В конце февраля, еле узнаваемые подснежники, выглядывающие из-под маленького сугроба, живописно смотрятся рядом с деревянным домом. Сосульки, свисающие со старой узорчатой крыши и теплые лучи солнца, переливающиеся в снегу. Все это лишь дополняет гармонию уютной деревеньки. Место где каждый знаком и понятен, и тот и другой делает свою важную работу.
Паром через Тобол, стоящий на тонком, мокром льду, покачивался от порывов ветра. А гордый ворон, вставший на ржавую крышу, важно кричит на другой берег реки. Сейчас не каждый осмелится перейти через реку, а дряблый паром не в силах сломать столь хрупкий лед. Поэтому люди, работающие в городе, сидели дома и наслаждались выпавшими выходными. В одном из домиков, с маленьким огородом, деревянным забором, сломанной крышей и очень холодным полом, отдыхал, в своем кожаном кресле, дырявых носках и седой щетиной, мужчина в самом полнолунии своих сил. Солнце светило сквозь тонкие окна, и попадало прямо на книгу с причудливой картинкой рабочих, а на другой странице текст маленьким шрифтом. Мужчина спокойно водил ногой по ковру, иногда шевеля губами, а иногда посматривал в окно на мимо пролетающих птиц. Комната была небольшой, с мелкими иконами в углу, у правой стены стоял старый, полотняной шкаф, рядом миниатюрный комод, с треснутым зеркалом, и кучей чьих-то выпавших волос. Ковер весь в дырках и крошечных пятнах, загнутый в левом углу как раз под размеры комнаты. Через щели иногда продувал ветер, от чего колыхались белые шторы. Левая стена была почти пуста, посередине стоял серый диван, а над ним красовалось черное пятно, будто кто-то кинул туда каким-то напитком. Голые стены иногда давили своей простотой, а иногда казались слишком бедными, от чего становилось не уютно.
Мужчина кинул взор на приезжающего мимо мальчика, в толстом потрепанном пуховике, шапке ушанке, с сумкой через плечо и старым велосипедом. Он узнал мальчишку, тяжело было не узнать кого-то живущего в твоей деревне, тем более если это твой сын…
В глубине дома скрипнула входная дверь, и подул не приятный холодный воздух. Мужчина положил черную книгу на стол, и явился автор книги, надпись А. И. Куприн а снизу и жирные красные буквы -,,Молох,,. Он вышел в главную комнату, из которой шли двери в другие и одна здоровая на улицу. Мальчишка разулся и тихонько вкатил велосипед, поставил его возле двери. Увидев отца, и снял сумку, поставил её на стул, почесав потный затылок, открыл и достал свежую газету. Разговор между ними все не мог начаться, тихое утро утомило множество людей, и они были не исключением. Газетка ни чем не отличалось от тысячей других, что мальчик привозил своему отцу. На первых страницах виднелся новый храм, а за ним какая-то православная выставка, несколько страниц с новостями вперед и можно увидеть объявления. Целая страница на новые квартиры в многоэтажных домах, для истинных буржуев еще и охранник с тысячами камер.
Мальчик вытянул руку с газетой, и здоровая рука отца, с выцветшей зеленой наколкой, жадно забрала бедные, черно белые копии. И вотнаконец мальчишка робко, не смотря отцу в глаза сказал:
— Тебя Машка зовет.
И кинул головой в сторону соседского дома.
— Какая она тебе Машка! Мария Ивановна! -дерзнул отец, и начал одевать дырявое пальто, висевшее на ржавом гвоздике, -Наруби дров и затопи печь, пока мать не пришла.
Открыл дверь в мороз и выбежал, не закрыв дверь, на встречу соседского дома. А сын, запирая дверь, смотрел ему в след.
Вдалеке слышались взрывы от детских бомбочек, парень удивился не обыкновенному звуку, ведь таких чудес у них в деревеньке не водилось. Но он не осмелился выбежать и проверить, откуда идут столь экзотические звуки.
Он наконец снял свой пуховик, засунул в рукав шапку и повесил на гвоздь, что был рядом с отцовским. Потянул шею, прихватил сумку и пошел к себе в комнату. Которая не отличалась ничем от комнаты родителей и других деревенских детей. В глаза бросался плакат неизвестного ему исполнителя, его принес ему друг вместе, с столь же экзотическим, как и бомбочки, журналом для подростков, в котором под микроскоп рассматривалась шикарная жизнь таких же подростков, только обделенных какими-то бездарными, но выдающими их способностями. На полу был только холодный линолеум, отходивший в краях комнаты. Старый письменный стол с настольной лампой, как и у всех остальных… Такой же раздвижной диван, как и у родителей, в общем кроме яркого плаката не было ничего не обычного.