Бесплатный фрагмент - В рабстве

Это была дальняя окраина крупного мегаполиса. Небольшой домик стоял окружённый золотом колосящейся пшеницы, рядом с ним ещё несколько построек. Ночь. Чистое небо с множеством звёзд безмолвно взирало на землю, Радужный Час уже давно позади. Вдалеке стоял смешанный лес, тишь окутала всё вокруг. Ветерок, почти неосязаемый, едва заметно колыхал колоски, которые от этого сливались и превращались визуально в живое желтеющее море. Холодный свет крупной нарастающей луны прекрасно освещал земные просторы. Ночь безмолвна. Шелеста листьев далёкой опушки, конечно же, не было слышно. Безмятежность. Последствия полуденного жара уже отступили и улетучились, прохлада и свежесть витали кругом в эти часы.

В домике жила семья, родители спали на первом этаже, их дочь в небольшой комнате на этаже под крышей с единственным окном выходившем на небольшой дворик перед домом с размещёнными по полукругу постройками. Девушка была невысокого роста, с чёрными блестящими длинными волосами, доходящими намного ниже поясницы, и милым личиком с аккуратным носиком с почти неосязаемой горбинкой, алыми пышными губами и красивыми выразительными зелёными глазами. Она спала в белой кружевной ночнушке, подаренной ей мамой, и сейчас видела очень дивный сон. Как она с родителями ездила на экскурсию погружения в жерло супервулкана, как они наблюдали субсдукцию литосферных плит, находясь в мантии и, конечно, обратные водопады, идущие вспять на парящие скалы, поросшие родофитовым лесом (форма высших растений, произошедших от красных водорослей, лат. Rhodóphyta). Они смеялись и фотографировались. Её мама, как всегда, хлопотала, а папа опять облил соком выходную рубашку, и мама хоть и не злилась, но всё равно причитала на эту тему. Водопады просто восхитительны, шум воды успокаивал. Сидела их маленькая семья за столиком, они делали заказ, свежесть от воды ощущалась при каждом вдохе. Но вдруг девушка поморщилась, родители и никто другой этого, конечно, не заметили, но она почувствовала, как иллюзия стала нарушаться. Ей очень этого не хотелось, она попыталась воспротивиться, держаться за сон, но ничего не поделать, звук работающего автодвижителя бесцеремонно нарастал и в итоге разбудил её. Девушка открыла глаза и сперва замерла и прислушалась. Всё было как всегда, отец храпел этажом ниже. Вещи в её комнате лежащие без движения, слились в один тон, и в эту секунду в потолок из окна ударил отсвет от бело-лунных фар. Это заставило её вскочить, она подбежала к окну. Машина стояла на внешней кромке дворика. Она попыталась рассмотреть, какое-то время вглядываясь в черноту ночи, кто же за рулём, но этого сделать не удалось, это оказалось невозможно. Девушка подумала, что надо разбудить отца и, возможно, вызвать стражей порядка. Но эти мысли прервались вихрем взвившейся тревогой, кожа испещрилась множеством мурашек, это даже на секунду сбило её дыхание. Она ощущала чьё-то присутствие в комнате, прямо позади себя, и только она стала поворачиваться, как услышала голос:

— Ты же поняла, что мы здесь…

Девушка собиралась закричать и даже уже набрала в грудь воздуха, но не успела, удар какой-то дубинкой по затылку погасил сознание. Лица похитителя она увидеть не успела, и последнее, что услышала за те секунды, которые цеплялась за сознание изо всех сил, было:

— Что с её родителями?

— Я с ними закончил, ещё с час в отключке проболтаются… — а дальше уже неразборчиво. Живы, пронеслась мысль облегчения в затухающем сознании девушки.

***

Утро. Солнце бесцеремонно вторглось ярким свечением в комнату, и паренёк по имени Прэт поёжился. Он уснул в щупальцевом кресле, потому что до глубокой ночи сёрфил всемирный Бассейн. Конечно, сон уже был не так крепок по причине того, что спал сидя, не самая удобная поза для сна, но всё же щупальца точечно удобно поддерживали все необходимые точки опоры, и было весьма комфортно в эту минуту, и он всё же не хотел просыпаться, это его какой-никакой уют, и лишаться сейчас его не хотелось. Но неизбежность того, что новый день пришёл и принёс повседневность и рутину, очевидна. Он открыл глаза и поёжился, шея затекла, ног почти не чувствовал, спину слегка ломило, впитав висками высокочувствительные передатчики для переноса сознания в Бассейн, где множество людей проводят максимум времени, работая, отдыхая, заводя семью и отключаясь только со смертью. Но Прэт не такой, он, конечно, любил поиграть, повидать друзей, предпочитающих жить на просторах Бассейна, но по-настоящему ему был мил реальный мир и жизнь на своих ногах, но мир этот, правда, что ожидаемо, его и не замечал. Вопреки мнению многих аналитиков, коих развелось великое множество, словно слизняков на плодовых телах грибов после дождя в солнечный день, Бассейн не стал новой единственной реальностью для всех и каждого, и много людей посчитали жизнь на показ ребячеством, а кто-то и вовсе, не стесняясь в выражениях, — лицемерием. Но свобода, она на то и дана, поэтому кто захотел, тот там зачастую лишь на время, а кто хочет, вообще не заходит, лишь сохраняя возможность получения знаний, справок, псионных звонков (множество лет назад вытеснили телефонную сеть) и прочего интерфейса для управления окружающим бытом и интерфейса организма. Он посмотрел на своё отражение. Прямо напротив щупальцевого кресла было зеркало до пола на дверце стилизованного под старину шкафа, он был бессменным элементом интерьера в комнате. Прэт нашёл его изображение на древней фотокарточке и потратил уйму времени, чтобы настроить гарнитуру материи для образования нужной формы, а посему, когда всё получилось красиво, больше не трогал его атомы. Люди этой реальности не любят захламлённых интерьеров, и тогда была придумана (хотя скорее наоборот) Гарнитура Материи: при помощи высокочувствительных передатчиков выбирается любой интерьер, мебель, вещи. Люди не держат одновременно диван, кресло, кровать и стулья, если на них некому сидеть одновременно. Но это не касалось шкафа с зеркальной стенкой. Прэт, бывало, общался со своим отражением. Потянувшись и услышав «здоровое» похрустывание позвоночника, поднялся.

— Ну что, начнём формировать достойную нормального общества личность.

Конечно, ответа не последовало. Он нашёл новую работу, если можно было так сказать, потому что ему ещё предстояло собеседование. Но до этого он перебивался подработками, которыми он не гордился. И не потому, что это было что-то недостойное или порочащее личность, нет, труд был честный, но легально он не был устроен. И ему платили наличкой, конечно же, ниже реальной стоимости труда, но выбора не было. И вот он решил не мириться с этим, а что-то начать менять. Гарнитура Материи распылила кресло и, словно пар, вобрала его в систему. Модификации отличались базовыми возможностями, выражающимися в количестве строительной материи в резерве. Он подошёл к окну и взял спрей-дантист, гигиена превыше всего. Вид из окна был обычный, мегаполис оживал, он был на третьем этаже в небольшой квартирке. Настроение было не самым лучшим, мысли о приёме на работу удручали его, он работал уже более семи лет, а статистики ноль. Это было просто нечестно, но реальность такова, ничего не поделать.

— Всё не то, чем кажется, если просто честно трудиться уже мало, а делать это надо лояльно той или иной структуре, — проговорил он вслух.

Люди выходили на улицы и стремились к указателям Транспортной Системы Протонных Каналов (ТСПК), которая между точкой, где находится человек, и финальной точкой маршрута открывает энергетически активный проход, и человек очень быстро оказывается на месте. Редкие машины лениво ползли по дорогам утреннего города, выхлопов и грязи не было, энергия транслировалась в движитель на расстоянии по сети ретрансляторов, питающихся поглощением короны Солнца.

Он быстро помылся массой — это один из многочисленных способов принять утренний душ. Сверху в душевой практически сплошной массой сваливается тягучая субстанция — кристально прозрачная чистая жижа, она очень плотно обволакивает, действует как очищающее средство, это и безболезненное удаление нежелательных волосков, и скраб, и маска на тело, и освежающий тоник с ароматом свежести. Затем выбрал себе форму еды, в которой будет всё необходимое. Прогресс дошёл до того, что не стало вредной пищи, по сути, пища-то одна — сбалансированный купаж всего самого необходимого и полезного, то, что ко всему прочему наиболее полезно и удобно для пищеварения и органов, но психофизиологическое влияние блюда внушит мозгу через вкусовые рецепторы, что будет выбрано, а еда всё равно будет полезной, даже если это будет гамбургер со стейком пять раз в день, запиваемый горячим шоколадом. Это, конечно, сильно изменило жизнь общества, многие разорились, но что такое состояние десятков перед прогрессом миллиардов, человечество вышло на новый уровень. Прэт поел сочный стейк с овощным салатом, приправленным сметаной. Изобрели это давно, и поэтому никто уже не задумывался об аспекте подлинности вкуса и пищи в целом, но просто тешили свои вкусовые рецепторы. Он был готов, он вышел на улицу и пошёл к транспортному указателю. Прэт жил в обычном районе, здесь наличные имели ограниченное хождение в исполнение Декрета о Помощи в Реабилитации Личности и Законного Избавления от наличных Путём Оплаты Общественных Услуг и Транспорта. В буклете поиска сотрудников говорилось, нужен честный сотрудник, чтобы начать Путь, требований особых нет, конечно, эта приписка его немного настораживала, но он шёл, улыбался и старался об этом не думать. Едва приблизился к интерактивной карте перемещения на стенде, просто подумал о пункте назначения и отправился в главный корпус компании, которой требовались сотрудники. Здание оказалось роскошным, стилизованным под обелиск, грани были декорированы сияющим золотом, это придавало эффект утончённости. «Вертикальные полосы очень стройнят», — подумал про себя Прэт. На пике обелиска стоял пьедестал с золотой статуей, увековечивающей Основателя, который держал в ладони Солнце. К центральному входу вели с десяток ступенек. Он бодро по ним взбежал, шёл устраиваться специалистом логистических сетей между анклавами, разделёнными Зоной Помех. Прэт зашёл внутрь и, не обращая ни на кого внимания, направился к лифту, но, конечно же, услышал сперва голос управляющего администратора над соискателями.

— Вы кто и к кому? — он смотрел на Прэта оценивающе.

— Я, это, в смысле, я пришёл устраиваться на работу, меня ждут, я просто… — замельтешил Прэт.

— Сомневаюсь, — прервал его администратор, — подойдите, присядьте.

Он указывал на пустое место напротив. Но из-под столешницы в ту же секунду пришагал стул без спинки и встал ровно напротив полукруглого стола администратора. Прэт сделал, как сказали.

— Где бы вы желали общаться?

Прэт был ещё неопытен и не знал, что собеседование уже началось, и даже в этом вопросе кроется проверка его нрава.

— Жемчужина во лбу Старшей Воздаятельницы? (Небывалых размеров монумент, предположительно, какой-то воительнице, оставшийся от былых эпох, является Чудом). Или на морозных верхушках Вечного Леса? А может, в серых тенях его полога? — закончив, он смотрел на соискателя. Прэт абсолютно не понимал, что он имеет в виду и к чему вообще это всё.

— А чем этот интерьер плох? — но, ощутив на себе цепкий взгляд, притих.

— Как изволите, — сказал администратор и продолжил.

Интерактивные интерьеры стали популярны очень давно, изначально всё сводилось к тому, что необходимо передать бесшовное изображение на шести больших экранах, служащих стенами помещения. Система с течением времени многочисленное количество раз глубоко модернизировалась. И в итоге её отождествили с Гарнитурой Материи, очень сильно усилив технологическую часть и резерв основы. Для того чтобы изменить помещение, распыляется облако активных меченых атомов, которые в ограниченном пространстве формируют вещество. Можно с лёгкостью создать в комнате снежный морозящий вихрь, играть в снежки или образовать раскалённый пустынный песок, конечно, есть ряд ограничений, иначе, создав пожар, можно было бы всё сжечь. Атомы Терминала Материи помечены, и, даже если вы, играя в снежки, намокли, когда терминал останавливает свою работу, вся активная материя деактивируется, становится похожа на нейтральную взвесь, после чего вбирается устройством, и сырые в таком случае вещи высохнут. Глубина ощущений просто великолепная — ветер, влажность, тактильность, как у Прэта сейчас в кресле соискателя, где его взвешивали, измеряли, оценивали пригодность.

— Вы кто? — коротко спросил администратор.

— Я, — начал было Прэт, но был остановлен жестом поднятой ладони.

— Подождите, я синхронизировал систему, просто сначала не поверил и проверил дважды. Хмммммм, — протяжно раздавалось эхом. — У нас проблема, — он смотрел уже надменно.

«И этот тоже», — подумал Прэт.

— Вас нет. Как вы жили, живёте, если вас нет? Бассейн я проверил тоже, ваша статистика пуста, и похо…

— Я работал, — выпалил Прэт, но тут же замялся, он не должен был этого делать, ему не стоило этого говорить.

— Наличные! Пффф, — с отвращением бросил управляющий администратор, — да вы ещё и преступник, и явились сюда. Нам не нужны такие, как вы, — жестом он указал уходить. Прэт, ничего не говоря, вскочил со стула и быстро зашагал к выходу. — Вы мараете лицо человечества, — бросил он Прэту уже в спину, хохоча, это его веселило, и администратор не унимался.

— Явился с голой историей и заявил, я работал за налик, в какие времена живу, приходится тратить время на пустое место, вообще ведь на пустое, бестолочь, — последнее, что он крикнул.

Прэт пулей выскочил на улицу, всё пошло абсолютно не так, как он хотел, но это было ожидаемо.

— И что ты хотел, о чём думал, кто-то за всю жизнь не может найти работы, не то что улучшить уже найденную.

Он шёл раздосадованный, перед ним, мило прильнув друг к другу, шли две девушки, они обнимались, их руки лежали на талиях. Одна из них поглаживала ягодицу своей подруги. Они шептались о чём-то, смеялись, это было очень приятно видеть: теплота во взглядах, любовь буквально лучилась от них. Но ещё больше, чем найти работу, Прэту не везло с поиском второй половинки. Он остановился и смотрел влюблённым девушкам вслед. Они шли и обнимались, настроение у них было явно на высоте. Дойдя до конца улицы к интерактивному пункту Транспортной Системы Протонных Каналов, они сперва лишь легко поцеловались, и одна из девушек собралась уйти и начала отстраняться от партнёрши, но та, не отпуская руки, потянула на себя и, прижав свою любовницу к себе, впилась в её губы. Это был жаркий поцелуй. Прэт отлично видел их взгляды, поцеловавшая что-то шепнула своей партнёрше, которая заулыбалась, и, ещё раз поцеловавшись, подруги разошлись и моментально ушли по Протонным Каналам.

Он стоял с выражением зависти на лице.

— Эх, как я хотел бы найти девушку, — посетовал он вслух, но едва опомнился, как день стал ещё хуже. Он засмотрелся на девушек и проморгал появление указателя «Встать под Покров». Это постройки, механические венчики на длинной телескопической ножке, они улавливают активную электрохимическую плазму. Как раз в это время рой плазмопчёл барражировал над этой частью города, а поскольку это грузные розовые неуклюжие создания, то очень часто они роняют часть поклажи, от этого и придуманы телескопические Покровы. Как раз на забывшегося Прэта и шлёпнулась эта заряженная масса. Высокочувствительные передатчики моментально замкнуло, вход в Бассейн теперь осуществить не получится, более того, он также не мог воспользоваться транспортом через Протонные Каналы из-за помех, источником которых он сейчас являлся. Система определения местоположения субъекта его попросту не видела. Прэт уже не злился, не было смысла. Он нереально далеко от дома, весь в искрящейся слизи, деньги пропитались этой жижей, да что там деньги, он сам с ног до головы был в этой сине-голубой субстанции, и Прэту было очевидно, что домой придётся возвращаться пешком. Сориентировавшись у интерактивного указателя, он отправился в сторону дома, дорога заняла около пяти часов и была ничем не примечательна для Прэта. Окружающие же улыбались, кто-то сдерживался и смеялся только за спиной, другие же встречали его смехом. Но он был поглощён своими мыслями, конечно, он ожидал, что его могут не принять, но надеялся хотя бы на какую-то испытательную проверку, а не просто насмешку. «Я ведь тоже работаю, чем я плох», — сетовал он, но надо было двигаться дальше. Во-первых, отмыться, эта мысль наполняла его сознание, пока он так же пешком поднимался домой.

Ох уж, эта плазма, излучающая лёгкое ЭМИ, которое полностью исключало присутствие Прэта для сенсоров техники. Комната встретила, как всегда, одиночеством и безмолвием. Сначала в душевой куб, он быстро заполнялся плотной тягучей водой, наводнённой умными культурами клинеров и умными питательными веществами, которые сами добирались до нуждающихся тканей и клеток. Вода отступила, а с ней и всё то, что приносило неудобства, но вот с вещами так не получится. Наконец-то высокочувствительные передатчики снова функционируют, и это сразу же исключало множество трудностей. Теперь необходимо было отправиться в прачечную, благо, в ней принимали наличные, и Прэт там — довольно уже давно постоянный клиент, так что проблем не было. Собрав вещи в транспортировочный контейнер, он снова отправился на улицу, на сей раз не пешком.

Он вышел из дома, день клонился к вечеру, свежий ветерок трепал его волосы, он сделал глубокий вдох. «Ничего, — сказал он себе, — это было ожидаемо». Изменённая атмосфера в последний час дня демонстрировала спектральный состав пучка света, радужное небо всегда ознаменовывало начало ночи. Когда солнце уходило за горизонт, на небе один за одним возникали цвета, пока всё небо не окрашивалось радугой. Красота неописуемая, на горизонте грузные плазмопчёлы удалялись на Поля Помех, удивительные животные, но мнение Прэта о них после сегодняшнего вынужденного приключения подпортилось.

Он опомнился и решил поспешить, часа должно было хватить, чтобы вернуться. Транспортная Система Протонных Каналов быстро привела его к прачечной. В Радужный Час обычно все общественно значимые заведения уже пустовали либо вовсе были закрыты. Прэт отправился к интерактивному администратору, и в этот момент его окликнул голос.

— Эй, эй, привет. Ты, кажется, Прут?

— Прэт, — буркнул парень.

— Извини, — на автомате отмахнулся Говард Липк, владелец прачечной, — как твои дела? Ты один из самых моих, эммм, преданных клиентов, ты знаешь и о моей, — он прервался и невольно осмотрелся по сторонам, — «кухне» и всё же за всё это время даже не попросил скидку, не говоря уже о шантаже, — он улыбался, — ты либо честный через край, либо больной на голову, что, в общем-то, одно и то же, ха-ха-ха, — он заржал. Он что-то хотел и начал издалека. Прэт изобразил улыбку, но сам насторожился.

— Шучу, шучу, конечно, — он стал серьёзен и смотрел Прэту в глаза. — Парень, в твои-то годы ты всё ещё перебиваешься налом и околозаконными заработками на незарегистрированных подработках, без защиты со стороны закона, без прав, за половину реальной оплаты труда, без обновления истории счёта и статистики, ты белое пятно.

Прэт стиснул зубы, чёрт, и этот о том же. Он вспомнил сегодняшний приём на работу и как-то спонтанно, не ожидая от самого себя, выпалил:

— Я пытаюсь найти работу, но что, виноват, что мой счёт обновлялся лишь при рождении, а статистика, когда закончил высшее учебное заведение, — и он замолчал, это его не красило.

Говард, конечно, не был удивлён и даже наоборот прекрасно его понимал, но счёл назидание необходимым.

— Ты явился на приём на работу без истории реального заработка, как ты вообще собирался доказать свою ценность?

— А как это вообще возможно сделать? На работу берут лишь тех, кого кто-то уже нанимал, никто не хочет даже попробовать дать шанс, — сетовал Прэт, он был очень раздосадован, — это замкнутый круг.

— Это понятно, что никто не хочет рисковать ненадёжным вложением. Люди с высоких мест и должностей берут на работу родственников и близких знакомых. От добра добра не ищут, — Липк улыбнулся, — это рождает преемственность в структурах бизнеса и власти.

И в этот момент Говард Липк будто опомнился, он заметил затухающий интерес во взгляде Прэта, шебаршащего в транспортировочном контейнере, и понял, что затянул вступительную речь, и перешёл сразу к делу.

— В общем, я так понял, ты ищешь нормальную работу, а не это вот всё, — он потряс очень солидной пачкой наличных денег в руке. Они остались в великом множестве после былых времён, и их оборот, несмотря на все попытки федеральной власти, никак не получается искоренить, но, конечно, они принимаются не везде и не всеми, всё зависит от качества города, района. Говард уже говорил прямо:

— Я предлагаю тебе начать формировать личность законопослушного гражданина. Ведь не важно, кем ты являешься, если косвенно подтверждается обратное. В общем, хочу помочь тебе. Я, конечно, справляюсь и сам, но я могу себе это позволить — наём ещё одного сотрудника. Поработаешь с годок, найдёшь что получше. Начнёшь оператором мобильного центра прачечной чистки и беспилотной доставки, начальные специальные навыки не требуются, система на интуитивном управлении. Ты же играешь через Бассейн, верно? У меня много клиентов за границей помех, и беспилотник отсюда не преодолеет это расстояние, ты проезжаешь на мобильном модуле прачечной через эти поля ЭМИ-цветов и разворачиваешь терминал, подключаешься к беспилотникам и погнал. Думаю, ты всё понял, — Липк улыбался, он был добродушный человек, хоть и вязался с налом, что, несомненно, нарушение закона, но это был его предел. — Ну, что скажешь? — Говард сделал паузу для оваций и протянул руку. — Разорвёшь этот круг?

Прэт очень обрадовался этому предложению, он буквально просиял. Грусть и, возможно, если и не унижение, но уязвлённость от отказа в форме насмешки улетучились. Легальная работа — крутились мысли в сознании Прэта, с оплатой на счёт, с социальными гарантиями и обновлением его изрядно закисшей статистики, он становился кем-то…

***

Пришла в себя девушка в очень странном месте, это была комната, из-за неосвещённой черноты невозможно было оценить размеры помещения. Только это было сейчас наименее важным, гораздо значительней был тот факт, что она туго пристёгнута к гинекологическому креслу и была совершенно голой. Над ней висел единственный источник света. Девушка тяжело и нервно дышала, она пыталась высвободиться, но это было невозможно. Кричать почему-то не хотелось, она негромко постанывала, пытаясь сохранить иллюзию сознания, что о ней забыли. «Не привлекать внимания», — думала она, но только вот это была её иллюзия. По помещению эхом стали разноситься шаги, цоканье каблучков. Видимо, шла девушка, цок-цок-цок-цок, всё ближе, цок-цок, и совсем за спиной, цок, и на этом всё стихло. Девушка пыталась повернуть голову, но ничего не получалось. Ощущение страха разрасталось, по спине бежали мурашки, она затаилась в ожидании боли. Но вместо этого она почувствовала прикосновение чужих губ к своей шее, отчего вздрогнула и даже вскрикнула, попыталась рваться с новой силой, но ремни, удерживающие её, были достаточно крепки.

— Тш-шь-шь-шь-шь, — послышалось у правого уха, и пришедшая, пользуясь заминкой, поместила ей в рот пористый шарик, и лёгким рывком закрепила застёжку. Похищенная девушка, пристёгнутая к гинекологическому креслу, отозвалась уже слезами, сопеньем и мычанием, но это было не всё. Дальше ещё была повязка, и даже то малое, что удавалось видеть, было скрыто за чёрной мягкой бархатной повязкой. Страх сковал девушку, и она ещё яростней билась в истерике, но всё, конечно же, было тщетно, она потеряла возможность видеть. В сознание, словно шипящие змеи, стали проникать самые страшные и пугающие мысли, всё то, что, конечно, с волнением, но сторонним, воспринималось из криминальной сводки, теперь давило своей реальностью, новой реальностью. Рука пришедшей легла на грудь сексуальной рабыни, скованной в кресле, и слегка сжала её. Потом немного щипнула за сосок, после чего быстро скользнула ко второй, правая рука поглаживала, пощипывала, сжимала, мяла и тискала левую грудь, и вдруг пристёгнутая ремнями девушка почувствовала, как тёплые губы прильнули к её промежности, сначала не спеша, но вскоре стимуляции ускорились, потом словно сделала глубокий томный вдох. Скованная девушка отчётливо слышала, как пришедшая вдыхала, и её рука, та, что мяла грудь, при этом подрагивала и продолжала. Нежно и грубо, ускоряясь и замедляясь. Девушке в кресле было очень дико ощущать это, её похитили, приковали, а теперь насилуют. Через минут пятнадцать таких пылких поцелуев, всё вдруг прекратилось, она словно вмиг отстранилась от неё. Но после похищенная почувствовала, как её голени коснулось что-то очень мягкое, очень нежное и горячее, она не сразу поняла, какой частью тела насильница её касалась. Пришедшая была очень нежной, пылкой и возбуждающейся, судя по её сжимающимся бёдрам с каждой секундой. Она тёрлась о сухую ногу совсем недолго, очень скоро уже буквально скользила, липкое пятно, судя по ощущениям похищенной, быстро разрасталось. И в этот момент девушка в гинекологическом кресле почувствовала, как грубо и очень напористо вклинились три пальца, судя по всему в латексной перчатке. Это заставило девушку содрогнуться, повязка, укрывавшая взор, напрочь промокла от слёз, катящихся ручьём. Она сопела, мычала, но ничего не могла поделать. А насильница вошла во вкус и терзала невольницу. Это продолжалось ещё не менее получаса. После, судя по цоканью каблучков, она спрыгнула с пленницы и вновь прильнула к её промежности, липкой и ароматной. Насильницу это просто дурманило, она была на пике возбуждения. Она томно дышала, её грудь тяжело и быстро вздымалась и опускалась. Язык очень быстро, лаская, скользил по интимным местам. Похищенная девушка уже рыдала, ей было мерзко, стыдно, обидно и очень горько. На волнах адреналина она всё ещё пыталась сопротивляться, изо всех сил билась, почти без остановки, гнулась дугой, но ремни очень крепко держали её. И всё это время пусть и безрезультатной, но борьбы, выливалось в очень сильную усталость, которая накатывала на несчастную в кресле, нарастая, как снежный ком. Пытка продолжалась. Едва губы отпрянули с глубочайшим вдохом, словно она ныряла под воду, как вместо них вновь вернулись пальцы. По томным охам и вздохам было понятно, что насильница пребывает на пике и скоро всё кончится. И вновь мысли тревоги сгустились в сознании невольницы, вдруг её убьют. Но после сначала хлюпающих звуков и визгливых выкриков вдруг прикосновения пальцев прекратились, и воцарилась тишина, лишь тихие сопящие звуки слышались в этой комнате. Похищенная девушка невольно затихла тоже, лишь изредка всхлипывая. Через несколько очень беспокойных и длящихся в сознании девушки в кресле явно дольше, чем было на самом деле, минут она опять почувствовала язык насильницы в себе, но на сей раз она там не задержалась. Скользнула наверх по животу к груди, полизав соски, она отпрянула, стянула вниз кляп и жарко поцеловала сексуальную рабыню.

— Спасибо тебе, я ждала чего-то такого, но повязку и кляп просили оставить, — и, несмотря на протесты, вернула его обратно.

Она так спокойно об этом говорила. Просили оставить, пронеслось в голове похищенной девушки, это ещё не всё… С содроганием в сердце осознавала она свою участь.

Цокающие звуки, сперва хорошо слышимые и удаляющиеся, вскоре вовсе пропали. Когда адреналиновая волна после насилия постепенно сошла на нет, вернулось, даже накатило сожаление, страх и боль. Ей вспоминались родители, их маленький домик, бескрайние золотистые поля, это всё обернулось сильной горечью. «Мама, папа, прощайте», — пробубнила она и заплакала. Девушка всё так же была пристёгнута ремнями к гинекологическому креслу и ревела. Над ней надругались, она ощущала себя невероятно испачканной, грязной, униженной. Все липкие пятна, слюни, выделения от насильницы ощущались как раздражители, но она не могла ни почесаться, не стереть и, уж конечно, не могла вымыться, это сводило с ума. Сколько продлилось это спокойствие, она не поняла, но вскоре всё продолжилось, на сей раз насиловать её пришёл мужчина. Он не церемонился, его грубые лапы схватили её за грудь.

— Грудь маленькая, ну да ладно.

Помяв какое-то время, щипнул и сильно потянул за соски, резкая жгучая боль пронизала девушку, сознание плыло, силы оставляли её.

— Да ты уже готова, — ликующе прозвучал ехидный бас. В отдалении вдруг возник отчётливый женский визг. «Я здесь не одна», — подумала она, но мучитель этого словно и не слышал и продолжал лапать её, поглаживать, царапать и щипать, совать пальцы. — Да ты вся пылаешь, я не заставляю граждан ждать.

Он начал облизывать её грудь, уделяя особое внимание соскам, а второй рукой мастурбировал, конечно, из-за повязки девушка этого не видела.

— Ну, поехали! — с причмокиванием отлипая от её груди, с хохотом провозгласил разгорячённый насильник и, обхватив бёдра руками и потянув вверх, сам рывком вошёл в неё сзади, и это принесло нестерпимую, резкую, очень сильную боль. Словно судорога пробежала в этот момент по её телу, это вышибло слёзы из глаз, ей захотелось, чтобы это всё прекратилось, закончилось, каким угодно, любым способом, но закончилось. Только это зависело не от неё, и поэтому она лишь мычала и сопела, слёз уже не было, сознание плыло, все её мышцы сжались, если бы не шарик во рту, она, наверно, сломала бы зубы. Сколько ещё продолжалось насилие, она сказать не могла. В какой-то момент он выдернул его из её попы и очень резко и сильно буквально вонзил, залетел, словно тараном, и, рывками сотрясая кресло, словно пушинку, пронимал её до глубины. Совершенно разные ощущения и эмоции захлёстывали девушку, были среди них и стыд, и разочарование, и страх за себя и за то, что больше не увидит свою семью. Всё это ураганом логических рассуждений пронеслось, словно молния в ночном небе, в её сознании. Но это ещё не всё, она отчётливо чувствовала, как насильник в ней стал подрагивать. «Он что, сделает это во мне», — возникли панические мысли в её затуманенном сознании. Она из последних сил пыталась кричать, биться и извиваться, но, как и прежде, это было лишь мычание и лёгкие колебания, ни того, ни другого за напором насильника-мужлана не было слышно.

Он снова вернулся в её попу и, качая и скрипя креслом, принося жуткую боль невольнице, приближался к оргазму. Девушка почувствовала, как он словно расширялся в ней, она начала терять сознание и словно проваливалась в бассейн с водой, звуки стали отдаляться, ощущения притуплялись, после исчезли совсем.