Бесплатный фрагмент - Вечный студент

Обращение

Дорогие, многоуважаемые читатели! Данная книга предлагает вам с головой окунуться в лучшие студенческие годы жизни молодого парня, которому удалось обрести целый спектр незабываемых эмоций и чувств в столь долгие и в то же время мимолётные пять лет обучения в вузе.

В центре романа открытый к новым свершениям и захватывающим творческим планам молодой студент и, конечно же, мудрая девушка-преподаватель, благодаря которой книга увидит свет.

Действие разворачивается в стенах местного университета города Киров, а всё повествование ведётся от первого лица автора.

Все организационные вопросы решены, теперь остаётся только насладиться чтением.

Предисловие

Данная книга отличается от всех других написанных автобиографических романов; как и её автор, имея много общего со всеми людьми, на протяжении всей своей жизни сохраняет какую-то индивидуальность.

Роман в большей степени основан на реальных событиях автора и его социального окружения, однако, все имена героев, за исключением самого автора, выдуманы, а все совпадения случайны.

Глава 1. Как я вообще здесь очутился

Знаете, как здорово, когда человек на сто процентов уверен в том, кем он хочет стать по завершении замечательной школьной поры и в том, чем он будет заниматься всю свою оставшуюся жизнь? Вот и я не знаю. У меня была небольшая тяга к английскому языку, даже какое-то время к репетитору ходил заниматься. Готовясь усердно в последние месяцы перед сдачей экзаменов, мы с моим другом в какой-то мере метили пальцем в небо в отношении нашего ближайшего будущего, однако тогда об этом ни мы, ни наши одноклассники особо не переживали.

Дождавшись назначенного дня икс, преподаватели повели наш и другие классы по улице в другую школу для сдачи очередного экзамена. Июньским утром на улице было настолько хорошо, что это заметили все. Приятный прохладный ветерок поддувал в наши сияющие лица, в то время ещё более счастливые, чем сейчас. Ребята лишь были в лёгком волнении, особенно перед входными дверьми в пункты приёма экзаменов, но в такие моменты острее чувствуешь, что живёшь не зря, ведь ты способен испытывать яркие эмоции, которые потом вспомнишь не раз с трепетом в душе.

Благополучно отстрелявшись, мы с замиранием сердца ждали результатов в электронном виде. Эти две недели длились очень долго. Всё-таки мы верили, что впереди прекрасное далёко (как в советской песне).

Когда наконец мы получили результаты с подсчитанными баллами, некоторые из ребят расстроились, так как рассчитывали на большее. Обидно было особенно тем, кто готовился на совесть. Мы с моим другом, в свою очередь, набрав в сумме весьма средние и посредственные баллы, уже тогда учились относиться ко всему философски. Мы даже подшучивали над собой часто по таким поводам, а когда ты способен посмеяться над собой, становишься менее уязвимым человеком.

Благополучно поступив в университет родного города, сначала мы, конечно, были в эйфории. Но счастье длилось не долго. Спустя два-три месяца, ближе к Новому году, мы уже тогда разочаровались в системе образования и в выбранных нами специальностях: у меня была лингвистика, а у Андрея — международные отношения. Быть может, они и престижные, достойные в какой-то мере даже, но точно не в нашем маленьком городе с процветающей безработицей.

Как вы уже поняли, нас хватило ненадолго. После первой сессии мы ещё удержались, но потом началась весна две тысячи пятнадцатого года. Я её запомнил естественно, ведь тогда я впервые испытал сильнейшую хандру. Каждый раз, когда тёмным сонным утром меня везла на занятия чахоточная маршрутка, всё, что я хотел, чтобы она никогда не останавливалась.

А однажды, когда я опоздал на пять минут в университет, меня принципиально не пустила женщина-преподаватель, которая почему-то не любила парней (кстати, никто из них там не доучился). Я не нашёл ничего лучше, чем не возвращаться туда в тот день совсем, несмотря на то, что у меня были по расписанию и другие занятия. В такие моменты мне всегда судьба подбрасывала болезнь, чтобы я всё переосмыслил. Я сильно простыл, пришлось на неделю или две выйти на больничный. Как вы уже догадались скорее всего, я больше не ходил на занятия. Родители, конечно, расстроились, но приняли моё решение.

Друг мой, к слову, также вслед за мной ушёл оттуда. Потом даже его родители были недовольны моим влиянием на него, но это были просто эмоции.

Как вы знаете, в нашей любимой стране парни подлежат обязательной срочной службе. Это коснулось и нас с Андреем. Перед тем как нас призвали, мы проводили время и отдыхая, и с пользой: занимались тогда на турниках, ходили в бассейн бесплатно, так как у Андрея мама там работала, да и просто гуляли, наслаждаясь свободой и лёгкостью до осени.

Нам пришлось пройти обходной лист в университете, где мы всё ещё числились спустя полгода как мёртвые души. Собственно, там нашу судьбу и решили. Мы, конечно, далеко не имели образцового здоровья, но кого это волнует? Поставили нам ограниченную категорию и отправили служить на благо Родины-матушки.

Служба в первое время длилась очень долго и тягостно, но человек такая тварь, что ко всему привыкает рано или поздно. Хоть меня и других ребят муштровали с ежедневной зарядкой, бегом, учебными занятиями военной службы связистов, еженедельным наведением порядка в расположении, надо отдать должное: в учебной части хоть что-то происходит. Когда же я слёг с гайморитом в госпиталь, меня после выздоровления решили перевести в другую часть. Также поступили и с другими «ка'личами», — так называли иронично тех, кто отлынивал от службы по состоянию здоровья.

В новой части мне совершенно случайно, благодаря моему росту, посчастливилось попасть в первую шеренгу для участия в Параде Победы на Красной площади в Москве. Тренировки и строевая поначалу казались изнурительными, но затем даже нравились, так как мы все шли к одной цели, — отдать почёт и уважение ветеранам Великой Отечественной войны. Этот парад в две тысячи шестнадцатом году я запомнил на всю жизнь, как одно из самых ярких воспоминаний. Непередаваемые эмоции были, когда мы идеально, как монолитом прошли перед зрительной площадкой, улыбаясь ветеранам, которые с трудом, но стояли, прижав руки к фуражкам, отдавая нам воинское приветствие.

На память после всего нам полагались медали за участие в Параде.

Затем служба пошла совсем однообразная. Чаще всего нас на целый день отправляли на войсковое стрельбище, но мы там не стреляли, а занимались уборкой территорий. Вообще, пострелять мне так и не удалось за целый год: ведь единственный раз, когда была такая возможность, я лежал в госпитале. Тем не менее, последние месяцы службы я провёл в карауле, охраняя посты с боеприпасами. И смешно, и грустно: я стоял на вышке с боевыми патронами, при этом, в случае открытого нападения, должен был открыть огонь, но я даже ни разу не стрелял. Сутки через сутки с другой ротой мы в общей сложности отстояли более пятидесяти караулов, за что нам даже в военных билетах вроде бы отметку сделали.

Наконец наступил мой последний день службы. За ограду я вышел уже в гражданской одежде. Я вкусил запах настоящей Свободы, как будто меня из тюрьмы выпустили. В тех условиях я научился ценить её ещё сильнее и, конечно же, стал любить ещё больше родителей, которые меня поддерживали по телефону в течение года: благо, что нам разрешали его использовать.

Вернувшись домой на поезде, первые два месяца мы просто гуляли с Андреем и отдыхали, как могли: надо было насытиться этим чувством свободы до беспамятства.

Позже мы решили пожить самостоятельно на съёмной квартире. Куда уж там без чёртовых денег, дорогой читатель? Пришлось найти любую работу, куда возьмут. Андрей стал батрачить в Бургер Кинге, — ресторане быстрого питания, а я устроился в дорожное хозяйство к отцу, — убирать мусор и чистить края дорог лопатой. В общей сложности мы проработали там около четырёх-шести месяцев. Мы экономили на всём, как могли (доходило до абсурда). Даже мыться можно было ходить после бассейна в душе заведения, где, повторяюсь, работала мама Андрея. И, когда за месяц показания счётчиков воды достигли крошечных двухста рублей, хозяйка даже посмеялась, спросив, моемся ли мы вообще. Питались скромно, в основном супом и кашами, но надо отметить: всегда полезной и сытной пищей. Отсюда напрашивается вывод, что люди иногда расточительно пользуются деньгами.

Параллельно работе, по вечерам я готовился сдавать экзамен по биологии, а остальное уже было не нужно. Почему такая смена направления после лингвистики? Это только чёрт знает. Взвесил все за и против, из меньших зол выбрал предмет ближе по душе, хотя и знал его плохо.

Несмотря ни на что, за два месяца мне удалось его сдать на средний балл. Тут заслуга и моя, и школьной учительницы, которая согласилась мне помочь бескорыстно уже после армии, когда я к ней обратился за помощью. Таких людей я очень уважаю. Им бы памятник ставить при жизни.

И вот, товарищи, я отправился в славный город Киров, где успешно поступил в университет уже во второй раз в своей жизни. Только теперь магическим и неведомым образом между биофаком и ветеринарной медициной я остановился на последнем варианте. Здесь-то и началось самое интересное.

Глава 2. Заселение в общежитие. Первые знакомства

На всякий случай я приехал в город двадцать восьмого августа — на несколько дней раньше, чтобы обустроить быт и привыкнуть к новому месту. Тем не менее, таких как я было немало: молодые ребята, которых я ещё совсем не знал, уже выстраивались в очереди за справками в главном корпусе тогда ещё Академии (старое название университета), а после шли в первое общежитие, где им непосредственно выделяли комнаты: кому-то на двоих, а кому-то, как и мне, на троих человек. Наконец, дождавшись своей очереди, я направился с тяжёлыми сумками на четвёртый этаж общежития в комнату №78. Одно место было уже занятой чьей-то сумкой. Как позже выяснилось, его предусмотрительно занял один из моих соседей. В комнате было очень грязно и пыльно. Повсюду были разбросаны остатки мусора и бытовых вещей, которыми уже давно не пользовались. По-хорошему нужен был ремонт. Я решил основательно навести порядок: собрал весь хлам, протёр свои полки в шкафу влажной тряпкой, не забыв и про стол, в конце концов вымыл пол. Обожаю потом голыми ногами ходить по чистому полу, только ради этого чувства бы убирался, оно помогает мне иногда перебороть лень, когда действительно пора взять швабру в руки.

Моими первыми друзьями в общежитии, как ни странно, стали рыжие тараканы. Товарищи, мне и самому неприятно писать про них, но не отметить этого факта не могу. Всё-таки это извечная проблема многих общежитий, тем более в небольших городах. Поначалу было мерзко их замечать, но потом я устраивал им бойню: как будто затеял истребить биологический вид в отдельно взятом ареале обитания — студенческом общежитии. Ничего не помогало, они всё равно появлялись раз за разом. Особенно неприятно просыпаться и видеть шевелящиеся усы на тумбочке в десяти сантиметрах от лица. И тогда я начал думать. Вспомнил, как мне предлагали один способ по борьбе с ними: ещё в Сыктывкаре (так называется моя малая Родина) моя соседка сверху — тётя Валя — травила их с помощью борной кислоты, рассыпая её на приманках в виде варёных яиц или сладкого варенья. Вот тогда только эти твари перезаражали друг друга и начинался геноцид тараканов, как бы это забавно ни звучало. Но давайте всё-таки вернёмся от насекомых к человеку разумному.

Когда в комнате после моей уборки стало чисто и даже приятно жить, я подкрепился остатками выпечки и бутербродов, которые мне всегда с любовью отправляла моя бабушка в дорогу. Казалось бы, порядок в доме, желудок набит, так чем теперь заниматься? Я совершенно не знал, куда себя деть. В ближайшие два дня мне было очень скучно и грустно, так как все мои друзья либо остались в Сыктывкаре, либо уехали в другие города устраивать свою жизнь.

Я не нашёл ничего лучше, чем отправиться гулять и осматривать достопримечательности Кирова, захватив с собой пустой рюкзак — мой обязательный атрибут прогулки, ведь он всегда может пригодиться в самый важный момент. Город я не знал совершенно, поэтому пользовался картами на своём телефоне. Благо, хотя бы погода меня радовала. Последние дни августа были по-настоящему летними: ещё не спала медленно уходящая жара, можно было бродить весь день в одной футболке и шортах, также нацепив кепку, чтобы не приходилось всё время щуриться. Люди были благодарны каждому колыханию ветерка и участку тротуара, где могла образоваться тень от домов или деревьев. Палящее солнце вполне справлялось со своей природной миссией, но спасибо ему, что, в принципе, было терпимо, а местами и хорошо. В такие августовские дни я каждый год вижу более счастливые лица прохожих: многие рабочие люди в отпусках, школьники и студенты ещё цепляются за последние моменты беззаботной лёгкости. На улице царила атмосфера чего-то прекрасного и трудно передаваемого. Ко всему этому я всегда рад чему-то новому и интересному, а тут был новый город и впереди лучшие годы жизни.

Мой маршрут складывался наискосок от общежития через весь исторический центр города. Одной из моих любимых улиц стала Спасская: сначала может показаться, что на ней нет ничего примечательного, но затем, если вы наберётесь немного терпения и спуститесь по ней вниз, увидите, как разворачивается пешая брусчатка из камней, на которой множество местных украшений: помимо скамеек и двойных фонарей, расставленных с соблюдением определённых расстояний, что добавляет изысканности этому, данную маленькую площадь возглавляет скульптура «Место встречи», являясь памятником влюблённых мужчины и женщины, выполненном в стиле Дымковской игрушки — народного достояния Кирова. Между дамой и кавалером красуются часы, циферблат которых подвешен на закруглённом столбе. На памятник с обеих сторон площади смотрят окна и двери зданий: часто в виде больших арок. Сами здания представляют собой Краеведческий музей, Музей истории мороженого, Музей истории шоколада. В нескольких метрах от памятника расположен старинный автомобиль чёрного цвета, куда часто забираются люди для фотографий. Ну и конечно не обошлось и без современных кафе, магазинчиков со сладостями, кофеен и прочих забегаловок, которые только портят своим видом всё историческое наследие города. Проклятый капитализм. Но что поделать? Все живут, как могут.

Помимо эстетического удовольствия, которое я испытал при виде вышеупомянутого памятника, мою голову, буду честен, сразу же посетила мысль, что я обязательно посещу это место с девушкой, если найду себе кого-нибудь в этом городе: уж слишком там романтично.

За время двухдневной прогулки мне ещё удалось осмотреть палеонтологический музей, где я был самым заинтересованным посетителем: ведь если я уже зашёл туда, надо брать от этого максимум. Никто больше так не читал все описания на стенах, как это делал я, но мне было всё равно, даже если бы я не запомнил этого. Здесь больше всего привлёк моё внимание образ археоптерикса — переходной формы пресмыкающегося и птицы, а также ближайшие виды человека: австралопитеки, неандертальцы и прочие.

Рядом я заскочил и в парк Аполло: там профессиональные фотографы представляли свои работы на больших плакатах, которые тянулись вдоль аллеи деревьев.

Не забыл я и про театральную площадь, неподалёку от которой меня радужно встретил своими освежающими брызгами воды местный фонтан, падающий каскадом на своё основание. Забегая вперёд, скажу, что я в нём искупался, но это отдельная история.

Одной из самых главных достопримечательностей Кирова, конечно, является Александровский сад с близлежащей набережной. Сад по периметру ограждён чёрным металлическим забором, имеет несколько входов с разных сторон, и, насколько я помню, попасть внутрь удавалось даже ночью. Когда я в первый раз, изрядно уставши, добрался до него, то нисколько не пожалел. На входе передо мной развернулась длинная и широкая аллея, по краям которой росли деревья, среди которых были берёзы, липы, рябины и черёмухи. Также можно было отдохнуть на местных скамейках, которые часто были заняты, перезагрузить мысли, написать стихотворение или роман. Источников вдохновения в саду было великое множество. За краями аллеи было посажено много деревьев, но уже более хаотично, среди них были переплетены узкие тропинки. Сама аллея заканчивалась возвышенной ротондой. Она одна, сама по себе, уже заслуживала внимания. По её периметру были образованы перила, на которые часто облокачивались туристы для незабываемых фотографий. В центральной части ротонды её мощные белые столбы служили основанием для круглого купола с полушаровидным возвышением. Поднявшись по лесенке вверх, я заметил одинокое пианино: сюда часто приходили музыканты, чтобы поиграть на свежем воздухе, при этом часто завоёвывая положительное внимание окружающих.

Я навсегда запомнил, что в сад нередко приезжали молодожёны для создания счастливых свадебных фотографий, особенно на ротонде. В другой части сада можно было заметить высокий мост, под которым проезжали автомобили. Ограждения моста были увенчаны большим количеством замочков: так здесь после свадьбы скрепляли узы брака, а ключи могли сбрасывать прямо вниз в лесную зону. В такие минуты я всегда мыслил романтично и позитивно: представлял, что это могло произойти и со мной когда-нибудь.

За эти дни я также успел узнать о лучшей столовой нашего города. Почему лучшей, спросите вы? Потому что там можно действительно вкусно и сытно отобедать за самые низкие цены по городу. Имя этой великой кормилицы — «Колобок». Когда мне было лень готовить в общежитии, я всегда ходил именно туда. На тот момент, а это было пять лет назад, можно было поесть на сто двадцать-сто тридцать рублей, при этом взяв суп, пару кусков хлеба, гарнир с котлетой и компот. Как вы можете заметить, даже в столовой я всегда пытался покушать, заказывая домашнюю пищу, ведь как ни крути, тоска по родному гнёздышку и маминым с бабушкиными харчами давали о себе знать иногда.

Прошло два дня. Ко мне приехали мои будущие соседи по комнате. Первым был Саша. Он, кстати, и оставил свою сумку заранее (о чём я писал выше), тем самым заняв отдельную койку. Саша был худощавого телосложения и среднего роста парень с тёмно-русыми волосами, которые лежали немного рваной чёлкой набок, а виски были у него выбриты коротко. Одевался Саша, насколько я помню, всегда стильно и со вкусом: любил носить клетчатые рубашки, яркие кофты и балахоны, зауженные книзу брюки или джинсы, также не забывая про атрибуты в виде часов или колец и цепочек. В общем он был этаким красавчиком из американских фильмов, но при этом сверхамбициозным парнем, поэтому в дальнейшем он стал ведущим на большинстве общественных мероприятий вуза. По характеру был весьма общительным, даже очень, открытым, надёжным, ироничным (любил острить над людьми).

Затем приехал Никита. Он был среднего роста, со светлыми волосами, зачёсанными набок, мускулистого телосложения. Одет был не так пёстро как Саша, но также со вкусом, отдавая предпочтение рубашкам и джинсам. Характер у Никиты был непростой: он был более закрытым человеком, предпочитая лишний раз не сотрясать воздух на трёп, но нам всё равно удавалось его разговорить иногда, ведь к каждому человеку нужен свой подход.

Мы с парнями без проблем нашли общий язык, деля одну комнату. Называли мы себя сокамерниками или арестантами. Саша вообще во время первой беседы спросил у нас, верим ли мы в Бога, тем самым ещё раз показывая свою любовь к провокациям и колкостям. Но потом, он же заметил очень забавную вещь, сказав нам: «Заселили, блин, трёх аморалов в комнату».

Саша был прав: мы могли смеяться над самыми ужасными и аморальными вещами. Но в этом и прелесть юмора: пока шутка остаётся шуткой, у неё не должно быть каких-либо границ. Самое главное — знать, в какой компании уместно говорить, что угодно, а в какой лучше держать язык за зубами.

Начались первые учебные дни. Основная образовательная программа включала в себя анатомию и гистологию животных, всё остальное на первом курсе накладывалось отдельно, многие предметы были общеобразовательными. На физкультуре мы с парнями очень любили играть в волейбол в зале, либо заниматься на улице в тёплое время. С Никитой мы даже оставались дополнительно, чтобы подольше поиграть.

По вечерам после учёбы каждый убивал время по-своему. Саша сразу же записался в студенческий актив, чтобы участвовать во всех местных и региональных конкурсах, где можно было хорошо реализовать свой творческий потенциал. Бывало, он работал диджеем в ночные смены, после чего благополучно спал на лекциях. В общем, как я уже говорил, амбиций у Саши было хоть отбавляй. Мы с Никитой играли в недавно купленный контр-страйк со своих ноутбуков. Игра не самая приятная. Она не из тех, где вы просто получаете удовольствие. Здесь надо обыгрывать оппонентов исключительно своими навыками и мозгами. Поэтому без трёхэтажного мата не всегда обходилось. Порой злость меня переполняла до предела. Никита справлялся попроще: хоть и гневался, но спокойнее относился. Через какое-то время играть Никите попросту надоело и он, как обычно, пополнял свою и без того умную голову новыми знаниями из различных видеороликов на самую разную тематику. Я, в свою очередь, либо играл один, либо смотрел фильмы, изредка мог выбраться на улицу — разве что за продуктами.

Мои тоска и одиночество съедали меня ещё пару месяцев. Я совершенно не знал, чем заняться, куда податься. В свободное время я был предоставлен сам себе. Надо было это время чем-то заполнять. Перед тем как поступить в эту Академию, я совсем не стремился к новым знакомствам и шумным весёлым компаниям, ограничиваясь общением с парочкой проверенных годами друзей. Здесь же моя личность кардинально изменилась.

Глава 3. Поиски пристанища

В одном из разговоров с Сашей я узнал от него, что у нас в Академии есть различные спортивные и творческие коллективы. На волейбол, который мне нравился ещё со старшей школы, я сходил один раз. Там был тренер, который предложил мне показать, что я умею и как двигаюсь. Это очень долго продолжалось, пока я совсем не устал. Затем он спросил:

— Ты всё?

— Ну да. Я уже устал просто так бегать и набивать. И сегодня будут вообще люди на тренировке? — поинтересовался я.

— Вчера приходили. Все сразу играть хотят, а тренироваться не хочет никто. Раньше хоть первыми по городу были регулярно. А сейчас в тройку бы выйти. Ну ты приходи если что по вторникам и четвергам. Да и дома тебе надо посмотреть роли игроков, понаблюдать за чемпионатом России, — сказал тренер.

Учитывая, что секция разваливалась, полноценного состава не было, и первое впечатление о тренере было не самым приятным (поскольку он возводил спорт во что-то более важное, критикуя тех, кто ушёл в КВН или другие коллективы, обосновав это лишь замечанием, что «спортом надо заниматься, а не этой ерундой»), я решил всё-таки найти себе другое применение.

Не так давно наш первый курс заставили вместо одной из лекций пойти на спектакль в большой актовый зал. Местный студенческий театр «Форум» выступил настолько ярко и живо, что даже меня, человека, которому не сдалось всё это искусство и творчество, человека, который в этой жизни практически не прочитал ни одной книги и не сотворил ничего интересного, смог привлечь так, что в моей голове закралась сомнительная мысль: «А может мне тоже попробовать? Вдруг меня возьмут? Всё равно мне очень скучно всегда. Чем чёрт не шутит?»

В курсе всех новостей и студенческой жизни был, конечно же, Саша. И вот, сходив на собрание, в котором объявляли набор и объясняли все требования, мы решили себя попробовать. Позже Саша всё-таки передумал, уйдя в другие проекты и коллективы. А мне предстояло показать своё мини-выступление. Предлагалось прочитать стихотворение или монолог. Подобного опыта у меня не было от слова совсем. В качестве творческого номера мой выбор пал на монолог «Всему чужой» князя Мышкина из романа Достоевского «Идиот». Я нашёл видеоролик с грустной мелодией, позаимствовал её. Монолог звучал следующим образом:

«Что меня мучило тогда?.. Мучило, что всему этому я — чужой. Что же это за пир, что же это за всегдашний великий праздник, которому нет конца и к которому тянет меня давно, всегда с самого детства и к которому я никак не мог пристать… Каждое утро восходит такое же светлое солнце; каждое утро на водопаде радуга; каждый вечер снеговая, самая высокая гора, там, вдали, на краю неба горит пурпурным пламенем; каждая „маленькая мушка“, которая жужжит около меня в горячем солнечном луче во всем этом хоре участница: место знает свое, любит его и счастлива; каждая травка растет и счастлива! И у всего свой путь и все знают свой путь, с песнью отходят и с песнью приходят. Один я ничего не знаю, ничего не понимаю, ни людей, ни звуков, всему чужой… И — выкидыш…»

Читал я данный монолог медленно, с болью, тоской, отчаянием, чувствуя себя заброшенным на эту Землю без какого-либо предназначения. Собственно, это и были мои переживания, поэтому я справился без особых трудностей. На вопрос от режиссёра «Почему ты решил прийти в театр?» я ответил честно: «Я просто испытываю экзистенциальный кризис, мне нужно чем-то занять себя, мне очень скучно.»

Как это обычно бывает, парней не хватало в коллективе, меня взяли без какого-либо конкурса, однако отметили, что всё равно достойно оценили моё выступление, что могли бы и не взять, если бы я совсем не подошёл. Но я готовился к монологу на совесть и вложил в него всё своё наболевшее состояние. У девчонок, пришедших на конкурс, ситуация была сложнее. Каждая из них выбрала прочитать стихотворение на память, но двух из четырёх участниц оставили за бортом. Помню, они даже расплакались, так как очень хотели попасть в театр.

Глава 4. Моя новая творческая компания. Первые репетиции. Первая симпатия

Меня утвердили в коллективе. И вот, предстояло регулярно ходить на репетиции. Собрать всех людей с разных факультетов и курсов в одно время в одном месте — задача непростая. Данная обязанность падала на плечи помощника режиссёра. Эту должность занимала Катя. Она была очень весёлой, общительной, яркой, активной и жизнерадостной девушкой. Когда она мне объясняла все организационные моменты и рассказывала о традициях коллектива, я чувствовал себя неловко, думая следующее: «Как можно вот так беззаботно радоваться жизни, смотреть на всё позитивно, быть такой активной? Мы совершенно с ней разные люди. Я всегда сторонюсь таких открытых бесед и праздного настроения.» На первой репетиции всё получалось из ряда вон плохо. Я был максимально зажат и скован, думая, что обо мне подумают ребята, насколько ужасно я показываю себя в этюдах и мизансценах. Но всё это лишь дело времени и привычки. С каждым новым разом уже было попроще, психологические барьеры рушились только практикой.

Мне дали роль Валентина — молодого парня, уже успевшего жениться и обрюхатить свою подругу, в утробе которой плод, кстати, тоже являлся отдельной ролью. Валентин проводил много времени на репетиционной базе у друга, пытаясь издать свой первый рэп-альбом. Звучало это всё нелепо и с юношеским максимализмом. Но он был упёртым. Катя же, играя мою жену уже не помню под каким именем, сначала мне доверяла, а потом вовсе должна была разочароваться во мне как в бездарном человеке, пытаясь уйти к богатому мужчине, которому никак не везёт в браке с детьми: рождаются одни девочки, а ему нужен мальчик-наследник. Ради своей затеи он даже был согласен пойти на то, чтобы в роддоме забрать Катю с моим ребёнком. В другой сюжетной линии у Киры (играли Олеся или Таня) было сразу три мужика: юный наивный студент, обычный русский мужик лет тридцати и горячий кавказский парень. При чём было неизвестно, от кого она беременна. Но эта битва оленей продолжалась долго. По-моему, Кира остановилась на студенте. В общей сложности было задействовано сразу человек пятнадцать и планировалось играть два спектакля по очереди для разных факультетов. Всё это безумие называлось «Про человеков», являясь остросоциальным проектом. У нас вообще почти всегда всё было драматическое, мы редко играли комедии.

В свободное от репетиций время наступала другая жизнь и сторона театра. Во-первых, после репетиции давно была заведена традиция собираться в кругу на крыльце Академии: там все просто стояли и разговаривали, обсуждая студенческую жизнь, а также предлагая пойти куда-нибудь перекусить. Тем парням, кто уходил, полагалось обняться на прощание с девчонками («Окситоцин лишним не бывает», — как говорила Катя) и пожать руку товарищам.

Раз за разом я начал ходить с ребятами в ЦУМ. В один из таких вечеров, плотно поужинав, мы много болтали обо всём и ни о чём. В первое время, конечно, я ещё привыкал к неведомой мне ранее жизни и весёлой компании. Но потом я изменился до неузнаваемости: мне было уже не важно, что обо мне подумают другие люди, я мог свободно выражать своё мнение, не боясь критики. Даже сам проявлял инициативу, предлагая темы для обсуждения и подключая своё специфическое чувство юмора. Раньше я не мог себе представить, что стану когда-нибудь более раскрепощённым человеком: мне хватало своих немногочисленных друзей.

Как вы помните, я бросил первый университет и отслужил в армии, поэтому я был старше своего потока на целых три года. Все ребята в театре же были моими сверстниками, это тоже стало одной из причин, почему я стал общаться именно с ними, а на своём курсе многих даже не знал.

Однажды мы решили собраться и выпить. В одно общежитие на ночь не пустили бы толпу студентов разных направлений, поэтому мы скинулись деньгами на съём квартиры. Впоследствии мы делали так иногда. Вечером каждый взял себе, чего хотел, затем мы сидели на полу и вели задушевные разговоры о смысле жизни, своём видении любви и прочих вечных темах. Помню, как Диме не понравилось, что Илья случайно увидел фотографии его девушки на телефоне, пролистал их, может сказал даже что-то пошлое. В итоге они чуть не подрались. К слову, Дима потом ушёл с головой в баскетбол, не успевая посещать театр. Таким образом, из театра постоянно кто-то уходил. Ряды редели. Приходилось каждый год объявлять набор. Мы всегда были рады молодой крови, а именно тем ребятам, кому это было нужно.

Скажу сразу, что в конечном счёте в компании, с кем я продолжил хоть какое-то общение, осталось пять человек: Катя, Олеся, Лёша, Эдик и я. Каждый из нас был по-своему одинок: либо совсем ни с кем не встречался, либо в его жизни постоянно происходила какая-нибудь драма.

В моей жизни драмы было хоть отбавляй. Возможно, я сам виновник этому, но кто посмеет судить человека за первые чувства, ошибки молодости и тот молодой запал, которого так не хватает нам порой? Так повелось в нашей компании, что лучше всех секреты умела хранить Катя. Поэтому я с ней делился своими love stories безо всякой опаски. А сейчас, дорогой читатель, могу поделиться и с тобой: то славное время прошло, да и мне скрывать и терять уже нечего, к тому же ещё неизвестно, будет ли пользоваться моя первая книга спросом и популярностью среди общественности.

В нынешнем уже университете первую симпатию я испытал на первом курсе. Это была преподавательница по биологии. Перед тем как её описать, вынужден сделать лирическое отступление.

Тяга к учителям и преподавателям началась у меня ещё со школьной скамьи. Даже мой друг детства — Артур — как-то подшучивал надо мной, спрашивая: «У тебя что, фетиш на них что ли?» Если мы с вами углубимся в сухую и скучную психологию, то наверняка услышим оттуда размышления в стиле: «Это всё от того, что тебя недолюбили в детстве, тебе не хватило родительского внимания, особенно материнского.» Но давайте отбросим подальше данные высказывания, у нас всё-таки роман, а не учебник.

Во время средней школы у нас русский язык и литературу преподавала Ирина Алексеевна. Она была молодой выпускницей, ей было несладко. Хулиганы нашего класса любили доводить её до нервного срыва или просто срывать уроки.

Как-то раз кто-то уже нарушал дисциплину, постоянно разговаривая между собой, когда она пыталась вести урок. Когда она повернулась к классу, я заметил на её лице уже проявляющееся недовольство и покраснение. Она уже неоднократно делала замечания другим ребятам. И когда я сказал вслух, чуть ли не пропел голосом: «Нас свела судьба!», она резко и громка заорала на меня: «Клещенко, закрой рот!» Артур почему-то чуть не умер со смеху от данного короткого диалога. Ну а в целом она была добрая, даже нас с трёх уроков однажды отпустила, когда мы с Артуром отпросились на медосмотр для прохождения соревнований по боксу. Естественно, ни на какой медосмотр нам не надо было, мы просто прогуляли уроки, играя на компьютере дома у Артура.

Позже, уже в десятом классе, когда к нам в класс из другой школы пришёл Андрей, мы стали с ним много общаться, что продолжается и по сей день. За два старших класса мы с Андреем очень сдружились с Еленой Леонидовной. Она также вела русский язык и литературу. На тот момент я в ней видел нечто большее, чем просто преподавателя. Мы могли прийти к ней после уроков, чтобы просто поговорить о разных юношеских невзгодах и переживаниях, поделиться чем-то личным. Она, в свою очередь, всегда готова была нас выслушать, относилась к нам как вторая мама, поддерживала нас и выступала в роли морального наставника. А один раз мы с ней даже Новый год отметили, но это было, конечно, уже далеко после школьного выпуска. Но градус доверия в беседах между нами и ею увеличивался пропорционально нашему возрасту.

Как вы можете заметить, в моём жизненном сценарии преподаватели всегда оставляли свой большой след.

Вернёмся к первому курсу и девушке, которая вела биологию. Назовём её Дарья Николаевна. Она была среднего роста, с овальным, немного вытянутым лицом, большими серо-зелёными глазами, прямым и в тоже время немного заострённым носом, на щеках всегда был естественный румянец, как в образах девиц девятнадцатого века. Отдельного внимания заслуживала её длинная коса из светло-русых волос, свисающая ниже пояса. Одним словом, этакая русская красавица из классических произведений.

Виделась наша группа с ней нечасто — раз в неделю в пятницу. И этот день недели становился для меня двойным праздником: во-первых, впереди были два выходных, а во-вторых, можно было насладиться обществом красивой барышни. Замечу, что помимо внешних данных, интеллектом её природа тоже не обделила. Это я понял, задавая ей необычные вечные вопросы. Приходилось выделяться этими вопросами среди других ребят: только так я мог хотя бы немного понять, что она из себя представляет, и как работает её мышление: оно присуще безликой массе недальновидных людей или имеет право на существование. Собственно, я убедился, что её мозг не запятнан стереотипами.

Импульсом к нашему с ней разговору послужил Филипп — мой одногруппник, который вскоре ушёл в армию, так как ему не полагалась вторая отсрочка после техникума. После одного из наших общих занятий он поинтересовался моим отношением к Дарье Николаевне:

— Как тебе она? — Указал он взглядом на неё и на её косу, болтающуюся на её попе.

— Я бы поставил ей зачётку, — добавил он с глупой улыбкой на лице и взглядом, полным пошлости.

— Да, красивая у неё коса, — ответил я, зная, что он имел в виду совершенно другое. Мне, конечно, не понравился его подтекст, потому что я порядочных женщин не рассматриваю исключительно как объекты для совокупления.

— Замутил бы с ней? — cпросил Филипп, сохраняя интонацию школьника, все мысли которого направлены только на секс в пубертатный период.

— Ну конечно! — Ответил я твёрдо, с полной уверенностью, что поступаю правильно.

Я направился в отдельный кабинет Дарьи Николаевны, понимая, что, если я сейчас этого не сделаю, вряд ли решусь позже. Наш с Филиппом разговор случайно услышали Ирина с Настей — наши одногруппницы. Филипп от удивления вытаращил глаза наизнанку, сказав им в недоумении: «Он реально пошёл к ней!» Глупая улыбка не сходила с его лица. Девчонки переглянулись между собой, посмеялись, так как поняли, что речь идёт о моей симпатии.

Зайдя в кабинет, я сразу же подошёл к молодой преподавательнице, обратившись прямо и уверенно:

— Дарья Николаевна, нам надо поговорить.

— Хорошо, давайте поговорим, — ответила она, опёршись руками на стол, вся во внимании. Она обращалась ко мне на Вы, что было редкостью в данном заведении, обычно преподаватели позволяли себе говорить с нами на Ты.

— Вы мне сразу понравились. Поэтому я приглашаю Вас на свидание, — заявил я так, будто сомнений с её стороны не может быть вовсе.

— Я поняла Вас, но не могу принять приглашение, — ответила она.

— Мне всегда нравились женщины старше себя, — сказал я.

— Я понимаю. Вы обязательно найдёте себе кого-нибудь старше, кто Вам подойдёт, но я вынуждена отказаться, — твёрдо, но без какого-либо негатива сказала Дарья Николаевна.

— У Вас кто-то есть? — спросил я.

— Да, у меня уже есть человек, с которым я как раз и пойду, — объяснила она.

Не помню, как мы с ней распрощались, но точно спокойно, сохранив нормальные отношения. Когда я вышел из её кабинета, ко мне подбежал Филипп, готовый лопнуть от любопытства, спросив меня:

— Ну как, что ты ей сказал!?

— Просто позвал на свидание. Она отказалась, сославшись на то, что у неё есть молодой человек, — ответил я, сохраняя спокойствие. Но, как вы наверняка догадались, меня дико бесило поведение Филиппа в данный момент и его отношение к Дарье Николаевне.

— Ну ты вообще! Красавчик! — бодро вскрикнул он, как бы пытаясь меня поддержать. Это взбесило меня ещё больше. Но я с годами научился контролировать свои эмоции, в том числе и гнев. Он потом неоднократно выставлял меня перед знакомыми очень смелым пацаном, добавляя, что он бы на такое не решился. Я уже не злился в такие моменты на Филиппа, мне было плевать.

В дальнейшем я просто всегда ждал с радостью пятницы, зная, что увижу её вновь, с тем же румянцем на щеках и блеском в глазах от любви к преподаванию. О той ситуации в кабинете мы как будто негласно забыли. Всё стало спокойно, хоть мне и хотелось подольше посидеть на биологии, когда все собирали сумки после звонка.

Близился Новый год. На улицах царила атмосфера праздника. Октябрьский проспект был украшен яркими лампочками на деревьях, огромные снежные хлопья падали на лица довольных прохожих. Вечером было особенно красиво, когда снежинки переливались под искусственным светом жёлтых фонарей. В этот раз Новый год мне предстояло встретить в театральной компании.

Возвращаясь к искусству, отмечу, что спектакль был практически готов, мы отыграли генеральную репетицию, ещё раз проверили на наличие весь реквизит. Перед спектаклем режиссёр всегда предлагал нам звать не только студентов и сотрудников Академии, но и своих родителей, друзей и просто хороших знакомых: для всех можно было сделать пропуск на мероприятие. Звать мне было некого, потому что я был в Кирове первые полгода своей жизни, да и никто из знакомых сюда не собирался приезжать. Единственным исключением стала, конечно, Дарья Николаевна. Я просто спонтанно зашёл к ней как-то в кабинет, позвал её на спектакль. Она на удивление сразу согласилась. Признаться честно, я был очень рад это услышать и понять, что всё не зря делается, что хотя бы одного человека я могу позвать на данное мероприятие. А когда тебе этот человек ещё и нравится, становится вдвойне приятно.

Выходить в первый раз на сцену было очень страшно, сердце колотилось сильно. Но деваться было некуда. Пересилив себя, я вышел, когда было нужно по сценарию, отыграл на пять с плюсом. Услышав смех в забавных моментах и аплодисменты в конце, я испытал эмоции, переполнившие меня с ног до головы. Чувство эйфории от выполненного долга — упорной двухмесячной работы — давало о себе знать. К тому же со сцены я увидел улыбающуюся во весь рот Дарью Николаевну, поняв, что ей явно понравился спектакль.

После того как разошлись люди и были обсуждены все моменты касательно выступления, мы с ребятами отметили окончание сезона в баре, выпив немного сидра. Все были немного счастливы.

На календаре был тридцатый день декабря. Я решил повидаться с Дарьей Николаевной, вручить ей подарок на Новый год. Выбор пал на шкатулку с зеркалом. Вообще, я в приметы совсем не верю. Но в тот раз как будто наваждение какое-то произошло. Я поднялся на четвёртый этаж, разложил вещи на подоконнике. Начал доставать подарок из рюкзака, и боже мой! Как гром среди ясного неба зеркало упало на бетонный пол, разбившись вдребезги. Шкатулка осталась целой, так как являлась отдельной частью изделия. Сам ободок под зеркало сохранился. Я долго думал, но всё же решил оставить его, не отсоединяя от шкатулки. Скрыв следы данного недоразумения в урну, я пошёл в кабинет к Дарье Николаевне. Она была в отличном настроении, судя по её лёгкой предпраздничной суете. В кабинете у них уже был накрыт красивый стол для фуршета, но мне было всё равно, я здесь был не за этим. Заметив её в упор, я поздоровался с ней:

— Здравствуйте, Дарья Николаевна! На концерт идёте?

— Здравствуйте. Да, конечно! Вот уже даже стол накрыли заранее, потом будем сидеть, — сказала она в ответ.

— Я к Вам пришёл, чтобы поздравить Вас с Новым годом. Желаю Вам всегда быть счастливой, оставайтесь такой же доброй и приятной девушкой! Также хочу вручить Вам подарок, — я передал ей шкатулку в руки.

— Спасибо большое… Но… Это лишнее, правда… — робко ответила она.

— И на будущее: всегда выбирайте с умом человека, в кого Вы вкладываетесь, — добавила она, опустив взгляд и сделав лицо, полное сочувствия.

— Прощайте, — сказал я с лёгкой нотой разочарования. Я не смог удержаться и обнял её крепко, на что она ответила взаимностью, хоть ей и было неловко от данной ситуации. Отпускать мне её не хотелось как можно дольше, но пришлось. Хорошо, что никого не было рядом, а то начались бы разговоры. Напоследок я запечатлел её яркое оранжевое праздничное платье, которое украшало её фигуру, запомнив её именно такой, затем ушёл восвояси слушать музыку в наушниках, которая всегда помогает справиться с подобным.

Если бы данный преподаватель был последним на моём жизненном пути, книгу можно было бы заканчивать. Но это только цветочки, дорогие друзья. Ягодки будут впереди.

Глава 5. Заслуженный отдых и немного вина

Я вообще редко пью спиртное, но на Новый год впервые наклюкался до такого состояния, что мои ноги немного подкашивались, а в голове пролетали «вертолёты». На театральной площади города я заводил разговоры и шутил шутки с совершенно незнакомыми людьми. Хорошо, что в тот момент были рядом ребята из моей недавно появившейся компании, которые позже помогли мне добраться до квартиры, где мы вместе отмечали праздник, иначе бы я точно рухнул где-нибудь в центре города, создав очередную работу правоохранительным органам, которым и так пришлось выйти на смену в такой семейный торжественный день.

Проснулись мы ближе к обеду. Голова у меня трещала так сильно, как будто два моих полушария пилили на лесопилке. Я поблагодарил тогда Надю (ещё одна девчонка из театра), пришедшую мне на помощь, за обезболивающие таблетки и активированный уголь. Впоследствии я начал всегда носить с собой необходимые лекарства в рюкзаке на случай пьянки, а также Лоперамид, если живот скрутит не вовремя. Это был мой первый признак старения, хоть и выгляжу я достаточно молодо. Таблетки я таскаю и по сей день.

Я отправился домой на зимние каникулы, чтобы как следует отдохнуть и увидеться с семьёй и друзьями детства. Дома я бывал один раз в полгода, поэтому всегда трудно было ехать из города в город. С одной стороны, в Кирове меня держал привычный образ жизни, новые знакомства и много всего впереди, с другой же, в Сыктывкаре были, есть и остаются самые близкие мне люди.

Дома меня всегда не узнавали и думали, что я похудел в очередной раз. Бабушка кормила меня так много, что я превращался в чревоугодника, но я всегда ел до отвала, чтобы её не обидеть. Да и спасибо моей генетике, что я совсем не толстею. (Когда многие знакомые девушки это узнавали, они немного раздражались от данной несправедливости). Не забывал я и о друзьях: мы в обязательном порядке встречались несколько раз за отдых. Среди них царила такая атмосфера доверия, что я мог открыться на двести процентов. Не от самой хорошей жизни друзья для меня выступали ещё и по совместительству психологами, — так уж у нас принято в России. Я им выкладывал всё самое сокровенное, как и они мне. И как же я им благодарен, что, помимо поддержки, они способны отключать эмоции и предлагать различные варианты решения каких-либо неурядиц. Как вы поняли, дружбу я ценю очень сильно.

Первая сессия прошла без особых проблем. Я даже на стипендию вышел. Тогда мы ещё старались, учились и зубрили всё наизусть, всё-таки был первый курс.

Дни плавно растворялись в своей студенческой суете. Кроме лекций и семинаров я продолжал посещать театральные репетиции, мы ставили что-то новое. Вторые полгода моего существования в вузе не запомнились чем-то особенным, я бы их назвал скучными.

Приближалось долгожданное лето. Все мысли были заняты этой прекрасной порой. Однако мне с соседями приходилось сидеть в одних шортах, изнемогая от жары, читать конспекты, пересматривать видеоролики по анатомии десять раз подряд. Капли пота стекали с полуобнажённых тел студентов общежития, желавших, чтобы это поскорее закончилось. Ещё со школьных времён я в такие моменты, когда приходилось корпеть над учебным материалом, всегда про себя думал: «Почему кто-то сейчас гуляет за окном и радуется жизни, а мне приходится заниматься этой ерундой? Где я свернул не туда?»

Я всегда был готов найти себе любое занятие, чтобы передохнуть. Отвлекался я на принятие душа, поход в магазин, приготовление пищи. Прокрастинация процветала во мне во всей красе.

Мы не зря учили и немного даже мучились с этим. Все расквитались с экзаменами успешно. Правда я схватил одну тройку по философии и слетел со стипендии, возненавидев преподавателя, но это мелочи. В нашей стране на академическую стипендию особо не разживёшься в большинстве вузов.

Мы с парнями из моей комнаты тогда сильно обрадовались. Всё-таки наши первые серьёзные испытания прошли, мы окончили первый курс, впереди было свободное лето. Отметить окончание учебного года предложил Саша.

В нашем городе не так уж много известных ночных заведений и клубов, так что упоминать название нет необходимости. Чтобы не тратить много денег в клубе, мы, конечно же, начали пить заранее, разбавляя водку соком или кока-колой. Помимо данных «шедевров» алкогольной культуры, Саша к нашим услугам предлагал Уржумский домашний самогон на дубовых корочках крепостью в семьдесят градусов. Я отказывался от данного великолепного напитка только в силу того, что мой организм и так был не в восторге от крепкого алкоголя, каждый раз оберегая меня рвотными позывами от потенциальной угрозы.

Нагладив красивые рубашки и поло, подобрав презентабельный внешний вид, мы вызвали такси. Время было около двадцати трёх часов не случайно, — таковы чёртовы правила первого общежития, где соблюдался комендантский час, так что вернуться нам надо было только к шести часам утра, либо вызвать недовольство вахтёра посреди ночи, который хоть и обязан нас пустить, но спать сладко тоже любит.

Когда мы приехали, нас на входе, конечно же, проверили на наличие запрещённых предметов, попросили паспорта. Прошло около получаса, как алкоголь резко начал действовать на нервную систему. Ближе к часу ночи всегда начинался самый разгар веселья: народа становилось всё больше, песни диджей включал из разряда более узнаваемых старых хитов. Мы регулярно ходили «догоняться» на барную стойку. Саша иногда отлучался курить, что играло ему на руку: в курилке всегда происходили случайные новые знакомства. Будучи пьяным, курил даже я, являясь тогда ещё ярым противником табака, и танцевал даже Никита, чего мы с Сашей от него совсем не ожидали, что даже немного посмеялись от удивления. Музыка играла очень громко, что приходилось почти орать в ухо собеседнику во время диалога, но это и многие другие факторы не помешали Саше познакомиться с двумя девчонками в клубе. Все были пьяны и легко податливы на непринуждённые беседы. Чтобы лучше слышать друг друга, мы вышли покурить на улицу, там и произошло первое общение. Разговаривали мы на общие темы, узнавая, кто чем занимается по жизни и что любит, разбавляя всё шутками. Парни, нисколько не стесняясь, один за другим, приобняли новых подружек. Я тогда совсем не расстроился, что остался той ночью без новой знакомой: они мне показались неказистыми, к тому же я как идиот грезил о настоящей любви, которую вряд ли найдёшь в подобном заведении. Ближе к четырём часам утра ребята уже во всю целовались с данными дамами под энергичную музыку, не нуждаясь даже в медленных композициях. Около шести часов мы пошли гулять через всю набережную, иногда спускаясь к воде. Мы с Никитой тогда искупались в Вятке под старым мостом, зная, что вода, мягко говоря, была грязная. Саша не стал купаться только из-за того, что у него была пневмония, которая, к слову, не мешала ему гулять. Окончательно протрезвев, мы прошли ещё немного до условной развилки, когда дамам надо было идти в другую сторону города. Обняв нас на прощание, одна из них удивлённо и растерянно спросила: «И всё?» Видимо, они наивно надеялись на какое-то продолжение знакомства.

Жили мы в общежитии, вести их было некуда. А если бы было куда, одному чёрту известно, как развернулись бы события. Но по лицам парней я понял, что им от них ничего не надо было. Эту пьянку мы вспоминали потом ещё пару лет.

Я вернулся в Сыктывкар и с чувством выполненного долга, касательно окончания первого курса, мог отдохнуть целых полтора месяца. Летом я чаще помогал родителям на даче собирать ягоды, топить баню, окучивать картофель и заниматься прочими хозяйственными полезными делами.

Куда уж без рыбалки и леса. С отцом мы не раз выбирались за город посидеть с удочками у берега или с лодки. Если случалась удача, мы радовались как дети улову, который потом с гордостью отдавали маме. Она не любила чистить рыбу, но всё равно была довольна, что мы хорошо провели время.

В лесу мы собирали грибы и ягоды. Собирательством заниматься было легче: здесь от тебя условный гриб или ягода не уплывёт как рыба, если не успеешь вовремя её вытянуть. Грибы собирать было ещё проще: ведь они массивнее, чем ягоды, соответственно, лукошко наполнялось быстрее. От собирания ягод у нас постоянно долго болела спина, это было делать муторно, к тому же нижние слои ягод всегда сдавливались под тяжестью верхних. Но работа всегда стоила своих усилий. Вкуснее грибного супа от мамы я вряд ли что-нибудь ел. А черника вообще горстями уходила с молоком и сахаром: никакой производственный йогурт из магазина не сравнился бы с натуральными дарами природы. Знаете, иногда даже так хочется всё бросить и уйти жить как первобытный человек в лес или в деревню хотя бы — подальше от городской суеты.

Глава 6. Дарёный конь или как судьба посмеялась надо мной

Я отдохнул как следует и с новыми силами отправился на вокзал, где меня уже ждал большой междугородний автобус. Ночевал за день до отправки я у бабушки: она живёт недалеко от вокзала. Ей ходить в её возрасте уже очень тяжело, она опирается на трость, но всё равно, как бы я её ни отговаривал, она всегда идёт на вокзал меня провожать. Близкие люди часто выражают свою любовь, как умеют: им трудно принять правду, что их дети и внуки потихоньку взрослеют и сами должны быть способными позаботиться о себе. Дай Бог каждому такую бабушку, как моя.

Ехать пришлось, как всегда, около восьми часов, поскольку большой автобус сильно не разгонялся. На каждой очередной остановке к нам подсаживались новые пассажиры, готовые ехать даже стоя. Мне пришлось сидеть рядом с мужчиной, от которого разило перегаром. Как же меня это тогда раздражало, я даже немного с презрением к нему отнёсся на первое время, но позже поменял своё мнение. Открыв очередную банку пива, он спросил меня:

— Будешь?

— Нет, спасибо, не хочу, — вежливо ответил я.

Алкоголя я тогда хотел меньше всего. В дальнейшем он расспрашивал меня о том, куда я еду, чем занимаюсь и на кого учусь. Я отвечал охотно, потому что надо было как-то убить время в пути. Сам же он рассказывал про себя, что он едет в Киров по работе, что сменил за свои годы несколько разных видов работ, но на данный момент занимался то ли прокладыванием труб, то ли заготовкой деталей на заводе, — не суть.

Мы доехали до деревни «Мураши». На трассе к нам в автобус зашла молодая девушка лет семнадцати, с прямыми тёмными волосами, немного полная, с румяными щёчками, как у хомячка, и женщина постарше, лет тридцати пяти, на лице которой были небольшие морщинки и вид такой, будто её немного потрепала жизнь. Эти две дамы были родственницами.

Мой попутчик, что сидел рядом со мной, спустя полчаса нашей с ним беседы, обратился ко мне:

— Мы же с тобой настоящие мужики?

— Да, а что? — поинтересовался я.

— Давай уступим место девушкам, — предложил он.

Я с ним согласился без слов. В голове промелькнула мысль, что странные у него были представления о настоящих мужиках. Я просто уступил им место, понимая, что ехать им тяжело и долго, здесь речь шла больше о человеческом отношении к людям, а не о мужских качествах.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал он двум дамам.

— Ой, спасибо, — ответила та, что постарше.

Она затем предложила нам меняться через каждый час, чтобы мы, настоящие мужики, как выразился попутчик, не уставали.

Менялись мы интересным и необычным образом: так, чтобы сидели один мужчина и одна женщина вместе, а другая «пара» стояла.

Когда дошла очередь сидеть мне с Ларисой (так звали ту, что старше), разговор пошёл более оживлённый. Мне иногда удаётся находить общий язык с людьми разного возраста, однако с теми, кто старше, мне всегда интереснее, от них можно черпать что-то новое в силу их жизненного опыта. Я ей открыто рассказывал, где учусь и живу, что занимаюсь в театре студенческом, что планирую в ближайшее время. Скрывать мне было особо нечего, поэтому я не держался за какие-то свои секреты и скелеты в шкафу. Она мне успела рассказать, что работала инженером по охране труда, что параллельно училась заочно, получая высшее образование, которое было ей необходимо на работе, рассказала также, где снимала квартиру в Кирове, что оказалось недалеко от моего общежития. Разговор лился легко и непринуждённо.

Наконец мы приехали в город. Было около десяти часов вечера. Выйдя из автобуса с полными руками пакетов и сумок, в которых лежали банки с вареньем от мамы и бабушки, я остановился на перроне автовокзала. Мы распрощались с другими попутчиками, оставшись вдвоём с Ларисой. Мы решили поехать на такси вместе до общежития, поскольку, повторюсь, жили рядом. Доехав до пункта назначения, я протянул половину суммы Ларисе, на что она сказала: «Да оставь себе, тем более откуда студенту деньги.» Я знал, что спорить было бесполезно. На улице было темно и безлюдно даже в центре города, поэтому я немного взволновался за Ларису:

— Давай я хотя бы провожу тебя до дома, поздно уже всё-таки, — предложил я.

Она на какое-то мгновение растерялась и посмотрела по сторонам, как бы восстановив самообладание, и сказала:

— Эмм… Ну давай.

Я сразу заметил в её глазах что-то неладное, что она о чём-то начала переживать. (Мне часто удаётся считывать эмоции людей, один из моих друзей даже сказал, что у меня врождённая эмпатия)

Мы прошли пару кварталов и ночных тёмных дворов, где было небезопасно ходить одному в столь поздний час. Говорили в основном о том, как проходил её рабочий процесс, что это у неё была не первая работа, что и у меня судьба также могла сложиться по-другому, подобно её сценарию.

Когда я располагаю к себе людей, они не против перевести разговор в личное русло. Поэтому дошло до того, что я спросил:

— У тебя дети есть?

— Дети? Да… Есть сын, Тимур, пять лет, — она ответила с такой робостью и болью в голосе, как будто только что рухнула какая-то сокровенная надежда.

Я быстро сменил тему, понимая, что ей тяжело об этом говорить. Кроме того, из разговора я узнал, что она была в разводе, (а у нас в стране разведённых женщин с детьми часто клеймят «разведёнка с прицепом»), вероятно, она это осознавала до глубины души. Мы дошли до её подъезда.

— Может зайдёшь чай попить? У меня как раз шоколадка есть, — спросила Лариса. В её голосе это звучало неоднозначно, хоть она и пыталась говорить невзначай, я улавливал еле слышные ноты надежды на согласие. Я видел в её глазах, что она не хотела, чтобы я уходил.

— Да уже поздно, у меня общежитие в одиннадцать закрывается, — ответил я, немного оправдываясь.

— Да мы же ненадолго, минут пятнадцать посидим.

— Ну, почему бы и нет, — я согласился, почему-то совершенно не боясь идти к незнакомому человеку в квартиру в первый раз.

Приняли меня достаточно гостеприимно. Я оставил сумки в прихожей, помыл руки. Лариса сразу же направилась на кухню, чтобы поставить греться чайник. Она достала всё, что у неё было, к чаю, уточнив, не голодный ли я. Кушать я не хотел, а вот от чая не отказался. Мы недолго поболтали, затем отправились в комнату. Лариса стала описывать свой быт и интерьер:

— Вот здесь на диване сплю, а иногда здесь, — указала она на небольшую тахту; — Вот на телевизоре включи любой канал, который нравится, я обычно музыку и клипы смотрю по кабельному, — добавила она.

Затем она ушла на кухню или в туалет. Вообще, она постоянно ходила по квартире и как-то суетилась, понимая, что у неё гость. Я спросил у неё:

— А как ты отдыхаешь обычно?

— Я? Да просто дома сижу, иногда с подругами в клуб хожу, — сказала Лариса.

Данный ответ меня сразу же насторожил, потому что я учитывал её жизненные обстоятельства с ребёнком и тот факт, что в клубах я ничего святого ещё не встречал.

Окончательно меня добил телефонный звонок её подруги. Когда она с ней разговаривала, звук из трубки хорошо до меня доносился:

— Ты сейчас что делаешь? В клуб-то пойдём?

— Я… С другом сижу, — неловко ответила она.

— Ааа, понятно, ну это опять надолго, до утра наверно точно, — сказала её подруга, ярко сделав свой вывод.

После данной фразы говорили они недолго. Я понял, что мне оставаться там было больше незачем: судя по реплике её подруги, к ней регулярно приходили такие «друзья» как я. Вероятно, Лариса отчаянно искала себе партнёра по жизни в лице мужчины, готового принять её такой, какая она есть: с увядающим не от лучшей жизни лицом и пятилетним сыном.

Время близилось к одиннадцати. Я сказал Ларисе:

— Ну я пойду, скоро одиннадцать часов, у меня общежитие закрывается.

— Хорошо. Ну давай хотя бы обменяемся номерами. Как дойдёшь, напиши обязательно, что добрался! Я провожу тебя до подъезда, — немного волнуясь, сказала она.

— Я напишу, не переживай. Да я уже сам могу дойти, не обязательно спускаться, — сказал я.

— Да тут пару этажей, недалеко… — ответила Лариса.

На крыльце я стал прощаться:

— Ну давай, пока, рад был познакомиться, пообщаться.

— Я тоже была рада пообщаться… Ну тогда… Это, — Лариса потянулась ко мне вверх чуть ли не на цыпочках из-за нашей разницы в росте, быстро чмокнула меня в щёку, обхватив ладонями лицо, и тут же вернулась в обычное положение.

Я сразу же опешил от подобного, (это было очень неловко и неожиданно) и сказал:

— Честно, я не ожидал подобного… Я думал, что мы познакомились и я для тебя только другом стал. (разговор Ларисы и её подруги по телефону всё ещё служил триггером для меня).

— Ты в первую очередь мужчина! — Ободряюще сказала Лариса, обняв меня на прощание ещё раз. Затем мы разошлись.

Когда я добрался до общежития, то написал ей, чтобы она не волновалась, что я в целости и сохранности. Она мне ответила, что я могу ей звонить и писать в любое время, что я просто ещё молодой и ничего не понял сразу. Так мы закончили на хорошей ноте. Она нашла меня спустя пару недель в социальной сети, поставила сердечко на фотографии, напомнив о себе, но больше мы не виделись.

Таким образом, дорогие друзья, жизнь мне преподнесла дарёного коня в виде этой женщины. Так часто и бывает: к нам в руки идут совершенно неподходящие люди, с которыми трудно представить совместное будущее.

Вторым дарёным конём, как бы это цинично ни звучало, оказалась Лена, которая заслуживает отдельной главы.

Глава 7. Славный город Екатеринбург или как Андрей посватал меня

Учился я себе на втором курсе, никого не трогал, человеческая спячка воцарила во мне. Пожалуй, если рассказывать вам, дорогие читатели, как проходил мой учебный процесс, у вас быстро начнут слипаться глаза от желания поспать, и рот будет открываться от зевоты. На лекциях я иногда осматривал свой курс и думал: «Как другие ребята способны совершить этот подвиг и отсидеть целых полтора часа на одном месте, записывая тонны информации в тетрадь, наверняка есть веская причина: быть может из них выйдут настоящие ветеринарные специалисты или просто все терпят?» На практических занятиях было получше: разрушить спинной мозг лягушке, препарировать какую-нибудь лису или смотреть как крыса испытывает судороги от введённых препаратов. Нет, мы не были жестокими: подопытные животные просто выполняли своё образовательное предназначение, а от небольшого уменьшения их численности в природе хуже не стало.

Экзаменационные испытания становились сложнее, но с пятым курсом ничего не сравнится, ему ещё будет посвящено пару слов позже.

Пока же всё проходило с переменным успехом: тройки и четвёрки меня устраивали более чем.

Однако моя первая пересдача связана с одной женщиной, которую многие невзлюбили сразу. Оправдывать её поведение не вижу смысла, хотя, возможно характер формируется годами или несчастье в её жизни сделало её такой неприятной.

Курсовую работу по её предмету сдавать некоторым ребятам приходилось по несколько раз. Экзамен, лично у меня, прошёл на повышенных эмоциях. Когда я пришёл к толпе двух групп, студенты которых активно повторяли темы в учебниках, то попробовал последовать их же примеру, но вскоре осознал, что перед смертью не надышишься, да и запомнить что-то было уже практически невозможно.

Я дождался своей очереди и вошёл в кабинет, вытянул билет, назвал его номер и отправился за первую парту: туда мне сказали сесть, чтобы можно было проверить, не стану ли я списывать. Отвечал я очень развёрнуто, воду лить я умел (может я и сейчас этим занимаюсь, товарищи, или вы ещё не потеряли интерес к роману?). Я просто рассчитывал на свою тройку, но мне задавали дополнительные вопросы, пытаясь вытянуть из меня побольше информации. Наконец, терпение этой женщины лопнуло, и она сказала:

— Так, всё. Хватит.

— В смысле? А какая оценка-то? — сразу же спросил я, немного поменявшись во взгляде: лёгкий страх на меня напал, всё-таки я всегда справлялся со всем раньше.

— Идите. Двойка. — недовольно ответила она и махнула ладонью на дверь, чтобы я ушёл прочь.

И тут я в первый раз осознал, что мне придётся куда-то там идти, что-то делать по несколько раз, перед кем-то заискивать. Это не на шутку задело моё самолюбие. Я разозлился так сильно, что хотел послать её русским матом на три известные буквы. Еле как себя остановил, чтобы этого не сделать. Во мне накопилось множество изысканных оскорблений, от которых уши завянут.

— А когда пересдать можно? — спросил я низким голосом, еле сдерживая себя от гнева.

— Смотрите сами даты официальные, всё известно, — недовольно фыркнула она в мой адрес.

После такого разговора я научился ещё одному навыку: спокойно реагировать на негативные эмоции постороннего человека, либо просто испытывать презрение к нему, но ни в коем случае не давать волю своей злости. С каждым таким идиотом по жизни я становился чуточку мудрее и в дальнейшем уже философски смотрел на пройденные ранее ситуации.

О том, что вуз дал мне нечто большее, чем просто образование, расскажу позже, а пока что мы отправимся в гости к моему другу.

Второй курс подошёл к концу, и вместо того, чтобы как обычно провести всё лето дома, я оставил почти месяц в запасе для своего путешествия.

Андрей на тот момент уже жил со своей девушкой на съёмной квартире в Екатеринбурге и учился на юриста. Я ещё заранее успел обсудить с ним детали поездки, чтобы наполнить себя приятным предвкушением встречи и отдыха.

Ближе к концу июля я сел на поезд в плацкартный вагон. Всю дорогу я слушал музыку в своих больших наушниках с хорошей шумоизоляцией, чтобы максимально уйти в себя и потерять связь с окружающим миром. Вставал я с верхней полки только для того, чтобы сходить в туалет или заварить очередную лапшу быстрого приготовления.

Наконец я приехал на вокзал. На широком перроне меня уже ждал Андрей. Пройдя сквозь толпу новоиспечённых гостей Екатеринбурга, я поздоровался с Андреем, расплывшись в улыбке, пожал ему руку, обнявшись с ним спустя столько времени, и мы отправились на такси к нему домой. Мой друг мог принять меня свободно: тем летом его девушка отправилась отдыхать на свою малую Родину. Всякий раз, когда мы встречались с Андреем после долгой разлуки, мы обычно первым делом шли в какой-нибудь ресторан быстрого питания, беря вкусную, но вызывающую привыкание еду по акции. В этот раз поступили также, а затем отправились шататься по торговому центру, выбирая себе одежду и обувь. Может парни и реже занимаются шопингом, но нам было всегда весело в процессе: мы выбирали самые уродливые и безвкусные вещи на наш взгляд во всём магазине и представляли себе, кому бы они подошли из наших общих знакомых. Себе же мы выбирали одежду, руководствуясь одним из двух принципов: либо она была самой дешёвой, на которую не жалко денег, либо она была действительно качественной, красивой и удобной, которую можно было бы носить вплоть до собственной смерти.

В первый же вечер после моего приезда Андрей сразу познакомил меня со своей подругой и одногруппницей Леной. Мы втроём пошли гулять по ночному Екатеринбургу. В центре города было поистине красиво. Вся молодёжь собиралась на набережной реки Исеть, украшенной массивными мостами и небоскрёбами. На улицах били каскадом фонтаны, возле которых уличные музыканты показывали свой талант и зарабатывали мелочь. Множество зелёных парков, аллей, клумб, за которыми регулярно ухаживали, встречали нас своими объятиями, — хорошо, что Андрей любит и умеет фотографировать. Ночевали мы все у Андрея — как в этот день, так и в последующие, до тех пор, пока однажды в трубку телефона его девушка не услышала смех Лены. Они тогда немного поругались из-за этого, и я был вынужден найти жильё на месяц.

Я приезжал к Андрею с целью с ним отдохнуть, а по итогу заработал немного денег и вступил в официальные отношения, как бы это смешно ни звучало.

С Леной мы общались на любые темы. Я заметил некоторый интерес с её стороны. Проявлялся он в том, что, когда я ходил по всему городу на собеседования в поисках работы, она мне писала первой регулярно. Я отвечал ей на ходу голосовыми сообщениями, потому что печатать было неудобно. Поддержать разговор, найти точки соприкосновения, смешно шутить и быть открытым интересным собеседником с хорошим чувством юмора — это одно дело, а вот чтобы из этого по итогу вышли романтические, не говоря уже о семейных, отношения, — совершенно другое. Но я вроде тупым не был никогда, понимал, к чему всё шло. Мы стали чаще общаться с Леной, гуляя с Андреем втроём. Я не заморачивался по поводу потенциальной возможности стань парнем Лены от слова совсем. Наверно поэтому я так назвал её вторым дарёным конём в предыдущей главе.

К слову, у Лены возникли какие-то проблемы с жильём, поэтому я снял квартиру, во-первых, чтобы самому где-то жить после ссоры Андрея и его девушки, а во-вторых, чтобы помочь Лене с временными трудностями. Вышло так, что мы с первых дней отношений начали жить вместе. Чтобы снять квартиру, нужно было на тот год девять тысяч рублей, благо, что они у меня были. Тем не менее, срочно нужны были деньги.

Люблю слово «батрачить». Оно так точно описывает ваше состояние, когда вы работаете только ради денег на нелюбимой низкооплачиваемой работе, каждый день считая часы, а то и минуты до окончания рабочей смены.

Так вот: батрачил я в магазине продуктов с графиком два на два по двенадцать часов в день. В мои обязанности входило красиво раскладывать товар по полкам по мере необходимости и проверять срок годности продуктов в молочном отделе по утрам. «Тупая работа, — думать не надо, как раз то, что нужно на месяц», — так я размышлял во время трудоустройства.

Когда я приходил уставший в квартиру, Лена часто обижалась на меня, если я не уделял ей времени: доходило порой чуть не до слёз. Я в силу своих навыков коммуникации, насколько это возможно, объяснял ей, что у меня просто не было сил. Потом она всё-таки поняла, что работа у меня была, мягко говоря, не сахар. Но через каждые два дня, по выходным, я отдавал ей всё своё внимание: мы гуляли по городу, паркам и кафе вдвоём, а иногда Андрею удавалось составить нам компанию (всё-таки я к нему в первую очередь приезжал). Временами нам было лень куда-то ползти, поэтому мы оставались весь день дома, валяясь на диване, смотря фильмы или готовили что-нибудь вкусное.

Так продолжалось почти целый месяц. Лена была счастлива от своих первых отношений, а я был более холоден в глубине души, хоть и прекрасно умею дарить любовь и эмоции. Мне нужно было возвращаться в Киров на учёбу, и передо мной встал выбор: что мне делать с этой ситуацией.

Перед отъездом я поговорил с Леной, чтобы всё прояснить:

— Скажу честно, я не испытываю к тебе такой же сильной симпатии, как ты ко мне, но и вот так всё оставить тоже не могу.

— Ну и ладно, в принципе… Восприми это как летний роман, — на удивление невозмутимо ответила Лена.

Мне почему-то то ли глупая совесть, то ли неискоренимая во мне мораль не позволили принять её предложение, и я сказал следующее:

— Давай всё-таки попробуем, думаю так будет лучше.

Таким образом я решил этот вопрос за нас двоих. Никогда не повторяйте моих ошибок, товарищи. Если изначально не настроены на что-то светлое и серьёзное, ничего не стерпится и не слюбится.

Ребята проводили меня до остановки. Я обнял Андрея, попрощался с ним. С Леной мы целовались недолго: надо было быстро садиться в автобус до вокзала, куда ребятам было уже некогда ехать из-за своих забот.

В дороге я ещё долго думал над всем произошедшим. Сотни километров разделяли меня с Леной в ближайшем будущем, от этого становилось немного грустно. Всё-таки я был не чёрствым куском хлеба, а уже немного размоченным, с каждым годом становясь всё сентиментальнее, что имеет две стороны медали, но это отдельная тема для разговора, на которую могу поговорить с вами лично, уважаемые читатели, а мы плавно переносимся обратно в Киров.

Глава 8. Поезда и слёзы

Вернулся я на Родину своего высшего образования, чтобы вновь встретить учебные будни. Сентябрь заиграл новыми красками. Почти каждый год бабье лето воодушевляло меня не так скептически относиться к рутинному процессу жизни: вставать ранним утром, чистить зубы, завтракать на скорую руку, отправляться за новыми знаниями (на старших курсах на двенадцатом маршруте, которому я даже посвятил стихотворение).

Не так давно упавшие ярко-жёлтые и красные листья в крапинку устилали собой просторные ковры, по которым я любил бродить в перерывах между лекциями. Будь моя воля, я бы их вообще не убирал по многочисленным просьбам руководства деканата — хотя бы ради одной только их красоты. У нас просто случались такие дни, когда мы всем курсом, кроме тех товарищей, кто отлынивал под любым предлогом, выходили на улицу в одних халатах от не успевшего уйти летнего тепла и собирали охапки листьев, чтобы унести их на носилках в одну большую кучу, откуда их кто-то потом увозил. Дальнейшая судьба листьев мне доподлинно неизвестна, но спасибо им за то, что они на какой-то период времени олицетворяли конец беззаботного периода перед новым учебным годом.

Ко всей прочей красоте природы я чувствовал себя лучше, чем обычно: где-то в далёком Екатеринбурге меня ждала моя новая подруга. Андрей радовался больше всех остальных: ему удалость стать свахой.

В эпоху современных технологий мы постоянно общались посредством звонков или видеосвязи: в какой-то момент меня это даже стало бесить, поскольку это было жалким суррогатом реального общения, к тому же Лена звонила мне настолько часто, что я, со своим характером и склонностью периодически уходить в себя от внешнего мира или концентрироваться на любимом занятии с головой, перестал ей отвечать. Обиделась она на это знатно: в её интонациях прослеживались подавленность и наворачивающиеся слёзы. Поскольку я не был брошен в омут розовой влюблённости, решили мы этот вопрос на холодную голову: стали реже созваниваться. Это помогло на какой-то период: за пройденные несколько дней или неделю у нас скапливалось больше событий, которыми можно было поделиться друг с другом. Но всему есть свой предел. Мне не хватало реальной встречи, как и ей. Поэтому я решил приехать к Лене во что бы то ни стало.

Для этой безрассудной поездки мне нужно было как минимум три свободных дня, из которых сутки бы ушли на дорогу туда и обратно. Тогда я ещё был более «приличным» студентом: всё делал, как полагается. Я даже пошёл к бывшему декану за официальной справкой, чтобы он разрешил мне поехать. На вопрос «Куда именно ты собрался?» я ответил первое, что мне пришло в голову: «На свадьбу». Естественно, мне отказали, но предложили обойти преподавателей, чтобы предупредить их об отъезде и в дальнейшем отработать у них пропущенные занятия. Любая мысль о том, что придётся что-то сделать потом лишнее, меня не останавливала, было плевать абсолютно на любые условности, такой уж я человек. А что касается денег на билеты, у меня они оставались на карте в течение нескольких лет ещё со времён первых заработков, поскольку тратить их было не на что. Вот бы и сейчас такой расклад каждому, не правда ли, товарищи?

Мне предстояло трястись в поезде двенадцать с лишним часов. Запахи свежезаваренных пюре и лапши быстрого приготовления, грешащих глутаматом натрия в составе, всегда ассоциировались у меня с романтикой российского плацкарта. Тусклый свет и узкие проходы, смешные характеры и истории попутчиков, суета от шуршащих пакетов из-под белья и еды, кричащие (ещё счастливые) дети и ругающие их за крик родители, любители нарушать дисциплину водочкой за столом и сигаретами в тамбуре, а иногда и недавно отслужившие дембеля: всё это вместе или по отдельности отражалось в быту каждой предстоящей мне поездки. Тем и прекрасна наша культура, что самобытна.

Если мне не удавалось найти подходящего собеседника, я просто надевал свои большие наушники от компьютера, залезал на верхнюю полку и растворялся в самых депрессивных песнях. Нет, я тогда не страдал депрессией, просто музыкальный вкус бывает специфический. В детстве я бы просто часами напролёт разгадывал с бабушкой сканворды. Время скоротечно, –ностальгия вечна. Стихами заговорил что ли? О любви к поэзии чуть позже, ребята.

Во второй раз я приехал на уже знакомый вокзал. Лена встретила меня с распростёртыми объятиями и поцелуями, как и этот город. К тому моменту она успела переехать на другую квартиру, где жила по соседству с хозяйкой — немного поехавшей бабкой девяноста лет. Старость — не радость: приходилось громко говорить с ней, потому что она плохо слышала. Врывалась к нам в комнату она всегда безо всякого стука: как ей заблагорассудится.

Однажды, когда она наводила порядок, и ей зачем-то понадобилось зайти, она резко открыла дверь нараспашку и начала то ли подметать, то ли мыть участок пола. Благо, что дверь открывалась вовнутрь, и перед кроватью стоял шкаф, образуя собой небольшую перегородку. А к вам когда-нибудь врывались не вовремя, что у вас сердце наизнанку вываливалось?

Ночью мне приспичило съесть что-нибудь (я вообще тот ещё ночной едок). Я в полной темноте, дабы не разбудить старушку-хозяйку, на цыпочках прокрался через её комнату на кухню, раздобыл мандарин в холодильнике и уже был готов уплетать его в тёплой кроватке. Но вдруг, кто-то зажёг яркий свет, резко ослепив меня. Сзади подкралась хозяйка и мерзким истошным голосом протяжно зашипела:

— Ходят всё ночью, спать не дают!

Сначала я попытался оправдаться, но вскоре понял, что это бессмысленно: в её взгляде царили злость и обида под дирижёрством старческого маразма.

Если подытожить, практически весь день мы провели с Леной дома в обнимку, потому что возможность быть вместе представлялась крайне редко из-за разделявшего нас расстояния: всё упиралось в деньги, как бы это печально ни звучало. У Лены, кстати, была подруга, которая всё время с какой-то злобой пророчила нам расставание. К слову, у той подруги в личной жизни всё было наперекосяк. «Станут ли её слова былью?» — Думал я в такие моменты невольно, но затем прогонял мысли прочь.

В следующий раз мы встретились с Леной только на Новый год в той же квартире, с той же старой во всех смыслах хозяйкой. Это был первый Новый год, который каждый из нас встречал со своей второй половиной. Поэтому без романтики было никак не обойтись.

Накануне праздника мы обошли все продуктовые магазины, закупив ингредиенты для приготовления горячего блюда из курицы, фрукты, вино, не забыли и про свечи, которые, в дополнении к висящей на стене гирлянде, создавали незабываемую атмосферу. Сели за стол мы ближе к двадцати трём часам, заранее одевшись красиво: Лена была в ярком бордовом платье, а я был в классическом мужском костюме тёмно-серого цвета. Пили, как полагается молодой паре, из бокалов на тонкой ножке, звук соприкосновения которых получался особенно звонким, а тостов для этого у нас было хоть отбавляй.

Ближе к началу курантов мы обменялись подарками: я заранее выбрал кольцо для Лены с синим корундом, как она и просила. Она убила интригу в подарке, зато точно знала, чего хочет, и мне не пришлось ломать голову над идеей. Даже выбрать размер кольца не составило труда: лапа у меня здоровая, поэтому только на мой мизинец как раз налезало кольцо, которое ей подходило. Я же, в свою очередь, получил актуальные зимние подарки: тёплые перчатки, шарф и приталенный джемпер.

Обычно подарки либо должны вызвать незабываемые приятные эмоции, либо должны быть полезными в эксплуатации. В моём случае больше подходил второй вариант, но я всё равно был рад как ребёнок. Подарки я получаю в жизни редко, поэтому для меня любой из них чаще обладает ценностью. Спасибо родителям, что я вырос неприхотливым во многих аспектах.

По старой привычке или даже традиции мы включили телевизор с поздравлениями президента, хоть и не придавали этому значения, а вот старшее поколение постсоветского пространства закладывало в нас это с пелёнок.

Я уже не помню, какое желание загадал в тот Новый год, но наверняка оно было как-то связано с нами, либо моей потребностью в самореализации.

Осушив бокалы шампанского под бой курантов, мы поцеловались с Леной, чувствуя себя немного счастливее тех ребят, кто остаётся в такой день одиноким.

Как же я был рад, что вскоре после наступления Нового года к старой бабушке — хозяйке квартиры — заскочил её сын. Никому не пожелал бы оставаться в семейные праздники одному: всё-таки это негативно сказывается на самочувствии и настроении от осознания собственного одиночества.

В очередной раз я не увидел свою семью на Новый год, но нисколько не пожалел. Ведь часто случалось так, что праздник был испорчен: мужская половина семейства имела склонность к алкоголизму, поэтому пила обычно раньше времени, просыпая затем новогоднюю ночь или очухиваясь в нужный момент за пятнадцать минут, если остальные их разбудили. Ближе к часу ночи женская часть семейства и я доедали салаты и торт, затем отправлялись либо спать, либо к подругам. В таком паршивом настроении, от осознания повторяющегося из года в год несостоявшегося семейного праздника, у меня обычно не возникало желания пить спиртное и как-либо веселиться, поэтому после вкусной трапезы с бабушкой я шёл спать на её радость, что отказался от вредных привычек. Надеюсь, когда-нибудь этот порочный круг разорвётся.

После завершения очередной зимней сессии Лена решила приехать ко мне в Сыктывкар, на что даже заранее откладывала деньги с зарплат. Путь предстоял немалый: сначала ей надо было добраться до меня двенадцать часов, а затем мы уже вместе на автобусе поехали из Кирова на мою малую Родину. Каждый раз, когда мы передвигались вместе в транспорте, с нас можно было писать картины молодой пары: мы часто ездили, обнявшись или державшись за руку, а иногда Лена вообще на меня облокачивалась. У некоторых скептиков и циников подобное зрелище даже вызвало бы приступы тошноты. Среди других людей никого нельзя было встретить в таком же состоянии и «статусе» пары. Все держались строго либо по-дружески.

Дома я познакомил Лену со своими родственниками: они хорошо её приняли, а мама приготовила для нас подарки из каталога в виде гелей для душа и духов для каждого, которыми я, кстати, пользуюсь до сих пор, поскольку брызгаю их редко, но главное здесь: мамины, — самые лучшие.

Отец, в свою очередь, был немного пьян и спрашивал у меня несколько раз одно и то же в присутствии Лены, заставляя её немного краснеть и смеяться от неловкости: «Антон, где такую красавицу нашёл?» А мой первый тренер по боксу — Семён Алексеевич — вообще назвал её моей невестой. Весело тогда было всем, даже мы с Леной не могли сдержать смеха.

Всё это было в преддверии праздничного стола. Кормили меня, как всегда, на убой. Чего только стоили мамины котлеты, которыми она часто радовала всех гостей на застольях. Если кому-то нужен будет рецепт, обращайтесь: слюни потекут у вас быстро. А пюре в качестве гарнира вообще сопровождало меня с детского сада: я там его только и ел, всё остальное казалось пыткой.

Жили мы, как всегда, в моём любимом пристанище Сыктывкара — у бабушки. Нам выделили отдельную комнату, проблем не возникло.

Неделя, как водится, пролетела очень быстро. Мы то и дело отдавались сплошному гедонизму: ходили в кино, фотографировались на фоне зимних ледяных фигур и немногочисленных достопримечательностей небольшого города.

Познакомил я Лену и со своими друзьями детства. В один из дней мы сидели в гостях у Артура, — человека, с которым я прошёл огонь и воду с восьми до нынешних двадцати шести лет. У дружбы нет срока годности. Надеюсь, мы с ним до конца будем. Когда мне становится очень плохо, Артур всегда находит нужные слова поддержки и предлагает варианты выхода из ситуаций, за что я ему очень благодарен и стараюсь отвечать тем же. С Виталиком я хоть и перестал общаться, но уверен в нём также на сто процентов, что он не подведёт в нужный момент.

Собственно, помимо нашей истории знакомства, ребята говорили между собой о детских воспоминаниях, находили много общего в текущих культурных событиях, развлекались посредством интернет-пространства. Артур, как обычно, на правах хозяина, проявлял выдающуюся гостеприимность, чтобы каждый человек чувствовал себя уютно и легко как дома.

Но всё когда-нибудь кончается, как пела Аллегрова. Нам с Леной было пора ехать обратно по своим городам для того, чтобы продолжить получать свою корку о высшем образовании.

Прощаться на перронах Лене всегда было тяжело, нередко без слёз не обходилось. К тому же, когда мы в следующий раз увидимся, никто из нас не знал достоверно.

Но что поделать? Быть может, девчонки более эмоциональны чем парни, однако мне с каждым годом на собственной шкуре приходится убеждаться в обратном. Тут уже, вероятно, от человека зависит, насколько остро он воспринимает удары или подарки судьбы.

Мы вернулись в свои места назначения, как обычно удосужившись узнать, что каждый добрался благополучно.

С каждым таким разъездом я испытывал лёгкое опустошение, переходившее в безразличие и апатию. Скорее всего мне, как и большинству людей, просто не хватало ярких эмоций в жизни, которые по-хорошему нужно извлекать не только из своего спутника жизни (если он есть), но и, конечно же, из любимого занятия, способного тебя наполнить.

Я попытался отвлечься на другие дела: помимо ежедневных однообразных занятий в Академии продолжил заниматься в театре, слушая на репетициях новые потенциальные пьесы для исполнения, играл много в излюбленный контр-страйк со своими товарищами из интернета.

Приближающаяся весна впервые не заставила расцвести меня. Всё казалось бессмысленным. Лена мне звонила всё чаще, а я находил любой повод, чтобы не отвечать. Таким образом, я отдалялся от неё эмоционально сильнее и сильнее. Мне было с одной стороны стыдно, что я не оправдал ожидания первых отношений Лены, а с другой, — невыносимо — тянуть эту лямку с грузом ответственности, осознавая, что ты не можешь себя заставить проявить хоть какое-то участие в жизни человека. Моё сердце превратилось в айсберг.

Но самое тяжкое было — не подавать виду при этом, ведь я из собственных норм нравственности рассчитывал на то, что получится каким-то невероятным образом реанимировать эти отношения. Однако наш богатый русский язык как никогда кстати выручает пословицей: «Насильно мил не будешь».

В глубине души я уже принял решение, но выбрал всё сказать лично. Последние искры сомнения в моей голове дали о себе знать, когда я в марте, к огромному удивлению Лены, в свете моей последней холодности, приехал к ней в город, но на этот раз, чтобы расстаться.

Я заявился к ней со скромным букетом цветов. Она было искренне рада подарку, но больше всего, — моему с ней обхождению. Я был не похож на себя прежнего: всячески проявлял заботу намного больше обычного, подмечал её важные черты характера, а во время прогулок держался чрезмерно весёлым, хотя, на самом деле, я скорее стал грустным с самого рождения (меланхолия иногда берёт верх надо мной).

Как вы понимаете, подобными неестественными действиями, человек заранее выдаёт себя с потрохами, а Лена не придала этому значения лишь потому, что хотела верить в это.

Врать я ненавижу, ведь при этом я обманываю в первую очередь себя самого. Пришлось выпалить горькую правду. Лена уже за час до моей отправки заметила легко уловимую печаль на моём лице. Я сказал ей, что нам надо поговорить, дав понять, что разговор будет тяжёлый и неприятный.

До самого перрона меня съедало чувство тоски вперемешку со стыдом. Но это не могло длиться вечно, и, наконец-то, я пересилил себя, осознавая неизбежность этих слов:

— Я очень много думал и… хотел тебе сказать ещё раньше, что…, — Я замямлил, не зная, как о таком сказать, набрал полные лёгкие морозного воздуха и выпалил резко:

— Что нам придётся расстаться.

Лена вся покраснела, растерялась во взгляде, не понимая до конца, что происходит, затем спросила:

— То есть расстаёмся? Ты это точно решил?

— Да, иначе продолжаться не может, как бы я ни пытался, — ответил я спокойно, но твёрдо.

Теперь Лена осознала серьёзность всех сказанных мною слов, на её глазах навернулись слёзы, она сказала навзрыд:

— Дурак ты, Клещенко!

Поезд должен был тронуться через пять минут, я быстро зашёл в свой вагон, прошёл к своей койке, получил свежее бельё, начал рвать пакет, затем заправлять своё спальное место, чувствуя себя полным подонком, разбившим сердце девушке. Расставаться всегда тяжело, это коснулось и меня: я проревел несколько часов на верхней полке, отвернувшись к стене, чтобы пассажиры не могли видеть моей слабости. Я не мог остановиться, слёзы текли ручьём. В моей голове были следующие мысли: «Что мне делать? Я не могу ответить человеку тем же, но с другой стороны меня также сильно вряд ли кто-то полюбит» Чувство вины, являясь одним из самых деструктивных в психологии, разъедало меня с ног до головы.

Только спустя два часа я смог встать и пойти в туалет, чтобы привести себя в порядок.

Так или иначе, моё расставание не могло пройти бесследно: многие друзья и знакомые узнали об этом. Кому-то я рассказал и сам, чтобы мне стало легче. Мнения, касательно моего поступка, сильно разделились. Кто-то поддержал моё решение, проявив тем самым настоящую дружбу и любовь по отношению ко мне, а кто-то, наоборот, сказал, что я не мог так поступить, что наши отношения были чуть ли не лучшим примером для других.

Позже, мучимый совестью, я пытался хоть как-то облегчить своё состояние, даже звонил Лене и предлагал серьёзные отношения, но она поступила правильно: сказала, что это всё равно не приведёт ни к чему и дала мне время всё обдумать.

На майские праздники я уже к ней не приехал, однако она ждала меня с радостью, предлагая по крайней мере дружбу. Но у меня нет друзей-девушек, я уже писал, кажется, об этом. Разве что Екатерина Леонидовна, при виде которой, идущей со мной под руку, многие её знакомые приписывали нам статус отношений, а мы просто всегда смеялись с этого как дети. Таким образом, Катя разбила миф о невозможности дружбы между мужчиной и женщиной.

Глава 9. Инициатива иногда наказуема

Я вернулся к прежней жизни одинокого волка. Обычно, чтобы восстановить свои нервные клетки после разрыва отношений, мне требуется полгода. Но всё индивидуально. Быть может, кто-то из вас, ребята, дольше отходит от своих переживаний, а мой срок именно такой, и он вполне совпадает с показаниями некоторых психологов.

Как бы там ни было, у Лены впоследствии обо мне осталось положительное впечатление: всё-таки мне удалось оставить свой радужный след в её размеренной судьбе, пусть и на недолгое время. Данную мысль она оправдала в своём поздравлении на мой День рождения, ознаменовавший тогдашнее двадцатитрёхлетие. В своём электронном письме она поблагодарила меня за лучший период в её жизни.

А родился я в июне, чему очень рад: летняя пора всегда создаёт хорошее настроение. Однако, сам День моего рождения нередко наталкивает меня на разного рода мысли: от самых радостных до безмерно печальных. С одной стороны, этот праздник является отличным поводом, чтобы собрать всех родных и близких в тёплом семейном кругу, подытожить очередной пройденный этап, построить планы на ближайшее будущее, получить искренние слова в свой адрес лично или по телефону, если кто-то живёт далеко, и просто почувствовать себя на седьмом небе от осознания, что хотя бы раз в году есть только твой день, означающий твоё возможно не случайное появление на свет (достоверно одному лишь Богу известно). С другой стороны, в этот день меня часто одолевают размышления о бессмысленности собственного существования, закрадываются идеи о том, что я зря родился. Чем выше ставишь себе планку и чем больше предъявляешь к себе требований, относясь к каждому действию критично, тем труднее ей соответствовать, но только так мы можем прийти к какому-либо личностному и духовному росту. Суммируя вышесказанное, мне не помешало бы полюбить себя настоящего, со всеми своими несовершенствами, и научиться искренне прощать себя за прошлые ошибки. Горький опыт сродни подобен горькому шоколаду: с годами начинаешь находить в нём оттенки хорошего. За каждой горечью следует сладкое послевкусие. Так и живём. Давайте не будем делить мир на чёрное и белое, зебра не может олицетворить его полностью.

Как известно, за июнем и первой половиной июля у большинства студентов наступает долгожданная пора безделья. Не берусь говорить за всех, потому что сам иногда проводил её с пользой, либо подрабатывал по мере возможности. Однако в тот раз я решил отдохнуть. Обычно мне хватало дома максимум недели, что начать скучать: за этот период я успел рассказать родственникам за большим и вкусным столом о своей учёбе и её самых интересных моментах, повидать друзей на очередных посиделках, съездить несколько раз на дачу и в лес, где душа чувствует себя свободной.

Многие люди занимаются спортом и физкультурой, чтобы укрепить тело и дух, поддерживать себя в форме, поднять настроение от выделяющегося эндорфина после тренировки, — у меня же были другие причины. Одолевшие невовремя скука и апатия разъедали мой мозг и требовали новых эмоций и действий. Поэтому я начал регулярно делать зарядку по пробуждению, а днём ходил на турники и брусья, каждый раз преодолевая себя до изнеможения моих мышц. Дома часто наводил порядок: мыл полы, протирал везде пыль, помогал бабушке с покупками и просто разговаривал с ней на различные интересные темы. Она часто удивлялась моей возникающей активности, но я это объяснял ей необходимостью заняться чем-либо, в чём она полностью на меня похожа: не любит сидеть без дела.

В один из таких дней, когда все домашние заботы были улажены, а друзья не имели возможности принять меня в гости, я впервые в жизни решил сходить в кино один в поисках хоть какого-то разнообразия.

Фильм я выбрал по рекомендациям друзей: «Однажды в Голливуде». Советую всем, не пожалеете уделённого времени. Вечерний сеанс был весьма кстати: надо было как-то скрасить своё полугодичное одиночество.

Заранее купив билет, я прошёл в зал ожидания и уселся на мягкий диванчик. Мой взгляд сразу же пал на девушку, работавшую билетёром в кинотеатре. Внешне она мне очень понравилась, и я решил во что бы то ни стало с ней познакомиться после сеанса кино. К тому же первой темой для разговора могло послужить обсуждение только что вышедшего шедевра киноиндустрии. Просмотр фильма мне не помог полностью отвлечься от этой затеи. Смеялся я тогда вместе с залом взахлёб, особенно в конце, но не буду говорить вам спойлеры.

По завершении фильма я вышел в коридор и обнаружил исчезновение той девушки, даже немного расстроился. Но вскоре она вернулась к своему рабочему месту. Меня переполняли чувства страха и эйфории. Я знал, что всё могло пойти наперекосяк, но всё же решился подойти к ней и завязал разговор:

— Девушка, такой фильм классный, посмотрите обязательно.

— Я уже успела посмотреть недавно, — легко и весело ответила она.

— Особенно мне понравилась сцена, когда ДиКаприо направил огнемёт на своего недоброжелателя, — заметил я.

— Да, фильм вообще супер, я в тот раз хохотала часто, — сказала она.

Так, шаг за шагом, обсуждение фильма не могло длиться вечно, и я приступил к сути:

— Девушка, а Вас как зовут?

— Вы хотите со мной познакомиться? — игриво спросила она.

— Да, — уверенно, но с ноткой неловкости ответил я.

— Хорошо. Меня зовут Маша. (фамилию не буду уточнять)

Мы обменялись страницами социальной сети и на приятной волне распрощались.

Уже на следующий день я написал ей и предложил встретиться, выступив на этот раз в своей любовной линии инициатором. Она охотно согласилась, и в назначенное время я приехал заранее, но был удивлён её пунктуальности, так как долго ждать не пришлось. Мы поздоровались, обнялись и по моему предложению направились прогуляться в парк, чтобы узнать друг друга получше. Она тогда ещё подумала, что я уже ей не напишу, так как сделал я это не в тот же вечер. Разговор шёл сам собой. Сначала мы, конечно, обменивались обычными сведениями о своей жизни по типу того, кто где учился и как проводил свободное время. Добредя до тира, она предложила мне пострелять. До того момента я никогда не занимался подобным и боялся разочаровать её этим. То, что так думать глупо, я понял уже позже. Надо было попадать по алюминиевым банкам, чтобы выиграть приз. Попал я всего лишь один раз, когда уже приноровился немного. Меня это успокоило, потому что уйти совсем без успеха казалось неинтересным. Зрение конечно меня подвело: тогда я ещё не носил очки и щурился.

Когда наступали минуты молчания, Маша сама пыталась их заполнить чем угодно. Я же старался просто поддерживать диалог. Естественно, разговор зашёл и про вредные привычки. Маша была хорошо воспитанной девушкой и старалась вести порядочный образ жизни. Я говорил честно, что иногда мог выпить, и немало.

Вечерело. Мы перекусили в Макдаке, и я предложил прогуляться в сторону дома моей бабушки, чтобы оттуда она могла уехать на автобусе домой. В какой-то момент я понял, что хочу познакомиться поближе, да и я всегда был открыт к личному разговору даже с малознакомыми людьми. Я предложил ей зайти ко мне в гости. Она немного застеснялась, аргументируя это тем, что мы первый день общались. Тем не менее, она согласилась, когда я сказал, что заодно познакомлю её с бабушкой, наговорив в адрес последней хороших слов. По пути мы зашли в «Красное и белое» и купили бутылку вина.

Бабушка нас встретила с радостью, и мы ей рассказали, что познакомились недавно. Она по-доброму приняла Машу. Мы с новой знакомой пошли в комнату, где я обычно ночевал, и вскрыли бутылку. Алкоголь, как водится, быстро развязал мне язык. По очереди мы говорили тосты и поднимали обычные чайные кружки с вином, насчёт бокалов я не заморачивался. Одним из тостов Маши, приятно удивившим меня, был «за то, чтобы мы чаще виделись». Так я понял её благосклонность ко мне.

Слово за слово, Маша спросила меня про наличие у меня девушки. Я ответил, что встречался полгода назад, а на тот момент был сам по себе. У неё же отношений не было. Проявив гостеприимство, я предложил ей остаться, но она из личных манер уехала на такси. Перед сном мы ещё долго разговаривали по телефону, не находя порой слов, но трубку бросать не хотелось обоим. Маша была рада тому факту, что я жил около её работы и мог заскочить к ней на следующий день в обеденный перерыв.

В мою голову и сердце пришла идея чем-то приятно удивить её. Под чётким руководством бабушки я пожарил сырников, в процессе чего лишь попросив её подсказывать, как правильно смешивать ингредиенты, чтобы основную работу выполнить самому. Сырники получились на славу, вероятно, потому что я вложил в них частичку любви.

На следующий день я пришёл к месту продажи билетов в кино, и мы с Машей отправились на перерыв. Перед тем как приступить к обеду, я сначала предложил Маше испробовать свой сюрприз. Её удивлению не было предела, и она охотно согласилась. Я в шутку очень нелепо сказал:

— Надеюсь, не отравишься.

— Надеюсь, — ответила она, на секунду поверив в это.

Маша начала есть сырник и сразу же испытала огромное удовольствие: от вкуса и от внимания.

— Мм.. Как вкусно, обалденные сырники получились у тебя, — сказала она, уплетая их за обе щеки.

— Я старался, — с лёгкой улыбкой ответил я.

Мы плотно подкрепились и остаток перерыва посвятили прогулке по Коммунистической улице вплоть до вокзала. Когда пришло время прощаться, Маша с надеждой в голосе и в глазах спросила:

— Завтра придёшь?

— Конечно, у меня сейчас каникулы, — ответил я.

Во время нашей следующей встречи мы гуляли по рельсам, и я в силу своего роста держал её за руку, чтобы она могла балансировать. Наступил момент, когда мы остановились и обнялись, я захотел поцеловать Машу, она не была против. Произошла небольшая заминка: когда мы соприкоснулись губами, Маша честно призналась, что не умела целоваться, добавив, что ей было очень стыдно при этом. Я улыбнулся её наивности и просто поддержал её, сказав, что всё ещё впереди, что, если надо будет, научится.

Август близился к завершению, — один из лучших месяцев в году, как мне кажется. Я по мере возможности уделял время и внимание своей новой подруге, не забывая регулярно заходить в гости и к друзьям, ведь, как известно, братву на сиськи не меняют.

На этот раз я в голове имел вполне приятный расклад относительно ближайшего времени: Маша была родом из одного села близ Сыктывкара, а от Кирова мне добраться до неё не составило бы труда, поэтому я представлял, как смогу видеться с ней по крайней мере не реже раза в неделю на выходных.

Но, если бы человек знал заранее, где упадёт, подстелил бы солому. Маша училась на очном отделении в далёком северном Архангельске за тридевять земель от меня.

Мне не стоило наступать на одни и те же грабли дважды, но я наступил — ничему жизнь не учит, видимо. Мы понимали, что перспективы нашего сценария отношений были сомнительны из-за трудностей в виде долгих разлук. Тем не менее, мы под сильнейшим действием гормонов влюблённости не смогли просто так расстаться, а всё же решили поддерживать связь всеми возможными способами. Это вполне допустимо для девушек, как для более эмоциональных по природе существ, но мне за себя, как за мужчину, теперь неловко. Я, испытывая сильные эмоции, до сих пор не научился в полной мере действовать вопреки им. Влюбиться для мужчины мне кажется непозволительным и даже инфантильным. Всё бы ничего, каждый сталкивался с этим, нет ничего предосудительного в том, чтобы влюбиться, если бы это не ломало психику порой (об этом расскажу впереди, уже про виновницу торжества этой книги).

Шёл сентябрь две тысячи девятнадцатого года. Я вернулся в Киров на третий курс обучения, где уже по программе начинались первые главные специальные дисциплины. Тем интереснее: это добавило немного разнообразия в учебный процесс, особенно когда приходилось проводить осмотр, оценивать общее состояние коровы, выполнять задания по диагностике.

Искусство жило отдельной жизнью в стенах вечернего университета, добавляя ему особой атмосферы чего-то великого. В театре мы тогда, насколько я помню, ставили пьесу по трём рассказам Чехова, за что впоследствии его многие возненавидели, так как суммарно мы сыграли семь одинаковых спектаклей в разных локациях города. Вообще, режиссёру нашему казалось довольно-таки неуместным недовольство некоторых актёров по поводу того, что мы играли «одно и то же». В сравнении с профессиональным театром это было каплей в море, ведь там настоящие актёры играли один спектакль и по тридцать раз, каждый из которых должен был быть не хуже предыдущего.

Мне на этот раз досталась роль Шипучина, — председателя банка, желающего с размахом и блеском отметить «юбилей» (одноимённое название рассказа) своего заведения. Моим бухгалтером был Хирин, — человек резкого нрава, которому приходилось работать с высокой температурой, от чего он проявлял сильное недовольство. Роль Хирина досталась Донату, — завсегдатаю старого состава театра и любителю устраивать посиделки у себя дома, что вышло однажды ему боком, когда мы у него летом прожили две недели безвылазно огромной толпой народа, олицетворяя студенческий хаос. Хирин в начале действия сидел за скамейкой и всё время высчитывал на счётах всевозможные расходы на предстоящий юбилей, да и в целом выполнял ответственно свою работу, несмотря на удручающее состояние. Он был моим антагонистом, поскольку я в роли Шипучина всегда любил пустить пыль в глаза коллегам и подчинённым, чтобы казаться большим, чем есть на самом деле. Хирин в то же время прекрасно осознавал это, и ему можно было только посочувствовать: тут начальник пытается на пафосе всем угодить, а ему приходится делать всю тяжёлую работу в таком состоянии здоровья. Ко всему прочему точкой кипения стала Мерчуткина, — женщина в возрасте, требовавшая всеми хитрыми уловками получить деньги за своего мужа. С минуты на минуту должна была прийти делегация, а накал страстей в здании превышал все допустимые показатели, что являлось угрозой срыва столь значимого для моего героя Шипучина юбилея.

Маша, кстати, тоже занималась в театре у себя в вузе, поэтому у нас частенько было много общего, что можно было обсудить.

Мне, естественно, захотелось как можно скорее увидеться со своей девушкой. Наши разговоры по телефону часто могли быть услышаны кем-либо из общежития, поэтому в такие моменты я ещё острее ощущал на своей шкуре все минусы проживания в любимой «копейке» (общежитие №1). Чтобы не греть чьи-либо уши, я обычно поднимался по лестнице выше пятого этажа к самому выходу на крышу, который, к сожалению, был всегда закрыт. Именно там я и обсуждал с Марией все свои вечные тревоги и переживания, разбавляя всё шутками. Куда же мне без юмора, ребята? Так и жить скучно, а то и больно.

Сейчас скажу одну глупость или мудрость (сами решайте). Каждая новая девушка, муза, избранница должна быть не хуже предыдущей. Уже бредово звучит, не находите? Как-то это неправильно: составлять рейтинг людей, с которыми тебе довелось иметь душевную связь, если учитывать, что все они со своими особенностями и представляют из себя личность. Однако, чисто субъективно, мне всегда казалось, что впереди может быть только лучшее. По крайней мере каждый новый партнёр представлялся не хуже предыдущего, а то и превосходил его по каким-либо параметрам. Когда-нибудь автор данной книги повзрослеет и, возможно, откажется от этой идеи. Зато я подвергаю сомнению иногда свои умозаключения, значит уже не тупой. Отлично. Тупой человек вообще бы упёрся рогами в одно мнение.

И тогда я думал, насколько же хороша собой будет моя жена? Если на эту роль не подошла бы тогдашняя девушка, которую я уважал за многие качества, а другая должна быть не хуже. Я уже запутался совсем.

Теперь можно и с небес спуститься на землю. Насколько же я должен быть замечательным: красивым, умным, богатым, честным, творческим (нужное подчеркнуть), чтобы у меня была достойная жена? Каждой твари по паре, как говорится. Не буду забивать себе этим голову. Мой выбор пал на «оставаться самим собой», а пока продолжаю писать данное чтиво на ночь, хотя завтра на работу с утра идти (Кто вообще придумал работать? Казнить бы его).

Близился очередной Новый год, который стал переломным в судьбе автора во всех смыслах. Я его встретил дома с родными, но пару дней до этого провёл с Машей. Мы тогда ходили по зимнему городу, зарабатывая румянец на лицах от мороза, от чего затем спасались в заведениях со вкусностями по типу Додо-пиццы. В такие моменты обычные нормальные люди просто получают удовольствие от процесса употребления пищи, проведения времени с любимой девушкой, прекрасной зимней поры, в целом от гедонистического образа жизни, но только не я.

Да, бесспорно, я тоже радовался этим мелочам, видел в этом какое-то счастье, однако внутренний критик и скептик не давал мне покоя. Я думал, что, неужели мы для того только были рождены, чтобы вот так ходить беззаботно, хватаясь за как можно больше удовольствий в этом поганом обществе потребления? Хорошо, что Маша не знала, что я о таком думаю. За зануду бы приняла возможно. У меня же была всегда и остаётся идея о том, что каждый человек в какой-то степени творец, созидатель и кузнец своего счастья. Наверно поэтому я больше люблю дарить подарки, чем получать; больше отдавать хорошего, чем требовать; больше хочу оставить после себя что-то значимое, чем раствориться в жизни обывателей, коих очень много, которые так и не решились следовать зову своего сердца, не осознали вовремя, что жизнь не вечная, что пора бы уже идти своей дорогой, а не топтаться на старом месте в страхе быть непонятым. Какая-то вдохновляющая речь получилась, товарищи. Не всё потеряно, я на вашей стороне. Обнимаю крепко всех единомышленников.

«Я слишком много думаю. Всегда и везде. Где это надо и не надо. Иногда надо просто делать, иначе не выйдет ничего хорошего.» С такими мыслями, со своей любимой природной спонтанностью, я сорвался в гости к Маше в Архангельск на двух поездах посреди учебного процесса. Некоторые лекции пришлось пропустить.

И вот я снова на перроне уже нового для себя города. Снова на те же грабли. Так мне и надо. Проклятый холод до дрожи. Ненавижу холод, друзья. Я, — теплолюбивое существо. Лучше бы на юге родился. Но имеем, что имеем.

По моему приезду в Архангельск мы обнялись с Машей, отправились на такси на съёмную квартиру, так как в общежитии оставаться было не вариант. (Там, кстати, её подруга Полина очень оценила, что я донёс вещи Маши на обратном пути)

Просто так побывать в другом городе кажется непростительным, если у вас хорошо развито чувство прекрасного. Если когда-нибудь окажетесь в Архангельске, непременно прогуляйтесь по набережной Северной Двины, откуда перед вами распахнётся бескрайняя водная рябь, напоминающая размерами целое море, а ветер будет колыхать ваши волосы, даря чувство свободы и величия в совокупности со спокойствием и гармонией.

Не забудьте и про улицу Чумбарова-Лучинского, это местный арбат в центре города. Если вкратце, то мне он показался уголком Европы в современной России. Слишком изящен своими задумками.

Вишенкой на торте нашего с Марией культпохода стали Малые Корелы. Это музей деревянного зодчества, ставший настоящим культурным наследием и данью уважения северному искусству и архитектуре. Там нам удалось соприкоснуться с бытом народов севера, погрузившись на пару часов в прошлое. Деревянные церквушки, колокольни и обычные гостевые дома с кухонной утварью манили остаться в их спокойствии на недельку-вторую, а от холода в тот момент мы спаслись горячим чаем в здании, построенном в таком же стиле, специально для посетителей музея.

Искусство искусством, а любовь по расписанию наше время было ограничено. Я и так с трудом тогда вырвался из Кирова, несмотря на все сдерживающие факторы. Прощались мы с Машей быстрее, чем с Леной. (никогда не сравнивайте девушек) Иначе бы Маша, как она сама говорила, не смогла бы сдержать эмоций и могла бы расплакаться. Она, к слову, была сильной девушкой, мечтающей почувствовать себя слабой в надёжных руках своего мужчины.

Близился март, который внёс огромную лепту в историю человечества и в мою маленькую жизнь тоже.

Начнём с человечества. Мир охватил невиданный доселе коронавирус, заставив все государства мира принять решение о нормальном существовании своих граждан. Спасибо, дорогой коронавирус, за возможность немного отдохнуть и побездельничать. Население в большинстве своём перешло на вынужденную самоизоляцию. Люди сидели дома, попутно немного сходя с ума. Особенно трудно пришлось тем, кто привык быть среди большого количества людей и тем, кто не способен ценить прелести одиночества и домоседства.

Теперь обсудим автора. Ещё до ковида на восьмое марта я сделал подарок Маше, он оказался очень неожиданным. Я объясню почему. Знаете, у нас столько всего доступно сейчас. Мы были в разных городах, но я знал, что Маша, как и большинство девушек, любит цветы. (Катя, моя подруга, их ненавидит, ибо они вянут) Я решил заказать ей букет с доставкой от курьера.

Я ничего не сказал про это, что сыграло мне на руку. Самые лучшие сюрпризы, подарки, идеи и действия случаются спонтанно. Неожиданность дала должный эффект. Маша очень обрадовалась своему букету, так, что даже не могла подобрать слов благодарности по телефону.

Всё слишком хорошо идёт, не так ли, товарищи? До конца марта всё так и было, пока накопившаяся грусть на пару со злобой на судьбу не дали о себе знать. Мне осточертело находиться за тридевять земель от своей девушки, не имея возможности изменить положение вещей в нашу пользу. Никаких обещаний и клятв никто никому не давал, конечно. В довесок ко всему Маша начала на меня очень злиться, что я не уделял ей достаточного внимания и времени (по телефону, ага), что казалось мне каким-то издевательством в сравнении с нормальным живым общением.

Какое же решение на этот раз я принял? Никогда больше не заводить отношений на расстоянии, либо при подобном раскладе съезжаться, если позволяют обстоятельства.

Поступил я впервые вопреки своим эмоциям и желаниям, включив рассудок и здравый смысл, расставив все за и против, поняв, что подобное меня не устраивает.

Сообщил я честно, но деликатно по телефону: «Я больше так просто не смогу оставаться на расстоянии с тобой, не зная, что меня ждёт в будущем и получится ли когда-то вместе что-то построить». Маша была готова к подобному, поскольку с самого начала понимала несостоятельность и авантюризм данной затеи, но девушкам свойственно идти на поводу своих эмоций. Я и сам этим грешу, но мне можно. Если я писатель, то у меня нет ни пола, ни возраста, ни имени. Хотя с именем я загнул, оно на обложке книги будет.

Позже Маша ещё писала мне в социальных сетях пару раз, возможно поздравляла с какими-то праздниками бесполезными по типу Дня рождения. Ей было сложно и больно, несмотря на всю силу её характера. Деваться было некуда, и она меня удалила и заблокировала там, где мы общались чаще всего. Такое волевое решение от неё позволило мне убедиться в том, что она справилась с пережитым расставанием. Чтобы немного успокоить себя и вас, дорогие друзья, добавлю, что в её жизни я оставил положительный след, она сама мне об этом заявляла. Вот такой парадокс небольшой: вроде боль причинил, а вроде и благодарны тебе за проведённое вместе счастливое время.

Глава 10. Затишье перед бурей. Женщины на второй план

Наступившая самоизоляция ознаменовалась тем, что ребята из общежития поголовно разъехались по домам. Исключением не стал и мой сосед Никита: таким образом я остался в полном одиночестве, которое нарушали только редкие шаги блуждающих по коридору до туалета или кухни, таких же единичных представителей из оставшихся студентов.

В общей сложности я провёл взаперти примерно месяц. На улицу я выходил очень редко, в случае крайней необходимости: закупить какую-нибудь дешёвую гречку или пельмени по скидке. Когда я впервые выбрался из общежития в этот период, Киров мне напомнил собой город-призрак. На совершенно пустых улицах царила мёртвая тишина, проезжающих по дорогам автомобилей было очень мало. В ближайшем торговом центре все магазины, кроме продуктового, были закрыты, а во всём здании свет либо отсутствовал за ненадобностью, либо был приглушён до полумрака. Даже в продуктовом отделе людей было не так много, как это обычно бывало до пандемии. Тогда я впервые прочувствовал на себе тотальное одиночество. Конечно, оно терзало временами мою социальную сущность: мы всё-таки люди. Всё чаще хотелось уехать домой вслед за примером других студентов, но я оставался в Кирове, давая себе каждый раз ещё немного времени, чтобы свыкнуться с этим чувством и даже научиться с ним жить.

Я осознал, что раньше мне уже приходилось переживать подобное состояние, но оно отлично маскировалось под моим социальным окружением. В тот же момент — оно было обнажено полностью и не оставляло ни малейших сомнений в своём присутствии.

Но это всё беды с головой, товарищи. Можно себя чувствовать одиноким, даже находясь среди самых близких людей, которые попросту не способны изменить положение вещей. Обычно такой тревожный звоночек сигнализирует о необходимости посетить психотерапевта.

Чтобы отвлечься от прогремевшей на весь мир самоизоляции, я занимался своим любимым делом: играл в Counter-Strike. А поскольку времени свободного выдалось много, я ушёл в игру с головой. Хорошие времена были. Я с ребятами собрал команду. Двое были из Литвы, один из Санкт-Петербурга, ещё один жил в Польше, переехав туда из России, пятым был я сам, меня вы и так знаете (возможно). Но все были русскоговорящие, поэтому проблем с коммуникацией не возникло.

Боже мой, как же мы отдавались этой игре. Все ребята также были на самоизоляции, поэтому просыпались к обеду. Собирались мы в голосовой программе обычно к четырём часам дня. И так каждый день до одиннадцати часов вечера мы играли, отвлекаясь только на естественные потребности. Помимо этих часов всем было рекомендовано улучшать также индивидуальную игру в свободное от наших онлайн-встреч время. Отдыхали мы один или два раза в неделю по выходным.

Обычный игровой день начинался с разминки каждого игрока на сервере, чтобы лучше почувствовать мышь и восстановить мышечную память для уверенной стрельбы. Затем мы обсуждали план на игру на разных игровых картах, придумывая различные идеи для раундов. Наконец, мы до позднего вечера играли обычные матчи пять на пять на специальной платформе. Заслуживали уважения те из нас, кто регулярно тренировал стрельбу и смотрел записи игр профессиональных игроков ко всему прочему командному взаимодействию.

Весь месяц я и провёл в таком жёстком графике. На самом деле от такой нервной игры устаёшь как от полноценной работы. Для чего мы это вообще делали, спросит любознательный? Каждые полгода проводились открытые квалификации к главному турниру в этой игре, вот мы и решили испытать свои силы, перенять интересный опыт в жизни.

Играли мы, мягко говоря, плохо, точнее ужасно. Часто ссорились из-за недопонимания. Но всё равно старались поддерживать добрую атмосферу в коллективе. Когда наступил тот самый день с отборочными матчами, нас закинули в турнирной сетке против одной из очень сильных команд. Было понятно, что нас вынесут вперёд ногами с сервера. Так и произошло, чуда не случилось. Одно нас радовало: мы играли против команды, в составе которой были ребята, вошедшие в легенды на турнире прошлого года, он вообще Major называется. То есть, сразу же закинули играть новичков против профессионалов. Хоть исход был и очевиден, сразиться против легенд всегда интересно: больше я всё равно вряд ли бы встретил их на сервере когда-либо в подобном матче. Нам удалось взять только три раунда у оппонента, да и те были из-за индивидуальной игры, а не каких-то командных решений.

Из таких небольших, но ярких воспоминаний состоит эта книга да и наша жизнь тоже. Разница лишь в том, у кого их больше: чтобы было, чем поделиться с друзьями или внуками (каждому своё, да, ребята?). Впрочем, одно другому не мешает.

Наша команда, как и многие начинающие коллективы, развалилась вовсе не из-за этого поражения. Конфликтов на почве игры становилось всё больше, а характеры и отношение к людям у всех разные. Кто-то вовсе ушёл, сменив вектор любимых занятий на другой, кто-то устал от игры, разочаровался в себе из-за отсутствия результатов. Я до сих пор иногда играю, если выдаётся минутка. Всё-таки мой друг Артур однажды подсадил меня на неё, а я никак не слезу. Вроде и хобби у каждого своё, а вроде и убийца времени эта игра. Вопрос как всегда открытый.

В тот период я полностью перестал учиться. Абсолютно. На специальном сайте преподаватели выкладывали задания, которые надо было выполнять в определённый срок. Когда мои товарищи по учёбе (одни девчонки в группе были кроме меня) что-то обсуждали в нашей беседе в социальной сети, я зачастую даже не читал, что там пишут. Кто-то списывал, спрашивал ответы у других ребят с курса, всячески пытался обойти систему хитрыми способами. Мне же лень было даже списать. Уровень прокрастинации в крови и сознании зашкаливал. Я выполнял задания, которые уже были просрочены на несколько месяцев, когда уже откладывать было некуда от слова совсем.

В этот раз сдавать сессию приходилось через интернет. Проблем с тестами и многими зачётами не возникло почти ни у кого, что не удивительно. А вот когда отвечали на экзамене по видеосвязи, было сложнее в разы. Меня отправили на пересдачу уже в очном формате. Помню, как не мог ответить долго, из меня прямо клешнями выдёргивали слова, было очень стыдно и в то же время плевать. Необычное сочетание эмоций.

Нахлынувшая хандра, развал нашей когда-то дружной команды, тотальное одиночество заставили меня покинуть Киров на пару месяцев, чтобы привести свою психику в порядок дома, где меня откормили в очередной раз.

Вернулся я обратно только ближе к своему Дню рождения, чтобы встретиться и пообщаться со своими ребятами. Это был очень забавный опыт. Мы всей компанией из шести-семи человек в течение двух недель жили у Доната в однокомнатной квартире.

Там был настоящий бардак. Повсюду были разбросаны чьи-то вещи. На утро можно было остаться без завтрака, если какая-нибудь «крыса» ночью его съедала. Донат уже был не рад нам спустя несколько первых дней, но мы никак не уходили, только в шутку предлагали сделать дубликат ключей, чтобы удобнее было открывать неработающий домофон и попадать в квартиру без хозяина. Горы немытой посуды с засохшей едой накапливались, и надо было кому-то её мыть. Не нашли ничего лучше, как передавать эти обязанности проигравшему в карты.

Так мы и проводили время за настольными играми, смотрели хорошее кино, бродили в окрестностях района, ходили за дешёвой студенческой едой, а иногда и за алкоголем. Общая деградация возрастала с каждым таким праздно и бесцельно проведённым днём. Но нам было всё равно, мы даже получали удовольствие от подобного безделья и сами с него смеялись как идиоты.

Вскоре наступил мой двадцать четвёртый по счёту День рождения. Тогда я ещё не знал, что предстоящий год жизни перевернёт с ног на голову мою личность и психику. Все вместе, у Доната мы приготовили любимые горячие блюда и салаты, провозившись очень долго — до восьми часов вечера. «Уселись за столом дома, как пенсионеры», — так примерно выразился Илья, который фотограф, (ага, привет ему). Через пять минут мне позвонила мама и поздравила меня, потому что я родился как раз в пять минут девятого.

Праздничные яства постепенно съедались, алкоголя в крови становилось всё больше. Обычно я, когда пьяный, много веселюсь и шучу, перетягиваю внимание на себя порой. Такой незаурядный человек. Но в тот раз всё было иначе. Стоит отметить, почему.

Всё дело в том, что до того, как собраться у Доната на всеобщее двухнедельное проживание и деградацию, мы с ребятами общались только в голосовом чате, опять же из-за коронавируса. Там мы часто весело подшучивали друг над другом, играли в какие-то игры для компаний. Всё это было интересно, но не настолько, чтобы мне хватило. Поэтому, когда все, ближе к вечеру, начинали расходиться, я часто оставался последним с одной девчонкой. Мы с ней много общались на очень серьёзные темы о жизни. Естественно, такое общение взяло верх над простым обменом праздной информацией между мной и другими ребятами, поэтому такие онлайн-разговоры до трёх часов ночи уже становились традицией. Таким образом, я понял, что мне нужна была интеллектуально подкованная спутница.

Перевести обычные дискуссии в нечто большее и личное захотелось мне как раз на Дне рождения, поскольку было удобнее говорить напрямую. И вот, собравшись в одном месте в одно время, мы с ней поговорили отдельно. Меня расстроил её ответ, но это полбеды. Затем, изрядно выпив, захотев просто выкурить сигарету, я пошёл на балкон. Там на полу сидела та самая девчонка, которая, как только я открыл дверь, сразу же послала меня на три известные буквы. В меня как будто вселился дьявол. Я вернулся в комнату, увидел на полу большой мяч для фитнеса и как ударил по нему с ноги, да так сильно, что он отскочил трижды: в две стены и в потолок. Меня сразу остановили парни, охладили мой пар, так сказать, но я объяснил им ситуацию. Таким злым я себя редко помню, даже будучи пьяным.

Сигарету я всё-таки выкурил на кухне, причём так быстро, что после одной затяжки спросил у Доната:

— А чего не курится дальше?

— Так ты её высосал всю за раз, один фильтр остался! — ответил он в недоумении.

Сразу после данного действия моя голова перебралась в другое измерение. Это была точка невозврата — состояние на границе беспамятства. После такого воздействия на мозг я почему-то расплакался, прокрутив всю свою жизнь в голове за несколько секунд. Донат лишь поддержал меня в таком состоянии, обняв по-дружески.

Утро было тяжёлым. Я как всегда пообещал себе больше никогда не пить. Через пару дней наконец-то закончилась вся эта вакханалия, все разъехались по домам, но наверняка запомнили на всю жизнь эти две недели.

Глава 11. Лучший преподаватель или как у меня мозг отвалился

Лето закончилось, как и злосчастное онлайн-обучение. Наступил сентябрь, все студенты вернулись из своих берлог, чтобы с новыми силами покорять науку и черпать знания.

Мои одногруппницы были даже рады тому, что период пандемии был позади: настолько им осточертело оставаться в четырёх стенах безвылазно, к тому же ещё одним аргументом в пользу их радости был тот, что очное обучение давало гораздо больше продуктивности проделанной работе, нежели онлайн-формат, где многие погрязли в лени и где уровень образования заметно снижался в силу специфики ветеринарии.

Часто в начале учебного года наш курс собирали в лекционной аудитории, чтобы обсудить все организационные вопросы. Этот год не стал исключением. В связи с переходом к старому привычному образу обучения сформировалось много предстоящих задач. Да и надо было как обычно поругать безответственных студентов, чтобы не расслаблялись. А напоследок оставить приятные пожелания в новом учебном году. Завершать речи и обращения лучше на позитивной ноте. У меня это, к сожалению, не всегда получается, особенно, если собеседник непростой.

С кафедры до нас доносила информацию наш декан факультета. Рядом с ней стояла молодая девушка, которую я определённо когда-то уже видел, но никак не мог вспомнить, где именно. Тогда я не придал этому сильного значения, да и зрение меня подводило, а я сидел далеко.

Сентябрь на пару с октябрём пролетели быстро. Зачастую в первые два месяца нового учебного года не было никаких контрольных работ и заданий, поэтому мне с остальными студентами было необходимо лишь посещать занятия.

Когда наступил ноябрь, мы с моей группой пришли на очередное занятие в клинике, но были немного удивлены новостью: нашего старого преподавателя заменил новый, поскольку первый просто физически не успевал. Именно нашей группе выпал шанс первыми познакомиться с той самой девушкой, которую мы видели на общем собрании. Хоть я сидел как всегда на последней парте, в этот раз аудитория была предназначена для практических занятий, поэтому я со своим неидеальным зрением разглядел её.

Она была молодой девушкой, на вид двадцати семи лет, среднего роста, стройная, даже немного хрупкая как хрусталь, который надо беречь, с тёмными, почти чёрными прямыми волосами до лопаток, с большими и выразительными глазами, которые всегда излучали позитив. Жаль, что работа обязывала приходить всех в форме: белом медицинском халате, с шапочкой. Вечернее платье подошло бы ей больше. Назовём её для удобства Анна Евгеньевна.

Занятие началось с общего знакомства: молодая преподавательница по очереди озвучивала фамилию и имя каждого из списка группы. До тех пор, пока мы все не стали друг другу немного ближе, она могла обратиться ко мне на «Вы», что мне никогда не нравилось. Во-первых, к чёрту официальщину, а во-вторых, я всегда молод в душе.

Позже она подходила к каждому человеку и раздавала стёкла, на которых мы под микроскопом могли увидеть и зарисовать в своих тетрадях различные виды новообразований. Если кто-то не справлялся с задачей, она всегда помогала нормально настроить микроскоп.

Когда она подошла ко мне, чтобы передать исследуемый материал, я сразу понял, что так просто не отделаюсь. Период затишья длиной чуть больше полугода закончился. В тот момент я изо всех сил сопротивлялся своим эмоциям. Я говорил себе снова и снова: «Ну почему именно со мной опять это происходит? Я же себе пообещал уйти в закат от каких-либо мыслей касательно возможного романа с девушкой.»

Первое занятие прошло не так интересно, как все последующие, поскольку мы притирались к новому человеку, и она к нам. Зато сам факт знакомства сыграет ключевую роль в будущем.

Мы виделись с нашей новой героиней романа раз в неделю. На каждой новой паре я всё ещё пытался переступить через свои светлые эмоции по отношению к ней. Но всё, к сожалению или к счастью, было безуспешно. В таком случае, не сумев с собой совладать, я пообещал себе, что сделаю всё возможное, чтобы она была счастлива. В этом я вижу смысл настоящей любви: в искреннем желании сделать счастливее другого человека.

Теперь занятия шли намного интереснее. Анна Евгеньевна, уже привыкнув к нам, не просто и сухо давала материал под диктовку, а частенько вставляла свои меткие шутки в повествование. Так я узнал, что у неё прекрасно было развито чувство юмора.

Жил я теперь от встречи до встречи с ней. Остальное казалось каким-то серым и скучным, рутина съедала с головой меня, но хорошо, что хоть кому-то удалось освежить моё сознание и придать жизни новых ярких красок.

Я совершенно не знал, что мне со всем этим теперь было делать. Каким образом можно было переквалифицировать деловые отношения в более романтичные, и как вообще перейти в неформальную обстановку для общения. Однако все намерения были чистыми и искренними.

На одном из занятий, кроме преподаваемого нашей героиней материала, речь зашла о самых различных вещах. Моей старосте и другим самым активным в общении девчонкам стало интересно узнать, как в своё время училась Анна Евгеньевна, как сложился её жизненный путь. Она была весьма расположена к разговору и рассказала нам немного о себе:

— Я всегда старалась выходить на стипендию, у меня всегда почти получалось, разве что один раз мне по хирургии тройку влепили. Я тогда расстроилась сильно, потому что по всем остальным предметам вышла на пятёрки.

— Ну, мы не гордые люди, мы и тройке будем рады, — со смехом и весёлой интонацией в голосе сказала Ксюша.

— Всё равно это же для вас как дополнительная мотивация, хоть какие-то деньги, — ответила без всякого укора преподавательница.

— Вам сейчас хорошо, вы пока молодые, беззаботные, а потом начнётся семья, работа, ипотека, — добавила она с небольшим вздохом.

— Какие страшные вещи вы говорите, — с улыбкой поддержала разговор наша староста Таня.

— А потом вы чем занимались, как выпустились? — поинтересовался я.

— А потом…, — новоиспечённая героиня немного замешкалась с ответом, задумавшись о чём-то личном, — а потом работать пошла! — уже уверенно договорила она вновь.

— Вы же ещё кандидатскую писали, и как только вы всё успевали? — удивлённо спросил я, заразив этой эмоцией и остальных.

— Ну как-то получалось совмещать работу с учёбой, я вообще ещё в деканате работаю, не всегда веду занятия, — ответила она спокойно, без какой-либо гордости.

Я уже не помню дословно, как разговор перетёк в семейное русло, но я точно помню, что речь зашла о детях, и на чьё-то высказывание одной из моих одногруппниц Анна Евгеньевна сказала, расплывшись в милой улыбке: «Ну, мамочками все будете.»

Позади меня сидела Рита, которая сразу после этой реплики ответила мне лично за себя: «Нет, нафиг этих детей.» Она была ярким представителем чайлдфри: людей, сознательно отказывающихся от детей по различным причинам. Я тогда уже отошёл от таких резких взглядов на данный вопрос, хоть изначально и придерживался такого же мнения. Поэтому даже про себя улыбнулся, осознав, как же сильно можно изменить свои ценности с течением времени.

Анна Евгеньевна продолжила свой рассказ о себе: «Наверно уже знаете, у меня тоже уже два года как есть», — согнув руку в локте, она, таким образом, имела в виду ребёнка.

После данных слов мой мир рухнул в одночасье. Во мне смешался целый коктейль эмоций и мыслей. Я рассуждал так: «Скорее всего, если у неё есть любимое чадо, то наверняка она замужем и счастлива. И значит надо бы порадоваться за человека». Но, признаюсь честно, меня это только разочаровало в тот момент, что я всё оставшееся время на занятии уже промолчал, не проронив ни слова, ожидая, чтобы быстрее уйти домой.

Позже я немного успокоился, ещё раз прокрутив приблизительную картину счастья в личной жизни преподавателя, и в итоге решил оставить всё как есть. «Пусть хоть кому-то будет хорошо, и у кого-то жизнь сложилась.» — думал я.

Всё вернулось на свои места, и время шло своим чередом неумолимо вперёд. Я уже свыкся с мыслью о том, что продолжу своё существование в гордом одиночестве. Студенческая жизнь особо ничем не обязывала по большому счёту, напротив, лишь ненавязчиво предлагая на выбор различные внеучебные кружки, мероприятия и дополнительное образование. Каждый шёл туда, во что был горазд. Я оставался предан своему театральному коллективу, продолжал ходить на репетиции, после которых мы традиционно стояли в кругу на крыльце, делились эмоциями и воспоминаниями. Часто кто-нибудь предлагал прогуляться до столовой в ЦУМе или пойти в парк, иногда и пили до ночи. Я всегда переминался, давая свой ответ. С одной стороны, я считал, что проводить время таким образом — совершенно бездарная идея, что можно и с пользой подготовиться к новому учебному дню, посмотреть отличный фильм или, на худой конец, прибраться в общежитии. С другой стороны, меня иногда раздражала тенденция в современном мире на постоянную продуктивность в жизни, напоминающая вечную гонку за лучшим, которое, как известно, враг хорошего. Поэтому ребятам надо было меня уговаривать идти куда-либо.

В один из таких вечеров мы шли вдоль Октябрьского проспекта и вдыхали грязный кировский запах свободы. Слово за слово, история за историей, как часто бывает, разговор зашёл о любимых.

Как гром среди ясного неба, как град размером с куриное яйцо мне поведали новость о том, что наша недавняя знакомая ушла от отца своего ребёнка. Как именно это произошло, мне доподлинно неизвестно, но суть оставалась неизменной.

В моей голове родились тысячи мыслей о том, как это вообще возможно. Вопросы порождали новые вопросы. Сомнения давили с тяжестью булыжника, но надо было решить, что делать с этим. Вариантов, как понимаете, дорогие читатели, было только два: оставить всё как есть или вернуться к желанию завести отношения с преподавателем несмотря ни на что.

Жизнь — интересная штука, ведь если бы мне не сказали эту новость, я бы вообще никогда возможно не начал бы писать стихи и прозу. Я даже посоветовался со своим другом по поводу данной ситуации. Естественно, он не мог предложить ничего мудрее, чем принять решение самостоятельно, но всё же на моём месте он с полной уверенностью выбрал бы второй вариант, который мне был ближе. Всё это может показаться безумием. «Но, чёрт возьми, если мои намерения искренние и чистые как слеза матерей, почему бы не попробовать?» — так я размышлял, принимая решение, как обычно подбадривая себя в любых начинаниях.

Скоро наступил декабрь, близились очередные учебные испытания, и к тому моменту у меня накопилась небольшая академическая задолженность.

Сейчас я понимаю, что это были просто небольшие хлопоты и временные трудности, которые давно канули в небытие. Но тогда они так или иначе давили на моё общее состояние, заставляя чувствовать психологический дискомфорт.

Мне нужно было взять какую-то справку из деканата, поэтому я туда и направился. Не успев подняться на второй этаж здания, я встретил на пути Анну Евгеньевну.

— Здравствуйте, — поздоровался я.

— Добрый день, — ответила она, внимательно слушая меня.

— Мне нужна справка с места обучения для родителей, у них на работе просят, — сказал я.

— Можешь зайти сейчас в деканат, попросить у секретаря, как раз ещё успеешь до закрытия, — ответила Анна.

После этой информации я уже всем своим видом дал понять, что пойду дальше по делам, узнав, что мне было необходимо, но Анна остановила меня пристальным взглядом и заботливо поинтересовалась:

— Ну как у тебя дела-то? Ты всё сдал?

— Да вот сегодня сдал один зачёт, но ещё два долга осталось. Раньше я всё вовремя старался делать, а сейчас что-то не получилось, в первый раз такое, — ответил я, немного растерявшись из-за этой маленькой досады.

— Давай, сдавай, — ободряюще сказала преподавательница.

— Я постараюсь, — ответил я как обычно в подобных ситуациях, чтобы не обещать чего-то, что может не получиться сразу.

— Давай, ты справишься, дорогой, — поддержала меня Анна Евгеньевна, сменив свою обеспокоенность на улыбку и хорошее расположение духа.

Признаться честно, раньше мне никто не говорил ничего подобного так искренне и с любовью. Казалось бы, мелочь, но, когда от человека веет добром и позитивом, к нему сильно тянешься. После этих слов я полюбил Анну ещё сильнее.

Мне было уже всё равно на какую-то там справку, я чуть было даже не ушёл домой, но вовремя опомнился и всё-таки забрал её.

Не за горами был Новый год, который изменил мою личность в ещё более творческую. Я собирался поздравить с этим семейным праздником, как полагается, родителей, друзей, а теперь и нашу героиню романа.

Учебный процесс меня интересовал в тот момент меньше всего под натиском нахлынувшей эйфории от поисков подарков в предновогодней суете, которую я испытываю так редко, за что и ценю такие моменты. Я блуждал по центральным улицам Кирова, озираясь на людей, в глазах которых была надежда на какое-то чудо. Повсюду город украшали подвешенные на столбах деревьев гирлянды. Морозная свежесть воздуха могла разбудить любого прохожего. Снежные сугробы переливались от светящихся вечерних фонарей. Я зашёл в крупный торговый центр, встретивший меня с порога изобилием новогодних ёлок. Затем я начал неспешно, но с энтузиазмом ходить по широким торговым рядам. С витрин заманчиво глядели различные товары, как будто просящие их приобрести в силу красоты внешнего вида. Первым шёл ювелирный отдел, где я долго не задержался из-за неоправданно космических цен, к тому же такие подарки вызвали бы непонимание, поскольку всё только начиналось. Далее следовали различные магазины одежды, а за ними и детские отделы с игрушками. Хотелось найти что-то полезное и яркое. Перебирая в голове десятки банальных вариантов по типу конфет, я пришёл к тому, что преподавателю может быть полезен ежедневник, да и такому человеку он бы точно пригодился. В канцелярском магазине как раз было много разных мелочей для учащихся. Среди предоставленного кассиром ассортимента мой выбор пал на кожаный ежедневник алого цвета, прошитый нитями для долгого использования. Его главным плюсом было то, что, когда внутренние листы, на которых ведут записи, по мере исписания заканчивались, их можно было заменить на новые, а обложка оставалась в целости и сохранности.

Это был как раз последний учебный день в году, — тридцатого декабря. Я пошёл в главный корпус университета, но как назло не застал там свою избранницу. Откладывать с поздравлением было некуда, ведь я скоро собирался ехать домой, а там уже и зимние каникулы поджидали. В итоге я, долго не раздумывая, второй раз за день намеренно поехал в клинику при университете в другой район города, чтобы всё-таки поздравить человека с этим светлым семейным праздником.

Когда я приехал и вышел неподалёку от здания, мне стало очень неловко, я даже хотел сделать вид, что не заметил свою одногруппницу. Она, конечно же, поинтересовалась, зачем я прибыл. В тот день как раз многие ребята сдавали долги, и я не нашёл ничего лучше, чем соврать ей: «Да я так, мне надо подойти насчёт зачётов старых.»

Уже внутри здания я прошёл по коридорам, заглянув в нужные кабинеты, но там почти никого не было. Затем я уткнулся в дверь хирургического отделения, постучал в неё, найдя за ней свою принцессу в халате с маской на лице и в кровавых перчатках. Я был не вовремя судя по её обличию. Она вышла ко мне в коридор.

— Здравствуйте, Анна Евгеньевна, Вам удобно сейчас говорить? — поздоровался я и спросил, зная, что неудобно.

— Здравствуй, Антон, если недолго, у меня операция сейчас, — ответила Анна.

— Я скоро уезжаю, сегодня последний день у нас был в этом году. В главном корпусе я Вас не нашёл, — начал я немного издалека.

— Поздравляю Вас с наступающим Новым годом, желаю вам счастья, любви и оставаться такой же доброй и чуткой, — сказал я теперь уже по делу, вручив тот самый ежедневник.

— Ой, спасибо огромное, Антон, так приятно, ещё и специально приехал, — поблагодарила меня молодая преподавательница. Она ещё раз взглянула на подарок и добавила:

— Буду записывать, — её притягательная улыбка была заметна даже сквозь медицинскую маску.

— До свидания, Анна Евгеньевна, — напоследок ответил я.

— Ага, пока, мне уже надо идти, — сказала она, немного оправдываясь.

На такой положительной ноте завершился год. Я шёл к остановке с чувством бескрайней радости. Обожаю делать подарки людям, особенно тем, кто мне очень дорог.

Двенадцатый маршрут увёз меня, в очередной раз подарив надежду на светлое будущее. Этот маршрут всегда отличался от всех прочих, где контингент состоял преимущественно из взрослых и людей пожилого возраста, потому что служил на благо многих студентов, подбирая и везя их в уютные дома и общежития. Таким образом, автобус каждый будний день омолаживался, когда в нём ехали как минимум две группы нашего курса. От рутины одного и того же направления движения меня часто спасала музыка в наушниках, которая вполне справлялась со своей задачей — вызывать яркие эмоции. Я даже иногда составлял свои плейлисты под настроение, чтобы потом раз за разом прослушивать их на повторе.

Мне как обычно позвонила бабушка, уточнив в десятый раз от большой любви, когда я приеду.

На следующий день все дорожные сумки и принадлежности были собраны. Уезжать было и радостно, и грустно. Два города никак не могли поделить меня поровну. Я до сих пор принадлежу обоим из них. В каждом есть люди, которых я ценю, люблю и уважаю. Если в Кирове это ребята из театра и, в свете последних событий, новый преподаватель, то в Сыктывкаре это близкие родственники и друзья детства.

В этот раз я отмечал Новый год с родителями, братом и бабушкой. После избитой официальщины, салатов и шампанского мы с мамой и братом пошли на ёлку, располагавшуюся на площади Ленина. Громкие залпы салютов, вызывавшие иногда сигнализацию машин, наконец стихли. Начиналось основное мероприятие, а именно — дискотека. Было много народа, на лице чуть ли не каждого прохожего светилась радость.

Музыка была как будто специально подобрана для таких как я. Диджей переключал один за другим хиты двухтысячных годов, заставляя ностальгировать всё сильнее и сильнее. Мы с мамой и братом сначала, как и вся толпа, немного стеснялись, но потом расслабились и танцевали как в последний раз, смеясь над собственными забавными движениями. Здесь было уже не важно умение, нужно было лишь желание. В таком ритме, почти без остановки, мы продержались несколько часов.

Ближе к четырём утра мама ушла к подруге продолжать банкет, а брат на такси тоже уехал куда-то отдыхать. Я решил прогуляться пешком до дома бабушки, где, уже под утро, наелся снова сладостей с чаем и рухнул спать.

Спустя пару дней беспросветной деградации и просмотра советских шедевров кинематографа, я совершенно спонтанно написал своё первое стихотворение «жизнь и смерть», в котором помимо философского потока мыслей нашлось место и строчке из диалога с моим новым источником вдохновения:

Пойти удавиться или горы свернуть?

Когда как не сейчас я выбираю путь.

Из крайности в крайность бросается автор

столь резких и юных нелепых метафор.

Мне друг мой ответил предельно ясно:

«Пока ты страдаешь от этих метаний,

Душевных терзаний, переживаний,

Ты всё ещё жив совсем не напрасно.»

Мой выбор положен быть понятным,

Будь я здоровым, разумным и внятным,

Но где же вы видели на всём земном шаре

Здоровых людей без ноты печали?

На главный вопрос приходит исход,

А с ним и солнечный восход,

А с ним и в памяти слова:

«Ты справишься, дорогой» — как всегда

Здесь даже я растаю, поверив в себя.

А у кого-то вызову улыбку,

Услышу, что землю не зря копчу,

Здесь уж совсем не раздумывай шибко,

Скажи всему миру: «Я жить хочу.»

Строчки ложились криво, но я себя не подвергал жёсткой критике, осознавая, что Москва не сразу строилась, что это был всего лишь первый опыт. Стоит отметить, что в наступившем две тысячи двадцать первом году я открыл в себе любовь к стихосложению, а в недалёком будущем и к прозе, за что премного благодарен своему лучшему преподавателю всех времён и народов.

Глава 12. Год конкурсов, небольших побед и любви: куда уж без неё

Я возвращался в Киров совершенно другим: освежённым, вдохновлённым на созидание, готовым ко всему новому и интересному. Вспоминая то время сейчас, я осознаю, что мне не хватает того запала бодрости, энергичности и энтузиазма.

Первое полугодие четвёртого курса обучения на удивление вызвало меньше всего трудностей при сдаче зачётов, экзаменов и курсовых работ. Возможно пятый курс маячил на горизонте, чтобы внезапно ударить исподтишка расслабившихся студентов.

Большинство людей успешно расквиталось с зимней сессией. Я не стал исключением, но жил с другими мыслями и переживаниями. Хотелось каким-либо образом раскрывать в себе творческий потенциал, также голову не покидал закрепившийся там ценный и дорогой мне человек.

Я просто жил обыкновенной студенческой жизнью: посещал занятия, занимался бытовыми вещами, по мере возможности разбавлял рутину прогулками и встречей с друзьями.

Анна Евгеньевна, конечно же, знала о моём новом увлечении стихами, поскольку в опубликованных мною строчках часто прослеживалось её влияние на меня.

В один из обычных, ничем не примечательных вечеров она написала мне с предложением поучаствовать в конкурсе «2021 год — год науки и технологий в России». Среди все прочих была номинация на лучшее стихотворение. Я почитал условия, они мне не очень понравились, но сама идея конкурса обрадовала меня.

Через пару дней я решил подойти к преподавателю, чтобы прояснить детали конкурса да и просто насладиться её обществом, будем честны.

Я постучал в дверь деканата, приоткрыл её, вошёл и поздоровался со всеми, а затем и лично с ней:

— Здравствуйте, Анна Евгеньевна.

— Добрый день, — ответила она, оторвав взгляд от работы за компьютером.

По-хорошему надо было поговорить с глазу на глаз, но разговор как-то завязался, и мне было абсолютно всё равно на присутствующих коллег, к тому же ничего личного сказать я не собирался на тот момент.

— Я хотел узнать подробнее о конкурсе, в котором Вы мне предложили поучаствовать. Здесь в номинациях присутствует стихотворение, но я пишу только про сплошную философию или любовь. Как вообще можно науку восхвалять или пропагандировать в стихах?

— Ну ты попробуй в любом случае, как раз сможешь разнообразить темы своего творчества, — она поняла, что для меня это задание будет трудновыполнимым.

— Любой конкурс подразумевает под собой состязание, а следовательно и призы, которых я в условиях не обнаружил. Не то что бы я только ради призов занимаюсь этим, но всё же приятнее за что-то побороться.

— Будет полезно завести какие-то знакомства, чтобы тебя заметили где-то и услышали.

— Пожалуй, Вы правы, это даже намного ценнее: популяризовать своё творчество, — согласился я, глубоко обдумав её мысли и приняв их на веру.

— Кстати, там в заявке надо указать научного руководителя. Кого мне вписать туда? — спросил я.

— А как хочешь сам, я думаю, это не принципиально, — ответила Анна.

— А Вас можно указать? — уточнил я с преобладающей игривостью.

— Ну, можно и меня! — Анна широко развела руки в стороны как актриса, не сумев сдержать улыбку во все тридцать два.

Сидевшая рядом молодая коллега, работавшая секретарём, видимо тоже заразилась эмоциями и рассмеялась от души.

Помню, как мой друг Эдик с инженерного факультета рассказывал, что у него многие ребята с курса не любили ходить в деканат, потому что это всегда было связано с тем, что их будут ругать за учебные хвосты и пропуски занятий. Я же отныне ходил в деканат своего факультета ветеринарной медицины как на праздник. Оттуда даже уходить не хотелось.

Мне предстояло написать стихотворение в ближайшее время, поскольку срок подачи заявления подходил к концу. По правде говоря, писать стихи на определённую заданную тему мне всегда казалось сложнее, нежели когда на тебя как снег на голову приземлится вдохновение, и яркие строчки волшебным образом сами будут формироваться на бумаге под лёгким взмахом руки как у художника.

Но надо было сделать дело, которое, кстати, заняло не пять минут. Трудность для меня заключалась в том, что надо было описывать «сухую» науку красивыми метафорами и сравнениями. Зато результат чаще всего оправдывал приложенные усилия, как и в тот раз.

Наконец, сочинив стихотворение, я решил прочитать его своему куратору конкурса. Было очень неловко, мне казалось, что оно вышло не совсем удачным и подходящим под стилистику задания.

Уже в ветеринарной клинике, после учебного занятия в небольшой аудитории все начали собирать свои портфели и сумки. Когда все вышли, я задержался в кабинете и обратился к своему преподавателю:

— Анна Евгеньевна, я тут вчера вечером набросал пару строк для конкурса, хотел бы с Вами поделиться.

— Я не литературный критик. Я не могу оценивать литературные произведения, — заявила она, смутившись.

— Да я просто не уверен, подойдёт ли оно вообще, вы всё-таки послушайте, — сказал я, достав телефон с записью.

Затем с чувством, с толком, с расстановкой я приступил к чтению:

Сколько новых свершений готовит,

Избавляя умы от скуки,

Торжество, что не остановят

Наш прогресс в сфере науки.

Пять процентов людей всего мира

Дарят нам земные блага,

Представляя ценность сапфира,

Труд учёных ценим свысока.

Год науки и технологий

Заплетает в клубок провода,

Пусть законы обоих и строги,

Но зато они правы всегда.

Всем желающим новых открытий

Приготовлена, видно, судьба:

Из простых ежедневных событий

Сочинять пример дважды два.

Человек в своей жизни стремится

Расширять небывалый комфорт;

Самородок тот, кому снится

Первозданный научный подход.

Во время чтения и особенно в конце меня настигло лёгкое волнение, я действительно был уверен, что вряд ли справился со своим заданием. На что Анна отреагировала следующим образом:

— Ну по-моему вообще хорошо получилось. Написано красиво, с нужными образами. И по тематике науки как раз подходит.

Она решительно опровергла мои сомнения своей уверенностью.

— Спасибо, надеюсь, всё хорошо будет, и его примут, — поблагодарил я её за поддержку.

Затем мы попрощались, и уже дома я собрал все необходимые документы для участия, заполнил заявку и отправил всё на нужный адрес электронной почты.