до н. э. около курдского города-крепости Эрбела. Кстати, сейчас город Эрбела (ныне Эрбиль, по-курдски Хавлер) — главный город Иракского Курдистана, курдской автономии в Ираке. Интересно, что Эрбиль — единственный на земле город, который живет под своим именем с середины III тысячелетия до н. э.


В связи с изложенным, ни скифский «диалект» в иранском искусстве, ни персидский, вобравший в себя черты загадочно-мрачных эламитов, не может претендовать на роль основополагающего языка искусства Ирана. Такая роль по плечу только мидийцам — народу Авесты.

Курды и востоковедение

С научным востоковедением мне довелось столкнуться впервые в 1954 году по окончании школы в Восточной Кахетии — в древнем Эрети, который был царским доменом в V веке. От нас до страшной когда-то Белоканско-Лезгинской линии было несколько километров. В нашем поселке лет сто стояли русские полки, в том числе и Нижегородские драгуны. В 1954 году я поступил на иранское отделение Восточного факультета, ведомый жаждой узнать свое прошлое.


На первый курс со мной поступили на кафедру семитологии Игорь Огурцов, блестящий фехтовальщик с врожденной дворянской статью, и Миша Садо из айсоров-несториан. Миша Садо на первом курсе уже имел первый мужской разряд по классической борьбе. Мы трое сразу подружились.


В декабре 1956 года меня исключили из университета за участие в протестах против ввода наших войск в Венгрию. Не помогла даже угроза нашего декана академика Орбели подать в отставку, если меня исключат. На время Орбели перевел меня в Ереванский университет, где я должен был учиться на армянском языке. Позже я перевелся все же в Питер, но на факультет журналистики, после чего академик Орбели до самой кончины со мной не разговаривал. Человек был он праведный, вспыльчивый и прямой, по прозвищу Тайфун.


В 1967 году, когда я уже работал в Сибири, пришло известие, что арестованы Игорь Огурцов и Михаил Садо. Вместе они создали тайную организацию христианско-социального направления с целью свержения советской власти. Это был чистый юношеский порыв, но обошелся он им очень дорого. Огурцов только в одиночках пробыл десять лет. Миша Садо по освобождении стал священником. В составе их организации был и покойный писатель Леонид Бородин, главный редактор журнала «Москва». Огурцов обладал с юности прямо-таки императорским достоинством и осанкой в сочетании с железной волей и высочайшей культурой. Когда однажды вывели на прогулку зеков и они увидели в дверях появившегося Огурцова — вся толпа зэков вместе с уголовниками молча сняли шапки. Такого явления не было за всю историю российских тюрем. Освобождения Огурцова требовали главы ряда европейских государств, но он вместе с поселением отсидел целых двадцать лет.


Ко времени нашего поступления Восточный факультет еще представлял собой весьма уникальное заведение. Незадолго до моего поступления из жизни ушел выдающийся арабист академик Крачковский. На этом относительно небольшом факультете еще трудились академики с мировыми именами — барон Василий Васильевич фон Струве и князь Иосиф Абгарович Орбели, директор Эрмитажа и местного отделения Института востоковедения. Академик Орбели создал в Институте востоковедения специальный Курдский кабинет и поставил во главе его лингвиста, доктора наук К. Курдоева, из бывших фронтовиков.


Когда мне довелось приехать в Комарово в гости к Иосифу Абгаровичу, навстречу мне во двор выбежал его сын, десятилетний Дмитрий Орбели. Иосиф Абгарович, показав с любовью на сына, заметил: «У этого мальчика в XII веке предки были курдами». Я знал, что Иосиф Абгарович из благородной и родовитой армянской семьи, но из деликатности он хотел сделать мне приятное. Кстати, я со слов отца моего Бакра хорошо знал о действиях моего собственного рода в том же XII веке. Когда в XII веке шейх Ади, почитаемый язидами, решил реформировать язидизм, представители нашего рода Камали («камали» в переводе с арамейского — «совершенный») выступили резко против. Видимо, шейх Ади прибег к реформам, чтобы смягчить нападки исламских властей на язидизм. Шейх Ади разделил жреческий слой на две касты — шейхов и пиров (шейх — арабское «старец», то же означает и на иранских языках слово «пир»). Наименование «шейх» было как бы поклоном в сторону арабов. Он же заменил древние иранские имена со времен Авесты на арабо-мусульманские. Род Камали, один из древнейших у язидов, из верности язидизму восстал против реформ и поплатился за это. Шейх Ади лишил их многих привилегий и отобрал у них бубны и флейты (курдское «даф» и «шебаб»), без которых невозможна язидская литургия, сопровождаемая музыкой и пением гимнов. Язиды считали себя ангельским райским племенем на земле. Литургия с пением и ритуальными плясками должна была олицетворять Гаронман, так называли в Авесте место песнопений в раю. С детства отец предостерегал нас от гордыни, убежденный, что шейх Ади наказал род Камали именно за гордыню.


Учителем князя Иосифа Абгаровича Орбели был академик Николай Яковлевич Марр, как он о себе говорил, «сын шотландца-садовода и мегрелки». Он обладал феноменальными способностями в сочетании с прямо-таки пугающими познаниями и был всемирно знаменит до того, как при советской власти возглавил Институт языкознания своего имени и на съезде партии обратился к Сталину с трибуны на грузинском языке. Николай Яковлевич языков знал несметное число. На всех европейских он общался свободно, а сто языков он знал лингвистически — то есть знал их состав, структуру, взаимосвязи. Как кавказовед он остался непревзойденным до сей поры, несмотря на то что позже увлекся невероятными лингвистическими фантазиями.


С упразднением цензурных барьеров на книжный рынок бывшего СССР хлынул неконтролируемый поток книг, написанных отвязными историками с параноидальными порой наклонностями, в которых безудержно восхваляются этносы и сомнительные герои, еще вчера известные как кровавые насильники, сооружавшие пирамиды из человеческих голов. Эти авторы произвольно обращаются с историческим материалом, по своей прихоти углубляют хронологию своих народов, расширяют территории «от моря до моря» и объясняют всплески бандитского активизма загадочным термином «пассионарность». Благородная и спасительная привязанность к родному очагу, племени и народу в смутное время, когда сбиты все нравственные ориентиры, легко переходит в нетерпимость к соседям, порождая нередко национализм пещерного свойства.


Смелость и апломб таких «историков» проистекает от тотального невежества и отсутствия не только основ академического гуманитарного образования, но и основ культуры, с вытекающим отсюда диким, сбивчивым и путаным представлением о филологии и истории, отсутствием понятия о том, что означают такие дисциплины, как история языка, историческая грамматика и сравнительное языкознание. Многие из этих «просветителей» не знают толком, к какой семье языков принадлежит курдский язык, на котором некоторые из них даже говорят. Прочитав несколько популярных книжек по истории Востока, они делают, например, заявления о происхождении язидизма, где предлагают искать его истоки в исламе, самые смелые — в Вавилоне, в то время как язиды не менее двух тысячелетий до основания Вавилона пели гаты Заратустры, ставшие у язидов духовными гимнами — «кавлами». И гаты, и кавлы изложены на природном иранском языке.


Историческая реконструкция языка дает картину его развития в тысячелетиях и позволяет реконструировать культуру народа надежнее, чем археология. Изучение иранских языков имеет в России двухвековую традицию. Иранистика представлена в российских университетах с 1804 года. В Российской империи жили ираноязычные народы: осетины, таджики, курды, талыши, таты и другие. За ее пределами — ираноязычные персы, целый ряд народностей Афганистана, курды, белуджи. На иранских языках говорили многие древние народы и племена — мидийцы, персы, скифы, киммерийцы, саки, массагеты, согдийцы, хорезмийцы, парфяне, сыгравшие серьезную роль в мировой истории.


В древности ираноязычные народы занимали обширные земли от Дуная и Северного Причерноморья (скифы, саки и др.) до Великой Китайской стены. Среднеазиатские племена иранцев в древности были известны под именем «туран», позже они были тюркизированы и в XI веке появились в пределах Ирана и Малой Азии под именем турок-сельджуков.


Долгое время существовавшая гипотеза о том, что древние ираноязычные племена пришли на Иранское нагорье и в горную систему Загрос через Среднюю Азию, превратилась в советском востоковедении в любимую и довольно туповатую догму. Хотя в мире востоковедов уже довольно давно и прочно утвердилось положение, что древние индоиранцы появились в Передней Азии волнами через Кавказ с его тучными пастбищами. Двигались они по плоскости мимо будущего Дарбанда (Дербент) в нынешнем Дагестане и через перевалы Большого Кавказа по Лачинскому коридору, в котором осели и первые предки кутиев и мидийцев. Пробивались они на юг с территории Северного Причерноморья и степей Южного Урала в будущую Мидию. Причем с VI тысячелетия до н. э. индоарии, видимо, еще в составе индоевропейской общности, в течение тысячелетий не раз прибывали, а затем вновь покидали земли Загроса. Судя по данным археологов Челябинского университета, эта дорога древних была торной и никогда не забывалась.

Курды и филология

Иранскими языками и литературой занимается иранская филология. Письменные памятники на иранских языках засвидетельствованы на протяжении последних двух с половиной тысяч лет (с VI века до н. э.), несмотря на упорное общее пренебрежение иранцев письменностью.


Авеста, один из важнейших иранских письменных памятников, неоднородна по составу. При всех династиях, правивших Ираном со времен основания Мидии до исламского вторжения в VII веке, зороастризм был государственной или господствующей религией и Авеста переиздавалась временами с некоторыми дополнениями. Например, одно из мидийских племен, ставшее известным под именем «парфяне», говорящее, как и курды, на северо-западном диалекте иранского языка (персы говорят на юго-западном диалекте), обосновалось в Хорасане на востоке Ирана и основало город Нису в память о Нисейской долине в их родной Мидии. Ниса находится в 20 километрах от современного Ашхабада. Возвысившись и овладев всем Ираном, парфяне накануне новой эры создали свою редакцию Авесты, в которой основные события перенесли в Восточный Иран. Советские востоковеды восприняли как подарок судьбы новую редакцию Авесты, действие которой перенесено парфянами из Мидии на восток Ирана. Выходило, что главная книга иранского мира родилась на территории СССР — «родине слонов». Партийных востоковедов охватил род ученого помешательства. Миграция древних индоариев и иранцев могла идти в Переднюю Азию и Загрос только через советскую Среднюю Азию. Ослушники рисковали жестоко поплатиться научными степенями и званиями, то есть лишиться средств к существованию. Тем временем самая древняя часть Авесты — «гаты Заратустры» — возникла в пределах Древней Мидии (в сердце нынешнего Курдистана) в конце IV — начале III тысячелетия до н. э. Так ее датирует ряд британских востоковедов. Язык гат — древнейший из иранских языков.


Считается, что распад индоиранского единства завершился около II тысячелетия до н. э. К тому времени иранцы уже закрепились в Передней Азии. Прямые предки курдов — «светлокожие кутии» в XXII веке до н. э. разрушили Аккад. Города Вавилон еще не существовало. Индоевропейцы хетты уже к XVIII веку до н. э. имели в составе своих войск колесницы. Около XVIII века до н. э. иранцы вместе с хурритами создали в Верхнем Двуречье сильное государство Митанни. Из XIV века до н. э. до нас дошел знаменитый трактат митаннийца Киккули о тренинге колесничных лошадей. Митаннийские арии обладали глубокими знаниями по коневодству. Киккули называет себя Асвасанни (арийск. «конь» и «тренировать»). Имя одного из митаннийских царей было Тушратта, его можно перевести с индоарийского как «колесничий, приносящий вред» или «буйноколесничий». Яростно и комично отрицал, вопреки очевидности, индоиранское происхождение имен митаннийских царей автор «Истории Мидии» И. М. Дьяконов.


До того как индоиранцы разделились, они отделились от родственной им индоевропейской общности, куда и поныне входят германская языковая семья (немцы, англичане, голландцы, шведы, норвежцы и др.), славянская семья языков (русские, поляки, сербы, украинцы, чехи, белорусы и др.) и романская семья, представленная сегодня французами, испанцами, португальцами, итальянцами, румынами и др.


После распада индийские племена создали свод духовных гимнов — Ригведу, иранцы — Авесту. По языку и грамматике Авеста и Ригведа очень близки. Их можно было бы изучать по одному общему учебнику грамматики санскрита. Также близки сюжеты и герои этих двух великих эпических сказаний. В основе и Авесты, и Ригведы общая религиозная идеология, общее этническое имя «арья» (ария). Часто совпадают даже имена богов и героев, воспеваемых в гимнах Авесты и Ригведы. Так, имя царя Йима, сына Вивахвашны, из Авесты близко по звучанию с именем ведического царя Ямы, сына Вивахванта. Солнечному божеству ведическому Мисре соответствует авестийский Митра, ведическому божеству ветра Вата — авестийское Вата, Вайу. В Ведах Асура — верховный Бог, податель жизни, в Авесте Агура (Ахура) — Господь-Творец мира.


Языки старейшей из самхит Ригведы и древнейшей части Авесты гат — древнейших из зафиксированных представителей соответственно индоарийской и иранской ветвей (вторая половина II тысячелетия до н. э.) — демонстрируют значительную близость не только на уровне фонологии, морфологии и лексики, но и на уровне устойчивой поэтической фразеологии. Сравните, например, ведийское uttānáhastanámasā (РВ 6.16.46) и авестийское nəmaŋhāustānazasta- (Y. 28.1) «с руками, протянутыми в поклонении» или hrdā» mánasā (РВ1.61.2) и авест. zərədāčā manaŋhāčā (Y. 31.12) «сердцем и умом». Данная близость указывает на существование единого арийского праязыка и общих для предков ариев поэтических традиций.


Наука, за очень редким исключением, не знает случаев, когда один язык заимствовал бы из другого такие слова, как «мать», «брат», «отец», «голова», «рука», «нога», числительные «один», «два», «три», «пять», местоимения «я», «он», «мы» или «рождаться», «умирать», «есть», «пить», «земля», «вода», «гора». Не бывает так, чтобы тот или иной язык перенял у другого языка систему глагольной флексии, или падежных окончаний, или суффиксов, скажем, множественного числа. Этой азбуке основ иранской филологии и сравнительного языкознания обучают студентов-филологов на первом курсе университета.


«В основе всех иранских языков общий исходный материал с грамматическим строем и словарный состав общеиранского языка-основы». В этом смысле можно говорить об иранских языках как о диалектах общеиранского языка-основы. Коли так, курдский язык — один из диалектов языка-основы, причем сохранивший древнейшие черты, как язидизм сохранил древнейшие черты духа Авесты. Основная литургическая часть Авесты называется Ясна (от авестийского «Яз» — «почитание, поклонение, моление»; «Яздан» — «Господь»). Ясна дала наименование народу язидов. В Ясне 72 главы. Согласно преданиям язидов, верховный ангел Малак Тавус дал первому человеку слова молитв на семидесяти двух языках, поскольку ему суждено было иметь 72 сына и 72 дочери, которые заселят 72 страны на земле. Язиды и сейчас употребляют устойчивое словосочетание «семьдесят два народа». Все язиды говорят на северном диалекте курдского языка, на том диалекте, на котором говорил победитель крестоносцев, великий полководец Востока Саладин, на котором в родительском доме общался поэт Низами Гянджеви, на котором говорил Шараф-хан Бидлиси и творил великий поэт Хани из Баязета. На этом же диалекте говорил выдающийся подвижник, богослов и реформатор язидизма шейх Ади (1077–1162), современник Саладина и Низами.


Шейх Ади родился в сирийской области Баальбек в долине Бекаа. Умер в Лалеше (современный Ирак). Гробница его — место всеобщего поклонения язидов. Полное имя шейха Ади уже говорит о длительном культурном влиянии ислама, звучит оно так — Шараф ад-Дин Абу л-Фадаил Ади бен Мусафир бен Исмаил бен Мусса бен Маван бен ал-Хасан бен Марван. Знаменательны и загадочны связи шейха Ади с величайшими исламскими богословами и подвижниками Востока его времени — теологом и суфием Хамидом Газали (1058–1111), которого европейские востоковеды сравнивают с Блаженным Августином и Фомой Аквинским, а также с основателем суфийского ордена Кадирия Абдул-Кадиром Гилани (1077–1166). Шейх Ади слушал в Багдаде проповеди известного суфия и музыканта Ахмада Газали, брата Хамида Газали. Возможно, эта дружба с богословами Гилани и братьями Газали объясняется тем, что они были курдами по происхождению.


Поздняя язидская традиция стала почти не различать имя Шейха Ади с Ших Ади и слила их в едином почитании. Между тем Ших Ади — наследие глубокой ведической традиции, где имя Ади — одно из имен верховного Бога-Творца, известное еще до появления на исторической сцене шумеров. Остается загадкой, было ли слияние Шех Ади (курды произносят «шейх» как «шех») с древним Ших Ади намеренным или случайным. Если это слияние намеренное, то оно говорит о желании погасить древнейшую язидскую традицию в угоду сближения язидизма с исламом. И сегодня в среде курдов существует тайное и глубокое недоверие к реформам Шех Ади как скрытой исламской экспансии.


Четыреста лет государственным языком Ирана был «пехлевийский» или, для неграмотных филологов, «среднеперсидский», а на самом деле это чистейший старокурдский язык. Даже в фундаментальной работе И. М. Оранского «Введение в иранскую филологию» 1960 года сказано, что пехлевийским называют язык Рея (Рага), Исфагана, Хамадана, Нехавенда, Азербайджана. Только Оранский называет Мидию Атропатену почему-то Азербайджаном, хотя во времена пехлевийского языка не существовало в природе слова «Азербайджан», принесенного арабским нашествием. Разве ученый-филолог этого не знал? Не может быть! Оранский, перечисляя пять областей Ирана с пехлевийским языком, называет (если не считать Исфагана) четыре коренные мидийско-курдские области.


Что касается Исфагана, то Аршак Поладян в книге «Курды в VII–X веках по арабским источникам» сообщает: «Ал-Масуди — единственный автор, в произведениях которого приводятся списки и места обитания курдских племен. О расселении курдов в X в. в следующих областях: Фарс, Керман, Сиджистан (Систан), Хорасан, Исфаган, в Джибале — Нехавенд, Динавар, Хамадан, Шахризур, Дарабад, Самаган; в Адарбайджане, Бабал-Абвабе (Дарбанд), Джазире, Сирии (Шам)…». Далее Поладян пишет: «По мнению Ибн Хаукаля и аль-Истахри, во всем Фарсе обитало свыше 500 тысяч курдских семей (шатров), причем в каждом шатре жило до десяти человек (мужчин)».


Даже если арабские историки преувеличивают число курдов, их данные заставляют пересмотреть число и роль курдов в Иране к X веку. Кроме Хамадана можно было бы добавить и Керманшах (по-курдски Бахтаран). Стало быть, пехлевийский язык Сасанидского Ирана — это язык Мидии, старокурдский язык. Все знают и помалкивают. Самое комичное, что помалкивают и курды вместе с так называемыми иранистами.


С 700 года арабский язык был объявлен государственным языком для Ирана. С 742 года арабский язык и письмо, основанное на семитском арамейско-финикийском алфавите, стали обязательны для Ирана. А сегодня бывшие подданные героического Сасанидского Ирана чистейший старокурдский язык Авесты, без единого «арабизма», именуют пехлевийским и даже среднеперсидским.

Курды, их предки и их соседи

Историки отмечают, что ассирийские источники впервые упоминают мидийцев около 835 года до н. э. То есть именно в этом году, по воле источниковедов и клинописи, целый народ вдруг вынырнул из исторического небытия. Между тем большинство неподготовленных читателей именно так воспринимают эти сообщения.


Историческая наука знает свои штампы и склонность историков поколениями переписывать друг у друга данные. Но самые крупные и злые искажения происходят по политическим соображениям. Аннексии чужих территорий и бесстыдные захваты земель идут на страницах исторических книг повсеместно, непрерывно, веками.


В свое время советские историки, поддержанные властями, испытывали непреодолимое желание «приватизировать» сопредельные с республиками Закавказья и Средней Азии территории. Азербайджанские историки по благосклонному попустительству своего ЦК партии пытались подверстать под себя всю историческую Мидию. Так в 1956 году появилась, как бы это сказать деликатнее, странная книга академика И. М. Дьяконова «История Мидии», возможно, самое постыдное явление в российском востоковедении. Долголетний соавтор И. Дьяконова — азербайджанский историк академик И. Алиев в рабфаковском энтузиазме сравнивал мидийские слова с азербайджанскими и с торжеством объявил об их едином происхождении. Ему и в голову не приходило, что он тем самым делает древними мидийцами и все другие тюркоязычные народы, как то: хакасов, якутов, уйгуров, киргизов и др. Ученые Армении, оказавшейся более других обделенной территориально, безапелляционно решили прибрать к рукам «бесхозное» Урарту. Между тем урарты, как и хурриты, родственны по языку восточно-кавказским народам — дагестанцам и чеченцам, и не имеют никакого отношения к Армении.


После распада СССР расцвела параноическая давнишняя страсть графоманов соединять несоединимое при помощи случайных созвучий. Причем эти люди сверхактивны. Так, вождь германцев Арминий может стать армянином. Заратустра, по исследованию крупнейшего нашего ираниста академика М. Боголюбова, значит «Утренняя звезда», а для академика Стеблин-Каменского, окормляющего издавна Таджикистан, Заратустра всего лишь «владеющий облезлым верблюдом».


Войны за древние территории и наследие не утихают ни на один день и не имеют признаков к ослаблению. Курды, лишившись в середине XIX века своих тысячелетних царств, сегодня оказались самым беззащитным народом в Передней Азии перед натиском историков-пираний. А судьба язидов еще горше. За ними благодаря путешественникам закрепилось название «поклонники дьявола», ставшее почти штампом и особенно полюбившееся диким и невежественным исламизированным соседям. Дело в том, что главнейшим из великих ангелов, управляющих миром от имени Бога, в язидизме считается Малак Тавус — ангел-павлин, отождествляемый с солнцем. Устные предания рассказывают, что, когда Бог создал человека, Малак Тавус отказался поклониться ему, потому что не хотел поклоняться никому кроме Бога. За это Малак Тавус был изгнан в ад. Он пробыл там семь тысяч лет, проливая слезы, и в конце концов затопил ад своими слезами. После этого Бог простил его и восстановил во всех правах. Благодаря этому у язидов нет ада — есть только место для праведников и ничто. Очевидно, что политические и религиозные провокаторы не стали проводить параллель с сошествием Иисуса в ад, а вместо этого сравнили историю Малака Тавуса с изгнанием Люцифера с небес. Провокация получилась настолько удачной, что даже в русских краеведческих изданиях о Кавказе и Передней Азии XIX века язидов именовали чертопоклонниками.


Первыми востоковедение успешно соединили с разведкой и дипломатией англичане. Позже слова «востоковед» и «разведчик» практически стали синонимами. Курдская история, и особенно язык, уже много лет являются целью спецвостоковедов. По политическим мотивам целые природные курдские диалекты вроде заза и гуран объявляются «некурдскими». Если востоковед — семитолог, то он ревниво следит, чтобы пальма «превосходства» в Месопотамии после шумеров была за семитами — аккадцами, аморреями, ассирийцами, но никак не за иранцами и индоариями. Пользуясь общим для иранцев презрением к письменности, книжники и разведчики от востоковедения дробят иранский мир на бессмысленные и бессвязные события, племена и государства. Игнорируются даже свидетельства соседей. Так, например, Ассирийский владыка Асархаддон (также Ассаргадон, Ашшур-аха-Иддин, библ. Асардан) около 679 года до н. э. сообщил: «Теушпу-киммерийца, умман-манду, чье место отдаленно, поразил оружием вместе с его войском в земле Хубушна» (7, 3, 260). Хубушна — в юго-восточной части Малой Азии, нынешнем Курдистане. Замечательно, что Асархаддон не забывает упомянуть, что киммериец Теушпа «из умман-манду», то есть народов круга. Несколько позже правитель Ассирии пишет: «Я, рассеявший людей страны Маннеев, неусмиренных кутиев, побил оружием войско Импакая, скифа-союзника, не спасшего их» (7, 2, 263).


Стоит отметить, что упомянутые тут «рассеянные» и «побитые оружием» — это союз иранских племен во главе с Каштарити (иран. Хшатрит) и их родичи-союзники скифы, которые через год разобьют Ассирию и Асархаддона и станут основателями Мидийского царства. Упомянутая тут «страна Маннеев» это Манна — сердце Курдистана в Загросе. В пределах этой древней страны на раскопках у города Ида (ныне Хасанлу) были найдены предметы мидийского искусства. Для ассирийцев маннеи, киммерийцы, скифы, мидяне и «неусмиренные кутии» — это все «умман-манда» — один народ, говорящий на одном иранском языке с небольшими диалектными различиями. «Могучие кутии» из эпических песен уже в середине III тысячелетия до н. э. досаждали осевшим в Среднем Двуречье аккадцам.


Все III тысячелетие до н. э. между Шумером и Загросом шел интенсивный духовный и материальный обмен. Еще в IV тысячелетии до н. э. шумеры из Нижнего Двуречья «проторили лазуритовую» дорогу в Загрос к горе Дельменд, где еще в Раннем Средневековье существовали лазуритовые копи. Шумеры привозили лазурит из Бадахшана и ходили за металлами в горы Загроса и Тавра.


В любимых шумерами эпических поэмах повествуется об отношениях Шумера и Загроса. Одна из таких поэм рассказывает о правителе города Урука Энмеркаре из Шумера и верховном жреце и судье страны Аратты из Загроса. Аратта расположена «за семью сверкающими горами». Достойный правитель Энмеркар, «избранный светлым сердцем богини Инанны», обратился к «своей госпоже владычице доброй»:

О, сестра моя Инанна! Сделай так, чтобы жители Аратты

Искусно возделывали золото и серебро для Урука,

Чтобы они приносили благородный лазурит, извлеченный из скал,

Чтобы они приносили драгоценные камни и благородный лазурит.

Шумеры поставляли в Загрос хлеб в обмен на строительный и отделочный камень, драгоценные металлы и минералы. Если опустить детали, станет ясно, что правитель Аратты получил из Урука хлеб, а вот поставлять взамен условленные материалы не спешит. События эти происходили в раннединастический период. Это самое начало III тысячелетия до н. э.


Урук (совр. Варка, библ. Эрех) в начале III тысячелетия до н. э. захватил гегемонию в Шумере. Тогда, в период 1-й династии Урука, правили, каждый в свое время, три крупные личности — Энмеркар, Лугальбанда и Гильгамеш. Все трое станут прославленными героями всего Шумера.


После Энмеркара и Лугальбанды до вступления на престол Гильгамеша Уруком правит сам «божественный Думузи» — бог пастухов. Когда Думузи был низвергнут в шумерский Аид — Кур, «Страну без возврата», правителем Урука стал Гильгамеш. Много подвигов совершил этот любимец шумерских поэтов и герой всех народов тогдашнего мира. Гильгамеш в опасностях и подвигах был неразлучен со своим другом Энкиду. Боги выбрали в спутники Гильгамешу Энкиду и вывели его из дебрей горных лесов, а таковые были только в Загросе. Когда верный Энкиду умер, глубокая скорбь охватила Гильгамеша.

Младший брат мой, гонитель онагров горных, пантер пустыни.

С кем мы все побеждали, поднимались в горы!

Что за сон теперь овладел тобою…

Стал ты темен и меня не слышишь!

Мысль о неминуемой смерти гнетет его, Гильгамеш знает, что боги даровали бессмертие Утнапиштиму, правителю Шуруппака. Гильгамеш отправляется через горы, чащи и воды смерти на поиски Утнапиштима, чтобы узнать у него тайну бессмертия. Он нашел Утнапиштима и убедил того открыть секрет. Для этого Гильгамешу надо было из морской пучины достать «траву жизни». Гильгамеш достает чудесное растение. Гильгамеш радуется не только за себя, но и за своих «черноголовых братьев» в Уруке. Он подарит бессмертие своим подданным. Но боги давно с завистью следят за ним, и когда Гильгамеш купался в речке, боги подсылают змею, которая крадет «траву жизни». Владыка и любимец Урука ни с чем возвращается в родной город. Он не смог победить смерть, но героически искал бессмертие для себя и своих земляков-подданных. До похода он говорил богу Солнца Уту:

В городе моем умирают люди —

Гибнет человек — сердце в печали, тяжко на сердце.

Смотрю с городской стены,

Вижу: плывут по реке тела

И со мной это случится; так это будет!

Гильгамеш остался наедине со своей печалью, но стал на тысячи лет любимцем людей за то, что хотел подарить людям бессмертие и первый на земле искал смысл жизни. В «Поэме о Гильгамеше» есть строки:

Сломай дом, оставь богатство,

Построй корабль — ищи жизнь.

Поэма о Гильгамеше была в числе любимых произведений мидийцев. Среди мидийских кладов есть медальон из Зивие с изображением Гильгамеша, поднимающего за задние лапы двух львов. Головная косынка курдских женщин и сейчас носит имя шумерского бога плодородия Таммуза — «тамази», а у грузин широко бытует мужское имя Тамази, что выдает древнюю историю пребывания грузин на нынешней территории.


Древние люди были гораздо подвижнее, любознательнее и легче на подъем, чем мы думаем. В Шумере, на чистой аллювиальной равнине, не было камней. Земля их давала высокие урожаи и была тучна. Но дерево и строительный камень, железо и драгоценности они привозили в основном из Загроса, вверх по течению Тигра и его притоков Заба и Диялы. Кроме того, в долине шумерам негде было пасти свои стотысячные стада овец и они нуждались в предгорных пастбищах Загроса.


В литературе насадили укоренившийся штамп «Шумер и Аккад». Между тем эпоха Аккада длилась всего несколько столетий. Аккадцы заняли среднее течение Евфрата и медленно стали просачиваться в Шумер. Они не создали ни одной религиозной системы, а только переняли шумерских богов. Аккадцы, как все семиты, были хорошими торговцами, а значит, природными посредниками, они не творили, а передавали. Окрепнув и создав свою династию, аккадцы стали истреблять шумеров.


От геноцида Шумер спас Загрос. Через давние и глубокие связи шумеры обратились за помощью к «сильным кутиям», умоляя спасти их от аккадцев. Столица кутиев находилась вблизи современного курдского города Киркук в Ираке. Кутии устремились по долинам своих горных рек, спустились в Шумер, разгромили аккадцев и стерли с лица земли сам город Аккад. Шумеры встретили кутиев как спасителей. Ликованию Шумера не было предела. То, что было светом для шумеров, — стало тьмою для аккадцев.


Таково первое в истории явление светоносного Загроса. Кутии пришли в Шумер в последнее столетие III тысячелетия до н. э. Около ста лет они владели Шумером, но, не перенося жаркой равнины, правили через своих вассалов — шумеров. Они стали как бы соавторами возникновения блистательной третьей династии Ура, последнего расцвета Шумера.


Окрепнув, третья династия Ура через сто лет избавилась от своих благодетелей кутиев, а их последний правитель с авестийским именем Тирикан был убит. Кутии, как и подобает народам круга, тогда не знали царей, а управлялись выборными вождями-судьями. Это была чистой воды военная демократия свободных общинников, которая создаст и Мидию. Первый мидийский владыка Дейок поначалу был не царем, а вождем и судьей.


Надо заметить, когда кутии уничтожали династию Аккада, сам Шумер уже говорил по-аккадски. Шумерский язык останется языком богослужения в Двуречье еще целых две тысячи лет. И, пусть мертвым языком храмов, он дождется прихода Христа. Что до аккадского языка (и его диалекта — ассирийского), то он не обделен вниманием, судя по тому, что в наши дни в Чикаго вышел 20-томный «Словарь аккадского языка».


Дух благородного Шумера и 3-й династии Ура передает шумерская песня, которую поэт написал от имени знаменитого царя Шульги. Вот отрывок из нее:

Я, царь, я в материнском чреве был уже героем,

Я диколазый лев, драконом порожденный,

Царь четырех стран света,

Страж и пастырь «черноголовых»

Герой и бог всех стран.

Влюбленный в справедливость,

Я презираю зло,

Слова вражды я ненавижу,

Я Шульги царь могучий, идущий впереди людей.

Шульги называет себя «страж и пастырь черноголовых». Шумеры часто называли себя черноголовыми, видимо, в контрасте с Загросом, где нередки были и светловолосые горцы, и сероглазые пастухи. Для Шумера, видимо, даже каштановые волосы казались курьезом. Аккадцы были черноголовы, как и шумеры.


После аккадцев слабеющий Шумер одолевают новые семитские племена из сирийской пустыни — амори (амуру — то есть западные). Амореи просачивались в Шумер подобно песку, как до этого аккадцы, и в конце концов задушили Шумер. Наступил последний акт драмы тысячелетнего Шумера. Последний царь Ибби-Суэн (2027–2003 гг. до н. э.) окружен врагами. Он посылает письма наместникам и взывает о помощи, одинокий, всеми покинутый и преданный. Царь решает защищаться до конца. Он понимает, что боги на своем совете «унизили Шумер» и обрекли его на гибель. Царь Ибби-Суэн впервые в истории своей родины дерзает идти против воли богов и не отдавать Шумер врагам. Он пытается предотвратить катастрофу мирового масштаба — гибель шумерской цивилизации.


Шумерская поэма «Жалобы Ибби-Суэна» говорила об этих трагических часах.

Пустыми стали хлева и загоны,

Коров уже в коровниках не видно,

И овцы переводятся в загонах,

Лишь горькая вода течет в каналах,

В полях хороших лишь трава растет,

А степь рождает только «слез траву».

Не будет мать заботиться о детях,

Дочь по имени не позовет отца,

Жена не насладится лаской мужа,

К ее коленям не сбегутся дети,

Кормилица им песен не споет.

И свой дворец шумеров царь покинет,

Царь Ибби-Суэн пойдет в страну Элам,

Преодолев все горные вершины,

Земли Аншан достигнет он краев,

Как птица, чье гнездо разорено,

И как чужой, кто в дом свой не вернется.

Пустынны берега рек Тигра и Евфрата,

Взрастет на них лишь дикая трава,

Ноги ничьей не будет на дорогах

И в дальний путь никто не побредет.

В руины обратятся города,

«Черноголовые» в своих домах погибнут.

В стране шумеров испугались люди;

Царь пленен — стонут его дети.

До последней минуты царь Ибби-Суэн надеялся, что к нему на помощь придут эламиты. Эламиты действительно пришли, но для того, чтобы разграбить страну и увезти плененного царя в Сузы. Это 2003 год до н. э. До нового тысячелетия всего три года. Вскоре будет основан молодой город Вавилон.


За столетия до гибели, еще во времена «сильных кутиев», шумеры и кутии на известковой скале, в месте слияния двух рукавов Тигра, создают сильную крепость Ассур, названную так по имени верховного бога арийцев (Ассур или Атур — это индоарийская форма слова «агур», то есть «огонь»). В первое время новое княжество чаще называлось Атур. Но постепенно в город Ассур и окрестности просочились родственные аккадцам семитские племена. Название «Атур» сберегли грузины в имени собственном — «Отар». Во времена Синахериба (705–680 гг. до н. э.) в Ашшуре, как он тогда звался, было уже 13 ворот и 38 храмов. Выше по течению Тигра, почти на окраине современного Мосула (в Иракском Курдистане), была заложена еще одна столица Ассирии — Ниневия. Именно эту Ниневию в 612 году до н. э. захватят и разрушат мидийцы Загроса. Рядом с Ниневией, еще за тысячу лет до ее основания, горел огонь, зажженный Заратустрой в первом на земле святилище зороастризма, в язидском Лалеше. Сохранилось изображение ассирийского царя, стоящего на коленях перед алтарем Ассура, арийского бога солнца и огня. Позже Ассур будет изображаться в виде крылатого солнечного диска. Именно этот крылатый диск возьмут ахемениды в Персеполь как изображение «бога арийцев Агурамазды», как сказано в надписи Дария I. Мидийские маги хорошо узнавали своего бога и всегда знали, что крылатый диск из Ассура (Атура) на Тигре — это их родной верховный бог Агурамазда, алтарь которого когда-то возвели их прямые предки. В таких вещах маги не ошибаются.


Как уже было сказано, аккадцы не создали своей религиозной системы, а только на свой семитский лад переименовали шумерских богов. Так же поступили на Тигре их родичи-ассирийцы. Только теперь они взяли богов не Шумера, а Загроса. Пусть крылатый диск Ассура у них будет потом называться Шамашем, а город — Ашшуром, это не меняет истоков и природы веры, пусть с веками и семитизированной.


К IX веку до н. э. Ассирия уже лет триста надрывалась в грабительских войнах, а после нашествия новой волны семитских кочевников-арамеев переживала глубокий упадок. Ассирия стала приходить в себя при Ашшурнацирапале II (884–859 гг. до н. э.). Он, как и аккадские владыки, звался шаррумом (то есть повелителем). Ассирийский шаррум Асархаддон (680–669 гг. до н. э.) величает себя «Шаррум Ассирии, правитель Вавилонии, владыка Шумера и Аккада, повелитель Курдониаш». А еще в XV веке до н. э. (то есть за тысячу лет!) царь родичей мидийцев — касситов — Улам-Буриаш после разгрома аморейского Вавилона зовет себя «царем Вавилона, царем Шумера и Аккада, царем касситов и царем Курдониаш».


Комична реакция востоковеда М. Дьяконова на слово «Курдониаш» (то есть «Страна курдов»). Он тут же стал расчленять это слово на куски, чтобы исчезла основа «курд», ведь «курдониаш» — это сердце Мидии, где, по Дьяконову, не было курдов, и хорошо бы, если бы вообще не было в Месопотамии и Загросе никаких иранцев, а одни неведомые луллубеи, хурриты и пр. По Дьяконову, «курдониаш» расчленилось на «кур-дониаш», а далее черт ногу сломит.


Что до Вавилонии, то туда в XVI веке до н. э. из юго-восточного Загроса вторглись индоевропейцы-касситы и обеспечили Двуречью почти пятисотлетний порядок и расцвет. Первого их повелителя звали Гандаш. Он ликвидировал последнего аморейского шаррума из династии коварного Хаммурапи. Самих амореев касситы изгнали из Двуречья далеко за Евфрат и основали свою новую грандиозную столицу Дур-Куригальзу (крепость Куригальзу, названную по имени построившего ее царя Куригальзу I, который называл себя «царь равных (себе) среди своих предшественников»).


Касситы были прекрасными колесничими, поклонялись ведическим богам Индре, марутам, Митре и правили Двуречьем с 1742 по 1155 год до н. э. — более пятисот лет. Изгнанные амореи и их сторонники назвали эти светлые столетия касситской ночью. В 539 году до н. э. во главе мидийской конницы в Вавилон ворвется Кир Великий, и Двуречье еще на тысячу лет станет иранской провинцией — до падения Сасанидов в VII веке.


Ко дню воплощения Господня, то есть первому веку нашей эры, индоарии и иранцы — кутии, касситы, мидяне и персы — только по формально-книжным признакам правили Южным Двуречьем совокупно более тысячи лет: сто лет кутии, пятьсот лет касситы и пятьсот лет мидяне и персы. Не говоря о фактическом доминировании в качестве мощнейшей военной силы и том влиянии, которое оказывала на всю Переднюю Азию первая в мире религия, проповедовавшая свободную волю и нравственный выбор.


Дух Кутиума и Мидии жил в Парфянском царстве, Государстве Сасанидов, он воплотился со временем в язидские эмираты Бохтан, Хаккяри, Битлис, дожившие до 1914 года. Они поверхностно были исламизированы, но все их правители, как эмир эмиров Курдистана Шараф-хан Бидлиси, помнили о своем язидском прошлом и мидийском величии. Когда в VII веке в пределы Загроса, сердца Сасанидского Ирана, вторглись отряды арабов, они встретили ожесточенное сопротивление курдов. Никто в Азии не сопротивлялся нашествию арабов дольше курдов. Последний священный огонь был погашен в Северной Мидии (Атурпатакан, переименованный арабами в Азербайджан) в X веке. Даже исламизированные курдские династии и эмираты с собственными горными крепостями и лучшими воинами вот уже тысячу лет формируют политический ландшафт Передней Азии.

Курдистан и мировые религии

Мы почитаем Митру… Которого не может Ввести в обман никто: В дому — домохозяин, В семействе — старший в роде, Ни в племени — вожак, И ни в стране — владыка.

А если будут лживы В дому — домохозяин, В семействе — старший в роде, И в племени — вожак, Или в стране — владыка, Погубит разом Митра Сердитый, разозленный, И дом тот, и семейство, И племя, и страну.

С той стороны бросается, Когда он грозен, Митра, Откуда лжец и думать В уме своем не мог.


«Вот, Я подниму против них Мидян, которые не ценят серебра и не пристрастны к золоту» (Исайя, гл. 13, стих 17). И поднял. И привел мидийцев, «ярых в бою», под крепкие стены Вавилона, «мати любодейцам и мерзостям земным», стены, кои уже полстолетия запирали в плену евреев — его, Исайи, народ. Устами Исайи грозил нечестивому Вавилону Сам Господь Бог.


Перед пророчеством Исайи, этого «ветхозаветного Евангелиста», уже десять веков Переднюю Азию наполняла молва о мидийских всадниках. Мидийцы, на их языке «мадай» (родственно русскому «мед»), что значит «опьяненные боем», исповедуют веру в Единого Бога — Агурамазду, дарующего бессмертие, чистоту сердца и любовь к справедливости и порядку — Арте. Малодушия мидийцы остерегаются как чумы и считают трусость признаком оставленности Творцом, потому что «страх рождает сатану».


Великий географ и историк Страбон пишет: «Мидийцы однако, как говорят, являются родоначальниками обычаев армян, и еще раньше персов, их владык и преемников господства в Азии. Например, так называемая персидская „стола“, их страсть к стрельбе из лука и верховой езде, служение царям, царские облачения и божественное почитание царей подданными перешли к персам от мидийцев» (XI, 523).


Пророк Иеремия часто обращается к народам Загроса, чей нравственный облик и религию он хорошо знал. К этому времени в Индии уже проповедовал Будда — принц саков. Титул Шакьямуни (Сакьямуни) означает «мудрейший из шакья (сакья)». Таким образом, Загрос сформировал не только три мировые религии (иудаизм, христианство, ислам), он оказал прямое воздействие и на четвертую мировую религию — буддизм.


К началу Мидийского царства (VIII век до н. э.) в пределах его границ существовали владения киммерийцев в Каппадокии, скифское царство по среднему течению Куры и княжество Саккастан между озерами Ван и Урмия. Бывший в первой четверти XX века головной болью то Ирана, то Турции, то России повелитель ханств Котур и Хой Исмаил-хан Симко, которого называли королем курдов, был вождем курдского племени шеккак (это те же древние саки). «Сака» в переводе с иранского значит «олень».


Кир Великий разгромил Вавилонию (539 год до н. э.), разрешил иудеям покинуть плен «на реках вавилонских» и даже выделил средства на восстановление Иерусалимского храма. Тогда призывы пророка Иеремии как будто счастливо воплотились. Благодарные иудеи стали прославлять внука мидийского царя Астиага Кира Великого как «второго Исайю», который действует прямо по указанию Яхве. Израильский Бог устами пророка Исайи говорит о Кире: «Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку… (Кир. — Прим. автора) и возвестит народам суд… не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда» (Исайя 42, 1, 4).


И тот же пророк, что важнее всего, впервые в иудейском писании воспевает Яхве в качестве создателя мира, подобно тому, как Агурамазда был впервые на земле воспет Заратустрой как Творец всего сущего, единственным и несотворенным Богом, существующим вечно, Творцом всего благого. Это разительное сходство с зороастрийским учением признается наиболее достоверным свидетельством влияния зороастризма на иудаизм.


В Евангелии встречается выражение «Сын Человеческий» — так называет себя Спаситель. Между тем наименование «Сын человеческий» — официальный мидийский титул для наследника престола, впервые использованный в Библии пророком Даниилом. (Дан, VII:13).


Духовное воздействие Загроса на иудееев оказалось всепроникающим и проявлялось порой с неожиданной стороны. К примеру, священнослужители в Иерусалиме получили название «фарисеи». Происходит от слова «парсы», так как они пытались подражать иранским магам в сановности. Само слово «фарисей» от «фарс» более позднее, так как арабы, а может быть, и арамеи, не выговаривают звук «п» и «парсы» стали «фарсами».


Асмодей (древнеевр. Ашмедай) — «искуситель», «злой дух», «разрушитель браков» — упоминается в Талмуде как глава демонов, образ, заимствованный иудеями из зороастризма. Асмодей не мог не появиться в Талмуде. Дело в том, что до встречи в Загросе с зороастризмом евреи не имели понятия о рае и аде, о добре и зле в нынешнем смысле. На Древнем Востоке добрым мог быть только богатый, способный чем-то наделить от своего достатка бедного. После встречи со светоносным Загросом евреи отказались от человеческих жертвоприношений, имевших у их соседей-финикиян массовый и укорененный характер. По преданию, Авраам был в плену у кутиев целых десять лет. Возможно, именно после этого плена в Загросе он отказался принести в жертву своего первенца Исаака. Имя Исаак означает «смеющийся», но это не счастливый смех ребенка, а ужасная гримаса, искажающая лицо жертвы, когда ребенка кладут на раскаленный металл перед сожжением в честь Молоха. Именно после таких мук на острове Сардиния появилось выражение «сардонический смех».


Моисей предупреждал свой народ: «Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы сии: не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь» (втор. 18.9–12). То, что Моисей называет «проведение через огонь», и есть человеческие жертвоприношения. Но устоять перед этими языческими мерзостями было очень трудно, особенно в годину жестоких испытаний, когда считалось, что Ваалу особенно угодны первенцы в семье.


По разделении Израиля на два государства язычество стало прямо угнетать веру Иеговы. Первым попало под иго язычества царство Израильское, но вскоре не устояла и Иудея. Так, Ахаз «проводил сыновей своих через огонь», сообщает Паралипоменон (2, 28–3), а Книга Царств отмечает: «Он даже сына своего провел чрез огонь» (4 Цар. 16, 3), а Манассия провел сына своего через огонь и «весьма много невинной крови, так что наполнил ей Иерусалим от края до края» (4 Цар. 21,16).


Мы помним о человеческих жертвоприношениях у древних греков, славян и даже родственных мидянам ираноязычных скифов. Кроме жертвоприношений людских Израиль заполнили особо низменные языческие культы религиозной мужской и женской проституции и прочие мерзости соседних народов. Тот же пророк Иеремия говорит, что иудеи поставили «мерзости свои в доме, над которым наречено имя Мое… и устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сжигать своих сыновей и дочерей в огне» (7; 30, 31). То же свидетельствует Иезекииль. «Еще вот что они делали Мне: оскверняли святилище Мое в тот же день, и нарушали субботы Мои; потому что, когда они заколали детей своих для идолов своих, в тот же день приходили в святилище Мое, чтобы осквернять его: вот как поступали они в доме Моем!» (23; 38–39). Когда малик («царь») Иосия решил восстановить родную веру, почти забытую его подданными, ему пришлось очищать иерусалимский храм и выносить оттуда культовые вещи, сделанные для Ваала и Астарты. Иосия велел разрушить дома блудилищные, которые были заведены при храме Господнем. Он же ликвидировал Тофет Енномский, «чтобы никто не проводил сына своего и дочери своей чрез огонь Молоху» (4 Цар. 23;4, 7,10). Нет ни истины, ни милосердия, ни богопознания на этой земле, сетует Иосия о своих соплеменниках, обман, убийства, воровство и прелюбодеяние всюду распространились, кровопролитие следует за кровопролитием. Бесчинства и притеснения в Самарии, говорит Амос, насилием и грабежом собираются сокровища, люди не способны поступать справедливо.


Пророки грозили судом Божьим, и суд разразился. Ассирия и Вавилон смели с лица земли царства Израильское и Иудейское и рассеяли евреев по лицу Азии. Пленных увели в Вавилон и Мидию, другие бежали в Аравию и даже Египет.


Святой Исидор Пелусиот пусть по другому поводу, но не мог не вспомнить о разрушении Иерусалима. Он писал: «Потому мы вправе сказать, что самое дело, разумею власть, то есть начальство и власть царская, установлены Богом, чтобы общество не пришло в неустройство. Но если какой злодей захватил сию власть беззаконно, то не утверждаем, что он поставлен Богом, но говорим, что попущено ему или изблевать все свое лукавство, как Фараону, и в таком случае понести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна и жестокость, как царь вавилонский уцеломудрил Иудеев» (Творения, 4. II, письмо 6-е).


Светоносный Загрос переродил древних евреев, возвысил духовно и указал мировые горизонты. После жутких грехов и человеческих жертвоприношений они попали в среду, где все поголовно поклонялись правде и справедливости, где ложь вызывала всеобщее отвращение, где гаты, сложенные Заратустрой, призывали к добру, самоочищению, свету и терпимости.


Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.

Введите сумму не менее null ₽, если хотите поддержать автора, или скачайте книгу бесплатно.Подробнее