Бесплатный фрагмент - Путешествия по реке времени

«Самое интересное в жизни — это общение с замечательными людьми».

Личное мнение авторов

Часть первая. Какие же они черепашки?

Предисловие

Задолго до тех событий, которые произойдут в этой книге, в солнечной Италии родился мальчик. Это был не простой мальчик, и родился он не в простой семье, а в семье волшебников. Младенец появился на свет в обычной дорожной повозке, в которую была впряжена усталая лошадка. Если бы лошадка была не такой усталой, может быть, она успела бы доскакать до специального дома, где появляются новорождённые детки. Но она еле волочила ноги и не успела. Мальчишка появился на свет ровно в середине пути от деревушки под названием Ривейра, где жили родственники мамы малыша, и деревни под названием Баджора, где жили родственники папы. Мальчика назвали Рибаджо, чтобы не обидеть ни тех, ни других. Рибаджо рос смышлёным, рано научился читать, это стало его любимым занятием. Отец с матерью Рибаджо были уверены — мальчишка вырастит путешественником, недаром он родился в пути. К восемнадцати годам Рибаджо действительно объехал, обскакал, облетал и оплавал весь мир. В день своего совершеннолетия Рибаджо решил, что настало время путешествовать не только просто по земле, а по земле во времени. Он же волшебник, разве можно этим не воспользоваться?! Натолкнуло его на эту мысль книга о семи чудесах света.

Он с радостью взялся за её чтение, и, прочитав большую часть книги, затосковал. Картинки в книге были замечательные, а дальше даты, цифры, имена. Прочитал и забыл. Скучно! Рибаджо захотелось самому побывать там. Потрогать всё руками. Познакомиться с людьми. Услышать их истории. Посмеяться вместе с ними и погрустить. Тем более что к той поре, как Рибаджо появился на свет, чудес этих на земле уже не было, их разрушило время. Время может уничтожить всё, кроме памяти людей. Вот так, передавая рассказы о семи чудесах света от одного человека к другому, они пришли к тому, кто сумел их описать в книге.

— Интересно, — подумал Рибаджо, закрывая последнюю страницу, — но скучно, словно таблицу умножения прочитал.

Мама волшебника сразу поняла, куда хочет забраться её любознательный сын:

— Не смей, Рибаджо, путешествовать во времени один, это опасно! — обеспокоилась она. — Потеряешься, не вернёшься назад. Река времени хитра, она часто меняет своё русло. Туда надо лететь с добрыми друзьями. С теми, кто поможет в любом несчастье.

Рибаджо припомнил, как однажды в далёкой северной стране он познакомился с девчушкой, звали её Василиса, по-домашнему Васюшкой. Девчонка была хохотушкой, к тому же она тоже мечтала о путешествиях. Уже тогда волшебник подумал:

— Хорошо было бы взять её с собой! Только вряд ли её отпустят домочадцы.

— Теперь совсем другое дело, — улыбнулся Рибаджо. — Путешествие во времени занимает только миг. От восхода солнца до его заката надо вернуться домой, иначе, вступая в новый день, река времени изменит своё русло. Тогда назад в это же место можно не попасть.

Вот так итальянский мальчишка — волшебник появился в доме Василисы, девочки из северной страны на берегу могучей реки. Появился в кружке света от настольной лампы. Ровно в тот момент, когда Васюшка зажгла её, чтобы начать готовить уроки.

— Рибаджо! — радостно закричала Василиса. — Здравствуй, рада тебя видеть! Отчего ты такой маленький, раньше ты был ростом с моего папу.

— Я могу быть любым, — засмеялся Рибаджо. — Сейчас я такой, завтра другой. Ты забыла, я волшебник? Теперь мне удобно быть таким, я не занимаю много места. Ты не будешь против, если я поселюсь у вас на время?

— Мы всегда рады гостям, Рибаджо! — обрадовалась Василиса. —

— Идём, я познакомлю тебя со своей семьёй. Правда, папы сейчас нет, он в экспедиции на северном полюсе.

— Он путешественник?! — удивился волшебник.

— Путешественник! — утвердительно кивнула девочка. — Вырасту, тоже буду путешественницей, как папа!

Оказалось, в доме Василисы много обитателей.

— Это моя Бабушка, бабуничка, — сказала Васюшка, прислоняясь к бабушкиной щёчке. — Она не только любит нас всех, бабуничка ещё и вкусно готовит!

— О, мадам! — закатил глаза от восхищения Рибаджо. — Я ваш вечный рыцарь! Как я люблю вкусно поесть! А это кто?! — удивился Рибаджо, увидев нахохлившегося попугая. Попугай сидел на спинке дивана и громко ворчал:

— Кто-кто, дед Пыхто! Ещё один нахлебничек объявился!

— Кешка, прекрати! — топнула ножкой Василиса. — Рибаджо наш гость!

— Гость, в горле кость! — тихонько продолжал ворчать попугай. — Теперь Васюшка будет любить его больше меня.

— Это моя мама, — продолжала Василиса, — Моя самая любимая мамочка!

— Рибаджо! — обратилась к волшебнику мама. — Вы простите Кешку, он просто ревнует.

— Разберёмся! — улыбнулся волшебник.

— Я Васюшкин друг Олег, или Алька, как вам удобнее. Думаю, мы подружимся! — сказал улыбчивый мальчик, Васюшкин ровесник. — Я живу в соседнем доме, а в школе сижу с Василисой за одной партой.

— Ну, вот и все домочадцы, — Васюшка вскочила со стула, побежала к двери, — пойдём, покажу тебе дом.

— А я?! — завопил что было сил попугай. — Всех представили, а меня нет! Я что, кучка прошлогодних листьев?!

— Ой-ой! — воскликнула Василиса. — Познакомься, Рибаджо! Наш любимец — попугай Кешка, или принц КешьюV, из рода королевских попугаев династии Кешью.

Кешка вспорхнул и уселся прямо на левое плечико Васюшке:

— Моё место, не занимать!

В одно мгновение Рибаджо уселся на правое плечико девочке, благо они с попугаем были одного роста.

— А это моё, тоже не занимать! — упрямо сказал волшебник.

Вот и познакомились! Река времени ждёт… Она сейчас бурлива и нетерпелива, так ей хочется рассказать о давних событиях и героях хороших и не очень. Посему прочистите уши, протрите глаза и вперёд!

В части «Какие же они черепашки?» Рибаджо, Василиса и Алька знакомятся с известными историческими личностями гениальными скульпторами и художниками эпохи Возрождения Донателло, Леонардо да Винчи, Микеланджело и Рафаэлем, имена, которых были использованы в мультфильмах о черепашках ниндзя. Досадно, что наши дети изначально воспитываются на мультиках и в них закрепляется стойкое понятие, что Донателло, Леонардо, Микеланджело и Рафаэль это весёлые и смелые черепашки. Мы реконструируем события и знакомим героев книги с великими личностями, устраивая им встречи в разных временных отрезках и городах.

Встреча первая. Гостья

В один из весенних майских дней, ближе к ужину Рибаджо с сияющим видом ворвался в комнату и что было силы, закричал:

— Ура! К нам в гости едет моя бабушка Лючия! Соскучилась! Хочет меня проведать! Можно, бабуничка, мама?!

— Конечно, можно. Зачем ты спрашиваешь? — тут же отозвалась мама. — Когда она собирается приехать? И чем? На какой вокзал спешить? Или, может быть, в аэропорт?

— Ой, мамочки! — запричитала бабушка. — А ужин праздничный для дорогой гостьи успею приготовить?!

— Не надо! Не надо! — замахал руками Рибаджо. — Она прямо сейчас будет. Ближайшей вечерней лошадью и прискачет…

Не успел Рибаджо договорить, а во дворе уже нетерпеливо била копытом серая в черных яблоках кобылка. В седле, с прямой спиной и гордо вскинутым подбородком сидела довольно моложавая женщина трудно определяемого возраста.

— Вот и моя бабушка! — крикнул на ходу Рибаджо и устремился вниз по лестнице встречать гостью. Все остальные ринулись за ним.

Всадница, заметив Рибаджо, спешилась. И тут же энергично замахала руками. Засуетилась и так резво заговорила, что домочадцам показалось: не иначе как застрочил пулемёт.

— Внучок! Аmico del cuore! Не забыл бабушку Лючию? Иди сюда я тебя поцелую…

Но вместо поцелуя Рибаджо получил увесистую затрещину.

— Негодяй! Ты забыл любимую бабушку! Три года носа не кажешь! — женщина порывисто прижала юношу к себе. — Посмотрите на моего внучка! Какой красавец вырос! Настоящий итальянец!

Попеременно прижимая и отталкивая Рибаджо, бабушка Лючия не переставала, тараторила:

— Ты зубы чистишь, как приказывала бабушка Лючия? Привет тебе от твоей бестолковой тётки Софии. Питаешься хорошо, не всухомятку? Дед Сильвио тоже передаёт привет и затрещину. Почему его не навещаешь?

Бабушка Лючия, поспешно выполнила просьбу дедушки, ещё раз отвесила увесистую оплеуху Рибаджо.

Рибаджо не сопротивлялся, бабушка Лючия перекидывала его так тряпочную куклу с одной руки на другую. Трепала, тискала, целовала и всё время говорила

— Клаудио, твоя ненормальная тётка со стороны отца интересуется: ты ещё не женился?! Я ей объясняю, что ты ещё маленький, а она трещотка не унимается — какой он маленький, он уже здоровый слон!

Тут бабушка Лючия прервала свою речь и внимательно вгляделась в Рибаджо.

— Мне кажется ты слишком маленький! Это всё твои фокусы, негодяй?! Ну-ка покажись своей бабушке в полный человеческий рост!

Мама, бабушка, Васюшка и Алька, на плече, которого сидел попугай Кешка, всё время, пока бабушка Лючия говорила, стояли в сторонке с умильными и счастливыми лицами. В тот момент, когда Рибаджо вдруг принял вид обычного человека, лица домочадцев стали ещё и удивлёнными. Перед ними предстал высокий, плечистый, со смуглым лицом, большими черными глазами и копной кудрявых волос юноша.

— Вот тебе и краковяк! — икнул от неожиданности Кешка. — Как же ты теперь усядешься Васюшке на плечико?!

— Это теперь Васюшка будет сидеть у меня на плече, — Рибаджо легко как пушинку подхватил девочку и усадил себе на плечо.

— Я ж говорю слон! — всплеснула руками бабушка Лючия. — Продолжаем дальше: привет тебе от внучки твоей сестры Марселлы и её кошки…

— Бабушка! — взмолился Рибаджо. — Если ты будешь передавать приветы поимённо от всей нашей родни, мы не закончим даже к воскресенью, а сегодня только вторник. Давай от всех сразу большой и сердечный привет…

— Посмотрите, люди дорогие, — вскинула руки к небесам бабушка Лючия, — мы вырастили непочтительного ребёнка, — бабушка хотела одарить Рибаджо очередной затрещиной, но не дотянулась. — Ой-ё-ёй! Горе пришло на мою голову…

— Не волнуйтесь, уважаемая, — робко принялась успокаивать  Лючию бабушка Васюшки, — у вас не просто хороший внук, у вас замечательный внук…

— Но пр-р-рохвост! — всё-таки вклинился в разговор Кешка. — Вонючка!

— Мой внук прохвост?! Мой внук вонючка?! — вмиг успокоилась бабушка Лючия и взглянула на Кешку сердитыми глазами. — А не превратить ли тебя, птица, в курицу!

— Опять краковяк! — спрятался за мамину спину испуганный попугай. — Ещё одна волшебница появилась на мою голову. Они здесь гнездо вьют, точно!

— Бабушка, — сердито прикрикнул Рибаджо, — приступай к подаркам.

— Не командуй бабушкой, — заворчала бабушка Лючия, но всё-таки свою большую сумку открыла и извлекла оттуда пушистый свёрток.

— Это вам, уважаемая, — ласково сказала Лючия, протягивая бабушке Васюшки подарок. — Вязала, с любовью, из шерсти домашней козы Карлы.

Бабушка приняла разноцветный свёрток, развернула — это была шаль! Но какая шаль! Видимо бабушке Лючии помогал плести её королевский паучок и серебряная змейка. И, похоже, они плели это чудо не одну ночь. Шаль была до того нежной и пушистой, будто хоровод снежинок танцевал свой вальс на лунной дорожке. Лючия одобрительно кивнула, ей понравилось выражение удивления и восхищения на лице Васюшкиной бабушки.

— А это вам, красавица, — проворковала Лючия, вынимая очередной подарок уже маме, — тёплые валеночки для ваших русских снежных зим. Сама валяла, мой барашек Филиппе даёт великолепную шерсть. А это вашим деткам и Рибаджику варежки и шарфики. Иди сюда, Васюшка, тебе красненькие с белыми помпончиками из шерсти козы Бьянки. Эти твоему другу Альке, синие с черным узором из шерсти молодого барашка Франциска, эти белые с синим узором моему великовозрастному внучку Рибаджику из шерсти ламы Элизабет.

Бабушка огляделась вокруг и воскликнула:

— Где ваш маленький внучок Кешка, я ему чуники сшила из кожи куницы. Её подстрелил наш дедушка Фабрицио. Ты помнишь деда Фабрицио, Рибаджо? Он передаёт тебе и твоим друзьям привет и подарки. Так, где же ваш внучок?

— Меня, не видно, что ли? — заворчал попугай Кешка. — Я давно уже здесь!

— Ты, птица? — удивилась бабушка Лючия. — Рибаджо рассказывал, что ты хороший, свойский парень.

— Правильно, я птица-паренёк и вовсе никакая не птица — девочка! — Кешка смущённо почесал лапкой за ушком. — Он и вправду говорил, что я хороший?

— Да! — быстро закивала головой бабушка Лючия. — Он тебя хвалил, говорил, что ты умный и смелый.

— О-о-о! Я такой! Я такой! — радостно подтвердил попугай. — Вы классная! И подарок ваш мне тоже нравится. В одном чунике я буду спать, когда в доме захолодает. Второй чуник подарю знакомой вороне, пусть греется, можно?

— Сколько угодно, — засмеялась бабушка Лючия, — обязательно расскажу о тебе своим цесаркам: и Лулу, и Коко, и Зизи, и Мирабель. Они обожают смелых и умных птичек-парней.

Бабушка Лючия ещё долго радовалась преподнесённым ею подаркам, а потом ликовала от того что подарки пришлись впору и понравились домочадцам.

— Ну, всё! — в завершение сказала бабушка Лючия и бодрым шагом направилась в дом. — Нежности закончились. Показывайте мою комнату. Хочу, есть и спать! Остальные разговоры завтра.

— Как?! — закричал Рибаджо. — А подарки дедушки Фабрицио, зажала?!

— Ничего не зажала, — недоуменно пожала плечами бабушка Лючия. — Просто кусочек радости хотела оставить на завтра. Ну, хорошо, не возникай, подарю сейчас, раз ты так хочешь.

И бабушка Лючия извлекла из сумки просторный аквариум, в тёплой воде которого весело плескались четыре красноухих черепахи.

— Как же он у неё в сумке поместился такой огромный? — шёпотом спросила мама у бабушки. — Сумка-то вроде не большая.

— Ой, доченька, — также шёпотом ответила бабушка маме, — ты, что забыла, они же волшебники. Чего хочешь, из чего хочешь вынут.

— Их четыре! — захлебнулся радостью Кешка. — Четыре! Значит, у меня тоже будет своя черепаха. Моя собственная, дарёная. У меня никогда в жизни не было никакой своей животинки: ни собаки, ни кошки, ни морской свинки. А я ведь хотел. Как я хотел!

Кешка почти заплакал от радости:

— Теперь у меня будет черепаха! Какое счастье!

Всё присутствующие вместе с Кешкой прослезились от умиления.

Весь следующий день в доме Василисы было шумно. Домочадцы придумывали имена для черепах.

— Мою, — перекричал всех Кешка, — будут звать Каролина — Патриция — Милано, классное имя!

— Пока ты его выговоришь, она успеет позавтракать, пообедать и поужинать, — покатился со смеху Рибаджо.

— Заткнись! — возмутился попугай, но тут же умолк сам. Вспомнил, что теперь Рибаджо нельзя клюнуть в нос исподтишка, и даже плевать в его сторону опасно. Вон, какой слон вымахал! Одним пальцем прибьёт.

— Мою черепашку будем звать Милкой, — решительно сказала Василиса, — или Симкой.

— Милкой, звали корову бабушкиной сестры Валюни, — уточнил Кешка, — а Симкой её козу. Не думаю, что черепашкам понравятся коровье-козьи имена.

— Хорошо, — согласилась Васюшка, — тогда мою черепашку будут звать Виолетта.

— Я не понял, — встрял в разговор Алька, — почему вы черепахам даёте девчачьи имена, они же мальчики?

— Ну?! — изумилась бабушка Василисы. — Откуда ты знаешь?

— Чувствую! — Алька насупил брови и деловито произнёс: — Предлагаю назвать наших черепашек, как в знаменитом мультике о черепашках ниндзя: Леонардо, Донателло, Микеланджело и Рафаэль. Прикольные имена и всем хорошо известные. Черепашек ниндзя знают все!

— Что-о-о-о! — протрубила с дивана зычным голосом бабушка Лючия. — Что-о-о! Повтори, что ты сейчас предложил, мальчик, как назвать черепашек?!

— Леонардо, Донателло, Микеланджело и Рафаэль, — испуганно повторил Алька. — Что я такого сказал?

— Рибаджо, ты слышал? — начала закипать бабушка Лючия. — Они считают что Леонардо, Донателло, Микеланджело и Рафаэль — это черепахи?

— А кто? — удивлённым хором спросили Василиса, Алька и Кешка.

— Рибаджо! — бабушка Лючия вскочила с дивана и пробежала на бешеной скорости по комнате, затем бессильно упала туда же на диван, раскинула в разные стороны руки и прошептала: — Какой ужас! Они не знают что это имена великих итальянских художников эпохи Возрождения. Ужас какой! Какой пробел в знаниях!

— Ты, бабушка Лючия, переживала, — со спокойной улыбкой сказал Рибаджо, — чем будешь заниматься на отдыхе? Вот и займись, просвети деток…

— Конечно, займусь, — бабушка Лючия опять вскочила с дивана и сердито затопала ногами. — Ты что здесь делал, негодяй?! Они знают, как зовут корову и козу бабушки Валюни и не знают имена великих итальянских художников. Позор тебе, Рибаджо, на твою кудрявую голову. Решено! Завтра утром перемещаемся. Кто со мной?

— Куда перемещаемся, бабуленция? — поинтересовался Рибаджо.

— Тебе какое дело? — бабушка Лючия метнула недобрый взгляд в сторону Рибаджо. — В пещеру перемещаемся, к моему другу в литейную мастерскую «мага из Перетолы» Томмазо Мазини.

— О-о-о! — игриво застонал Рибаджо. — Бабуль, может, я останусь? Я у него прошлый раз виньетку сломал, он мне подзатыльник обещал…

— Долг платежом красен, внучек, — тоном не терпящем возражения сказала бабушка Лючия, — если обещал, пусть треснет. Ты мне будешь нужен. Тебе придётся шедевры из музеев потаскать. На время конечно. Надо будет проиллюстрировать знакомство.

— Так с кем знакомиться будем? — не унимался Рибаджо

— Тьфу ты ну ты! — крякнул со своей жёрдочки Кешка. — Ты как подрос, так и поглупел сразу. С гениями знакомиться будем. Даже я понял! С Леонардо, Донателло, Микеланджело и Рафаэлем.

— Вот именно! — подтвердила бабушка Лючия.

Встреча вторая. Томазо Мазини

Ранним утром следующего дня после заклинания бабушки Лючии мама, бабушка Васюшки, сама Васюшка с Кешкой на плече, Алька, Рибаджо и бабушка Лючия оказались перед входом в старинную пещеру. Они с трудом отворили тяжёлую, кованую дверь и спустились вниз по множеству ступеней. Лестница привела их в мир, где реальное слилось со сказочным, где далёкое прошлое соседствовало с удивительным настоящим, где хозяин творил чудеса с огнём и железом.

В овальном зале, гости расположились за круглым деревянным столом. В зале не было окон, в стенах не было отверстий, выходящих на поверхность, но воздух оставался свежим, напоенным ароматом луговых трав. В кованых стальных канделябрах горели свечи. Горели разноцветным огнём.

— Где хозяин? — тревожно спросила Васюшка.

— О! Хозяин, как всегда появиться внезапно, откуда совсем не ждёшь, — подмигнула глазом Василисе бабушка Лючия. — Он затейник и озорник. О Томазо Мазини ходит легенд предостаточно. Будто он совершил долгое путешествие на Восток, был вхож в богатые и нищие дома. Вёл долгие беседы с мудрецами и правителями, а когда вернулся на родину, в Италию, не тащил за собой обоз со златом и серебром, с мехами и шелками, а пришёл с одним сундучком, где гремели черепки, дощечки да шелестели старые свитки пергаментов. С Востока он вернулся мастером. Всё ему было под силу: лил метал, был кузнецом, ювелиром, собирал разные механизмы, подчас странные и замысловатые. Стал заниматься алхимией и чёрной магией, за что прозвали его — Заратустрой. Томазо изобрёл необычные крылатые машины, волшебные, переливающиеся холодным огнём краски. И всё это он делал, не будучи чудодеем, а просто человеком.

Бабушка Лючия прошлась вдоль стены овальной комнаты, заглядывая в каждую нишу

— Томазо! — звонко закричала Лючия. — Томазо, где ты, детка? Гости уже удивлены, а меня ты удивить не можешь! Покажись, насмешник, мы не сделаем тебе ничего плохого…

Свет в помещении неожиданно погас, и несколько секунд стояла абсолютная темнота. Мгновенье и вот уже огнистой змейкой заскользила меж кубков на столе ручная ящерица. На стенах начали разгораться пятна холодного света: белые, красные, жёлтые, голубые. Сквозь них медленно проступили рисунки неизвестных чудовищ, крылатых ящуров, птиц. Стенные ниши открылись и в них мама, бабушки и дети увидели необычного вида машины, а на узких полках во множестве стояли поделки из кованого металла.

— Томазо, у нас времени до заката солнца, — начала сердится бабушка Лючия, — это не так много. Заканчивай фокусы, приступим к делу. Ты знаешь сеньора Донателло? Можешь познакомить с ним моих ребятишек и их родителей?

Кусок округлой стены неожиданно отодвинулся, и из открывшейся щели показалась кудрявая голова с черными как спелые вишни глазами. Глаза смеялись, искрились радостью и добротой.

— Это, с которым Донателло, Лючия? С чесальщиком шерсти из Флоренции.

— Ну, посмейся, посмейся над старой бабкой, Томазо, — Лючия громко высморкалась в батистовый платок. — Сыровато здесь у тебя, прикинь на детей войлочные тужурки, не дай бог, простудятся.

Голова мгновенно исчезла и через минуту опять появилась, но уже в другой стенной щели. Впереди головы двигалась гора из разноцветных войлочных тужурок необычайной красоты. Когда вся одежда была разобрана, гости увидели спортивного вида человека, сделанного из мышц и смуглой кожи. На Томазо были надеты атласные шаровары, сшитые на восточный манер и малюсенькая жилетка, едва прикрывавшая атлетические плечи.

— Конечно-же, нас интересует сын чесальщика шерсти из Флоренции, — иронически заметила Лючия, — некто Донато ди Никколо ди Бетто Барди, прозванный Донателло. А если проще, нас интересует великий итальянский скульптор эпохи Возрождения, автор мраморной скульптуры Давида хранящейся в Музее скульптуры и прикладного искусства Барджелло во Флоренции. Ну-ка, Рибаджо, доставь нам её сюда.

— А! — воскликнул Томазо. — И ты здесь, негодник! За мной осталась затрещина за испорченную виньетку, ты помнишь?!

— Да, помню я, помню! — отмахнулся Рибаджо. — Что сначала — затрещина или статуя Давида?

— Статуя Давида! — хором закричали гости.

— Давай, Томазо, сначала дело, а уж потом развлечения, — примирительно сказала бабушка Лючия.

— Иех! — воскликнул Рибаджо и исчез.

— Иех! — вновь раздалось в комнате, и все присутствующие вновь увидели Рибаджо и возникающую за его спиной бронзовую статую Давида.

— Вот это да! — взвизгнул Алька. — Из музея стащил?

— Не стащил, — сурово сказал Рибаджо, — а позаимствовал на время, что бы вам, невеждам, показать.

— Ничего себе краковяк! — гаркнул с плеча Василисы Кешка. — Чёй-то у него за голова под ногами валяется?

— Птице, это позволительно не знать! — услышали гости голос незнакомого человека неожиданно возникшего на верхней площадке лестницы.

— Донато, заходи! — замахала руками бабушка Лючия. — Заждались уже!

Скульптор быстро сбежал по ступенькам вниз…

Встреча третья: Донателло

Скульптор быстро сбежал по ступенькам вниз, поклонился всем присутствующим, а бабушку Лючию поцеловал в щёку.

— Тебе нравится мой Давид, Лючия? — Донателло обошёл скульптуру вокруг, ласково провёл ладонью по плечам, лицу. — Этот Давид мне удался, правда, Лючия!

— Несомненно! — горячо отозвалась бабушка Рибаджо. — Он лучший! Но первый, совсем молодой, тоже был хорош! Какой отличный кусок мрамора ты использовал для него.

— Кусок был неплох, — взгрустнул скульптор, — но для такой фигуры маловат…

Мама с Рибаджо и детьми сидели, не шелохнувшись, боялись нарушить беседу Лючии и великого скульптора. Зато Кешка нетерпеливо переминался с лапки на лапку, ему не терпелось встрять в разговор.

— Маловат, это точно, — подтвердила Лючия, — поэтому его и перенесли из флорентийского собора Санта-Мария дель Фьоре в галерею Уффици. Рибаджик, требуется твоя помощь…

— Иех! — пискнул из дальней ниши в стене Рибаджо. — Он же тяжёлый, как мост! Только из уважения к великому скульптору…

Следующий «иех!» раздался через минуту после первого, и сразу после него рядом с фигурой бронзового Давида появилась фигура Давида поменьше, но уже из мрамора.

— И у этого чья-то голова под ногами, — взвизгнул Кешка.

— Меня тоже поразила эта история, — скульптор присел на диван и откинулся в его мягкие подушки. — Когда-то совсем в далёкой юности я увидел картину неизвестного мне художника. Она ошеломила меня. На картине худенький мальчик, абсолютно безоружный вышел на бой с огромным, около трёх метров высотой воином. Воин был закован в чешуйчатую броню, медные наколенники, на голове его был медный шлем, в руках медный щит. Голиаф, так звали воина, был вооружён тяжёлым копьём, один наконечник, которого весил семь килограммов и большим мечом. Никогда, подумал я тогда, не победить мальчонке такого громилу. Я заплакал…

— Си-и — ай, ай! — всхлипнул Кешка. — Здоровый какой обижает маленького?

Из Кешкиных глаз лились потоки солёных слёз:

— Си-и-ай, ай!

Донателло подошёл к спинке стула, на которой сидел рыдающий Кешка, и ласково погладил птицу по разноцветным крылышкам.

— Моя матушка рассказала мне эту историю, — продолжал Донателло, — она прочла её в Книге всех книг в Библии. Однажды на народ Давида, так звали мальчика, напали враги. Их предводитель великан Голиаф вышел вперёд и закричал:

— Выберите у себя человека, пусть он придёт и сразится со мной. Если убьёт меня, мы будем вашими рабами. Если же я одолею его, то вы будите нашими рабами и будите служить нам вечно.

Давид увидел замешательство среди своих соплеменников. Без раздумий вышел он навстречу великану Голиафу. Все, кто видел это, пришли в изумление. Мальчик был рыж волосами, красив, румян, но совсем молод. Он не был воином, он был простым пастухом. Давид сложил свой головной платок вдвое и в центр образовавшейся петли вложил увесистый камень. Голиаф, так же как и все остальные воины с той и другой стороны с изумлением наблюдали за действиями Давида. Мальчик начал раскручивать петлю над головой, постепенно усиливая круговые движения. В момент наиболее сильного маха он выпустил из руки один из концов своего платка, петля развернулась, и освобождённый камень с неимоверной скоростью полетел прямо в лоб великану, сразив его наповал. Голова Голиафа треснула как орех. Так закончился этот поединок. Народ Давида остался свободным.

— Хе! — недовольно хмыкнул попугай. — Так чё я реву? Сразу сказать не мог, что кончится всё хорошо. Сколько слёз зазря пролил, чем я теперь плакать буду?

Кешка вспорхнул и перелетел на плечо бронзовому Давиду

— Молодец! — попугай панибратски похлопал статую крылышком по щеке. — Такого слона одним камешком прибил. Всем слонам наука.

Кешка покосился хитрющим глазом на Рибаджо:

— Повторяю, всем слонам наука. Включая присутствующих…

— Кешка погоди! — оборвала попугая Василиса. — А дальше, что было дальше?

— Дальше Давид стал царём, — улыбнулся скульптор, — а я поражённый библейской историей всю жизнь ваял фигуру этого мальчишки. Скульптуры получались разными. Две из них вы видите здесь.

— Ой, не прибедняйся, Донато, — подал голос Томазо Мазини, — твои скульптуры украшают многие музеи мира.

— Чего стоит бронзовая конная статуя кондотьера Гаттамелаты в Падуе.

— Бабушка! — воскликнул Рибаджо. — Эту лошадь я сюда не потащу, она меня задавит!

— И не надо. Путешествие в Падую, будет вам развлечением, — сказала бабушка Лючия и одарила всех таинственной улыбкой. — Томазо мы ненадолго, туда и обратно. Рибаджо, ты за старшего. Пока дети будут рассматривать памятник коню и полководцу, я проведаю своих родственников.

— Бабушка, ты же давала слово не летать к призракам, — Рибаджо скорчил недовольную рожицу. — Ну какие они нам родственники?

— Рибаджо, быть рядом с Эуганскими холмами, замком призраков и не навестить родственников, ни хорошо, ни красиво. — Бабушка послала внуку воздушный поцелуй и растворилась в воздухе.

— Рибаджо! Куда она? — тихонько спросил Алька.

— Когда-то давно рядом с Падуей было множество действующих вулканов, — так же тихо начал объяснять Рибаджо, — потом они заснули и превратились в холмы похожие на дремлющих динозавров. Со временем спины динозавров заросли дубами, орешником, виноградной лозой. Среди холмов возник старинный замок, в нём поселились призраки. Ночью по залам замка бродят рыцари, закованные в броню, леди в длинных карнавальных платьях. Ходят и пугают зазевавшихся туристов. Меня тоже в детстве пугали. Фу, не люблю я их!

— Хватит, нас стращать! — неожиданно взвился попугай Кешка. — Полетели, хочу лошадь посмотреть!

Рибаджо хлопнул ладошками и быстро-быстро зашептал:

— Ты неси нас времени река

На холмистые крутые берега,

В край цветущих орхидей,

В край талантливых людей…

Весна в Падуе это буйство цвета и запаха. Весна в Падуе время полыхающего красно-белым цветом миндаля. Миндаль весной сказочное дерево, похожее на большой вкусно пахнущий цветок. В одно мгновение мама, бабушка и дети во главе с Рибаджо оказались около фасада падуанского собора — Базилики дель Санто, в том месте, где площадь пересекает улицу. На фоне огромного цвета карамели собора, красующегося замысловатыми витражами окон, лицом к городу, спиною к собору гости увидели памятник «Гаттамелату» — конный памятник Эразмо да Нарни. Полководцу, защищавшему Венецианскую республику от врагов на суше и на море. За мягкость и вкрадчивость манер, которые напоминали кошку, выслеживающую добычу, он получил прозвище «Гаттамелата», что означает «Медоточивая кошка».

«Гаттамелата» — пожилой человек, но ещё полный сил, уверенно и спокойно сидел в седле на породистой, статной лошади. Левой рукой полководец поддерживает поводья, а правой держал жезл. Одет воин был в античные доспехи, украшенные фигурками всадников. Донателло вознёс трёхметровую статую на восьмиметровый пьедестал.

— Смотрите, — мама вскинула руку в направлении спокойно шагающей лошади. — Он как будто покидает собор.

Василиса с Алькой побежали вокруг памятника, а Кешка уселся на нос лошади и спокойно спросил, глядя прямо в немигающий глаз:

— Давно стоишь?

— С 1447 года, — ответил за бронзовую лошадь Рибаджо. — Без малого 570 лет!

— Давненько! Голуби не докучают? — деловито осведомился Кешка.

— Докучают, а что поделаешь? — опять подал голос Рибаджо.

— Говори, что ты под моей защитой, — Кешка гордо выпятил грудь. — Я принц Кешью V из династии королевских попугаев. Поняла?

— Поняла, — хихикнул снизу Рибаджо.

— Рибаджо! — окликнула волшебника мама. — Смотри, пьедестал украшен изображением дверей. Почему они закрыты с западной стороны и открыты с другой, с восточной?

— Потому что в мир мёртвых можно войти в открытую дверь, а обратно выйти нельзя, — Рибаджо поднял вверх указательный палец правой руки и нарочито басовитым голосом медленно произнёс: — Из царства мёртвых возврата не-е-е-т-т-т!..

— Ну тебя, безобразник, — улыбнулась бабушка, до этого пристально изучающая памятник, — не кривляйся! Тебе не кажется, что нам пора обратно. Солнышко уже почти село. Мы не успеем возвратиться в пещеру к Томазо Мазини. Следующее знакомство придётся отложить на завтра. Надо предупредить бабушку Лючию. Но как?

— Да проще — простого, — Рибаджо вынул из заднего кармана джинсовых брюк сотовый телефон, набрал номер и сказал: — Лючия! Мы возвращаемся домой. Не опаздывай к ужину.

Затем молодой волшебник обернулся к бабушке, и спросил:

— Что у нас сегодня на ужин?

— Гурьевскую кашу соберём! — быстро отозвалась бабушка. — Порадуем гостью!

Трубка в руках Рибаджо радостно загудела и тут же исчезла, будто и не было.

— Вперёд! Домой! На кухню к бабушке, гурьевскую кашу есть! — радостно закричал Рибаджо и что-то тихо прошептал.

Не успели домочадцы отряхнуться от пыли веков, как на кухне появилась и со всего маху плюхнулась в кресло бабушка Лючия, плюхнулась и тут же затараторила:

— Гурьевская каша — это что? Её варят из гурия? Где гурий, что такое гурий, дайте понюхать!

— Бабушка Лючия! — попытался остановить поток слов Рибаджо. — Ты когда-нибудь ела манную кашу?

— Причём здесь манная каша, балбес? — бабушка Лючия быстро засеменила по кухне, выдвигая все ящички, открывая все дверки. — Ну, где, где гурий?

— Бабушка! — Рибаджо попытался обнять за плечи набирающую скорость бабушку Лючию. — Сядь! Бабунька тебе сейчас всё расскажет! Угомонись!

— Мерестань мне пешать! — закричала, вырываясь, бабушка Лючия. — Я хочу помочь! Не хочу сидеть колобашкой, хочу участвовать…

— Лючия! — не сдавался Рибаджо. — Стой! У тебя от скорости речи заплетается язык.

На помощь Рибаджо пришла бабушка Васюшки.

— Стой, — грозно цыкнула она. — Вот тебе, Лючия, сковородка, наливай в неё молоко, будешь пенки томить. Пенки откладывай в отдельную тарелочку. Только пенки снимай крепкие. И не торопись! Они должны быть пухлые и румяные.

— Я поняла, поняла! — выхватив из рук бабушки сковороду, затрещала Лючия. — Пенки должны быть пухлые, как сеньор Аристофан из нашей мясной лавки, и румяные, как дитятка его дочки.

Бабушка оглядела всех, кто был на кухне, и скомандовала:

— Рибаджо, коли орешки, толки их в мелкую пыль! Васюшка, тащи из погреба клюквенное варенье. Алька, растирай бадьян.

Она ещё раз осмотрела всех.

— Так, старые и малые при деле, теперь можно спокойно варить манную кашу.

— А ты умеешь без комочков? — недоверчиво спросила бабушка Лючия. — Не у всякого повара получается.

— Не у всякого! — подтвердила бабушка. — А у меня получается всегда!

Бабушка вскипятила молоко, ленивой струйкой насыпала в него манную крупу, покрутила ложкой и гордо сказала:

— Готово, и ни одного комочка!

— Секрет! Ты знаешь секрет?! — заверещала бабушка Лючия.

— Знаю! — радостно подтвердила бабушка Васюшки. — Когда кручу кашу ложкой приговариваю:

— Кипи, кипи, пузырёк,

Разгоняй комочек.

Будет каша у меня

Для сынков и дочек…

— Хочу попробовать! — крикнул Кешка и сунул в кастрюльку клювик. — Ой-ой-ой!

Мама всплеснула руками:

— Обжёгся, дурачок! Разве можно в горячую кастрюлю мордочку совать?! Иди, я тебе клювик холодной водичкой полью. Каша ещё не готова. Сейчас бабушка её собирать будет.

— Собирать? — удивилась бабушка Лючия и поближе пододвинулась к кастрюльке с манной кашей.

Бабушка Васюшки поставила на стол широкий плоский сотейник, налила туда немного манной каши, осторожно ложечкой закрыла её по верху румяной крепкой пенкой, потом опять налила слой манной каши и опять закрыла её слоем пенок. В последний слой добавила варенья и ароматного сушёного бадьяна.

— Всё! — нетерпеливо закричал Кешка и захлебнулся слюнками. — Давай есть! Есть давай! Сейчас!

— Нет, Кешуня, — остановила бабушка попугая. — Каша ещё не готова. Мы её ещё в горячей духовке потомим, дадим ей раздобреть, разнежиться. Есть будем минут через двадцать, потерпишь?

Кешка обиженно всхлипнул, ему очень хотелось первому попробовать мудрёную кашу. Бабушка взглянула на обиженную мордочку попугая. — Ладно, не горюй! — сказала она. — Дам тебе первому ложечку отведать.

— Вот артист! — возмущённо воскликнул Рибаджо. — Слёзы у него все закончились! А как первому кашу хлебать тут же нашлись! У-у-у, притворщик!

— Ничего не притворщик! — заворчал попугай. — Просто я сегодня не писал, вот слёзы и набрались!

Каша получилась на славу.

— Вкуснотища! — радостно прижмурившись, сыто замурлыкала Лючия, облизывая большую деревянную ложку. — А наши прозрачно-дрожащие родственнички из замка на обед предложили мне синий сыр с плесенью и сушёную лягушку. Б-р-р-р! Гадость!

Рибаджо удовлетворённо хмыкнул в уголке дивана, куда приютился сразу после ужина.

— Не хмыкай, не хмыкай! — заворчала бабушка Лючия. — Ты оказался прав, не надо было там появляться. Вредные они! Склочные! Как только узнали, что мы завтра с Леонардо будем встречаться, так и затрещали: «Ой! Он с детства брошенный матерью крестьянкой Катериной и отцом нотариусом Пьеро да Винчи. В чужих людях воспитывался. Ленивым вырос, чудным. За всё хватался, а ничего толком до дела не довёл. В мире меньше десятка его работ. Остальные не сохранились. А были ли?»

— Бабушка Лючия, Леонардо да Винчи действительно рос без матери? — подивилась Василиса.

— Да, Василёк, все четыре ваших черепашки почти сызмальства были сиротами. Я имею в виду Донателло, Леонардо, Микеланджело и Рафаэля. Их всех очень рано отдавали в обучение различных дел мастерам. Леонардо повезло, он попал к одному из лучших во Флоренции, Андреа дель Вероккьо. Бабушка Лючия встала и направилась в свою комнату.

— Давайте, ребятишки, спать, — непривычно спокойным голосом сказала Лючия, видно действительно устала, — завтра у нас новое знакомство, надо отдохнуть, освободить место в голове для новых впечатлений…

Домочадцы последовали примеру бабушки и тоже разбрелись по своим комнатам. Спать. Завтра их ждал необычный день.

Встреча четвертая. Леонардо да Винчи

В пещере Томазо Мазини было, как всегда, свежо и царил полумрак. Хозяин сидел у горевшего канделябра перед раскрытым сундуком с пергаментными свитками, пластинками из камня и меди.

— Заходи, Леонардо! — тихо произнёс Томазо. — Давно мы не встречались с тобой, мой мальчик.

Из темноты ниши к Томазо вышел высокий, с пышными волнистыми волосами юноша в изысканном бархатном колете и красном доходящей до колена плаще отделанном мехом горностая.

— Давно, с того самого момента как ты испытывая новые лебединые крылья взлетел и не вернулся! — Леонардо присел на скамеечку, стоящую в ногах Томазо, вынул из сундука первый попавшийся свиток. Юноша всмотрелся в рисунок и глаза его раскрывались от изумления. Под распластанными крыльями летел человек очень похожий на Томазо. Человек не просто летел, а летел над городом.

— Что это Томазо? — спросил Леонардо.

— Это то, что я видел, летая в небе, — Томазо нежно посмотрел на Леонардо, — я летал и рисовал. Хотел показать тебе.

— Но ты же погиб! — воскликнул молодой Леонардо.

— Разве кто-нибудь видел моё разбитое тело, Лео? — Томазо покачал головой. — Нет, мой мальчик, пока человек не найден мёртвым, он жив!

— Так, где же ты был? — Леонардо готов был кинуться на старого друга. — Как же ты мог не вернуться ко мне?

— Я возвратился туда, откуда мы с тобой пришли на эту землю…

Томазо не успел договорить, как входная дверь отворилась, и на верхней площадке лестницы показалась Лючия, дети, мама с бабушкой и попугаем Кешкой.

— О-о-о! — закричала Лючия. — Лео ты уже здесь! Я привела к тебе гостей из будущего, ты удивлён?!

— Нет, моя Муза, сейчас я уже ничему не удивляюсь, — Леонардо витиевато раскланялся перед гостями. — Когда-то, как оказалось, я сам прибыл из будущего. Жаль рановато… — в глазах великого художника заиграла грустинка, — Но случилось, как случилось, я прожил свою жизнь!

Гости спустились в зал, сели на свои вчерашние места, только Лючия подошла к Леонардо как к старому знакомому.

— Я всегда знала, что ты пришёл к нам с неба, — сказала Лючия, рукой взъерошив волосы юноши. — Знала уже тогда, когда к твоей колыбели подлетел коршун, открыл тебе рот и несколько раз подряд ударил хвостом по твоим губам. Это был не просто коршун, это был вестник, он отметил тебя.

— Это был сон Лючия, — Леонардо в задумчивости потёр ладонью лоб, — я помню его. Это был всего лишь сон! Поразительный, пророческий, но сон. Он оставил глубокий след в моей памяти.

Лючия ласково потрепала Леонардо по щеке.

— Нет, мальчик, это была явь. Когда ты появился, в небе зажглись тысячи факелов. Я сидела у твоей колыбели и видела всё. Многие решили, что прошёл сильный метеоритный дождь, но это было не так. Я и богиня Диана приняли и положили тебя в люльку. Ты был отмечен небесами и должен был стать первым среди самых первых. Ты должен был стать титаном, существом особым, ещё не богом, но уже и не человеком, и ты стал им. Разве могло уместиться столько знаний в простой человеческой голове, сколько было их у тебя. Разве хватило бы земного времени простому человеку, что бы придумать столько, сколько придумал ты?

— Не преувеличивай, Лючия, — попытался отшутиться Леонардо, — просто у меня две головы, одну из них я прячу.

— Ничего себе краковяк! — пискнул с Васюшкиного плеча Кешка. — Ты, что змей Горыныч?

— О! — воскликнул Леонардо, увидев Кешку. — Таких птиц привёз ко двору испанской королевы синьор Колумб. Его матросы наловили их на одном из островов в океане. Как ты смог сбежать от них, птица?

— Я принц Кешью V из рода королевских попугаев, — гордо вскинул голову Кешка, — от матросов Колумба сбежал мой прародитель король Кешью I. Прошу не путать!

— Я вижу ты не просто птица. Ты гордая птица!

— А то! — Кешка утвердительно кивнул и спрыгнул с Васюшкиного плеча на стол поклевать хлебных крошек. — И чего ты напридумывал своей второй головой?

— Ой! Что он ей только не придумал, — засмеялся Томазо Мазини, — ну, например, велосипед, автомобиль, а ещё парашют, ласты и многое другое. Если всё перечислять хватило бы оснастить целую непобедимую армию. Леонардо изобрёл подводную лодку, вертолёт, танк, пулемёт…

— А разве один человек может всё это придумать? — недоверчиво спросила Василиса.

— Может! Если человек гений, — бабушка Лючия едва сдерживала себя, что бы ни вскочить и по привычке не побежать по комнате. — Леонардо был амбидекстром. Знаете что такое амбидекстр? Это когда человек одинаково легко пишет и левой и правой рукой, причём ему всё равно, он может писать слова и прямо и наизнанку.

— Получается, он не врёт, что у него две головы? — удивлённого пискнул Кешка. — Покажи вторую?

— Я почти не вру? — Леонардо подошёл к Альке и вручил ему в руки карандаш. — Напиши своё имя, мальчик.

Алька старательно на бумаге, подсунутой ему бабушкой Лючией, вывел своё имя.

— Вот видите, мальчик пишет правой рукой — он правша. Я думаю, вы все знаете, что у нашего мозга два полушария: левое и правое. У Альки больше развито левое полушарие мозга, а есть люди, которые пишут только левой рукой и у них больше развито правое полушарие мозга., — Леонардо опять присел на скамеечку рядом с Томазо Мазини, — я пишу обеими руками одинаково. Могу одновременно делать два совершенно разных дела разными руками. Одинаково хорошо рисую и даже одинаково хорошо сгибаю подковы.

Он взял в обе руки по подкове, протянутые ему Томазо Мазини и легко, как бумагу смял их.

— У меня одинаково хорошо работают оба полушария мозга, поэтому я говорю, что у меня две головы, теперь понятно, птица?

— Теперь понятно! — Кешка расправил крылья и замахал ими. — Я тоже амбидекстр! Видите, я одинаково хорошо машу крыльями и правым и левым. Моя мировая слава впереди. Я ещё всем покажу, где раки зимуют!

— А где они зимуют? — удивлённо спросил Леонардо.

— Где, где? — поперхнулся Кешка. — В Караганде! Не знаешь что ли, а ещё гений!

— Что такое Караганда я действительно не знаю, — насупился молодой Леонардо, — но я умею запоминать в уме удивительно большие отрывки из самых разных книг и латинских тоже. Хотя латинский язык я не особенно люблю и плоховато знаю. А также совершать математические действия с невиданной быстротой.

— Фи! — скрипнул попугай Кешка. — Велика премудрость! У Васюшки есть гений, в котором собраны все книги, напечатанные в мире и он все их помнит, зовут его Компьютер. Есть гений, который может сосчитать любые цифры и его зовут Калькулятор. Так что не зазнавайся! Компьютер и Калькулятор не хуже Амбидекстра!

— Нет. Кешуня, — остановила попугая бабушка Лючия. — Компьютер и калькулятор машины, а Лео — человек! Такие люди, как он, рождаются так же редко как мы волшебники, один раз в тысячу лет. Хотите посмотреть, как выглядел Леонардо в возрасте Васюшки и Альки? Андреа дель Вероккьо учитель Леонардо слепил молодого Давида по образу и подобию юного Лео. Лючия вынула из кармана своей широкой юбки маленькую статуэтку.

— Вот смотрите, это конечно, копия, но и она о многом говорит.

— Фу! — возмущенно воскликнул Кешка. — Опять Давид! Сколько же их Давидов на свете, сколько же они голов по отрубали? Не счесть!

Все присутствующие весело засмеялись, только Леонардо загрустил, видно воспоминания не давали ему покоя.

— Скульпторы ваяли Давида, Кешуня, потому что он герой, — ответила на вопрос попугая мама. — Они немного завидовали мальчику, победившему великана, и каждый из них представлял его по своему. Сеньор Вероккио увидел в маленьком Леонардо своего Давида.

— Я виноват перед учителем, — грустно сказал Леонардо. — Я очень виноват. Однажды наша школа получила заказ от одного богатого господина на написание для него картины на божественный сюжет. Учитель долго трудился, устал и попросил меня закончить картину, нарисовать в углу композиции ангела одетого в плащ. Я выполнил просьбу учителя. Андрео долго смотрел на моего ангела, а потом сломал свою кисть и больше никогда не прикасался к ней. Он сказал, что написать лучше он не сможет, а писать хуже не хочет.

— А ты-то сам потом много картин написал? — деловито осведомился Кешка.

— Да нет, не много, — так же невесело ответил Леонардо, — я был ленивым художником. Много думал. Мне нравилось изобретать, мудрить, узнавать что-то новое, а узнав постараться сделать это лучше чем было. Интересно, мои картины дошли до вашего времени, или всё пропало?

— Дошли, дошли, — поспешила ответить мама. — Ваши картины сейчас в лучших музеях мира.

— А Джоконда? — затаив дыхание спросил Леонардо. — Она цела?

— Да, да, да! — поторопилась успокоить юношу бабушка Васюшки, — Она цела и сейчас в Лувре, в Париже. Туда приезжают миллионы людей, что бы только взглянуть на неё. Она удивительная, прекрасная и загадочная.

— А что ещё пригодилось вам, люди из будущего, из того что я сделал? — в глазах художника появился страх, он замер ожидая ответа.

— Полно всего пригодилось, — запросто, будто не замечая состояния художника, ответил Алька. — Во всех наших машинах и маленьких и больших крутятся ваши подшипники. При помощи их они едут, плывут и взлетают. Наши дома строятся высокими, потому что есть ваш подъёмный кран. Люди летают сами, без мотора, потому что используют ваш дельтаплан. А я не слезаю с велосипеда, который придумали вы…

— Мир гордится тобой, Леонардо! — Томазо Мазини протянул Лео чашку горячего чая. — Попей, согрейся, ты весь дрожишь. В моей пещере холодновато. Лючия, у меня есть идея — давайте посетим праздник в Монтериджони. Это небольшой городок не далеко от Сиены. Там сегодня весело, карнавал. Нам надо немного развеяться. Там Леонардо познакомит вас со своей подружкой. Поехали?

— Поехали! — хором отозвались Алька, Васюшка и Рибаджо. — А на чём?

— Как на чем?! — хитренько подмигнул Лючии Томазо. — Как всегда на осликах. Слышите, они нетерпеливо бьют копытцами у моей двери…

Дорога до деревеньки Монтериджони была удивительно хороша. Маленькие поля, аккуратно засеянные подсолнечником. Виноградные долинки такие же маленькие как аккуратные поля. Оливковые рощицы. Озерцо, с берегами поросшими клевером и аптечной ромашкой. Ослики под ездоками бежали быстро, не сбиваясь со змейки-тропинки. Весело было смотреть на этот ослиный ручеёк, в котором дети, не переставая, крутили по сторонам головами, изумлялись и восхищались, а взрослым было не до любования окрестностями. Они всё время пристраивали волочащиеся по земле ноги, пытаясь их хоть как-то приютить.

Обогнув очередную оливковую рощицу, путешественники увидели вдруг выросший из земли город-замок. Он стоял на пригорке и красовался великолепными выложенными оранжевой черепицей крышами домов и мощными оборонительными стенами высотой метров двенадцать, не меньше. Город гудел весёлым карнавальным гудом. У ворот вереницу осликов и людей встретили стражники в военных доспехах, они тащили на костёр ведьму, которая упиралась и выкрикивала проклятья.

— Ой! — закричала Василиса. — Куда они её тащат?

— Цыц, не кричи! — цыкнула бабушка Лючия. — На костёр они её тащат. Она же ведьма, а ведьмам только на костре и место.

— Бабуль, — хитро сощурив глазки, спросил ехавший за Лючией, Рибаджо, — а ты не боишься? Ты ведь тоже вроде того, ведьма…

Бабушка Лючия повернулась и огрела внука сумкой с длинными ручками. Еле дотянулась, но огрела крепко.

— Какая я тебе ведьма, негодник! Я волшебница, больше фея, чем ведьма. Я добрая, когда не злая…

— Но всё-таки чуть-чуть ведьма? — хихикнул Рибаджо.

— Ну, чуть-чуть может и ведьма, — неохотно согласилась Лючия, — а чуть-чуть не считается, болван!

Спор бабушки и внука прекратили разодетые в карнавальные костюмы с раскрашенными лицами музыканты. Их старинные инструменты выпевали весёлую песенку, которая сразу же смолкла, как только к ним подошла процессия из монахов и зловещих фигур в черных остроугольных колпаках с прорезями для глаз.

— О! — крякнул Кешка и сильнее прижался к маминой щеке. — На костёр идут. Ведьму жечь! Я-то знаю, как неприятно, когда тебя жгут. Самого чуть не сожгли. Ты помнишь, мама, Аскуна Мара в Аркаиме. Тот ещё был мракобес!

— Они, Кешка, несерьёзно её жечь будут, понарошку. Чтобы людям интереснее было, карнавальнее. Карнавал — это представление, как в цирке только на улицах города, понял?

— Понял! — недоверчиво потряс пёрышками попугай, но от маминой щеки не отлип.

Гостям пришлось спрыгнуть с осликов и оставить их на площадке у городской стены, дальше они пошли пешком.

Путешественники вскоре вышли на главную площадь деревеньки. Народу там набралось — море. Все пели, танцевали и визжали от удовольствия. На площади были расставлены большие брикеты из золотистой соломы, они заменяли скамейки. В них как в гнёздах копошились дети, отдыхали старики и старушки, попивая тёплое янтарное пиво и лимонад. Тут же хироманты и предсказатели колдовали, рассматривая руки прелестных простолюдинок. Девушки слушали, делали испуганные глаза, но вскоре убегали веселиться дальше.

Вдоль стен домов, украшенных нарядными ставенками, в театральных позах стояли причудливо одетые придворные охотники, они держали на рукавицах крупных соколов и филинов. Филины таращили глаза и вздрагивали от каждого резкого звука. Охотники тоже таращили глаза и раздували ноздри, им хотелось, есть, пить и танцевать. Но было нельзя, нужно было демонстрировать птиц. Охотников было жалко, птиц ещё больше.