Туше
Тени призрачных дней закружили нелепые «па»,
грустно стало немного от вороха глупых проблем
и весенний мотив, словно духов лесных ворожба,
улетает за край, в подсознание созданных тем.
Я не буду копаться в себе, где банально душе
доля выпала жить в этом теле… количество лет,
но ударив по принципам божьим, вновь крикну: «Туш`е!»
не подставлю щеки, объясню на Суде…/тет-а-тет/.
Я ищу
Я ищу в словах откровения:
Зашифрованных фраз — между строк.
Болью созданных вечных творений,
И художника нервный мазок.
Наполняя чакры сознанием,
Разгоняя душевную хмарь.
Всё ищу слова-заклинания,
Как молитву рождённую встарь.
Глубины своих мыслей не знаю,
Открывается старый замок.
Может снова в потёмках блуждаю,
Выбирая одну из дорог… </span>
Джокер
Незатейливость прожитых дней порождает конфликт.
Окунуться в безумную тень может каждый. Изволь,
выбор вновь за тобой…
Сущность вынесет новый вердикт.
Подсознание (бывший суфлёр) неожиданно столь:
получает заветную и долгожданную роль.
Разногласия не потревожат — сменил амплуа.
Поменялись мечты (априори) и Джокер не ждёт,
разбивая наивность, вчерашние глупые «я».
Убегает во тьму,
где цена на коробку «из под»
будет выше, чем ящик Пандоры… И выставлен счёт.
Сегодня
Сегодня я без повода смешной:
Открою настежь окна — свежий ветер.
И без друзей отмечу праздник свой —
День дурака, живущего на свете.
Свечей не будет — музыка чуть-чуть,
Почти неслышно приоткрою двери
В стакане всклень налита жизни муть,
Я в мир иллюзий понапрасну верил.
Что можно быть с людьми, но не в толпе,
Солиста ждёт любовь, когда уходит
(признание — был не такой как все)
и выдохнув, — с прискорбием проводят…
Осенний театр
Ранний сумрак осенний укроет дома.
И кому-то тоска, а другому роман
не позволят уснуть до утра.
Ветер — конферансье у театра теней.
Пригласит под фонарь. «День открытых дверей»,
шорох листьев — немая игра.
Новый акт создаётся из лучших реприз,
но не будет оваций. И вызов на бис
не получит упавший артист.
Каждый вечер на сцене премьерный показ.
Представление снова порадует нас,
если главный герой — жёлтый лист.
Лепрекон
На Ирландской земле жил да был Лепрекон,
В одиночку пил виски, тире — самогон.
И считая монеты, тоску разгонял,
всё мечтал приумножить родной капитал.
Но однажды влюбился — забылся на миг:
от подсчётов, доходов, дефолтов, интриг.
Свой зелёный сюртук на другой променял,
стал заметен людьми, пойман был.«Кончен бал».
И в ловушке герой — не спастись. Эх, судьба…
Ключ к свободе — за злато, так было всегда.
А мораль на виду: даже если богат
не спеши избавляься от старых заплат.
Игра
Дождь осенний сегодня наводит тоску.
Серость лёгким штрихом обозначила тучи
И дорога (к которой не шёл) ничему не научит,
Если жизненным кредо чужим наполняешь строку
Значит будешь всегда —
лишь песчинкой в потоке зыбучем.
Без ударов, падений и взлётов играть не с руки.
Ставлю всё на Зеро. Демон медленно крутит рулетку
И секунды зависли (застывшей чертой на отметке).
Грани между сейчас и потом нереально тонки.
Ангел плюнул в сердцах:
— У себя выиграть можно, но редко…
Новый шанс
Для решения новых проблем,
Не годится случайный прохожий.
Мысли скомканы — снова взят в плен,
Неизвестность собакой мозг гложет.
Наспех рыцарский панцирь одет,
Стрелы ранят, но жив, слава Богу.
Гильотины безжалостный след
Напугает меня — ненадолго.
Новый шанс (старый день не догнать)
И мираж, уплывая, смеётся.
Мне пол жизни не жалко отдать
За минуту, — где новое Солнце.
Грустный клоун
Нет, он сейчас не болен —
всё видится иначе.
Вдруг губы задрожали,
закончен глупый смех.
Шутить устал сегодня,
о чём мечталось — вспомнил.
Начать бы всё сначала,
но сил, как прежде нет…
(белый ямб)
Шабаш
Сбор чертей, отщепенцев и ведьм:
замкнут круг и в огне пентаграмма.
Вельзевул улыбнулся сквозь дым —
знак приветствия проклятым дамам.
Вальпургиева ночь — сила тьмы,
забирает заблудшие души.
Позабыты святые псалмы,
Люциферу отступник послушен.
Сатане отчитавшись в «грехах» —
в жерту нож, кровь стекает по рунам.
Дикий танец на свежих костях,
Вакханалии праздник безумен.
P.S.
Утром ведьмы летят по домам
(чьи-то матери, жёны и тёщи).
Глупо верить чужим паспортам,
разделяя друг с другом жилплощадь. </span>
Я живу и дышу…
Я живу и дышу… для тебя,
Гасит новый рассвет фонари.
Отражения ждут зеркала,
На осколках рождённой зари.
Я рисую: твой образ мечта,
Но пройдёт в мире тысяча лет.
Никуда не уйти от себя,
И любви, подарившей рассвет.
Вместе за руку к звёздам пойдём,
Млечный путь, босиком… до конца.
Во вселенной построим свой дом,
Вечность скрепит два наших кольца.
Я живу и дышу… для тебя,
На мольберте всегда один лик.
И в отчаянии рифмы дробя,
Сберегу для души наш родник.
Каир (1928)
«Кровь времени»
Максим Шаттам.
Заходящего солнца — рубины-лучи
в Старый город приходят послушно.
Тихий шорох песчинок едва различим,
просыпаются тени.
Ночь, душно…
1
В этом диком краю — королевстве гробниц
и легенд оживляющих древность.
Растревожили демона — дето-убийц,
Гул приходит в кварталы, где бедность
беззащитна и ужас на лицах родных
застывает нелепою маской.
Время скорби пришло — беспросветные дни.
Никого не вернуть, всё напрасно…
2
Лунный свет приоткроет завесу из лжи
и развенчаны мифы возможно.
Пропадают иллюзии — всё миражи.
Человек словно зверь. Осторожен…
Но для всех уничтожено Зло, навсегда —
наш Охотник не ищет награды.
Детский смех снова слышен и только тогда
возвращаются люди… Из Ада.
P.S.
Старый чёрный блокнот — наши дни,…Сен — Мишель,
открывает последние тайны.
Возвращает в Каир: приоткрытая дверь,
Гул с Охотником рядом. Случайно?
Дзадзен
Время между ударами
сердца — застыло.
Кадры жизни мелькают —
немое кино. И забытое
вспомнилось… Боль
не чувствуешь больше,
она не мешает осмыслить.
Промежуток безвременья,
где абсолютный простор.
Грань видений размыта
и образ любимых не виден,
но симфония красок
не меркнет. Свободен —
на миг от всего.
Клетка разума — мыслей
не сдержит…
Открыта дорога вселенной —
Дзадзен.
Дзадзен — медитация в буддизме.
Свой Грааль
Желтый глаз фонаря подмигнул и исчез — навсегда.
Даже звёзды, во мраке, взрываясь находят покой.
Знать бы как? Продолжается бег-марафон — в никуда.
Словно Хатико ждать? Кто-то крикнул:
— Любимый, постой!
Нет, опять показалось: усмешка, ирония. Да.
Можно долго бродить по Земле — Пилигрима удел.
Сотни разных причин сочинить, но на деле одна.
И мечтая найти свой Грааль (каждый прожитый день);
заглянуть за чертоги, достичь бесконечного дна.
Удивиться, что рядом она… Чашей вечность владел.
Верь…
Между сегодня и завтра — закрытая дверь,
если мечтаешь о чём-то ночами, то верь…
В новое Солнце /отсутствие старых проблем/
снова свободен —
прощай, разрушаешь свой плен.
Словно Пиноккио рвёшь старый холст на куски,
тень догоняя смеёшься, что всё вопреки.
Общим суждениям /этого быть не должно/.
Счастлив на миг.
Ну, а завтра… не всё ли равно.
Ждать…
На пристани ждёшь. Знаешь, — море сурово, но веришь.
«Чудес не бывает» — вновь шёпот и взгляд за спиной.
Сочувствия больше не нужно. Тоску не измерить.
Ты видишь сквозь бездну (во сне открываются двери) —
как суженый ищет дорогу вернуться домой.
По звёздам, по солнцу — найти Путь, в котором реальность
устойчива к промыслу старых безумных богов.
Зачем бросил вызов? На миг потерял осторожность?
Наивно подумал, что зависть бессмертных ничтожна,
но это не так. Часто горечь приходит от слов.
Дождаться любимого — счастье. В осколки неверье.
Не смогут понять (кто живёт для себя одного).
Встречает скитальца не призрак, а Родины берег.
В веках Пенелопа послужит для женщин примером,
где даже враги признавали: с женой — повезло.
Инквизитор
Тайный орден не спит, ищет происки Зла
и в борьбе с Сатаной всё готов сжечь дотла.
Пыткой ересь сломить, боль чужая сладка.
Инквизитора труд — ремесло палача.
Через «дыбу» пройти, как чистилище в Рай,
лгут от боли /сознавшись в грехах/, так и знай.
Скорый суд и в огонь, милосерден костёр.
Тело отдано вам, а душа… мой собор.
…Ветер в пыль разнесёт серый пепел. Смотри,
этот Ад на Земле создан был вопреки.
Тем, кто искренне верил в безгрешность креста…
Боже, нас сохрани от фанатиков. Да!
(Инквизиция — особый церковный суд католической церкви,
создан в 1215г папой Иннокентием 3) 12.14г
Дом
Снег. Зима. И заброшенный дом —
спящим зверем, одним сугробом…
Умирает. Пошло на слом,