Бесплатный фрагмент - Сезон кошмара

***

Шрифт для обложки разработан студией «Bakoom Studio»

СЛУЧАЙНЫЙ ПАЦИЕНТ

Порой даже после смерти пациенты не покидают больницу в надежде, что их всё ещё вылечат.

— Итак, я решил пропустить некоторые отделения в здании, чтобы начать с того места, где происходили основные события. Я направляюсь в блок «3» — сказал австрийский журналист Ганс Вальтер, продолжая исследовать психиатрическую клинику недалеко от границы с Чехией.

Всё здание изнутри пребывало в полуразрушенном состоянии. Штукатурка и плитка осыпались. Повсюду лежали куски битого стекла. На металлическом инвентаре просматривались обильные следы ржавчины. Вокруг всё было пропитано огромными скоплениями пыли и запахом сырости.

Он продолжал говорить, стараясь не отдалять диктофон от губ.

— Если верить словам гера Штуцбера, чей отец проработал здесь врачом девять лет, именно в этой части здания, где я сейчас нахожусь, учёные Третьего рейха проводили опыты над пациентами с 1938 по 1943 гг. В одном из помещений возле меня находятся медицинские инструменты. Среди них стеклянные шприцы, скальпели, молотки, нечто похожее на пилу для вскрытия черепной коробки. Возможно это применялось для трепанации черепа и лоботомии. Также мною обнаружены осколки тонкого закруглённого стекла; вероятно, фрагменты ампул для инъекций. Не исключено, что данное помещение служило складом препаратов и инструментов.

Ганс нажал на паузу и отложил диктофон. Его руки обхватили свисающий на шее фотоаппарат. Он приступил к запечатлению на плёнку всего того, что было им обнаружено и направился в коридор, после чего переступил порог следующего помещения.

— В соседней комнате расположен стол для проведения неких процедур над подопытными. Стол снабжён необходимыми ремнями для фиксации конечностей, головы и туловища. Рядом расположен некий прибор, который, судя по внешнему виду, подключался к электросети. Скорее всего данный аппарат был предназначен для проведения электрического тока к мозгу пациента через провода, на которых, как я вижу, закреплены электроды.

Закончив с этим помещением, Ганс нажал на паузу, опустил диктофон в сумку, свисающую с плеча, сфотографировал всё вокруг и вышел в коридор. Он достал пачку «мальборо», закурил и подошёл ко входу в следующее помещение.

Он включил запись и продолжил:

— Помещение номер три. У разбитого окна находится инвалидное кресло, в центре кресло для проведения неких работ над пациентами, также оборудованное ремнями для фиксации конечностей и головы. Ах, да. Чуть не упустил из виду. Над креслом подвешен осветительный прибор с шестью лампами по кругу и одной в центре. У стены расположены шкафы стеллажного типа. Дверцы с разбитыми стеклянными окнами лежат на полу, очевидно из-за проржавевших дверных петель. Внутри на полках каких-либо предметов не наблюдается.

Вновь Ганс нажал на паузу, сделал несколько фотографий и вернулся в коридор.

Он стоял перед порогом очередного помещения на противоположной стороне коридора. Дверь покосилась и держалась на одной петле. Стекло в дверном окошке было разбито. Ганс заметил, как осколки этого стекла хрустнули у него под ногами. Он аккуратно переступил через порог.

Комната оказалась относительно небольшой. Внутри были письменный стол, один стул с рабочей стороны и два с противоположной. В углу лежала опрокинутая вешалка. В метре от неё на стене висело зеркало. На потолке с прогнившего провода свисал пустой патрон.

Ганс подошёл к столу и отодвинул стул. Он вернул сигарету в рот, зажав губами и принялся шарить по ящикам, выдвигая их один за другим. Во втором ящике он обнаружил картонную папку и без промедлений достал её. Положив её на стол, Ганс прочитал на лицевой стороне: «Проект А. Р. Программа №129. Отчёт №3». Журналист не верил своим глазам. Как на столь секретном и тщательно охраняемом объекте в годы войны могли что-то оставить. С небывалой жаждой он развязал нитки и начал знакомиться с тем, что скрывалось внутри.

На поверхности лежали негативы фотографий. По силуэтам было трудно разобрать, что именно запечатлено на негативах. Следом шла стопка фотографий. Ганс взял первую и подставил рядом первый негатив. Содержание оказалось идентичным. Это был вскрытый череп во время операции с воткнутыми в мозг электродами. На голове отсутствовала часть костной ткани от лобной доли до теменной, включая верхушку затылочной кости. Отбросив обратно за ненадобностью негатив, Ганс стал пересматривать фотографии. На следующей были запечатлены два санитара, поддерживающие за подмышки подопытного, который, судя по швам на бритой голове, уже был прооперирован. Далее был операционный стол. На нём лежал пациент. Его веки были подняты при помощи инструментов. Рядом с глазными яблоками через орбиты проходили тонкие электроды. На остальных фотографиях был один и тот же человек. С каждой последующей фотографией Ганс делал всё более сильную затяжку от сигареты, выпуская густые клубы табачного дыма и не разжимая губ.

Ганс удовлетворённо покивал головой и отложил фотографии в сторону.

Дальше пошли документы. Он взял первый лист, текст которого содержал следующее:

«Объект исследований — мужчина, 39 лет, 172 см, 75 кг. На момент начала исследований отклонений в нервной системе не выявлено. Наследственные заболевания отсутствуют. Зрение соответствует норме. Умственные способности соответствуют минимальным стандартам для зрелого возраста. Уровень психического развития удовлетворительный».

Под текстом были указаны имя и фамилия врача с подписью: «Доктор Вернер Шварц». Ниже дата: «12.08.1940».

На этом содержание первого листа завершилось. Ганс перевернул его лицевой стороной вниз рядом с папкой и взял следующую страницу.

«Проведена первая операция. В ходе работы было совершено хирургическое вмешательство с целью отключения некоторых областей левого полушария, прописанных в пункте 35-S устава стратегического исследования. В результате операции получены следующие результаты: объект потерял контроль над 19 группами лицевых мышц; при попытке сжать пальцы одной руки, подобное действие непроизвольно повторяется на другой руке; двигательные функции нижних конечностей утрачены; правый глаз обездвижен, но функции визуального восприятия сохранены; за счёт статичности правого глаза спектр зрительного охвата расширен (объект способен наблюдать за двумя разными точками, ощутимо удалённых друг от друга, что делает невозможным одновременное восприятие обычными органами зрения), при этом сознательное восприятие физических параметров окружающих предметов сохранено».

Далее имя всё того же врача и дата — «01.09.1940».

Ганс начал стремительно перелистывать страницы. Результаты исследований были зафиксированы на 52 листах. Он небрежно сложил их рядом с папкой и принялся осматривать остальное. Под бумагами лежал конверт с надписью: «Лично в руки Фюреру». Ганс поспешно развернул бумажный сверток и обнаружил, что конверт запечатан. Его лицо остолбенело, а глаза не верили находке. Он не заметил, как его челюсти тесно сжались и фильтр сигареты уже был перекусан зубами. Ощутив болтающийся во рту кусок фильтра, Ганс выплюнул его вместе с сигаретой.

Конверт показался ему слишком ценным для того, чтобы вот так сразу легкомысленно открывать. Это могло стать веским основанием для роста по карьерной лестнице, или можно было бы опубликовать свою книгу-расследование в другом более авторитетном издательстве. Вместе с этим, многие будут готовы отдать круглые суммы ради того, чтобы ознакомиться с самыми интимными секретами Третьего рейха, в которые так и не был посвящён даже Гитлер. Почти четыре года Ганс усердно искал информацию о месте нахождения клиники, а затем восемь километров на своём джипе преодолевал бездорожье в глухом поле, пытаясь дотошно соблюдать направление движения и не сбиться с курса. Слишком много усилий он потратил, чтобы добраться до этого места, которое так тщательно спрятано, что никому и в голову не придёт отправляться сюда, где даже спустя 60 лет в радиусе восьми километров до сих пор нет никаких признаков цивилизации.

Знакомство с содержимым конверта Ганс отложил на потом.

На остальных бумагах были записаны какие-то химические формулы и наименования препаратов.

Ганс решил не терять времени и начал складывать всё обратно, после чего завязал папку и опустил её в свою сумку.

Вдруг у Ганса возникло чувство, что кто-то дует ему в шею. Он резко обернулся, но никого не увидел.

Наверное сквозняк — подумал Ганс.

Он закончил с этой комнатой, сделал её снимки, взял в руку диктофон и направился к выходу, поправляя свою рабочую сумку на плече. Он прошёл мимо покрытого пылью зеркала. В зеркале мелькнула размытая полупрозрачная фигура. Ганс резко остановился и медленно приблизился к зеркалу. В нём равномерно появлялось отражение. Это было отражение Ганса. Всё как в обычном зеркале. Кроме глаз. Его зрачки… их будто не было. Он смотрел на своё отражение, но отражение, лишённое глаз, его не видело. Вместо радужной оболочки пятна насыщенного багрового оттенка. Ганс тщательно всматривался, моргнул несколько раз, протёр веки, но картина не менялась. Через пару секунд он обратил внимание, как в отражении что-то вырисовывается под нижним веком на левой стороне. Это что-то росло, или растягивалось. Вдруг из этого места резко потекла кровавая струйка. Диктофон выпал из рук Ганса и разбился, ударившись о грязную плитку. Он ощутил невыносимую колющую боль в глазах, словно кто-то вытягивает их из орбит. Он убрал руки и, превозмогая дискомфорт, снова встретился с зеркалом и заметил, что отражение немного заполнилось. А именно заполнились пустоты в орбитах черепа. Там были глаза. Глаза Ганса, покрытые многочисленными капиллярами. Боль усилилась и он снова спохватился вытирать веки. Он развернулся и проделал шаг в обратном направлении. Сделав шаг, Ганс ощутил необычный холод, который соприкоснулся не только с кожей. Прохлада добралась до самых глубин его тела. Лёгкие, желудок, сердце, мозг — всё было охвачено лёгким холодом.

Испытав это чувство, Ганс по инерции отпрыгнул назад и отвёл ладони от лица. Перед ним предстал силуэт. У этого существа с человеческими очертаниями был вскрытый череп и… оно заговорило:

— Доктор, меня вылечили?

ПОЛУНОЧНЫЙ ТАКСИСТ

Паоло как обычно колесил по вечернему Риму на своём такси в поисках клиентов. Он был тридцатидвухлетним холостяком, которого вполне устраивала свободная ничем необременённая жизнь. Его мало интересовали вопросы глобализации, роста и падения курса валют, нефтяных котировок и изменения климата. Всё это располагалось в конце списка тех новостей, которые узнавал римский таксист. Он слушал радио лишь в двух случаях: когда либо крутили музыку, либо рассказывали о местных новостях. Его не притягивала та вещь, которая была в моде. Даже масштабные голливудские блокбастеры его раздражали, потому что он был большим любителем сюжетов, наполненных смыслом и лишённых показухи.

В целом работа таксиста полностью подходила для него. Ему нравилось общаться с новыми людьми и ездить по городу в тёмное время суток, когда людей вокруг очень мало, что позволяет сполна насладиться всем великолепием светящихся колоритов Вечного города.

На этот раз он решил оставаться у жилого дома, где высадил последнего пассажира. После трёхчасовой езды он зашёл в супермаркет, который находился на первом этаже торгового центра в двадцати метрах. Прогуливаясь между длинными стеллажами, он взял две пачки сигарет, бутылку лимонада и, проходя мимо кассы, захватил последний выпуск журнала «Дерзкий помидор». Затем он вернулся в машину, закурил сигарету и включил радио. Переключая станции, он остановился на той частоте, где не играла музыка. После этого Паоло взял в руки журнал. На обложке красовалась фотография бывшего футболиста Грациано Геррарди, которого не так давно обвинили в изнасиловании скандально известной модели и телеведущей, которую, в принципе, хотела бы изнасиловать вся мужская половина Италии. На первой странице была какая-то странная статья. Там писали следующее:

«Добро пожаловать. Вам выпала уникальная возможность пережить по-настоящему незабываемые события. Не задавайте себе никаких вопросов, а просто следуйте указаниям. Итак, для начала внимательно послушайте то, что говорит голос рядом с вами…»

Паоло подумал, что, должно быть, во время печати тиража допустили брак. И тогда он решил переключить своё внимание на радио:

«В одном из районов Рима рядом с торговым центром полицейские обнаружили труп молодой женщины, которая сбросилась с балкона своей квартиры, расположенной на девятом этаже».

Ведущий продолжил рассказывать новости, а тем временем Паоло заметил, как что-то промелькнуло в окне у пассажирского сидения. Раздался какой-то короткий притуплённый звук. Паоло вышел из автомобиля, обошёл его со стороны капота и увидел тело молодой женщины на газоне перед домом. Он поднял голову и обратил внимание, что одно из окон открыто нараспашку. И это был девятый этаж.

Совпадение? — подумал Паоло. В этом безумном мире всё случается.

К месту сбежались прохожие. Вскоре место было оцеплено полицейскими, из-за чего Паоло попросили убрать автомобиль. Он решил не стоять на одном месте, а поехал в наиболее оживлённые части города, где больше шансов подобрать клиента.

Через пару кварталов он притормозил вблизи отделения банка.

Всю дорогу по радио звучали помехи. Какую бы станцию не включал Паоло, везде исходил шум радиопомех.

Он снова взял в руки журнал и открыл его на седьмой странице. Его внимание привлекла первая колонка:

«В ходе недавних исследований дорожно-транспортных происшествий, проведённых в министерстве транспорта Рима, была выявлена любопытная закономерность. Согласно статистике, три аварии из четырёх проходят без последствий для здоровья водителей и пассажиров. Каждая пятая авария оборачивается получением тяжёлых травм. В каждой девятой аварии гибнет хотя бы один человек. И вот самое интересное касается гибели беременных женщин. Это происходит в одной аварии из ста, причём данный случай имеет одну особенность. Как заявили в министерстве транспорта, после обработки дополнительной информации, сопоставив время, в которое происходили аварии, было определено, что после гибели беременной женщины в какой-нибудь автоаварии проходит ровно девяносто девять аварий перед тем, как в ДТП скончается следующая женщина, находящаяся в положении».

Конец статьи. Едва Паоло закончил читать колонку, как помехи исчезли и радио вновь заработало. Тогда он снова увеличил громкость. На станции звучал мужской голос радиоведущего:

«А теперь уточним одну деталь, которая окажется очень к месту. В данный момент министерство транспорта опубликовало на своём сайте последние данные о ДТП. Мы подробно изучили всю информацию и обнаружили кое-что весьма интересное. — Голос радиоведущего вдруг резко изменился. Он стал каким-то весёлым и от него веяло демоническим злорадством: — С того момента, как сдохла последняя брюхатая сучка, прошло девяносто девять аварий!».

Паоло нахмурил брови и выключил радио.

— Псих какой-то — вслух прошептал Паоло.

Его слегка усталый взгляд направился сквозь лобовое стекло, осматривая перекрёсток, довольно оживлённый для столь позднего часа. На поперечной полосе на светофоре загорелся зелёный. Через зебру начал движение какой-то мужчина в деловом костюме с портфелем в руке. Рядом с ним шла дама преклонного возраста с небольшой плетённой сумочкой. С обратной стороны им на встречу выдвинулась компания из пяти молодых людей. Светофор начал отсчитывать последние десять секунд, и в этот момент из круглосуточного супермаркета выходила девушка лет двадцати пяти с ребёнком пяти-шести лет. Она говорила по телефону. На подходе к бордюру она резко повернула голову в сторону, реагируя на громкий шум, возникший от рёва двигателя спорткара, за рулём которого находился очередной сопляк богатенького папочки. Девушка не прекратила движение всё ещё провожая взглядом гнавшего мажора. Мальчик вдруг притормозил и начал дёргать маму за руку, призывая вернуться на тротуар. Не отрывая телефон от уха, она посмотрела на сына, затем обернулась назад. Светофор, на который молодая мама посмотрела лишь в начале, когда лицезрела цифру «9», переключился на красный.

— Э-Э-Э-Э-Й! — крикнул изо всех сил Паоло, выглянув в окно своего такси. — СЕНЬОРА!

Внедорожник начал тормозить, но скорость была слишком велика. За несколько метров до зебры водитель успел изменить курс движения, слегка поработав рулём. Но этого оказалось недостаточно. Передний бампер врезал по бёдрам девушки. От полученного давления на нижнюю часть тела, её голова дёрнулась вперёд и ударилась о капот. Тормозной путь занял ещё около десяти метров. Джип прекратил движение и тело девушки резко соскользнуло с капота. Ещё один удар пришёлся на затылок, когда она приземлилась на асфальт. С диким плачем мальчишка побежал к матери. Её тело лежало без сознания в паре метров от автомобиля Паоло. Он в спешке открыл дверь и бросился к пострадавшей. Спереди и сзади её голова имела внушительные кровоточащие раны. Кто-то среди сбежавшейся толпы вызывал скорую по мобильнику.

Через четыре минуты на место прибыла скорая помощь. Но даже моментальное появление врачей ничего не смогло бы изменить. После установления её личности к месту происшествия подъехал серебристый седан. Из него выбежал муж погибшей. Он взял сына на руки и крепко обнял. Затем он подошёл к врачу скорой помощи и потребовал показать ему тело жены. Врачи расстегнули чёрный мешок, лежавший на каталке. Вдовец опустил на землю сына, после чего наклонился к телу жены. Его крепко сжатые веки не могли остановить потоки слёз. Дрожащими руками он прикоснулся к покрытому кровью лицу жены, поглаживая ладонями по её каштановым волосам.

А ещё Паоло обратил внимание, как левая рука вдовца трепетно гладила плоский живот девушки, к которому он затем прижался влажными губами.

Таксист обернулся и посмотрел на свою машину, которая дарила ему сюрпризы той злополучной ночью. Нехотя Паоло медленно приближался к двери у водительского сидения. С тревогой его глаза ожидали увидеть появление автомобильного радиоприёмника. Радио по-прежнему было выключено. С каким-то нежеланием и страхом перед своей машиной он всё же сел за руль. После того как дверь закрылась, он вспомнил ещё и про журнал. Шли секунды, которые затягивались для него как часы.

Паоло решил не стоять на месте и завёл двигатель. Его рука передвинула рычаг коробки передач. Он включил приёмник. Из колонок стала доноситься ритмичная музыка, какая встречается в программах по телевидению после того, как заканчивается реклама.

«С возвращением. Мы продолжаем путешествие по миру ночных приключений. Но перед тем, как поразить вас очередным сюрпризом, по традиции мы проведём небольшую экскурсию по истории, чтобы ознакомить вас с интересными фактами из далёкого прошлого. Итак, начнём».

Паоло показалось, что ничего не может быть безобиднее, чем рассказ о несущественных отрывках из истории. Но от этой мысли спокойнее ему не стало. Он обратил внимание, что на экране отсутствовала частота радиостанции.

«Факт первый: изобретатель швейной машины Исаак Зингер имел пять жён одновременно. Факт второй: у него было пятнадцать детей. Чтобы не путаться, он назвал всех дочерей „Мэри“. Факт третий: в XVII веке средняя продолжительность жизни уроженцев английского города Нортгемтон составляла 26 лет».

Голос ведущего резко сменился радиопомехами.

У бордюра голосовали парень с девушкой. Обоим было не больше тридцати на вид. На парне сидели осенняя ветровка, тёмно-синие джинсы и чёрные туфли. На девушке были чёрный плащ до колен, чёрные свободные брюки и кожаные полусапожки на высоком каблуке.

Паоло остановился. Двое пассажиров разместились на заднем сидении.

— Здравствуйте — поочерёдно поздоровались парень с девушкой.

— Здравствуйте, молодые люди.

— Вивальди 47.

Паоло погнал такси по произнесённому адресу, и чтобы не тухнуть, по привычке завёл разговор с пассажирами:

— Вы приехали к нам откуда-то?

— Да — ответил парень. — Великобритания. А что, так заметно, что мы не местные?

— Я каждый день подвожу десятки людей и уже научился различать туристов от местных. Как вам Рим?

— Всю жизнь мечтал посмотреть на Вечный город. Уже в пятый раз прилетаю сюда.

— Приедете сюда в шестой, и я приму вас за своего.

Они слегка рассмеялись.

— А вы, сеньора? — спросил Паоло, глядя на девушку через зеркало заднего вида.

— Я тут впервые. Честно говоря, я бы и не приехала, если бы муж не запланировал эту поездку. Но мне жутко понравилось всё то античное наследие, которое сохранилось в городе, а амфитеатр просто великолепен.

— Что правда, то правда. А вы приехали в отпуск или какой-то повод?

Отвечал парень:

— Мои друзья живут в Риме. Пригласили, чтобы здесь отпраздновать мой день рождения.

Эта беседа с приятными людьми отвлекла Паоло от той чертовщины, которую пришлось наблюдать. Простой разговор с рядовым пассажиром — вот чего не хватало.

— Положи паспорта в карман. В моей сумке потом их долго искать — сказала девушка и передала паспорта мужу.

Паоло припарковал такси перед частным домом. Клиенты рассчитались и покинули салон. После общения с очередными пассажирами и пополнения своего суточного дохода, настроение резко переменилось. Глаза Паоло с беззаботным видом смотрели на ночные улицы Вечного города, провожая проезжавшие мимо автомобили и минующие фонарные столбы.

Через три квартала Паоло притормозил перед красным сигналом светофора. Оглядываясь по сторонам, краем глаза он заметил что-то на заднем сидении. Он посмотрел назад. На сидении остались лежать паспорта англичан.

Загорелся зелёный и Паоло отправился огибать квартал, чтобы вернуться по адресу. Через восемь минут он притормозил перед фасадом того же самого дома. В окнах горел свет. Внутри через тени людей просматривалось много бурного движения. Паоло вышел из машины, прихватив паспорта. Из любопытства, по пути к крыльцу он заглянул в документы. Первым оказался паспорт парня. Его звали Итан Зингер. В графе место рождения был указан город «Нортгемтон».

Зингер? Нортгемтон? — задумался Паоло.

— Нет. Нет-нет — произнёс он на этот раз вслух, продолжая спешно листать паспорта.

Девушку звали Мэри Зингер.

— Твою мать! — в полный голос выдал Паоло.

Он посмотрел на дату рождения Итана. После подсчёта времени со дня рождения, Паоло насчитал двадцать шесть. А день рождения — сегодня.

— Сука! — выкрикнул таксист.

Он стремительно подбежал ко входу. Кто-то не закрыл дверь до конца. Через щель доносился какой-то шум. Паоло медленно оттолкнул дверь и начал идти по коридору, стараясь делать это как можно тише. Из дальней комнаты возник громкий шум, будто что-то с грохотом упало на пол. Подойдя чуть ближе, он разглядел происходящее в спальне. Итан лежал на полу с перерезанным горлом в луже собственной крови. Ещё двое людей примерно его возраста лежали в дальней части комнаты без признаков жизни. Паоло замер, когда из комнаты с обратной стороны коридора, издавая затяжной скрип, распахнулась дверь. Оттуда, еле передвигая ноги, выходила Мэри. С невероятным трудом, еле дыша, она совершила пару шагов и облокотилась о дверь ванной в конце коридора. Дверь открылась внутрь и девушка повалилась на плитку. На белой двери остался кровавый отпечаток ладони Мэри. Издавая болезненные стоны, она беспомощно лежала на полу ванной и покашливала, пуская изо рта лёгкие багровые брызги. Следом за ней из спальни вышел человек в чёрном чулке с отверстиями для глаз и направился к ванной. В его правой руке был зажат кухонный тесак, лезвие которого окрасилось в тот же цвет, которым покрывалась плитка в ванной вокруг Мэри. Из комнаты, откуда вышла Мэри, а затем и убийца, послышался чей-то голос:

— Добей сучку!

Он наклонился поближе к девушке и… да, он добил её.

К этому времени Паоло уже влетал на водительское сидение своего такси и гнал прочь, не зная куда. Где бы он ни был, чужие беды отправляются следом, чтобы Паоло присутствовал в качестве особого зрителя.

Сердце рвалось из груди. Лёгкие работали как насос, качая воздух на пределе. Он, было, уже взял мобильник и собрался звонить в полицию. Но зловещее радио заработало. Конечно же. И этот бодрый голос ведущего:

«Согласитесь, эта ночь уже стала для вас незабываемой. А ведь главное веселье ещё впереди…»

Паоло рефлекторно от усиливающегося страха выключил радио. Украдкой его глаза пересеклись с журналом на пассажирском сидении. Он лежал лицевой стороной вниз. На задней обложке было написано крупным шрифтом рекламное объявление:

«КАФЕ „УМБЕРТО“. МЫ НЕ ТОЛЬКО ДАДИМ ОТВЕТЫ НА ВСЕ ВОПРОСЫ, НО И НАКОРМИМ ДОСЫТА».

Ниже был указан адрес, по которому Паоло продолжил свой маршрут.

Через семнадцать минут его такси уже стояло на парковке перед кафе, на вывеске которого светилась надпись «УМБЕРТО». Он зашёл внутрь. В заведении находилось около десятка посетителей. Паоло занял столик в углу. Он пристально оглянул это место. Он словно выискивал того, кто решил весьма оригинальным способом приукрасить его рутинные рабочие дни, которые приходились на ночное время.

Буквально сразу же к нему подошла молоденькая официантка в рабочей форме в виде клетчатой рубашки и чёрного фартука от пояса до колен.

— Добро пожаловать в наше кафе. Что желаете?

Таксист неуклюже осмотрел личико улыбающейся девушки.

— Я… а что бы вы посоветовали?

— Ну, чаще всего у нас берут пиццу с беконом и мацареллой. Но я бы рекомендовала рулет, фаршированный белым мясом курицы в томатном соусе. Такое блюдо делают только здесь. Его заказывают не так часто, потому что никто про него толком не знает. Но, поверьте, оно того стоит.

Большую часть из сказанного Паоло прослушал. Он запомнил только то, что было до слов «рулет с курицей». Лишь после того, как голос официантки прервался, он ответил вялым тоном:

— Тогда рулет с курицей и чашку кофе.

— Что желаете на десерт?

Заторможено Паоло вымолвил:

— На ваше усмотрение.

— Как скажете.

Официантка написала в блокноте «банановый тирамису», вежливо посмотрела на Паоло и удалилась.

Напряжённый взгляд таксиста не выявил ничего подозрительного в зале. Тогда он принялся осматривать стол, на котором находились соль, кетчуп, горчица, зубочистки, стаканчик с пакетиками сахара, салфетки и четыре коврика, по одному с каждой стороны. Паоло подобрал тот коврик, что лежал перед ним. На оборотной стороне была надпись: «У НАС ИМЕЕТСЯ КОМФОРТНЫЙ ТУАЛЕТ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ».

Был это совет или пометка, Паоло не задумывался. Он проследовал в мужскую комнату. Он неторопливо миновал четыре кабинки и встал перед крайним писсуаром. Спустя полминуты он подошёл к умывальнику. Рядом с ним у соседней раковины пристроился пожилой мужчина лет семидесяти в белой рубашке, увеличительных очках, плетённой шляпе и чёрных брюках. Он передвигался довольно медленно, что лишний раз подчёркивало его преклонный возраст.

Паоло лишь на мгновение взглянул на отражение старика в зеркале и снова опустил глаза на поток воды из крана.

— Что, неспокойная ночка? — вдруг спросил старик.

В замешательстве Паоло не рискнул раскрывать подробности окружающих обстоятельств. Ему показалось наиболее оптимальным сказать что-нибудь нейтральное, применимое к любому человеку в подобной обстановке:

— А у кого сейчас они спокойные?

— Но мало кому приходится иметь дело с кровью.

Паоло замер, сцепив руки под напором воды.

— Кто ты?

— Во всяком случае, я не стукач, чтобы бежать в полицию, и не гуманист, чтобы переживать из-за жестокости в отношении незнакомых мне людей.

Затем старик закрыл кран, немного выправил осанку, пытаясь противиться своему сколиозу и посмотрел на профиль Паоло, который всё также держался в одной окаменелой позе, и сказал:

— Я просто немощный старик, который хочет спокойно прожить остаток своей никчёмной жизни. Так что я не тот, из-за кого стоит беспокоится. Мой мочевой пузырь хуже будильника, и я просыпаюсь по пять раз за ночь, а это уже большая проблема, и я бы не хотел, чтобы у меня таких проблем было ещё больше.

— Если ты просто старик, откуда знаешь про кровь? На моих руках её точно нет. Я ни к кому не прикасался.

Старик тронулся в направлении выхода, а напоследок сказал:

— На локте пятно.

Паоло оглянул свою кремовую футболку с длинными закатанными рукавами. На локте был небольшой след крови в виде какого-то символа с почти ровными краями. Рассмотрев его подробнее, Паоло уловил сходство пятна с буквой «G». Ему пришлось закатать рукава чуть выше, чтобы скрыть пятно.

К возвращению на столе уже находилась чашка горячего кофе. За время отсутствия у соседнего столика расположились две женщины средних лет. На сумочке одной красовался символ в виде буквы «G». Через пару минут хозяйка примечательной сумочки удалилась в женскую комнату. Пока другая посетительница с головой была погружена в свой телефон, Паоло осторожно снял сумку со спинки стула. Рыская под столом, таксисту удалась обнаружить внутри косметичку, два флакона духов, влажные салфетки, кошелёк, телефон, автомобильные ключи, каталог косметики, газовый баллончик, много всякого барахла, который создавал иллюзию бездонной пропасти, в которой может затеряться целая вселенная. Паоло присмотрел то, что выглядело наиболее подозрительным — блокнот с записями.

Он аккуратно вернул сумку на спинку стула, после чего стал пристально изучать содержимое блокнота. Внутри были записи с каким-то расписанием, рецепты блюд, адреса с именами, пометки по дням недели. Чего только не было. И ничего, что выходило бы за рамки обыденности.

Через несколько минут к столу подошла официантка. Она опустила с подноса тарелку с куриным рулетом и ещё одну с банановым тирамису.

— Я извиняюсь, — робко обратился к официантке таксист, — а может наконец скажете, где он?

Брови девушки нахмурились.

— Простите?

— Ну, хорошо — более уверенно продолжил говорить Паоло. — Может быть, это она. Извините, если я ошибся.

Озадаченный вид девушки лишь усилился.

— Я не понимаю вас.

— Ну хорошо — в голосе Паоло зазвучала лёгкая нотка злости от того, что после всего произошедшего, над ним смеют так нелепо издеваться. — Тогда что это?

Таксист подобрал салфетку и показал официантке оборотную сторону с надписью: «У НАС ИМЕЕТСЯ КОМФОРТНЫЙ ТУАЛЕТ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ».

Он смело всматривался в лицо девушки, ожидая хоть какого-нибудь сдвига в их разговоре. Она промедлила несколько секунд и вымолвила, сморщившись:

— Да, я знаю. Это выглядит тупо. Но наш шеф считает эту надпись чем-то вроде визитной карточки заведения. Хотя мало кому это понравилось. По крайней мере, если что-то и стоит писать на обороте, то точно уж не про уборную.

Таксист в ярости подобрал вторую салфетку со стола, затем третью. Все содержали на обороте одну общую надпись. После этого невольно мельком Паоло взглянул на экран телевизора, где крутили рекламу одежды известного бренда. Видеоролик презентовал новую видоизменённую эмблему фирмы «Gucci». Буква «G», такая же, как на сумке у той дамочки, что вернулась из женской комнаты.

Опустив руки (как в фигуральном смысле, так и в буквальном), он откинулся на спинку стула, а затем столь же досадно и неохотно произнёс:

— Извините.

Прикрывшись подносом, официантка с подозрением взглянула на клиента.

— Да ничего.

Она постепенно отвела от столика дёрганный взгляд, развернулась и ушла.

Паоло так и не притронулся к еде. Он подозвал к себе первую попавшуюся официантку, которая обслуживала один из соседних столиков. Он попросил счёт, рассчитался и покинул кафе.

Он приближался к парковке, но его не посетило чувство, что где-то на ней стоит его автомобиль. У него не было желания садиться в машину. Но даже за пределами её салона его достали и поиздевались.

Возможно, всё это всего лишь на всего чья-то игра, и чтобы всё прекратить, нужно просто доиграть до конца.

Может стоит пройтись пешком и подождать, когда сработает будильник. Тогда ворота в мир иллюзий, полных кошмаров, закроются.

Он подошёл к такси, достал с заднего сидения свою ветровку и закрыл дверь, направляясь к тротуару.

В этот момент на ближайшем перекрёстке началась какая-то шумиха. Полицейские перекрыли въезд. Всех водителей и пешеходов разворачивали обратно. Мимо парковки проехали две кареты скорой помощи, а следом автомобиль со спецназом. Вскоре подтянулись автомобили с нескольких новостных телеканалов.

В обратном направлении по дороге проехал автобус. На кузове была большая надпись, что-то из разряда социальной рекламы: «НАША СУДЬБА В КАЖДОМ УГОЛКЕ ВСЕЛЕННОЙ».

Отказы не принимаются.

Паоло занял место за рулём. Его палец прижался к кнопке на панели. Эта кнопка для него выглядела, как рубильник для запуска радиовещания прямиком из ада. А этот весёлый голос говорил так весело и бодро, будто жестокость и насилие забавляют его.

«Многие люди уверены в том, что если не совершать весомых отклонений от своих запланированных дел, то количество опасных ситуаций можно свести к ничтожным значениям. Но согласитесь, какая жизнь без сюрпризов. Риск и адреналин как ни что иное заставляют в полной мере ощутить весь вкус жизни. Только тогда мы начинаем ценить жизнь по-настоящему. Однако стоит превратить свои будни в рутинную чушь, как тут же теряется весь интерес к окружающему миру. И поэтому, только сегодня, от нашей радиостанции, специально для вас мы приготовили невероятный сюрприз, который сделает незабываемым каждое прожитое мгновение. Итак, внимание — мы сообщаем о том, что прямо сейчас, в эти минуты, к нашей Земле приближается метеорит, масса которого составляет чуть менее восьми процентов от массы Земли».

— ТЫ КОНЧЕНАЯ МРАЗЬ! УБЛЮДОК!

В ярости Паоло вырвал аппарат из панели своего такси, открыл дверь, сделал пару шагов и выкинул его на дорогу. Он хлопнул дверью и постукивал руками по кузову, выкрикивая всю нецензурщину, какая только приходила на ум.

А тем временем зловещее радио на асфальте продолжало своё вещание:

«А сейчас вынужден сообщить о том, что время нашего эфира подошло к концу. Надеемся, что вы интересно провели время, слушая нашу радиостанцию и вам не пришлось скучать. До скорых встреч. Пока-пока».

СОМНИТЕЛЬНАЯ ИЛЛЮЗИЯ

Невыносимая духота и солнце вдруг куда-то подевались. Его кожа местами покрывалась тонкой коркой льда. Какой-то шум доносился издалека. Что могло бы так сильно дребезжать. Как будто звук работающего мотора. Это нечто приближалось. Морган спешно бежал к заснеженной горе, которая выросла на месте тёплого тропического берега. Шум мотора становился всё сильнее. Оно было уже совсем рядом. Разразился дикий и зловещий смех, и звук, напоминающий скрежет метала, такой затяжной и разрывающий слух.

Морган отчаянно прорывался сквозь полуметровые снежные сугробы. Гора была уже совсем близко, но сугробы тормозили его ход. На нём были тонкие брюки и хлопчатобумажная футболка. Кожа покрылась мурашками от коченеющего холода. Куда подевался тропический остров? Почему жара сменилась арктическим морозом? Это не походило на галлюцинацию, ибо одежда на нём оставалась неизменной.

Работающий двигатель чего-то неизвестного уже громко ревел. На чём бы не передвигалось это существо, оно было близко. Хохот вызывал у Моргана чудовищную дрожь, которая не позволяла хоть на секунду оглянуться.

В горе стала вырисовываться вертикальная полоса, нечто похожее на пещеру. Он прыгнул в ледяную щель. Смех стал ещё громче и отвратительнее. Преследователь задел спину Моргана, вонзив лезвие чуть левее от позвоночника.

Сердце забилось сильнее. Каждое усилие меркло ещё до того, как Морган собирался закричать. Ему казалось, что вот-вот он издаст громкий крик, как вдруг…

Морган проснулся. Часы показывали 2:42. Его лёгкие работали полным ходом. Сердце едва ли не разрывалось от сумасшедшего пульса. Проклятый обогреватель вышел из строя. Прибор гудел, но тёплый воздух сменился холодным. Южный полюс был беспощаден. Никакое оборудование не может справиться с минусовой температурой. Теперь на этой научно-исследовательской станции без одежды становится холоднее, чем если находиться в одежде, но снаружи.

Морган встал с постели, подошёл к шкафу, откуда достал тепловентилятор. Он включил прибор и хотел наклониться, чтобы ощутить тёплый поток воздуха, но его внимание привлекло красное пятно на простыне. Морган прикоснулся пальцем. Пятно было ещё свежее. По запаху похоже на…

Опять этот шум работающего мотора. Проклятый холодильник. И тут последовал смех.

Морган обернулся. За ним стояла фигура в средневековых рыцарских доспехах. Кожа на лице имела отвратительный вид, словно это был труп, который ещё не успел до конца разложиться. Его рука охватывала меч, наконечник которого слегка запачкался чьей-то кровью. Затем последовал грубый голос, как на замедленной магнитофонной плёнке:

— Куда же ты так быстро.

ВОСХОЖДЕНИЕ В ЭНИГМУ

Легкие словно покрывались льдом, когда Рафаэль Лопес пытался совершить очередной вздох, чтобы ещё немного приблизиться к этой чертовой вершине. Он продал свой бизнес, оставил всё имущество, которое не удалось реализовать и высушил банковский счёт, пожертвовав своим состоянием ради экспедиции в Альпы.

Уже больше семи лет Рафаэлю не дают покоя слухи, которые ходят о территории в центральной части Альпийского хребта. Сначала на горе Симилаун нашли труп человека, который погиб в 3 300 году до н. э. При нём был медный топор. Это любопытно хотя бы по той причине, что медь появилась в Европе лишь через 500 лет после его смерти. В его теле нашли наконечник стрелы, возраст которой 7 000 лет. У него были ещё несколько инструментов: каменный скребок, возраст которого — 2 000 000 лет; кремниевый нож — 10 000 лет.

Спустя тридцать лет кто-то из туристов вернулся из здешних мест в отель и обнаружил, что в одном зубе у него посыпалась пломба. Он убеждал стоматолога, что верхняя челюсть у него была абсолютно здорова. Разумеется, дантист ему не поверил, так как внутри располагалась штифтовая культевая вкладка, сделанная из вещества, отсутствующего в периодической таблице, и оно значительно превышает по своей прочности даже титан.

Прошло ещё немного времени и в эту часть Альп направили вертолёт спасательной службы на поиски потерявшихся австрийских студентов из медицинского института в Вене. Они вернулись домой через четыре года и рассказали своим семьям о незабываемой трёхчасовой прогулке. По их словам, в Альпах они наткнулись на группу канадских туристов, с которыми приятно пообщались и обменялись номерами телефонов. Позднее инспектор полиции из Лозанны связался с коллегами в Торонто и запросил данные о канадцах, которых встретили австрийцы. Оказалось, что все перечисленные граждане Канады были мертвы уже более тридцати лет.

Сразу по прибытии в Монако Рафаэль стал набирать группу альпинистов для восхождения в горы. Долгие пять недель он ездил по Франции, Австрии, Швейцарии, Италии и Германии, чтобы найти профессиональных альпинистов и проводников для похода в горы. Несмотря на астрономические суммы, которые он предлагал за работу скалолазам, соглашался каждый двадцатый. Как только Рафаэль называл цель экспедиции, все тут же отказывались слушать его дальше. Единицы были готовы рискнуть ради лишних нулей на своём банковском счёте.

Одержимому Рафаэлю Лопесу удалось набрать команду из шести человек. Все они были первоклассными скалолазами с опытом и отлично мотивированы.

В ночь накануне экспедиции в дверь гостиничного номера кто-то постучал. Одетый в спортивные штаны и футболку, с небритой на протяжении двух недель щетиной, Рафаэль подошёл к двери. Перед тем как открыть дверь, он почесал шрам на лице, который чесался с того момента, как в армии во время тренировок лезвие боевого ножа по неосторожности прошлось по щеке, начиная от брови, через скулы и до края нижней челюсти. Шрам имел причудливое очертание. У брови отпечаток был широкий, а по мере продвижения к нижней части лица след от пореза становился всё уже. Таким образом, след был похож на длинный кол или гвоздь без шляпки.

Рафаэль открыл дверь. На пороге стоял незнакомец лет сорока.

— Здравствуйте. Прошу извинить меня за столь поздний визит. Это вы набираете людей для похода в Альпы?

— Именно — ответил Рафаэль, с интересом посмотрев на незнакомца.

— Меня зовут Генри — сказал мужчина за порогом. — У меня есть приличный опыт в скалолазании; я принимал участие в спасательных экспедициях; я прекрасно знаю всю восточную половину хребта. Если вам ещё нужны люди…

Указав рукой вглубь номера, Рафаэль пригласил альпиниста:

— Прошу.

Они присели на креслах по разные стороны от журнального столика.

— Откуда вы? — спросил Рафаэль, после чего громко покашлял.

— Мюнхен. А вы?

— Буэнос-Айрес.

— Ох-ты. Вы перелетели океан ради такой авантюры. Надо сказать, я восхищён вашей смелостью. Наверное, после знойной Аргентины здесь неуютно?

— Терпимо — с улыбкой ответил Рафаэль. — Не желаете чего-нибудь?

— Спасибо. Не стоит.

Рафаэль приступил к делу.

— Вас известили об условиях, оплате и цели экспедиции?

— Да. Меня всё устраивает. Вот только… — глаза Генри бегали по сторонам. — Я совершал десятки восхождений в Альпы и мне доводилось видеть такие вещи, о которых до сих пор приходится молчать, потому что иначе мне прямая дорога в палату со смирительной рубашкой. А вы, насколько я могу судить, намерены отправиться не в любую часть горного хребта, а в конкретные точки. Я дико извиняюсь, но вы не могли бы рассказать, что вас заставляет отправляться именно в эти районы хребта? Просто я смотрю на вас и понимаю, что это далеко не туристическая прогулка. Вы поставили какую-то весомую цель. Не так ли?

— На нашей планете есть нечто большее, чем обыденные мечты простого смертного. Но проблема в том, что всё это хорошенько спрятано в таких местах, куда добраться непросто. Вот, например, русские обосновали в Антарктиде станцию и начали бурить скважину. Они практически доказали теорию полой Земли. Скважина, которую они пробурили, была достаточно глубокой и почти достигла обратной поверхности Земли. Но они остановились в считанных метрах от цели, так как побоялись выпустить наружу опасные для человеческого организма вирусы или какие-нибудь бактерии. А недавно прошёл слух о том, что британские инженеры собрали уникальное оборудование — своего рода МРТ, только для изучения больших объектов. Так вот, говорят учёные из какого-то университета просканировали некоторые пирамиды в Гизе и почву под ними. На снимках под пирамидами обнаружили что-то похожее на некий механизм. Сразу возникла теория о том, что пирамиды неспроста построили в одном из самых жарких регионов Земли. Это — как накопители энергии, а то, что нашли под пирамидами, что-то в роде вместилища энергии. Сторонники теории иноземного происхождения пирамид получили весомое подтверждение своим догадкам. Начали говорить, что представители инопланетного разума, создавшие пирамиды, сделали их для того, чтобы во время своего второго прибытия иметь возможность извлечь энергию, произведя тем самым мощный взрыв, который накроет всю площадь земного шара. Таким образом им удастся очистить Землю от её обитателей, если их не устроит то состояние, до которого люди довели Землю. То, что находится под пирамидами — как ядерная бомба, которая скапливала энергию тысячелетиями. Многие из таких старинных объектов, как пирамиды в Гизе, охраняются разного рода фондами по защите культурного наследия. Но вся эта благотворительность обычная маскировка. На деле такие организации присваивают контроль над объектами неизвестного происхождения только для того, чтобы извлечь оттуда зашифрованную информацию, получить доступ к бесценным артефактам и знаниям, которые настолько специфичные и ценные, что их расшифровка и применение возможно скорее даже с помощью не науки, а оккультизма. Такие места — настоящий клад, о котором мечтали все алхимики и жрецы.

Интерес Генри к рассказу Рафаэля рос, и это было написано на его лице.

— Эти «благотворители» ещё не добрались до Альпийских гор. Так что сейчас самое время. Если я дойду до тех мест, где происходят все эти необъяснимые вещи, то возможно, я получу доступ к чему-то неземному. Нет ничего лучше, чем быть посвящённым в то, что лежит за пределами человеческих возможностей и технического прогресса. А судя по тому, что писали про останки найденной мумии и австрийских студентов, именно такого рода вещи и должны находиться там. Даже если я не вернусь из Альп, всё равно я не стану ни о чём жалеть. Если мне удастся увидеть своими глазами что-то невообразимое хотя бы за доли секунды до того как я умру, значит оно того стоило. Кто-то видит перед смертью больничную койку, кто-то — дуло пистолета, а я хочу увидеть нечто неземное.

После недолгого безмолвия Рафаэль обратился к немцу, а перед этим снова прокашлялся. На этот раз кашель затянулся.

— А теперь, не могли бы вы рассказать, о чём вам приходится молчать?

— Было всего два случая. В первый раз во время похода я откололся от общей группы и заблудился. Это было странно. Ведь я не мог заблудиться в той части хребта, где уже приходилось совершать шесть восхождений. Но я потерялся. — Зрачки Рафаэля выглядели так, словно это были глаза одержимого. — Создавалось впечатление, будто пространство вокруг меня деформировалось. Я преодолевал незнакомые мне возвышенности на горе, а закат близился слишком стремительно. Часы показывали три дня, а солнце наполовину было уже за горизонтом. На следующее утро я проснулся и забрался чуть выше, чтобы лучше осмотреть участок, по которому пришлось проходить. Я осмотрел и убедился, что всё это было липа. Рельеф стал прежним. А четыре года назад я начал восхождение на Симилаун. — Услышав название горы, Рафаэль задёргался. — Да-да. Та гора, где нашли мумию. Мне было любопытно рассмотреть место, где обнаружили тело, вот и рванул туда. Я почти дошёл, но где-то за полкилометра до точки я наткнулся на разлом, который вовремя не заметил. Не знаю сколько мне пришлось пролететь, потому что после падения я отключился и последние мгновения почти не помню. Когда же я очнулся, мою левую руку кто-то крепко сжимал. Незнакомец стоял спиной ко мне. На нём был какой-то дряхлый плащ. Он придавил ногой моё туловище так, что я даже дёрнуться не мог, а потом я ощутил, как он что-то приставил к моей руке. Он обжигал её, а когда отпустил и убрал ногу, я попробовал свалить его. Собственно, он и упал, но на меня. Я увидел его лицо. Эта тварь не была человеком. От человека был только силуэт. От такого страха я забыл про боль и смотрел на это существо, как парализованный. Оно начало тихо уходить. А когда оно исчезло, тело снова стало слушаться меня. Ничего кроме боли я не замечал. Когда она притихла, я обратил внимание, что эта тварь не просто обожгла мою кожу. Обжиг был в виде каких-то символов. Двенадцать иероглифов. Я переписал их на бумагу и показал лингвистам из института в Берлине. Ни один из них не заметил сходства хоть с каким-нибудь из земных языков.

— А… — раскрыл рот Рафаэль.

Этого одного звука из уст аргентинца хватило, чтобы Генри уловил смысл. Он закатал левый рукав и показал внутреннюю сторону предплечья. Рафаэль, как зомбированный, рассматривал очертания шрама. Двенадцать иероглифов были выстроены в ряд, обрамлённые прямоугольной рамкой, которую оставило жгучее покрытие.

— Вы не станете возражать? — спросил Рафаэль, потянувшись к руке немца.

Он прикоснулся и всячески теребил кожу, убеждаясь в том, что это не липа. Шрам действительно выглядел очень давним. Аргентинец сфотографировал шрам и сохранил изображение, чтобы у него была возможность изучить его, если он сумеет вернуться из Альп.

В составе восьми человек они прибыли на вертолёте к подножию горы Симилаун в девять утра.

Первые два дня восхождение не приносило забот участникам экспедиции, впрочем, как и результатов. Рафаэля это нисколько не огорчило. Соседние территории Альпийского хребта также входили в его маршрут.

На пятый день группа сделала привал на высоте почти в тысячу восемьсот метров над уровнем моря. Погода стояла спокойная. Ночь прошла тихо. Утром все начали собираться. Группа была почти готова, и лишь Стэнли Ингс так и не показался. Его палатка с изображением орла на фоне цветов национального флага США оставалась нетронутой. Прессуя ботинками хрустящий альпийский снег, Луиджи подошёл к брезентовым покоям американского скалолаза. Он поднял бегунок и раздвинул две половинки молнии с брезентовым покрытием. Стэн крепко спал и никак не реагировал на голос итальянца. Он не пошевельнулся и после того, как Луиджи подёргал его за плечо. Он убрал одеяло и сморщил лицо изо всех сил. Спина Стэна была вся бледная. Луиджи медленно перевернул тело, а затем резко убрал руку от трупа, чтобы прикрыть рот, через который, казалось, вот-вот покинет живот всё, что было съедено на завтрак. Луиджи на четвереньках стремительно выползал из палатки. Желудок всё-таки не сдержал завтрак. Рафаэль одним из первых подбежал к палатке Ингза. Его лицо не выглядело так выразительно и многословно, как у пяти остальных, собравшихся у него за спиной. Аргентинец смотрел с какой-то сдержанностью, будто он как раз и ожидал увидеть в этих местах нечто подобное. Кожа на лице Стэна была содрана, в буквальном смысле, аккуратно, в форме идеального овала, через виски, над бровями и переносицей, и до самого подбородка. Вместо кожи была только засохшая полузамёрзшая окровавленная плоть. Идеальные контуры ранения нарушили лишь несколько расплющенных кровавых пятен на правом краю. Но самым пугающим в этой картине было то, что глаза остались нетронутыми. Они были лишены век, и поэтому постоянно куда-то смотрели, и хуже всего, если этот взгляд застывал на ком-то из альпинистов.

Рафаэль в какой-то степени был доволен той картиной, которая предстала перед ним. Что бы это ни было, оно здесь, и теперь Рафаэль понимал, что он идёт правильным курсом.

Закрыв палатку, он вновь почесал свой шрам в виде кола, поднялся с колен и в очередной раз рассказал участникам похода об условиях сделки. Он напомнил о двадцати миллионах долларов в качестве оплаты за их услуги, из которых десять уже было выплачено авансом. А также Рафаэль напомнил о главном условии — он не несёт ответственности за их здоровье и жизни. Он рассказывал об этом столь же сдержанно, как и рассматривал освежевлённый лик Стэна.

Никто не имел возражений.

Восхождение продолжилось на той же самой горе. Рафаэль нашёл следы изведанного, что указывало на правильный курс, которого придерживались альпинисты.

Через пять часов настало время очередного привала. На обед все ели консервы из тушёных креветок. Все кроме Луиджи. Его организм всё ещё не смог справиться с последствиями отгрузки завтрака.

— Эй, не подождёте меня. Я отойду ненадолго — сказал Франсуа Гамон.

Приняв всеобщее молчание за знак согласия, Франсуа тронулся.

— Стой — прозвучал голос Рафаэля, который уже стоял с рюкзаком на спине, собравшись раньше остальных. Он несколько раз прокашлял, затем твёрдо указал пальцем на рюкзак, который Франсуа готовился одеть на плечи и сказал приказным тоном: — Положи рюкзак.

Франсуа опустил собранное снаряжение на снег.

— А теперь можешь идти — добавил Рафаэль и снова почесал шрам.

Шли минуты. Позади остались полчаса, а француз не торопился возвращаться. За ним отправился Луиджи. После случившегося с Ингзом, Анна не захотела отпускать мужа одного и отправилась вместе с ним.

Прошло ещё десять минут.

Терпение Рафаэля иссякало. Он отправился по следам Анны и Луиджи, а остальных попросил оставаться на месте.

Силуэт Лопеса исчез за снежным горизонтом небольшой возвышенности на горе.

— Эй, может, того? — промямлил Руди, ткнув локтем сидящего рядом Оливера.

— Да, не знаю. Он же заплатит нам ещё столько же, если доделаем работу.

Полушёпотом Руди ответил:

— Я открою тебе страшный секрет — трупам чеки не выписывают.

После недолгих сомнений Оливер согласился на предложение.

— Генри? — окликнул немца Руди. — Подойди.

Генри осматривал альпийские просторы в двадцати метрах от Руди и Оливера. Услышав голос Руди, он развернулся и направился к двум австрийцам.

— У нас есть к тебе дело.

— Я весь внимания.

Обеспокоенный взгляд Руди уткнулся в лицо Оливера, затем снова направился на немца.

— В общем, ни для кого из нас не секрет, что здесь ищет латинос, и мы все знаем, чем это закончится. А судя по тому, что Франсуа уже долго не возвращается, и той же дорогой отправились итальянцы, они уже на обратном пути. Поэтому мы с Оливером хотим предложить вернуться с нами к подножию, доберёмся до какой-нибудь деревеньки, а там…

Ответ Генри последовал сразу:

— Не думаю, что Франсуа решил сбежать. Без снаряжения далеко не уйдёшь. До подножия больше двух тысяч метров. Ведь мы знаем, зачем сюда приехал латинос. Так что, я не думаю, что Франсуа успел повернуть назад.

— Тогда это ещё более веский повод убраться отсюда.

— Мои слова это всего лишь догадка. Будем ждать и узнаем, что произошло на самом деле.

— Пойми, Генри, мы подохнем, и тогда не успеем потратить даже то, что уже получили.

Генри с подозрением посмотрел на двух австрийцев, один из которых активно уговаривал его нарушить условия договора, а другой послушно молчал.

— Мне помнится, Лопес сразу обрисовал условия каждому из нас. Он ясно сказал, что никому не платит шальных денег. Плата огромная, и риск соответствующий. Если вас что-то не устраивает, то надо было отказываться от этой работы. Но раз уж согласились, то выполняйте свою часть сделки. Он своё слово сдержал. Теперь наша очередь.

— Так, послушай — вдруг заговорил Оливер тихим тоном, но с вполне уверенными жестами. — Если хочешь, оставайся, а мы поворачиваем.

Ни секунды не раздумывая, Руди добавил:

— Поддерживаю. А ты решай сам, Генри. Я бы на твоём месте не стал тратить время впустую.

Они развернулись и медленно тронулись вниз по склону.

Не успели они пройти нескольких метров, как раздался щелчок. Повернувшись лицом к Генри, Оливер импульсивно задрал руки, а Руди замер. В руке Генри был зажат пистолет. Держа под дулом своих коллег, Генри обратился к одному из них:

— Да, Руди. Я решу. Решу за всех. И вот моё решение — мы остаёмся на месте и ждём Лопеса.

— Ты умом тронулся — возмутился Руди. — Ты это серьёзно?

— Да — последовал раздражённый ответ немца. — Я серьёзно, Руди. Вы как алчные свиньи, взяли деньги и плюнули на свою часть сделки. Мы получили аванс, и теперь должны его отработать.

Рафаэль шёл по следам и после трёхсот метров наткнулся на идеально гладкую кристально-голубую ледяную стену. Следы Франсуа, Луиджи и Анны обрывались прямо перед стеной. Теряясь в догадках, Рафаэль ходил от одного края стены к другому.

Ну не взлетели же они и в самом деле — подумал он.

По мере того, как увеличивалась высота восхождения, шрам беспокоил Рафаэля всё чаще, и кашель усиливался. Он облокотился одной рукой о ледяную стену, и голова наклонилась, когда кашель стал удушать его.

Когда кашель немного притих, Рафаэль выпрямился. Его глаза ещё долго осматривали стену в упор, пока он не начал пятиться назад. Отойдя от стены на пятнадцать метров, он заметил подозрительные пятна на уровне двух-трёх метров с аккуратными контурами. Он подобрался ближе и начал рассматривать очертания более подробно. Он всматривался в каждый фрагмент загадочных фигур, что прятались по ту сторону льда. В ходе долгого знакомства с глыбой, Рафаэль разглядел знакомые лики. Ни Франсуа, ни Луиджи, ни Анна уже не в состоянии сопровождать аргентинца. Их тела заключила в крепкие объятия громадная льдина. Их сердца остановились, а лица замерли, выражая в себе вечный испуг перед неземным кошмаром.

Лицо Рафаэля заполнилось выразительным удовлетворением. Шумиха в прессе — не пустые сплетни. Теперь он видит всё своими глазами. Осталось только найти то, что он ищет. Оно где-то рядом. Это в очередной раз дало Рафаэлю знать, что он по-прежнему идёт правильным курсом. Нужно было продолжать восхождение.

— Да что тебе надо — проворчал Рафаэль, вновь почёсывая шрам строго вдоль линии.

Он вернулся назад. Перед ним лежали трупы Генри, Руди и Оливера. У всех было по одному отверстию в переносице. Перед телом Генри лежал пистолет. Рафаэль поспешил к стволу. Он проверил магазин. В нём находилось 11 патронов из 12 возможных. Одна пуля и три отверстия.

— ПОЧЕМУ ТЫ ИЗБЕГАЕШЬ МЕНЯ!? — закричал во всё горло Рафаэль. Он безнадёжно рухнул на колени. Отчаяние достигло своего пика. Его покрытые слезами глаза смотрели в небо, словно пытаясь найти там ответ, будто там находился тот, кто не желал встречи с одержимым аргентинцем, смотрел на него сверху и смеялся, наблюдая за результатами своего издевательства.

Близился вечер. Рафаэль сделал привал, чтобы оценить содержимое своего рюкзака, который он уже не в силах тащить на себе, когда высота стала слишком огромной и дышать уже неимоверно тяжело. Среди всего груза помимо еды он оставил два баллончика с кислородом, фонарь с запасными батареями, газовый баллончик и кусок фольги два на два. Всё остальное он оставил лежать на снегу. Палатка, спальный мешок, одеяло, портативный компьютер, бинокль и прочий хлам, который стал бесполезным.

Теперь уже облегчённый рюкзак вновь повис на его спине. Следующей тропой к вершине стал очередной крутой подъём. Его руки задвигались из последних сил, вонзая ледорубы в гору. Последние метры на пути к вершине давались особенно тяжело. Дикий мороз. Холод добавлял воющий ветер. Ещё и шрам не давал покоя. Зуд усиливался. И этот проклятый кашель. При каждом вздохе лёгкие изнутри словно трескались.

Третий день одинокого восхождения на исходе. Последний баллон с кислородом иссяк. Крутые подъёмы завершились. Ещё совсем немного и гора покорится альпинисту-любителю.

— Не смей уходить — в приказном тоне сказал Рафаэль, когда перед ним возникла фигура человека, сидевшего спиной к нему на коленях, облачённого в дряхлую мантию с капюшоном. Оно что-то шептало на незнакомом языке.

А Рафаэль тем временем продолжал обессиленными шагами подходить к незнакомцу, чей тёмный плащ освещала лишь восходившая на горизонте луна.

— Я слишком многим пожертвовал. Я ждал этой встречи и отдал всё, что у меня было. Так что не смей сбегать.

Его ноги наполнились свинцом и земля превратилась в мощный магнит, который заставил его опуститься на колени. Он сорвал с лица маску и капюшон, желая лучше рассмотреть силуэт и дотянуться наконец до зудящего шрама. Дышать стало невыносимо тяжело. Лёгкие уже были простужены до самого основания.

Жизнь покидала его. Но её не отнимали. Его тело основательно промёрзло. Дыхательные пути стали проводником холода, который убивал Рафаэля изнутри. Не выявленная вовремя пневмония дала осложнения. С каждым вздохом изо рта извлекался отчётливый хрип, и сам Рафаэль уже чувствовал, как изнутри хрипели его лёгкие.

Из последних сил, слабым едва слышимым голосом, с полуоткрытыми глазами он произнёс:

— Умоляю, повернись.

Капюшон незнакомца приподнялся. Он как ни в чём не бывало развернулся полукругом, продолжая сидеть со скрещенными ногами. Или лапами. Капюшон прикрывал безызвестный лик. Из рукавов просматривались вполне человеческой формы пальцы с небольшими перепонками.

Глаза Рафаэля томительно ожидали, когда же искомый лик предстанет перед ним.

Голова приподнялась. Оно приложило правую руку к капюшону и, задев пальцами край материи, сбросило тёмную маску.

Голова имела вполне человеческие формы. Глаза были сплошь тёмно-коричневыми с желтоватыми крапинками по кругу; не просматривалось ни склер, ни радужной оболочки. Создавалось впечатление, будто радужная оболочка заполняла весь глаз, не оставляя свободного места. Ушей нет. Вместо зубов наточенные клыки. Вместо носа небольшие два отверстия. Но всё это не вызывало у Рафаэля такого сильного оцепенения как другая деталь — у существа на холодно-голубом лице был яркий отчётливый синий след в виде линии, которая начиналась над левым глазом, и протягивалась до края нижней челюсти, где была едва видна. Но этот след не чесался.

Слабость, охватившая разум Рафаэля, немного отступила перед ликом столь невообразимым. Он разглядывал след на лице существа, словно смотрелся в зеркало, которое играло с ним в злую шутку.

Оно наконец заговорило:

— Не тревожься пятна на лике моём. Сознание твоё попадёт в моё тело спустя века. А сейчас, пока дыхание твоё не оборвалось, спрашивай.

ВИРУС

Сыпь не даёт покоя двадцатидвухлетнему Жаку второй месяц. Всё правое предплечье покрылось красными пятнами. Ни один врач не смог толком объяснить Жаку, что это за сыпь. Все анализы были в норме. Мази, растворы, противоаллергические таблетки — ничего не помогает. Самым неприятным было то, что поражённый участок кожи постоянно болел. Анальгетики избавляли его от боли, но не дольше, чем на шесть часов. Даже выпитая перед сном таблетка не избавляла его от пробуждения посреди ночи от ноющего предплечья.

Вот уже целую неделю он лежит в больничной палате с того момента, как боли стали невыносимыми. Медсёстры его активно пичкают антибиотиками по распоряжению врача. Уже третья капельница за день. Всё бесполезно.

По телевизору, что находился в палате, шёл заключительный сезон любимого сериала Жака. Но этот сериал перестал его интересовать с тех пор, как правая рука разнообразила его повседневную трапезу. К стандартной еде на завтрак, обед и ужин добавилась порция кетонала.

В палату вошёл лечащий врач Жака — Анри Коман.

— Добрый день, мсье Белен.

Рослый бритоголовый дерматолог сорока семи лет, в очках и белом халате. В его руках была история болезни Жака. Он подошёл к кровати своего пациента и присел на стул.

— Как вы?

Жак говорил монотонным голосом, продолжая смотреть на экран телевизора, который в эти мгновения был для него всё равно, что голой стеной:

— Кетонал перестаёт действовать. Вчера я выпил таблетку перед сном и проснулся через три часа, а раньше мне хватало на шесть.

Врач посмотрел на почти что пустой пузырёк с таблетками и издал усталый вздох:

— Мсье Белен, мы ведь с вами это уже обсуждали. Я разрешил иметь при себе свои таблетки, но говорил не увлекаться. Медсестра делает обезболивающие уколы. А этот препарат слишком сильный. Если произойдёт передозировка…

Жак резко развернул голову в сторону врача и высказал недовольным тоном:

— А что вы мне предлагаете?! Терпеть? Я похож на мазохиста? Или, может, я выгляжу как наркоман? Думаете МНЕ нравится ширяться этим фуфлом! — После этого Жак понизил громкость, но при этом его голос оставался таким же раздражённым: — Говорите уже.

— О чём вы? — недоумевающе спросил врач.

— Я учусь на психфаке. У вас лысина в поту с той секунды, как вы зашли сюда. Поэтому я спрашиваю, какие дурные вести вы принесли.

Анри Коман почесал правое веко, насколько это позволяли сделать очки, сдвинул губы, а затем огласил результаты обследования:

— В общем, мы не смогли диагностировать патологию. Лечить, как сами видите, не получается. Очаг начинает разрастаться вглубь и, если ничего не делать, то скоро он может добраться до костей. Я получил консультации от других врачей, и все мы пришли к выводу, что… что руку нужно отнять. До локтя.

На глазах Жака навернулись слёзы. Его голова резко откинулась назад. Губы раздвинулись, оскалив крепко стиснутые зубы. Веки сжимались, не в силах остановить слёзы.

Доктор Коман медленно покидал палату. Даже прижавшись лицом к подушке, плачущий крик Жака всё равно разносился достаточно громко, чтобы его можно было расслышать в коридоре.

Спустя полчаса в палату к Жаку пришли родители.

— Доктор нам обо всём рассказал — трепетно произнесла мать Жака, заботливо поглаживая сына по плечу.

Вид лечения был оглашён в пятницу. Операцию назначили на понедельник.

Наступил вечер. Отделение почти опустело. Изредка в коридоре мелькали чьи-то силуэты. Из-за долгих слёз кожа вокруг глаз была ярко-розовая. Жак не переставал разглядывать руку. Незаурядность пятна перестала его интересовать, когда дело стало совсем плохо. Сыпь появилась в строго отведённых участках, создавая идеальные контуры, словно образуя какие-то символы, что замечали даже медсёстры и доктор Коман.