Вериги

Светлой памяти Людочки Кучеренко

Однажды неведомая сила подхватила с постели в четыре утра и направила к компьютеру. Не рассуждая, открыл новый документ и стал набирать все, что шло не от разума — от сердца. Поставив последнюю точку, решил ничего не править. Пусть останется, как есть:

Так не бывает,

Вот уже полвека

Влюблен я как мальчишка

В Пустоту…

В Ничто…

Была ты девушкой когда-то,

Красавицей с глазами лани…

Однажды заглянул в них

И пропал,

Сраженный отражением

Вселенной…

И утонул в них,

Растворился.

Весь, без остатка,

До последней клетки…

И не было меня сильней,

Готового сразиться

Со всем миром

За право обладания

Тобой…

Но ты ушла,

Став вечною Невестой

Мне, смертному,

И самому Владыке Мира…

Что от тебя осталось?

Только Имя

И память скорбная моя,

Что не дает забыть

Мгновенья счастья,

Судьбой подаренного

Много лет назад,

Когда увидел я

Твое цветенье —

Мой самый яркий,

Самый чистый,

Неповторимый мой

Цветочек.

«Время лечит»… Какая чушь!.. От жизни лечит только смерть — моя смерть…

Но я до сих пор осознаю себя как личность и значит, помню все, что случилось со мной на рассвете жизни…

А что потом, когда сам стану лишь чьим-то воспоминанием? Ведь уже сейчас рядом со мной не осталось никого, кто мог бы вдруг спросить: «Толик, а ты помнишь Людочку?»

Я бы вздрогнул, как от ожога, и не ответил. Зачем?..

Вот только, что же все-таки потом, когда не будет меня?..

Похоже, останутся лишь эти строки, пока время не сотрет их за ненадобностью…

Всё…

Вспомни, арий!

Сколько их когда-то было

На просторах Приполярья!

Молодых, веселых, мудрых,

Чистых телом и душой.

Утонуло это счастье

В Ледовитом океане.

И молчит Гиперборея,

Став мифической страной.

Но пригрел уральский камень,

Приголубил Заратустра.

Помнят стены Аркаима

Всех, оставшихся в живых.

Центр ведической науки

Колдунов и астрономов,

Нес всегда добро и благо —

«Правь» язычников своих.

Стал он новою столицей

И прародиной арийцев,

Расселившихся по миру

От Китая до Карпат.

Но разгневалась природа,

Заморозила полмира,

Ледниками раздавила

Весь их жизненный уклад.

Став спиной к звезде Полярной,

В путь отправились арийцы,

Их призвал великий Кришна

На борьбу с поганым Змеем.

В том сражении народов

Наравне сражались Боги.

Зло с Добром сошлись на битву,

Надвое разделив людей…

Был повержен Змей Калия,

Но прощен он добрым Кришной.

Мир пришел на земли Инда,

Пепел всех врагов развеяв.

Счастливы вдвойне арийцы —

Снова правда правит миром,

Ведь осталась от злодеев

Только горстка иудеев…

Вновь труба зовет арийцев

Отогреть края родные,

Что вернула мать-природа,

Здесь позволив быть живым.

Растянулся на столетья

Водный путь за ледниками —

Севером пошли «скловены»

К будущим домам своим.

У воды селились люди,

Русла рек связали села,

«Русличами» прозывали

Тех славян, что Русью стали.

Помнят их Берлин и Вена,

Корчев, Ольвия и Киев, —

Множество городов Европы

Русичи те основали.

Правду славили славяне,

Почитали честь и совесть.

Для Отчизны не жалели

Ни трудов, ни даже жизни.

Жили дружно Бог-Природа

И живые Люди-Боги.

Были все тогда свободны

От рождения до тризны.

Но не так пошло в Европе,

Покоренной темной силой.

И пролились реки крови

Язычников и христиан.

Под личиной новой веры

Власти силой насаждали

Псевдомудрость фарисеев,

Нацеленную на обман.

И зажили двойной жизнью

Православные славяне —

Христиане по обрядам

И язычники душой…

Но водичка камень точит,

Примирились с новой верой,

И разборки в Палестине

Тоже стали их судьбой.

Колокольный звон да ладан

Полились над Русью темной.

И презрел крещенный арий

Язычников и божества,

Растерял родные Веды,

Свой Коляды Дар нарушил, —

Обратившись так в Ивана,

Не помнящего родства.

Только гены в нас все те же —

Их словами не подменишь.

И всегда широк душою

Бедный русский наш народ.

Создал царство-государство

На одной шестой Планеты.

Только царством этим правил

Реже Царь, а чаще сброд.

Продолжение следует…

Я еще не брался за перо,

Не писал стихов я никогда.

Чувствовал, что время не пришло,

Да и нет таланта, иногда.

Но вот шестнадцать мне пришло,

Тогда ты, время, подошло —

Как солнце, ранняя весна

Согрела душу мне, лишила сна.

Тебя, девчонка, знаю я давно,

Мы с детства вместе — во дворе, в кино.

Но я сегодня понял, что отныне

Ты мне дороже, чем вода в пустыне.

Еще не знаешь ты, что я тебя люблю,

Что жизнь свою тебе навеки отдаю.

Так знай, что, невзирая на года,

Я буду помнить о тебе всегда.

Харьков 8 апреля 1961 г.

Я с детства окрылен прекрасною мечтой —

В ракете дерзко устремиться в поднебесье,

Чтоб для людей Земли стать новою звездой,

Могучих двигателей гулкой песней.

Чтоб вся Земля легла вдруг подо мной

Живою картой, глобусом огромным,

А новый мир манил вслед за собой

Сияньем моря звезд на фоне неба черном.

Харьков 12 апреля 1961 г.

Як у Харкови, у шиночку

Та й пье Сотник горилочку.

Пье, нычим нэ закусае,

До пляшечки прымовляе:

«Гэй, чекушечко, мий друг,

Подывысь но, ты, вокруг.

Стогнэ нэнька Украйина,

Бо нэ бачить свого сына

На кони, у Дыким Поли,

Дэ козак шукае волю…

Гостра сабля, швыдка куля —

Гарна зброя… на куркуля…

Та й цього в мэнэ нэма…

А на двори вже зыма,

И тэ сино для коняги

Нэ знайты в унивэрмаге…

Та й коняги тэж нэма…

Е горилка?.. Вже нэма».

Харьков 1961 г.

ОТЧЕГО

Прощай навсегда ты, любовь моя первая,

Радость и счастье, ушедшие в прошлое.

Отчего у меня ты последняя,

Почему я тобою брошенный?

Отчего есть любовь без взаимности,

Что калечит порой наши души?

Отчего в жизни нет справедливости —

Почему я не самый лучший,

Чтоб меня полюбить ты смогла.

Харьков 15 сентября 1961 г.

Теплый майский вечерок,

Люди на скамейках.

Дует легкий ветерок

В парковых аллейках.

Словно ранняя весна,

Милая и свежая,

К нам девчонка подошла,

Робкая, несмелая.

Жизнь безоблачно текла,

Словно песня звонкая.

Но любовь ко мне пришла

Вместе с той девчонкою.

Харьков 1963 г.

Недолго весна моя длилась,

И вот уже осень пришла.

Зачем же так рано любил я,

За что ты любила меня?

Любила ли? Кто тебя знает,

Ведь ты совсем юной была.

Быть может, и нет — не узнаешь,

Но пламя во мне ты зажгла…

С тех пор уж прошло много лет,

И счастье ушло тебе вслед —

Далекое милое прошлое,

Куда мне возврата нет.

Харьков 1963 г.

Все ушло вместе с первой любовью.

В жизни радости нет давно.

Но теперь мне уж все равно —

Свыкся я с постоянною болью.

Все равно мне теперь, как жить.

Не могу ни к чему стремиться.

Никогда мне уже не влюбиться —

Я тебя не смогу забыть.

И со временем боль и страдание

Тихая грусть заменила

По любви, что когда-то остыла,

И обманутым ожиданиям.

На душе лишь тоска и холод.

Мне весна не приносит счастья.

Мне по сердцу теперь ненастье

И отчаянный зимний холод.

Ну, зачем ты, весна, разбудила

Чувства уже уснувшие.

Вспомнил я дни давно минувшие,

Дни, когда ты со мной дружила.

Как легко тогда было дышать,

Как манила вдаль жизнь неизвестная.

Где ты, юность моя беспечная,

О которой теперь лишь мечтать?

А сейчас на душе и тоска, и смятение.

Отчего-то ночами не спится.

Нет, не хочет с тем сердце смириться,

Что потеряна радость весенняя.

Верить хочется, время придет,

Снова радостно сердце забьется…

Только нет… Никогда не придет…

Что прошло — никогда не вернется…

Харьков 1964 г.

Никогда ты меня не полюбишь…

Ты же любишь другого… Я видел…

Для него счастьем, радостью будешь…

Чем же я так тебя обидел?..

Я такой же, как был… Я прежний.

Мне весна подарила крылья,

Я парил в небесах безбрежных,

И мне глаз твоих звезды светили…

Я глаза твои видел так близко —

Вся Вселенная в них поместилась…

Наша дружба была такой чистой,

А на взлете любовь разбилась…

И не склеить нам эти осколки,

Не узнать той беды причины…

Греет душу лишь образ твой тонкий,

А на сердце тоска-кручина…

Без тебя я счастливым не стану,

Мне известно теперь это твердо,

Ведь любить тебя не перестану,

И лечу в одиночестве гордом…

Только нечего ждать мне от жизни —

Нет прекрасней тебя в целом мире…

Без тебя своей доли не мыслю,

Без тебя я сломаю крылья.

Харьков 1964 г.

Светит яркое солнце весеннее,

Превращая снега в ручейки.

Позабыты печали осенние,

Вновь хорошими стали деньки.

Чем хорошими? Даже не знаю,

Только радости сердце полно.

Словно снег, грусть-тоска моя тает,

Что тревожила душу давно.

Не хочу тосковать и грустить.

Все изрядно уже надоело.

Начинать надо снова жить,

И пора приниматься за дело.

Все равно, что прошло — не вернешь,

Только душу тоскою изгложешь.

Горькие слезы напрасно прольешь,

Но помочь уж ничем не поможешь.

Так вперед в эту бурную жизнь!

Лишь вперед и вперед, без оглядки!

Ведь и так коротка эта жизнь,

Чтоб так глупо играть с нею в прятки.

Светит яркое солнце весеннее,

Звонкой песней звенят ручейки.

Позабыты печали осенние,

Вновь счастливыми стали деньки.

Харьков 1964 г.

Бездна страшная передо мной —

В жизни себе места не найду,

Потому что верен лишь одной,

Лишь одну тебя люблю, одну.

Хочется забыть тебя, забыть,

Чтобы сердцу стало все равно.

Как эту любовь к тебе убить,

Все забыть, что было так давно?

Для чего я мучаю себя,

Столько лет страдаю и грущу?

Все равно мне не вернуть тебя,

Светлых дней уже не возвращу.

Харьков 1964 г.

Судьба надо мной посмеялась —

Счастьем сперва поманила.

Но скоро оно изменило

И со мной до поры распрощалось…

Я с тоскою по жизни метался.

Отчаянье с ног валило.

Покинула жизни сила.

Без вины одиноким остался…

И душа одинокая билась,

Словно щепка в волнах океана.

Из глубокой сердечной раны

Кровь горячая лилась и лилась…

И теперь ничего не осталось,

Что души моей лед растопило,

Что как прежде вперед бы манило…

Ничего… Ничего не осталось.

Харьков 1964 г.

Ты ушло навсегда, мое счастье,

В безвозвратную синюю даль.

На душе, словно вечер ненастный,

Сердце гложет тоска и печаль.

Я о прошлом уже не мечтаю —

Мне его все равно не вернуть.

Что же делать теперь, я не знаю,

Но хотелось навеки уснуть.

Мне хотелось навеки забыться,

Позабыть о тоске и печали,

И душою опять воротиться

В сердцу милые синие дали.

Но несбыточны эти надежды —

Нам с тобой никогда не встречаться,

Мне не жить больше жизнью прежней,

И ни радоваться, ни огорчаться.

И теперь, после лет ненастья,

Не волнует ничто больше кровь.

Где ты, радость моя и счастье,

Где ты, первая в жизни любовь?

Харьков 1964 г.

ПОДРУГЕ ЮНОСТИ

Я полюбил мечту мою,

Которой ты была.

Мечте я отдал жизнь свою,

А что мне жизнь дала?

Я в одиночестве страдал,

Сгорая от любви.

Лишь о тебе одной мечтал,

А годы мимо шли…

И размышляя о судьбе,

Я к выводу пришел,

Что ведь мечтал не о тебе —

Об образе твоем…

Но все ж привычке изменить

Уже не в силах был.

Не в силах юность позабыть,

Мечту свою любил…

Харьков 1964 г.

Как бы хотелось вернуть

Вечер той зимней метели,

Снежную, белую муть,

В инее сосны и ели,

Наши следы на снегу —

Их разметала пурга —

Все, что забыть не могу,

Память о чем дорога…

Харьков 1964 г.

Я от жизни не жду ничего —

В моем будущем нет тебя.

Полюбить не могу никого

И живу, ничего не любя.

Радость, счастье, мои мечты —

Все из сердца ушло… Только ты

В моих мыслях, в моей крови —

Вечный призрак погибшей любви.

Харьков 1964 г.

Плачь без слез, душа моя,

Плачь с отчаянья и боли.

Я живу на свете зря

Жизнь страдания и горя.

Плачь, что нет нашей любви,

Что один, как ветер в поле.

Плачь, что нет уже в крови

Чувств, бушующих, как море,

Что когда-то счастлив был,

Но тобою все забыто —

Все, чем я дышал и жил…

Все разбито… Все разбито.

Харьков 1964 г.

Моя любовь с годами не проходит —

Она сильна, как в юности далекой.

А кровь весной все также бурно бродит.

Душа кипит, зовет мечтой высокой.

И пусть известно, встреч уже не будет,

Хоть я о них по-прежнему мечтаю.

А чувств ее нисколько не разбудит

Судьба того, кто от любви страдает.

Но каждая весна приносит в сердце бурю.

В груди пылает светлая надежда,

Что та, которую давным-давно люблю я,

Со мною будет снова, как и прежде.

Все эти мысли душу раздирают,

Мечты о счастье, о любви красивой.

Но сердца лед напрасно только тает,

И жизнь становится совсем невыносимой.

Пусть ранняя весна мне бури не приносит.

Лишь болью отзовется ветер мая

В душе остывшей, что любви не просит,

В душе, что счастья больше не узнает.

Харьков 1965 г.

Я люблю весенний ветер,

В синем небе облака.

Если солнце ярко светит,

Тает вмиг моя тоска.

О далеком, о прекрасном

Сердце радостно стучит.

Напоенный светом ясным

Дух ликует и кипит!

Харьков 1965 г.

Юность незаметно отшумела,

Мимо мое счастье пролетело.

И душа, страдая, вдруг запела

Про тоску пустынь и про ненастье.

Полюбил бродить я одиноко

По полям, задумавшись глубоко

Обо всем, что так теперь далеко,

Об утраченном навеки счастье.

Раз, слоняясь по лесу в отчаяньи,

Я подслушал песенку случайно.

Песню про миры иные

Грустно пели птицы мне лесные.

Про дожди холодные осенние,

Летний зной и про ручьи весенние,

Про бураны, снежные метели

Подпевали сосны им и ели.

Про волнующую душу вечность,

Этой жизни краткой быстротечность,

Сердце мое грустью наполняя,

Мне трава шептала полевая.

Про любовь, про вечную разлуку

В роще мне березка напевала…

Жизнь моя осуждена на муку,

Но я не хочу начать сначала.

Харьков 1965 г.

Если б смог я в стихах передать

Те порывы моей души,

То волненье ее и ту боль,

Что заставила сердце страдать —

Неокрепшее, юное сердце…

Если б мог я в стихах передать…

Занимался багровый закат

Уходящего в прошлое дня.

Словно грустный, прощальный взгляд

Моей юности светлого сна.

Я навстречу закату бреду.

Солнце, милое, стой, погоди!

В темноте я свой путь не найду —

Хоть немного еще посвети.

Неизбежность меня страшит

Затеряться во мраке ночном.

День окончен. И нет впереди

Той, что сердце зажгла мне огнем.

Ничего, что светило звездой,

Освещая мой жизненный путь,

И что новою, дивной зарей

Разогнало душевную муть.

Харьков 1965 г.

Что со мной случилось?

То смеюсь, то плачу.

Может быть и правда

Потерял удачу?

Может быть и верно —

Моя карта бита?

И мечта святая

Саваном покрыта?

Много ли мне надо,

Что не успокоюсь?

Или мне не хватит

Гробовой доски?

Но весенним садом