Бесплатный фрагмент - В потоке творчества: творческие проекты

Не просите у Бога милости,

а просите у Бога малости:

не богатства, не справедливости,

а тепла и покоя в старости,

никого чтобы и случайно

не обидеть, сходя во прах,

и сойти на бегу, нечаянно…

Остальное — в ваших руках.

Валерий Патрушев

«По волне моей памяти…»

Когда это было, когда это было,

Во сне? Наяву?

Во сне, наяву, по волне моей памяти

Я поплыву…

Николас Гильен

Пятая книга «В потоке творчества: творческие проекты» является естественным продолжением когда-то задуманного мною синтеза замыслов и идей Терентия Травника, которые буквально фонтанировали в жизни молодого, жаждущего кипучей творческой деятельности человека, легко оформляясь в динамичные творческие проекты, которые, как показало время, приобрели достойный статус на много лет вперёд. Сегодня большинство его замыслов в разных направлениях искусства оформились в продуманное творческое наследие и приобрели необходимую для этого известность, а тогда, во времена его юности «всё было впервые и вновь» и делалось одновременно: утром писались стихи, чуть позже картины, музыка, а вечером, когда день угасал, а вместе с ним уходили напряжение и заботы, наступало волшебное время отдохновения и свободы, когда самой душой в ночной тишине записывались идеи и фантазии, которые предлагала вселенная: зарождались новые замыслы, велись неторопливые беседы со звёздами, открывающими Травнику свои тайны…

В ноябре 1992 года в одном из писем к Елене Башмаковой Терентий напишет: «Я понял, что все мои творческие эксперименты — живопись, музыка, стихи, все они есть составные части только одного, что живёт и будет жить во мне — это страстная жажда божественного света, жажда великой и одновременно самой простой мудрости, жажда ощутить её и преклонить колено пред непостижимыми тайнами мироздания. Подобно радуге, где семь цветов сливаясь воедино, образуют белый, а точнее прозрачный цвет, все мои помыслы отныне устремлены к единому и единственному — к своему первоначальному — к тому ребёнку, который ещё не успел окончательно испугаться и разувериться в этом мире. Он слишком заждался, а потому я больше не имею ни права, ни возможности откладывать, я должен начинать…».

Приглашаю в путешествие по волнам памяти к самим истокам творческих проектов Травника, берущих своё начало в той беззаботной юности, выросшей из детства, когда всё было по плечу — и буквально «из ничего» затевались и играючи создавались миры, с некоторыми из которых читатель уже познакомился в предыдущих четырёх книгах семикнижья «В потоке творчества: «Художник», «Музыкант», «Поэт», «Путешествия и подвижничество».

В семье Терентия хранится необычное серебряное дерево, на ветвях которого символично висят вызревшие плоды, осуществлённых и воплотившихся в жизнь его креативных замыслов с 1988 по 2009 год, хотя началось все гораздо раньше, началось — с детства. Тогда в десятилетнем возрасте, им был создан самый настоящий телескоп, а ещё раньше вместе с приятелями в дворовой песочнице был построен настоящий песочный город с улицами, домами, деревьями и парками, реками и прудами, подземными ходами и даже электростанцией.

Терентий тогда выступил и вдохновителем замысла, и его главным архитектором. На это чудо детской фантазии приходили посмотреть взрослые и дети со всей округи. Собственно, это и были самые первые творческие проекты Травника. Но тогда все называлось просто — игра.

Учась в третьем классе, Терентий организовал с ребятами маленький институт, где после школьных уроков каждый «преподавал» для других то, что больше всего знал и любил.

А теперь, внимание! Были там — астрономия и история, биология и география, археология и… И это у тех ребят, кто ещё даже не закончил начальную школу! Таковы чудеса детства — настоящего детства. А ещё были походы и путешествие на плоту по Москве-реке… к истокам Миссисипи и многое, многое другое. Интересного было действительно в избытке и захлёстывало оно буквально через край, что не могло не вырасти во что-то бо́льшее. Спустя два десятка лет посеянное взошло и переросло в осознанную социальную деятельность, в служение людям, в те самые настоящие творческие конструкции, направленные на главное, что всегда было в Травнике — на любовь!

В одном из его писем 90-х читаю: «Возможно, из-за того, что внутри меня всегда все кипит, я пытаюсь искать некую гармонию и размеренность во внешнем. Усилием воли я вырабатываю спокойное и ровное поведение, которое также влияет на других, тем самым вокруг возникает некий относительный покой, который мне очень необходим. Нет, я не впадаю в спячку, поскольку у меня внутри все постоянно меняется. Я пытаюсь фиксировать это внутреннее изменение, выводя его в живопись, музыку или содержательную беседу, пользуюсь любым творческим приёмом, который способен на данный момент отразить моё внутреннее и созвучное с ним внешнее. Когда не хватает этих средств, перехожу к другим плоскостям, таким, как фото, кино или театральное искусство. Во всей этой, до безумия интересной и захватывающей деятельности, я настолько отошёл от бытийных требований и указаний социума, что сейчас с большим трудом вписываю себя во внешнюю среду…».

А вписывать было надо, без этого нельзя, и Травник это, как никто понимал. «Робинзон», каждый раз выходящий на берег своего почти необитаемого острова, он всю свою юность искал приложения собственным силам и именно для людей. Сначала это было только для друзей и близких, но позже произошло чудо, и Терентий стал служить своим творчеством миру. Не хватало последнего — Бога, и он Его искал, искал долгих десять лет, искал — и нашёл! В 1990 году Травник крестился и с этого же года вышел, по его словам, на тропу служения людям собственным творчеством.

Очень скоро мы продолжим путешествие и более глубокое знакомство с разноплановыми проектами Терентия Травника, каждый раз открывая для себя нового и неизвестного доселе и мастера, и его удивительное творчество. Благодаря врождённым организаторским способностям Терентия, его умению учитывать всё до мелочей, отшлифованному в длительных и дальних путешествиях по России, всем его проектам, вопреки многосложности компонентов, присуща лёгкость.

Отправная точка по маршруту знакомства с творчеством моего героя начинается с первого живого и широкомасштабного проекта «Modusart», который Терентий организовал со своими друзьями с привлечением музыкантов, поэтов, художников и артистов. Тогда ему чуть больше тридцати четырёх лет. Несколько позже мы обязательно перейдём к другим его известным работам, а пока начнём — с первых и интернет-сайтов — Delon`ь, Le`mur, Svetez, «Театр Травник», Pointe, P&P, Vano и обязательно познакомимся с малоизвестным, закрытом проектом с Двамалом по увековечиванию памяти ушедших от нас людей. Ждёт читателей и традиционная встреча с коллекцией литературных портретов современников Терентия, знакомство с некоторыми его фантазиями и идеями, письма и мнения почитателей его творчества и, конечно же, много чего ещё, характеризующее кипучую внешнюю деятельность нашего мастера.

Разнообразные новации и планы Травника — подлинный социальный портрет его самого, созданный из тесных взаимодействий с окружающими его людьми.

Добро пожаловать в мир творческих проектов Терентия Травника!

Всероссийское Общественное Объединение Modusart

Всероссийское Общественное Объединение Modusart появилось в 1999 году и было создано известным бизнесменом Сергеем Бенциановым, музыкантом и художником Терентием Травником и московским бардом Юрием Жердевым. В него вошли более пятидесяти человек — художников, поэтов, авторов бардовской песни и музыкантов в возрасте от 15 до 70 лет. Главная цель создателей объединения состояла в желании популяризировать современные на тот момент направления музыкально-литературной деятельности и изобразительного искусства, предоставив шанс и мастерам, и начинающим исполнителям обрести новых почитателей их талантов.

В рамках объединения появились поэтический клуб «Апострофъ», который возглавили поэт Николка Бубенчик (Фомин), а также прозаик и переводчик Вадим Николаев, артгалерея «Delon`ь» под руководством Терентия Травника и студия звукозаписи «Dodo records», которой руководил известный музыкант, лидер группы «До-каданс» — Олег Додонов.

Позже творческие ряды пополнили известные художники и дизайнеры, среди которых были Сергей Гончар, Надежда Воронова, Вадим Овсянников, Игорь Неживой, режиссёр Феликс Мокеев, художник киностудии «Ленфильм» Григорий Образцов, певица Елена Демидова, известные рок-группы «Тайм аут», «Редкая птица», «Рондо», «Элегия». Основные свои вечера объединение Modusart проводило в московских клубах, в Театре авторской песни «Перекрёсток» Виктора Луферова на Волоколамском шоссе, название которого в какой-то степени послужило и названию первого совместного концерта музыкантов — «Перекрёсток времён».

Общими усилиями были записаны и выпущены несколько музыкальных альбомов, среди которых, помимо зимнего «Перекрёстка времён», были и сольные альбомы Юрия Жердева, Михаила Будина и Терентия Травника. На одном из своих выступлений, проводимых Modusart в московском клубе «Плеханов».

Юрий Жердев, рассказывая о работе над диском, в завершение обратился ко всем принимавшим в нём участие со словами искренней благодарности. Поискав глазами кого-то значимого для себя, он продолжил свою речь о человеке, который «не стоит сейчас с ним на сцене, но имеет самое непосредственное отношение к его дебютному альбому «Бессонница».

«Это мой старый добрый друг, — продолжил Юрий, — мы знаем друг друга уже много лет: он стоял если не у истоков моей творческой жизни, то по крайней мере, присутствовал при создании моих самых ранних песен. Он был одним из первых людей, кому я показывал свои сочинения. Дело в том, что этот человек обладает неплохими композиторскими способностями: кто слышал его музыку меня сразу поймёт: у него действительно много и своей инструментальной музыки, и песен на собственные стихи. При этом он играет на гитаре, флейте, фортепьяно. Всякий раз прослушивая очередное моё произведение, он ненавязчиво и тонко подсказывал: «В этом месте лучше бы сделать модуляцию, а здесь желательно поменять аккорд или же взять дополнительную ноту. Признаюсь, я всегда прислушивался к его рекомендациям, многое учитывал и использовал. При такой постановки вопроса, я не могу не признать, что если он является не прямым соавтором, то уж точно советчиком в самом хорошем смысле этого слова. И этот человек присутствует сейчас в зале: его зовут… Терентий Травник! Игорь, покажись, пожалуйста!»

Юрий с улыбкой посмотрел в зал, а оператор перевёл камеру в сторону Травника, который скромно сидел за столиком недалеко от сцены. Терентий привстал и слегка поклонился присутствующим в тот вечер гостям и зрителям, а они поприветствовали его аплодисментами. В архиве Терентия сохранились видеоматериалы этого весьма широкомасштабного события.

Яркими акциями Modusart стали концерты в Мещерском, выступления в клубе «Гнездо глухаря», «Плеханов», ресторанах «Австралия опэн», выпуск завершающего диска группы Ноев Ковчег «Дождь в твоём городе» с участием известного саксофониста Александра Папазоглу. На записи этого альбома дебютировала талантливая виолончелистка Ольга Якушина.

Из дневников Терентия Травника:

Именно тот, самый первый концерт в Мещерском, состоявшийся 13 февраля 1999 года на даче у Сергея Бенцианова, прошедший с вполне должным успехом, окончательно укрепил нас в необходимости осуществить задуманное и повлёк за собой ускоренные действия по созданию Всероссийского общественного объединения Modusart. Сергей, будучи генеральным директором проекта, всячески поддерживал любые наши идеи: выделял целевые средства и на рекламу, и на частые переезды членов объединения, да и просто помогал деньгами и своими связями. Изначально подойдя к идее с большой ответственностью, мы не подводили и всячески поддерживали и Сергея, и всех, кто предлагал что-либо дельное. Помню, как уже после концерта, мы собрались, чтоб вновь обсудить варианты названия организации и её дальнейшие планы. Вариантов было много и все неплохие, но пришли к решению: принять моё «Modusart». На пике своего рассвета объединение насчитывало около семидесяти человек. По задумке, концерты бардов должны были проходить в сопровождении выставок наших же художников и наших благотворительных акций. Это удивительно, но нам действительно до всего было дело, начиная от событий в российской культуре, заканчивая участием в строительстве храмов. Любая ценная мысль мгновенно подхватывалась, обсуждалась и поступала на реализацию. А ещё всё, что мы делали, было абсолютно не коммерческим, а осуществлялось на деньги, заработанные каждым на своей основной работе.

Средний возраст участников проекта был порядка 30 лет — видимо, самый замечательный для подобной деятельности — и сил много, и веры в людей, и молодого всеубедительного рвения, и конечно же желания. Уже всего этого более, чем достаточно, чтобы всё получилось. А оно и получилось!

Московский поэт Николай Фомин (Бубенчик) неоднократно выступал на концертах, проводимых Modusart. Нередко его стихи звучали в сопровождении тонкой и лирической гитары Михаила Будина. На стихи Николая Фомина писали песни Андрей Варушев, Георгий Фирсов, Терентий Травник и другие музыканты. В конце 90-х Николай возглавлял литературное общество «Апостроф», в которое вошли десятки поэтов и прозаиков: Анастасия Вольная, Феликс Мокеев, Алексей Остроглазов, Вадим Николаев, Валентина Ерофеева и другие. Им же был основан основан альманах поэзии «Кипарис».

Позже ВОО Modusart объединилось с продюсером Сергеем Гончаром для проведения фестиваля моды и дизайна в клубе «F1», куда пришли работать коммерческий директор Олег Блинов, технический директор Владимир Бойков и Сергей Баранчиков.

Михаил Юрьевич Будин

Из коллекции литературных портретов современников:

Имя Михаила Будина хорошо известно в мире бардовской песни. Открытые источники в интернете пишут о нем, как о профессиональном гитаристе, композиторе, актёре и педагоге. «Мастер импровизации, человек-оркестр, участник и лауреат множества музыкальных фестивалей как в России, так и за границей. Занимается классической музыкой и авторской песней, в которой легко и непринуждённо ломает все стереотипы. Авторская песня в его руках — не просто душевная самодеятельность у костра, а большая музыка на стыке самых разных жанров. При этом она нимало не теряет ни в душевности, ни в искренности — ни, разумеется, в остроумии!» Юлий Ким — известный бард, поэт и правозащитник считает Михаила Будина одним из лучших исполнителей его произведений. Более того — сам Юлий Черсанович исполняет некоторые свои песни именно в музыкальной обработке Михаила Будина. На тематических вечерах-концертах Будина, посвящённых творчеству Кима, зрители неизменно смеются и грустят, узнают и удивляются. А главное — от всей души радуются жизни!

Вот такой незаурядный человек — наш современник Михаил Юрьевич Будин в представлении паблика «Михаил Будин: концерты и творчество» ВКонтакте, а дневниковая запись Терентия Травника добавит ещё больше штрихов к его литературному портрету.

Из дневников Терентия Травника:

Михаил Юрьевич Будин родился в Москве 18 июля 1962 года. Учился сразу в двух школах: средней и музыкальной — по классу аккордеона, но после того, как освоил гитару, аккордеон больше в руки не брал. Своё высшее педагогическое получил в МГПИ имени Ленина. Кстати, ранее там учились многие из отечественных бардов, и Михаил, следуя традициям, тоже увлёкся авторской песней. Стихи к своим песням он не писал и не пишет — только музыку, и это объясняется его высокими требованиями к слову: с молодости и до сих пор Михаил считает свои поэтические способности весьма скромными. Завершив образование, некоторое время Будин работал учителем русского языка и литературы, но в какой-то момент резко ухудшилось зрение, и это поприще пришлось оставить. Михаил Юрьевич становится создателем и руководителем клуба авторской песни «Ясени» в Доме пионеров московского района Ясенево.

Впоследствии из этого клуба вышли Владимир Палт, Андрей Галкин, Юлия Алейник (Богомолова). В слётах бардов, если не считать «Гитарную школу» и слёт «Памяти Веры Матвеевой», Михаил не участвует, при этом у него весьма широкий исполнительский репертуар — более 400 песен.

Ещё в студенческие годы Будин участвовал в конкурсах «куста Беляево» и получил звание лауреата на фестивале «Зимородок» в Сарове, а также в Воронеже и Питере («Топос»). А дальше народ уже просто говорил: «Заходи, гостем будешь!», и этим фестивалям был слегка потерян счёт. «Жюрил» Миша и на Валдае, и в Великом Новгороде, вёл он и творческие мастерские в Питере («Осторожно, листопад!»), на том же Валдае и даже в Чехии, где получил диплом фестиваля… за отличное проведение творческой мастерской. Участвовал как исполнитель в тематических вечерах, посвящённых творчеству Ю. Кима, С. Никитина, Ю. Визбора, А. Дулова, Н. Матвеевой, И. Левинзон, А. Галича, Б. Окуджавы. Выпустил три композиторских диска: «Песни под гитару», «Апрельский лес» и «Жить, думать, чувствовать, любить» на стихи Б. Пастернака, Д. Самойлова, Ю. Левитанского, Ю. Мориц, Ю. Кима, Д. Сухарева, А. Усачёва и других. Вышел и его диск исполнительский: «По странам и…», затем диск с моноспектаклем «Ах, война, что ты делаешь, подлая?!»

В своих выступлениях Михаил исполняет и то, к чему написал свою музыку, и полностью созданное другими. В репертуаре Будина — классика жанра и творения малоизвестных авторов, при этом он сочетает юмор и лирику, песни камерные и трюковые, и те, что от души и с головой.

Кроме этого, Будин нередко аккомпанирует барду Михаилу Кукулевичу и другим исполнителям авторских песен.

Бывает, знакомишься с человеком как-то легко и сразу, а вскоре вдруг понимаешь: встретил родную душу, что называется, своего — с ног до головы! Так было у меня и с Мишей. Познакомились мы с Михаилом Юрьевичем осенью, в один из срединных октябрьских дней, через пару недель после того, как я устроился работать художником-оформителем в ясеневский Дом пионеров №2, в котором он тогда уже работал. Ясенево — район хороший и люди проживают в нем достойные, по крайней мере тогда это было так. Что касается работы, то вся тогдашняя обстановка в Доме пионеров напоминала мне чудесный мир нашего с вами детства: была она дружественная, непосредственная, да ещё и с эдакими вымыслами и фантазиями.

Руководители кружков, а проще кружководы, были достаточно молоды и потому трудились легко и свободно, сохраняя между собой наидоброжелательнейшие, как сказал бы Миша отношения, впрочем, так и должно быть во всяком заведении подобного рода.

Не знаю, но может именно поэтому в мою голову, после того, как я проработал там с месяц, пришла забавная идея: дать каждому сотруднику ещё одно, так сказать, местное имя, выбрав его из книги носовских сказок о Незнайке. Сказано — сделано! И тут началось: руководитель авиамодельного кружка Алексей Астрюхин стал Шпунтиком, его помощник — Винтиком, наш завуч Леонид Персидский — Знайкой. Лёня ходил в чёрном строгом костюме и белой рубашке, сам был черноволосым, с густыми усами и чем-то действительно напоминал мне Знайку. Был в коллективе и Стекляшкин — Лёша Валеев, потому что носил очки, были Медуница, Гунька, Сиропчик, Цветик… Игорь Яцына, руководивший кружком «Юный медик», потому как работал медбратом, естественно, стал Пилюлькиным. Ну, а Михаил Будин — певец и музыкант, организовавший при Доме пионеров Клуб авторской песни «Ясени», принял на себя все тяготы и заботы Гусли.

Ясеневский соловей, а по совместительству и трубадур, не заставил себя ждать с алаверды и, дабы завершить процесс раздачи имён, однажды подошёл ко мне и заявил: «Ну а ты, Игорь, будешь Тюбиком!» Вот так мы друг друга и «поженили», от чего жизнь в богоугодном заведении стала ещё дружнее и веселее. Даже наш директор, Марина Евгеньевна Умрихина, в неофициальной обстановке обращалась ко мне исключительно, как к Тюбику.

Прошло время, некоторые из вторых имён закрепились, сопутствуя своим хозяевам и по сей день, но большинство из них, конечно же, ушли в прошлое вместе с теплом той замечательной и во многом беззаботной поры. Но, как говорится, что посеешь, то и пожнёшь, а потому для бывших своих коллег по работе в Доме пионеров я навсегда так и остался Тюбиком, Миша — Гуслей, Яцына — Пилюлькиным, а Фомин — Гунькой.  Каким-то чудесным образом это обстоятельство продлевает всем нам юность — время, когда все казалось простым, а эти имена были как никогда ко времени и к месту. Пользуясь случаем, вспоминаю ребят из «нашего дома»: историк Алексей Валеев, художники Ольга Хаустова и Вячеслав Леонов, фотограф Виктор Аромштам и аккомпаниатор Таня Лозовская, биологи Дима Ческис и Татьяна Розовская, турист Аркаша Шлыков, руководители театральных групп Нина Гирфанова, Феликс Мокеев, методисты Татьяна Соловьёва, Светлана Мякишева, наш незабвенный завхоз Мэлс Сайказович, а еще в нашем братстве были журналисты и конструкторы, краеведы и литераторы, криминалисты и правоведы, астрономы, танцоры и, как говорят, артисты лёгкого жанра, а проще — фокусники.

Нашёлся даже специалист по аномальным явлениям — поэт-декадент Николай Фомин, открывший на втором этаже «тайное», но с разрешения начальства, общество религиоведения, уфологии и парапсихологии, а проще: РУП. И хотя тайна сия велика есть, но дети ходили и к нему: парочка заумных в очках первоклашек и несколько таких же, но чуть постарше, девчонок. Как бы ни хороши были воспоминания о днях достойных, но все же вернусь к Гусле — Михаилу Будину, и продолжу…

О Мише можно рассказывать долго, при этом интересно — это такой тип человека, который, однажды нырнув с головой в найденное его душой дело, будет самозабвенно и безоговорочно служить ему до конца своих дней, а это и есть один из самых важных признаков человека счастливого (homopolisemos), коим Будин и слыл, и был. А каким ещё может быть человек, у которого «земляничина, скатываясь по ладони, попадает аккурат «в эмалированный бидон ленинградского производства». Провидение не ошиблось, дав такому человеку в руки гитару и многотеррабайтную память для хранения лирического достояния республики. Образованный и начитанный, он замечательно владеет порученным небесами делом, являясь одним из тех представителей советской интеллигенции, с кем всегда было о чем поговорить. Будучи прекрасным рассказчиком неспешным и смакующим каждое удачное словцо, он всегда оставался самим собой, неся образ доброго, искреннего и отзывчивого человека. Таким я увидел его в нашей молодости, в самом начале знакомства, таким он остаётся и сегодня.

Будучи филологом, Михаил всегда ценил и понимал поэзию, хотя сам, с его же слов, отказался от поэтических потуг ещё в институте, поскольку понял, как надо, и понял, что так не сможет, а не так — уже не получится.

Призванием Будина стала музыка. «Наверное, хорошо, что я не закончил консерваторию, а то могли бы отбить и это», — нередко шутит он. Время разводит тела, но не души людей, тем более, если они — друзья. А мы с Мишей — друзья! Иногда мы созваниваемся, реже — видимся, но никогда не забываем друг о друге. Многое, что происходило в моей жизни в девяностые, было связано именно с Михаилом: у нас были совместные записи, репетиции, выступления…  Миша показывал высокий класс игры на гитаре и всегда талантливо вёл свои выступления, даже если в его зале был всего один зритель: что называется, владел ситуацией.

Когда мне исполнилось тридцать лет, я пригласил Мишу на дачу к нашим общим друзьям: Елене и Михаилу Ющенко, где и было задумано отпраздновать это событие. Дача находилась недалеко от станции «Заветы Ильича» по Ярославке. Михаил приехал с гитарой, и это сделало своё дело: подарок — его песни, был триумфальным!

В Доме пионеров Михаил вёл клуб самодеятельной, точнее, авторской песни. В здании был небольшой зальчик для детского театра со сценой, занавесом, кулисами и даже гримёрной, в котором, собственно, все и происходило. С этими, истинно будинскими занятиями, связаны мои самые тёплые воспоминания о работе в Доме пионеров.

Обычно всё случалось вечером, когда солнце шло на закат, и лиловые сумерки таинственно обволакивали небольшое зданьице на проезде Карамзина, проникая за его окна, что придавало урокам маэстро известную романтичность, а если была зима, то тут и говорить нечего: снег и звезды, гитара и стихи…

Миша всегда любил таинственность, любил задушевную камерность, приглушенный свет и свою, понятную немногим, линию режиссуры. Чудачества, рождённые им, многим были непонятны, а мне нравились. Собирались вокруг него преимущественно старшеклассники. Михаил Юрьевич приходил заранее, заваривал крепкий индийский чай и другой — исключительно из трав. Толк в подобных чаях, неплохо знаю и я, и потому могу уверенно сказать, что делал он это так же самозабвенно, как посвящённый в таинство флоры, друид, так что комару с его носом приходилось искать кого-то другого.

Ребята приходили с гитарами, приносили к чаю «аля Будин» всевозможные сладости и вкусности, иногда и домашнего производства, что Миша особенно ценил. Учитель зажигал свечи, члены ордена «Кленового грифа» рассаживались по местам вдоль длинного, но не круглого стола, и начиналось собрание «ясеневских соловьёв» — так называл подопечных Михаила Лёша Валеев. Студийцы чаёвничали, шутили, исполняли свои песни, а в промежутках Миша рассказывал им бесконечные истории из собственной походной жизни, великолепно читал, причём по памяти, стихи русских и зарубежных поэтов, не забывая предлагать ребятам спеть ещё что-то из написанного ими самими.

Дети любили своего учителя, а он — детей. Не любить Мишу, особенно, когда он в своей работе, а в работе он всегда, просто невозможно. Когда человек на своём месте, то табуретка становится стулом, стул креслом, кресло троном, ну, а дальше — сами понимаете… Расставались всегда долго — многие будинцы сидели до последнего, пока сторож не попросит на выход, а выйдя на улицу, ещё долго гуляли всей компанией, неохотно расходясь по домам.

Интересно, но я всегда знал, когда именно начинались Мишины занятия. И дело не в расписании, а в одной весьма необычной примете: стоило Мише появиться в «домике», как он ласково называл Дом пионеров, то по всем этажам растекался запах русской парной бани. Нет, не подумайте ничего такого: просто Миша заваривал чай из трав в туристском ка́не, долго кипятил его, а то, что оставалось на дне, периодически сливал в унитаз. Бывало, это приводило к засорам, на что крайне недовольно реагировал Шпунтик, поскольку именно ему приходилось ликвидировать последствия, как говорила наша директриса, «будинской самодеятельности».

Вечер, тишина, свечи, аромат травяного чая и гитара — вообще-то идея очень неплохая. Правда все побаивались, что ещё немного — и на первом этаже, на занятиях будинского клуба, дело и до костерка дойдёт: возгорится он прямо на полу и запахнет свеженькой хвоей да печёной картошечкой — это ж Миша! Конечно же, ничего подобного не произошло, но аромат мяты, медуницы, таволги, пролезавший аж под лестницу и доходящий до подвала, лично меня очень радовал. Как только я это чувствовал, то шёл к Михаилу: спускался вниз, тихонько стучался и приоткрывал дверь. Миша едва заметным кивком головы приглашал меня на огонёк. Войдя, я усаживался где-нибудь в укромном местечке, дабы не смущать присутствующих, и с удовольствием слушал и песни ребят, и выступления своего друга, наблюдая за живой и непосредственной атмосферой всей компашки. Это было нечто! Тут вам и пламенные взгляды юных менестрелей и влюблённые, как бы с поволокой, поглядывания молодых барышень-бардесс. Замечу, что выступлениями своих исполнителей будинский Клуб авторской песни «Ясенево» в районе славился. Сюда записывались талантливые, под стать руководителю, ребята и потому мне всегда было интересно слушать их творения.

Каждый раз Миша приходил со своей гитарой, точнее, «подругой», как он её ласково называл. Подруга была достойная, вся, что называется, в хозяина: скромная и страстная, хорошо сложенная, потому как появилась на свет из рук мастера. Михал Юрьич любил свою шестиструночку и дорожил ею как подлинный рыцарь.

Бывало, проведёт рукой по обечайке, как по талии женской, задумается, а глаза так и светятся под толщей линз. Зрение его было очень плохим, и сильнющие очки окончательно завершали его образ, зависнувший между ботаником и наипрекраснейшим чудаком, в котором преспокойно уживались доброта и деликатность, смелость и высочайшая порядочность: в общем, весь его шарм с потрясающей лениво-романтической патиной туриста-палаточника и походника-байдарочника — вся его, чисто будинская суть.

Ко всему прочему, он — человек знаний, причём энциклопедических, до кучи обладающий зощенско-хармским чувством юмора с небольшой грустинкой: эдакий пьероподобный весельчак, позволявший себе изрядно побалагурить, если, конечно, этому благоволили те, с которыми он собирался этим заняться. Хорошо написала о нём однажды Ольга-Голда Ракитянская: «Миша всегда был тем, с кем хорошо странствовать. С кем хорошо быть в дороге и возвращаться, и отправляться в странствия снова. С кем дорога может быть трудна и даже опасна, но никогда — скучна и тосклива. Сейчас рядом со мной именно такой человек — и я, наконец, чувствую, что всё на месте. Всё так, как и должно быть».

В общем, человек, о котором всё моё повествование, с ног до головы походник, турист и бродяга, в том числе и по всем строго запрещённым и не очень подходящим для удовольствия местам. Тем не менее в горы лишний раз не лез, предпочитая прогуляться по земляничникам, ежевичникам, да чернично-брусничным перемётам. Миша не любитель собирать грибы, а вот ягоды — с удовольствием! При этом он мастерски делает наливочки, настоечки, вареньица, конфитюры и джемы, в общем, как он говорит, «повидлы» всех мастей для всех волостей. Худющий, он, бывало, легко съедал литровочку, например, абрикосового джема и не замечал этого. Впрочем, что говорить о человеке, который как-то раз, на спор, а случилось это, конечно же, в Доме пионеров, умял пару десятков эклеров, ничем их не запивая, да ещё и апосля приступил к дежурному перекусу принесёнными из дома бутербродами.

В 1999 году, где-то в начале января, мы с друзьями решили организовать Всероссийское общественное объединение талантливых людей, а проще — работников и романтиков с большой дороги искусства. Дали ему название «Modusart» — образ искусства. По общему замыслу в него должны были входить художники, музыканты, литераторы — в общем, люди увлечённые и неординарные. Музыкальным отделом руководил бард Юрий Жердев: он писал хорошие песни и занимался их распространением, изыскивая порой весьма экзотичные способы. Открытие «Modusart» было решено провести 13 февраля, а местом встречи был выбран посёлок Мещерский, где находилась дача нашего продюсера и гендиректора Сергея Бенцианова. Планируя программу, решили, что концерт должен состоять из двух частей. В первой предлагалось выступить по очереди с небольшим репертуаром ряду поэтов и авторов песен, а всю вторую часть Сергей предложил отдать Мише Будину, поскольку все мы знали, что он прекрасно владеет жанром и может показать действительно высокий уровень мастерства, что, собственно, и произошло. Как только в зале погас свет и началось второе отделение, Миша, выйдя на сцену необычайно легко, можно сказать, мастерски, начал выполнять свою миссию. Рассказав немного о себе, вспомнив кое-что из собственных приключений и даже злоключений, он перешёл к песне. Вскоре в ритмах праздника перемешалось всё: зал поддерживал его, отвечал на шутки, аплодировал и вызывал на бис: в общем, сольное выступление удалось, а запись «Концерта в Мещерском», смонтированная в Останкино, существует до сих пор и остаётся моей любимой из всего ряда подобных мероприятий «Modusart».

Потом были авторские вечера в клубах и большой концерт в Театре авторской песни Луферова вместе с группой «Редкая птица», Юрием Жердевым и многими другими.

Сергей Бенцианов и руководитель студии «Dodorecords» Олег Додонов, сделали Мише предложение записать несколько его песен на диске с названием «Перекрёсток времён», представляющем всех выступивших на открытии «Модуса». Примерно в это же время я пригласил Мишу поучаствовать в записях и моей группы «Ноев Ковчег», а чуть позже наконец-то записать первый полноценный его сольный альбом, который мы так и назвали «Михаил Будин: песни под гитару». Тогда в студии Олега записывалась Светлана Смирнова, а поскольку Миша всегда отличался умением мастерски аккомпанировать, Света попросила Мишу сопровождать записи её песен своей игрой, на что тот любезно согласился, а потому на диске «Перекрёсток времён», где звучат песни и Светланы Смирновой, партию гитары исполняет Михаил Будин. Нетрудно догадаться, что Миша всегда являлся украшением любой компании. Талант есть талант, и его присутствие всегда облагораживает любую встречу друзей и знакомых. Конечно же, Будин был и остаётся артистом, да и кто из работавших в то время в Доме пионеров №2 не был таковым. Воистину это было золотое время! В последствии Дом пионеров переименовали в Центр внешкольной работы «Ясенево». Не знаю, как сейчас, но когда я пришёл туда работать, там обитали на удивление интересные и инициативные люди, и каждый был корифеем в своём деле.

Сам я был несколько в стороне от кружководов. Моя задача была обслуживать все здание в качестве художника. Тем не менее, в мою небольшую мастерскую, или, как ещё её называли, коморку Тюбика, заглядывали, заходили, забегали многие: посидеть, поговорить, выпить чайку, а потому, как вы понимаете, я был в курсе всего, что происходило в нашем заведении, «в нашем домике», как все мы его называли с лёгкого словца Будина. Был в нашей коммуне и поэт Николай Борисович Фомин — Николка Бубенчик. Работал он методистом, то и дело методично сочиняя списки детских мероприятий аж на нескольких листах. Что ж, дело хорошее, если бы не одно «но». Написав такой, крайне подробный и обширный план, а писать Коля любил, он просил меня оформить «шедевр» на листе ватмана плакатным пером, дабы вывесить его на стенде при входе для всеобщего родительского ознакомления. Признаюсь, я этого не любил: писать от руки — это одно, а плакатным пером — другое: намного и дольше, и сложнее. А учитывая, что планы Борисыч писал чуть ли не ежедневно, положение моё совсем плохим становилось. Впрочем, Николка не всегда настаивал на том, чтобы в ход было пущено плакатное перо, и чаще, придя с папочкой, где лежал аккуратно написанный и уже использованный план, просил: «Игорь, а забубень его куда-нибудь подальше на свои стеллажи».

Как-то раз Миша это услышал и филологически акцентировал: таким образом в нашей жизни появился поэт Николка Бубенчик, имеющий отношение не только к забубениванию, но и к бубенчику-колокольчику, поскольку был человеком изящным, тонким и стройным. Как же любили мы с Николкой почаёвничать у Миши!

Будин, как я уже упоминал, еще тот сластёна: любил «монпасье с монплезиром» — пирожные там всякия, печеньки да вафельки, конфеты, в общем «кофу с мермаладом». А коль любишь, значит имей: так вот всё это удовольствие водилось у Миши постоянно, а человек он не жадный — вот мы и чаёвничали».

В 2009 году Терентий стал учредителем в Москве картинной галереи «Delon`ь» и, конечно же, пригласил выступить на её открытии Михаила Будина. Миша приехал со всей своей семьёй — с детьми, включая младшего, годовалого Семена Михайловича Бу… нет, не Будённого, а Будина. Но, если взять в расчёт поведение «малыша-кибальчиша», ему точно предстояло стать командиром. Что касается Мишиного выступления на открытии, то оно было таким же замечательным, таким же естественным и исполненным вдохновения, как и то, памятное, в Мещерском.

Жизнь не стоит на месте: с той поры прошло много-много лет, но и сегодня Михаил Юрьевич Будин пребывает в чудесной творческой форме, как и полагается подлинному походнику — мастеру своего дела. И даже сегодня, вопреки пандемии Covid 19, когда все массовые зрелища и концерты запрещены, а в стране введён карантин, Михаил не оставляет свою концертную деятельность и дарит своё творчество в других форматах. Первый онлайн-квартирник или «карантинник», как его метко назвал Михаил, с успехом прошёл 21 марта 2020 года. Ольга-Голда Ракитянская отважилась организовать прямой эфир в интернете. Трансляция была пробная ВКонтакте и Фейсбуке, своего рода генеральная репетиция будущих таких трансляций. Вдохновлённый первым экспериментальным онлайн-квартирником-«карантинником», Михаил Будин на следующий день провел Кимовский вечер онлайн, на котором самозабвенно пел и читал стихи Юлия Кима. А дальше — больше: уже в начале апреля Ракитянская напишет в сообществе «Михаил Будин: концерты и творчество»: «Друзья! В эту субботу, 11 апреля, в 18:00, Миша будет выступать онлайн с очередным концертом-„карантинником“! В программе — актуальнейшее нынче произведение Юлия Кима — спектакль „Московские кухни“. Ведь именно на кухни загнал нас карантин, не так ли? В этом спектакле Мишин разносторонний талант раскрывается в полную силу: здесь будут и песни, и художественная декламация, и просто актёрская игра. Готова поспорить — вы забудете, что перед вами всего один человек, это будет настоящий театр, пусть и одного актёра!»

Дальше — больше: прошло ещё несколько подобных онлайн-концертов: музыкальный спектакль онлайн «Ах, война — что ж ты делаешь, подлая!» В программе, составленной Михаилом Будиным прозвучал — антивоенный музыкальный спектакль из песен, стихов и прозаических отрывков различных авторов: Булата Окуджавы, Юлия Кима, Ричарда Баха и других; виртуальные выступления в Дубне, в ДК «Мир» ОИЯИ (группа в ВК), на онлайн-фестивале «Открытие»…

Складывается впечатление, что с карантином творческая жизнь Михаила Будина стала ещё более интенсивной и насыщенной. И это не удивительно, «поскольку творческое кредо Михаила — ломать стереотипы — приготовьтесь не только радоваться или плакать, но и удивляться! Ведь непрестанное удивление жизнью, непрекращающийся интерес к ней, готовность открывать и исследовать новое — отличает юношу от старика без оглядки на арифметический возраст».

Михаил умеет заряжать всё и вся вокруг себя радостной энергией жизни, давая многочисленные живые концерты в арт-клубах и на фестивалях авторской песни и поэзии «Песня Булата», проводимого с 2011 года.

Изобразительное искусство

Галерея «Delon`ь» была создана Терентием Травником в апреле 1984 г. Сначала это были небольшие домашние выставки, на которых собирались творческие люди, преимущественно художники из близкого окружения самого Травника. C июня 1994 г., сразу после его тридцатилетия, показы стали проходить в мастерской Травника-художника в Ясенево, а немного позже в городах европейской части России и за рубежом.

К концу 90-х Терентий несколько отошёл от живописи, уделяя почти все свободное время изучению психологии и занятиям музыкой, но вскоре вернулся к декоративному искусству, а чуть позже вновь к изобразительному.

4 ноября 2009 г., галерея обрела своё второе рождение и возобновила активную деятельность. Под руководством её директора Марины Васильевой в Москве и области прошли пять первых тематических выставок, после чего команда приступила к организации персональных экспозиций и искусствоведческих консультаций под руководством знакомых Травника продюсера Сергея Долматова и искусствоведа Анны Гришиной.

«Участие в галерейных выставках, — вспоминает член галереи живописец Ирина Сурина, — предоставило мне замечательную возможность более близко познакомиться и с самим Травником, и с его творчеством. Как оказалось, многоплановость созданного им искусства, позволила мне увидеть Терентия, как глубоко и по-особому чувствующего человека, подчиняющего свои произведения особому философскому пониманию происходящего в окружающей его реальности.

Удивительно и то, что каждое из направлений его творчества, будь то живопись, музыка или литература, только на первый взгляд казавшиеся самостоятельными, на самом деле представляют единое и неделимое пространство, пронизанное общим замыслом этого мастера: любовью с её постоянным внутренним диалогом с божественным и стремлением к наивысшей гармонии. Все его творения обращены к тем, чьё сердце открыто для познания самих себя и окружающей действительности.

Безусловно, восприятие его живописи абсолютно неотделимо от всего иного, создаваемого им. В результате чего, полотна Травника-художника плавно переходят в звуковые картины Травника-композитора, затрагивая одни и те же струны души, а его камерные концерты релаксационной музыки стремятся и во многом позволяют освободить слушателя от тревоги и суеты, постепенно приводя его к достижению внутренней гармонии и той самой тишине, о которой Травник-поэт так много говорит в своих стихах».

Письмо: обращение Терентия Травника

Дорогие коллеги и единомышленники, дорогие друзья, за многие годы своего существования галерея «Delon`ь» прошла несколько этапов развития, освоила закономерные выставочные пространства, обретя достойный опыт. Сегодня она имеет свой журнал, выпускает монографии и антологии художников, причём не только членов нашего коллектива, но и известных отечественных мастеров.

Так сложилось, что галерея «Delon`ь» явилась идеологом многочисленных новаций, в том числе и наград, премий, дипломов и грамот, вручаемых тем деятелям отечественной культуры, которые имеют духовно-нравственное благо в своих трудах. Ко всему прочему нынешняя галерея имеет силы и возможности способствовать раскрытию таланта юных дарований не только Москвы, но и мастеров из других регионов страны. Ряд мероприятий коллектива «Delon`ь» отмечен наградами российских государственных структур, властями города Москвы и Русской православной церковью.

Нынешняя галерея «Delon`ь» — это прежде всего замечательный, слаженный и профессиональный творческий коллектив с высоким потенциалом и гражданской сознательностью. Удачи, мудрости и процветания всем нам.

С благодарением,

учредитель галереи «Delon`ь»

Терентiй Травнiкъ.

4 июня 2011

«Если ты думаешь, что я художник, — пишет Терентий Елене Башмаковой, — то это не совсем так, я просто очень люблю рисовать. Но я не только рисую, но и пишу стихи, песни, музыку, занимаюсь всем, чем можно, кроме зарабатывания денег и политики. Но, кто я? Ко мне прислушиваются люди, мне доверяют, бывает, что от меня ждут ответов на вопросы, но, боже мой, кто бы знал, что я сам в сомнениях и что получение каждого ответа — для меня очень непростое дело. У меня есть силы, и все равно я нуждаюсь в поддержке. Пока же мои силы только в книгах, в мыслях, собранных в моей же голове и в желании идти дальше…».

Да, Терентий искал — искал тот единый ключ — синтез разного рода понятий и ощущений. Впрочем, он прекрасно понимал, что «невозможно стать поэтом, если помимо основного дела вы, в том числе, ещё и стихи пишете. Невозможно стать художником, если вы, помимо прочего, ещё и рисуете. Невозможно стать музыкантом, если вы, ко всему прочему и музицируете. Все, что попадает в список, как дополнение к чему-то, не наберёт той необходимой силы, чтобы вывести жаждующего на орбиту творчества. В жизни есть нечто иное, возводящее вас в тот ранг, о котором вы мечтаете и стремитесь: этот ранг — сокрыт в состоянии „прежде всего“, и если вы и поэт, и художник, и музыкант, то прежде всего вы кто-то один из них: либо поэт, либо художник, либо музыкант. Талант всегда очень многогранен, но что-то одно, что-то единственное способно и обязано вызреть в вашей душе. Оно и станет вашим призванием. Для того, чтобы убедиться, что вы на правильном пути, следует знать, что всякое призвание — это когда у вас хорошо получается, когда делается все легко, вы с радостью тратите на это увлечение всю свою жизнь и, самое главное, не продаёте свой труд и его результаты ни при каких обстоятельствах. Пусть его продают другие, вы же не касайтесь денег, но просто — дарите».

Именно эти знания, этот опыт и привели Терентия к мысли по созданию такой организации, которая бы собрала в единый организм весь его опыт и таким проектом стал Modusart.

Да, поистине, человеческие возможности безграничны! Терентий Травник во многом является тем человеком, который соединил в себе «знания великих, поэзию несравненных, музыку талантливейших и живопись восхитительных». Сам Травник определяет гениальность как совокупность качеств в человеке, вызывающих в других людях (без его воли на то) проявление высших эманаций в их духовной природе.

Живопись Терентия многопланова и непроста. Художник разностилен, хотя многие из критиков улавливают в его полотнах единую руку мастера. Но есть в его наследии одно произведение, заслуживающее особого внимания. Терентий всегда был мистичен и каждый его шаг был обдуман. В какой-то степени именно это полотно явилось переходом Травника-живописца к Травнику-композитору. Мне кажется, что и сюжет, и название были выбраны и даны не случайно. Речь идёт о полотне «Реквием», написанном на холсте масляными красками. Известно, что картина написана в 1991 году и примерно с этого времени находится в частной коллекции: подарена автором своему другу — поэту Николке Бубенчику.

Описывать полотно можно долго и сложно, а потому обращусь к первоисточнику, к тому, как пишет о картине сам художник: он воскрес, его душа, подобно задутым свечам, перешла в новую, непознанную тайну — скрипача, уходящего по лестнице в небо, в свет. Туда, где сливаются в едином ожидании нового мудрость и любовь.

Скрипач медленно поднимается по лестнице, состоящей из двадцати одной ступени, напоминающей нам о совершенстве, о законченности, слившейся в произведении тройки и семёрки. Так, подобно тайне, в двадцать один день в алхимии превращаются неблагородные металлы в серебро. Четверть пути жизни, четверть обращения планеты Уран вокруг Солнца. Двадцать одна клавиша переходят в двадцать одну ступень лестницы. Время открытия мудрости. Скрипач, душа пианиста, переходит с девятой на десятую ступень. Девятая ступень — полнота, исполнение и достижение, начало и завершение. Девятая ступень не подвержена порче, символ неуничтожаемой материи, ведь сумма цифр любого числа, кратного девяти, в результате даёт девятку. Скрипач входит в океан, уходя за горизонт, потому что ничего нет за девяткой, кроме числа десять, десятой ступени. Это и есть граница предыдущего существования. Посвящённому постепенно открываются слои мироздания, а их девять. Потом ему откроется «точка», десятое состояние — ядро мироздания. Нога скрипача стоит на десятой ступени. Низшие материи позади, они провели неофита на осознанном уровне через все, что касается его прошлой эволюции, через деятельность непроизвольного существования, и теперь он стал понимать смысл той работы, что когда-то он проделывал неосознанно.

Триединое тело, триединая душа, триединый дух — великие Созидательные иерархи, работая над девственным духом, пробудили в нем эго и помогли сформировать тело, которое осталось в скорбной позе у рояля. Адам, начавший эволюцию, прошёл девять ступеней, это история человечества. Спасутся 144000, т.е. «9». Девятая ступень — это человечество.

Путь земной окончен, впереди — новое рождение в Свет. Так выходит ребёнок из утробы матери после девяти месяцев беременности.

Когда продвигающийся человек прошёл через девять низших посвящений, получив доступ ко всем девяти слоям Земли, ему ещё предстоит завоевать право на доступ к ядру. Оно откроется перед ним при помощи первого из четырёх Великих посвящений (четыре свечи на картине), в котором человек узнает тайну разума, тайну нынешней части его существования на Земле. Он пришёл к девятой ступени, к пониманию, к познанию числа Агни, священного огня, высшей духовной силе, к девятому квадрату правителя Шанди.

Переход в десятую ступень, в тетраксис Пифагора, в тайну, в символ универсальной природы. Возвращение единицы к изначальной пустоте. Ступень, содержащая все числа, а, следо-вательно, все вещи и возможности, это основа и поворотный пункт всего счета. Произошло осуществление. Ступень красоты, высшей гармонии, совершенное число Космоса.

Задутые свечи, души переход,

То выдох, не вздох,

То полет в бесконечность,

Последний аккорд не застанет врасплох,

Рождение в смерть — есть

Рождение в Вечность…

«Ваши картины завораживают, на них хочется смотреть и смотреть», — пишет в одном из писем Травнику культуролог Нина Пантюхина. — Бывает, что художник и не хотел вызвать своим произведением приятные чувства, а наоборот, хотел эпатировать или шокировать. Ваши картины не оставляют зрителей равнодушными. Хочется пожелать вам развивать своё мастерство, находить вдохновение в окружающих. Пусть люди, увидевшие созданные вами картины, открывают для себя новые горизонты, находят в них источник жизненных сил и чувства прекрасного. Пусть муза будет благосклонна к вам и покидает лишь для того, чтобы дать небольшой отдых твоему телу. Желаем, чтобы кисть оставалась вашим верным помощником и воплощала на холсте самые смелые и невероятные образы. Один взгляд на картину способен вызвать целую бурю эмоций, оживить воспоминания или положить начало новой мечте. Горжусь, что вы избрали делом своей жизни столь интересную профессию, и уверена, что талант, целеустремлённость и вера в собственные силы помогут вам достичь успеха. Дело вашей жизни — создавать прекрасное. Пусть на этом нелёгком поприще вас не оставляет вдохновение, а в палитре всегда находятся нужные краски. Развивайте свои умения, являйте миру шедевры, достойные того, чтобы украсить самые известные музеи мира. Я верю в вас — вы гений!»

Есть люди, особо чувствительные к творчеству Терентия. По их мнению, каждое его живописное полотно пронизано его же музыкой, при этом в каждой его картине присутствуют музыкальная композиция — та же картина, но только в нотах, в звуке, в аккордах. Более того, есть картины, которые можно увидеть, а, следовательно, и услышать по-разному, в зависимости от того, какое настроение, какой смысл им придаётся, поэтому существует несколько прочтений одной работы, что вполне очевидно. Терентий и раньше слышал подобные мнения, объединяющее грани его таланта в единое целое.

Стихи Травника — это ещё одно написание картины, но в поэтической форме: стихотворение, созданное на холсте. То же самое можно сказать и о его музыке, являющейся во многом поэтизированной реальностью мировосприятия художника. Получается пирамида, где все стороны являются частью её же вершины и если убрать любую из них, то рассыплется вся конструкция. Если же стороны этой пирамиды будут одинаковые, то получится законченность, но с возможностью развития только внутри этих составляющих. А если одну из сторон изменить, то конструкция хоть и пошатнётся, но не нарушится, при этом у самого художника появится шанс для дальнейшего развития и роста.

Интересно открытое мнение о творчестве Терентия Травника нашей современницы поэтессы Лейли Забавиной.

Гений среди гениев

С творчеством Терентия Травника я знакомилась постепенно. Произошло это всё совершенно случайно. Сперва стихи, публицистика, позже музыка и живопись. Чем больше я узнавала и узнаю до сих пор творчество и многогранность этого человека, тем больше понимаю, что соприкасаюсь с чудом. Господь даёт нам уникальную возможность прикоснуться к творениям души гения среди гениев. И я не считаю, что громко выразилась — так я вижу и чувствую этого человека. Иногда думаю: встречала ли я ещё человека настолько открытого, как он… Его поэзия проста и глубока, проникновенна и трогательна, тёплая даже в своей грусти и печали. Его публикации, его мысли, взгляды, близки, по духу настолько, что иной раз не верится, что так бывает. И он хороший, очень мудрый учитель, потому что он не учит, не поучает, но у него хочется учиться.

Музыка Терентия Травника особенная, как и всё его творчество, везде чувствуется свой уникальный почерк. Что-то из его музыки мне нравится слушать утром вместе с восходом солнца, что-то днём или вечером. А есть музыка, которую слушаю в особенной тишине и уединении. Здесь я могу себе позволить слёзы, слёзы очищения.

Как человек, не очень хорошо разбирающийся в живописи, так как больше чувственно всё воспринимаю, могу сказать только затронуло внутри меня что-то или нет, или не очень. И потрясающий момент был в моей жизни, когда я познакомилась с живописью Терентия Травника. Рассматривая его картины, я была потрясена светом, исходящим из всего, что было им написано. Откуда столько света в этом человеке? Но вдруг предо мной предстала картина «Реквием» Терентия Травника, и я заплакала. Нет, я не плакала, но слёзы сами текли по щекам. Спустя время, я снова посмотрела на эту картину, и снова потекли слёзы — росы души. И пусть простят меня многие, но ни одна картина, даже икона ещё не производила на меня такого впечатления. Я не знаю почему и не пытаюсь это узнать, потому как научилась доверять сердцу своему, а оно знает и чувствует…

Есть в этом человеке что-то большее, данное свыше, то, что умом не понять и он это пытается нам донести своим творчеством…».

В одном из писем Лейли Забавина отмечает, что Игорь Аркадьевич Алексеев (Терентий Травник) — неординарный человек, талантливый, гениальный… Его «всякое стихотворение есть подлинная исповедь», «есть мгновенный слепок с души поэта». А душа у него щедрая, открытая… Терентий Травник делится своими знаниями, опытом, информацией, даёт житейские советы, но ни в коем случае наставления. Будучи тонким психологом, он виртуозно передаёт внутренний мир детей, оставаясь сам большим ребёнком: любознательным, наблюдательным, неравнодушным к бедам, горестям окружающих… «Его стихотворения — это абсолютно достоверная объяснительная поэта перед друзьями, обществом и, в конце концов перед Богом. Терентий Травник пропагандирует благородство, рыцарство, романтику… Сегодня этого так не хватает! Встреча с новой очередной его работой — праздник для меня. Сердечно благодарю!

Лейли Забавина.

Музыка: инструментальная и авторская песня

В 1987 Игорем Алексеевым (Травником) и Оксаной Серебряковой была создана домашняя студия звукозаписи «AMQ records». С 1990 года AMQ сотрудничала с музыкальными студиями «Do-Do» и «Pavian records». В 2003 году студия была переименована в «Lemur records», директором которой стал Николай Ефремов, с 2007 — Сергей Долматов, а в 2012 году Травник передал все права на владение брэндом вместе со всеми наработками и оборудованием в дар Артёму Уварову, сохранив название студии, которое Артём официально зарегистрировал.

Какое-то время ряд дисков выходили под логотипом VDP Underground, позже Терентий передал все права на продолжение работы под этим брэндом Виталию Косову, который занимался съёмками и производством музыкальных клипов. Несколько видеороликов были сняты с участием и самого Травника.

Олег Додонов (Dodo) и Терентий Травник познакомились в 1990 году в Доме пионеров. С тех пор они верные друзья: вместе выступали, записывались на студии, а в конце девяностых организовали Всероссийское общественное объединение Modusart, одним из филиалов которого стала студия Олега Dodorecords, где Терентий записал несколько своих альбомов. Тогда и запустился новый музыкальный проект «ДОДО». В совместной работе приняла участие группа Luxe Melomania: Вадим Гурболиков, Андрей Капустин, Виктор Кипкаев и автор-исполнитель Олег Додонов.

Олег Додонов: музыкант, поэт, автор разнообразной по стилям и направлениям музыки. В его творчестве и баллады, и романсы, и рок. Связующей основой всего является поэзия: глубокая, проникнутая смыслом и философией. Работал в разных коллективах — от народного у Надежды Бабкиной и до самых современных, занимался продюсированием молодых исполнителей, участвовал в организации Московского фестиваля моды и дизайна — был звукорежиссёром в клубе «F1» у Сергея Гончара. Постоянно работает и над собственными проектами, приглашая сессионных музыкантов, выступает с авторской программой в московских клубах.

Интерес к поэзии и к непреходящим культурным ценностям знакомит Олега с актёром и режиссёром Михаилом Казаковым. На некоммерческой основе, на домашней студии Додонова, они записывают последнюю работу Михаила Михайловича «Пушкинские чтения». Созданное становится значимым как для Казакова, так и для Додонова. Долгие вечерние беседы и рассуждения с мэтром российского кинематографа большого ценителя и знатока поэзии, принесло Олегу удовлетворение от проделанной работы. Необходимое эмоциональное и душевное напряжение, глубокое чувствование, выплеск творческой энергии и стали тем объединяющим моментом для людей разных поколений, соединённых творчеством. К счастью, не за долго до смерти Казакову удалось увидеть выход в свет этого диска. Альбом разошёлся так быстро, что сейчас практически невозможно найти его на полках магазинов.

Неспокойная творческая натура Олега сводила его с разными людьми и при разных обстоятельствах: сначала хипповая среда художников и музыкантов, позже служба в танковых войсках, где на концертах он исполнял песни The Beatles, нередко подшучивая над комсоставом, уверяя их, что это музыка советских композиторов. Демобилизовавшись, работал в разных музыкальных коллективах с поездками по стране и миру, где познакомился с Тилем Линдеманом, Миком Боксом, работал с Алексом Новиковым. Сегодня Олег выступает в Москве и Санкт-Петербурге, записывает на домашней студии как свою музыку, так и помогает в записи альбомов друзьям и коллегам по творчеству.

По материалам музыкальной прессы

Смысл и глубина, являясь мощной базой творчества Додонова создают почву для размышлений, окутывают слушателя образами, заставляя отвлечься от суеты, а его мелодизм и нестандартное мышление отмечены многими слушателями на его концертах.

Музыканту Олегу Додонову

Подари мне аккорды для этих стихов,

Эту струнную гладь перебора,

Эти тонкие пальцы с хватанием нот

И лады вдоль по грифу-забору.

Спой мне песню, мой друг, про коня своего,

Я озвучу молчанием снова,

Мне не нужно теперь от тебя ничего,

Но тоскую по верному слову.

25 апреля 2008

Терентiй Травнiкъ

По сути, идея названия музыкальной студии «Lemur records» принадлежит другу Терентия Травника, врачу Николаю Ефремову. «Закончил музыкальный альбом „Светлая грусть“, — пишет Терентий в письме к Башмаковой, — посвятил его семилетию нашей дружбы с Николаем Ефремовым».

Как-то раз, Николай, встретившись с Терентием на Мухиной горе, любимом месте прогулок Травника, завёл разговор о музыке. Тогда Николай переживал серьёзную утрату — смерть супруги, а потому обратился к Травнику с предложению найти возможность и как-то помянуть её в творчестве самого Терентия. Через паузу, Николай заговорил о некоей любимой им керамической фигурке лемура, сделанной Наташей. Почти одновременно оба поняли и решили, что именно она и станет памятью о ней. Было решено, что лемур будет и в названии, и в эмблеме. Ефремов активно финансировал музыкальные проекты Терентия, участвовал в записи других людей и был директором AMQ после смерти Оксаны. В какой-то из годов Ефремов стал продюсером диска «Ноева Ковчега», одного из лучших в творчестве группы, оплатив, как запись, сведение, так и сам тираж.

Отныне, для музыки Травника появилось новое название и с того времени студия «Lemur records» стала выпускать, как музыку самого Терентия Травника, так и песни и музыку всех кто обращался в неё за помощью. Сперва писали на бобинах, потом на кассетах и далее на дисках. Позже, Терентий передал в дар эту студию Артёму Уварову, который был членом его художественной галереи «Delon`ь», но к тому времени серьёзно занялся музыкальной деятельностью, основав свою студию музыки в Москве в Чертаново.

Всякое дело Травника заполнялось людьми. Даже уединившись, он все равно общался с ними: звонил, писал, делал предложения, выполнял просьбы, касательные того или иного своего замысла. Терентий притягивал людей своей жизненной силой или, как говорят сегодня, своей энергетикой, которая у него была да и остаётся наисильнейшей: «То, что раньше умел один, теперь делают десять, — пишет он Башмаковой, — отсюда резкое падение гениальности среди людей. Нынче гений рассосредоточен в нескольких людях, занимающихся одним делом. Эта тенденция хорошо выражена в любом творческом человеческом срезе, а именно — музыкальные коллективы, художественные союзы, союзы писателей — все это группы людей, входящие в одного гения. Гений всегда самобытен, всегда вне культуры, вне общества и, по сути, всегда одинок. Таким образом, каждый такой союз одинок, если замыкается на себе. А потому, он должен иметь связи с другими формами творчества и в этом его смысл и сила. Этого я и ищу. Моё место там, где манифестирует синтез и единение невозможного к этому».

Занимаясь музыкой, Терентий с юности аккумулировал вокруг себя много талантливых людей. В домашнем архиве сохранились фото многих его друзей, которые достигли хороших результатов в современном музыкальном бизнесе. А Травник пошёл своим путём, к своей высоте — поэзии.

Терентий Травник, если не весь соткан из музыки и мелодических нитей, то уж точно какая-то его более, чем значимая часть. Травник — это и инструментальная музыка, и этническая, и релаксационная; это и фолк, и джаз, и романс…

Тот, кто хоть немного знаком с Терентием, это подтвердит. Начиная со школы, Терентий, помимо музыки инструментальной, жил и с песней под гитару. Почти двадцать лет во времени и пространстве просуществовал его коллектив «Ноев Ковчег» или «Noe», как его называли за рубежом. «Из обширного музыкального делания, пишет он Башмаковой, — я недавно приступил к работе над двумя новыми альбомами: первый „Дяфмам и Иасон“ — буду писать с другими музыкантами, и „Детский альбом-2“, я хотел бы его сделать самостоятельно, только под одну гитару. Очень много музыкальных идей: музыка как бы звучит во мне, она не даёт мне покоя, часто не хватает мастерства, но я стараюсь, чтобы в любом сочинительстве была гармония между внутренним и внешним. Чем больше делаешь, тем больше хочется сделать. Никак не закончу альбом „Иван-да-Марья“, я пишу его уже третий год…».

Альбом все-таки был закончен и оказался весьма успешным. «Ноев ковчег», созданный в 1979 году одноклассниками Терентия Дмитрием Вороновым и Леонидом Чертовым, выпустил последний альбом в 1999 году. Пожалуй, это был один из лучших дисков группы. После чего коллектив безболезненно был распущен и Терентий решил приступить к тому, что называется сольной карьерой — к авторской песне, посчитав, что идеи «Ноева Ковчега» себя изжили.

Таким образом стали появляться альбомы с песнями под гитару, где Терентий исполнял их, как на свои стихи, так и стихи других поэтов. А хипповая группа Noe ушла в историю. В памяти многих людей остались такие известные её альбомы, как «Суховей», «Посох», «Иван-да-Марья», «Растворившийся в камне», «Выпь» и многие-многие другие.

Постепенно музыкально-поэтическое творчество Травника вывело его на другие пути-дорожки. Всё больше и больше стало появляться просто стихов и к 2005 году Терентий стал постепенно, с большой осторожностью, говорить о себе, как о поэте, подчёркивая в разговорах о музыке и песне уже своё и именно поэтическое творчество.

С 2000 по 2004 годы Терентий дал несколько концертов в Москве, Санкт-Петербурге, Туле, Смоленске, Нижнем Новгороде. Концерты прошли скорее в камерной обстановке, в залах набиравших не более 200 человек. Видимо это был прощальный тур, потому как Травник не блистал, а скорее грустил…

Так оно и оказалось: с 2004 года Терентий создаёт новый коллектив Tetra, который исполняет чисто инструментальную музыку. Начинается наивысший рассвет Травника композитора. Выходят диски, а на продажу их берут наиболее продвинутые салоны, такие, как «Белые облака», Магазин в музее Рериха и т. п. Терентий пишет симфонии, пьесы для фортепиано, релаксационную музыку и уже к 2009 году им регистрируется собственный музыкальный стиль — сенсаунд мьюзик, подразумевающий интуитивное владение жанром и почти отсутствие каких-либо нот.

«Всю свою жизнь я занимаюсь искусством и творчеством. Областями моей деятельности стали живопись, музыка и литература, и мне более чем ясно, что нахождение в них было бы невозможным без мечты, без особого взгляда куда-то туда — за линию горизонта, за так называемый край вселенной, без выбранного пути, с упованием на нечто, что всегда будет непостижимым в своём величии и красоте. И вот однажды мною был выбран религиозный путь, при постижении которого душа становится духосозерцающей, духочувствующей, духоблагодарной тогда всё выстраивается по своим местам. И это естественно для творческой личности. За всё это время, находясь среди многочисленных собратьев по перу, смычку или кисти, я ни разу не встретил среди них человека, который был бы вне темы Богопознания.

Всякое подлинное искусство опирается только на это, а о творчестве и говорить не приходится, ибо прежде всего именно Господь и является самым первым Художником, Музыкантом и Поэтом, ибо Им создана не только живопись, но прежде всего сама идея живописи, не просто музыка, но прежде всего сама идея музыки и не поэзия, но слово, взошедшее в поэзию и сделавшее её той, которую все мы и имеем сегодня…».

Терентий боготворит женскую природу и именно женщины — основа его аудитории — его слушатели и зрители, почитатели его творчества, особенно музыкального. «Если женщина появилась не прежде ритма, — пишет Травник в одном из писем Оксане Серебряковой, — то Бог точно создавал её под музыку. Если тебе удаётся музыка, то никакая женщина не устоит перед ней. И я рад этому — на моём концерте пританцовывают и дети, и женщины, а это показатель удавшейся вещицы».

Писем приходит много, даже очень, и все они к Травнику композитору, Травнику барду. Посланий от слушательниц настолько много, что из них получился бы приличный сборник — и не только о музыке. Говорить, о чём они не буду, можно догадаться, но одно приведу здесь в качестве примера.

Из письма в редакцию: «Удивительная музыка! Я всем телом это чувствую. У меня немало подруг, которые мне примерно то же самое писали и пишут. Их также его творчество сводит с ума, точнее они воспаряют. Есть и мужчины такие, но самое главное, что это создаёт сверходарённый человек, создаёт, и именно в глобальном видении картины мира, а всё остальное это только грани, грани, грани… У Травника мощнейшая энергетика, она пробивает через его стихи. Мне кажется, что, когда находишься рядом с ним, все время хочется его обнимать и обнимать… Елена Коренкова г. Казань. 2019 г.»

Из письма Елены Башмаковой:

Лично для меня Терентий — это «человек» и его морально-этические качества, я ценю, неизмеримо выше, всех его талантов. Я думаю, что, как личность он сумел «…развить себя, благодаря массе вещей, в частности, умением «быть», а не «иметь»; образом жизни, умением отрешиться; с любовью к людям (во всяком случае, добрым отношением); честностью перед собой и другими — бескорыстием, незлобивостью.

Нравственно более честного человека, я не встречала. И в этом, я преклоняюсь перед ним. А его умение жить, таким образом, и порождает творчество (во всяком случае, я, так вижу)».

Атмосферу «Lemur records», царящую в то время в студии Терентия Травника, наиболее полно, выразил в своих дневниках руководитель группы «Далече» поэт и гитарист Андрей Буянов, записавший у Травника свой дебютный альбом «Зачин». Кстати, это не первое упоминание Буянова о работе с Травником. В его дневниках встречается немало ярких фрагментов, касательно личности Терентия. Дневник был передан Терентию Травнику через Григория Образцова «ВКонтакте».

Андрей Буянов: запись первого альбома группы «Далече» на студии Терентия Травника «Lemur records»

— …В свое время я был на квартирниках, где выступал Майк Науменко. Мы с ним общались. Вы может и не знаете такого автора… У него произведение ещё такое есть: «Лето… Лето, я изжарен как котлета…», — рассказывал Терентий, готовя аппаратуру к записи.

— А с Цоем знаком?» — спросил я, улыбнувшись.

— Да, и неплохо, тогда все друг друга хоть немного, но знали, — ответил Терентий.

Между такими беседами на студии Травника «Lemur records», мы и записывали в ноябре 2008-го альбом ЗАЧИН:

«Возможность поработать в новых условиях возникла случайно. А точнее, благодаря жене Ильи — Ирине. Она познакомилась с Терентием в аптеке, где он дарил продавщице свои диски. Терентий — музыкант, художник и поэт, лидер группы «Ноев Ковчег», которая в начале 80-х вместе с «Аквариумом» и «Воскресением» стояла особняком на советской сцене. Помимо других дел, он любил на своей домашней студии «ТэТэ» помогать молодым музыкантам. Ирина давно мечтала, чтобы её подруга Ольга Лехтонен записала свои замечательные песни в нормальных условиях. Она взяла координаты Терентия, о чём сообщила нам. Надо признаться, состояние моё на тот момент было плачевным. В мае нас опять выгнали из «Даждя». И опять из-за ерунды — словопрений в интернете. Регулярные выступления среди единомышленников прекратились. Оля ушла заряжать своим солнечным зарядом яхт-клуб, увлёкшись плаванием.

В добавок, ещё и Илья женился. Это естественный процесс, и я был рад за брата, но общение и репетиции почти прекратились. «Почти», потому что осенью Дима Радуга делал у себя в Ясенево три больших квартирника, на каждом из которых мы выступали почти по часу. Видео посмотрел — довольно качественно играли. Но это больше из-за старого крепкого багажа. Вспоминаю: мне тогда не то что петь и играть — видеть никого не хотелось… Всё было как в песне Кинчева «Плач» — «Ох, до песен ли?…» И всё то, что в припеве до этого. За весь 2008-й написалась всего одна песня «Милоть», где я художественно попытался изобразить своё состояние…

Не устану повторять, что творчество неразрывно связано с духовной жизнью. Причём не внешней, а внутренней. Порвав с Лемешово, я так и не обрёл храм по душе. Заходил в Бирюлёвский раз в два месяца на 15—20 минут. Но главное — напрочь отсутствовала личная молитва. Вместо утренних и вечерних правил — ежедневный просмотр фрэнд-лент в разных соцсетях. Зато там я оставлял комменты, как «крутой» верующий чувак. Считал, что душевной добротой и восторженными слюнями смогу заменить лень во внутреннем делании…

Воодушевлённый после свадьбы Илья, решил ударить по качеству наших выступлений. Но я не смог поддержать его. Внешне я растолстел, а внутри был как сдувшийся воздушный шарик. Вот так, без таинств, без молитвы, без брата и без особых перспектив в жизни (ко всему, ещё и с работы уволили), я встречал ноябрь, который по традиции вообще меня вгонял в духовную могилу.

Тем неожиданнее стало предложение Ирины записаться у Игоря — Терентия Травника. Однако, несмотря на жизненные отчаяние и уныние, гордыня во мне не зачахла. Наоборот, она цвела буйным цветом. «Что? На студию? К какому-то Травнику?.. Я что — попса что ли буржуйная?» — возмущался я. Но ради интереса мы решили всё-таки сходить, благо жил Игорь в пяти минутах ходьбы. А может, меня уговорил Илья. Он заразился идеей зафиксировать свои гитарные пассажи для истории. Помню, с подозрительностью шёл первый раз. Думал, сейчас шоу-бизнес начнёт меня ломать и подстраивать под себя, а Терентий представлялся этаким самодовольным хамоватым продюсером, «а-ля жюри» из шоу «Голос»…

Но Игорь оказался очень доброжелательным и простым в общении человеком. Даже слишком. Он не лез со своими советами в нашу творческую кухню, а наоборот, весьма помог, украсив своими «клавишами» три песни. А главная проблема возникла от того, что Терентий постоянно делился с нами своими воспоминаниями и идеями. Невольно начинаешь спрашивать в ответ, когда он рассказывал о своих друзьях Саше Иванове из «Рондо» или Серёже Трофимове — «Трофиме»… Впрочем, для творческих людей это обычное дело. Собираются репетировать, а сами два часа из трёх «разговоры разговаривают» вместо душевной и ручной работы.

Перед каждым походом на очередную сессию (которых было немного), мы с Ильёй договаривались: так, сначала пишем эту и эту песню, а потом уже чаи гоняем. Времени на запись (а ведь ещё же сразу сводили!) было крайне мало. Тем более, не смотря на наше зазубривание, не всегда получалось с первого дубля — писали-то живьём… Во время знакомства Игорь сказал, что сможет нас принять 5—6 раз по 2—3 часа. За это время надо будет записать «матерьял» для альбома. Потом он поможет нам его оформить. Причём проиллюстрированы будут не только обложки, но и сами диски. Для нас это был невиданный уровень. Хотя, честно, интересовало больше, что же получиться в содержании, а не на «фантике».

Так, в первый приход мы записали песню «Сердце». Я разозлённый, был собран (помогло ещё, что жена брата сидела напротив) и что-то получилось. На «официальный» вариант альбома, правда, она не попала, так как мы потом сделали другую версию со скрипкой Марии Бражниковой. Однако, в нынешнем переиздании я разместил всё-таки первый вариант с одним Ильёй и раздвоившейся личностью автора в припеве (Игорь предложил мне спеть в два голоса). Дело в том, что «Сердце» с Машиным участием мы сводили в наше последнее посещение студии «Тэтэ». У Терентия тогда в гостях были Торвлобнор Петрович Пуздой и Акакий Назарович Зирнбирнштейн из группы «Тайм Аут». Мы торопились. А тут ещё что-то с микрофоном случилось в тот вечер. В итоге свели наскоряк — голос фонит, инструменты прыгают, грязь какая-то появилась… Решили оставить. И альбом, который услышало рекордное для нас тогда количество человек, вышел таким. Илья шутил: «Пусть думают, что это задумка. Голос со спецэффектом тебе сделали…». Но наслушавшись скрипки с мутным звуком, я решил, что правильнее будет предъявить первый вариант — чистый, уравновешенный и более прочувствованный.

Условия были отличные, атмосфера тёплая, аппаратура — как космический корабль, но вот время… Писали только то, что было зацементировано. Однако, первый номер «Иллюзии» пострадал. Из-за меня. Исполнение и запись — это всегда борьба с собой и всеми внешними факторами. Надо жить в песне. Даже если она горькая и даже если это десятый дубль. А то поёшь серьёзный текст, а лукавые силы смешат тебя какой-нибудь мелочью (например, эмоциями гитариста или задумчивым видом звукача). А там, где нужна лёгкость в пении, ты вдруг обижаешься на весь мир и становишься мрачным. Так и случилось. Ни один дубль не удалось спеть и проговорить хорошо до конца, а потому в альбом пошёл самый сносный. Впрочем, Илья и Игорь там красивы и трагичны.

Записать «Протокол» уговорил Илья. Говорит, необычная и самобытная. Да и на последнем квартирнике её играли. Мама Игоря, Людмила Георгиевна, работавшая в правоохранительных органов на посту судьи, назвала песню правдивой и смелой. Если серьёзно рассуждать о госсистеме, для которой «без бумажки ты букашка», то можно с ума сойти. Потому я сам, имея тяжёлый опыт работы ментом, стараюсь больше иронизировать над этим. Впрочем, от любых разговоров и воспоминаний на данную тему (почему-то многих интересует именно этот отрезок моей жизни), на душе начинают скрести кошки.

В эпиграфе к «Плакату» звучит текст, который составит потом основу песни «Межа». Мучило меня тогда главенство внешнего над внутренним, которое я встретил и в музыкальном мире. И что самое горькое — в православных кругах тоже. А может и в себе?… «Плакат» писали уже под концепцию. Чтобы протянуть нить от мертвенного государства, мечущимся в нём с человеком в поисках Света и правды, к живой Истине Христа — «Царство Божие внутри вас». Все песни по смыслу связаны и порядок не случаен.

«Огонь в окне» полностью характеризует то моё состояние. Рад, что записали с Ильёй, ведь его мистический гитарный узор — половина песни, если не больше. В отличие от электрического варианта с альбома «Иерихон», этот получился чуть более ясным и тонким. Возможно, от истошных подпевок Ильи, которые он не стеснялся включать ещё на концертах, и донёс до студии. Правда, в «официальную» версию альбома она не вошла, т. к. писали её для второй части. Но Игорь не смог. Потому намного уместнее именно её разместить, как четвёртую главу пластинки.

Песня — сигнал о помощи. Я ещё живой, но мрак и смерть окутали меня по самое сердце. «Где Ты?.. Кто Ты?.. Откуда Ты?..» Потом стал добавлять: «…придёшь?» Ещё можно сравнить с документами капитана Гранта, найденными в бутылке и разъеденными морской водой и временем. Сигнал о помощи. Крик в пустынный город. Без особой надежды, что кто-то услышит.

Часто мы её исполняли вдвоём. А потом я один. Почти до самого венчания в 2011-м. Сейчас пробовал петь — тяжело идёт… Помню, в мае 2010-го, когда пел на квартирнике на Каланчёвке, во время апофеоза «Где Ты?…», Артём Белов обхватил голову руками и сидел грустный-грустный… Мне даже жалко его стало. Варя Чекушина же (будущая Буянова) загадочно улыбалась. Наверное, думала: «Да здесь я…» Впрочем, это мои догадки.

«Испокон» для переиздания я чуток пересвёл. Она мне тогда сразу не понравилась. Обидно было, что такое крупное полотно «прыгает и скачет» по уровню звука. Сейчас подправил, послушал — Илья хорош, да и я уже пою получше чем в 2007-м. Дело в том, что весной 2008-го нас пригласил поработать с ним молодой музыкант Юра Дымов, имеющий музыкальное образование и певший в церковном хоре. Мы помогали ему подготовиться к выпускному концерту в Тимирязевке. Что только Юра не вытворял за тот час с гитарой и без…

Репетировали в фойе, а прямо перед нами бегали разукрашенные и голые по пояс девушки. Ещё 3 минуты назад они в сарафанах и кокошниках умилительно запевали за Русь. Теперь, во время перекура, не стесняясь особей противоположного пола, они оголяли то, что видеть может только родной муж, ругались матом и чадили сигаретами, вскрывая пивко. Вот она — изнанка патриотических мероприятий. Помню, тогда подумал: «И чтобы мои дочери пошли в театральный или подобный маскарад? Кукиш!»

Было тяжело работать в постоянной суете и шуме, но та совместная работа очень пригодилась нам потом в творчестве. Илья обменялся с Юрой своими гитарными штуками, а меня он подучил основам пения. Упражнения голосовые показал, ещё какие-то тонкости. До сих пор помогает. Юра, кстати, вскоре «завязал» с творчеством в пользу семьи.

«Ветер степей», «Далече» — лирические главы. Настроение во время работы над альбомом из унынческого превратилось в… суровое. Но песни получились. Ещё и из-за участия Игоря с Радугой. Кстати, после нас у Травника писали свои альбомы наши знакомцы — тот же Дима Машкара, Костя Карасев, Лена Тюлькина и др. Только Оля Лехтонен так и не приехала. Зато удалось её и Юлю Белову вытащить к нам на квартирник-презентацию диска 23 ноября. Хороший был день, Лиза Побережнюк (позже участник «Далече») впервые приезжала. Хотя смотрю на фото с того вечера, которые делал Сергофан, и думаю про свою физиономию: Неужели эта заплывшая харя могла петь такие песни?» Да, творчество — не только в пении и сочинении. Оно и в том, чтобы соответствовать своим песням в повседневности. Как говорила Марина Цветаева: «Поэт — это образ жизни». Петь-то я об этом пел, но вот духовной жизнью, в виде хранения себя и своих мыслей перед Очами Творца, не жил. Оттого вспышки бодрствования сменялись глубоким унынием.

Песня «Зачин» как раз и написана в поддержку себе и тем, кто идёт из этого «рабства мора». Цель наша высока и трудно достижима, потому не время «сонным мёдом мазать веки». Снова половина песни принадлежит Илье. Его гитара творит те же стихи. Без этих струнных вкраплений, напоминающих закатные облака, песня звучит не так. Кстати, Илья тут выведен на первый план, хотя играет соло, а моя гитара напоминает несмазанную телегу. Что, впрочем, нам приглянулось. Текст художественный, есть отсылки к Св. Писанию, его кстати, отметил Кирилл Мурышев. Никогда не поздно начать всё с начала. Главное, помнить о Вечной Цели и не повторять ошибки. Безусловно, ядро альбома и самая получившаяся пьеса — «Человек». К сожалению, в августе тяжелейшую травму в парусном спорте получила наша Оля. Цепь от моторной лодки лопнула и, со всего маху, отлетела девушке прямо в глаз, чудом не уничтожив кристаллик. Я надеялся, что ко второй части Оля бы подоспела, а пока не стал её тревожить. Очень люблю скрипку и флейту. А на нескольких выступлениях нам неплохо подыграл на них Кирилл Мурышев. Я позвал его пособить. Но он отказался. Зато порекомендовал и свёл нас с Марией Бражниковой, с которой мы виделись до этого на нашем совместном с «Действующими лицами» концерте в Ясенево. «Она, — сказал рассудительный Кирюха, — в сто раз лучше меня играет на скрипке. А ещё она регент хора в огромном соборе, может подпеть. В общем — высокий уровень», — заключил Кирилл. Этого-то я и боялся. Но Маше позвонил. К удивлению, она согласилась приехать, сказав, что песни ей понравились. В первую встречу, когда мы втроём репетировали у нас, Мария вела себя очень строго и настороженно. Даже коробку конфет, которую я преподнёс ей в дар за труды, она откинула и холодно молвила: «Ешь их сам!» Я опешил…

Придя на студию и теперь уже общаясь со взрослым Игорем, она неожиданно потеплела и выдала замечательные партии на скрипке. «Прям как «Пилот», — заметил Илья про музыкально-поэтический образ «Первое Слово», который мы совместили с «ЧелоВеком», и который целиком придуман Ильёй и Машей. Наверное, она поняла, что нам от неё нужно только сотворчество. Да, мы оказались не такими благочестивыми верующими, но и для нас девушка — это в первую очередь сестра во Христе. Мы дали Маше в дорогу сведённого «ЧелоВека». Уже ночью она написала, что её мама оказалась в восторге от песни, добавив, что она рада с нами ещё поиграть. Мария приезжала ещё на одну сессию, где мы записали две песни. На ходу придумывали какие-то штуки: в дело шло всё — и щёлкающая авторучка в «Протоколе», и шелестящая кипа моих текстов в «Иллюзиях». Игорь, заразившись, сказал: «Подожди!» И нажав на «Rec», отвёл маятник старых часов, висевших в его студии. Те зазвенели механизмами: «Теперь поехали!» И мы начали записывать «трэк» о том, как «Первое Слово» перерождается в «ЧелоВека». Это добавило таинственности.

Завершающая альбом «Ночь» тоже получилась красивой и необычной для нас. Помню, заслушался её и поймал себя на мысли: «А «почемуй» -то в группе «Мельница» стал петь какой-то мужик?»…Благодаря Маше о нас узнало много ребят из ПСТГУ, где она работала и училась. Она говорила, что кому-то весьма понравилось такое сочетание бард-песни с рок-ритмами, социальные тексты с православной тематикой. Сейчас альбом можно послушать в аудиозаписях группы. С Марией же мы потом отыграли часовой концерт в «Диске Луны» 18 марта 2009.

Летом готовились вместе с Марией отыграть большую программу в «Мелосе». Но опять моё раздолбайство и безответственность! Назначил ей встречу, а сам опоздал на час. Она дождалась, купив пирожок. И даже на репетицию к Даниловскому монастырю пошла. Правда, была какой-то грустной и задумчивой. Мы сделали пару новых песен. Но на сам концерт Маша не пришла. Больше мы не виделись… Это урок! Варя меня потом серьёзно причесала за неумение держать слово. «Либо, — говорит, — не договаривайся!» Знала бы она, что мы, творческие люди — эмоциональны. У нас часто горы планов так и остаются кучкой не воплотившихся пышных фраз… C этим надо бороться.

Интересно, что хозяин клуба «Диск луны», где проходила презентация нашего альбома — одноклассник Терентия с Плющихи — Володя Сокольников… А потому Терентий был с нами и здесь. Вот такое совпадение. Я Владимиру через пару дней передал в подарок книги от Травника.

Отношение к альбому у меня неоднозначное. Я его долго не признавал (даже издавать не хотел). Хотя Илья считает, что это до сих пор лучшая работа «Далече». По мне же, лучшее записано в последние 2 года. Почему именно «Зачин»? Это первый наш студийный опыт. А ещё я видимо хотел начать тогда всё с начала, думал диск станет трамплином. К сожалению, не совсем получилось. Как и сделать вторую часть. Эта идея меня так захватила, что стоя как-то на службе в храме, я понял, что думаю не о Литургии, а о том, какие песни мы будем писать для этой пластинки. Это очень плохо. Да, начать новую жизнь не удалось. Но этой работой я вдохнул глоток свежего воздуха, приобрёл опыт и уверенность. БлагоДарю Травника и всех, кто участвовал!»

Издательское дело

Терентий всегда что-то сочинял. Это могли быть сказочные истории, песни, стихи и даже пьесы. Если не считать его попыток стихосложения для детей, то первые сочинения у него появились в 12-летнем возрасте и, как правило, это были рассказы приключенческого жанра или пьесы для его домашнего театра, была и поэма, написанная им специально в подарок дедушке и бабушке.

Ещё в школе Травник начал оформлять свои рассказы в нечто подобное книгам: писал вступительные статьи, краткое содержание и делал иллюстрации. Обычно все умещалось в школьную тетрадь в 12—16 листов, и многие рукописи до сих пор хранятся в его домашнем музее — архиве «Vano». Случается, что провидение настолько сильно в жизни человека, что удивлению от этого нет границ, что в полной мере относится и к жизни моего героя.

В советском обществе было неприличным уходить, точнее бросать институт, хотя бы потому, что само поступление в вуз было уже крайне непростым делом. Успешно сдав вступительные экзамены, Терентий был зачислен в технический вуз, причём на очень сложный факультет. Проучившись три года, он неожиданно принимает решение уйти из института, в надежде более основательно подготовиться для поступления в Строгановку. Времени предостаточно и он, чтобы оно ещё больше было заполнено, поступает в полиграфическое училище №144, на улице Петровка в Москве в группу редактуры и корректуры.

«В то время я даже не мог догадаться, насколько всё серьёзно, и то, что связано с книгой и с литературой, станет непросто делом, а основным делом моей жизни, — напишет он в дневнике, — учёба в ПТУ, именно на этом факультете была в какой-то степени, интеллигентным выбором, причём сама учёба не требовала от меня абсолютно никаких усилий, потому я и учился. Тем не менее, все моё внимание было по-прежнему направлено только на живопись. Я и не думал работать по специальности, не хотел совершенствоваться в полиграфии дальше, а просто, как мне казалось, с пользой проводил время, ожидая момента для поступления в «художку». И все-таки, после окончания училища Травник работает в ТАССе, причём не только корректором, но и мл. редактором. Именно там в мире журналистики и словесности он написал и даже выпустил свою первую книгу стихов «Крик в никуда». Тогда его друг и крестный отец Михаил Курганов, прочитав её, твёрдо сказал, что тот должен писать, и писать, как можно больше.

11 апреля 1987 года Терентий женится на Оксане Серебряковой. Молодая и энергичная супруга поддерживает все увлечения и начинания мужа, среди которых есть и желание писать и издавать собственные книги.

Тогда это было больше домашним, самиздатовским, да ещё и с нэповским названием издательство «Товарищество „Линнельман и К“». Под этим брендом вышло около десяти книг Травника общим тиражом не более пятидесяти штук. Переплёт книгам, пусть и с кривоватым, но зато золотым теснением, делал отец Оксаны, Валерий Серафимович. Книги дарились друзьям на день рождения и родственникам. Некоторые экземпляры сохранились в архиве, последний датирован 1989 годом.

Писать о творческих проектах Травника и не цитировать его просто невозможно. Терентий и сам часто и много пишет о творчестве, о роли личности в этом удивительном деле и каждая его новая книга — это настоящий кладезь интересных, в меру мудрых знаний.

Иногда Травник называл себя самым обычным пастухом, приглядывающим за необузданным вдохновением. В своей книге «Письма и дневники» он пишет о таких людях, как о странных и непонятных, но решающих в конечном счёте почти все в жизни: «Их называют чудаками, а они миру дарят корабли, самолёты, автомобили и поезда…. Их называют выдумщиками, а они миру дарят литературу, живопись, театр и кино… Их называют очкариками, а они миру дарят лекарства от тысячи болезней… Их называют ботаниками, а они миру дарят телевидение, радио, сотовую связь, компьютеры и интернет… Их никогда не воспринимают всерьёз, над ними смеются в школе, а девушки не спешат связать с ними свою судьбу. И этот парадокс будет существовать до тех, пока в нашу жизнь Господь будет посылать гениев».

«Светец» появился не сразу, поскольку книгоиздательское дело не простое, Травник не торопился и надеялся на официальное издание собственных книг. «Всякая работа Травника, — утверждает литературный критик Таисия Азовцева, есть подлинная исповедь, есть мгновенный слепок с души поэта. А душа у него щедрая, открытая! Поэт делится своими знаниями, даёт житейские советы, но ни в коем случае не наставления. Будучи тонким психологом, он виртуозно передаёт внутренний мир детей, оставаясь сам большим ребёнком: любознательным, наблюдательным, неравнодушным к бедам и горестям окружающих. Его стихотворения — это абсолютно достоверная объяснительная поэта перед друзьями, обществом и, в конце концов перед Богом. Терентий Травник пропагандирует благородство, рыцарство, романтику».

Все это требует немалых денег, которых, как известно, чаще всего не хватает, поэтому Терентий принял решение самостоятельно освоить основные профессии издательской деятельности: вёрстку, переплёт и брошюровку, за полгода изучив все тонкости этого благородного искусства.

Настоящей революцией в жизни Травника стал компьютер, который появился в его пользовании в 1996 году и сразу настроил гения-самоучку на работу с ним.

Сначала появляются обложки к кассетам, позже к дискам, изучаются программы и к концу века на базе домашней студии Травника появляется что-то вроде издательского бюро «Светец», переименованного в 2000 году в арт-бюро «Светец», директором которого Травник предлагает стать Владимиру Блинову. С 2007 г. коллектив возглавляет Ирина Соловьёва, главным редактором становится Вадим Николаев, а литературным — Лариса Чернышева. Помимо этого, в состав издательской группы входят художник Ирина Сурина, консультант Маргарита Завьялова, технический консультант Максим Желтов, корректоры Иулия Фадеева и Ольга Стрелова, техническую поддержку оказывают Данила Поляков, Денис Сычёв, Артём Уваров, Антон Мишин и другие. К издательству подтягиваются переводчики, фотографы, брошюровщики и печатники. Наибольшую трудность в книжном деле вызывает именно книгопечатание. Терентий долго ищет партнёров, общается, пробует издаваться, но везде что-то его не устраивает, а тот, кто вроде бы неплохо справляется со своим делом, нередко прекращают деятельность (такое было время) из-за нехватки финансовых ресурсов.

Ранние книги Травника печатает Союз писателей России, издательство «Карпов Е. В.», «Слово», «Переделкино-Издат», «Нестор», «Палея», «Белый город», «Астро», «Принтбук» и другие.

В 2010 году Терентий знакомится с Валентиной Егоровой, прекрасным специалистом, полиграфистом высшей категории, типографии издательства «Белый ветер». С этого же года книгами «Светец» занимается только эта студия. Многие отмечают качество этих книг. В «Светеце», помимо самого Травника печатаются Елена Башмакова, Александр Хасминский, Валерий Киселевский, Елена Ханина, Ирина Соловьёва, Лейли Забавина, Виктор Миронов, Анастасия Перегудова и другие. Работают художники Наталья Чёрная, Аля Ромадина, Алена Моисеева, Наталья Артемова, Виктор Новиков, Моисей и Александр Хасминские, Дарья Ханеданьян, Книги выходят тиражами до 10 тысяч и некоторые переводятся на иностранные языки. Сегодня издательское бюро «Светец» — это небольшая, но хорошо зарекомендовавшая себя и достаточно известная творческая группа с конкурентоспособной продукцией. Его книги участвуют на Международных выставках. Помимо этого, бюро выпускает плакаты, буклеты, открытки и календари, принимает активное участие в жизни ряда храмов Русской Православной церкви.

Сегодня проект «Светец» перешёл и в интернет, освоив такие площадки, как «Issu» и «Calameo», наладив плодотворное сотрудничество с альманахами, журналами, газетами, библиотеками и отдельными сайтами, интернет издательствами, такими, как «Ридеро», «Тихий свет», «Московия», «День литературы».

Широка литературная палитра изданий писателя-публициста. Силами издательского бюро «Светец» появилась книга Терентия Травника «Tabulas», в которой собраны короткие, но ёмкие и запоминающиеся философские размышления Травника, касающиеся разных сторон жизни человека — внешних и внутренних: детства, старости, смерти, зависти, патриотизма и многого другого, с чем соприкасается каждый человек. Авторские табулы располагают читателя задуматься над своей жизнью, её смыслом, попытаться заглянуть в себя и, правильно расставив жизненные приоритеты, постараться изменить себя, образ мыслей и свою жизнь к лучшему. В арсенале Травника-публициста статьи и эссе, рассказы, заметки и очерки, но особый читательский интерес всегда вызывают его табулы — короткие заметки на философскую тему.

Так Виктор Ковылев в статье «Движение литературной мысли ХХ-го столетия» пишет: «Несмотря на то, что и читатели, и ряд критиков причисляют табулы Травника к поэзии, сам автор в своих интервью неоднократно подчёркивал, что для него это скорее музыкальная проза, своеобразная форма для выражения ощущений, близкая к поэзии, но все-таки в полной мере ей не соответствующая. Первые табулы появились в его творчестве в начале 80-х гг. прошлого столетия. В основном они описывали травы и растения, позже явления природы и взаимоотношения людей. Ряд издательств неоднократно публиковали табулы Травника, но на данный момент их количество точно неизвестно. Поскольку книги с ними подчинены определённой символике, достаточно трудно судить о том, сколько в действительности было создано табул. Сам автор называет более ста, но есть мнение, что их гораздо больше. Терентий не уточняет эти расхождения, считая необходимым оставить вольное отношение, как к их написанию, так и к их распространению».

«А для чего дано нам слово, как не для святости души» — этот афоризм Терентия проходит красной нитью через всё его творчество — обширное, разностороннее, богатейшее: через слово, музыку, живопись. Терентий знакомит нас со своими открытиями, новшествами, щедро делится познавательной информацией, вводит в мир прекрасного. Учит, как нужно использовать время во благо, соблюдая условия: когда «труд — по призванию, семья — по любви, жизнь — по благодати, помощь — по разумению…». И тогда человек почувствует себя абсолютно счастливым! Хотя в цитате и звучит горькая правда: «наш ум полностью изуродовал нас, призвав к знаниям и образованию, к рассуждению и оторвал от детскости сердца», но Травнику это не грозит ни в коем случае. Он не утратил детской наивности, непосредственности, способности удивляться и радоваться. Он, по мнению многих, сказочно богатый человек, владеет несметными сокровищами: «небом-сапфиром», «звёздами-брильянтами», «прудом, заросшим малахитом», «плодами-янтарями», «искрами-рубинами», «туманами серебряными» и «свечами золотыми». Его тайники и клады неиссякаемы.

Активное участие «Светец» принимает и в организации выставок галереи «Делонь», обеспечивая печатной продукцией каждое мероприятие. Занимается артбюро подготовкой и проведением авторских встреч с читателем.

Совместные литературные проекты

В портфолио издательского бюро «Светец», кроме книг самого Травника, есть немало и его совместных проектов с другими авторами. Это касается и публицистики, и поэзии, и прозы. В этой главе читателя ждут знакомства с некоторыми именами соавторов литературных замыслов, и несмотря на то, что все они разноплановые, но объединяет их вместе — обоюдный талант и литература. Такие книги притягивают своей полифоничностью и нестандартностью, а выигрывает от такого сотрудничества — читатель. Не зря в народе говорят, что «один хорошо, а двое — лучше». Совместные проекты для Терентия — это ещё один штрих к его социальному портрету: общительный Травник не зациклен только на своём творчестве, ему как воздух необходима синергия общения, обмен творческими энергиями с другими талантливыми личностями. Общие дела расширяют рамки творческих границ и обогащают внутренний мир каждого участника новыми идеями и новыми возможностями попробовать свои силы в создании чего-то, что казалось одному не под силу. Таланты людей, соединяясь вместе, дают миру энергетически ёмкий продукт, будь то книга, концерт или художественная выставка.

В природе Терентия есть одно уникальное свойство — умение притягивать к себе талантливых людей, вместе с ними создавая литературные проекты. С некоторыми из них мы познакомимся в этой главе.

Елена Логунова

С Еленой Александровной Логуновой (Беларусь) Терентия связывает многолетнее сотрудничество. В прошлом школьная учительница, она приняла когда-то предложение Терентия стать редактором его публицистики. Увлечённая и любящая своё дело, она с большим энтузиазмом взялась за работу. Время шло, постепенно она взяла на себя и обязанности редактора его поэзии. Были моменты, когда её предложения заменить одно слово на другое или поменять слова местами улучшали текст. Строгая и принципиальная Логунова благоговела перед поэзией Травника, оставаясь стойким и верным помощником и последовательным специалистом в вопросах редактирования, но всё же последнее слово всегда оставляла за автором.

С какого-то времени Елена начала записывать свои впечатления от понравившегося после прочтения стихотворения поэта. Таких впечатлений-рассуждений за несколько лет собралось немало, и со временем сформировалась настоящая книга под названием «Живая ткань поэзии Терентия Травника», но Елена не спешит ставить точку в своём «романе о стихах», как она называет это собрание, и нет-нет, да и прибавится в нём новая статья-размышление. Вот одна из них:

По дороге к свету

Попыталась представить картину жизни человечества без того, что называется искусством. И ничего у меня не получилось! Ведь с давних времён и по сей час «нам песня строить и жить помогает». Наверное, не просто помогает, а была и продолжает быть одной из основ жизни человека. С первого его дня и до последнего. Песня, музыка, картина… И они, Художники, Музыканты, Поэты, как и в давние времена, — по-прежнему странники, несмотря на обилие комфортного транспорта. И если писать о тех, что ведут нас к свету с начала времён, то для этого более всего подходит лишь та торжественная разновидность жанра, которая выбрана Терентием Травником — гимн.

ГИМН ИСКУССТВУ

Теперь уж давнею зимою

На благодатный звёздный свет

Шли странники, их было трое —

Художник, Музыкант, Поэт…

Выбор… Он стоит перед человеком всегда, особенно если человек одарён яркой способностью творить. Как распорядиться даром? «Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать», — сказал однажды Александр Сергеевич Пушкин. И слава Богу, когда это так. Получилось продать рукопись — и будет краюха хлеба, и можно залатать дырявую крышу. Но вот только в наше время на вдохновение все чаще накидывают узду, заранее просчитывая доход… И вспыхивают искусственные звезды, и гаснут, освобождая место следующим, которым тоже суждено вскоре погаснуть…

А странники не печалятся о том, что прохудилась крыша — ведь сквозь неё можно увидеть звёздное небо. Они не горюют, даже если крыши нет. Живут как птицы Божии. А их звезда — настоящая, и потому неугасимая… Даже самая крошечная из них… И дороги человечества немедленно сплошь зарастут чертополохом, если не будут идти по ним к благодатному свету трое — Художник, Музыкант, Поэт. И в этом случае бессильна грамматика. Эти слова — только с большой буквы!

Да, они — живые люди с тонкой ранимой кожей и чутким сердцем, которое не всегда может вынести муки непонимания и насмешки толпы… Они — ангелы, но до поры живут на земле, то и дело падая в придорожную пыль… Падают, но встают — вопреки всему… Просто потому, что есть на земле те, кто полюбил их… Пусть любящих не так уж и много по сравнению с толпой, но они есть повсюду — те, кто их ждёт, зачастую неуютных и строптивых, всем сердцем откликаясь на свет их творений.

Оно есть — вдохновение читателя, зрителя, слушателя… Когда прочитанное, увиденное, услышанное идёт прямо к сердцу. Когда вдруг творение странника перевернёт в нас осознание бытия. И мы с волнением войдём в созданный этим бескорыстным творцом мир. Чтобы уйти другими — лучше, чище, добрее… Но все-таки мы по-прежнему будем падать, предавая своих гениев. Тех, кто никогда не отречётся от нас…

Вот так, от века и до века,

Несут служенья горний свет —

Три ангела? Три человека? —

Художник, Музыкант, Поэт…

Так было. И так — будет!

В 2018 году увидела свет публицистическая книга Терентия Травника под редакцией автора-составителя Елены Логуновой «Записка из зала», в которой собраны различные вопросы к Травнику, задаваемые ему на встречах с читателями, связанные с темами семейного или патриотического воспитания, общественного устройства, отношения между молодостью и старостью; помимо прочего, автор даёт советы и рассуждает на темы духовного и физического здоровья. Многие вопросы Логунова адресовала Травнику, исходя из воспоминаний о своей немалой педагогической практике.

С удовольствием предоставляю слово самой Елене Александровне, более полно раскрывающее её взгляды на сотрудничество с Терентием, его творчество и её отношение к литературному редактированию.

Елена Александровна Логунова:

«АХ ЖИЗНЬ, ТЫ ПТИЦА, ПРОСТО — ПТИЦА…»

Это — строка из стихотворения Терентия Травника, одного из самых любимых. Оно — про каждого из нас и про то, что вслед за птицей нам непременно стоит совершить «…в синь прекрасную полет». И разве не трепещет душа от счастья, расправляя свои крылья? Или когда, провожая взглядом птицу, по травинке ползёт к свету? Счастье — оно многогранно. И не последняя его составляющая — творчество.

Я до сих пор не знаю, почему с детства мой выбор был однозначен: учительница русского языка и литературы. Да мало ли среди детей тех, кто любит читать книжки?.. Впрочем, тому, наверное, способствовала атмосфера семьи, где всегда находилось и время, и место для друзей: и наших с сестрой, и тех, кто приходил в гости к родителям и обязательно с бумажным кульком, наполненным «Белочками», «Мишками на Севере» и прочими сладостями-радостями в красивых обёртках. Помнится, любила играть выбывшими из игры шахматными фигурками, подхватывая их тут же, и, когда завершалась очередная партия, помогала расставлять их на доске. А мама тем временем пекла на кухне пирожки для всей компании. Она, по образованию экономист, была затейницей и рукодельницей. Отец, за два года до моего рождения получивший университетский диплом, закончив философско-экономический факультет, с малых лет любил говорить со мною «за жизнь». А ещё, будучи студентом, он перечитал всю классику, русскую и зарубежную, что, судя по его воспоминаниям, вовсе не исключало радостей студенческого бытия. Книга в нашей семье была не просто книгой, а важной составляющей бытия. И мой отец до конца жизни, к закату ставшей совсем не сладкой, всегда, в любой ситуации, носил галстук и потрёпанный портфельчик с очередным литературным журналом — чаще всего это была «Роман-газета».

Пришло время, и я, завершив обучение на филологическом факультете пединститута, пришла в школу не только с новеньким дипломом, но и с таким вот настроем: не давать повода для обвинений в формализме (всегда нашего брата тюкали за это) — то есть не забить стихи и прозу, изучаемые в школе, посредством «разбора и анализа», что имело обычный результат: те творения, которые «проходили» в школе, для многих навсегда оставались нелюбимыми. При этом я обожала теорию литературы. Скорее всего потому, что в нашем институте её блистательно преподавал ныне покойный, а тогда ещё молодой, Евгений Алексеевич Костюхин: он читал свои лекции так, что в начале каждой мы, студенты, дружно открывали рот и не закрывали его, пока не отзвучат последние его слова. Суха теория, мой друг… Но при желании все-таки может и получиться не задушить ею, теорией, зелёное древо жизни. Сейчас, в свои солидные 65 лет, я уверена, что это может получиться, если теорию вплетать в живой поток слов, и непременно с любовью… А в годы своей учительской деятельности я просто старалась, чтобы мои ученики полюбили те произведения, которые мы — нет, не проходим, а читаем вместе. И образы с метафорами, как и хореи с дактилями этому совсем не мешали, помогая приоткрывать, и непременно с любопытством, крышку шкатулочки, хранившей тайны художественного творчества.

А ещё я писала сценарии школьных праздников, искренне считая себя недостаточно талантливой для того, чтобы стать писателем. В моей жизни имели место быть и поэтические потуги. Но они завершились ещё на втором курсе института, когда я поняла, что строки, заполнившие толстую тетрадку, интересны лишь одному человеку на земле — мне самой…

Помню своё изумление, когда, в начале девяностых, в мои руки попал так не похожий на произведения советской «литры» дамский романчик, потом ещё один, второй, третий… «Да это же так просто, — подумалось мне, — я смогу и лучше!» И я стала перечитывать, нет, не эти простенькие романчики, а давно любимые произведения с целью познать, как это сделано. Важную истину я поняла, перечитывая «Джен Эйр» Эмилии Бронте. Как и в юности, оторваться не могла, пока не перелистнула последнюю страницу. Время от времени я находила ляпы перевода и думала о том, почему они не нарушают очарования текста, размышляла, откуда же взялось при таком незамысловатом сюжете то удивительное притяжение, когда читаешь и не можешь оторваться. Осознание пришло в один момент: искренность писательницы и её любовь к созданным воображением персонажам — тому причина. С тех пор я не сомневаюсь в том, что искренность и любовь — основа настоящего творчества. А стили, образные средства и прочие приёмы — это очень важно, но не первостепенно. Потому и может не задеть душу написанное хорошим стилем и по всем правилам.

И вот пришёл момент, когда я решила, что замыслам пора на белый лист. Кое-что написала… Получалось, возможно, лучше, чем в дамских романчиках, но не настолько хорошо, как бы мне этого хотелось. Настряпала и с десяток рассказов, отправила в периодические издания. Их печатали, но денег не платили. Тогда, лет двадцать назад, для меня это было важно. Затем был многолетний творческий простой… Образно говоря, я скисла: меня то и дело хлестали волны жизни — холодные и суровые. Но Богу было угодно, чтобы я вернулась к творчеству.

Однажды, измученная и растерянная, я побежала в храм. Именно побежала. И сразу же поняла: не уйду. Думаю, что те, кто пришёл в церковь в зрелом возрасте, хорошо знают, как это бывает. Всё, включая собственную личность, преображается. И появляется потребность что-то делать во славу Божию. Что именно, я не знала. Ответ сам собой нашёлся в интернете: то и дело попадались на его просторах искренние, не бесталанные, но не особо грамотные стихи. И всё получилось по принципу «увяз коготок»… Но птичка не пропала — просто она стала другой. И вот уже лет семь я приглаживаю «непричёсанные пёрышки», что порой топорщатся, нарушая гармонию поэтической мысли. И мне это нравится. Я очень быстро поняла, что редактор не должен использовать дипломатические трюки: расхваливать написанное по причине «не огорчить автора» и быть при этом сверхделикатным. Хотя бы потому, чтобы одобрение всегда была искренним, не говоря уже о том, что не стоит вводить начинающего поэта в заблуждение. И со мною рядом уже не один год те, кто рос вместе со мною как поэт, а я тем временем — как редактор.

Встреча с творчеством Терентия Травника, как это и бывает обычно на страницах интернета, произошла, коли судить по меркам житейским, случайно. Но если глянуть на Небо и почувствовать Бога, — то, конечно же, вспомнишь: в жизни не бывает ничего случайного.

Это было и трудно, и сложно — работать с произведениями автора состоявшегося, известного, багаж знаний которого по сравнению с моим куда весомей. Но мой, очень скромный, содержал одну весьма ценную вещичку: стилистическое чутьё, приправленное врождённой и профессионально отточенной в советской школе грамотностью.

Меня, редактора-самоучку, Терентий рискнул сразу бросить в «воду»: доверил книгу с глубоким философским содержанием. Это был период невероятно трудной, но при этом безмерно интересной работы. Натерпелся от меня автор: я просто бомбардировала его вопросами… Терентий — человек деликатный, и полагаю, он знал, что делал: со временем, благодаря предельно вдумчивому чтению его книг (иначе при редактировании нельзя), моё мировоззрение стало более обширным и откорректированным. И я обрела при этом (что было совсем не просто) драгоценный опыт редактирования философской прозы.

Но были ещё у него стихи, которые я просто читала. И вот однажды, и это можно охарактеризовать только словом «вдруг», возник порыв: написать о стихотворении. Точкой отсчёта стало стихотворение Терентия Травника «Белых колоколен корабли». С него всё и началось. Не постесняюсь сказать: писать о стихах прозой — чрезвычайно сложно. Хотя бы уже потому, что большая часть «разборов и анализов» поэтических творений, простите, ужасно скучна… Так, по крайней мере, мне видится. И потому сама собой нарисовалась установка: не теоретизировать. Мне хотелось писать о том, что я чувствовала, читая стихотворение. И о том, какие мысли появлялись у меня после того, как я его прочитала. И каждое слово стихотворения обретало для меня и вкус, и цвет. И когда моих творений, каждое из которых было посвящено одному-единственному стихотворению, стало довольно много, я поняла, что это — роман о стихах… Почему роман? Да ещё и о стихах? Потому что в этой подборке эссе (так определил жанр моих творений один из друзей Терентия) нет того, что называется литературоведением. Да, это очень важно — исследовать творение, обозначить его тему, средства и приёмы, применённые автором. Но у меня все было по-другому… Я вошла в страну под названием «Поэзия Терентия Травника» и довольно долго путешествовала по её просторам, и сопровождало меня вдохновение! Впрочем, и до сего времени я частенько заглядываю в эту страну… Кстати, хочу сказать: Терентий ни разу не высказал не то что замечания, но даже какого-либо предложения относительно моих впечатлений о его стихах. С его стороны исходила только благодарность. Не сомневаюсь, что порой мой взгляд на его стихотворения не совпадал с его собственным, но он всегда оставлял за мною право читателя: видеть, как видится.

Так и появилась в моей жизни птица счастья — творчество! Оно вовсе не перечеркнуло простые радости бытия, наоборот, они стали более тёплыми. Проблемы, сложности и переживания — они никуда не делись, но я учусь у Терентия умению ценить жизнь во всех её проявлениях:

И ничего не повторится…

Ах, жизнь, ты птица, просто — птица.

Журавль в небе иль синица?

Какая разница — лети!

Этими строками Терентия Травника я и завершаю свой рассказ о себе, о творчестве и сотворчестве. Слава Богу за всё!

Дарья Ханеданьян

Знакомство Дарьи с Терентием Травником произошло, когда она принимала участие в конкурсе на право иллюстрировать его книги. Очарованный неординарными работами молодой художницы, Терентий сходу предлагает ей издать совместный альбом-книгу с необычными женскими портретами, созданными Дашей, с явно выраженной испанской ноткой во внешности и определённой эмоцией, запечатлённой в каждом лице, в сопровождении их своими афоризмами. Изюминкой книги является представление афоризмов Травника на нескольких европейских языках: английском, испанском и французском. Над переводами работали: сама Дарья, Патрик Джексон и филолог-переводчик, англиковед Юлия Шувалова. Так в начале 2019 года появилась книга-альбом «Штрихи к портретам» Терентия Травника и Дарьи Ханеданьян, а в конце года — книга философской прозы Терентия Травника «Homopolysemos» с обложкой и иллюстрациями, выполненными Ханеданьян. В данный момент полным ходом идёт работа над книгой стихов Терентия Травника «Лекарь» с иллюстрациями Дарьи.

Несколько слов о художнице и её семье: Дарья родилась в творческой семье. Когда ей исполнился год родители развелись, а мама вышла замуж за иностранца. В 1998 году новая семья переехала жить в Испанию в г. Марбелья, где Дарья поступает учиться в международную школу Aloha College. Там она знакомится с Кейт Джексон, которая не только становится её первым учителем рисования, но и открывает для неё дверь в увлекательный мир живописи и искусства.

Незаурядные художественные способности стали проявляться у Дарьи рано. Уже в апреле 2001 года её работы были впервые представлены на Фестивале юных талантов в Монако, а в августе того же года состоялась первая персональная выставка в г. Марбелья в Оперном Доме. С 2002 года коллекции Дашиных картин выставляются в различных галереях и выставочных залах Европы. В 2004 году художница принимает участие в конкурсе Bookworld Espana, где её работа над обложкой книги «Всадник без головы» была признана лучшей. В 2004—2005 годах Дарья с большим успехом представлет свою школу на различных детских творческих фестивалях… В 2006 году она на какое-то время переезжает в Великобританию, где помимо занятий живописью, учится на дизайнера, участвует в творческих проектах, в том числе, в съёмках художественного фильма с библейским сюжетом, где в кадрах часто фигурируют картины, написанные Ханеданьян. В 2013 и 2018 годах жизнь приводит Дарью в кинематограф «авторского кино», где Даша принимает самое непосредственное участие в съёмочном процессе: была ассистентом, вторым режиссёром, вела фотоотчёт. Но главное: она в одиночку полностью нарисовала всю раскадровку каждого из фильмов. Участие в съёмках зародило в Дарье мечту: стать в будущем театральным художником-постановщиком и оформителем.

Сейчас Дарья живёт в России, занимается живописью и кроме участия в проектах Терентия Травника, по приглашению своего знаменитого дедушки — Грайра Грайровича Ханеданьян, готовится к совместной художественной выставке с ним в Галерее Современного искусства в Санкт-Петербурге, которая планируется на сентябрь 2020 года.

Юлия Шувалова: «Терентий Травник — это вселенная, которая становится тем загадочнее, чем больше о ней узнаёшь…»

Юлия Шувалова — писатель, поэт, переводчик, журналист. Родилась и выросла в Москве. Закончила исторический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова и Манчестерского Университета (Великобритания). Работала на Би-Би-Си (2005—2006), на вебрадио QT Radio вела собственную программу о культуре и искусстве (2005-2006). Владеет английским и французским языками, читает на нескольких европейских языках. Финалист премии «Поэт года» (2012, 2013), лауреат премии «Музыка перевода» (2013), имеет публикации в печатных и интернет-СМИ с 1992 года.

С 2012 года преподаёт иностранные языки и историю. Организатор фестиваля английского языка ShakesFest (2016—2017). Автор рассказов, сказок, поэтических и публицистических сборников. Книги: «Упражнения в одиночестве» (эссе; англ. оригинал (2015), авторский перевод на русский язык (2019)), «And So I Write My Life» (стихи на английском языке), «Мой друг Казанова» (повесть, 2002—2003), «Итальянские рассказы» и др. С 2006 года пишет блог о культуре и искусстве Los Cuadernos de Julia на английском языке. Автор проектов: «Искусство сонета» (theartofsonnet.ru), «Шекспир в переводе» (Shakespeare-intranslation.com), «Детство в России» (childhoodinrussia.com). Ведёт авторский канал в Яндекс. Дзен, в контенте которого основную часть занимают произведения Терентия Травника.

Юлией Николаевной Шуваловой выполнены переводы на английский язык следующих произведений Терентия Травника: «Размышления», «49 Табул», «Tabulas», «Календарь Гугушатии», «Девять строк месяца», «Лучина», «О чём поведала печаль». В книге Т. Травника и Дарьи Ханеданьян «Штрихи к портретам» ею выполнен перевод афоризмов Травника на французский язык и вступительной статьи — на английский язык. Готовится к выходу литературно-публицистическое издание «Письма тишины», где Ю.Н.Шувалова выступила в качестве литературного редактора. В процессе создания — совместный труд «Диалоги о поэзии».

«В начале 2018 года мне передали в дар небольшой пакет с книгами «от очень интересного человека, поэта Терентия Травника», — рассказывает Юлия, — это были поэтический сборник «Не книга, но тетрадь моя» и сборник эссе «Больше всего на свете». Прочитав биографию и ознакомившись со списком трудов и проектов, я была немало изумлена: как будто в 21 веке жил настоящий человек великой эпохи — то ли Возрождения, то ли Просвещения, и не только поэт, а ещё художник, музыкант, философ… Насколько больше я изумилась, когда узнала, что всю жизнь живу в одном районе с этим выдающимся мужем! Итогом состоявшегося знакомства стала моя работа над переводом публицистических книг Терентия на английский язык. Уже известные примеры, когда его живопись, музыка и тексты песен имели успех у зарубежной аудитории, позволяют сделать вывод, что мудрость и талант нашего Леонардо востребованы не только в России. Иллюстрированное издание «Штрихи к портретам», адресованное англо-, франко- и испаноязычному читателю, — один из таких примеров.

Терентий привлекает меня и как автора. Писателям и поэтам нужны новые имена, новые образы и мысли, новые истории, и здесь Травник — это вселенная, которая становится тем загадочнее, чем больше о ней узнаешь. За один раз с ним можно обсудить вопросы философии, теологии, биологии, медицины, музыки, живописи и поэзии — и уйти, не наговорившись, уйти просто потому, что беседы принято заканчивать. Но сам процесс беседы, безусловно, продолжается внутри тебя, когда ты размышляешь над поднятыми темами. В моём случае ещё на первом этапе знакомства с творчеством «мастера Тэтэ» были написаны несколько эссе о нем, в которых я, следуя творческому чувству, использовала образы, которые затем встретила в произведениях Терентия. Его поэзия — это продолжение не только традиций русской классической поэзии, но и лучших мировых традиций. Поскольку и мой поэтический стиль формировался в процессе знакомства с Поэзией во всем её многообразии, мне так отрадно было найти единомышленника.

Наконец, черты Терентия, которые, судя по отзывам, всегда привлекают в нём людей, — это скромность и одновременно — открытость. Как истинный Учитель, он умеет быть незаметнее своего ученика, при этом деликатно направляя и поддерживая. Я бесконечно благодарна и счастлива, что в нашей — в моей — жизни есть этот «художник, музыкант, поэт».

Юлия Шувалова: Pour Maître T.T.

— 1-

Когда мастер Тэтэ начинает говорить, умолкает мир и пробуждается Природа. Вся его речь — музыка, каждый рассказ — песня, где сливаются в стройный хор цикады, кузнечики, сверчки и птицы. Гром играет на ударных, ветер — на духовых, ветви деревьев, сгибаясь и выпрямляясь, звучат скрипичными, а дождь исполняет виртуозные пассажи на фортепиано. И только на гитаре играет сам мастер Тэтэ. «Она была со мной во всех странствиях, — улыбаясь, говорит он. — Когда я прижимаю её к груди, то чувствую, как бьётся её сердце: сорок девять ударов в минуту».

26.05.2018

— 2-