Бесплатный фрагмент - Васса

Двойственная натура

А дальше?

А дальше я окончательно потеряла к тебе интерес.

Нет, не забыла твой взгляд или наш сюжет,

И из снов моих ты еще не исчез.

Безразлично вдруг стало,

Пересекусь с тобой снова я или нет…*

Затяжная, в два года, осень утомляла. Серые потоки воды и грязи присыпались мокрым, липким снегом, тут же тая, смешивались в однородную жижу. Нескончаемые потоки машин, нервно сигналили, старались обогнать друг друга, создавали новые пробки. Москва спешит, всегда и всюду, от этого заторы не рассасываются.

Прислонившись к стеклу, я прикрываю глаза, стараясь не взвыть. Думать не хочется, но мысли, толкаясь, сменяют одна другую. Вздыхая, я ловлю себя на очередной из них, и повторяю ее уже осознанно:

— Я двойственная натура! Да, я — противоречива. Люблю Москву, но до скрипа в зубах не переношу ее дороги. До обморока боюсь высоты, а мечтаю о вертолете. С легкостью собираюсь в путь, однако терпеть не могу простои, без толку, с нервно давящими на клаксон автомобилистами. Дорожные пробки доводят меня до истерики, зато я могу часами зависать у семи зданий, особенно в ночное время, загадочной, неповторимой, для меня, архитектуры, с историей и легендой о прошлом. В частности на Старом Арбате. Вечерами, куда бы я ни спешила, хоть на пять минут, я впадаю в ступор и поднимаю глаза к самому шпилю, затем медленно, скользя взглядом вниз, всматриваюсь в черные окна. Я нутром чувствую, там, в безмолвной черноте, есть нечто невообразимое человеческим мозгом. То, с чем, встретившись однажды, не забудешь никогда.

Очередной гул сигналов вывел меня из задумчивости и я, вытерев запотевшее стекло, поняв, что домой быстрей дойти, чем доехать, хлопнула по плечу водителя:

— Я пройдусь. Увидимся завтра.

— Но, — он повернул ко мне голову: — там же дождь!

— Ни кисейная, не растаю! — быстро покинув машину, обхожу те, что были ближе к тротуару и, открыв зонт, поплелась, кривясь и вздыхая: — Сидеть и ждать с моря погоды еще хуже. Ну, дождь, ну сырость. У природы нет плохой погоды. Только отвратительно мерзкая осень. Хотя до зимы всего два дня.

На удивление дождь резко прекратился, словно кто-то закрыл кран, и даже сквозь затяжные облака пробилось пару лучей солнца. Пройдя проспект, я на Арбате. Время всего к шести вечера, а уже темнеет, зажигаются фонари. Туристы, туристы, туристы… Все фоткаются, везде и всюду. Помню и я была такой. Как же иначе, надо закрепить память. А, что есть наша память? Сгусток впечатлений, эмоций, чувств. Запоминается не все, в основном плохое и очень-очень феерическое. Помнится лишь сюжет, так сказать причина вызвавшая горе или радость. А потом, после часа пережитого, мы уже начинаем дописывать, дорисовывать, досказывать.

Снова задумалась и не заметила, как врезалась в мужчину. Он даже не оглянулся, спеша прочь. А я, послав извинения его спине, свернула в проулок и… зависла. Над домами и домишками Арбата, полными иллюминации, возвышалось ОНО, здание-удав, молчаливо приказывающее мне: СТОЯТЬ!

Наружные фонари подсвечивали его углы, посылая свет вверх, полностью освещая лишь верхнюю башенку и шпиль. Туда и устремился мой взгляд.

Сильный удар в плечо. Я опомнилась и, пытаясь понять, кто был столь невежлив, проверила телефон и кошелек. Все было на месте и я, глядя вслед мужчине в черном пальто, с поднятым воротником, наконец, смогла пойти домой.

Вечер был скучен, уныл и однообразен. Красивый вид из окна частенько заменял телевизор, но не сегодня. Этим вечером я, налив огромную чашку какао, набросав в него горку зефирок, забралась в кровать и включила телевизор.

Шла вторая серия «Москва слезам не верит» и я, мило улыбаясь изученным до мелочей событиям фильма, ловила себя на том, что постоянно думаю о врезавшемся в меня грубияне. Он не был пьян, его не шатало от плохого самочувствия, он удалялся уверенным, неспешным шагом. Что же подвигло его толкнуть меня? Он ведь именно толкнул. Не задел случайно, не оступился, толкнул! Так и не поняв причины, уснула.

Двое суток пролетели как миг. Дождь сменился на снегопад. Мороз, наконец, прекратил грязное месиво. Близились выходные.

Вечер пятницы не принес ничего нового. Проведя его дома, в гордом одиночестве, не заметила, как уснула.

Суббота. Понежиться бы в тепле, так нет, меня просто тянет натаптывать стежки да дорожки. Собралась, пошла.

Город гудел как улей. Все куда-то торопятся, спешат, толкутся. Морозно. Хочется чаю. Остановилась, решая, вернуться домой или зайти в кафе, как вдруг снова сильный удар в плечо, да так, что меня развернуло, и сумка выпала из рук:

— Чтоб тебя! — в сердцах бросаю я, удаляющемуся мужчине в дорогом пальто и приседаю за сумкой. — Это не наваждение… — бурчу я уже себе поднос. — Он преследует меня. Зачем? — убедившись, что все на месте, потеряв настроение, направляюсь в сторону дома.

— Васька! — услышала я мужской голос и, не оглядываясь, иду дальше. — Василиса! Васса!

Вздрогнула, но не оттого, что кто-то назвал мое девичье прозвище, а от прикосновения к моему плечу. Черное пальто, воротник поднят, хотя застегнута всего одна пуговица, шарф разгуливает за ветром. «Черное пальто!» — повторяет мой мозг и я, невольно, оскаливаюсь, соображая, что именно с ним я сталкиваюсь. О нет! Это он меня сшибает с ног, вот уже третий раз.

— Васька! — повторяет мужчина с трехдневной щетиной; говорят это сейчас в моде; в глазах чертики пляшут: — Негоже друзей не узнавать!

— Особенно если эти «друзья», — я обозначаю пальцами кавычки, — пытаются убить!

— Да брось! Васса! Это же я!

— Мне от этого не холодно не жарко, что вы — это вы!

— Не узнала. Это ж надо. А я тебя, по голосу узнал. Даже ни секунду не сомневался. Вася! Неужели не признала?

Я стою и всматриваюсь в глаза, ибо все остальное скрыто под щетиной. Что-то знакомое, даже очень, мелькает во взгляде. Он берет меня за руку, снимает перчатку и прикасается губами. Разряд, хоть и слабый, поднимается медленно-медленно, заставляя холодеть, а не загораться мою душу. Уверенности пока нет, но интуиция подсказывает, что это он, мой суженный — ряженный, исчезнувший так внезапно.

— Васька, не будь букой. Это я!

— В ладоши похлопать?

— Не изменилась! Признала, вижу что узнала. Вон как щеки покраснели.

— Морозец. Узнала. Ты же так старательно мне напоминал. Преследуешь?

— Ни боже мой! Если бы не услышал голос, то пошел бы по делам. Он, твой сладкий голосок, словно аркан, заставил оглянуться.

Я стояла и молчала, прищурив глаз, не зная, что сказать на столь явное вранье.

— Так! — берет он инициативу в свои руки, меня под локоть и направляется в кафе: — Столбами стоять не будем. Выпьем чего-нибудь согревающего и поговорим. Надеюсь спешить тебе не к кому.

— Надейся! — улыбнулась я, но в кафе вошла. Память уже выдала все обиды и вздохи. Но тут же я порадовалась этой встрече, ибо мечтала о ней. Из дня в день, из года в год, делая себя, улучшая внешне и внутреннее, чтобы однажды, пройти мимо и заставить задуматься…

Глава 1

Валерий. Мы познакомились с ним на пятом курсе, когда слились в одну группу две поредевшие. Обратила ли я на него внимание? Да, и не потому, что он был красавчиком. Ибо он был обычной внешности, не скажу, что фирменно одевался или обладал поразительным внутренним миром. Я заметила из-за окружающей его толпы. Девушки заискивающе смотрели в рот, парни наперебой пытались услужить. «Выскочка!» — прилепила я ему ярлык и старалась игнорировать. Продержалась достаточно долго, месяца два, до «Осеннего бала», который в нашем с ним вузе был неким ритуалом, где выпускники передавали эстафету первому курсу. Чинно, с веселыми миниатюрами на сцене, возвышенными речами педагогам и напутствием молодняку, не срамить стен вуза. А потом, после официальной, так сказать части, все разбредались по группам и праздновали уже в удовольствие.

В этот вечер у меня было паскудное настроение. «Отплясав» свою партию в общей программе, я намеривалась незаметно слинять, но всем от меня что-то надо было. Так и задержалась.

Резко открылась дверь, ввалились парни с пакетами полными еды и звенящей тары.

— И вы так шли через охрану? — зачем-то спросила я. Подумать — оно мне надо было?

— Ну, другого способа еще не изобрели. — отозвался Славка, мы с ним со вступительных, можно сказать, дружили. — Хотели в окно, но, увы.

— А не боитесь, что выпрут? Выпускной ведь курс.

— Мы Иванычу презент сделали.

— Я думала вы умней. Он выпьет и тут же заложит.

— Васька! — подал голос Валерка, войдя последним. — Не дрефь, мы тебя прикроем.

— Я сама себя прикрою, когда надо, где надо и перед кем надо! — схватила сумку и к двери.

Группа затихла, все уставились на нас. А он скривился в ухмылке, наглой такой, отталкивающей и, перегородив проход, спрашивает:

— Решила сбежать, или крысятничать собралась?

— Ты говори, да не заговаривайся! — сделав шаг назад, уставилась на его наглую морду: — Я тут не новичок, не первогодка, чтобы мне такие предъявы делать. Ты лучше о себе подумай и о том, с чего вдруг у нас начали ребят отчислять. Причем не отстающих, а тех, кто на красный шел!

— Что?! — заорал он.

— Что слышал! И впредь — голос повышай на своих холуев, а со мной лучше на ВЫ и полушепотом.

— А то что?

— Не советую даже предполагать. — оттолкнула его и вышла, с чувством самой сильной ненависти к нему.

— Васька! — Славка выскочил за мной. — Ну, ты чего?

— Все нормально. Приятно повеселиться.

— Не, ну как ты себе это представляешь, веселиться, да без тебя. Вася! Мы же всегда вместе, коллективом, плечо к плечу.

— Было, не поспоришь. Только, все меняется. Ты повеселись за нас двоих, а мне завтра расскажешь.

— Ты из-за Валерки? Брось, он нормальный. Присмотрись и ты изменишь мнение.

— Возможно, он и нормален, вот только присматриваться к нему не собираюсь, не той величины.

— Зря! Он хоть и не красив, но достаточно симпатичен.

— Славка, ты часом не влюблен в него?! — захохотала я: — Ты не сменил ориентацию?

— Васька, будешь молоть чушь, обижусь.

— Да знаю я, знаю, что у тебя девушка есть, почти жена. Прости, вырвалось, ты же так его расхваливаешь.

— Проехали. Пошли, по стаканчику и вместе смоемся, меня, как ни как, а милая ждет.

— Не, не пойду. Нет желания. И потом, ну может у меня быть личная жизнь?

Чмокнув друга в щеку, быстро сбежала. Долго бродила, оттягивая приход в пустой дом, где сегодня меня никто не ждет.

Валерка сидел на подоконнике первого этажа, с гвоздикой и коробкой конфет. Войдя, я его не заметила, приветственно кивнула консьержке, а та мне указала:

— Не тебя ли кавалер ждет?

— Этот? Нет, не меня.

— А к тебе просился.

— Видно адресом ошибся. Вы гоните его, теть Шура, гоните!

— Василиса! — подал он голос: — Пять минут, пожалуйста.

— Время дорого! — проговорила я и подморгнула консьержке. Та хмыкнула и наклонилась ко мне:

— Ну, узнай, чего хотел. Уж больно жалко его, сидит тут больше часа.

— И вы не прогнали? А если он наводчик? Эх, тетя Шура!

— Свят, свят! Да какой же он шпиЁн, хорошенький, тихенький, скромный и вежливый.

— Вот! Именно такие, и есть — ШПИЁНЫ!

— Васса! — попыталась вразумить меня дежурная.

— Ладно, тетя Шура, только ради вас. — и я, вздохнув, сделала два шага к Валерке. — Важное что, аль заблудился?

— Расстались не хорошо, вот решил исправиться. — протягивает гвоздику.

Кошусь на цветок, ухмыляясь:

— Да, по всему видно, что, не встретившись — расстаемся. Только ее лучше к Мавзолею. Или ты оттуда стащил? Говори, что надо, мне домой пора.

— Розы любишь. — решил он. — И в дом не позовешь, чаю выпить?

— В дом ты сам пришел. В квартиру только друзей приглашаю. А, в общем — поздно, родители отдыхают, после трудового дня. Они у меня труженики. — не отдыхали, в командировке, но это не меняло ничего в его адрес.

— Вася! Давай дружить.

— Это ты так кота своего зовешь? Чем животину обидел, что он от тебя по чужим домам прячется?

— Это типа шутка?

— Это типа — я тебе не кот.

— Василиса, ну будь человеком.

— Начало неплохое. — и, не знаю отчего, принюхалась. Это видно не укрылось от него, потому что сразу сказал:

— Да не пьян я, даже пяти капель не пригубил.

— А мне то что?

— Так я за тобой побежал, ну не хорошо как-то поговорили.

— Ой, как ты медленно бегаешь!

— Василиса, пожалуйста, давай хоть пройдемся. Зачем тетку веселить.

— А чего бы и нет. Ей тут, знаешь, как скучно.

— Нет, ты ненормальная!

— Наконец-то заметил! Все, иди, а то вдруг я заразная.

Скривился, сощурил глаза, но ничего не сказал, положил в окошко консьержки коробку и цветок, говоря:

— Милая женщина, это вам! — удалился.

— Васса! — начала тетя Шура.

— А скажите мне, милая женщина, что вы в нем хорошего, замечательного и так далее, заметили?

— Так вежливый, интеллигентный.

— Все, завтра иду к окулисту!

Со следующего учебного дня Валерку словно подменили. Садился на задние ряды, вел себя тихо, все больше отвечал, если его спрашивали, сам тем не заводил. И у меня перед глазами не маячил. Так дожили до Нового года. Вечер был прекрасный, ничего не омрачало, и даже Валерка был трезв и не подначивал парней напиться. С вечера вышли всей группой, все вместе, шумно и весело дошли к метро, когда прощались, Валерки уже не было, и мы со Славкой вдвоем добрались до моей станции. Он, как кавалер, собрался провожать к дому, но я заставила пересесть на свою линию, напомнив, что мне два шага и я люблю возвращаться одна. У тротуара стояло авто, я удержала на нем взгляд, так как оно поехало за мной, но на перекрестке, прибавив газку, автомобиль скрылся:

— Осторожней, Васса! — усмехнулась я: — Так и до сдвига недалеко. — Подойдя к дому, я снова заметила машину той же марки и опять она умчалась прочь, как только я стала присматриваться. — Не пью больше! — дала себе зарок и вошла в подъезд.

— Васса! — позвала меня тетя Шура: — Тут тебе посыльный бандероль принес.

— От родителей?! — обрадовалась я.

— Кажется, нет. Она без обратного адреса.

— Странно.

Мы стали рассматривать пакет. Ни марок, ни штемпелей, только печать «доставка оплачена».

— Странно! — повторила я. — И назад не отправишь, некому.

— Так зачем назад? Это же тебя кто-то с наступающим поздравил.

— Тетя Шура! Кто хотел, тот лично поздравил. Все! Я пошла, а вы делайте с ней, что хотите.

— Думаешь, бомба там? — испуганно спросила дежурная и потрясла пакет.

— Я не миллиардер, чтобы уж до такого. Просто я не люблю сюрпризов. Забирайте — дарю!

— Давай вместе вскроем.

— Нет! Мне не интересно. — улыбнулась ей и убежала.

Наутро забыла, а когда вспомнила, то уже и узнавать не стала, что там было.

Катилось время, я все чаще задерживалась в библиотеке до позднего времени. Нет, я не была «ботаничкой» или заучкой. Просто само здание приводило меня в непонятное состояние, в котором я растекалась, размякала и могла часами сидеть, изучая стены и потолок, вдыхать его воздух, прикрыв глаза и прислушиваться, отстраняясь от человеческих голосов, к чему-то загадочному. Как правило, покидала я МГУ в сумерках. Отходя на приличное расстояние, усаживалась на скамью и глазела на университет, пока кто-нибудь меня не «пробуждал». На первом курсе надо мной подшучивали, затем доставали вопросами, мол — что я выискиваю, но к концу второго курса привыкли и даже пару раз предлагали зайти в гости, в общагу. Я отказалась, мотивируя тем, что пару часов мне будет мало. Потерплю до аспирантуры, вот тогда и поселюсь.

Ранняя весна. Вечер был небывало прекрасным. Поработав в библиотеке над нужной темой, никем не отвлекаемая, прогулялась по пустым коридорам центрального корпуса, и к десяти вечера покинула вуз. Пробежала Университетскую площадь, оглянулась и зависла. Полнолуние. Свет от фонарей вуза струился вверх, а луна, зацепившись за шпиль, словно впитывала, всасывала в себя освещение. Это восхитило меня и я, забыв обо всем, стояла и глазела.

— Мощно! — раздалось у меня за спиной. Я вздрогнула и медленно развернулась. Валерка стоял и так же взирал в небо. — Нет, правда, величественная красота!

— Ты это о чем? — уточнила я.

— Обо всем! Ты же не станешь спорить, что в такой тихий, теплый вечер, дышится легко. А если еще и панорама шикарная, то обретаешь радость жизни, без всяких условностей. Просто хорошо и все!

— Наверное, не думала.

— Но стояла, восхищенно онемев, забыв дышать.

— Дышала. А от тебя не ожидала.

— Чего?

— Проявления эмоций в адрес природы.

— Ну и зря. Я, в сущности, не плохой.

— Все возможно. Только мне от этого никак! Спасибо за беседу и прости, спешу на метро.

— А я могу тебя подвезти?

— Зачем?

— Просто по дружески. Мы же вместе учимся. Мне в твою сторону.

Я присмотрелась к нему, а он все продолжал стоять и смотреть вдаль.

— Василиса, не надо меня бояться. Я не злобный.

— А я и не боюсь. Надо больно!

— Странная ты.

— Ты уже говорил.

— Не правда, я тебе, как и о тебе, без тебя, этого не говорил.

— Ах да! — я смотрю на него, а он сквозь меня, словно и не интересую его я, будто и говорит не со мной, но мне это к лучшему, не раздражает его наглый взгляд. — Прости, тот раз ты говорил о моей ненормальности. Мне кажется, это одно и то же.

— Это совершенно разные вещи! — вздохнул, опустил голову ко мне: — Эх, Васса, ты только посмотри, красота какая! — сделав руками размах в стороны, обозначив размеры, взял меня за плечи и развернул к вузу лицом. — Во всем этом сила и мощь!

— Чья?

— Да наша! Твоя и моя. Страны!

— А Страна тут причем?

— В людях! Кстати, а ты знаешь, что сталинки, если смотреть на них с высоты, олицетворяют звезду, символ СССР.

— Не знаю, что они олицетворяют с высоты, но по количеству, никак не звезду.

— Это еще почему? — он, наконец, перевел на меня все свое внимание.

— Да потому, что их семь, на семи холмах! А у звезды пять конечностей.

— Основных — пять! И как гласит легенда.

— Ой, все! Я пошла. Мне все эти легенды и за миллион не нужны.

— Значит, легенды тебе не нужны, но ты можешь стоять и часами глазеть на здание.

— Архитектура нравится, рельефы, барельефы.

— И за пять лет ты их не изучила.

— Если быть точной, то за двадцать лет я их не запомнила все. Мне с пяти лет нравится, как ты говоришь, глазеть на архитектуру, и не только в Москве.

— Значит, ты путешествовала.

— А ты посчитал меня невежественной домоседкой.

— Вовсе нет. Просто сделал акцент, перед тем как спросить, где была и что видела.

Мы медленно шли и я, хоть еще и не согласилась сесть в его машину, уже реально понимала, на метро опоздала, а он, как нельзя кстати, попался на моем пути. Отмолчалась, не хотелось говорить о себе, как-то еще не дошла, чтобы делиться с ним личным. Просигналила сигнализация машины, и он открыл дверь:

— Прошу! — я не спешила садиться: — Васька! Ну не успеешь ты на метро, даже если я к нему подвезу. Давай, не съем я тебя. И если хочешь, буду молчать.

— А ты умеешь?

Отчего-то рассмеялись, вместе. Постояв еще пару минут, я уселась.

— Домой или проедемся, глянем на любимые твоему взору домишки, и ты мне покажешь еще две, которые я не видел.

— Как-нибудь в другой раз, покажу. Сегодня домой. Устала. Голова прямо раскалывается.

— Принимается! И все же задам один вопрос. С чего тебя потянуло на наш курс? Неужели будешь ездить в экспедиции? Неужто хочется копаться в земле?

— А тебе?

— Я мужчина.

— А у меня родители геологи.

— Теперь мне понятно, отчего промолчала о путешествиях. Хорошо, не будем развивать эту тему, хотя я тебя больше вижу в роли журналиста или психолога. Или даже в искусстве.

— Почему «даже»?

— У тебя мужской характер.

— Ага, значит, для искусства нужны исключительно слабые женщины.

— Я этого не говорил. Я лишь думал, что там нужна более тонкая натура.

— Валерка! Ты это что сейчас сказал? Я, по-твоему, черства, груба и неотёсанная?

— Не воспринимай все в штыки. Нет, ты не такова. Ну и не заплачешь на пустом месте, не сможешь изображать из себя кого-то другого. Ты никогда не играешь на публику.

— Это, типа, комплимент?

— Не типа, а так и есть.

— А ты зачем за мной ездил?

— Это когда?

— Можно подумать ты не помнишь.

— Так в какой день именно? — уточнил он, и я прищурила глаз, думая: «Ничего себе! А я-то видела всего раз, да и то на него не подумала, посчитала — мерещится».

— После новогоднего вечера, хотя бы.

— Волновался. Поздний вечер, одинокая девушка.

— Ты уверен, что правильно выбрал профессию?

— Пошли в кафе.

— Не хочу! Сегодня и так мы с тобой провели достаточно много времени. Вдвоем!

— А нам кто-то запрещает делать это чаще или кому-то от этого будет плохо?

— Я не задумывалась, не мечтала, не стремилась.

— Скажи, чем я тебе не люб?

— Да ничем. Мы просто с тобой разные и у нас непересекающиеся зоны комфорта.

— А если я докажу тебе, что это не так, ты сходишь со мной, ну допустим, в кино?

— Вряд ли у тебя получится.

— Но мы же ужились этот час.

— Не приуменьшай, мы уживаемся уже полгода.

— Групповые часы не считаются! — засмеялся он.

— Фигляр! Спасибо, что подвез. Притормози тут.

— Я предложил подвезти к дому.

— А я люблю дышать перед сном.

— Хорошо, только найду стоянку.

— Вот провожать меня не надо.

— Василиса!

— Валер, спасибо, но на сегодня — все!

Майские. Весь курс собрался на пикник. С Валеркой мы, мало-помалу, общались. Поэтому к месту встречи я приехала на его машине со Славкой и еще парочкой однокурсников. Веселились, купались, загорали, парни жарили шашлыки. Я не обращала на него внимания, было с кем вспоминать прошлое. Время к ночи, пора и разъезжаться, как он вдруг выпалил:

— Приглашаю всех ко мне, так сказать, закрепить праздник.

Все обрадовались, я отмолчалась, а садясь в машину, заметила, что он пьян:

— Валера! Да когда же ты успел?!

— Дурное дело — не хитрое! — хохотнул кто-то.

— Понятно, но он же за рулем!

— И вовсе я не пьян! Так, пять капель.

— Ага, после скольких стаканов? В общем, вы как хотите, а я на такси! — достала мобильный, принялась вызывать, а он, словно сказился:

— Ну, что я вам говорил? Васька переживает за меня, волнуется. А вы не верили.

— С чего бы мне за тебя переживать? У тебя своя голова на плечах, как и у всех, кто к тебе в машину сядет. Я же, с тобой не поеду.

— Поедешь!

— Нет!

— Я тебя привез, я и отвезу. Ну да, выпил немного, но в достаточной норме.

— Ты мальчик взрослый, делай что хочешь. Мне лично — параллельно!

— Вась, ну не заводись. — подошел Славка. — Мы все выпили. Но не пьяны. Хочешь на такси, поедем на такси и Валерка тоже. Сейчас все сделаем. Не дуй губки. Мы пять лет вместе, чего вдруг ты стала такой правильной.

— Повзрослела.

— Вась, ну прости! — вдруг обнял меня Валерка. — Ну, сорвался. Больше не буду, чес слово. Сейчас позвоню другу, он нас заберет, ко мне отвезет, будем веселиться дальше.

— Вот и отлично, звони, празднуйте, хоть сутки напролет. Я же, домой. — сказала тихо, чтобы слышал только он. Ну не нравятся мне пьяные, ни поодиночке, ни компанией.

— Вася, — не отставал он, — будь человеком.

— Я уже двадцать пять лет как человек. — стою спокойно, жду, а он все норовит обнять. Пришлось оттолкнуть.

— Да, я выпил! — заявляет Валерка, повышая голос: — Все из-за тебя.

— Ну, знаешь ли!

— Чтобы храбрости набраться! — словно не видя ничего и не слыша, кричит он. — Потому что люблю тебя, дура!

Врезала ему в челюсть и пошла вперед, навстречу такси, подальше от пьяных пересудов.

Неделю избегала его, блага была возможность. Вторую старалась просто не попадаться на глаза. Девчонки из группы, нас было мало на курсе, помалкивали. Уж чью сторону поддерживали — не знаю. Один Славка пытался меня вразумить. Чего только я от него не услышала, прощала все, он был моим единственным, преданным другом, с которым пуд соли съели. И вот очередное нравоучение:

— Василиса! Я снова тебе хочу сказать, что ты не права. И присмотрись к нему.

— Почти год присматриваюсь — ничего не нахожу.

— Ты ни в ком ничего не находишь. Все твои интрижки заканчиваются немаленьким списком минусов. Нельзя так!

— А в нем что хорошего?

— Ну, хотя бы то, что если и падать, так с вороного коня!

— В смысле?

— Он из хорошей семьи, с таким не грех семью создавать. А тебе уже пора.

— Намекаешь, что я старая дева?

— Не намекаю, в лоб говорю. Пообщайся с парнем без придирок. Походи на свидания — это же так романтично.

— Давай с тобой.

— Не, я практически женат. И потом — мы же друзья, а друзья — это поддержка и опора, но не постель.

— Поняла! — рассмеялась: — Схожу, так и быть, романтично упаду с «вороного», и позову тебя, опереться, когда расшибусь.

— Не утрируй! Может у вас так сложится, что в старости за ручку будите по Арбату гулять, да вдвоем зависать под МИДом.

— Так друг, иди-ка ты, узаконивай свои отношения и не сбивай меня с пути истинного.

Этим же вечером, сидя дома у окна, разглядывая пешеходов, задумалась:

«А чего я, правда, на него взъелась? С первого дня ищу то, чего там, может, и нет. Почему не общаться с Валеркой, как с остальными? Простым, ни к чему не обязывающим: „привет, как дела, пока“. Дурой назвал, так сама виновата, чего с пьяным полемику завела. Да никто и не слышал, а кто слышал, уже забыл».

Очередная пятница. Придя на лекции, я не заметила Валерку. Первый час пары и я о нем забыла, но даже если бы он был, сама бы не подошла. Он появился ко второй, исчез с последнего часа. Занятия закончились, выхожу, а он стоит с желтыми тюльпанами и такой серьезный, что я невольно улыбнулась, думая: «Ну вот, переключился на кого-то». А он ко мне идет, говоря:

— Василиса! Прости, был пьян, молол чушь!

Группа столпилась, ждут, перешептываясь.

— Хорошо хоть понял. Цветы прекрасные. И я не в обиде, правда. Удачи! — хотела пройти, а он за руку взял и цветы протягивает:

— Это тебе!

— В знак примирения?

— Просто так.

— Спасибо! — приняла, разглядываю. И тут, как кто за ниточки дернул, к Славке, который рядом топчется: — Вот, видишь, он спьяну, а ты!

— Да ну вас! — махнул Славка и пошел, за ним остальные, а Валерка продолжает:

— Ты не так поняла. То, что люблю, готов повторять хоть каждый день. Остальное — было лишнее. Пожалуйста, давай мириться.

— Что ты как ребенок! Мириться! Может, еще и мизинчик протянешь?

— Да хоть шею подставлю. — отошел к окну, взял свои вещи: — Пойдем, погуляем.

— Мне домой зайти надо.

— Могу составить компанию.

Подъехали к дому, сидит, ждет.

— Идем, уже! — улыбаюсь я: — Обед не обещаю, но чаем напою.

Он сумку подхватил, что-то звякнуло. Я сомкнула брови.

— Это шампанское, родителям.

— Ну-ну! — говорю я и сдерживаю улыбку, родители в экспедиции, приедут не раньше чем через неделю.

Пока он рассматривал гостиную, я умылась и переоделась, чай заварила. Он конфеты, торт на стол поставил, бутылку держит, на меня поглядывает.

— Правильно, забирай, с подругами разопьешь.

— Васса! У меня много друзей и подруг, но ни с кем я не собираюсь распивать именно шампанское.

— Зачем купил?

— С тобой выпить.

— Ты же за рулем.

— Так прогуляться и пешком можно.

— Ладно, открывай, но по бокалу.

— Как скажешь.

Бутылку приговорили, погуляли до одиннадцати. Провел и как подросток удалился. Неделя и мы стали целоваться. Месяц и он брал ключи у друзей. На втором, повез меня знакомиться с его родителями.

Дело было к вечеру, мы долго гуляли по городу, устала так, что ноги не шли. Присела на скамью:

— Все! Пристрелите меня тут, дальше я не пойду.

— Тогда я тебя понесу!

— О нет, на это я еще не готова.

— А ко мне в гости зайти?

Я на минуту зависла и говорю:

— А пошли! Самое время.

— К чему? — не понял он.

— Так твою жилплощадь глянуть. А то вдруг ты в коммуналке живешь, на мои метры рассчитываешь.

— Васса, не шути так больше, прошу. Особенно при моих родителях.

— А что, не поймут?

— Не знаю, не было повода проверить.

— Что-то верится с трудом.

— Как хочешь, так и думай, а проверить у тебя есть возможность и прямо сейчас.

— А вот и проверю! — даже со скамьи вскочила: — Я прекрасна, молода и голодна до ужаса. Поехали!

И мы поехали. Он на меня косится, а я даже в зеркало не глянулась, хотя бы прическу поправить. Уж если не подойду, так хоть жалеть не буду, что потратила время на макияж и прочее.

Приехали. Зашли в магазин, взял торт, цветы и коньяк.

— Мы же вроде к тебе. — улыбаюсь я.

— Точно! — смеется он, и берет еще один букет, вручает тут же мне.

— Спасибо! — усмехнулась: — К маме с цветами! Да ты никак любимчик.

— Вроде как у нас повод.

— Ах да, я как-то не учла. Вот только я коньяк не пью.

— Шампанское отложим к другому событию. — однако вино купил.

Пришли. Встретил нас отец, взгляд оценивающий, улыбка не заставила себя ждать. Руку поцеловал, в гостиную проводил. Мать встретила сдержанно, бросив:

— Чего не позвонил, мы бы подготовились.

— А у нас спонтанно получилось. — говорю я.

— Мам, это Василиса! Василиса — это моя мама, Марта Августовна, отец — Петр Семенович.

Стоим, они меня изучают. Так и хотелось сказать: «Ну, мы вас проведали, нам пора!», как его мать взяла меня за руку:

— Пойдем на кухню, приготовим чего-нибудь к чаю.

Чего-нибудь — сервировка из восьми блюд, три разновидности спиртного и часовой расспрос обо мне, о моей родословной. Я мило улыбалась, изображая дурочку, про родителей вскользь сказала и потупила взгляд. Отец его с каждой рюмкой добрел ко мне, мать же шире улыбалась и я видела — вторую встречу ждет, чтобы о себе, неспешно так, рассказывать. Потому что, в спешке о себе она не умеет.

В десять вечера я засобиралась. Валерка вызвал такси, намекал, друг уехал, и мы можем обсудить знакомство, но я отправила его домой, сначала поговорить с родителями, да узнать, пришлась ли я к их двору.

А через неделю он меня снова пригласил, уже официально, от родителей. Приехали к восьми вечера, слово за слово, Марта Августовна сидя салатик нарезает, мужчины чем-то в комнате заняты, а она пытается меня поучать, что Валерик любит, чего ему лучше не давать, а что настоятельно готовить.

— Он чем-то болен? — удивилась я.

— Нет, Валерик совершенно здоров. Но здоровье сохранять надо. Так что, не обижайся, запоминай, потом легче будет.

— Потом, это когда?

— Когда поженитесь.

— Мы как-то не собирались еще.

— Да?! — удивилась она. — Странно. Я думала вам, как бы это сказать, ну, надо.

— Не знаю, что Вас натолкнуло на подобные мысли, однако я могу успокоить — мне торопиться не к чему.

— Как хорошо! — не сдержала она своей радости. — Он же до тебя ни с кем нас не знакомил. Вообще он у нас мальчик тихий, спокойный, с детства не доставлял хлопот. Пьет, ну только по праздникам, с занятий сразу домой.

— Это вы его рекламируете? Не стоит, мы с ним в одной группе учились. — еле сдержав улыбку, сказала я, думая: «Н-да! Скромный мальчик, не пьющий! И это она мне говорит! Врет зачем-то или действительно ничего о сыне не знает». А она тем временем о себе рассказывать начала, какая жизнь у нее трудная была. Ведь она из древнего рода, во время войны ее мама в детдом попала, потом родственников долго искала. Ее та же судьба настигла, осталась сиротой рано. Отвлеклась, про род упомянула, затем, словно смутилась, продолжила:

— Так вот, встретила я Петра и все, поняла, зачем кого-то искать, все из руин поднимать, когда можно свою семью построить. А тут еще оказалось — мы ровня. Петр Семенович тоже из прекрасной семьи, дед его орденоносец. Да, это сейчас все проще, смешались слои общества. А в нашу молодость это было важно, для чистоты, так сказать, крови. Гены они многое значат.

— Гены — это самая суть! — хмыкнула я. Она видно поняла, что я усмехаюсь, хоть и с серьезным видом помогаю ей овощи к салату нарезать.

— Ой, деточка, я могу тебя попросить об одолжении?

— Можете, если в моих силах.

— Петр Семенович завтра с утра в командировку уезжает, сейчас закончат с Валерой стол собирать, будет сумку складывать, ты не можешь ему рубашки прогладить? Пока я тут закончу.

— Могу! — мило улыбнулась я. — Это именно то, что мне генами передалось. Утюг где?

— Петя! — закричала Марта Августовна: — Петр! Поставь девочки доску и дай свои рубашки! — и отвернулась от меня, словно исчерпала весь интерес к моей особе.

Рубашки я погладила, на одной, правда, воротник прижгла, но махнула и сложила их стопочкой, пусть думают, что я безрукая.

К десяти, наконец, сели за стол и полились воспоминания о предках. Видно было, что я их уже мало интересую, как будущее влияние в семью, сама же сказала — ничего не торопит, зато подчеркнуть, обозначить и указать на свою значимость, Марте Августовне, очень хотелось. Петр Семенович поглядывал на меня с нескрываемой гордостью за жену. Однако было в его взгляде и еще что-то, в тот момент непонятное мне. Да я и не собиралась терять время на догадки. В двенадцатом я засобиралась домой, Петр Семенович заявил:

— Оставайся, куда тебе спешить. Посидим, познакомимся ближе. В моем кабинете ляжешь, там приличный диван. Утром Валера отвезет меня в аэропорт и тебя домой.

— Василиса, правда, оставайся. — поддержал Валера.

— Я не готова. — начала я.

— Ой, что сложного?! — пожал мое плечо Петр Семенович: — Не у чужих. Родителям позвони, скажи, что у нас.

Марта Августовна прищурив глаз, на меня смотрит, в разговор не включается.

— Родителям я, конечно, позвоню, только ваше имя роли не сыграет, вы не знакомы.

— Валерий! — Петр Семенович был на веселее: — Что я слышу?! Вы не знакомы?

— Василиса все никак не пригласит меня в гости.

Кажется, это известие еще больше успокоило Марту Августовну, она даже заулыбалась и сказала:

— Правда, оставайся, полночь. Чего ночью ехать.

И я осталась, а чего нет, отношения наши с Валерой настолько близки, что нет-нет, а я и подумываю о совместном будущем.

Едва я легла в постель, как услышала звонок в дверь, пожав плечами позднему визитеру, я стала дремать. Дверь легонько скрипнула. Я подумала, это Валерка, само собой без стука, чтобы не услышали родители, зашел.

— Не спишь? — затворив дверь, спросил Петр Семенович и присел на диван.

Я вздрогнула, от неожиданности, села.

— Заглянул на минутку, переброситься парой слов, пока Валерка с друзьями. Не возражаешь?

Как я могла возражать, если это их дом. А он продолжает:

— И откуда школьные друзья узнают, когда он здесь ночует? Ни разу не пропускали.

— А он так редко бывает? — спросила я, не из-за возникшего любопытства, а чтобы хоть как-то поддержать разговор.

— Естественно, ведь у него же комната в общежитии. А ты не знала? Мы специально поселили его там, чтобы он не тратил время на дорогу. Не знала. Видно ваши отношения еще невинней, чем даже я думал. Марта, признаюсь, подозревала, что вы скоро о свадьбе заговорите.

— В курсе я, ее предположений. Могу Вам лично повторить — мы не спешим.

— Это хорошо. Ведь ко всему надо подходить обдуманно. — говоря это, он погладил меня по плечу, вот только это больше походило на соблазнение, чем поддержку, я отстранилась и набросила на плечи одело. Он, будто ничего не замечая и не понимая моих действий, продолжал, причем положил руку на мое колено и так же стал его гладить: — Отношения, первоначальные, надо строить прочными, как фундамент к дому, иначе быстро развалятся. Ибо становясь супругой, ты будешь для мужа и женой, и подругой и, что самое важное — любовницей! Хозяйкой можно научиться быть, а вот все остальное… — его рука, медленно ползла по моей ноге вверх и я не выдержала:

— Простите, я не поняла, вы сейчас что хотите, проверить, насколько наивны наши отношения с вашим сыном или снять первую пробу? — отодвинувшись к стене, подобрав к себе колени, уставилась на него.

— Спокойной ночи! — бросил он мне в ответ и вышел.

Я тут же вскочила и начала одеваться, собираясь покинуть их, так сказать, по-английски. Натянув свитер, услышала, как хлопнула входная дверь, и тут же Валерка заглянул ко мне:

— Ты чего не ложишься?

— Домой хочу.

— Что за глупости! Вася, ну ты же не маленькая девочка.

— И что?

— Не сердись. Хочешь, значит отвезу. Хотя странно как-то. — обнял, поцеловал.

Я не смогла сказать ему о визите отца. Да и чтобы сказала: «Валер, твой отец похотливый самец! Пока тебя не было, он ко мне клеился»? Вряд ли бы он поверил, скорее бы списал на мои прихоти. Еще минута моего замешательства в раздумье говорить или нет, и Валера, продолжая целовать меня, сел на диван, усадив меня рядом. Так и уснули, обнявшись, даже не раздевшись. А проснулась я от внезапно открывшейся двери и того, как его отец прошел на балкон, забрал там приготовленный с вечера чемодан и, выходя, сказал:

— Я в аэропорт. Хотите, могу по дороге забросить куда надо. Или вы, порадуйте и проведите меня.

— Да уж! — только и сказала я, встала, взяла свою сумку, закрылась в ванной комнате и пока они суетились, обозначив себе немного собственного пространства, привела себя в порядок. Десяти минут мне хватило унять нервное возбуждение, чтобы не поблагодарить их за гостеприимство, честно высказавшись. Отказавшись от кофе, первой спуститься на улицу. Валерка выскочил за мной:

— Вась, ну что снова не так?

— А ты считаешь, пробуждение было нормальным?!

— Но, отцу надо было.

— Элементарного стука в дверь, нельзя было сделать? А если бы мы…

— Ой, не парься. Первое — мы спали как ангелы, даже не сняв одежды. Второе — даже если бы…, что нового узнал бы батя?

— Ты себя слышишь? Валера, не ошеломляй меня, я и так тобой удивлена, с первого дня нашего знакомства.

— Мы ссоримся?

— Нет! Мы выясняем нюансы, прежде чем строить фундамент нашего совместного бытия. Прости, мне пора!

— Это не вежливо. Вася, мы проводим отца, и я тебя отвезу, в конце концов, я же должен, нет, после сегодняшней ночи, просто обязан познакомиться с твоими! — он смеялся, и я не стала отвечать ему.

Мать его осталась дома, мы провели Петра Семеновича, дождались его отлета. Причем прощаясь, он снова, более чем родственно обнял, похлопав меня не только по плечу, а и ниже поясницы. Насытившись глубочайшим интересом ко мне, я взяла себе пару дней отдыха от Валеры и его семьи.

Знакомить с родителями я все откладывала. Валера не настаивал, ждал.

Защита. Он рядом, готовимся вместе, он помогает, переживает за меня и радуется. Счастье стало меня наполнять, и я уже перестала оглядываться, прислушиваться к себе и окружающим. Вспоминать о странностях его семьи. Мне было так хорошо, что я уже не зависала, выискивая тайны там, где их и быть не может. Я влюблялась.

— Васса! — серьезный вид Валерки меня насторожил. — Я хочу сделать тебе предложение.

— Делай!

— Может, хватит брать ключи у друзей? Давай снимем квартиру.

— Давай попробуем. — говорю я и жду, что вот сейчас он сделает еще одно предложение, которое как бы пора уже, ведь столько добивался, чего же тянуть.

— Тогда, может, ты меня представишь родителям?

— Может и представлю. Только давай на выходных.

— Супер! Куда хочешь сегодня?

— Поехали просто в парке погуляем.

Познакомила. Общие темы нашлись сразу, загостился у нас до полуночи. Через два дня пришел и спросил разрешения на то, чтобы мы с ним съехались. Отец пожал плечами, поглядывая на меня, мать смахнула слезу, говоря:

— Попробуйте. Отдельно поживете, быстрей поймете вашу совместимость.

Этим же вечером, прихватив немного моих вещей, мы уехали на квартиру, которую нашел Валера, сделав мне сюрприз, в жилом доме на Котельнической набережной.

— Валера! — ахнула я.

— Мечты должны сбываться! Наслаждайся видом из окон, разглядывай барельефы и прочее изнутри, завораживающих тебя зданий. Но! Когда меня нет рядом. Остальное время — я объект твоего внимания.

Счастье новой порцией омыло меня. Через неделю полной любви и услад, я получила известие о поступлении в аспирантуру. Хотела его обрадовать, но он приехал поздно, на взводе. Я долго молчала, ожидая пояснений. К ужину достал бутылку водки.

— Валер, что происходит?

— Мне отказали в аспирантуре. Сказали — надо годик поработать.

— Поработаем, какие наши годы. — я бросила быстрый взгляд на конверт, который так и не успела показать ему и спешно убрала его в стол.

— Ты хочешь сказать, что я не достоин? Что я хуже?

— Кого? Ты уже в курсе, кого взяли?

— Нет, и не собираюсь узнавать!

— Тогда чего завелся?

— А ты считаешь, что я должен смиренно принять?

— Тебе же никто не запрещает сдать повторно. Годик! Всего год. Он пойдет всем на пользу. Пойдем работать.

— О нет! Ты работать не будешь. Ты, моя радость, будешь холить себя и лелеять для меня, чтобы, когда я приходил уставшим, встречать меня и помогать расслабится.

— Ты это сейчас обо мне?

— Конечно.

— Ничего не попутал? Я геолог, а не Гейша!

— Одно другому не мешает. — его настроение улучшилось, мы переместились в спальню.

Утром он, едва проснувшись, сообщил:

— За новостью, которою мне передали, забыл сказать, есть возможность посетить катакомбы.

— Какие? Зачем?

— Ты же мечтала узнать сталинки досконально. Так что готовься, на выходных пойдем. Посмотрим на подвалы, застенки и откроем тайны железных дверей.

— Валер, мне не интересно. В данный момент.

— Слушай, а ты капризная.

— Да! — просто ответила я и, поцеловав его в щеку, пошла на кухню.

Конечно, хотела. И обрадовалась бы предложению, вот только с вечера остался осадок, да и надо было еще придумать, как ему сообщить о том, что я в аспирантуре.

Тянула, сама не знаю зачем. Затем, сдуру, взяла и отложила свою учебу на год. Погружаясь в нашу с ним любовь.

Юбилей моих родителей. Мы приехали с ним вдвоем, и он, уже как хозяин, разгуливал по всей квартире, а не скромно сидел в гостиной. Я помогала накрывать на стол, когда услышала его зов из моей спальни:

— Василиса!

— Я здесь. — пришла сразу и застала его лицом к стене.

— Это кто?

— Мои родственники.

— Я понял, что это не картинки из журналов. Я спросил, кто эти мужчины?

— Это мои родственники по маминой линии, братья Квасовы.

— Квасовы… — он сморщил лоб.

— Не напрягайся, о них мало упоминают. Они архитекторы.

— Не те ли, что строили дворец Елизаветы Петровны?

— Строили — это сильно сказано. Однако, как гласит история нашего рода: «Состоя сперва при строениях Царского Села, Андрей, брат Алексия, был произведен из „архитектурии учеников“ в „гезели“, с назначением к смотрению собственных, Ее Величества, строений при Вотчинной Канцелярии и с производством жалованья по 300 руб. в год»! — говорила я, улыбаясь и окая, словно так могла передать записи старорусских книг. — Они всего лишь работали с Растрелли.

— Ну, ты даешь, всего лишь!

— Видишь ли, я не такая древняя, чтобы утверждать или опротестовывать что-либо. Знаю лишь, многое, что сделал Андрей Квасов, по распоряжению Бестужева, приписывалось более знаменитому мэтру.

— Как же это меняет дело!

— Какое? — не поняла я.

— Не важно. Васька, скажи, а чего ты это умалчивала?

— Да что я и перед кем умалчивала?

— Родовые корни. Ну, хотя бы моим не сказала. Мама бы обрадовалась.

— А какая разница?

— Как это, какая?! Огромная! Это же, это! Слушай, а имение ваше, ну их, за вами?

— Милый мой Валера. Если ты о домах Квасовых, то по набережной Мойки, на Большой Морской, сохранен лишь фасад здания, или проще сказать, лицевая часть, остальное снесли и построили гостиницу, так как после войны там долгое время были коммунальные квартиры и дом, самопроизвольно, пришел к упадку. Второй дом, Алексея, по этой же улице долго занимал двоюродный дядя Лермонтова, затем купец Москвин. И так далее…

— Но вы же могли восстановить права.

— Зачем?

— Как это, зачем? Родовое гнездо.

— Валер, мое родовое гнездо там, где я родилась, где мои родители. И потом, хочу тебя немного огорчить, ее Величество, направило братьев Квасовых Киевскую Русь обустраивать. Можно расценивать как — в ссылку сослало. И на сегодня все! Мы тут по поводу юбилея, если ты еще помнишь. Маленькая просьба, не поднимай этой темы, не надо. Мама не поймет, отца обидишь, а у него свои корни, не менее крепкие.

Вечер прошел гладко, но я видела, как он еле сдерживал себя, ерзая на стуле, чтобы не удовлетворить свое любопытство. Домой возвращались молча. Молчаливо готовились ко сну.

— Ну, давай, рассказывай! — даже не выровняв дыхания, едва лег на спину, сказал он и, повернув ко мне голову, стал испепелять взглядом.

— О чем? — не поняла я, не догадываясь, чего именно он хочет.

— Не прикидывайся. — это прозвучало грубо, я настороженно ждала продолжения. — Ведь прекрасно же знаешь, что меня интересует.

— Нет, не знаю. — задержав дыхание, я прислушалась к своему сердцу, чего это оно так колотится, от недавней страсти или возмущения, так сказать, «послевкусия», а он не унимался, удобно улегся, запрокинув руки под голову и прикрыв глаза, произнес, таким тоном, словно разговаривал с учеником, не понимающим вопроса.

— Хочу понять, чего это ты скрывала свою наследственность — это первое. Второе — Квасовы! Желаю знать о них все.

— В три ночи?

— И что? Сна же ни в одном глазу.

— После жарких объятий и милых прелюдий? — я даже руками изобразила кавычки, нарочно не употребляя более конкретного определения тому, что только что было между нами.

— Так нам же было хорошо. Чего не поговорить?

— Ты больной или… — сделав небольшую паузу, я закончила: — или идиот? — укутавшись простыней, удалилась в ванную. Гнев переполнял меня, но закатывать скандал, растормаживая себя еще больше, я не хотела. Сделав воду горячей, стояла, смывая с себя все, его руки, губы, слова…, и ловила себя на мысли, что не понимаю нашего совместного проживания. Не дождавшись от Валерия хотя бы мизерной попытки сгладить сложившуюся ситуацию, я поплелась обратно. Он мирно спал, развалившись на всю кровать. Новая волна обиды накрыла меня и я, постояв с минуту, взяла свою подушку, одеяло, улеглась на диван в гостиной.

Проснулась от щелчка дверного замка. Подскочила. Голова тяжелая, настроение паршивое. Глянула на часы — 9:30 утра. Что за день, рабочий или выходной? Есть ли дела у Валерия или я могу еще поспать, не спеша готовить завтрак? И что это был за щелчок, пробудивший меня?

Легла, прикрыла глаза. Сон не спешил возвращаться, и я поплелась в ванную, по дороге щелкнув кофеварку. Вычистив зубы и приняв прохладный душ, я заглянула в спальню — кровать была пуста, не застелена, мало того, даже его вещи валялись тут же.

— Не поняла?! Ну и хам же ты, всё-таки!

На прикроватной тумбочке записка:

«Васька! Не будь букой, это тебе не идет. Буду поздно, собеседования. Не дуй губы, выспись. Лююю».

— Не будь букой! — хмыкнув, процитировала я: — Не дуй губы! Выспись! Лююю! Благодетель, блин. Слушаюсь, барин!

Пропищала кофеварка и я, взяв огромную чашку, уселась на подоконник, успокаивая свои разгулявшиеся нервы.

К обеду, придя в себя, радуясь виду из окна, поела и собралась прогуляться, как услышала шорох у двери. Заглянула в глазок. Будущий свекор пытался открыть дверь. Содрогнулась. Хоть и прошло достаточно много времени, но впечатления от проведенной у родителей Валеры ночи, были настолько свежи и неприятны, что я, поежившись, автоматически заблокировав замок, отошла от двери и не сводила взгляда с дверной ручки. Сделав несколько попыток открыть замок, он нажал кнопку звонка. Я все еще «зависала», в трех шагах от двери. Постучал. Я четко поняла, что прижал ухо к двери, затем отошел и тут я расслышала: «Валер, ты дома? … А Василиса? … Да проезжал мимо, решил зайти в гости. … Ничего срочного. Пока!»

Я попятилась, все еще смотря на дверь, боясь, что сейчас зазвонит телефон, выщупывала его на диване. Телефона не было. Вспомнив, что он на подоконнике, бросилась к нему, зажала в руке, на пальчиках пошла к двери. Площадка была пустой, телефон молчаливым.

— Мне это не причудилось…. — шептала я: — Он приходил. У него есть ключ! Зачем? Надо спросить у Валерки. Спросить-то я спрошу, а он ответит: «На всякий случай!» и еще посмеется. Вот же, ситуация. И чего меня так трясет? Может я, и правда, все выдумываю? Может быть, Петр Семенович проявил простую отеческую заботу? Ай! Не нужна мне его забота, слащавая, как и он сам!

Бросив чашку в мойку, быстро собралась и, оглядываясь по сторонам, умчалась из дому.

День был просто замечательный, побродив бесцельно, сама не заметила, как оказалась у универа. Улыбнувшись себе, пересекла площадь, наведалась в деканат, выслушала множество приятных слов, получив доступ в библиотеку, не медля отправилась туда. Как же здесь было покойно! Этот запах книг, припыленных годами. Найдя интересующий меня томик, уселась в самый дальний угол и принялась читать, время от времени откидываясь на спинку стула, поднимая голову к потолку. Сделав еще несколько заметок себе в блокнот, бросив взгляд на часы и, мысленно, махнув на ужин для Валерки, заметила старичка, за столом напротив, любующегося мной через свои очки, с толстыми линзами. Он кивнул мне, здороваясь, я ответила. Его я встретила впервые, а он, взяв в руки тяжеленую книгу, пересел поближе:

— Здравствуйте, Василиса!

— Здравствуйте…! — я не знала его имени, поэтому обошлась улыбкой.

— Соскучились по родным стенам, или?

— Или! И соскучилась, конечно же. Простите, вы откуда меня знаете?

— Так разве можно не заметить такую приятную и красивую девушку?

— Я серьезно, а Вы…

— И я, серьезней обычного. Это меня можно не замечать, старого, сморщенного стручка.

— Да бросьте, вы вовсе не старый.

— Согласен, я — древний! Как живется, Василиса?

— Не скажу что замечательно, есть нюансы, однако, хорошо! Простите, как мне вас величать?

— Архип Радомирович.

— Какое интересное у Вас сочетание. Необычное, непривычное. И имя и отчество.

— Так я же говорю — древний.

Мило улыбнувшись этому низенькому, скажем, совсем зрелому мужчине, ибо хоть лицо его и было морщинистым, глаза искрились задором и молодостью. Он словно прочел мои мысли, снял очки и, не прищуриваясь, смотрел прямо в мои глаза.

— Я Вас здесь раньше не встречала. Вы преподаете?

— Нет. Я туташний архивариус.

— Правда? В библиотеке?

— Что так удивило? Библиотека же огромная. Много древних книг, да и новые изданиям нужен порядок. Вот я и архивирую, так сказать слежу, за потоком во всех секциях, отделениях, филиалах.

Столица, она большая!

— Так вы ведаете всеми библиотеками?!

— Так точно! Но эту, скажу по секрету, уважаю особенно.

— Мне так приятно было познакомиться.

— Мне тоже! Беги, а то засиделась со стариком.

— Мы еще увидимся? — я поспешила спросить, взволновавшись предчувствием, что можем больше не встретиться, что вот так просто, оборвется тонкая нить, между мной и новым, таким приятным знакомым, загадочным и, я была уверена, отличным собеседником, у которого я могла бы многое узнать. Что именно, в данный момент было не важно, главное, что от него веяло кладезем разгадок на многие тайны.

— Всенепременно! — он даже поднялся и склонил голову, лишь на мгновение, тут же выпрямился и расправил гордую осанку, так не сочетающуюся с его возрастом.

«А какой у него возраст? — раздумывала я: — Вид частенько бывает обманчив».

— Спасибо! — беря свою книгу, я направилась к выходу.

— Оставь, я сам уберу, чтобы, когда ты пришла, они встречали тебя.

— Мне не трудно.

— А мне приятно. До новой встречи! И… Они не стоят твоей печали! Лучше вот, возьми конфетку. — подхватив книги, скрылся за стеллажами.

Вызвав такси, я направилась домой. Не хотелось, но не сбегать же вот так, непонятно с чего. Конфета все еще была у меня в руке и я, развернув, всунув ее в рот, принялась привычно складывать фантик, в гармошечку.

Когда я добралась, вечерело. Вставляя ключ в замок получила порцию паники, дверь была не заперта. Открыла, прислушалась, на пальчиках вошла. Очень тихо работал телевизор. Еще шаг и я в зеркало гардеробной заметила Валерку, вальяжно возлегающего в кресле, с бокалом в руках.

— Ты чего дверь не запираешь? — спросила, снимая обувь. Он не отозвался. — Блин! — возмутилась я: — Валера! Ты меня слышишь?

Он даже не шелохнулся, сидел с ухмылкой на лице и пялился в экран. Вошла, стала рядом, ноль внимания. Сделала шаг, становясь между ним и телевизором:

— Валер! Что-то случилось?

— Ты на часы смотрела?

— Неоднократно. Что еще?

— Да ничего! — бросил он с вызовом. Допил и опустил бокал на пол: — Если ты считаешь нормальным неизвестно где пропадать, не ставя меня в известность, то ничего!

— А я обязана отчитываться? Ты это серьезно или хватил лишку?

Вскочил. Кулаки сжаты, но тут же словно опомнился:

— Просто я волновался.

— Мог бы и позвонить. Как собеседование?

— Прошло. — сказано таким тоном, что расспрашивать далее стало не интересно.

— Переоденусь и будем ужинать.

— Сыт.

— Ну и отлично! — я скрылась в ванной и даже заперла дверь. Всплыли былые чувства к нему, которые были в первые дни нашего знакомства. Даже задумалась: что я делаю здесь? Но уже через минуту, взяв себя в руки, я смогла умыться, переодеться и выйти, с внешним спокойствием на лице: — Так как насчет ужина?

— Отец заходил. — сообщил он, вместо ответа.

— Да? А в котором?

— Не уточнял. — достал банку пива: — Будешь?

— Ты же знаешь, что нет.

— Ну, как хочешь. — уселся перед телевизором, сделав его громче.

— Это что, взбрык или твоя суть? — не дожидаясь ответа, прошла в кухню, сделав бутерброды и заварив чай, уселась на подоконник, любоваться ночной Москвой, успокаивать нервы.

Проснулась от хлопка двери. Подушка Валерки была не примята.

— Как барышня, чесслово! Сам себе что-то надумал, сам обиделся. Тебе же хуже! Я также спала на диване. Только, дружок мой не потому, что разыгрывала обиду, а оттого, что ты дрых, как медведь в спячке, разложившись на всю кровать! — я говорила громко, хотя и знала, меня никто не слышит, просто надо было высказаться, иначе накопившееся прорвется и я, излив ему все, уеду к родителям. Поступать так из-за пустяка не хотелось. Ударив его подушку, легла к окну лицом и попыталась уснуть. Сон не возвращался. Поднялась, застелила постель, последовала в кухню. Его не многочисленные вещи валялись на диване.

— Маменькин сынок! — констатировала я. Собрала все и бросила в машинку. Затылком почувствовала присутствие за входной дверью. Прокралась, глянула в домофон — никого. Припала к глазку и поставила замок на фиксатор. Выждав несколько минут, приняла душ и позавтракала. Еще пока ела, уже знала — дома сидеть не буду. Ни сегодня, ни завтра. Надо искать работу, но пока не хотелось, как и принять приглашения от знакомых родителей. И тут мне попался на глаза фантик от конфеты. Сильная тяга общения накрыла меня так, что я не помыв даже чашки, оделась и уже у выхода написала смс: «Я в библиотеку, затем заеду к родителям. Телефон заряжен, пиши, если захочешь встретиться у них. Нет — увидимся дома». И поехала в универ. Архип Радомирович сидел за тем же столом, при приглушенном светильнике и что-то записывал в своей огромной книге. Увидев меня, щедро улыбнулся и, взяв стопку книг, направился ко мне:

— Как я рад вас видеть, Василиса! Не примите за нахальство, но я думал, весь вечер думал о вас. Даже страшился, что не увижу более.

— А я вот приехала. Врать не буду, вчера не поминала Вас, но с утра поняла — мне необходима доза общения с Вами!

— Рад, очень рад! Это ваша подборка.

Я взяла, даже открыла, но не смогла прочесть и графы. И когда он заговорил, была просто счастлива. Я так заслушалась его голосом, что совсем забыла о времени.

— Не утомил? — спросил Архип Радомирович, я же словно свалилась с небес.

— Ну, что Вы, конечно нет!

— Тогда… — он мило улыбнулся и протянул мне конфетку: — Немного сладкого не повредит. А мне нужно откланяться, дела. И если вы, Василиса, навестите меня еще раз, буду рад сделать для вас экскурсию, в закрома храма книг.

— Я… Я буду просто счастлива!

— В любое время, в удобный вам день. — раскланялся и слегка шаркая удалился.

Я посмотрела на часы и ужаснулась — скоро восемь вечера. От Валерки нет даже сообщения. Поговорив с родителями, отложила встречу до завтра и понеслась домой. Валерека был дома, снова не заперев дверь, сидел в кресле и пил пиво. На кухне беспорядок.

— Ты снова не запер дверь.

— А ты опять неизвестно где пропадаешь!

— Я написала тебе, что еду в библиотеку.

— А я просил тебя, встречать меня дома!

— Ты просил, я услышала.

— Не видно.

— Но я не обещала преданным псом сторожить жилье в ожидании хозяина! Тем более что ты не мой хозяин, а я не твоя раба!

— Я просто попросил! Неужели этого мало?!

— Это слишком много.

— Чего именно? — он испепелил меня таким взглядом, что я даже ожидала всплеска буйности. Однако Валерка продолжал сидеть, таращась на меня. Я закипала. Прошла к шкафу, достала сумку и стала собирать вещи. Сложив первую, взялась за вторую и в это время он подошел:

— Прости, сам не знаю, что накатило.

— Твои проблемы.

— Наши! — голос прежний, взгляд преданный. — Меня пугает твоя, возникшая вдруг, отчужденность.

— Ее не было до сего момента.

— Была! Неужели ты не заметила?

— Нет.

— Мы даже спим отдельно.

— Я тебя не гнала.

— Зато сама ушла среди ночи. Не мог же я и вторую ночь позволить тебе мучатся на диване.

— Не ушла! Ты не оставил мне места!

— Я?

— Именно!

— В каком смысле?

— В прямом.

— Но ты же могла меня разбудить или подвинуть, в крайнем случае.

— Я не могу будить спящего.

— Прости. — я не ответила. — Васса, прости! Я ослеплен любовью к тебе от этого и все эти глупости. Пожалуйста!

— Хорошо, я дам нам еще один шанс. Но запомни, если ты еще раз позволишь изображать из себя рабовладельца, я исчезну раз и навсегда.

Примирение было горячим, следующий день я таяла от его внимания и уже ругала себя, мол, это я разбалованная эгоистка. Последующие дни были не менее лагидными. Он готовил завтрак, вечерний чай, с чем-то сладким, исчезая всего на немного, чтобы привезти мне сюрприз и желаемую вкусность. А еще через несколько дней я поняла, мои воспоминания о вчера разнятся с календарем на сутки. Когда Валера был рядом, я не задумывалась ни о чем, когда же оставалась одна, в голове всплывали смутные воспоминания — его лицо, лицо его отца. Странный шум в голове и непривычное пресыщение близостью. Причем смутно предполагая или вернее сказать, туман в моей голове, не давал ясной картинки и чувств, которые в глубине меня наслаивались, подсказывая о совершенно разных людях, моего окружения. Слабые запахи, всплывающие слова, шепотом, сказанные мне в ухо. Да и кожа покрывалась мурашками, когда я старалась хоть что-то припомнить.

— Звонил отец! — услышала я голос Валерки и вздрогнула. Я не понимала отвращения, пробуждающегося во мне при упоминании его имени. — Родители завтра улетают! Просили проводить, чтобы взглянуть на тебя еще хотя бы раз.

— Я не выставочный экспонат! — пробурчала я, пытаясь подняться.

— Ты еще в кровати! — Валерка возник неожиданно, и мой подъем отложился.

Проводили и тут же, заглянув в квартиру на пол часика, лишь собрать чемодан, умчались к морю. Великолепная неделя. Ни поминания об его родителях, ни колыхания моих чувств к отвращению, ни странных воспоминаний о чем-то потерянном в глубинах памяти. Ни капли моих былых подозрений на скудность души Валеры. Домой вернулись счастливые и влюбленные.

— Что это?! — вопрос Валерки, наполненный грубостью, взлетел к потолку.

Я выглянула из спальни, держа в руках вещи, разбирая их после отдыха, в полном недоумении:

— Ты о чем? Я, вроде как, с тобой была… — начала и замолчала.

Валерка стоял у тумбочки и держал в руках конверт. Тот самый конверт, где лежало сообщение о моей аспирантуре, про которое я уже и забыла.

— Что это?! — повторил он, серея лицом.

— Письмо! — ответила я, приблизилась, забрала, сложила и положила туда же. — Чего орать? Прочел же.

— Да, я прочел. Васса! Я так понимаю, ты мне даже не собиралась говорить.

— О чем?

— Что тебя приняли. Не сказала… — отошел. Плечи опустились, глаза злые. — И как давно ты меня считаешь ничтожеством?

— Что?! — тут меня накрыло, вполне обоснованной злостью: — Я, кажется, тебе не давала повода со мной говорить в таком тоне. Это первое. Второе — я просто забыла. Не оправдываюсь, лишь расставляю все по местам. Забыла, во всех этих всплесках твоих заскоков.

— Что еще ты забыла сказать? Ах-да! Теперь я понимаю, где ты пропадаешь днями!

— Валера! Не перегибай палку.

Однако он не слышал меня, продолжал свое:

— Сначала ты о письме умолчала, затем о том, что в аспирантуре, закончишь — и с такой же легкостью забудешь обо мне. Почему бы нет?! Кто я такой для тебя? Так, бывший сокурсник. Неудачник, без работы и родовых корней, уходящих к царственным особам. Я простой парень, среднего звена! Зачем со мной делиться! Зачем вообще на меня обращать внимание!

— Кажется, ты перегрелся! — схватив свою сумочку, обулась и, бросив ему: — Я домой! За вещами заеду днями. — хлопнула дверью, выскочила на улицу. К родителям ехать не хотелось, в таком состоянии, с таким настроением. Бродила по улице часа два или даже больше. К полуночи поняла — устала настолько, что усну на скамье. Поплелась к родительскому дому, в надежде, что они уже спят и все разговоры отложатся до утра. Я была так утомлена, что не услышала притормозившей рядом машины. Лишь когда меня взяли за руку и усадили в машину, испугалась, понимая, что не смогу даже закричать. Валерка сел за руль и молча завел мотор. Заговорил на первом светофоре.

— Прости! Но и меня пойми. Это как град на голову. Неужели просто нельзя было мне сказать? Я бы понял. Я бы порадовался. Не было бы этой, ненужной ссоры.

Я молчала, тупо сидя, не пытаясь покинуть авто. Чего ждала? Да ничего, просто была разбита — дорогой, меняющимися чувствами к нему, его поведением. Все такое мелкое, но такое отталкивающее.

— Василиса! Давай выбросим сегодняшний вечер из нашей жизни, и больше не будем ссориться. Давай уберем из нашей жизни тайны и будем друг с другом откровенны и честны.

— А ты сможешь?

— В смысле? — он был удивлен вопросом, глянул на меня в зеркало, испуганным взглядом. Проехал еще немного и, остановившись, развернулся. — Ты о чем?

— Да так, ни о чем. — отмахнулась я от него, а сама задумалась, чего это он так испугался. Что у него есть за душой, такого, что заставляет содрогнуться? — Просто пришлось к слову. Отвези меня, пожалуйста, к дому. Я очень устала и хочу выспаться.

— Прости! — очередной раз сказал он и тронул машину.

— Отвези меня к дому родителей! — уточнила я. — Пожалуйста!

— Васса! У нас есть свой дом. И если я тебе неприятен, то могу сам уехать к родителям. Ровно настолько, насколько скажешь.

— Делай, как хочешь. — глаза закрывались и мозг отключался. Одно я понимала, что ехать к родителям мне сейчас не нужно, не стоит их волновать.

Уехал, как и пообещал. Неделю лишь звонил по несколько раз в день, узнать как я, не нужно ли мне чего. Все это время я не выходила из дому. Я не судила его, не думала над ссорой, я разбиралась в себе, пытаясь понять, что мне надо от него, нужен ли он мне, есть ли ему место в моей жизни. Выяснилось, что нужен. Чего не хватает, потому что думая о нем, прежде всего, всплывают те милые, страстные и счастливые моменты, проведенные с ним. В связи с этим, когда он, не предупреждая, пришел, была рада, чем удивила и себя, и его.

Летели дни, за ними недели. Незаметно прошло несколько месяцев. Жизнь была прекрасна, без невзгод. И даже его родители не напоминали о себе. Валера устроился на работу, куда я не знала, уходил рано, звонил по нескольку раз на день, всегда предупреждал о приходе, сетовал, если я провела день дома. Очень редко задерживался, спеша ко мне, всегда с цветами или шоколадом. Все было замечательно, пока однажды он не уехал на пару дней. Я думала в командировку, оказалось, что нет. Вернулся довольный, и с порога сообщил:

— Дорогая, все намного проще, чем я думал!

— Ты выиграл миллион? — тая в его объятиях, пошутила я.

— Возможно больше! Ах, Василиса! Отчего же ты не любопытствуешь?! Давай, умоляй меня все рассказать!

— Умолять не умею, так что рассказывай!

— Раз так, то подождешь. — он улыбался, довольный, как кот после миски молока. — Корми меня. Я же с дороги.

— Ай, момент! — я поспешила накрыть стол.

Сделав пару глотков, закусив, он начал:

— Я все узнал и, представь себе, восстановить ваше родство совершенный пустяк. Я, не без труда, конечно, подружился с одной милой дамой, бальзаковского возраста, и она мне все не только рассказала, а подробно записала. Они, оказывается, и сами искали родственников, хотя бы дальних.

— Чьих родственников? Кто искал? Ты можешь не говорить загадками?

— Так Квасовых же! В Питере давно ищут их след. Мы поедем, привезем все бумаги, какие у тебя есть. — сердце мое защемило и я, не в силах даже дышать, мотала головой. Валера понял по-своему: — Не хочешь ехать? Не беда, я съезжу сам. Ты же мне доверишь документы.

— Я думала, ты был в командировке.

— Я и был в командировке.

— Я думала, ты устроился на работу.

— Я и устроился на работу.

— А ты…

— Васса! Ой, я, кажется, понимаю. Ты думала, что я буду, как твои родители, капаться в земле. Ну, прости, я избрал другую стезю. Ничем не хуже. И потом, не всем же быть в робе, с лопаткой и кисточкой в руках. Я предпочитаю рубашку с галстуком. А чем тебе не раскопки, в забытых именах?!

— В пиджачке, среди кипы пыли на столе. — выпив воды, я изучала его.

— Это временно. Между прочим, работа в архиве не только важна, а еще и полезна. Вот даже сейчас я, делая свое дело, приношу пользу и обществу и нашей семье. Даже не нашей, а еще пока вашей. Но я все же надеюсь, что скоро буду говорить — НАШЕЙ! Так что с документами? А то мне через неделю снова надо быть в Питере.

— А нет никаких документов.

— Как это?

— Да вот так! Есть легенда и фото, непонятно откуда прибившееся к нашей семье.

Валера прищурил глаз. Пауза повисла ненадолго.

— Ну, нет, так нет. — переменил тему, шутил, был просто в ударе.

Через пару дней пришел поздно, сказал, что задержался у родителей. Сообщил, что они интересуются, когда у нас свадьба.

— Когда? — я прищурила глаз и заулыбалась: — Ты у меня спрашиваешь?

— А у кого мне еще спросить?

— Мне кажется, для этого требуется от тебя, как минимум, сделать мне предложение.

— О! Тебе традиции хочется соблюдать! Может мне еще и посвататься?

— Можно. Но сначала, может, ты привезешь свои вещи, чтобы не ездить каждый день к родителям, переодеваться.

— Перевезу. — ответил он.

Не перевез. Ни через день, ни через месяц. Сутки ждала, не отходя от окна и не выпуская трубки из рук. Следующие — пыталась дозвониться его родителям или друзьям, обзванивала больницы. Родители не отвечали, никто из друзей его не видел. К своим поехала на третьи, даже и предполагать не бралась, что он меня бросил. В милиции заявление не приняли — я ему никто! Теребила всех кого могла — исчез мой Валера, испарился, словно и не было. Все забросила, работать не шла, в аспирантуру не готовилась, сидела дома, не выпуская трубки из рук, боясь выйти из дому, вдруг придет, а меня нет. То белугой выла, то ругала себя. А затем закончился срок аренды, продлевать его без Валерки я не хотела. Стала собирать вещи и… нашла камеру. Простенькую, не навороченную. Посмотрела. Сначала меня умилило и довело до слез. Я повыла немного, решила посмотреть дальше. А чего не смотреть? Это же я, это же его интерес ко мне. Пусть тайно, но он снимал меня на лекциях, в библиотеке, с друзьями… Снимал задолго, как группы объединили. Снимал и потом. А я ничего не замечала. Как же мне стало не по себе, как же мне стало стыдно за свое отношение к нему. За то, что не ценила, не берегла, придиралась. Слепа была, слепа! И вдруг все перевернулось. Запись была плохая и видела я себя лишь в отражение зеркала, но и этого мне было достаточно, чтобы похолодеть от ужаса. Пять минут съемки и те, забытые мной чувства вернулись с новым отвращением. Отшвырнула камеру, ушла в ванную, всунула голову под холодный душ. Сколько так стояла, не знаю точно. Мне казалось — вечность. И когда замерзла настолько, что зубы стучали, когда заледенело все в груди, вернулась в комнату и снова взялась за просмотр. Утро, обычное, ничем не отличающееся от других. Валерка проснулся рано, заварил кофе, собрался на работу, принес чашку мне и поставил на столик. Кажется, дней пять он баловал меня утренним кофе в постель. Поцелуй в щеку, воздушный поцелуй. Он исчез из вида, я выпила несколько глотков, зевнула, потянулась и отключилась. Минуты через две пробежала тень. Я безмятежно спала. В спальню вошли, меня это не разбудило. Чужие руки стянули одеяло, подтянули меня к краю кровати и… Что происходило дальше, я могла только догадываться, по тому, как раскачивалась моя голова. Затем голова замерла. А съемка продолжалась. И длилась она до самого вечера. Пока камеру не выключил Валерка. А перед этим он уложил меня на подушку и кому-то позвонил.

Я минут пять смотрела в потухший экран, затем прокрутила все заново. Распахнула окно, так как легким не хватало кислорода, взяла камеру в руки. Вся запись была без звука. Сначала я думала, что так и было заснято. Я останавливала последнюю съемку и приближала кадр за кадром, чтобы понять по его губам, кому он звонит. Когда сложились буквы, и мое предположение превратилось в факт, я, перемотав намного больше, чем надо было, нажала на пуск и запись пошла со звуком. Не остановила, смотрела, соображая, что мне с этим делать, как вдруг еще один момент поразил меня. Снова в кадре была я, весна, конец апреля. Я о чем-то спорила со Славкой, как за кадром услышала знакомый мне голос, но не Валеркин.

«Да брось ты это. Не соблазнишь ты ее!»

«Спорим!» — ответил Валерка.

«Что ставишь?»

«Тачку! Тебе же она нравится».

«Идет!»

«А ты что?» — уточнил Валерка.

«Выполню любое желание!»

«Отлично!» — воскликнул Валерка, они ударили по рукам.

«И все же, почему именно Васька? Что в ней такого, что ты решился расстаться с тачкой?»

«В ней может и ничего. А вот квартира и связи отца».

«Да брось! Ее предки простые геологи».

«Это сейчас. Мне отец рассказывал о ней и о том, как ее папашка, простой геолог, входит в министерство и как с ним здороваются, в почтении склонив голову. Мне иногда казалось, что мой батя в нее втрескался по самое немогу. Если бы не мать, думаю, давно бы приударил сам».

«Так ты ее у собственного папаши решил отбыть?»

«Зачем отбить? Взять первенство».

«Не понял?»

«Видишь ли, некоторые отцы передают не только материальное наследство и опыт в трудах праведных».

«Ооо!»

Далее следовал нецензурный речитатив и дружный хохот.

Не без боли, но с вниманием просмотрев последующие съемки я дошла до последнего. Еще не слыша Валеркиного голоса, я уже знала, к кому испытывала, на подсознании, отвращение. Я узнала перстень на пальце, я слышала дыхание.

«Отец! Ты чем ее опоил?… Время к ночи, а она без сознания.…» на этих словах огонек погас, Валерка выключил камеру. Я поспешила в ванную. Проведя минут пять в обнимку с унитазом, еще больше под горячим душем я стала решать, что со всем этим делать. Подать в суд, обратиться к отцу, нанять частного сыщика? Почему он не избавился от съемки? Были ли еще такие дни, которые я не помню? Отчего не забрал камеру? Что мне делать? ЧТО?!

Всунув камеру в сумку, оставив его вещи там, где и были, бросив ключи на столик, я вызвала такси. Хозяевам звонить не стала, я с ними не пересекалась, даже ни разу не видела, все дела вел Валерка.

Еще дорогой я поняла, открывать публике свою трагедию не буду. Есть маленькая надежда, что он не копировал съемки, и никто об этом не узнает. Отцу не скажу, мне дорог он и мама, их покой и свобода. А отец, каким бы мирным он не казался, убьет Валерку, не задумываясь. На частного детектива у меня денег нет. Пока нет! Но, теперь я их добуду, потому что забыть я этот промежуток времени не смогу. Более того, я уже чувствовала вкус мести. И вот еще что: теперь я точно знала, отчего испытывала отвращение к Валерке и его отцу, с первых минут — я разбираюсь в людях и мне нужно доверять себе больше! Валерка — это грабли, которые я буду носить за собой. Именно — за собой!

Встреча выпускников. Первый год я вообще о ней не знала, уехала с родителями в экспедицию, скрываясь от случайных встреч. Второй и третий год старательно избегала, боясь встретиться с ним или даже услышать о нем. Затем я наоборот, искала сама предлог собрать друзей. К этому времени я была аспирантом, сменив свою специализацию, на юриста.

Самым дорогим в те годы, не считая родителей, было общение с Архипом Радомировичем. Его уверенность, взгляды на жизнь и отношение к своему делу очень подходило мне. Именно он, неназойливо, ненавязчиво, не зная сути моего частого уныния, чувствуя меня, устаканивал мою жизнь. Открывал дороги, где присутствовало счастье, покой и радость. Счастье, покой, радость! Но не любовь. Она была выжжена из моего сердца.

В одну из встреч с Архипом Радомировичем, впервые за все общение, он затронул странную тему:

— Васса! Смотрю, вы не потеряли интерес к нашей богадельне! А знаете ли вы… — далее последовал рассказ о московских сталинках. Вначале я слушала в пол-уха, но вдруг одна из фраз меня заинтересовала и я увлеклась:

— Простите, перебью Вас. Вы говорите, что строили их в таком порядке и расположении специально?

— Уверен, что да!

— Зачем? Я не понимаю. Что может быть такого в том, как они стоят, сколько в них этажей? Мистика. Фантастика.

— Может и мистика. Где-то фантастика. Хочу заметить, именно фантастика чаще всего становится реальностью. Что же касается именно этой темы, то я позволю себе немного расширить рассказ. Сталин задумал восемь фундаментальных высоток. А главенствовать над ними должна была девятая, доминирующая. Предполагался Дворец советов. О нем чуть позже. Заложили их в один и тот же момент. Время, по приказу Сталина было выведено по звездам. 7 сентября 1947 года, ровно в 13:00 был заложен фундамент знаменитых башен-пирамид. Отмечу — именно аналог пирамид! За каждую башню отвечала своя планета, под покровительством которой зданию должен был сопутствовать успех в определенном ключе. Например: здание на Кудринской площади соотносится с планетой Марс — это эмоции. Здание МИДа соотносится с Юпитером — энергия двигательная. Здание МГУ имеет отношение к планете Меркурий — образование.

Венера связана с жилым домом на Котельнической набережной. А чем управляет у нас Венера? Правильно — любовью. Она же названа так в честь древнеримской богини любви Венеры. Венера — это женское магнетическое начало. Она символизирует красоту, любовь и гармонию. Олицетворяет собой хорошую жену и брак. Именно с этой целью там и расположены квартиры. Вам, Васса, может показаться смешным, но тогда, в послевоенные годы, руководители страны стремились к созданию крепких ячеек общества. К рождению нового поколения. Уж, каким это поколение должно было стать, мне не ведомо, но само расположение наталкивает на мысль — наполнено любовью, сексуального наслаждения, хорошими партнерами по браку. Первоначально, остальные высотки не должны были заселяться, но что-то заставило пересмотреть этот вопрос и в них стали селить, только не простых тружеников, а космонавтов, художников, литераторов, ученых и так далее.

Все здания имеют различное количество этажей, однако, их высота одинакова. И лишь девятая, центральная, должна была быть выше остальных, так сказать стать пиком. Повторюсь, все высотки должны были быть установлены особым образом, по типу египетских пирамид, чтобы энергия, которые они аккумулируют, даровала Вечность.

— Я не ослышалась? Их строили специально, чтобы обрести бессмертие?!

— Именно! И не просто бессмертие, а еще и уникальность. Красоту в теле, незаурядный ум, ну и так далее.

— Сказки!

— А что есть сказка? Помните пословицу — сказка ложь, да в ней намек?

— Допустим. И все-таки я считаю, это не реально. Египет не славится бессмертными.

— А кто доподлинно знает?

— Следуя вашей логике, все кто принимал участие в строительстве высоток, должны до сих пор жить.

— Вовсе нет. По слухам, строители не просто так бесследно исчезали.

— Если верить тем же слухам, все, кто был замурован в катакомбах, могли воскреснуть после окончания строительства.

— Но! — Архип Радомирович прищурил глаз и усмехнулся: — Строительство не было закончено. Восьмая пирамида не была воздвигнута. А именно восьмерка дарит нам вечность.

— В таком случае, я спокойна! — улыбнулась я. — Не встречусь с бессмертным, не отдам ему свою энергию, не влюблюсь, в конце концов, в моложавую, на вид, мумию.

— Одна мумия уже завладела вашим, Василиса, вниманием. — засмеялся он.

— Побольше бы таких мумий! Жизнь была бы интересней и честней.

— Василиса! — взгляд его стал серьезней: — Не поделитесь со стариком, кто вас так сильно обидел?

— Меня?! С чего вы взяли, что меня кто-то обидел?

— Мне показалось…

— Именно, что показалось. Не родился еще обижатель! И потом, я сама могу за себя постоять.

— Я боялся, что вы скажите: «сама могу обидеть»! Постоять вы можете, но помимо этого хорошо бы иметь опору и поддержку.

— Мы не закончили с мифами. — перевела я тему. — Так что там насчет вечности?

— С ней-то как раз все просто. Опять же, по легендам. Чтобы ее обрести, нужен определенный цикл действий. Необходимо в каждом доме пробыть определенное количество дней, связанных с восьмеркой. Переселяться таким образом, чтобы образовывались круги, соприкасаясь, сливались в бесконечность, то есть, походили на горизонтально повернутую, лежащую на боку восьмерку. И закончить ритуал, необходимо именно в том месте, где должна была быть девятая высотка, во Дворце Советов.

— Это в Храме Христа Спасителя?

— Именно! Пересечение всех линий создает знак, очень похожий на знак в пустыне Наска, в Перу.

— Там не один знак. И потом, все это лишь гипотезы и они быльем поросли.

— Пусть лучше так. Вижу, утомил.

— Да нет, мне интересно.

— В таком случае, коль не спешите, то поведайте, чем думаете заняться по жизни.

— Точно еще не знаю.

— Осмелюсь предложить одно, малопривлекательное дело, но именно Вы бы с ним справились.

— Стать вашей помощницей?

— О нет! Это не для молодых. Архивы — это исключительно старческое занятие. Я хотел бы предложить Вам открыть свое дело. Допустим, прибежище для обиженных женщин.

— Странное предложение.

— Скорее всего. Обосную. Ваша внешность и душа располагает к откровению. Вы умеете слушать, не спешите с выводами и советами. Конечно, большинство женщин ищут защиту у сильного пола. И это правильно. Но вот всё ли они могут рассказать мужчине? Ведь есть такие тайны, которые и женщине трудно открыть.

— А мне можно?

— Вам хочется исповедоваться.

— Спасибо за предложение. Обещаю над ним подумать.

— Не обещайте, а сделайте.

На этом мы расстались. Еще встречались, но больше подобных тем не затрагивали. Однако слова его засели мне в душу. Причем очень глубоко. И в скором времени я взялась за это дело, и Архип Радомирович был одним из первых, кому я предложила место в собственном агентстве, на вид ни чем не отличающемся от женского салона.

Вторым сотрудником стал Сергей Сергеевич. Мужчина средних лет, невзрачненький на вид, но с внимательным, сосредоточенным взглядом. К нему я обратилась за помощью, разыскать след Валерки и через неделю мы с ним стали друзьями, а через месяц, он сам мне предложил объединиться. Ему иногда требовались мои консультации, а моим клиенткам — сыщик.

Работы у нас хватало, «сарафанное радио» быстро разносило весть и женщины, приходили к нам ежедневно. Правда, мы брались не за все. Иногда случалось так, что горе после беседы становилось недоразумением, которое можно было решить, откровенно поговорив, в большинстве же случаев надуманными страхами. В общем, агентство росло, мои доходы и статус тоже. Через два года я приезжала в офис исключительно от того, что не знала чем занять себя дома. А со своими коллегами, ставшими мне родными, я чувствовала себя нужной.

Что же касается Валерки — отчет лежал в моем столе, не прочитанным. Несколько раз я пыталась, но волна отвращения накрывала меня настолько, что я пару дней не выходила из дома, не слышать, ни видеть никого не хотела. Решив не издеваться над собой, оставила до той поры, когда взгляд на конверт станет безразличным.

Прошло пять лет, и мы снова с ним столкнулись.

Глава 2

Небольшое кафе. Все столики заняты. Люди общаются, смеются, ежатся, в ожидании заказа, продрогнув на улице. За их гулом слышится музыка. Пахнет кофе, корицей и сдобой.

Валерка в ударе. Он говорит, не переставая, уже полчаса. О чем? Я не знаю. Я его не слушаю. В моей голове всплыл рассказ Архипа Радомировича, и я с ужасом понимаю, что было бы, пойди я с Валеркой под венец. Да еще в том самом соборе, где соединяются параллели московских пирамид. А что если все это правда? Если планеты действительно влияют на человеческие умы и поведение. Что если есть бессмертие?! В душе моей похолодало. От мысли или от того, что Валерка взял меня за руку:

— Да ты не слушаешь!

— Слушаю.

— Тогда скажи, о чем я говорил?

— А ты учитель? Прости, мне пора! — взяла сумку, достала кошелек.

— Пытаешься обидеть или показываешь независимость?

— Я независима, расплачусь за чай или нет. Обидеть? Зачем? С чего?

Наши взгляды встретились и он, хоть и первый отвел свой, стыда за прошлое не испытывал. Более того, мне показалось, он совершенно ничего не помнит, что было между нами. Как и не стыдится того, как вел себя со мной. А может, и не было ничего? Может это моя бурная фантазия?

— Не меняешься! — усмехнулся и подал мне пальто.

— Повторяешься! — ответила я и спешно пошла к двери.

— Нет, ну так друзья не поступают! — догнал меня и, зайдя чуть вперед, заглянул в лицо, с улыбкой, такой широкой, что появились ямочки на щеках. — Только не спеши говорить, что мы не друзья.

— Даже не думала. Ладно, давай прощаться, короткосрочный друг. Спасибо за вечер.

— Да не убегай как от прокаженного! Я проведу. Дорогой поболтаем.

— Я пришла уже. Прощай!

— Как пришла? Ты разве…

— Валер! Пять лет прошло. Девочка выросла и не живет с родителями.

— А с кем девочка живет? — интерес был не праздный. Я бы больше сказала, в его глазах промелькнуло некое подобие страха. Вот только с чем он был связан?

Оставив его без ответа, я быстрым шагом удалилась. Не оглядываясь, хотя и опасалась, что он пойдет за мной, шла домой. И тут мне стукнуло в голову — я не хочу сегодня быть одна! Свернула в кондитерскую, взяла пирожных, бутылочку вина и направилась к своей подруге. Следует признаться, что друзей у меня не было. Я их категорически не заводила. Были лишь хорошие знакомые, они же сослуживцы. А вот Светка, психолог, причем высококлассный, считала меня своей наилучшей подругой. У меня была пару раз, но постоянно затягивала к себе на часик-другой. Поболтать ни о чем, посмотреть киношку, или просто выпить под настроение. Войдя в подъезд, я минут пять стояла и смотрела в окно, в ожидании Валерки. Я отчего-то была уверенна, он проследит за мной. Но, он не появился. Облегчения от этого я не получила. Мой мозговой червячок тут же напомнил: «он следил за тобой давненько! Не он ли нагло толкал тебя, обращая на себя внимание? Он знает, где ты живешь! Так что, можешь не прятаться!»

— А я и не прячусь! — ответила я сама себе и поднялась на второй этаж. Уже нажав кнопку звонка, я вспомнила о времени. Без пяти одиннадцать вечера. Убегать было поздно. Светка сразу открыла дверь. — Ты что, дежуришь у глазка?

— Привет! А ты как думала? — ее довольная улыбка согрела меня. — У меня же нюх! На друзей, пироженки и выпивку. Ты же именно с этим ко мне.

— Борщ не удосужилась сварганить. Да и забыла его запах. Не для кого.

— Для себя любимой! В этом мире все надо делать исключительно для СЕБЯ! Тогда и окружающие буду счастливы.

— А если эти окружающие, не вписываются в зону моего комфорта?

— Тогда это не окружающие, а проходящие мимо. Вот пусть и идут себе дальше. Мой руки! Борщ уже грею, а сладкое потом.

— Какой борщ?! Я пошутила! Ночь на дворе.

— И что? До утра еще далеко.

— Света! Я на пол часика.

— Не ври сама себе. За тридцать минут ты не успеешь согреться, а уж тем более высказаться.

— Если мне нужен будет доктор, я запишусь к тебе на прием. В рабочее время!

— Там не та обстановка! — Света, накрыв стол, успела разлить вино по стаканчикам и подняла свой: — За нас, красивых, умных, ну и прочее.

Спорить не стала. Выпили. Я с аппетитом опустошила тарелку. Светка все улыбалась и не о чем не расспрашивала. Выпили по второй.

— Оказывается с тобой и молчать хорошо. — выдала она и мы рассмеялись. — Давай, колись, чье приведение встретила.

— В смысле?

— Я спрашиваю. Под каким зданием зависала? Кого за темными окнами разглядела? Призрак империализма, социализма или коммунизма, довел тебя к моей двери?

— Кажется, этот был моложе.

— Уши мои без пробок, ум готов переваривать все, что скажешь. — наполнив еще по одной, Светка уставилась на меня.

Выпили.

— Да был один, субъект. Так ухаживал, хвостиком бегал, комплиментами осыпал и исчез. А сегодня. Нет, не сегодня, несколько дней подряд мелькал передо мной, а сегодня, как ни в чем не бывало, словно старый друг, возник, ну и…

— Вы переспали!

— Типун тебе на язык.

— Ну и глупо. Надо было.

— Зачем?!

— Чтобы бросить!

— В смысле?

— Да что же тут непонятного?! Вы встретились. Провели вместе час или два. Ты сразу сбежала. Так? — я кивнула. — И он остался доволен. Он почувствовал твою обиду. Он унюхал твою растерянность. Он утвердился в своем превосходстве. Ты же не слушала, о чем он говорил? Уверена, и глаза от него отвела, рассматривая все что угодно, лишь бы не видеть его.

— А должна была с открытым ртом внимать его речи, кивая как болванчик и всем своим видом давать понять — вот она я, ждала, готова, бери и пользуйся! Так?!

— Нет, не так! Надо было улыбаться, стрелять глазками по сторонам, давая понять, что он мало тебя интересует, но обязательно задерживать на нем взгляд, совсем немного, уверенно смотря ему в глаза. Нужно было не убегать, а вздохнув, обнадежить, что тебе жаль расставаться, но, увы, необходимо. Пожать его плечо напоследок, одарить многообещающим взглядом, со словами:

«До встречи!» Помахать, сделать несколько шагов и оглянувшись, послать воздушный поцелуй.

— Тогда бы он принял меня за голодную девку.

— Тогда бы он остался в недоумении. Есть ли у тебя кто или нет. Помнишь ты ваши отношения, или лишь считаешь его сокурсником, жива ли боль от его ухода или ты была рада, что все так получилось.

— Ну не знаю…

— Конечно, не знаешь, ты же не пробовала поступать именно так.

— Хочешь сказать — поможет?

— Уверена! Ну, не буквально как я сказала, пункты менять разрешается, как и добавлять. Главное и неизменное — улыбка и спокойный, самоуверенный взгляд прямо в его глаза. Пусть сам их отводит! За это и выпьем.

— За это выпьем! И я пойду.

— Никуда не пойдешь. Сегодня спишь в гостиной. А завтра, с полудня, мы идем по магазинам, покупаем что угодно, пусть оно нам и не нужно. Затем в кафе, только после этого ты идешь домой.

— Думаешь, он следит за мной?

— Да какое нам до него дело. У нас выходной и мы устроим себе девичник. А вот если он и правда, по каким-то причинам следит за тобой, и вы с ним снова встретитесь, то ты извинишься за сегодня, сообщив — спешила к друзьям на вечеринку и отменять ее не желала. Друзья — это святое!

— А мне нравится. Именно так и поступлю. Если, конечно, еще увидимся.

— Увидитесь. Я даже уверена. Земля, она же круглая. И, закружи ему голову, а потом брось. Пусть мучается. — мы уже начали вторую бутылку, а я и не заметила, как опустела первая.

Пробила полночь, когда я уставшая, но наполненная чувством, которое забыла когда испытывала, разве что в раннем детстве, ввалилась в квартиру, с множеством пакетов, объевшаяся всякой вредной, но такой вкусной едой. Приняла душ, улеглась на свою любимую кровать, у самого окна, прикрыла глаза и заявила:

— А мне понравилось!

Проспала. Я впервые, за последние пять лет, проспала. Телефон долго трезвонил у меня под подушкой и, найдя его, я услышала голос водителя:

— Василиса, простите, я жду, а вас нет.

— Прости, прости! Я проспала! — сообщила с такой радостью, что сама улыбнулась.

— Понятно. — хихикнул. — Я жду.

— Нет, не жди! У тебя сегодня выходной. За мой счет.

— А как же…

— Не важно! — перебила я его. — У тебя выходной!

Отключилась, потянулась, снова прикрыла глаза, но тут, начались звонки, наперебой. Ответила на последний:

— Доброго дня! Работайте. Буду, но позже. — выпалила я и расслышала смех Светки. — И нечего так смеяться.

— Ты не одна. — предположила она.

— Естественно! Я с кучей пакетов, которые даже не соизволила открыть. Все, трудитесь! А то приеду и потребую отчет, за что я вам зарплату плачу.

Пролетело пять дней, достаточно загруженных работой и счастливых. Ибо я рассмотрела, что жизнь прекрасна без прикрас, без выискивания чего-то большего, чем само существование, с рассветами и закатами, с общением и просто в молчании, у окна, с видом на родной и любимый город. Я даже о Валерке стала забывать, отнеся нашу встречу к мелкому недоразумению.

— Васса! — раздалось совсем рядом и тут же последовало: — Васька! Вась, да стой же ты!

Я не повернула даже головы, мало ли кто за котами гоняется. Вздрогнула, от прикосновения к руке.

— Василиса! — Валерка стоял передо мной и улыбался, словно его снимали на глянец. — Зову, зову тебя.

— Прости, я думала, кто-то кота потерял.

— Замечание засчитано. Буду звать тебя Лиса, уж так не спутаешь.

— Зови, как хочешь, кого хочешь, а у меня и мое имя прекрасно. Прости, я спешу.

— Мне нравится твое постоянство! — засмеялся Валерка. — Я подвезу, за одно и поболтаем. А то вторая встреча, а мы как попутчики в трамвае.

— Спасибо за предложение. — сердце мое, дрогнувшее, еще не успокоилось, но и не выпрыгивало из груди. Радовало, что я в пальто, а на улице мороз, изменения на лице не так заметны. В ту же минуту я почувствовала еще один взгляд на себе и вспомнила, что стою у собственного офиса. Окна Светкиного кабинета и приемной выходят именно сюда, вот же она, а может и они, мои сослуживцы, наблюдают. — Валер, если бы мне нужно было авто, я воспользовалась бы своим, кое мерзнет у входа. Мне два шага. Так что, спасибо! Приятно было тебя снова увидеть. Пока!

Он не выпускал руки, вырываться было бы глупо, я уставилась на него.

— Ну, тогда пройдемся. — он взял меня под локоть, а я сжала челюсть. В кармане моем звонил мобильный, настойчиво.

— Прости! — отстранилась я от него и достала трубку: — Да!

— Васса! — голос Светки был требовательным: — Не пори горячку! Не устраивай панику! Сейчас же изобрази улыбку, одну из тех, каким я тебя учила, глянь ему в глаза, желательно холодно, изображая безразличие. Затем сделай разочарование и произнеси, что тебе нужно вернуться.

— Зачем?! — я закипала. Валерка, снова свалившийся мне на голову, как снег, или подстерегающий, как маньяк, что для него ближе, так еще и Светка, командовать взялась.

— Не ори! Я спасаю тебя. А возвращаешься, потому что кое-что забыла.

— Поняла. Спасибо! Иду. — отключилась, усмехнулась и уже спокойно посмотрела в глаза Валерке: — Прости, надо вернуться. Оказывается, я зря торопилась. Валер! Я рада нашей встрече. Но сегодня не получится поболтать. — пожала его локоть и сделала шаг в обратную сторону. Оглянулась и добавила: — Поболтаем, обещаю, долго и в тепле. Прости, мне нужно бежать. — шла быстро, но ступала уверено. У двери оглянулась, надеясь, что он исчез. Валерка стоял на месте, на лице полное недоумение. Помахала. — Работает! — пронеслось у меня в голове. — Не зря я плачу ей такую зарплату! — бегом поднялась на второй этаж и направилась прямо в кабинет Светланы. — Дорогая! — начала я и замолчала. У окна стояла не только подруга, а и Архип Радомирович, с Сергеем Сергеевичем. Брови мои соединились, я стала вспоминать, зачем их собрала. Они же уселись за большой стол, Светка расставила чашки. — И что я забыла? — решила уточнить я.

— Присядь! — потребовала Светлана и заняла свое место.

— Василиса! — сделав глоток, сказал Архип Радомирович. — Простите нас, мы стали случайными свидетелями, как ваша жизненная прямая, свернула в обратную сторону, делая полукруг. И чтобы он не стал эллипсисом, мы позволили себе вмешаться.

— Интересно! — я выдохнула, присела, взяла чашку и обняла ее двумя руками. — Моя жизнь воздушный шар или что-то литературно пропущенное? — ухмыльнулась: — Можно уточнить? Вы мои сотрудники или ангелы хранители? Ай, я, наверное, ошиблась! Вы ангелы искусители!

— Васса! — не обращая на меня внимания, включился в разговор Сергей Сергеевич. — Смею напомнить вам, как мы познакомились. — улыбка: — А теперь вопрос. Вы прочли мой отчет?

— Отчет? — я растерялась, напряглась. — Так вроде бы у нас давно не было дел, для ваших отчетов.

— Васса! Я о том, который много лет назад делал для Вас. Что-то мне подсказывает, вы даже не вскрыли конверт. Это ваше право и я не напоминал, пока сегодня не увидел, как субъект…

— Как Ваш университетский товарищ, — Архип Радомирович перебил Сергея Сергеевича: — не возник за вашей спиной.

— Ах! Друзья мои. — я расслабилась: — Этот субъект, не больше, чем трамвайный спутник! Кстати, он сам себя так назвал. А я, как вам известно, крайне редко, пользуюсь общественным транспортом. Но! Раз он вас так насторожил, то я выслушаю все ваши подозрения, треволнения, догадки и предположения. Тем более что на встречу, которую шла, я уже опоздала.

— Она перенеслась! — махнула рукой Светка. — Клиентка решила основательно все обдумать.

— Свет, ну ты могла просто сказать про это, а не требовать меня к себе.

— Не могла!

— Василиса! — Сергей Сергеевич был более чем серьезен. Я таким его никогда не видела, даже в самые запутанные дела. — Я прошу, прочтите то, что много лет назад я вам принес. Пожалуйста!

— Хорошо, прочту, напомню себе. Если для вас это так важно. Если он, ваш отчет, не утерян. Сами понимаете, столько лет.

Сергей лишь улыбнулся в ответ, и я поняла, он точно знает, что я не вскрывала письма. Видно было в нем нечто такое, что должно было бы повлиять на мое отношение к Валерию. Однако! Сергей не знал истинную причину, по которой я его наняла. Как и Светлана не знала и крупицы о наших отношениях с Валеркой. Как не был посвящен в мою личную жизнь Архип Радомирович. Так что же их заставило собраться вместе и наставлять меня как школьницу?!

— Так я пойду? — улыбаясь, я поднялась: — Вы позволите?

— Васса! — за всех ответила Светка: — Не иронизируй! Иди, я загляну к тебе, у меня сейчас прием.

— Ну-ну! — вздохнула я и вышла.

В свой кабинет я зашла со смешанными чувствами. Первое, друзья, (после этих нескольких минут общения я уже по-другому их не воспринимала), успокоили мое отвращение к Валерке. Второе — я четко поняла, он снова нашел меня и просто так не отвяжется. Вот только зачем я ему? Неужели он думает, что после нашего с ним расставания, я захочу с ним общаться.

Минуту я бродила по кабинету, гоня мысли, как вдруг поняла, говорю вслух:

— А какое оно было наше расставание? Исчез. Так это я так думаю. Я же даже не прочла проделанную работу сыщика. Видео. Валерка не знает, что я его нашла. А его ли это записи? Стоп, Васса, не оправдывай его. Это его записи! Валерка урод, подлец и мразь! Такие не меняются. Но Светка права, я не должна становится потенциальной жертвой. Иначе агентство надо закрыть. Васса! Ты столько видела за эти годы. Мы стольким помогли…

Решительно подошла к сейфу, достала конверт, покрутив его в руках, убрала в стол.

— Завтра с утра прочту все, изучу от первой буквы до точки. На ночь и этого хватит.

— Ты все еще тут?! — обрадовалась Светлана, входя с коробкой конфет и кофе.

— А где же мне быть. Неужели ты думала, что я сбегу через пять минут, как покинула твой кабинет? Что скажешь о клиенте? Возьмемся?

— Уже взялась. Да не думай, там обычное дело, слезы, сопли, преувеличение. Пару бесед и приведу ее в норму. Сергей понаблюдает за мужем, для успокоения моего. Платят же!

— Платят. Тебе не кажется, что мы перестал заниматься серьезными проблемами, а все чаще беремся из-за оплаты?

— Кушать всем хочется. А проблемы у всех одинаковые. Хотя. Скажу честно, серьезная есть, радует, что одна. И это ты.

— Света!

— Васька! Ну не смотри на меня так, я же вижу, что у тебя все намного хуже, чем ты стараешься показать. Да и вообще. Не перебивай, пожалуйста, я выскажусь и больше к этой теме возвращаться не буду. Два часа ты тут вышагиваешь, разговаривая сама с собой. Все ушли, а ты даже не заметила, как с тобой прощались. Василиса! Неужели подобное агентство мог открыть человек убаюканный счастьем. Мы не навязываемся, но видим же, груз прошлого на твоих плечах, да такой, что не каждому мужику под силу.

— Не преувеличивай!

— Пошли, напьемся.

— Светка! А пойдем!

— У меня и голубцы есть, и соляночка.

— Не уговаривай, сказала же, идем. Свет! Ты когда все успеваешь?

— Готовить?

— Да!

— Так я люблю. Готовка для меня лучшее лекарство от хандры. Ты попробуй.

— Для кого?

— Для себя. Любимой, распрекрасной!

— Светлана, ты лучшая!

****

Посидели мы со Светланой тепло и весело до самых первых петухов. Улеглись. Сна у меня не было, от этого мысли роем жужжали в голове. Хотела я того или нет, но я постоянно возвращалась к вчерашнему, неожиданному разговору с, несомненно преданной мне, троицей.

— Да! — согласилась я: — Отчет прочесть нужно. По двум причинам. — на этом я провалилась в сон, короткий, но принесший мне отдых.

Отстранившись от всех дел, сотрудники вполне могли справиться и без меня, что делали частенько, я закрылась в кабинете. Руки тряслись, душа замирала. В этом, уже потемневшем конверте, таилось мое прошлое. Были ли там ответы на мои вопросы, пояснения невероятно мерзкого унижения любимым человеком, я боялась даже предполагать. Зато четко поняла, тогда, в те несколько месяцев я любила Валерку. Я не могла понять себя, что в нем нашла, боролась с собою и любила, до умопомрачения. Я была слепым котенком, ничего не замечающим вокруг, кроме его теплых рук. Которыми он, гладя по шерстке, поставил меня на колени, усыпил мою волю, уничтожил мое собственное Я. Вскрыла. Прочла страницу, с облегчением вздохнула, а потом, уже и не ожидая плохого, с третьей строчкой второго листа, покрылась холодным потом.

Дочитала. Отложила. Походила по кабинету, зависла у окна. За дверью протекала жизнь, не трогая меня. Пересохло во рту, напилась прямо из графина. Те несколько капель, что упали на грудь, принесли облегчение и я, вернувшись к столу, изучала отчет, делая на полях пометки. У меня не было вопросов, у меня сложилось мнение и я, перечитав все в третий раз, четко знала план ближайшего времени. Вот только насколько долгим оно будет, это время, меня не интересовало.

Я убрала конверт в сейф, хотя очень хотелось сжечь, чтобы никто кроме меня и Сергея не знал о том, что там изложено. В то, что Сергей Сергеевич никому ничего не скажет, я была уверена.

— Настя! — выйдя на свет из своей норки, обратилась к секретарю: — Мне надо уехать на несколько дней. Звонить буду, меня не тревожить.

— Понятно! — без всяких эмоций ответила Настя. Не успела я отойти, как она принялась красить ногти. Странно, ведь у нас свой салон и для сотрудников все услуги бесплатны. Мелочь, но она бросилась мне в глаза.

Второй, кого я навестила, была Светлана.

— Дорогая, я домой! Высплюсь, позвоню тебе. До завтра без звонков и вопросов.

— Поняла. Удачи!

— Спасибо! — ответила я, и ухмылка исказила мое лицо: — Удача понадобится, — шептала я, идя по коридору: — вот только не мне.

— Сергей Сергеевич! Я изучила. Скажу откровенно — не ошиблась в Вас, приглашая на работу.

— Я рад. Заверять не надо, что на меня можно рассчитывать в любое время, в любом случае?

— Нет! До свидания. Я исчезну ненадолго.

— Звоните, не обращая внимания на часы.

Улыбнувшись, я проведала Аристарха:

— Дорогой мой друг! — начала я с порога и не спеша войти, продолжила: — Мне срочно надо уехать, по личным делам. Через пару дней я вам позвоню. Мне очень надо обсудить с вами одну тему.

— Василиса, вы же знаете, когда угодно, где угодно.

— До свидания!

Выйдя из офиса, я внимательно осмотрела стоянку и ближайший сквер. Валерки не наблюдалось. Это порадовало, мне нужно время.

— Домой! — сказала я водителю, усаживаясь на заднее сидение. Ехали молча. Выходя я сообщила, что у него внеплановый отпуск, неделя как минимум, а потом по звонку.

Это вечер я ничего не делала, только выхаживала по квартире, отключив даже телефон.

Единственное, что меня волновало в данный вопрос — хотя бы не испарился Валерка, чтобы мне не заниматься его поиском.

Глава 3

— Как же я обожаю, когда ты, вот так, задумчиво, сидишь у окна. — прошептал Валерка, обняв меня. А я вздрогнула, от неожиданности, сжала зубы и прикрыла глаза. Меня душило отвращение, но я стойко истязала себя, вторую неделю. — Васса! — он обнял меня еще крепче. — Как же это здорово, что мы нашлись.

— А мы терялись? — усмехнулась я и потянулась к юбке. — Прости, мне пора.

— Можно я проведу?

— Зачем?

— Хочется! Васса, мне не хочется с тобой расставаться. Я очень хочу быть с тобой круглые сутки, всю оставшуюся жизнь.

— Не расставаться, не получится, кто-то должен работать. Иначе мы умрем от голода. Поэтому предлагаю, — я выдавила улыбку, поправила его прическу и отошла: — подумать над этим.

— Об этом можешь не беспокоиться, денег у меня хватит и на ресторан, и на сладости для тебя, и даже выполнять все капризы.

— Валера, что же ты молчал! Рассказывай, ты сорвал джекпот?!

— Почти. Я получил наследство.

Я уставилась на него, изображая растерянность. Я прекрасно знала, родители его живы, а родственники с ними не общались уже настолько долго, что и забыли о них. Я шла по намеченному плану и справлялась с ролью прекрасно:

— Валера, отчего не сказал?! Кто, мама или папа? Я хоть и знала их немного, да и встречались пару раз, все же, так горестно. — я даже смахнула слезу и спешно подошла к столу, налив себе воды, выпила.

— Васса! Родители живы и здоровы.

— Ах, как здорово! Что-то я стала сентиментальной, видно старею. Ладно, мне пора.

Не давая ему возможности меня удержать, надела сапоги и взялась за пальто.

— Василиса! Я обожаю тебя. В котором встретить и где?

— Ой, не знаю. Столько дел, столько дел. Маникюр обновить пора, голову в порядок привести, потом… Ай, зачем тебе мои заморочки. У тебя своих дел полно, а я столько дней, эгоистично, тратила твое время на себя.

— Кокетничаешь. Ты все же изменилась. У меня отпуск. Я, кажется, говорил, если нет, то сообщаю — я свободен! Так что загружай меня.

— Договорились! Все, я позвоню.

Выскочила, отдалась морозному дню и стояла в расстёгнутом пальто минут пять. Затем позвонила водителю и пошла к месту встречи. Приехав домой, в первую очередь набрала ванную и долго отмокала, давая себе слово, что прекращу все это в ближайшие дни. Затем созвонилась со Светкой, убедилась, что все в порядке, позвонила Сергею.

— Василиса, у вас что-то произошло?

— О нет, все превосходно. Я по поводу одного подопечного.

— Я понял о ком вы. Слушаю.

— Мне надо знать, получал ли он наследство.

— Ясно. Думаю смогу узнать без труда.

— Тогда до завтра.

Сразу же набрала Архипу Радомировичу:

— Добрый день, Василиса! Рад вас слышать. Как вы?

— Очень хорошо. Когда вы будите в университете?

— Собирался сегодня вечером, но могу подъехать прямо сейчас.

— Часа через два устроит?

— Прекрасно.

— До встречи! — сказала я и направилась на кухню. Заваривая кофе, раздумывала:

— Значит, ты получил наследство. Интересно. Я знаю всю твою родословную, ни один не оставит вам ни копейки. Ты, со своими родителями, так высокомерно относились ко всем, что они о вас и знать не хотят. Ну, ладно, это дело пятое. Теперь о нас. Я, Валера, не забывчивая дурочка, я прекрасно помню все и очень хочу, чтобы ты это прочувствовал и пережил все то, что пережила я. Пусть это будет грехом, я готова нести за него наказание. Потом, в том мире, куда уйду. Хотя, неделю в твоих объятиях уже расплата за все то, что я еще не свершила.

***

Мы сидели в маленькой коморке Архипа Радомировича и пили чай из граненых стаканов с подстаканниками, вприкуску с конфетами. Вокруг витал привычный и любимый запах книг. Архип Радомирович не торопил, мне казалось, он знает ради чего я здесь, поэтому и рассказывает разные небылицы. Он всегда увлекательно рассказывает, но сегодня я здесь не просто слушателем.

— Дорогой мой Радомирович! Я так люблю все ваши байки. Сегодня меня больше всего интересует одна.

— Я догадался. Вы поверили.

— Скажу так — сложившиеся обстоятельства помогли. Хочу понять, можно ли выйти из этой спирали? Изменить ход событий?

— Изменить, думаю, ничего нельзя, а вот войти в другой виток и плыть по нему, да. А вы уверены, что там, в другой плоскости, будет лучше?

— Да не ищу я лучшего! Простите. Я хочу занять свою параллель, чтобы никогда больше не соприкасаться с…

— Понимаю. Страшит одно, что вы, поверив, можете войти во вкус. Васса, это может быть опасно.

— Я осознаю степень риска. А знаете, если бы была моя воля, то раскрутила бы я виток, в который попала, в другую сторону! Останавливает одно, не хочу, чтобы пострадал кто-то из близких и родных мне.

— Раскрутить в обратную сторону… — Архип Радомирович задумался. — Знаете, а ведь может и получится. Мы знаем, кто является точкой отсчета вашего данного пути. Любое столкновение с ним будет возвращать вас на тот путь, который вы должны пройти в его плоскости. Но! Все вертится, все изменяется. Вам нужно лишь понять, где было слияние ваших прямых. Высчитать до минуты и повторить встречу. Да! У вас, Васса, получится. У вас сильная воля. Вот только я не смогу вас там подстраховывать.

— Не понимаю.

— Васса! Я думаю, мы не случайно встретились. Проведение или кто-то там свыше свел нас для определенной цели. Не смотрите на меня испуганно. Я не приведение, не испарюсь. Я проживу ровно столько, сколько мне отмеряно. Вот только в экспедицию, которую вы намереваетесь отправиться, мне нет ходу. Все что я смогу, выслушивать вас. И даже в этом я не уверен.

— Намекаете, что все предначертано.

— Намекаю о другом. У вас есть офис, квартира, а встретиться вы предложили здесь. В стенах здания, которое как удав притягивает вас с детства. Можете говорить, что это мистика, совпадение или просто стечение обстоятельств. Дел у вас сегодня здесь не было. Вы намеренно пришли сюда.

— Да, я пришла сюда специально. Тут все началось, тут и должно закончиться.

— Не пугайте меня.

— Что вы, я только почувствовала вкус жизни. А сейчас мне нужно уйти. Так рада была поговорить с вами, не по работе, а просто по душам. И именно тут, где мы с вами познакомились. Я так вам благодарна!

— А я люблю вас, как дочь! И чтобы вы не сделали, мое плечо в вашем расположении.

Простившись, я отправилась в свой салон. Обновила ноготки, сделала новую укладку и, поболтав со Светкой, достала мобильный:

— Валерик! Забери меня отсюда! — ныла я: — Милый, я не рассчитала свой лимит. Ты же дашь мне денежку? — я ныла и ныла, осыпая его хвальбой, не давая вставить и слова, и когда он, смеясь, крикнул мне «да!», назвала адрес салона и отключилась. Ровно через минуту я скинула ему счет и сумму. Пустяковую, но ведь это было начало.

— Васька! Ты что затеяла?

— Ищу способы, как избавится от мужика раз и навсегда.

— Думаешь, испугается?

— Платить за меня по счетам? А я почем знаю. — веселясь ответила я: — Я всего лишь в поиске. А Сергей здесь?

— Нет. Сказал, что умчался по твоему поручению.

— Здорово! Ну, это я так просто спросила. Пролетела мимо его кабинета и не заглянула. О! Звонит. Неужели до сих пор следит за мной?! Да, милый! Спасибо, родной! Через сколько? Ну, ладно, подожду. Позвони, как подъедешь. Пять минут на морозе я в сосульку превращусь. — отключилась и скривилась.

— Ты хорошая ученица!

— Еще какая! Универ с красным, аспирантура, ну и прочее. Светка, я тебя люблю.

Получив три звонка от Валерки, я выплыла из здания. Сияя как медный грош, уселась в машину и сложила руки у подбородка:

— Ты такой душка! Я устала так, что хочу лечь поскорей.

— Лечь! Заманчиво. И чем же ты занималась?

— А, всякими разными делами. Утомительными! Что значат твои вопросы? Ты ничего не заметил?

— Заметил! Ты прекрасна, впрочем, как всегда.

— Уууу! Я так старалась! Я обиделась. — надула губы, отвернулась. Молчала долго и когда увидела Валеркин дом, заявила: — Есть хочу! Сегодня у меня и маковой росинки во рту не было.

— Уже приехали, сейчас я устрою нам ужин.

— О, нет! Это долго и… Ты грозился, что на ресторан у тебя хватит, вот давай и вези меня в ресторан.

— Васса! — Валерка удивленно смотрел на меня. — Ты ли это?

— Не нравится, я могу и уйти! — мы стояли на светофоре, и я открыла дверь.

— Не глупи! Хочешь ресторан, едем в ресторан. Решила испробовать на мне девичьи штучки, коих у тебя не было в студенчестве, так я не против. Балуйся! Надолго тебя все равно не хватит. Кто-кто, а я тебя знаю.

— Думаешь?

— Уверен.

Молча доехали к ресторану, причем ближайшему и не дешевому.

— Заказывай, хоть все блюда сразу, только не лопни! — засмеялся Валерка. Сидел и наблюдал за мной, довольный собственной шуткой. Я покрутила меню.

— Сам закажи. — ответила и отвернулась.

Он что-то говорил, я кивала, будучи занятой собственными мыслями, более важными, чем его пустая болтовня. Не съев и половины, сделала глоток и закрыла рот салфеткой. Минуту я смотрела в тарелку, заем прикрыла глаза и тут же заявила:

— Прости, мне надо выйти. — убежала в дамскую комнату. Мне действительно было плохо. Не от еды, от долгого времени, проведенного с ним. От себя самой, от собственного поведения. От того, что мне, неизвестно сколько, надо видеть его рядом, слышать его, терпеть прикосновения. Открыла дверь и столкнулась с ним.

— Васса! — вид его был испуганным.

— Мне срочно нужно домой.

— Ясно! Я расплачусь. — он сунул мне номерок и пошел в зал.

Я дала звонок водителю и умчалась. Валерка звонил всю ночь. Не отключая телефон, а лишь убрав звук, я наслаждалась одиночеством.

Бессонную ночь я провела с толком. Комната частенько освещалась мобильным. Звонок, за ним смс, с тревожным содержанием. Я лишь улыбалась и радовалась — родители за границей, их он не потревожит. А он, он пусть прочувствует то, что испытала я в тот вечер, когда он бесследно исчез. Насколько его хвати, мне не важно, даже если на пару часов.

— Странно, получается, — рассуждала я: — но слова Архипа не лишены смысла. Мне было восемь лет, когда мы въехали в квартиру на Садовой-Спасской, номер ее был восемь. Я любила площадь Красных ворот и была там вполне счастлива. Я любила дом, свою комнату. И даже когда уезжали родители, а я оставалась с няней, не капризничала и не скулила. Я считала дом своей крепостью. Прожили мы там не долго. В четырнадцать я с родителями переехала в новое жилье. Уютней и больше прежнего. Как же я не хотела уезжать. Но едва я вошла в свою комнату и глянула в окно, все переменилось. До этого момента я лишь однажды гуляла с мамой по Арбату, а тут вот он, под окнами и, больше того, огромный дом, с хмурыми окнами уставился на меня. Именно так! Он завладел мной. Я тут же забыла о прошлой квартире, о том, что рассталась с друзьями, что нужно идти в новую школу. Мне было чем заняться. Я нашла предмет изучения! На Смоленской-Сенной, в МИДе, я была пару раз. Отец работал, не долго. Тяга его к экспедициям заставила покинуть теплое место. Затем я повзрослела и восьмого августа, в свои семнадцать, переступила порог главного корпуса МГУ. В общей сложности я провела там восемь лет. Восьмого числа, восьмого месяца и если сложить мой возраст, то снова восемь! Но это еще не все. Я и Валерку увидела впервые восьмого числа. Это был январь. Мы столкнулись с ним в актовом зале. Я забыла о его существовании ровно до той поры, пока наши группы не соединили. Но, я точно помню, когда увидела его первый раз и помню, как меня обдало холодом. Восьмерки и эти здания! Валерка снял для нас квартиру на набережной, на восьмом этаже. Поселившись там, я была счастлива и решила, что он сделал это для меня. А что если это не так? Что если он преследует свою цель, зная мифы? Конечно! Он же сам как-то завел со мной разговор. Как я могла забыть?! Что это, совпадение или он замыслил испробовать на себе действие пирамид? Но, почему я? Он выбрал меня жертвой или приношением? Он с первых дней видел во мне агнеца? Да нет. Именно я выбрана случайно, лишь потому, что он поспорил. Спор он выиграл. Расчет забрал. Теперь, Валера, твоя очередь платить по счетам. А мне, мне нужно посетить еще четыре высотки, в нужное время, в знаковый день.

В заточении я продержалась сутки. Я нарочно не отвечала даже друзьям и сотрудникам, чтобы они, ненароком не проболтались. Валерка звонил настойчиво, более того, он приехал ко мне и после пятиминутного стука в мою дверь принялся расспрашивать соседей.

Следующий день начался с моего смс Сергею: «Добрый день! Встретимся в кафе, первой нашей встречи, в 13.00.»

«Ок!» — коротко ответил он мне, без лишних вопросов.

Собравшись, я впервые за долгие годы изменила своему мастеру и посетила салон в двух кварталах от моего дома. Мне нужен новый облик, и я его сделала. Забежала в оптику, попавшуюся по дороге, приобрела оправу с затемненными стеклами. К месту встречи я подъехала раньше срока, рассчиталась с таксистом и присев у входа, ожидала Сергея. В скором времени он появился, оглядев зал, направился к соседнему столику. Улыбаясь, я подошла к нему:

— Добрый день! — Сергей поднялся, смущаясь, пожал мне руку. — Я Вас не заметил.

— Будем считать к обоюдному обогащению. Как у нас дела?

— Я выполнил поручение. — Сергей Сергеевич протянул мне конверт.

— Спасибо! — улыбнулась я и убрала отчет в сумку. — Мне снова нужна ваша помощь. Я хочу знать, где бывает наш подопечный, с кем общается. Пожалуйста, приставьте к нему человечка.

— Приглянем. Собственно я предвидел это, и мы понаблюдали за ним пару дней. Васса! Вы знали, что он женат?

— Нет. Но отчего-то не удивлена. Удивляет одно, как супруга терпит его отсутствие.

— Их брак похож на гостевой. Ее девичья фамилия Хромова, и ей всего лишь двадцать два.

— Хромова, значит… — ухмыльнулась я. — Знала я одного парня, с такой фамилией. Михаил, мы с ним учились на одном курсе.

— Это ее брат. Свадьба была странной, спонтанной, после короткого знакомства, как только девушка окончила школу. На ней присутствовал лишь Михаил, затем они познакомились с ее родителями и Валерий уехал, по протекции ее отца. Девушка осталась дома. Как и что было до недавнего времени я не знаю, сейчас же Валерий бывает у нее крайне редко. Девушка любит тусовки, он ее не ограничивает в этом, как и путешествия с друзьями без него. Мне это кажется неестественным.

— У каждого свои слабости. — ответила я. — Может ей нравится его деньги.

— Я сказал бы, это ему нравятся деньги ее родителей. Ее отец раз в месяц кладет на его счет кругленькую сумму. В отчете это есть.

— Да, Михаил не скрывал своего статуса, но я не замечала, что он из золотой молодежи.

— Михаил скромный, воспитанный парень, я бы даже сказал, труженик. Работает у отца и не сильно продвигается по службе.

— Я позволю себе предположить, что Валерий прыгнул через всевозможные ступени.

— Именно так. Я не смог прочесть контракт, но знаю, что такой существует.

— А вот это интересно.

— Не буду обещать.

— Сергей Сергеевич, а как дела в офисе?

— Все хорошо. Насколько я знаю. Мы скучаем по вам.

— Думаю, через пару дней заскачу. Мне надо закончить одно дело, и я снова буду мозолить ваши глаза.

— Мозольте, пожалуйста, мозольте!

Мы посмеялись, поболтали ни о чем и разъехались. Купив новый номер, я позвонила Светлане:

— Здравствуйте! Светлана, мне вас рекомендовала Василиса!

— Доброго дня! — Светлана сделала паузу и добавила: — И как поживает Василиса?

— Когда я видела ее в последний раз, выглядела превосходно. Тогда и поделилась со мной, что это ваша школа.

Светлана хихикнула, видно узнала меня по голосу:

— Она лучший мой ученик!

— Светлана! — смеялась я в ответ: — Как у нас дела?

— Все прекрасно. Работа кипит, клиенты не уменьшаются, новых дел нет. Правда приходил один мужчина, я его случайно первой встретила. Искал тебя.

— Иии?

— Я ответила, что ты посещаешь нас не часто, но конкретно.

— Ясно. Когда был?

— Сегодня утром. Оставил мне визитку и коробку конфет. Очень просил позвонить, как ты появишься.

— Коробка конфет! Как же дешево он меня оценил.

— Не тебя, а мои услуги! Разницу чувствуешь?!

— О, да!

— Так, когда будешь?

— Как закончу личные дела. Звони если что.

— Окей, позвоню, если что и на этот подпольный номер.

— Все, я убежала.

— Удачи! — услышала я и отключилась. Ужасно хотелось есть. Подумав немного, зашла в кафе. Надо было проведать квартиру родителей, но там консьержка, пройти незамеченной не удастся, вот же постоит сиротой немного. К вечеру мне пришло в голову, что надо бы снять квартиру, если я не хочу нарваться на Валерку. Домой вернулась поздно, вышла за квартал от дома и шла оглядываясь. Валерки не наблюдалось, звонков его тоже. Едва я посчитала, что он сдулся, как раздался звонок в дверь и тут же на мобильный. Прошла к двери, услышала его разговор с соседкой.

— Нет, я Василису давно не видела. Да мне кажется, что она вообще тут не живет.

— Странно! А ключи она вам случайно не оставляла?

— Зачем?

— Ну, на всякий случай. Воду прорвало, например.

— Нет, мне не оставляла. Телефон знаю, а ключи бы я и сама не взяла. А вы кто, что такие вопросы задаете?

— Друг ее, студенческий. Вот приехал, хотел повидаться.

— Видели мы, друзей таких, ходят, вопросы задают, а потом… Иди отсюда, а то участкового позову!

— Все-все, ухожу! — засмеялся Валерка: — Если Вассу встретите, передайте, заходил Валерий.

— Ага, передам и видио покажу. А ты как думал, у нас тут все четко фиксируется!

С этими словами я выругалась, вот если он сейчас захочет глянуть, то увидит меня и поймет, что я просто морожусь. Мне этого не надо, мне хочется его волнения, мне надо довести все до конца.

Ночью я снова вернулась к думам об оси, в которой живу, к желанию спрыгнуть с нее, а еще лучше, запустить маховик в другую сторону. Не заметила, как уснула и спала тревожно, с неприятными видениями. Проснулась рано, в голове повторялась мысль «восьмое января совсем скоро! Восьмое совсем скоро…»

Быстро собралась и поехала в МГУ. Я точно знала, что Архип Радомирович сегодня там, а мне просто необходимо с ним посоветоваться. Беспрепятственно вошла в хранилище библиотеки, прошла по узкому коридору, направляясь в его коморку. Проходя мимо многочисленных стеллажей, поежилась, здесь и летом было холодно, сейчас же настоящий ледник. Затрещала лампа над головой, издавая неприятный звук, помигала и снова обдала меня холодным, голубовато-белым светом. Я уже увидела угол, за которым пряталась дверь, как неожиданно погас свет. Не только надомной, а вообще! Я не успела испугаться, лишь подумала, что кто-то выключил его, не зная, что в хранилище я, как почувствовала чье-то присутствие за спиной. Потянуло табаком, не современных сигарет, не сигар, это был резкий запах табака.

— Кто-то курит трубку? — удивилась я, шепча: — Ничего себе! А как же безопасность? А есть ли тут противопожарная система? — мысли лавиной неслись в моей голове и я их все озвучивала. Сердце отстучало пару секунд, прежде чем я сообразила — страх захватил меня в свои объятия. Еще пару ударов и мурашки побежали по спине. Запах приближался. — Сейчас мы столкнёмся. — сообщила я сама себе. — Это человек! — зачем-то заверила я себя. — Тебе ведь, Васька, никто и никогда не говорил, что Радомирович здесь один. — Шагов я не слышала, а вот дым уже чесал мой нос. Я впадала в оцепенение и не могла подать голос. Тишина. И только мое сердце билось как маятник часов, издавая лихорадочные: БУМ! БУМ! БУМ! Леденящая душу рука легла мне на плечо, я услышала, хриплый полушепот:

— Васса!

У меня во рту пересохло, язык не слушался. Единственное что я могла делать — думать. А еще, бояться!

— Не стой столбом, без тебя тут таких хватает. Сделай шаг вперед и обернись.

Я сомневалась, что получится, но попыталась выполнить приказ. Ноги дрожали, но слушались. Обернулась. Поначалу я ничего не видела, кроме тьмы. Загорелась маленькая искорка, дым подлетел ко мне. «Трубка! — кивнула я, зачем-то радуясь своей догадке».

— Я рад, что ты пришла.

— Простите, не вижу вас, поэтому не могу ответить тем же.

— Привыкнешь. Темнота не бывает совершенной. Что-то, да дарит свет, даже во тьме. Как живешь, Васса?

— Размеренно.

Послышался смешок, не злой. Странно, но мне показалось, что передо мной старик, одолеваемый болезнями.

— Только не вздумай жалеть меня. Старость не нуждается в жалости. А болезни, они подтверждение бытия.

«Не думать, не думать…»

— Мысли не подчиняются плоти. Ладно, хватит сотрясать воздух. Ответь мне, только откровенно, ты решила окончательно?

— Да! — твердо произнесла я, прекрасно зная смысл вопроса.

— Не боишься разочароваться?

— Нет!

— А если там будет еще хуже? Если платой будет твое вечное раскаяние?

— Вечность… — произнесла я. — Что оно такое? Все говорят, большинство мечтает, но никто не заглядывает так далеко. Я как все, хочу все, здесь и сейчас.

— Ты поглощена местью. Не пробовала просто жить?

— Пыталась и не раз.

— Ну, раз это твой выбор, то иди и делай!

— Не поняла.

— Что же тут не понятного?

Слабый просвет открыл еле заметные черты моего собеседника. Меня обдало холодом еще сильней. Собеседник становился четче, я даже видела прищур глаз, каким он меня изучал. У меня поневоле вырвалось:

— Архип Радомировичь!

— О! Это старый праведник еще жив! Привет ему. Иди же, верши свое правосудие, упивайся местью, ангел с желанием беса.

И он пошел, дымя своей трубкой. Затрещала лампа, но не зажглась. Откуда-то из глубины приближался приглушенный свет. Я ясно видела удаляющегося мужчину. Он сутулился, шаркал ногами, в потертых сапогах. Остановился, оглянулся, приподнял руку с трубкой, ухмыльнулся, усы, как ежики зашевелились, покачал головой и скрылся.

— Василиса, голубушка! — голос Архипа Радомировича, как спасательный круг, вытащил меня из оцепенения. Я стояла в лучах яркого света, между полок с книгами. — Здравствуйте! Рад, неожиданному посещению. Может, поднимемся в зал? Там теплее.

— О нет, нет, спасибо! Я на пять минут.

— Чаю! Выпьем-ка чаю. А то на вас лица нет и губки синие, от холода. — он заботливо накинул мне на плечи свою телогрейку. Я поплелась за ним.

— Вам просили передать привет.

— Мне? И кто же? Вроде как со всеми вчера виделся.

— Мужчина. Такой странный, не могу сказать, что старый. Лица не разглядела. Усы, пышные. Сутулится, ступает, не поднимая ног. И это… курит трубку!

— Не помню такого. А имя, имя он не назвал? — Радомирович был занят завариванием чая, оглянулся и перекрестился: — Свят, свят! Васса, голубушка! Что вы такое говорите? Как же это так? Привидится же!

— Не привиделось мне! Он курил, дым раздражал мою слизистую! Я, пожалуй, пойду.

— Сидите! — Радомирович повысил голос. — Чай готов, вот, пейте. Привиделось! Не вы первая. Я, представьте себе, в молодости, тоже сталкивался. И не раз. Хочу заметить, всегда, когда стоял на распутье важного выбора. И не только я. Поверьте мне, человеку в возрасте, это все наш мозг, наше воображение. Живое, богатое. Но, воображение!

— Значит, не бродит тут, призрак коммунизма?

— Ни коммунизма, ни империализма! Все призраки тут. — он постучал себе по лбу. — Пейте чай.

И я пила. С каждым глотком согреваясь и соглашаясь с ним. Через час, выйдя на улицу, поежилась и отправилась домой. А к вечеру, собрав вещи и подарки, ехала к родителям. Скоро Новый год, встретить его надо с любимыми.

Глава 4

Восьмое января, восемь утра, я сидела на скамье, дрожа от холода. Легкое пальто, голова не покрыта, без перчаток и шарфа. У меня не было ничего, кроме мобильного и жетона в метро. Сотня смс от Валерия, столько же пропущенных звонков. Последний был шестого. Замерзшими пальцами я нажала обратный вызов Валеркиного номера и прикрыла глаза.

— Забери меня отсюда. — стуча зубами, перебивая его, простонала я.

— Васса?!

— Забери меня отсюда! — повторила я, готовая на истерику.

— Ты где?

— В парке.

— В каком? Васса, говори ясней.

— Забери меня отсюда! — уже на взводе, повторила я.

— Уже выезжаю! — повышая голос, сообщил он. — Какой парк?

— НАШ! — кричала я, срываясь на хрип: — МГУ!

Отключилась, не слушая его, батарея была на нуле. Минут через пять засветился экран и телефон вырубился. К приходу Валерки я лежала на скамье, посинев от холода, клацая зубами.

— Васса! — поднимая меня, кричал Валерка, стараясь, привести меня в чувства. Он снял пальто, надел на меня, замотал мне голову в шарф. Я не сопротивлялась. Подхватив меня, поспешил к машине. Усадил, включил обогреватель.

— Васса, Васенька! Ты меня слышишь?

Я в ответ стучала зубами. Он не унимался:

— Что ты делала здесь, в такой час, одета не по погоде?

Я застонала и отвернулась к окну.

— Сейчас, сейчас я отвезу тебя домой, напою чаем, ты согреешься, и мы поговорим.

Он замолчал, а я, через несколько минут, произнесла:

— Только не к тебе. Вези меня в гостиницу. В Ленинградскую. У меня там есть мой номер. Они о нем не знают.

— Они? Кто они? Что это значит?

Я не ответила, лишь добавила:

— Номер 88.

Когда мы подъехали, я выглядела лучше, поэтому на входе вопросов не возникло. Ключ был на ресепшене и его выдали без труда.

— Васса! — произнес Валерка нежно, я в ответ замотала головой, произнеся:

— Потом. — удалилась в ванную. Согревалась долго. Выйдя увидела Валерку вышагивающего по номеру и накрытый столик для завтрака. Забралась в постель и укуталась с головой.

— Тебе надо выспаться. Вот! — он поднес чашку чая: — Выпей хоть пару глотков. Поговорим позже. Мне надо уехать. Меня впустят?

— Да. — ответила я: — Возьми ключ. — сделав пару глотков, поставила на прикроватную тумбочку, легла, кутаясь и дрожа, говоря ему: — Прости за ранний звонок. Спасибо!

— Васенька!

— Потом, все потом!

Он ушел. Я полежала с закрытыми глазами, согреваясь, затем протянула руку и, выпив весь чай, укуталась с головой. Сколько сегодня на улице, тридцать, тридцать пять мороза? Я промерзла насквозь. Чем мне это откликнется? Но что поделать, на ходу не спрыгиваю. Еще минута и я смогла достать мобильный:

— Все хорошо. Он пять минут назад вышел из номера.

— Отлично! — ответили мне и отключились.

С чувством полного удовлетворения я выпила аспирин и спокойно заснула.

В номере кто-то был. Он вел себя очень тихо. Я прислушалась. Не испугалась и даже не заволновалась. Пошевелилась, нарочно громко.

— Васса! — Валерка присел на кровать и заботливо поправил одеяло. — Как же я волновался! Что я только не думал. Сначала, что ты сбежала, искал причину, отчего вдруг. Затем стал тревожиться и обзванивать всех. Я даже ходил в полицию.

Я застонала, перебивая его откровения, задрожала. Велерка укрыл меня еще чем-то, а я начала бредить, повторяя все громче:

— Нет. Нет! НЕТ!

— Васса! Да ты горишь! У тебя кажется жар. Я вызываю скорую.

— Нет! — закричала я и, глядя на него широко открытыми глазами, шарахнулась в другой край кровати.

— Василиса, у тебя может быть воспаление. Нам нужен врач.

— Нет! — я прищурившись, долго всматривалась поверх него. Затем мой взгляд сосредоточился на нем: — Валера!

— Да, это я. Васса! У тебя жар, ты бредишь.

— Что ты этим хочешь сказать? Ты думаешь, я ненормальная?

— Вот глупая. Нет, конечно же. Я нашел тебя на скамье в университетском парке, в восемь утра. Я не знаю, сколько ты там пробыла. На улице мороз, а ты одета так, как в день нашего последнего свидания.

— Какое сегодня число?

— Восьмое января.

— А когда мы виделись в последний раз?

— В средине декабря. Тебе нужно точное число?

— Нет. — я снова легла.

— Я вызову скорую?

— Не надо. В столе должна быть аптечка, глянь там жаропонижающее.

— Как скажешь. — он обыскал ящики и нашел аптечку. Я выпила, успокоилась, поблагодарила.

— Васька! Хотя ты и не любишь, когда я тебя так называю.

— Кошечье имя.

— Наверное. Я опечален тем, что с тобой, и рад, что ты нашлась.

— Можно я посплю?

— Спи, дорогая! Я буду рядом.

— Как хочешь. — сказала я и сделала вид, что заснула.

Валерка посидел рядом немного, гладя мое плечо. Затем вышел в гостиную, ответил на звонок. Говорил тихо и коротко. Походил там немного. Наведался. Оставив дверь приоткрытой, разместился на диване.

Сутки я провела в полудреме. Мне и правда хотелось спать, я все же простудилась. Но не настолько, как могло бы быть. Валерка был заботлив, учтив и не доставал расспросами.

На третий день он сказал:

— Вижу тебе легче.

— Да. Спасибо тебе. Не держи зла, за эти дни, твой номер просто оказался первым.

— Я был бы намного счастливей, скажи ты, что мой номер был единственным.

— Это почти так. У меня нет друзей, а родителей я не хотела тревожить.

— Васса! Я очень переживал.

— Наверное.

— Не наверное, а точно. В тот вечер ты так неожиданно исчезла.

— В тот вечер… — я задумалась, горько вздохнула и закрыла лицо руками.

— Расскажи. Тебе станет легче. Нельзя держать в себе.

— Расскажу. Ты прав, я обязана тебе и должна удовлетворить твое любопытство.

— Причем тут любопытство! — он вспылил, даже прошелся по номеру. Намеревался что-то сказать, но передумал.

— Просто я никому не верю.

— Васса! Но это же я! Ты же меня знаешь.

— Да, я знаю тебя. Ладно. В принципе мне и рассказывать нечего. Говоришь, это было в средине декабря? Представляю, как волнуются родители.

— Ты им не звонила?

— Очень долго. А их звонка не было?

— В эти дни, нет.

— Можешь подать мобильный? Я только гляну и расскажу, что помню. — Валерка подал телефон. Я просмотрела историю, удивляясь: — Странно. Я не помню, чтобы посылала им смс. Они у меня их не любят. Да и я тоже. А тут, на каждый их звонок мое короткое послание.

— Это действительно странно. Ты хотела мне рассказать. Васса! Не тяни, пожалуйста, и мы подумаем вместе, что делать дальше.

— Я помню тот вечер. И мне кажется, что я вела себя как-то странно. По крайне мере, у меня смутные воспоминания, словно я была под хмельком весь день.

— Да, мне тогда тоже так показалось. Но это было даже забавно. — Я бросила на него взгляд и отвернулась: — Прости, не хотел обидеть. Ты никогда не капризничала, тогда же просто выплескивала их, как маленькая девочка. Я задам вопрос?

— Давай.

— Где ты тогда провела день?

— Смутно помню лишь салон.

— Ты там что-то пила?

— Как всегда, кофе… две или даже три чашки.

— А делал кто?

— Мы точно учились вместе? Ты словно следователь.

— Я просто рассуждаю и пытаюсь понять. Так кто делал кофе?

— Администратор… — я задумалась: — Нет, не могу утверждать, не следила.

— Что потом?

— Потом мы встретились… поехали в ресторан…

— Тебе там стало плохо. Я отправил тебя в машину и пошел оплатить счет. Больше я тебя не видел.

Я смотрела на него, прищурив глаза, минуты две, затем заговорила:

— И я помню, как мне стало плохо, как взяла пальто. Затем у меня пробел. Я открыла глаза в какой-то каморке. Там было темно, но сухо и тепло. Помню, как испугалась, как звала. Никто не приходил. Валер! Мне было так страшно. Время тянулось, но никто не приходил. Я била в дверь. Окон там не было. Когда выбивалась из сил, засыпала, но старалась контролировать. Не получалось. Потому что, когда я открывала глаза, то свежая бутылка воды стояла на столе. Голод скручивал меня. Я подавляла его водой, а когда открывала глаза, бутылка снова была полной. Затем я нашла записку. В ней была всего строка: «Хочешь есть — прекрати орать!» Я прекратила. Сидела на кровати и смотрела на дверь. Даже если не было света. Как засыпала, не помню, но когда просыпалась, то к воде добавился хлеб. Затем молоко. И это тянулось очень долго. В очередной раз я снова нашла записку, в ней было: «Хочешь на волю — кивни». Я кивала и говорила, но ничего не менялось. Когда я дошла до истерики и готова была умереть, лишь бы не сидеть в этой конуре, то нашла на столе доверенность на мою квартиру и фирму. С запиской: «Подпиши и ты свободна»

— Ты подписала…

— Не сразу. Я тянула время, пытаясь увидеть тех, кто это затеял. Но. … Исчезла еда, за ней и вода. На мне ни царапины, я никого не видела, не слышала, меня никто и пальцем не тронул. А потом я очнулась на скамье с телефоном в руках. Дальше ты знаешь. Валер! Я подарила свою квартиру за глоток воды!

— Бедняжка! — он прижал меня и гладил по голове. — Мы найдем их. Я тебе обещаю!

— Не обещай! Ты не сможешь.

— Я смогу. У меня есть знакомые. У тебя будет жилье и все необходимое. Васса, а квартира родителей? Ты и ее лишилась?

— Нет! — я заулыбалась. — Не знаю, кто это был, но они удовлетворились лишь моей, ну и офисом.

— У тебя был офис? — Валерка был искренне удивлен.

— Да, такой маленький. Я его полгода как приобрела. Хотела заняться своим делом.

— Ты меня снова удивляешь. И чем, если не секрет?

— Тем, что я могу. Понимаешь, я любила ездить с родителями. Но их экспедиции не приносили дохода. Такого, какой мне бы хотелось. Это они у меня фанатики. Вот я и подумала, можно же устраивать туры для тех, кто любит активный отдых. Им приключения, а геологам помощь, да еще и финансы на разные нужды. Спонсоров трудно найти. А теперь. Ах, я не найду деньги. Даже если откажусь от этого номера.

— Деньги найти не трудно. Васса! Могу спросить, о номере?

— Ай! Это странная история. К отцу приезжали друзья. Они не только дружат много лет, но и работают по одному международному заказу. Так получилось, что они пробыли тут всего неделю и умчались к нему. А номер оплачен на полгода. Я думала им воспользоваться и сделать ремонт в своей, любимой квартирке. Но… — тут я пустила слезу и уткнулась в подушку.

— Васса! Ну, прекрати. Это всего лишь квартира.

— Любимая! Моя! С прекрасным видом из окна! — я ревела: — Ты знаешь, какой там был вид?!

— Увы, не знаю. Ты в гости не звала. Но могу догадываться. — Валерка прошелся. — Да, в том доме квартиры не дешевые.

— Вот! — я все еще ревела.

— Мы что-то придумаем. Я позвоню другу, ты ему расскажешь, может быть, припомнишь, какие мелочи.

— Не надо мне твоих друзей! — заявила я. — У отца хорошие связи. Я оклимаюсь, поеду к нему и все расскажу.

— Васса, я хочу помочь!

— Ты и так помог. Я даже не знаю, как расплачиваться с тобой.

— Не говори глупости. Я готов всю жизнь прикрывать тебя своей спиной и подставлять плечо.

— Я подумаю. Но этим делом займется отец! — я заявила так категорично, что у Валерки отпало желание со мной спорить. Он присел рядом, взял мою руку, стал целовать пальцы. Я снова испытала отвращение, но молчала. Зазвонил его мобильный, он не обращал внимание. — Валера! Тебе звонят!

— Перезвоню.

— А вдруг что-то важное?

Вдохнул, взял трубку:

— Отец! — сообщил мне и отошел к окну. Ответил недовольно: — Привет! Что случилось? Когда? Да. Понял. Буду. — задумчиво смотрел в окно, затем вернулся ко мне: — Ты как?

— Живая. У тебя что?

— Маму забрала скорая.

— Ужас! И что с ней?

— Не знаю. Отец просит приехать.

— Так чего ты сидишь?!

— Не могу тебя оставить.

— Я не маленькая. И вполне уже здорова. Поезжай, а вечером увидимся.

— Не получится вечером. Они не в Москве.

— Валера! Это мама!

— Я позвоню.

— А я буду на связи.

Он быстро собрался и умчался. А я отправилась в ванную. Улыбаться не хотелось, а вот любопытство проснулось. Что это случилось с его матерью? Она старше моих… И что?! Да, человеческий организм непредсказуем. Мой телефон звонил, я спешно ответила и услышала:

— Наш подопечный спешит в Питер.

— Знаю. Его мать заболела.

— Мне за ним?

— А у нас есть там друзья?

— Да!

— Тогда пусть встретят, присмотрят и сообщат, как он соберется назад.

— Понял!

— Отдыхайте до их звонка.

— Спасибо! — засмеялись мне в ответ. — У меня поднакопилось работы.

— Простите. Это скоро закончится.

****

Второй день я маячила на глазах у Михаила Хромова, бывшего сокурсника, однако он меня не замечал. Мне ничего не оставалось, как последовать практике Валерия и, «случайно», врезаться в него. Я споткнулась, подняла свою сумку, не глядя ему в глаза, буркнула «спасибо» и сделала шаг вперед.

— Васса?! — удержав меня за руку, он удивленно поднял брови: — Василиса! Ты ли это?

— Я. — сомкнув брови, изображала задумчивость. Затем воскликнула: — Михаил? Миша! Это ты?! Ничего себе! Тебя не узнать.

— Это почему же?

— Возмужал. Я-то помню тебя худым, беззаботным парнем.

— Хочешь сказать, я растолстел?

— Что ты! Респектабельный мужчина. Вот что я хочу сказать.

— А ты не изменилась. Правда, стала еще прекрасней.

— Так рада тебя видеть.

— Спешишь?

— Не то чтобы. — я посмотрела на часы. — Есть часок.

— Тогда я приглашаю тебя на чашечку чая.

Я широко улыбнулась и, прищурив глаза, взяла его за руку:

— Если только на чашку, то я с удовольствием.

Мы прошли в ближайшее кафе, выбрали отдаленный столик, в тихом уголке и достаточно долго молча разглядывали меню. Молчание прервала я:

— Миша! Зачем мы сюда пришли? Выпить чаю. Так чего же мы, с умными лицами, изучаем содержание?

— Чай?!

— По крайне мере с него начнем. Я слегка продрогла.

— Прости! — он подозвал официанта и сделал заказ. Потер подбородок и выдал: — Признаюсь, растерялся! Ты. Передо мной.

— Что в этом странного?

— Ничего. Это я так. Просто давно не виделись.

Нам принесли чай, мы пили и болтали, вспоминая учебу, каверзы, которые происходили на протяжении учебных лет. Наших сотоварищей. И ни разу не упомянули Валерку. Наш чай перетек в бутылочку вина и закуски. Разговорились о сегодняшнем. Он рассказал, что работает в фирме отца и не спешит становиться приемником. Пару слов о сестре. И, наконец, заговорили обо мне.

— Васса! Не могу налюбоваться тобой! Давай, рассказывай, как ты.

— Да ничего сверхъестественного.

— Замужем?

— Не спешу.

Он как-то странно на это отреагировал. Наморщил лоб, потер висок.

— Что смутило?

— Нет-нет, ничего.

— Я же вижу.

— Брось. Это я о своем. Не спешишь, значит.

— Понятно. Ты хочешь знать, есть ли у меня кто. Есть.

— Ясно! — он засмеялся. Разлил оставшееся вино и, подняв бутылку, глянул на меня.

— Давай! Все равно у меня сегодня не запланированный день.

— Это хорошо. — подозвал официанта и повторил заказ. — Ты работаешь? Где?

— У меня своя фирма.

— Васса! Ты меня удивляешь с каждой минутой.

— Чем же?

— Всем! — прикусил губу, дождался ухода официанта и поднял бокал: — За тебя! Самостоятельную, красивую и…, и прочее!

Выпили. Михаил расслабился, расстегнул ворот рубашки, сел свободней и уже без смущения разглядывал меня.

— Что за фирма? Чем именно занимаешься?

— Хочешь поменять хозяина?

— Василиса! — засмеялся и спросил: — А что если да? Если я и правда, хочу быть к тебе ближе. И это желание не сиюминутное, а со студенческой скамьи.

— А что тебе мешало тогда?

— Так ты вроде как была не одна.

— Правда? Странно. Нет, конечно же, у меня хватало поклонников, но врать не буду, обручена не была. Тебя кто-то дезинформировал.

— Меня?! — Мишка засмеялся, но резко переменился: — А как же Валерка?! Разве вы с ним не были вместе?

— Ну, это как посмотреть! — я вздохнула с облегчением. Наконец-то он сам затронул интересующую меня тему. Наконец я сделаю то, ради чего весь этот цирк. — Валерка… Ну, у кого не было в молодости мимолетных увлечений. Я не исключение.

— Вот! Я, как и все, был уверен в вашей большой любви.

— Валерий… — я достала мобильный и включила заготовленную запись, положила перед Михаилом и следила за ним. Лицо его менялось, от беззаботности не осталось и следа. Напрягся, шея покрылась пятнами. К средине съемки он совладал с собой и даже растянул губы в улыбке.

— Юность!

— Будем на нее все списывать?

— Васса! Ну, это же глупая шутка.

— Спорить на живого человека! По-твоему — это смешно?

— Не смешно, но и ничего трагического. Не бери в голову. Все пролетело и растаяло как дым.

— Да мне то что! Не мной рассчитались. — сделала глоток вина и забрала мобильный: — Интересно, твой отец тоже улыбнется?

— Не глупи, эта запись и выеденного яйца не стоит. Да и что в ней? Ты красуешься, и два чувака базарят.

— Мишка! Где твои манеры?! Чуваки, базарят… Чем заплатил? Самому не обидно быть на побегушках у лучшего друга?

— Я не на побегушках.

— Ну конечно, у Валерия же пять пядей во лбу! Сиди, раз тебе нравится. Значит таково твое место. — я взяла свою сумочку, наклонилась к нему: — Мне, правда, плевать! Просто интересно и все. Как и реакция твоего отца на то, что ты за спор отдал свою малолетнюю сестру, лучшему, как ты говоришь, другу.

— У тебя нет доказательств!

— Уверен?! Заметь, я не сказала ПОСПОРИМ! Я спросила — уверен? Прощай! — бросила на стол деньги и сделала шаг к выходу.

— Василиса, постой! — я остановилась, но не оглянулась. — Чего ты хочешь?

— Разве не понятно?

— Сколько?

Вернулась, снова опустила к нему голову:

— Когда же вы поймете, что не все можно купить или продать?!

— Тогда что?!

— Их развода.

— О, как же я сразу не понял! Этот сучок наигрался и теперь не знает, как развязаться? Отец был прав, составив контракт. Нет, милая, я не буду плясать по вашей дудочке.

— Мне плевать на контракты, на твое мнение, на ваши желания. Я хочу их развода!

— Значит, ты, и правда, в него втюрилась! Неужели за эти пять лет, ты не поняла, что Валерка тебя не любит?

— Это тебя не касается. Я сказала, чего хочу.

— Да пошла ты, вместе со своим дружком!

— Я пойду, вот только… — я достала мобильный: — только отправлю пару видео твоему отцу, прямо сейчас, при тебе, чтобы ты не смог сказать, что я сделала исподтишка или в отместку. А лучше, лучше отправлю-ка я на офисный адрес. Как тебе? Пусть вся фирма полюбуется, как брат сестренку в постель друга подкладывает. Завтра я новое видео пошлю. И на послезавтра хватит. Их у меня много! Классная вещь, однако, все фиксировать на телефон.

— Не смей!

— А то что?!

Наши взгляды встретились. Михаил схватился за голову и попросил:

— Не надо, пожалуйста. У отца больное сердце. Я уже столько лет расплачиваюсь за этот спор. Поверишь ли, единственный раз поспорил. Казалось — шутка. Ну, охмурит он тебя. А может предо мной красуется, а сам действительно любит и у вас все будет хорошо. И ведь было же все хорошо. Я же помню, как ты светилась от счастья. И он, он же год не вспоминал о споре. А потом, потом пришел. Васса! Чего вам не хватает? Вы вместе, женитьба формальна, деньги льются без его усилий.

— Я не священник, что ты передо мной душу изливаешь. Развод!

— Думаешь, он на тебе женится? — я молчала: — Да у него, таких как ты, в каждом городе по десятку! Что ж вы все в нем находите?!

— Кажется, я теряю время.

— Я постараюсь. Но где гарантия, что ты не появишься вновь?

— Постарайся! — я спрятала мобильный в карман. — Прощай!

— Васса! Продай мне запись, пожалуйста.

— Что у тебя есть, чтобы ее купить?

— Все отдам, что имею.

— Дурак ты, Хромов! У тебя неделя.

Шла и удивлялась, ни крупицы стыда или сожаления. Как и сочувствия. Видимо месть сладкая штука, а быть может я и есть такая, бессердечная.

Валерка в Питере, мне повезло с этим, а то пришлось бы придумывать что-то, чтобы осуществлять задуманное. Да и денег у меня особо не было, искать помощников. С гостиницей повезло, я не врала Валерке, номер был оплачен на полгода вперед. Я встречала друзей отца, я их размещала и провожала.

— Васса! — прервал мои мысли водитель: — Куда едем?

— А который час?

— Шестнадцать тридцать.

— Заглянем в офис, что-то я соскучилась по вам. А потом домой. Хочу выспаться!

Дома была к семи вечера. Как же я любила свою квартиру! Зашла в ванную и тут раздался телефонный звонок.

— Слушаю! — ответила я, закашлялась, шмыгнула носом.

— Васса! Это я. — сообщил Валерка, словно я и так не знаю.

— Привет!

— Ты как там?

— Хотелось бы лучше. Как мама?

— Плохо. Поэтому и звоню. Васса, она хочет тебя видеть.

— Валер! Ну, кто я ей? Да и не могу я сейчас. Ты же знаешь.

— Знаю. Просто сказал.

— У тебя голос грустный.

— Нечему веселиться. Мама… Врачи дают ей пару дней. Как же хочется этому не верить!

Я молчала и прислушивалась к себе — снова пустота. Валеркино горе не трогало меня. Болезнь его матери не вызывала сочувствие.

— Василиса! Мама просит у тебя прощение.

— Ты с ней рядом?

— Нет, я вышел в коридор. Мы забрали ее домой.

— Понятно. Она ничего не сделала мне плохого, я не знаю, за что ее прощать. Передай, что я не держу на нее зла. Надеюсь, что врачи ошибаются, она поправится.

— Я тоже хочу этого. Васса!

— Валер, мне трудно говорить. Наговоримся, когда ты вернешься.

— Да! Ты держись. Приеду, переедем ко мне.

— Поговорим, когда приедешь!

Отключилась, забралась в ванную и нежилась, выбросив все разговоры сегодняшнего дня из головы.

****

Машу Хромову, жену Валерия и сестру Михаила я заметила сразу, как только мы со Светкой заняли свой столик в ночном клубе. Идти одной мне не хотелось, поэтому пришлось посвятить Светлану, слегка, в свои планы.

— А тут прикольно! — крутила она головой.

— Не знаю, я по клубам не хожу.

— И зря! Только тут можно быть на одной волне с молодежью.

— Света! Меня своя накрывает.

Светлана повернула ко мне голову, попивала коктейль, прищурив один глаз. Вздохнула, кивнула и спросила:

— Ну и где ты ее будешь искать? И главное, для чего?

— Просто хочу посмотреть на нее.

— Ну, ясно, по обстоятельствам. — хмыкнула подруга.

— Типа того.

— Так как ты ее найдешь? — любопытство накрыло Светку, и это было видно.

— Что ее искать? Вон она.

— Где, где?

— С тремя парнями у бара.

— Что, вон та пигалица?! И сколько ей?

— Двадцать два, или двадцать три. Точно не знаю.

— Молоденькая. Что он в ней нашел?

— Папу.

Светлана отвернулась от меня и изучала девчонку. Она всегда так делала, даже в магазинах. Могла зависнуть на ком-то одном, составлять портрет, а бывало и такое, что навязывала беседу. Правда ее никто не посылал, более того, частенько откровенничали и оплачивали обед.

— Н-да… — задумчиво произнесла Света. — Они не подходят друг другу. Он такой… — я насторожилась. — Породистый уж, а она, избалованный птенец. Уверена у нее куча связей на стороне. Она ненасытная.

— Она несчастная, одинокая девочка.

— Тебе ее жалко?!

— Нет! Сама избрала свой путь. Просто вижу ее глаза.

— Кто из нас тут психолог?

— Ты! Но подобный взгляд я видела ни раз, в зеркале. Правда, очень давно, до знакомства с тобой.

— То-то!

Группка Марии, выпив без отдыха стакана по три, отправилась танцевать. Светлана не могла усидеть на месте и постоянно подпрыгивала в такт музыки. Я поглядывала на нее, улыбалась и думала: «Что я тут делаю?». Из-за музыки я не услышала, как нас окликнули. Светлана тронула меня за плечо.

— А? — повернулась я.

— Ты не против, если к нам присядут?

— Света!

— Прости, прости! Мальчики, мы не свободны.

Ей в ответ попытались нахамить, но Светлана, одарив их своим гипнотизирующим взглядом, приворожив улыбкой, заявила:

— Но танец я вам подарю! Васса, ты с нами? — я покачала головой: — Старушка. Понимаете, у нее муж начальник охраны…

Дальше я ее уже не слушала. Я думала о своем мероприятии. В карман Маши перекочевал небольшой пакетик и она, расцеловав парней, двинулась в дамскую комнату. Я последовала за ней. Когда я вошла, Маша даже не дрогнула, взяла одну таблетку и запила ее прямо из крана.

— Хочешь? — спросила она у меня.

— Спасибо, нет.

— Чего? Это хороший стимулятор.

— Стара я для них.

— Ты?! — она прищурила глаз, оценивающе глянула на меня: — Ну да, одета отстойно.

— Ты давно балуешься?

— Учить будешь?

— Мне ли? — засмеялась я.

— Со школы.

— Муж знает? — Маша насторожилась, я кивнула на кольцо.