Бесплатный фрагмент - Верхом на бабочке. Изборник стихов

Александр Баженов
ВЕРХОМ НА БАБОЧКЕ
ИЗБОРНИК

Уральская поэзия

Рождаются стихи…

Как рождаются стихи, не знают и сами поэты. Порой они даже не пишутся: они возникают из «ниоткуда», словно Кто-то сверху спускает их — через автора — людям, в их сердца и души.

Поэзия Александра Баженова — своеобразный дневник его́ души. Души трепетной, страстной, неравнодушно созерцающей Божий мир.

Гори, листва, пылай, моя тетрадь,

Лети, набор стихов, до небосвода,

Где только птицам должно обитать,

Взирать с орбиты вольного полёта…

В его стихах — и меланхолическая радость бытия, и грусть о былом, и философские представления о современном мироустройстве: его собственные внутренние переживания и сопереживание жизненным проблемам друзей и знакомых.

Пока душа моя не умерла,

Она стихом ложится на бумагу.

И всё, о чём бы ни писал поэт — о Родине — большой и малой, о друзьях, о любимой… — наполнено необыкновенной, живой духовностью.

Видимой и невидимой канвой нанизана она на строчки сборника, как разговор поэта с Богом.

Согревает вера в Бога

И молитва о душе —

и — молится — не столько за себя, сколько за ближних, чтобы быть полезным… для них:

Огради мою душу от бед,

Дабы мог я нести доброту…

Автор бережно хранит в душе традиции отечественной культуры, потому так возвышенно его отношение к прошлому родной страны, и — такая скорбь в суждениях о настоящем. Ему нестерпимо больно за этот новый, для него — пустой и, порой, расчеловеченный мир:

Как изучать языки,

Если к жаргону привыкли (?)

И обращается к другу:

Скажи, браток, ты помнишь времена,

Когда в карманах небо мы таскали?..

Отсюда его тяга к одиночеству, бегство в тишину, на природу. Ему «дороже седина родных трущоб» —

Здесь Родина не вспахана пока

Гудящим экскаватором прогресса,

Не сожжены заводом облака,

Не казнена пилою чаща леса.

И восклицает:

Оставайся, Россия, во мне

Добродушною, чистой, простой.

Его душа созидает свой мир, близкий и понятный большинству живущих рядом. Мир, который ему дорог, за который он готов и молиться, и — биться:

За неба чистого клочок,

За горную тайгу,

За родниковый ручеёк

И терем на лугу…

В жизни человека столько света, сколько вмещает его душа. И не каждый может вот так уверенно, с чистым сердцем воскликнуть:

Я иду на отечества зов,

А иначе, поверь, не могу.

В поэзии А. Баженова целый мир: света и — боли, искания и — обретения себя в этом бренном пространстве.

Но я верю: проснётся сердце,

Застучат каблуки Надежды…

И, конечно, невозможно было бы представить творчество молодого поэта без стихов о самом сокровенном, самом близком и насущном для каждого человека — о любви. Здесь раскрывается вся пылкость и чувственность его души:

Без тебя, любимая, без неги,

Без надежд и важных мелочей

Разобьюсь о сумерки, навеки

Растворюсь в мерцании ночей…

…Разобьюсь о сумерки… растворюсь… — такая образность характерна практически всему его творчеству:

Я ухожу по облаку скитаться,

В негаснущую музыку весны…

Или: …где полная луна

Ложится в обморок на кроны…

Автор заставляет читателя всерьёз задуматься о смысле жизни, о своём месте в нашем, не всегда однозначном мире.

Листая эти страницы, мы непроизвольно ворошим груды — и своих собственных воспоминаний.

Сборник Александра Баженова «Верхом на бабочке» — серьёзная работа. Его содержание гармонично и полно: здесь и любовь, и боль, отчаяние и счастье, добро и разочарование…

Золотой нитью обозначена твёрдая, незыблемая позиция человека, преданного своей идее, своему долгу, своей Родине.

«Надо что-то ещё успеть…» —

И мы верим, что он еще много чего успеет, у него большие планы и возможности их реализовать: для этого у Саши — немалый — и творческий, и возрастной потенциал…

Как говорит Ю. Казарин, «если в стихах есть свет, то они — навсегда»!..

Галина Титова, член РСП,

организатор православного ЛитО

«Уральский Ковчег»

Екатеринбург 2022 г

От автора

Что такое поэзия и какова её цель? Лично для меня поэзия — это мир, преисполненный шелестом травы и пением птиц, куда я могу уйти от мирской суеты. Для меня это также поле для творческих экспериментов, проб и ошибок. Эта сфера, где я могу расти и работать над собой, ища золотую середину между правдой и вымыслом, простотой и уникальностью образов, ясностью и глубокомыслием. Поэзия для меня — это путь самокритики. Новый день — новый взгляд, новая поправка в стихотворении, и так до того момента, пока я с полной уверенностью не скажу: «Всё, наконец-то! Вот теперь это имеет право на существование».

Когда-то я задавался вопросом: Кому вообще может быть полезным моё творчество? Теперь эта загадка для меня раскрыта. Я думаю, что книга найдёт своего читателя, так или иначе.

Какие поэты близки мне? Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Есенин — классики Русской литературы. Блок, Пастернак, Мандельштам, Ахматова… Это, можно сказать, азы, с которых я начинал знакомиться со стихотворчеством. Не буду приводить примеры прочитанных мной более поздних поэтов и современников, однако, скажу, что я благодарен всем, из чьего творчества я извлёк пример, приём, образ и т. д. Я благодарен за опыт Русским поэтам прошлых веков и современникам. Поэзия — это взгляд, душа, философия.

В заключении скажу, что я благодарен редактору Евгению Юрьевичу Лобанову, с которым познакомился в начале своего творческого пути. Мы долгое время общались с ним на темы поэзии. Он выступал в роли критика и редактора моих стихов на безвозмездной, так сказать, идеологической основе, что показывает преданность человека своему делу. Наша совместная работа над моим первым сборником «Струны души» была заряжена чуть ли ни фанатическим энтузиазмом. Именно в то время я осознал свои сильные и слабые стороны в литературе, выработал и отточил собственный стиль, понял, как и над чем мне нужно работать.

Раздел №1 Флейта ветра (изначальное название книги
«Струны души»)
2015 г

На холмиках

На холмиках, где дышит тишина,

Где суета людей недопустима,

Где красота — спокойствию жена,

Течение минут неуловимо…

На холмиках — берёзовый лесок,

Деревня под знамением сирени

И линии просёлочных дорог —

Этюды архаичных сновидений…

Хрустальный раздаётся родничок

Мелодией воркующего лета

И неба наполняется клочок

Истомой лиловатого рассвета.

Шагаю в желтоглазую зарю

По тенистой, петляющей тропинке

И душу милой родине дарю,

Купальнице, ромашке и росинке.

Смотрю

Смотрю в былое, как в глазок,

В уделы той живой эпохи,

Где в поле реял ветерок

И пели клювики Боге…

Где стог, деревня и гармонь,

Куда не шли прогресса танки

И не сжигал сердца огонь

Неукротимой перебранки…

Где люди, радуясь душой,

Встречали пасху и сочельник,

Где были мы детьми с тобой,

Не зная чёрный понедельник.

Где под навесами ольхи

Кровопролитие заката

Я наблюдал, писал стихи

Под звуки птичьего диктанта.

Под ветра тихую свирель

Смотрел на скал крутые гребни,

И красоту родных земель

Запечатлел в своём молебне.

Живописец

Я — живописец дальних сёл,

Где в декабре поют метели

И самовар плывёт на стол,

А в мае бряцают капели…

Где летом озера вода,

Качая лодки, моет гавань,

И утопают без следа

Дома в цвету сирени, яблонь.

Где холмик, речка, монастырь,

Где узаконена свобода,

И как древнейшая псалтирь

Приоткрывается природа.

Россия

Опять в полуночи стозвёздной

Сливаюсь с вязкой тишиной,

Плету о родине погостной

Строфу, омытою слезой.

Порхает летняя стихия,

Цветёт камелией луна.

Прохладой дышится Россия,

Катреном пишется она.

И, полыхнув Кассиопеей,

Лениво тает на заре,

Моей становится идеей,

Цветя сиренью во дворе.

***

Вот и Урала немного:

Пижмы в углу полотна,

Щебета птицы про Бога,

Жизни, что солнцем пьяна.

Эта отрада крылата:

Зеркало речки кривит

Всё, что по небу куда-то

Мерно плывёт и летит.

Тучи, камыш, бездорожье —

Это родная страна —

Гор величавых подножья

И куполов седина…

Озеро, ветер, кувшинка —

Лета радушного миг…

Длится лесная тропинка,

Сети плетёт крестовик.

Сяду на холмике, сяду

И разожгу костерок…

Птицы споют серенаду

Про ключевой ручеёк.

Вокзал

Вокзал, Верх-Нейвинский вокзал,

Меня ты снова провожаешь

На эшафот, на пьедестал?

Не знаю я, и ты не знаешь!

Мотив души, любви, огня

Родят уставы? Нет — молебен!

Живу бродягой, крест храня,

И верю — мир великолепен…

Электропоезд подошёл,

И наслаждаюсь я дорогой,

Произнося: Красоты сёл

Не тронь, прогресс, рукой убогой!

Неба чистого клочок

Гоняю, впрочем, иногда:

«Проснуться бы в раю,

Где их не будет никогда,

О ком я не пою».

Судьбы моей запутан сон,

Не мне мечтать, не мне

В тени качающихся крон

Слоняться в тишине.

Не мне учить словарь синиц,

Пока блестит река

И зорька пиками ресниц

Пронзает облака…

Смотрю: громады городов

Растут, стесняя жизнь.

За жизнь — основу всех основ —

Прошу я: помолись…

За неба чистого клочок,

За горную тайгу,

За родниковый ручеёк

И терем на лугу…

***

Дома садов и горы

Я вижу из окна.

Вот крошечка просфоры,

Вот капелька вина,

Скатёрка с облепихой

И в вазочке тюльпан…

А между грядок тихо

Ползёт седой туман.

Ах, Родина, спасибо,

Я счастлив, я один

В молчании, как рыба,

Вдыхаю никотин.

Включаю допотопный

Узорный граммофон

И льётся голос тёплый,

И слышится мне сон.

Пионом раскалённым

В груди цветёт вино,

И я сижу влюблённым

В уральское окно.

Полночь со вкусом вина

Полночь со вкусом вина многолика:

Лампы, созвездия и миражи.

Мне не нужны ни Афины, ни Рига,

Только Россия, Урал — для души!

Провинциальные свежие ветры —

Самые честные критики снов,

Их не заменят ни гуру, ни мэтры,

Ни словари вымирающих слов.

Грустно подснежники головы клонят,

Голые ветви дрожат на ветру…

Если Всевидящий правильно понят:

Я не умру, никогда не умру.

Жизнь зеленеет в глазницах проталин,

Тяжко от ветра качнулась сосна.

Родина, мир твой ночной идеален:

Воздух свободы, вино и весна.

Наиграй

Наиграй на советской гитаре

Композицию искренних грёз

О сирени цветущем пожаре,

Об огне распустившихся роз,

Об избушке и глиняной печке,

О великой российской земле,

И о том, как на галечной речке

Мы рыбачили в тихом селе…

О развилках косых перепутий

Где, идя, мы не думали, друг,

О никем не разгаданной сути

Красноречия, счастья и мук…

Созерцая набухшие бруньки,

Мы не думали о западне

И не знали, что звонкие струнки,

Разорвавшись, умрут в тишине.

Наиграй о грядущем, приятель,

Что когда-нибудь станет быльём.

Нас укутает снегом Создатель,

Словно глажено-чистым бельём.

За окнами

Не нужно заскорузлой болтовни

О деньгах, о чинах и о престиже…

Уходят золотые наши дни

И капли разбиваются о крыши,

За окнами — сентябрьская мгла,

На скатерти рябина с самоваром.

Желаю, чтоб душа не умерла,

И печка у стола дышала жаром.

Желаю, чтобы жизни простота

Над путаницей грёз преобладала.

За окнами — России красота,

Гряда холмов горбатого Урала.

Люблю листвы опавшей желтизну,

Грибы на нитях — на зиму запасы.

Я счастлив, что на родине усну,

Слагая не заумные рассказы.

Я счастлив, что душа моя жива.

Я счастлив, что родился не в Париже.

За окнами рассыпана листва,

И капли разбиваются о крыши.

Слеза

Одной слезою выплакано море,

Второй слезою — горная река,

Слезою третьей — солнце на просторе,

Четвёртой — роща лип и облака…

Слезою пятой выплаканы своды,

Шестою — горизонты и земля,

И ты на дне рождении свободы

Глядишь на колыханье ковыля…

Слезой седьмою выплаканы звёзды,

Восьмою — известковая луна,

Девятой — древнерусские погосты,

Десятой — величавая страна.

Одиннадцатой — шёлковая зорька,

Двенадцатой — шафрановый закат.

И странно: от того, что сердцу горько,

Ты рад…

Сказка

Сказка, что не требует начала:

Родина с домами на холмах,

Дымки легковесной покрывало,

Золото в сгущённых облаках…

Облако фиалкового лета

С грацией господнего крыла,

Зорька из семейства горицвета —

Родина, не знающая зла…

Росами омытая ромашка,

Поле на прибрежье озерца,

Песнями стреляющая пташка —

Сказка, что не требует конца.

Северный путь

Не оазис и стройные пальмы

Выбираю, а северный путь…

Одолеем с Россией печаль мы,

Остальное неважно ничуть.

Я присяду в попавшийся транспорт

И поеду — как есть — наугад.

А кленовый листочек — мой паспорт,

А заснеженный ветер — мой брат.

Барбадос, Мавритания, Мальта

Пронеслись в голове неспроста,

Но люблю я изгибы асфальта

И Урала холмы — навсегда.

Провинция

Я здесь пьянел от ветра и берёз,

Шагал путями призрачной свободы,

От жалости ронял осколки слёз,

Щенят без дома видя и породы.

Я слушал здесь гитарную струну:

Душещипательную лиру подворотен.

На гипнотически-огромную луну

Я приземлялся, будучи свободен!

Дома провинции, вечерние огни,

Не надоест мне данная картина…

Исчезнет всё, останутся они:

Стихи с акцентом радости и сплина.

Пустая площадь, знак «СССР»

Под крышей зданья мэрии огромной…

И полночь, созерцающая сквер

Глазами саламандры сине-чёрной.

Я здесь шальную молодость прожёг,

Изранился осколками слезинок

И выучил сплетения тропинок

И лиру подворотен назубок.

За родину

За родину сражались на войне,

Ложились под сосновыми крестами.

Она порхает чайкой в вышине

И облаком белеет над холмами.

Она в Байкала зеркало глядит

Июльским зноем, зимнею метелью,

Есенинской берёзкою стоит

И дубом пушкинским, и лермонтовской кельей.

За родину сражались на войне,

Ползли под карабинами ночами.

Она шипит в изысканном вине

И тлеет аккуратными свечами.

Она звучит молебнами в церквах,

Снегами заштриховывает город,

Как плавно опускающийся прах

Того, кто был забыт и очень молод…

Родина

Родина — не там, где небоскрёб,

Там, где живописная картина:

Купола блестит широкий лоб,

Алая качается рябина…

Родина — еловый аромат

На развилках старых лесопилок,

Маковый, нарциссовый закат

И скалы нетесаный затылок…

Родина — ухабы деревень,

Где встают доселе с петухами,

Где весной колышется сирень,

Лепестков расправив оригами.

Родина своими соловьями

Воспевает горный родничок,

Церковь с деревянными главами,

Розовый заката уголёк…

Чайка в небосводе, я свободен!

Веришь, стрекоза на камыше?

Сердце не желает много родин —

Родина единая в душе!

***

Вдалеке дымы столицы.

Не беру на веру ложь,

Ведь Россия — это птицы,

Это облако и рожь…

Ведь Россия — это воля,

Это звёзды над холмом,

Зеленеющее поле,

Деревеньки старый дом.

Ветры в поле разгулялись,

Только нет уже страны,

За которую сражались

Рьяно родины сыны.

Там

Там сияет созвездие Бога

И черёмухой дышит весна,

Деревенская вьётся дорога

И в глаза тебе смотрит страна,

Старина!

Очарованный грёз акварелью,

Там Емеля лежит на печи,

И грачи пролетают над елью,

Обмакнувшие перья в ночи.

Там сирень розовеет у дома

И несётся мелодия сна,

Что с младенчества сердцу знакома,

Словно воздух, Господь, и весна.

Как дым

Как дым, исчезнут годы, дни

И я уйду, сгорев красиво.

Меня, Россия, не вини

За строки грубого пошива.

Я открываю вновь тетрадь,

А не точу бесцельно лясы,

Пишу: «Как буду умирать,

Промолвлю следующие фразы:

Прости, прости, прости, прости

За всё, что делал без любви я…

Пойми меня и отпусти,

Прошу, священная Россия!..»

Соловьиные ноты

Листва зеленеет, шипит водосток,

Плывут облака грозовые.

Итак, полустанок и несколько строк

О солнце, Урале, России…

Я еду туда, где черёмухи цвет

Дыхнёт ароматом свободы,

Где города нет и холода нет —

Одни соловьиные ноты…

Где травы и мхи, навесы ольхи,

Пичуги и гор вереница,

Шальная стремнина, живые стихи

И шитая шёлком зарница.

Где пихты шумят, где запах сосны

Утопит мне сердце в живице,

Где сказке подобны пьянящие сны

И гор вереницы.

Моя строка

Люблю магнолий алых трепет

И колыханье жёлтых лип.

Мои катрены — птичий щебет,

Мои стихи — еловый скрип.

Голубоглазых незабудок

Строфа моя хранит узор,

Закаты, зори летних суток,

Полей ромашковый простор.

Моя строка с глубоким взглядом

Душевной русской старины,

С акцентом ветра, с ароматом

Сиренью веющей весны.

Люблю слова в огне заката

И чары с грациями строк…

Урал, мне большего не надо,

Приятен мне России слог.

***

Жизнь моя — не дольче вита,

За окном — старик Урал

На меня глядит сердито,

Будто грозный генерал.

За окном моим — Россия,

Своенравный горизонт,

Неба хмурого стихия,

Сырость, дождик, чей-то зонт.

За окном сверкают грозы,

На балконе я стою.

Здесь со стёкол неба слёзы

Смыли молодость мою.

***

Здесь речка, избы на холмах,

Собора купол и свобода…

И луч, застрявший в облаках, —

Клинок архангельского рода.

Здесь полон травами простор,

Пестреет луг во славу Божью,

Синиц поёт церковных хор

И сон идёт по бездорожью.

Здесь нет ни склоки, ни сует,

И в лопуховой колыбели

Роса, в которой — неба свет,

Берёзы, лиственницы, ели…

Здесь соловьи поют навзрыд

В хитросплетениях сирени,

И внятен птичий алфавит

Поэту, лучику и тени.

Весенний день

Я в этот день заходил легковесно,

Предвосхищая дыханье весны,

Пил ароматы, и светлая бездна

Неба пророчила мне полусны.

Ветви сирени горели цветами

На лазуритовой вывеске дня.

Алыми сердца касаясь губами,

Эта весна воскресила меня…

Тучи, как лодки застыли на мысе,

Весь не истлею, весь не уйду,

Видно, оставлю и чувства, и мысли

В изрешечённом лучами саду.

Из поколений

Весною — лёгкие прогулки,

А летом — бдение в саду,

Где соловьёв напевы гулки,

Сирень кудрявится в цвету…

Где полыхающей монетой

За склоны катится закат,

И ночи мятные пропеты

Переговорами цикад…

Грибы по осени, а после

Музей мелованных картин:

Пруды рыбацкие замёрзли,

Кого-то выручил камин.

На стёклах — летопись мороза,

Уста печи отворены:

Горит юродивая проза

И распечатанные сны.

Пишу о шелесте мгновений,

Пока спокойно тает век,

Поскольку я из поколений

Озёр, туманов, горных рек.

Не лёгкая ночка

Облака порхают низко,

Звёзды вбиты в небеса.

Бог сейчас настолько близко,

Что видны его глаза.

Облака за крыши зданий

Вот зацепятся, гляди…

Нелегко мне от познаний,

Лёгших гирей на груди…

Трубы, здания, балконы,

Что сулит мне этот град:

Покаянье у иконы

Или сто ступеней в ад?

От раздумий мало проку:

Хорда круг пересечёт —

Напрямую верю Богу,

Ибо ясен мне исход…

Чернеют облака

Читать Верлена Поля,

Есенина, Барто…

Была бы только воля

Господняя на то…

Смотреть бы в тёплом кресле

В немой экран окна

И выпить водки, если

Лазурь в нём не видна.

Хотелось бы, конечно,

Родная мать-земля,

Бежать душою грешной

Строкою за поля:

Писать о жизни тяжкой

В уральских городах,

Уединившись с пташкой,

Кукующей в часах.

Златой, посеребрённый

Века прошли давно…

И цвета нефти чёрной

В окне идёт кино…

А мне бы так хотелось

Смотреть на светлый мир

И жить, чтоб сердцу пелось,

Рифмуя, как Шекспир…

Цветёт черёмуха

Цветёт черёмуха, цветут

Берёза, тополь, клён,

По небу образы плывут,

Сошедшие с икон…

Туман рисует комильфо:

Над зорькой растеклась

Белесой дымкою — строфой

Узорчатая вязь.

Земля цветёт, поёт в саду,

По кочкам длится гать,

А я по городу иду,

И негде крылья взять…

Хотелось бы…

Хотелось бы мне вечера,

Где Вишеры исток

И выстрела из «Глетчера»

В бутылок ряд разок…

Костра и ночи матовой,

Где шелесты берёз —

Родня стиху Ахматовой

Для радости и слёз…

Хотелось бы мне воздуха,

Безлюдной красоты,

И сердце выжать досуха

На чистые листы…

В тиши уснуть палаточной,

Приснились дабы мне

Созвездья ночи сказочной

И облако в огне.

Вера

Из детских снов я вынес красоту

Мимозы алой, розовой сирени,

Пичугу, что щебечет на лету

Или поёт в тени ольховой сени.

Из детских снов я вынес белизну

Фигурных туч, пронизанных лучами

И грёзами цветущую весну,

Изложенную вечными стихами…

Из детских снов я вынес неба шёлк,

А в нём светила пламенную сферу

И сосен колыхающийся полк,

И веру белокрылую, и меру…

***

Последний выдох гибнущей зимы

В окно ворвётся свежестью окраин…

Мне для стиха лазури бы взаймы,

Но купол неба тучами запаян.

Пустырной вербой душу колыхнёт

Внезапный ветер… холодно и зыбко,

И я смотрю на мир наоборот,

И вот печаль становится улыбкой…

Тучки

Тучи налепят фигурок,

Солнышко их обожжёт…

Вторя биенью мензурок,

Хрустнет подтаявший лёд.

Много ли силы осталось?

Ну… на четыре часа,

Далее — в веках усталость

Мне упадёт на глаза…

В сон заберу я фигуры

Тех золотых облаков,

Горы уральской фактуры,

Мир, где не носят оков.

Сагра

Облака в синеве, на холмах терема —

Это станция наша — Сагра.

Ледяною улыбкой мелькнула зима

И весны наступила пора.

Это классика сна — рыбаки у реки

И на проводе пара сорок.

Облака на пучки, а душа на стихи

Разорвутся, качнётся лесок.

Я не знаю, зачем, для чего, почему…

Но мне ясно одно навсегда:

Этот миг разгоняет печали и тьму,

И бегут, и стучат поезда…

Мы выходим. Пора. А котомки легки,

Мы уйдём далеко, далеко…

Терема на холмах, рыбаки у реки,

Облака высоко, высоко…

По утреннему инею

Пойдём по утреннему инею,

Пока заря не налилась.

Над головою бездну синюю

Покрыла облачная вязь.

Вагоны грузовые катятся,

Дымят заводы кое-как —

Так просыпается сумятица

И город скидывает мрак.

Страшны окрестные окраины —

Рабочих время, хмурых лиц,

А мы на ранние проталины

Глядим с орбиты вольных птиц.

На озере

Над зеркалом тихого озера

Зелёные горы растут.

У берега — след от бульдозера —

Уральского лета этюд.

Сижу под лазоревым куполом,

У берега пляшет волна

И облако катится кубарем,

И радуга в небе ясна…

Проходит эпоха прекрасная,

А я уходить не спешу…

Зарница проклюнулась ясная,

Внимаю, взираю, дышу…

Воронки кружится извилина,

Не надо иной красоты!

Пространство холмами распилено

И радуги гнутся цветы…

На зеркале озера уточки,

Которых я хлебом кормлю,

По левую сторону — удочки,

И снится мне, будто не сплю…

Природа родины

Вот пузырей клубятся кудри

И родники звенят, поют

О яснооком летнем утре,

О том, что здесь — души приют…

Вот грациозных птиц движенья

Круги рисуют надо мной,

И алой зорьки пробужденье

Сверкает свежею росой.

Ползут распластанные тучи,

Белея мраморной гурьбой,

По бесконечной неба круче

Над диадемой луговой…

Чаруем запахом полыни,

Среди травинок и цветов,

Встаю я в первой половине

Прохладных утренних часов.

Я просыпаюсь в честь соцветий

Природы Родины своей,

Овеян вздохами столетий,

Крещён десницами ветвей.

Прочитай

Прочитай эту дивную сказку:

Серебро потускневшей луны,

И притворства тяжёлую маску

Ты оставь, где покоятся сны.

Прочитай эту пьесу рассвета,

Оду неба и прозу росы —

Небылицу лучистого лета —

Золотинку блестящей слезы…

Прочитай родники и болота,

Шелковистую повесть ветров,

Тишину, где почует свобода,

Обнажённая в стёклах прудов.

Прочитай ароматы сирени

И предгорного озера гладь,

Изучи светлоокие тени,

Чтобы суть вдохновенья понять!

Душа

Ты пустотой, душа, опалена.

Ты помнишь всё: от ада и до рая.

А я слоняюсь дома, у окна,

Картины застеклённые читая:

Ветвями заслоняемый бульвар

И лунный свежевыбеленный глобус,

Изгибы гор, берёза, тротуар,

Последний уезжающий автобус…

Я у окна. Душа моя цела,

Избавь её, Всевышний, от раскола.

Берёза — это капелька тепла,

А гребни гор — иная форма дола.

Не нужно точек, да и запятых.

Мне ясно всё: от рая и до ада,

От алых зорь, закатов золотых,

До черноты Малевича квадрата.

Бор

Пышный бор зеленеет в дождях,

Проступает шатёр синевы…

Слышу ангела в птичьих стихах

Из травы…

Разгорелась в бескрайнем бору

Самоцветная радуга, да…

Не умрёшь ты, и я не умру

Никогда…

О несбыточном сосны скрипят,

Полыхает полудня этюд,

Муравьи, словно люди спешат

И бегут…

Мы выходим на поле с ручьём,

А вдали — терема и сады,

Никогда не жалей ни о чём

Ты…

Мы отправимся к избам родным,

Улыбаясь, легко, не спеша,

Где мангала белеющий дым

И душа…

***

Облака над озером повисли,

Чайки в бесконечности парят…

До свиданья, траурные мысли,

Добрый вечер, уточек парад…

Здравствуй, деревянная избушка

На озёрном тихом берегу…

Я один остался, деревушка,

Не кричу, не плачу, не бегу…

По заветам старцев, орхидея,

Не живу минувшим, пустоцвет,

Только сад осенний — панацея

От надежд, которых больше нет!

***

На небе облаков яснеют лица,

Во взглядах их — сквозящая лазурь.

Душа, пока тебе всё это снится,

Глаза легко, в забвении зажмурь.

Зажмурь глаза. Мы многое видали.

Вот на волну вздымается челнок.

Озёрный мост и лодка на причале,

Берёзка, холмик, терем-теремок.

Не нужно боли. Нужно только это

Для сердца, для покоя, для души…

Осколки слёз изранили поэта,

А утешеньем стали миражи.

Смотри

Смотри: порфировым закатом

Насквозь пропитанные тучи,

Как на холсте шероховатом,

Застыли на небесной круче…

Листва срывается, как пламя,

От ветра тихого с берёзы,

В пруду красы небесной знамя —

Заката блики цвета розы…

Смотрю на данные пейзажи

И говорю об этом вкратце:

Как облакам в лазурной чаше,

Нам суждено не повстречаться.

***

На храм струится золото небес,

Сквозь дымку прорезается светило,

В посёлке возле Нижнего Тагила

Согрев лачуги, озеро и лес…

В цветном халате осень-госпожа

Стучала в окна пальцами капели,

Кружила листья, как на карусели…

Утихло всё. Цветёт моя душа!

Осень в городе

Взорами стеклянными дома

Смотрят на идущего неспешно…

Схемы близорукого ума

Не сулят спокойствия. Конечно,

Осени позиция ясна:

На страницах листьев облетевших

Полностью изложена страна

Судеб и талантов прогоревших.

Осень консервирует цветы,

Листья облетают на дорогу,

И снежинка видит с высоты

Жизнь, противоречащую Богу.

Взгляд фонарей

Индевеют ольховые ветки,

Сквозь туман проступают огни:

Открывают лимонные веки

В ноябре белокуром они.

Описание — поприще прозы,

Я не вижу искомых частиц,

Чтоб в стихе щебетали морозы

Обстоятельным голосом птиц.

Не найду я и слов подходящих

Для готических синих ветвей.

Я из мира красот близлежащих

Заберу только взгляд фонарей!..

Золото осени

Лежал я в осенней осоке,

Уставившись в омут небес…

Синицы мне пели о Боге,

Поскрипывал лес…

На тучи в рассветном багрянце

Смотрел я, дробились они

В пылу бесконечного танца,

Как годы на дни.

Всплывала монета рассвета,

Зачем же слагают стихи?..

Для многостороннего света

И личной тоски…

Возможно, для осени данной,

Которой давно уже нет…

Чтоб миг уловить несказанный,

Родился поэт!..

Он знает о жизни духовной

Не меньше философов, но

Строка его будет условной,

Как это кино.

Он знает, что время заката

Придёт, и расплещется тьма,

И грёзы из райского сада

Засыплет зима…

Но золото осени ясной

Заполнило сердце уже,

И зорька монетою красной

Сияет в душе.

Сады

Сады, резные терема

И розовые маки…

Сонеты Шарля и Дюма

На выцветшей бумаге.

Теки, досуг, лети, досуг,

Листвой отяжелевшей,

С ветвей срывайся, с тонких рук

Берёзы пожелтевшей.

Покинуть старое крыльцо,

Упасть в бору привалом

И обратить к лучам лицо,

Навстречу листьям алым…

Чего ещё, ещё чего?

Да много ли мне надо?

Кармин у дома своего

И злато листопада…

Стихи Есенина, Дюма,

С вином церковным бочка…

Сады, немые терема —

Романтика, и точка.

Зори монета

По дворам пролетит голубка,

Сентябрём отпылает нива…

Пригублю благодать из кубка

С гравировкой: «Тепло, красиво…»

Янтаря красотой особой

Разгорится зори монета,

Подружусь со своей особой,

Из теней выходя для света…

Я запомню черты видений

Лирохвостой цветной породы,

Меловые штрихи мгновений,

Тишины золотые ноты…

На скамейке присяду молча,

Покормлю голубей с руки я.

«От любви исчезает порча», —

Сентября говорит стихия…

В облаках красоты янтарной

Полыхает заря, как в пене,

И под шёпот листвы алтарной

До костей догорают тени…

***

Держат небо тополя —

Фон достоин рифмы.

В листьях огненных земля —

Ковролин для нимфы.

Вдохновившись, словно Блок,

Роз куплю пятнадцать.

Нимфа будет «цок и цок» —

Каблуками клацать.

Подарю я ей букет

На аллее алой,

Прочитаю стих, как Фет,

С мимикой усталой.

***

Воспарил сентябрь над землёй,

С крыльев алых сыплются в кварталах

Листья, словно перья. Боже мой,

Всё пройдёт, как балы в белых залах.

Эти сны просты, как три рубля,

Или как предсмертные виденья…

В красках багровеющих земля,

А в душе моей — стихотворенья…

***

Сентябрь в огненном ажуре,

Как символический обман:

Сегодня золото в лазури,

А завтра сырость и туман…

Сегодня звёзды с фонарями,

А завтра тусклое кино.

Я улетел бы с журавлями,

Да только крыльев не дано.

Последней рифмы изваянье,

Наверно, будет таковым:

До встречи, осень, до-свиданья,

Я тоже таю, словно дым.

Будет время

Будет время: взлетят журавли

И покроется листьями сквер…

Но рыдать мне, душа, не вели

На осенний, старинный манер!

Не включай полнолуний кино,

О фонарных шарах не вздыхай,

И о том, что случилось давно,

Забывай, навсегда забывай…

Будут грустные тролли идти,

Уносящие день на руках,

Не покой возликует в груди,

А тоска об увядших цветах…

Это в целом и в частности — сон.

Над хрущёвками вспыхнет звезда.

Повторю полюбившийся стон:

Забывай навсегда, навсегда…

Если вспомнишь былое, душа,

По утраченной жизни печаль,

Облетевшей листвою шурша,

Унесёт тебя в тёмную даль.

Маки

1

Маки, розовые маки.

Клумба возле дома,

Три катрена на бумаге,

Лёгкая истома.

Сад усыпало листвою

Осени дыханье.

Мир, не знающий покоя,

Сгинул, до свиданья!

2

Дотлевают угольки

И трещат в мангале —

Городские огоньки

В заржавевшей стали.

Тихо веет ветерок

Снами неземными,

А душа моя — дымок,

Мчащийся за ними…

Город

Ровными друзами зданий украшен

Город скитаний моих…

Реют вблизи белокаменных башен

Ласточки снов золотых.

В небе горят миллионы жемчужин,

Катится облака клок,

И на вопрос: А кому же я нужен?

Мне говорит ветерок:

«Каждый твой выдох, шёпот и шорох

Чувствует город теней…

Листьев багровых осыпался ворох —

С тысячи календарей…

Видишь — листок улетает кленовый?

Жизнь золотая твоя…

Ты не умрёшь, если к смерти готовый,

Станешь таким же, как я…»

Река Урала

Река размеров небольших

У теремов садовых длится,

И над холмом порхает птица,

Перелетая в этот стих…

На разноцветные дома

Снежинки падают, как в сказке.

Горят октябрьские краски,

На листьях — инея кайма…

Через Урал — обитель скал,

В строфу мою перетекая,

Сверкает речка луговая,

Как полированный металл.

***

Река, деревня, горы —

Уральская краса…

Оставь с собою споры,

Взгляни на небеса.

Домов дымятся трубы.

Смотри на этот сон,

Тебя целуют губы

Исчезнувших времён…

Белёсых, синих, чёрных

На небе туч гряда

И пара глаз бездонных

Сквозь них глядит сюда…

Время поздней осени

Время поздней осени,

Ветра и ворон…

Нежно снега простыни

Кутают газон…

Слякоть копят серую

Впадины дорог.

Я иду и верую,

Что со мною Бог.

Может быть ненастье

Огненным клинком

Обезглавит счастье,

Господи, потом?

Может, всё, что грезится,

Истинный обман:

Мыслей околесица,

Лужи и туман?..

Всё пройдет, закончится,

И приснятся мне

Клумба и околица,

Яблоня в окне.

Я оденусь в белое,

Покрещусь навзрыд,

Сердце переспелое

С ветки полетит…

Пыль мороза

Порхает кристаллическая пыль

Колючего уральского мороза,

Но греет историческая быль,

Рифмованная проза…

Читаю в кресле, сидя у окна,

Этюды Пастернака о больнице…

А жизнь в бокал вина умещена,

Я пью за небылицы…

Зима слагает свой понурый стих

Над подоконным сочным суккулентом,

А я не ставлю в жизни запятых,

Довольствуясь моментом.

Опасною мне кажется зима

И заоконный минус беспощаден,

И на стекле читается: «Тюрьма…»,

Но автор аккуратен.

Раскалённые морозы

В избе на столике янтарная

Свеча рассеет лики тьмы,

А за окном звезда полярная

Блеснёт, как марочка зимы.

Танцуют звуки граммофонные,

В казённо-ласковом тепле,

Пока морозы раскалённые

Узор чеканят на стекле.

Треща, горят записки хроника

В устах отворенных печи…

И что-то яркое из сонника

Плывёт над заревом свечи…

Шальные сны шагают медленно

По тонкой кромочке зрачка,

Покуда бездною не съедены,

Они уходят в облака…

Крупицы света застеклённые

В мою взирают темноту,

Пока морозы раскалённые

Чеканят ландыши в цвету…

Блестящие поля

Блеснут сосулек хрустали —

Шедевры января.

Искрясь, в лазоревой дали

Проклюнется заря.

Снежинок призмы упадут

В блестящие поля,

В теченье красочных минут,

В созвездья февраля.

Зимы на стёклах кружева,

Фильтрующие свет,

Напомнят нужные слова,

Прозаик и поэт.

***

Зимы объятья распростёрты

И паром дышит самовар,

Пока разносятся аккорды

Душевных дружеских гитар.

Блестят морозные узоры,

Фильтруя робкий свет луны.

Тайга за окнами и горы

В январской проседи видны…

Мерцают праздничные звёзды

Над щетиной сосновых рощ,

Тысячелетние погосты

Глядят на северную ночь…

Белый пейзаж

Дома, провинция, снежок

И фонари пустыни мглистой —

Пейзаж для строк

Чисто…

Пейзаж и больше ничего —

Не гениальный стих Петрарки,

Не проза Виктора Гюго —

Мороза белый бархат в арке…

До-ре-ми

Пускай хоромы, замки, цитадели

Достались негодяям и лжецам,

Избу укутают крылатые метели,

Подобно Херувимским простыням.

Ты напевай, мол: «Нет плохой погоды…»

И все, что Богом послано, прими.

Сыграет ветер музыку свободы,

Мелодию небес и «до-ре-ми».

Дума

Бетонной плитою обрушилась дума

Без шума на душу мою.

Из окон смотрю, как подводник из трюма

На зиму и пью, и пою…

И, словно картины из тёмной пучины,

Всплывают из памяти сны:

События, лица, предметы, причины

Колючей моей седины.

Камыши

Камыши с рогозом надо льдом,

Словно стрелы, воткнутые в воду.

Стал сугробом-исполином дом,

Запад предвещает непогоду…

Тучи осыпаются на лес,

В войлоке морозном сосны, ели.

Воет, не найдя покоя, бес

Голосом кликушеской метели…

Промелькнёт опасная зима

Чёрною, зловещею улыбкой

И своей неистовою скрипкой,

Может, не сведёт меня с ума…

В кресле

В кресле — на бархатном троне,

Пледом укутаюсь пышным,

Крестик сжимая в ладони,

Поговорю со Всевышним…

Чай в металлической кружке

Я разогрею, представив,

Как деревенек опушки

Снег умывает, растаяв…

После, заснувши под цокот

Мерно шагающих стрелок,

Птичий послушаю клёкот,

Лес наблюдая и белок…

В гости к мечте-королевне

В терем зайду за дубами,

Правду услышу в молебне

В храме со ста куполами.

За лесочком

За лесочком — избушки в снегу,

За лесочком…

Облака разлеглись на лугу

Ангелочком,

Неподвижные сосен полки

Величавы,

Аккуратны снежинки, легки

Без оправы…

Словно в сказке порхают они

Грациозно,

Покрывая поляны и пни,

Ели, сосны…

Городские шумы, суета —

Это бредни…

Пролетят золотые года,

Словно сплетни,

Но останется стих бытия

О державе —

Отсверкает снежинка моя

Не в оправе…

Загляну

Загляну электричке в глаза

На холодном уральском ветру…

Догорит золотая слеза,

Я смахну её и не умру.

Провожая деньки в никуда,

Улыбнусь известковой луне.

Полыхнёт над заводом звезда,

На душе хорошо будет мне.

Я уеду, прилипнув к стеклу,

Мне приснится лазурная даль,

И допитый до капли Грааль,

Содержавший сто звёздную мглу.

***

Промелькнёт золотая строка,

Растворившись во мраке багровом,

Но душа бесконечно легка

И её я не выражу словом!..

Не скажу о высоком. Как жаль,

Что в моем угасающем взгляде —

Ни единой звезды, а в тетради —

Лишь пустые слова и печаль.

Не постигнут искомый ответ

На вопрос: «Как сегодня проснуться,

Не смотря на созвездия свет

И луны известковое блюдце?..»

Фонари

Фонари во мгле, как звёзды

Неизученных орбит…

А за ними длятся вёрсты,

А над ними снег летит.

Фонари. А смысла мало,

Даже если ты — поэт.

Белой вьюги покрывало

Застилает яркий свет.

Фонари. Не знаю, честно,

Из какого взяты сна

Блёстки снега, ночи бездна,

Шар плафона, как луна?..

Фонари, Урал, Россия,

Что ещё для сердца мне?..

Белокрылая стихия

На невидимом коне!..

Фонари. Январь. Прошу я:

«Если буду умирать,

Пусть умру от поцелуя

Вьюги белой, как тетрадь!»

Порыв души

Призрачна земная благодать:

Было здесь ромашковое поле,

Не брусчатки каменная гладь,

А России-матушки раздолье…

Были здесь бескрайние луга,

На которых вымершие дыбки

Падали, срываясь с тростника,

Из пруда выныривали рыбки.

Пепел всё, за что ни зацепись,

Только звёзды в небе неподдельны,

Видят исчезающую жизнь,

И порыв души моей бесцельный…

Бессонница

Бессонницы нудная проза,

Читаю семнадцатый том:

Под снимками памяти косо

Ползёт алфавит чередом…

Плывут не рождённые фразы

Обрывистой лентою слов,

А вот и безумья гримасы,

А вот и «One peace» и «one love…»

Раздумье спонтанное плоско,

Как зеркало озера, но

Видна в нём созвездия блёстка,

Луны золотое руно…

В бессоннице образов много,

Они безобидны, пока

Не явится образ острога,

Который затмит облака…

***

Смотрю я вдаль, не видя ни строки.

Роняет звёзды синеокий космос.

Сангина сардонической тоски,

Острога вырисовывает образ.

Бессонница, открытое окно…

— Такая безысходная морока.

Невыразимо пусто и темно

На сердце, погибающем без Бога!

Сидишь вот так и думаешь: «Когда

Своим лицом осветит эту бездну

Евтерпы неземная красота

Или, когда, отмучавшись, исчезну…»

Неизвестному поэту

Он был поэтом неподдельным,

Жила в нём пушкинская честь…

Несла созвучием капельным

Ему весна благую весть.

Дешёвым греясь алкоголем,

Смотря в окна немой экран,

Он очарован был раздольем,

Просторной родиною пьян…

Кострище города ночного

Вдыхал он, форточку открыв,

Рождалось искреннее слово

И романтический мотив…

Пространства вешнего историк

Писал о пламенных цветах,

Читал этюды летних зорек,

Держал мгновения в руках.

Он рано умер, но оставил

В стихе застывшую зарю,

Мотивы самых честных правил

И мир, в который я смотрю…

Песочные часы

Снятся мне жёлтые дюны пустыни,

Сыплются крохи в песочных часах…

Сны — это ангелы в пламенной сини,

Сны — это демоны в алых огнях…

Справочник, нет в тебе этих картинок,

Я убеждаюсь, что сонники лгут…

Падают глыбы секундных песчинок,

В тонкой стекляшке в барханы минут…

***

На смену небесной лазури

Ночные придут фонари.

Заварим в пакетиках «Нури».

Прошу об одном я: «Не ври…»

Не думай, не сетуй, я точно

Такой же, приятель, как ты:

Училище жизни заочно

Окончил. В графине воды

Немного, как в сердце надежды,

Но нам её хватит сполна!

Прошу об одном я: «Не режь ты

Меня без стакана вина…»

Ремесленники

Ремесленники выстраданной фразы,

Ушедшие в разлившийся закат,

Слагали васильковые рассказы

На языке оляпок и цикад…

Они молитвой жили кружевною,

Сплетённою из азбучных основ,

И пели черноморскою волною

И шелестящим голосом лесов.

Но Родина в лазоревом платочке,

И косогоры с россыпью цветов

Народом позабыты, словно строчки

Из откровений выцветших веков…

Роли

«Стереть шаблоны и значенье слов,

Иных богатство красок и деталей

Увидеть в мире радуг и цветов,

Вне рамок всех изученных моралей…»

Таков был план! Увы, не удалось,

Хоромы сна запутались изрядно,

И в сердце мне вошла земная ось,

И понеслось всё как-то непонятно,

И вероятно… лодкой на волне

Я был тогда, а стал столбом на поле,

И что-то содрогается во мне

От вас, ещё не сыгранные роли.

***

Иллюстрация сознанья,

Архивация уроков,

Освоенье мирозданья,

Удаление пороков,

Обновление понятий,

Распознание отличий,

Поджигание тетрадей —

Поэтический обычай;

Соблюдение традиций —

Воспевание пустого,

Обуздание амбиций

Пониманием простого,

Операция на мозге…

Экспертиза сновидений,

Далеко не Маяковский,

Неизвестный миру гений.

Слова печали

Не показывай сны мне об аде,

Не шепчи о никчёмной судьбе,

Тонко-стонущей скрипкой Вивальди

Или воями диких степей.

Я простой человек, не иначе:

К замороченным чувствам привык.

Головные решаю задачи

И не слышу архангелов крик.

Ощущаю присутствие бездны

И наскучивший комнаты куб,

Но печали слова неуместны,

Восклицающей: «Ты уже труп!»

Не надо откровений

Полы и стены — иллюзорны,

Законы физики — мираж.

Трубят невидимые горны,

Пестреет памяти коллаж.

Не надо, память, откровений,

Нутро моё не потроши…

В нём отголоски сновидений

И биография души.

Не раскрывай больные темы:

Моменты, даты, имена…

Яви набросок хризантемы,

Яви лазурь на дне окна.

Час ночи

Надеждой сотканные сны

Упавшей ложкою разбиты,

И миллионы криков слиты

В единый голос тишины…

Мне идеала снился герб:

Он был похож на маргаритку,

Но превратился после в серп,

Личинку, бабочку, открытку…

Ещё не время панихид,

Уже не время колыбельных.

Судьба в исканиях бесцельных

Проходит, тлеет и горит…

Час ночи — время тишины.

Раздумий глупых избежать бы,

Пока из сна выходят сны,

А из кустарника — усадьбы…

Недостает

Не достаёт сегодня очень

Мне благородного вина,

Не обогреть седую осень,

Скажи, не так ли, старина?

Кому-то завтра на работу,

Родные, милые грустны,

А я желаю на свободу,

Как можно дальше от вины.

Придать бы этой сказке юмор,

Окрас домашнего тепла…

Пока ещё никто не умер

И жизнь хрупчайшая цела.

Пустота

Пустота, не смотри на меня,

Миражей не веди караваны

По дорогам счастливого дня.

Орхидеи, мимозы, тюльпаны —

Это всё, что должно содержать

Уходящее жизни мгновенье…

Я усну за столом. Дуновенье

Из окна пролистает тетрадь.

Пустота, не вернуть никогда

Догоревшего в сердце пожара.

Я смотрю миражи: красота,

Только вот из какого кошмара?

Васильки, георгины, сирень

Безнадёжно угасли во мраке,

Только листьев сентябрьских флаги

Залетают в окно в этот день.

Потрудимся

Мы порвёмся, как струны в гитаре,

Отзвеним филигранной строкой

И во времени, словно в пожаре,

Догорим, становясь тишиной…

Мы растаем, как тёплые речи,

Что парили над звоном столов,

Как янтарные тонкие свечи

У икон, у церковных крестов…

Мы исчезнем, оставив кому-то

Разноцветных сонетов ряды…

Их оценит эпоха как будто,

Что темнее болотной воды…

Почему

Почему действительность сурова

И безумья чёрные уста

Мне твердят неправильное слово

И душа до ужаса пуста?

Мне бы под знамением заката

Больше не обманываться, да

Не ценить творения Редьярда,

И не слушать музу никогда…

Мне бы не морочиться вопросом:

Кто вернёт поэзии лицо?..

И не верить ландышам и розам,

И не думать, выйдя на крыльцо.

Или посмотреть на мир иначе,

Скажем, с точки зрения любви,

Полюбить безумие, тем паче

Облака пушистые в крови…

***

Нету помыслов злых,

Или добрых, печаль —

Это в сердце скрижаль,

След событий былых,

Чёрной жизни мораль.

За окном — тишина,

Нет ни дам, ни господ,

Только лунный восход

И небес глубина

Предвещают полёт…

Нет надежды на жизнь,

С детства смерть обожал,

Умирал, воскресал…

За меня помолись!

В грудь вонзи мне кинжал!

Философия момента

Играем в шахматы в бетонной тишине.

На скатерти вина стоит пол-литра.

Ещё налей. В сентябрьском огне

Желтеет заоконная палитра.

«Наш мир — иллюзия», — сказал один поэт —

Философ, но какой — не помню точно.

Листва и ветер пляшут нам дуэт.

Не плохо жить крылато и бессрочно.

Заката факел, пролитый в стекле,

По облакам растёкся алой краской.

Бесценна лишь улыбка на земле

Лица, не прикрываемого маской…

Нас поглощают полночи зрачки:

Пронзают небо звёздные уколы,

Дробятся туч гигантские клочки,

Фонарные крупнеют ареолы.

К подъезду — сделать свежести глоток.

Освещена ночной дороги лента,

Взгляни — она как лавовый поток,

Запомни философию момента….

Не надо нам от мира ничего,

Размахи наших мыслей безграничны:

От Пушкина до Виктора Гюго,

От «белой русской» чистой до «столичной…»

Фигуры воронов

Фигуры воронов застыли на осинах,

Как призраки поэтов городских,

Чьи грёзы, заспиртованные в винах,

Не вылепят величественный стих!

Суровый лик эпохи перестройки,

Когда гитары плачущей струной

Одушевлялись искренние строки,

Всплывает из тумана предо мной…

В те годы мы с друзьями собирались

И напевали, греясь у костра…

В аккорды многозвучные сплетались

Стихи из-под скрипящего пера.

Приятели холодными ветрами,

Листвой опавшей в ночь унесены:

Кто за решёткой греется чаями,

Кто с водкою рифмует боль страны.

На кронах зеленеющих деревьев

Застыли, поклонившись небесам,

Недвижимые статуи из перьев,

Как память не услышанным певцам…

***

Рассыпано звёздное крошево

И слышен горячечный бред

Вокзального злого прохожего,

Что держит пред ночью ответ

За выпитый сумрак трагический,

За счастье из синего сна,

За белый гипноз лунатический,

За речи сухого вина…

А может быть, подлинным гением

Он стать мог в мирской кутерьме?

Но стал неразборчивым пением

В, печалью наполненной, тьме…

Пора бы и с ночью раскланяться,

Рассвет убаюкает всех…

Мне верится: счастье сбывается

У этих и даже у тех…

Дождь

Дождь за окном грохотал,

Музыка фоном форсила,

Вроде бы «Лесоповал»

Или другое что было…

Мы говорили о том,

Ради чего мы на свете

Ищем, надеемся, ждём,

И колесим по планете…

Как нам в эпоху тоски,

Денег, неравенства, гнева,

И с горла горя тиски

Сбросив ради припева?

Как изучать языки,

Если к жаргону привыкли,

Если не лезут в мозги

Формулы, догмы, артикли?..

Алый сентябрьский сон

В ярком своём одеянье

Окнами был застеклён,

Словно этюд без названья.

Было, однако, прошло

То, что легко и понятно:

Музыка, дружба, тепло,

Я выдыхаю: и ладно…

***

Давай-ка в шахматы, как встарь,

Пока за окнами метёт

Раздухарившийся январь

И на стекле чеканит лёд…

Забудем глупости, зачем

Решать вопросы пустоты?

Пускай из всех насущных тем

Нас греют общие мечты…

Судьба напомнить может ад,

Что мы читали по слогам

В горячке бешеных цикад

И в беспорядке панорам…

Сыграет нам на проводах

Рукой припадочной метель

О том, что мы не в кандалах,

И будет майская капель…

Чаёк парит. Бери ферзя,

А то его погубит конь…

Досуг сегодня удался,

Держи ладонь.

Пружины

Пружины пели в старой койке

Мне колыбельную. Тогда

Цвела эпоха перестройки,

Упадков, горя и стыда…

Свобода пахла перегаром,

Столетью близился конец,

И время оное недаром

Именовал один мудрец

«Эпохой сгинувших талантов,

Всепоглощающей войны,

Святых сожжённых фолиантов

Огнём обманутой страны —

Эпохой лжи и беспредела,

Упавших с нимбами голов

Во тьму никчёмного удела,

Под звон нательных куполов».

Мечтали

Стояла очередь за хлебом,

Протесты шли по площадям,

Звучали выстрелы под небом,

Сдавали тару по ларькам…

…А мы мечтали о высоком,

С позиций, вкопанных во мглу.

Приятель умер ненароком

В подвале пыльном на полу.

Сирот замызганные лица,

Глаза уставшие бродяг

Я вспоминаю. Снова снится

Мне перестройки рваный флаг.

Слова бывалых заключённых

На тёмных улицах ночных

И шорох листьев золочённых

Мы слушали. На мостовых

Глушили пиво. Ангел добрый,

На мне висело в оный час

Большое горе чёрной коброй,

Но ты меня, хранитель, спас.

Зимняя ночка

Изумительна зимняя ночка:

Валит снег и блестит за окном.

Восхитительно всё, да и точка:

Пьём чаёк, остальное — потом…

Посещают нас думы ночные:

Для чего же дана эта жизнь?

Мы — ребята довольно простые,

Не печалься, браток, не сердись.

Мы на Бога частенько взираем,

Ведь он виден порою во всём:

В том, что мы хорошо понимаем,

В том, что мы никогда не поймём.

Наша жизнь остаётся загадкой,

Мы вольны, словно те облака.

О былом вспоминаем украдкой,

Понимая, что жизнь коротка.

Держись

Держись, браток, и будь любезен

Не падать духом! Боль уйдёт.

Возможно, смыслы наших песен

Когда-то кто-нибудь поймёт.

Ты помнишь, как минуты счастья

Песком рассыпались из рук?

Но ни на деньги, ни на власть я

Не поменял понятье «друг».

Храним в умах обрывки будней:

Ценней, чем память, нет наград,

Хотя становятся безлюдней

Картины судеб наших, брат…

Теряем мы на тропах жизни

Друзей богатых сердцем, но

Мы будем верными отчизне

И нам воздастся всё равно!

Ведь наша истина прозрачна,

А пятна жизни воровской

Давно уж смыты однозначно

Свято времени водой.

Вослед

Вослед эпохи уходящей

Застолий дружеских трезвон

Унёсся в сумрачные чащи

Бесследно канувших времён.

Разбита в дым былая свита:

Как на песке нечёткий след,

Воспоминание размыто

Потоком дней, недель и лет…

Один — в тюрьме, другой — на службе,

А мы — нигде и никогда…

Давно познали правду в дружбе,

Но растворились без следа.

С гитарою

Друга с гитарою встретил с вокзала,

Он мне играл о былом:

Как нас планида по жизни таскала,

Била под рёбра ножом…

Синие пальцы бродили по струнам

Мерно, легко, не спеша…

Вечером тихим и полнолунным

К воле стремилась душа…

Полночь со вкусом вина и портвейна

Видела мир свысока…

Нам не до Фрейда или Эйнштейна,

Только до вас, облака…

Синие пальцы… на них отпечатки

Жизни: тюрьма и кинжал…

Звёзды у друга блестят на сетчатке

И величавый Урал.

***

Мы закалялись в буднях ледяных,

Претерпевая горе и укоры,

Надеялись на близких и родных,

Но сами были скорою опорой.

Мы не всегда могли быть при руле,

Но руки мне протягивали братья,

Когда душа барахталась в петле,

Накинутой десницами проклятья!

Пускай опять зима на проводах

Сыграет колыбельную метели,

В сиреневых и яблоневых днях

Разбудят нас весенние свирели!..

Парус

Картинка города: дома, дымы и трубы…

Из ночи выплыл ты, приветствуя рассвет,

А люди, как проснувшиеся трупы,

Спешат куда-то, злясь на белый свет.

Плывёшь ты против общего теченья

Примерных граждан — пленников забот,

Рабов стереотипного мышленья:

Стервозных дам, напыщенных господ.

Плывёшь, ветрами полнящийся парус —

Герой, постигший странствованья путь.

Взойдёт светило, чуть повысив градус

И ты на лавку сядешь отдохнуть,

Ко мне заглянешь, мы накатим водки,

Хотя, я бросил… ставлю греться чай.

Пускай плывут к своим причалам лодки…

Ты парус, брат… гордись и не скучай!

Бродяге

Зимою — летние кроссовки,

А летом — чёрные очки,

На теле три татуировки:

Икона, парус и клыки.

Кому дана бродяжья доля

И на фортуну — пять рублей,

Тому повсюду — мир и воля,

Среди людей и нелюдей…

Плывёт по улицам вечерним

Печальный парусник один.

Он никому не будет верным,

Ему лишь ветер — господин.

Неволя

Протяжно, горько, нараспев

Легонько скрипнет ада дверца,

Кошмарный сон, закостенев,

Из тела выкорчует сердце…

Не убежать и не спастись

От мыслей нудных, как чесотка,

Пока сердца корчует жизнь,

Пока дробит лучи решётка…

Пропитанный махоркой мир

Не передать двумя словами:

Идёт горбатый конвоир,

Неволя клацает замками…

Но всё-таки прощу я всех:

И тех, чьи козыри — поклёпы,

И тех, кто вырастил успех

На почве лживости и злобы.

Черкну статейку про судью,

Про тех, кто счёл себя Богами:

Отдам ферзю свою ладью,

С ферзём разделаюсь конями.

Острог

С любимой долгая разлука,

Решётки, нары, севера,

Острога ржавая кольчуга,

Ходьба по лезвию пера…

Меня согреет вера в Бога,

Пусть вьётся зимняя зола,

В застенках мрачного острога

Душа останется светла!

Ностальгия

Ах, ностальгия, что за дело,

Зачем включаешь этот сон,

Где на гитаре неумело

Мы музицируем шансон?

Зачем дрожащею струною

Душа рыдает, подскажи?..

Зачем горят передо мною

Минувшей жизни миражи?..

Зачем облупленное небо

Плывёт, изрядно морося,

А я прошу надежды слепо,

И слышу: «Нет, никак нельзя…»

***

Покой незыблемый круша,

Дожди стучат в стекло…

Чего вам надо, кореша,

Души моей тепло?

Иль самокрутку, как тогда,

Стакан, гитару… Эх…

В гробу чудесные года,

Сплотившие нас всех.

Я помню каждого братка:

Иван, Семён, Сергей,

Вы поспешили в облака,

Став каплями дождей!

Довольно тяжек данный сон:

Друзья не тут, а там…

Иван, Серёга и Семён

Идут по облакам!

***

Он формулировал не в рифму,

Но сердце билось в тех стихах

Про волю, родину и нимфу,

Про пламя юности в глазах…

Про жизнь, увядшую в застенке

Одной неназванной тюрьмы,

Про чёрной лестницы ступеньки,

Про алой осени дымы…

Про душу — вечную бунтарку,

Про хулиганское вчера

Гитары песни слушать в арку

Спешила хором детвора…

Теперь на ложе похоронном

Его уносят. Лёгким фоном

Звучит во мне его душа

Крылемой: «Мир вам, кореша…»

Спасибо

Спасибо тем, кто не забыл меня,

Кто предан был взаимопониманью

И не терял душевного огня

Ни в радости, ни в адовом страданье…

Спасибо тем, кого я обнимал

По-дружески, по-братски, безусловно,

Кто истину на деньги не менял

И относился к жизни хладнокровно!

Спасибо тем, кто понял этот мир,

Кто не терялся, будучи потерян,

Кто не дрожал под отблеском секир

И до могилы в Боге был уверен…

Спасибо тем, кто жил, как Иисус,

Кто выше денег ставил человечность,

Кто на спине влачил тяжёлый груз

И уходил неспешно в бесконечность.

Выживу

В окошко, сидя в кресле, погляжу,

Где пролетит моих иллюзий стая.

Закрыв глаза, немного помечтаю,

И выйду на осеннюю межу…

Надеясь взглядом облако прожечь,

Руками потянусь навстречу снегу,

И, чувствуя заботы божьей негу,

Произнесу рифмованную речь:

Осиной скрипну, свистну снегирём

И бархатной кошмою снега хрустну.

Я после смерти выживу искусно,

И встану у скамейки фонарём…

Асфальт во тьме покроет света круг,

И под моим убогим освещеньем

Два ангела за искренним общеньем

Отбросят тени тяжести и мук…

У окна

Смотрю в окно, а там вороны

Сидят на ветках. Словно сон,

Дерев безлиственные кроны,

С кленовым листиком газон.

Плывут чернеющие тучи,

Заполонив сапфир небес…

Скажи, Создатель вездесущий,

Зачем я здесь?..

Какие мне на этом свете

Топтать положено пути,

Смогу ли вырваться из сети

Того, что было позади?

***

Я открываю дверь балкона

И вижу севера глаза,

В них розоватая бездонна

Заката зимнего краса…

Покоя призрачную флейту

Пора приходит слушать мне:

Не разобрать души по Фрейду,

Она яснее в тишине…

Пока сквозит и воет ветер,

Мне напевает ангел то,

Чего не смог придумать Вебер,

Чего не смог сказать никто.

***

Я рождён для спасенья души,

Исцелить помоги мне её

От ужившейся накрепко лжи

И продолжить скитанье своё…

Защити мою душу от зла

Уносящих в могилу кручин,

От отсутствия в сердце тепла,

От кошмаром облитых картин!

Огради мою душу от бед,

Дабы мог я нести доброту

В этот проклятый мир, в этот бред,

Словно солнечный шар в темноту!

Мёртвые души

Немало чудес в сентябре

И в первой снежинке от Бога.

Завяли цветы в серебре

И нам красоваться недолго…

Завянем, исчезнем: года