Вместо предисловия
Дорогие друзья! Хочу поделиться своей радостью: наконец мне хватило сил, терпения и времени написать свою первую книгу. Возможно, вы впервые знакомитесь с моим творчеством и ещё не знаете, что вас ждёт на этих страницах. Я горю желанием поделиться с вами самым ценным, что у меня есть — моим опытом, моей любовью и моими размышлениями. Иногда меня посещает мысль: «Чего же я по-настоящему достигла?». Кто-то хвалит меня за стихи, кто-то — за регалии, но для меня поводом для гордости остаются мои знания. И хотя я понимаю, что многое ещё мне не открыто, продолжаю беречь их как величайшее сокровище.
В своей книге я пишу об этом: мне удалось собрать свою философскую лирику, которая стала отражением новых принципов, нового мышления и нового сердца. К сожалению, не все стихи вошли в сборник, поскольку остальные мои произведения требуют ещё более кропотливой работы.
Мне бы хотелось выразить благодарность людям, которые поддерживали меня на моём непростом пути, оставаясь опорой и поддержкой. Каждый раз, когда мне хотелось сдаться, кто-то протягивал руку помощи, заботливо улыбаясь. На эту работу я тоже решилась, желая вернуть людям их искренность и доброту.
Я всем сердцем радуюсь, что смогла найти ответы на мои «Как?» и «Почему?», при этом учителями мне становились совершенно неожиданные люди. Ещё больше я рада тому, что могу передать эту эстафету дальше — тем способом, который мне по силам.
Если что-то отозвалось в вашем сердце, если и вы нашли ответ на свой вопрос, если хотите поделиться собственной историей, напишите мне свои мысли и чувства. Каждая жизнь уникальна и по-своему трагична, а значит, заслуживает внимания. Адрес для связи: viktoria.rydlevskaya@yandex.ru.
Виктория Рыдлевская
Красота
Красота не бывает обычной,
Не бывает банальной, привычной,
Но, подобно горящей звезде,
Дарит теплую радость тебе.
Красота не бывает гламурной,
Но бывает простою, культурной
И, подобная взмаху ресниц,
Дарит мудрость печатных страниц.
Словно тихая песня души,
Вдруг взлетает она из тиши.
И надеждою ясной маня,
И безумием вольным звеня,
Нежной поступью бродит она,
Опьяняет сердца без вина.
Ей не свойственны вычурность, лоск,
Без нее мир бесцветен и плоск,
Но, лампадкою в сердце горя,
Она манит и тянет меня.
Будем честными: каждый из нас
Хочет внешностью радовать глаз,
Чтоб гордиться собой много лет —
Только вот красоты в этом нет.
Как мудрец один тихо сказал:
«Красоту я, конечно, видал.
Людям сердце откройте свое
И тогда вы найдете ее».
Викторией нарекли
Викторией нарекли —
Гигантского имя значенья.
И там, где сгорели угли,
И там, где ирисы цвели,
Мое велико появленье.
Виктория — в этом звуке
Вся я, жизнь моя целиком.
Ко мне простирают руки
И ищут меня кругом,
А дело всё только в имени,
Которым меня нарекли.
И там, где ирисы цвели,
И там, где сгорели угли,
Осталась я, статуя в инее.
Танцует в вальсе, кружится
Танцует в вальсе, кружится,
Сверкает чистотой.
Однажды обнаружится
Секрет совсем простой:
Любовь не любит страстности,
Не терпит фальши, лжи
И в миг большой опасности
Не мерит метражи,
Не ищет лучшей участи,
Не предает себя.
А если не получится?
Получится любя,
Но только если искренне.
Храня ее покой,
Мы обретем ту истину,
А имя ей «Любовь».
Моя жизнь — одинокая тайна
Моя жизнь — одинокая тайна
Неразгаданных, черных очей.
Всю ее я до дна не случайно
Схоронила при свете свечей.
Всю её я до дна не напрасно
Погрузила во мрак темноты.
В жизни много дорог, но мне ясно,
Лишь одно в этом мире мне ясно:
Я хочу знать, что чувствуешь ты.
По улицам чёрным, глазастым и пьяным
По улицам черным, глазастым и пьяным
Шагаю нетвердой походкой, ловя
Бегущую тень свою. Гостем незваным
Я буду на празднике этого дня.
И звёзды большие глотая как спички,
Рукою снимаю, в корзинку кладу,
Как будто бы жизнь — это фразы в кавычках,
А я психиатр в горячке, в бреду.
Безудержным смехом, что льётся кефиром
По сердцу больному, смеётся мой враг,
Бахвалится чем-то на троне пред миром.
«Зачем?» — спросишь тихо. Ответит: «Да так».
Он станет моим отражением гнусным,
А может быть, тенью июльского дня.
Пусть внутренний враг будет ловким и шустрым —
Ему и вовек не уделать меня.
Какого цвета ваша боль
— Какого цвета ваша боль,
Каких она оттенков ноне?
— Ты сокровенного не тронь,
Прошу, не лезь, раз жизнь не понял.
— Какого цвета ваша боль,
И чем она, скажите, пахнет?
— Надоедать мне не изволь,
Забудусь, и она зачахнет.
— Какого цвета ваша боль,
И с чем ее едят к обеду?
— Мне ль разговаривать с тобой?
Дождись, брат мой,
И в эту среду
Я навсегда туда уеду,
Где, может быть, с одним собой
Я честно поведу беседу.
Давай опять пересчитаем
Давай опять пересчитаем,
Перетасуем наши дни
И снова, как тогда, растаем,
И снова разорвем ту нить,
Что все связала, все стянула,
Переплетая города.
Я снова, как тогда, проснулась
И зарыдала, как тогда.
Тот мир, откуда мчалась дико,
С трудом гоня все беды прочь,
Настиг меня. И снова тихо.
И снова душит эта ночь.
И кажется, что нет приюта,
Что для тебя готов силок.
И снова этот вечер лютый,
И снова низкий потолок.
Я прошу тебя:
«Пожалуйста, не плачь»
Я прошу тебя: «Пожалуйста, не плачь» —
Пусть рассыпались немые города.
В мире этих глупых неудач
Ты идешь сквозь месяцы, года.
В тебе жизнь, лучистый свет полей,
Запах алой зореньки горит.
И я верю: нет тебя теплей —
Это все мне сердце говорит.
Ты не плачь: я рядышком всегда.
В этом мире стужи и зимы
Есть для нас одна лишь ценность — мы;
Прочее — как в поле лебеда.
Я тебя люблю и, не тая,
Нежными губами прошепчу:
«Девочка хорошая моя!
Только счастья твоего хочу».
В глазах бездонных терпкая печаль
В глазах бездонных терпкая печаль,
Во взгляде тяжесть прожитых грехов.
Ах, как же хочется все заново начать,
Все отмотать на несколько веков.
И хочется бежать, бежать, бежать
По улицам, сквозь стены проходить,
Чтоб этот яд достигнуть и догнать
Не мог меня на жизненном пути.
И нету слез, усталость долгих лет
Запуталась, осталась в волосах.
А есть ли я? Меня и вправду нет,
Боль все же пересилит на весах.
И я растаю как в июне снег,
Как облака плывущие вдали.
Под тяжестью опухших синих век
Не видно, как взлетают журавли.
А ну и пусть, возьмите и меня —
Для этого я научусь летать.
Я, слышите, могу вам все отдать,
Вплоть до мгновений будущего дня!
Как жаль, я не имею ничего,
Что бы являлось ценностью для вас.
Мне нужно небо. Я люблю его.
И это лишь объединяет нас.
Я хочу вам задать вопрос
Я хочу вам задать вопрос
(Он касается всех, поверьте).
Мы с насмешкою, не всерьез
Рассуждаем о жизни, смерти.
Мы считаем, что вечно то,
Что, по сути, своей мгновенно,
Возвышая венком цветов
То, что, в сущности, зыбко, тленно.
Я хочу знать простой ответ
На вопрос мой несложный тоже:
Почему люди ищут свет
Там, где быть его даже не может?
Не гляди на меня с упрёком
Не гляди на меня с упреком —
Ни к чему этот долгий взгляд.
Он проходит по телу током,
Приглашая меня назад.
Но назад уже нет дороги:
Здесь и счастье мое, и жизнь.
Не гляди на меня в тревоге
И насильственно не держи.
Не гляди на меня с тоскою —
Здесь моей все же нет вины.
Кто-то жилистой темной рукою
Разделил наши грезы и сны.
Ты меня своим взглядом грустным
Режешь яростно без ножа.
Наши чувства, подобно бусам,
Вдруг рассыпались. Что сказать..?
Я помню этот взгляд прощальный
Я помню грустный взгляд, прощальный,
Сверкающий под светом звезд,
Что так тоскливо и печально
Мне задавал немой вопрос.
Как ты смотрел! С мольбой о встрече,
Которой может и не быть.
А если этот зимний вечер
Навек нас сможет разделить?
А если эта злая стужа
Вдруг заметет твои следы,
Где мне искать того, кто нужен,
Как миновать в любви беды?
Ну, что тогда? Какие силы
Мне помешают позабыть
Мгновенья редкие с любимым,
Что могут чудо сотворить?
Нам не подвластно время, знаю,
Мы удивительно малы.
И если кто-то умирает,
Ему помочь не в силах мы.
Но каждый может, каждый слышал,
Как сохранить в тепле огней
То, что мы любим, чем мы дышим
И от чего душе светлей.
Пусть убегает время, мчится,
Но не отнять любви тепла.
И если с нею что случится,
То я сгорю, сгорю дотла.
Мне лжи твоей звонкой не надо
Мне лжи твоей звонкой не надо,
Ты мне дифирамбы не пой.
Какая в том, милый, отрада?
А радость? А смысл какой?
Пусть лесть зазывает и манит,
И душу стрелою разит.
Ночами так сладко дурманит,
А утром из сердца сквозит.
Пусть нежной рукою холодной
Она по спине проведет.
Но если я стану негодной,
Она ведь, не медля, уйдет
Искать что-то лучшее. Право,
Так жить, говорю я, нельзя.
Для нас чувства только забава,
А после всё души сквозят.
Как часто, рассудок теряя,
Мы прочь прогоняем покой.
Лесть льется, а я повторяю:
А радость? А смысл какой?
Себя обмануть не задача,
А трюк из страны дураков.
К нему добавляют в придачу
Для скорости пару пинков.
Каким уродился, таким вот
И жить до скончания дней:
Молись/не молись, мол, урод у ворот,
А Господу лучше видней.
Мне все же родней и дороже
Правдивая песня души:
Она и серьезней, и строже.
Ее мне и спой, не греши.
Пусть нет в ней
Ни слов, ни стихов,
Ни музыки лучших веков,
Ни бусинок янтаря —
Она существует не зря.
И я стану вновь просить,
Тебя одного виня:
Прошу, продолжай юлить,
Коль хочешь сгубить меня.
Потом улыбнусь с тоской
И искренне вдруг спрошу:
«Я лести не выношу.
Какой смысл в ней? Какой..?».
Нам с тобой ни к чему ругаться
Нам с тобой ни к чему ругаться —
Нет на мелочи эти сил.
Я сейчас не могу остаться,
Как бы ты меня ни просил.
Не могу не уйти. Дорога
Позвала меня снова вдаль.
Не смотри так надменно, строго —
Мне действительно очень жаль.
Только сердце моё шальное
За немытую Русь болит:
То тоскует, как пёс, то ноёт,
То вдруг шёпотом говорит.
Я его не могу не слушать —
Всё же Родины ближе нет.
Мы имеем одну с ней душу
Уже тысячи долгих лет.
Не ломайте сердец,
что любят
Не ломайте сердец, что любят
Беззаветно и чисто вас.
Разве в жизни дороже будет
Что-то этих лучистых глаз?
Разве сможем рукой отмерить
Глубину этих чувств живых?
И как можно теперь не верить
В теплоту жарких слов твоих..?
Я увидел, что я непростительно слаб
Я увидел, что я непростительно слаб
(Это ясно без карт и гаданий),
Словно к северу шёл, как и прежде, этап;
Без людей — из пустых обещаний,
Словно сердце моё превратилось в пути,
А я сам стал внезапно конвоем.
Мне хотелось на свет не бежать, не идти,
А ползти, по возможности, с боем.
Только бой слабака — это слёзы и жар,
Это сердце сжигающий яркий пожар,
Это путь шалопая к вершине горы
Через боль и пороки. Чужие миры
Открываются мне, когда пот по лицу,
Когда хочешь ответить, смеясь, подлецу,
Но стоишь и молчишь, и клянёшься себе,
Что утрёшь нос врагу и, пожалуй, судьбе,
Но всё ложь. Я умею по-мастерски врать,
Кулаками нещадно и гневно махать,
Только слаб, даже если в крови кулаки.
Мне всю жизнь не хватало надежной руки,
Что спасла бы меня от несчастья и бед,
Что держала бы прочно в минуты невзгод.
Если нету такой, то и сотни побед
Не победы, выходит, а наоборот.
Я уверил с годами — силен и велик,
Я гордился, что лучший в округе.
Но в ночи я просил среди прочих молитв
О надежном и преданном друге.
Коли взялся ты вдруг за благие дела
Коли взялся ты вдруг за благие дела,
Будь уверен, что ноша по силам;
Помни — главное: что никакие слова
Не считаются подвигом милым.
Можно вдруг загореться идеей сполна
И кричать, и блевать, и молиться.
Нам на то и любовь была свыше дана,
Чтобы в ней от души раствориться.
Можно в миг озариться и ангелом стать,
Можно всех бескорыстно любить и прощать,
И в запале своём на алтарь вознестись,
И, гордясь сердцем светлым, направиться ввысь.
Можно всё! В доброте нет ошибок и прав,
Если сердце живёт и на подвиги рвётся.
Если хочешь ещё укротить гордый нрав,
Действуй, друг. Тот, кто хочет, добьётся.
Но тебе мой совет: понапрасну не трать
Сил душевных своих — сбереги.
Тебе надо секрет один всё же узнать:
Если хочешь помочь, помоги,
Но молчи, словно рыба. Ни слова, мой друг,
О делах своих добрых. В том суть:
Если станешь ты хвастать, о благе забудь —
Всё, что сделал, развалится вдруг,
Ведь добро есть добро. Для него не важны
Ни слова, ни признаний поток.
Здесь поступки и только поступки нужны,
Как в пустыне в день знойный глоток.
Для чего тебе свет? Для того ль, чтобы ты
Вдоволь мог насладиться почётом?
Есть ли в этом хоть капля, скажи, доброты?
Нет. Иначе зовётся — расчетом.
Не пытайся себя обмануть, не греши:
Лгать себе не старайся напрасно!
Есть добро, и оно, как опора души,
Велико и просто, и прекрасно!
Не бросай начинаний своих на пути,
За прирученных мы лишь в ответе.
Ты не можешь, оставив, беспечно уйти:
Как жить с этим, ответь мне, на свете?
Ты подумай: что хуже, что ранит сильней,
От чего в сердце раны ужасней, больней?
От того ль, что чужой для тебя человек,
Не заметив тебя, по делам поспешал?
Милый друг, ты его и не вспомнишь вовек,
В чём был он и какой, и куда он бежал.
Но простить никогда ты не сможешь того,
Кто поклялся тебе быть с тобою навек,
Но не выдержал груза «добра» своего,
И на что тебе нужен такой человек..?
На мокрой бумаге вновь пляшут слова и символика
На мокрой бумаге вновь пляшут слова и символика,
И каждая буква даётся лишь с тяжким трудом.
От прошлых ошибок останутся тень меланхолика
И страх тошнотворный, обрюзгший: а что же потом?
От правил, изживших себя и дождями пролившихся
На сердце мое, что бунтует, как бедный народ,
Остался больной отголосок надежды несбывшейся —
Ей смерть принесла запоздалый, ненужный почёт.
И смесь этих чувств, что основою стали безбрежною
Всей жизни моей и всего моего существа,
Что гладили сердце рукою и теплой, и нежною,
И мной вознеслись над другими да в ранг божества.
А после, подобно лавине, крушащей, безжалостной,
Что может и жаждет смести всё на этом пути,
Сие божество, пребывая в немыслимой ярости,
По сердцу больному решилось, не медля, пройтись.
И всё, что создало, развеять по ветру как пепел,
Ведь замки иллюзий, признаться, красиво горят!
И прежние звезды уже почему-то не светят,
Когда принимаешь собой приготовленный яд.
Я, впрочем, опять неправа. Кто, скажите, во всем виноват?
Чужие? Соседи? Начальник? Прекрасные доводы.
Но ведомо мне: я сама отварила свой яд,
Настолько сама, что готовы могила и проводы.
Сама для себя создала палача без морали,
Которому нужно со света изжить мой покой.
Чем стала теперь я на этой могучей спирали
Вдаль мчащейся жизни, что вдруг изогнулась дугой?
Что есть я теперь и могу ли надеяться втайне
На то, что мой идол меня наконец пощадит?
И участь моя, что казалась легка изначально,
Твердеет мгновенно, а после, как глыба, стоит.
И участь моя мне самой стала вдруг непонятна,
Что сделать могу и куда мне направить свой ход?
Вперед не выходит, пыталась вернуться обратно,
Но только забыла, где должен быть мой поворот.
Закрою глаза и не знаю, куда мне податься.
Кругом — километры заснеженных, тихих путей.
Кругом — пустота. Здесь уже ни к чему притворяться:
Любое лукавство хоронит под снегом метель.
Один на один. Бой с собственной тенью на равных
Без пушек, ножей — только верная сила души.
Что сможешь ты сделать, когда она жестким ударом
Собьёт тебя с ног и судьбу твою, в общем, решит,
Когда ты лишь кукла в её окровавленных лапах,
И каждый твой шаг от тебя не зависит ничуть?
И, щупая плоть твою, вновь прибегает на запах
За страхом и прочим — букетом зардевшихся чувств.
Она упивается властью, впиваясь в нутро мне,
И с жадностью ловит мольбу, обращенную к ней.
А я всё забытое что-то пытаюсь припомнить,
Что, может быть, ноне всего остального важней.
И смех яркий, светлый внезапно осветит округу,
Подобно огромной, сияющей белой звезде.
Я смело к врагу протяну чуть дрожащую руку,
Скажу ему тихо: «Здесь властвовать не тебе.
Ты здесь не хозяин, ты раб. Я тебе не покорна,
Ты создан был мной, мой заклятый и мелочный враг.
Пускай ты внушал мне, что я и слаба, и никчёмна,
Отныне я вижу отчётливо — это не так.
Тебя не боюсь, ведь страхи всего лишь границы
Для светлой и чистой, и самой могучей души!
Я с гордой улыбкой листаю былого страницы —
Возможно ли птицу просторов небесных лишить?
Душа безгранична, лишь мы создаем ей оковы
И цепи куём для неё, будто в этом вся суть.
Когда мы к полётам до самых небес не готовы,
Нам страхи мешают спокойно и чисто вздохнуть».
В реверансах прекрасных и пламенных
В реверансах прекрасных и пламенных
— С долей значимой всех условностей —
Нам придётся зажить с тобой правильно,
Чтобы стать королями никчёмностей;
Жить не так, как в ночи мечтается —
Нужно трезво смотреть на реальность.
Так бывает: беда случается,
Что в душе создаёт дуальность.
XX век
Мы последние дети двадцатого века,
Лишь заметка для новых, нечитаных книг.
Но и в нас уже нет от того человека
Ничего: изменились и взгляд, и язык.
Мы последние дети минувших столетий.
Что оставили мы для грядущих времен?
Чем отмечены души бессмертные эти:
Мы достигли чего-то, или это лишь сон?
Мы стоим между двух параллельных Вселенных,
Замерев на недвижимом рубеже,
Не остались и тенью на прошлого стенах,
Но и в будущих грезах нас нету уже.
Мы смогли, мы ворвались, вломились с разбегу
В эту дверь, что едва не закрылась до нас.
Мы решили прибиться к двадцатому веку
Миллионами грустных, мечтательных глаз.
И дрожащей рукой прикасаясь к засовам,
Что закрылись за нами в сей миг роковой,
Благодарным, влюбленным и трепетным взором
Мы смотрели на век и простой, и живой.
Память тихо ползла по растерянным лицам,
Каждый чувствовал сердцем великий момент.
Единение с прошлым когда повторится..?
Через множество трудных, незыблемых лет.
Вот такой непутёвою вышла зима
Вот такой непутёвою вышла зима,
И все дни напролёт льют дожди.
Мне недавно она нашептала сама:
«Ты и снега-то нынче не жди.
Впрочем, знаешь, не жди ничего от зимы.
Что ты гневно глядишь на меня?
Я повторно прошу разве денег взаймы,
Чтобы мог ты меня обвинять?
Ждать не жди — в этом тайна былых веков.
Станет трепетной эта ночь.
Жизнь проста, и закон у неё таков:
Прогоняй все надежды прочь.
Меньше ждёшь — больше радости будет. Да!
Видишь сам, всё легко понять.
Ты на вещи смотри только так всегда
И других не спеши обвинять.
Ожиданиям — нет! Сам судьбу твори!
Каждый шаг выбираешь ты.
Ты звезда себе. Так свети, гори
С отвратительной высоты!».
Не стоит тешить себя обманом
Не стоит тешить себя обманом
И ждать ушедшие поезда.
Не стоит рваться в угаре пьяном
На раскалённые провода.
Улыбкой тихой встречай победу
И сердцем светлым сжигай мосты.
Ушедшим — память, прошедших — нет вот.
Мы нынче с будущими на «ты».
Встречай восходы, влюбляйся в звезды,
Живи моментом, люби свой путь,
А быть счастливым, поверь, не поздно,
Начни хотя бы с чего-нибудь.
С чего начать? Попрощайся с прошлым.
Да, я серьезно, я не шучу.
Причина? Нет, и не нужно больше
Мне оправданий. Я так хочу!
Ты лишь хозяин своих мучений
Или безумных свершений. Ты!
Не нужно мыслей и заключений,
Не думай, просто сжигай мосты.
Не нужно страхов: они мешают
Быть лучшим, первым в своей судьбе.
Ты лишь один, лишь один решаешь,
Куда податься, кем быть тебе.
Пускай костер необъятный этот
Сожжёт всю память прошедших лет!
Огонь, быть может, не лучший метод,
Но дарит радость, тепло и свет.
Я крою карты, ломаю планы,
Крушу надежды на мой провал.
Я выпускаю аэропланы
Пустых мечтаний. Таков финал!
Я достаю с антресолей крылья,
Гляжу на перья с тоской в груди:
Они покрылись за семь лет пылью,
Толстенным слоем — ты погляди!
Мой вечный ангел, я так скучала!
В душе все годы жила печаль.
Я на качелях в тиши качалась,
А ведь хотела пуститься вдаль.
Тебя, мой милый, мне не хватало,
Я эти годы тебя ждала!
Я встретить снова тебя мечтала
И этой встречей, клянусь, жила.
Летим же, слышишь..? Нас ждут победы,
Нас ждут свершенья на пике гор,
Полёты, звезды, огни, кометы —
То, чем дышала я до сих пор!
Эй, друг! Послушай! Мы улетаем
Навеки к звездам. Мы снова в путь.
Дружище, с нами..? До трех считаем,
Начнем хотя бы с чего-нибудь.
Вот так бывает,
даже как-то странно
Вот так бывает, даже как-то странно.
Всё, как обычно, но совсем не то.
И будущее кажется туманным,
И миг грядущий, словно решето,
И каждый шаг твой собственный пугает,
И каждый жест, и каждый звук в тиши.
Но на стене вдруг тени возникают,
Отдав приказ короткий: «Сядь, пиши».
Бумагу в руки, карандаш, и муза
Глядит в лицо (усилий ни на грош),
Она освободит меня от груза,
Я лишь спрошу: «Когда ещё придёшь?».
В ответ она: «Я рядом постоянно,
Ты лишь начни, и я к тебе приду.
Не говори, что всё вокруг туманно,
Не накликай на творчество беду».
Мне было страшно только раз
Мне было страшно только раз,
Когда мне в наказание
Судьба послала в поздний час
Всеобщее признание.
И возгордившись этим, я
За славою пустилась.
В тот миг поэзия моя
Со мною и простилась.
И сколько слёз я пролила,
Молилась ночью тёмной,
Подругу верную звала,
Клялась, что буду скромной,
Что никогда не возгоржусь,
Коль вздумают заметить,
Что, если надо, откажусь,
Коли решат отметить.
На чаши равные весов
Легли талант и слава.
И выбор мой упал на ту,
Что оказалась справа.
Мне было страшно только раз.
Её боясь ухода,
Я неизменно поклялась
Быть верной ей до гроба.
Прости меня, мама.
Я был некорректен
Прости меня, мама, я был некорректен,
Беспечен и глуп, но меня не суди.
Прости меня, мама, на этой планете
Мне ближе тебя никого не найти.
Уставшим, но чётким, прокуренным басом
Я вновь повторяю, что жить нелегко.
Мне грезится слава. Я рад был бы сразу
Взлететь на престол в кепке, майке, трико.
Но здесь заправляет не мальчик с щетиной,
И я пролетаю фанерой опять.
Играть в детский сад можно, только мужчиной
Однажды мне, видимо, велено стать.
Насмешка, быть может. Ирония, что ли..?
Я вырос, но в сердце всё то же дитя.
Излишняя гордость не хочет позволить
Меня упрекать и смеясь, и шутя.
Не сходится что-то, и карты не кроют,
Тузы, как обычно, в чужих рукавах.
О вкусах и чувствах, конечно, не спорят,
Но спорят о будущем и о правах.
А я заблудился, застрял в лабиринтах
Своей необъятной, несчастной души.
Но имя твоё повторяя в молитвах,
Я тихо прошу: «Ты, родная, дыши».
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.