Ведьма

Не писал бы о ведьмах, если бы их столько не развелось за последние годы. Так и мельтешат, так и мельтешат перед глазами, прелести свои обнажая. Прежде на метлах носились, рассекая ночной воздух и оставляя след серебристо-туманный за своей спиной.

Теперь ведьмы метлу сменили на престижные марки автомобилей, выходят из салона, сначала ножку в туфельке на высочайшем каблуке показывая, потом и все остальное выплывает. Двигается ведьма неторопливо, грудью силиконовой вперед, бедрами своими активно повиливая. В руке с накладными ногтями сигарета длинная, в пальцах оттопыренных, словно ведьма боится их случайно обжечь пеплом от табака. Лицо описывать не стану, поскольку вместо него — рекламный щит косметики, пусть и скромно малых размеров. Что касается следа, то за спиной остается удушливо-крепкий запах парфюмерии.

Трудно сказать, какими сатанинскими приемами современная ведьма обладает, но о себе постоянно знать дает объявлениями в журналах и даже на телевидении.

Чем она собирается удивить клюнувшего на рекламу, знать мне не дано? Но цель, определенно, одна — пополнить карман бездонно-дырявый купюрами зелеными, из-за океана поставляемыми. Ведьме их постоянно не хватает — до того ж прожорлива!

Прежде ведьма скромной особой была, днем ничем себя особенным не выделяя. Какая там реклама, когда одно подозрение о незаконном виде мышления, изредка подкрепляемое действием, кучу неприятностей несло, и даже жизни могло стоить! Замужество ведьмы всегда иллюзорно было, ибо за ним всегда маячило разоблачение. Даже взгляда в сторону охальника ведьма не бросит, хотя робкой ее, конечно, не назовешь. Только накануне праздников великих христианских ведьма оживлялась и отправлялась на совет, шабашем называемым, чтобы получить словесные инструкции, как и чем, испортить настроение богомольцев, заодно душу потешить веселым застольем и забавами разными. Готовилась к тому, темноты, дожидаясь. Ночь в права свои вступала, беспросветная мгла окутывала округу, село в глубокий сон погружалось, не тревожимое даже лаем собак, тут ведьма и садилась на свой транспорт, пропуская его между ног, и поднималась в воздух. Представьте только на мгновение, что приходилось ведьме испытывать, сидя на относительно тонкой палке? Закона земного тяготения природа и для ведьмы не отменяла… Вот и приходилось, чтобы вес свой уменьшить, использовать левитацию, натирая тело свое особыми снадобьями, составлением рецептов их сотрудники ада занимались. Каждая ведьма свой рецепт имела, только ведомой ей одной! Учитывались индивидуальные душевные и физические данные каждой. Делиться тайнами его с другими было категорически запрещено! Представьте только мысленно картину такую: рецепт тот, проведав, все село поднимается на метлах в воздух?.. О наличии рецептов таких, позволяющих изменять не только вес, но и форму тела, еще во времена Древнего Рима бывалые люди знали. Ну, не могу я не доверять такому знатоку, каковым писатель того времени Апулей является. Можете в этом сами убедиться, прочитав его «Метаморфозы или золотой осел» Запах снадобий, — уверяет Апулей, — был мерзостным, как и должно благоухать всякое дерьмо, созданное нечистью. Вернуться в прежнее состояние было возможно, только съев благоухающие лепестки роз.

Современные косметологи тоже бьются над составами таких снадобий, правда, не для полета, а для удаления морщин у какой-нибудь семнадцатилетней красавицы. Гляжу на рекламу, и удивляюсь тому, что морщины глубокие атакуют, с удивительным постоянством, не зрелый возраст, не старух каких-то, а юных, у которых морщины могут появиться только после применения рекламируемых косметических средств.

Случалось ведьме и пренебречь принятыми правилами, если случалось что-то непредвидимое… Ну, скажем, Сатана аврал объявлял. Тут уже ведьмы были без раздумий бросаться на зов господина!

Тогда ведьма отваживалась на полет и в светлую лунную ночь, когда все на земле кажется отлитым из серебра, а на небесах звезды Луны сторонились, понимая ее явное над ними превосходство в блеске. Не всякой ведь звездочке захочется свою ущербность показать, став рядом с полуночной красавицей? Случалось, что полет ведьмы мог увидеть случайно запоздалый путник. Долго тот протирал кулаками глаза свои, не веря в видение случившееся. Поверит, значит, слухи пойдут, кругами распространяясь, как круги на воде после камня брошенного. Разговоры, крики споры никому ненужные… И без того ведьме достается от наговоров за те действия, которых она не совершала. Ну, спрашивается, зачем ей ночью доить чью-то корову? Что за глупость! Что ей молока от своей коровы не хватает? Не жаловаться бы такой нерадивой хозяйке на ведьму, а получше кормить бы корову, не забывая о русской поговорке: «молоко коровы на ее языке». Разве ведьма виновата, что корова Манька дает меньше молока, чем коза нераздоенная!

Соберет хозяйка Маньки вблизи колодца вокруг себя толпу баб деревенских, и начинает в малых надоях коровы ведьму обвинять. А бабам деревенским только повод подавай, чтобы лясы поточить: ведра поставят на землю, обопрутся на коромысла и слушают, поддакивая, смакуя очередную небылицу «неудахи». Потом, посчитав, жалобу обоснованной, с охами да ахами, начинают перебирать всех баб на селе, пытаясь вычислить, которая из них ведьмой может оказаться? Не всегда, конечно, но находят!

Важно усилия общие к поиску такому приложить! Как-то, помню случай такой вышел, я совершенно случайно свидетелем ему стал:

Я долго не был на селе,

Вчера лишь возвратился,

С друзьями был, навеселе…

Немного подкрепился

Иду домой, мне весело,

Пусть неровна дорога.

Гуляет всё моё село,

Мои танцуют ноги.

Тишь. Воздуха движений нет,

На вётлах чернью гнёзда.

Там чиркнул метеора след,

Мерцали в танце звёзды.

Вдруг крики раскололи тьму,

Я побежал на звуки!

Как всё случилось, не пойму,

Бревно попалось в руки?

Так, небольшое, метра с три,

И толщиной с оглоблю.

Потом суди меня, кори,

Но недругов угробил бы…

Кто чей, кто ваш, не наш?

Нет личных интересов.

Сбежались, словно на шабаш,

Со всей округи бесы.

Толпа бурлит, толпа растёт,

Как тесто в квашне, бродит.

«Я знаю, наше дурачьё —

Само себя заводит!»

Я слышу: «Бей её, тащи…

Была здесь и намедни…

Что там лопочет и трещит…

Опять явилась, ведьма!»

Картина краешком видна,

Я растолкал передних.

Дрожит у дерева одна,

Скандируют все — «Ведьма!»

Я девушки не рассмотрел,

От злобы зубы сжались,

Вокруг неё так много тел —

Носились и визжали.

Я заслонил её собой,

И крикнул, что есть мочи:

«По ком споют за упокой

Такой волшебной ночью?

Что будет с каждым впереди,

Задумываться нечем?

Кто верит в Бога, подходи,

Поставив в церкви свечи!»