18+
Ты пахла персиками и кислым вином

Бесплатный фрагмент - Ты пахла персиками и кислым вином

Объем: 230 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Глава 1

Он.

Кто бы мог подумать, что ненавистный запах персиков будет олицетворять, спасение и перерождение?

Комната в ультрамариновых оттенках, с очень слабым теплым освещением от настольной лампы, всегда в идеальном порядке. На комоде выставлена коллекция винтажных серебряных колец, а полки заполнены колбами с химическими растворами и прозрачными образцами лягушек, рыб и ящериц внутри. На стенах хаотично разбросаны рамки с бабочками под стеклом.

Этим вечером я, сгорбившись, нависал над столом. Смешивая вещества я получил раствор для выращивания кристаллов. Сначала занятие мне показалось бессмысленным, но сейчас на столе красуется ассорти с лазурных янтарных и багряных кристаллов.

К сожалению, идиллию перевал лай отцовского добермана и шум мотора со двора. Выглянув через маленькое окно под потолком я увидел приветствующую меня маму. Она широко и, на мой вкус, наигранно улыбалась, тем самым заставив меня надеть более доброжелательную мину. Я не хотел спускаться. Даже не смотря на то, что помочь разгрузить вещи из командировки было бы поступком хорошего сына. Хотя, я уже давно пролетаю мимо по всем параметрам данного ярлыка.

— Доминик, спустись! –раздался голос папы.

Вялой походкой я сплыл по лестнице. Увидев сына, миссис Локуарт скорчила радостное лицо и принялась душить меня в объятиях.

— Хватит, мам.

Она опустила взгляд, заправила прядь длинных темных волос за ухо и вернулась ближе к мужу. Они несколько минут изучали меня. Я уже знал, что сейчас будет.

— Как ты? Чем-то новым занимался? Возможно познакомился с кем-то за этот месяц?

Жалко разбивать огонек надежды в ее глазах.

— Нет, все по-старому.

Как и ожидалось, ее плечи опустились, а внимание больше не было так сосредоточено. Мне мерзко после каждого подобного разочарования в глазах родителей. В Августины Локуарт еще иногда появляется искорки веры в изменения непутевого сына, ну а Оливер Локуарт даже не вслушивается в мои слова. Мама единственная, кто все еще пытается воссоединить семью. К сожалению конфликт интересов надеждой не развязать. Я все же попытался вытянуть веревочку из клубка недопонимания.

— Однако я начал экспериментировать и вывел новую…

Теперь огонек зажегся у меня, но папа благополучно его затушил.

— Ах Доминик, ты даже не представляешь, какие небоскребы в Чикаго! Мы разговорились с двумя харизматичными мужчинами, и они провели нас на верхний этаж в пентхаус. Американцы умеют устраивать вечеринки!

Я внимательно всматривался в лицо Оливера, а его возбужденный взгляд метался между потолком и глазами мамы. Он свободно жестикулировал и широко улыбался, приобняв Августину мускулистыми руками за талию.

В очередной раз я понял насколько мы не похожи. Он носит обтягивающие светлые джинсы, короткую стрижку и лучезарную улыбку сверкая каждым зубом. Легко заводит разговор с официантками и нравится моим учителям. Стабильная карьера, много путешествий и сексапильная женщина рядом. Трещина на этой глянцевой картинке — отстраненный худощавый сын в истертых, но любимых кедах и слишком широких штанах. Сначала родители игнорировали мои отказы от поездок и волокли меня по самолетам бизнес-классов. Подталкивали знакомиться, но с моей стороны все заканчивалось без эмоциональности и неловкостью для всех вокруг.

Родители полностью увлеклись диалогом между собой, и я благополучно ускользнул к себе в логово.

Я упал на кровать, включил аудио книгу «Биологическая химия» и, перекрестив руки за головой, смотрел в потолок. Пару дней назад, гуляв возле дома, я унес ветви хвои и теперь в комнате витал след апрельского леса. Также огромная стопка старых книг добавляла нотки библиотечного аромата бумаг, а из-за химикатов к этому всему добавился специфичный запах мокрых камней. По-хорошему надо хотя бы иногда проветривать комнату.

Аудио запись книги настолько монотонная, что я начал немного теряться в мыслях, голос в наушниках отошел на второй план.

Как так случилось, что я стал разочарованием? Конечно, это никогда не озвучивалось, но посыл читался между строк. Я все время чувствовал, что родителям жаль. Ведь я не тусовался у бассейна с одногодками, не пытался обзавестись кругом знакомых, не строил амбициозных планов. Меня вообще мало, что интересует из общепринятого. Я не хочу поступать в университет на хорошо оплачиваемую роботу, не хочу быть успешным мужчиной с собственным бизнесом, не хочу становиться душой компании.

Наверное, это их и расстраивало. Но я пытался! Когда-то я правда пытался соответствовать, но что бы не делал, как не старался, — они уже сформировали мнение. Мои попытки влиться выглядели нелепо и фальшиво, поэтому я бросил затею. Да, я не такой, но мне комфортно.

Зачем напрягаться и чего-то добиваться? Как бы ты не работал, есть много факторов о которые можно споткнуться по пути. Зачем терзать себя и лезть из кожи вон, если от тебя мало что зависит в этой жизни. Мир несправедлив. Намного приятней оставаться в безопасности и не рисковать. Ну а зачем, если это не приносит удовольствия?

Я остановил аудио книгу, ведь давно перестал улавливать смысл текста. Протерев глаза я залез на комод и открыл маленькое окно. Мягкий ночной воздух обласкал лицо. За домом Локуартов находится сосновый лес. Сейчас из него льются голоса сверчков, иногда уханье сов. Я сел на комод спиной к стене и просунул голову на улицу. Звезды и лунная скобка прекрасно справлялись с освещением. Я медленно закрыл глаза и сосредоточился на чувствах. Едва ощутимый ветер покачивал пряди темных волнистых волос, а на ресницы со временем осела роса.

Ночь приятная, особенно апрельская. Существовать в моменте, не перенося жизнь на будущее — привлекательно. Я хочу наслаждаться, ведь такая роскошь скоро может прекратиться. Я держусь за маленькие моменты, которые помогают чувствовать. Со временем это становиться все сложнее. Каждая следующая ночь все мрачнее предыдущей. Поморщив нос, я поднял голову. Не хочу думать об этом. Я прекрасно осведомлен, что избегать чувств и проблем — затея не хорошая, но из раза в раз это делаю. Как только ощущаю, что тревога достигла уровня щиколоток, то сейчас же избавляюсь от нее, пока не достигла до шеи. На самом деле это дело пары минут, так что я напяливаю носки на ходу и, без лишних звуков, выхожу из дома.

Аккуратно закрыв за собой ворота, оглядываюсь. Большая часть наших соседей — это либо богатые друзья отца, либо пожилые старики. И те, и те спят в столь поздний час. За спиной слышу хруст сухих веток. Оборачиваюсь и легкий ветер взлохмачивает волосы. Темная глубина соснового леса, должна пугать, особенно ночью, но я чувствую спокойствие, глядя в нее. Сделав глубокий вдох, я побежал. Извилистыми дорожками между частных домов и под оранжевым светом фонарей. Движение согревало изнутри прогоняя холод в мыслях. Плисовая футболка покрылась капельками росы.

Чем дольше я бежал, тем стремительней пустела голова. Тревога рассеялась, вскоре я слышал лишь биение сердца и шуршание подошвы по асфальту.

Я так же беззвучно прокрался обратно к себе в комнату. Стегнул влажную одежду и почувствовав холодок по босым ногам, я нырнул в кровать и мгновенно растворился в снах.

Она.

Абрикосовые лучи освящали комнату в разгар дня. В воздухе чувствовалась духота, по лбу стекала капелька пота. Моя тетрадь с стихами усеяна чернильными кляксами и рисунками лесных грибов на полях. Сегодня творчество как-то не идет, но я набросала пару вариантов. Посидев еще часик над тетрадью я сдалась. Оттолкнувшись от стола я откинулась назад, перекрестив руки за головой. Мне опять отказало издательство. Я наслышана о историях типа: Джоан Роулинг отказывали печатать «Гарри Поттер» 15 раз, а Маргарет Митчелл отправляла свою роботу во все издательства, пока «Унесенные утром» не приняли. Так, что я пытаюсь не отчаиваться. Всего лишь очередная неудача, пустяк.

Хорошо, пора развеяться. Я оглядела беспорядок в шкафу и вытянула скомканный топ в оранжевую полоску. Лия сказала, что все мои топы — это скорее лифчики, но я не вижу ничего плохого в открытой одежде. Я подошла к разрисованному вручную зеркалу и щедро накрасила ресницы белой тушью. Натянув топ и темно синие джинсы клеш, я вышла из своего убежища. Услышав щелчок закрывающейся двери, Ма окликнула меня:

— Эйва.

— Да? –я застряла в проходе.

— Ты отправила рассказы?

Я невольно поджала губы. Ма знает, что я пишу для себя. Никаких денег. Она выжидающе посмотрела на меня. Острые черты лица предавали еще больше строгости ее выражению.

— Отправила. –потупив взгляд в пол, ответила я. -Уже ответили.

— Да? И как успехи? Хоть, что-то получилось? –выдала она.

Почему звучит так, как будто фраза «Хоть что-то получилось?» касалась не только ответа издательства. Кажется, я начинаю сходить с ума. Или просто воспринимаю все через призму собственного подсознательного мнения. Такое не исключено. Но действительно, все детство меня обжигали упреками на счет ошибок. Все, хватит думать, а то уже какая-то какофония в голове.

— Эйва?

— А, да? Ответ, точно. –голос предательски надломился. –Они не приняли.

Седые брови Эстер слегка нахмурились. Она громко вздохнула, но лишь сказала мягким и заботливым голосом:

— Лучше бы не отправлять вообще, чем собирать отказы, как клубнику с грядки. –и возобновила просмотр новостей по телевизору.

Уткнув глаза в пол я вышла в подъезд. Сегодня я планировала осуществить ежемесячную традицию. Когда наступает число с цифрой 7 — я еду в любимое место. Поскольку сегодня 27-ое апреля, я направилась на вокзал. Добравшись к месту посадки я взглянула на ржавое табло с расписанием. Нужная электричка приедет через 20 минут. На самом деле я не из пунктуальных, просто не было желания оставаться дома.

Я уселась на асфальт спершись спиной об столб. Натянула наушники я открыла приложение с викторинами онлайн. Фиолетовые ногти звонко цокают по экрану.

«В каком году произошла Жакерия во Франции?»

На миг задумавшись я нажала на ответ «в 1358 году». Телефон завибрировал, на экране высветились зеленые фейерверки. Уголок губ дёрнулся в полуулыбку. Следующий вопрос.

«В каком году была принята Конституция во Франции?»

На этот раз появились красные бомбы вместо фейерверков. На следующие 4 вопроса я тоже ответила неверно. Неприятно, но я тут же полезла в Google чтобы изучить темы, в которых ошиблась. Разве не все так делают?

В наушниках играл заслушанные до дыр песни 70-х и 80-х. Солнце переместилось левее, и теперь прохладная тень, от табло с временем посадки, не спасала меня от солнца. Прямоугольные очки с пурпурными стеклами не справлялись с задачей защищать глаза от палящих лучей. Коснувшись ключицы я отодвинула бретельку, на коже появился узор от загара.

Нужная электричка приехала и в нее завалилась дюжина людей. Потные широкие дамы с детьми, и курящие мужчины в истертых рубашках. Я попыталась укрыться в дальнем углу вагона. Дорога в соседний городок — Илайфсим, занимает примерно минут 35. Илайфсим больше Ритвельда — город, в которой я живу. Ритвельд засыпан дорогими частными домами возле хвойного леса, и несколько старомодных панельный дома на двенадцать этажей.

Впервые я уехала в Илайфсим после нервного срыва. Тогда мне просто хотелось сбежать. Я села на первую попавшеюся электричку и вышла на конечной остановке. Блуждая между низкими разноцветными домами, я громко всхлипывала. Между балконов были натянуты бельевые тросы, капли стекали из одежды на тротуар. Дальше я наткнулась на огромную барахолку с безделушками. Туда я сейчас и направляюсь. Место, которое ненадолго забрало желание уйти с этого мира. В то время блошиный рынок отвлек меня от навязчивых мыслей.

Я пытаюсь абстрагироваться от переизбытка тел в вагоне. Выглядывая в грязное окно, я сочиняла очередные строчки, а самые интересные записывала в заметках.

Если спросить, что самое криминальное в моем телефоне, то ответ мгновенно слетит с языка. Бесспорно — это заметки. В галерее найдется пару неуклюжих фотографий фигуры, но если кто-то залезет в папку с текстами — я немедленно сдеру с него шкуру. Если кто-то увидит фотографии, то хватит и пощечины приправленной криками.

Я давно поняла, что людям не хочется слушать, они лишь ждут своей очереди говорить. Я пыталась довериться Лии, поделится хаосом в голове, но каждая попытка сопровождалась разочарованием. Думаю, я просто ожидала сочувствия или понимания, но ловила встревоженные взгляды и реплики «Ты точно в порядке?», а в особенно серые моменты «Слушай, тебе бы стоило обратиться за помощью.»

Вдоволь изранив ноги об одни и те же грабли, я решила прекратить. О неужели, после сотой попытки дошло, смешно, правда? Так, что сейчас в заметках хранятся длиннющие тексты о моем нестабильном эмоциональном состоянии.

Наконец, выскочив из душного вагона, я смогла вдохнуть полной грудью. На вокзале пахнет слоеными булочками с орехами и лимонной газировкой. Чемоданы стучат по брусчатке, люди носятся в неразберихе. Поправив цветные очки на переносице я направилась в сторону барахолки.

Илайфсим — широкий шумный город, но мне ближе по духу Ритвельд. Не уверенна, нравилось ли бы мне здесь жить. В Илайфсиме низкие разукрашенные домики, геометрически выстриженные кусты, а на улицах все время встречаются белоснежные пудели. Вокруг слишком много магазинов, на каждом столбе приклеена реклама. По пути мне встречаются отжившие свой век статуи-фонтаны и старушки с собаками на руках.

Эта часть города, конечно ничего, но меня привлекла другая. Свернув в узкий проход между жилых домов попадаешь в скрытую от чужих глаз сторону Илайфсима. Паутина из навесов, как из мультфильма «Алладин». Проходя мимо, ко мне подбегают дети и просят милостыню, темнокожие мужчины метают пренебрежительные взгляды. Простыни над головой плотно скрывают рынок от дневного света.

Ну, что ж, охота начинается. Губы выгнулись в азартной улыбке, и я более быстро зашагала между ковров с товарами прямо на брусчатке. Сперва мое внимание зацепил прилавок со странными зеркалами. Полки и столы заставлены отражающими стеклами в причудливых рамах. Золотистая рама с резным изображением лисы и ромбообразным зеркалом внутри. Узкое зеркало в полный рост обвитое железным плющом. Карманные, большие, декоративные, неудобные, но красивые; странные и даже мрачные.

Загорелая женщина индийской внешности заметила, как я пялюсь на ее товар, но не пыталась мне его продать. На этом блошином ринке так дела не ведут. Продавцы заинтересовывают потенциальных покупателей, рассказывая истории. То есть, если я беру в руки безделушку, женщина может начать рассказывать историю, связанную с ней. Половина рассказов — это выдумка, но мне встречались захватывающие небылицы. Я сидела с широко открытыми глазами и слушала о приключениях на кораблях, перепалках в подпольном казино, драках на смерть в честь девушки, легендах о Боге солнца и луны. На сколько мне известно, барахолка — это знаменитое, в узких кругах, место встречи безумных путешественников на пенсии. Они раскладывают товар прямо на брусчатке, покупают хвойное пиво и громко соревнуются у кого круче история. А возможно это блестящий маркетинговый ход. Несмотря на это, место остается колоритным.

Я не задержалась возле стойки с зеркалами, и шагнула в глубь рынка. Прохожу мимо горбатой старушки в сиреневой мантии и подобием шара предсказаний в рука. У меня непроизвольно пополз холодок по спине от ее острого взгляда.

— Миледи, соизволите ли показать вам мои сокровища. –с южным акцентом заговорил худощавый мужчина.

Он нежно положил руку мне на плечо и провел под кружевным занавесом. Я аккуратно спихнула его руку. Он одарил меня широкой улыбкой з золотым зубом. В его павильоне нет места даже развернутся. Множество фарфоровых фигурок смотрят прямо в душу. Около десяти чучел птиц висят под импровизированным потолком. Обычно, у продавцов узкая категория товаров, у него же сборище всякой всячины. Мертвые насекомые под стеклом не настолько меня озадачили, как восковые фигуры отрубленных частей тела человека. Чертовски реалистичные отрубленные части тела человека. Обрубленные части… ладно, хватит. Пока я разглядывала товар, мужчина подпалил сверток и начал размахивать дымом. Вот сейчас мне стало как-то не по себе. В воздухе стоял очень мягкий, теплый аромат, возможно с нотками ладана. Поймав мой озадаченный взгляд он заверил:

— Переживать не нужно. Это благовония. Ароматические палочки, которые помогут миледи очистить ауру и избавиться от негативных мыслей. Миледи нужно избавится от ненужных мыслей, поэтому я зажег благовония.

Перекрестив руки на груди я отвернулась от медовых глаз мужчины. Неужели у меня на лбу написано «Здесь слишком много всего творится!»?

— Многие йоги используют благовония для обращения к покровителям, практики — к божествам индийского пантеона. –монотонно добавила я. –в книге прочитала.

Мужчина заулыбался еще шире, хотя мне казалось, что шире уже не возможно.

— Миледи начитанная, красиво говорит, но наивная глупышка. –он разразился странным смехом схватившись за живот. –ей еще много предстоит узнать на собственной шкуре, ведь на чужих историях она не учится.

Мне стоило сейчас же уйти, жутко все это. Но у него поистине интересные безделушки. Я схватила пильную толстую книгу в тканевой обложке. Верхний угол немного подпаленный, страницы мятые и грязные.

— Расскажите мне ее историю? — спросила я указав на громоздкий учебник.

— Денежка развяжет язычок старичку. — шепотом выдал он.

Я сыпнула горсть монет в протянутую ладонь. Мужчина ушел вглубь павильона и скрылся за шторкой, плетенной из бисера.

— Почему миледи не едет слушать историю? –выкрикнул он.

Я пошла за ним. По середине импровизированной комнаты огромная подушка с кисточками на углах. Мужчина сидит на ней в позе лотоса с закрытыми глазами. По боках от него два керамических слона, у которых из хобота выходит приятный дым. Он указал на коврик перед собой, я послушно присела.

— За много-много лет до рождения человечества, на земле существовало семь ведьм-сестер и семь хранителей-братьев. Они могли переносится между энергетическими уровнями и болтать с духами жизни. Но однажды грех направил одного из хранителей на кощунство. Он обесчестил сестру, слугу природы, загрязнив ее земное тело. Остальные сестры не сдерживали гнев. Они отомстили хранителю, превратив в нечто между огромной совой и человеком.

Мужчина широко жестикулировал, но говорил монотонно. Струя дыма в одном из хоботов слонов затухла. Воздух в помещении загустел и одурманивал сознание. Невольно у меня выскользнула улыбка от приятного тепла в легких, ощущение искусственной эйфории щекотало под кожей.

— Над бурлящим водопадом соприкасались две скалы, образуя мост. Здесь сестры возвели библиотеку с информацией о всем прошлом, настоящем, и будущем. Они заточили сову в библиотеке. Теперь бывший хранитель скрывается между полками с книгами и задает загадки жаждущим знаний смельчакам, которые отважатся зайти.

Мужчина замолк, на его лице красовалось такое же выражение, как я себя чувствовала. Эйфория и безмятежность.

— Эта книга украдена из библиотеки?

Он приоткрыл левый глаз.

— Не крадут, а заимствовать. –обиженным тоном выдал он. Меня перестала смущать иностранная постановка речи после первых минут рассказа. –я понравился сове, он и одолжил мне книгу.

— Какую загадку вам задала сова? –провокационная улыбка выступила у меня на лице. Он поддержал мой настрой.

— Этого я не могу сказать даже за целый корабль монет. Иначе сова отберет мудрость, которую я получил в библиотеке.

Когда слушаешь мутных стариков на блошином рынке –нельзя серьезно воспринимать их говор. Мне понравилась аура в павильоне старика, так что я символично купила перемотанную кнутом книгу. На прощание он подарил мне сверток с лепестками синего чая внутри и трижды пожелал влюбится в жизнь. Я покинула квартал небылиц и ничего не значащих забытых вещей.

Глава 2

Он.

Когда ссоры о моей асоциальности перешли на новый уровень, то родители поставили ультиматум. Либо я иду хоть на какой-то кружок, либо они перестают финансировать мои хобби. Диафонизация (Животных «очищают», погружая в пищеварительный фермент, который медленно разрушает наружные оболочки. Затем его замачивают в нескольких видах красителей, проявляя строение костей, мышц и хрящей. Реально, красивое и невероятно интересное дело, можете разузнать.) коллекция бабочек, кристаллы — занятия не из дешевых, но я знаю, родителям по карману. Я осознано повелся на шантаж. Поскольку денежных ограничений у меня особо нет, я выбрал занятия дедукции, логики и тому подобное. Конечно, отец рассчитывал на баскетбол или бокс, но с меня сложно слепить вторую версию Оливера Локуарта.

Выбор дополнительного занятия я объяснил родителям так: Это мне понадобиться в будущем больше, чем спортивное плаванье. (Хотя мама припомнила эти слова, когда один из сыновей папиного товарища столкнул меня с трамплина в воду.) Честно говоря, никакое будущее я не планировал. Я вообще не уверен доживу ли до «серьезной жизни». Вопросы о амбициях вызывают белый шум и отсутствие картинок в голове. Нет, я не боюсь, и даже не «не знаю». Просто факт того, что я не доживу плотно засел на подкорках мозга.

Каждую субботу я хожу в подвальное помещение новостройки, где проводятся занятия от университета в Греции. Я не раз задавался вопросом, почему в маленьком городе есть связь с вроде как приличным университетом за границей, но это не настолько меня волновало, чтобы задавать вопросы.

Естественно, мама настояла на групповых, поэтому сейчас я сижу в кресле мешке в кругу из парней и девушек моего возраста. Низкорослый мистер Голлофер в жилетке в клетку рассказывает очередную тему, бурно размахивая тростью. В основном, все конспектируют информацию на бумаге. У меня такое желание отпало после второго занятия. Преподаватель и слова мне не сказал, ведь все тесты я проходил на средний бал. Ему, как и мне, этого было достаточно.

Я медленно постукиваю пальцами по колену и постепенно теряюсь в мыслях.

Не знаю за что, но я вызываю у взрослых особую любовь. Они всегда относятся ко мне, как к взрослому, но на уровень тупее их. Мне хватает мозгов не опровергать иллюзию превосходства. Заранее проигрывает тот, кто недооценивает. Меня всегда забавляет, когда люди уверенны, что знают достаточно для звания «умный». Читают книги с труднопроизносимым названием, хвастаются сложными словами и заумными упреками о неправильной жизни всех вокруг. Раздают глубоко мыслящие советы и цитируют давно умерших людей. Умный никогда не будут доволен уровнем знаний, так же как глупый никогда не задумается, что он недостаточно умный.

Я придерживаюсь позиции, что мудрость заключается в любопытстве. Чем больше ты узнаешь, тем меньше правды хочешь получать. Глупым людям живется проще. Они живут в примитивном маленьком мирке и не задаются вопросами. Одурманить взрослых легко, с подростками сложнее. Наверное, поэтому мне больше всего нравится общаться с пожилыми людьми. Я часто остаюсь после занятий поболтать с мистером Голлофером.

Рядом седел Шон –достаточно неугомонный парень, чтобы стать моим приятелем. Шон слишком усердно записывал каждое продиктованное слово, высунув кончик языка. Не хочу называть его другом, слишком интимное слово. Низкому кудрявому мальчику плевать, реагирую ли я на его треп. Он всегда начинал говорить первый, да и заканчивал разговор тоже он. На мой вкус он слишком много отдает людям. Ведь, когда говоришь, невозможно получить новую информацию. Но видимо Шона не сильно смущали такие вещи, и он дальше продолжал тараторить, к месту и не очень.

Мистер Голлофер задал нам разделиться на команды по три человека и подготовить быструю презентацию о видах логики. Шон сразу затащил меня в группу к Молли. Высокая девушка с экзотической внешностью и острым языком. Она передвинула кресло-мешок ближе к нам, открыла тонкий ноутбук и принялась молниеносно клацать ко клавишам. Воспользовавшись конспектом, Шон быстро диктовал Молли, потому что на задание нам выделили 20 минут. С горящими глазами, парень пересказывал материал, а Молли иногда исправляла недостоверную информацию.

— В научном сегменте, наряду с формальной логикой используется диалектическая логика, разработанная немецким философом Гегелем и переосмысленная с материалистических позиций в философии марксизма… –диктовал Шон.

Вот он момент, когда я тоже хочу вклиниться. Мне правда есть что сказать, но голос не слушается. Ощущение, как будто в глотке слишком сухо и слова не могут выскользнуть. Я знаю, что говорить и уверен в знаниях, но невидимый блок не позволяет начать.

— Формальная логика не изучает изменение и развитие… –говорил Шон, но остановился, когда увидел, что я подался вперед и приоткрыл рот. Молли подняла глаза поверх ноутбука и теперь две пары глаз устремились на меня. Думаю, это продлилось не больше трех секунд, но мне казалось они мучают меня вечность. Руки обмякли и знатно вспотели. Я вытерев их об темные джинсы.

— Диалектическая логика представляет собой теорию диалектического метода. –тихо, но на удивление спокойно, произнес я.

Шон благодарно кивнул мне, а вот Молли стоило больших усилий, чтобы воздержаться от закатывания глаз.

Волна непонятной тревоги выбила воздух из легких и меня хватило только на одну реплику. Я бы с удовольствием рассказал, что законы и принципы диалектического метода — объективность и всесторонность рассмотрения, единство исторического и логического, восхождение от абстрактного к конкретному, бла-бла-бла. Ненавижу, когда во время простых социальных ситуаций внутри срабатывает противный тормоз. У меня нет традиционных страхов: я не боюсь смерти, высоты, глубины, пауков, клоунов или незнакомцев. Но социально напряженные ситуации вызывают табун неприятных мурашек по спине. В голове мгновенно появляется куча сомнений, хотя минуту назад я был решительно настроен на контакт с людьми.

Пока Шон и Молли продолжали громко готовить презентацию, я не проронил ни слова. Я выбрал безопасность. Опять.

Когда пришло время мы поднялись со своих мест и вышли на середину. Девушка установила ноутбук на высокий стол, я и Шон стояли левее. Парень выдал театральный кашель и взмахнул рукой, привлекая внимание группы. Мистер Голлофер сел на мое кресло. Он перекрестил ноги и методично постукивал тростью в ритм кудрявому спикеру. В нашей команде устоялась немая договоренность, что декламировать будет Шон, Молли дополнять, а я смешить аудиторию слишком длинными джинсами и взъерошенными волосами.

Странно, но стоять на виду у всех было спокойно. Мое лицо обрело максимально безразличное выражение, а руки свободно висели вдоль тела. Я встретился взглядом с парнем напротив, спустя короткие гляделки он стыдливо отвел взгляд. Вроде у меня не настолько враждебное выражение лица. Хотя…

В конце выступления аудитория зааплодировала. Довольные Шон и Молли сели на места, а я медленно покинул помещение. Я физически чувствовал, как тот пугливый парень сверлит мою уходящую фигуру. Сквозь маленькие окна под потолком в коридор проникал медовый свет. От стен эхом отходил шорох кед, скользящих по шахматной плитке. Я подошел к кулеру и набрал воду в ладони.

Выплеснув жидкость в лицо, я оставил несколько луж на плитке. Ледяная вода ни капли не взбодрила.

Я все время нахожусь под дымчатой пеленой. Я пытаюсь разбудить себя каждый день, но кто-то поставил один и тот же серый эпизод на повтор. Меня уже тошнит от этого фильма. Жду не дождусь, когда покажут конечные титры. Но я не решаюсь на что-то серьёзней, чем мысль: А что если я все же решусь закончить бытие, что тогда будет?

Я вернулся в класс, в котором остался последний ученик и преподаватель. Тихий мальчик с синими волосами попрощался с мистером Голлофером и хлопнул дверью. Мужчина включил электрический чайник и поставил два пластиковых стаканчика на стол. Я наблюдал за тем, как он ослабил галстук и уселся в кресле на колесиках.

— Как вы думаете, какой лучший способ умереть? — нарушил тишину я.

Вопрос прозвучал, как гром среди чистого неба. Преподаватель ничуть не смутился. Он откинулся в кресле выпучив живот и перекрестил руки за головой.

— Как самоубийство или случайная смерть? –уточнил мужчина прикрыв глаза. Не услышав ответа он продолжил. –Если вы, мистер Локуарт, рассчитываете услышать утешающую лекцию о том, что суицид –это не выход, то вам к более ответственному взрослому.

Мистер Голлофер едва коснулся пластикового стаканчика, но резко отдернул руку. Он скривился и засунул обожжённый палец в рот.

— Я уверен, что спасать самоубийц это унизительное дело. Человек хочет, чтобы это –он указал пальцем на все вокруг. — закончилось.

Я продолжал молчать

— Как же не исполнить последнюю волю умирающего? –сказал он и зашелся мрачным смехом. — Жалеть можно только тех, кто пытается вырвать из рук самоубийцы нож, но человек всегда найдет замену. Забрали нож –таблетки лежат в аптечке.

— Думаю, когда мы жалеем человека, то автоматически его унижаем. –добавил я обводя пальцем каемку пластикового стаканчика с парующим чаем. –вы не ответили мне на вопрос.

— Если бы я захотел умереть, то сделал бы это феерически! Съесть много зерен попкорна и подпалить себя в центре города? Или во время игры в покер. На словах «вскрываемся» резко достать нож и полоснуть по венам. А еще круче крикнуть «Слава сатане!» в церкви полной людей и перерезать глотку.

— Потом скинуть деньги на психолога для всех свидетелей? –с иронией в голосе подметил я. Он пожал плечами. –Да уж, травма людям на всю жизнь.

— Сомневаюсь, что самоубийц волнует психическое здоровье других. –сквозь смех выдал мужчина. –Они слабые, но с бесстрашной душой.

Я люблю Патрика Голлофера за то, что мы можем обсуждать самые провокационные, мерзкие и не принятые обществом темы. Иногда мне становится страшно от его мрачных двусмысленных шуток, но в целом он мне интересен. Мы болтали вроде пол часа или может два? Не уверен. Дешевый чай из соседнего круглосуточного магазина разносил тепло по телу, а ненароком брошенные слова преподавателя крепко обрастали корнями в моем сознании.

«Люди, которые совершили самоубийство слабые, но с бесстрашной душой»

Я бы поспорил, является ли моя душа бесстрашной.

Она.

— Эйва, хватит базарить, давай к нам! –позвал меня Дэйв с нотками высокомерия в голосе, за что получил средний палец в лицо. Я театрально отвернулась взмахнув пшеничными волосами.

Пузатый парень фыркнул и удобней уселся на старом диване под подъездом. Кудрявая девушка Сайя с округлыми бедрами сразу уселась к нему на колени и принялась гладить по ноге. Рядом сидела ее тощая бледная подруга все время опускающая взгляд. Места больше не было, так что два парня в растянутых спортивках и с семечками между зубов стояли сбоку.

Я отошла от заносчивой компании и спокойно продолжила телефонный разговор растворившись между деревьев.

— Я понимаю, но вы можете взглянуть… я не смогла отнести их в конкретную категорию… –начала я, но высокий голос мужчины на проводе все время перебивал. –Но там есть качественные роботы!

Я повысила голос, из трубки послышались гудки. Редактор издательства сбросил трубку. Посмотрев на номер я сжала телефон до онемения пальцев. Губы сомкнулись в тонкую линию, а между бровей выступила морщинка. Это уже девятое издательство, которое не принимает мой сборник. От кончиков пальцев поднялось раздражение. Пихнув жестянку из-под виноградной газировки я вернулась в компанию.

Около десяти подростков обступили вход в подъезд. На асфальте раскинуты карты и упаковки из-под сырных палочек. На небе не было и тучки, так что солнце палило кожу. Я сняла круглые оранжевые очки с волос и поместила их на кончик носа. Перекрестив руки на груди я начала вникать в тему разговора. Они вяло перекидывались фразами о поступлении. Я засмотрелась на даму на втором этаже с тюрбаном из полотенца и сигаретой в руке. Она недовольно пялилась на шайку подростков. Мое внимание к разговору привлекла одна тихая фраза:

— Я пойду на менеджера.

Я перевела взгляд на Лию –подругу с художественной школы, которая привела меня в эту компанию. Услышав ее заявления, у меня округлились глаза. Под острым взглядом она потупила лицо к полу.

Меня окружала компания подростков чей юношеский максимализм заканчивается на вандализме и тупых шутках. Никаких амбиций, желаний, борьбы за лучшую жизнь. Мне хочется отнести Лию в отдельную группу, ведь она единственная хоть как-то выделялась.

— Ты же только и тараторишь о стоматологии, какой, к черту, менеджер?! –бурно вскинув руки, возмутилась я.

Лия избегала жгучего взгляда моих кварцевых глаз и мяла край кружевного платья. Последний год беловолосая девушка редко заводила разговор о будущей профессии. Но когда начинала, то ее глаза вмиг загорались, а плечи лишались привычного напряжения. Пока, это единственный человек, в котором я видела некие намеки на огонь внутри. Который хотел чего-то своего, а не общепринятого. Робко, но она планировала стать на свою стезю даже под давлением со стороны. Я знала, что Лия мечтает стать первоклассным стоматологом, а потом открыть клинику для стариков. Нет, не может быть еще одна пропащая мечта.

Но у нее же было столько света в глазах, столько веры в большую и сложную мечту. Неужели она тоже отправилась на свалку с серыми индивидами. Я повстречала так много людей закопавшими зов сердца, и искренне хваталась за Лию. Но видимо я опять ожидала слишком многого.

— На стоматолога учиться очень дорого… а практика еще дороже. –на одном дыхании протараторила девушка. –Потом устроиться работать это сущий ад, тем более без связей. Да и чтобы…

Она хотела продолжить, но я перебила. Меня никогда не называли приятным собеседником.

— Но ты должна хотя бы попытаться! У твоего отца достаточно средств, он может оплатить. Ты же этого желаешь, так борись за свое!

Слишком громко, слишком эмоционально. Остальные из компании молча метали взгляды со стороны в сторону. Дэйв и Сайя знали, что даже и не стоит пытаться вмешиваться, а остальные решили не выделятся.

— Он не станет. –прошептала Лия. –Он уже договорился со знакомым и место в хорошем университете мне обеспечено.

— Это просто несуразно!

На эмоциях я широко взмахнула руками и краем глаза заметила, как ребята отшатнулись. На этот раз бледная, как больничные стены девушка, перебила меня, продолжая отстаивать идею поступления на менеджера. Я встречала отца Лии пару раз, но сейчас я слышу его слова, вылетающие из рта Лии. Очередная волна разочарования начала утягивать меня. В ее глазах погас огонек и теперь она такая же, как и остальные.

— Помечтать было приятно, но в настоящем мире рискуют либо дураки, либо отчаянные. –монотонно выдала Лия.

Опережая новую волну аргументов с моей стороны, девушка раздраженно отмахнулась.

— Зачем ты споришь? К чему твои вопли если я сделала выбор. Ты другая, мы никогда не поймем почему тебя донимают простые вещи. — остро выпалила подруга. –Кому ты пытаешься доказать? Мне или ты защищаешь свою веру?

Лицо исказило отвращение к прокуренному подъезду, к Лии, соседке с тюрбаном с полотенца на голове и главное –пустым людям.

— Мне это все осточертело. –сказала я, пропитав каждое слово ядом.

Громко фыркнув на прощание я ушла.

Дорога к дому представляла длинный путь по обочине трасы окруженной редким лесом. Солнце постепенно пряталось за горизонтом, пачкая все вокруг малиновым цветом. Широкие джинсы клеш откидали забавную тень на теплый асфальт, а большие сережки подсолнухи колыхались в такт ходьбе.

Может в словах Лии и была капля правды. Иногда у меня прокрадывается мысль об иллюзии, в которую я поверила. Будто все в мире для меня доступно, стоит только хорошенько поработать. Любую проблему можно устранить, из любой ситуации выбраться. Да, возможно, из некоторых придется выползать. Но проблема в том, что вокруг настолько много людей опровергающих эту теорию, что появляется скользкое ощущение. Когда никто не понимает, это обычно ясно говорит о том, что ошибаешься именно ты, верно?

Возможно стоит снять розовые очки?

И что тогда? Позволить всеобщему унынию забраться себе под кожу? Нет, благодарю. Я куда больше верю, что если ты не приручишь жизнь, то она будет ломать тебя, загонять в рамки и не будет никакой свободы. Отсутствие свободы пугает меня больше, чем растерзаны костяшки.

В течении всей дороги солнце настойчиво жгло, но сейчас наступил конец его рабочей смены. Плетеные босоножки здорово натерли, и я решила присесть на бордюр. Редко проезжающие машины вяло сигналили. Я стянула обувь и обхватила ноги руками. Положив голову на колени я всматривалась в горизонт. Конец апреля, сухая трава, доносящийся из леса дым от костра. Теплый ветер скользил по волосам, а последние лучи подсвечивали чистую кожу, всеянную родинками. Немного отдохнув я взяла босоножки в руку и босиком направилась дальше.

Поднявшись на восьмой этаж я вошла в квартиру. Истертые пожелтевшие обои, барахлящая теле-коробка и очень мало света. Окинув скучающим взглядом маму, я направилась на кухню. Налила себе березовый сок и побыстрее ускользнула к себе в комнату, пока мама не успела докопаться до брошенной обуви, не выключенному свету в коридоре или еще какой-то мелочи. Она всегда найдет повод.

Ненавистным занятием каждого вечера были чистка поступивших заказов и само их исполнение. Я пишу школьные сочинения на заказ, рецензии на книги и недавно начала пытаться переводить зарубежные произведения. Платят презрительно мало, но крупица к крупице. Несколько часов клацанья по клавишам и уже ближе к цели. Я люблю писать, но не то, что хотят клиенты. Я обожаю писать рассказы, состоящие из одного или двух предложений. Целый сборник настрочила! Объединить маленькое количество слов так, чтобы в воображении вырисовалась целая история. Жаль, что вместо творчества, я чувствую себя печатной машинкой, работающей над школьным учебником.

Острая стрелка часов показывала около второго ночи. Пальцы слегка онемели, но еще немного поработать я смогу. В глазницах выступила красная сетка капилляров, как сигнал об усталости, но я еще планирую почитать. Я достала из-под кровати огромную коробку с сокровищами. Куча безделушек, скупленных на барахолке в соседнем городе. Почерневшие кольца, пластинки с музыкой 70-х, каменные фигурки обнаженных женских тел, вырезки с газет, постеры и много книг.

Когда я задалась вопросом о возможности заработка, то была уверенна — это будет о книгах. Я не перестану тратить время на чтение, а в сутках не так уж много времени на новое увлечение приносящее деньги. Поэтому я выливаю все свои мысли о прочитанных произведениях в работу. Мне правда это нравиться, но кажется организм скоро от меня откажется из-за недостатка сна. Спустя тридцать страниц слова начали плыть перед глазами. С включенным светом и книгой в руках, я уснула.

Глава 3

Он.

29 апреля.

Я Доминик Локуарт и сегодня я планирую умереть.

В полночь, когда в доме кромешная тишина, и только угрюмый доберман сопит под дверью в родительскую спальню — я решился. Доносящийся крик совы разрезал томное молчание, оставив осколок лёгкого эха, бегающего между деревьев. Несколько часов подряд я смотрел в потолок и сомневался.

Сначала я просто обдумывал почему такие мысли лезут ко мне в голову. Почему? Каждый день становится все скучнее и скучнее. Мне кажется, что я уже прожил лучшие этапы в жизни и теперь меня ждет только пожирающая серость взрослой рутины. Где б я не был, по пятам ходит ощущение, что я не в том месте. Где-то рядом есть тропа, моя тропа. Там я бы чувствовал себя полноценно, там я бы я чувствовал себя живым. Вот только она не пересекается с реальностью. Я упускаю жизнь, сомневаюсь и в итоге не чувствую вкуса. Я абсолютно не знаю, что делать в будущем, не знаю хочу ли вообще чего-то. Я настолько хорошо научился отключать тревогу, да и другие чувства по типу неловкости, нервного предвкушения или страха; что уже не могу искренне испытать их. Кто бы знал, что именно неприятные эмоции оттеняют счастье. Теперь без темного фона я не могу различить свет.

Я бегал глазами в темноте и сомневался, годятся ли эти причины? Я не уверен. Да я не в чем не уверен! Уже тошнит от мерзкой тянущей тоски. Она сковывает тело и медленно удушает. Хорошо, я помогу ей окончательно поглотить меня.

Резко вскочив на ноги я включил компьютер. Яркий синий свет на миг ослепил, привыкшие к мраку, глаза. Строка поиска наполнилась текстом: Самый безболезненный способ умереть. Зайдя на первый сайт мне выдало номер горячей линии психологической помощи. Перейдя на другую ссылку я нашел нужную информацию. Глаза слипались от усталости. Изучив все банальные (пусть простит меня мистер Голлофер) способы я здраво оценил свои возможности.

Я накинул ветровку и уже собирался выходить, но на глаза попал пустой блокнот на столе. Вообще, я собирался записывать в него теории заговоров или возникновение/гибель вселенной, которые появляться в моей голове. Я криво вырвал страницу и написал четыре слова круглым размашистым почерком: Простите, что я такой. Я положил листик на кровать. Довольно жестоко не оставлять приличную предсмертную записку с объяснением.

Я вылез из окна на крышу крыльца, несколько камешков громко посыпались по шиферу. Выскочив на тротуар я огляделся в поиске свидетелей. Окраина города полностью переключена в сонный режим, но вдруг в одном из соседских коттеджей включился свет. К окну подошла пожилая женщина укатанная в плед и с чашкой чего-то горячего. Я сглотнул и прохрустел пальцами. Разумеется, ей просто не спится. Но убедить себя, что она не подозревает о моих суицидальных намерениях я смог спустя несколько минут зрительного контакта. Наверное, она подумала, что я бунтующий подросток, который сбегает из дома к девушке. Будет ли ее допрашивать полиция после моей смерти? Хотя, не факт, что они вообще будут вести дело. Поставят печатку и сбросят папку с моим делом в пыльный ящик.

Пустая улица, освященная противными желтыми фонарями. Ветра нет, так что звуки моих шагов казались неприлично громкими. Я направлялся к ближайшей многоэтажке. Таковых в Ритвельде только три и расположены в разных концах города. Дойдя к перекресту я оказался в равном расстоянии от двух многоэтажек. Я чувствовал, что этот выбор будет судьбоносным. Откуда не возьмись появился ветер, который склонил деревья в право. Так я и решил идти к многоэтажке в восточной части города.

Это моя последняя ночная прогулка. Я не осознаю этого в полной мере. Я же решил включить особенный трек. Пролистав до конца списка с музыкой я включил песню, которую не слышал больше четырех лет. Слушая ту самую песню в последний раз я невольно улыбаюсь и покачиваю головой в ритм мелодии. Она напоминала о моменте, когда я в последний раз чувствовал себя живым.

Четыре года назад в середине августа родители насильно отправили меня на дачу к бабушке маминой сестры. Я дико противился. Всю дорогу молчал, иногда произнося фразы которые должны бы пробудить у родителей совесть. Отец выволок меня с машины, оставил сумку с вещами на пороге и похлопал по плечу со словами:

— Дай этой поездке шанс, возможно тихий отдых удивит тебя.

— У меня вообще есть выбор не давать никаких шансов?! –все еще дулся я.

Мама нежно взяла мое лицо в ладони и поцеловала в лоб. Они уехали и начались самые прекрасные три недели моей жизни. Бабушка Лисана мне сразу понравилась. А с людьми у меня такое бывает крайне редко. Но как можно не влюбится в эту замечательную старушку?

Она была замужем 37 лет за мужчиной, которого полюбила в молодости. Два года назад ушла от него, потому что, как она выразилась: У него пропал огонь в глазах. Он больше не влюблен в жизнь. Теперь Лисана живет на колесах и не задерживается в одном городе больше трех месяцев. Она расспрашивает людей о их жизни и записывает все истории в толстую книгу.

— Людей так и тянет рассказать мне. -все время повторяла старушка.

Лисана имеет полно знакомых в самых отдаленных уголках планеты. Каждый день я просил ее показать мне книгу, и она каждый день бурно отказывала.

— Они доверили историю своей жизни мне, а не тебе.

— Не переживай, я им не скажу! –искренне не понимал я. Бабушка Лисана только растрепала мои мокрые от купания в речке волосы и загадочно улыбнулась.

Мне безумно нравилось посыпаться от щекоток первых лучей. Дача находилась на стыке цветочного поля и леса. Я собирал травы, засушивал их на чердаке, а потом Лисана заваривала нам чай к лавандовому печенью. Я бегал по мокрому мху в гуще леса, строил убежище из ветвей ели и залазил высоко на деревья, чтобы посмотреть на уходящий закат. Я мог часами сидеть около озера по среди леса и разговаривать сам с собой. Я свободно бегал по цветочному полю, кричал и смеялся во весь голос. Мы ели только то, что сами находили, ведь в окрестности не было и души. Никаких соседей или магазинов. Мы с бабушкой не ели мяса, только козий сыр и молоко. Лисана учила меня собирать травы, замечать особенности природы. Иногда, даже я встречал лесных животных, но меня они боялись, в отличии от Лисаны. Звери тянулись к ней.

Каждое утро она ставила одну и ту же пластинку с задорной летней песней. Не второй недели она меня уже знатно раздражала, но Лисана продолжала включать граммофон.

После приезда в город мне хотелось выть от недостатка свободы. Серые дома покрытие выхлопным дымом. Шумные люди, не видящие ничего кроме своих проблем. Грубый асфальт место травы под ногами. Я окончательно поник. Мне хотелось сохранить ощущение единства с природой, но оно ускользало сквозь пальцев. Родители очень испугались переменой в худшую сторону и подумали, что это из-за школы. Они перевели меня на дистанционное обучение в надежде, что я перестану быть таким угрюмым.

С того времени я не включал ту самую летнюю песню. Слишком много царапин на сердце приносили воспоминания, которым не суждено повторится. Лисана уехала в Мексику и больше не возвращалась домой. Она увезла с собой ощущение дома.

Несколько шагов, и я уже стою перед подъездом многоэтажки. На потасканных дверях не хитрый замок с кодом. Я зажал кнопки с наиболее стертыми цифрами и дверь открылась. Лифт оказался сломан. Я долго поднимался на двенадцатый этаж. В подъезде стоял запах сигарет, а стены исписаны нечитабельными надписями. Взобравшись на самый верх я подошел к двери на крышу. Я взял с собой лом, на случай если на дверях окажется замок. К моему удивлению я увидел расцарапанные изуродованные двери и дряхлый замок на петлях. Кто бы, что здесь не делал, эму почти удалось уничтожить крепление. Я несколько раз ударил, и замок слетел. Неприятный грохот отбился от стен подъезда направляясь к первому этажу. Я замер в ожидании жильцов, но никто не вышел. На мгновение мне показалось, что я слышу тихие шаги где-то на первых этажах, но я уже залазил на крышу.

Вот, я здесь. Я аккуратно подошел к краю. На высоте ветер ощущался, как прохладные касания. Подняв голову к небу я засмотрелся на россыпь звездной пыли и несколько полупрозрачных облаков. Нужно обойти крышу и проверить нет ли здесь посторонних. Намотав три круга я решил проверить вход на крышу. Я слегка прикрыл двери, что б они случайно не захлопнулись. Оглядел улицу внизу, никого нет. Я потер ладони и решил еще раз проверить вход на крышу.

— Да хватит! Ты просто тянешь время, Доминик. –выругался в голос я.

Здесь точно никого нет, я уж проверил. Я растер заднюю поверхность шеи до красноты. Я подошел к краю. Колени обмякли, ладони неприятно покалывало. Я же не боюсь высоты или смерти, что за сюрпризы. Я пристально смотрел вниз и тихо нашептывал себе под нос:

— Давай, ты сможешь. Всего один шаг. Это будет быстро, ты даже не почувствуешь, как тело разобьется в лепешку.

Вдруг мне стало настолько себя жаль, что слезы начали печь в глазах. Это унизительно.

— Да что б тебя! Даже решится спрыгнуть не можешь! –пихнув кусок фанеры выкрикнул я.

«Когда мы жалеем человека, то автоматически его унижаем»

Ненавижу жалеть кого-то. А сейчас я унижаю себя –супер!

Я рухнул на колени и всмотрелся в горизонт. «В конце концов в моем распоряжении целая ночь, рано или поздно я решусь.» -пронеслось в моей голове. Я сел на край крыши и свесил ноги над высотой.

Вдруг скрип от открывающейся двери выбил воздух из легких.

Она.

28 апреля.

Я Эйва Кофнис и сегодня я не планировала умереть, но по стечению обстоятельств я приняла это решение.

Я лежала на полу закинув ноги на стену. Россыпь светлых волос собрала пиль с ковра, а на голых ступнях остался след краски со стен. Час назад я получила сообщение от Лии.

«Приветик. Слушай, ты чудесный человек, но мне не нравится эмоции, которые я испытываю во время нашего общения. Для меня это слишком токсично, прости. Я желаю тебе встретить человека, который будет больше тебя понимать, чем я.»

Я далеко не сразу ответила подруге.

«Я тебя не держу. Если ты считаешь меня токсичной, то всего наилучшего с кем-то более приятным.»

На мое сообщение она отписала мгновенно.

«Пожалуйста прими мое решение. Давай без манипуляций и прочего. Я тебя очень люблю, но не могу продолжать с тобой общаться. Я тебя уважаю и прошу уважать мое решение.»

Меня передернуло от слов «Я тебя люблю». Как можно разбрасываться такими важными словами?! Да, я ее подруга, но «люблю» это как-то слишком. Мне аж чешутся руки высказать все нехорошее. О том, как я полностью вкладывалась в нашу дружбу, все силы, всю энергию. Я всегда первая шла навстречу. Всегда становилась на сторону Лии, даже когда она была не права. Приезжала глубокой ночью к ней домой с бутылкой вина и ролами, потому что она поссорилась с родителями. Я всегда пыталась проговорить все обиды, а Лия держала их в себе. Они отравляли ее отношение ко мне и в конце убили тепло нашей дружбы.

Лия всегда была приторно хорошей, а я остро прямолинейной. Вот и получилось, что с ее стороны — я неприятная подруга. Да, я не выражала любовь красивыми словами или девичьими поцелуями. Но я всегда была за нее. Разве это не более важно? Видимо, Лии хотелось лести, объятий и поддержки, а я пыталась решить ее проблемы и защитить. Ладно, Лия не заслуживает плохих слов напоследок. Хоть она все время держала дистанцию и откровенно говоря вообще меня не понимала, она правда хороший человек. Я даже удивилась, что она прямо сказала о своих чувствах и мудро закончила общение.

«Думаю мы уже сыграли нужные роли в жизнях друг друга. Надеюсь мое место займет достойный человек. Искренне желаю всего хорошего.» — таким было последние сообщение единственному не безразличному мне человеку.

Закрыв переписку я уставилась в потолок. И вот через пол часа меня накрыло. Кипящая обида сочилась сквозь кожу. Я прикусила губу до крови, по щеке полилась горячая слеза. Я немерено пыталась сдержать эмоции. «Не нужно поддаваться, держи вспыльчивость в узде.» -мысленно повторяла я. На ладонях остались следы полумесяцы от ногтей. Я даже не заметила, как сжала кулаки до боли. Боль, точно.

Я поднялась с пола и достала любимую зажигалку из кармана джинсов. Это увесистая металлическая зажигалка с зеленым пламенем и резным изображением медведя на колпачке. Я откинула крышку и салатовые огни появились. Я подняла длинную футболку и поднесла пламя к ровной коже бедра. Сперва нежное тепло согревало, но оно быстро сменилось жгучим жаром и запахом паленых волос. Ощущение тысячи иголок и месте образующегося ожога переключило внимание с разрушающих мыслей на физическую боль. Я не хотела оставлять шрам на коже, поэтому отводила пламя чтобы кожа немного успокоилась. Обычно, жар от огня помогает мне не поддаваться эмоциям, сдерживать порывы, но сейчас я не испытала удовлетворения.

Затушив пламя, я бросила зажигалку на подвесную круглую кровать и взяла в руки телефон. Сначала я начала набирать в поисковой строке «Как справиться с эмоциями?», но оценив свои возможности изучать информацию в таком состоянии, я исправила запрос на «Служба психологической помощи онлайн». Дрожащими пальцами я набрала номер. Спустя несколько гудков звонок приняли.

— Здравствуйте, это телефон доверия для подростков и молодежи. Если желаете можете не называть своего имени. Здесь вы можете плакать, кричать или злится. Разговор не записывается и останется анонимным. –дама примерно лет 50 тихим приятным голосом начала рассказывать заученный шаблон. –Что вас волнует?

Я переминала край футболки и не отводила взгляда от случайной точки в комнате. Глубоко вдохнув я начала:

— По факту, у меня все нормально. Я имею крышу над головой, семью и вообще жить можно. Но меня захлестывает хаос в голове. Столько мерзких и противоречивых мыслей, еще и под соусом из бушующих эмоций. Я боюсь сорваться. Такое уже случалось и вышло ужасно. Иногда я сама себя боюсь, потому что толком не знаю на что способна. Я не знаю какие у меня травмы, какой истинный характер, какие из желаний не навязанные обществом. Возможно, у меня страшная не диагностированная психологическая болезнь. Я не знаю!

— Тогда решение позвонить по данному номеру было принято не зря, –монотонно произнесла женщина. –продолжайте.

Ощущение, как будто она, так и ждет, когда я закончу болтовню, чтобы прорекламировать услуги их клиники. Будто я всего лишь очередной подросток, который гиперболизирует несуществующие проблемы. Хотя, может я опять придумала лишнего. Ладно, плевать.

— Еще у меня ни черта не получается, в каждом начинании я терплю поражение. Я так сильно пытаюсь, так стараюсь! Регулярные разочарования в Ма и сестре. Они абсолютно меня не воспринимают, не знают с какими демонами я сживаюсь каждый день. Когда я начинаю диалог они не заинтересованные, только смотрят на меня глазами размером с блюдце. Я хочу вытащить нашу семью, так сильно хочу создать лучшее, но в Ма нет даже намека на искру в глазах. Они все такие… безразличные.

— Вас это расстраивает?

— Меня это очень расстраивает.

— Возможно, вы создали их образы в голове и когда реальность оказывается менее красочной вы ощущаете разочарование? Они другие и это нормально. У ваших родственников собственные потребности. А вы пытаетесь дать им то, в чем они не нуждаются. Зачем?

— Я хочу сделать им хорошо! –возмущение начало нарастать в области легких. –они просто не видят, что это возможно.

— Вы хотите сделать хорошо им или доказать свои способности? Возможно вы пытаетесь спасти утопающего, находясь по шею в воде?

Меня начал раздражать этот разговор. Она винит меня, но я же пострадавшее лицо! Это они не ценят и не помогают. Это они плывут по течению и позволяют диктовать, как мы должны жить. Это с ними что-то не так. Я только жертва в конце концов!

— Хватит о родственниках! –громко выдала я. –Также я ощущаю эмоциональное изнеможение. Я все время чем-то занимаюсь и отдаюсь процессу полностью. Я регулярно вхожу в ужасное состояние. Упадок сил, апатия. Живу в этом несколько недель, а потом возвращаюсь в привычный режим. Меня это бесит.

— Похоже у вас эмоциональное выгорание. Не нужно нагружать себя многозадачностью. Выберете одно или два важных дела на день, а остаток времени отдыхайте. Наслаждайтесь непринужденным общением, природой, заведите хобби исключительно для удовольствия. Не стоит работать, как робот на протяжении месяца, а потом впадать в спячку. –закончила она.

Мой телефон завибрировал сообщая о 10 процентах заряда. Я потянулась к зарядке с раздолбанным проводом с стёртой изоляцией. Я легла на пол возле розетки, перекрестив ноги.

Я категорично не согласна. Эта женщина какая-то странная. Я же не хочу в будущем быть такой как Ма. Значит мне нужно очень много работать над собой, чтобы иметь то, что я хочу. Я должна вкалывать. Просыпаться на час раньше, чтобы больше успеть и работать, когда остальные бездельничают. Ну и что, что иногда случаются периоды перезагрузки. Если это цена за хорошее будущее, то не такая уж она и высокая.

— Учитывая мои амбиции, я должна делать больше чем простой человек. –выдала я.

— Но долго ли вы протяните с таким убеждением? Это жизнь, а не борьба. Вы не сверх человек и у вас не получится…

Я сбросила. Эта женщина должна была помочь мне заглушить эмоции, а не подливать масла в огонь. Она просто зачеркнула правила по которым я живу! Я так устала от людей! Они только и делают, что высасывают силы, говорят нелогичные вещи и вообще странно себя ведут. Боже, я так устала от всего! Мне так хотелось кричать во весь голос, но не то место и не в то время.

Импульсивная мысль внезапно родилась в голове. Я же могу прекратить все это. Прекратить ураган в голове и наконец послушать тишину. Прекратить вечное сражение, в котором я все время проигрываю. Прекратить абсолютно все. Идея вдруг показалась настолько сладкой и правильной. Она ярко зажглась и на лету подхватывала все больше аргументов. Под влиянием эмоций и ситуации я долго не колебалась.

Нацепив тканевые шорты я тихо вышла в подъезд. Полна энтузиазма и полностью уверенная в правильности решения, я направилась на крышу. Приглушенный оранжевый свет от фонарей, попадавший в подъезд через грязные окна, откидал причудливые тени. В разгар ночи было пусто, только на девятом этаже я услышала громкие стоны из двери в одну из квартир. Недовольно скривившись я быстрее поднялась на следующий этаж. Меня начало воротить от стойкого запаха дешевых сигарет и пыльных растений на подоконниках.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.