Бесплатный фрагмент - Утерянная блажь. Книга 7+8

Об авторе

Что я могу поведать Вам о себе? Я обычный человек, просто, может, моя жизнь была более наполнена тяжелыми моментами и не была такой, как у других.

Я ходила в детский садик, школу, институт, много работала, есть ребёнок. Есть что вспомнить, и то, что очень хочется забыть, но это путь, который проходит почти каждый из нас, не так ли?!

Главное моё отличие — это окружение, я выросла среди друзей гораздо старше себя. Будучи девочкой от природы, я увлекалась машинками и играми в войнушку.

Меня окружали люди не самых чистых помыслов, манер и жизненных предпочтений, но меня лелеяли, словно ангела.

Только, говорят, не всё то золото, что блестит, и всё не вечно. Поверьте, когда-то с вами может приключиться что-то страшное, а где-то за углом может ожидать и что-то невероятно прекрасное.

Я такая, какая есть, и отчасти потому что в жизни, помимо друзей, у меня было много тех, кто меня жестоко предавал, и это сказалось на мне больше, чем мне того хотелось.

Мне отдельно хочется поблагодарить: невероятно талантливую и отзывчивую художницу, прекрасного человека, Н. Ю. Орехову, чьи работы вы сможете увидеть на страницах произведения, а также невероятно старательного и доброжелательного корректора Н. В. Гурееву за проделанную редактуру/корректуру текста данного произведения.

Хочу отдельно сказать спасибо моей любимой маме, которая никогда не верила в то, что я смогу опубликовать это произведение, чем подстёгивала меня во что бы то ни стало закончить его.;)

Я много лет хотела предать огласке данную историю даже не ради подруги, которая занимает центральное место в ней, а чтобы поделиться собственной болью…

Пролог

Эта история о девочке, девушке, женщине. О том, как она выросла и что повлияло на её жизнь. О её любви, ненависти, грусти и страхах. Эта история станет для Вас примером того, как живут среди нас люди, которых мы не замечаем.

Мы не хотим видеть этих людей, мы не хотим видеть их проблем, мы даже не задумываемся о том, что это могут быть наши друзья, коллеги и даже родственники.

Никто из нас не хочет замечать очевидных вещей только потому, что тогда это станет правдой. Горькой правдой, показывающей нам, что жизнь, как и мир, совсем неидеальна.

Никто не хочет видеть боль других людей и их проблем, всем хватает своей жизни, и крепость, построенная из иллюзий, куда важней, чем правда. Трепетно храня и оберегая свои иллюзии или просто плывя по течению, мы теряем самое важное.

Самое важное в жизни — это время, время, потраченное не с тем, с тем, кто может просто внезапно уйти из вашей жизни. Каждый в большинстве своём безропотно наблюдает, как время, подобно песку, ускользает сквозь пальцы… Мы способны опомниться, только лишь потеряв любимых и важных людей, ощутив настоящую утрату.

Задумайтесь, пока не поздно, о том, как живёте Вы сами, читая историю, попробуйте переложить её на себя. Подумайте, как Вы поступили бы в той или иной ситуации, что сделали бы именно Вы?! Прочитав историю до конца, ответьте, пожалуйста, самому себе на один вопрос: «Виновата ли эта девочка в том, что так сложилась её жизнь?»

Для справок и ответов

Информация будет обновляться и добавляться по ходу развития истории. Персонажи будут появляться постепенно всё новые и новые, и скучать Вам не придётся.

Со временем будут добавлены интересные факты про жизнь и даты смерти некоторых персонажей.

Осталось только набраться терпения в ожидании самой истории и мне смелости, чтобы дописать её до конца. Удачи нам с тобой, мой дорогой читатель!

Напоминание…

Воскресенье

23.06.2013

Моему сыну уже годик с хвостиком, а дочери восемь, закончился наш первый год в школе. Это было интересно, ужасно, печально и радостно.

Совсем скоро кончится лето, и начнётся второй класс, теперь будет «домашка», всё будет иначе, это новая ступень, но это важное и волнующее время.

Всего почти два года назад я решилась предать огласке свою жизнь. Всего два года назад мне захотелось поделиться своей болью.

Сейчас я счастливая мама двоих детей, и у меня вполне счастливая семья, в нашем доме долгожданный мир и покой.

Муж остыл, он любит мальчика, это видно… Любит, несмотря ни на что. Мне кажется, это и есть самое главное. Да, я родила не от мужа, но, думаю, он уже простил меня и мы с ним сможем всё забыть, со временем, конечно, это всё пройдёт. Я много чего делала зря и назло, но я перебесилась и поняла, что семья — главное в моей жизни.

Я не понимала, как мне дорог мой муж, пока не столкнулась с его холодной и такой чуждой мне стороной. Я никогда не могла и представить его таким, но всё обошлось.

Воскресенье

18.08.2013

Моей дочери восемь с половиной, сыну уже полтора года, Лето проходит довольно легко, тепло и непринуждённо, но для меня лето, а особенно июль… очень тяжёлое время.

Я никак не могу забыть то, что произошло со мной девять лет назад, какое предательство я испытала, какую боль с трудом смогла пережить, и пережила ли — вот в чём вопрос…

Лето заканчивается так стремительно, скоро снова школа, прямо за углом, можно сказать… Сынишка пойдёт в ясли, жизнь вроде бы налажена, но я несчастна в июле… Это всё так сложно…

Если честно, то два года назад, сев впервые за стол с электронным листком бумаги, на котором я решила описать свою жизнь и воспоминания, я не знала, что это будет так больно.

Я словно насыпала соли на открытую рану, хотя считала, что всё прошло и почти забыто… Думаю, мы оба с мужем, мы все хотим забыть этот кошмар, подавить боль воспоминаний.

Тогда и сейчас…

НАПОМИНАНИЕ. 30.07.2003. СРЕДА

…она пыталась помешать, пыталась говорить, но было уже поздно. Анна плакала, потом забылась. Аня перестала сопротивляться и плакать, она лежала молча, постанывая, видимо, от боли, но всё же молча.

Парни поменялись местами и после того, как закончили своё грязное дело, просто вытерлись полотенцем. Весьма цинично натянули каждый свои джинсы и ушли…, а она что-то ещё простонала и замолчала…

Через несколько минут в комнату вернулся Кирилл, собрал свою и Артура рубашки, взял что-то с комода и вышел…

Я, услышав их голоса с улицы, посидела на корточках, подумала и вышла к ней.

Медленно подойдя к кровати Киры, где сейчас лежала Аня, я несмело её позвала, но она не ответила мне. Это, наверное, было самым страшным потрясением в моей жизни на тот момент, по крайней мере, очень сильным.

— Аня, Аня, Анечка. Ты меня слышишь?

— — Потрясла я её слегка на автомате.

Анна лежала в луже крови и просто молчала с открытыми глазами. Но что-то изменилось, было в них что-то такое непонятное — страшное, это пугало меня. Я позвала её ещё раз и ещё, но безрезультатно…

Кажется, уже тогда, в тот самый момент, я поняла, что это конец, но отчаянно не хотела в это верить. Может, тому виной был мой столь юный возраст, может, шок, может, всё сразу. Может, даже и то, что я сразу поняла, но отчаянно не хотела верить в то, что это произошло. Я винила себя за то, что не спасла её. Я до сих пор виню себя в том, что не помогла ей.

Внезапно я услышала шаги снизу, голоса, — они поднимались, а я юркнула в своё укрытие. Заскочив за шкаф, я нервно дёргала свой медальончик. Прижалась к стене и стала молиться, чтоб пронесло.

НАПОМИНАНИЕ. 30.08.2003. Суббота

— И с кем же это у нас пришло такое чудное создание?

— — Спросил Алексей с улыбкой.

— С Кирой!

— — Я увидела Кирилла и схватила его за рукав.

— Валяй! Может, хоть ты её образумишь?!

— — Рассмеялся Кира и резко толкнул меня на Лёшу…

Тот обнял меня, чтобы я не упала, но отпускать почему-то не торопился… Кира же тем временем скрылся на лестнице. Я где-то с минуту пребывала в объятиях хозяина дачи, но меня смущала столь двоякая ситуация.

— Вы что собираетесь со мной делать?

— — Испугалась я.

— Заткнись и пошли со мной.

— — Сказал мне прямо в лицо Алексей и резко отпустил… Я чуть не упала, запутавшись в каблуках.

Мне совсем не хотелось с ним никуда топать, но я поплелась за ним, уже совсем ничего не понимая… Одновременно с этим готовясь к самому худшему. Интересно, что бы сказали на всё это мои родители? Скорее всего убили бы…

Всё давно вышло из-под контроля, но мне ещё казалось, что я могу с этим справиться, я должна, поэтому я, как послушная овца на бойне, пошла за Лёхой в самую дальнюю комнату на первом этаже.

Закрыв дверь, я поняла, что ни музыки, ни толпы не слышно. У стены был диван, стояла мёртвая тишина… Я оглядела комнату в поиске другого выхода, но ничего не шло на ум.

Разговор между

Алексей Патроновский

и Валерия Котик

Он стал подходить ко мне, медленно расстёгивая свою роскошную шёлковую рубашку. Я отступила несколько шагов, что-то упало — Лёша не обратил внимания, лишь хладнокровно приближался… Когда он уже подошёл вплотную ко мне, то распахнул свою рубашку, а мне стало не по себе.

— Расслабься, малышка.

— — Практически шёпотом.

— Зачем мы здесь?

— — Решила я перевести разговор на другую тему.

— Поговорить.

— — Бросил Алексей равнодушно.

— О чём?

— — Стало мне интересно.

— Что ты знаешь про Аню?

— — Алексей встал ко мне лицом и зажал меня, как в фильмах.

— Что Кира с Артуром её измучили и убили.

— — По мне, это была чистая правда.

— Что ты там делала, солнце моё?

— — Его ласковые называния меня бесили, но сказать об этом я не решалась.

— Уже не имеет значения, я просто так.

— — Поведала я.

— Хорош, у тебя просто так получилось…

— — Покрутил он мои волосы.

— Н-да, не говорите Кире, пожалуйста.

— — Спохватилась я.

— Н-да, он такой цветочек, не срывая, живьём закопает…

— — Одобрительно сказал Лёша…

Его тело было так близко и так манило, мне так хотелось потрогать его. Больше всего я боялась, что он может это заметить, и мне становилось нехорошо. Со мной это было впервые, его пресс был как с картинки, мне хотелось всего лишь коснуться…

Как только я закончила свой рассказ, я стала думать. Отпустит ли он меня, как обещал? Я сама себе не доверяю больше, ведь я уже доказала, что не всегда контролирую свой язык.

— Зачем Вы решили помочь мне?

— — Мне было реально интересно.

— Мне до жути надоели мой старый приятель, а ещё Кира и Артур. Мне хватает собственных проблем, я устал. Там зашей, это пришей, там таблеточку дай… Замотался я — вот и все дела… Просто устал от такой жизни, хочу завязать.

— — Взял он ключи от машины.

Мне снился удивительный сон, как я была маленькой, и мы ездили в деревню к маминым родственникам… Там было так классно — весело и уютно… Гуси бегали вокруг, куры, свой огород… Но, самое главное, там было так спокойно. Не надо было постоянно ждать, когда тебя прикончат, наконец-то, чтоб этот кошмар закончился…

Всё воскресенье я ломала голову по поводу Алексея и просто решила довериться, мне уже нечего было терять. Я очень устала бояться. Устала жить в неведении… что будет там, за поворотом судьбы…?

Как многого я ещё не знала об этом мире, о жизни… Как плохо ещё разбиралась в людях. Это сейчас я чётко знаю, что никому верить в этом мире нельзя, пожалуй, в некоторых моментах даже себе самому. Если бы мне только сказали тогда: «Стой!».

Почему никто не сказал мне, что эта игра мне не по зубам, а также то, что она не стоит свеч, отгоревших за тех, кто даже не узнает, чем всё кончится на самом деле…

Я не могу вспомнить себя той девочкой, не могу понять, о чём я тогда думала…, или это понимание приходит только лишь с годами? Может, я просто забыла, потому что слишком больно вновь погружаться в этот хаос…

— — — — — — — — — — — — — — —

Лирика — вещь хорошая, но в меру))

— — — — — — — — — — — — — — —

НАПОМИНАНИЕ. 25.10.2003. Суббота

Буквально в секунду Кира отнял пистолет у Артура. Три шмяка, и Костя лежит на полу, истекая кровью, а у Артура прострелена нога. «Кира, что ли, промахнулся?!» — подумалось мне: «Вот дебил!». А потом последовало два громких хлопка, от которых заложило уши…

Мы стояли посреди леса, у Лёши половина тела в крови, повсюду кровь… На мне мужской свитер, большой — он мне по колено, и я в одеяле, перепачканном кровью. Ужас…

На всякий пожарный я осмотрела себя — дырок нет… Кровь на мне, наверное его… Вроде у меня ничего не болит. Хотя не знаю, это мог быть всего лишь шок.

На одеяле было много крови, и я подумала, что, может быть, Алексей меня вынес оттуда. Впрочем, зачем ему это? Ведь он бросил меня этим волкам, как сладкую косточку…

Он ничего не сделал, чтобы помочь мне, он просто смотрел и ничего не делал. Мне было так обидно, я была так зла, что в первую минуту хотела бросить Алексея в машине и убежать. Не знаю, я просто хотела, чтобы это всё кончилось.

НАПОМИНАНИЕ. 30.03.2004. Вторник

Я пошла в комнату и написала Лёше SMS, что он хотел, но ответа не было, и я прилегла. Проснулась я ночью, ну думаю: «Блин…, уснула».

Пошла на кухню, попила чай… А потом снова легла… И разбудил меня телефонный звонок… Пожалуй, тревожный звонок тридцатого марта две тысячи четвёртого года разбудил всех в нашей квартире страшной новостью, это было около шести утра…

Позвонила мама Жени Шиловой, которая вскрыла вены. Моей подружки больше нет, нет…

Дико стало в голове, грустно и как-то страшно, почему? Почему близкие люди идут на суицид? Неужели я её довела до этого шага? Я никогда этого уже не узнаю. Никто не узнает…

Мне надо было держать свой язык за зубами, но я искренне тогда думала, что помогаю ей устроиться в жизни. Как говорят: «благими намерениями вымощена дорога в ад» или «знал бы где оступишься — соломки бы набросал».

Может, если бы я всё-таки промолчала, может, мы бы с Алей достучались до Жени, но случилось то, что случилось. Все мы люди, все делаем ошибки.

Какое-то время мне не до чего не было дела, я переживала и винила себя, я должна была ещё что-то сказать, должна была что-то сделать.

Почему эти мысли не пришли мне в голову раньше, почему об этом мы вспоминаем и мучаем себя, когда уже слишком поздно?

Суббота, третье апреля, сегодня похороны моей подруги… Сегодня, как мне ни тяжело, мы провожаем подругу в последний путь…

Она погубила не только себя, но и своих детей. Пусть ещё нерождённых, но они уже развивались.

О чём она думала в ту последнюю секунду? Наверное, страшную секунду. На что надеялась?.. Была ли она готова к тому, что ждёт её там…

Женя поступила очень глупо, но это её выбор, только её. А жаль, возможно, она могла бы ещё что-то сделать для этого мира… Для мира, в котором, ей казалось, для неё нет места…

Неужели она и в правду так думала? Больно думать, что она решила, будто никому не нужна?.. Оставила записку и порезала вены от кисти до локтя, вдоль.

Врач-эксперт, сказал: «Она знала, что делает… Но понимала ли… Вот в чём вопрос…».

У неё был жуткий стресс. Ещё у неё был вопрос, который она никак не могла решить… Что делать с беременностью, как жить дальше. Она просто запуталась…

Слава Марвин дал мне почитать копию предсмертной записки подруги. Сама не знаю, почему хотела её прочитать. Может, надеялась на то, что мне станет легче, но стало только хуже. Я была раздавлена.

Что она хотела сказать этим? Никто из нас уже не узнает. Мы проворонили её. Так глупо…

Может быть, стоило ещё раз с ней поговорить, ещё раз что-то попробовать сделать, хоть что-то… Но увы, уже слишком поздно.

На похоронах многие зачитывали школьные анкетки — раньше они были популярны. Кто-то зачитывал записки, те, что передавались через весь класс…

Я думаю, у многих такие были. Единственное, я не ожидала, что так скоро буду прощаться со своей одноклассницей, ведь только год назад мы сидели за одной партой…

Она была такая красивая в гробу, мы хоронили её в свадебном платье. Так решили родители Жени.

Я только решилась зачитать её любимый стих, в тот момент он показался мне к месту — впрочем, не мне это решать:

Живя в бреду, проходят дни,

Сознание в тумане пропадает.

И мысли душу заливают,

Подобно волнам океана.

В голове стоит туман,

Мои сны меня пугают.

Я потеряла времени счёт

И не могу уже понять,

Где день, где ночь,

И только пустота.

И чаша сожаления и скорби,

Смогла в душе пролиться не сама.

Живу в бреду, ничто не мило.

И даром ничего не надо.

А время лечит — ложь!

С годами боль уходит в глубь,

Не так остра, но всё же есть.

А слёзы сами льются с глаз…

И лишь улыбка выдаёт…

Грустна она, но так мила.

Stasia S. ©

У меня был ещё один стих, написанный не Жекой… Моей другой подругой — Стасей. Стася писала его для себя, но однажды, помню, Жека прочла его и сказала, что оно как будто о ней.

Я зачитала его, не желая бить по чувствам её родителей, но я ударила. Это страшно, и я уверена дико больно… Теперь я это понимаю, с годами…

Сама став мамой, понимаю сейчас, но тогда я не понимала… и лишь думала о Жене. Как мы ошибаемся порой…, мы не хотим, но так сильно раним людей, которые этого не заслужили.

Мы думаем о том, что да как, но забываем — другие люди тоже живые, они так же любят, им так же больно, только чувствует это каждый по-своему.

Как трудно сказать,

Но невозможно молчать.

Внутри столько боли,

Что рвётся на части душа.

Я столько молчала — годами прощая,

Тонув в океане слёз и обид.

Как было обидно мне в детстве одной

Я просто нуждалась в теплоте и любви.

Я ласки хотела, но всё потеряла…

Не было рядом со мной никого.

И день ото дня я просто жила…

День ото дня проходили года.

И слёзы обиды и боли копились

В душе моей каждый день.

И вроде со мною и папа, и мама…

Но в то же мгновенье они так далеки.

И день ото дня я просто терялась,

В себе замыкаясь, не знала, что делать.

Не зная, как жить, я придумала сказку…

Свой собственный радужный мир…

Свой собственный «домик» из грёз,

Где не было боли, обиды и слёз.

Где не было страха, лжи и обмана.

Всё, что там было, — это мама и папа…

Придуманный образ, пришедший во сне.

Оказался родней реальности дней.

Я жила в мире грёз, не желая взрослеть,

Мне всё больше хотелось туда навсегда.

Но однажды проснувшись, я вдруг поняла,

Что выросла я, я стала другой…

Я пытаюсь быть сильной день ото дня,

Снова и снова играю я роль.

Лишь по ночам я снова тону,

Тону в океане из слёз и обид.

Я понять не могу, за что мне страданья…

За что заслужила я эту жизнь?

Всю свою жизнь я в страхе жила,

Лишь в страхе остаться одной.

Мне день ото дня мерещилось,

Что мама и папа просто уйдут.

Уйдя на работу, они не вернутся —

Забудут и бросят меня навсегда.

Им до меня не было дела —

Своими проблемами жили они…

Отчасти, быть может, я была неправа,

Но день ото дня я чуда ждала,

Теперь всё мне стало не нужно…

Ведь сердце моё утеряно где-то…

Я чуда с надеждой, от сказки ждала,

Скрывала мечты и горести в ней,

Но сказка та стала ужасною бездной,

И сердце души моей — ключ.

Я всё потеряла, однажды поняв,

Что выросла как-то внезапно,

Я стала другой, непонятной,

Ключ опрокинув в ту страшную бездну…

Stasia S. ©

А ещё девочка Оксана из класса зачитала стих, но мне кажется, специально подобранный, и Жене очень, думаю, понравился бы.

Уходят люди… Их не возвратить.

Их тайные миры не возродить.

И каждый раз мне хочется опять

От этой невозвратности кричать.

Е. Евтушенко

Она такая была одна

В груди горели яркие мимозы

У каждого, кто слышал её смех.

Ей никогда не посвящали даже строчки в прозе —

Она была как осень — не для всех.

В красивом мире стать другим — отрада:

Особенным казаться или быть.

Светить сильнее ламп на автостраде,

И ярче золота горя, любить.

Все гонятся вперёд за звездопадом,

Хватают звёзды, тянут до лица.

Она была обычным листопадом —

Невзрачным, но волнующим сердца.

Она дарила нам улыбки, небу — душу,

Казалось, неприметную совсем,

А в этой простоте теплела даже стужа,

Цвели поля нежнейших хризантем.

Её волос коснуться больше невозможно,

Колючим бризом омывает грудь…

Ей — стать дождём, а нам — кричать истошно

О том, что время вспять не повернуть.

В красивом мире стать другим — отрада,

Тушить огни и загораться вновь.

Ей — слушать гром и пение цикады,

А нам понять — она и есть любовь.

М. А. Татаурова ©

Эта ситуация заставляет задуматься о том, что жизнь коротка, но в ней всегда есть смысл… Всегда есть кто-то кто Вас любит и ждёт… Кто-то будет очень по Вам скучать… Не совершайте такую глупость как суицид… Ведь завтра станет легче, а за углом ждёт счастье… Не сдавайтесь!

Лично от автора. Stasia S. ©

Тень родной души

Она укрыла душу в грёзах

Среди осколков своих мечт.

Она казалась нам чужой,

Но как была она нужна…

Её веснушки, рыжая копна волос,

Её глаза, как изумрудная дорожка…

Ею невозможно было насладиться,

Она была одна такой родной.

Вот что могу сказать и вспомнить

И помнить буду я всегда твой смех,

Твоя улыбка и блеск глаз —

Вот всё, что нам оставила, немного…

О, как же больно так терять,

И невозможно мне понять,

Как ты могла, как сложно всё,

Мне не понять души твоей…

Как тяжело прощаться, Женя,

Как трудно только помнить

И не коснуться тебя больше, не обнять.

Господь забрал тебя так рано…

Зачем ушла и нас оставила лишь помнить,

За что так поступила с миром?

Тебя так много ждало впереди,

Тебе открыты были двери, но…

Ты предпочла уйти, забыть, смириться.

Тебя мне не хватает, больно…

Мы встретимся ещё нескоро,

Но будем вместе на века…

Stasia S. ©

НАПОМИНАНИЕ. 29.05.2004. суббота

— … я говорю, ты хоть ей сказал, что её ждёт-то?

— — Спросила обеспокоенно женщина.

— Нет, а зачем, пусть сюрприз будет!

— — Заржал Денис.

— Ага, сюрприз… Разрыв сердца у неё будет, а не сюрприз…

— — Мне показалось, она опечалилась.

— Как ты думаешь… Сколько их будет на это раз? Двое или трое?

— — Спросил Денис, а я не поняла, о чём он…

— Он не очень-то любит делиться, думаю, как всегда, двое… С Романовым…

— — Сказала в раздумьях Светлана…

— Да он её изувечит…

— — Как-то сочувственно сказал Ден, но я всё равно не понимала, о чём они…

С вечера пятницы все стали убираться. Подметать, мыть и пылесосить, ужас. Мне было неудобно, поэтому я прибиралась наравне со всеми… Подозревая, что хозяину дома не нравится бардак и он будет весьма не в духе.

Суббота была той точкой невозврата, как говорят, — жизнь была разделена на «до» и «после». Жизнь навсегда стала другой.

Разбудили меня очень рано, около пяти утра. Мне сделали прическу, массаж, и маникюр, и педикюр, и ещё бог знает что. Процедура под названием «глубокое бикини» меня повергла в шок, но после экзекуции я пошла на приём к врачу. Меня ещё никогда так не унижали и зачем? За что? Для кого?

Ирина дала мне в руки прекрасное платье и туфли в тон…, но оделась я в чудесный спортивный костюм Дениса вместо платья, чем повергла всех в шок. Каково же было моё удивление, когда я увидела ЕГО. «Чёрт меня дери!» — мысленно выругалась я. Это был Павел… Хозяином особняка был Павел, боже мой… — я покойница…

НАПОМИНАНИЕ. 04.07.2004. воскресенье

Не выдержав ожидания, я подбежала к окну и увидела, как Паша общается с ментами. Мне было интересно, вскоре компания пошла в дом, а я заскочила снова в постель, меня трясло.

Наступит ли для меня новый день? Или мне уготовано то раскопанное место за сараем? Я видела, как садовник копал яму, очень смахивающую на могилу… Тогда я решила «забыть» об увиденном, но сейчас у меня зуб на зуб не попадал…

Парни не выглядели добрыми или милыми. Все они были как на подбор — форменные маньяки, загадочно улыбались и переглядывались, косились на меня и вообще выглядели крайне занятно. Мне было интересно за ними наблюдать, но как только я представляла, что они что-то задумали против меня, меня начинало тошнить.

Когда закуски были готовы, Павел вытащил из холодильника выпивку, а я подумала: «О–у–у, приплыли!…» Они сейчас напьются, потом отыграются на мне, и, как однажды сказал мне Алексей Патроновский: «На утро проснусь чуть взрослее, чем сегодня». Глядя на Стаса, я подумала: «Весьма не чуть…», — этот меня прибьёт нафиг за прошлые грешки.

* * *

Стас схватил меня за подбородок и стал расстёгивать ремень на брюках… Я сжала зубы, он разозлился и сжал мне подборок. Расстегнув молнию на брюках, он пытался разжать мне рот, но безрезультатно.

Стас меня ударил, и я полетела на пол. Романов был таким накаченным, он очень быстро расправился с моими шортами, ударив меня ещё раз по лицу… Теперь я понимаю, почему Света с Денисом сошлись на том, что он меня покалечит или даже убьёт…

Станислав Александрович резко развёл мне ноги в стороны, устраиваясь удобнее, даже свело немного. Он больно схватился руками за мой таз, подтянул к краю стола, к себе поближе…

Павел вырубил Стаса, а я убежала… Через пару часов Павел позвал меня вниз. Я встала с кровати и уткнулась в будильник — 3:23. Судя по темени, ночь на дворе.

Первый интим

— Павел, ты ей объяснишь правила игры? Или всё всю жизнь должен делать только я один… Ещё и страдаю, млять, от этого.

— — Сказал Стас, шикая и морщась, пока вставал с пола.

— Инициатива наказуема!

— — Прорычал Павел…

— Что с вами? Что здесь происходит?

— — Наконец-таки выпалила я.

— Что происходит? Я уже рассказывал, где псина зарыта, а вот ты своими куриными мозгами о чём в этом момент думала, ещё разобраться придётся.

— — Пробубнил нервно Романов.

— Ты должна выбрать, с кем сейчас ты переспишь…

— — Начал было мягко Паша, но я его оборвала…

— А можно потом? — Я ещё не готова, совсем… Не могу, не знаю, не понимаю.

— — Начала я вновь путаться.

— Я ничего слышать не желаю.

Романов сказал тебе правду, ты здесь не ради выкупа, а как секс-игрушка. Только я буду решать, когда и к чему ты готова. Я устал от тебя, от прелюдии, хочу зрелищ, наконец. Хочу в конце концов трахнуть свои вложения, а не довольствоваться малым.

— — Жестоко проговорил Павел.

— Но я не могу с ними, пожалуйста. У меня ещё никого не было, никогда…

— — Была я на грани истерики. Егор сидел, низко опустив голову, и качал ею, остальные же жадно на меня глазели.

— Ты не понимаешь русского языка? Я сказал, что через пятнадцать минут тебя трахнут, и меня совершенно не волнуют твои представления об этом.

— — Стал он накручивать мои волосы себе на кулак.

— Но я…

— — Хотела я было уже давить на жалость, а потом подумала — зачем? Всё кончено, он всё равно отдаст меня им…

— Что ты?

— — Повысил Павел голос.

— Паша, пожалуйста, пусть это будешь ты.

— — Упала я на колени к его ногам.

— Ты с ума сошла? Этого не будет!

— — Сказал он, оттолкнув меня.

— Почему?

— — Серьёзно не поняла я отказа.

Мне казалось, он жалеет об отказе, но почему-то как будто вынужден отказать мне в просьбе… Я так много попросила? Или у него на то свои резоны?..

— Я не могу с целкой… Никогда этого не делал после Ирины… Мне и одного раза с ней хватило. Я ещё потом два часа её успокаивал. Нет, и точка… Нет!

— — Поднял он меня на ноги, сжав плечи, и усадил на стул.

— Ну, пожалуйста, я тебя умоляю, я тебя люблю.

— — Сказала я, не поверив своим ушам, вырвалось так уж вырвалось, но не припоминаю, чтобы действительно чувствовала к нему что-то такое.

— Будет очень больно… Я не смогу это сделать легко…

— — Сказал он, опешив немного.

— Тебе, милая, лучше это сделать со мной, хоть поймёшь, что это такое и как это бывает. С Пашкой ничего не поймёшь, это я тебе точно говорю. Ну, когда опыта поднаберёшься, может, и получишь удовольствие.

— — Сказал как-то подозрительно мягко Стас.

— Романов прав… У меня на «ты» всё только с опытными… Причём с довольно конкретным опытом.

— — Всё так же ошалело, со странным блеском в глазах, почесал подбородок Павел.

— Но я же тоже человек и имею право выбора.

— — Сказала я, мямля, оглядывая их.

— Хорошо…, но будет больно. Я, милая, ловлю от этого кайф. Чем больнее, тем интересней.

— — Сдался Павел, качая головой.

— Твоя жизнь…

— — Присвистнул Стас.

— Что мне надо делать?

— — Сидела, я вся сжавшись…

— Для начала расслабься, хоть менее болезненно будет.

— — Сказал Романов, его доброта пугала больше, чем ненависть ко мне.

— Пей!

— — Налил Павел полный стакан 120 мл водки и поставил передо мной.

— Ты уверен, что ей стоит пить…? Кровищи будет при её…

— — Спросил было Стас, но Паша его оборвал.

— Заткнись, тебя никто не спрашивает, Стас…

— — Паша пододвинул ко мне стакан поближе.

— Я не пью, не могу…

— — Отодвинула я от себя стакан.

— Ну тогда я пошёл по делам, а ты, Стас, начинай…

— — Встал со стула Паша, а Стас похабно улыбнулся…

— Я выпью, выпью…

— — Закричала я, наверное, с испугу.

Я взяла стакан в руки, и, зажав нос, сделала глоток. Вкус необычно горький как незнамо что, непонятный, но под настойчивым взглядом Павла я всё же выпила этот стакан.

Мне хотелось побежать и срочно прочиститься, настолько это было противно, но я устояла. Мне до конца не верилось, просто, наверное, не хотела верить в то, что сейчас произойдёт…

Я боялась того, что мне будет больно. Мне очень было страшно, душа как будто бы уже упала в обморок, может, вовсе умерла в ту страшную ночь.

Всё было так откровенно плохо, что я понимала — это конец. Я не могла повернуть назад. Никто не отпустил бы меня просто так — я была загнана в угол. Мне было неловко делать ЭТО при всех, но таковы правила игры, и меня бы никто спрашивать не стал. Правда, всё равно было как-то неуютно.

Не знаю, вроде бы я уже сама решилась на всё это, а тут трушу, как будто мне пять лет. Что со мной? Может, я всё-таки сплю, мамочки… Ведь я уже совсем взрослая, но почему же так страшно?

— Пошла водочка?

— — Спросил заботливо Павел.

— Гадость какая!

— — Ответила я.

— Минут через десять тебе уже так не покажется. Давай приступим, а то потом уже точно ничего не поймёшь. Только ещё стаканчик и поехали.

— — Сказал Паша, проглотив последний кусочек колбаски.

Стас странно почесал затылок, качая головой, он так странно посмотрел на меня, когда я выпила второй по счёту стакан. Тогда я этого не поняла, но он меня просто жалел…

— Паша, я готова поехать, но я не знаю, что делать…

— — Растерялась я, вставая с табуретки, меня неслабо качнуло.

— Что, совсем?

— — Переспросил Паша, подхватывая меня под руки, а Стас и Влад заржали в один голос.

— Пах, а чего ты хотел? — Её же, говоришь, мама растила в тепличке.

— — Прокомментировал Станислав, и Пашу перекосило.

— Прости…

— — Мне было стыдно почему-то.

— На кой чёрт тебе одежда? — Раздевайся!

— — Скомандовал Павел.

— Прямо так? Мне делать это при них?

— — Оглядела я мужчин.

— Не зли меня, Лера! Они ничего нового для себя не откроют…

— — Сказал он так, что точно бы разозлился, не будь всё по его.

— Всё снимать?

— — Переспросила я…

— Не, ну если ты считаешь, что я Гудини, то польщён.

— — С двояким выражением лица проговорил хозяин положения.

— Мне так стыдно.

— — Промямлила я и стала медленно раздеваться.

Павел тем временем лёг пока ещё в одежде на кровать, на всё той же кухне стояла кровать… Я ещё вскользь тогда подумала, почему Стас не затащил меня на неё совсем недавно.

Паша качал коленом и насвистывал свой любимый мотивчик, а я сняла всё, кроме трусиков, и прикрывала грудь рукой. Мне было неловко, противно оголяться.

— Ты уснула?

— — Спросил Паша неожиданно.

— Нет, просто не знаю, что делать.

— — Честно призналась я.

— Порнушку никогда не смотрела?

— — Удивился он.

— Краем глаза и то случайно.

— — Соврала я.

На самом деле представления я имела, сколько фильмов пересмотрела, но сейчас как будто всё забыла. Мне было не до них. Сердце угрожало взорваться, как воздушный шарик от укола иглой.

Мне хотелось провалиться сквозь землю и чтобы никто меня больше не трогал. Чтобы никогда не знать, что так бывает. В тот момент я подумала: «Мне следовало покончить с собой раньше…»

— Иди ко мне!

— — Скомандовал Паша и похлопал по кровати рядом с собой.

— Каким макаром?

— — Задала я очень глупый вопрос.

— Твою мать, Лерка, я тебя придушу.

— — Нервно посмеялся Паша.

— Не надо душить.

— — Попросила я, заглатывая слова.

Я очень осторожно и очень нерешительно подошла к кровати, соображая на ходу, что мне делать…

Подойдя вплотную к Паше, я решала, как к нему залезть, но в голове всё жестоко перемешалось. Это всё было жутко непонятно — раньше ведь со мной такого никогда не происходило…

Неожиданно мои нелёгкие мысли-думы прервало то, что Паша встал с кровати. Он хлопнул со стола ещё стакан водки и медленно снял олимпийку и футболку через голову, после чего скинул тапки и начал расстёгивать свои брюки…

Только Павел взялся за ремень, как я поняла, в каком я сейчас, наверное, забавном виде. Смотрю как заворожённая на то, как мужик раздевается. По-моему это уже клиника. Внизу живота появился холодок…

— Чего, нравится, как я раздеваюсь?

— — Странно посмотрел на меня Павел.

— Очень…

— — Ляпнула я, и мне стало так стыдно, что аж щёки запылали.

Эти смеялись…, даже Егор, они все смеялись, попивая водочку. Думаю, ночь будет длинной и «весёлой». Я не знаю, мне стало так страшно и стыдно, жуткая смесь, голова закружилась.

Я отвернулась от Павла, а он в это время стянул свои брюки, и то ли вместе с трусами, то ли вовсе их не носил, но на кровать он пошёл голышом. Мне как-то раньше в голову эта деталь не приходила.

Мне было интересно, и я его разглядывала. Его телосложение, его положение на кровати, его выражение лица, и его…

А потом ещё много раз я, восстанавливая события той ночи, почему-то думала, а что было бы, если моим первым был кто-нибудь другой? Но, увы, уже поздно, впрочем, чуть позже узнаем. Тело отличное, накаченное, но вот не Лёша это… Отчего-то подумалось мне.

Паша подозвал меня пальцем, и я как послушная овца — дальше вы знаете…, подошла и не знала, что делать. Я серьёзно растерялась, мне было стыдно от собственной нерасторопности.

Поймите меня правильно, я не была готова к такому сексу сейчас, но мне хотелось сделать это хорошо. Не для себя даже, конечно, только частично для себя, но в первую очередь я думала о Павле.

Я искренне полагала, что если я сделаю ему приятно, то он передумает меня убивать, но, как я уже говорила, я серьёзно ошиблась в морали этого человека.

Ну что же, это урок, болезненный урок, без которого, может быть, не было бы меня настоящей, сейчас, много лет спустя…

— Дай руку…

— — Попросил Паша.

— Зачем?

— — Быстро спросила я.

Я держала руки на груди, стоя попой к тем другим. И мне было весьма неловко касаться Павла в тот момент. Мне не хотелось убирать руки от груди, раскрываться и чтобы они — я судорожно обернулась на кухонный стол — чтобы они выдели меня такой…

Мне было очень противно то, что они увидят меня голой, я чувствовала себя такой потерянной и незащищённой…

Меня трясло от понимания, что я всего лишь игрушка, а не юная девушка перед первым в жизни сексом, если, конечно, можно так назвать то, что они со мной сделали…

— Дай руку!

— — Скомандовал Паша, громче.

Я протянула к нему руку, она почему-то дрожала. У меня зуб на зуб со страху не попадал. Держать грудь одной рукой было неудобно, а ещё очень стыдно от мысли, что они всё увидят, и я чувствовала, как пылают мои щёки.

— Что ты хочешь сделать?

— — Мне было интересно.

— Не бойся!

— — Улыбнулся Павел загадочно.

После чего положил мою руку себе на то самое место, он как будто себя гладил, и мне уже даже было интересно. Я сама это начала делать под хохот Стаса, ну чего ему неймётся-то?

Почему ему так нравится издеваться? Мучил меня этот вопрос нешуточно, возможно, потому что от ответа на него зависела моя жизнь…

— Что-то не так?

— — Спросила я, потому что Павел на меня косился.

— Малыш, я не кусаюсь, а он и подавно! Можно посильнее, только в меру…

— — Слегка сжал он мою руку.

— Я догадывалась, что он не кусается.

— — Решила я поумничать, но моё замечание осталось без ответа.

— Залезай ко мне.

— — Попросил мягко Паша.

— Ты чего с ней так возишься?

— — Посмеиваясь, спросил Стас.

Тех же двоих как будто вообще не было, но они довольно неприятно пялились на кровать. Вот, блин, бесплатное кино по заявкам телезрителей. Меня интересовал вопрос: почему Егор приехал сюда? И действительно ли он не знал зачем? — Хорошо, два вопроса.

.

— Лерик, пошевеливайся, душа моя. А ты — заткнись, сделай мне одолжение.

— — Посмотрел Павел на Романова.

— Какие мы нежные…

— — Засмеялся Станислав, но в него полетела книга с полочки у подоконника, и он быстро замолчал, успев увернуться. Хотя, впрочем, продолжал улыбаться.

Я легла рядом с Павлом, и он, перевернувшись, оказался надо мной… Мы устроились по диагонали кровати, видимо, для обзора… Паша подвинул одну мою ногу и встал коленями меж моих ног.

Он стал целовать меня, гладить и ласкать моё тело и не только… Казалось, в тот недолгий момент он ласкал и мою душу.

Мне это нравилось, но то, что там был ещё кто-то, убивало меня, впрочем, спустя минуту мне это даже понравилось…

Всё…, я извращенка, точный диагноз… Паша целовал меня в губы, скулы и шею, поцеловав мочку уха, он нежно убрал мою косу в сторону.

Я лежала ни жива ни мертва в ожидании подвоха, сжавшись, чувствуя, как алкоголь опьянил меня и с ощущением, будто плыву.

Мне явно нравилось то, как Паша целует и ласкает мою грудь, мне нравилось то, как он щекотал соски языком и лизал вокруг них, это было потрясающе.

Я пребывала где-то очень далеко, эхом воспринимая то, как он стал целовать мой живот и покусывать ямочку в пупке…

Мне уже совсем хорошо было, когда он снова целовал меня в губы, по-моему, я сошла с ума, мне это нравилось, всё нравилось. Всё, что он тогда делал, отражалось теплом в моей душе, но всё не вечно, а жаль, не правда ли?..

Между ног у меня стало очень мокро, и Паша это понял, проведя там рукой… У него была такая довольная физиономия, это только надо было видеть.

Павел перевернул меня, и я оказалась сверху, это потрясающе, я сидела у него на животе.

Мне в тот момент было честно пофиг, как ему — я горела желанием узнать, что будет дальше.

Он гладил меня с внутренней стороны бёдер, от этого у меня в животе разразилась вьюга… Я уже чуть ли не кричать хотела: «Возьми меня!». Насмотрелась кино — дура! В голове было пусто-пусто, лишь одно — Хочу!

— Давай, работай.

— — С какой-то хрипотцой в голосе сказал Павел, облизывая нижнюю губу. С этими словами он порвал на мне трусики и очень пошло при этом смотрел.

— Как? — Я не знаю!

— — Растерялась я…

— Вот дерьмо…

— — Выругался он, сжав больно мою талию.

Я инстинктивно приподнялась и подалась назад, он мне жестом показал, чтобы я села…

Мне было страшно, я боялась, у него был сантиметров двадцать, наверное, не меньше, и очень толстый.

Мне казалось, я где-то видела, по-моему, читала в журнале COSMOPOLITAN, что глубина женщин там всего сантиметров двенадцать в среднем, но не такая точно…

Хм, а так можно говорить про эту его часть? Наверное, нет, такой большой, наверное, и опытную в шок введёт.

Когда я делала минет, он таким не казался… Может, всё проще, и как там говорится: «У страха глаза велики?!»

Я никак не могла решиться, а он уже начинал злиться… Но я не знала, что делать. Не могу идти вперёд, и назад не повернуть… Что же мне тогда делать? Как всё запущено.

— Встань, просто стой на коленях и откинься назад.

— — Сказал он нервно.

— Так? Или по-другому?

— — Спросила я, выполнив его просьбу, но он не ответил, лишь кивнул.

Павел начал гладить меня там, в самом сокровенном моём месте, но я была растеряна. Мне нравилось, но я не могла понять, что именно сейчас чувствую.

Это был целый спектр чувств. Мне было дико стыдно, но так приятно. Чаша весов уравнялась, странно очень…

От мыслей я вернулась в реальность из-за быстрой, но очень острой боли, он залез мне туда пальцами.

«Вот идиот», — подумала я. «Чёрт, как больно. Это оно?», — вдруг подумала я. Свершилось? Наверное, я задумалась, а он решил этим воспользоваться…

— Что?

— — Спросил Павел как-то гадко.

— Очень больно!

— — Призналась я.

— Так и должно быть. Сейчас будет ещё больнее… Садись, только, умоляю, не резко…

— — Загадочно улыбнулся он…

Я попыталась, но ничего не получилось, мне было страшно, страх боли всегда был выше меня. Я так боюсь боли…

Порезав палец, я хожу пару дней и всем жалуюсь, как больно… А тут ТАКОЕ, это всё так ужасно.

Мне страшно, я была на грани зареветь, как я хочу к маме… и просто всё забыть как страшный сон.

Я попыталась ещё несколько раз, но было так страшно, я не понимала… чего боялась, ведь боль уже была… Но всё равно мне было так страшно…

Тут я попробовала, наверное, раз восьмой, но мимо — я не смогла. Я опустилась Павлу на живот и решила отдышаться, чтобы попробовать снова.

Впрочем, перевести дух мне так и не удалось… Я услышала, как отъезжает стул, как едут скрипя ножки по мраморному полу…

Судя по всему, кто-то не выдержал и решил мне помочь, какой ужас. Не знаю, смогла бы я сама это сделать, честно, я до сих пор об этом думаю…

Кто-то — ведь я не видела, кто, — залез аккуратно на кровать и, видимо, встав на колени за моей спиной, решил мне всё-таки помочь.

Когда я ощутила мягко положенные тёплые, но крепкие и сильные руки на своих плечах, то поняла, это был Стас.

А чуть позже и вовсе убедилась. Запах парфюма Стаса сводил меня с ума долгие годы. Я даже купила себе такой флакончик, когда уже была замужем… Но об этом после.

— Стас, я умоляю, только держи её крепче…

— — Сказал быстро Павел, и, закрыв глаза, кивнул, а мне стало страшно, но поздно, очень поздно.

Пока я ещё не успела до конца опомнится, Павел поднял меня за талию, и подал назад… Стас же сказал: «Опля!» и резко надавил мне на плечи…

От неожиданности я потеряла точку опоры и резко опустилась на ЭТО… Мне ещё никогда в жизни не было так больно…

Паша расплылся в довольной улыбке — это последнее, что я видела, потому что у меня потемнело в глазах и очень сильно.

Мне очень захотелось подняться или хоть капельку привстать, но Стас очень крепко меня держал.

Я пыталась встать изо всех сил, но все попытки были тщетны, я даже пыталась его ударить локтем, но он увернулся.

Какой ужас, как больно… Я прокусила губу, чёрт, а шрам останется? Только я об этом подумала, как Павел прогнал своим любимым жестом Стаса.

Я увидела очень тоненькую струйку крови на том самом месте, когда привстала с Павла, у меня был шок. Он велел мне: «Забудь своё детство! Его больше нет…»

— Ну, и чего или кого ждём?

— — Спросил Паша, повышая тон.

— Пашенька, мне так больно…

— — Протянула я с наворачивающимися на глаза слезами.

— Не ты первая, и, увы, не ты последняя, детка.

— — Рассмеялся он.

— Мне очень больно.

— — Сказала я, пытаясь из последних сил сдержать слёзы.

— Ну что, так и будем сидеть?

— — Спросил Павел жестоко… Но я только пустила слезу…

Павел резко меня перевернул под себя, я упала на подушку и подумала, всё кончено, но нет…

Чёрт…, а он не шутил, что будет очень больно… Когда я лежала под ним, мне было страшно, но не неприятно.

Я уже не понимала, что точно чувствую, лишь жгучую боль, когда он выходил и входил в меня снова и снова…

Я вспомнила фильм с Алисией Сильверстоун «Настоящее преступление». Этот фильм довольно долго смущал меня. Как, наверное, похожи сцена с лишением её невинности с тем, что происходит сейчас. Только там не показано, что это так больно…

Я безмолвно плакала и от боли, и от того, что именно со мной только что произошло. Я знала, что когда-нибудь потеряю невинность, но не ожидала, что это будет так больно.

Со временем, с годами я вспоминаю только часть той ночи, с Павлом. Мне отчаянно не хочется вспоминать, что было после. Потому что меня ожидал кошмар…

Казалось, Павел никогда не перестанет этого делать, и боль уже была просто невыносима. Хотя Аля говорила, больно первые несколько секунд — это жестокая ложь, по крайней мере, в моём случае.

Я плакала и не могла остановиться, просила отпустить, говорила, что мне очень больно, но всё без толку. Меня никто не слышал.

Уже когда я отчаялась и была готова потерять сознание, вдруг почувствовала что-то очень горячее внутри меня, это было странно и меня обескуражило.

Он свалился на меня и придавил… Но очень быстро привстал на локтях, с него капал пот, он был счастлив. Словно младенец чудо-чупику с него ростом.

«Как пошло», — пронеслось у меня в голове, а он так жадно поцеловал меня в губы. Моя разбитая на тот момент губа снова стала кровоточить.

Несмотря на то, в каких условиях это было сделано, это случилось и это было бы потрясающе, если бы не было так больно.

Отдышавшись, Павел поднялся, вытер себя от моей крови и надел брюки… Потом он выпил ещё стакан водки и куда-то ушёл, а я прикрылась покрывалом…

Подо мной была хорошая лужица крови с примесью чего-то ещё… Я испугалась, но не знала, что делать. Возможно, это норма для того, что со мной произошло. Я не теряю невинность каждый день…

Павлик, теперь, мне казалось, уместно его так называть, вернулся минут через пятнадцать с пачкой презервативов в руках… и в полотенце — принял душ, наверное.

Я замотала головой: «Нет, я больше не вынесу». Но он меня не услышал — ведь я ничего не сказала, лишь подумала.

Мой первый мужчина, как пошло это звучит! — Он не церемонясь бросил пачку Романову… Стас улыбнулся, посмотрел на меня и потряс пачкой, как колокольчиком, вот чёрт… На ней было написано «двенадцать», вот дерьмо… Только не это, пожалуйста, Господи, я этого не переживу…

Продолжение банкета…

Я кричала, звала Павла, но он не отзывался, я слышала, как орёт музыка в гостиной. Тогда я ещё этого не поняла, но со временем, да, я хорошо уяснила — всё было сделано специально.

Павел действительно бросил меня им, как сладкую косточку любимому псу. Жестоко и не оговаривая правила игры, всё было сделано специально.

Я видела, как Стас расстёгивает брюки, в надежде, что Бог мне поможет, но Господь не услышал моих молебных просьб… Господь оставил меня в тот страшный момент и не помог, а Стас… Стас Романов был марионеткой, как и я. Просто ему было больше дозволено…

— Парни, а Вы чего? Специального приглашения ждёте?

— — Сказал пошло Романов.

— Я не знаю, Стас, по-моему, ей уже не до нас. Ты посмотри на неё. Она точно сломается.

— — Замялся Егор…, а Влад, откидывая полы рубашки в стороны, толкнул его в бок локтем.

— Егор, ты вроде бы сказал, что с нами?! Так ни в чём себе не отказывай. Ты думал, всё будет просто?

— — Влад замялся на ремне.

— Я не думал, что всё будет так…

— — Покачал Егор головой.

— Пожалел её? А ты не забыл, что за всё в этой жизни приходится платить?

— — Грубо говорил Влад.

— Да, конечно, мы все взрослые и за всё платим. За радости, за ошибки, но эта девочка, она плачет и ей больно. Как можно отнимать её детство?

— — Спросил Егор, прижав печально руку к своему подбородку и потирая щёку.

— Эта девочка не для меня и не для тебя, это шоу для хозяина, и он всё пишет… Поверь мне, с ним лучше не связываться.

— — Влад говорил это с таким пафосом, что даже стало противно.

— Яковенко, чистый ствол всё ещё в моей машине… Мне за ним сходить?

— — Спросил Стас, но я не поняла оттенка его голоса, кажется, этот вопрос когда-то задали и ему самому, но это осознание пришло позже, с годами. Лишь с годами я поняла, что он здесь тоже неслучайно.

Егор покачал головой, странно на меня смотря, и тоже стал раздеваться… Что? Неужели они втроём?

Я одного выдержала с трудом… Нет, я не могу: «Паша!», — отчаянно закричала я.

Как бы оно было не было, чем бы ни казалось, но Павел лишь мельком взглянул на меня и ушёл, громко при этом хлопнув дверью.

Я не ожидала от него такой подлости, да, я знала, что Павел на это способен, но думала, что он не посмеет так поступить со мной. Хотя чем я отличаюсь от любой другой, что когда-либо была на моём месте…

В тот момент я смотрела на парней и понимала, что сейчас что-то будет. И это «что-то» я нескоро забуду, если вообще когда-нибудь смогу.

Порой это снится мне до сих пор — как самый ужасный кошмар всех времён и народов… Мне никак не удаётся это забыть… Кто-то скажет: «многие через это проходят», но не все, поверьте, не все могут это пережить в том или ином плане, не все…

Я лежала, вцепившись в покрывало, и не верила, что сейчас меня будут иметь трое парней. Со мной переспят ещё Стас, Влад и Егор…, мне не верилось…

Мне и так было больно, была кровь, и непонятно — мне казалось, она всё ещё шла.

Я мечтала лишь о том, чтобы меня никто не трогал, но, увы, этого не последовало. Как правильно сказал мне Стас в начале «игры», моя судьба была решена ещё до моего приезда в этот дом.

Мне было дико страшно, хотя чего мне бояться? Ведь я уже лишилась девственности. Было очень больно, душевная боль сильнее физической. Казалось, она разрывает меня изнутри до сих пор.

— Ну, что, кукла? Развлечёмся?

— — Спросил нагло Стас, но ответ вряд ли был ему нужен.

Он всё равно бы это сделал… Всё уже было решено за нас кем-то там, где-то наверху. Только я не понимала, за что так жестоко решили поступить со мной.

Я всё равно верю в то, что всё неслучайно, несмотря ни на что. Я верю, что так хотела сама судьба… Она, как я уже говорила, была написана задолго до того, как мы все родились.

— Станислав Александрович, пожалуйста, не надо.

— — Попросила я, плача.

— Как это «не надо»?

— — Заинтересовался он.

— Умоляю, не надо!

— — Уточнила я.

— Не слышу!

— — Он издевался!

— Умоляю Вас, пожалуйста, не надо этого делать…

— — Попросила я ещё раз громче.

— Мы вроде переходили на ты, соплячка…

— — Улыбнулся он, а я подумала: «Вот сволочь!».

Он снял наконец-то брюки и, приспустив свои трусы, залез на кровать. Те двое, как два дебила, стояли и смотрели на эту картину.

Наверное, весёлое было зрелище, я бы посмеялась, но мне не смешно. Мне было неловко даже больше, чем страшно.

Я не знаю, как всё это объяснить, но это так! Не знаю, не понимаю, но как говорится: «факт фактом остаётся».

— Ну как? Мягко или жёстко?

— — Спросил Стас, улыбаясь.

— Что?

— — Не поняла я, к чему это он.

— Пожалеть тебя? Или любишь, когда грубо?

— — Встал Стас передо мной на колени, насколько это было возможно сделать на постели.

— Не надо! Прошу тебя. Стас, умоляю, не надо…

— — Вцепилась я сильнее в покрывало.

— Снимай покрывало.

— — Потребовал он.

— Нет! Пожалуйста!

— — Замотала я головой.

— Дай сюда или, говорю же, хуже будет!

— — Схватился он за край покрывала, но я не пустила.

— Куда уж хуже?

— — Спросила я, вздыхая.

Но Станислав сдёрнул с меня покрывало и полез ко мне — я его пнула в пах. «Что я наделала?», — метался в моей голове вопрос.

Не понимаю, почему я так поступила, наверное, просто очень испугалась. Романов свалился с грохотом с кровати и очень разозлился.

— Ну молись, сучка! Я тебя сейчас приговорю.

— — Сказал он как-то пугающе подозрительно.

— Не надо! Будь человеком, я тебя умоляю…

— — Просила я, но меня не слушали.

Стас залез на кровать и дёрнул меня за щиколотки… Я, так получилось, разлеглась под ним, как готовый десерт.

Он навалился сверху и раздвинул мне ноги. В паху как будто свело, у меня в глазах от боли потемнело.

Такое же чувство бывает, когда иногда по ночам икры сводит, я подалась вбок, но он снова ударил меня в лицо, и я опешила.

Я пыталась кусаться и драться, пиналась, колотила его руками, но всё было без толку.

Романов был так силён, ещё и зол, что я столкнула его с кровати, зачем я только это сделала?

Он скинул с себя трусы и просто так, мило улыбнувшись, он вошёл в меня, сильно, резко и очень-очень больно.

— Отпусти меня!

— — Била я его и пыталась столкнуть.

— Какая же ты дура! Лежала бы тихо, ещё бы и удовольствие получила…

— — Сказал он, на время остановившись, внутри у меня всё жгло… Но ему было плевать.

— А как насчёт в ротик?

— — Похабно спросил Влад.

— Только не это.

— — Проговорила я, закрыв лицо руками, и горько заплакала.

Стас улыбнулся, поменял немного положение и продолжил ещё сильнее, казалось, он хочет проткнуть меня насквозь. Подо мной было тепло и мокро, даже очень… Чудесно, я ещё и умру от потери крови из-за этих придурков…

Больно… Как больно, быстрее бы это уже закончилось — я долго этого не выдержу. Я плакала, ведь мне было так больно… Мне не сразу пришло в голову, что Влад снимает брюки…

Я подумала, что они всё-таки меня пожалеют, но нет… Чёрт, за что мне всё это? Что же я такое сделала. И Павел…, секс-игрушка, гад какой. Я ещё и за это ему припомню, обязательно припомню…

— Давай бери в рот, и без фокусов. У меня удар хороший, пары-тройки зубов точно не досчитаешься. С такой мордашкой зубки ещё пригодятся.

— — Сказал Влад, подойдя ко мне.

— Я не могу!

— — Закрылась я руками, вертя головой.

Владислав отбросил мои руки и подсунул свой член, мне было так неуютно, но пришлось взять в рот…

Зубы мне ещё пригодятся, как и моё ещё довольно симпатичное личико. Если, конечно, меня больше не будут бить.

Наверное, я уже тогда всё придумала подсознательно… Образы уже мелькали мыслями в моей голове, пока я пыталась отвлечься от того, что делала.

Мне казалось, я уже знала, как я им всем отомщу. И мстя моя будет жестокой… Да, я ЗЛАЯ! Я отомщу за себя, за своё поруганное детство…

Влад так быстро хотел двигаться — я задыхалась, челюсть сводило, меня адски тошнило, а Стас всё никак не мог закончить там… И при этом чертыхался.

Егор стоял рядом с таким видом, будто ему вообще всё до лампады… Странный человек… Возможно, что я не поняла сразу то, что ему было просто это в диковинку и он просто был в шоке от происходящего.

Господи, о чём я только думаю, меня тут два мужика используют… Именно используют как какую-то резиновую куклу, Боже…, но дальше было хуже…

— Майор, давай поменяемся? Ты как?

— — Предложил Влад, освободив мой ротик.

— Ну уж нет!

— — Стала я возражать!

— Хм, а давай!

— — Гадко улыбнулся мне Стас, и они поменялись.

Меня чуть не вырвало, когда я подумала, где он только что был, весь в крови… Я взяла себя в руки, а «дружка» Стаса в рот, жуткий привкус крови убивал, и от него здорово тошнило.

Влад же что-то делал не то — я не понимала что, но, по-моему, догадывалась. На самом деле тогда я впервые подумала, что лучше было бы сдохнуть, но у жизни на меня были другие планы.

— Егорка, дуй сюда. Влад, ну чего, переворачиваем её?

— — Спросил Стас…

— Не много крови?

— — Спросил Влад, толкнув Стаса плечом, когда они меня переворачивали. Кажется, ему действительно был важен ответ.

— Нормально… Справится…

— — Злобно пробубнил Романов.

— Справлюсь с чем?

— — Спросила я, морщась от боли.

— Стас, она не выдержит! Смотри, как быстро и много она теряет кровь. Это ненормально, мне кажется.

— — Обеспокоенно сказал Егор.

— У неё наследственное заболевание крови… Справится, я сказал…

— — Проговорил Стас грубо.

Все, кроме Станислава Романова, от меня отошли, а он стал мазать мне попу моими выделениями. «Во больной», — пронеслось у меня в голове.

Стас поставил меня на колени и, прогнув мне спину, больно шлёпнув по попке, он подался вперёд, и тут мне стало очень больно. Я уткнулась в подушку и снова заплакала.

Как оказалось, в попку ещё больнее, я вцепилась зубами в подушку, но боль стучала дятлом у меня в голове, а Стас ещё и руки запустил в меня.

Он что-то такое делал, отчего страшно хотелось писать, и я отчаянно пыталась помешать процессу, но забылась, когда поняла, что чувствую.

Я забылась всего на секунду, боль немного притупилась, но всё равно очень больно, и я мысленно лезла на стену, не зная, как это прекратить.

— Мужики, кто мне скажет, на кой х*р я столько пил? Вот на кой хрен я столько пил, кто знает?

— — Спросил Стас, но ему не ответили.

Вместо ответа Влад подошёл к кровати и что-то шепнул Романову на ушко. Тот расплылся в своей любимой пошлой улыбке и лёг на кровать…

Влад с Егором помогли мне сесть на Стаса, если, конечно, в нашей ситуации это можно расценивать как помощь.

По-моему, мне уже было всё равно на то, что они там со мной сделают. Мне стало абсолютно на всё плевать, странное чувство — пофигизм…

Стас, значит, в традиционном месте, а Влад протиснулся с трудом ко мне в попку, как же мне было больно. До этого я вообще такого ничего не чувствовала.

Я уже не понимала, куда больше боли, и так на пределе возможностей… Меня мутило, но больше душевно, чем физически.

Егор медленно подошёл ко мне, смотря как-то нежно, не страшно… Я поняла, чего он задумал, но мне было всё равно, пусть делает, что хочет.

Парень нежно провёл по моей щеке, переходя на верхнюю губу и медленно, аккуратно нажимая на нижнюю губу побуждал открыть рот. Я поддалась и он протиснулся…, вполне аккуратно.

Егор двигался сам, мне было фиолетово, но за зубками я ещё была в состоянии следить… Даже, возможно, старалась ему помочь, создавая необходимый эффект.

Когда Егор закончил процесс, его вывернуло на изнанку, но он успел подскочить к мусорке, кажется, он сам такого не ожидал, но мне было плевать, я видела это в каком-то качающимся варианте. Всё плыло перед глазами.

Я скорректировала условия для Егора даже не потому, что он единственный, кто отнёсся ко мне по-человечески, а потому, что просто старалась облегчить жизнь себе, но в какой-то момент я почувствовала, что так устала, мне так хотелось спать, и я устроилась «комфортно» на груди Стаса.

Я лежала у него на груди, вдыхала его потрясающий аромат, молча плакала и отчаянно надеялась, что всё это скоро кончится.

Стас держал меня за запястья, шепча откровенные гадости, но я и половины не слышала, сознание спуталось.

Влад держал меня довольно крепко за талию, и я была хотя бы уверена, что не упаду на пол.

— Э-э, подруга, отъезжаешь?

— — Спросил как-то непонятно Стас.

— Мне очень холодно…

— — Сказала я, еле собравшись.

— Группу крови свою знаешь?

— — Неожиданно спросил Стас, странно посмотрев на Егора, тот вышел с не менее странным оттенком на лице, набирая чей-то номер…

— Третья минус…, мне так холодно…

— — Эти слова дались мне с трудом, и, произнося их на автомате, я даже не задалась вопросом, зачем ему это знать…

Влад, переставив руки, задвигался быстрее, Стас крепче сжал мои запястья и довольно грязно выругался, а я на середине процесса потеряла сознание…

Утро после казни

Понедельник, 05.07.2004

Я пришла в себя от нашатыря, рядом со мной сидел Павел с ваткой в руках, а рядом с ним женщина… Кажется, я её уже где-то видела. Она что-то говорила, но я очень плохо соображала. Мне было больно.

Павел выглядел заботливым, но я его ненавижу, что он со мной сделал? За что так со мной поступил? Почему так жестоко бросил на съедение, а сейчас сидит рядом и трогает меня?! Прикасается…, фу, как противно…

— Девочка, ты потеряла очень много крови, и ещё тебя пришлось зашивать.

— — Сказала женщина, вроде бы поняв, что я туго соображаю.

— Мне очень больно, живот болит… Много крови?

— — Туманно то ли спросила я, то ли просто за ней повторила.

— Малыш, ты потеряла очень много крови, я не должен был тебя им оставлять. Прости меня.

— — Поцеловал мою руку Паша, сжав ладонь в своих, точнее между ними, но мне было противно, и я поспешила освободиться.

— Где они?

— — Мне не было интересно, просто я их боялась.

— Влад и Егор уехали.

— — Ответил мне Паша, но был же ещё…

— А где Стас?

— — Спросила я, дёрнувшись, но вся съёжилась от боли.

— А я тебе так нужен?

— — Зашёл Стас в спальню, ведь я находилась там, но не помню почему, точнее не знала, как туда попала.

— Стасик, Вы, конечно, отожгли, ещё немного, и я бы её не вытащила.

— — Улыбнулась Стасу девушка-врач.

— Ну перестарался, зай, косяк.

— — Улыбнулся Стас и поцеловал её в висок, это было так нежно…

— Хороший косяк, она чуть не умерла у меня на руках. Стас, так нельзя… Хорошо, я тут недалеко живу.

— — Покачала головой доктор.

— Много надо будет? Я смогу на работу выйти на сутки?

— — Спросил Романов, потирая левую руку и одновременно с этим закатывая рукав.

— Я думаю, всё хорошо будет, в крайнем случае слабость.

— — Ответила женщина, но, если честно, я не понимала, о чём они. Стас всё приближался к постели, а мне становилось не по себе.

— Я больше не хочу! Не могу больше…

— — Прикрикнула я…

— Дура! Как ты себя чувствуешь?

— — Сначала хмыкнул, а потом мило спросил Романов, но я его не слушала.

— Боже, не надо больше…

— — Зарыдала я.

— Тихо, тихо… Егор позвонил мне по просьбе Стаса… Тот меня вызвал, чтобы помочь тебе, не плачь, всё будет хорошо…

— — Стала успокаивать меня девушка.

— Что происходит?

— — Спросила я, плача.

— Он даст тебе свою кровь! Третья отрицательная, весьма редкая группа крови, у меня было совсем немного с собой. Тебе очень повезло, что у Стаса такая же. Потому что без крови ты умрёшь.

— — Устанавливая мне в руку что-то похожее на катетер, мягко пояснила доктор.

— Я больше не могу, мне больно, плохо, я хочу спать… Я очень хочу спать.

— — Глаза действительно слипались.

— Тебя в прямом смысле порвали как Тузик грелку, ты потеряла много крови, от этого слабость и клонит в сон… Сейчас восполним частично, вечером я ещё привезу, всё будет хорошо, ты поправишься.

— — Говорила она мягко, гладя меня по руке.

— Почему так больно внизу живота и там где…

— — Я поперхнулась, глядя на мужчин.

— Я тебя шила…, швы могут болеть, но я Павлу Алексеевичу оставила очень хорошее обезболивающее для тебя. Всё будет хорошо.

— — Сказала женщина…, но я её оборвала…, до меня вдруг дошло.

— Кровь?

— — Переспросила я и выдернула катетер…

— Что ты делаешь?

— — Закричала женщина и стала мне всё делать на место.

— Это того не стоит или ты умереть хочешь?

— — Спросил Паша, повышая голос…

— Мне от него ничего не надо…

— — Отвернулась я с трудом к окну, выдернув руку от врача. Мне было адски больно.

— Детка, не дури, ты ещё молода.

Всё забудется…

Наступит время, когда ты перестанешь помнить об этом всегда.

— — Сказал Стас довольно мягко…

— Кстати об этом, надо кое-что обсудить насчёт врача и…

— — Сказал Павел, но Стас того оборвал.

— Подожди ты со своими разговорами…

— — Сказал Стас, выпихивая Павла из спальни.

Тот сначала отмахнулся, но потом вышел. Паша так странно посмотрел на Романова и покачал головой, а Стас ударил по косяку кулаком и захлопнул дверь громко…

После того как Стас закрыл дверь, он потёр свой подбородок и скулу, вздохнул, будто ему неприятно, но он не знает, что с этим делать.

Потом Стас сел рядом со мной, поправляя брюки, и мягко дотронулся до моих плеч, а я вздрогнула.

Мне не то чтобы было так противно, но в глубине души я всё ещё страшно его боялась, но всё пройдёт…

— Лера, послушай меня.

— — Начал он, убрав руки.

— Я не хочу слушать Вас, Станислав Александрович.

— — Меня чуть не стошнило, когда я назвала его по имени отчеству.

— Послушай, это всё больно, я понимаю, но жизнь на этом не заканчивается. Ты просто его игрушка, не я, так это мог быть кто-то другой.

— — Сказал Стас, медленно кладя свои руки мне на плечо, и мне показалось, я сомневаюсь, но всё же — он погладил, будто хочет поддержать.

— Мне очень больно, противно… Всё это так грязно…

— — Зарыдала я, а он покачал головой, играя желваками.

— Ты всё забудешь однажды…

— — Сказал Стас так, будто знает, что говорит.

— Доктор, скоро всё пройдёт?

— — Спросила я с надеждой.

— Танюх, она скоро будет в норме?

— — Спросил Стас, залезая на кровать, он медленно перекинул через меня ногу, а я вся съёжилась, но он резко перекинул другую, и я, честно, выдохнула.

— Думаю, всё будет хорошо, но не сразу, конечно. Тебе, Лера, нельзя заниматься ничем таким хотя бы недели две-три…

— — Она задумалась.

— И всё?

— — Решила я её подтолкнуть.

— Нет, лучше месяц воздерживаться от секса, пусть всё заживёт нормально, и в голове тоже.

— — Она улыбнулась мне ободряюще.

— Что-то ещё?

— — Вытирая слёзы, спросила я.

— Лежи, вставать пока нельзя, только в туалет если. Ходить будет больно, приседать-вставать тоже. С туалетом проблемно может быть. Лучше, конечно, в больницу обратиться, но тут другой случай…

— — Обрадовала меня врач, а потом присвистнула.

— Я учту.

— — Сказала я, но всё-таки с кровью далась помочь. Хотя почему — не знаю.

— Я только учусь на врача, Лера, я сделала всё, что могла, больше мне помочь нечем, извини…

— — Сказала девушка грустно.

— Я понимаю, спасибо.

— — Сказала я, чувствуя, как Стас укладывается совсем близко.

Я лежала рядом со Стасом, практически вплотную. Смотрела в стену с окном и думала о своих стихах. Это единственная вещь на свете, которую никогда не смогут у меня отнять. Ни за что, никогда…

Жизнь с чистого листа…

Понедельник, 05.07.2004

Мне тогда очень хотелось только плакать и спрятаться куда-нибудь глубоко-глубоко. Так глубоко, чтобы никто и никогда не узнал, где я. Чтобы никто не нашёл. Мне было так плохо…

Всё ещё душевно больно, физическая боль практически не мешала, мне было стыдно и противно.

Со мной приключилась такая гадость, что даже пришла в голову мысль, что я больше не хочу жить дальше. Я серьёзно подумывала, как свести с жизнью счёты. Я больше не могла жить в том доме, мне больше не хотелось жить вообще…

Не знаешь ты, как больно мне,

За всю ту боль и ложь,

Что говорил лишь мне одной,

Когда со мной ты был тогда.

Пойми, я знаю правду точно так же,

Как знаю ложь и всё вокруг.

Я знала, кто со мною рядом,

Когда с тобой я шла домой.

Но только я не знала, как

Со мною хотел ты поступить.

Ты напоил меня соблазном

И я хотела, не хотела…

Теперь сама уже не знаю,

Чего хотела я тогда, когда в ту ночь

Тебя домой я привела…

Чего хотела, что ждала?

Но многим временем назад

Смогла тогда понять одно,

Что я могу быть только с тем

Могу быть с тем одним — достойным.

Могу быть с тем, кого укажет…

Кого подскажет сердце мне однажды.

Лишь для него писала я тогда:

Ты, только ты, один лишь ты…

От боли и до крика, ты —

Я так тебя любить готова ненавидеть!

И жизнь свою с тобой одним

Готова я была прожить.

А тут пьяна была я, беззащитна…

Ты только боль успел мне причинить.

Но только вот за что, не объяснил.

За что лишил меня ты спеси?

За что унизил, так обидел…

За что продал меня ты брату?

За что подставил и предал,

Ты, напоив меня так просто…

Так просто между делом

Меня развёл ты и забыл,

Лишь позабыв спросить прощенье…

Я не смогу тебя простить!

Stasia S. ©

Стих, конечно же, ещё очень сырой, надо будет обязательно его подправить, чтобы был получше. Чтобы хоть можно было его нормально прочитать. Мне так не очень нравится. Просто…

Когда тебе внушают то,

Что есть в твоей жизни, что нет,

Не верь, покуда знаешь,

Что в жизни твоей лишь пустота…

Ты знаешь, что нет ничего…

И вокруг лишь пустота…

Тебе говорят — повезло несказанно,

Есть мама и папа, родные, друзья.

Но почему не видит никто,

Что нету любви, смеха и счастья…

Банальной улыбки и радости глаз,

И нет теплоты в сердце твоём…

Боль заглушила ритм сердца,

И слёзы сами льются из глаз.

Но так случилось, получилось.

Сердце разбито — повсюду осколки,

Слёзы печали кусочками льда…

В душе лишь обида, ненависть, боль.

В душе нету места счастью, теплу.

Лишь память о боли!

Воспоминания пустые о доме…

Лишь планы мести хладнокровной…

Лишь пустота огромным комом,

Застрявшая на долгие года…

Stasia S. ©

И ещё один родился прям на месте, даже не знаю, но мне было так плохо, что удивительно, что я вообще могла о чём-то думать…

Странно, вроде плохо, но с другой стороны, не настолько, чтобы стих придумать. Хотя кто его знает, может, моя боль и придумала.

Ты не знаешь моей боли,

Ты не чувствуешь боль!

Ты не знаешь, как мне больно,

Ты не видишь моей боли!

Моя душа умирает от боли,

Боль разрывает её на куски…

Мне хочется плакать от боли.

Боль гонит вон мою душу…

Как хочу я от боли сбежать,

Выкинуть боль из своей головы.

За что в мою душу боль подселил?

Боль в моём теле отныне хозяйка!

Я не могу забыть эту боль,

Я не прощу тебе эту боль!

Stasia S. ©

Через какое-то время Стас уехал, а я осталась лежать в кровати и думать. Мне больше ничего не оставалось, я боялась спать…

Мне было страшно уснуть, потому что я знала, что могу увидеть во сне…

Через пару часов ко мне заглянул Павел, он стоял и смотрел на меня, просто смотрел и ничего не говорил, это было очень странно.

— Больно?

— — Вдруг спросил он как-то задумчиво.

— А ты как думаешь? Что ты от меня ещё хочешь?

— — Мне не хотелось говорить об этом, но я не грубила, скорее жалостливо спросила.

— Есть будешь? Я приготовил пасту по рецепту друга…

— — Сказал Паша последнее слово с ухмылкой.

— Не знаю, мне кажется, сейчас в горло ничего не полезет…

— — Ответила я без задней мысли, но я выбрала не те слова…

— Ну, я бы не был так наивен… Полезет или нет — это мы ещё посмотрим. Главное то, что тут всё ещё решаю я один.

— — Подошёл Павел к кровати, но я отвернулась.

— Что ты хочешь от меня?

— — Не поворачиваясь, спросила я.

— Не смей отворачиваться от меня.

— — Сказал Павел, больно сжав мой подбородок и повернув к себе мою голову.

Увидев, что он расстёгивает свои брюки, я заплакала, молча, закрывая глаза, медленно, мне хотелось провалиться сквозь землю.

— Ротик, детка…

— — Постучав мне по щеке, сказал Паша ехидно…

Я ничего не ответила, он сам сделал всё и как хотел… После чего взял меня на руки и отнёс на кухню, заскочив в ванную на несколько минут…

Еда реально не лезла, но было вкусно, просто не то состояние… Я лежала на той самой жуткой кровати, а Павел кормил меня с вилки, но лучше бы этот день никогда не наступал.

— Завтра Ирина обещала зайти, поухаживать за тобой, пока я буду в отъезде.

— — Сказал Павел, моя тарелку.

— Ирина?

— — Переспросила я, мне было очень радостно слышать это.

Павел не стал повторять дважды её имя, а просто ушёл с кухни. Я осталась лежать там… Другое постельное бельё, другое покрывало, но мне казалось, я чувствовала запах крови…

Вечером, как и обещала, заехала Татьяна со всем необходимым, я не стала сопротивляться, пусть делают, что хотят, мне всё равно…

Вторник, 06.07.2004

Во вторник я уже чувствовала себя в своей тарелке, если можно так сказать, но всё равно там всё болело и я чувствовала постоянную слабость. Голова кружилась, и мне ничего не хотелось.

Ирина приехала около одиннадцати, но я не могла её встретить… Я ждала, когда она сама поднимется ко мне. Я очень её ждала.

Кто-то скажет, что уже, наверное, всё прошло и что я очень себя люблю, но кто скажет мне — разве это шаблон? Все переживают это по-разному, каждой больно по-разному и, повторюсь, добивает душевная боль, а не физическая…

Начала отходить

Вторник, 06.07.2004

Павел окружил меня заботой, но после того, что он сделал, для меня он стал Враг номер один… Хотя пока что я решила показывать ему то, что он пламенная любовь всей моей жизни.

Мне нужна была месть, и я её получу, я уже знаю, как ему отомстить… Но до этого ещё далеко. Пока что было только десять утра вторника, шестого июля две тысячи четвёртого года.

Я с трудом встала, со слезами, но поняла, что дальше ванной или в лучшем случае комнаты Дена мне не дойти. Я знала, что дома был только Денис, Паша уехал с полчаса как.

Не поверите, но этот мальчишка, Денис, последний, кого я хотела сейчас видеть, это уж точно.

Мне было обидно, что он тогда меня бросил парням, как какой-то мусор… Этого я ему тоже никогда не прощу…

Дойдя до ванной и сделав свои дела, я с горем пополам вернулась в спальню, мне нужно было полежать, что сделаешь…

— Привет!

— — Сказал этот нахал бодренько.

— Здрасти…

— — Прошипела я.

— Завтракать будешь?

— — Спросил Ден удивлённо.

— Что на завтрак?

— — Решила я узнать просто так.

— Кашка…

— — Улыбнулся противно Денис.

— Какая ещё кашка?

— — «Чем он там хочет меня отравить?» — подумала я в этот момент.

— Геркулесовая кашка…

— — Пожал Денис плечами.

— Фу, какая гадость.

— — Никогда не любила эту жуткую кашу.

— Сама ты гадость.

— — Обиделся парень, и мне тоже было не до него.

— Чего тебе?

— — Спросила я грубо.

— Хочу понять кое-что…

— — Начал он издалека.

Знаете, засунув руки в брюки и опираясь на дверной косяк. Как он был похож на отца… Особенно в том, что касается похоти…, он так сейчас на меня смотрел… Мне стало не по себе.

— Интересно, и что же?

— — Спросила я просто так. На самом деле мне не было интересно.

— Папка мой ведь уже попользовался тобой или нет?

— — Спросил Денис абсолютно бестактно.

— Не твоё дело!

— — Разозлилась я. Мне очень не хотелось говорить на эту тему, особенно с ним, после того, как он оставил меня одну…

— Как это не моё дело?

— — Удивился он.

— Не твоё дело… Что тебе непонятно?

— — Повторила я и пробубнила последнее.

— Что ты заладила: «не твоё дело, не твоё дело»…

— — Обиделся Денис.

— А то и заладила, что не твоё это дело! Отстань от меня, без тебя тошно…

— — Уронила я книгу.

— Ну как же не моё? Мне же интересно!

— — Улыбнулся он.

— Иди куда шёл.

— — Посоветовала я.

— Это куда же?

— — Растерялся Ден.

— А куда хочешь…

— — Сказала я, не отводя взгляда от поднятой мною книги.

— Непременно!

— — Сказал Урзин-младший и пошёл в моём направлении.

Он был весьма решительно настроен, подойдя ко мне, Ден повалил меня на постель и стал приставать.

Денис смеялся, что-то говорил про то, что отец попользовал, теперь мол, и я могу, но мне было не до этого сейчас.

Всё внутри меня сжалось, потому что было понятно — мне с ним не справиться в таком состоянии.

Он меня раздевал и бил ладонью, как будто шлёпал, давал мне пощёчины, только по всему телу.

Это было непривычно, и когда уже я собралась с силами, чтобы его оттолкнуть, кое-что услышала. Услышала неожиданно в дверном проёме знакомую мелодию и отборную матерщину.

Дени полетел в стену от удара отца. Мне было неловко, но я почувствовала, что мечтала об этом. Чтобы пришёл принц и защитил меня…

Это был не принц, этот сам кого хочешь обидит. Было в этом что-то непонятное… Я ненавидела его, но была привязана к Павлу. Я не понимала, что со мной творится и почему я до сих пор с ним.

— Батя, ты чего это?

Зачем драться-то сразу?

— — Встряхнув головой, спросил Денис отца.

— А то, чего надо! Ты какого х*ра девку лапаешь? Тебе своих шалав мало?

— — Спросил Павел, стоя над сыном.

— Мало, ты уже ей попользовался, почему мне нельзя?

— — Спросил Ден озадаченно.

— Что? Нормальная девочка понравилась? Она не твоего полёта, сопляк! Всё понял?

— — Спросил Павел, ещё раз всыпав Денису.

— Понял, только не всё…

— — Вставая по стеночке, сказал Дени.

— Лера птичка не твоего полёта. Заруби себе это на своём любопытном носу, а если не дойдёт, то опять по роже своей наглой получишь. Я тебе такое воспитание устрою, мама не горюй. А теперь проваливай отсюда.

— — Пнул под зад сына Павел.

После его монолога я поняла, что он какой-то не такой, но не очень поняла, в чём дело, то есть что в этом его состоянии не то.

Павлик обнял меня и мягко усадил в кровать… Мне было здорово, это классно, когда о тебе заботятся, но не такие ублюдки — это удручало.

— Всё нормально?