Бесплатный фрагмент - В потоке творчества: личность и творчество

В жизни всё оставляет след: солнце, звёзды, люди…
След людей — дома, памятники, книги, подвиги…

Маршал Рокоссовский К. К.

Талант быть и оставаться человеком

Не просто поспевай за веком,

А раз и навсегда —

На все дарёные года —

Стань в жизни человеком!

Стать человеком нелегко,

Стать трудно человеком.

Идти придётся далеко,

С дождём идти и снегом,

Идти неведомо куда,

Идти своей дорогой,

Где не одна тебя беда

Настигнет — будет много;

Где совесть, равно как и стыд,

Мучителями станут

И в прошлое привычки канут,

Что дал посконный быт.

Решись и выбери, друг мой!

Оставь соблазны века

И в юдоли своей земной

Достигни человека!

До человека доучись,

До человека вызрей,

С творением соприкоснись!

И в чаяньях, и в мыслях,

И в разрешениях своих,

И в думах, и в советах

Достигни замысла Любви:

Стань прежде Человеком!

28 декабря 2016

Терентий Травник

Девять ступеней к вечности

Всё чередой идёт определенной,

Всему пора, всему свой миг;

Смешон и ветреный старик,

Смешон и юноша степенный…

А.С.Пушкин. К Каверину (1822 г.)

Шестая книга монографии «В потоке творчества» посвящена развитию личности и творчества поэта и писателя-публициста Терентия Травника. Какой он — внутренний Травник? Чего искал в жизни и как эти поиски формировали и развивали его личность? Какие цели и задачи ставил он перед собой, чего достиг, а что безвозвратно потерял? Как из робкого стеснительного мальчугана этот человек превратился в сильную и авторитетную личность, способную своими взглядами и поступками оказывать влияние на умы современников, проникая своим творчеством в человеческую душу? Откуда взялась эта духовная силища, которую он сумел аккумулировать в своём сердце и передать людям?

А ведь было всё обыкновенно и рос Игорь, как все советские дети: родители целыми днями на работе, правда, за внучком присматривали дедушка и бабушка; дружил с одноклассниками и со сверстниками из нового кооперативного дома по Ростовской набережной, выстроенного специально для высшего преподавательского звена МГУ, поэтому и игры детей были с «научным» уклоном: в археологов, биологов, геологов, астрономов. Вы часто о таком слышали? Ещё ребята ставили домашние спектакли, причём по личной инициативе и не в школе, а так, для своих друзей и знакомых, при этом с не меньшим удовольствием и азартом играли в войнушку, салочки, прятки… Любили проводить дни напролёт в библиотеке, особенно в читальном зале… Всем, рождённым в СССР, с детства известна поговорка «чтение — вот лучшее учение»…

Терентий Травник — человек, сделавший самого себя сам — selfman made — и это не просто фигура речи! Врождённая наблюдательность, тяга к самопознанию и саморазвитию, плюс колоссальная работоспособность позволили Терентию

с 20 до 30 лет создать всю свою живопись…

с 30 до 40 лет — всю свою музыку…

с 40 — написать и издать более 70-ти книг…

Может поэтому Терентий так свободно говорит на всех трёх языках души — цвете, звуке и слове, что все годы своей жизни он, по его же словам, учился самому главному — любви! Учится он этому и сейчас… И это счастье иметь такую возможность!

Наблюдая за этим человеком, складывается впечатление, что душа его совсем не напрягается в попытке что-то выразить, а легко поёт и течёт плавно, как река.

Присущая Травнику с детства любознательность, позволяла ему постоянно накапливать знания, и опираясь на личные ви́дение и опыт, создавать свои неподражаемые миры: «Всю свою жизнь я занимаюсь тем, что из ничего делаю нечто, похожее на удовольствие для кого-то. Это настолько увлекает, что вряд ли найдётся что-то лучшее, чем эти упражнения в волшебстве, именуемом в простонародье, как творчество. Поймать за хвост стихотворение и прочитать его вслух, сродни тому, что отхватить перо у жар-птицы. А живопись? Разве не чудо — поводить кисточкой по холсту так, чтобы краска, повинуясь, легла в неведомые доселе образы и мотивы? А о музыке и говорить нечего — это такое состояние души, когда вы обнаруживаете, что у неё тоже есть душа. Представляете? Так вот эта душа её души и композиторствует. Сложно? Да нисколечко, если научиться волшебничать, а это не жалеть любви и никакого эгоизма — и тогда всё получится. Творческий человек всегда в настоящем, так что никакого сожаления и никаких грёз, а только здесь и сейчас! В этом суть веры, опора надежды и основа любви».

В основе структуры предлагаемой книги лежит работа Терентия Травника, над которой он трудился не один год, выведенная в название данной вступительной статьи. По его словам, она посвящена виткам развития человеческой жизни, начиная от года и до девяноста лет. По Травнику таких витков — девять. Каждый виток определён им несколькими ключевыми словами, указывающими на то основное, над чем необходимо сосредоточиться человеку в соответствующий период времени. Надо сказать, что далеко не каждому и не всегда это удаётся. Тем не менее, Терентий рекомендует ставить акцент именно на происходящем в этот период, даже если в прошлом и не получилось осуществить то, что соответствовало ситуации. Иными словами, не пытаться наверстать упущенное, а жить настоящим. Изложенные ниже выкладки универсальны и применимы к каждому из нас. В книге мы рассмотрим первые семь витков-ступеней. Последняя ступень — девятая — переход на иной качественный уровень бытия. Именно девятка — любимое число Терентия — число полноты, завершения и… перехода.

Витки развития человека по Травнику:

С года до четырёх — младенчество — 4 года;

С 5 до 9 — детство: это время, когда в сердце гостит Бог, и человек видит мир Его глазами — 5 лет;

С 10 до 13 — отрочество: это время ангелов — 4 года;

С 14 до 27 — юность: это период возрастания собственной значимости и время экспериментов — 14 лет;

С 28 до 36 — взрослость: это время создания семьи и домостроительства — 9 лет;

С 37 до 48 — спелость: это время, предназначенное для того, чтобы осознать своё призвание — 12 лет;

С 49 до 72 — зрелость: это время служения и жертвенности — 24 года…

Осмысливая нашу с вами жизнь, Терентий выделил и обозначил её периоды не только определёнными временными рамками, но и дал отдельную расшифровку, указав на особенности, свойственные конкретному возрасту. Первая, подобная этой работа Травника «Жизнь человеческая», написана им в конце 80-х и опубликована позже в его книге «Cirqulleum», изданной в 1995 году. Травник уверен, что в жизни отдельного человека периодически выпадает случай, когда ему предоставляется возможность измениться… Любой выбор между «да» и «нет», «хочу» и «не хочу» — это уже принятое решение, а любое решение — это рост и развитие.

В предлагаемом вашему вниманию томе мы пройдём по семи основным ступеням роста и формирования самого Терентия, поймём их соответствие определённым возрастным периодам его жизни, познакомимся с теми жизненными ситуациями, которые стали магистральными путями развития и его творчества, и его личности. Двигаясь вместе с поэтом по ступеням его духовного и творческого возрастания и самовоспитания, мы сможем открыть и понять то, как формировалась, а с годами и менялась система его взглядов, оценок и образных представлений о мире и каким было в нём его место; каково было его отношение к самому себе и окружающей действительности.

Знакомясь с жизненными путями писателя, получим более полное представление о том, из чего складывалось его мировоззрение. Как менялись его позиции и убеждения, какими были его идеалы, ценностные ориентации и принципы познания мира и самого себя. Выявим то, что придавало его деятельности более осмысленный и целенаправленный характер. Вместе со всем вышесказанным, к читателю придёт и понимание того, что как только менялась позиция внутреннего «Я» Травника, то менялось и его восприятие мира.

Начнём же наше повествование с периодов младенчества и детства, задержимся на ступенях отрочества и юности, поднимемся ко взрослости, спелости, и, наконец, к душевной и духовной зрелости. Помимо этого, в начале каждого нового витка будут кратко изложены основные события и достижения страны, некоторые из которых оказали самое прямое воздействие на взгляды моего героя.

В тридцать лет Терентий обратил внимание на естественную закономерность жизни, записав в дневнике мысль о том, что «чем больше в нашей жизни задач, проблем и сложностей, и чем серьёзнее и внимательнее мы к ним подходим, тем ярче и правильнее мы растём и развиваемся». И как тут не согласиться с народной мудростью о том, что на ошибках учатся, несколько расширенной Травником, что «жизненные ошибки, действительно, учат, но часто не сразу, а медленно и постепенно». Всё зависит от уровня подготовленности человека к процессу обучения. И это не просто слова поэта и философа Терентия Травника, но человека, сумевшего увидеть и понять логику этого удивительного явления на опыте собственной жизни. Работая над материалом, пришла мысль, во многом относимая и к Травнику, что гениями, в отличие от солдат, всё-таки рождаются.

При работе над книгой, кроме тесного общения с самим Терентием, а также изучая собранную мною многочисленную его переписку, и встречаясь с некоторыми людьми из его окружения, мне удалось собрать несколько весьма выразительных словесных портретов Терентия, созданных из мнений и впечатлений о нём и его творчестве. Так возникла идея разместить в книге несколько глав под общим названием «Портрет вне времени», составленных разными людьми. В близких кругах, наряду со своей незаурядностью, Терентий слывёт чудаком, подкупающим своей детской непосредственностью. Так какие таланты и способности, черты характера и личности отмечали его друзья и знакомые? Каждый расскажет о своём восприятии Терентия Травника и его творчества.

Приглашаю вас в удивительный мир личностного роста и перемен, поэта и публициста — Терентия Травника, а пока — его стихотворение:

Ген «Й»

Он знал, о чём играли руки,

О чём касалась кисть холста.

Он знал, о чём вещали звуки,

О чём молчала пустота.

Он знал, о чём ветра шумели,

О чём всходило солнце, знал,

О чём с рассветом птицы пели,

О чём идти дождь перестал.

Он знал, о чём листва кружилась,

О чём печалился закат.

И дева, что в слезах молилась —

О чём — он знал… Весною сад

О чём так цвёл — так невозможно-

Прекрасно в жизнь собой входил —

Он знал. Он — знал — и осторожно

Любовь подкожно нам вводил.

И нас любовь его целила,

Срывала струпья с душ она.

Он знал, откуда эта сила,

Что немощами рождена!

Терентий Травник,

22 декабря 2014 г.

Младенчество

С года до четырёх (1964—1968) — 4 года

Поэт и писатель-публицист Терентий Травник (Игорь Аркадьевич Алексеев) родился 23 июня 1964 года в 0:09 в Москве, в роддоме №1 имени Грауэрмана, что находился на Калининском проспекте (Новом Арбате). До 4-х лет Игорь, вместе со своими родителями, жил в доме №10 по Смоленской улице в 4 подъезде, в квартире 220 на последнем этаже.

В 1968 году семья Алексеевых переехала жить к родителям Людмилы Георгиевны в дом, находящийся по адресу: 119121. Москва. 3-й Ростовский пер., дом 13, кв. 20, 2 этаж, по сути через дорогу. Само место исторически известно, как Мухина гора, а дом, как Сушкин дом.

Детство: когда в сердце гостит Бог

С 5 до 9 — детство: (1969—1973) — 5 лет

Знакомство с основными этапами становления и развития личности моего героя начнём с краткого экскурса в то время, на которое пришлись его младенчество и детство.

Что же из себя представляла в те годы поистине легендарная страна с таким особым и многослойным названием, как Союз Советских Социалистических Республик, с его почти 200-миллионным населением?

Рождённый в СССР

Жизнь в стране в год рождения её нового гражданина Игоря Аркадьевича Алексеева мчалась, можно сказать, по накатанным рельсам. Задача сформулирована и понятна: через развитой социализм в будущее — к построению коммунизма.

Пока же приостановим бег времени и вернёмся в прошлое — в 1964 год — в самые ростки детства героя этой книги. Невероятно, но факт — 1 сентября 1964 — в год рождения маленького Игоряши выходит в свет первый выпуск всеми известной и любимой по сей день передачи для детей «Спокойной ночи, малыши», на которой выросло не одно поколение мальчиков и девочек, будущих мам и пап.

В этом же году в стране меняется руководство и 14 октября 1964 года, на место смещённого Никиты Хрущёва, заступает новый лидер — 57-летний Леонид Ильич Брежнев, который руководит страной все последующие годы, вплоть до 10 ноября 1982 года. Этот, без малого 18-летний период по праву назовут «эпохой развитого социализма», в ходе которого социалистический строй общества достигнет максимальной политической и экономической стабильности. Брежневская эра совпала с детством и отрочеством Игоря. Именно в этот период уровень жизни большинства населения страны поднимется на более высокий. Эти годы, став по-настоящему успешными, оставили свой, во многом позитивный след в памяти всего советского народа.

Первым крупным шагом нового руководства было провозглашение так называемой «косыгинской экономической реформы», целью которой являлось обнаружение новых резервов социализма и замена административных методов поощрения, для чего началось предоставление большей свободы предприятиям и введение хозрасчёта. В 1965 году не на словах был ослаблен диктат министерств и ведомств; предприятия получили свободу в выборе форм хозяйствования, деловых партнёров, зарабатывании денег и их расходовании. Началось небывалое до этого строительство «самоуправляемой советской экономики».

11 апреля на экраны выходит фильм Георгия Данелия «Я шагаю по Москве», а спустя три месяца, 1 августа состоялся первый эфир радиостанции «Маяк», одной из крупнейших и самых узнаваемых радиостанций на территории СССР. Трансляция шла из московской студии на улице Пятницкой, 25.

Школа в СССР, как и в сегодняшнее время, постоянно подвергалась преобразованиям. Одной из реформ советской средней школы, внёсшей некоторую сумятицу, стала реформа того же 1964 года, когда 11-летнее обучение заменили на 10-летнее.

Наряду с этим в стране активно осваивается космос: устанавливаются один за другим мировые рекорды по дальности и продолжительности полётов, а 4 октября 1964 года в Москве на Проспекте мира открывается монумент «Покорителям космоса». 18 марта 1965 года космонавт СССР Алексей Леонов совершил первый в истории человечества выход в открытый космос, и Советский Союз прочно закрепил статус первого покорителя космоса, освоение которого развивалось тогда семимильными шагами.

Прошло двадцать лет, как граждане СССР живут мирной жизнью без войны. В 1965 году в Москве, на Красной площади, впервые после 1941 года, в честь 20-летия Победы над фашисткой Германией, проходит военный парад. Отныне 9 мая объявлен не только всенародным праздником, но и нерабочим днём. В атмосфере тогдашнего времени царит воодушевление и всеобщий подъём. Издаётся Указ об утверждении присвоения почётного звания «Город-Герой». В один из дней 1966 года в текст доклада Брежнева был внесён пункт о том, что ежегодно, начиная с этого же года, в День 8-го марта женщины Советского Союза будут отдыхать. В этом же году выходит поистине любимая всеми телепередача «Кабачок «13 стульев», просуществовавшая до 1980 года. Годом позже, в 1967-м известным радио- и тележурналистом, Юрием Летуновым была основана Программа «Время», первый выпуск которой вышел на экраны 1 января 1968 года по Первой программе Центрального телевидения. По воспоминаниям актрисы Ольги Аросевой (пани Моника в «Кабачке»), Леонид Ильич Брежнев любил и «Кабачок 13 стульев» и «Время». Однажды в разговоре с ней он скаламбурил: «Если есть время, то я смотрю «Время», а если времени нет — я смотрю «Кабачок»…

В январе 1966 года в возрасте 59 лет умирает основоположник советской космонавтики Сергей Павлович Королёв. Несмотря на огромную утрату, силами команды учёных в этом же году советский космический аппарат достигает поверхности Венеры, осуществив первый в мире перелёт на другую планету. Для СССР открывается эпоха небывалых открытий и свершений. С экранов телевизоров в программе новостей не сходят сообщения о всё новых и новых достижениях советской космической науки. Полный триумф произойдёт в связи с запуском аппарата Луна-9 в феврале этого же года, совершившего мягкую посадку на поверхность Луны и передавшего на Землю панораму её поверхности. 2 ноября 1967 года положено начало космического телевизионного вещания спутником Молния-1, отправившего сигнал на Останкино.

27 марта 1968 года в ходе тренировочного полёта погибает Юрий Гагарин — первый космонавт мира, человек-легенда, лицо страны. Тем не менее почти каждый мальчишка в то время хотел стать космонавтом, вопреки всем трудностям и опасностям этой профессии. Версии его гибели эксперты обсуждают и по сей день.

Не ослабевает работа и в освоении мирового океана. В 1966 году состоялся первый в мире кругосветный групповой поход из двух подлодок Северного флота СССР, шедших под водой около двух месяцев, доказав, что советский подводный флот способен с успехом решать боевые задачи в любой точке мирового океана.

15 октября 1967 года завершилось строительство монумента «Родина-мать» в Волгограде (Сталинграде) Героям Сталинградской битвы на Мамаевом кургане скульптора Е. В. Вучетича и инженера Н.В.Никитина.

Мирные жители страны Советов живут своими повседневными заботами и радостями: в 1967 году вводится пятидневная рабочая неделя с двумя выходными днями, с 1 октября начинается эра цветного телевидения, а уже с 4 ноября в Москве начал вещание Останкинский телецентр с башней-антенной высотой 533,3 метра, на момент постройки — высочайшая в мире.

Бурно развивается индустрия кино. Экранизируется литературная классика. Эпохальным явлением в развитии отечественного кинематографа явилась монументальная картина Сергея Фёдоровича Бондарчука «Война и мир». Снимаются и комедии. В 1965 г. на экраны страны вышла картина Л. И. Гайдая «Операция Ы». Последовавшие за этим фильмом работы режиссёра пользовались неизменным успехом у зрителей («Кавказская пленница» 1967 г., «Бриллиантовая» рука» 1969 г., «Иван Васильевич меняет профессию» 1973 г.).

Особое значение в культуре 1960-1970-х гг. имело творчество В.М.Шукшина — писателя, актёра и кинорежиссёра («Живёт такой парень» (1964), сборники рассказов «Там, вдали» (1968), «Характеры» (1973), фильмы «Печки-лавочки» (1973), «Калина красная» (1973).

Артистом года становится Олег Стриженов, мастерски исполнивший роль лишённого всяческих чувств робота в картине «Его звали Роберт» (1968), «Неподсуден» (1969)…

Самой удачной экранизацией 1967 года на основе отечественной классики признан фильм «Вий» по сценарию Александра Птушко, снятый режиссёрами Константином Ершовым и Георгием Кропачёвым. Снимали «Вий» в подлинных монастырских стенах в Чернигове. Но отснятый материал не понравился самому Пырьеву, и исправить фильм поручили мастеру эффектных съёмок Александру Птушко. Конечно, без волшебно-сказочной фантазии мэтра, фильм не получился бы таким красочным и зрелищным. Зрители просто атаковали кинотеатры, чтобы посмотреть картину. Такая кинокартина была в новинку.

В 1967 году во время турпохода погиб студент Валерий Грушин, спасая своих тонущих друзей. В память об этом герое советские барды предлагают ежегодно проводить музыкальный фестиваль, назвав его Грушинским, а сокращённо — «Грушей», который проводится и в наши дни. Первый «Грушинский» прошёл в сентябре 1968 года на берегу Волги недалеко от Самары. На него собрались около двух тысяч молодых романтиков из Самарской области, любителей авторской песни. Но скоро мероприятие стало поистине всенародным, охватив бардов всего Советского Союза, которые в 60-е годы представляли огромный социокультурный пласт. Особую популярность фестиваль приобрёл в 70-е годы, когда каждое лето в июле месяце на волжском берегу собиралось более ста тысяч (!) участников. Фестивалю более пятидесяти лет, но он по-прежнему каждый год проводится и в наши дни, исключение составил 2020 год, когда фестиваль проходил в онлайн-формате в связи с коронавирусной пандемией, а в 2021 — отменили вовсе, в связи с «ухудшающейся эпидемиологической ситуацией».

17 апреля 1968 начинает свою жизнь любимая многими поколениями телепередача «В мире животных». Спустя пару лет на голубые экраны выходит 5-серийный фильм «Адъютант его превосходительства», а в 1971 г. — «Офицеры», который в первый же год посмотрели более 53 млн. зрителей. Фраза из него «Есть такая профессия — Родину защищать» стала крылатой, а фильм — культовым.

В 1968 году режиссёр-мультипликатор Роман Качанов снял первую серию кукольного мультфильма «Крокодил Гена и Чебурашка» про странную плюшевую игрушку с грустными глазами и непомерно большими ушами. Мультик сразу полюбился не только малышам, но и взрослым. И немудрено, ведь он учил дружбе, взаимопомощи и доброте, а доброта в СССР была востребованной. Тогда, в 60-х, добрых героев книг, сказок и фильмов любили, уважали и ставили детям в пример.

Если школьники 60-х писали сочинения на хорошей бумаге, с которой в СССР проблем не было, то с туалетной, в стране была, как говорится — «напряжёнка» и до 1968 года советские граждане о ней даже «слыхом не слыхивали». История такого необходимого и привычного сегодня предмета личной гигиены началась в этом же году на Сяськом целлюлозно-бумажном комбинате, когда туда завезли импортное оборудование для производства туалетной бумаги. Через год состоялся пробный запуск первой линии, давший стране, согласно годового плана, три десятка миллионов рулонов. Но в первое время новый диковинный товар практически не пользовался спросом, более востребованной у неприхотливого советского человека, оставалась привычная газета. Однако не сразу, но всё-таки «распробовав» новинку, потребители оценили комфорт и удобство в пользовании и уже не захотели возвращаться к «испытанному» методу. Спрос на товар Сяського комбината стремительно вырос и на сегодня выпуск бумаги туалетной составляет 170 млн. рулонов в год.

Май 1969 года ознаменовался совместным Постановлением ЦК КПСС, Совмина СССР и ЦК профсоюзов «О мерах по дальнейшему развитию туризма в СССР» и туристическо-экскурсионные организации со всей ответственностью приступили к его исполнению, в результате чего внутренний туризм пополнился тринадцатью тысячами новых маршрутов. Культивировался в СССР и так называемый отдых «дикарями», когда люди укладывали рюкзаки и выбирались на недельку-другую на речной берег, в лес или горы. В такие походы ходили целыми семьями, школьными классами или студенческими группами.

Возвращаясь к реформам того времени, скажу лишь, что плановую систему всё же не удалось совместить с отдельными приёмами рынка, в результате чего, к концу 1960-х годов, «косыгинская» экономическая реформа была свёрнута. Государство вновь перешло к диктату в экономике, предприятия жёстко были вписаны в плановость, а отраслевые министерства обрели неограниченную власть. Стоит заметить, что возвращение к железной административно-командной системе к 1970 г. заметно улучшило ситуацию в промышленности, просевшую в результате реформирования и не только в экономике.

Особое внимание в этот период уделялось детям, как будущим строителям коммунизма: на экраны вышло немало любимых и по сей день детских и юношеских фильмов и мультфильмов, таких, как «Сказка о царе Салтане» (1966), «Приключения барона Мюнхаузена» (1967), «Малыш и Карлсон» (1968), «Винни-Пух», «Ну, погоди» (1969) и многих других.

«Радионяня», «Радионяня» — есть такая передача!

«Радионяня», «Радионяня» — у неё одна задача:

Чтоб все девчонки и все мальчишки подружились с ней,

Чтоб всем ребятам, всем трулялятам было веселей!

Такая вот незамысловатая песенка-заставка на стихи Эдуарда Успенского и музыку Владимира Шаинского впервые прозвучала в миллионах кухонных и комнатных радиоприёмников новогодним утром 1 января 1970 года. Это означало, что в СССР появилась новая радиопередача для детей, чем-то похожая и на домашний урок, и на весёлое клоунское представление одновременно. В шутливой и непринуждённо-занимательной форме детям младшего возраста объяснялись азы математики, физики, химии, биологии, географии, грамматики и прочих предметов, которые они будут проходить (или уже проходят) в школе. Актёрами и ведущими ненавязчиво преподносились правила и культура поведения детей дома, в детском саду и школе, прививался хороший вкус и многое другое. Вели передачу мастер детского радиовещания, актёр и режиссёр Николай Литвинов и эстрадные артисты Александр Лившиц и Александр Левенбук. А детские юморные тексты к передаче сочиняли Ефим Смолин, Аркадий Хайт и Лион Измайлов.

Огромную роль в культурной жизни советского человека играла эстрадная музыка. В 1971 г. появился советский телевизионный музыкальный фестиваль «Песня года». Первоначально участники и тексты песен проходили строгий художественный и идеологический контроль. Неоднократными участниками были Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, Валерий Леонтьев, София Ротару. Западная рок-культура просачивалась из-под «железного занавеса», оказывая влияние на советскую популярную музыку.

Знамением времени стало появления «ВИА» — вокально-инструментальных ансамблей («Самоцветы», «Песняры», «Машина времени» и другие). Всей стране были известны имена популярных исполнителей Ольги Воронец, Людмилы Сенчиной, Владимира Мигули, Валентины Толкуновой, Елены Камбуровой и других.

ВИА «Самоцветы» был создан Юрием Маликовым в 1971 году и сразу, начиная со своего первого выступления 31 июля, произвёл фурор на концертных площадках Советского Союза. А дальше — первый эфир, первый сольный концерт, лауреатство на различных конкурсах и фестивалях, всеобщее признание, 14 альбомов и более 500 песен. В разные времена в «Самоцветах» работали Вячеслав Добрынин и Дмитрий Маликов, Алексей Глызин и Владимир Кузьмин, Олег Слепцов и Александр Нефедов, Сергей Беликов и Владимир Винокур. «Мой адрес Советский Союз», песня ансамбля «Самоцветы», побила все рекорды по количеству исполнений. Помимо неё у ансамбля были и остаются замечательные хиты: «Всё, что в жизни есть у меня», «Там за облаками», «Первая любовь», «Не повторяется такое никогда», «Снег кружится», «Вся жизнь впереди» и, конечно, «Школьный бал».

«Следствие ведут ЗнаТоКи»… Под таким названием стал выходить с 1971 года популярный советский телесериал с тремя сотрудниками милиции в главных ролях: следователем Знаменским в исполнении Георгия Мартынюка, инспектором УГРО Томиным в исполнении Леонида Каневского и экспертом-криминалистом Кибрит, которую великолепно играла Эльза Леждей. С 1971 по 1989 год трое работников наших внутренних органов раскроют 22 дела. Ещё в этом году вышел фильм «12 стульев» с Арчилом Гомиашвили и Сергеем Филипповым в главных ролях, и, конечно же, легендарная комедия — «Джентльмены удачи»…

Страна продолжает славить своих героев и идёт в ногу со временем: 4 ноября 1972 года на советские экраны выходит фильм Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие», по одноимённому роману Бориса Васильева…

И всё-таки, не всё так гладко было в стране советской. В 1964 г. проходил процесс над поэтом И. А. Бродским, в 1965 г. за издание работ за рубежом были арестованы писатели А. Д. Синявский и Ю.М.Даниэль. С середины 70-х гг. в культурной сфере была введена система государственных заказов: писателей, кинематографистов, деятелей театрального искусства призывали сосредоточиться на произведениях историко-революционной, военно-патриотической и производственной тематики. Творчество многих деятелей искусства не вписывалось в рамки «социалистического реализма», призванного воспевать современные достижения советского строя, и они были вынуждены выехать из страны. В 70-х — начале 80-х гг. за границей оказались писатели А. И. Солженицын, В. П. Аксёнов, В. Н. Войнович, С. Д. Довлатов, поэт И. А. Бродский, кинорежиссёр А.А.Тарковский. Виолончелист М. Л.Ростропович и оперная певица Г.П.Вишневская с 1974 г. жили за границей и были лишены советского гражданства…

Завершая эту главу, отмечу, что с подобных небольших экскурсов в прошлое страны будет начинаться каждый новый виток возрастного развития будущего поэта Терентия Травника. Более того, все перечисленные исторические факты, касающиеся, как политической, социальной, так и культурной жизни страны, в том числе и приведённые здесь фильмы, спектакли, песни оказали существенное влияние на становление и формирование личности будущего поэта. Многое из перечисленного попали в разряд его любимых. Взять к примеру передачу «Радионяня», которая сопровождала Игоря всё его детство, начиная с шестилетнего возраста вплоть до юности. Он с нетерпением ждал каждый её выпуск, а выходила она раз в неделю по воскресеньям. Мама, зная предпочтение своего сынишки, каждый раз, заслышав радиопозывные программы, спешила пригласить его к радиоприёмнику, и они вместе с удовольствием её слушали.

Талант материнства

Формирование личности каждого человека начинается с момента его рождения, и прежде всего — с детства, можно сказать, с определяющего нашу будущую жизнь этапа. Конечно немало зависит и от обстановки в стране, но всё-таки самая большая ответственность за будущее новорождённого, в первую очередь, ложится на плечи матери. К слову сказать, детство самой Людмилы Георгиевны, мамы поэта Терентия Травника (Игоря Алексеева) пришлось на первые годы Великой Отечественной войны. Время трудное, но всё равно «самое замечательное», как пишет она в своих дневниках.

Начну повествование о поэте с воспоминаний о нём его мамы. И не только потому, что их отношения были особенными, заслуживающими отдельного рассказа, но и факта, что именно женщину Господь наделил важнейшей миссией на Земле — вынашивать и рожать детей, а затем оберегать их детство и быть им верной советчицей, даровав матери неиссякаемую силу любви, особенно до момента «вывода на орбиту» своего чада во взрослую, самостоятельную жизнь.

Людмила Георгиевна одна из тех мам, которая сумела надолго сохранить своему ребёнку чудный мир детства, полагаясь в этом непростом деле на терпение и любовь. Эти необходимые в воспитании сына качества всегда были для неё верными советчиками. Она беззаветно любила его, всякий раз даря свои материнское тепло и ласку: часто обнимала, целовала, гладила по голове так, словно бы подольше пыталась сохранить в ребёнке то необходимое ему состояние детской беззаботности и радости. В меру строгая, она не наказывала его, но и не спешила хвалить. Принципами её воспитания были сдержанность и умеренность.

Материнская любовь поддерживала в сыне, какого бы он ни был возраста, естественное творческое развитие, каждый раз закладывая в его душу зёрна будущей свободной личности. В детстве она любила ему читать книжки, особенно им обоим нравилось чтение на ночь. Терентий и сегодня убеждён, что ребёнок должен как можно быстрее научиться читать сам, а слушать чтение лишь тогда, когда не умеет. Книгочтение без картинок, как ни что другое, развивает в малыше фантазию, запускает творческие механизмы. Самостоятельное чтение книг есть основа ассоциативного мышления, а оно, как известно, благодаря своей многоплановости, формирует интеллект. Вот почему необходимо читать книги с детства и читать — много.

По вечерам, уложив сынишку в кроватку, Людмила Георгиевна, читая ему, внимательно наблюдала за выражением его лица, отмечая, насколько глубоко он находится в представляемых им образах, а значит, душа его творчески возрастает… Позже нередко зачитываясь его зрелыми статьями или очерками, она с изумлением задавала ему один и тот же вопрос: «Откуда в тебе это?»

Людмила Георгиевна, как никто другой, знала и взлёты, и падения своего сына, поддерживая его, как в радости, так и в свалившихся на него неудачах, помогая ему словом и делом преодолевать неожиданные препятствия и потери на жизненном пути. В своих исследованиях я не раз обращалась к теме взаимоотношений матери и сына Алексеевых, как достойному примеру для последования.

А теперь, мои дорогие читатели, спешу познакомить вас с воспоминаниями удивительного человека, матери поэта и публициста Терентия Травника…

Из мемуаров мамы поэта

То, что я выйду замуж именно в 1960 году, я определила для себя ещё в 8 классе. Так оно и случилось. В 1960 году я поступила на юридический факультет МГУ, а в декабре этого же года вышла замуж за Алексеева Аркадия Павловича. О ребёнке тогда не думала, хотелось закончить учёбу. Но случилось так, что на 4 курсе я забеременела, и когда в летнюю сессию оставалось сдать последний экзамен по криминалистике, я вместо юридического факультета на улице Герцена, пошла на проспект Калинина (Новый Арбат), в роддом имени Грауэрмана. Произошло это 21 июня… Помню, как я просила Бога, чтобы мне не родить 22 июня, как никак день начала войны, а родить на следующий. После осмотра врачи меня ошарашили известием, что я рожу двойню, хотя до этого мне об этом ни разу не говорили. Бог услышал меня и в 0 часов 9 минут (врач сказал, а я запомнила), 23 июня 1964 года я родила одного мальчика весом 3 кг 900 г., и ростом 49 см.

О том, что будет мальчик, я была уверена на все сто процентов. Тогда УЗИ не было, я просто это интуитивно чувствовала. О девочке я даже мысли не допускала, а мужу было всё равно. В те годы это не обсуждалось в семье, а говорить с родителями было стеснительно.

Через неделю (тогда так выписывали рожениц) нас выписали, и мы в первый же день пришли к моим родителям. Первое время я и Аркадий Павлович жили в коммунальной квартире на Смоленской улице, в доме, где многие годы находился магазин «Машенька», а родители — напротив, на Ростовской набережной. Никакой детской мебели у нас не было — это был дефицит. Поэтому первую ночь мой сын, вместо кровати, ночевал в обычном оцинкованном корыте, обложенный одеялами, а я всю ночь смотрела на часы, чтобы не проспать кормление и шила рукавички к распашонкам, чтобы малыш не царапал себя.

Через день я пошла к себе в квартиру, где Аркадий Павлович в нашей комнате смастерил кроватку для Игоря (из коляски, привезённой его сестрой из Киева) и купил ванночку для купания. В этой квартире была горячая вода, в квартире родителей удобств (горячей воды, ванны) — не было. Жили мы небогато, поэтому родственники, знакомые отдавали нам детские вещи, за что я им была всегда благодарна.

Общалась ли я с будущим ребёнком во время беременности? Наверно нет. Тогда этому не придавали значения, главное было физически беречь ребёнка (не простужаться, правильно питаться, не нервничать, создавать спокойную семейную обстановку).

На вопрос: «Как относились к рождению Игоря его отец, бабушка, дедушка?» Отвечала, что очень спокойно, как и должно быть. Семья и создаётся для того, чтобы она продолжалась в следующем поколении. Я была в семье, т.е. у родителей — одна, выросла и воспитала себя сама. Поскольку родители были малообразованными людьми, то в семье говорить о каких-то интимных вещах считалось неприличным.

Аркадий Павлович, как бывший воспитанник суворовского училища, человек военный, с раннего детства лишённый родительского внимания, боялся крошечного младенца, но делал то, что я просила. Мы вместе с ним учились, как кормить, купать и гулять с сыном.

Отцовские чувства и гордость у него проявились, когда сын стал «лепетать» по-детски и улыбаться, когда видел папу.

Первое время при кормлении придерживалась рекомендаций врачей — определённого режима питания, но сама жизнь и какая-то внутренняя интуиция подсказывала, что общий порядок не может быть одинаков для всех, поэтому уже к 6 месяцам я установила свой режим кормления, и он себя оправдал.

Грудью я его кормила только до 6 месяцев, а потом стала прикармливать, и он быстро привык к искусственному кормлению, что абсолютно не отразилось на его развитии. У него никогда не было диатеза, он прибавлял в весе, росте, как полагается. Игорь начал ходить в 10 месяцев, а к году уже неплохо говорил. В три года сынишка пошёл в детский сад при Военной Академии имени Фрунзе, и каждое лето выезжал с садиком на дачу в Нарофоминский район на три месяца. Поскольку он был очень домашним мальчиком (мама, папа, дедушка, бабушка), ему не нравилось ездить на дачу. Но он был послушным, как солдатик, если мама с папой «приказали», то он отвечал: «Есть». Мы к нему ездили на родительские дни, привозили гостинцы, игрушки, играли с ним. А когда уезжали, то он подплакивал, но никогда не просил забрать раньше времени. Забирали его только тогда, когда сами уходили в отпуск.

Рос Игорь спокойным, послушным и очень стеснительным. Мог часами играть один в тишине сам с собою, при этом что-то тихонько рассказывая. Даже когда грустил, то старался нас не тревожить, а тихонько плакал и всё. В садике был ответственным и миролюбивым настолько, что даже воспитательница как-то сказала: «Хоть бы подрался с кем-нибудь». Такого никогда не было и позже в школе. Однажды он нечаянно попал игрушкой в лицо своему лучшему другу, на что воспитательница ничего лучшего не придумала, как сказать ему: «Вот теперь тебя заберут в милицию». После этого Игорь ходил в детсад со страхом и слезами, и его приходилось забирать раньше времени.

Однажды мы получили почтовую открытку, которая начиналась словами: «У вашего сына при прослушивании обнаружился…». Я, не дочитав до конца, подумала: «…туберкулёз» и ужасно перепугалась. Взяв себя в руки, увидела следующую фразу: «…обнаружили великолепный музыкальный слух, поэтому предлагаем вам определить его в музыкальную школу». Помню, как подошла к Игорю и спрашиваю: «Что ты такого сделал, что у тебя слух обнаружили»? Он не понял, что я от него хочу и сказал: «Я пел. Ля-ля».

Мы тут же записали его в музыкальный класс, купили, как просили учителя, ему металлофон и стали каждый вечер слушать его игру на этом инструменте. Он начал ходить в музыкальную школу с шести лет, ещё до поступления в образовательную школу.

В 1971 году Игоря записали в школу №47. Не знаю, как сейчас, а тогда, при поступлении, проверяли очень строго всё, что умеют делать дети (писать, читать, считать). От этого зависело, в какой класс пойдёт ребёнок. В класс «А» брали «грамотных детей», а в «Б» немного послабее.

Игорь научился читать рано. К пяти годам он самостоятельно прочитал книжку В. Чарушина «Рассказы о животных» в двести с лишним страниц, умел неплохо считать. При записи в 1-й класс, он легко прочитал фрагмент текста, ему был задан вопрос: «Сколько не хватает до 10 от 8», и он ответил: «Два». После ещё нескольких вопросов его записали в 1 класс «А».

Учась в школе, он недолюбливал уроки правописания, на которых дети учились писать в прописях палочки и закорючки. Да и выходили они у него криво-косо. Он любил уроки природоведения, особенно когда им давали задания принести природные материалы для поделок: веточки, шишки, птичьи пёрышки, семена растений, из которых они на уроках труда мастерили фигурки людей, животных и сказочных персонажей.

А самым любимым предметом в первом классе у него было рисование. Настолько любимым, что он упросил меня записать его в художественную школу при Доме пионеров и это несмотря на то, что музыкальную он уже посещал.

Учитель пения Туманова Людмила Георгиевна, зная, что у Игоря идеальный музыкальный слух, предложила нам, чтобы он ходил к ней отдельно и бесплатно на индивидуальные занятия в дополнение к программе музыкальной школы. Мы его записали на занятия к ней учиться игре на фортепьяно более основательно. Ему нравилось играть на пианино, но он не любил сольфеджио (музыкальную грамоту). Правда исправно делал домашние задания и безропотно три раза в неделю ходил с бабушкой на дополнительные занятия. К этому времени ему дедушка передал в дар старинный инструмент, который принадлежал ещё нашей прабабушке, и сын с удовольствием играл на нём пьесы, но играть «гаммы» для него было пыткой, их он играл только тогда, когда я стояла над душой. Как только я отлучалась, он сразу начинал импровизировать и легко подбирать всякие детские мелодии и известные песенки.

Преподаватели музыки отмечали у него большой талант и настойчиво рекомендовали, чтобы Игорь музыкой занимался как можно серьёзнее, а в будущем, желательно, посвятил бы ей всю свою жизнь.

А началась его любовь к музыке, как мне кажется, с одного забавного случая. В 1967 или 1968 году, сейчас уже не помню, в парке «Сокольники» открылась американская выставка. Почти все москвичи ринулись тогда посмотреть, что представили американцы. В один из выходных дней (это было лето) я, Аркадий Павлович тоже пошли на эту выставку и взяли с собой Игоря. Постояли в очереди, чтобы на неё попасть, посмотрели, познакомились тогда впервые с «Пепси-Колой», сравнили его с нашим напитком «Байкал».

Возвращаясь обратно домой, и проходя мимо киоска, где продавались разные сувениры, мы остановились что-то посмотреть, и вдруг Игорь увидел настоящую балалайку и стал её просить. Ну, во-первых, она дорого стоила, а во-вторых, мы не могли понять, зачем она ему нужна. И вот тут-то он устроил такую истерику, что, как теперь говорят, мало не покажется. Видимо это была первая и последняя его истерика: все выплеснул сразу и на всю жизнь. Киоск был закрыт, купить мы ничего не могли, но успокоился он только, когда плача, заснул на руках у папы. После этого ему купили детскую заводную мандолину, и он стал для нас устраивать концерты: когда его просили, он садился на свой стульчик и начинал играть настолько самозабвенно, что остановить его было невозможно. Он, действительно, очень любил на ней играть.

Муж хотел, чтобы Игорь владел каким-нибудь музыкальном инструментом, потому что в молодости он и сам играл на барабанах в джазовом оркестре, созданном по месту его работы, тогда он работал инженером на Томилинском электровакуумном заводе.

Помимо увлечения музыкой, Игорь собирал своих одноклассников, и они лазили по косогору — крутому склону Мухиной горы, где искали клады, собирали красивые стекляшки, камушки, разные железячки. Иногда ребята находили старинные монеты и ржавую старинную утварь. Видимо, любовь к поискам передалась ему от его школьного друга Коли Игумнова, родители которого были геологами и работали в Алжире, в пустыне Сахара, много путешествовали и рассказывали ребятам о своих находках и открытиях. Вот мальчишки и играли то в геологов, то в археологов около дома. Это был второй, третий классы. У них была удивительная мальчишеская, я бы сказала, сказочная дружба: Коля Игумнов, Саша Басов, Андрей Звеков, Саша Ваганов, ну и Игорь Алексеев. Жизнь в таком районе, как Плющиха, где в основном жили дети работников умственного труда, учёных и дипломатов, сильно повлияла на сына, и когда мы переехали на новую квартиру, то учёба в школе давалась ему очень легко.

Продолжу… В 1976 году мы переехали в Бирюлёво, новый район, новая школа, новые друзья. Быстро ли Игорь адаптировался к сложившимся обстоятельствам —

не знаю. Уезжала я на работу рано, приходила поздно, поэтому он занимался самообразованием. Обрадовался он переезду только по одному поводу, что не надо больше учить сольфеджио. Вскоре он забросил игру на пианино, окончив пять классов музыкальной школы, но увлёкся игрой на гитаре. Он упросил меня купить гитару, стёр пальцы в кровь от струн, но через месяц уже начал давать первые домашние концерты со своим другом Иваном Ламочкиным, которого позже он обучил игре на гитаре, но только более основательно. На первых концертах всегда солировал Игорь. Ваня аккомпанировал, а Аркадий Павлович подыгрывал им щёточками на ударных: барабан, тарелка и чарльстон. Позже мы Игорю покупали разные гитары. Своей увлечённой игрой на инструменте он привлёк своих одноклассников Леонида Чертова и Дмитрия Воронова, которыми был создан ВИА «Бирюлёво», позже «ИДЛ», позже переименованный в «Рубль на дороге», а потом и в «Ноев Ковчег». Ребята сами писали и музыку, и стихи. В основном музыку сочинял Игорь, поскольку он был единственным кто владел немного музыкальной грамотой и хорошо играл на пианино. Они часто собирались у нас дома и репетировали. Муж, видя такое дело, передал ансамблю свои ударные инструменты.

В нашем доме жил Ваня Ламочкин, Игорь с ним подружился, когда мы переехали. У Ваниной мамы была подруга — тётя Люба, солистка театра оперетты в г. Киеве, известная артистка и ребята ездили к ней погостить в Киев, жили у неё в квартире, много общались, побывали на всех опереттах с её участием. Это время Игорь, можно сказать, провёл в театральной богеме, а, ведь, это и романсы, и стихи, и песни, и театральные номера. Познакомившись с настоящей артисткой, уже в Москве, Игорь и Ваня создали дома свой домашний, но кукольный театр. Игорь писал сценарии и переделывал известные произведения классики для постановки дома, расписывая все по ролям.

Я покупала игрушки, которые надевались на руки и начинался кукольный театр. Часто ребята делали кукол и сами. Игорь рисовал билеты, давал их родителям, и мы занимали места в комнате там, как было написано в билете. Народу собиралось немало. Чаще всего ребята устраивали театральные представление к Новому году. Также они изучали цирковое искусство и освоили фокусы, делая для нас иллюзионистские программы.

В восьмом классе Игорь занимался большим теннисом, ходил в спортивную секцию в Лужниках и даже получил разряд по этому виду спорта.

Позже, женившись, он внедрил и в своей семье театральные вечера. Его жена Оксана была профессиональным музыкантом и всячески поддерживала его творческие новации, участвуя во многих его мероприятиях.

Помимо прочего, в школе он увлекался астрономией, любил физику и математику. В пятом классе он нарисовал карту звёздного неба с натуры, а в шестом доделал её, но теперь уже с указанием названий планет и звёзд. Мы ему купили подзорную трубу: на лоджии они с папой обустроили домашнюю обсерваторию и вечерами наблюдали за звёздами. Игорь относился к делу серьёзно — вёл дневники, делал зарисовки, рисовал схемы, читал специальную литературу. Мы выписывали много журналов и газет для всей семьи, отдельно бабушке, дедушке, мне, мужу и сыну. Ему «Вокруг света», «Юный натуралист», «Юный художник», «Технику молодёжи», «Наука и жизнь», а остальное он добирал у друзей. С первого класса он читал «Пионерскую правду» и всегда очень её ждал.

У нас было заведено поощрять увлечения Игоря, чем бы он не занимался. Иногда придумывал необычные и весьма оригинальные занятия — создавал музеи, организовывал путешествия, играл в преподавателей, снимал фильмы, строил сказочные города из песка около дома с картами и подземными ходами, много рисовал, мастерил, клеил, лепил и даже готовил блюда. Надо сказать, что любая фантазия Игоря обретала всегда какие-то нереальные масштабы. Тем самым он привлекал в свои игры многих одноклассников и всегда доводил дело до конца. Играл он много, но как-то серьёзно, без шуток.

С детского садика мы часто покупали ему карандаши, краски, пластилин, конструкторы, а когда это стало уже серьёзным увлечением, и он стал ходить в художественную школу, купили масляные краски, этюдник, мольберт. Когда его привлекла фотография, то мы подарили ему фотоаппарат. Чуть раньше, начиная с третьего класса, ему давал снимать своим фотоаппаратом папа, он же учил его проявлять плёнки и печатать фотографии, а в 7-м классе дедушка отдал ему свой старенький «ФЭД».

Любовь к литературе у него проявилась рано. В детстве Игорь очень любил, когда ему читали книжки. У нас в семье были специальные читательские вечера, когда дедушка собирал детей со всего дома за столом и читал им книги, а они слушали. По воскресным дням читал Аркадий Павлович. Ещё Игорь, когда был совсем маленьким, любил смотреть диафильмы, которые в большинстве знал наизусть. Был у него любимый диафильм «Слонёнок, который хотел летать», потом по памяти он восстанавливал из него картинки, рисуя их на бумаге. Иногда к нам приходили гости, и Игорь озвучивал диафильмы. Ему было два с половиной года, тогда читать он ещё не умел, но знал все тексты, написанные под картинками дословно, и выразительно комментировал просмотр. А у гостей складывалось впечатление, что он безукоризненно читает. Были диафильмы, которые он боялся смотреть, — это «Снежная королева». Как только должен был появиться кадр с «разбойницей», он тут же сползал со стульчика и говорил: «Ну, я пошёл». И уходил из комнаты в коридор, ожидая за дверью, когда поменяется кадр и его позовут обратно.

Стихи, точнее что-то похожее, он начал сочинять ещё до школы, где-то лет с трёх. Но поосознаннее это началось немного позже и с одного момента. Однажды мы шли с ним по Смоленской улице. Около шашлычной я его всегда просила читать вывески, чтобы он запоминал буквы и вот, прочитав однажды трудное слово и выяснив, что оно означает, он неожиданно прочитал мне стих, я его записала: «Вы шашлы́ки, вы шашлы́ки, вы шашлы́ки будь здоров, вы шашлы́ки сделаны из коров, вас-то все-то покупают, вас-то все-то разбирают. Вы шашлы́ки, будь здоров и привет вам от коров». Вот это его первый «шедевр», а затем следующий: «Чайка над морем лихо летает, ох, как смеётся мальчик Ваня». Ему тогда было года три с небольшим.

Это самые дорогие для нас с мужем его стихи и по сей день: видимо потому, что первые. Потом он сочинял много стишков и песенок. Они были интереснее, ярче, но не такие, как эти, трёхлетние. В седьмом классе он написал большую поэму о дедушке и бабушке и несколько исторических рассказов о временах монголо-татарского ига и захвата Европой Китая.

В восьмом у Игоря началось серьёзное увлечение философией, он целыми днями читал Гегеля и Канта, конспектировал, позже увлёкся историей, психологией, стал ходить на лекции в МГУ. Все эти увлечения сильно повлияли на мировоззрение сына и определили его карьеру в будущем. Правда первый вуз он выбрал всё же технический — МЭИС.

Друзей у него всегда было очень много. В детстве ему хотелось их иметь как можно больше. Он заводил их в большом количестве везде, где только ни был: в детсаде, школе, лёжа в больнице, учась в институте и просто на улице. Определить настоящий друг или случайный он не пытался, и поэтому всех принимал одинаково хорошо, с душой нараспашку, и все обязательно бывали у нас дома. Он всех видел сквозь розовые очки. Его легко было обмануть, войдя к нему в доверие. Но не потому, что он был простофиля, а скорее он уже тогда отличался не совсем детским великодушием и терпением. Иногда я даже не могла понять, кто такие эти люди, которые постоянно присутствовали с ночёвками у нас дома. Их было много, десятки, а то и больше. Разные. В основном мальчишки, девочек было только две, его одноклассницы — Катя Беатус и Света Рурукина. Позже, когда он учился в институте, то много было хиппи — хороших ребят, но весьма странного вида. Правда, я очень спокойно относилась к любым чудаковатым гостям, понимая, что почти все они были творческими людьми. Мы вместе с Аркадием Павловичем принимали знакомых сына радушно, с полным доверием и вниманием, хотя иногда они Игоря серьёзно подводили. А как ещё найти друга? Только из общения, а жизнь уже сама определит, кто друг, а кто случайность. Я рада, что с ним остались только настоящие друзья. И я их всех знаю, ценю и уважаю. Его друзья стали и моими, со многими у меня сложились свои интересы, не касающиеся дел моего сына.

Учился Игорь в школе хорошо, отличником не был, но твёрдым «хорошистом». Все десять лет у него было только примерное поведение. Он постоянно участвовал в районных математических, исторических олимпиадах и надо сказать, что показывал неплохие результаты. Я никогда не гналась за тем, чтобы сделать его отличником. Учился он легко, т.к. у него была на редкость хорошая память. Он помнил всё и в очень больших количествах. Он много коллекционировал и систематизировал свои коллекции. Память его развивалась. Например, он серьёзно собирал марки и знал историю многих из них. Был членом Всесоюзного филателистического общества. Ходил на их слёты. Серьёзно занимался аквариумистикой, был членом ВОА и имел больше десятка аквариумов. Даже когда женился, то вся их с Оксаной комната была в аквариумах — красивая, как подводное царство — стеллажи с подводными мирами. Он хорошо знал и латинские названия водорослей и рыб. Разводил сложные виды рыб и растений.

Учась в 8-м классе, он увлёкся одноклассницей. Я узнала об этом из рассказов родителей его одноклассников, но из этого увлечения романа не получилось. Он был очень стеснительным мальчиком. О его увлечении знала вся школа, даже на собрании мне сказали, что он ухудшил успеваемость из-за любви к Лене Зилинской. Их классный руководитель, Наталья Сергеевна, учительница физики, пытаясь образумить любимого ученика, наставила ему двоек в журнал, но потом созналась и извинилась. А вот девочка выбрала другого: знаю кто он, но имя здесь указывать не стану, это его школьный друг.

Аккуратность и любовь к порядку, конечно, ему прививались, впрочем он и сам это ценил. Аркадий Павлович был организован и аккуратен в быту, все-таки человек военный. Дедушка всегда говорил Игорю: «Взял какую-нибудь вещь, положи на то место, откуда взял». Игорь был разумным и аккуратным мальчиком и юношей.

Вот, часто говорят, что талант — это дар Божий. В какой-то степени — это так, все мы рождаемся с каким-то даром. Ребёнку самому не понять, талантлив он или нет, ему что-то нравится больше, что-то меньше. Если родители заметили его увлечённость, они обязаны помочь ему развивать это. По мере роста ребёнок сам выбирает, что ему нужно.

Наверно, многообразные увлечения Игоря, которые мы поощряли и сделали его таким многогранным, что вызывает сейчас искреннее восхищение со стороны друзей нашей семьи и знакомых, и только мать, т.е. я одна знаю, чего это стоило ему, да и чего это стоит по сей день. Иногда он трудится по двенадцать часов в сутки без сна и отдыха. Он не даёт себе и дня на передышку, сделав из своей жизни сплошную работу, а иначе нельзя, ничего не получится. «Времени не хватит даже на малое, — говорит он. — Что такое человеческая жизнь… Это ничто, если ничего не делаешь и это безбрежный океан, если творишь».

Через меня прошли тысячи его произведений — картин, песен, мелодий, фильмов, фотографий, а теперь ещё и книг. Иногда приходит мысль, что был бы он как все — обычным, вот и хорошо было бы, а потом вдруг, осенит другая: «Глупая, ведь это такое счастье иметь сына, который принадлежит не только тебе, но и другим — знакомым и незнакомым. Принадлежит через свои стихи, картины, музыку, песни и многое другое. Сколько писем приходит в наш дом со всей страны, из-за рубежа с благодарностями к нему, ко мне. Сколько интереснейших людей и каких только профессий не побывало у нас за эти годы. Художники, врачи, политики, учёные, священники и спортсмены, путешественники; юристы и повара, музыканты и учителя, бизнесмены и военные люди. Ещё приятно осознавать, что сын стал тем, кем он есть самостоятельно, он не пошёл ни по моей юридической линии, ни по военной отца и деда, а стал свободным творческим человеком, поэтому его многогранность радость и для меня.

Он самостоятельно пришёл к Богу. Я его не крестила, когда он родился из-за того, что я и дедушка были партийные, занимаемая мною должность не позволяла этого делать, а бабушка всё время просила его окрестить. Хотя сама я была крещёная, и крестили меня, когда я пошла в 1-й класс. Тогда мама скрывала это от отца. В школе об этом никто не знал, это тоже скрывалось. Первоначальные знания о Боге Игорю дала наша соседка Клавдия Львовна Меньшенина. Удивительная женщина, она была крайне набожной, жила одна, и Игорь очень любил похаживать к ней в гости. Забирался на её диванчик, и она рассказывала ему о Боге. Когда был маленьким, он это не понимал, но, видимо, сказанное проникло в него глубоко, поэтому он крестился сам. О его намерении я узнала дня за два: он просто поинтересовался, крещён ли он, и выяснив, что нет сам пошёл в храм. Я была этому рада. Этот обдуманный шаг со стороны сына, помог и мне в дальнейшем понять и принять православие не формально.

С уважением,

Людмила Георгиевна Алексеева.

Март. 2011 г.

Терентий убеждён, что у каждого в жизни всегда есть человек, связь с которым открывает в нас подлинные, не страстные чувства — это мама. Травник боготворит свою маму. Любовь к ней научила его многому и скрывать это он не собирается. Благодаря маме, Терентий нашёл свой эталон любви. Любить для него — это совсем несложно: оберегать, успокаивать, помогать, советовать, вести сквозь тернии к звёздам и дарить радость — всё, как и маме, а то и больше, и лучше. «Мамы давно, как нет со мной, но она научила меня любить — любить человека, людей, женщину так, как это было бы и для неё. Это мой самый лучший урок в жизни, и я готов его повторять и повторять…».

«Длиннее детства жизни не бывает…»

Школьная жизнь Игоря Алексеева началась с не обычной, а с музыкальной школы и 1 сентября 1970 года он, после предварительного прослушивания, в возрасте шести лет пошёл в первый класс ДМШ по классу фортепиано. Более подробно об этом периоде я рассказываю во второй книге монографии «В потоке творчества: музыкант».

Летом 1971 года Игорь, в связи с участившимися ангинами, по путёвке от Мособлпрокуратуры был направлен на лечение в санаторий им. Тараса Шевченко в Крым, в город Евпаторию.

1 сентября 1971 года он, помимо музыкальной, пошёл в 1 «А» класс школы №47 имени Героя Советского Союза Елены Колесовой. Сделаю небольшое отступление, немного расскажу об истории этой старейшей школы, в которой Игорь Алексеев учился с 1 по 5 класс.

Школа №47 г. Москвы: историческая справка

Московская школа №47 имени Е. Ф. Колесовой открылась в 1936 году. Сперва обучение в ней было раздельным — школа женская и школа мужская, а с 1954 года стало совместным. Через 5 лет со дня основания школы, 22 июня 1941 года началась война. Отсюда почти с выпускного бала, по призыву военкоматов добровольцами ушли на фронт её первые выпускники. Здесь, в стенах школы, в годы войны находился госпиталь для раненных солдат и офицеров. Многие из них снова вернулись на фронт. Елена Фёдоровна Колесова учила детей в этой школе. В первые дни войны она ушла добровольно на фронт и погибла в 1942 году. Посмертно ей присвоено звание Героя Советского Союза.

С 1976 года становится школой с физико-математическим направлением. С 80-х годов работает по эксперименту «Экология и диалектика», введены два иностранных языка.

Начиная с первых лет своей учебной деятельности, школа всегда славилась сильным педагогическим составом, заронившим в душу своего ученика тягу к знаниям и саморазвитию, научили его овладевать знаниями, поэтому те пять лет, которые Игорь учился в этой школе, заложили крепкий фундамент, на котором впоследствии возрастала личность будущего художника, музыканта и поэта.

С 1989 года является экспериментальной классической естественно-гуманитарной школой-гимназией. В учебный процесс вводятся такие предметы, как экология и диалектика, латынь, основы мировоззрения, основы цивилизации, теория вероятности, словесность, логика, история искусств, история музыкальной культуры. Гимназия включена в ассоциацию лучших учебных заведений при ЮНЕСКО по проблеме «Экология», развивается сотрудничество с: Российской Академией образования, Институтом космических исследований, Военным институтом ракетных войск, Американским институтом передового обучения, Международным Красным Крестом, Домом Дружбы с зарубежными странами. Поддерживаются тесные связи с культурными центрами Москвы: Третьяковской галереей, Московской консерваторией, Большим залом Консерватории, Академическим театром Вахтангова, Библиотекой имени Гайдара, Музеем Льва Толстого, Российским общественным фондом культуры.

В 1994 году школе №47 присвоен статус Московской гимназии за №1521.

Продолжая своё повествование о первокласснике Игоре Алексееве, отмечу, что в связи с его семилетием и началом учёбы в школе, дедушка и бабушка передали ему в дар фамильный инструмент — старинное немецкое пианино середины XIX века фирмы «Seiler», где на обратной стороне крышки была прикреплена небольшая табличка с гравировкой: «Игорю в день 7-летия от дедушки и бабушки».

Школьные товарищи: Миша Пилявский, Коля Игумнов

С первых дней занятий Игорь дружил и общался с Мишей Пилявским, высоким и симпатичным евреем, с которым они учились в одном классе в «музыкалке». Увы, но вскоре Миша перевёлся в другую школу и ему на смену пришёл Игумнов Коля, ставший для Игоря настоящим и верным другом на всю жизнь. Коля, как и Игорь родился в июне, но только тринадцатого числа, да и жили они рядом — по одну сторону Плющихи. Помимо прочего его родители были геологами, долгое время работали в экспедиции в Алжире, обладали многими знаниями. К детям относились хорошо и стремились с ними делиться своим опытом и познаниями. А ещё семья Игумновых жила в старом особняке по 4-му Ростовскому переулку, д. 1/2, (архитекторы здания И.Г.Кондратенко и М.Н.Черкасов), бывшем доме неклассного художника Адриана Карловича Сильверсвана, ученика А.К.Саврасова. Швед по происхождению родился в 1858 году и имел дворянские корни. Его картина «Начало весны» выпускалась в Российской Империи на почтовых открытках, а работы экспонировались на XIII антикварном салоне в г. Москве.

Квартира Коли была двухэтажной, что само по себе являлось необычным, так что было, где развернуться и разыграться детской фантазии. Конечно, ребята там собирались часто и подолгу засиживались за настольными играми и чаем под огромным тканевым оранжевым абажуром, низко висящим над круглым столом в гостиной. Особняк сохранился и сегодня в нём находится представительство бизнес-центра «Дом Хельсинки».

«Великолепная семёрка» друзей

Всего в компашку Игоря входило семь мальчишек или, как их тогда называли «великолепная семёрка»: Коля Игумнов, Саша Басов, Саша Ваганов, Андрей Звеков, Игорь Паршенков, Игорь Долганов, ну и сам Игорь. Все они были ребятами с западной стороны Плющихи и жили между Москва-рекой и самой улицей. А ещё были дети с восточной стороны улицы — «восточники», как они сами себя называли. Ребята жили в переулках между Смоленским бульваром и Плющихой. Среди «западников» ходила прибаутка: отведал «чай с малинкой со Смоленки», означавшая удачную встречу с одноклассниками с противоположной стороны Плющихи, в большинстве своём из Неопалимовского или Ружейного переулков, ну и Смоленского бульвара. Важно отметить, что все были детьми интеллигентных родителей.

Так сложилось, что в этом районе старой Москвы, начиная с начала 60-х, в основном проживали артисты, творческая интеллигенция, учёные и преподаватели университета. Родители Саши Ваганова преподавали в университете на биофаке, а бабушка была профессором; родители Андрея работали в ЦК партии, а Игоря Долганова были дипломатами; мама Паршенкова — ведущим хирургом в госпитале Бурденко.

Миша Большаков, Бастинда и Гингема…

Да, ещё был Миша Большаков, который хоть и учился в другой школе, но в компашку всё равно входил. Его родители были преподавателями истории и всё из того же Московского университета. В компанию Мишу пригласил Игорь Алексеев, а сами ребята познакомились… на помойке Мухиной горы, где Миша частенько рылся в контейнерах в поисках исторических документов. По словам Игоря, дело оказалось настолько увлекательным, что ребята теперь начали рыться вместе, причём, ежедневно и подолгу.

Помимо этого, Миша был необыкновенно начитанным мальчиком и ко всему прочему, с недюжей фантазией, так что скоро вся местность, начиная от Бородинского моста и заканчивая низиной 7-го Ростовского, заканчивающейся Виноградовскими банями, была переделана друзьями в волшебную страну, по аналогии книг А.К.Волкова и, прежде всего, «Волшебник Изумрудного города», которыми зачитывались тогда все дети. Баня, по утверждению Миши, было местом обитания хозяйки фиолетовой страны ведьмы Бастинды, потому как Гингему, как известно, расплющил при падении домик Элли.

Узнав о месте жительства Бастинды, Игорь как-то раз наотрез отказался идти с папой на помывку, не объясняя основной причины. Да и с Гингемой оказалось не всё так однозначно, потому что Миша придумал свою версию её дальнейшего и явно непростого существования, видимо не желая терять столь ценную фигуру в лагере врагов. По утверждению Большакова ведьма выжила, переместилась сюда и теперь шастала по ночам по набережной Москвы-реки, а днём жила в подвалах дома Бакшеева, охраняя спрятанные там несметные сокровища. Вскоре нашлись и доказательства: за Гингему вполне сошла пожилая, высоченная, худющая и сутулая домработница, жившая в квартире со стороны чёрного хода в дом, ходившая в магазин с палкой-клюкой и почему-то во всём чёрном. Как-то раз она шуганула ею Большакова, пытавшегося подтянуться за подоконник и зависнуть, дабы досконально изучить то, что твориться в особняке. Сделала она это по-простому — пинком под зад, да так, что тот, сделав кувырок, угодил прямо в крапиву. Мишка и так её побаивался и недолюбливал, а с того случая понял окончательно, что вот она-то и есть та самая настоящая Гингема.

В тот же день он рассказал об этом Игорю, на что Алексеев, окончательно потеряв силу духа, какое-то время обходил дом стороной, направляясь в школу. Вскоре слухи о доме Бакшеева, странном и загадочном месте, стараниями малолетних «романтиков» расползлись по всему району, обрастая всё новыми и новыми домыслами, лишь подогревая этим, любопытство ребятни.

Удивительно, но в какой-то степени Миша был предтечей Вани Ламочкина, друга Игоря, но уже в отрочестве и ранней юности, который тоже не входил в основную компанию, но оказал огромное влияние на формирование личности и характера Игоря. А большаковская страна «Драгоценных камней» могла вполне повлиять на Игоря позже, при создании им знаменитой Гугушатии. Конечно, всё это мои догадки и допущения, но тем не менее, всё это было и осталось в душе Игоря, как «наиважнейший» факт, способствующий, по его словам, «выйти за рамки традиционного мышления и встретиться с подлинными чудесами».

В дневниках Терентия осталась такая запись: «Миша и Ваня никогда не встречались и даже не знали о существовании друг друга. Но оба были выходцами из мира моего прекрасного детства — мира мечты и фантазии. Конечно, было нечто общее, что их объединяло, и я об этом догадывался. Позже я понял, что оба были с минимальным уровнем претензий и выказывания собственной значимости, что, безусловно, давало им и право, и желание к познанию. Они умели не только учиться, но и трансформировать новые знания в бесчисленные варианты сугубо своих авторских решений. Именно из таких и получаются гениальные мастера своего дела».

Весной 1972 года Игорь повторно проходил курс лечения и отдыха в Крыму в том же санатории. Здесь он заканчивает первый класс, а летом с бабушкой едет отдыхать на дачу в Софрино.

Описывать любое детство непросто, а Терентия в особенности. Иногда мы по несколько часов засиживались с ним за разговорами, и он многое вспоминал и рассказывал, рассказывал и вспоминал. Что-то я записывала в свой писательский дневник, но чаще пользовалась диктофоном, а позже переводила рассказы в литературную форму.

Книга, это не подстрочник воспоминаний, а серьёзный труд. В задачу биографа, а тем паче писателя-публициста, входит умение вычленить главное, разглядеть то зерно, которое прорастёт в читательском сердце, вызывая любовь не только к герою повествования, но и живой интерес к тому времени, в котором он жил и рос. Нередко коллеги меня называют «травниковедом», что, возможно, вполне заслуженно. Мне немало приходилось работать над статьями и очерками о жизни ярких людей науки и искусства, но Травник занимает особое место в моём творчестве. И дело не в объёмах его наследия, и даже не в его потрясающей харизме, а прежде всего, в нём самом, в его умении видеть мир глазами ребёнка полными любви. Сегодня в моем архиве собрано множество дневниковых записей о нём: какие-то войдут в книги, какие-то останутся ждать своего часа, когда кто-нибудь захочет понять и отыскать в Терентии что-то своё и дерзнёт отразить это на листе бумаги. Что ж, время покажет, ну, а пока, Травника ещё нет, а есть его детство, есть начало: обыкновенный мальчик с Ростовской набережной — Игорь Алексеев или просто Игоряша, как к нему обращаются те, кому он по-настоящему и близок, и дорог.

Работая над главой о детстве Терентия, подспудно ищу ответ на вопрос о том, что лично для меня, писателя-публициста, решившего с головой окунуться в замечательную историю моего современника, значит его детство? И ответ пока не найден! Иногда я ощущаю его детство, как бескрайнее облако любви, медленно плывущее в сторону и моей мечты… А иногда я теряюсь в поисках ответа и просто становлюсь счастливой. Может в этом и есть ответ? А пока продолжу…

Занятия «детей-плющихинцев»

Чем ещё занимались «дети-плющихинцы»? По рассказам Травника — археологией, астрономией, биологией, историей, аквариумистикой, фотоделом, рисованием, коллекционированием, моделированием, ну и, конечно же, строительством всяких крепостей и сооружений на Мухиной горе. Как это могло получаться у ребят, едва закончивших начальную школу, спросите вы. Им всего-то по девять лет! — и вдруг астрономия, биология… Оказывается и на это есть объяснение. Всё дело в том, что все они росли и воспитывались в одной среде — среде любви, внимания и заботы родителей. В то время у родителей были совершенно иные ценности, и они умели передавать эти ценности детям. «Мы все дружили и общались между собой и нам было важно, как растут и развиваются наши дети, — вспоминает Людмила Георгиевна. — Мы желали, чтобы они росли умными и порядочными, а достигнув совершеннолетия, стали бы нашими достойными продолжателями. И это не просто красивые слова, — такими были наши убеждения. Общество было сплочённым и это улавливали наши дети. Поэтому было естественным научить их тому, что мы умели сами, и мы — учили! Родители Коли Игумнова научили и привили моему сыну любовь к путешествиям, Саши Ваганова — к флоре и фауне, а Миши Большакова — к истории. Отец Саши Басова научил ребят любить небо, звёзды и космос, хоть сам этим и не занимался. Я помню его. Это был удивительно романтичный человек, внутренне чем-то похожий на актёра Баталова в роли Гоши в фильме «Москва слезам не верит».

Из дневника Терентия Травника

Помнится, что никто из нашей школьной компашки космонавтами стать не только не хотел, но даже и не мечтал, а вот сам День космонавтики весьма чтился и уважался. Возможно потому, что моему другу, Саше Басову, когда он учился в третьем классе, родители в апреле подарили подзорную трубу, и все мы, а было нас пятеро, ходили по вечерам на косогор наблюдать луну и звёзды. Дело дало свои плоды, и уже через пару месяцев я неплохо знал карту звёздного неба и кратеры Луны. Кроме этого, наблюдал ещё и за спутниками Юпитера и кольца Сатурна, при этом зарисовывал всё в тетради. И пусть это были всего лишь точки, но ощущение тайны волновало! А небо над центром Москвы в то время было таким же чистым, как сегодня у меня на даче за 60 км от города.

И такова была сила детства с его чарующим воздействием, что к пятому классу я смастерил свой телескоп, записался в кружок астрономии и стал регулярно посещать Московский планетарий. В восьмом одноклассники прозвали меня астрономом (это было что-то вроде нынешнего ботаника), и с этим чином я дослужился до десятого, окончил школу и поступил в институт.

Детей начала 70-х в прямом смысле воспитывали литература и кино. Улица оказалась на втором месте, а если чему-то и учила, то всё равно хорошему. Конечно, бывало всякое, а потому идеализировать не стану, но сколько я не искала чего-то предосудительного в жизни подростков центра Москвы, так и не нашла. Всё в то время делалось и складывалось по-человечески — с пониманием, ответственностью и теплом. И это правда, потому как почти все ребята, друзья Игоря по старой квартире, выросли интересными людьми, хорошими семьянинами и достигли достойного социального положения. Неужели секрет в простом воспитании? Похоже, что так оно и есть, вот только есть один нюанс, одна маленькое пожелание, без которого ничего не получится — всё дело в том, что воспитывать должен человек не просто знающий, как надо и как должно поступать и жить, но и сам живущий теми принципами, которые он передаёт детям. В этом вся суть, в этом и заключён секрет подлинной педагогики.

Разве не было родителей у той шпаны, с которой Игорь столкнётся, переехав в свои 12 лет в новый район Москвы, о которой пойдёт речь чуть позже? Конечно же были! И воспитывали они своих детей и любили, не меньше других, призывая слушаться и не озорничать. Вот только делали они это часто с матом, а порой, и в пьяном угаре, вот именно поэтому не верили им дети, а лишь запоминали одно: главное, это уметь вовремя дать сдачи. Постепенно это знание вытеснялось обыкновенными наглостью и хамством, подсказанными им улицей, поэтому и вырастали мальчишки всё больше в малолетних преступников, а влюблённые в них девочки в несчастных и брошенных молодых мам…

И всё-таки детство есть детство, и без озорства оно не обходится, если мы хотим, чтобы из наших детей выросли нормальные психически и физически здоровые люди. Просто озорство озорству рознь и надо понимать, где безопасное и милое шкодничество, а где опасная и, заточенная на унижение и оскорбление, выходка, с далеко идущими последствиями.

История с плотом «Вольный»

Завершу свой экскурс в детство будущего Терентия Травника ещё одним, на мой взгляд, символическим эпизодом. Однажды Игорь, прочитав о приключениях Тома Сойера, задумал плыть по Москва-реке в сторону Миссисипи. Мало того, что это было неверным направлением, да ещё и осуществить плавание он решил на плоту. Каким-то образом убедив ребят в необходимости этого шага, он сумел привлечь их к постройке плота. Рядом ломали дом, стройку обнесли забором из горбыля, часть которого была тут же ими отодрана для создания плота, заранее получившего название «Вольный». Миша Большаков притащил чёрную тряпку с нарисованными на ней черепом и костями и передал Игорю. Идея Алексееву понравилось, но он не знал, как соединить пиратство с мирным названием «Вольный» и уже имеющимся голубым флагом, на что Коля Игумнов посоветовал менять флаг в зависимости от обстоятельств.

На следующий день Игорь притащил молоток и гвозди. Инструмент он попросил у дедушки, объяснив, что строит с ребятами корабль для путешествия по Москве-реке. Видимо, идея показалась деду настолько нереальной, что он не раздумывая достал молоток, гвозди, а ещё и кусачки, и отдал внуку. В течение недели мальчишки «накалачивали» гвозди и уже вскоре конструкция стала напоминать нечто, похожее на фрагмент из выломанного забора. Подошёл Саша Ваганов, и оценив судно, пояснил, что плот всех не выдержит, так что лучше по краям наклеить пенопласт, а ещё лучше наложить его себе в штаны на случай, если все пойдут ко дну. Искать пенопласт по помойкам было ему и поручено.

Недели через две плот был готов, и Игорь попросил всех принести припасы: всё, что можно есть и пить, а Колю Игумнова бинокль и компас, которые он давно приметил у него дома. Отплытие было назначено на воскресенье, на заходе солнца, так как при свете они бы ни то что к воде, а и до спуска не дошли, поскольку это место слишком просматриваемое. Ваганов предложил взять с собой удочки на случай рыбалки. Идея понравилась, и ребята наломали длинных веток ясеня, а оснастить их взялся Саша Басов.

Воскресным вечером вся компания вошла в лопухи на косогоре, достала плот, подняла и потащила его к реке. Сбросив сооружение на воду, первым на него прыгнул Андрей Звеков и чуть было не свалился в воду. Почему-то все замерли и ждали, что скажет Игорь. Пока Андрей стоял на плоту, Игорь, оценив ситуацию, скомандовал: «Команда равняйсь! Смирно!» А дальше почему-то: «Свистать всех наверх!» На что Большаков поинтересовался: «А это как?»

Солнце медленно опускалось за гостиницу «Украина», по воде играли блики, но Андрей, выбравшись назад на берег, пробормотал: «Нет, всех точно не выдержит, и тут же предложил на следующий год заняться нормальным кораблём. Ребята привязали к палке, служившей мачтой флаги, и толкнули плот по течению. В этот момент с другой стороны послышался рёв мотора, от берега отделился патрульный катер с прожектором на носу и стал пересекать реку.

Мальчишки мгновенно дёрнули наверх по косогору и, достигнув вершины, обернулись и замерли, провожая взглядом свою мечту. А может быть детство? Деревянный плот медленно плыл в сторону Московского университета: в сторону приближаю-щегося отрочества…

«Ну, пока», — грустно произнёс Коля Игумнов и первым протянул руку. Попрощавшись, он не спеша побрёл домой. За ним — Сашка, Андрей и последним Миша. Оставшись один, Игорь ещё долго смотрел туда, где как ему казалось, Москва-река обязательно должна впадать… в Миссисипи.

О детских влюблённостях

Тема детских влюблённостей стара, как мир. По мнению психологов, первая сильная эмоциональная связь, возникающая между матерью и младенцем в начальные месяцы его жизни, позже влияет на развитие чувственной сферы ребёнка. Отсюда и первые детские влюблённости, о которых речь пойдёт ниже. У моего героя они стали проявляться с самого раннего возраста — с детского садика, что является вполне естественным процессом. Такая детская привязанность меняется легко и быстро, и носит исключительно эмоциональный характер, в ней не участвуют гормоны. Будучи сильной, она всё равно быстро проходит: сегодня люблю Вику, завтра Галю, а послезавтра уже Наташу или Свету — и это абсолютно нормально и вовсе не означает, что во взрослом возрасте мальчик вырастет ветреным. Ребёнок таким образом изучает свою эмоциональность: привязанность, которую он познал с мамой, он учится переносить их на других людей. Именно поэтому тесный контакт малыша с мамой в первые годы жизни имеет для него огромное значение.

Мальчишка и девчонки…

Есть вещи, объединённые понятием личной жизни, о которых не всегда принято говорить, а тем более делать из них объекты, привлекающие всеобщее внимания. Тем не менее, работая над образом того или иного человека в публицистическом очерке сказать об этом стоит, потому что наша личность складывается из множества граней, каждая из которых имеет в ней своё уникальное место и значение. Итак, со знанием дела и по порядку.

Дело в том, что Терентий (Игорь Аркадьевич Алексеев) с самого детства был человеком влюбчивым: умел быть душевным, внимательным и заботливым, что естественно, не могло не привлекать к нему внимание со стороны представительниц противоположного пола. Приятный внешне, интеллигентный и спокойный, он вполне мог рассчитывать на успех, а если что и мешало, так это только его природная скромность и какая-то почти непреодолимая застенчивость. Это осложняло многое, потому как девочки влюбляются в смельчаков, а не в мямлей: вот с этого-то и начиналась самая основная трудность моего юного героя. Как только он собирался познакомиться, его кто-то опережал, оставляя «с носом» и с чувством собственного сожаления. Тем не менее Игорь не сдавался: против желания не пойдёшь и ему приходилось использовать весь свой потаённый дар маленького обольстителя. Трудно сказать, насколько эффектно это получалось, но то, что результаты были положительными — это факт!

Началось же всё не сразу и не в юности, а гораздо раньше, поэтому рассказ свой поведу со времён стародавних — с 1968 года, а точнее с детского садика, где Игоряша впервые влюбился и признался в любви аж сразу двум девочкам — блондиночке с голубыми глазами Вике Харьковой и темноглазой брюнетке Гале Самоныкиной. Как и положено, у него тут же появился соперник, а чтобы эта, вполне милая история соответствовала сюжету классической драматургии, то естественно, им оказался его самый близкий друг — Женя Никитин. Вика симпатизировала больше ему, а Галя Игорю, но явно проигрывала Виктории в оказываемом той внимании, со стороны обоих пятилетних кавалеров. Ох уж эти женщины — сколько сердец они смутили, а то и разбили, потеснив поистине крепкие мальчишеские, а там и мужские дружбы. Не обошло это и наших мальчишек. Как-то раз Вика поцеловала у всех на глазах Игоря в макушку, а на возмущение со стороны окружающих пояснила, что всё это понарошку, и что настоящего поцелуя в волосы не бывает. Конечно же Игоряша расстроился, а его друг, хоть и порадовался, но всё равно приревновал и надулся. Детские обиды мимолётны и через год Женя уже вовсю ухаживал за Викой, а Игорь сдружился с Галей, потому что она лучше всех девчонок играла в войну. На прогулках дети были не разлей вода: где-то вечно лазили и возвращались в группу позже всех, чумазыми, но бесконечно счастливыми. Их дружба крепла с каждым годом, а прервалась с окончанием детсадовского времени: Галя просто пошла в одну школу, а Игорь — в другую, на этом всё и закончилось.

Сентябрь 1971 года. Что и говорить, но начало обучения в школе всегда волнительно, в особенности для тихони, а Алексеев таким и был. Надо же: не успела закончиться первая четверть, как мой герой снова влюбился, и влюбился «до покраснения кончиков волос». Девочку звали Наташа Миронова: из-за травмы она вышла на занятия немного с опозданием и её посадили за парту прямо перед ним. Целыми днями юный покоритель барышень воздыхал, придумывая способы привлечения внимания милой девочки с косичками и самыми большими бантами в классе. Только не подумайте, что новоявленный рыцарь моего повествования то и дело за них дёргал или таскал скромницу за юбку, это было бы слишком смело для него, поэтому Игорь ограничился просьбами: дать ему карандаш, ручку, ластик и т. п. Вскоре просьб стало настолько много, что Наташа, видимо войдя в положение, от всей души подарила ему на 7 ноября новый пенал с ручкой, карандашами и ластиком, а в дополнение пригласила его смотреть военную технику, которая каждый год, направляясь в этот день на парад, шла через Смоленскую площадь, где, как раз, все они и жили. Увы, но подарок Игорь воспринял, как провал, потому что просить стало больше нечего, а общаться всё равно хотелось.

Праздничный день был хмурым и к тому ж ещё с мокрым и очень липким снегом. Народ толпился с обеих сторон Садового в ожидании грозных машин, которые должны были пройти на расстоянии пары-тройки метров, а это завораживало. На Смоленку Игорь пришёл с папой и приятелем по дому Юрой Чепелюком и явно был чем-то расстроен. Наташа отыскалась довольно быстро и Юрка, овладев инициативой, с увлечением стал рассказывать незнакомке про свою собаку — дворнягу Альму, не дав Игорю вставить ни слова. Вскоре раздался гул, в воздухе потянуло соляркой и папа, вероятно вспомнив своё суворовское детство, неожиданно завопил: «Ахтунг! Танки!»

Народ оживился, в то время, как от Зубовской площади показалась первая тяжёлая бронетехника на радость всем, и прежде всего мальчишкам, которых здесь было немерено. Они то и дело пытались пролезть в самые первые ряды московских зевак, состоящих преимущественно из их же родителей. Заслышав рёв, Юрка сразу отстал от Наташи и замер, правда ненадолго. Как только танки поравнялись с ребятами, начал взахлёб объяснять ей, как эти махины стреляют и для чего им нужны гусеницы. Наташа слушала внимательно, что явно подбадривало Чепелюка и тот, отыскав где-то палку, стал изображать из себя башню танка с пушкой, ведущей огонь на поражение, что ещё больше завораживало девочку. Игорь понял, что удача не на его стороне и отойдя в сторонку, сделал вид, что ни с Юркой, ни с Наташкой он незнаком.

И всё-таки это не было поражением и не станем торопить события. По всей видимости это был как раз тот, почти классический, случай, когда неудача только усиливает стремление к победе, а потому первоклассник с фамилией на букву «А», проявив немалую изобретательность, неведомым никому образом в этот день выведал, что Миронова ходит на занятия по лечебной физкультуре, назначенные ей после перелома позвоночника и вызвался её провожать и встречать. Сказано — сделано! И всё бы ничего, если б не бабушка Наташи, которая тоже провожала её на эти самые занятия и тоже встречала, а потому ходили они, как вы догадались, втроём. Бабушка была человеком добрым и на редкость разговорчивым, так что Игорь, поняв, что аудиенции не получится, пытался через беседы с ней хоть как-то, но обратить на себя Наташино внимание, осыпая пожилую женщину историями из своей жизни. И откуда он их только взял в свои семь лет! Но результат был достигнут: бабушка оценила его эрудицию и такт, позволив им встречаться. Вскоре ребята по-настоящему сдружились. Наташа была скромной и Игорю это нравилось. Ребята ходили гулять на Девичку, так в их местах называлось известное в Москве Новодевичье поле, а ещё Игорь увлёк её книгами, и она записалась в читальный зал библиотеки им. Аркадия Гайдара, где они просиживали не один час. В один из дней место за партой рядом с Наташей освободилось, и Игорь, осмелев, попросил учительницу Нину Николаевну Белкину пересадить его туда. Мальчик он был примерный и учительница не возражала.

Увы, но радость продлилась не долго. Наташа была из семьи военных. Её отец учился в Академии им. Фрунзе. Закончив учёбу, его направили служить в другое место и семья, жившая в общежитии, навсегда покинула столицу. На следующий год, когда все пришли во второй класс, она не появилась.

Быть может потому, что молодо и впрямь зелено, но печаль прошла быстро и во время подготовки к встрече Нового 1973 года Игорь вновь влюбился в одноклассницу Жирнову и тоже Наташу. Девочка прекрасно училась, много знала и обратить её внимание на тихого хорошиста второго «А» класса было непросто. Общение шло через её подруг Таню Фёдорову, Лену Лузину и Наташу Голованенко, которая тоже ему очень нравилась, но Жирнова больше. Случай признаться в любви представился в середине четвёртой четверти за сбором макулатуры. Дело было в мае. Класс «А» по серьёзному состязался с «бэшками». Ребята то и дело сновали по дворам и помойкам, ища старые газеты, журналы, вязали их в пачки и рулоны, а после тащили на школьный двор, где их ждал трудовик с весами, позаимствованными им ради такого случая из школьного медкабинета. Результаты записывались в специальный журнал, по которому позже должны были выявить победителей. Поняв, что изменчивая фортуна намекнула ему на удачу, Игорь примкнул к Наташе, заверив, что с ним её точно ожидает победа. Какое-то время они ходили по квартирам вдвоём, но вскоре Игорь отлучился, пообещав вернуться через час, и обозначив место встречи. Набрать старой бумаги бывалому московскому шкету, знавшему на зубок не только всех соседей, но и уровень захламлённости их квартир, а заодно и все местные переулки и тупики со свалками было несложно. Прибежав домой и выпросив у деда наручные часы «Победа», Алексеев, нацепив их на руку и отмерив час, приступил к работе.

Первая партия старой бумаги была выпрошена у дедушки. Это были газеты «Правда» и «Известия», которые Георгий Григорьевич копил с начала года и с огромным трудом оторвал от себя только тогда, когда внук убедил его, что идёт на рекорд. С остальным выручили соседи и пара шикарных плющихинских свалок. Дело было сделано в сроки, но главное, что Игорь, нарвав одуванчиков, сплёл из них венок так, как его когда-то научили его дворовые пацанки Фёкла и Васюта и рванул на свиданку, прихватив пару увесистых рулонов старых обоев. Наташа сидела на качелях спиной к нему и ждала. Незаметно подойдя к девочке, он положил на землю добытую макулатуру, окликнул её, объяснив, что остальное сейчас же притащит, а пока… И тут, юркнув в кусты, второклассник Алексеев извлёк оттуда венок из одуванчиков, и со знанием дела водрузил Жирновой на голову, поздравив оторопевшую девчонку с неминуемой для неё победой, поскольку всё собранное им, он отдаёт ей и только ей. Кокетливо поправив венок, Наташа поблагодарила мальчика и поцеловала его в щёчку. Покраснев, как закат в прериях Аризоны, новоявленный Ромео тщетно пытался скрыть смущение и единственное, что выдавил из себя, так это то, что поцелуй она сделала правильно, потому что если б она поцеловала его в волосы, то это бы не засчиталось. Жирнова хихикнула, так ни о чём и не догадавшись, но с тех пор стала с ним в школе регулярно здороваться и как-то по-особенному улыбаться. Вскоре она стала смущаться Игоря и тот, кто хоть что-то ведает в незатейливых премудростях детской лирики, легко догадается в чём причина!

В 1973 году Игорь пошёл в третий класс и после первой четверти его посадили за одну парту с самой «некрасивой» девочкой Таней Яницкой. Кто бы знал, что очень скоро они станут настоящими друзьями и Игорь настолько в неё влюбится, что окончательно потеряет голову до завершения начальной школы. Таня была круглой отличницей, особенно она преуспевала по математике. Сидя за одной партой с Игорем, она помогала ему решать контрольные. Делала она это настолько быстро, что ему оставалось просто все списать с листочка, который она ему незаметно подсовывала. Нет, не подумайте, корысти здесь никакой не было, просто в какой-то момент Игоряша понял, что жить без неё не может и предложил ей «на нём жениться». Таня сказала, что посоветуется, но почему-то с бабушкой.

Через пару дней третьеклассник Алексеев был приглашён в гости на пирог и знакомство. А чтобы всё было пристойно, благо был ещё и другой повод: оба разводили аквариумных рыб, а у Тани к этому времени разросся роголистник (водное растение) и она решила им поделиться. Взяв банку с вареньем и банку под водоросли в воскресенье Игорь направился в гости на Смоленский бульвар в дом, где жили Яницкие. В квартире было много книг, была собака, а помимо одного круглого аквариума в комнате самой Тани жили хомячки, черепаха и ещё кто-то в террариуме, кто так и не показался на глаза, несмотря на все старания хозяев. А ещё были цветы и цветов было много: традесканции, вьюны, фуксии, фиалки, глоксинии, столетник, герани, лимоны и апельсины, выращенные из косточки: Таня с родителями разводила их и подарила Игорю массу отростков. И вообще Яницкие любили животных, а для детей это настоящая радость. Время пролетело быстро, все остались довольными, а Игорь вернулся домой с множеством подарков. И всё же пусть эта встреча останется за кадром времени и не потому, что там что-то произошло или нет, отнюдь, всё было, как никогда хорошо. Просто в нашей с вами жизни бывают настолько светлые мгновения, что любая самая белая бумага меркнет в сравнении с ними и это к счастью!

Ребята стали друзьями и были вместе до шестого класса, когда Игорь с родителями переехал на новую квартиру и поменял школу. В старую ездить было далеко, время отрочества заканчивалось и не за горами моего героя ждала юность с её совершенно другими радостями и печалями. Таня вскоре перешла из 47-ой, в знаменитую московскую 57-ю математическую школу, где ко всему были ещё и биологические классы, а по окончанию поступила на биофак МГУ. Позже Татьяна Олеговна Яницкая стала участницей Международного общества защиты животных «Greenpeace», возглавив его Российское отделение, а дальше заместителем директора Forest Stewardship Council®, FSC, руководителем отдела стандартов и качества.

Детские страхи

По статистике восемь из десяти детей младшего возраста подвержены различным детским страхам, в особенности страху темноты. Пожалуй, он является самой популярной причиной при обращении родителей к психологам и психоневрологам. По мнению современных учёных в страхе темноты нет ничего необъяснимого, т.к., во-первых, темнота лишает малыша возможности видеть всё, что его окружает, и он начинает больше вслушиваться и всматриваться в неё и, во-вторых, срабатывает бурная детская фантазия.

В одном из своих стихотворений Терентий писал:

Ветер гуляет под крышей. Кряхтит

Рубленый дом, сквозняками вздыхает.

Кто-то чердачный ночами не спит —

Ходит, бормочет, сопит и пугает.

Наверняка, при чтении этой главы многие из читателей вспомнят свои детские страхи и… улыбнутся.

Вообще-то советское время детей берегло, поэтому и телеспектакли, и кино были щадящими, а если что не так, то имелось строгое ограничение в виде всем понятного «детям до 16». Тем не менее совсем без страшилок не обходилось, более того, определить то, что окажется для юного зрителя действительно страшным, а что не на столько, было совсем не просто. Вспоминаю, как иногда некоторые эпизоды фильма, можно сказать, «испытывали» на прочность неокрепшую детскую психику, а, впрочем, находились и такие, у кого всё это вызывало просто улыбку, а то и смех. Но если страх, пусть и непреднамеренно, но всё-таки проползал в наш детский мир, то мы рыдали, прятались в шкафу, боялись оставаться одни в комнате с включённым телевизором и, конечно же, спать с выключенным светом. Каждый боялся, но боялся по-своему и чего-то своего, что толком ни описать, ни вымолвить не мог. Есть немало необычных фактов, связанных с детскими страхами Терентия: своеобразных, зачастую раздутых воображением талантливого ребёнка до небывалых размеров. Все перечислять не буду, но некоторые вполне заслуживают искреннего писательского внимания.

Как и большинство ребят в раннем детстве Терентий тоже боялся темноты, причём настолько, что нередко просил маму или бабушку проводить его до туалета, который находился в самом конце длинного и тёмного коридора их многокомнатной коммунальной квартиры.

«Я был очень трусливым ребёнком и в особенности боялся темноты, — делится он в своих дневниковых записях. — И когда мне становилось невыносимо страшно, то я закрывал глаза и страх ненадолго исчезал. Под воздействием всё того же страха, я любил спать у стенки, когда со мною спал кто-то рядом, но с краю. Это желание было настолько сильным, что если обстоятельства складывались иначе, то уже к вечеру во мне поселялась тревога, и я пытался что-нибудь придумать, дабы спать все-таки у стенки. Это получалось не всегда. И тогда оставалось единственное желание, чтобы свет не гасили как можно дольше, дабы мне успеть уснуть до того, как в комнате воцарится темнота. Попытки уснуть с зажмуриванием глаз, съёживанием, прятаньем под одеялом с головой обычно ни к чему не приводили, и щёлканье выключателя было последней каплей моих горестных переживаний. В те минуты это было, как хлопок от пистона: Щ-щёлк и всё! Не успел! Я навсегда запомнил этот противный звук, который до утра погружал меня в темень, отрезая от жизни, света и радости. Он был особенным, и как мне казалось, коротким и злым, как замечание учительницы в школе или воспитательницы в детском саду, когда их досаждают дети. Однажды я влез на стул, чтобы получше рассмотреть своего «врага». Это было днём, приблизившись, я потрогал его рукой, несколько раз включил и выключил и не обнаружив ничего страшного, слез и занялся своими делами. Но это было днём, а вечером от точно такого же щелчка я опять вздрагивал, понимая, что уже поздно что-либо менять и если сразу не уснуть, то придётся трястись от страха до утра. Самое главное — это не смотреть по сторонам, чтобы не увидеть чего-то такого, от чего вообще спать не сможешь! Обычно дети не любят рано ложиться, а перевозбудившись от игр, уж точно не до сна. Ляжешь, замрёшь и молчишь. Порой было настолько страшно, что казалось, вот-вот пискну и позову на помощь. Кричать я не умел, а попискивал, в ожидании, что кто-то отзовётся. В детстве, если не спишь, то ночь всегда долгая, можно сказать, нескончаемая… Так я и лежал с закрытыми глазами, лишь иногда приоткрывая щёлочки, чтобы понять: светает или нет, пока сон не овладевал мною, а заодно и моими страхами и тогда всё заканчивалось.

Наша комната была узкая и длинная. Моё кресло-кровать стояло между входной дверью и диваном родителей и это тоже меня расстраивало, потому как получалось, что спал я на границе между ними и страшным коридором, прикрытым от меня лишь одной дверью и то без крючка или задвижки. Конечно дверь была закрыта, и всё равно за ней почти физически ощущался этот бесконечно длинный чернющий-причернющий коридор со своими закоулками и «тёмными», как их тогда называли, комнатами, а по- простому — чуланами и кладовками. Вообще-то это был не совсем коридор, а абсолютно другой мир, странный, загадочный и очень непривлекательный, в котором даже в солнечный день было сумеречно, потому что окон не было, а свет, если и проникал, то только с одного конца — с кухни, находившейся в конце коридора, вдалеке ото всех жилых комнат. Коридорище! — как мы его называли, был забит многочисленными вешалками с одеждой, тумбами, полками и шкафами с необходимым в хозяйстве хламом. Освещался страшилище несколькими лампами и завершался дверью в холодный, сырой, со склизкой трубою и высоченным потолком туалетом с подвальным запахом и постоянно журчащей в бачке водою Чтобы представить размер коридора и, как сегодня говорят, логистику моего передвижения, достаточно знать, что иногда я ездил на кухню на трёхколёсном «велике». Вечерами, когда все соседи гасили в коридоре каждый свою лампочку, то идти в туалет одному было, по моим представлениям, небезопасно и очень страшно. Я приоткрывал дверь в коридор и вглядывался вдаль, туда, где находилась эта самая «чёрная» из всех, как мне казалось, известных кухонь мира, в которой туалет и находился. Иногда кто-то из соседей оставлял свет и тогда обшарпанные коридорные стены освещала одна из пяти тусклых 15-ти ваттных лампочек, особо подчёркивая темноту кухни, где свет не горел и нагнетая ещё большую тоску. Однажды я попросил дедушку проводить меня в туалет. «Ты что, боишься?» — с удивлением произнёс он. «Не-ет», — протянул я дрожащим голоском, дабы не показать своей трусости и направился во тьму один.

Жить как-то было надо и иногда меня всё-таки охватывала смелость. До туалета я кое-как с перебежками и уловками, но доползал, а вот назад, когда темнота буквально дышала мне в спину, мчался, что называется, сломя голову. Вы даже представить не можете, какое это блаженство — вбежать в залитую светом комнату, захлопнуть за собой дверь, выдохнуть и провалиться в мир безмятежности и тепла, в то время, как по спине всё ещё бегут и бегут, словно бы это струйки дождя по стеклу, мурашки. Дело сделано, а значит можно и расслабиться! И вот тогда я нырял в постель, забывая о том, что каких-то несколько минут назад меня пытались схватить и затащить в какой-нибудь из чуланов, а там, сами понимаете, — страшилища только и ждут этого.

Вечер продолжался: папа читал газету, а мама «навешивала» бигуди, что ещё больше отдаляло мою встречу с ночью. Мягкий свет абажура успокаивал, было тихо, спокойно и хорошо… Видимо, тогда во мне поселились первые знания и понимание разницы между светом и тьмой, между злом и добром, между любовью и её отсутствием. Моя душа интуитивно делала свой выбор, и он осторожными семенами ложился на благодатную почву детской наивности и неиспорченности. Ни в этом ли чудо!»

А ещё Игорю нередко снились кладбища. По его рассказам, где-то лет с трёх, когда он и слова-то такого не знал, не говоря уже о том, чтобы там побывать. «Впервые, — поделился он со мной, — я увидел кладбище в кино и только тогда понял, что оказывается я так часто видел во сне. А случилось это лет в семь, при просмотре фильма «Неуловимые мстители», где «мёртвые с косами стоят, и тишина». Несмотря на то, что Игорь был домашним мальчиком, гулять он обожал и много времени проводил на улице в маленьком, закрытом со всех сторон дворике, принадлежащем дому 13, по 3-ему Ростовскому переулку. Ещё до школы его неформальным воспитанием активно занялись соседские девчонки: Маша Гусева и Лена Пирогова, которые были немногим постарше. Помимо игр в «продавца, врача и учителя», они открывали ему всё, что знали сами или где-то слышали, ну и конечно же, страшные истории, а Игорь, будучи крайне впечатлительным ребёнком, представлял и запоминал всё до мелочей. Зная его впечатлительность о кладбищах и покойниках, девочки старались не рассказывать и больше говорили о привидениях, кометах-пришельцах, старых купцах с Ростова Великого, некогда проживавших в их доме, а теперь иногда приходящих пошарить в чулане, в надежде отыскать некий заветный перстень, приносивший удачу и спасающий от хворей.

Машенька жила на чердаке с окнами на Москву-реку, поэтому нередко лунными ночами «видела русалок» и «бородинского сома», который обитал под мостом и непременно в омуте, а размером был почти с дом (он-то и утаскивал баржи на дно). Ещё говорили о леших в лопухах косогора, подъездных чертях, особенно активно промышлявших с чёрного входа в дом, о конце света и о многом, многом другом, что не меньше будоражило и заставляло трепетать его детское воображение. Немного повзрослев, началось время смен в пионерских лагерях, а уж там-то страхов было точно немеряно. В основном это были особые истории, которые ребята рассказывали по вечерам под одеялами… а потом от страха уснуть не могли. Сами понимаете, что хуже всего было тем, кому в туалет приспичит… туалет-то был на улице и надо было идти в темноте среди кустов и деревьев. Иногда закрывали корпус на замок и ходить приходилось в ведро, которое стояло тут же в палате, а уж по большому — терпи до утра. Терентий отдыхал на летних дачах от Академии им. Фрунзе, а в начальной школе в пионерских лагерях «Радуга», неподалёку от Ивантеевки и двусменном имени А. П. Гайдара, где недалеко (а как без этого!) были и старое кладбище, и заброшенная церковь, а потому на прогулке мальчишки сбегали и направлялись прямиком туда искать приключений на свою, простите, задницу, ну и конечно же клады. Интересно, что в третьем классе, будущий Терентий с ребятами, играя в археологов, умудрился разрыть место на Мухиной горе, где в 17-м веке находилось чумное кладбище и найти там немало останков и всяких мелочей… Тем не менее тогда никаких страхов это у него не вызывало, а скорее отроческий интерес и любопытство. Его страх был совсем в другом и в этом надо ещё разобраться, потому что позже он надолго и глубоко ляжет в основу всей его жизни и раннего, но уже вполне осознанного искусства, дав начало таким полотнам, как «Кладбищенский сторож», «Упырь», «Театр мистики» и многих других подобного рода произведений.

Маленький мальчик вырос и стал Терентием Травником. В поисках своего призвания он серьёзно занимался живописью и музыкой и немало достигнул в каждом из этих видов творчества. Но призвание своё он нашёл в литературе — поэзии, а позже и публицистике, полностью посвятив себя служению слову.

Заканчивая главу, хочется отметить, что многие свои рассказы и эссе писатель подарил именно детству. Читая их, появляется возможность, пусть на мгновение, но очутиться в том волшебном времени, которое навсегда осталось в памяти каждого из нас. Ну, а теперь — отрочество!

Отрочество: время ангелов

С 10 до 13 — (1974—1977) — 4 года

Время меж тем ни на минуту не убавляет свой ход и неумолимо бежит вперёд, изменяя всё вокруг: и жизнь страны, и её граждан — маленьких и больших. Отроческие годы Терентия пришлись на середину «брежневской эры», оказывающую влияние на жизнь людей. Леонид Ильич Брежнев — генеральный секретарь ЦК КПСС с 1977 года становится ещё и Председателем Президиума Верховного Совета СССР, что стало первым в истории СССР беспрецедентным случаем объединения высшего партийного и официального президентского поста.

В стране советской происходят изменения и значительным шагом таких преобразований в партии и государстве стало принятие новой Конституции СССР 7 октября 1977 г. Данная Конституция, как документ была усовершенствованной редакцией «сталинской» Конституции 1936 года. Важнейшим достижением и отличием от всех прежних советских Конституций стал отказ от диктатуры пролетариата, которая была конституционно закреплена в 1918—1977 годах. СССР конституционно объявлялся общенародным государством. В 6-й статье конституционно закреплялась руководящая роль Коммунистической партии.

В этот же период происходит некоторое потепление и в международной обстановке. Для брежневской эпохи было характерно достижение кратковременного улучшения международной обстановки: улучшились советско-американские отношения, регулярными стали встречи руководителей СССР и США; состоялись первый в истории визит президента США (Р. Никсона) в Советский Союз; подписан ряд важных договоров по ограничению вооружений; в 1975 г. состоялся советско-американский космический полет — стыковка в космосе кораблей «Союз» и «Аполлон». В августе 1975 г. в Хельсинки руководителями 33 стран Европы, включая СССР, а также США и Канады, был подписан заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, согласно которому были подтверждены принципы мирного существования и нерушимость послевоенных границ в Европе.

Девятая пятилетка (1971—1975) стала самой успешной в экономике СССР. После провала «косыгинской» реформы руководство СССР нашло новый выход из положения — улучшать ситуацию не путём реформ экономики, а путём использования природных ресурсов СССР. В результате административно-командная система, работающая на пределе возможностей, была оставлена без изменения; дополнительный рост стал обеспечиваться путём значительно увеличившейся в семидесятые годы продажи за границу советской нефти и газа. Данная политика первоначально приносила успех — «нефте­доллары» помогали оживлять экономику, строить новые объекты, улучшать жизнь людей. В семидесятые годы данная политика считалась долговременной и правительство было уверено, что экономика развивается хорошо.

В феврале 1973 г. в телеэфир впервые выходит передача «Очевидное — невероятное», а менее, чем через полгода 11 августа 1973 года Центральное ТВ начинает показ сериала «Семнадцать мгновений весны», поставленного Татьяной Лиозновой по повести Юлиана Семенова, ставшем на долгие годы любимым культовым сериалом для зрителей.

По телевизору транслируют и телеспектакли. В 1973 году отличился Театр Сатиры, который записал и показал несколько замечательных спектаклей, в числе которых были «Проснись и пой» Марка Захарова с неподражаемой Татьяной Пельтцер, и «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Валентина Плучека с Андреем Мироновым, Александром Ширвиндтом, Верой Васильевой и опять — Татьяной Пельтцер. В этом же году вышел шестисерийный телефильм «Как закалялась сталь» с Владимиром Конкиным в главной роли. Картина имела огромный успех, режиссёру Николаю Мащенко пришлось сделать ещё и киноверсию телефильма и выпустить его на экраны страны в 1975 году. Десять лет фильм время от времени показывали по телевизору, а потом как отрезало: Павка Корчагин для СССР с его новыми героями стал неактуален…

В сентябре на киноэкраны страны вышел новый фильм Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Отличная комедия со смыслом, все этот фильм видели и знают, поэтому комментарии излишни.

В среде художников и скульпторов произошло разделение на официальное и андерграундное искусство, воплотившееся в школе московского концептуализма (В. А. Сидур, Э. И. Неизвестный, О. Я. Рабин). Резонансным событием стала выставка художников-нонконформистов, проведённая в Москве в сентябре 1974 г., но разогнанная при помощи поливочной техники и бульдозеров, за что получила название «Бульдозерная выставка». Позже власти пошли на уступки, и через две недели разрешили провести выставку в Измайловском парке, которая привлекла тысячи посетителей.

1975 год. Разрядка международной напряжённости получила новый виток вместе со стыковкой на околоземной орбите советского космического корабля «Союз-19» и американского «Аполлона». Случилось это 17 июля в 19 часов 12 минут по московскому времени. И начался 46-часовой совместный полёт трёх американских космонавтов и наших двух — Алексея Леонова и Валерия Кубасова. Резонанс этого совместного полёта был огромным во всём мире.

В честь события, помимо созданных картин, марок, вымпелов и значков, бывшая Моссельпромовская табачная фабрика «Ява» стала выпускать сигареты с фильтром «Союз-Аполлон» по лицензионному соглашению между американской компанией «Philip Morris» и нашим «Главтабаком». Кажется, в сигаретах «Союза-Аполлона» имелся даже вирджинский американский табачок. В этом же году в стране было широко отмечено 30-летие Победы в Великой Отечественной войне. Ветеранов ещё много, некоторые бодры и полны сил. И с удовольствием слушают молодого Льва Лещенко с песней Давида Тухманова «День Победы». Не знаю, кому как, а Игорю очень нравился (и нравится) фильм «Афоня» режиссёра Георгия Данелия с Леонидом Куравлёвым в главной роли. Фильм стал лидером кинопроката года. Создаются мультфильмы «Приключения капитана Врунгеля» (1976—1979), «Приключения Буратино» (1975)

В 1976 году в августе, в Монреале проводились XXI летние Олимпийские игры. В результате — полный триумф СССР в командном зачёте, на втором месте ГДР и на третьем США.

По неведомым дорожкам отрочества

Писать об отрочестве человека, который в своём творчестве настолько воспел этот период, что страницы с его статьями и стихами, став любимыми, цитируются не одним поколением его читателей, далеко непросто. Дело это ответственное, а главное, что увлекательное. «Для меня отрочество — поясняет Терентий, — это та же зрелость, с разницей лишь в том, что в зрелости ты всё делаешь во славу Божию, а в отрочестве Бог всё делает во славу твою и даже то, что ты и сам того не ведая, делаешь во имя Его».

А ведь это правильно. Закончена начальная школа, ребёнок умеет писать, а значит уже немного стал «писателем», считать, а значит ещё и «математиком», ну и читать, а следовательно, имеет неограниченные возможности к познанию, было бы, как говорится, желание. Ко всему прочему у него есть родители, которые его берегут, защищают и помогают в осуществлении его мечты. Осталось обзавестись надёжными друзьями и всё будет путём!

Вот именно, что путём, а не беспутством. Может поэтому Травник-публицист так много пишет в своих статьях об этой жизненной пятилетке…

«Боготворю отрочество! Это славное время протяжённостью в пять лет — с 9 до 13, когда всё, к чему бы ты не прикоснулся, пойдёт с тобою в жизнь. Дотронешься до глобуса, глядишь, станешь путешественником; до мяча — футболистом; заведёшь друга человека, собаку — биологом или врачом. А вот если дотронешься до денег или бутылки, то богачом не станешь — скорее вором, ну и до кучи пьяницей. Так что отрочество впрямую творит чудеса и не только добрые. Если небесные инженеры, то бишь ангелы, вас не сформировали до тринадцати лет, то дальше поздно. Дальше в кровь, подобно маслицу, а то и бензину, выплеснуться тестостерон или эстроген и доделают те дела, на которые вы рискнули, будучи слепленными свыше. Так, что, если отбились от рук, то есть риск «сесть», или выскочить — да-да именно выскочить рано замуж, вляпаться в аборты и смачно затянуться табачком, а сегодня чем и покрепче.

Тем не менее смотрю я на нынешних ребят, нынешних отроков и отроковиц, и вижу, что всё равно всё в них девственно и неиспорченно, поэтому и беру я их в своих рассказах то в плавание, то в походы по скалистым горам, а то и в полёты до альфы Центавра и обратно. И я им верю! Душа их живее всех живых в эти годы: глаза блестят, совесть подрумянивает щёки, обман трансформируется в придумку, а это значит, что есть ещё в них много чего замечательного, есть в закромах моей Родины правда, так что жить — можно!»

Отрочество или, как его ещё называют, переходный возраст, время особенное и складывается оно у многих по-разному и не всегда гладко. Было бы хорошо, не было бы ни детских домов, ни подростковых колоний, ни слёз материнских, ни отцовских ремней. Тем не менее Терентий в своих исследованиях упорно называет его «временем ангелов». Почему? И так ли это? Попробуем разобраться в этом сами на основе собственной жизни и сделать соответствующие выводы.

Что касается моего героя, то и для него эти годы были далеко непростыми. Тем не менее он не раз говорил о них, как о «самом чудесном периоде» в своей жизни, если не считать боготворимое им детство, ну и конечно же зрелость, к которой мы обязательно подойдём, проживая вместе с ним все ступени личностного становления и творчества пока ещё Игоря Алексеева.

А теперь — отрочество — время, когда для ребёнка, по меткому замечанию Травника «родители, что боги, а квартира, что храм». В пору — мечтать! Потому что именно в отрочестве сбываются мечты, формируя фундамент нашего будущего призвания, служа реальной опорой при поднятии, казалось бы, неподъёмных тяжестей юности и взрослости. А теперь обо всём и по порядку…

В 1973 году Игорь, как и все советские дети, пошёл в завершающий третий класс начальной школы, а весной 1974-го доучивался, лечился и одновременно отдыхал в подмосковном санатории им. Герцена в Рузском районе, где сильно повредил указательной палец левой руки. Дело дошло до операции, так что под угрозой стояла дальнейшая учёба в музыкальной школе, что мальчишку только радовало. Тем не менее всё сложилось благополучно и он, помимо фортепиано, позже самостоятельно освоил гитару, флейту и даже немного тенор-саксофон.

«Здравствуй, лагерь пионерский!..»

Летом 1974 года Игорь, отдыхая в п/л им. А. П. Гайдара победил в конкурсе ИЗО и получил медаль и грамоту. В ту смену в лагерь приехал журналист из газеты «Вечерняя Москва», написал статью, сфотографировал победителей конкурса и фото опубликовали в газете. Откровенно говоря, отдыхать в лагере Игорь не любил, и всё из-за своего высокого роста и природной стеснительности. К тому же он был не спортивным, а скорее неуклюжим ребёнком, что вносило его в категорию ребят, над которыми часто подсмеивались, а то и просто издевались. Как-то в одну из смен в «гайдаре», его, за то, что плохо выступил на лагерной спартакиаде, настолько затравили отрядовцы, что он испытал сильнейшее потрясение. Вернувшись в Москву, он был абсолютно уверен, что там, в лагере он и умер, а всё, что происходит с ним в данный момент — просто снится. Во сне всё, начиная от его дома и заканчивая родителями, да и сама жизнь были добрыми и спокойными. Ощущение его волновало, и тем не менее, дабы снова не оказаться в том лагерном кошмаре, просыпаться он не хотел. Таковым было последствие от воздействия стресса на неокрепшую детскую психику.

Выход нашёлся: Игорь принял происходящее с ним якобы во сне за реальность, решительно сказав себе, что если это действительно сон, а мне в нём хорошо, то я остаюсь и буду жить в этом мире. Поразительно, но проблема почти тут же улетучилась: две реальности моментально совместились и тревожные переживания исчезли. Таким образом организм, не владея никакими особенными знаниями, самостоятельно отыскал тропинку из дремучего леса социальных перекосов, повлёкших за собой гиперстресс и вернул мальчика к нормальной жизни. Позже, в своих заметках психолога он напишет: «не знаю, но каким-то чудесным образом я догадался, что нужно принять всё происходящее, смирился с обстоятельствами, расслабился и выздоровел».

Непростые отрочество и юность заставляли Игоря, искать, а главное — находить свои, подчас незаурядные, способы спасения и выживания. С раннего детства он много читал, задавал серьёзные вопросы взрослым и постоянно делал собственные выводы, которые сортировал и укладывал в свою внутреннюю копилку жизненных ценностей.

Выбор психологии своей профессией в будущем был тоже не случаен. Ему, как он объяснял, была необходима структурированная основа для дальнейшей систематизации накопленных знаний и психология подходила для этого, как нельзя лучше. Помимо лояльной логики, он видел в ней науку, имеющую в своей основе интуитивную импровизацию, которой и сам прекрасно владел. Таким образом, опираясь на базовые психологические построения в своих картинах, да и в музыке он старался выявить и сохранить необходимую, по его мнению, для жизни сакральную тему исполнения. Тот прагматизм и во многом утилитарную практику, с которыми он столкнулся на психологических курсах, Игорь категорически не принимал. Ему было чуждо чисто номинальное структурирование личности психотерапевтами на базе западной школы с последующим впихиванием человеческой души в прокрустово ложе тестов, что в конечном счёте и привело его к отдалению от коллектива «душеведов», как нередко он называл коллег, и обращению к «индивидуальной писанине», а точнее к собственным исследованиям.

Летом 1975 года Игорь снова отдыхал в пионерлагере «Радуга», недалеко от подмосковного городка Ивантеевка, Пушкинского района Московской области. Лагерь имел три летних смены, что явно было ему по душе. Лето есть лето: бабочки и цветочки, кругом сосны, а бревенчатые корпуса придавали лагерю вид сказочной деревеньки. Да и вообще, как отмечали родители, в этом месте было как-то уютно и хорошо. Лагерь предназначался для отдыха детей работников Генпрокуратуры СССР, а потому вожатые, в большинстве, были студентами юрфака МГУ. По словам мамы Игоря, когда было всё спокойно и хорошо, то сын проявлял повышенное рвение ко всякому делу. Он словно бы «летал на крыльях, одолженных им у ангелов».

Так и здесь. С начала смены он записался почти во все кружки и регулярно посещал занятия. Помимо прочего он ходил на танцы и даже участвовал в лагерном чемпионате по настольному теннису, где неожиданно одержал победу, забив решающий, да ещё и с подкруточкой, шарик прямо в лоб Кольке Партизану, который тут же пригрозил «сделать из него котлету на ужин для вожатых», заодно обозвав Алексеева жиртрестом в присутствии девочки, которой тот втайне симпатизировал не одну смену. Конечно же это была шутка и до «котлет» дело не дошло. Ребята дружили, да и вообще в лагере тогда не было ни злости, ни зависти. Из года в год, отдыхая в «Радуге», Игорь постепенно приобрёл себе летних друзей, с которыми, будучи в Москве, постоянно переписывался, поскольку телефона в его квартире не было и какое-то время его не было даже в той новой, куда они переехали чуть позже.

Пионерское лето: всё для Игоря в нём было замечательным — и мальчишеская компашка, и игра в «Зарницу», и задуманный поход на кладбище, и пусть тайная, но его влюблённость в Лену Белозёрову, с которой танцевали медленные танцы все мальчишки отряда, кроме него, поскольку пионер Алексеев никак не решался её пригласить. Проблема была решена самой Леной, которая, объявив как-то раз, что следующий танец белый, сама пригласила Алексеева и даже поцеловала его в щёчку. Как на зло это заметил Витька Закорючкин и разболтал на весь отряд, что, сами понимаете, для стеснительного Алексеева стало катастрофой. Белозёрова тоже застеснялась и с того раза перестала обращать на Игоря хоть какое-то внимание. Выдержать это было трудно, но положение спасла Аня Чулкова — очкарик да ещё и толстая, признавшаяся Игорю в любви «до гроба». Это сработало, и Алексеев переключился на Аню, что вызывало у Белозёровой ревность, которая была заметна только ему одному. Дней через пять Лена подошла к Игорю и предложила ему руку и сердце, потребовав, чтобы тот оставил толстушку в покое. Трудно сказать, чем бы всё это закончилось, но положение спас новенький, недавно перешедший из другого отряда, Коля Кузовков, которого Игорь сразу приметил за его необычайную скромность. А ещё Кузовков прекрасно разбирался в насекомых, знал астрономию и какую-то там френологию, что окончательно покорило Алексеева и тот с лёгкостью отошёл от обеих барышень, сделав шаг в сторону науки. Ребята сдружились и проводили время в совместных беседах и прогулках. Позже Игорь напишет, что «с френологией я столкнулся только в эпоху перестройки, когда на развалах стали появляться репринтные книги из этой области. Откуда об этом знал двенадцатилетний мальчуган, да ещё и в советское время, так и осталось для меня загадкой». Кстати этот самый пятиклассник Колька, как-то раз исследовав череп своего приятеля, первым предрёк Алексееву, что тот станет композитором, возможно, что и художником, а ещё годам к двадцати у него испортится зрение, и он будет носить очки, что, собственно, и сбылось.

Танцы танцами, но именно в лагере Игорь впервые познакомился с гитарой. Любимый всеми за свою доброту и смелость вожатый Костя привёз её с собой и нередко играл на ней и пел, выделывая при этом различные изгибы телом, а дети с удовольствием слушали и подражали своему кумиру. В его отсутствие они брали инструмент, тренькали и прыгали с ним на кровати. Игорь не отставал, но однажды умудрился свалиться, причём в тот самый момент, когда Костик, вернулся с обеда. Получив пару «горячих» по лбу, а именно так юрфаковец Константин воспитывал подопечных, Костя показал Игорю несколько аккордов и отпустил на волю.

Гитара! Игорь влюбился в её чарующий звук, а заодно и в тех, кто умел на ней играть. Обычно это были бравые парни, умеющие плевать сквозь зубы, надменно хмыкать и ещё что-то такое, чего Алексееву и не снилось, но главное, что всё это нравилось девочкам, а скромняга Игорь оставался неотмеченным королевами бала, хотя в глубине души к этому очень стремился. Так что по возвращении из лагеря он попросил родителей купить ему «инструмэнт», что они незамедлительно и сделали.

Первым слушателем концертов внука, попавшего под благотворное влияние вожатого Константина, естественно стала бабушка. Дедушка плохо слышал, родители были на работе, а потому бабушке и достались нестройные вопли внучка под расстроенный инструмент, уверенного, что всё у него отлично. Надо отметить, что слушала она с большим терпением и иногда даже хлопала, когда Игорь неожиданно переходил на английский, который в основном заключался повторами выкриков «О, йес ай ду! Йес-ес! Гастроли продолжались почти с неделю, пока приятель Игоря, игравший чуть лучше, но всё-таки игравший, не сказал ему, что у его гитары сплошной «нестроевич», а струны натянуты неправильно, что немного посбивало пыл юного рокера и наконец-то освободило бабушку. И всё же желание играть было настолько сильным, что в течение двух месяцев играя целыми днями и, стерев до кровавых мозолей пальцы, инструмент он освоил. В выборе он не ошибся, и вот уже более сорока лет гитара всегда с ним.

Конечно же, пионерское лето было разным, но в основном оно Игорю нравилось. Единственный раз, когда он попросил забрать его из лагеря на неделю раньше окончания смены, был в августе 1976 года.

Как-то раз к воротам лагеря подъехали два лиазовских автобуса из которых высыпала толпа подростков-мальчишек. Ребята отличались шумным поведением и какой-то излишней, даже подозрительной активностью. Как выяснилось позже, все они из интерната для трудных детей и кому-то из руководства пришла креативная идея по воспитанию в надежде на то, что, проводя время вместе с покладистыми и спокойными детьми работников юстиции, озорники смогут воспитать в себе необходимые для нормальной жизни качества. Идея понятна, и, казалось бы, вполне осуществима, но увы, что-то пошло не так и надежды не оправдались. Очень быстро компания гостей из почти тридцати человек, расселённая по разным отрядам, освоилась и заняла все ведущие позиции в лагере, начиная от спортивных площадок, заканчивая местом для танцев. Способом взятия власти в основном были шпанистые приёмчики, а то и откровенно хулиганские штучки, что для хозяев было неприемлемым. От лагеря потянуло колонией для малолеток и находиться в нём стало непросто. Те из пионеров, кто был похулиганистей, примкнули к интернатовцам, а остальные попали в немилость. Среди последних был и Игорь, который сперва терпел, но потом просто позвонил домой и объяснил ситуацию.

В это время семья Алексеевых переезжала на новую квартиру в Бирюлёво, поэтому Игорь должен был приехать уже в неё, так что забирать его не спешили. К старой он был сильно привязан, а главное привязан к школе и друзьям. Более того на это была ещё одна и очень серьёзная причина. Дело в том, что летом, пока Игорь был в лагере, умер от воспаления лёгких в больнице его младший брат Павел. Павлику было четыре года. Игорь горячо любил его, нередко гулял с коляской и играл с ним. Родители не знали, как сказать ему об этом. Игоряша рос чувствительным ребёнком и последствий они предвидеть не могли. В конце концов вызвался дедушка, поскольку оба любили и доверяли друг другу.

Приехав из лагеря, Игорь с интересом обошёл все комнаты и как-то спокойно спросил: «А когда домой поедем»?

Вмешалась мама, объяснив, что теперь это его дом и они все будут жить здесь. Игорёк вошёл к себе в комнату, подошёл к окну и долго смотрел на незнакомый и совсем чужой для него мир. В этот момент зашёл дедушка, сел на кровать и как-то сразу сказал: «А Павлика с нами больше не будет…».

«Почему-то я не переспросил — а где он, и как-то затих и стал слушать, что дедушка скажет дальше, — вспоминает Игорь. — Дедушка молчал и тогда я сам у него спросил: „Он заболел“? И тут дедушка глухим голосом проговорил: „Нет, он умер“. Помню, как у меня на голове поднялись волосы, и я почувствовал невыносимый ужас. Я молча подошёл к окну и прошептал, что-то вроде того, что здесь я жить не хочу и не буду. Дедушка плохо слышал, а потому ничего не понял, а только встал и как-то виновато, почти бесшумно вышел из комнаты».

Московские районы: школы контрастов

1 сентября 1976 года Игорь Алексеев пошёл в 6 «Д» класс, в школу №928, расположенную прямо под самыми окнами его дома. То, какими были отношения между подростками в школе в то время, а особенно в школе района-новостройки, стоит рассказать отдельно и поподробнее. Начну с того, что в этот же день, после первого открытого урока и знакомства с теми, с кем ему предстоит учиться, Игорь тут же «получил в глаз» от незнакомого ему старшеклассника, некоего Пичугина. А произошло это на перемене, когда верзиле по кличке «Пичуга» не понравилось, что этот новенький не знает имён каких-то там местных пацанов из так называемого «девятого квартала» — района, находящегося недалеко от станции Бирюлёво- товарная. Само место было особым, да и дома, в которых жили люди, были построены ещё в конце 50-х и представляли из себя серо-кирпичные четырёхэтажки. Они-то и считались логовом самой отпетой шпаны всего района. Позже Бирюлёво был застроено общежитиями для рабочих ЗИЛа и со всей страны сюда рванули любители заработать, а заодно и выпить. Сами понимаете, что среди них было немало не только тех, кто не имел нормального жилья, но и вообще не имел ни кола, ни двора. Желание было одно — осесть в столице или же просто «срубить лёгкую деньгу». Приезжие получили общее название «лимита» и всячески пытались от него отделаться, преимущественно хамством и кулаками, мол, нечего оскорблять. Из окон угрюмых серо-стенных общаг регулярно неслась музыка, вопли и отборная матерщина. Постепенно эти люди обзаводились семьями, рожали и воспитывали детей в соответствующем срезе их собственного мировосприятия, так что в школах в основном учились дети приезжих, с навыками отстаивать свои принципы, усвоенные от пьющих родителей.

В начале 70-х, когда старую Москву начали сносить, а её обитателей вывозить в новые районы, то в посёлке Бирюлёво, как и по всей окраине города стали расти так называемые спальные районы. В первое время количество действительно коренных москвичей, переехавших сюда из центра, было критически мало в сравнении с теми, кто осел здесь по временной прописке. Досуг народа был до невозможного примитивен, и если взрослые сперва пили и только потом выясняли отношения кулаками, пытаясь разобраться кто и откуда приехал, то подростки делали это сразу, а выпивали опосля. Весь район был поделён на так называемые кварталы, а по-простому зоны, имевшие свои же местные названия типа «Китайской стены», «Муравейника», «Ромашки», «Снежинки», «Пьяного дома», «Гадюшника» или кратко «Общаги около стекляшки». В каждой зоне имелись свои собственные авторитеты, как правило ребята не старше 16 лет, выросшие из шпаны до хулиганья, и имена которых, если не хочешь, чтобы тебе наваляли, желательно было знать.

В подростковую историю того периода навсегда вошли погоняла Седой, Ерик, Серый, Евмен, Мирон, Коба, Шеф, Гога, Жилин, Геша Борзый, Гопак, Кадык, Харя, Антена, Лёха-сука и другие. Судьба многих из них продолжилась в подростковой колонии, а в лихие 90-е большинство подранков подалось в банды рэкетиров и вымогателей, «крышуя» местные кооперативы, рынки и бензоколонки, и в результате закончив свой путь, на так называемой аллее братков на Хованском кладбище.

Конечно же школа в районе новостроек не шла ни в какое сравнение с той, где Игорь учился до 6-го класса, причём не только своими учениками, но и учителями, большинство из которых достаточно слабо разбирались в собственном предмете, и почти всё внимание уделяли порядку в классе, боясь, что не дай бог, произойдёт нечто такое, за что учителя привлекут к ответственности и не только административной. А на выдумки шпана была горазда и помимо выцарапывания на партах и стенах матерных слов, засовывания спичек в замок от кабинета и подкладывания под задницу тихонь, а то и учительницы кнопок; шпана ещё мастерила брызгалки, начинённые солевыми растворами, от попадания которого в глаза, те начинали болеть и слезиться; делала из заколок для волос рогатки, а то и что посерьёзней — «духовушки» и самострелы, и даже конденсаторы, добываемые из ламп дневного света: вариант современных электрошокеров.

Но главным аргументом хулиганья были, конечно же, кулаки, ноги, ну и кастеты, а позже, когда страна погрязла в моде на восточные единоборства — нунчаки. Основным делом авторитетного, простите, недоумка — было сперва запугать, а потом и унизить того, кто не мог, а чаще не хотел давать сдачи, видимо потому, что после этого недоумок зверел и приводил с собой шалман таких же, как и он, а те уже расправлялись с дерзнувшим перечить не на шутку.

Помимо прочего шпана держала под контролем сугубо свою часть района, защищая его от посягательств «чужаков», а заодно и обирая своих, так что блатному пацанью было не до учёбы: дел, как говориться, хватало. Приблатнённые юнцы, не вписанные в шайку, работали по мелкому: отнимали медяки у всех, кто их имел, снимали ремни, шнурки, пуговицы, в общем всё, что блестело. Зарвавшаяся мелкотня, прикрываемая собратьями, а то и братьями из ПТУ и техникумов, подобно воронью, забирала себе всё, что можно было отнять. Непонятно, правда, зачем, но факт есть факт.

Иногда у местной гопоты случались приступы добра, и тогда они одаривали только что ими же ограбленного, но проявившего, по их мнению, стойкость, чем-то вроде жвачки, естественно немногим ранее стыренной у такого же чувака. Разобраться во всём этом было невозможно, а потому оставалось рассчитывать только на везение. Даже кулаки не помогали: один раз отобьёшься, а потом тебя просто забьют в подъезде всем скопом.

Шутки шутками, а выживать надо, и Игорь этому учился каждый день. Здесь так: либо драться до победного, как поступал в их школе некий Дьяконов, в результате забитый Ериком и Евменом до полусмерти, либо брать верх интеллектом, пользуясь тем, что большинство хулиганья было тотально неграмотным, порой, не умея даже нормально сосчитать в уме простейшие примеры. Игорь таким и помогал: давал списывать и решал за них контрольные и вскоре попал под защиту местной гопоты. Что поделать, но жить, вернее, выживать, хоть как-то, но всё-таки надо…

Но перелистнём эту страницу и узнаем о другой школьной жизни, всё-таки СССР — страна развитого социализма, которая старательно стремилась улучшить жизнь своего народа. И, несмотря на тоску и нищету московских окраин, люди жили и свято верили в добро. И дети тоже верили в лучшее и старались жить и учиться, «как завещал великий Ленин, как учит коммунистическая партия», а как известно из лозунгов того времени «народ и партия — едины». А теперь возьму другую ноту в своём повествовании об отроческих годах Игоря Алексеева и расскажу о том, как жили простые советские люди и их семьи на примере жизнеописания моего героя. И всё это было, и всё это правда! Прилетели ангелы и разогнали тучи!

Большое увлечение филателией

Началось оно с того, что 4 ноября 1972 года восьмилетнему Игорю отец подарил альбом с марками. Воистину, этот подарок оказался тем самым волшебным ключиком в мир знаний, который найти совсем не просто, а этот появился в руках Игоря совершенно неожиданно и в нужный час. Даря альбом, Аркадий Павлович и не представлял, что через пять лет сын станет настоящим коллекционером, будет разбираться во многих тонкостях полиграфии и печати, связанных с филателией, а ведь так оно и случилось. К 14 годам Игорь действительно прекрасно разбирался в филателии, владел терминологией, а в пятнадцать являлся членом ВОФ (Всесоюзного общества филателистов).

К концу 1976 года, увлечение коллекцио-нированием марок довольно быстро отошло от обычного собирательства и обрело для него особую серьёзность. Теперь в его альбомах появилась своя логика, эстетика подачи материала и систематизация. Большое влияние на него оказал Иван Ламочкин, его ровесник, с которым они случайно познакомились в начале этого года прямо во дворе, который, как оказалось, жил в том же доме, что и Игорь. Ваня тоже переехал на новую квартиру и тоже этим летом, а до этого жил на улице Веснина (сегодня это Денежный переулок) в районе Арбата, которая находилась недалеко от Смоленской площади, а там и до Плющихи рукой подать. Ребята на редкость быстро подружились и все дни напролёт проводили вместе. И только школьное время, ну и ночное их разлучали. Ваня учился в школе №925, где был французский язык, потому что до этого он ходил на занятия во французскую спецшколу.

Несмотря на стеснительность, Игорь всегда был общительным ребёнком, но то как стремительно развивались его отношения с Иваном, не вписывается ни в одни привычные рамки мальчишеской дружбы. Рассказывая об этом, прежде всего, следует отметить, что это была не просто дружба, а изумительная пора для обоих, время достойное писательских страниц в лучших романах отечественной и зарубежной классики для детей и подростков.

«Мальчики на редкость были верны друг другу и в слове, и в деле, — вспоминает мама Игоря, — им никогда не было скучно вдвоём, и они постоянно что-то мастерили и придумывали, начиная от собственных настольных игр, заканчивая конструкциями, основанными на знаниях в области науки. Проделывали опыты по механике и гидравлике, а помогали им в этом журналы «Юный техник», «Моделист-конструктор», «Техника молодёжи», «Наука и жизнь», которые выписывали не только мы, но и семья Ламочкиных. Конечно же я многого не знаю, но то, что проходило на моих глазах, вызывает не только удивление, но и подлинное уважение. Помимо прочего, ребята довольно прилично освоили фотографию и кино, увлеклись рисованием и лепкой, домашним театром с написанием сценариев, изготовлением кукол и постановкой спектаклей, увлекались кулинарией, занимались посильным спортом, музыкой — играли дуэтом на гитарах. Какое-то время Игорь учил французский, потому как каталог марок был на французском языке. А ещё, под руководством Ваниной мамы Татьяны Ивановны, — увлеклись наукой — ставили физические и химические опыты дома, а под контролем Аркадия Павловича изобретали авторские ребусы, шарады, головоломки и составляли кроссворды для газет. Ну и конечно же, оба они были заядлыми коллекционерами, причём это касалось всего, что только можно придумать и попадало им под руку, начиная от монет, значков и камней, заканчивая открытками, конвертами, машинками, моделями для детской железной дороги, карманными календариками, фантиками, ну и почтовыми марками. Оба были книгочеями, составляли домашнюю библиотеку: и у нас, и у Ламочкиных она, по тем временам, была очень большая. Ребята сделали опись и полный каталог всех книг. Замечу, что всё это происходило помимо учёбы в школе. И это-то в тринадцать-четырнадцать лет! Помимо прочего мальчишки регулярно посещали театры и музеи. И всё же, это были абсолютно домашние дети, настоящие домоседы и на улицу выходили с неохотой и только по необходимости. В основном сидели дома и всё время что-то мастерили в комнате Игоря или у Вани, который жил ниже нас — на 4-м этаже, в кв. 27.

Помню у нас с отцом даже сложилась шуточная поговорка, характеризующая их обоих: «С Ваней на диване», — говорили мы, когда хотели как-то подтрунить над ними, подчёркивая их времяпрепровождение. Несмотря на домоседство, ребята вдвоём записались в секцию большого тенниса в Лужниках, участвовали в турнирах и даже имели разряд. А ещё они приобрели абонемент на лекции по истории и математике от общества «Знание», проводившиеся в те годы в старом здании МГУ на Моховой, и вдвоём почти три месяца их посещали, а мы по очереди их встречали, так как ездить было далеко, а возвращаться приходилось поздно вечером.

Зимой друзья по абонементу посещали бассейн «Москва», учились плаванию, правда мало результативно, потому что больше плескались и ныряли безо всякого руководства. Ещё под инструктажем моего мужа занимались лыжным спортом, а по воскресеньям устраивали с ним шахматные турниры.

Это была одна из редких, можно сказать феноменальных подростковых дружб, которая по неведомым никому причинам за короткие сроки настолько развила каждого, что остаётся только удивляться, как это вообще могло случиться. Во многом именно благодаря увлечению филателией, сын прекрасно знал историю и неплохо разбирался в изобразительном искусстве, ботанике и биологии, довольно легко ориентировался в событиях отечественной науки и знал географию, причём настолько хорошо, что учительница была уверена, что его родители, как минимум преподаватели, а то и учёные, чья деятельность связана с путешествиями —

геологи, зоологи или археологи. Думаю, что марки сделали своё решающее дело в образовании моего ребёнка, и несмотря на низкий уровень школьных учителей в новом районе, они позволили Игорю достигнуть должного уровня образованности, хорошо учиться в средней школе и остаться примерным учеником вплоть до поступления в институт, когда уже другие и встречи, и связи продолжили его образование, но теперь уже с иными, более современными, методами и подходами».

Безусловно, что марки занимали особое, можно сказать, исключительное место в отрочестве Игоря, поэтому остановлюсь на этом подробнее. Поскольку Игорь был членом ВОФ, то его собрание представляло интерес, и о нём иногда выходили статеечки и заметки в журналах сообщества. Сама же коллекция была не только собранием зарубежных марок, но по большей части, отечественных, составляющих почти две трети от общего числа в коллекции, а это порядка нескольких тысяч. Всего было 12 альбомов-кляссеров, причём самого большого размера, который можно было приобрести в то время и то, являясь членом ВОФ. Среди марок, безусловно, были настоящие раритеты, стоящие немалых денег, попавшие в руки Игоря случайно, буквально отпаренные с конвертов, найденных им на помойках тогда ещё старой Москвы. Имелись спецгашения, картмаксимумы, старинные почтовые артефакты и достаточно большой обменный фонд. Естественно на собирание ушли годы, да и немалые средства семьи, а участвовали все её члены от отца и мамы до дедушки. Коллекция была закрыта с распадом СССР, и сегодня представляет из себя весьма серьёзное собрание филателистического наследия семидесятилетней советской эпохи. Позже она полностью была передана Игорем в дар своему школьному другу Валерию Киселевскому.

Исследуя отрочество моего героя, отмечу, что в этот период будущий писатель и поэт Терентий Травник начинает анализировать прочитанное и формировать своё мнение в небольших заметках. Он уже умеет оперировать гипотезами, решая интеллектуальные задачи, в нём развиваются такие навыки, как классификация, аналогия, обобщение и другие. С интеллектуальным развитием тесно связано начинающееся в этот период становление основ его мировоззрения, приобретается достаточно взрослая логика мышления, происходит дальнейшая интеллектуализация подросткового восприятия и памяти.

С общим интеллектуальным развитием в период отрочества связано и развитие воображения. Известно, что именно сближение воображения с теоретическим мышлением, даёт импульс к творчеству: Игорь начинает писать стихи, серьёзно занимается разными видами конструирования, макетирования и тому подобное. Потребности и чувства, переполняющие его, выплёскиваются в воображаемые ситуации. В свой мир фантазий он никого не допускает, но может рассказать о них только самому близкому другу — Ване. Игра воображения не только доставляет обоим удовольствие, но и приносит успокоение юному Алексееву. В своих фантазиях он начинает лучше осознавать собственные влечения и эмоции, именно в период отрочества он впервые начинает представлять свой будущий жизненный путь, где его смутные побуждения предстают теперь в яркой образной форме.

Психология отрочества

Опираясь на психологические исследования о человеке в отроческий (подростковый) период, психологи отмечают, что именно в этот короткий промежуток времени между детством и юностью, формируются многие особенности личности, сильно влияющие на его дальнейшую жизнь. Отрочество в жизни каждого человека — это период, когда подросток начинает ценить свои отношения со сверстниками. Общение с теми, кто обладает таким же, как у него, жизненным опытом, даёт возможность подростку оценивать себя по-новому.

В возрасте, примерно 11—12 лет у Игоря. возникает интерес к своему внутреннему миру, а затем происходит постепенное усложнение и углубление самопознания. Сложные переживания, связанные с новыми отношениями, свои личностные черты, поступки анализируются им пристрастно. Мальчик старается понять, какой он есть на самом деле, и представляет себе, каким он хотел бы быть. Познать себя ему помогают друзья, а также близкие и взрослые, и даже… хулиганы, в которых он смотрится, как в зеркало, в поисках сходства. Личностная рефлексия, потребность разобраться в себе самом порождают и исповедальность в общении с ровесником, и дневники, которые начинают вести именно в этот период, стихи и фантазии. С развитием самоанализа и самосознания связаны и возникающие в подростковом возрасте склонность к уединению, чувство одиночества, непонятости и тоски. Эти новые состояния, не свойственные детям младших возрастов, проявляются в аффективных вспышках и появляющейся вдруг необъяснимой замкнутости. В это же время в характер отрока Игоря закладываются и лидерские черты.

Терентий абсолютно уверен, что становление характера начинается с самого детства, аргументируя свои слова тем, что и дурное, и хорошее в зависимости от силы потрясения и переживания, биохимическими методами фиксируется в каждом, и остаётся с нами на всю жизнь. Любая шутка взрослого, оплошность, злость, воспринятая ребёнком чересчур эмоционально, разовьёт в нем то, от чего он будет страдать всю оставшуюся жизнь. Он будет бояться, грубить, завидовать, ревновать, врать, лениться, хитрить — лишь только потому, что это подобная отметина есть в нём с самого детства, как следствие воздействия из ряда вон выходящих ситуаций, пережитых им с максимальной душевно-болевой чувствительностью.

Но думаю, что не всё так однозначно, если принять во внимание не только причинно-следственные связи семейных и детско-родительских отношений, но и ко всему ещё и родовые корни конкретного человека. Но это отдельная тема: мы же вернёмся к нашему герою, к первым невинным влюблённостям маленького Игоряши, которые во многом являлись опосредованными проявлениями сублимированной творческой энергии будущего художника, музыканта и поэта.

Мальчишка и девчонки: завершение

Летом 1976 года Алексеевы переехали в новую квартиру, в московский район Бирюлёво Западное, находящийся настолько далеко, что единственным способом добраться до Центра оставалась только электричка. Автобус до станции м. Варшавская стал ходить позже, когда была построена эстакада через Курскую ж/д. Несмотря на то, что общее время маршрута составляло около 45 минут, жители восприняли эту новацию с большим энтузиазмом. Народ оживился и кое-кто стал даже поговаривать о скором строительстве метро. Стоит отметить, что изначально район заселялся обычными рабочими завода ЗИЛ и других предприятий. Помимо этого, он был частично заселён так называемой «лимитой» — людьми из провинциальных городов, в советские времена привлечённых в Москву в качестве рабочей силы на крупные промышленные предприятия. С тех пор прошло около полувека, район разросся, обзавёлся неплохой инфраструктурой, население выросло с 40 тысяч до почти 90, но метро так и не построили.

В сентябре Игорь пришёл продолжать учёбу в лучшую бирюлёвскую школу тех лет, №928, правда, записали его в 6 «Д» класс. Для ученика, до этого знавшего только два класса «А» и «Б», где «Б» считался более слабым, попасть в класс «Д» означало очутиться в классе для самых отстающих, кстати «Дэшников» и дразнили в школе — дураками. Причина, как оказалось, была совсем в другом: школ в районе новостроек катастрофически не хватало, а детей в районе было излишне много, поэтому и появлялись классы «А, Б, В, Г, Д и даже Е», причём в каждом училось не менее тридцати, а то и сорока ребят, так что делайте выводы правильно. Проучившись пару лет, он перешёл в совсем новую школу №933, где было четыре восьмых класса, а после выпускных экзаменов, остался лишь один 9 «А». Две трети ребят ушли учиться в ПТУ, такова была успеваемость в спальных районах города. Класс, в котором оказался Игорь, попав в школу 933, впрочем, как и вся школа был буквально нашпигован хулиганьём и шпаной всех мастей. Алексеев старался общаться только с теми, кто переехал из центра. Стоит отметить, что девчонки в классе были преимущественно из семейных общежитий, а потому и смелыми и даже дерзкими. Их обхаживали ребята постарше и тоже шпанистые, так что моему герою оставалось только мечтать о чистой и светлой, исключительно платонической любви.

В мечтах прошли первые два года бирюлёвской жизни, а в 1979 году в класс пришла новенькая огненно-рыжая Лена Зилинская и Игорь вновь влюбился, причём, как то обычно бывало — окончательно и бесповоротно, да ещё и так, что резко стал падать в успеваемости. Как говорится — не до учёбы, когда вся голова забита грёзами о возможном свидании. Напомню, что Игорь всегда был хорошим учеником, а потому очень скоро в классе зашептались, что Алексеев «втюрился», поэтому и стал «ловить двойки». Увы, но Лена была влюблена в другого –высокого и длинноволосого Диму Воронова, чем-то похожего на Михаила Боярского в роли Д'Артаньяна, так что сами понимаете, Алексееву, сыгравшему в школьном театре Портоса до Димы было, как планеру кружка «Умелые руки» до сверхзвукового «Ту-144». Тем не менее чувства не утихали, и несмотря на то, что за ним активно ухаживали две одноклассницы из культурных семей — Света Рурукина и Катя Замосковная. Игорь по-прежнему надеялся на взаимность со стороны Плесени, как её «ласково» называли подруги, видимо по аналогии с её фамилией Зилинская, почти сразу переделанной ими в Зелень. К 10-му классу восторжествовал здравый прагматизм, ребята серьёзно задумались о поступлении в вуз и страсти поутихли. Поступив в институт, мой герой надолго потерял связь со школой, а Лена почти сразу вышла замуж, но не за одноклассника.

Первый курс института Игорь отучился почти стоически, а на втором не выдержал и увлёкся блондинкой Леной Филяковой, с которой иногда прогуливал лекции и болтался по кинотеатрам.

Покинув институт, он поступил в полиграфическое училище, где параллельно учёбе весь год ухаживал за Наташей Евдокимовой. Пара смотрелась изумительно и была настолько интеллигентной, что никто не сомневался, что эти двое непременно поженятся. Предположения человеческие не сбылись, ибо Бог расположил так, что в сентябре 1985 года, лёжа в 67 ГКБ, Игорь знакомится с Оксаной Серебряковой, поступившей в отделение эндокринологии по скорой, которая спустя пару лет станет его первой и единственной официальной супругой. 11 апреля 1987 года молодые распишутся, и Игорь переедет жить к Оксане в Ясенево на Тарусскую улицу. Семья просуществовала три года и была предметом всеобщей зависти, настолько интересно и творчески активно они жили. И всё бы ничего, но в 1990 году Оксана встретила другого — пианиста Олега Горбунова (Шрамма) –полюбила и уехала с ним жить в США, а Игорь остался в России вместе с её сыном Геной.

В 1993 году он знакомится с Анной Ш., прихожанкой храма Свт. Ап. Петра и Павла в Ясенево и вновь влюбляется. В какой-то степени чувства к Ане излечили надломленность в его душе после расставания с Оксаной, но союз был недолгим, Аня настаивала на браке, что он не спешил осуществлять, и вскоре они разошлись. Почти сразу Аня вышла замуж за дальнего родственника священника Алексия (Сысоева).

По наблюдению многих, наиболее яркими и глубокими были его отношения с логопедом Наташей Г., с которой он познакомился осенью 2000-го года и если бы не тяжёлая авария, при которой Игоря сбила машина, и он оказался обездвиженным и с множественными переломами, а потому вернулся домой лечиться, не желая обременять семью Натальи, то возможно, что всё бы у них сложилось, и скорей всего, навсегда. Увы, но восстановление было непростым и закончилось их отдалением. Через пару лет Наташа вышла замуж, родила двух детей, на этом всё и успокоилось. Сегодня дружеское общение их, хоть изредка, но продолжается. Они смогли сохранить и уважение, и личное тепло друг к другу.

В этом же году Терентий напишет стихотворение и поместит его на первую страницу своего нового дневника. В начале им будет написано «о той и для той, которая воплотится». Ценители и исследователи его творчества до сих пор спорят о том, кому оно могло предназначаться:

Милая, если б ты знала о том,

Как мне всегда тебя не хватает,

Всё убираю я с глаз — на потом!

Сердце не помнит — оно вспоминает.

Даже когда мы идём и поём,

Мне всё равно тебя не хватает,

Время стекает с водой в чернозём,

Как с решета, посекундно стекает.

Вечный песок тонкой струйкой в часах,

Как волосочек, почти незаметный,

Перетянул вены в наших руках,

Там, где пульсировал ангел с ответом.

2003

Юность: время экспериментов

С 14 до 27 — это период возрастания

собственной значимости и время экспериментов

(1978—1991) — 14 лет

Для Терентия пора юности начинается с 1978 года. Этот период обозначен им, как время экспериментов и возрастания собственной значимости, который именно у него каким-то непостижимым образом закрывает свои границы в 1991 году. Удивительно, но юность Терентия совпала, не только с рассветом, но и закатом «брежневской эпохи», а затем и сменой одного за другим руководителей страны, как по команде перейдя во все «прелести» последовавших за этим реформ.

Исторически, именно с 1978 года начался период разрастания кризиса социализма и иных негативных явлений, продолжавшийся вплоть до 1986 года — времени начала перестройки, возникшей на тотальном дефиците необходимых товаров, нехваткой продовольствия, что также ускорило процессы реорганизации на всех государственных уровнях.

Ну, как здесь без бунтарства неформальной части молодёжи, в которой с середины 80-х примкнул и наш герой.

А теперь подробнее, и начнём мы с рассмотрения так называемого временного среза конца правления Брежнева вплоть до завершения президентства Горбачёва.

В СССР за короткий срок с 1982 по 1990 гг. сменяются несколько руководителей: после смерти Л. И. Брежнева, последовавшей 10 ноября 1982 года, с 12 ноября 1982 года его, на посту Генерального секретаря ЦК КПСС, сменил Юрий Владимирович Андропов, став официальным лидером Советского Союза. Далее — Константин Устинович Черненко после смерти Андропова руководил страной с 13 февраля 1984 по 10 марта 1985 года. Михаил Горбачёв после смерти Черненко стал последним Генеральным секретарём ЦК КПСС (1985—1991) и последним Председателем Прези-диума Верховного Совета СССР (1988—1989), завершив постом первого Председателя Верховного Совета СССР (1989—1990). А на III съезде народных депутатов СССР в марте 1990 года Горбачёва избирают Президентом СССР. В июне этого же года Поместный собор Русской православной церкви избирает Патриархом Московским и всея Руси Алексия II.

12 июня на I съезде народных депутатов РСФСР была принята декларация о государственном суверенитете РСФСР. В марте 1991 состоялся референдум о судьбе СССР, где большинство граждан страны высказались за сохранение обновлённого единого государства.

12 июня 1991 г. состоялось избрание Бориса Николаевича Ельцина Президентом, но теперь уже РСФСР. В ноябре того же года выйдет его Указ, запрещающий деятельность КПСС и Коммунистической партии РСФСР, а 8 декабря того же года произойдёт подписание Б. Н. Ельциным (РСФСР), Л. М. Кравчуком (Украина), С. С. Шушкевичем (Белоруссия) Беловежского соглашения о роспуске СССР. Таким образом Горбачёв останется и без власти, и без страны.

23 декабря Россия официально займёт место СССР в Совбезе ООН, и 25 декабря М. С. Горбачёв сложит свои полномочия Президента СССР.

Успехи отечественной науки были сосредоточены в основном в сфере фундаментальных исследований: по-прежнему передовые позиции в мире занимают советские физики, химики. Советский Союз держит лидерство и в освоении космического пространства. Вместе с тем отсутствие заинтересованности представителей промышленности в интенсификации производства привело к тому, что все блестящие достижения научной и инженерной мысли не находили практического применения в народном хозяйстве. Слабо развивались прикладные области науки: далеко позади развитых стран остался Советский Союз по разработке и компьютерной техники.

Последние события этого периода в политике произойдут на рубеже перехода Терентия Травника от юности к периоду взрослости — времени, как он сам его определил, создания семьи и домостроительства, но об этом позже. А теперь — юность! Удивительно, но начало и завершение этого периода в его жизни в прямом смысле совпали с судьбоносными событиями в стране, поэтому немало нам с вами предстоит открыть и переосмыслить, а пока остановлюсь на крайне важных, во многом переломных событиях в государстве, достаточно точно уложившихся в очерченные судьбой рамки юности моего героя.

Время перестройки и гласности

За шесть лет своего правления Михаилу Горбачёву удалось разрушить образ России, как воинственной державы, готовой ради распространения идей социализма на любые действия, за что в 1990 году он был удостоен Нобелевской премии мира.

Придя к власти в 1985 году, он выдвигает концепцию ускорения экономического развития на основе Научно-технической революции (НТР). Одновременно им проведены кампании борьбы с пьянством и алкоголизмом, с нетрудовыми доходами.

С 1987 в стране начинается «перестройка». В «активе» реформ — спекуляции спиртным, самогоноварение, «сахарный бум», уничтожение ценнейших плантаций виноградников, гонения на владельцев садовых участков, выращивавших и продававших свою продукцию на рынках; полное разложение экономической системы: разбаланси-рованность народного хозяйства, инфляция, денежные эмиссии, ажиотажный спрос на товары; бесконтрольность, всеобщее пренебрежение к закону, рост преступности, и в завершении — распад огромной державы. В 1989 г. всё-таки взят курс на регулируемую рыночную экономику. В это же время, важным шагом на пути к демократизации общества становится гласность, что обусловило оживление общественно-политической жизни.

Основные тенденции в литературе и искусстве

Под давлением гласности рухнула социалистическая идеология. К сожалению, идеологическая перестройка

приобрела откровенно разрушительный характер, начиная со сноса исторических памятников до объявления изначально ошибочными всех завоеваний Октября. 70-летняя история и культура советского народа огульно представлена только как негативная. Подвержена пересмотру вся русская история, создаётся впечатление, что и здесь, говоря словами одного из героев отечественных фильмов, «орудовала банда недоучившихся двоечников».

Художественное творчество окончательно и без сожаления расстаётся с социалистическим реализмом. Примелькавшиеся штампы героев производства уступают место исследованию исторического и нравственного аспектов личности.

В российском искусстве возникает пауза. Во-первых, потому что хлынул поток серьёзных, «мощных» произведений, на фоне которых трудно стать лидером. Во-вторых, выяснилось, что творческая интеллигенция не умеет работать в условиях свободы. Привычка жить под прессом, но бороться, в условиях свободы дала сбой. Ситуация ухудшается тем, что тотальный рост цен привёл к падению тиражей книг, газет, журналов, сокращению выпуска научной литературы, учебников.

Парадоксально, но несмотря на это с января 1987 в результате политики гласности, страна переживает читательский бум в литературе. Тиражи литературно-художественных журналов, отпечатанных на низкосортной бумаге, возросли в десятки раз. Хлынула лавина, прежде всего, «возвращённой» литературы, ранее опубликованной на Западе или пролежавшей в столах до своего часа: проза М. Булгакова, Ю. Домбровского, Д. Гранина, А. Рыбакова, В. Шаламова, В. Набокова, Е. Замятина, А. Солженицына; поэзия И. Бродского, О. Мандельштама, М. Цветаевой, Н. Гумилева, А. Ахматовой.

Литература поднимает общество на новую ступень исторического мышления. На рубеже восьмидесятых-девяностых, лидирующую роль в литературном процессе заняли публицистика и критика. В работах писателей, поэтов, публицистов, критиков дискутируются самые злободневные исторические и политические проблемы (о демократии, реформах, состоянии русской культуры). Идёт крайне острая полемика о войне, о судьбе деревни, о будущем нашей молодёжи. Пожалуй, впервые, делается попытка понять умонастроение народа на разных исторических этапах, ответить на вопросы: «Почему соотечественник уничтожал соотечественника? Почему мы такие? И, вообще, какие мы?»

Документ надолго заменил вымысел даже в романе. Такие произведения получили название «невыдуманная проза». Острейшие проблемы, с которыми столкнулась наша страна, становятся главными темами литературных произведений 80-х начала 90-х годов.

В прессе появились многочисленные критические публикации. Самые заметные перемены произошли в философии, истории, экономике. Над ними перестали довлеть марксистско-ленинские догмы. Тон всему задавали историки. Ощущение шока вызвали публикации новых документальных материалов, исследований о коллективизации, индустриализации, культурной революции, красном терроре, Великой отечественной войне (В. П. Данилов «Коллективизация: как это было», Н. Г. Павленко «На первом этапе войны»).

Источниковедческую базу пополнили мемуары видных политических деятелей (Н. Бухарина, Л. Троцкого, А. Шляпникова А. Керенского, В. Савинкова, И. Суханова, И. Церетели), представителей либеральной интеллигенции (Л. Милюкова, П. Струве), лидеров белого движения (А. Деникина, А. Врангеля). Впервые увидели свет работы Л. Н. Гумилева, создателя теории этногенеза.

И всё же, по мнению критики, литература о современности не поднялась на новый рубеж. Возможно, писателям просто было трудно соперничать с потоком «возвращённых» произведений, хотя отдельным литераторам нового поколения удалось привлечь к себе внимание.

Теперь о театре: в начале перестройки театр переживает настоящую эйфорию, ощущение праздника свободы. Интерес публики в этот период был чрезвычайно велик, о чём свидетельствовали постоянные толпы у касс и переполненные залы. Советский театр переживал одну из лучших своих эпох. Новым явлением в культурной жизни стали спектакли режиссёров Ю. П. Любимова, М. А. Захарова, Г. А. Товстоногова и многих других. На сцене Ленкома (Московского театра им. Ленинского комсомола) в 1970 появились обращённые к молодёжной аудитории мюзиклы, а в 1981 г. первая советская рок-опера «Юнона» и «Авось», что стало настоящим вызовом для советского зрителя.

В конце 1970-х начале 1980-х сформировалось полноценное альтернативное музыкальное направление, получившее название «русского рока». Рок-фестивали прошли в молодом городе физиков Черноголовке под Москвой (1978). В 1981 г. с согласия властей, стремившихся взять под контроль новое направление в музыке, был открыт Ленинградский рок-клуб. Но в 1984 последовал запрет на деятельность многих рок-коллективов, а на следующий год рок-жанр вообще был удалён из официального реестра Министерства культуры. Участники подвергались преследованиям и арестам за незаконное предпринимательство и по обвинению в тунеядстве.

В советском кино продолжались традиции фильмов о Великой Отечественной войне, но крайне плодотворно развивались и другие жанры. Новым явлением стало т.н. авторское или интеллектуальное кино. Направление было представлено кинорежиссёрами А. А. Тарковским («Андрей Рублёв», 1966—1971, «Солярис», 1972, «Зеркало», 1974, «Сталкер», 1979), А. Ю. Германом и К. Г. Муратовой, чьи ленты стали популярны и за пределами СССР.

В 1986 г. прошёл учредительный съезд Союза театральных деятелей, где были приняты решения, обеспечивающие дальнейшее развитие театрального искусства. Предполагалось открыть новые студии, ликвидировалась театральная цензура. Съезд рассмотрел вопросы, связанные с социальной защитой актёров. Однако скоро театр оказался в сложном положении, а точнее в состоянии глубокого кризиса. «Под цензурой мы были несвободны в главном — в самовыражении, — говорит Л. Е. Хейфец. — Теперь я могу выразить всё, что хочу, но это почти невозможно практически».

Гласность привела к неожиданным открытиям. Никто не подозревал, что в СССР, где коллекционирование не поощрялось, существуют частные коллекции подлинно музейной ценности. При Советском фонде культуры появляется Клуб коллекционеров. Под его эгидой прошли выставки в Москве и Ленинграде, во многих столицах за рубежом. Оказывается, у нас сохранилась традиции меценатства.

По прошествии времени можно сказать, что горбачёвская перестройка, при всей своей противоречивости, открыла новые возможности для дальнейшего развития русской культуры.

С приходом Ельцина страна входит в эпоху так называемых лихих 90-х — периода, если и не разрушившего, то основательно пошатнувшего прежние завоевания страны, верящей в единое и непоколебимое братство своего народа, по праву названной историей многочисленной советской семьёй. Но и открывается время воровства, государственных измен, мошенничества, некомпетентности и моральной деградации народа на фоне жирующих олигархов, воров в законе и просто криминальных авторитетов. Россия живёт по понятиям и растит такую же молодёжь. С начала 90-х театры, концертные залы, музеи становятся малодоступными для абсолютного большинства населения, опять же по причине дороговизны входных билетов. Стал ощущаться дефицит хороших режиссёров даже в Москве. Политические пьесы, с запретными до недавнего времени персонажами, становятся слишком поверхностными. Зрительский интерес к театру падает, часто спектакли идут при полупустых залах.

В погоне за прибылью издаются произведения, пользующиеся спросом — детективы, фантастика, эротика. Идеологизированную культуру, фактически, заменили на эрзац-культуру, что привело к росту безнравственности и началу духовной опустошённости общества. Доверие к власти, которая не исполняла собственных решений и металась от проблемы к проблеме, катастрофически падает.

В особо сложной ситуации оказалась молодёжь. Поток разоблачений, пересмотр исторического прошлого, чаще в негативную сторону, посеяли в молодых душах полную неразбериху. Материальное стало заслонять духовное. Отсюда, абсолютное безразличие к собственной истории и культуре, а фактическое предательство старшего поколения идеалов страны.

В этих условиях, примерно с 1990-го года в государстве, усиливается интерес к религии. Из-за границы хлынули секты, в том числе и тоталитарные, запрещённые в других странах. Разумным противовесом для людей, испытывающих потребность в вере, стало возрождение русских православных традиций. После долгих гонений церковь постепенно начала превращаться в полноправный государственный институт. Появляется большое количество религиозной литературы. Издаются Библия, в том числе и для детей, Библейская энциклопедия, Историческое житие святых, прославленных в Российской церкви, вплоть до местночтимых.

Прошу прощения за столь обширное отступление в сторону истории и политики, но рассуждать о формировании творческой личности без социального контекста того времени, когда оно и происходило, означало бы оставить читателя в неведении, позволив ему ошибаться в собственных домыслах. Конечно же не сказать об этом нельзя, поскольку всё ранее перечисленное оказало немалое влияние на взгляды и саму структуру личностных ценностей моего героя, в чём вы сможете вскоре убедиться. А начну я с раннего — с тех первых лет юности Игоря, когда в стране рос и креп социализм, а о какой-то там перестройке и помыслить было невозможно, потому что, куда ни глянь: всё ладилось и удавалось, по крайней мере, обыкновенный человек в этом нисколечко не сомневался.

Пути-дороги юности

1 сентября 1978 года Игорь пошёл в 8 «А» класс только что открывшейся в районе Бирюлёво-западное школы №933. До этого он пару лет учился в №928, где русский язык и литературу преподавала Лариса Васильевна Чернышева, в будущем ставшая его наставником не только в поэзии, но и литературным редактором его первых книг.

В этом же году у Алексеева сбывается мечта, и он официально становится членом Всесоюзного Общества филателистов. Увлечение началось в третьем классе, разрослось, отдав предпочтение хронологии марок СССР. Игорь изучает филателию, а став немногим старше, с интересом посещает места, где собираются коллекционеры. В то время их было немного: филателистический магазин на набережной Шевченко и новый на улице Волгина. Иногда торговцы толклись в фойе московского «Дома книги», где тоже был неплохой отдел с марками.

Осенью вместе с одноклассниками Леонидом Чертовым (ударные) и Димой Вороновым (бас-гитара) Игорь создаёт школьную рок-группу «Ноев Ковчег», в которой играет на соло-гитаре и фортепиано. Сперва коллектив назывался «Идол», а чуть позже «Рубль на дороге». Игорь, — как считает журналист Вадим Николаев, — показал явный мелодический талант и, именно благодаря ему, «Ноев Ковчег» позже начал склоняться к мелодическому металлу, даже к рок-балладам. Уже тогда у Алексеева зарождался поворот к неэлектрическому звучанию. Примеры этому — шуточная песня на собственные стихи, записанная под аккомпанемент акустической гитары, несколько инструментальных пьес.

Летом 1979 года, Алексеев, блестяще сдав экзамены за восьмой класс и перейдя в девятый, вместе со своим другом Ваней Ламочкиным (Вано), едет в Киев. В целом поездка удаётся. Помимо того, что ребята сняли большой цветной фильм о столице Украины, они выполнили, запланированную ими, можно сказать, потрясающую культурную программу, побывав почти во всех музеях города и в лучших его театрах, во многом благодаря подруге Ваниной мамы, которая была ведущей артисткой киевской оперетты, и у которой, собственно, они и останавливались.

Единственный минус — Алексеев чуть было не утонул в Днепре — в месте, что напротив Киево-Печерской лавры, но был спасён береговой охраной. Это случилось в так называемом Киевском гидропарке, острове посреди Днепра, известном месте отдыха киевлян, что-то вроде московского ЦПКиО им. Горького. Плавал Игорь плохо, а воду любил, вот и попал в донную яму, причём не где-то, а на месте, отведённом под пляжное купание. Власти явно не доглядели. Кстати об этом случае написали в газете, а спасателя наградили.

В 1980 году в Москве начинаются и проходят XXII Олимпийские игры: дело новое и Игорь встретил это событие с большим энтузиазмом. Ему удаётся посетить несколько соревнований — по лёгкой атлетике на Большой спортивной арене в Лужниках и соревнования по гребле в Крылатском. Помимо прочего он создал Олимпийский альбом с фото и вёл Олимпийский дневник. Это был единственный период в его жизни, когда он так пламенно и страстно болел за наших спортсменов.

В июне 1981 года ученик 10 «А» класса Игорь Алексеев, закончив школу с хорошими отметками, поступает в Московский электротехнический институт связи на факультет АТиЭ по специальности радиотехника.

Успешно сдав вступительные экзамены, он вместе с дедушкой едет на пару недель в Ленинград к родной сестре деда, тёте Марусе, живущей в историческом центре Питера, на Фонтанке. Место отличное: до всего, что называется, рукой подать: пять минут ходьбы до Летнего сада, пятнадцать до Эрмитажа, Невского, Исаакиевского, Кунсткамеры, двадцать — до Петропавловки. Это не первый его визит в северную столицу, тем не менее, Игорь, составив план, насыщенный мероприятиями, целыми днями гуляет по городу, фотографирует и делает акварельные и карандашные этюды.

В конце июля у него появляется первая картина маслом на холсте с натуры: называется «Под Ярославлем», где он побывал с родителями, как только вернулся из Ленинграда. Работа находится в частной коллекции в столице Сирии — Дамаске.

В августе он едет с другом и его родственниками в путешествие в Кёнеургенч, в Туркмению, а по возвращении становится студентом-первокурсником МЭИС, кстати, довольно престижного в те годы московского вуза. Год полон впечатлений (он — студент!) — есть перспектива, родители довольны, ребята поддерживают, а девчонки стремятся познакомиться. Студент — это всегда современно, это престижно, а главное, есть отсрочка от армии. Учится Игорь хорошо, без задолженностей сдаёт сессии и получает повышенную стипендию. В свободное время он встречается со своей одноклассницей Катей Беатус (Замосковной), продвинутой и талантливой еврейкой, девушкой во всех отношениях интеллигентной и весьма требовательной. Катерина работает певчей в московском костёле. В одном из альбомов «Ноева ковчега» она исполнила прекрасным голосом псалом на свои стихи и музыку «Господи, к Тебе я начинаю путь».

Девушку привлекает неординарность Игоря, многогранность его таланта и чувство юмора. К тому же парень музыкален, а она хорошо поёт. Игорь много рисует, и Катя становится его первой натурщицей, позируя в том числе и обнажённой: на многих рисунках и этюдах тех лет изображена именно она. Всё невинно и целомудренно: только ради искусства. Катрин, как она себя называла, настолько сильно влюблена в Алексеева, что первой делает ему предложение жить вместе и создать семью. Полученный отказ, Катя переносит достойно, сохранив тем самым их дружбу, но вскоре выходит замуж и едет жить в Вильнюс, потом в Швейцарию, а там и в Израиль. Их общение продолжается и по сей день.

26 июня 1982 года на 74-м году жизни умерла бабушка Игоря, Филимонова Мария Васильевна. Несмотря на то, что Марь Васильевна болела и в течение шести лет не выходила на улицу, для внука это стало чудовищным потрясением. Скончалась бабушка дома, что ещё больше усложняло положение. Дело в том, что Игорь был крайне впечатлительным юношей и присутствие покойницы в доме для него было почти невыносимым. Заботу о нём в те дни взял на себя его школьный друг Леонид Чертов, проявив искреннее сочувствие и позволив ему в течение трёх дней — до отпевания и похорон пожить у него дома, в одной с ним комнате. Отдав Игорю свою кровать, Лёня примостился на полу, между секретером и ударной установкой и безропотно нёс все обязательства. В школе они были близкими друзьями, сидели за одной партой, а их мамы с начала знакомства сыновей — подружились и быстро стали верными подругами. Леонид был отзывчивым молодым человеком и в дальнейшем нередко помогал Игорю и его семье в сложных ситуациях, проявляя высокую ответственность и порядочность.

В июле Алексеев, сдав летнюю сессию, вместе с мамой, по приглашению знакомых её подруги, тёти Вали, дикарями едут в Крым — в Витино, небольшой приморский посёлок недалеко от Евпатории. Отдых проходит хорошо. Гостеприимные хозяева делают всё, чтобы отдыхающие имели хорошее настроение и набирались сил. Питание проходит в пансионате, а до моря пять минут ходьбы.

В октябре этого же года двумя московскими студентами Леонидом Чертовым (МТИЛП) и Игорем Алексеевым (МЭИС) разработана идея и создан макет самиздатовского журнала. По задумке ребят в него могли бы публиковать свои оригинальные рассказы, рисунки и стихотворения их однокурсники, причём без особой цензуры. Название журнала «Шаром покати», а на обложке первого номера красовалась эмблема — жук скарабей, толкающий в норку навозный шарик. В дальнейшем идея послужила Игорю и его жене Оксане основанием для создания домашнего издательства «Линнельман и К»», позже переросшего в более солидное издательское бюро «Светец».

Весной 1983 года Игорь пишет сразу две работы маслом, задавших на несколько лет вперёд направление в его изобразительном искусстве. Вполне вероятно, что именно они и повлияли на то, как сложились отношения с его будущим другом Вадимом Овсянниковым, который, как оказалось, работал примерно в той же манере. Интересно, что картины объединяет не только одна цветовая гамма, но и общая концепция — тема религиозного осмысления жизни. Первая, с названием «Предчувствие», сегодня принадлежит семье художника и находится у него дома, вторая — «Вечная память», подарена и находится в частной коллекции его крестницы Иулии Фадеевой.

В апреле Игорь создаёт домашнюю галерею «Delon`ь. Название появилось под впечатлением, от прочитанной им тогда первой части книги Толкиена «Властелин колец», вышедшей в стране как раз в это время. Согласно автору книги делонью являлось место отдыха эльфов на дереве. Игорь увлекался астрологией и, являясь «деревянным драконом», симпатизировал всему, что было связано с флорой, а значит, и с деревьями. Помимо этого, он занимался селекционной ботаникой, разводил комнатные цветы и сохранил живой интерес к лекарственным растениям, привитый ему травницей бабой Шурой (Орловой Александрой Ильиничной).

30 апреля Алексеев знакомится с Вадимом Овсянниковым, у уже в сентябре принимает участие в выставке живописи в МЭИС, где и выставляет эти работы, произведя отчасти фурор именно самой тематикой. Напомню, что в то время страной руководил Юрий Андропов, бывший председатель КГБ, поэтому во всех вузах резко активизировалась работа так называемых «первых отделов». Естественно церковная тема, а тем более на студенческой выставке военного вуза, а институт связи таковым и был, совершенно не приветствовалась. Не только в НИИ, но и в каждом советском вузе, на любом заводе имелось режимное подразделение — так называемый «первый отдел». Официально заявленной функцией «первых отделов» было противодействие проникновению в советские организации шпионов. За отсутствием шпионов, сотрудники первого переключались на наблюдение за «моральным духом коллектива» через аппарат завербованных доносчиков. Поведение, не вписывающееся в нормы советского гражданина, могло похоронить карьеру и стать основанием для отказа советскому человеку в отпуске в удобное для него время, получение премиальных и в праве выезда за рубеж.

Летом 1983 года, в момент нахождения в академическом отпуске, Алексеев, дабы не терять время, поступает во Всесоюзный Народный Заочный Университет Искусств, на факультет станковой и монументальной живописи. О своей учёбе в университете, Игорь пишет: «Помню в начале третьего курса, в первый день занятий все мы, а это около сорока человек, принесли для знакомства свои работы, сделанные за период каникул и расставили для просмотра. Помимо пленэрных этюдов и натюрмортов, я привёз для показа «Пороки» и «Погружение». Открылась дверь и в класс вошёл пожилой колоритный мужчина высокого роста в растянутом свитере и с длинными седоватыми вьющимися волосами, в общем — настоящий мэтр. Присев на край стола, он с ленцой окинул экспозицию взглядом и остановив внимание на моих работах, неспешно поинтересовался: «А эти чьи?» — и тут же перевёл взгляд на аудиторию. Я поднял руку и он, посмотрев на меня, буркнул, что-то вроде «Ну, понятно, можно было и не спрашивать…». Потом подошёл к картине «Погружение», взял её в руки, и тщательно стал изучать. Поставив работу на место, он, как бы в сторону сказал: «Хорошо… Станешь художником…». И тут же добавил: «А может и нет». Последнее меня задело, и я расстроился. Сказанное, чуть ли не Шишкиным, а именно на него был похож педагог, я воспринял, как собственную бесталанность, но виду не подал. Позже, погрузившись в философию и литературу, и найдя в них своё призвание, я вспомнил его слова и подумал, насколько всё-таки проницательным бывает взгляд настоящего преподавателя, мастера своего дела. Сегодня ко мне нередко обращаются за советом и именно в вопросах поиска жизненных смыслов и реализации, и мне удаётся направить вопрошающего туда, где он раскрывается в полноте своего дара самым удивительным образом. Таких примеров немало. Что это? Неужели всё тот же жизненный опыт человека, самозабвенно занимающегося своим любимым делом. А, ведь, так оно и есть!»

В сентябре 1983, после академки, Игорь продолжает учёбу на дневном в МЭИС. Учёба будущего радиоинженера начинается с месячной поездки на картошку, где, помимо уборки урожая, Алексеев постоянно пишет этюды.

В 1984 году он, хоть и по собственному желанию, всё же уходит из института. Имея отсрочку от армии по состоянию здоровья, Игорь продолжает обучение на заочном в Университете искусств, ещё больше усилив занятия живописью и графикой. Теперь это не просто наброски, а многочасовые продуманные этюды и эскизы. Он серьёзно готовится к поступлению в художественное училище 1905-го года. Опыта не хватает, тем не менее, экс-студент, дабы не терять время, неожиданно находит ещё одно приложение своим силам и подаёт документы в Полиграфическое училище №144, что на Петровке в Москве, на специальность корректор в надежде по окончанию поступить, если не в «1905-го года», то хотя бы в Полиграфический институт на факультет графики, не ведая, что «Полиграф» того времени со своим художественным отделением, это не менее сложная и престижная кузница ассов своего дела.

Полиграфическое училище №144

1 сентября 1984 года «отставной» студент Алексеев появляется на линейке пред зданием ПТУ в белых брюках, чёрной, выкрашенной им же самим в этот цвет футболке, и длинной, почти до колен трикотажной кремовой кофте с бусами на шее и дипломатом, в котором лежали музыкальные диски, научные журналы, бутерброды, ну и пара тетрадей: смесь модника с непонятно с чем. На что рассчитывал новоявленный дэнди сказать трудно, но факт есть факт. Куратор группы, Алла Владимировна, закончившая училище на пару лет раньше и оставшаяся в нём вести практическую работу, сразу оценила пижонистого малого, предложив ему стать старостой группы, едва тот ей представился. Подумав, Алексеев отказался, а в качестве альтернативы тут же попросил возглавить редколлегию, причём всего заведения сразу. Естественно, что такого статуса в училище не было, но стоявшая рядом завуч, оценив смелость вузовца, пришедшего покорять холмы профтеха, всё-таки рискнула, предложив ему заодно и заняться формированием коллектива оформителей. Ему выдали комнатёнку 3х3, забитую хламом и ключи. Попав в поток, порождённый собственным энтузиазмом, тихоня Алексеев, замахнулся на создание в путяге аж художественного цеха, или хотя бы чего-то подобного маленькой художественной мастерской.

Работа закипела, и он на время вообще забыл куда попал, то бишь пришёл учиться и что за специальность ему предстоит освоить. Оценив местную молодёжь по внешнему виду, Игорь как-то сразу понял с кем можно и нужно иметь дело и выбрал троих. Ими оказались «прихиппованные» подмосковные ребята, неплохо рисующие, а потому и согласившиеся без уговоров. Первым «шедевром» команды оказалась обычная малярная работа — был загрунтован и выкрашен туалет для учителей, причём в нелюбимый Игорем цвет: кобальт сине-зелёный (другого, как всегда не было). Обычно в такой цвет красили подъезды и следственные изоляторы, так что туалет и по общественному положению, и по изоляционной принадлежности, вполне вписывался в колористическое решение братского новодела.

Ко Дню учителя поручили оформить красный уголок. Завхоз выделил сперва шестнадцать, а потом покумекав добавив рубль семьдесят, пригрозил пальцем и многозначительно выдал: «Шоб ни копейки на это!» Что имелось ввиду под «это» так и осталось тайной распорядителя денежных средств, но купили всё, что нужно и работа закипела. Красный уголок место значимое, а потому раскрасить его уже не просто дельце, глядишь и до кабинета самого директора дойдёт. Молодость взяла своё: с приколами, да шутками и прибаутками закипела работа, да так, что до учёбы, сами понимаете, ни ноги, ни тем более руки не доходили. Впрочем, учился Игорь легко, как и подобает отставному вузовцу, а потому продолжал пользовался у руководства заслуженным когда-то в вузе авторитетом.

Алла Владимировна, несмотря на семейное положение, Алексееву тайно симпатизировала, да и он ей тоже. Женщина она была симпатичная, честная и покладистая, в общем, «породистая комсоргиня», как её полюбовно называл один из учащихся. Смех смехом, но позже именно она спасёт Алексеева от отчисления за прогулы, дав почти неподъёмное задание по работе для всей его, как она называла, «рыдколлегии». Ребята его выполнят, причём настолько хорошо, что этим прославят училище на весь центральный округ столицы, а экспонаты, включая стенгазету, нарисованную чуть ли не на уровне офортов Гюстава Доре, ненавязчиво сопрёт местная шпана из цеха литейщиков. Группа корректоров, в которой учился Игорь, преимущественно состояла из девчонок, но были и ребята, попавшие сюда совершенно необычными путями. Хлопцев явно не ждали, да и они особо не пестовали сугубо женскую специальность. В основном это были маминькины сынки, дерзнувшие стать самостоятельными, но всё равно в какой-то мягкой форме. Истинные мачо гнездились среди наборщиков и литейщиков, где готовили цеховиков, а потому им выдавали тёмно-синие береты и такие же комбинезоны. Ребята были крутыми и корректоров, а тем более мужского пола не жаловали: в драку не лезли, но задирались. К Игорю не приставали, как никак из вузовцев, да и ростом он был высоким, что в то время случалось не часто, а потому и вызывало доверие.

Освоившись в группе, Алексеев быстро знакомится с Александром Хасминским, Вадимом Николаевым (переводчиком), Игорем Исаевым и журналистом Константином Литвиновым, а по ходу дела влюбляется в отличницу группы Наташу Евдокимову, которая помимо прочего владеет макраме и пишет стихи. Живёт Евдокимова в Подольске, что москвичу Алексееву, конечно же, не нравится. Основная причина — далеко провожать, а отказывать он, будучи хорошо воспитанным, не хочет.

Алла Владимировна стойко переносит это событие, но постепенно начинает ревностно относится к Евдокимовой, придираясь по каждой мелочи по своему предмету. Вела она, точнее пыталась, занятия по производству. Однажды Игорь, наблюдая, как она всячески пытается довести его возлюбленную до слёз, встал и попросил её оставить Наташу в покое, за что в следующий раз был не допущен Аллой к занятиям, а по практике сразу получил двойку, не начав толком практиковаться. На вопрос: «За что? — кураторша нервно заметила: — за аморалку»! И всё равно именно Алла Владимировна добилась того, чтобы после распределения Алексеева направили работать в ТАСС, а не в типографию «Красный пролетарий», которая с незапамятных времён курировала училище и его выпускников.

В октябре Алексеев участвует в художественной выставке, проходящей в тех центре «Останкино». Свои картины он по-прежнему подписывает либо «И. Алекс.», либо просто «И.А.».

22 декабря, накануне нового 1985 года он с Вадимом Овсянниковым уезжает в Таллин, в гости к художнику Пого и пропускает больше недели занятий, появившись в ПТУ только после зимних каникул. Ситуация напряжённая: ему грозит отчисление. Узнав об этом, его мама иронично прокомментировала: «Всё, сын, дальше отступать некуда: вуз, пту, а дальше только… тюрьма». Видимо, она была в курсе его «художеств» в ПТУ, а потому с иронией добавила: «Ну или тюремная художественная самодеятельность». И всё-таки Игоря оставили в группе, позволили доучиться, вручив диплом корректора 4-го разряда, с которым он и направился на Тверской бульвар, где находилось основное здание ТАСС.

В этом же году, в апреле, он заканчивает картину «Погружение», находящуюся в частной коллекции художницы, его ученицы Ирины Борисовны Суриной, а в июле была закончена картина «Философская бабочка»», находящаяся сегодня в частной коллекции журналиста Константина Литвинова.

ТАСС: встреча на всю жизнь

В сентябре 1985 года, после месячного отпуска, он приступает к работе в ТАСС, сперва на Тверском, а позже на Звёздном бульваре, д. 8. — в здании, которое сегодня, по странному стечению обстоятельств, принадлежит Книжной палате РФ, что для, теперь уже писателя Травника, воспринимается весьма символично.

В октябре на новой работе Игорь знакомится с Михаилом Леонидовичем Кургановым — человеком-философом, который лишился своей диссертации. Накануне её защиты у него просто украли все его разработки и раскрытые им темы. Миша тоже работает корректором. Парадокс! С высшим, после вуза — и корректором. Совпадение налицо и это их сразу объединяет. Михаил проникается положением Игоря и относится к нему почти по-родственному, ласково называя друга «Раздолбаем Двадолбаевичем Тридолбаевым». Игорь за словом в карман не лезет, обращаясь к товарищу, как «Микаэлу Недошуткину» или «Молоко» — авторская расшифровка «М.Л.К.» — ф.и.о. друга. Что касается «Микаэла Недошуткина», то дело в том, Мишин день рождения приходился на 2 апреля, в связи с этим Игорь любил уточнить, что «первого — день смеха, а второго — не до шуток. поскольку у Курганова — день рождения». Михаил писал стихи, и как-то раз, прежде чем вручить корректору Алексееву свои новые опусы, он на обложке тетради написал «сочинения Микаэла Недошуткина». У обоих было замечательное чувство юмора, за что им нередко доставалось от местного авторитета и литературного конкурента — главного инженера типографии ТАСС тех лет Михал Палыча Дьяконова, прозванного Кургановым «Петраркой» с обязательной добавкой в конце «иопть», за его на редкость несуразные стихи, регулярно размещаемые им самим в стенгазетах организации.

В мае 1986 состоялся концерт рок-группы «Осенний погост» в Останкино, где на соло-гитаре дебютировал Ирвин (Игорь Алексеев). Среди приглашённых на сейшн помимо многочисленных друзей-хиппи, были Миша Курганов и Оксана (пока ещё гражданская жена Игоря). Летом 1986 года Алексеев заканчивает ВЗНУИ (Университет Искусств) и получает диплом с правом преподавания рисования в школе и училище.

В октябре он завершает работу над полотном «Иаклий», находящуюся сегодня в собственности автора и картиной «Театр мистики», вызвавшей многочисленные споры и, в конечном счёте, приобретённой бизнесменом Татьяной Логвиненко в свою домашнюю коллекцию. Судьба «Иаклия» тоже непроста. Пройдя длинный путь во времени и побывав на стенах многих квартир, небольшой холст был выкуплен у последней его хозяйки Ольги Хаустовой, коллекционером Николаем Ефремовым и возвращён автору.

Игорь и Оксана

Во дни Великого поста 11 апреля 1987 года, Игорь Алексеев и Оксана Серебрякова расписались в ЗАГСе Черемушкинского р-на г. Москвы, в Беляево.