Бесплатный фрагмент - Ведунья Ненастья

Пролог

Лошадь мягко ступала по утоптанной сотнями копыт земле. Молодой парень тихо покачивался в седле. Время в дороге — время для раздумий. Три круга обучения прошли, потом был круг практики под руководством опытного наставника. Парень получил звание лучшего в своей группе — небольшое, но достижение.

И почему-то все эти четыре круга он почти не вспоминал о доме. Конечно, скучал по матушке, отцу и маленьким сестричкам, но сильно домой не тянуло. В планах была первая самостоятельная работа. Он думал, что если уж повезет оказаться рядом, обязательно навестит родных, но на первом месте — работа.

Весной все изменилось. Последние седмицы прошли в тягостном ожидании поездки домой. Разрешение у ковена испросил заранее. На посвящение отправился уже с готовой дорожной сумой, даже карнавальная ночь не заставила задержаться в столице. И вот уже показалась знакомая околица, а вопрос, почему так неожиданно потянуло в родные края, остался нерешенным.

За эти круги в деревне ничего не изменилось, все те же дома, разве что на окраине появилось несколько новых срубов. Старые друзья давно обзавелись семьями, даже сестричка успела выскочить замуж. Всех повидал, вот только странное чувство не перестало тревожить. Что же он упустил?

Вечер. Ведьмарь возвращался домой, когда возникла неясная тревога. Это не похоже на чувство близкой опасности, скорее радостный трепет ребенка перед праздником. Магический взор не очень помог. Один неясный огонек, светлее и ярче аур простых людей. Еще один ведьмарь? В нашей деревне, да еще с нераскрытым даром? И откуда на душе радостное томление? Придется пообщаться с непосвященным, может удастся хоть что-то понять.

Глава 1. Когда ночами не спится

— Ненастья, домой! Петухи скоро встанут, а ты все не спишь, — так все село перебудит, звать меня во весь голос.

— Иду, мам! — ну вот, теперь он больше не придет.

Санио поднялся и, на пару секунд призадумавшись, сказал:

— Нет, ты все-таки мала еще, — и зашагал в темноту. Одетый в черную кожу, он практически сразу пропал из виду.

Я не выдержала и использовала свой последний шанс удержать интерес, едва проснувшийся в молодом парне:

— А ты присмотрись повнимательнее, ведьмарь.

Санио так и застыл на месте, наверняка не думал, что в нашей деревушке его хоть кто-то распознает.

Убежала домой, не дожидаясь ответа, ненадолго сохраню загадку. Если не ошиблась, теперь он сам меня найдет.

М-да, за последние несколько кругов он сильно возмужал, из тощего несуразного мальчишки превратился в статного юношу. Только рыжеватая челка все так же свисает непослушными кудряшками. Санио всегда выделялся, сначала — своим именем. Его отец юнцом записался в солдаты, а с войны вернулся с невестой. Странная, чернявая, сын на нее совсем не похож, зато имя отец дал в угоду матери. Она и так оказалась вдалеке от родных краев, хоть ребенок стал отрадой.

Он всегда выделялся из толпы крикливых мальчишек: ловчее был и вечно придумывал развлечения. Потом вдруг исчез, а когда вернулся, различия стали еще заметнее. Лишь взгляд остался прежним — озорным с лисьим прищуром. Только вчера приехал, а девоньки уже ленты в косы готовы вплетать — ждут, к кому свататься пойдет.

Спать так и не стала, не до того было. Достала из тайника бабкину книгу: проверить, не ошиблась ли ненароком, может в темноте померещилось? А то решит, с ума девка сбрендила, кличет непонятно кем. Лучина не давала много света, да только к лучшему, не заметит мамка, что ослушалась опять.

Старый переплет легонько скрипнул, защелка отошла в сторону. Страницы листала бережно, всегда казалось, что в этот раз они точно в прах рассыплются, но, как и до этого, все обошлось. Зрение не обмануло, я правильно распознала символы. Даже после этой находки, тем более после нее, снова зачиталась, с усердием вглядываясь в выученные практически наизусть буквицы.

Вскоре и впрямь запели петухи, или это для меня время прошло так незаметно. От работы отлынивать не с руки, и отсутствие сна ничуть не освобождало от ежедневных забот. Когда спустилась со своего чердака, маменька уже готовила ведра к утренней дойке, и мы вместе отправились в сарай.

Обычные дела отвлекли от странных мыслей, и теперь казалось, что встреча с Санио просто приснилась, или воображение само придумало чародейские знаки. Ну, подумаешь, вернулся парень в деревню спустя четыре года, может просто друзей старых навестить решил. Одет по-городскому, не как все наши, в холстину, а в кожаные куртку со штанами. Ну, поболтал немного с чуть-чуть подросшими подружками — щебетуньями. Когда уезжал, мне-то всего девять зим было, теперь пару кругов до выданья осталось.

Я и сама, говорят, хороша собой, среди подружек уже выделяюсь девичьей фигурой. Хоть ростом и мала, зато уже кое-что есть. Золинка вон до сих пор без юбки на мальчишку походит. Конечно, страшим пока проигрываю, зато коса толста, с малым моим ростом быстрее до пят дорастет — еще завидовать будут моим черным кудрям.

После полудня, как и собирались, пошли с подругами в лес по ягоды. Земляника поспела, да и грибов уже найти можно, вчера весь день дождик накрапывал. Как обычно, вся стайка разбрелась на маленькие кучки, чтобы не мешать друг дружке. Я немного поотстала, будто ненароком.

Не хотелось мне сегодня обычных разговоров о том, кто из мальчишек лучшим молодцем окажется. Золинка Коре рассказывала о наших вчерашних посиделках, и, конечно, не забыла о Санио растрепать. Я не в обиде, сложно о таком молчать, сама бы рассказала, если бы не знаки эти… Пока подружки отвлеклись, тихонько вильнула в ельник и вышла на свою секретную полянку. Ягод тут полно, чувствую себя немножко жадиной, но девчонкам ее не показывала никогда.

Голоса подружек стихли, и мысли поплыли далеко от опушки леса в прошедшую ночь. Руки тем временем ягодку за ягодкой складывали в лукошко. Думы ручейком текли, а когда, наконец, я поднялась с коленок, то увидела Санио, который с ухмылкой наблюдал за мной.

Стоит рядом — высокий, с осанкой воина, но немного худоват. В волосах цвета расплавленной меди на солнце появляются легкие всполохи рыжего пламени. То ли он так тихо подкрался, то ли я слишком глубоко задумалась, но глаза мои от удивления стали, наверное, размером с блюдце. Впрочем, я не робкого десятка. Встала подбоченясь и в упор спросила:

— И давно ты тут стоишь?

— Три птичьих трели, красавица, — в голосе проскочила какая-то странная нотка, но что конкретно, так и не поняла.

— И что ж молчишь, — в тон ему постаралась ответить я.

— Да вот думаю, откуда девчонке деревенской знать про ведьмарей.

— А ты… — вот тут я и впрямь растерялась, и, чтобы немного унять дрожь, спрятала руки за спину, — и вправду ведьмарь?

— Ты сначала ответь, с чего ТЫ так решила, — Санио не сбавлял напора, и я решила выложить все честно, пока есть шанс.

Медленно подошла, взяла руки Санио, такие странно холодные в летний день, и повернула запястьями к себе. Больше всего боялась не увидеть ничего, но рисунки остались на месте.

— Знаки на твоих руках — шестиконечная звезда и буквицы древних, такие есть только у ведьмарей, — взгляд скользнул вверх, в зеленых глазах сияли странные искорки.

— И что там написано?

— Веруй и храни покой, — тихо, почти шепотом прочитала я заветную надпись.

— Верно, но все же, откуда ты знаешь про символы и про сам язык? — кажется, Санио тоже растерялся, видимо никак не ожидал встретить здесь, в родной глуши, того, кто узнает его тайну.

А это не могло не быть тайной. Ведьмарей привечают не везде, только по особой нужде их приглашают, а в таких далеких деревнях, как наша, их вообще почитают сказкой.

— Прабабушка рассказывала.

— Сказки на ночь о злых ведьмарях, которые воруют маленьких девочек?

Мне стало обидно, но я постаралась не подавать виду.

— Ничуть не сказки! Отец вечно твердит, что это чушь, но я знаю, что это все правда.

— Ненастья, свое имя ты получила не случайно, верно заметила, что оно немного отличается от других, — прабабушка не ждала ответа, я всегда больше любила слушать ее, чем говорить самой. — Так вот, родилась ты в такую большую грозу, какой не бывало раньше в этих краях, — силу бури ты получила при рождении, силу ненастья. А как только появилась на свет и издала первый свой крик, ветер стал стихать, и год тот выдался на редкость урожайным.

— Слушай, малая, что тебе расскажу. Ходят по свету ведьмари, рождены они, чтобы с силой нечистой бороться. Простые люди их уважают, но и боятся — беда с ними бок о бок ходит. Ведь как: коли все хорошо, так ведьмарь и не зайдет в деревню, а коли плохо, сами позовут, и всегда он рядом будет. Это-то и пугает людей, многие стали думать, что они беду и насылают, а потом тихонько ждут, когда за ними с платой придут.

Бабушка приходила не часто, но ее рассказов я всегда ждала с нетерпением, отец только ворчал, мол, не забивай девке голову своими старушечьими байками. Мама помалкивала, но всегда смотрела так, будто что-то знает.

— Рядом с самыми сильными всегда есть женщина — это ведунья его. Между собой они силой делиться не могут, только с ведуньями в паре и делятся талантами. Но ведунья та особой должна быть, только с ним повязанной, абы с кем силой не поделишься. Она и сама многое может, но вместе они сила неизмеримая. Я тоже когда-то ведуньей была, — с тоской вспоминала прабабушка, и глаза ее тогда слезами полнились.

— Бабуль, а что ж сейчас?

— Да что сейчас, — отмахивалась бабушка, — как ведьмарь мой ушел в мир иной, так и перестала ворожить. Да и память о нем осталась — бабушка твоя, не до чудес стало.

— Бабушка, а меня научишь ворожить? — каждый раз задавала я один и тот же вопрос и каждый раз слышала:

— Погоди чуток, мала еще, вот станешь девицей, научу.

Не дожила бабуля до того момента, успела лишь буквице меня научить да о знаках поведала.

— Не бойся, не тушуйся, — учила бабушка уже при смерти, — если ведьмаря увидишь, смело просись в ученье. К себе не возьмет, так подходящего обязательно сыщет. Такой силой, как у тебя, не разбрасываются.

Только вот у меня отчего-то не получалось смело.

— Только книга у меня бабушкина и осталась, — закончила я свой рассказ.

Выложила все и ждала ответа, едва сдерживая дрожь. А Санио все молчал, о чем-то думая и лукаво разглядывая замершую девчушку. Щеки начали краснеть, и уши стали горячими-горячими, я уж было собралась убежать подальше от этого взгляда, но Санио наконец заговорил.

— Да, сила в тебе чувствуется, значит, хочешь учиться?

— Хочу! — сказала я, затаив дыхание и стараясь звучать как можно спокойнее, но нервная дрожь голоса все равно выдала меня.

— Ну, тогда приходи к восточной околице на закате, если, конечно, не забоишься, — с улыбкой добавил Санио, — и книгу свою прихвати.

Санио ушел, а я наконец выдохнула и плюхнулась на траву. Вроде получилось, теперь осталось доказать, что я и впрямь на что-то гожусь.

Остаток дня прошел в заботах, но мысли были далеко. Даже мамка заметила, что дочь не в пример неуклюжа сегодня. Подошла, потрогала лоб, пристально посмотрела и лишь головой покачала. А я все думала: что же задумал ведьмарь, нет бы по-простому сказать, а то «приходи, если не забоишься». Интересно, конечно, что он там придумал, но ничуть не страшно, да и чего бояться?

Когда солнце коснулось края земли, я как раз поливала огород и, засмотревшись, залила огурцы, за что и получила от папки нагоняй. Смиренно выслушав «похвалу», рыбкой скользнула не чердак. Брать с собой книгу не очень хотелось: кто знает, что у этого Санио на уме. За себя не боюсь, а вот книги будет очень не хватать. Но все же упаковала свое единственное сокровище в котомку и как можно тише постаралась улизнуть со двора. Родители не удивятся, что меня нет, но зато и расспросов по поводу сумки не будет.

Парень уже поджидал, усевшись прямо на траву, встал, только когда подошла вплотную. Снова окинул меня хитрющим взглядом, губы легонько растянулись.

— Ну что, пойдем? — развернулся и пошел, а мне ничего не оставалось, как поспевать за ним. Спрашивать куда идем не стала, не хотелось выглядеть глупо, но про себя отметила, что в той стороне у нас только поселок мертвых. Я знаю, чем занимаются ведьмари, похоже, именно туда мы и направлялись.

Еще бабушка рассказывала, что к мертвым все относятся по-разному. У нас их принято сжигать на костре, чтобы мертвое тело не держало живой дух и ему не пришлось маяться в ожидании, когда эта оболочка развалится сама. Оставшийся пепел собирали в глиняные горшочки и ставили в небольшие домики в поселке мертвых. Там душа оставалась жить, пока не получит суд богов.

Потому и не видели у нас ведьмарей, ведь большая часть нечисти связана с мертвыми телами. А если мертвых тел нет, то темным духам некуда вселяться. Поселок мертвых всегда был тихим местом. Домики постепенно разваливались от старости, но подновлять их не принято, дух все равно к тому времени уже переходит в иной мир, а на месте разваленного сруба вскоре появляется новый, тягуче пахнущий смолой и шишками.

Шли молча, я лишних вопросов не задавала, а Санио, видно, этому был рад. Едва приметная дорожка стелилась под ногами, ночь унесла зной прошедшего дня. Краски постепенно теряли цвет, сверчки трещали в траве. В сгущающейся тьме ведьмарь чуть притормозил, ладошка мигом оказалась окутана прохладной рукой Санио. Я ждала слов, но парень только мельком оглянулся, а ноги уже едва поспевали за размашистыми шагами провожатого.

Я оказалась права: к тому времени, как мы достигли поселка мертвых, солнце окончательно скрылось за краем земли, а теплый аромат луговых трав сменился затхлостью прогнившей древесины.

Страх появился, только когда уже шагали меж домиков. Все же это место не для живых.

Мы шли к знакомому месту. С детства я была здесь, наверное, единственным частым гостем — почитать мертвых не принято, но мне казалось, что так однажды ведовская тайна откроется мне. Здесь хранился пепел прабабушки.

Санио остановился.

— Еще не передумала становиться ведуньей? — на этот раз ведьмарь был крайне серьезен, а у меня, как назло, перехватило горло то ли от страха, то ли от волнения, поэтому звук вышел хриплый и неуверенный.

— Нет.

— Уверена? — переспросил парень, видя мое состояние.

Я прокашлялась и повторила четко и внятно:

— Уверена.

— Тогда осталось спросить разрешение старшей ведуньи на твое учение. Мать твоя не имеет силы, поэтому спрашивать придется напрямую у прабабушки.

Его слова на секунду вогнали меня в ступор, но я тут же вспомнила, с кем имею дело. Тут уж удержаться от вопросов не удалось.

— Что, поднимать ее из мертвых будем? — ошалело спросила я, и тут же встретила еле сдерживаемую улыбку, видимо, Санио вся эта ситуация веселила, чего нельзя сказать обо мне.

— Зачем? И, тем более, как? Тела-то нет. Просто вызовем дух и немного поговорим. Ну что, точно не передумала?

Отвечать я не стала, сразу шагнув в бабушкин домик. Ведьмарь вошел следом, и дверь со скрипом захлопнулась. Резкий звук заставил вздрогнуть, что вызвало очередной смешок.

В кромешной тьме вспыхнули несколько золотистых светлячков, небольшая комнатка заполнилась теплым светом. У стены стоял небольшой столик с глиняным горшком. Санио уселся на полу и сноровисто стал вычерчивать магические знаки и схемы. Тихо подошла, чтобы не мешать, и всмотрелась в рисунок. В памяти тут же всплыл знакомый листок из книги. Такое я уже видела и даже тренировалась рисовать гибкой хворостиной на пыльной дороге.

— Это же круг призыва, да? — я больше не задумывалась о происходящем, магия захватила меня, и вид работающего ведьмаря тоже. Наши парни, конечно, не промах, но этот совсем другой. Выпирающих буграми мышц нет, но чувствуется затаенная сила. Да и волос длинных наши не отращивают, а у этого медные пряди доходят до лопаток, а у самого основания перевиты тонким кожаным шнурком.

— Видела такой? — ведьмарь не прерывал работу и даже на миг не отвлекся.

— Видела, в бабушкиной книге.

— А защитный знаешь? — Санио обернулся ко мне, посмотрев уже с большим интересом.

— Большой или малый?

— Малого хватит, твоя прабабушка не могла стать злым духом.

В одном из многочисленных ременных кармашков ведьмарь нашел странное приспособление: к небольшому колышку на веревке привязан уголек.

— Ну, раз знаешь, то рисуй, быстрее дело сделаем.

Конструкция из колышка с угольком была вложена мне в руки и Санио тут же вернулся к работе. Я пожала плечами, такое видела впервые, может, это чтобы уголек в темноте не потерять. Размотала всю веревку и заткнула колышек за пояс. Отойдя чуть дальше, тоже принялась чертить. Я не раз тренировалась, и круги у меня выходили ровные и красивые. А символы кажутся странными, только если не знать их значения. Читала я всего одну книгу, но чертить буквицы тоже уже давно наловчилась.

Пол быстро покрывался замысловатой вязью буквиц и фигур. Ведьмарь закончил первым, хотя купель призыва была не в пример сложнее защитного круга. В платье ползать по полу не очень удобно, но я, ничуть не смутившись, задрала подол до колен. Моя работа подверглась тщательному досмотру.

Наконец, все было готово. Парень уверенно перешагнул широкую черту защитного круга. А мне предстояло увидеть настоящую магию, страх давно отступил, осталось место лишь нестерпимому азарту первопроходца. Пальцы в нетерпении теребили подол, в глазах сияло предвкушение чуда.

— Чего застыла? — вопрос быстро сбил весь мой боевой настрой, — в круг шагай, или совсем без защиты решила остаться?

— Да я… это… — снова мямлю, только-только показала себя в знании колдовских фигур, как тут же оплошала. Зубы легонько закусили нижнюю губу, чтобы совсем не раскваситься от стыда, ноги торопливо шагнули в круг.

— Встань позади и не выглядывай, пока не позову. Надеюсь, хоть кричать не будешь?

Отвечать на явную провокацию не стоило, и я уперлась глазами в пол. Стоять пришлось практически прижавшись. Сама виновата, нужно было угля не жалеть и круг чертить побольше. Впрочем, на раздумья времени не осталось, ведьмарь начал обряд призыва.

Руки плели затейливое кружево. С каждым движением кисти вспыхивали золотые пылинки, плавно оседая на линиях угольных фигур. Голос с каждым звуком набирал силу, обретая глубину и новые краски. Первым насытился защитный круг. Черные линии наполнились легким золотистым сиянием. Пентаграмма призыва тоже начала оживать, но вместо золота уголь приобрел зеленоватый цвет болотных огоньков.

Мне велено не подглядывать, но удержаться не было сил. Чтобы не сорвать ворожбу, я решилась только высунуть нос из-за спины ведьмаря. Из посмертного горшка тонкой струйкой потянулся пепел, фигура постепенно приобретала объем. Женщина лишь отдаленно напоминала знакомые с детских лет черты.

Перед нами предстала черно-белая фигура, одетая в мужской костюм, только немного странный. Толстая коса, переброшенная через плечо, доставала почти до колен. Узнала я только глаза, именно такими они и оставались до самой смерти. В них сохранилась и мудрость ведуньи, и глубокая печаль, и любовь к своей маленькой нерадивой внучке. Сомнений не оставалось: перед нами стоит моя бабушка, только предстать она решила в образе тех лет, когда бродила по свету вместе со своим ведьмарем.

Я бросилась вперед, желая прижаться к родному человеку. Но тут же пыл остудили сильные руки, удержавшие в защитном круге. Брыкаться было бесполезно, но почему он не пускает меня к бабуле? Уха коснулось легкое дыхание, ведьмарь прошептал:

— Успокойся, мы здесь не за тем, — я снова дернулась, — а будешь брыкаться, учить не стану, — уже со смехом добавил парень.

Легкий всхлип сдержать не удалось, но я перестала сопротивляться, и тут же руки ослабили хватку, однако продолжая крепко прижимать к телу, не надеясь больше на мое благоразумие. Бабушка, хотя так эту молодую женщину называть язык не поворачивался, только улыбалась, глядя на возню в защитном круге. Когда мы угомонились, она заговорила первой.

— Пришли-таки за внученькой моей, — смотрела ведунья куда-то выше моей головы, — не рановато для принятия силы? — строго осведомилась прародительница, обращаясь явно не ко мне.

— О ритуале посвящения речь не идет, мала еще, — сообщил голос за спиной, ему видеть призраков было явно не в новинку, а я только насупилась — опять мала. Поймав мои эмоции, бабуля мягко улыбнулась. — Пока прошу позволить начать учение.

— Разумно, ведьмарь, а сам-то учить не молод? — в этот момент мне показалось, что в них есть что-то общее — хитрющая улыбка. Видеть лицо Санио я не могла, но почувствовала глубокий нервный вдох. Неужели непробиваемого ведьмаря подводят эмоции?

— Может и рано, — неожиданно согласился парень, — но к магистрам ее вести не хочу.

— Это правильно, — легкий кивок и ничего больше, — учить разрешаю, но посвящение не проводи раньше, чем минет три зимы. Пусть в силу войдет, не торопись.

И все-таки ведьмарь нервничал, будучи так тесно прижатой, не почувствовать это было нельзя. Последние слова бабушки словно сорвали струну, и тело парня за спиной значительно расслабилось, он медленно выдохнул, даже макушку обдало горячим воздухом. Теперь женщина обратилась ко мне, мгновенно превратившись в знакомую мне бабушку.

— Учись, внученька, и слушай во всем ведьмаря. Он хоть и молод, но разум в нем есть. Сила дана тебе большая, только распорядиться этим нужно умело. Будь ко всему готова и смело иди за сердцем. Ну а мне уже пора.

Бабушка в последний раз окинула взглядом пару в защитном круге. Сухонькая старушечья фигурка рассыпалась пеплом и втянулась обратно в горшок. По щекам катились щекотные слезинки. Снова увидеть бабушку было жутко странно, но приятно. Снова порывалась шагнуть из круга, ведь все закончилось, но ведьмарь не дал совершить ошибку.

— Еще не все, ворота в другой мир открыты, встань за спиной.

Послушно скользнула, куда велено. Жаль, что не получается понаблюдать за работой ведьмаря как следует. Закрытие врат прошло гораздо быстрее первого ритуала. Всего лишь несколько движений и сияющие узоры потухли, слов заклятья почти не расслышала. Остались только безжизненные черные линии на дощатом полу.

— Теперь все.

Санио первым перешагнул линии круга. Я уж было направилась к выходу, но снова была остановлена.

— Раз уж дали добро на учение, вот тебе первый урок, — нравоучительным тоном заявил новоявленный мастер. Брови невольно поползли вверх, что, вот прямо сейчас? Мое смятение вызвало только улыбку. — После ритуала всегда прибирай за собой!

Из дорожной сумы вынырнул увесистый бурдюк с водой и замызганного вида тряпица. Все протянули мне.

Конечно, в поселок мертвых заходят редко, но если кто увидит буквицы и знаки, беды не миновать. Паника охватит всю деревню. Пришлось снова подбирать подол и приступать к работе.

Уголь намертво въелся в деревянные прожилки, чем крепче он держался, тем яростнее терла тряпка. Довольный ведьмарь услужливо подпирал стену, чтобы не рухнула на незадачливую работницу. Взмокшая, я осмотрела проделанную работу, тяжелый вздох сам вырвался из груди, стереть удалось только часть защитного круга, призывная пентаграмма все еще ждала своей очереди.

Ведьмарь смог меня удивить. Присел и стал оттирать свои рисунки сам. Увидеть в деревне мужчину моющего полы просто невозможно, не принято так и все тут, это все равно, что женщине отправиться на охоту или податься в солдаты — не-воз-мож-но. А он — будто так и надо, и вовсе не постыдное это дело. Хотела сказать, что закончу сама, но так замучилась тереть, что промолчать было разумнее.

Не успели очередные буквицы полностью исчезнуть, как ведьмарь поднялся с пола и невозмутимо спросил:

— Ну что, долго еще будешь возиться?

Глаза скользнули по чистому клочку пола, где еще совсем недавно красовались угольные символы. Язык неожиданно закостенел, и большого труда составило выдавить:

— А… как?

Довольный парень присел и посыпал линии порошком из небольшого кожаного мешочка, влажной тряпкой легонько протер, и пол засверкал чистотой.

Вместо благодарности захотелось огреть грязной тряпкой проклятого ведьмаря. Видел же, что замучилась уже, и не дал этот бесов порошок. Повезло ему, что сил совсем не осталось. Руки бессильно опустились.

— Что ж ты молча стоял? — вышло крайне обиженно, пришлось снова кусать губы, чтобы запруду в глазах не прорвало.

— Так ты не спрашивала.

Ответить нечего. Я так и осталась сидеть, еле сдерживая злые слезы. Санио сам стер последние следы. Ладонь машинально вложилась в протянутую руку. Подниматься не хотелось, но остаться ночью одной в поселке мертвых не хотелось еще больше.

— Пойдем.

Ведьмарь снова улыбался, а вот мне улыбаться не хотелось вовсе. Вроде мелочь, магический порошок для мытья полов, но так обидно почему-то стало. Ноги совсем не желали двигаться, но постепенно ночной ветерок взбодрил, а тихое пение сверчков немного успокоило. Луна была высоко, уже перевалило за середину ночи.

Поселок мертвых покинули в тишине. Я давно привыкла к ежедневной работе, но сегодня усталость как никогда давала о себе знать. Глаза слипались прямо на ходу. Совсем не заметила, как оказались уже возле дома, прошла бы мимо, но Санио остановился. Как не старался парень сдержаться, а уголки губ выдавали веселье. А в глазах плясали бесенята.

Я ожидала долгого разговора, но ведьмарь лишь велел отправиться завтра за земляникой на ту же поляну. Последним усилием пробралась на чердак. Двери в доме не скрипели, как любая девушка, я частенько засиживалась на улице допоздна и сама смазывала петли, чтобы не будить родителей ночами. Зачем мне за земляникой? Мысль вильнула хвостиком, но ускользнула, сознание погрузилось в сон.

Глава 2. Штаны

Только к полудню до меня дошло, зачем мне за земляникой. Ведь начинается обучение, настоящее, магическое. Раз Санио не поленился испросить разрешение у бабушки, значит, настроен серьезно. Не на скамеечке же возле дома формулы и заклинания разучивать. На всякий случай захватила и бабушкину книгу, вчера до нее дело так и не дошло.

Моя тайная поляна теперь стала нашей общей тайной. И опять фантазии сыграли со мной злую шутку. Я так замечталась о том, как гордо выйду на поляну, что выпала из реальности. Тем временем вредная коряга зацепилась за юбку. С треском разошелся шов, а я бухнулась прямо к ногам ведьмаря.

— Ыыы-у, — ещё и головой треснулась.

Санио встретил это действо заливистым смехом. Краска залила щеки, а руки то упорно старались выковырять из косы весь собранный мусор, то свести разорванные края подола. Позорище, вот тебе и ведунья. Я уже собиралась развернуться и сбежать в лес, но столкнулась взглядом с парнем.

Он продолжал хихикать, но так искренне, беззлобно, как над забавной младшей сестричкой, а не опозорившейся девицей.

— Так и знал, что не справишься в юбке! На вот, — мне протянули сверток холщовой ткани.

— Что там?

— Как что? Штаны.

— Штаны? Какие ещё штаны? Где это видано, чтобы девушка в штанах разгуливала! — я пыталась всучить сверток обратно, — забери, не надену я штанов.

Ведьмарь то уворачивался, то прятал руки за спину, то поднимал вверх, потешаясь над моими попытками вернуть мужскую одежду. Стараясь не измять, положила злосчастную вещь на землю и, скрестив руки на груди, уверенно заявила:

— Не надену я штаны!

Моя поза была полностью скопирована.

— Наденешь!

— Сам вот юбку надень и ходи!

— Ну, сравнила, на мне штаны не рвутся, а на тебе юбка трещит.

От таких заявлений даже подумалось, что это он сам подстроил падение.

— Не наденешь, тогда я уйду, ищи потом в своей глуши другого дурачка тебя учить.

Ведьмарь развернулся и зашагал прочь по тропе. Ну так совсем не честно, придется подчиниться.

— Стой — еле успела крикнуть, пока не скрылся совсем, — надену я твои штаны, — надуто буркнула, глаза внимательно изучали травинки под ногами.

Парень тут же переменился, на лице снова засияла улыбка. Как ему удается так быстро менять расположение духа?

— Книжку свою давай и дуй переодеваться, — кивком указал направление.

Котомка поменялась местами со злосчастными штанами. Вот выдумал: штаны надевать, как будто в юбке книжки читать нельзя. А что по шву пошла, так не страшно, дома быстро очиню, да и под низом рубаха есть, так что вид почти приличный. Совсем приличный вид, по сравнению со штанами.

Штаны заняли свое незаконное место, смириться с этим было сложно. Санио с задумчивым видом сидел над моей книгой, по-прежнему закрытой.

— Ну вот, так-то лучше, и чего было такое представление устраивать. Я ей штаны, между прочим, новые, а она нос воротит.

— Да ладно, ладно, нормальные штаны, — пришлось согласиться, а то он так и будет смеяться, — а с книгой что?

— А ничего с книгой.

Тяжелая ладонь хлопнула по переплету так, что я аж вздрогнула — никогда не позволяла себе обходиться с сокровищем так грубо.

— С ума сошел, — книга была трепетно прижата к моей груди, — там же все страницы в прах рассыплются, колотить так!

— Ничего с ней не будет, — жаль мне не хватало его уверенности, — на ней защита стоит лучше, чем на всех моих тайниках. Я даже открыть не смог.

— Как не смог? — уж я-то знаю, что проблемы в этом нет, — вот, — страницы с легким шелестом раскрылись, — все открывается.

— У тебя открывается, а мне она не дается — такая же привередливая, как хозяйка.

— В смысле? — со мной пусть говорит как угодно, но книжку свою в обиду не дам.

— Заклятье на ней стоит такое, что открыть сможет только хозяйка. После смерти прабабушки, она перешла по наследству к тебе и слушается теперь только тебя.

Пришлось мне самостоятельно перелистывать каждую страницу, пока ведьмарь заглядывал через плечо. Санио смотрел только на заглавия и схемы, так что книгу пролистали быстро. Парень встал и некоторое время бродил по опушке, о чем-то размышляя.

— Странно, — ведьмарь говорил тихо, будто сам с собой, — сведения, конечно, основательные, но этого слишком мало для опытной ведуньи. Ты уверена, что больше не было страниц?

— Не знаю, я нашла ее именно такой, — я еще раз бегло пролистала книгу, особенно внимательно в конце, — следов вырванных страниц нету.

— Все, что там написано, ты уже знаешь, — Санио не спрашивал, а утверждал. — Здорово, тогда проверим твою выносливость.

Ведьмарь, к моему удивлению, пошел к забытой корзинке и принялся ловко собирать ягоду. Я присоединилась.

— А как связаны моя выносливость и ягоды?

— Вообще никак, — не отвлекаясь от дела сообщил ведьмарь и ссыпал очередную горсть земляники в лукошко.

— Так зачем мы тогда собираем?

— А ты что же, собираешься пустая домой идти?

Если б не Санио, я бы вспомнила о корзинке только дома. С каким же стыдом пришлось бы объясняться с маменькой — целый день провела в праздности.

Я с интересом ожидала обучения. Лукошко вскоре наполнилось, пришло время занятий.

— Ну что, теперь будем бегать, — Санио резво вильнул в кусты. Я осталась на месте.

— Ну, чего стоишь, идем.

М-да, не так я представляла обучение ворожбе, но снова пришлось подчиниться, пока опять уйти не надумал. Бегать по лесу ещё не доводилось. На окраине все завалы давно расчищены, но и там мы всегда ходили пешком. Ноги цеплялись за каждую корягу. Я то и дело падала, теряла из виду ведьмаря. И каждый раз он появлялся с неожиданной стороны. Теперь я была рада, что поддалась и надела штаны, в юбке я бы падала вдвое чаще.

Узнавать направление умеет каждый чуть ли не с пеленок, но парень вел каким-то замысловатым путем. Я так и не поняла, как мы снова оказались на моей поляне. В груди хрипело, воздух вырывался мощными толчками. Тело рухнуло на примятую траву.

— Не, не, не, — ведьмарь рывком поставил меня на ноги, — нельзя так сразу после пробежки.

— Не могу, устала.

Заново свалиться мне не дали. Санио водил меня по кругу как запарившуюся лошадь. Наконец, мне было позволено отдохнуть. Я так замаялась, а ему хоть бы хны: стоит и улыбается. Будто из ниоткуда появился бурдюк, и я одним глотком осушила почти половину. В животе предательски булькало при каждом движении.

— И зачем ведуньям носиться сломя голову по лесу? — дух ещё полностью не восстановился, но чувствую себя уже немного лучше.

— А как ты собираешься с нечистью бороться?

— Как, колдовством! — словно есть иные варианты, — наверное.

— Наверное… Ведьмари учатся три круга, но и тогда невозможно знать всего. Порой быстрый бег — это возможность выжить, чтобы вернуться и с новыми знаниями победить монстра. Бег по лесу — это ещё и развитие ловкости, научишься уворачиваться от встречных веток, с большей вероятностью и лапы оборотня избежишь. Часто магия выступает только подспорьем, а сражаться приходится обычным оружием.

В следующий раз Санио обещал привезти книги, а пока только рассказывал сам, и большой упор решил сделать на физическое развитие. После отдыха я чувствовала себя даже бодрее, чем обычно. Книга отправилась обратно в котомку, примостившеюся на спине. Я даже не забыла о лукошке с ягодами. Мы уже попрощались, но в спину раздался сдавленный смешок.

— Да что опять не так! — я уже устала от его странной манеры вечно улыбаться и смеяться, а сейчас, вообще, была измотана.

— Штаны.

— Что ты опять со своими штанами прицепился?

— Ты прямо так пойдешь в деревню?

— Да как так? — от усталости я соображала туго.

— Это же такой позор — девица в штанах, — вот так вот, моими же словами! Да ещё и пальцем показывает.

Ягоды чуть не просыпались из брошенной корзинки. Подцепив юбку, натянула ее прямо поверху.

— Завтра в том же месте и в тех же штанах.

Санио скрылся в лесу, а я, покончив с переодеванием, двинулась домой, снова погруженная в царство своих мыслей. Жизнь круто повернулась. Сегодняшнее занятие показало, что выбранный путь будет не из легких, но я готова ко всему.

Я честно так считала, пока не проснулась утром. Все тело жутко ныло и болело. Немного спасла лишь небольшая разминка.

Измученное состояние ученицы не укрылось от Санио, и в этот день ограничились только прогулкой и разговорами. В третий день был получен первый подарок — легкие сапожки из мягкой кожи. Подошва была проклеена в несколько слоев, так, что была достаточно жесткой, но гибкой. Бегать стало намного легче.

Спустя седмицу ожидало новое чудо — деревянный тренировочный меч. Не игрушечный, которыми размахивают все мальчишки, а настоящий учебный. Сияющий ведьмарь протягивал его, словно факел, ожидая нового взрыва негодования с моей стороны. Однако после штанов я была готова ко всему. Меч в руке, на губах улыбка — пора становиться настоящей ведуньей.

Глава 3. Тихая охота

— Вот, смотри, эта травка в нашем краю считается сорной, сама, поди, не раз выбрасывала. В других местах она редкость. Высушенные листья перетирают в порошок и используют для создание защитной линии от духов.

— Так можно ведь круг начертить, как тогда, в поселке мертвых? Зачем такая сложность?

— Не сложность, а простота, — поучал ведьмарь, — не всегда сразу удается определить, с кем имеешь дело. Защитный круг чертить долго, и бой значительно отвлекает от этого занятия, а насыпать полосу из сушеной травы можно одним движением.

Теперь я, работая на грядках, тщательно отбирала эту травку и прятала в передник. Позже развешивала сушиться на чердаке и истирала в порошок. Оказалось, что наши леса богаты полезными травами: одни использовались для лечения, другие — в чисто магических целях. С первыми был знаком почти каждый местный знахарь, а о вторых ведала только я, и эта тайна доставляла мне особое удовольствие.

Увидев мой интерес к травам, Санио в следующий раз привез специальную книгу. В ней были очень натуральные картинки с описанием свойств растений, методов сбора и подготовки к использованию. Все, что могла найти, я тщательно собирала, сушила, жарила, веяла, и раскладывала по небольшим холщовым мешочкам. Чтобы не запутаться в своих же припасах, на каждом мешочке вышивала буквицы с названием растения.

Уже следующим летом мои старания в деле травничества получили первое признание. Санио стал пополнять свои запасы именно у меня. Радость переполняла. Я думала, что до самого окончания обучения останусь просто обузой, обязательством, которое он на себя добровольно взвалил, не получая ничего взамен.

Не удалось отвертеться и от подарка. Ведьмарь привез замечательный набор для травника. Такой, наверняка, стоит больших денег, и я до последнего старалась отказаться. Санио же заявил, что это просто вложение. Самому собирать травы было некогда, а на покупку тоже уходили немалые суммы.

— Давай договоримся так: я тебе набор, я ты к осени подготовишь все, что сможешь собрать.

И моя любимая улыбка, и сам набор были настолько хороши, что отказаться просто невозможно. Здесь была и специальная лопатка для аккуратного выкапывания корней, и серпики из разных металлов. Каждая травка требовала особого отношения, одни любили серебро, другие принимали только медь, наибольшее искусство требовалось там, где стебелек нужно было срезать деревом. В наборе как раз был деревянный серпик из неизвестной мне твердой породы дерева, заточенный так, что можно порезаться.

После очередного отъезда Санио началась настоящая охота за травами. Теперь, с профессиональным инструментом, я могла получить всё. Прежде многое приходилось оставлять, ведь простым ножом нельзя срезать особые травы, только попортишь. Днем я убегала из дома под предлогом сбора грибов и ягод. Приходилось отправляться на охоту и ночами. Я спускалась в крутые овраги и забиралась на макушки деревьев. Растения порой прячутся так, что поиск становится целым приключением. Кроме огромного запаса трав, я получила и невероятную ловкость — тоже свойство немаловажное для напарницы ведьмаря.

Эта осень стала особенной. Новая книга о травах — настоящее открытие. В ней заключены сложные рецепты сборов, полезных в колдовском деле. Что-то у меня уже было, а что-то просто не росло в наших краях. Моей манией стала веретянка болотная — последний ингредиент порошка, с помощью которого можно заставить обратиться оборотня средь бела дня.

У меня есть всё необходимое, кроме этой самой веретянки. Травка в общем-то неказистая, но растет у самой топи. Туда и так пробраться непросто, а особые условия сбора ещё больше усложняют задачу. Собирать веретянку болотную можно только в полнолуние житня. Трава боится живого огня, и весь путь нужно пройти в темноте, иначе исчезнуть все магические свойства.

Целый месяц я изо дня в день ходила к примеченному месту. Целью было создание почти незаметной тропки, такой, чтобы не бросалась в глаза каждому, но я смогла бы найти её даже в темноте. Лето выдалось знойное, и болото немного подсушилось, но это не избавляло полностью от возможности сбиться с пути и попасть в бочаг.

Была и ещё одна задачка. В полнолуние житня проходит праздник урожая. Если меня там не будет, это окажется слишком подозрительным. Открывать свою тайну никому не хотелось. Ведунов у нас не привечают, а я ещё и недоучка, могут без лишних слов на дрова пустить, и авторитет отца не поможет. Боюсь, это уничтожит всю мою семью. Ручаться не стану, что всё так и будет, но и нарываться не хочу.

На праздник идти придётся, ни одна незамужняя девушка не может пропустить такое. Ближе к полуночи можно будет удрать. Многие парочками ищут укромные места. Придется основательно отмахиваться от ухажеров, но так, чтобы не бросалось в глаза, что я всех отшила.

Праздник урожая наступил слишком быстро, мне хотелось получить ещё немного времени на подготовку, но ждать до следующего года я точно не стану, может, меня уже и в деревне не будет, ведь отмеренные три весны пройдут.

Праздник урожая один из лучших в круге, самый яркий и безудержный. Готовиться полагается как следует. Немало дней девушки тратили на вышивку праздничной рубахи, и я не была исключением. Больших трудов стоило удержаться и не вплести в узор новые обережные знаки. Схема сама собой появлялась перед глазами, но ей я воспользуюсь немного позже. Поверх рубахи, длиной почти до пят, легла и новенькая юбка, тоже украшенная по подолу шитьем.

Единственный раз в году девушкам разрешалось выходить на люди с распущенными волосами. Мои каштановые кудри доходили почти до колен. Густую копну волос сегодня разбавляла дюжина тонких косиц с вплетенными яркими лентами. Всю эту красоту венчал венок из полевых цветов и душистых трав. На запястьях красовались тонкие цепочки с бубенцами и бусинами — подарок от папы по случаю вступления в девичество.

Я так увлеклась сборами, что почти забыла о своем намерении сбежать в разгар праздника. Как следует принарядившись, старалась разглядеть себя полностью в маленькое бронзовое зеркальце. Тем, что удалось увидеть, осталась довольна, но в последний момент вспомнила ещё об одной женской штучке. Под тюфяком в своей спальне нашарила небольшой кожаный мешочек. В нем лежит тонкая кисть и кусочек угля в отдельной коробочке. Капельку воды растерла по черному кусочку и аккуратно обвела глаза сверху. Многие используют гораздо больше ухищрений, но мне достаточно и этого, чтобы сделать глаза немного ярче.

Теперь я точно готова и сожалею лишь об одном: всего этого не увидит тот, чей взор для меня действительно важен. Может, увидев меня теперь, он бы не устоял, но желанию не дано сбыться. Ведьмарь всегда появляется только спустя несколько дней после праздника. Я бы принарядилась специально для него, но праздничный наряд на то и праздничный, да и косы просто так распускать не положено.

Мысли о Санио почти полностью остудили предпраздничный пыл. Его постепенно вытеснило легкое уныние…

Тут за окном послышались голоса девчонок. Резкий выдох вернул самообладание. Парадная улыбка готова, можно выходить. Как только наша веселая ватага достигла поляны, все печали снова улетучились. Парни уже запалили костёр.

Все, что нужно, — возьмём, что не нужно — вернем обратно Матери Земле. Праздничный костёр был далеко не простым. Его делали из обмолоченных снопов. Чем лучше урожай, тем выше пламя. А получившейся золой затем удобряли поля. В этом году закрома ломились, и пламя взвилось высоким столпом.

Восторг и ликование заполняют изнутри, золотистые огненные вихри лижут небесный купол. Небо плавится, плавится всё вокруг, образы размываются, а душу наполняет необъяснимое чувство счастья. Сердца молодых людей жарко бьются в такт с огнем.

Парни и девушки встали в два хоровода и завели ритуальные песни. Взрослых на этот праздник молодого безумия не приглашали, каждый, кто вступал в брак, сразу исключался из круга избранных. Песни и танцы никто не учил специально, но слова и движения знали все. Ритм задавал огонь.

Постепенно все разделились на пары. Некоторые так и продолжили танцевать вместе, это были те, кто уже решил связать свою судьбу друг с другом. Остальные постоянно менялись местами, приглядываясь друг к другу. За праздником урожая часто следовала неделя сватовства. Часто решение принималось прямо на празднике. Это были своеобразные смотрины.

Пламя костра постепенно гасло, с ним гасла и моя уверенность в задуманном. Оказаться ночью одной в лесу — не слишком разумное решение для девушки. Но медный серпик, закрепленный на специальном поясе под юбкой, прибавлял решимости. От костра осталась одна зола, изредка вспыхивающая небольшими язычками пламени. На поляне было ещё достаточно светло, но парочки стали разбредаться по окрестным лесам. Лишнего себе до замужества никто не позволял, но украдкой сорванные поцелуи не возбранялись.

План почти удался, ноги сами привели меня к кромке леса. Укромная тропка начинается неподалёку. В самый последний момент за спиной раздался окрик:

— Ненастья!

Я хотела сделать вид, что не расслышала, и шагала дальше, но улизнуть не удалось. Парень решил догнать меня сам. Это оказался сын кузнеца Робей. Он забежал вперёд, мощное тело загородило дорогу. В свои шестнадцать весен парень уже работал наравне с отцом, и мощное телосложение стало тому наградой. Странно, что сегодня он один, обычно стайка девушек борется за его внимание. Взгляд в сторону сразу прояснил, в чём дело. Недалеко от костра три девицы бросали в нашу сторону недовольные взгляды — сбежал!

— Ненастья, неужели ты собралась идти в лес одна, там опасно бродить девушкам, — Робей изо всех сил старался изобразить искреннюю заботу. — Придумал! — с новым притворством просиял парень. — Давай я тебя провожу.

Сильные пальцы почти сомкнулись на моем хрупком локотке, но увертки уже вошли в привычку после тренировок. Последовало ещё несколько попыток, но ловкость победила грубую силу.

— Ну серьёзно, — Робой развел руки, — что ты собралась делать в лесу одна?

— Надо мне, — а что еще я могла сказать.

— Ну, раз сильно надо, давай провожу.

М-да, понимать намёки не по его части, пришлось придумать новый способ отделаться от нежеланного ухажера.

— А давай!

Я сама цапнула парня под руку и уверенно направилась как можно ближе к кустарнику.

— Все, стой тут, я сейчас вернусь! — командный тон вышел не очень, уж слишком сильно я переживала, что побег не удастся.

— Да куда ты? — не унимался детина, пришлось пойти на крайние меры.

— Пописать надо мне, не пойдешь же ты со мной.

Даже в сгущающихся сумерках было видно, как лицо молодого кузнеца залилось краской. Осознав причину моего недовольства, он даже отвернулся в сторону поляны. Я же, как можно сильнее топая, чтобы каждая веточка хрустнула под ногой, зашла за кусты.

Кажется, теперь меня не видно. И шаг стал легким и еле слышным. Санио говорил, что я ломлюсь сквозь кусты, как бегемот, кто такой этот загадочный бегемот я не знаю, но наверняка не сильно аккуратный зверь. По сравнению с ведьмарём, я действительно шумела, но для деревенской девчонки результат неплохой.

Перевести дух решилась только на знакомой тропе. Стало уже совсем темно, но луна ещё пряталась за ветвями вековых елей. Как и должно, свой путь я продолжила в темноте. Сначала все шло хорошо, тропку я слабо, но различала.

Болото встретило меня приветливо, так мне показалось, но обман этот быстро раскрылся. Сегодня поистине волшебная ночь. Я и прежде приходила сюда во тьме, но такого мне видеть не довелось. Всё болото сверкало разноцветьем. Каждый цветочек, каждая букашка издавали неясное мерцание, создавая сказочный терем.

Деревья на болоте растут не густо, это в лесу луны не было видно, а здесь она полноправно властвовала в сверкающем дворце. Серебрилась вода в прогалинах и мох на кочках. Уже выступила первая раса, на мокром болоте это не удивительно.

Прелесть болота открылась для меня впервые, неуверенный шаг постепенно ускорился. Чуть видная тропка ведёт вперёд. Я нашла болотную веретянку. С тщательным соблюдением ритуала набила полный мешочек вожделенной травы и только тогда осознала свою главную ошибку.

В назначенном месте травки было совсем чуть-чуть, едва хватило бы на несколько порций зелья, но здесь мне удалось собрать гораздо больше. Значит, это совсем не то место, что было разведано. Я заблудилась ночью на болоте. Меня вела вовсе не проторенная тропка, а призрачная лунная дорога. Как я могла так жестоко обмануться?

Оказаться на незнакомом болоте — совсем не то же самое, что заблудиться в лесу. В лесу можно легко определить направление и выйти к дому, но болото таит множество опасностей. Направление определить можно, но на пути может оказаться топь, а я совсем одна, вытащить из бочага некому.

Возвратиться по лунной тропе тоже плохая идея. Каждый ребенок знает, что она меняется вместе с движением светила по небу. Остается только один выход — ждать утра. Днем опасности меньше. Сухое место искать не пришлось, веретянка росла как раз на небольшом островке под раскидистой ветлой. Раз здесь смогло укрепиться дерево, значит место достаточно прочное и для меня.

Спать совсем не хотелось, да и страшновато засыпать на болоте в такую ночь. Инструменты легли по своим местам, мешочек с травой приторочен к поясу, всё должно быть в порядке, несмотря на передрягу.

Ночь была удивительно красива, невольно залюбуешься. Когда удалось немного успокоиться, я решила помедитировать. Подобрала юбки и уселась в нужную позицию.

Болотное сияние умиротворяло и помогало сосредоточиться, в таком прекрасном месте я ещё никогда не проводила настройки разума. Сперва все было как обычно: дыхание стало глубоким, грудь мерно вздымалась и опускалась, глаза прикрыты, я почти уснула.

В этом странном состоянии картинка вдруг стала меняться. Болотные цветы и гнилушки засияли ещё ярче, деревья и кочки, наоборот, словно кистью размазали по холсту. В этом невероятном новом мире я заметила, как от меня отходят серебристые клубы и вьются, уходя вдаль.

Кажется, я научилась видеть ауры! Это было единственным знанием, отделяющим меня от посвящения, так было написано в бабушкиной книге. Серебристые клубы, значит, — это мой след, и я смогу вернуться назад. Ликующий возглас вырвался сам собой, я чуть не сбила настрой и тут же снова углубила дыхание.

Главное сейчас — сохранить концентрацию и не упустить туманный след. Ноги сами упруго ступали по болотным кочкам. Искать взором тропу бесполезно, ауры размывают привычный вид, и сложно понять, что там: земля или вода. Мне ещё предстоит разобраться с этим, но сейчас все внимание на след.

Настроение становилось всё лучше, словно я вновь танцую вокруг костра в толпе таких же молодых и красивых. Глаза перестали следить за дорогой, ноги пустились вскачь, приплясывая. Грудь бурно вздымалась, каждый новый глоток воздуха пьянил. Я слышала каждую букашку, каждый шорох, пела вместе с запоздалыми птицами ночную трель.

За дальними елями мелькнул слабый золотистый отсвет. Может, это остатки праздничного костра? Словно мотылек, не останавливая дикой пляски, я порхнула к манящему свету. Мне показалось, что золотые искры идут навстречу, или это я бежала слишком быстро, и мне только кажется…

Пламя приблизилось и приобрело человеческие очертания. Сверкающий огненный человек. Я с разбегу вломилась в этот огонь, прямо внутрь. Сильные руки обхватили меня, начали трясти за плечи. Сквозь треск с трудом удалось узнать голос:

— Ненастья, успокойся, — меня то прижимали, то снова трясли, — вот духи! Глаза-то, чернющие. — Асти, приди в себя! Сколько ты уже в трансе?

Вырвавшись, я вышла за пределы огня и, наконец, смогла разглядеть, кто передо мной.

— Санио? — удивлению не было предела, — но откуда?

Пальцы легонько прошлись по кромке огня, за ними тянулись легкие золотистые вьюнки. Так вот как выглядит его аура: бушующее пламя с расплавленным золотом. Вьюнки ненадолго заняли меня, глаза удивленно следили за движениями пальцев. Почему аура ведьмаря так послушна мне? Над поляной раздался звонкий заливистый смех, неужели это мой собственный голос, такой удивительный.

Я отскочила в сторону, продолжая смеяться. Санио пытался меня поймать, но безрезультатно. Пламя играло в догонялки с переливами смеха, но в итоге огонь оказался быстрее. Я снова оказалась в капкане крепких рук. Спина прижалась к твёрдой груди, мужская ладонь закрыла разом нос и рот. Воздух, скопившийся в груди, требовал выхода и, не найдя его, жёг нутро.

Что же такое, неужели он хочет меня убить?! Но зачем тогда он столько меня учил, чтобы вот так отправить в мир иной. Мысли путались, опьянение постепенно проходило, и вместе с ним сознание покидало тело. Я, кажется, умерла.

Глаза открылись. Я увидела россыпью звезд, луну да макушки деревьев. Грудь мерно вздымается, от боли не осталось и следа. Мир приобрел привычные очертания. Темные силуэты деревьев, жёлтые огоньки звезд. Я помнила все: и дикое веселье, и огромного огненного Санио, или это уже померещилось?

— Ну что, очухалась? — раздался знакомый голос, и голова ведьмаря заслонила небо.

Санио улыбался, но в глазах плескалась тревога. Ух, вот это я покуролесила на праздник урожая, следующий год точно должен быть плодородным, после такого. Попытка сесть провалилась, распущенные волосы зацепились за сучок и утянули обратно.

М-да, еще вечером я мечтала, чтобы Санио сегодня меня увидел, и вот мечта сбылась, жаль только вид уже совсем не тот. Тут же вспомнилось и дикое веселье, которое прервал ведьмарь. От всех этих мыслей голова бессильно рухнула на траву.

Санио, еле сдерживая смешки, помог высвободить из плена волосы, и мне, наконец-то, удалось сесть. Некогда роскошная грива теперь наверняка представляет печальное зрелище, после таких-то прогулок. Венок давно потерялся, половина косичек расплелись, цветные ленты сползли.

— Ну же, не хмурься! — я видела, что Санио трудно было не расхохотаться, — тебя можно поздравить!

— С чем? — сейчас поводов для радости не вижу.

— Как с чем? — деланно удивился парень, — ты научилась видеть ауры. Только скажи, что ты делала одна на болоте? Я чуть-чуть опоздал на праздник урожая, а тебя и след простыл. Думал, уединилась с пареньком каким, а ты местные топи исследуешь.

Да как он мог, так думать обо мне. Под руку попался колючий репей и мигом полетел в парня. Ловкач успел закрыться рукой и засмеялся уже в голос.

— Да что такого я сказал? — репей полетел в обратку прямо в волосы. — Так что ты делала на болоте?

Прямое попадание рассердило, но пришлось отложить дальнейшие препирательства. Выпутать колючку нужно немедленно, иначе придется выстригать вместе с клоком волос. Пока занималась делом, отмалчивалась, ведьмарь упрямо ждал ответа.

Покончив с репьем, отбросила остатки куда подальше. На поясе нашелся заветный мешочек, чудо, что не потерялся во всей этой свистопляске.

— Вот, — показала одну невзрачную веточку, — собирала веретянку.

— Веретянку, одна, на болоте в полнолуние? — парень нахмурился, — Асти, ты либо смелая до отчаяния, либо просто глупенькая. Лунная дорожка часто заводит путников в топь.

Об этом я даже не думала, ну откуда мне было знать про эту особенность луны на болоте. Повезло несказанно, что прошла без всяких проблем, да ещё и вышла к большим запасам веретянки. Открывшиеся способности тоже стали огромной удачей. Пришлось рассказать ведьмарю подробности моих приключений. Неувязочку с Робеем я, конечно, опустила и начала сразу с лесной тропы.

Санио слушал внимательно, то улыбался, то хмурился, то тихонько хихикал. Парень совсем не умел прятать свои чувства, все они немедленно отражались на лице, несмотря на упорные старания хозяина обуздать непослушные эмоции. Это в нём очень нравилось, особенно провальные попытки совладать с собой.

— Эх, вовремя же я тебя нашёл, — веселился ведьмарь, — а то бы к утру переполоху в деревне наделала, легко сошла бы за местную сумасшедшую.

Я надулась: вот так всегда. Надеялась на похвалу, а тут… Когда же он начнет видеть во мне ведунью, а не простую деревенскую девчонку. Весной истекает указанный бабушкой срок обучения, а он ни словом не обмолвиться о посвящении. Радужное будущее в моих фантазиях с каждым его приездом постепенно меркнет. Незнание пугает.

Я хочу стать его ведуньей, только его, но никаких намёков на совместное будущее нет и не предвидится. Неужели передаст другому? Это станет самым страшным кошмаром. Все подружки уже целовались, а я как белая ворона.

Прямо спросить тоже не могу. Не боюсь услышать нежеланный ответ, просто лучше оставшееся время буду с ним так, как есть. Не хочу портить наши последние встречи тяжёлой обидой. Осталось не так уж много, а там все само разрешится.

— Зачем веретянка нужна была так срочно, что меня дождаться не могла.

Санио вовремя решил сменить тему, тут я не смогла удержаться, чтобы не рассказать.

— Не хватало только её, чтобы сделать порошок, проявляющий сущность оборотня, — загоревшиеся глаза ведьмаря прибавили энтузиазма, — а собрать веретянку можно только в эту ночь.

— И когда будет готов твой порошок?

— Высушить сначала надо, а потом смешать и всё! Только вот… — замялась я.

— Что? — нетерпеливо спросил он.

— Проверить-то не на ком! — печальный вздох сам вырвался.

— Твои весенние запасы меня ни разу не подвели, я уверен: всё сработает как надо. Так что не переживай, пройдет твой порошок проверку прямо в боевой обстановке.

На такие слова я даже не рассчитывала. Услышать от него похвалу для меня лучшее удовольствие. Сегодня домой торопиться не стоило. В этот день вся молодежь возвращается только под утро. Остаток ночи мы провели вместе, я рассказывала о том, чему научилась из книг за лето. В основном я и говорила, Санио не часто рассказывал, чем занимался.

О разных монстрах я узнавала только на тренировках. Это касалось того, какое заклинание использовать, чем и как бить, характерные особенности движений. Ведьмарь изображал монстров, притом очень натурально, насколько я могла судить, а я должна была защищаться или нападать. Порой тренировка переходила в забаву. Это стало своеобразным знаком, что монстр не слишком опасен, с серьезными врагами Санио не допускал шуток даже на тренировке.

Знания дополнялись книгами. Каждый раз я получала все необходимое для дальнейшего обучения. Однако ведьмарь почти никогда не рассказывал о том, что делал, пока его не было рядом. Наверняка ведь как раз уничтожал этих самых монстров. Но настоящие истории удалось услышать лишь пару раз. То ли испугать меня не хотел, то ли слишком скромным был.

Я боялась, что в очередной раз он просто не вернется, но Санио всегда приходил. Не довелось видеть и страшных ран, шрамов. В конце своей книги зелий я видела заживляющий рецепт, но не может же всё срастаться настолько хорошо, чтобы даже следа не осталось. Завтра же займусь этим рецептом, пока веретянка сохнуть будет. Санио наверняка пригодится.

Глава 4. Холодный и мёртвый

Первый снег не растаял, как это часто бывает, а был тут же прикрыт вторым, третьим… Уже через две седмицы все дома напрочь замело. Единственным выходом из дома стало чердачное окно. Вслед за снегопадами пришли ужасные морозы. В печке непрерывно трещат поленья.

Даже охотники не рискуют выбираться в лес. Зимний сезон охоты всё откладывался, жалели измученных, похудевших зверей. Людям приходится держаться только на запасах, благо в осеннюю пору знатно разгулялся подросший молодняк, кушать впроголодь не пришлось.

О поездках в город тоже пришлось забыть. Рисковать жизнью, пробивая санный путь, никто не хочет. В такой снежище просека заметается прямо за спиной незадачливых путников. Частые метели мешают ориентироваться, смельчаков не нашлось, да и необходимости особой нет. Торговали наши в основном мясом и пушниной, а излишков в отсутствие охоты просто нет.

Тем более странным оказался стук по крыше посреди ночной непогоды. В завываниях ветра не сразу удалось расслышать этот звук.

— Кто там? — крикнула я, не раскрывая ставен. Ко мне мог постучать только один человек, но лучше перестраховаться. Очень сомневаюсь, чтобы Санио не дождался утра. С улицы раздался невнятный голос:

— Помогите.

— Подождите немного, сейчас! — снова выкрикнула я, прижавшись к стене.

Открывать незнакомцам совсем не хотелось, да и не мне решать, кого впускать в дом. Босые ноги быстро простучали по лестнице. Ушло лишь несколько мгновений на то, чтобы объяснить папе, что произошло. Мама тоже переполошилась, но была скорее встревоженной, чем напуганной.

— Можно ждать чего угодно, лучше перебдеть, — сообщил глава семьи.

Маму отправили открывать окно, сам же отец встал у стены с луком наизготовку. Застать нас врасплох не получится. Первым ввалился мужчина, сквозь плотный слой снега проглядывала шуба из пестрых клочьев.

— Помогите, — взмолился он, — там моя подруга, она совсем идти не может, — мужчина говорил тяжело дыша и наполовину проглатывая концы слов.

Отец кивком велел маме проверить. Голова высунулась в окно и тут же кивнула. Папа продолжал держать прицел, пока я помогала втащить в дом женщину. Странный гость уложил свою спутницу на волокуши. Прямо с ними и занесли. Женщина тихонько постанывала и вздрагивала при каждом движении. Её мучила горячка, одной ногой несчастная была за порогом иного мира.

Больная оказалась в таком плохом состоянии, что было опасно спускать её по лестнице. Мужчину отправили вниз, а мы с мамой принялись ухаживать за гостьей. Для начала раздели её и закутали в два слоя шерстяным покрывалом и теплыми шкурами.

Идти за знахарем далеко и опасно, он живет отшельником в лесу и даже в такую суровую зиму отказался переселиться в деревню. Не известно, вернешься ли сам, выйдя из дома. Да и знахарь уже староват для подобных прогулок.

Пришлось раскрыть часть своего секрета перед мамой. Я просто не могла поступить иначе, когда на кону жизнь человека. Напрасно я переживала, без лишних вопросов матушка отправилась кипятить воду в котелке.

Лечить мне ещё не доводилось, только обрабатывала собственные раны, полученные на тренировках и в поисках трав. Начала с осмотра больной. Тело лихорадило, вся она превратилась в горячую печку, в груди клокочет, пересохшие губы покрылись трещинами, дыхание вырывается с протяжным свистом.

В талой воде смочила тряпицу и положила женщине на лоб. Целебных трав было достаточно, начала с тех, что помогают сбить жар. Нужный отвар приготовила быстро, и поставила еще несколько сборов завариваться. Лекарство пришлось вливать по капле в чуть приоткрытый рот.

Жар понемногу спал, мутные глаза раскрылись, но, кажется, женщина не понимала, где находится. Дыхание постепенно выровнялось, но тут несчастная зашлась удушающим кашлем.

В перерывах между лечением и урывками сна, все же довелось услышать историю путников. Бродячие артисты не могут себе позволить отдых даже зимой. На свой страх и риск они продолжали кочевать из города в город и этой ужасной зимой.

Все шло хорошо, артисты шли по старому маршруту, для зимы всё рассчитали так, чтобы за дневной переход добираться до следующего города или села. Там давали выступление и двигались дальше. Ночевать на улице зимой никто не собирался.

Но два дня назад в дороге их застигла вьюга. И без того плохая дорога стала совсем не видна. Пришлось останавливаться на половине дневного перехода. Путники свернули в рощицу, и постарались соорудить шатер. Труппа сжалась в один комок. Все знали, что зимой нельзя спать в лесу, но вьюга напевала сладкую колыбельную.

Проснулись только двое: скоморох и танцовщица. Трое остались спать навсегда. Скоморох оказался не лучшим проводником. Главным в пути всегда был гимнаст. Его врожденное чувство направления не раз помогало труппе избежать неприятностей.

Роща оказалась и не рощей вовсе, а лесом. В тот же день танцовщица начала кашлять, а ближе к вечеру слегла в горячке. В этот раз к ночевке подготовились: скоморох вырыл нору в снегу и натаскал хворосту для огня. Больную это не спасло, к утру она уже не могла идти самостоятельно, но вдалеке удалось разглядеть клубы дыма.

Было уже все равно, на кого наткнуться, на разбойников или честных людей. Огонь — значит люди. К вечеру метель разыгралась с новой силой, не сбиться с пути удалось лишь чудом. Так и оказались у нас эти странные гости.

Больная постепенно шла на поправку, спустя неделю уже встала с постели. Не было и речи о том, чтобы отпустить нежданных гостей в город. Для женщины очередное переохлаждение могло закончиться плачевно, она ещё не восстановилась полностью. Снег тоже не перестал быть проблемой. Отец твердо решил оставить актеров у себя до весны.

Танцовщица становилась все веселее, меня, напротив, всё больше одолевала тревога. Никак не получалось выбросить из головы этих троих погибших. Поверья у всех разные, но ни одно не позволяет оставлять людей вот так, в снегу. Я уже знала, что неправильное погребение может вызвать множество проблем. Несмотря на различия, все обряды почти в равной степени позволяли духу отправиться на свободу. Люди порой отказывали в последних почестях убийцам и прочим лиходеям и сами же потом от этого страдали.

Ночью тревога только усиливалась, тело вздрагивало от каждого скрипа кровли. Ветер смешивал звуки в единую какофонию. Я стала очень мало спать. Мёртвые часто приходят именно за теми, с кем были близки при жизни, бродячая труппа вполне подходит под такое описание. Страшно то, что именно выжившие оставили их без погребения.

Я понимаю, что похоронить их просто не было возможности. Из разговора с гостями удалось выяснить, что они придерживаются веры в нового бога. По ритуалу положено закопать умершего и поставить на могиле столб с высеченным именем бога и умершего. Скоморох не раз повторял, что весной обязан найти тела и проводить со всеми почестями в последний путь.

Отец и не подозревал об опасности, а я в тайне готовилась. Это стало сложной задачей. Женщину оставили жить в моей комнате. Она ещё не часто спускалась вниз, а разбирать запасы и книги при ней я не решалась. Пришлось использовать каждое удобное мгновение. Как только танцовщица спускалась погреться, я начинала работать.

Готовый останавливающий сбор весь по осени отдала Санио, теперь пришлось перетряхивать запасы трав и делать новый. Нашлось и заклинание на меч, чтобы тот мог поразить мёртвую плоть. Самый верный способ убить мертвеца — разделать и сжечь оставшиеся части.

Меч у меня имелся только деревянный, тренировочный, пришлось зачаровывать обычный кухонный нож. Сбор позволял значительно замедлить нежить, но дальше придется работать самой. Беда ещё и в том, что они могут прийти все вместе, втроём. Бывалый ведьмарь с правильным оружием сладил бы запросто, но я ещё никогда не встречалась лицом к лицу с нежитью.

Теперь в домашнем переднике постоянно лежал кулёк с травой и зачарованный нож, но уверенности это не сильно прибавило. Оставалась лишь тайная надежда, что все приготовления окажутся напрасными, мороз не даст пробудиться уже не живым и весной их похоронят как следует.

Даже не с кем поделиться своими опасениями. Говорить с отцом — значит раскрыть свою тайну. Да и что он скажет, только посмеётся, мол, дочка до сих пор верит в россказни старой бабки. В наших краях не было такой беды, и никто не верил в неспокойных мертвецов или духов.

С выздоровлением танцовщицы гости становились веселее. Это говорило о том, что мёртвые товарищи их нисколько не тревожат. Никто не верит в подобные вещи, пока сам не столкнётся, только рассказывают страшные байки.

Беда не обошла стороной. Всё началось с крайней избы. Только летом выстроенный новый дом сверкал обструганным боком на солнце. Здесь поселилась счастливая Золинка — подружка детства. Теперь внутри остались только два растерзанных тела. Из-под пола раздаётся громкий детский плач, он-то и заставил соседей сбежаться.

Золинка не сильно любила работу, но над малышом всегда тряслась, и даже дом стала содержать в полной чистоте. Теперь же светлый пол заливала алая лужа крови. У самого люка видны следы когтей. К дому несчастных сбежалась почти вся деревня, ребёнка достали, и теперь он прижимается к бабушке, продолжая трястись и всхлипывать.

Я перешла на магический взор. Неясные отсветы прошлых событий постепенно разворачивались, образы произошедшего скользили сквозь толпу людей.

Вот в дверь стучат, Золинка что-то говорит мужу, тот открывает окно настежь и тут же старается закрыть обратно. Почти удается. Золинка смотрит на мужа, хватает ребенка, прячет в подпол, на люк задвигает тяжёлый сундук, сейчас он уже в стороне. Муж ей что-то кричит, но она мотает головой и хватается за кочергу. Ставни с хрустом разлетаются от сильного толчка, дальше всё смешивается в сплошную карусель. Остаются только два тела на полу, мертвяк, напившись крови родителей, пытается прорыть ход в подпол, сжимается и выбегает вон.

Да, картина получается страшная. Они практически сами впустили в дом монстра. Пока не отведает крови, в мертвеце ещё остается что-то от человека, он вполне мог постучать, и ничего не подозревающие хозяева открыли дверь. Но кровь убивает остатки человечности, и сейчас это хорошо, иначе он бы догадался отодвинуть сундук с крышки люка.

Я чувствовала за всем этим и свою вину. Если не побоялась бы себя раскрыть и предупредила всех, ночью никто не стал бы спокойно открывать по первому стуку. Одновременно наступило и облегчение. Нечисть приходила в одиночестве, значит, есть надежда, что остальные артисты мирно спят в снегу, дожидаясь весны.

Весь день готовили проводы для Золинки с мужем. Несмотря на мороз, в последний путь провожали со всеми почестями. Мужчины спешно чистили и протаптывали тропы к лесу и посёлку мертвых. К вечеру там уже стояла свеженькая изба. Супружескую пару позволялось поставить вместе, если они умерли в один день.

Все понимали, что в деревню пришла большая беда, даже родители не решились на ночь взять в дом тела покойных. На сожжение ушел весь семейный запас дров на зиму, ими всё равно уже некому пользоваться. Костёр пылал, но привычное веселье проводов затуманилось мрачным ожиданием.

Я намеками пообщалась с отцом, после чего всем велели на ночь запираться как можно лучше. С посёлка мёртвых возвращались уже в сумерках, жители разбредались по домам в молчании.

Спать этой ночью не придётся. Благо ветра не было, любые звуки далеко разносились по селу, шорохам не удавалось спрятаться в шумных порывах. Как только в доме все стихло, мешочек с травками и нож перекочевали на пояс теплого тулупа. Не зря меня столько учили, выбраться из дома удалось бесшумно. Ставни затворила и подперла пустой поленницей. Мертвяк теперь потерял остатки сознания и не додумается отодвинуть.

Снег серебрится в лунном сиянии, тучи разметались ещё днём. На светлом фоне хорошо видны тёмные остовы домов, и фигурку мертвяка я тоже смогу увидеть издали. Безумный страх сковал, каждый шаг давался с неимоверным трудом. Уже за углом я услышала возню в доме кузнеца. Легкой рысцой подбежала ближе. Окно нараспашку, неужели я опоздала?