Валеска, воевода леса

Now you all know

The bards and their songs

When hours have gone by

I’ll close my eyes

In a world far away

We may meet again

But now hear my song

About the dawn of the night

Let’s sing the bards’ song

The Blind Guardian — «The Bard Song»

Эльфийский лес

В лесу темнеет быстро — к тому моменту, когда Валеска, окончательно обессилев, присела у корней гигантской ели, сумерки уже сгустились настолько, что на расстоянии вытянутой руки впереди нельзя было четко разглядеть тропу.

«Ну, вот и конец», — подумала она. — «Еще ночь, и я, наверное, умру прямо здесь. Потом мое тело найдут медведи, а потом про меня уже никто и не вспомнит».

Эта мысль показалась Валеске настолько печальной, что она даже всхлипнула, но заплакать всерьез не получилось. Когда тебе пятнадцать лет, и ты пять дней провел один в диком лесу — это уже само по себе сильное приключение, какие уж тут слезы. Кроме того, всерьез поверить в то, что она так и умрет здесь, среди мхов и травы, никем не найденная, не получалось. И очень болела нога.

Валеска осторожно сняла правый сапог с рваной подошвой. Снимать гетры она побоялась — толстая овечья шерсть пропиталась кровью и присохла к ране, которая противно ныла и, кажется, слегка пульсировала.

«Нужен костер», — подумала Валеска и натянула сапог обратно.

Костер разгорался плохо, ползущий по земле ветер так и норовил задуть слабое пламя. Когда же огонь немного окреп и весело захрустел хворостом, Валеска вспомнила, что у нее совсем не осталось ни воды, ни пищи. Она сжалась в комок, стараясь как можно ближе придвинуться к костру, и подсунула под голову пустой дорожный мешок. Ее бил легкий озноб, но она почти не замечала его. Голова становилась ватной.

«Если я доживу до утра и смогу идти, нужно будет попытаться вернуться назад», — успела подумать Валеска перед тем, как уснуть.

Она спала чутко, то и дело вздрагивая и просыпаясь, не понимая, во сне она вздрагивает или наяву. Кто-то осторожно подошел к ней и ласково погладил по голове. Девочка приоткрыла глаза и увидела лицо склонившейся над ней женщины. У нее было смуглое лицо, длинные темные волосы и раскосые, обрамленные длинными ресницами глаза. Она смотрела на Валеску и печально улыбалась.

— Бедная девочка, — сказала женщина. — Бедная моя малышка.

— Кто ты? — хотела спросить Валеска, но не услышала собственного голоса. «Ага, значит, я сплю!», — подумала она. — «И все это мне снится».

— Да, ты спишь, — женщина снова печально улыбнулась. — Я — Аргуна, живая душа леса. Я пришла помочь тебе.

— Аргуна? Но я так редко и плохо молилась лесным богам, — Валеске стало очень стыдно. Она вспомнила, что в этом году ни разу не принесла к старой иве на Эльфовой поляне ни птичьего корма, ни соли для лосей и оленей. Аргуна снова погладила ее по голове.

— Ты не выбирала свою судьбу, — сказала она. — И я не могу ее изменить. Но я позову на помощь. Спи.

Валеска хотела спросить, кого может богиня позвать на помощь ночью в лесу, но подул ветерок, и она проснулась по-настоящему. Лихорадка усилилась. Чахлый костерок потух, так толком и не разгоревшись.

«Приснилось», — подумала Валеска, — «Никто сюда не придет», — и с этой мыслью она снова задремала.

Через некоторое время ее опять разбудили шаги, голоса и хруст веток. Валеска открыла глаза, огляделась, но все вокруг причудливо плыло, и она так и не смогла понять, проснулась ли она на самом деле, или ей опять снится сон.

Над Валеской склонилось чье-то лицо.

«Откуда столько света и тепла? Кто-то развел огонь?», — хотела спросить она, но не смогла.

Валеска окончательно проснулась, когда уже рассвело. Где-то пели птицы. Ей было тепло и уютно — хотелось лежать так вечно. Чье-то теплое дыхание прошлось по щеке, и рядом всхрапнула лошадь.

Лошадь?

Валеска открыла глаза и села. Рядом, действительно, стояла лошадь — серая в яблоках, с белой гривой, очень красивая. Лошадь была привязана за удила к ветке дерева, под которым спала Валеска. Рядом догорал большой костер.

Ее плащ, промокший накануне после купания в болоте, сушился над огнем, подвешенный за капюшон к длинной палке. Сама Валеска была накрыта другим плащом — тяжелым, подбитым изнутри волчьим мехом. Ее сапоги стояли рядом, порванная подошва на одном из них за ночь была кем-то починена.

Валеска села и откинула плащ — ее раненая нога была аккуратно обернута чистой тряпкой и почти не болела.

Девочка осторожно встала, натянула сапоги и, прихрамывая, прошлась по поляне. У костра она обнаружила пустой котелок и медную флягу, на самом дне которой плескалась вода. Ей очень хотелось пить, и, подумав немного, она откупорила флягу и выпила воду. На фляге обнаружился герб — Валеска заметила его не сразу. На гербе был изображен пегас в венке из листьев лавра, и по кругу на горном наречии тянулся девиз: «Смелость и честь».

— Рад видеть, что ты проснулась, — сказал голос за ее спиной. Валеска обернулась, едва не выронив флягу.

Рядом с ней у костра стоял невысокий крепкий мужчина в короткой дорожной куртке и кожаных штанах, заправленных в медвежьи сапоги. У него были длинные русые волосы, собранные в хвост, и загорелое лицо, испещренное мелкими ранними морщинками. Серые глаза мужчины смотрели, слегка прищурившись, как щурятся в яркую солнечную погоду, хотя утро было пасмурное и туманное.

— Инвар! — воскликнула Валеска, и, в три прыжка одолев расстояние между ними, бросилась мужчине на шею. — Инвар, как я рада тебя видеть!

Мужчина немного опешил.

— Ты знаешь меня, девочка? Откуда? — спросил он.

— Инвар, да ты не узнаешь меня! — Валеска отстранилась от него — Это же я, Валеска из Лесного Перевала. Племянница Джеммы.

— Валеска? — Инвар потрясенно оглянулся, как будто искал на поляне еще кого-то, кто смог бы подтвердить ее слова. — Ты? Я никогда бы не подумал… постой, когда мы виделись в последний раз? Два года назад, три? И что ты делаешь здесь, одна, раненая? Кто отпустил тебя? До Лесного Перевала не меньше двух дней пути…

— Я шла за помощью, — сказала Валеска и внезапно разрыдалась. — Ох, Инвар, если бы ты только знал… Если бы ты знал…

— Постой, не плачь, — Инвар обнял ее за плечи и повел обратно к костру. — Сейчас ты поешь и все мне расскажешь. Присядь.

Валеска уселась на землю у костра, Инвар достал из дорожного мешка хлеб, взял котелок, принес воды и стал подкидывать в огонь хворост. Валеска жевала и смотрела на него — Инвар изменился с тех пор, как в последний раз приезжал к ним в Лесной Перевал, но изменился не до неузнаваемости. На его обветренном горными ветрами лице стало больше морщинок, первая седина тронула волосы — но в остальном он остался таким же, каким Валеска увидела его впервые, когда Инвар приезжал к ним свататься к ее тетке Джемме.

***

Валеска была еще слишком мала, чтобы хорошо понимать смысл событий тех дней, но она хорошо помнила, как волновалась перед приездом Инвара Джемма. У той из рук все валилось, и по вечерам, уложив Валеску спать, она долго ходила туда-сюда по комнате, как будто думая бесконечно одну и ту же тревожащую ее мысль.

В последний день перед приездом Инвара Валеске долго не спалось — накануне она сильно промочила ноги, охотясь вместе с другими детьми на лесовиков, и теперь ее мучил сильный, не проходящий кашель. Укладывая ее спать, Джемма так сильно натопила печь, что воздух в доме стал тяжелым и горячим, и Валеска, лежа под толстым овечьим одеялом, страдала от духоты и кашляла еще сильнее.

— Выпей это, — Джемма присела на край кровати и протянула ей кружку, полную густой зеленой настойки, пахнущей травами и лесом. Валеска стала покорно пить. Настойка была горькой и невкусной, но ей не хотелось расстраивать тетку.

Джемма была очень красивой — высокая, стройная, с волосами цвета пшеницы, с глазами цвета свежей травы. Ее все любили и все немного побаивались.

Отец Джеммы, дед Валески, был прежним воеводой Лесного Перевала. Следующим воеводой стал отец Валески. Его девочка помнила смутно — отец успел побыть воеводой всего два или три года, а потом, той страшной зимой, когда мороз и снежная чума выкосили едва ли не половину населения лесного форта, вместе со своей женой, матерью Валески, буквально за неделю сгорел от лихорадки.

Воеводой стала Джемма. Она же заменила Валеске родителей. Валеска всегда удивлялась, почему Джемма не выйдет замуж — идеи матриархата в лесу было не в ходу. В тот год Джемме исполнилось уже двадцать семь — и она не слишком-то жаловала мужчин, то и дело совершавших робкие попытки заговорить с ней о браке.

— Нет мужчины, за которого я захотела бы замуж, — рассмеялась Джемма, когда Валеска как-то прямо спросила ее об этом. — Хотя я знаю одного. Но он сам не предложит мне стать его женой, так о чем же мне горевать? Да и на кого я оставлю форт?

Валеска нашла ее ответ вполне аргументированным, и тем более ей было странно, что, когда сорока с письмом от Инвара прилетела в форт, Джемма лишилась покоя.

В тот день, когда Валеску разбил страшный кашель, Джемма ходила к лесной ведьме, живущей в нескольких шагах от форта. Ведьме было уже лет сто или даже больше. Никто не помнил — или не знал — ее имени. Большую часть времени она проводила в форте — ходила по домам, беседовала с другими старухами, продавала травки, делала заговоры от детской икоты, мышей под полом и разных хворей.

От ведьмы Джемма вернулась нервная и злая, и, напоив Валеску грудным отваром, и даже не поболтав с ней на ночь, она пожелала ей спокойного сна и ушла в другую комнату, прикрыв за собой дверь.

— Джемма! — крикнула Валеска ей вслед, — Не закрывай дверь! Мне очень жарко!

— Зато к утру пропотеешь, и хворь уйдет, — ответила Джемма из-за стены.

— К утру я задохнусь! — закричала Валеска.

— Ладно, — Джемма приоткрыла дверь в ее комнату, оставив небольшую щелочку. — Спи.

Валеске не спалось. Она долго лежала, разглядывая узоры на гобелене над кроватью, освещенные струившимся сквозь окно лунным светом.

На гобелене была выткана карта страны –Валеска никогда не бывала за пределами леса, но Лесной Перевал стоял на пути из Болот в Равнины, и иногда здесь бывали проездом разные необычные создания и люди. Карту на гобелене Валеска знала почти наизусть: на юго-западе лежали высокие горы, с которых и должен был приехать к ним высокий гость — князь Инвар, хозяин Громовых скал и Алмазных вершин; на юге — непроходимые Топи, по которым проходила граница страны.

В центральной части располагались Равнины с их плодородным полями и пашнями. На Равнинах же стояла и столица государства, в которой жил король Марвин Красивый и все еще многочисленных слуги и фрейлины. За Равнинами начинались Пустоши, испещренные километрами подземных путей и тоннелей.

Джемма говорила, что жизни в Пустошах нет, а есть только множество шахт и рудников, на которых трудятся рабочие, которые добывают руду, золото, уголь и ртуть. Благодаря тому, что Пустоши были огромны, а их недра — неисчерпаемы, королевство было богатым и жило хорошо.

Разглядывая гобелен, Валеска почти задремала, но тут дверь их домика скрипнула, отворилась и тут же захлопнулась.

— Ну и дождь! Не понимаю, за что Аргуна нас так наказывает, — донесся до Валески голос помощника Джеммы, Айриза. Как и все представители его народа, он был невысокий и рыжеволосый, с раскосыми зелеными глазами и почти прозрачной кожей. Говорили, что когда-то эльфы пришли с далеких гор и расселились в лесах, и здесь их были многие тысячи.

Но после Великой войны эльфов стало гораздо меньше, а границы королевства отодвинулись далеко на юг, и люди стали селиться в лесу и искать возможность расположить эльфов к себе.

Они принесли эльфам свои знания об оружии, которым можно победить лесного оборотня, хитрых капканах для ловли зверей, приручении животных — лошадей, овец и коз. В ответ эльфы подарили людям свои знания о врачевании травами, земледелии, возможном на глинистых лесных почвах. С тех пор так и повелось, что они жили бок о бок и были этим довольны. Айриз, как и Валеска, лишился родителей рано и воспитывался вместе с отцом Валески и Джеммой, считая себя их родным братом.

— Проходи, садись, — было слышно, как Джемма подвинула к Айризу табурет.

— Спасибо, сестра, — Айриз сел, стукнув ножками табурета. — Как твое настроение перед завтрашним днем?

— Ужасно, — ответила Джемма. — Я в такой панике, которой не знала никогда.

— Что говорит твой ум?

— Ум молчит. Впервые в жизни.

— А сердце? Что говорит твое сердце?

— А слушать свое сердце я боюсь, — ответила Джемма и странно усмехнулась.

— Какими же речами твое сердце пугает тебя?

— Оно говорит мне, что я должна буду согласиться на его предложение.

— Чем же это плохо? Все мы знаем Инвара с детства. Он был достойным юношей, и, я уверен, стал достойным мужчиной и князем.

— Ты знаешь традиции горных стражей. Женщины, которых они берут в жены, должны навсегда покинуть свой дом и последовать за мужем везде, куда бы он ни пошел.

— Ты не хотела бы последовать за Инваром?

— К сожалению и ужасу для себя, хотела бы.

— Тогда в чем же дело?

— Я знаю и наши традиции. Воевода не может оставить форт, пока жив и силен.

Но воеводами никогда раньше не становились женщины. Женщина в тебе борется с воеводой, сестра.

— Женщина во мне знает, что такое чувство долга, Айриз.

Они замолчали.

— Послушай, Джемма, — заговорил снова Айриз. — Больше всего в этой жизни я хотел бы видеть свою сестру счастливой. Если ты примешь предложение Инвара, ты можешь передать должность воеводы кому-то из своих приближенных.

— Ах, Айриз, — Джемма глубоко вздохнула. — Я даже думать об этом не могу. Никогда еще воевода не бросал своего поста. Не мы установили эти традиции, и не нам менять их. Я была у лесной ведьмы. Она сказала мне, что мы с Инваром никогда не будем счастливы.

— Стоит ли верить предсказаниям этой умалишенной? — раздраженно спросил Айриз. — Она выводила мне бородавки дохлыми жабами, когда я был ребенком.

— Но ведь бородавки прошли? Кроме того, — Джемма понизила голос, — Подумай о Валеске. Она должна унаследовать мой пост. Я не вправе решать ее судьбу. Если уеду я, то мне придется забрать ее с собой. От моего решения зависит слишком много. Я молю богов о том, чтобы завтра, когда Инвар приедет сюда, я взглянула бы на него и поняла, что мое сердце не замирает, как раньше, когда мы были детьми.

— Я буду молить богов за тебя, — сказал Айриз. –Пусть они укажут тебе, какое решение будет наиболее верным.

Валеска слушала их разговор и медленно покрывалась холодным потом. Хотя, возможно, это жара в комнате заставила ее пропотеть, как и говорила тетка. Джемма может покинуть Лесной перевал? Забрать ее с собой в далекие и неизвестные горы? Какой этот Инвар, захочет ли он, чтобы Джемма взяла с собой Валеску? И как они там живут, в этих своих горах? Что же будет завтра?

***

Распутывая клубок мыслей, роящихся в ее голове, Валеска уснула только под утро. Поэтому неудивительно, что, проснувшись, она обнаружила, что день давно в разгаре. Быстро одевшись, Валеска выбежала из дома и обнаружила, что обычно людная улица (их дом стоял в самом центре форта) пуста. «Все пропустила!», — подумала девочка и побежала к воротам. Здесь толпился народ; на смотровых башнях по обе стороны от ворот стояли эльфы с горнами. Охотники готовили в стороне у гигантского костра туши вепрей, забитых по случаю приезда важных гостей. Джеммы нигде не было, но зато Валеска сразу приметила в толпе двух своих приятелей по играм — близнецов Джана и Джина, которые, пробившись к самым воротам, расположились прямо на земле.

Валеска подошла к ним.

— Мы у тебя под окном кричали-кричали, а ты спишь, как сурок, — сказал ей Джан. — Чуть все не пропустила.

— Я слышал, что Инвар — самый смелый воин у себя в горах, — сказал Джин. — И самый сильный.

— Еще говорят, что он самый красивый, — ввязалась в разговор их старшая сестра, полная девушка с толстой косой до пояса. Валеска не знала ее имени.

— А я слышал, что у Инвара меч из стали, которая бывает только у горцев, — продолжал Джин. — И что он может одним ударом разрубить всадника на две половинки, до самого седла.

— А я слышал, что пегасы, которых разводят в их крепости, могут ударом копыта убить медведя.

— А я…

— Летят! — закричал кто-то в толпе.

Дружно запели горны; ворота распахнулись, и все увидели, как из леса появляется удивительная процессия. Ее участники не ехали, а парили над землей на причудливых крылатых лошадях. Эти лошади были почти вдвое крупнее и выше обычных; шерсть их сверкала на солнце, как начищенное серебро.

Голову лошади, идущей впереди, украшал сверкающий стальной шлем, а воин, сидящий на ней, был так красив, что все женщины на площади восхищенно вздохнули. У него были пепельно-русые волосы, отливающие серебром, длиной до пояса, на нем были одежды из тончайшей светлой кожи, а на поясе висел меч в гравированных ножнах. Таких мечей в лесу никто никогда не видел. Лицо воина было почти коричневым от яркого горного солнца, и потому на нем ярко выделялись светлые глаза. За удивительным всадником следовали еще десять — и каждый был статен и красив, каждый правил удивительной крылатой лошадью.

Пока все заворожено смотрели на крылатую конницу, горны снова запели. Все обернулись и увидели Джемму. В зеленом бархатном платье, с распущенными волосами, с коротким мечом у бедра, Джемма сидела на рыжей лошади, которую вели под уздцы ее подруги. Процессии двигались друг другу на встречу, и Валеска запомнила этот момент на всю жизнь — и Инвар, и ее тетка были настолько прекрасны, что не верилось, что всего несколько часов назад Джемма жаловалась Айризу на то, что ее ждет мучительный выбор. Казалось, исход этого выбора ясен — Джемма и Инвар просто обязаны были справить свадьбу.

Инвар и его всадники въехали в город. Проезжая сквозь ворота, каждый из них склонил голову и приложил правую руку к сердцу, выражая свое расположение местным жителям. Девушки подвели лошадь, на которой сидела Джемма, к центру площади, и процессии остановились друг напротив друга.

— Приветствую тебя, князь Инвар, хозяин Громовых скал и Алмазных вершин, — сказала Джемма. Ее голос звучал торжественно и спокойно.

— Приветствую тебя, воевода Джемма, хозяйка Лесного Перевала и Дубовых рощ, — ответил Инвар. Казалось, что он волновался куда сильнее Джеммы.

— Я и мой народ рады приветствовать тебя в своих владениях, — сказала Джемма. — Здесь каждый тебе друг и каждый брат тебе и твоим людям. Ты наш гость, и твои люди наши гости. Спасибо, что нанес нам визит.

— Я и мои люди ценим твое гостеприимство и привезли дары, украшения для женщин и оружие для мужчин. Позволь же спешиться и начать пир.

— Да будет так, — кивнула Джемма, сделав приветственный жест рукой.

Обычный протокол вежливости был совершен, и она соскочила с лошади. Инвар тоже спешился, похлопав пегаса по шее. Оставшись без хозяина, тот стоял, не шевелясь, словно статуя. Воины Инвара тоже сошли с пегасов, завертелась обычная радостная кутерьма, которая всегда сопровождала в Лесном Перевале приезд дорогих гостей. Конюхи отвели пегасов на конный двор, люди Инвара открыли два огромных сундука и весело зазывали людей подходить за гостинцами. Дети с веселыми криками бегали по площади, путаясь в ногах у взрослых. Джин и Джан вместе с другими убежали смотреть пегасов — один из воинов Инвара пообещал, что разрешит каждому посидеть в седле диковиной лошади.

Джемма и Инвар удалились от всех в избу Советов. С ними ушли Айриз и оруженосец горного князя.

Пошатавшись немного по площади, Валеска, снедаемая любопытством, отправилась за ними.

***

Изба Советов располагалась напротив площади. По сути, это был просто приземистый дом с одной большой комнатой, вдоль стен которой стояли лавки, а по середине — длинный стол. Изба служила для важных сборов всех жителей форта, но между собой вопросы предпочитали решать больше на площади — поэтому обычно она стояла закрытой и открывалась лишь к приезду гостей.

Подойдя к дому, Валеска обнаружила у дверей Айриза и оруженосца Инвара. Оруженосец был крупный невысокий мужик с выгоревшей светлой бородой, из-за которой было сложно определить его возраст. Он весело что-то рассказывал Айризу, тот улыбался в ответ, набивая трубку диким табаком из кисета.

— Я ищу Джемму, — сказала Валеска, подойдя к ним.

— Джемма и господин Инвар разговаривают, велели к ним никого не пускать. Вот, даже нас выгнали, — хохотнул бородатый мужик.

— Ты же понимаешь, дело важное, лишние уши им ни к чему, — сказал Айриз. — Ты бы пошла пока, посмотрела пегасов. Где еще такое увидишь?

— Не хочу, — ответила Валеска. — Я хотела с Джеммой поговорить.

— Поговоришь еще. Скоро стемнеет, начнется праздник, — Айриз посмотрел на розовеющее к вечеру небо.

— Это джеммина племянница? — спросил его оруженосец Инвара.

— Да, это Валеска, — Айриз бросил на нее взгляд и нахмурился. — Ты бы переоделась к вечеру, Валеска. Все-таки, праздник.

— Ну, девочка, поедешь с нами в горы? — весело спросил бородатый мужик. — У нас там ух, как красиво! Тебе понравится! И ребятишек твоего возраста много.

— Я уверена, что понравится, — сказала Валеска и добавила:

— Пойду переоденусь.

Однако переодеваться она не пошла. Обойдя избу, Валеска нашла в траве давно известный ей деревянный чурбачок, который валялся здесь вроде бы просто так, подкатила к стене, и, забравшись на него, осторожно заглянула в окно. Джемма и Инвар стояли у стола друг напротив друга. Инвар о чем-то говорил, Джемма молча слушала, опустив голову. Слов было почти не разобрать.

— Ты знаешь, я никогда не стал бы умолять, Джемма, но сейчас я умоляю тебя, — донеслось до Валески. Джемма что-то ответила, но ответила тихо, и Валеска не услышала, что она сказала.

— Боги! — воскликнул Инвар. — Ты же знаешь, что я люблю тебя. Я могу положить к твоим ногам свои земли, ты будешь княгиней над ними, будешь править так же, как здесь, но рука об руку со мной! Ты знаешь — я не бросаю слов на ветер.

— Как ты не понимаешь! — воскликнула Джемма. — Я не могу стать владычицей твоей земли, предав этим свою. У меня нет здесь преемника, линия моего отца прерывается мной и Валеской. Что я могу сделать? Предать свой народ ради собственного счастья? Никогда воеводы Лесного Перевала не поступали так!

— Воеводами Лесного Перевала никогда не были женщины, Джемма! — ответил Инвар. — Ты уже нарушила эту традицию, твой народ поймет тебя, и будет радоваться вместе с тобой! Или причина твоего отказа в том, что ты меня больше не любишь? Скажи правду, какой бы она ни была — я уйду, я ни слова тебе не скажу. Но я хочу знать правду.

— Я люблю тебя, — сказала Джемма, подняв глаза. — Ты это знаешь. Но я не могу… я просто не могу, Инвар…

Внезапно Джемма разрыдалась. Это было так неожиданно, что Валеска едва не отшатнулась от окна и с трудом устояла на чурбаке. Она ни разу не видела Джемму плачущей.

Инвар обнял ее, прижал к себе, стал что-то говорить, гладя по волосам — и тут на плечо Валески легла чья-то тяжелая рука. Вздрогнув, она обернулась и увидела бородатого оруженосца Инвара. Теперь тот не улыбался. Его лицо было серьезным и строгим.

— Иди, переоденься, девочка, — сказал он Валеске. — Ты и так много видела. Дай им самим решить. — и продолжил, будто уже самому себе, а не ей:

— Говорил я Инвару — ничего хорошего из этой поездки не выйдет…

***

Когда стемнело, на смотровых башнях зажгли факелы, а в центре площади сложили огромный костер, огонь которого поднимался выше крепостной стены. На площади расставили длинные столы, ломившиеся от обилия жареного мяса, печеных овощей и эльфийских настоек, которыми так славились эти места. Вокруг костра танцевали и пели женщины; эльфийские дети заговорами призывали светлячков, чтобы они освещали всем собравшимся пиршество.

Джемма и Инвар сидели во главе стола, рука об руку, и когда Валеска подошла к ним, Джемма жестом пригласила ее садиться рядом. Она была очень спокойна и печальна. Инвар молчал, не глядя на нее.

Валеска не могла выносить этой напряженности, повисшей над ними. Она тихонько потянула Джемму за рукав платья, и, когда та наклонилась к ней, прошептала:

— Джемма, я с радостью поеду с тобой в горы. Мне очень нравится Инвар. Соглашайся, пожалуйста! Я же вижу, что на самом деле ты хочешь согласиться…

В ответ Джемма молча погладила ее по голове. От этого ее жеста Валеска похолодела. Она поняла, что решение Джеммой уже принято — и это решение не в пользу Инвара, а в пользу Лесного Перевала.

Остальные собравшиеся, казалось, ничего не замечали. Они говорили тосты, пили и смеялись. Валеска сидела, глядя в стол. Осмелившись, наконец, поднять глаза, она встретилась взглядом с Инваром. В его глазах была тоска.

Гости должны были пробыть в Лесном Перевале ночь и отбыть утром следующего дня. Тогда же, на рассвете, Инвар и Джемма должны были объявить жителям о своем решении — по утру над воротами должны были вывесить красный флаг (если решение оказалось отрицательным), либо белый флаг (если решение положительное, и стороны договорились). Ближе к полуночи внезапно набежали тучи и пошел дождь. Он усиливался с каждой секундой, и праздник пришлось заканчивать — довольно скомкано.

«Плохой знак», — пробормотала какая-то женщина, проходя мимо Валески.

«Это не знак», — подумала в ответ Валеска, — «Это боги плачут по моей тетке».

Она пришла домой и легла, не раздеваясь, на свою постель. Промокшая одежда неприятно липла к телу, в ней было холодно, но сил раздеться Валеска в себе не находила. Через некоторое время хлопнула входная дверь. Джемма заглянула к ней в комнату, но ничего не сказала. Валеска услышала, как та тоже легла на кровать.

«Так не должно быть!», — думала Валеска. Она никогда раньше не задумывалась о том, что такое любовь. Сейчас же увидела своими глазами, задумалась и поняла: любовь — это как у Инвара и Джеммы, именно так она и выглядит. Но все всегда говорили ей, что любовь должна быть счастливой. И они могут быть счастливы — ведь они любят друг друга. В чем же тогда дело? Почему так важно для Джеммы это чувство долга, традиции?..

— Джемма, — позвала Валеска.

— Да, — сказала Джемма.

— Можешь ко мне подойти?

Джемма встала с кровати и снова заглянула к ней в комнату.

— Что случилось?

— Полежи со мной, — попросила Валеска.

Поколебавшись несколько секунд, Джемма подошла к Валеске, улеглась с ней рядом и обняла ее. От нее слабо пахло свежей травой.

Они лежали молча. Дождь барабанил по крыше, слышно было, как воркуют и топчутся над головой голуби на чердаке. Валеска сама не заметила, как уснула, и проснулась, когда едва начало светать.

В доме было сыро и холодно — ведь никто не разжигал печь накануне. Валеска встала, засунула ноги в сапоги и вышла в общую комнату. Джеммы не было.

Девочка накинула плащ и вышла на крыльцо. Форт спал, дождь прекратился, и туман пополз по земле. Зябко поежившись, Валеска запахнула плащ и спустилась с крыльца.

Она прошлась до площади и обратно, но так никого и не встретила.

Когда Валеска уже собиралась поворачивать обратно, где-то рядом раздался шум мощных крыльев. Она подняла голову — через крепостную стену перемахнул пегас с двумя ездоками. Он мягко приземлился на площади. Инвар спешился и помог спуститься на землю Джемме. Они обнялись и так и остались стоять.

Валеске захотелось подбежать к ним, закричать, сделать что-нибудь, чтобы они перестали грустить и выкинули, наконец, над городом белый флаг. Но вместо этого она тихо попятилась с улицы, чтобы они не заметили ее, и дворами пошла домой.

***

— Я не думала, что мы опять встретимся, — сказала Валеска Инвару, когда он протянул ей кружку с крепко пахнущим травами кипятком.

— Признаться, я тоже не ожидал тебя снова увидеть, — ответил Инвар. Он, казалось, все еще не мог до конца поверить, что перед ним именно она. — Так что случилось? Почему ты здесь?

— Я… сложно объяснить. Я сбежала, — сказала Валеска и опустила глаза.

— Сбежала? Почему?

— Потому что Джеммы нет, — шепотом сказала Валеска и закусила губу, чтобы не разрыдаться снова.

— Что?.. — тихо спросил Инвар.

— Чуть меньше месяца назад пришел приказ из столицы о том, что ежегодный смотр лесных земель нужно провести на несколько недель раньше. Я не знаю, почему. Джемма мне не говорила. Она собрала людей, и они ушли в лес. Я больше ничего не знаю. Она должна была вернуться на той неделе, но не вернулась. И потом тоже.

— А ты?..

— А я думала, что, может быть, смогу найти ее.

— Так… — Инвар прошелся вокруг костра, остановился, задумался. — Кто сейчас остался в форте вместо Джеммы?

— Айриз. Она назначила его вместо себя на то время, что ее не будет.

— Айриз… да, я помню его. Думаю, ему сейчас втройне нелегко: во-первых, он вынужден в полной неизвестности ожидать Джемму, во-вторых, ты сбежала, и в-третьих, он никогда не руководил никем, кроме группы охотников. Что ж, судьба свела нас не случайно, Валеска.

— Куда ты направлялся?

— К вам в форт. Примерно месяц назад, как ты и говоришь, мне пришло письмо от Джеммы. Она писала, что в лесу что-то происходит, и просила меня прибыть, если я смогу. По правде сказать, я не думал, что она когда-нибудь вообще мне напишет. Думаю, что у нее был очень серьезный повод прервать свое молчание. И поэтому я, конечно же, собрался и выехал, как только смог. По дороге я послал ей несколько писем: просил дождаться меня и объяснить хотя бы в трех словах, что заставило ее написать мне, но на эти письма ответа я не получил.

— Наверное, эти письма получил Айриз, — кивнула Валеска. — Я знаю, что они приходили, но не спрашивала, от кого.

— Айриз сообщал о том, что происходит, в столицу?

— Да, но ответа пока нет.

— Все это очень странно… — Инвар в задумчивости тер подбородок, глядя куда-то вглубь леса. — Я всерьез обеспокоен. Но давай пока не будем об этом, думаю, приезд в форт расставит все по своим местам и прояснит эту ситуацию. Что с тобой случилось? Откуда эта рана на ноге? Почему ты была мокрая, как мышь?

— Я упала, — сказала Валеска.

— Упала?

— Да. То есть, нет. Сначала я упала в болото, оступилась и провалилась по грудь. Но из болота я вылезла. А потом сапоги промокли, а мне нужно было перелезть через поваленную ель, и я поскользнулась. И напоролась ногой на ветку.

— Как же ты додумалась искать Джемму и сотню ее охотников в полном одиночестве?

— Не знаю, — Валеска опустила голову, чувствуя, что краснеет. Ей-то еще накануне стало понятно, что ее поступок был верхом глупости. — Наверное, от отчаяния.

В это время на поляну вышел еще один человек, одетый в черный дорожный костюм и высокие сапоги, за спиной его висел колчан со стрелами, а на поясе — меч в костяных ножнах. Незнакомец обладал тем особым телосложением, по которому можно было безошибочно определить эльфа — высокий и стройный, он, тем не менее, выглядел не менее крепким, чем Инвар. У него были черные волосы до плеч и приятное, очень симметричное лицо, по которому также можно было узнать в нем эльфа — зачастую представители этого народа выглядели так, будто их лица и тела любовно вырезал из какого-то дорогого дерева или камня умелый мастер. Валеска узнала его — именно это лицо со слегка вытянутыми к вискам голубыми глазами она видела ночью в полусне склонившимся над ней.

Эльф нес в одной руке лук, а в другой — подстреленного тетерева. Лук у него был не такой, к каким привыкла Валеска — более длинный и изящный, с необычной тетивой, напоминающей толстую струну. В одном ухе эльфа виднелось множество серебряных серег, все они были разные, некоторые — в виде простых колец, а к некоторым были приделаны причудливые серебряные подвески в виде перьев, клыков и когтей.

— Вижу, охота была удачной, Араим, — обратился к эльфу Инвар.

— Да, но пришлось попотеть — я все никак не привыкну охотиться в лесу. Кажется, у меня за пазухой столько хвои и сухих листьев, сколько и под ногами не валяется, — ответил эльф. — Вижу, наша нечаянная спутница пришла в себя?

— Ты не поверишь, но это племянница Джеммы.

— Вот как? — Араим остановился у костра, бросив тетерева и лук на землю, и протянул Валеске руку в тонкой перчатке, — Меня зовут Араим.

— Валеска, — Валеска пожала его руку. — Вы друг Инвара?

— Араим — мой побратим, — сказал Инвар. — Он князь горных эльфов.

— Правда? Ничего себе! — Валеска уважительно посмотрела на Араима. — Тех самых горных эльфов? Которые никогда не общаются с людьми?

— Эти слухи несколько преувеличены, — мягко улыбнулся Араим. — Надо ощипать и разделать наш завтрак и напоить лошадей. Я нашел неподалеку небольшой ручей.

— Я тоже его нашел, и отвар уже вскипел, — ответил Инвар. — Я займусь лошадьми, если ты не возражаешь. Валеска поведала мне кое-что интересное относительно нашего дела, и мне нужно это обдумать.

— Все так, как ты предполагал? — спросил Араим.

— Кажется, да, и теперь мне по-настоящему неспокойно, — кивнул Инвар.

— Поговорим за едой, — сказал Араим. Видимо, их обоих всерьез волновала тема исчезновения Джеммы и ее письмо, и казалось, что они знают гораздо больше, чем сама Валеска.

Инвар взял под уздцы лошадей, белую в яблоках и черную, и ушел с ними к ручью, а Араим принялся ощипывать тетерева.

— Может быть, я помогу? — несмело предложила Валеска. Они оба — и Инвар, и Араим, казались ей какими-то небожителями, и она чувствовала себя очень скованно. К тому же, если Инвара она знала хотя бы немного и могла судить о нем по предыдущей их встрече, то Араим был ей совсем незнаком, и она стеснялась его особенно сильно. Он был из горных эльфов, а про этот народ Валеска — да и все жители леса — знала очень мало, и ей казалось, что он непременно должен быть очень высокомерен — по крайней мере, такая о горных эльфах ходила молва. Однако пока Араим не выказывал никакого высокомерия, и тем более было непонятно, как именно нужно с ним общаться.

— Помоги, а то, боюсь, завтракать мы будем ближе к вечеру, — с охотой согласился эльф. — Если честно, я не слишком силен в ощипывании птицы.

— Это не сложно, — со знанием дела сообщила Валеска, забирая у него тетерева, — Гораздо сложнее снимать кожу с лягушек.

— Кожу с лягушек? Зачем это?

— Из нее делают обувь для совсем маленьких детей, — объяснила Валеска.

Лицо Араима выразило целую гамму сложных чувств, но она не увидела этого, склонившись над тетеревом.

— А что такое «побратим»? Ну, Инвар сказал, что вы с ним побратимы.

— Побратим — это… ну как родной брат, только еще ближе, — подумав, ответил Араим.

— Мне казалось, что эльфы не очень-то жалуют людей. По крайней мере, лесные всегда держатся особняком, хотя мы и живем с ними бок о бок.

— Ничего не могу сказать про лесных эльфов, — Араим пожал плечами, — Я плохо знаю их нравы и обычаи. В нашей стране такого нет, просто каждый занимается своим делом. Люди делают свои человеческие дела — разводят пегасов и скот, делают сыр, прядут шерсть, а эльфы в основном заняты науками и служением в храмах. Наш народ — искусные ювелиры и оружейники, астрологи и астрономы, мы ведем летописи.

— А кто добывает руду и драгоценные металлы для ваших мастеров?

— Это делают гномы. Мы с ними тесно связаны, хотя они и живут у подножия гор, а не на вершинах. Они делают обыденное оружие и инструменты. А наше искусство — изготовление штучного товара.

— Здорово, — сказала Валеска. Она умела обращаться с дичью, поэтому работа по обработке незадачливого тетерева, который должен был стать их пищей, шла у нее быстро. Кроме того, когда руки оказались заняты работой, и беседу вести ей стало легче.

Из леса вернулся Инвар с лошадьми. Он уселся у костра рядом с ними.

— Вижу, вы нашли общий язык? — спросил он, стараясь придать своему тону веселость, хотя было понятно, что душой он находится глубоко в своих мыслях — и мысли эти невеселые.

— Да, Инвар, но я думаю, тебе не стоит пытаться веселиться, когда хочется быть серьезным, — сказал Араим. — Сколько еще осталось пути до Лесного Перевала?

— Думаю, если мы выйдем в течение часа, то к ночи уже достигнем Дубовой рощи, а там до форта останется не более половины дня пути, — сказал Инвар. — Но чтобы достичь Дубовой рощи сегодня, нам придется ехать весь день, не останавливаясь.

— Я готов, — пожал плечами Араим.

— Валеска, ты умеешь ездить верхом? — спросил Инвар.

Конечно, — Валеске стало даже обидно, что он задает ей такие глупые вопросы. — Но у меня нет лошади.

— Это не проблема. Наши лошади навьючены поклажей, но, думаю, если мы перевесим всю ее на одну, то вторая прекрасно сможет везти двух всадников, тем более, что ты не тяжелая. Я просто волнуюсь, не устанешь ли ты.

— По-моему, у нас есть гораздо более серьезные темы для волнения, — мрачно ответила Валеска, все еще глубоко обиженная такой нелепой заботой о ее благополучии.

— Кажется, гонор — это семейная черта всех воевод Лесного Перевала, — усмехнулся Араим, и Инвар тоже улыбнулся — кажется, совершенно искренне.

***

Они ехали весь день, и, когда солнце стало клониться к закату, Валеска чувствовала себя такой усталой, что едва не падала с лошади. Все поклажу решено было перевесить на лошадь Инвара, а Араим взял к себе Валеску, посадив ее в седло перед собой. Ехать вдвоем было не слишком-то удобно, но, судя по тому, как часто Инвар, чертыхаясь, отставал, чтобы подправить в очередной раз сползшие тюки и сумки, для него эта поездка тоже не была слишком комфортной.

К счастью, лес редел на глазах, позади оставался основной массив сосен и елей, и им встречалось все больше дубов.

— Если мы хотим остановиться на ночлег, то лучше сделать это здесь, — сказала Валеска Араиму.

— Почему?

— Видишь, впереди два дуба стоят, как арка над дорогой? Это граница Дубовой рощи. В ней самой лучше не оставаться на ночлег. Там кладбище.

— Кладбище? — Араим натянул поводья, и его лошадь перешла на медленный шаг. — Инвар! — крикнул эльф, обернувшись назад. — Валеска говорит, что мы должны остановиться здесь.

— Что случилось? — Инвар подъехал к ним.

— Там кладбище, — повторила Валеска. — В Дубовой роще нельзя ночевать. Нельзя разводить огонь.

— Но мне казалось, кладбище гораздо дальше, — Инвар удивленно посмотрел на девочку. — Когда мы с Джеммой посещали могилу ее отца, это было почти у границ форта.

— Да, воеводы похоронены недалеко от форта, — кивнула Валеска. — А все остальные — здесь.

— Ох, ну тогда давайте остановимся прямо здесь. Если честно, это кладбище очень кстати. У меня ужасно затекло все тело, — Инвар остановил лошадь и спрыгнул на землю.

Они разбили лагерь недалеко от дороги, с видом на дубовую арку. Араим принялся разводить огонь, Инвар распряг лошадей, а Валеска занялась собиранием грибов на ужин. Пытаться подстрелить какую-нибудь птицу было уже бессмысленно — последние лучи солнца едва освещали лес.

Грибов в роще было много, гораздо больше, чем в тех местах, где Валеска встретилась с Инваром и Араимом. Кроме того, здесь почти не было подлеска, и грибы было хорошо видно даже в сумерках — ходи да собирай. Валеска довольно быстро набрала полный котелок хрустящих чернят, которые росли на гнилых пнях и поваленных деревьях. Оставалось найти только подходящие тонкие прутики, чтобы сделать из них шпажки.

— Кто тут шляется? — раздался из-под пня, на который она забралась, чтобы сломать несколько молодых дубовых веток, свистящий шепот. — Кто шляется? Убирайся отсюда, девка!

— А ну цыц! — прикрикнула Валеска, топнув по пню. Оказывается, она с ногами забралась на жилище лесовиков, безобидных, но недружелюбных тварей, которые строили многокилометровые подземные норы и таскали в них все, что плохо лежит. Ходили слухи, что они могли утащить даже ребенка, но Валеске всегда казалось, что это были только страшилки для того, чтобы малышня не бегала в лес без старших.

— Уходи, ну! — повторил голос, и что-то острое ткнулось Валеске в ногу. Она опустила голову: лесовик, похожий на ожившую корягу, стоял у пня и тыкал в нее заточенной деревянной палкой. — В наш дом влезла!

— Да подожди ты, сейчас уйду! — отмахнувшись от него, Валеска дотянулась до последней нужной ей ветки и надломила ее. Свежая древесина ломалась не слишком легко, и она принялась крутить ветку вокруг места слома, чтобы побыстрее отделить ее от ствола.

— Убьем ее! — проскрипел лесовик, и из-под пня высыпал десяток его сородичей. Все вместе они принялись лезть на ноги Валески, пытаясь стянуть ее на землю и тыкая в нее своими палками.

Валеска принялась отмахиваться от лесовиков сорванными ветками, но, не устояв на пне, упала. Падая, она вытянула перед собой руки, чтобы не раздавить подземных жителей, но те оказались совсем не готовы оценить ее благородный порыв: стоило Валеске приземлиться, как один из лесовиков подбежал к ней и стал размахивать палкой у нее перед лицом, пытаясь попасть в глаз.

— Ах вы гадкие! — отмахиваясь от него, Валеска встала и начала стряхивать с себя особенно цепких его сородичей, повисших на ее штанах и куртке. — Говорю же, уйдите!

Раздался свист, и у ног Валески в землю вошла стрела. Стрекоча и цокая, лесовики побросали свое оружие и бросились врассыпную. Валеска оглянулась — к ней быстро шел Араим с луком в руках.