Вашему вниманию предлагается подборка стихов и рассказов Геннадия Медведева.
Можно с уверенностью сказать, что автор не разочарует читателя потраченным временем, поделившись своими чувствами, мыслями, которые, которые вылились в строки, написанные сердцем.
Мы большую часть своей жизни, проживаем среди искусственного, созданного нами мира вещей. Стихи и проза Геннадия Медведева возвращает нас к настоящей, живой природе, заставляет вспомнить настоянный на хвое рассвет, почувствовать ледяной холод Полярной ночи, увидеть доверчивый, озарённый любовью взгляд другого, повидавшего жизнь человека. Творчество автора рождает в нас душевную грусть, которая заставляет задуматься о своей собственной жизни, пробудить желание стать лучше, добрее. Воздействовать через грустную задумчивость — так можно определить художественный эффект его творчества.
Геннадий Медведев отдал Крайнему Северу, Таймыру сорок лет своей жизни. Прошел путь от электромонтера, до начальника энергослужбы, председателя профкома. Говорят, что талантливый человек, талантлив во всём.
Эти слова в полной мере отразились и в его литературном творчестве. Он достаточно известен в литературном мире Таймырского Союза писателей. Внесён в библиографический справочник «Литераторы Таймыра» Печатался в периодической печати Таймыра, Челябинска, Красноярска, в журналах «Ночь и день» (г. Красноярск), «Газовик Таймыра» (г. Норильск), «Дудинка», в альманахах «Полярное сияние» (гМосква), «Голос тундры» (г. Дудинка), в коллективных сборниках: «Город белых ромашек», «Пилигримы» (г. Красноярск), «Солдатам Великой Победы» (г. Москва), выпустил поэтический сборник «Я родился в Уральской деревне», «Поиграем в буквы». Его стихи звучали по радио, на телевидении. На стихи написаны песни. Это третий сборник поэта.
Сейчас Геннадий Медведев живет в Красноярске, на заслуженном отдыхе.
Будем благодарны этому человеку, вступившему на нелегкий путь творческого поиска, зовущего нас к истокам жизни, основой которой является любовь.
Галина Кожевникова, член Союза журналистов России.
Стихи
***
Под рёв тугих винтов
И выстрелов гремящих
Прицельно бьют с бортов
Оленей, вскачь летящих.
Хлопок глухой в пенёк,
Взбугрило кромку снега.
Звериный огонек
В глазах у человека.
***
Нас как костюм
Худеющим обузили.
Так раскроили-
Не сведёшь концы.
Полжизни обесценено
иллюзией.
Остаток — искромсали
подлецы.
***
Полярная ночь
Магией скован, жертвенно бледен
Лунного диска глаз.
Женщина в чёрном из звездной бездны
Холодно смотрит на вас.
Скорбно она улыбается тонкой
Ниточкой пламенных губ.
И на закат, к этой огненной кромке,
Снежные вихри бегут.
Вздыбили космы снежные тучи,
Мглою закрыв небосвод.
Женщина в чёрном со светлой кручи
За руку в бездну ведёт.
И по ступенькам — с одной на другую —
Вы опускаетесь следом за ней.
Ниже и ниже, в темень такую,
Тьмы египетской много темней.
Корёжит с грохотом льдов торосы.
Хмурится Женщина-Ночь.
Эй, человечек, оставь вопросы,
Коль рабской душе невмочь.
Лунный идол кроваво пялится,
В висках барабанное «бам-м-м».
Женщина в чёрном стылый палец
К багровым прикладывает губам.
***
Моя родная женщина
Как ветер переменчива.
Знать, создавали Еву
Под знаком Близнецов.
То холодна и вежлива,
То как Сатир насмешлива-
Шипов не видно в зелени
У розовых кустов.
Лукавая и странная,
Как лунный блик обманная.
И почему, забывшись,
Я взгляд её ловлю?
Кокетка несравнимая,
На блеск подруг ранимая.
За что же эту грешницу
Я всё-таки люблю?
***
Январь приносит злые холода,
Которым безразлична радость жизни.
Зима же, впрочем, не капризна-
Она лишь вправе, как всегда.
Так жизнь вдруг сдавит иногда,
И все вокруг полны цинизма.
Судьба заказывает тризну-
Рассыпалась заветная мечта.
Сложилось. И удачу не зови.
Вершителю не холодно, не жарко.
И я тогда читаю вновь Петрарку-
Прекрасные сонеты о любви.
Памяти без вести пропавших в июне 1941 г.
Убелённые дождями
Сапоги войны лежат
Над замытыми костями
Чью-то боль, тепло хранят.
Со следами от осколков
И остатками бинтов
У заброшенных поселков
С очертаньями прудов.
Сапоги в долине смерти
До сих пор чего-то ждут.
Те следы войны, поверьте,
Совесть нашу стерегут.
Вы шаги свои умерьте
В поисках лесных опят.
Здесь солдаты после смерти
Позабытые лежат.
Разговор с ветераном
Идут года, все тяжелее к старости:
Одышка, слабость. Прошибает пот.
Но память, не имея жалости,
Все ж по ночам покоя не дает.
Старуха, знать, и та уже приметила:
На непогоду, снова болью злой
Здесь, на груди, заноет старая отметина
Напоминая тот проклятый бой.
И что ни ночь — куда-то сон мой выведет —
Окопы, слякоть, пули поцелуй.
Где упаду, в какой залягу выемке?
Вдруг просыпаюсь от толчка: «Дед, не балуй!»
То снится, по-пластунски двигаюсь,
А рядом криком поднимают взвод.
Споткнулся друг у дерева с развилкою,
Упал. Сейчас и мой придёт черёд.
Проснусь и думаю с надеждою
Отвоевался. Сердце лишь стучит.
Но первый шаг всё ж делаю не прежде я,
Чем детский смех за стенкой зазвучит.
***
В рассветных пробуждающих тонах
Мужчинам всё же свойственно похмелье.
Раскаянье. Какой-то смутный страх
Ворвётся в неурочное веселье.
И женщины вдруг кажутся пресны.
Киношное, безжизненное блюдо,
Где в ласках ни любви, ни блуда.
А хочется хоть чуточку весны.
И зов любви всё будет нарастать.
Как этой флейте сердцем не ответить —
Вернуть тот миг, где дул весенний ветер!
Находишь дверь, а комната пуста…
***
«Бог, не суди, ты не был
Женщиной на земле.»
(песня)
Холодит постель одиночество,
Одиночество и тоска.
Любви хочется, ох как хочется,
Только в омутах та река.
Обожгла любовь душу смолоду.
Не заладилось, не судьба.
Только холодно, очень холодно-
Страсть опасна как ворожба.
Снова встретились порой темною,
Ночь хоть крадена, да в Раю.
С милым грешная лечу кромкою
И над пропастью той горю.
Сумасшедшая да удалая
Душу выплесну всю до дна.
Ну а утром с душой усталою
Остаюсь, как всегда, одна.
Одиночество, как пророчество-
Коли сбудется, не свернёшь.
Счастья хочется, ох как хочется.
Виновата? Не разберёшь.
В шорохе вечерней тишины
Дремлет лес, едва шаги слышны.
Сонные вдали стоят стога.
Тропки след да белые снега.
Стылый лист колышется шурша
Словно в небо просится душа.
Выползает сонная луна
В сумерках деревня чуть видна.
Иней покрывает как ковром
На рябине ветки перед сном.
Вся в снегу уснувшая сосна
Только мне сегодня не до сна.
Обещала милая прийти
К тем стогам и мне пора идти,
***
Белым мамонтом вдаль, миражом бестелесным
Разгребает пургу вездеход в перелеске.
Между мной и пургой, бак спиной подпирая,
Словно бог Саваоф, сварщик наш восседает.
Весь сугубо земной. Седой клин бороденки.
Вместо нимба на нём, вата драной шапчёнки.
Дремлет «бог» прикорнув, и его укачало.
В такт ухабам дрожит бороденка устало.
— Боже, нам бы поспать! Жизни этой не рады!
Снизошли благодать, на заблудшие чада!
Скоро сутки без сна в этом грохоте тесном.
Закружила пурга, замотала нас грешных.
…Снежный шквал напирал, средь кустов завывая.
Лязгал траков металл, тяжко Землю вращая.
***
Над сопкой отблески огня,
Крадутся словно рысь.
Звучит тоска по свету дня
Из горла волка ввысь.
Мерцает робкая звезда
Снег жадно лижет стужа
Шаманка мглы пришла сюда,
Внушая всюду ужас.
Парит над тундрой Дух-мираж
Туманной вечной тьмы.
Стоит с шаманкой рядом Страж —
Косматый лик Зимы.
Рокочет бубен у костра,
В сиянии луны.
Шаманка — Севера сестра-
Камлает Духу тьмы.
Гортанным голосом поет,
Глаза горят во мгле,
И волчий хор вожак ведёт-
Всё в трансе, зыбком сне.
Лежит, не вырваться из сна,
Чуть выгнув скорбно спину-
Спит, околдована Весна,
В хрустальной глыбе льдины.
***
Брусникой, ивами и звёздами
Гладь озера светилась в сентябре.
И облака морошковыми гроздьями
Ныряли в эти воды на заре.
Но вот листву сухую, с позолотою,
Взвихрил осенний ветер пеленой.
Пришла зима с постылыми щедротами
И всё сковала коркой ледяной.
Зажав озёра снеговыми стражами,
Ревниво льда прикрыла наготу.
Во что смотреться облакам прикажете?
И небо потеряло красоту.
***
О, надоевшая зима!
И вам захочется однажды
Купить билет. И два крыла
Вас унесут… Будь проклят дважды
Медвежий край, где нет тепла!
В иллюминаторе отодвигаю штору-
И облака, как сахарные горы!
А скоро море. Пальмы, Рай!
И чудится, плывут издалека
Цветы жасмина, наполняя чашку.
Сижу как Бог, и вместо молока
Помешиваю в чашке облака.
Проходит время… Пляж и скука
Тела обрюзгших «Чин-гач-гуков».
Жара, потливость. Боже мой!
Ах, как же хочется домой!
***
В осенней желтизне неповторимой-
Вся суть бессонницы и вся тоска земли.
Все паруса, что вдаль уплыли мимо,
И все мечты, что бури унесли.
А воздух синевой неповторим,
Щемящей горечью прощания, истомой.
И светится над лиственницей сонной
Туман прозрачный — чистый херувим!
Он устремлён туда — за небосвод,
Расправив крылья чуть седого дыма
Скользит, качается, встаёт
Мучительно с колен и вдаль плывет невозвратимо.
Но не догнать уплывших облаков
И седину в их белизне не спрятать.
И как тут не писать стихов-
Под стон гагары лето не оплакать?
***
Север, Север-холодное диво
Атмосферные чудеса.
Взять бы снежную вьюгу за гриву
И повыше взлететь в небеса!
Пусть сиянье мне радугу дарит,
В мой недолгий и радостный век.
Ведь погожие дни выпадают
Так нечасто и реже, чем снег.
***
Окутав мир звенящей пеленой,
Из озера крадётся тишина.
Идёт всё ближе. Тает надо мной,
Сплетая дымку будущего сна.
Открыв окно, я бодрствую. Уснувший
Беззвучен темный лес. Чуть шелестят сады,
В замолкнувшем селе. Серп месяца блеснувший,
Зажёг звезду над зеркалом воды.
Усталые грачи притихли меж ветвями.
А там, где чуть горит поблекнувший закат,
Как привидения с белыми руками,
Берёзы сонные, задумчиво стоят.
Родное милое село. Воспоминанья
Глядят в лицо у каждого куста.
И нет ни воли ни желания,
Сменить свой плен на новые места.
***
Милый мой город, в котором зимой так темно.
Город, где пурги танцуют на стенах.
Ты потерпи, отогреемся мы непременно,
И непременно откроется к солнцу окно.
Милый мой город, треть года заполненный тьмой,
Где в полумгле даже снег тёмно-синий,
Пасынок ты — в заболевшей России.
Все ж потерпи, ветры пахнут весной.
***
Нравственность, где ты? Как в стоге иголка.
Судим, ругаем, да что-то без толку.
Снова в чести не духовность, а плоть.
Гложут подонки страну как пираньи.
Воры и взятки. Народ на закланье.
Знать бы за что невзлюбил нас Господь?!
В подлости вязнут заблудшие души
Совести голос всё глуше и глуше.
Честь умирает безмолвно в снегах.
В Солнечный город исчезли дороги.
Всюду чужие, бездушные боги-
Идолы в золоте. Судьбы в ногах.
Красные, белые порваны флаги.
Новые реют над крышами стяги.
Что бездуховным те символы три?
Ворон завис над притихшей тайгою.
В тине болотной кувшин под скалою
С гордостью нашей внутри…
На производственную тему в Заполярье
Тоскливо воет озверевший смерч.
Когтями рвёт и защититься нечем.
В сугроб бы вжать озябнувшие плечи,
От хлёсткой боли щёки уберечь.
Ну что за чёрт! Откуда здесь овраг?
Увяз по грудь в болотной хляби снега.
Ползу, как хищник раненый к ночлегу,
До веток дотянувшись кое-как.
Давай, используй свой последний шанс!
Тащи, хоть тресни, эти ноги-корни!
И снег вдруг стал чуть мягче и покорней,
Укрыв ловушки где-то про запас.
Поможет злость (А что ещё осталось?):
На эти вот авралы и бардак,
И на себя за дикую усталость,
И на страну, где гибнут за пятак.
***
Забытый мыс на краешке земли.
В тиши лишь раздаются чаек крики,
Где осень, сбросив серые вериги,
В туман укрыла разом корабли.
Кружится снег — предзимия гонец.
Тепла прощанье и начало старта.
Осталась неразгаданною карта
Остывших раньше времени сердец.
Всё в прошлом, дорогой мой человек.
Закончился роман поры осенней.
Кружится снег — полярных льдов творенье,
Закрыв твой взгляд из-под прикрытых век.
Кружится снег. Тепла не пробудить,
И на вопросы не узнать ответы.
В туман и снег уходит лето,
И с прошлым рвётся Ариадны нить.
Все на корюшку!
Холода отсюда родом,
Здесь скрипит земная ось.
Енисей с честным народом
Продувается насквозь.
Только куртки нараспашку-
Нелегко всё ж лёд бурить.
Для поддержки друг рюмашку
Не забыл мне предложить.
В клёве выдалось затишье.
Все в кружок, примяв сугроб.
Холод вмиг тебя отыщет-
Без сугрева верный гроб.
Снова клёв достиг накала,
А у нас потеря сил.
Чуть стоят, кто выпил мало
И лежат, кто норму пил.
***
Ну что ты ищешь, милый человек,
Куда стремишься перекатной голью?
Ведь глыбой катится твой век,
Не покорить его любовью.
Взгляни же вниз. Под кромкой ледяной
Лежит богатство-золото литое.
Куда спешишь всё дальше, как шальной?
Возьми. Ведь дело-то простое.
— Нет, брат. То счастье не моё.
Богатство, суета. Пустое.
Я ж русский, и ищу своё.
Простор, свобода — вот святое!
***
Какое-то унылое смиренье.
Как подобрать для старости слова?
Зачем себя доводит до сожженья
Багряная осенняя трава?
Старухи смотрят мудрыми глазами,
Чего-то просветленно ждут.
И в церковь с потускневшими крестами,
Согнувшись, мимо паперти идут.
Быть может, всё это наружно-
Они помолятся и дружно
Пойдут посплетничать, поесть?
Но только ужас в том и есть-
Им ничего уже не нужно.
Ночной этюд
Ночной закат горит, шалея,
Сжигая горизонт дотла.
И я, пред вечностью робея,
Забылся в лодке у села.
Вон там, в оранжевой одежде,
Присела парочка сирен.
И к возвращенью нет надежды-
Захвачен в их коварный плен.
Ах, сколько в них очарованья!
Не отвести в гипнозе взгляд.
Я счастлив в глубине сознанья,
И мне не хочется назад.
***
Окутав мир звенящей пеленой,
Из озера крадётся тишина.
Идёт всё ближе. Тает надо мной,
Сплетая дымку будущего сна.
Открыв окно, я бодрствую. Уснувший
Беззвучен темный лес. Чуть шелестят сады
В замолкнувшем селе. Серп месяца блеснувший
Зажёг звезду над зеркалом воды.
Усталые грачи притихли меж ветвями.
А там, где чуть горит поблекнувший закат,
Как привидения, закрыв лицо руками,
Берёзы сонные задумчиво стоят.
Родное милое село. Воспоминанья
Глядят на мир у каждого куста.
И нет ни воли, ни желанья
Сменить свой плен на новые места.
***
Кому идти, а кому ползти,
Кому-то пылинкой плыть.
Кто-то пепел зажав в горсти,
Пытается вновь любить.
Летят мгновенья в кошмарном сне
И множатся силы зла.
Страну корёжит листом в огне,
Диск солнца сгорел дотла.
Но вот поэты выходят вперёд,
Пожар заслонив собой.
Один о том, что было, поёт,
Поёт о мечте другой.
Первый сед, как январский снег,
Второй, как пшеница, рус.
И оба славят из века в век
Светлое имя — Русь.
***
Так бесхитростно нас любят
Только маленькие дети.
Наши маленькие внуки-
С бесенятами в глазах.
И пока тебе так верят
И с улыбкой тянут руки
Надо жить на этом свете-
Не мечтать о небесах.
***
Не в силах мы противиться закону.
Так было, будет всякий раз.
Сегодня вы примерили корону,
А завтра той короной в морду вас.
***
Красоты огромно превосходство-
С лёгкостью по жизни вдаль идёт.
Но порою счастьем светится уродство,
Красота ж с расчетом всё чего-то ждёт.
Минус 54
Тяжёлый, колючий иней
В ущельях проулков спит.
Чужой я в безлунном мире,
Отверженней, чем Аспид.
В тумане застывшие лица
Смотрят из инея шуб.
Дуют, прижав рукавицы,
На пальцы замёрзших рук.
Какое вокруг одиночество.
Холод, тоска и печаль.
И мрачная, как пророчество,
Ночь обнимает даль.
Свет фонарей парит в тумане-
Миражным символом креста.
И мир качается на грани
Последнего пришествия Христа.
Отцу
В его лице, под старость тонком,
В его глазах легко прочесть:
Душа восторженным ребёнком
С рождения — была и есть.
Она лавировать уменья
Не проявляла в нужный срок,
Хотя, схитрив, он, без сомненья,
Прожить намного легче б мог.
***
Уходят лучшие друзья,
Отмеченные добротой великой.
А мы без них, как Янус тот двуликий —
Творим чего-то, но безлики —
Как без соратников князья.
***
Жаль, прошлое не ворошат,
И в памяти не роются.
Что было много лет назад
В спирали дней воротится.
Не серой угольной золой
История остудится-
Её незнание бедой
Невежеству окупится.
***
С модной причёской идут наши милые.
Ты не спеши. Полюбуйся. Постой.
Кто мы без женщины? Птицы бескрылые
С песней неспетой, душою пустой.
В серой квартире запахло фиалками.
Ветка сирени роняет слезу.
Кто мы без женщины? Увальни жалкие
В хрупком стеклянном лесу.
Нет никого, кто роднее, дороже нам
Матери, грудью вскормившей всех нас.
Кто мы без женщины? Хаоса крошево,
Где зародится алмаз.
***
Чем-то несёт. Перегаром и запахом лука
С чесноком вперемешку. Из телевизора?
Опять вещает навозная Муха
С видом гения. Или провизора.
С крыльями, будто Ангел,
Растлевающая, не боясь последствий.
Вы слышали пророчество старой Ванги?
Она ошиблась. У нас не бедствие.
Мы просто боремся с болтливой Смертью-
С теле-Удавом. Сидим, как кролики,
Опасность чувствуя. Мороз под шерстью.
Да что-то шарики зашли за ролики…
Гуляй Россия! — жужжит дурак —
Жизнь коротка, животное в ней основа…
Когда ж поймём, что что-то не так.
Не только «поэты в ответе за слово»!?
***
Осень! Я душой ослаб.
Чувства все остыли.
Приструни слезливых баб,
Чтоб в ветрах не выли.
Ну к чему столько огня
И оранжевого моря?
Мне бы быстрого коня,
Чтоб умчаться в поле.
Чтоб на речке, у кустов
Торопясь, раздеться,
Загорать среди цветов,
В прошлое вглядеться.
Осень! Я опять один.
Снова пью от горя.
Жмётся, душу ощутив,
Кошка на подворье.
***
Перед продажей родительского дома.
Здесь поселился пыльный полумрак,
И горечь чувств печальнее чужбины,
Да звезды, что мерцают до утра,
Застрявшие в оконной паутине.
Слезинка на заплаканном стекле.
Стук яблока, упавшего на крышу.
И на иконном сумрачном челе
Упрека тень, скользнувшая неслышно.
Под утро постучался робкий гость —
Синичка вдруг ударилась о раму.
Мне этой ночью снова не спалось:
Я продал дом покойной мамы.
***
За поселком — погост, где родители.
Лужи слоем прикрыл листопад.
Проклинает дорогу водитель,
Поминая чертей всех подряд.
К колее притулилась деревня —
Пристань пьяниц да стариков.
У забора с пожухлым ревнем
Группа страждущих мужиков.
Вкривь и вкось покосились ворота.
Мерзнут, дымом чихая, дома.
То ль Россия ползет здесь в болото,
То ли осень сошла с ума?
Даже тот особняк простужен,
Невзирая на свой шовинизм.
Лишь вороны потерянно кружат,
Залетевшие в капитализм.
***
Вьюга воет, ноет, бьется.
Возле ног змеею вьется.
Злой юлой кружится темень,
Смерчем, скручивая время,
Вздыбил ветер снега стены —
Вьются тени, чьи-то тени.
То ли духи, то ли черти
В этой белой круговерти.
Демон жуткого поверья,
Пролетел, ломая перья.
В вое вьюги — ритмы Верди,
Пляска снега — пляска смерти.
Леденея, стынет тело,
В плаче бури — хрип Отелло.
Верди, Верди, Верди, Верди!
Стоны вьюги — стоны смерти!
***
Зверь нюхал снег и брел на север.
Морозом остывала ночь.
Сияния дрожащий веер,
Взорвавшись, уносился прочь.
Он брел сквозь снег, по перепутью,
Был полон молодости, сил.
И лунный свет холодной ртутью
Загривок зверю серебрил.
Но вот он сел, оскалив морду,
Тревожный силуэт застыл.
Над тундрой взвился жуткий, гордый,
Свирепый вой гортанных жил.
С холма на холм, как голос вьюги,
Плыл под луной протяжный вой.
И в стойбище притих в испуге
Бывалый пес сторожевой.
***
Может здесь, в Путоранах, отлита
Золотая священная баба,
И в пещерах до срока забыта
Под охраной сурового табу.
Север, север… Чего не бывает:
Древний чум и кочевник за партой.
Бивнем мамонта клин забивает
Нганасанин на сломанных нартах.
А за далью песнь бубна укрыта,
Приглушенный доносится рокот —
Бродит эхо палеолита,
Заблудившись меж дымчатых сопок.
Откликается древнее лихо
Трубным голосом жалобно-тонким.
Словно криком кричит мамонтиха,
Потеряв своего мамонтенка.
Край снегов. Здесь чего не бывает…
***
Смоляные нависшие тучи
Сеют дождик на стылой земле,
И озябший кустарник колючий
Тянет мокрые ветви к скале.
Как здесь сумрачно, одиноко,
Как пронзительно дуют ветра.
И до Бога все так же далеко,
Даже дальше, чем было вчера.
Лишь внизу, широко и красиво
Развернул Енисей два крыла.
И мальчишка, с улыбкой счастливой
Спит в отцовском пальто у костра.
***