Бесплатный фрагмент - Тысячи лиц Безликой. Сборник рассказов.

Аннотации

Девственница поневоле

«Господи, ну когда же… когда…?» — изнывала она в его тесных объятиях. Даже тихонько постанывала от отвращения, а ему, наверно, казалось, что от восторга. Наконец-то он выпустил изо рта её помятые губы и впился в открытую шею. Вот тут уж Юлька позволила себе расслабиться и насладиться приятными ощущениями. Шея всегда была её слабым местом, правда, касаться её было некому. Он придавил девочку к стенке, властно протиснув колено ей между ног. «Ого, вот это поворот!» — растерялась Юлька и ловко вывернулась из цепких рук. Она видела, как он возбудился. Конечно же, ей это льстило. Но не на первом же свидании? И вообще, с кем и когда терять свою девственность, она еще не решила.

Рождённый Зверем

Всю свою жизнь он чурался системы, признавшей его сумасшедшим. Смотрел наивными, широко раскрытыми глазами на мир, а видел лишь порок и бесчестие. Он не шёл против всех, обнажив острый меч, нет, он просто хотел тихонько отсидеться в сторонке. Но у Судьбы были на него совсем другие планы. И своей властной рукой она бесцеремонно втянула его в свой безумный круговорот. Всю свою жизнь он считал себя сумасшедшим, тогда как на самом деле, он просто… другой.

Хрустальная капелька волшебства

Вы верите в Новогоднее Волшебство? Нет? А вот и напрасно. Наши герои тоже не верили в Чудо, вплоть до самого боя курантов. Но самое главное, что Новогоднее Чудо поверило в них.

Найди меня в любой Реальности

Что есть Смерть? Этот вопрос много веков будоражит человеческие умы. Кто-то говорит о конце пути, кто-то — о переходе в другое состояние, кто-то — о начале чего-то нового, но уже в другой, неведомой нам реальности. Что есть Жизнь? Возможно, лишь последствие смерти в каком-то ином измерении. Могла ли предвидеть Диана крутой поворот судьбы, когда открывала перед сном толстенную книжку «Жизнь после Смерти»? Мог ли подумать смертельно больной юноша, на другом конце земного шара, что посещение магического салона перевернёт его оставшуюся жизнь? А встретившись в другом, запредельном мире иной реальности, смогут ли они вспомнить друг друга и вновь соединиться воедино, в прекрасных обьятиях голубых колокольчиков? Единственное, что поняли оба — ничто не может теперь помешать им воссоединиться. Ни время. Ни расстояние. Ни смерть.

В твоих руках моё спасение

Она простая медсестра. Одинокая, потерявшая смысл в жизни. Он простой полицейский. С рождения ненавидящий свою внешность. Она случайно попадает в аварию. Ему поручают расследование. Что готовит судьба отчаявшимся, разочаровавшимся в жизни, одиноким сердцам. Смогут ли они преодолеть все жизненные преграды, идя рука об руку в разрушенном мире, пережить боль, разлуку и страшную смерть? Сумеют ли обмануть Судьбу и вновь возродиться из пепла?

Случай в Метро

Когда внезапно нагрянет беда и сердце защемит от боли, когда жизнь потеряет свой смысл, куда понесут тебя слабые ноги? А вот наших героев они понесли в подземку. Что из этого вышло, ты узнаете прямо сейчас…

Муравьиное солнышко

Вы когда-нибудь находили в земле монетки? Вот и наша маленькая героиня стала обладательницей такого внезапного клада. А что из этого вышло, вы узнаете прямо сейчас.

Первые потери

Прекрасная пора– это Детство. Тогда и деревья кажутся больше. И дни длиннее. И солнышко ярче. Но Детство не может быть вечным. Приходит время, когда мы перешагиваем черту, во взрослый безжалостный мир. У каждого она своя, особенная и незабываемая. А ты помнишь тот час, когда закончилось твоё беззаботное Детство? Я помню…

От автора

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

Внимание! Данный текст содержит откровенные сцены, запрещённые детям до 18 лет.

Все указанные в книге события когда-то и где-то произошли, но точно не с вами. А если похожи на ваши, прошу считать их простым совпадением.

Возраст всех героев изменён в соответствии с действующим законодательством РФ.

Все имена и даты не изменены, но те, кто их может узнать, книг не читают.

В качестве иллюстрации для обложки использована фото из личного архива.

А напоследок прошу: не судите Юльку слишком уж строго, она всего лишь девчонка, случайно попавшая в немилосердные жернова злодейки Судьбы. И прежде чем кинуть в неё гневное слово, вспомните себя в золотые восемнадцать.

Живем и дышим, мечтаем, пишем,

Судьба играет, по сторонам бросает.

Увит шипами наш путь тернистый,

Усыпан пеплом склон каменистый.

Но мы воспрянем, расправим спину,

И смело, рьяно, шагнём в пучину.

Приятного вам прочтения!

Девственница Поневоле

Нежного тела касаются руки,

Трепет под пальцами пышет огнём,

Хриплыми стонами сладкие муки

Душу терзают и ночью, и днём.

Чудится ей нежный шёпот на ушко,

Жар поцелуев на томных губах,

Мыслей навязчивых, бьётся в ловушке,

Сгорая от похоти в незримых руках.

Пролог

Она лежала на мягких подушках, широко раскинув голые ноги. Ну как, голые, носки-то она не сняла. Чёрные брюки-резинки с собственноручной разноцветной вышивкой «Джесси» вдоль левой штанины небрежной кучкой валялись на полу. Трикотажная кофточка была распахнута настежь, а бюстгальтер свободно болтался на одной целой бретельке. Так лежала она уже добрых десять минут, а возбуждённый парень елозил на ней своим голым телом. Хорошо, что в комнате было темно, иначе ей ни за что не удалось бы скрыть своего ни чем не прикрытого разочарования. В кои-то веки она наконец-то была готова лишиться с ним девственности, а тут такой грандиозный облом.

Глава 1

Весна в этом году выдалась на редкость сырой и грязной. Городские улочки с налётом неприглядной серости пасмурного дня душили на корню всю радость окончания холодов. В Курске вообще достаточно холодный климат, всё-таки Центральное Черноземье. Для худенькой рыжей девчонки поездки в техникум по такой погоде превращались в жестокую пытку. Нескладная, с торчащими лопатками и острыми коленками, Юлька всё время мёрзла, а особенно сейчас, когда её первая любовь так далеко и совсем не греет разбитое сердечко.

Хорошо хоть школу успела закончить на старом месте. А откуда ездить в ненавистное училище, не важно. Юлька никогда не любила учиться. Вот почему одним это легко даётся, как, например, старшей сестре, а для неё это необходимое занятие давно превратилось в сущую каторгу? Женька всегда и во всём превосходила Юльку, не только в учёбе. Она вообще росла послушной и тихой девочкой. Мама часто рассказывала, что, когда родилась Юля, Жене едва исполнился один год и девять месяцев, но ей уже твёрдо сказали, что с этих пор она взрослая. С мыслью, что нелепый кричащий младенец украл у неё детство, и росла девочка. Раз есть младшая сестра, значит, она, Женя, уже большая и должна во всем помогать маме. В общем, сами того не понимая, родители лишили старшую дочь беспечной радости и привили стойкую ненависть к младшей сестре. Сестры с детства люто ненавидели друг друга. Ещё и потому, что им приходилось ютиться вдвоём в одной маленькой спаленке, где априори не может быть чьих-то личных вещей. Так для маленькой Юльки все любовно припрятанные безделушки сестры являлись, естественно, общими. Что не могло не вызывать Женькино недовольство, и девочки уживались кое-как, подобно кошке с собакой.

Юлька не входила в компанию старшей сестры и не знала, что у той на душе. А Женька в тот момент тоже переживала не лучшее время своей жизни. Праведная душа её рвалась на части, но, стиснув зубы, она молча душила в себе даже зачатки горячих слёз. А всё дело в том, что, честно дождавшись из армии своего парня, она столкнулась с ужасной несправедливостью. Отслуживший двухлетнюю, тогда ещё, срочку кавалер внезапно уверился, что подруга его не ждала и он не готов продолжать отношения дальше. Как только бедная Женька не убеждала избранника в обратном, он ничего не хотел даже слушать. Вот так и получилось, что этой весной крутой поворот Судьбы окончательно и бесповоротно изменил навсегда жизни обеих сестёр.

Что касается Женьки, то она горевала недолго и на дне рождении своей лучшей подруги наконец повстречала своё нечайное, нагловатое счастье.

А вот Юлька…

***

Вот всё в её жизни наперекосяк. Она смотрела в окно с высоты девятого этажа, а в глазах серебрились слёзы. Ну почему жизнь так к ней несправедлива? Ещё не начавшись, взяла и рухнула накануне её долгожданного девятнадцатилетия. Вот только-только всё стало налаживаться, а белобрысый парнишка с хитрыми зелёными глазками наконец-то обратил на неё внимание. Чертовски долгие два года она тайно поглядывала на него, холодно отвергая других ухажёров. И с каждым разом их становилось всё меньше. Наверное, ни для кого не была тайной её симпатия к парню, но все упорно старались этого не замечать. В этом и вся прелесть дружных дворов, где все с малого детства живут по соседству и знают друг друга, как облупленных. Лучшая подружка Ленка снисходительно относилась к Юлькиному пристрастию, так как считала это полной чепухой. Мальчишка должен быть старше, а Вадим был младше девчонок на целый год.

На Юльку он обратил внимание совсем недавно, когда родители девочки купили ей собаку. Поначалу, конечно же, это был забавный плюшевый щенок с красивыми подпалинами на длинной мордочке, но со временем Маркиз превратился в прекрасного сильного пса. Юлька всегда любила немецких овчарок. У неё даже была большая общая тетрадь с нужной информацией по дрессировке и воспитанию этих пород. За дело она взялась с кипучим энтузиазмом и полной ответственностью: посещала секцию, где Маркиз бегал по брёвнам и ловил переодетых преступников.

Из нелепого голенастого щенка пёс вымахал в огромное мускулистое чудовище. Всем командам его научила сама юная хозяйка. Он умел сидеть, лежать, давал с удовольствием лапу, отлично знал команду «апорт» и с радостью таскал Юльке палочки, вываливая на бок свой длинный и влажный язык. Знал он и команду «чужой» — при этом рычал, лаял и рвался с поводка так, что, казалось, вот-вот, и он разорвёт на клочки свою жертву. Также он падал на бок при команде «умри» и радостно подскакивал при долгожданном «живи». Кормила Маркиза, конечно же, мама, но вот гулять с псом была полностью Юлькина обязанность. Женька никогда не выгуливала пса. Она была старше Юльки на год и девять месяцев и считала себя уже взрослой, как уже было сказано, с тех самых лет. Конечно, Юлька завидовала ей, ведь у Женьки уже был настоящий парень, а у Юльки кто? Только Маркиз. И вот, когда наконец-то Вадим стал каждый раз ненавязчиво отираться рядом, когда со скоростью света Юлька вылетала из подъезда, крепко держась за кожаный поводок, жизнь её пошла под откос.

Почему, спросите вы? Да потому что её родителям наконец-то решили увеличить жилплощадь и дали трёхкомнатную квартиру в новостройке самого отдалённого района.

И вот теперь она с тоской пялилась в незнакомый двор, а Маркиз, поскуливая, крутился у её ног. Уже давно надо было выгулять кобеля, но тащиться пешком с девятого этажа, а потом назад, удовольствие то ещё. И девчонка тянула, сколько могла.

Тяни не тяни, а идти всё-таки, придётся.

И вот, слетев за пять минут по ещё новеньким, не покоцанным порожкам, счастливый Маркиз выскочил из подъезда, волоча за собой худенькую хозяйку на конце поводка. На шумную компанию, собравшуюся вокруг лавочки, Юлька обратила внимание сразу. Одна невзрачная девочка и несколько пацанов окинули оценивающими взглядами даму с собачкой и, посмеиваясь, зашушукались. Было ещё достаточно светло, и можно было в ответ презрительно глянуть, но Юлька даже не повернула головы. Она была на своей печальной волне, гадая, что же делает сейчас её ненаглядный и навсегда потерянный парень. Девочка так увлеклась самобичеванием, что не заметила свою гостью. Едва зарычал бдительный Маркиз, как и она встрепенулась. Это была та самая девчонка с лавочки.

— Привет, — улыбнулась она Юльке.

— Привет.

— Красивый у тебя пёс.

— Ага, — сконфузилась та. Она не умела знакомиться. Её вообще чужие люди всегда повергали в панический ужас. Но что делать, раз ей теперь тут жить…

— Я Наташа, мы недавно сюда переехали. Вон, смотри, там на восьмом этаже мои окна, — Юлька проследила за пальцем девчонки и с удивлением поняла, что они с ней, оказывается, соседки.

— Здорово, — улыбнулась она. — Значит, соседи, я тоже из этого подъезда, только с девятого.

— Я знаю, что с этого — рассмеялась Наташа.

— Откуда?

— Ты ж из него вышла, — Юлька резко почувствовала себя полной дурой, и девочки вместе рассмеялись.

— А мальчишки тоже из нашего? — отсмеявшись, как бы между прочим спросила Юлька.

— Не? — отмахнулась новая подруга. — Эти со старой косы.

— Откуда?

— Ну, со старой косы, — махнула рукой Наташа куда-то через дорогу, где возвышался весь основной обжитой массив, — там старая коса, а у нас тут новая. Поняла?

— А, ясно, типа местные? — недоверчиво протянула Юлька.

— Ага, пришли себе подружек выбирать, — хитро зыркнула Наташа, а Юлька сделала вид, что совершенно не понимает, в чём дело. — Мы теперь нарасхват.

— У тебя тут парень? — невинно поинтересовалась Юлька, всё-таки не удержавшись и скосив глаза на подростков.

— Не знаю, ещё не выбрала. — хмыкнула та. — А ты выходи к нам сейчас. Погуляем, — пытливо уставилась она в глаза Юльке. Та неловко замялась.

— Да я ж не знаю тут никого.

— Вот и познакомишься, — хихикнула Наташка.

А Юлька вдруг почувствовала какую-то натянутость и наигранность. Притянула поводок с Маркизом к себе и невзначай ляпнула:

— Тебя, что специально подослали? — и кивнула в сторону пацанов.

Но Наташка и ухом не повела. Ни капельки не смутившись и не став отпираться, серьезно выдала:

— А то! — щёки Юльки тут же зарделись, а мысли о светлоликом Вадиме, помахав на прощанье хвостиком, вылетели из головы. Кто знает, возможно, ей тут и понравится.

— Ладно, сейчас выйду. Только ненадолго. С моими родаками хрен разгуляешься.

— Давай, мы тебя ждём, — хлопнула её по плечу Наташка и вернулась на лавочку. Откуда сразу же до Юлькиных ушей донеслись довольные возгласы.

Немного погоняв Маркиза по кругу, Юлька смотала поводок и степенно направилась к распахнутыми дверям своего нового девятиэтажного дома. Проходя мимо подростков, она невозмутимо осмотрела ребят и, кивнув Наташе, скрылась в подъезде.

«А мальчики ничего так», — подумала Юлька. Интересно, кому из них она уже успела приглянуться?

***

— Я пойду погуляю! — вдоволь навертевшись у зеркала, Юлька озадачила родителей. Те переглянулись, мать только открыла рот, чтобы выдать наставления, как отец её опередил.

— Иди, но чтоб я в окно тебя видел.

— Ну пап, мне уже восемнадцать!

— И как начнёт темнеть, сразу домой! — не дал сбить себя с толку строгий родитель.

— Ладно, — насупилась Юлька, но игру приняла. Ага, попробуй возрази, и сразу останешься дома. Впрочем, ничего нового и не произошло. Так было всегда, отличие лишь в том, что раньше они жили на первом этаже и весь двор тихонько хихикал, когда в окно спальни девочек высовывалась взъерошенная осветленная женская голова и по двору разносилось:

— Юля, Женя домой!!! — причём совершенно не важно, где в это время тусили девчонки: прямо под окнами или у соседнего подъезда. Тут теперь будет чуть посложнее. Девятый этаж — это тебе не первый!

Подведя чёрным карандашом нижние веки, Юлька торопливо покинула квартиру и, хватаясь за перила узкой ладошкой, помчалась по лестнице вниз.

На улице царило оживление. Откуда-то появился новенький парень с гитарой под мышкой, и все начали спешно сдвигаться, чтобы освободить место на лавочке для маэстро. Подоспевшая Юлька не успела даже охнуть, как была властно сграбастана крепкой рукой и по-хозяйски усажена на чужие колени.

— Садись, не бойся, я не съем тебя! — рассмеялся мальчишка. Его хохот подхватили и остальные. Юлька густо покраснела и опустила глаза. Возразить она не успела, да и не пыталась, если честно. Слушая гнусавый мальчишеский голос, она украдкой поглядывала на того, кто лишил её сложного выбора из незнакомых парней, решив за неё и за всех одновременно.

Медленно, но верно на пустынный двор надвигались сумерки. Раскрепощенная Наташка жарким телом прижималась к певцу, показывая всем и каждому свой сегодняшний выбор. А молчаливая Юлька, изображая скромную невинность, аккуратно восседала в объятиях довольного мальчишки, ловя на себе любопытные взгляды остальных парней.

Шестнадцатилетний гитарист был хорош собой, кудрявый, сероглазый, с приятным грудным голосом, терзающим юные души романтическими песнями и трогательными балладами. Серёжка сегодня был явно в ударе. Юлька с Наташкой были единственными девчатами в компании парней и справедливо воображали себя чуть ли не царицами Савскими. Наперебой просили Сергея исполнить наиболее понравившиеся им песни, и тот милостиво соглашался, ловя на себе сердитые взгляды недовольных самцов. Юльке очень понравилась песня «Снегурочка», и гитарист вновь и вновь перебирал звонкие струны, стараясь угодить новенькой девочке, что не могло не бесить её новоиспеченного кавалера. Тот грозно сопел ей в ухо, украдкой касаясь губами нежной кожи на шее. Юлька внутри вздрагивала от несмелых ласк, впрочем, делая вид, что и вовсе не замечает этих, сейчас неуместных, проказ.

Сумерки плавно окутали шумную компанию серой вуалью. Прохладный ветерок цепкими лапками своевольно забрался под лёгкую спортивную курточку Юльки, пробежался по позвоночнику, вызывая стайки колючих мурашек. Новоиспечённый двор на Новой косе ещё не блистал зелёными насаждениями и был девственно открыт и обласкан всеми семью ветрами. Девчонки заметно скукожились, и, заметив это, Юлькин кавалер милостиво содрал с себя потёртую джинсовку и заботливо накинул ей на вздрагивающие плечи. Пискнув «спасибо», та уютно укуталась в плотную ткань и благодарно облокотилась на парня. Он среагировал молниеносно, по-хозяйски обнял свою леди и крепче притянул к себе. Все, ещё питающие надежду на внимание новенькой, огорченно вздохнули. Стало ясно, что негласный выбор сделан и парень вряд ли отступится от своего. А наивная Юлька даже и не предполагала, какие страсти сейчас бушуют в сугубо мужском сообществе. Ей было, как никогда, хорошо и спокойно. Новые друзья, новые надежды, прекрасная музыка и крепкие сильные руки. Ах, Вадик, Вадик, упустил ты своё счастье!

***

— Юля, домой!

Пальцы гитариста застыли на высокой ноте, и все глаза обернулись к Юльке. Её щёки предательски вспыхнули. Сейчас она желала лишь одного — со стыда провалиться сквозь землю. Положение спас её кавалер.

— А ты девочка-пай у нас, оказывается? Давай провожу? — подмигнул он, и все расслабились. Вновь зазвучали смешки, тихие шепотки и неловкие подначки.

— Давай, — выдохнула Юлька и, подняв лицо вверх, туда, где из кухонного окна на девятом этаже высовывалась растрёпанная голова отца, крикнула:

— Иду.

Отец кивнул и скрылся, с грохотом захлопывая створку.

Нехотя соскочив с нагретого местечка, Юлька болезненно зашипела, разминая затёкшие ноги. С ней в унисон зачертыхался и парень. Остальные подростки, кивнув на прощанье несбывшейся пассии, вновь углубились в приятные посиделки. Забегали по струнам загрубевшие пальцы, теснее прижалась к гитаристу Наташа. А парочка медленно скрылась в подъезде.

Лифт ещё не работал, и Юльке пришлось волочиться за длинноногим парнишкой, так ловко и быстро шагавшим по гулким порожкам. В конце концов, ему пришлось взять Юльку за руку, чтобы помочь запыхавшейся девчонке с непривычки осилить все девять этажей. У самых дверей нужной квартиры он неловко замялся. Сконфужено глядя на Юльку, он приобнял её за плечи и робко притянул к груди. Только сейчас, при тусклом свете лампочки Ильича, Юлька смогла рассмотреть своего кавалера. Им оказался симпатичный темноволосый паренёк, высокий, ладный, спортивного телосложения. Распахнутые глаза его цвета молочного шоколада смотрели на Юльку внимательно, изучающе. Она поняла, что он точно так же рассматривает её, как и она его минуту назад. Юлька смутилась и неловко потупила взор. Мальчишка довольно хмыкнул и крепко её обнял.

— Теперь ты моя, поняла? — зашептал он, приподнимая пальцами её подбородок и ловя взгляд.

— Это кто так решил? — попыталась возразить Юлька, а сердечко её, уже сделав кульбит, бешено забилось где-то в желудке.

— Я решил, и это не обсуждается. Все видели, что ты ушла со мной, теперь к тебе никто не подойдет, пока я не разрешу.

— Вот ещё, — возмутилась Юлька, но он даже слушать её не пожелал, а, наклонившись, властно накрыл своими губами её. Юлька и ахнуть не успела, как его влажный язык раздвинул ей рот и проник в него, вращаясь и исследуя каждый уголок тёплого пространства.

Юлька поддалась и расслабилась, закрыв глаза. Я бы сказала, что от наслаждения, но это было далеко не так. Она ещё ни разу по-настоящему не целовалась. Видела в фильмах, читала в книгах, но сама была полный профан. И вот он, тот самый момент, когда в душе должны пахать бабочки и трубить ангельские трубы, а её едва не скрутило от отвращения.

Первый Юлькин поцелуй должен был быть не таким.

Юлька оцепенела. Вот что ей прикажете делать? Стоять и терпеть это слюнявое вторжение в свой девственный рот? Или оттолкнуть мальчишку и лишиться покровительства столь видного самца. А то, что его уважают друзья, сразу видно. Так она стояла и терялась, пока он облизывал ей лицо, оставляя на её подбородке влажные дорожки слюны.

«Господи, ну когда же… когда…?» — изнывала она в его тесных объятиях. Даже тихонько постанывала от отвращения, а ему, наверно, казалось, что от восторга. Наконец-то он выпустил изо рта её помятые губы и впился в открытую шею. Вот тут уж Юлька позволила себе расслабиться и насладиться приятными ощущениями. Шея всегда была её слабым местом, правда, касаться её было некому.

Он придавил девочку к стенке, властно протиснув колено ей между ног.

«Ого, вот это поворот!» — растерялась Юлька и ловко вывернулась из цепких рук. Она видела, как он возбудился. Конечно же, ей это льстило. Но не на первом же свидании? И вообще, с кем и когда терять свою девственность, она еще не решила. Да и не место тут.

Он дёрнулся было за ней, но Юлька отпрянула, уперев ладошку в грудь возбуждённого самца.

— Торопишься, Лёша!

— А ты не…

— Нет, — прервала Юлька его мысль и сконфузилась.

— Не понял, — оторопел он, впиваясь настороженным взглядом ей в глаза.

Что он пытался там разглядеть? Единственно правильный ответ? Разглядел, но сам не поверил себе.

— Ты что, в натуре ещё девственница?

Юлька обиженно вскинулась и поджала губы:

— А что здесь такого? — глаза её предательски заблестели. Почему вообще она должна объяснять что-то этому едва знакомому парню. Кто он такой ей? Вот Вадим бы поверил, не посмеялся бы. Он с детства знал её, как облупленную. Ох, Вадим, Вадим! Солёная влага размазала мир, и Юлька, спохватившись, немедленно отвернулась.

— Ты что, плачешь? — изумился Лёха. — Совсем, что ли, дурочка? Это же классно! Сейчас попробуй найди девственниц? А ты прям сокровище, и сразу моё! Теперь я точно тебя не отпущу!

Юлька смотрела в сияющие глаза парня и видела в них столько восторга, что сердце на миг замерло, а потом вновь понеслось по волнам обещаний, переполняющих его взгляд через край.

Так бы и стояли они, если бы не щёлкнул замок на Юлькиной двери. Видимо, отец устал ждать, пока дочь соизволит зайти в дом, и решил её так ненавязчиво поторопить.

Спешно распрощавшись и пообещав завтра встретиться, окрылённая и в то же время расстроенная новыми впечатлениями Юлька наконец-то впорхнула в квартиру.

***

— Ну и что ты так долго толклась у двери? — скрестив на груди руки, отец буравил её пристальным взглядом. Юльку передёрнуло. Знаете, бывает у человека такой взгляд, как у змеи, приготовившейся к атаке? Нет? Значит, вам повезло. У Юлькиного отца глаза цвета осеннего неба, уже не тёплого, но ещё и не холодного. А взгляд такой пристальный, внимательный, выворачивающий наизнанку всю душу. Вот и сейчас он впился в неё этим взглядом, попробуй сбреши.

— Всё нормально, пап, меня просто провожали друзья.

— Какие ещё друзья? — нахмурился тот.

— Дорогой, — как всегда вовремя пришла мать на помощь, — надо же Юле друзей заводить. Я там видела девочку. Да, Юль?

— Ага, соседка с восьмого этажа, — с облегчением выдохнула Юлька.

— Ну, вот и хорошо, — мать поспешно утащила отца в зал, многозначительно косясь на запоздавшую дочь. Там вовсю гремел телевизор, возвращая родителей к привычной излюбленной жизни, а виновница торжества поплелась в их с Женькой общую комнату.

Вот совсем не понятно, стоило ли так кардинально менять всем им жизнь ради ещё одной комнаты и всё равно делить с сестрой одну на двоих. Зато мама с папой теперь спят раздельно. Странно, конечно, но им, значит, нужнее.

Комната была пуста. Ну, не в смысле «совсем пуста», а в том смысле, что Женьки дома ещё не было. А так посреди комнаты стояли две сдвинутые полуторки, образуя одно широкое ложе. У стены притулился старенький, обшарпанный письменный стол. Рядом с ним древний сервант, почти антиквариат, в котором гордо сверкал экраном маленький телевизор. Справа, то есть с Юлькиной стороны кровати, вплотную к стене был придвинут высоченный шифоньер, достающий до самого потолка. А с Женькиной стороны — аккуратный трельяж с разбросанными на широкой тумбе девчачьими принадлежностями. Вот и всё убранство. Да, ещё про балкон забыла сказать. Вместо стены за трельяжом было широкое, во всю стену, окно с балконной дверью. Выходить на него и смотреть во двор с высоты девятого этажа было ещё то приключение. Юльке казалось, что она вот-вот сверзится вниз вместе с переломанными бетонными плитами, так что от посещения данного кусочка нового жилища она чаще всего воздерживалась.

Выйдя из комнаты, сразу упираемся в узкую прихожку с тремя дверцами. Две прямо, туалет и ванная, а по правую руку небольшая комнатка, которую сразу застолбил себе отец. Слева же поворот во вторую прихожую, которая упирается во входную дверь. Справа от неё спряталась кухня, а напротив входной двери коридор плавно переходит в широкий, просторный зал. Со стенкой во всю стену, большим телевизором и мягкой тройкой. Кресла обычно занимают родители при просмотре ящика, а притулившийся у стены навечно разложенный диван служит постелью для матери ночью.

В общем, с переездом особо ничего и не изменилось, по крайней мере, для обоих детей. Лишь рухнула привычная жизнь, надежды и радужные мечты.

***

Юлька разделась, привычным жестом затолкав шмотки на свою полку в переполненном шифоньере, и устало поплелась в ванную. Вот что-что, а поваляться в горячей водичке, это её и хлебом не корми. Где ещё расслабиться, если не за закрытыми дверями ванной комнаты? Придирчиво оглядев себя в ещё не успевшем запотеть зеркале, Юлька, как всегда, недовольно скривилась. Слишком тощее тело, слишком маленькая грудь, плоские лепёхи ягодиц, цыплячья шейка, а про ноги вообще лучше молчать. Худенькие, кривенькие, подобно вихляющимся верёвочкам. Да они и не видны в этом зеркале, Слава Богу. Самое заветное желание Юльки — хоть немного поправиться.

Окинув себя придирчивым взглядом, она наконец-то погрузилась в ласкающий кокон горячей воды. Рука сама потянулась в низ живота, и, нащупав подушечками пальцев чувствительный холмик, Юлька закрыла глаза. Движения пальцев, сначала нежные и воздушные, с каждой минутой становились всё более требовательными и настойчивыми. Густая слизь, обильно смазав все складочки, позволила пальцам порхать в бешенном ритме, доставляя своей хозяйке невероятное удовольствие. Другой рукой Юлька сжала грудь, зацепив между пальцев коричневый бугорок соска, и сдавила напрягшуюся горошину. Задышав, подобно паровозу, под неистовый стук разогнавшегося сердца Юлька выгнула спину, подаваясь навстречу руке, конвульсивно сжала бёдра и забилась в сладких судорогах оргазма.

Потом она ещё долго откисала в почти остывшей воде и блаженно улыбалась. Она, конечно, вполне могла бы обойтись и без мальчишек, но в своём неуёмном воображении Юлька так часто представляла сильные, грубые руки на своём худом теле, горячие поцелуи, описанные в многочисленных книжках, что ей уже не терпелось поскорее опробовать всё на себе. Как должно быть это прекрасно!

***

Эх, это весеннее утро! И снова вездесущие свинцовые тучи и гнетущая, сонная атмосфера. Стайки встрёпанных воробьёв серыми комочками плещутся в пыли. Не иначе, как дождь зазывают, мелочь крылатая.

Юлька поморщилась и недовольно покосилась на небо. Хоть бы не ливанул. Естественно, зонт она оставила дома, кому охота таскать с собой огромный костыль, а маленькие дамские зонтики — фу, фу, фу. Излюбленные брюки-резинки, трикотажная кофточка на молнии и накинутая сверху лёгкая ветровка. Через плечо сумка с конспектами и тяжёлый груз недосыпа в комплекте. Глазки подвела чёрным карандашиком и ленинградской плевалкой подмахнула реснички. Кто не красился Ленинградкой, многое потерял. Куда там вашим флёрам. Правда, она и течёт, как зараза, ну тут главное не заплакать. А какие от неё ресницы! Ммм. Намазюкаешь так, подождёшь, пока высохнут, а потом –раз, пальчиком вверх их загнёшь! И вау! Форму держат офигенно! Прямо куколка с витрины ресничками-бабочками хлоп-хлоп. В общем, навела красоту Юлька и в технарь почесала.

Остановки, как всегда, переполнены. Что за город! Неужели нельзя по утрам побольше транспорта пускать?! А то ездит один скотовоз захудалый. Вот попробуй влезть в него. Хорошо Женьке, она недалеко тут учится, в кондитерке. Буквально остановок пять. Пешком быстрее срезать. Вот она и ходит в училище ножками, физкультурой по утрам занимается, а ей, Юльке, далековато добираться, однако. Зато учится она на телефонист-телеграфист-секретарь-машинистку, язык сломаешь.

Учиться Юлька не любит, это в школе можно было спустя рукава к учёбе относиться, а тут она уже взрослая, ответственная, тьфу, аж думать противно. Лишь бы на парах отсидеть, а там и домой. Если бы не подруга Лиличка, Юлька б вообще с ума там сошла. А так, ничего, поболтать можно, посмеяться, мальчишек обсудить. В общем, что говорить об этом. Технарь как технарь. Ничего интересного. До двух часов потерянное время. Единственное, что нравилось Юльке в училище, это урок стенографии. Мастер даже хвалил её за то, что быстро она эту азбуку усваивает. Вообще, что касается всяких шифров, тут уж Юлька на высоте, самой приятно.

После училища нелёгкий путь домой. Опять остановки, невозможные давки в безразмерных автобусах. И пешком на девятый этаж. Думаете, всё? Можно отдохнуть? А вот шиш! За дверью, мотая хвостом и повизгивая от нетерпения, уже ждёт Маркиз с ошейником в зубах. Даже не переодеваясь, Юлька бросает на пол сумку с тетрадками, Слава Богу, учебники в технаре не нужны, ловко цепляет ошейник и вперёд. Успевай только ногами перебирать, а пёс тебя сам вынесет.

А вот потом и отдохнуть можно, расслабиться. Телек включить и в кровати валяться почти до самого вечера.

***

Но поваляться ей так и не удалось. Звонкая соловьиная трель разорвала бархатистую тишину, безжалостно вырвав Юльку из ласковых объятий внеурочного сна. Вставать не хотелось, но, поборов искушение спрятать голову под подушку, она нехотя поднялась и, превозмогая свою лень, поплелась открывать. На пороге обнаружилась весёлая Наташка. Господи, откуда в ней столько энергии! Юльке даже губы растянуть в улыбке и то было лень, а это егоза едва не подпрыгивает на месте от нетерпения.

— Привет, что делаешь?

— Хм, да ничего, сплю.

— Пошли со мной в магазин. Одной не охота.

— Блин, это же пешком… Не…

— Давай, одевайся, я тебе такое скажу…

— Ну?

— Там такой мальчик… — и Наташка мечтательно закатила глаза. Юлька навострила ушки. Новенький мальчик — это интересненько.

— Давай быстрей, а то мать ждёт.

— Тебе чего там?

— Чего-чего, — насупилась Наташка, — новоселье отмечать будем с новыми соседями.

— Это с мальчиком, что ли, с новеньким? — глаза Юльки хитро блеснули.

— Ага, с ним, — как бы между прочим проронила подруга.

— А как же Серёга? — удивилась Юлька. Ещё вчера Наташка так и льнула к сладкоголосому барду, а сегодня уже о новом соседе мечтает. «Странная», — озадачилась Юлька.

— А что Серёга? Я ему ничего не обещала. И вообще, как я себе нормального парня найду, если выбирать не буду?

— Ладно, я сейчас, — буркнула Юлька и скрылась за дверью. Она совсем не знала эту девчонку, а то, что уже успела узнать, ей не очень-то нравилось. К сожалению, больше подруг у неё тут нет, так что придётся довольствоваться этим.

Наташка была далеко не стройная, плотно сбитая, да и ростом не вышла. С круглым, румяным лицом, курносым вздёрнутым носом и пухлыми чувственными губами, разительно отличалась от своей новой хрупкой подружки. Широкие бёдра, третий размер груди и коротко стриженные русые волосы выгодно выделяли её на фоне худенькой рыжеволосой Юльки.

Нацепив бессменные резинки, Юлька накинула серую кофту с белыми лампасами на рукавах и, показав язык своему отражению в зеркальных дверцах прихожей, выскочила за дверь.

По лестнице девчонки неслись так, как будто за ними гнался сам дьявол. На межлестничной площадке пятого этажа Наташка внезапно замедлилась, а потом и вовсе остановилась. Не успев среагировать, Юлька нелепо замахала руками и врезалась ей в спину. Панический заверещав, обе едва удержались, уцепившись за новенькие перила, вместо того, чтобы пересчитать пятыми точками шероховатые ступеньки. Только сейчас Юлька заметила, что они тут уже не одни. На бетонной площадке, верхом на белом, небезызвестном фаянсовом друге, восседал высокий худощавый паренёк и во все глаза смотрел на бесплатные акробатические трюки. Совершенно не смутившись, он продолжал с интересом оглядывать запыхавшихся девчонок.

— О, привет, Саш. Круто ты тут устроился, — перила дрогнули под весом Наташки, и по подъезду разнёсся дребезжащий гул. Юлька, скрываясь за спиной подруги, быстренько оглядела себя, поправив одежду и смахнув выступивший на лбу пот.

— Здорово. Ага, удобненько. Чуть донёс, сел отдохнул.

— Может, и меня на коленочки? — сузила глаза коварная Наташка.

— Боюсь, мои косточки тебя не удержат. Переломятся, — совсем не тактично пошутил парень, при этом стреляя глазками на молчаливую Юльку. И та, в свою очередь, не сводила глаз с миловидного лица его в форме сердечка. С длинных, по девчачьи пушистых и загнутых кверху ресниц, с тонких губ цвета коралла и точёных бровей в форме чёрного полумесяца. Наташка хмыкнула и, многозначительно глянув на Юльку, беспечно обогнула будущего соседа и спустилась на следующий пролёт.

— Эй, ты чего там зависла, Юль?

— А? — встрепенулась та, но слова замерли в глотке. Эти глаза, такие большие, глубокие, отразили весь её мир.

Он сидел на новеньком, сверкающем унитазе и не моргал. Прочно притянутый взгляд цвета пламенного изумруда был не в силах разорвать нить, внезапно связавшую его со взглядом девчонки. Юлька медленно обошла парня, купаясь в тепле его глаз, пока нить не натянулась и со звоном не лопнула, оставляя позади вибрирующие ошмётки чего-то волшебного, тянущего внизу живота приятной щекоткой. Наваждение схлынуло, и, тряхнув головой, Юлька вприпрыжку помчалась вслед за подругой.

— Ну, как он тебе? — ненавязчиво поинтересовалась та, нетерпеливо кусая губы и нервно ероша свои короткие прядки.

— Ничего так, симпатичный.

— Угу, — буркнула Наташка, нахмурив брови: она сама было положила глаз на смазливого парня, но один взгляд на его реакцию при виде тощей подруги поставил жирный крест на всех её розовых грёзах. — Ты ж вроде с Лёхой? — едва сдерживая волнение, выдохнула она.

— С чего ты взяла? — поперхнулась Юлька и, согнувшись в приступе жестокого кашля, споткнулась.

— С чего, с чего, а с того, что он сам вчера всем объявил, что ты с ним. Так что всё, теперь никуда не денешься. Лёха такой, хрен отпустит, — продолжая хмуриться, Наташка услужливо хлопала по согнутой спине отчаянно хрипящую подругу. А Юльке казалось, что она вот-вот выплюнет лёгкие. Грудь горела без кислорода, а из глаз градом катились слёзы. Тяжёлый удар по спине заставил её выгнуться и наконец-то вздохнуть.

Бледной трясущейся тенью выползла она из подъезда и, зябко передёрнув плечами, подставила ветру лицо. Озноб прокатился по телу, забираясь в каждый потайной уголок. Она уже успела подзабыть, как на улице сегодня свежо и прохладно. Но делать нечего, и девчонки, ёжась от пронизывающего до костей вездесущего ветра, обхватив себя руками, рванули в ближайший павильон. Обойдя тентованный грузовик, забитый вещами вперемешку с мебелью, подруги переглянулись. Да, долго ещё новоявленному соседу таскать плоды семейной передислокации.

***

Грязь мерно хлюпала в такт шагов, а мелкая влажная взвесь упрямо забивалась под воротник. Унылый пейзаж мрачно-серых тонов нагонял тоску. Хорошо хоть до павильона недалеко, и она, по идее, не должна успеть совсем продрогнуть.

Нужный продуктовый ларёк сиротливо притаился в соседнем дворе среди плетущихся плачущих ив. Своими длинными упругими ветками они оплетали обшитый далеко уже не белым пластиком павильон и укрывали его живой вуалью от вездесущей мороси. Создавали плотную завесу молодой зелени, даря в летний зной тенистую прохладу всем желающим. Искоса поглядывая на румяную Наташку в тоненькой кофточке, Юлька мысленно поражалась. И не мёрзнет же, тогда как сама она уже едва не стучала зубами.

В магазине Наташка затарилась по полной. А Юлька стыдливо топталась в сторонке, предпочитая поменьше отсвечивать перед настороженными продавщицами. Две грузные женщины, оказывается, уже знали Наташку и без проблем отпустили спиртное несовершеннолетней покупательнице.

Назад девчонки плелись медленно, едва перебирая ногами, справедливо опасаясь перебить случайно стеклянную тару. Юлька фыркала и отплёвывалась, пряча лицо в куцый трикотажный воротничок кофты, безжалостно натянув его на подбородок. А Наташке хоть бы хны. Идёт себе, нос кверху, а с волос на лицо стекают нахальные капли. «Достал уже этот дождь», — хмурилась Юлька, но продолжала тащиться рядом с подругой.

— А давай с нами? — утирая свободной ладошкой лицо, предложила Наташка.

— Ну, не знаю. Неудобно как-то, — с сомнением протянула Юлька. Алкоголь она не приветствовала. Если пить, то только что-нибудь сладенькое. Шампанское там, ликёр, но точно не водку.

— Чего тебе неудобно? Соседи же?

— Это тебе они соседи, а я на девятом живу, если что… Не, давай в другой раз.

— Как хочешь, — Наташка повела плечом и переложила звякающий пакет в другую руку. Юлька сочувственно глянула на подругу, но помочь ничем не могла, да и не испытывала желания. Тащить тяжёлый пакет на восьмой этаж — это ещё тот квест.

— Ты тоже с ними будешь? — кивнула она на покупки.

— Не знаю, может, совсем чуть-чуть.

— А мать тебе разрешает? — Юлька здорово напряглась. Она ещё никогда не являлась домой пьяной, но почему-то догадывалась, что ничего хорошего это ей не сулит.

— Не смеши меня, подруга. Ей вообще по барабану, — беспечно отмахнулась Наташка.

— Везёт, — буркнула Юлька, её родителям было далёко не всё равно на обеих дочерей. Да так, что иной раз безумно бесило и Юльке даже хотелось сбежать из дому от постоянной гиперопеки.

Наконец-то угрюмый двор позади, и девчонки, сжав от натуги губы, собрали остатки воли и зашагали по лестнице. Навстречу им с дикими воплями скатился верхом на дрожащих перилах взъерошенный пацанёнок лет так семи.

— Эгей, расступись! — спрыгнул он на площадку между этажами и тут же вновь оседлал дребезжащего скакуна.

— Лёха, не балуй! — зычный голос догнал того уже на первом этаже, когда перила закончились и мальчишка на полном ходу выскочил из подъезда. Следом за ним, перепрыгивая через ступеньки, спешил тот самый симпатяга сосед.

— Девчонки, — протиснулся он между ними, всколыхнув в душе Юльки стайку колючих мурашек внезапной близостью гибкого тела. Терпкий аромат незнакомого парфюма пахнул ей в лицо, заставив сердце забиться в смятении. Уши девочки Юльки, а на щеках распустились багряные розы. Она так и застыла, не в силах отвести взгляд от его спины. Внезапно, будто бы что-то почувствовав, тот обернулся. Она вздрогнула, сердце панический ухнуло в пятки. А тонкая, незримая нить, вибрируя натянутой до предела струной, вновь, как и прежде, соединила их взгляды, наполняя юные души доселе неведомым, сумасшедшим чувством.

— Эй, ты что, застряла? — вернула её в реальность Наташка. Юлька дёрнулась и повернулась к подруге. Взгляд её был до того растерянный, что Наташка не выдержала и расхохоталась. Сконфуженный происшедшим не меньше девчонки парень опрометью кинулся прочь.

— Видела? Как он на тебя смотрел? — цыкнула Наташка. — Не иначе, любовь с первого взгляда!

— Да ну тебя, — оттолкнула её Юлька и, всё ещё находясь под впечатлением стремительного водоворота новых ощущений, широкими шагами двинулась вверх.

«Что это было?» — терялась она в догадках. Такой бури чувств она не испытывала даже к Вадиму. А этот угловатый высокий парнишка с девчоночьей внешностью… Что в нём такого? Совсем не мужественное лицо, не то что у Лёшки. Тот прям дышал тестостероном. А этот, скорее, напоминал стройного эльфа. А как он смотрел… Права Наташка. Эти глаза, огромные, цвета сочной зелени, глубокие и бездонные. Она едва не утонула в них, растеряв всю себя. Едва не растворилась без остатка, чтобы слиться воедино с этим волнующим душу соседом. А его руки… Широкие шершавые ладони с длинными узловатыми пальцами, наверняка крепкими и мягкими. Как, должно быть, приятны и волнующи их прикосновения. Будто бы крыльями бабочки по нежной коже. Он бы смог без усилий обхватить её обнажённую талию. Юлька вздрогнула, так явственно представив эту картину, что низ живота запылал влажным огнём. «Да откуда он такой взялся на мою голову?» — Юлька передёрнула плечами, гоня прочь наваждение, охватившее всё её существо жарким огнем желания.

Не замечая того, что творится с подругой, Наташка бодро шагала вперёд, с каждым шагом всё чаще гремя драгоценной ношей. Наконец-то, добравшись до восьмого, Наташка тяжело выдохнула и повернулась к подруге:

— Вечером выйдешь?

— А ты?

— Глупый вопрос, конечно. Что тебе Лёха говорил? Зайдет?

— Нет, встречаемся у подъезда.

— А, ну и отлично. Я зайду тогда, и вместе пойдём. А то что-то задолбалась я быть единственной в их компашке дамой, — Наташка хихикнула и весело подмигнула Юльке.

— Ты ж с матерью собиралась? — насторожилась та.

— Да ну их. Что мне там делать? Ты видела, какой там бардак теперь. Им долго придётся порядок наводить. Ещё меня припрягут. Фигу им. Я лучше Серёгу послушаю. Он сегодня сразу гитару возьмёт. Ладно, давай. Я зайду.

— Давай, — кивнула ей Юлька и шмыгнула вверх, на девятый.

Время близилось к вечеру, а она хотела ещё успеть поваляться в ванной, почистить пёрышки и привести в порядок укромные уголки своего тела: в рыжую буйную голову сегодня пришла странная мысль — а вдруг случится внезапность, а ей придётся краснеть? Нет уж, пусть она лучше будет готова, и в любой момент не стыдно будет раздеться.

А низ живота всё ещё пульсировал тёплыми спазмами, как будто сосед и впрямь невольным прикосновением разбудил доселе чутко дремавшее в худеньком теле женское начало.

***

Вечер нагрянул нежданно. Вся семья собралась перед телевизором, когда раздался громкий звонок в дверь. Бешеный соловей разорвал тишину переливчатой трелью, и Юлька, как ужаленная, кинулась открывать.

— Не забудь спросить, кто! — напутствовала мать, но девчонка лишь отмахнулась. Она была уверена, что увидит на пороге Наташку, когда без вопросов распахнула дверь. Но какого же было её удивление, когда горящий взгляд её уперся в высокого незнакомца. Густые чёрные брови его удивлённо взметнулись вверх, а в глазах промелькнула паника.

— Женю можно? — глубоким басом буркнул он, и оттопыренные уши засияли алыми маками. На миг Юлька лишилась дара речи, но, глядя в растерянные глаза тёмного шоколада, пискнула.

— Сейчас позову… — она уже не видела, как при этих словах облегченно выдохнул и расслабился гость.

Женька, видимо, что-то почувствовала одним местом и стояла уже буквально под дверью.

— Этот к тебе, — многозначительно зыркнула на сестру Юлька и, получив в ответ высунутый язык, изумлённо вскинула брови. Ну надо же, вот и просрал дурак Сашка своё счастье. Женька, как оказалось. тоже времени зря не теряла и активно строила свою личную жизнь.

Следующий звонок в дверь оказался тем самым, и они с Наташкой не спеша поплелись по лестнице вниз.

На лавочке вовсю шумели мальчишки, но при появлении девчат многозначительно примолкли. «Ага, значит, речь шла о нас», — отметила Юлька и в нерешительности остановилась. Наташка же, не церемонясь, нагло сдвинула пацанов и вальяжно расселась рядом с довольным Серёгой. Гитара в руках жалобно звякнула незамысловатым аккордом, и пространство наполнилось приятной музыкой.

— Ну, чего встала? — выдвинулся Лёха, раздвигая тесно сидящих на лавке. — Иди сюда, — похлопав по коленям ладонью, он протянул руку к ней. Юлька не стала заставлять себя долго ждать. Романтический вечер обещал быть весёлым, и провести его, стоя на своих тощих двоих, она не горела желанием.

Поддавшись вперёд, девочка, стараясь скрыть нахлынувшую было неловкость, медленно села на указанное ухажёром местечко и тут же была захвачена в крепкие, по-хозяйски настойчивые объятия. Лёха плотно прижал её к своему телу, так, что она даже через свою спортивную, видавшую виды ветровку и его потёртую джинсовку явственно ощущала суматошное буханье его возбужденного сердца. Вот это да, не иначе и правда влюбился? Хоть ей это и нравилось, но в душе Юльки бушевало смятение. С Вадимом всё ясно, вместе им не бывать, да и образ его с каждым днём становился всё смазанней и прозрачней. Бывшего, так и несостоявшегося возлюбленного из мыслей Юльки властно вытеснял другой, новый, таинственный зеленоглазый мальчишка, так ловко отодвинувший на второй план даже этого, уверенного в себе черноволосого кавалера. Но Лёшка был уже рядом, как синица в руках, а вот что светит ей с новым соседом, пока совершенно не ясно. Так что журавль в небе сейчас Юльку совсем не устраивал.

Гормоны кипели в податливом теле. Желанье вулканом рвалось в небеса. Юная невинная плоть жаждала прикосновений, а романтические баллады всё больше волновали горячую кровь. Пальцы Лёхи всё яростней тискали тело, втихаря затерявшись под полами свободной спортивки. Юлька нервно заёрзала и напряглась. Своей неугомонной пятой точкой она явно почувствовала твёрдый бугорок у Лёхи в штанах. Парень упрямо сопел Юльке в шею, украдкой целуя и покусывая нежную кожу. Стайки безумных мурашек метались по телу, топорщили волоски и заставляли неистово трепыхаться девичье сердце. Тысячи волнующих картин вспыхивали перед её мысленным взором. Через чур богатое воображение Юльки услужливо подсовывало ей бурные эротические сцены, почерпнутые из недавно прочитанных книг. Молодая кровь забурлила, кружа голову, взбудораживая гормоны. В животе вспух горячий цветок и запустил свои жаркие лепестки прямо во влажные складочки. Возбуждённая Юлька сходила с ума от желания, а вокруг, как ни в чём ни бывало, шептались подростки.

Наташка тихонько мычала, пытаясь подпевать сладкоголосому маэстро. А тот, прикрыв блаженно глаза, тянул новую песню о несчастной Мавританке, так глупо потерявшей своего возлюбленного. Трогательный текст и чарующая мелодия заставляли слушателей трепетать от восторга, настраивая чувствительные души подростков на романтический лад.

Проникшись миазмами витавшего кругом эротизма, Лёха забирался всё выше и выше под кофточку Юльки. Та не препятствовала, всерьёз предвкушая шершавые пальцы на затвердевших чувствительных бугорках. Умом она понимала, что ещё не время. Слишком мало они знакомы, и мать её так не воспитывала, но прослыть в кругу новых друзей недотрогой, а то и ханжой ей и вовсе претило. Ну, подумаешь, доберётся он до груди, что тут такого. И ему кусочек дозволенности, и ей приятно. Не собирается же она и в самом деле тут оголяться, а так, тайком, можно себе и позволить покайфовать. Противоречивые чувства боролись в стеснённой груди Юльки, ещё не познавшей мужских ласк. А ведь очень и очень хотелось.

Лёха будто услышал её, уткнулся лицом Юльке в шею, прямо в яремную впадинку с нежно подрагивающей кожицей. Запустил свой горячий язык в пульсирующую ямку и, словно хитрая маленькая змейка, стал выводить на тёплой коже оцепеневшей Юльки замысловатые влажные узоры. Правой рукой парень сильнее стиснул тонкую талию, а левая, едва вынырнув из-под кофты, тут же метнулась назад, минуя слои одежды, ложась всей горячей ладонью прямо на голое тело замершей девочки. На мгновенье остановившись, видимо, ожидая недовольства или протестов от такого нахальства, рука вновь оживилась и, медленно перебирая дрожащими пальцами, двинулась вверх. Прямо туда, где от жгучего напряжения стянулись в твёрдые горошины, напухшие от переполнявшего Юльку возбуждения коричневые соски.

Баллада закончилась, и молодёжь зашумела, похлопывая по плечу угодившего всем гитариста. Он всё ещё искоса поглядывал на Юльку, но в глазах его ясно читалась глухая боль поражения. Да и остальные парни вели себя аналогично, показывая смиренную покорность перед сделанным выбором Юльки. Никому и в голову не могло прийти, что на самом деле она никого и не выбирала. Этот лохматый, уверенный в себе нагловатый подросток всё за неё решил сам. А в силу своей неуверенности и неопытности, Юлька уступила без сопротивления и в глубине души, вознамерилась плыть по течению волн безрассудства. Да, чёрт возьми, она безумно хотела взрослого секса, жаждала его и боялась одновременно. По сути своей Юлька была очень эмоциональной и романтичной натурой. Во всём происходящем сейчас она видела нечто прекрасное, чувственное и возбуждающее. Дальше будет видно, а сейчас она млела от незнакомых необузданных чувств и невероятных ощущений мужских ладоней на своём обнажённом теле.

Сумерки плавно опускались на город, окрашивая и так невесёлые пасмурные тона в ещё более глубокие цвета мрачной монохромности. Дождя сегодня не было, но свинцовые тучи не спешили покидать низкое небо, не давая пробиться сквозь комковатую вату ни единому робкому лучику несмелого солнца. Заката как такого не было тоже. Грязно-серый сумрак, казалось, мгновенно окутал пустынный двор, накрыв лавочку и спрятав в своих недрах подростков. Те нестройным хором тоненьких голосов старательно тянули жалобный мотивчик про горькую долю тонувших в море лошадей, не замечая вокруг себя густеющего мрака.

Юлька тяжело вздохнула, неловко качнувшись в кольце крепких рук. Лёшка настороженно замер, шаря и тиская длинными пальцами тонкий стан.

— Ты чего? — голос его хрипло дрогнул.

— Уже стемнело, ща папа будет кричать, — выдохнула она, пытаясь скрыть своё разочарование. Домой ей сейчас вовсе не хотелось.

— Ну пока же не звал… — подбодрил её парень жарким шёпотом прямо в самое ухо. Юлька вздрогнула и теснее прижалась к Лёхе. Он посчитал это знаком, и замершая было рука под одеждой, уже не таясь, плотно прижалась к упругому холмику. Юлька судорожно вздохнула, пряча лицо во всклокоченной шевелюре терзавшего шею мальчишки. Он вздрогнул, и ловкие пальцы в один миг жадно сдавили грудь. Время будто остановилось. В огромном мире для них двоих всё словно исчезло. Он нежно сжимал дрожащей ладонью тёплую плоть, касался мягкими подушечками пальцев призывно торчавшую вишенку, мял её, сдавливал и покручивал. Затаив дыхание, Юлька плыла на волнах доселе невиданного наслаждения. Она отдалась пальцам, тянулась к ним, не желая прекращать томительную, сладкую пытку. Ещё никогда в своей жизни она не испытывала такого щемящего, жаркого чувства блаженства. Даже представить себе не могла, что такое возможно всего лишь от касаний груди. Стараясь сдержать рвущийся из груди стон, Юлька всё теснее жалась к Лёхе, который всё чаще и чаще сопел. Переживая минуты чувственных ласк, она жаждала большего. Боясь даже мечтать о тех сказочных ощущениях, которыми обещал одарить её доселе недосягаемый и иллюзорный взрослый секс.

— Юля, домой! — и рухнуло небо на головы всех присутствующих.

— Пап, пять минут, и приду, — голос её звучал глухо и как-то наигранно. А сердце в неистовом танце билось о рёбра.

— Пять — это тебе на дорогу, — не растерялся отец, тем самым рассмешив всю честную компанию.

— А весёлый у тебя папа, — посыпались шуточки, и Юлька натянуто улыбнулась. Что ж, делать нечего, надо идти, она нехотя поднялась и, поправив одежду, шагнула к подъезду.

— Я провожу, — сорвался с места раскрасневшийся Лёшка.

Юлька стрельнула в него глазками и снисходительно кивнула. «Конечно, куда же ты денешься», — пронеслось в голове, а пылающий взгляд жадных глаз её девочку до самого нутра.

Дрожащие ноги едва поднимались, каждый раз норовя шагнуть мимо ступеньки, и взволнованный Лёха, крепко сжав узкую Юлькину ладошку, сноровисто потянул её за собой. Она и не думала сопротивляться, а ещё с большим бы удовольствием залезла бы к нему на руки, если бы тот предложил, ну или на шею. Но тот о таком и не думал. Мощным тараном пёр он наверх и тянул её за собой на аркане, да и это было лучше, чем самой еле-еле тащиться на девятый этаж. Вот ну почему родители отказались от первого, ведь им предлагали?! Но из-за десяти лет жизни в прошлой квартире именно на первом этаже они с ужасом отвергли эту перспективу. Постоянные потопы безответственными соседями с верхних этажей, вонючие гейзеры из забитого где-то наверху унитаза, ночные концерты под окнами — все эти и многие другие прелести первого этажа были родителям Юльки уже поперёк глотки. Добровольно обрекать себя на такие мучения вновь они не желали. Так что из двух зол было выбрано меньшее, то есть девятый этаж.

Вот они и пришли. Пышная, дерматином обитая, золотистыми гвоздиками украшенная, рядом с простенькой соседской, Юлькина дверь выгодно выделялась, как барыня среди черни. Но Лёшка повел её дальше. Мимо квартиры, в темнеющий закуток под крохотным мутным окном. А дальше там громоздкий мусоропровод и, собственно, не работающий пока лифт. Именно в этом потаённом уголке тёмной площадки и зажал Лёшка запыхавшуюся Юльку.

— Иди ко мне, — жаркий шёпот обжёг её шею, когда Лёшка жадно припал к ней губами. Он целовал её так неистово и отчаянно, шаря ладонями под одеждой, что Юлька, не выдержав, испустила протяжный стон. Обе ладони легли ей на грудь и слегка сжали. Пальцы яростно запорхали на самых кончиках, превращая нежные соски в твёрдые чувствительные горошины. Он страстно крутил их в подушечках пальцев, щекотал ногтями, резко сдавливая в пальцах, причиняя пронзительную сладкую боль. Не переставая терзать грудь, он впился ей в приоткрытые губы. Юлька хотела было отвернуться, она помнила то отвращение, что вызывали в ней его поцелуи, но не тут-то было. Язык властно ворвался ей в рот, заглушая несмелый протест своей трепетной жертвы. Неукротимый натиск парня был свиреп и необуздан. Он, словно дикий зверь, поймавший наивную лань, рвал в клочья слабые намёки на сопротивление. Кусая ей губы, он вонзал язык ей всё глубже в рот, казалось, вот-вот, и достанет до самого горла. Юльку тошнило от омерзения, но горячие пальцы мальчишки всё терзали соски, доставляя ей сладкие муки.

Внезапно он вздрогнул и, не отрываясь от лица вожделенной добычи, схватил Юлькину руку и властно водрузил её на свою непомерно разбухшую ширинку. Юлька оторопела. Не зная, что от неё хотят, она тихонько надавила на бугорок, а тот, словно диковинный зверь, дёрнулся ей навстречу. Лёшка со стоном выдохнул ей в рот. Она надавила ещё, прошлась тонкими пальчиками по всей вставшей длине, сжала ладошкой то, что смогла охватить цепкими пальчиками. Он глухо охнул и прижал её руку плотнее к ширинке, поддавшись напряженно вперёд. Юлька запуталась в своих ощущениях. Впервые она трогала мужское естество, даже сквозь джинсы, и это ей, безусловно, нравилось. Чувствовать в пальцах немыслимую власть над дрожащим отростком. Заставлять такого здорового парня жалобно скулить в её хрупких руках. Доводить до исступления своими лёгкими прикосновениями. Движения её рук становились всё твёрже и уверенней. Она все сильней и быстрее теребила восставшую плоть в тесной темнице. Лёшка сосал Юлькин язык, переплетая со своим, и всё яростней вилял бёдрами. Отпустив одну грудь, рука его нырнула Юльке в трусы, грубо оттянув брюки. Та охнула от неожиданности, судорожно сжав твердый столбик в ширинке. Лёшка отчаянно зарычал, протискивая ладонь между Юлькиных ног. «Хорошо, что сегодня успела побриться», — пронеслась запоздалая мысль, и девчонка раздвинула ноги.

«Неужели это случится?» — забыв, как дышать, Юлька застыла. А ладонь уже тёрлась о влажную плоть, теребя пальцами набухшие складочки. Боже, какой это кайф. Тело таяло вместе с достоинством, раздвигая ноги всё шире. Как давно она мечтала об этом? И вот мужская рука в её мокрых трусах. Лёшка на мгновенье отстранился, звякнула молния, и в Юлькину руку упёрся горячий пульсирующий член. Глаза её округлились, сердце забухало в голове, не позволяя как следует всё осмыслить. Вот это да!! Твёрдый, влажный, казалось, огромный отросток мужского тела непрестанно дёргался в руках Юльки, грозясь совсем выскользнуть из её тоненьких пальчиков. Вспоминая сцены из видеокассет, тайком стянутых из отцовского тайника и породивших в её душе бурю эмоций, она обхватила ладонью пылающий орган и медленно провела по всей его липкой длине. Лёшка вздрогнул и сильнее втянул в себя Юлькин язык, заелозив ладонью по скользкой помежности. Та запальчиво охнула и задвигала ладонью быстрее. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Наконец-то освободив её рот, Лёшка жадно впился губами ей в шею. «Пусть лучше так», — облегчённо откинула голову Юлька. А рука её всё быстрее порхала, доводя Лёшку до неистовства. Он уже кусал и сосал её нежную кожу, теребя нежный Юлькин бутон промеж ног. Едва касаясь твёрдого бугорка шершавыми пальцами, он заставлял её корчиться от наслаждения. Девочка уже чувствовала приближение кайфа, ещё чуть-чуть, и она забьётся в желанных конвульсиях. Вот если бы он только чуть почаще касался потаённого местечка… Но подсказать ему было стыдно, и она терпела, ловя каждое мгновенье, опаляющее, словно током, обострённую плоть.

Внезапно Лёшка напрягся, втянул в рот нежную кожу, засасывая и теребя языком, прижал ладонь к её взбудораженной девственной плоти и судорожно дёрнулся. Раз, другой, третий. Не поняв сразу, в чём дело, Юлька крепче стиснула его в руке, ощутив под пальцами ритмичные рывки мужского достоинства. Она по инерции провела ещё взад-вперёд, и ладонь её увязла в стремительном липком потоке. Лёшка сипел и дёргался, терзая Юлькину шею, теснее прижимаясь к ней бедрами. Его дрожащая рука, выскользнув из влажных трусов девочки, спешно легла поверх её пальцев, не позволяя той расцепить их, вместо этого ещё яростней сдавила поверх её руки собственный пульсирующий орган.

Разгорячённый и разомлевший, Лёшка облокотился о стену и дрожащей горой навис над растерянной подругой. В глазах её светился вопрос: «Это всё?» Продолжая сжимать стремительно уменьшающийся орган, Юлька чувствовала под пальцами обильную липкую жижу, в мгновенье ока покрывшую все складочки сморщенного отростка. Ей стало жутко противно и неприятно. Брезгливо скривившись, она, как бы невзначай, повернулась к Лёшке спиной и вытерла руку об стену, оставляя на той склизкий, противный развод.

— Прости, не сдержался. Ты такая горячая! Я перевозбудился. Я так хочу тебя. А ты? Меня хочешь? — подался он ближе, чтобы не пропустить желанный ответ.

Но вот что сказать? Конечно, она хотела секс. А сейчас так тем более. Возбужденное, разгоряченное её вновь обманутое естество трепетало и жаждало проникновений.

— Да, — выдохнула она, и Лёшка довольно размяк.

— Тут? — рука его вновь потянулась к ней, но Юлька тревожно отпрянула.

— Ты что, не сейчас, вдруг отец… — и, словно услышав её слова, лязгнул замок на двери.

— Всё, пока, — пробежавшись ладонями по одежде, Юлька торопливо поправила брюки и, стерев с лица все эмоции, повернулась к Лёшке спиной.

— Завтра выйдешь? — жалобно пискнул он, вновь пожирая её голодным взглядом.

— Угу, — буркнула Юлька и скрылась за дверью.

***

Компания друзей встретила Лёху настороженными взглядами. Тот виновато потупился и лихо взъерошил лохматую чёлку.

— Что, опять облом? — проронил Филин, хлопая круглыми глазками навыкат. Он тоже хотел побороться за новенькую, но Лёха никому не дал и шанса.

— Пацаны, у кого на примете есть хата? — вместо ответа озадачил всех Лёшка.

Всё стало ясно без слов. Эта худенькая скромница и так не выглядела прожжённой сучкой, а теперь, когда Лёха на своём опыте убедился в порядочности новой пассии, все с новой силой начали обсуждать мнимую невинность современных девчонок. Это надо было видеть завистливые и злобные взгляды товарищей, которые они кидали на Лёшку, осознав, что тот вперёд всех умудрился застолбить и охмурить новенькую. Он единственный из всей компании получил Джек-пот. Невинную, миловидную девственницу, мечту всех присутствующих пацанов.

***

Женьки дома ещё не было, наверное, шляется где-то со своим хмурым Дамбо. Конечно, одной в комнате поспокойнее. Юлька расслабилась и вздохнула. Они никак не могла себя понять. Нравится ей с Лёшкой или нет? Парень он симпатичный, фигура спортивная, весёлый. Только вот всё это не то. В груди её метались сомнения, но жгучее желание плотских утех пока побеждало. «За неимением лучшего?» — подумала она, и мысли заволокла пелена фантазий.

— Юль, пойди сюда! — тихое гудение родительских голосов прервал громкий окрик матери. Юлька непроизвольно дёрнулась, но, натянув на лицо маску беспечности, пошла на ковёр.

Представ перед внимательными взглядами предков, она выжидающе уставилась на них, переводя вопросительный взгляд то на одного, то на другого. Чуткой подростковой чуйкой она попутно отмечала отсутствие нервозности и какого-либо недовольства в поведении обоих. Но, услышав вопрос, всё-таки скривилась. Он не был для неё неожиданным, скорее, нежеланным.

— Что за мальчик провожает тебя каждый день?

— Господи! — закатила она глаза. — Обычный парень. Живёт тут недалеко. Гуляем в компании вместе. Как будто вы не видели в окно! — нетерпеливо фыркнула Юлька.

— Видеть-то видели. А какие у вас отношения? — прищурилась мать. — Нам не нужен младенец в подоле. Тебе ещё три года учиться. И только потом думать о мальчиках.

— Ага, три года. Вы меня ещё в монастыре заприте, — недовольно буркнула Юлька, наморщив нос, отчего его крылья раздулись, и из прямого, римского, он превратился в тонкий и хищный клюв. Когда Юлька нервничала или была чем-то недовольна, её частенько выдавала эта особенная черта своеобразного поведения части тела. Нос заострялся, придавая тонкому, дышащему аристократической красотой лицу юной девчонки хищное выражение. В школе Юльку так и дразнили — хищница. Что нисколько не трогало её, всё свободное от учёбы время проводившую на ипподроме, катаясь верхом, или в совсем не девчоночьих секциях по дзюдо и карате. Мальчишки-одноклассники никогда не цеплялись к подружкам Юльке и Ленке, вечно ходившим в паре, разве только для того, чтобы они показали парням растяжку. Не один раз Юлька садилась на шпагат, уступая их просьбам, получая взамен спокойное уважение класса. По крайней мере, мужской его половины.

Теперь это всё далеко позади, а новые друзья так никогда и не узнают, что потеряла Юлька, переехав с семьёй на новую квартиру. Да она и сама пока этого не понимала. Пройдёт немало времени, прежде чем она осознает, как круто простой переезд навсегда изменил её жизнь.

— А вот и замкнём, дома, — гаркнул доселе молчавший отец, заставив её вздрогнуть и хмуро замкнуться в себе.

Отца она боялась. Раньше он сильно пил, бил мать и кричал на неё с Женькой. Сейчас всё вроде устаканилось, но детская травма навсегда оставила грубый рубец на подвижной детской психике. Навечно превратила отца в глазах испуганного когда-то ребёнка в жестокого монстра.

Мать тут же интуитивно заняла оборону на стороне дочери, принимая удары на себя, а вздохнувшая с облегчением Юлька поплелась назад в свою комнату. Как же она устала тут жить. Поскорее бы вырасти, выйти замуж и уехать отсюда, куда глаза глядят.

А сейчас был лишь единственный способ заставить натянутые Лёшкой струны души… и не только души наконец-то расслабиться.

***

Вода набиралась немыслимо долго, но ей и не нужна была полная ванная. Как обычно оглядев своё тело, Юлька с ужасом уставилась на засос, багровым пятном обезобразивший шею. «Этого ещё не хватало», — подумала она, ощупав пальцами мнимый синяк. Что она скажет матери? Шея вновь зазудела, покрыв кожу мурашками. Но как всё-таки было классно!

Вся буря пережитых в подьезде эмоций с новой силой окатила Юльку, заставив соски сжаться в твёрдые вишенки. Между ног налилось жаркой влагой, пряча в блестящих от соков складочках чувствительный бугорок. Юлька окинула тесное помещение ищущим взглядом. Ей захотелось чего-нибудь необычного, нового, граничащего со страстным безумием. Кровь прилила к щекам, заставив лицо запылать от нетерпеливой похоти, сердце бешено заухало прямо в горле, то и дело напоминая тёплым жжением о распутном засосе. Взгляд Юльки упал на продолговатый тюбик шампуня, неуловимо напоминающий мужской половой орган, и девчонка решительно взяла его в руки. Тщательно закрыв колпачок, она густо намылила вожделенную штучку и, закрыв глаза, принялась ласкать пузырёк так, как только что в подъезде ласкала и мяла Лёшкины причиндалы. С фантазией у неё всегда было в порядке, и с закрытыми глазами она легко воссоздала своё новое эротическое приключение.

Сейчас она вновь сжимала окаменевшую плоть парня, а движением тонких пальчиков снова его сводила с ума. Организм отреагировал как надо: грудь набухла, давно скукоженные соски жаждали прикосновений, а густая липкая смазка покрыла пылающий бутон горячим налётом. Раздвинув пальцами мягкую плоть, она едва коснулась твёрдого бугорка, как жгучая молния сладострастия прострелила низ живота. Не давая себе передумать, Юлька положила между раскрытых складочек скользкий от мыла импровизированный член, плотно прижав его к клитору, кусая губы от наступающего наслаждения. Плотно сжав ноги, она зафиксировала пузырёк в самой чувствительной точке и медленно задвигала бёдрами, заставляя новоявленного любовника с каждым движение тереться об эрогенную зону, разгоняя по томному телу волны божественной сладости. Юлька закрыла глаза и сдавила соски пальцами, выгибаясь сильнее от невероятного ощущения надвигающейся эйфории. Тело горело, пульсировало и жаждало проникновений. Юлька не то чтобы боялась лишить себя девственности, ну хотя бы и этим пузырьком. Ей просто хотелось испытать на себе все описанные в книжках эмоции настоящего секса. Поэтому твёрдый пластмассовый пенис лишь скользил между складочек, натирая разбухший клитор, приближая её к границе невообразимого экстаза.

Когда терпеть уже не было сил, вздрагивая всем телом, Юлька запустила ладошку назад, между дёргающихся ягодиц. Палец метко ткнулся в сжатую дырочку и одним махом глубоко проник внутрь, заставляя лоно девчонки взорваться в невероятных конвульсиях. Такого потрясающего оргазма она ещё никогда не испытывала. Хотела проникновения, получай! И, вытаращив глаза, она безмолвно глотала воздух, как выброшенная на берег беспомощная рыбёшка. А глубоко внутри горячего тела её палец продолжали сжимать долгие спазмы.

***

До самой ночи Юлька улыбалась. Ловила на себе удивлённые взгляды сестры, но не могла стереть с лица эту приторную гримасу внезапного счастья. Почему она раньше не делала так? И зачем нам тогда вообще нужны мужики, если женщины способны сами удовлетворить свои нехитрые потребности? Юлька терялась в догадках, справедливо полагая, что всё-таки её знания о сексе без самого секса не могут быть адекватными и полноценными. И вновь всё сводилось к одному: когда же она наконец-то лишится невинности?

Глава 2

Время тянулось однообразной лентой, слившись для Юльки в похожие друг на друга весенние дни. Утром подъем, прогулка с Маркизом, ненавистное отбытие дообеденного времени в технаре, ежедневный квест «успей залезть в автобус» и немилосердная тряска по дороге домой. Снова выгулять пса и пробежаться по дому, изображая покорную золушку. Подмести, смахнуть пыль, перебрать кучу зерна, шутка. И спи, отдыхай. Где только целыми днями шарится Женька, вот это загадка. Юлька уже и забыла, когда они в последний раз были днём вместе дома. Видимо, сестру напрочь очаровал высокий черноволосый, так поразивший Юльку своим хмурым видом. Да ну и пусть. Зато не толкаться вдвоём в тесной комнатке. А вечерами уже привычные весёлые песни на лавочке и жадные руки мальчишки под тоненькой кофточкой.

И вот сегодня наконец-то настал тот самый день, когда родители отпустили её гулять допоздна. Праздник Победы, девятое мая. По устоявшемуся обычаю в этот день каждый год в центре города проходят шумные гуляния, которые по традиции заканчиваются грандиозным салютом. Красную площадь украсили ещё с прошлого вчера, и толпы народа с самого утра заполонили центр города искромётными песнями и резвыми плясками.

Вся компания подростков, естественно, тоже собралась на салют. Наташка с помощью своей матери всё-таки сумела отпросить Юльку на салют вместе со всеми. Долго они уговаривали её строгих родителей, и те потихоньку сдались. Лёха был вне себя от счастья, не только оттого, что они будут вместе всю ночь, но и потому, что сегодня свободна квартира у друга, и можно будет наконец уломать Юльку на секс. А то ему уже перед пацанами стрёмно: надоело по-детски сосаться в подъезде, уже хочется кайфа, так рьяно расхваленного друганами. Среди них нет уже девственников, и, если бы он не таскался б за Юлькой, давно б трахался напропалую, да хотя бы с Натахой. Сейчас нельзя, узнает — бросит. А где ему ещё отыскать девственницу? Это же мечта мужиков — хоть раз раскупорить девчонку. Пацаны ему все вон как завидуют. А он всё никак. Сегодняшний вечер — его шанс. И Лёха мечтательно улыбнулся.

Нет, он и не думал потом бросить Юльку, она и впрямь ему очень нравилась. В мыслях уже вырисовывались планы на очень далёкое будущее, где они с Юлькой поженятся и нарожают кучу детишек. А он будет вечно хвалиться перед друзьями, что взял жену- девственницу. Она, как и должно издавна быть, не познала других мужиков, кроме него, своего единственного благоверного супружника.

Взгляд Лёхи расфокусировался, и, лёжа дома на кровати в своей комнате, он отчаянно размечтался.

***

Май радовал тёплым дыханьем весны, плавно переходящим в жаркое лето. Солнечные лучи задорными зайчиками прятались в сочной листве редких деревьев, скакали по крышам машин, отражаясь кислотными бликами от глянцевых стёкол. То тут, то там сквозь асфальт пробивалась настырная зелень, а в небольших палисадниках у подъездов уже вовсю колосились ранние пионы, качая своими пышными яркими шапками. Серые пернатые шарики, дворовые воробьи, забавно шебуршили под лавочками, отыскивая в пыли шкурки от семечек. А большегрудые голуби вальяжно вышагивали вокруг них, при любой возможности отбирая добычу.

Юлька с Наташкой, смеясь и подшучивая друг над другом, выскочили из подъезда. До вечера ещё далеко, но подростки договорились встретиться заранее. У Жеки родители свалили с ночёвкой на дачу, так что в их распоряжении сегодня целая хата. У Юльки в душе с новой силой загорелась надежда. Вот он, реальный шанс Лёшки. Наконец-то сегодня она станет женщиной. В груди, предвкушая желанное, забухало сердце, а внизу живота разгорелся огонь. Сегодня она узнает, как это, когда внутри тебя бьётся чужая плоть. Если всё так, как описано в книгах, то она вся горит от нетерпения поскорее всё испытать на себе. Сколько же можно ждать? Давно уж пора начинать взрослую жизнь.

В отличие от Юльки, Наташка знала, куда идти, и с радостью вела за собой размечтавшуюся подругу. С горящими глазами девчонки быстрым шагом пересекли свой двор. Юлька нервно ссутулила плечи, придавленная тяжёлым взглядом отца из кухонного окна. Можно было и не оглядываться, она была совершенно уверена, что он ни за что не пропустит её уход. Едва завернув за угол дома, подруги заметно расслабились, и, будто скинув гору с плеч, Юлька расправила спину.

— Блин, я до последнего ждала, что отец тебя позовёт, — поделилась Наташка своими страхами.

— Не, отпустил же. Но проводить обязательно надо. Куда нам?

— Да к толстому. Вон дом, на той стороне, торцом стоит.

И, весело щебеча, они побежали через дорогу навстречу своим тайным желаниям и надеждам.

Старая коса являла собой хаотичное нагромождение однотипных девятиэтажек. Оживлённую трасса формально разделяла улицу Косухина, в простонародье Косу, на старую, с нечётными номерами домов, и новую, с чётными цифрами. Если новая Коса активно застраивалась, то старая уже давно являлась обжитым спальным районом города. Таких в Курске было много. Зато по левую сторону от обоих улиц, сразу после конечной остановки древних автобусов, обширно раскинулся яблоневый сад. Тянулся он на протяжении нескольких километров и упирался прямо в Областную Больницу, которая находится в районе КЗТЗ. То есть вместо того, чтобы ехать через весь город окружными путями, желающие побыстрее попасть из Северо-западного района города Курска, где проживают наши герои, в такой же спальный район КЗТЗ, где преобладают в основном хрущевские пятиэтажки, могут прогуляться под сенью ароматных яблонь и потратить от силы полчаса, вместо часа, а то и полтора, по дорогам города.

***

Обойдя торец нужного дома, девчата спешно нырнули в подъезд. Толстый жил на первом этаже, так что долго идти не пришлось, и через минуту они уже разувались в узкой прихожей.

Квартира их встретила громкой музыкой, звоном бутылок и конским ржанием уже изрядно поддавших друзей. Поправив одежду и кое-как подмахнув растрепанные ветром кудри, девочки тихонько протиснулись по узкому коридорчику прямиком на кухню. Дым сигарет сизым туманом клубился под потолком, а на заставленном бутылками столе Юлька с трудом смогла отыскать остатки закуски. «Значит, сегодня напьются», — промелькнула грустная мысль, непроизвольно таща за собой и другую. Скорее всего, долгожданный секс снова откладывается. Злость накатила на неё лавиной, и раздувшиеся крылья аккуратного носика без труда превратили пай-девочку в хищницу.

— О, Юлька, греби сюда! — радостно выкрикнул Лёшка, протягивая к подруге растопыренные ручищи. Растолкав пацанов, она уже привычно плюхнулась к нему на колени и, сморщив лицо, проигнорировала поцелуй.

— Ты чего? — смешно вытаращился он на неё.

— Набухался уже? Фу! — скривилась она, демонстративно вертя головой, избегая слюнявого рта. — Лёш, отвали, сейчас вообще уйду.

— Да кто тебя пустит, выпей лучше, — прогнусавил мальчишка, небрежно хватая стакан. Пацаны одобрительно загудели и, громко звякнув полными тарами, опрокинули новые порции в свои ненасытные рты. К удивлению Юльки, Наташка сходу влилась в коллектив и тут же начала активно агитировать подругу пригубить хоть стаканчик, для общего стимула. Упрямая Юлька, ненавидящая даже запах спиртного, в итоге согласилась лишь на ликёр, и через несколько минут засланный в ларёк гонец примчался назад с пузатой бутылкой бананового нектара.

Густая, чуть желтоватая жидкость с умопомрачительным ароматом тропического фрукта таяла на языке довольной Юльки чудодейственной амброзией. Медленно потягивая сладкий эликсир, Юлька немного смягчилась и позволила настырному ухажёру обслюнявить ей шею. Загребая лапищами тонкую футболку и нелепо задирая подол, он решил прямо сейчас продолжить утехи.

Под громкий ржач пацанов и звонкие подзатыльники от насилу отбившейся Юльки Лёха был отправлен под холодный душ, чтобы хоть смыть с себя хмель. Иначе на салют ехать будет уже некому. Пока суть да дело, половина ликёра всё же осталась на вечер рядом с выстроенной на столе батареей горючего для настоящих мужчин.

***

Сумерки быстро опускались на город, перекрашивая мир в сумеречные тона. Несмелый ветер трепал Юльке волосы, бросая взлохмаченные пряди той прямо в лицо, забивая рот, застилая глаза. Она уже пожалела, что решила не завязывать пышные кудри, понадеявшись на вечерний штиль. Лёшка уже очухался и с видом побитого пса жалобно косился на неё. Наташку, словно сказочную Шахерезаду, окружал шумный экспорт из парней. Привыкшая быть в центре внимания, смешливая девчонка ничуть не смущалась и хохотала со всеми над непристойными, похабными шуточками.

На остановке было не протолкнуться, причём не только от галдящих на все лады пассажиров, но и от выделенных в честь великого праздника пузатых жёлтых автобусов.

Расселись все быстро, отъехали так же, оперативненько и на радость шумной компании. Уже через каких-то полчаса они всей гурьбой влились в бескрайнюю толкучку танцующих на площади человеческих тел. На дальнем краю площади возвышалась просторная сцена, где под грохот стерео аппаратуры кривлялись очередные знаменитости популярной эстрады. Музыка гремела со всех концов огромной площади, перемежаясь с радостными криками фанатов и звонкоголосыми подпевками доморощенных звёзд. Юлька с Наташкой, войдя в раж, так же орали знакомые песни, отчаянно извиваясь телами в окружении бдительных восхищённых самцов. Откуда-то внезапно появилась бутылка и, пройдя по кругу, так же исчезла. Молчаливые стражи порядка с хмурыми лицами неспешно прогуливались среди шумной толпы, лениво помахивая резиновыми дубинками. Мазанув по компании безразличными взглядами, охранники степенно продолжили свой путь. Вновь выглянула бутылка, и к компании из ниоткуда быстренько присоединилась беззаботная стайка весёлых девчонок. Танцы стали живей, зажигательней и откровенней. Выгибая спины, девочки тёрлись о пацанов, вешались им на шеи и страстно целовались, совершенно не обращая внимание на толпу. Лёшка тоже самозабвенно слюнявил Юлькину шею, блуждая ладонями по гибкому телу. А сама она, закрыв глаза, отдавалась на волю чувств, двигаясь в медленном ритме, сливаясь с Лёшкой в общих движениях. Совсем рядом, то и дело натыкаясь на них, танцевали медляк и Наташка с Серёгой. Пацаны, расхватав незнакомых девчат, активно флиртовали, а иные и целовались, не теряя зря времени, охмуряя друг друга. Всюду мигали разноцветные фонари, создавая интимную атмосферу и разбавляя ночную мглу радужными всполохами. Время быстро летело в безудержных танцах, разукрасив сияющими красками юные лица. Счастьем и радостью полнился воздух, опьяняя расхристанные души подростков не хуже хмельного вина. Стадное чувство причастности влекло всех, манило, раскрепощало. И не было тут места стыду, зажатости и приличию.

— Здорово! — кричала Юлька, и довольный Лёха счастливо лыбился, предвкушая продолжение банкета на хате у толстого.

Никто не заметил, как на отдаленной площадке забегали серые тени. А даже если и заметили бы, то не поняли бы, что за хаотичный движняк развернул бурную деятельность в стороне от бурлящей толпы. И только когда погасло всё освещение и раздался первый залп, стало всё ясно.

Яркие брызги взметнулись ввысь, с грохотом распускаясь аляповатыми сверкающими цветами на чёрном бархате высокого неба. Перегоняя друг друга, забахали, заухали, загрохотали мощные залпы, расцветая сверкающим куполом над визжащей и свистящей толпой. Администрация не скупилась на фейерверки, впрочем, как и обычно.

Запрокинув голову и раскрыв рот, восхищенная Юлька во все глаза пялилась на это великолепие, а расширенные зрачки её отражали разноцветные феерические всплески. Прижимаясь к её спине, радостно скалился Лёшка, ловя расфокусированным взглядом каждую вспышку, стараясь удержать её в поле плывущего зрения. Добытая пацанами бутылка крепкого самогона сделала своё грязное дело, и, качаясь на нетвёрдых ногах, подростки истошно верещали, с головой погружаясь в ликующее безумство.

Когда в глубине безмятежного купала, густо усеянного звёздами, словно осколками битого стекла, угас последний сверкающий зонтик, удовлетворённая публика медленно потянулась к ближайшим остановкам. Там, вдоль пустынных дорог, утробно тарахтели автобусы, распахнув дребезжащие дверцы в свои стылые недра. Заботливая верхушка правящей власти услужливо предоставила транспорт, готовый развести всех гуляющих по спальным районам во избежание всяческих беспорядков. Молоденькие милиционеры, выдернутые из домов на внеплановые дежурства, внимательно следили за посадкой и отправлением транспортных средств, без конца зевая и растирая до красноты щёки. Раззадоривая друг друга, они тщетно пытаясь прогнать липкие щупальца дрёмы из своих вялых мыслей.

Рассевшись на задних сиденьях урчащего скотовоза, подростки устало притихли, настраиваясь на долгий путь. Хоть ласковый май и баловал горожан погожими днями, ночи всё ещё хранили весеннюю свежесть. Ранее не замеченная свежесть тонкими струйками просочилась под одежду, овевая разгорячённые тела студёным дыханием и пробирая холодом до самых костей. Юлька зябко поёжилась, безуспешно кутаясь в лёгкую кофточку. Заметив это, широким жестом истинного джентльмена Лёшка стянул с себя голубую джинсовку и заботливо накинул на неё. Та благодарно улыбнулась и с удовольствием закуталась в плотную ткань. Парень довольно обнял подругу за плечи и по-хозяйски притянул к себе. Сопротивляться, как и настаивать на своём, уже не было сил, и Юлька безропотно подчинилась. Пусть так, даже удобно немного вздремнуть. И, широко зевнув, она смежила веки.

Мерное покачивание и басовитый гул вконец сморили уставшее тело, и, блаженно расслабившись, Юлька провалилась в лёгкую дрёму. На грани реальности она понимала, что сидит в душном автобусе, но разум её вольной птицей парил в небесах, среди радужных маков, рассыпающихся мириадами сверкающих брызг. И так хорошо было ей в бархатистых объятиях тёмного неба, так спокойно и благостно, что совсем не хотелось возвращаться на землю.

Суетливый галдёж безжалостно вырвал Юльку из сладкого сна. И, нехотя покинув нагретое место, она, устало пошатываясь, пристроилась в хвост длинной очереди. В салоне вновь поднялся шумный галдёж. Подростки будто очнулись от временного затишья и, подталкивая друг друга, всей честной компанией двинулись к выходу.

До самого дома толстого добирались практически бегом. Безжалостный холод выстудил жар исступлённых танцев свежестью пронизывающего ветра. В один миг растрепал он рыжие волосы, холодной ладонью забрался под плотный джинс пиджака и заставил зубы стучать причудливыми кастаньетами. Наташка, озябнув от кончиков пальцев до самых корней коротких волос, не раздумывая рванула вперёд, волоча за собой под руку упирающегося Серёгу. Пацаны с пьяным гоготом кинулись на обгон, норовя заскочить в подъезд первыми. С тоской в стеклянном взгляде проводил друзей Лёха, покрывшись гусиной кожей от студёных объятий обманчивого времени года.

С облегчением ввалившись в квартиру, первым делом все кинулись к туалету. Юлька с Наташкой благоразумно переждали весь кипишь на кухне и только тогда сами отправились по насущным делам. Женька тихо включил приятную музыку, и под впечатлением от бурного вечера парни звонко стукнулись стопками. По возвращении девочек уже ждали наполненные бокалы и заботливо подготовленные колени расслабленных кавалеров.

Сладкой и в то же время жгучей волной обжег нёбо тягучий напиток. Аромат тропических фруктов приятно защекотал ноздри, разливаясь в пустом желудке тёплой волной. Юльке сразу же стало хорошо, и все тревожные мысли покинули лёгкую голову. Она, словно бы воздушный шар, норовила взмыть к потолку, увлекая за собой и тщедушное тело. Юлька глупо хихикнула, представив, как она будет висеть под потолком, беспомощно болтая ногами. А пацаны будут хватать её за лодыжки, чтобы она, не дай Бог, не вылетела в открытую форточку. «Позвольте, — нахмурилась Юлька, всерьёз воображая, что может так просто взять и взлететь. — А кто позволил им тянуть меня вниз, может, я и не прочь полетать в небесах среди жемчужной россыпи далёких звёзд. Посмотреть свысока на полночную тишь городского массива. О, я бы сгоняла на свою бывшую улицу к старому дому, где остались знакомые с детства друзья. Где Вадим… Ах, Вадим, Вадим, где же, с кем же ты сейчас». Печаль горьким облаком опустилась на плечи, заставив их сникнуть под тяжестью нестерпимого груза враз навалившегося прошлого. На глаза навернулись слёзы, и она часто-часто заморгала, стараясь прогнать их прочь из глаз, из сердца, из самой души.

Погрузившись глубоко в свою плачущую душу, Юлька не заметила, как пристально смотрят на неё мальчишки и как загадочно хлопают по плечу довольного Лёху. Как он крепко берёт её за руку и настойчиво тянет за собой в глубину тёмных комнат. Вот хлопает дверь, и уши Юльки забиваются ватой. Нет, это не вата, просто закрытая дверь приглушает звук голосов. Она растерянно крутится по сторонам, но в тесной комнате ничего не видно, лишь тусклый свет уличных фонарей едва разгоняет непроницаемый мрак. Глаза быстро привыкают к темноте, и она уже может различить скудное убранство маленькой спаленки. Лёшка тоже привыкал к темноте и теперь уверенно повёл Юльку прямо к кровати. Только сейчас до неё стало доходить, чего ждёт от неё ухажёр. Неужели сегодня свершится? Сердце, ёкнув, суматошно запрыгало, кровь хлынула к щекам, покрывая их стыдливыми пятнами. В ушах зашумело от небывалого волнения. Неистовая буря чувств закружила в груди, сжимая в тисках неизвестности женскую сущность. И ворох печальных воспоминаний без следа растворился в нахлынувшем водовороте эмоций.

Страстным самцом схватил Лёшка её в объятия, мокрым ртом накрыл тёплые губы, отчего она невольно вздрогнула. Неловкими, рваными движениями стянул он с себя футболку, оставшись в штанах-трубах, и подхватил Юльку, опрокидывая на постель. Дрожащими пальцами неловко расстегнул её кофточку, бюстгальтер. Тот нелепо перекосился и слетел с одного плеча. Пожирая горящими глазами хрупкое тело, Лёха голодным хищником навис над покорённой самкой. Она послушно раскинулась и мечтательно закатила глаза. Нет, ей не было страшно, она так долго ждала этого. И теперь точно готова.

Жадными пальцами он впился в упругие холмики и сжал их в ладонях. Внизу живота Юльки вспыхнул пожар. Зацепив коричневые бусинки, Лёха сдавил их пальцами, внимательно наблюдая за реакцией. Юлька со стоном откинулась на подушку, подставляя мальчике затвердевшие бусины.

Он жадно целовал её грудь, а она задыхалась от сладкой боли, разгоравшейся внутри диким пламенем страсти. Руки его блуждали по трепетной коже, исследуя каждый сантиметр, каждую ямочку тела. Она столько раз читала про это, столько раз мечтала ощутить на себе всё, так пламенно описанное в любимых книгах. Всю свою жизнь она желала стать безрассудной героиней, сошедшей с жёлтых страниц, и вот она возлежит на любовном ложе, раскинувшись в волнующем ожидании, а сладострастный герой самозабвенно тискает её нежное тело.

Юлька коснулась ладонью его голой груди, и он, вздрогнув, подался вперёд. Она гладила его рельефное тело, а пальцы путались в мягких завитушках, сплошной щекочущей порослью покрывающей его грудь, плавно спускающейся на торс и переходящей в тонкую линию, исчезающую в трусах. Он позволил ей трогать себя и сам не прекращал ласкать ее грудь, ласково теребить соски, сжимая их и покручивая с каждым движением всё жестче. За всё время он уже изучил Юльку. И знал, чем можно доставить ей наибольшее удовольствие.

Отвечая его требовательным ласкам, она выгнула спину, и он подхватил её тонкий стан, впиваясь губами в нежную кожу. Она застонала, задышала, всё неистовей возбуждаясь в его сильных умелых руках. Его руки скользнули вниз, стаскивая прочь остатки одежды. Штаны вместе с трусами ненужной кучкой шлёпнулись на пол. Он раздвинул ей ноги, поглаживая ладонями живот, ноги и влажные тайные складочки. Юлька вздрогнула и замерла в ожидании. Она видела сквозь ночную тьму, как он дёргает свой вялый орган, теребит его и поглаживает, изучая несмелыми пальцами её призывно распахнутую промежность. Она шире раздвинула ноги, поддаваясь к нему бёдрами, он всё глубже просовывал пальцы, каждый раз натыкаясь на хрупкую преграду. Юлька занервничала, не такого ждала она секса. Где феерическое чувство восторженности, где бурлящая от желания кровь? Её страстные чувства потухли, угасли вместе с желанием. Всё не так, всё не то. Ей хотелось оттолкнуть Лёшку и рыдать от жгучего разочарования, отчаянно жалея вновь обманутую себя. Вместо этого она недвижимо лежала вся расхристанная и готовая в ожидании хоть чего-нибудь.

— Ну, давай, давай, детка… — сопел он ей в шею, щупая пальцами бесстыдно раскрытое лоно. Она делала, что могла, помогая ему. И выгибала спину, и поднимала выше бёдра, и часто дышала, постанывая, а он всё никак не мог попасть куда надо. На самом деле, она уже и не была так уверена, а надо ли…

На кухне стих шум, и быстрые шаги приблизились к закрытой двери.

— Ну что вы там, голубки, скоро? Сделал дело, уступи другому!

— Бля… Да пошёл ты! — азартно выкрикнул встрёпанный Лёшка, всё ещё надеясь на результат, но от вмешательства нетерпеливого друга его стручок сморщился ещё больше, и дальнейшая битва стала уж совсем бесполезна.

Чувствуя, что парень совсем скис, Юлька решила помочь ему выкрутиться без ущерба его нежной гордости.

— Блин, я так не могу… Только не здесь… Я не готова… Много народа… И вообще, — ловко вывернувшись из-под потного парня, она подхватила с пола штаны.

— Ну ты ж обещала! — взмолился тот.

— Да, я не отказываюсь, найди нормальное место.

— Смотри мне! Ловлю на слове! — и несостоявшийся любовник облегчённо вздохнул.

Под шумный гвалт и редкие хлопки в ладони парочка выскользнула из тесной спаленки, уступив место другим, таким же возбужденным и нетерпеливым подросткам. Банановый ликёр липким комком шмякнулся в пустой желудок, и глаза Юльки влажно загорелись. Неудовольствие от несбывшейся потери невинности слегка сгладилось, сменившись новым предвкушением. Глядя на то, как Лёшка не сводит с неё масляных глаз, она надеялась, что новая попытка не заставит себя долго ждать. Скоро ей уже исполнится девятнадцать, а она всё ещё девственница. Это ни в какие ворота не лезет. Вон Наташка меняет парней, как перчатки, и в полном восторге от взрослых игрищ, а она всё никак. Что такое оргазм, ей, конечно, известно давно. Не раз она пряталась в ванной, чтоб оседлать волну эйфории. Чувствовать своё тело и ублажать себя в нужных местах интуитивно умеет каждая девочка, но ведь это совсем не то. Ей-то хочется настоящего секса. Такого ошеломительного, как описано в женских романах. Чтобы башню напрочь снесло от необузданной страсти. Чтобы почувствовать внутри себя тёплое трепетное естество. И кричать, кричать от восторга.

Между ног стало вновь горячо, и крохотный бугорок нетерпеливо напрягся. Ну вот, а она даже сама себя не может сейчас удовлетворить. Что за жизнь! Неуютно порезав на коленях у Лешки, Юлька печально вздохнула. Тот неуловимо напрягся и виновато потянулся влажными губами к подставленной для поцелуев нежной девичьей шейке.

«Суждено ли мечте сбыться, и того ли я выбрала джина в исполнители желаний?» — размышляла Юлька, рассеянно прислушиваясь. А из-за неплотно закрытой двери так бездарно использованной комнаты неслись сладкие стоны и звонкие ритмичные шлепки. Едва не подавившись тягучей сладостью, Юлька решительно встала и, отозвав в прихожую кавалера, спешно засобиралась домой. Тот нехотя оделся и с видом всемирного мученика поплёлся её провожать.

На излюбленной тёмной площадке он ещё раз попытался исполнить свой долг, и повернув Юльку лицом к спине, жадно зашарил между расставленных ног. Как в такой позе лишаться невинности, Юлька не представляла, но уже готова была ко всему. На горизонте маячили потрясающие ощущения сногсшибательного экстаза от соития возбуждённых тел, и она старательно выгибала спину, бесстыдно выставляя напоказ аппетитные полукружия ягодиц. Лёшка старался, как мог. Смачно смочив слюнями обе ладони, он одной рукой доводил свой упрямый орган до нужной кондиции, а другой шарил между ног у послушной Юльки. Она выгибалась всё сильнее, вот-вот, и она уже сможет дотронуться пальцами до пола, а Лёшка всё не спешил. Он хаотично тёр между влажными складочками, неглубоко погружаясь пальцами в раскрытый бутон. Едва касаясь чувствительного бугорка, он снова нырял пальцами внутрь. Юлька не могла даже сама себе объяснить свои ощущения. Она всё терпела, ловя мимолетные молнии в ожидании сладостных мук, но они всё не приходили. От нетерпения она завиляла бедрами, чем вызвала протяжный стон Лёшки. Вот он одёрнул руку и вплотную прижался к её голому зайду. Наконец-то, сейчас! Она замерла, выгнув спину по полной и раздвинула ноги пошире. Он раздвинул ей ягодицы и нащупал пальцами мокрую щель. Что-то тёплое уперлось и мягкой тряпочкой скользнуло прочь. Жалобно пискнув, Лёшка вновь ткнулся в вожделенное местечко, стараясь пальцами просунуть нежный кусочек плоти внутрь, но тот только сжимался, морщился и выскальзывал. Обречённо вздохнув, Юлька выпрямилась и, небрежно натянув брюки, посмотрела мальчишке прямо в глаза.

— Я пойду? — она старалась, чтобы голос звучал спокойно и буднично. Ни в коем случае нельзя выдать своё разочарование и так расстроенному ухажёру. Видать, не судьба ей расстаться с девственностью. Опять. Помрёт старой девой в окружении орущих кошек. Да, только вот кошки ей как раз и не хватало. Если только на закуску Маркизу.

Она устало потёрла глаза и поправила волосы, стараясь не смотреть, как Лёшка прячет в штаны своего сморщенного предателя. Как нервно одёргивает футболку и, запустив пятерню в лохматые кудри, затравленно косится на неё. Сердце защемило от жалости. Какой чудовищный удар по его мужской гордости. Почему-то она понимала Лёшку и безмерно ему сочувствовала. Всему виной было детское увлечение психологией ранней юности. И теперь Юлька без труда могла поставить себя на место подростка и ощутить всю боль и отчаяние его постыдного положения.

— Юль, — робко окликнул Лёшка, когда она уже всунула ключ в замочную скважину. Стараясь удержать на лице маску спокойствия, она повернулась к нему. Боже, какой же он жалкий и несчастный. В огромных глазах плескалась безнадежная тоска.

— Я не знаю, что случилось. Наверное, это из-за самогона, — нерешительно начал он, а Юлька и не пыталась ему возражать, она лишь тихонько кивала, в глубине души жалея до слёз свою очередную неудачную попытку взросления.

Закрыв за собой дверь, она медленно, осторожно повернула замок, стараясь, чтобы тот громко не щёлкнул, и тихонько прокралась в свою комнату. Все уже спали, только Женькина половина кровати так кстати оставалась пустой и холодной. Быстро раздевшись, несостоявшаяся женщина натянула на себя просторную ночную сорочку и, плотно прикрыв дверь в комнату, залезла под одеяло. В ванную идти слишком поздно, можно всех разбудить. И, печально вздохнув, она согнула ноги в коленях, задирая ночнушку. Закусив губу, легонько коснулась подушечками пальцев всё ещё пульсирующей, набухшей плоти, и судорожно выдохнула. Наконец-то она сможет снять напряжение, накопившееся за день. Как же она так просчиталась с этим мальчишкой? А казался таким сексуальным, раскрепощённым. Вспоминая рельефную волосатую грудь Лёшки, она погладила скользкие от обильно пролитых соков складочки, потёрла затвердевший бугорок, надавила и, часто задышав, выбросила из головы все лишние мысли.

Всё произошло так быстро, что, отогнав от себя образ неудачника Лёшки, она не успела ещё навоображать себе очередного книжного мачо, и в её мыслях маячил лишь призрачный образ незабвенного Вадика.

«Ох, Вадик. Вадик, — всхлипнула Юлька. Как же тебя не хватает! Почему жизнь так не справедлива?»

***

Но сегодня привычному укладу новой жизни суждено было накрыться медным тазом.

С самого утра, когда Юлька ещё даже не собиралась в училище, звонко запел соловей. Женька ворчливо буркнула что-то и, повернувшись на другой бок, снова захрапела. Юлька не знала, ко скольки той в училище, да и не хотела этого знать. Не её это, в принципе, дело. А вот кто трезвонит с утра пораньше к ним в дверь, придётся разбираться именно ей. Спешно мазанув расческой по волосам, Юлька щёлкнула замком. На пороге обнаружилась всклокоченная Наташка. Губы её дрожали, а на глазах колыхалась влажная пелена.

— Ты чего? — пропуская подругу в квартиру, выдохнула Юлька, уже предчувствуя нехорошую весть.

— Сашкина мать… — едва шевельнув губами, прошептала Наташка.

— Что? — переспросила Юлька, до неё никак не могло дойти, при чём тут мать Наташкиного соседа.

— Вчера мои были у них. Новоселье там, тоси-боси, — запнулась подруга, судорожно втянув в себя воздух.

— Ну? — поторопила её Юлька, она всё ещё ничего не понимала.

— Что ну, — вскинулась подруга. — Я же говорю, отмечали вчера, пили, не знаю, может, и ночевали там, а утром… — Наташка набрала в грудь побольше воздуха и на одном дыхании выпалила. — Утром Сашка прибежал к моей матери, говорит, что его мама так и сидит за столом, не встаёт, не просыпается, не шевелится, не дышит.

— Охренеть, — Юлька оперлась спиной о стену в прихожей, обдумывая слова Наташки, — а отец? Брат?

— Мелкий у нас сейчас, отца разбудили. Но он чумной ещё, не совсем понимает случившееся. Сашка позвонил каким-то своим родственникам в Ульяновск. Должны скоро приехать. Мелкого заберут, скорее всего, а может, и Сашку.

— Так, я не поняла, а с матерью-то что?

— Как что, я же сказала, померла она ночью. Скорая увезла, вскрытие будут делать, а наших всех, кто вчера там был, менты допрашивают.

— Блин, вот это жесть! Они что, подозревают кого?

— Да ну, вряд ли, мать сказала, что они под утро домой ушли, она ещё живая была и пила с мужем.. Так что они не при чём. Да и не думаю я, что и муж дядя Толя виноват, он вроде как любил жену.

— Ясно, — задумалась Юлька. — Посмотрим, что вскрытие покажет.

— Ага. Ты пойдешь сегодня в технарь? Может, ну его, надо Сашку поддержать, а то он совсем скис. Мать боится, что он может с собой что-нибудь сделать.

Юлька задумалась. Она не раз была у Наташки в гостях, и ей нравилась простецкая обстановка у подруги в квартире. И дело совсем не в вещах, а в отношениях домочадцев друг к другу. Тёть Маша была дочерям, как подруга, так же она общалась и с Юлькой. А дядя Саша, ещё тот шутник, совсем не походил на Юлькиного папашу. Повезло Наташке с родителями.

— Хорошо, сейчас оденусь, — внезапно для самой себя решилась прогулять учёбу Юлька.

***

В квартире подруги стоял шумный гвалт, где-то в глубине комнат плакал ребёнок. «Младший брат Сашки», — догадалась Юлька. На кухне за широким столом сидели Наташкины родители, её старшая сестра Галя и понурый Сашкин отец. Самого Сашки нигде не было видно.

— О, Юль, молодец, что пришла. Проходи, садись, — махнула ей тётя Маша, гремя сдвигаемыми стульями.

— Не, мам, что нам тут делать, мы лучше пойдём, где Сашка? — одёрнула Юльку Наташка, не давая протиснуться к взрослым.

— Не знаю, где-то был тут, — растерянным взглядом тётя Маша окинула кухню и, поймав тревожный взгляд дочери, пожала плечами.

— Ладно, пошли, — потянула подруга Юльку из кухни, — поищем в квартире.

Но, обойдя одну за другой все три комнаты, они нашли только хнычущего Лёшку. И, отправив пацана на кухню к отцу, озадаченно переглянулись. Оставалось лишь единственное место, где они не искали. Не сговариваясь, обе ринулись прочь из квартиры, и только на площадке, перед едва прикрытой дверью с латунными цифрами двадцать девять, они замерли в замешательстве.

— Как думаешь, зачем он пошёл туда один? — зашептала подруге Юлька. Для нее всё связанное с мертвецами было жутью жуткой. А там совсем недавно умерла женщина.

— Это же его дом и мама, — буркнула Наташка, тихонько подходят к открытой двери.

Юлька лишь дёрнула плечом: хоть она и не чёрствый сухарь, ей этого всё равно не понять.

***

Он тихонько сидел в глубине сумрачного зала на древнем стуле с жёсткой спинкой и бессмысленно пялился в небо. Черты лица его, и без того тонкие, ещё сильнее заострились. Под глазами, так поразившими Юльку в последнюю их встречу, залегли глубокие тени. Казалось, он совсем не замечает вошедших, но это было не так. Он так и не шелохнулся, когда девочки, тихонько ступая босыми ногами по голому линолеуму, приблизились к нему почти вплотную.

— Она правда сейчас там и видит меня? — его голос совсем не был похож на тот зычный с бархатистыми нотками, который так хорошо запомнился Юльке. Сейчас он звучал глухо и безжизненно. Будто бы это не его мать заснула сегодня навеки, а он сам.

— Конечно, — Наташка тихонько коснулась Сашкиного плеча, дрожащей ладонью. — Она всегда будет наблюдать за тобой… оттуда. И за Лёшкой, и за отцом, — голос подруги дрогнул, и она судорожно проглотила колючий комок, вставший поперёк глотки. На погасшем лице Сашки не дрогнул ни один мускул.

— Почему она бросила меня тут? Это несправедливо! — голос сорвался, запнувшись об скрытые эмоции. Юлька подошла ближе и робко погладила парня по спутанным кудрям. Этот мимолётный жест будто бы разбудил его от дремучего сна. Он крепко перехватил руку девочки и взглянул ей в глаза.

— Так всегда делала мама, — слова сорвались с губ пряными листьями и, закружившись, увязли в Юлькиной голове. Боже, что она делает? Вместо того, чтобы успокоить Сашку, она будоражит его, ещё сильнее раздувая костёр дикой боли.

Он всё смотрел на неё, крепко вцепившись в напряжённые пальцы, словно бы утопающий за соломинку. Оцепеневшая Юлька, раскрыв рот, с головой ухнула в безбрежные озёра кипучей боли, запутавшись в яркой зелени влажных глаз. Губы его шевелились, и она только сейчас поняла, что он что-то ей говорит. Судорожно выдохнув, Юлька тряхнула головой и успела услышать лишь конец фразы.

— … забрал её?

Юлька застыла, не понимая, что говорить, как поддержать этого большого ребёнка, в одночасье лишившегося самого дорогого человека на всей земле. На помощь ей неожиданно пришла подруга.

— Он всегда забирает к себе самых лучших. Значит, твоя мама была хорошей, — тут и до Юльки дошло, о чём, собственно, речь.

— Все знают, что он несправедлив, если вообще есть, — ляпнула она несуразицу и тут же испугалась. Как отреагирует на её выпад Сашка? Но он лишь молча покачал головой и, отпустив Юлькину руку, вновь уставился в окно пустым взглядом.

Потная холодная ладошка дохлой рыбиной шлёпнулась вниз. Юлька поморщилась и вытерла ладонь о брюки.

Сашка больше не смотрел на них. Молчаливой статуей, растерявшей энергию жизни, он сидел у окна, напряжённой спиной едва ли касаясь спинки стула, а на лице застыла печать отчаяния. Где-то там, в безбрежной глубине неба, она улыбалась ему нежной улыбкой. Просила прощения за то, что ушла слишком рано, не успев вывести его в жизнь, женить, понянчить пухленьких внуков. Просила и ждала от него лишь кивка. Он же старший, он сильный, её взрослый сын. Стеклянным взглядом смотрел он, ничего не замечая вокруг, а горькая обида с каждой минутой отравляла его ранимую душу.

Хлопнула дверь, и в зал ввалился Сашкин отец. Только сейчас он стал понимать, какая случилась беда в их семье. Глухо воя на одной ноте, он, шатаясь, прошёл мимо девочек и с отчаяньем дикого зверя повис на плечах у старшего сына. Вслед за отцом вбежал и младший, утирая с лица солёные струйки.

Дёрнув Юльку за руку, Наташка кивнула на выход. Больше девчонкам тут делать было нечего.

***

День прошёл своим чередом. О том, что Юлька пропустила учебу, так никто и не узнал. Зато вечер принёс новые волнения в спокойную Юлькину жизнь. Едва успев переступить порог квартиры, родители были ловко перехвачены тёть Машей и, закрывшись на кухне, долго о чём-то беседовали. Юлька догадывалась, конечно, только надеялась, что сердобольная соседка не выдаст её сегодняшний прогул. Когда тётя Маша наконец-то ушла, задумчивая мать позвала к себе Юльку.

Отец же, глухо фыркнув, скрылся в своей комнатушке.

— Ты ж уже знаешь про соседей? — начала мать без всяких намёков.

— Конечно, а что?

— Ты же можешь выкроить время в своём плотном графике вечерних свиданий, чтобы немного помочь соседям в их горе? — сказать, что Юлька удивилась, это ничего не сказать. Глаза её округлились, а челюсть отвисла сама собой.

— Ма, ты о чём?

— Понимаешь, там проблемы у старшего мальчика. Младший у соседей, он вроде как успокоился, отец, узнав результаты вскрытия, снова напился, но ему сейчас это действительно надо. А вот старший совсем спрятался в скорлупу и ни на кого не реагирует. Наташа сказала, что он сегодня откликнулся только тебе. Пошла бы ты к нему, посидела бы с ним. Завтра уже родственники приедут, а сегодня он там будет совсем один. Вдруг что-нибудь с собой сотворит? Жалко мальчика.

— Мам, — удивилась нелепой просьбе, Юлька, — да я не знаю его совсем! Так, пару раз видела и всё.

— Ну, я ж не замуж тебе предлагаю, а покараулить соседа. Чтоб на утро не найти новый труп, понимаешь? — мать с укором взглянула на дочь, руки её постоянно нервно подёргивались, а в глазах сквозила печаль.

— Ладно, — вздохнула Юлька, про себя соображая, что скажет Лёшке, — это же не сейчас сразу? Можно ж пока погулять?

— Да, но как только начнёт темнеть, сразу домой. А то он замкнётся в квартире, ещё чего доброго, и кто будет потом виноват…

— Я поняла, — нахмурилась Юлька и угрюмо поплелась к себе. Что же она скажет Лёшке? И вообще, надо ли что-то ему говорить?

***

Сегодня на лавочке было неожиданно тихо. Спустившись с Наташкой на первый этаж, девчонки замерли, стараясь тихонько подслушать беседу ребят.

— Да говорю тебе, прям на восьмом. Наташка придёт и спроси. Это же её соседи.

— А нам что? — язвительно высказался Лёха. — Это ж совсем чужие люди. Ну жалко, конечно, молодая ещё, но мы-то при чём?

— Да ни при чём, — Серёжка стукнул ладонью по деке, заглушая мозолистыми пальцами перезвон струн, — просто уважение надо иметь, к мёртвым, — добавил он полушёпотом.

Услышав достаточно, девочки вышли к мальчишкам.

— Что за шум, а драки нет? — пошутила Наташка.

— Наташ, ну хоть ты ему скажи! — не выдержал Леха, усаживая на колени Юльку.

— О чём, — не поняла та, расталкивая пацанов.

— Наш маэстро отказывается сегодня играть. В честь траура по незнакомой особе, — продолжал ёрничать Лёха, а у Юльки всё сжалось внутри. Как ему рассказать? Или не говорить, если он так рассуждает? Нет, надо просто уйти пораньше домой, вот и всё. Приняв сложное для себя решение, она немного расслабилась.

— Блин, а ведь он прав, — немного подумав, высказалась Наташка. — Тут человек умер, а мы будем песни орать, так нельзя.

Леха нахмурился ещё больше.

— Не, ребят, так не пойдёт. Почему мы должны страдать. Это что, ваша родственница?

Наташка вскинула на парня удивленный взгляд, затем перевела его на Юльку и, уловив тихонькое покачивание головой последней, напряженно выдохнула:

— Сейчас у меня дома вся их семья. И думаю, что никому не понравится, если они выглянут в окно и увидят, что я тут веселюсь как ни в чём не бывало, — сдвинула брови Наташка и положила голову на плечу своему гитаристу.

— Ну, я ж не знал, — стушевался Лёха, крепче прижимая к себе Юльку, будто бы желая спрятаться от стыда за её тощим телом.

— Ладно, проехали, — согласилась Наташка и вновь мельком глянула на подругу. — А давайте пойдем в соседний двор, там у ларька есть столик. Посидим сегодня там, если не выгонят.

— О, круто! — зашумели подростки. — Не выгонят, мы ж не будем орать, только петь.

На том компания и порешила. Устроившись за неприметным столиком под густой сенью плакучих ив, они привлекли к себе пристальное внимание отдыхающих у подъездов жителей двора. Но как только Серега затянул свой привычный мотив, обыватели заметно расслабились. Ребята спокойные, мирные, не бухают, не шумят, да ещё и скрашивают досуг приятными песнями.

Едва начало темнеть, Юлька засобиралась домой.

— Ты чего, ещё рано, — возмутился кавалер, не отпуская девчонку из кольца рук.

— Лёш, мне надо, — многозначительно шепнула она, покрывшись стыдливыми пятнами.

— А, — понимающе согласился он, распуская сцепленные ладони. — Ты же ещё выйдешь?

— Ты в своём уме? Кто меня выпустит, темнеет уже.

— Ну блин, Юль, ё-моё, — всерьёз огорчился Лёха. Поднимаясь, однако, чтобы её проводить.

— Не надо, сиди, я бегом побегу, — упёрлась ладошкой ему в грудь Юлька. Лёха совсем сник. Он понимал, что в сложившейся ситуации спорить с ней совершенно бесполезно. А ведь он так хотел… Еле сдерживал бурю чувств, вызванную упругой попкой в его разбухших штанах. И на этот раз он бы ей показал…

— Всем пока! — махнула Юлька, слегка чмокнув в щёчку расстроенного кавалера, и опрометью метнулась в свой двор.

— Чего это она? — загудели мальчишки, одна Наташка благоразумно смолчала.

— Да в сортир приспичило, — в сердцах отмахнулся жених и, поёрзав на лавке, уселся удобней.

«Во даёт!» — про себя усмехнулась Наташка, оценив находчивость новой подруги, но вслух осадила парней:

— Мог бы и промолчать.

Лёха смутился, потупился и едва слышно буркнул:

— А что здесь такого… — но его уже не слушал никто. Гитара продолжила стонать про неземную любовь под ловкими пальцами чуткого парня, вызывая в душах подростков смятение и бурю эмоций.

***

Юлька едва успела заскочить домой, как тут же была выставлена матерью за дверь.

— Надо было пораньше прийти, беги, проверяй, не закрыл ли он дверь. Машка уже все мозги вынесла, мелкий у них спит и отец пьяный.

Юлька метнулась на площадку и вниз на восьмой, там у приоткрытой двери её уже караулила тётя Маша.

— Юля, ну что же ты, прозеваем мальчишку. У него такой взгляд, такой взгляд, как будто он уже там, вместе с ней, — девочка, не став слушать бред явно нетрезвой соседки, прямиком двинула в квартиру под номером двадцать девять.

Дверь, тихо скрипнув, открылась, и Юлька, облегчённо выдохнув, шагнула в кромешную тьму. Только сейчас она поняла, что не дышала от самой своей квартиры. Глубоко втянув в себя воздух, она щёлкнула выключателем. Вспыхнувший свет на миг ослепил, осветив такой же коридор, как и у неё наверху. Квартиры были идентичны и различались лишь этажами и внутренним убранством комнат. Не осмелившись заглянуть в тёмную кухню, Юлька прошла прямо туда, где днём видела Сашку. И ничуть не пожалела об этом. Он сидел, как и тогда, выпрямив спину, едва касаясь ею спинки стула. Голова была вскинута вверх, а в руках, отражая неясные блики коридорного света, разбавлявшие темноту мрачного зала, был зажат острый нож. Юлька, вскрикнув, кинулась к парню. Неужели она опоздала? Как же так? В ужасе она смотрела на алые вязкие полосы и капли на голом полу. Сашка в изумлении распахнул глаза и растерянно уставился на девчонку.

— Ты? Зачем здесь?

— А ты зачем это? — задыхаясь от возмущения, она выбила из дрожащих пальцев холодную сталь и, схватив первую попавшуюся в руки тряпку, принялась вытирать кровь, мерно капающую с порезанных рук.

— Я не смог, — бледные губы его дрогнули, а в глазах вспыхнул испуг, — понимаешь, не смог! Я хотел, но не смог! — уже чуть ли не кричал парень в лицо Юльке, а та, едва сдерживаясь, чтобы не заорать в ответ, промокала на ранах кровь, отмечая про себя, что порезы неглубокие, всего лишь царапины, и заживут быстро, в отличие от душевных ран.

— Я не смог, — продолжал твердить он, повисая всем телом на стуле.

— Ты не смог! А что ты хотел? — обхватила его лицо своими ладонями Юлька и заглянула в печальные омуты. — Что ты сейчас хочешь? Порезать себе вены, истечь в одиночестве кровью? Ты этого хочешь? Оставить братишку сражаться одного со своей болью? Заставить отца копать вместо одной две могилы? Ты настолько неблагодарный эгоист? Думаешь, сейчас тебе одному так плохо? Что сказала бы на это твоя мать? — выкрикнула Юлька ему в лицо, швыряя под ноги Сашке кровавую тряпку.

— Зачем столько грязи, столько заморочек? Если уж ты так решил, почему бы тебе просто не сигануть в окно? Или тебе надо, чтоб несчастный отец видел твою кровь на своих руках? Что же ты за сын такой? — боль рвалась из груди, и Юлька была не в силах остановиться. Она не понимала, как такой молодой и сильный парень мог даже подумать о суициде? Оставить свою семью с новой незаживающей раной?

А он, пораженный её бурным взрывом, смотрел на неё, и в глазах его просыпалась осмысленность. Эта хрупкая, шумная девчонка такими простыми и правильными словами прочистила ему мозги, вернула ясность мыслей, вкус жизни и надежду на будущее. Она держала в своих подрагивающих ладошках его лицо, смотря глаза в глаза, и слова лились из неё потоком. Именно те, что были нужны ему прямо сейчас, именно она и должна была ему их сказать. Как и тогда, на лестнице, прочная нить протянулась от взглядов, соединяя их, наполняя энергией жизни, теплом и странной, давно позабытой нежностью.

Он так же, как и она, обхватил ладонями её лицо, ощущая под мягкими подушечками пальцев влажный трепет её мокрых от слёз щёк. Потянул её на себя, и она подалась. Не понимая, что происходит, Юлька растерянно смолкла и, не успев ничего осознать, доверилась его горячим ладоням. Сашка смотрел ей в глаза, вспоминая тот самый их первый взгляд на фаянсовом троне. Как зажгла она искру в одиноком сердце. Как хотел он тогда коснуться рукой её рыжих волос, разметать, разбросать в беспорядке по хрупким плечам незнакомки. И вот она рядом, лишь протяни руку. И он протянул. Ладони с лица оцепеневшей Юльки плавно перетекли на затылок, путая длинные кудри, ероша их пальцами. Не успела она и глазом моргнуть, как губы её накрыло теплом. Ладони дрогнули и сползли по его щекам, упали на грудь и безвольно повисли плетями. Она не могла поверить в происходящее. Этот странный парень только что кромсал свои вены, а сейчас жадно её целовал. И вот чудеса, это ей нравилось. Никаких тебе слюнявых хлюпаней, ни тошнотворного языка. Лишь нежность мягких губ и ненавязчивое, едва заметное посасывание. Голова пошла кругом, и Юлька, раскрыв рот, наконец-то ответила на поцелуй. Парень словно бы ожил. Поднялся. И навис над ней непоколебимой скалой. Из робкого и несмелого, поцелуй превратился в настойчивый и манящий. Тёплый язык, нежно исследуя Юлькины губы, вызывал странные чувства, но отнюдь не омерзение, как с другим кавалером. Сердце её трепетало, грозясь выломать ребра и выпрыгнуть Сашке прямо в ладони. Руки его шарили по её телу, сжимая и тиская нежную плоть. Выпустив губы из сладкого плена, Сашка приник к нежной шее, ниже и ниже, рисуя дорожки из поцелуев, он стаскивал с Юльки одежду. Кофта, бюстгальтер — прочь. Ладони накрыли упругие груди. Сашка невольно ахнул и крепче стиснул мягкую плоть. Жадным коршуном склонился над пышущим телом, касаясь губами огрубевших сосков. Юлька вздрогнула и запустила дрожащие пальцы в его русые кудри. Он сосал и покусывал твёрдую ягодку, лаская другую грудь узловатыми длинными пальцами. А она всё сильней прижимала к себе его голову, боясь, что он отстранится, и она закричит от отчаяния. Но он и не думал её отпускать. Подхватив Юльку на руки, он сделал всего лишь пару шагов и положил на диван свою дивную ношу. Там навис он над ней падшим ангелом, продолжая ласкать её грудь и живот. Юлька вздрогнула. Одним движением он стянул с неё брюки, затем трусы и окинул жемчужное тело горячечным взглядом. Юлька сжалась испуганной пташкой, но он властно склонился над трепетным телом. Руки плели замысловатые узоры на нежной коже, а губы прокладывали влажную дорожку от торчащей груди до пупка, ниже, ниже. Вот горячий язык полоснул по бритой коже лобка, а мягкие руки раздвинули ноги. Закрыв глаза, Юлька застонала. Неужели это свершится сейчас, и она наконец-то узнает… Мысли в голове стали медленными и вялыми.

Сашка подсунул ладони под упругие полукружия ягодиц и приподнял Юлькины бёдра. Она не успела сообразить, как задохнулась от невероятных ощущений, накрывших её с головой. Сашкин язык буквально порхал юркой бабочкой внутри её сочного бутона, заставляя девчонку выгибаться и стонать от удовольствия. «Боже мой, разве так бывает?» — метались нестройные мысли, а парень всё неистовей терзал её девственный цветок. Вот его быстрый язычок коснулся страстного бугорка, и Юлька почти закричала. Она выгнулась ему навстречу и раскинула ноги ещё шире, чтобы мучителю было удобней ласкать её бесстыдно раскрытую плоть. И он понял, он ощутил, чего хотят от него. Впился губами в самое чувствительное местечко, пощекотал кончиком языка, чуть царапнул зубами, и Юлька едва не завыла в голос. Сколько продолжалась сладострастная пытка, она не могла сообразить, лишь в какой-то момент естество её встрепенулось, вспыхнуло сладким, радужным фейерверком, и разомлевшая душа понеслась по волнам феерического оргазма навстречу потрясающей эйфории.

А потом они долго лежали на сложенном диване, неловко прижимаясь друг к другу, и оба молчали. Говорить не хотелось. Каждый выплеснул на другого свой тугой ком скрученных эмоций. Разрядился, как мог, как хотел, как считал нужным. И лишь только печальная мысль слабо колыхнулась в голове Юльки, оставляя за собой послевкусие горькой полыни. А взрослого секса у нее всё ещё не было.

***

Ночь накрыла спящий город бархатным покрывалом, словно махнула вороновым крылом, разметав по углам остатки вечерних сумерек. Ветер стих, набираясь сил для предутреннего забега. Казалось, сама природа уснула, разогнав городских обывателей по тёплым квартирам в уютные маленькие мирки бетонных коробок. Город — большой муравейник, где за глянцевыми перегородками окон копошатся людишки. Каждый в своей отдельной ячейке, в замкнутых четырёх стенах, и никому нет дела до чужого мирка. Каждый сам за себя, а там хоть трава не расти. Современное общество с головой увязло в эгоистичных личных потребностях, не желая считаться с другими, существуя в раскрепощённом обществе лишь для себя.

Они лежали обнявшись, но сон всё не шёл. Она прижималась обнажённой спиной к его груди и кожей ощущала суматошный стук его сердца. Он дышал ей в затылок, а непослушные рыжие пряди настырно лезли ему в рот. В плотном кольце сильных рук она чувствовала себя беззащитной маленькой девочкой. И ей это нравилось. Юлька старалась не двинуться, чтобы, не дай Бог, не испортить витавшее вокруг них волшебство. Она забавно хмурила носик, раз за разом прокручивая в голове внезапную близость. Как же так получилось? Ведь даже в мыслях не было. А эти порезы? А вдруг он снова начнёт, без неё? Кто же его остановит?

— Саш? — напряглась Юлька.

— А? — он зарылся лицом ей в макушку, вдыхая аромат девчачьих волос.

Юлька, поёрзав, придвинулась ближе, обхватывая его руки своими и поднимая к Сашке лицо. Он тут же уткнулся ей в лоб мягкими губами, подтянул, словно куклу, повыше, ловко поворачивая к себе лицом. В почти осязаемой темноте кокона, накрывшего зал, Юлька отчётливо видела блеск его глаз. Тёплые руки нежно гладили её спину, ласковой щекоткой касались ягодиц и возвращались назад, словно избегая порочности. Юлька блаженно мурчала, подобно сытой кошке, однако всё же лелея в душе надежду на секс.

Сашка прижал к себе худенькое голое тело и осыпал лицо Юльки мелкими поцелуями. Она потянулась к нему, всей душой раскрываясь навстречу, прогоняя из головы мрачные мысли. Неуловимыми мотыльками порхали по хрупкому телу губы Сашки. Он наслаждался волнующим ароматом жемчужной кожи, будоражащим кровь, сносящим прочь крышу. Он гладил лицо Юльки мягкими пальцами, очерчивал брови, губы и едва приметную ямочку на левой щеке. Дыхание его участилось, и он горячо зашептал:

— Ты такая красивая, такая сладкая! Не хочу отпускать тебя. Я хочу тебя всю, безумно хочу! Каждый день целовать твои веки, щёки и губы. Ласкать нежное тело, любоваться твоей красотой. Но я знаю, что у тебя есть парень, — Юлька вздрогнула и хотела что-то сказать, но он накрыл её рот требовательным поцелуем. Он настойчивым языком раздвинул ей губы и проник глубоко внутрь горячего рта. Она задохнулась от нахлынувшего вновь возбуждения. Тело её млело под Сашкиными руками, а сердце стремилось слиться с его сердцем в безудержном ритме.

Внезапно он прервал поцелуй и серьезно спросил:

— Ты правда ещё девственница? — голос звучал хрипло, царапая натянутые струной нервы Юльки.

— Это плохо? — она хотела, чтобы вопрос прозвучал безразлично, но голос предательски дрогнул.

— Нет, конечно, глупенькая, это прекрасно. Не часто сейчас можно встретить такую. А как же твой… парень?

— Он мне не парень, — вдруг поняла Юлька, — он мне встречаться даже не предлагал, я и не соглашалась.

— Вот как? — задумался Сашка, не переставая поглаживать её спину. — Я бы очень хотел, но теперь не могу, — щёки её вспыхнули, а по телу прокатилась волна нестерпимого жара.

«Теперь не могу…» — бухало в голове Юльки.

Она напряглась, аккуратно выворачиваясь из кольца крепких рук, скатилась с узкого ложа на пол и принялась спешно напяливать на себя скомканную одежду. «Боже мой, -стучало у неё в голове, — что мы творим! Ведь только вчера тут умерла его мама!» А тут ещё «Теперь не могу». Она резко почувствовала себя чужой и ненужной, использованной игрушкой, побитой никчёмной собакой. Почему «теперь»? А раньше, значит, мог? в душе Юльки росло негодование, невольная жгучая жалость к себе.

— Юль, ты что, обиделась? — Сашка резко сел на диване.

— С чего ты взял? Мне просто пора, — еле сдерживая дрожь, пояснила она. Не нужна ему, и не надо. Что было, то было.

— Не уходи… — он схватил её за руку и потянул на себя. Юлька не удержалась, едва не рухнув, но он быстро вскочил и сгреб её в охапку. — Побудь сегодня со мной, — в его голосе плескалось горе, и её сердце жалобно ёкнуло. — Пожалуйста, я не трону тебя больше, только не уходи сейчас. Не оставляй меня одного… — он уткнулся лицом в её волосы, прижимая всё крепче к себе.

Юлька не вырывалась, она замерла, словно пойманный в капкан заяц. В её душе царил хаос. Она искренне не понимала этого странного парня. Казалось, он только что ей признался в любви, затем оттолкнул, сказав, что им не быть вместе. А когда она собралась уходить, просто не отпустил. Что с ним не так, или что-то не так с ней?

— Я не понимаю тебя… — жалобно пискнула Юлька.

— Я сам себя не понимаю… — прошептал он её волосам, накручивая на пальцы волнистые пряди. — Я хотел бы тебя попросить… Просто побудь со мной, — Юлька чувствовала, что он что-то не договаривает. Ей хотелось получше узнать его. Разобраться и в нём, и в себе.

Сашка со вздохом расцепил руки и, усадив Юльку на диван, тяжело опустился с ней рядом.

— Ты веришь в призраков? — нервным движением рук он сжал ей ладони. Юлька не вырвалась, не оттолкнула его. Он держал её руки в своих, нежно поглаживая большими пальцами. Эта невинная, ничем не прикрытая нежность снова озадачила её. Она вновь запуталась в своих чувствах к нему и в его к ней. «Как же это сложно!» — мысленно завопила она.

— Наверное, а ты?

— Конечно, я же не просто так спрашиваю. Понимаешь, это всё произошло так внезапно. Я не знал, никто не знал… Мы даже не попрощались… Я так много не успел ей сказать, — он всё говорил, говорил, а Юлька пялилась на его руки и искренне не понимала, как ему в этом помочь.

— Я знаю, её душа ещё здесь, там, на кухне, я могу говорить с ней, она меня слышит. Но, понимаешь меня, я хочу видеть… В последний раз увидеть её, попрощаться. Пока тебя не было, я хотел… Вслед за ней, но ты не дала. Остановила. Объяснила… Это неправильно, так нельзя, я не должен. Спасибо тебе, — он с благодарностью сжал её пальцы. — Но я должен проститься с ней, увидеть, почувствовать… — он запнулся, умолк. И растерянным, умоляющим взглядом уставился на неё. Ну вот что ей сказать, она же не фея крёстная с волшебной палочкой. И, не зная, что отвечать, Юлька молчала.

— Ты поможешь мне?

— Как! — выдавила, будто каркнула. Сашка задумался, а потом стремительно сполз на пол и обнял её ноги, уткнувшись лицом в раскрытые ладошки. Юлька вздрогнула и замерла. Она не ожидала такого, руки её дёрнулись, но Сашка не отпустил, вместо этого он принялся покрывать поцелуями каждый трепещущий пальчик. И вновь он её удивил, его странное поведение не вписывалось ни в какие рамки. Вот от Лёшки она всегда знала, чего ждать, а сейчас растерянная и оцепеневшая смотрела она на парня у своих ног, а он, как пушистый котёнок, ластился к ней. Целовал её руки, гладил коленки, прижимался лицом к её напряжённым ногам.

— Ты прости меня, Юля. Я дурак, я не должен был. Ты такая невинная, чистая. А я не поверил, не думал, что такое возможно. Ты, как фурия, налетела, снесла все преграды, сломала так тщательно возводимые стены. Ты была так прекрасна, как древняя воительница. И я потерял голову. Я сломался, забыл обо всём. Ты зажгла в сердце жар, спалила все мысли. Я теперь без тебя себя просто не мыслю, — Сашка снова уткнулся испуганной его натиском Юльке в ладошки и зашептал, обжигая их своим дыханием.

— У меня будто разум помутился, крышу снесло, я так хотел овладеть твоим телом, ласкать, целовать его. Хотел стать твоим первым и последним мужчиной. Единственным. И не отдать тебя никому. Но вовремя остановился. Я не должен срывать твой цветок. Я не вынесу, если ты убежишь. Не сейчас и не здесь. Ты простишь меня?

Из всего страстного монолога Юлька поняла лишь одно: он безумно хотел её трахнуть и не посмел, вот блин! Да что ж такое-то с ней? Не иначе, как злой рок.

— Ты простишь меня, Юль? — не отступал Сашка.

Тогда она подалась вперёд и, высвободив из его цепких пальцев свои влажные от поцелуев ладони, обхватила ими его лицо и, глядя прямо в глаза, уверенно произнесла:

— Мне не за что тебя прощать. Ты разбудил во мне безумную бурю чувств. Ничего не прося взамен, подарил мне сказочное блаженство. Я и не знала, что близость может быть и без секса настолько прекрасной. Мне хорошо с тобой, Сашка. Мне никогда и ни с кем не было так, как с тобой. Ты невероятный, нежный и ласковый. И я была бы не против, если бы у нас всё случилось, — щёки её стыдливо вспыхнули. Но, напомнив себе, что этот человек видел её голой, она успокоилась.

Сашка понимающе улыбнулся, поднялся и сел рядом. Приобняв Юльку за плечи, он мягко притянул её поближе к себе. Она доверчиво положила голову ему на грудь и закрыла глаза. Они сидели молча, наслаждаясь тихим блаженным уютом.

— Знаешь, — проронил он, –так странно. У меня сейчас такое чувство, что мы знакомы с тобой целую вечность.

— И у меня… — теснее прижалась к нему Юлька. Она улыбалась. Душа ликовала. Ведь этот высокий симпатичный мальчишка хотел её. Это не просто шаг на пути к её цели, а целый прыжок. Если так будет продолжаться и дальше, то очень скоро она узнает, какой он, этот сногсшибательный секс! А потом уже никто не помешает им наслаждаться друг другом хоть целую вечность.

***

Долго лежали они на узком диване, тесно прижавшись друг другу. Позабыв обо всём на свете, наслаждались приятной близостью обнажённых тел, борясь со сладкой дремотой.

— Слушай, ты ведь не уйдешь сейчас? — нарушил молчание Сашка. И без того тихий голос его звучал подозрительно глухо, и Юлька напряглась. Ну что ещё?

— Теперь ты меня выгоняешь?

— Нет, что ты! — дёрнулся парень. — Наоборот, я… Хотел поговорить с тобой. — Сашка потупился, покраснел и даже как-то занервничал, что ли.

— Ну, давай, — поддалась она его настроению и высвободилась из ослабевших рук парня. Надо бы уже и одеться. Раз продолжения банкета не предвидится, негоже шастать в неглиже перед едва знакомым, хоть и уже таким родным парнем. Юлька сама себе удивилась, вдруг сообразив, что ещё ни разу за вечер она и не вспомнила о своём милом Вадике. Ох, Вадик, Вадик, просрал ты своё счастье… Да и мысли о Лёшке нисколько не беспокоили её. Плохо это или хорошо, Юлька затруднялась ответить даже себе самой. Рядом с этим странным, меланхоличным Сашкой озабоченная Юлька забывала обо всём, точнее, обо всех своих неудачливых кавалерах. Ну что ж, она честно давала им шанс. Особенно Лёшке.

Пожав плечами, Юлька вновь отбросила прочь грустные мысли ни о чём и повернулась к уже успевшему привести себя в порядок встревоженному Сашке. Поправив одежду и пригладив непослушные кудри, она прилежной девочкой присела рядом с ним на самый краешек дивана.

— Ну, — приготовилась она слушать, отмечая про себя, как на самом деле нервничал он. Брови её поползли вверх, но вместо того, чтобы завалить его кучей вопросов, она благоразумно и молча ждала.

— Ты веришь в духов? — еле слышно, боясь быть осмеянным, выдохнул Сашка.

Юлька задумалась. Конечно же, о чём ещё думать парню, едва потерявшему мать? Мистику она любила. Страшилки там у костра в пионерском лагере. Красная рука, чёрная простыня, гроб на колёсиках… Ой, не будем про гроб. Любит, а верит ли… И тут Юлька вспомнила.

***

Сидя на табуретке за письменным столом, она тщательно выводит карандашом тонкие линии образа. Чёрный мохнатый силуэт обязательно должен иметь небольшие рожки и длинный хвост с пушистой кисточкой. Нетерпеливая Женька, примостившись рядышком на Юлькином детском диванчике, недовольно торопит. Сто раз объяснять ей, что чёртик должен получиться милым, Юлька устала и теперь просто отмахивается от сестры. Сейчас она уже не вспомнит, почему Женьке было так важно скорее начать ритуал. Да, именно ритуал вызова. Никому не известно, кто в самом деле приходит на вызов, но то, что бестелесная сила вращает иглу, это факт.

И вот, последний штрих. Добрые красивые глаза и большое алое сердце в груди. Вокруг милахи рисуем круг, потом ещё один. Внутри пишем буквы. Весь алфавит. А по сторонам большие и жирные «Да», «Нет». Подготовительная работа закончена. Глаза Женьки сияют в предвкушении, а Юлька берёт за хвост длинную чёрную нить, предусмотрительно продетую сквозь иглу. Разложив своего оракула на столе, девчонки нависли над ним. Держа иглу за кончик нити, Юлька осторожно направила её прямо в алое сердце.

— Чёртик, чёртик, ты пришёл? — загадочным тоном начала Юлька. Женька подобралась, пристально вглядываясь в свободно вращающееся ушко иглы.

— Чёртик, чёртик, ты пришёл? — повторила Юлька. И тут… невероятно! Игла сама собой начала вращаться. Женька от радости аж взвизгнула и лихорадочно зашептала вопросы. О чём тогда пытали девчонки нечистую силу, Юлька сейчас и не вспомнит, а вот что было потом, навсегда врезалось в детскую память.

Как щёлкнул замок входной двери, увлечённые сестры не услышали и встрепенулись только тогда, когда на пороге детской возникла фигура уставшей матери. Обе непроизвольно вздрогнули, вскидывая испуганные лица. Отец девочек был в отъезде, а мать они не особо боялись.

— Это что здесь за спиритический салон? — удивилась та. Никогда она ещё не замечала за дочерями тяги к сверхъестественному.

— Мам, это мы чёртика вызываем, — вспыхнули уши у Юльки, а Женька почему-то смутилась.

— Ага, понятно, — усталая улыбка осветила лицо матери. Она хотела было выйти из комнаты, как Юлька разгорячилась, оскорблённая неверием.

— Мам, ну это же на самом деле! Он же всю правду говорит.

— Всю-всю? — повернулась к ней мать, застыв на пороге.

— Конечно, ну хочешь, проверь. Спроси что-нибудь.

— Ну, хорошо, — немного поколебавшись, поддалась та, — скажи-ка мне, чёртик, куда уехал мой муж? — серые глаза женщины лукаво блеснули. Но видя, как бешено завращалась игла, брови её в удивлении вздёрнулись.

А Юлька внимательно отслеживала и записывала на листок указанные ушком иглы буквы.

— З а м а ш и н о й. Хм, за машиной? Ма? — Юлька вопросительно глянула на мать, а та, побледнев, присела рядом с девчатами. Женька чуть сдвинулась на диване, уступая матери место.

— Он один? — продолжила мать. Настороженный взгляд женщины внимательно выхватывал указанные иглой буквы, и она всё сильнее бледнела.

— Н е т

— А с кем? — волнение в голосе матери заставило Юльку занервничать.

— С д р у г о м

— Он купит машину?

— Д а

— И какую? — руки матери сжались в кулаки до побелевших костяшек. Куда же делся её скепсис? Глаза испуганно округлились, а бледные губы превратились в тонкую линию. Не сводя пристального взгляда с услужливо качнувшейся иглы, она вместе с дочерью вслух произносила каждую букву.

— К р а с н у ю к о п е й к у 0 7 1 5

— Не может быть! — воскликнула мать, взбудоражено вскакивая с дивана. Лихорадочным движением руки она сдёрнула со стола волшебный листок и судорожно скомкала во влажных ладонях. Затем, глядя в испуганные, не понимающие ничего глаза девочек, переводя бурлящий эмоциями взгляд с одной на другую, она серьёзно продолжила: — Я запрещаю вам обоим играть в эту игру. Я не хочу, чтоб в нашем доме ещё хоть раз вы кого-либо вызывали. Вы меня поняли? — девочки вздрогнули и побледнели. — Я не слышу?

— Да, — голоса их срывались.

Застыв, как вкопанные, обе недоумённо раззявили рты и встревоженно уставились на мать. Они тогда ещё не знали, что отец звонил днём матери на работу и хвалился долгожданным приобретением. Именно красные Жигули первой модели он и купил, даже цифры номера совпали. И только потом, по приезде довольного автовладельца, они узнали, что ездил он действительно не один, а подвозил друга, которого повстречал по дороге. После этого мать снова взяла обещание с дочерей никогда, ни под каким видом не связываться больше с потусторонними сущностями.

И вот теперь, по прошествии множества лет, Юлька вновь вспомнила эту историю. Так верит ли она? Конечно же…

— Да, верю, а что? — без капли сомнений взглянула она в настороженные глаза Сашки. У того словно бы тяжкий груз с плеч свалился. Он облегчённо вздохнул, приосанился и с надеждой уставился Юльке в глаза.

— Что? — озадаченно оглядела себя та, вроде всё нормально, чего он так смотрит? Как кот на сосиску…

— Юль, только не считай меня идиотом, пожалуйста. Я хочу вызвать дух мамы…

Она уже набрала в рот побольше воздуха, чтобы ему ответить, но он не дал ей шанса. Резко притянул и накрыл её губы своими. Да так нежно, чувственно и аккуратно, что та расслабилась и поплыла. Его руки ласкали ей спину, и касанья те обжигали даже через одежду. Мысли Юльки свернулись в клубок, мягкий, пушистый, и она уже позабыла, что хотела сказать. Коварный Сашка этого и добивался. Отстранившись от девочки, он взял в ладони её разомлевшее лицо и прошептал:

— Помоги мне, прошу… Мне сейчас это очень нужно… Ведь я даже не попрощался… — а в зелени его чудных глаз набухала солёная влага. Юлька тонула с головой в мерцающем водовороте настоящего горя и терялась, затрудняясь ответить. Ловя ртом воздух, словно выброшенная на берег морская рыбёшка, она так и не нашла нужных слов и просто молча кивнула. А, будь что будет. Мать не узнает, и вообще, она запретила заниматься этим в её доме, а они сейчас у Сашки.

— Спасибо, — его жаркий шёпот и мимолётный поцелуй обожгли нос, и она его рефлекторно сморщила, порывисто фыркнув, чем вызвала у него улыбку.

— Ты такая забавная, как котёнок, — провел Сашка пальцами по щеке Юльки, и она тут же вспыхнула до самых корней волос. Чтобы смягчить неловкость создавшейся ситуации, она мягко перехватила его ладонь и сжала трепетно в пальцах.

— А как ты себе это представляешь? Ну, вызов…

— Не знаю ещё, — сконфузился тот, стыдливо потупив глаза, — не думал… То есть я думал… Я точно знаю, чего я хочу, но не знаю, как.

Юлька растерялась. Сейчас на неё смотрел вовсе не горячий мачо, а маленький расстроенный мальчик. Сердце её, не выдержав, прыгнуло к горлу и, сделав невероятный кульбит, плюхнулось куда-то в живот. «Да сколько можно уже, успокойся, не сердце, а гимнастка какая-то», — сморщилась Юлька. Ей вдруг до боли захотелось помочь ему установить шаткий мостик с потусторонним миром. Задумчиво почесав затылок, она посмотрела на Сашку, тот с потерянным видом согнулся на диване затравленным зверьком. Между её бровей пролегла тревожная морщинка: то, что она задумала, пугало её до чёртиков. Да, да, каламбур какой-то получается — чёртики до чёртиков. Она не была уверена, получится ли с недавно умершей такой же трюк, как и с мифическим персонажем детских страшилок, но всё же решилась. Судорожно глотая слова, то и дело сбиваясь с мысли, не давая возможности себе передумать, она поведала Сашке свою давнюю тайну. И в его широко распахнутых глазах вместо страха и неверия удивлённая Юлька увидела радость, восхищение, а ещё в них светилась… надежда!

***