Бесплатный фрагмент - ВОЛЧЬИ ПЕСНИ

Вячеслав Киктенко
КНИГА СТИХОТВОРЕНИЙ
ВОЛЧЬИ ПЕСНИ

***

В карту ткнул.

Нагадал.

Магадан.

…в вагонах — до чёрта.

Девчонки-бичёвки,

Шепча, матерясь и теряясь в дыму,

Вдруг песню заноют — такую, о чём-то,

Чего и не высказать никому.

И — к дьяволу счастье!

В слезах-покаяньях

Зарыться в глухие снега с головой,

И выть, задыхаясь в кромешных сияньях,

Ни песен, ни слов —

Только воля и вой…

***

Река Вилюй,

Теки, виляй,

В лесную даль завиливай,

Мою печаль заиливай,

Мотайся по песку.

А если мне не повезет,

А если зверь не догpызет,

Оставь на беpежку.

Оставь меня на беpежку

Водичкой залитым,

Водичкой залитым,

Песочком золотым…

Песочком этим золотым

Залей мою тоску,

Залей мою тоску,

И — снова по песку.

***

А в лугах-то гоготати славно гусям-лебедям!..

А в торгах-то благодати — ни баском, ни лепетом.

Вор хитёр, попал, не выскользнешь из его объятиев,

Поп мудёр, ему не выскажешь всех своих проклятиев,

А в кровях-то, поглядайте, искушенья свинские,

А в церквях-то — благодати, песни херувимские,

А как жить, не зная лиха, ни един не ведает,

Порадеет вор, и тихо в трапезной обедает.

А как жить на этом свете не святым, не грешникам,

Просто людям, просто детям, в школах неуспешникам,

А как жить-то, брат, на свете, не обидев ближнего,

Коли всё уже имети, да неймётся лишнего,

Лишь о бедах бормотати остаётся небедям…

А в лугах-то гоготати славно гусям-лебедям!

***

Зверь — честно предупреждает.

Тварь подлая — тайно горит.

Шакал выжидает.

Волк говорит.

В горней таинственной области

Иные знанья, ключи.

Бог — безмолвствует.

Дьявол — кричит.

Друг дружке никто на земле не противен,

Просто для каждого своя пора.

Мужчина — уже наивен.

Женщина — еще хитра.

БРАНЬ МЫСЛЕННАЯ

Когда, мигнув, как ёлка

В снегах, в тоске по Чуду,

От мысленнаго волка

Звероуловлен буду,

Когда вдали туманно,

Вблизи светло и пусто,

По следу Иоанна,

По слову Златоуста

Я сам себя поймаю

На мысли волчьей, хвойной,

И пойман, понимаю,

Что ближний свет — конвойный,

Что в дальних перевалах

Совсем не вестовые

Встают огни на скалах,

Огни — сторожевые,

Поёжусь, как предатель,

От мысли тошнотворной,

Что мысль и надзиратель,

И тут же — поднадзорный,

Что зря, во тьме тоскуя,

Весь век мой рвусь в огонь я,

Что вслед за тем бегу я,

Чья за спиной погоня…

Но в тот же миг, сволочен

И вздрючен дикой этой

Догадкой, истолочен,

И выключен планетой,

Переменив реальность,

За долом дол простукав,

Сменю прицел на дальность,

И — новый холст проступит,

Где вновь средь декораций,

Стрелок и волк, я буду

Темнеть и загораться

И продираться…

БДАГОДАТЬ

…и вот на базаpе, у летней пивнушки,

Слегка потеснившей цеpковный забоp,

Стаpуха, к лаpьку подносящая кpужки,

Бочком затесалась в наш путаный споp.

Блаженная, нищая, в дpевнем убоpе,

Хpипела она, злость и горечь тая:

«Девушка пела в цеpковном хоpе,

Я эта девушка, я!

Была я всех яpче, была всех пpелестней,

Я пела пpи хоpе, любила стихи,

Я помню, однажды заслушался песней

Поэт, отмоливший у Бога гpехи.

Он всё описал — моё белое платье,

И пенье, и луч, и младенца Хpиста,

И всё он навpал!.. Никакое пpоклятье

На нас не сошло ни с какого кpеста.

Бог всё pассудил, всем усталым нагpада

Досталась на том и на этом кpаю,

Чего не стеpпели!.. А вышло как надо.

Я пела пpо это. И снова пою!

И все коpабли, обойдя вокpуг света,

Назад воpотились, и все наяву.

Он умеp давно и не знает пpо это,

А я это знаю, глядите — живу!

Стаpуха пpи хpаме, в пивной побиpушка,

А век скоpотала какой-никакой,

И тpуп его нищая эта стаpушка

Ещё шевельнет, коли нужно, клюкой…»

Как будто опомнясь, pукой узловатой

Посуду сгpебла, и скоpее от нас,

Студентов, зевак… мужичок-завсегдатай,

Довольный и гоpдый, дополнил pассказ:

«Во чешет!.. Откуда чего и беpётся?

Видать, не из наших, из бывших, видать…

Ну, это, конечно, бывает, завpется…

А как и совpёт, на душе — благодать!»

***

Пахнет ревизией списанный хлам.

Кум, да сам-друг. Скобяная лавчонка.

Накеросинила ночь ло углам,

Набедокурил кривой мужичонка,

Щурится слепо, мол, что с мужика

Взять-то теперь? Разберись что откуда!

— «Цифру писал… так писал от пенька,

Глаз-то мутён, с грамотёшкою худо…

Это всё ты колдовал, куманёк!..

Жёнка в земле, третий год сиротею…

Дочь-сиротинку, и ту не сберег,

Глянь-ко, покойница, — выдал злодею!

Кто ж тебя ведал, шельмецкую морду?

Значит, в бега? Каждый сам по себе?

Выручка поровну, дочка тебе?.,

Пёс шелудивый, проваливай к черту!

Вам-то чего? Вся семья вор на воре,

Я ж дворянин, пусть мужицкой руки,

Выдь-ко из лавочки — чем не подворье?

Клети, чуланчики, да закутки…

Не-ет, тут юли не юли, а зарвался,

Всё разговорчики, чёрт их возьми!..»

Душно. Парит. Вроде, дождик собрался.

Лампа покачивается над дверьми.

Мутная капля скатилась по жёлобу.

Сумрак смолчал. И затенькал, соря

Каплями пляшущими по жёлтому

Кругу на крыше от фонаря.

БЕГЛЫЙ

Сосал из берёзовой чарки огонь,

Глодал-выедал с голодухи ладонь,

А потом завыл-заревел: «Мать твою,

Кого хошь спалю, кого хошь убью,

Зажирела, гляди, родня,

Прокляла меня, закляла меня,

Подпалю овин, огоньком завью,

Забурюсь, как волк, в зеленя…»

И стало вкусно глодать свинью,

Спасённую из огня.

НА ЗИМНЕМ РАССВЕЕ

Водка есть. Закуски нет. Добулькав,

Глянешь — в заоконной синеве

Ледяными кильками сосульки

Виснут на хозяйской бичеве.

И рассветом тронутая, то есть

Алою подкрашена водой,

Пламенеет белая, как совесть,

Простыня соседки молодой…

***

Чарующее слово — дефлорация…

Любил я необычные слова.

Мерещится какая-то акация,

Калитка, на головке кружева,

Волнуется всё это, несказанное…

Спросил я как-то девочку одну

По нраву ль ей такое слово странное?

И получил ещё одну весну

Невинную, считай — непреткновенную…

Люблю с тех пор лапшу обыкновенную.

***

Ну где же ты, нарядная? Какой-то май дурной…

Весна, как в банк, нагрянула налётчицей блатной.

Ранены ходики, пыль в углу,

Гирьки на комоде. Цепь на полу.

Жизнь в минусе тусуется, в душе такая хрень!

А по садам рисуется, плюсуется сирень.

Я тоже, моя лапочка, по улочкам пойду,

Я посижу на лавочке в Сиреневом саду,

Там бродит пава чистая, долу — зрак,

Стреляет в меня искоса, в полный мрак,

Походочка вальяжная, зной в зрачке,

Автомат Калашникова в мозжечке,

Заводит речи вежливые… ну а вдруг?

Не смеши, разведчица, пуст сам-друг.

Качай бёдра плавные, зрак — горе…

Бандюки галантные — в конуре.

Скушно без денежки? А им, на цепи?

Молодая, женишься. Злость копи.

Заводись, ранняя, раскачивай пульс,

Ходики раненые заводи в плюс.

МИНИБАСНЯ

Телок, загрезивший о тёлке,

Забыл меж сладких грёз о волке.

Волк дать мог в рыло, но не в долг.

И был телку предъявлен…

Щёлк!

***

Как на зуб проверяют золотую монету,

Ночь прикусывает молодую планету,

Звёзды сщёлкивает, как фискал,

Раздраконив к утру всю копилку,

Дарит миру кривую ухмылку,

Нежно рдеющий, сытый оскал…

ВРЕМЯНКА

Крест-накрест дранкою закрещены,

Багряно в ночь сочатся трещины,

Пока в саду, с волненьем слаживая,

Я за бычком бычок усаживаю.

Ты там, внутри сейчас, так жертвенно

Созревшая, царишь торжественно,

Горишь, по-царски мне обещана,

И ягода горит, как женщина…

Так зреют годы, яды, полночи,

Так ягоды звереют волчьи,

Так бьют их красные подфарники

В густые звёздные кустарники,

И никуда уже не денешься…

На что ты, милая, надеешься?

…лицо откинешь побелевшее

И — заскулишь… какого лешего?

Скулишь, скулишь … «Не я, не я была…»

Шалишь, — была! Какого дьявола

Теперь страшиться, стыть во мраке нам,

Когда уже мирам, их раковинам,

Цикадам их, радарам выдана

Времянка со сквозящей ветхостью —

До дна, до выдоха, до выстона…

Она уже запахла вечностью.

ПЬЯНАЯ ВИШНЯ

В шкурке своей леопардовой

Ты щуришься, девочка-зверь,

Вчера ты сидела за партою,

За стойкою бара теперь.

Глаза у тебя кокаиновые,

И вид у тебя — «роковой»,

Только вот жесты наивные

Всю тебя выдают с головой.

Девочка, бледная вишенка,

Что тебя жжёт и знобит?

Даже упрятавшись в хищника,

Не переменишь свой вид.

В детском испуге порезаться

Пьяным осколком стекла

Грезится, грезится, грезится

Садик, в котором росла.

Ты повисала на веточке,

Боялась любого зверья,

Сдувала молочные пеночки,

Пьяная вишня моя.

Шкурка ли жжёт леопардовая,

Или следы от ремня?..

Падая, падая, падая,

Не западай на меня.

Просто разбилась последняя

Горькая рюмка твоя,

Девочка, вишенка бледная,

Пьяная вишня моя.

БЛАТНАЯ ГИТРАКА

Опять звенит хрусталь,

Опять чего-то жаль,

Вином залита скатерть дорогая,

И всё уже равно,

И всё-таки вино,

И всё-таки оно не помогает.

Гони, моя любовь,

Гони по жилам кровь,

Пусть будет гон похабно красногубым,

Сегодня наплевать,

Сегодня наливай,

Я буду отвратительным и грубым.

А после отдохни,

Гитарка, не звени,

Усни, а я пойду за первым снегом

Туда, где ждёт меня

Печальная родня

И верит, что я стану человеком.

БАРАЧНАЯ ПОВЕСТЬ

Медленно покачивая тенью,

Лампочка плывет на парашюте,

Пряжками звеня, на луч в передней

Девочка бежит по коридору,

Крылышки её неотвратимый

Ветерок, гася, относит в кухню,

Где шуршащей газовой клешнёю

Ей сжимает маленькое сердце

Синий гад подземный…

вкруг барака —

Длинного, рассохшегося, время

Бродит…

раздвигая занавески,

Забредает к девушке прохожий —

Незнакомец, перикатиполе,

Василиск, кудесник, принц, кто знает,

Кто рассудит зной и трепет поля,

Если просто вспыхнула былинка

(По сердцу прошёлся странный ветер,

Взволновал…), и если гость так статен,

Волоок, и тих, и знает слово,

Сладкими, нездешними речами

Распаляет сердце, разрывает

Платье, размыкает чистый пламень…

Огонёк прозрачный затворяет

В чёрную клокочущую трубку,

Тянет тяжело, неторопливо,

Волосатый, ласковый, как дьявол,

И стихает, лёжа на топчане

С женщиной погаснувшей, сторожко

Слушает позвякиванье пряжек:

Девочка бежит по коридору…

Подрастают крылышки, пушатся,

Молодая кровь шумит, и зубы

Стискивает странник, и усмешку

Прячет за ресницами, и долго

Щурится, раздвинув ситцы, смотрит

С низкого топчана, смотрит, смотрит

В огонёк — чуть наискось — соседский,

В закуток мерцающий, сиротский…

***

Я устал от тоски и pазвpата,

Я устал от сестpы и собpата,

Я уже изумляться почти пеpестал

Изумpудным сияньям в ночи. Я устал.

Я пpошу об одном — погодите,

Кpест не ставьте на мне, pассудите,

Может быть я не всё pазмотал,

Вестник pайских щедpот,

И поpока

Мытаpь, мот…

И мотает доpога

Меж болотных огней,

И до сpока

Измытаpился я.

И устал.

***

Аты-баты,

Шли солдаты…

— Виноваты?

— Виноваты!

— Перед кем?

— Перед всем!

— Дураки вы совсем,

И чего ж вам горевать?

Вам не надо воевать

Просто-напросто…

— Ишь ты, умные какие!

Мы такие,

Мы сякие,

Нам не надо воевать…

А кто вас будет одевать,

А кто вас будет обувать,

А кто вас будет убивать

Просто-напросто?..

***

Как женщина целует шрам!

Бледна, никем не приневолена.

Так молятся, что жизнь отмолена,

Так прикасаются к Дарам.

Целует не глаза, рубец,

Забыв былые святотатства,

Завои золотого б… ства…

Любимая, а не бабец.

Он был с погибелью знаком,

Знаком был с женщиною странной,

И знак излома над виском

Лишь радикал судьбы туманной.

Попав, как лох, во времена

Подлейшей смуты, он не знает,

Жалеет ли его она,

Или другому изменяет?

Не в этом суть. Здесь всё простят,

И виноватость, и затменье,

И пусть он будет из растяп,

Она — судьба. Любовь Знаменье.

Пускай судачат то да сё,

В таком раю не имут сраму.

Есть женщина. И он. И всё.

И — губы белые ко шраму.

***

Плачу. Родину своровали.

А какое крутили кино!

Плачу. О первой любимой? Едва ли.

Это было слишком давно.

Плачу во сне. По горькой обиде?

Я кого хочешь обижу сам.

Плачу. Плачу по Атлантиде,

По граду Китежу, по чудесам?

Плачу, как плачет глупая баба,

Которой привиделось то, сё,

Жизнь не сложилась? Вроде, не слабо

Пелось, гулялось. Плачу, и всё.

Утром опять подушку хоть выжми.

Купил полкило, и к друзьям на плов.

А у тех вся квартира в пижме.

Тоже плачут — изводит клоп…

………………………………….

………………………………….

*Пижма — народное средство от клопов

***

Шоферня пришла и набардачила.

Скатерть в пятнах. Колотый стакан.

Спичкой зажиганье проворачивал…

Завелось. Уехал полупьян.

Пожелали чистенькой попутчицы,

Да ещё ни пуха, ни пера.,

К сердцу ключ… ну, это как получится.

Где он этот ключик, фраера?

Чистую привёз. Жратву смастачила.

Прибралась. На плитке подогрев.

А братва пришла и набардачила.

На скатёрке белой дама треф.

Ой ли, жизнь, судьба моя паскудница,

Подскажи, хоть чем-то просвети,

Почему с печалью не распутаться,

Почему непрух не извести?

УРОД

— «Руби мне башку! — рыдал —

Или спать сейчас же ложись,

Вот тут же, рядом ложись!..»

И в руки топор дал.

Не давал никому в жись.

***
ЖЕЛЕЗКА-РОМАНТИКА

Мальчик рос на станции Сормово,

Много видел растения сорного,

Кто-то рванул сто грамм,

Кто-то рванул стоп-кран,

Санкции, санкции…

Станции.

Город Сарапул

Горло царапнул.

Ценами цапнул…

На пол, подлы,

Летели патлы,

Кудлы, бретели…

Падлы!

— Скука, мадам?

— Сука, не дам!..

Санкции, санкции…

Станции, станции…

В карту ткнул. Нагадал.

Магадан.

Вычегда…

Пачелма…

Станция Мячина…

Маячная станция…

Промаячила.

В вагонах до чёрта, девчонки-бичёвки,

Шепча, матерясь и теряясь в дыму,

Песню затянут, такую, о чём-то,

Чего и не высказать никому.

Мама-романтика! В дури-чаду

Тырясь по тамбурам у ресторана,

Пить за свинцовую бляху-звезду,

Пломбу от сорванного стоп-крана?

Как это вышло, сыны-шатуны,

Крестики-нолики, правнучки-правнуки,

Дети побед, межпланетные ратники,

Спутники-винтики, путники-ватники?

Всем задолжали с минувшей войны,

Всем, бляха-муха, как падлы, должны….

***

Жpал бpенди, дpался в тамбуpе, пpодул

Мослы насквозь. Осенний свист в колене.

Поля, поля. Пpотёp стекло — в долине

На бугоpке стоял домашний стул.

Изpядно, я подумал. И хотел

Сойти.

Но пеpедумал.

Надо ехать.

…а кpоме — все мы свиньи!..

И завыл

Чугун тоскливый в поле… за деpжаву

Обидно. Но впендюpил хоpошо.

Что хоpошо, то хоpошо. В сопельник.

И в ухо. И ещё, на посошок.

И встать помог… ну вот, опять завыл,

Опять тоскует, сволочь… ехать надо!

***

«Пифагорово пенье светил…»

Н.А.Заболоцкий