Путешествие жизни
«Понять путь способен лишь тот, кто сам обладает качеством пути.»
Ричард Пауэлл «Путь простоты».
Я-повествование зрелой самости, вплетенной в поток реальности, оформленное в виде текста «Травелога»*, позволяет проявить красоту и терпкую горечь совершенства материала бытия.
Именно терпкость сушит слизь пошлости, именно она позволяет предположить существование некой «тёмной природы»**, близкой к понятию «темная материя» — и то, и другое говорит о присутствии чего-то, что ускользает от окончательного определения.
Точки входа в реальность «ускользающего» часто предстают в виде трещин монолита очевидности здравого смысла, результатом творческой деформации силами господствующими в бытии, но не проявляющимися явно. Здесь нет никакой мистики, лишь чуткость и уклонение от пошлости.
Когда возникает простота nudus vitae, очень трудно объяснить почему это красиво. У простоты нелинейная логика сибуми***.
==================
* «Отыскать слова, которые не будут добавлениями к уже произнесённым, которые появятся в тот миг, когда останется только замолчать. Слова после последних слов. Запредельные, переступающие все границы.» Анатолий Рясов «Письмо языку».
** Идея Тимоти Мортона о Dark Ecology, точнее natura tenebrosa.
*** Сибуми — тип и ощущение красоты, ассоциируется с вязким терпким вкусом хурмы или горьковатым вкусом зеленого чая.
Слова после последних слов
В Европе, начиная, скажем, с Петрарки, образовалось понимание, что «красиво» — это возможность окинуть взором все мироздание. То есть путешествие является эквивалентом рефлексии и понимания. Если ты уже что-то понял, ты не можешь вернуться в то состояние, в котором ты еще не понимал. Путь жизни не может повернуться вспять и путевые заметки тому свидетельство. Когда я путешествую, я мыслящий и движущийся сгусток реальности. По большому счету, жизненный травелог — все, что у нас есть и его слова, всегда слова после последних слов.
Настояться
"Чтобы Нечто в тебе настало,
Отличимое от руды.»
Выделение опыта* из реакционной смеси жизненного поприща, с избирательным растворением определенной части, происходит в условиях пригодного растворителя, например, понимания.
Дать настояться себе в понимании, творя эстетику изящной раскрепощенности, сбрасывая "руду" в осадок.
Свойство настоя — «быть в состоянии», творя новизну, иначе раскрепощенность оборачивается каменеющей крепостью.
====================
* Как пример, автопортрет в стиле сибуми на предыдущей странице.
Ледяное пламя
Нырнула за тишиной в омут ельника, а оказалась вплавленной в муар витража, по всем правилам готики, пламенеющего оливковым ледяным пламенем.
Приглушённый перелив зеленоватых тонов с росчерком сухих трав и ветвей ворожит, побуждая медлить, медлить холодея.
Ощущая себя комментарием к основному сюжету текущего состояния вселенной, согреваюсь через описание…
Корабль тесея
Состояние погружения в квартирный ре-монт побуждает сравнить его с ре-волюцией.
Нет, конечно не ре-волюция; монтаж новизны не предполагает живой последующей динамики. Массив нового вещества в виде тонн-кубометров строительного материала вписывается в старое жилище на постоянное пребывание и мне с ним быть в близком контакте вседневности. Сущностно метафорический процесс.
Смотрю на антресольку, сделанную руками моего отца, пусть останется в корабле Тесея хотя бы одна подлинная доска.
Смертельно приятное
Холод, как и время, сушит, разделяет останавливая, консервирует. Есть в этом что-то смертельно приятное и одновременно бездомно разрывное.
Марс
Сегодня 26 ноября 2018 года, заурядный понедельник, слегка припорошенный снегом. Автоматическая межпланетная станция NASA InSight совершила посадку на Марсе. Смотрю на первое фото — горизонт, каменисто-песчаный грунт, механика модуля и испытываю дежавю в стиле сибуми. Наверное оттого, что в моей жизни была пустыня Вади-Рам. Теперь вижу подлинную пустыню, без жизни и оттого Иорданская, предстает в дивном свете родной Земли.
Пейзаж Вади-Рам называют марсианским. Нет-нет, земной! Живой, с ароматом сибуми. Как никогда остро чувствую бесконечное множество точек сопряжения земной жизни в единую терпкую солидарность тотальности. Модуль InSight тоже из наших. Люблю!
***
На жидкокристаллическом экране оттепели завис эпизод утреннего чаепития. В режиме дрейфа фланируют чаинки «белой обезьяны», предвещая блуждающую терпкость вкуса.
Увлекаюсь предельной скоростью замедления. СейДень — в нем тонкой слоистостью уложены прошлое, будущее… медленнее, ещё медленнее.
…а плацентой была чистая серость
Это небо набухло, как вымя,
и висит над моей головой…
Войлок рутинной вседневности. Сцепленность дня с днем ворсом колебательных движений. Высокая концентрация однообразности взывает к жизни имитацию, становящуюся самодовлеещей стихией.
Теплю-раздуваю огонек противоречия. Прижимаю свои ворсины, когда иные их топорщат и наоборот. Молчу в гомоне, говорю в тишине.
Выскользнуть-взвиться… и гори оно все ясным пламенем!
***
Антициклон, за бортом -15* (хорошо не -51*), по дому летают гипсово-цементные облака, посматриваю на шальную графику нестеклопакетного окна, пью чай и думаю, что повышаю мерность пространства.
Слушаю чай
Березовый каскад стойко диагоналит в оконной раме слева направо, значит потянуло с севера.
Гипержест стойкого холодного напора считывается позвоночником на рептильном уровне и добавляет в палитру чайных оттенков квазиструнный эффект с особым полем странного аттрактора чаепития, творящего одновременность неодновременного.
Слушаю чай в стиле сибуми.
Тоска по-евразийски
Ты конечно знаешь, как работает механизм Евроазиатского надрыва.*
Движение, точнее пахтание вмещающей среды, осуществляется двумя крылами. Одно продуманно-аналитичное, другое легировано холизмом.
Ощущаешь себя четырехмерным пространством в расширяющейся трехмерной оболочке; потрескивание, потеки, провалы, тоска и славность поЯтия.
Делишься, делишься, делишься…
=================
*Проживание и происхождение, а потому причастность к Евразийскому региону подразумевает некую гибридность в способе мышления. Европейская аналитичность слитая с азиатским холизмом (цифровой и аналоговый тип мышления) творит трагически-изломленную картину мира, везде ощущаешь свою инаковость, будто пребываешь на экзистенциальном сквозняке. Если хватает ума, то ловишь этот холодящий луч и пишешь им тексты. Потом, правда, не знаешь что с ними делать и потому просто делишься с любым резонирующим.
Галки дремлют
На провисшем проводе, тянущемся к соседнему дому, пара птиц, по всей видимости — галки. Раскачивание в холодных порывах ветра никак не влияет на устойчивость их сидения. Вписанность малого естества в естество большое, с его циклами, перепадами, турбулентностями и обновлениями завораживает ворожбой непредсказуемой устойчивости.
С козырька сошёл минилавиной ночной сугроб, пухло и величественно, добавляя картине объемность случайности.
Галки дремлют.
Ёмкость ока
Ёмкость ока января на просторах Московии, то что можно назвать окоёмом, ничуть не ограничивается нависшим веком мглистой облачности.
Скорее, приобретает форму сна наяву, с криптографическим дизайном заторможенности и активности, ставшего и становящегося, прошлого и настоящего.
Чуть вздрагивает ресницами горизонта, впуская бледную подсветку и тут же гасит.
Полушаг
Будни бросают тебя на съедение времени. Печальная материя бытия ткется в формате будней и буднями объединяет многих. Есть ли что-то онтологически превосходящее будни? Думаю, расцепленность праздности, предводительствуя в парламенте инстинктов способна надстроить этаж в логике противостояния съеданию. Причём этаж в трансверсальном модерновом стиле, со смещением вбок.
Может это всего лишь полушаг винта в бурении личного туннеля реальности с иллюзией преодоления будничности — увидется потом, когда шаг к праздности станет историей. Историей ВсехОттенков уникальных и таких индивидуальных попыток расцепиться с печальной материей, ПитьЧай на балконе праздности.
Дружище
За чаепитием маленький сюрприз — старинный дружище зигокактус налился волей к радости жизни, топорщится, пока крошечными, пулевидными бутонами. В ответ не изменяю своему ежегодному искреннему изумлению, как существо двести лет назад завезённое из тропических лесов Бразилии может сохранять идентичность и волю, иметь своё лицо на моем подоконнике?!
Цвети, дружище! Буду, как и прежде, сопровождать тебя изумлением.
Февральское
Если представить некое устройство, подобное поршню, часто-часто прокачивающее вещество, в котором взвесью мерцают серебряные диски, спонтанно звенькающие, то получится февральская песнь синицы за окном.
Это она, чаровница, накачивает пространство весной, поверх слякоти, грязных сугробов и томительной серой мглы.
Чай остыл…
Пью чай, слушаю лекцию из курса «Истоки европейской культуры» Фёдора Синельникова, безупречно выстроенную по логике повествования, украшенную дивным тембром его голоса и ощущаю себя созерцающей безбрежные просторы океана человеческой мысли.
Как дар приходит цитата Алексея Лосева о теле: «Тело есть субстанциальная потенция быть индивидуально нераздельным носителем текуче-сущностного, разнотипно уплотнённого становления эйдоса».
Сначала возникает нечто, напоминающее фактуру миндаля, не миндалевидную форму, столь ценимую эстетами всех времён и народов, начиная от финикийцев и заканчивая патологоанатомами, именно фактуру в разнотипно уплотнённом становлении.
Красота мысли, столь изящно оформленная, поднимает приливной волной, позволяет закрыть глаза и длить-длить текучую сущностность.
Чай остыл…
Не Сибуми февральского преполовения
Метровые Московитские сугробы в вензелях собачьей мочи, радуга бензиновых пятен на асфальте, стайки таджиков в дворницкой экипировке, да камертон «скорой» даёт тон февральской пятнице 15 числа…
ВНУТРЕННИЙ КОН-ТИКИ
Подобно Пелевинской ВнутреннейМонголии монтирую ВнутреннийКон-Тики — непотопляемый плот личности, дрейфующий в течениях Реальности, доверяющий случайному движению стихий и таким образом стихии дополняющий.
Новый странный аттрактор.
Арт трансляция Упругого самостояния
Намеревалась в недельном тексте говорить о бездонности, но Госпожа Бездонность сама пожаловала в циклонической ипостаси, тотально и одновременно совершенно индифферентно к сопутствующим объектам.
Наблюдателю в такой ситуации желательно пребывать в состоянии вненаходимости (где-то в окрестности Касталийского ключа), настроить личную оптику на максимальный зум и ловить коинсидентальные срезы бездонности в стиле «Игры в Бисер»*. Итак, ассамбляж оттенков 17 февраля, создавших тональность упругого самостояния 3370-ой неделе моей жизни.
Утро
Легкие прогибы металлической поверхности соседней крыши линзуют скорую смену небесного колера в круговерти надвигающегося северного циклона.
Будто экран томографа, настроенный на бликовую арт трансляцию.
Подключаюсь и ПьюЧай.
День
Сию минуту — турбулентные метание снежных хлопьев, вплетеных в космы хаотически гнущихся ветвей, проявляют тектонику циклонического пространства.
В такие мгновения ощущаю невероятное родство стихии, непредсказуемости и очарованию натиска.
Ночь
В ночи, молочно-белёсой от горизонтальных снежных вихрей, береза виртуозно штрихует каскады немыслимых фигур упругого самостояния.
Принимаю дар бездонности в виде напитка упругого самостояния со вкусом сибуми.
================
* Подобий внятных череда святая, Сплетения созвучий, знаков, числ!
В них бытие яснеет, затихая, И полновластный правит смысл.
Герман Гессе «Игра в бисер».
***
Мглистая даль, при ближнем взгляде, сплошь состоящая из роящихся снежинок, готовых обратиться в дождинки, втягивает в себя очертания леса, построек, окрасом претендующих на трансляцию позитива и меня, чай пьющую в оттенках 26 февраля…
***
Ветвь, вынужденная обрезкой к росту вниз, виртуозно направляет боковые побеги ярусами горизонтально и вверх, создавая фигуру изящной витальной возгонки. Будто колеблющийся в прохладе влажного воздуха иероглиф загадочного текста.
Читаю и пью чай.
***
Магнолия, чуть тронутая весной, демонстрирует репертуарный лист доступных для себя навыков. Упругость бутонов, устойчивый абрис кроны, колер готовности к лавине цветения — будто из года в год все те же, но заплутавшее облако в каскаде подвижных воздушных завихрений наводит некую дополненность с эффектом уникальности сего утра.
Пью чай с магнолией… и малой наивной улиткой (о ее репертуарном листе на сегодня умолчу).
***
=================
Тат твам аси*
Наблюдая становишься свидетелем, понимая — обладателем.
Созерцание, как наблюдение с пониманием, то что называю поЯтием, расширяет поле личности через активную динамику ладовых отношений причастности.
Вчера в вечерних сумерках наблюдала движение птичьей мега-стаи. Комбинация, рекомбинация и повторение конечного набора неких базовых элементов, непродуктивная форма ритма, без выхода на уровень смысла, задала такой масштаб величественности действа, что я оказалась на грани слияния со стаей. Быстро наступившая ночь погасила, сделала невидимым явление, но опыт обладания остался, с оттенком сибуми.
==================
* (ты еси то) — одно из «великих речений» упанишад, описывающее тождество сокровенной сути человека с последним основанием внешнего мира.
***
Десятый день наблюдаю, как Атлантика правит весенний порядок по всему побережью северной Европы. То, что принято называть ветром, плотной распирающей массой о-существляет движение на восток без пауз и спадов, давая уникальную возможность любому телу побыть парусом со всеми последствиями. Вплетеный спутник дождь добавляет плавучести; одним словом, путешествие в стихии весны стремительно разворачивается.
И снова магнолия
Что движет желанием видеть, наслаждаться смотрением? Не здесь ли, в этой желанности приятия, эмоционально родится или является причастность общему делу жизни, его искусно упакованной сути.
Нечто подобное испытываешь в присутствии явлений высокого искусства, когда со-зерцаешь гораздо большее нежели транслировал автор.
Смотрю или, вернее, читаю напор развертывания безусловного становления программы цикла — бутон магнолии. Сразу выношу за скобки взрослым зрелым росчерком аляповатый гламур умиления цветами и пытаюсь осознать природу желания видеть подобные явления, сопровождать их движением мысли и, более того, своим дыханием.
Быть может, воздействует гипержест инициации, мистериальной потенции сущего, образ сокровенного образа причастности, миг полноценной автономности, развёрнутый в тотальность бесконечности. Холодная сосредоточенность красоты начала.
Бутон магнолии.
Камышовое анданте
Подобно фантастическому струнному музыкальному инструменту, настроенному исполнить анданте полнолуния, трепещет прошлогодний камыш. Будто прошедшее, одновременно шелковисто и упрямо-прямолинейно, желает сопровождать полноту сего дня на переходе в сибуми вечера.
***
В ночной глубине распахнутого окна идёт репетиция фрагментов весеннего репертуара погоды.
Тональность крадущегося крапа дождя сменяется властным посвистом ветра, настраивающего голоса идущих на восток птичьих стай.
Каждый фрагмент имеет потенцию становления центром целой системы, но в том-то и очарование естества — являться в полицентрическом орнаменте.
Не здесь ли, в непредсказуемой игре тональностей, считывании рисунка тонального пространства, гнездится реликтовый восторг слушания абстракций, ныне именуемых музыкой?
Просветы
Просветы бытия, возникающие спонтанно, поддаются описанию средствами, находящимися поблизости, при том, что поблизости находится то, что тебе особенно близко — слово, краски, ноты. Вдыхаешь просвет (то самое вдохновение) и на выдохе возникает его ткань-материя. Дизайнерское решение сугубо личное, сам же образ имеет универсальные очертания, поэтому мы понимаем друг друга. Получается вечное сказуемое разных подлежащих.
В сакуровой поземке
Сорока, в малой разминке слетевшая с гнезда, виртуозно вздрагивает графически безупречным хвостом при каждом скоке на лужайке из маргариток в поземке лепестков сакуры.
Любая моя попытка сделать фото стремительно блокируется нервной стрекотуньей, поэтому — только маргаритки в сакуровой поземке…
Весенний фрактал
Пространство, хотя и мглисто, но предельно наэлектризовано весенней деловитостью. Начиная от вибрирующего посвиста местечковых изумрудных попугаев, упруго пахтающего лёта лебедей и заканчивая песнью электропилы в надёжных руках бабульсона двухметрового роста со взбитым коком седых волос, чем-то напоминающую брейгелевскую безумную Грету, умело разделывающую усохший платан.
Осторожно обхожу столбик роящейся мошкары и, чуть было не наступив на дикого кролика, встречаюсь глазами с ним — моим старинным другом чертополохом, в обновлённой звездчато-фрактальной версии весенней наэлектризованности.
Порхание «неуклюжести»*
Ночной порывистый ветер гоняет по веранде пустое пластиковое ведро с таким звуком, будто нечто неуклюжее пытается вспорхнуть. Оттого периодически просыпаюсь и думаю, что надо выйти и совершить элементарное действие, но… для этого необходимо встать, открыть две двери и т. д.
Как-то само собой происходит преображение процесса — и в самом деле, вспархивает на веранде «Неуклюжесть» в ночном порывистом ветре. Режиссура случайности действующих лиц диктует стиль, мне же посчастливилось быть эксклюзивным свидетелем перформанса.
Засыпаю, твёрдо обещая поделиться впечатлением. И вот, делюсь.
=====================
* Мой друг, Гофмановский кот Мурр по этому поводу как-то сказал -«Вы видите, любезный читатель, что хороший поэт может не находиться ни в шумящем лесу, ни у журчащего ручья, и все же его будут касаться игривые зыби, и в них увидит он то, что захочет, и поэтому может воспеть все, что ему угодно.»
Альтер день*
Сделать (совершить) попытку оказаться за пределами установленного, опытно изведав, что «Установленное» есть результат компромисса вне зависимости от масштаба — дня или цивилизации. Адаптация невозможна вне компромисса. Но! Существует древнейшая адаптационная практика — Понимание! Тонкая калибровка порождающего алгоритма «Установления», славный адаптивный скептицизм. Здесь точка роста Альтер.
Пью чай в том же месте, в то же время, но в состоянии Альтер (благодаря некоторым стечениям коинсиденций), да ещё и в день Альтер.
Поздравляю всех причастных!
============
* 21 апреля — международный день альтернатив, отмечается с 1998 г.
22 апреля
Третья и последняя волна обильного древесного цветения — вслед за магнолиями и сакурами пришёл черёд глициний.
Благословенное естество природной избыточности, неизменно скоро завершающееся и оттого так привлекающее к себе. Ненавязчивая цикличность, одновременно пронзающая истаивающим ароматом преходящести.
Волны цветений, волны поколений…
День рождения Канта, день рождения Ленина, день рождения Набокова. Сколько их ещё будет, истаивающих в своей избыточности.
Кайтинг в Dasein
Между солнцем и мной парит продолговатая гряда рассеянной облачности, оттого ощущаю себя кайтсерфером в океане сего дня. Стропами мысли слегка корректирую скольжение, чтобы не потерять ориентацию и не вылететь к чертям в заоблачные дали…
Точка крепления
Как сохранить то, что не подлежит сохранению?
Мгновенно возникшее и тут же исчезнувшее облако пыльцы в кроне цветущей березы. Причудливой формы пространство витальности, бесконечно избыточное и, одновременно, бесконечно не закрепляемое.
Лишь вздох восхищения у наблюдателя с последующим потоком мыслей-слов, быть может и снов — единственная точка крепления. А потом выдох…
Вальборг
Когда горизонт желаемого и горизонт реально возможного не расходятся на значительные величины, уходит остервенелое ощущение второсортности и ты горишь ровно и ярко, при том, что горючим становится вчерашнее-бывшее.
Становление в поле сброса отжившего-отдуманного порождает ясность и способность к подлинному зуму.
Настраиваем оптику в славную ночь Вальборг!
=========================================
Цветёт туя
Цветёт туя.
В сравнении с потоком декоративной избыточности магнолий-сакур-глициний, цветение ее весьма условно. Только мастерский зум даёт вход в таинственные шелковистые лабиринты, набухающие квантами причудливо упакованных сиреневатостей.
Славно, сдержано и одновременно пронзительно.
Туевый сибуми.
Te saluto!
Явления, к которым нельзя привыкнуть; неизменно действующие на древнейшие входные точки тотальной солидарности всей живой материи. Крошки ростки, прозябшие сквозь асфальт, сфокусированным напором витальности показывают как работает то, что у высших двуногих называют волей. И вот теперь грибы на утренней тропке.
Te saluto!
Пред омовением
Грозовой облачный замес цвета бесконечности с лавандовой добавкой завис на северо-востоке. На его фоне каштан, готовый вот-вот распуститься, приобрел фактуру художественного объекта, а все остальные участники статус мельтешащей мошки.
Мгновение… и ступит тотальное омовение.
Бессрочный абонемент
Чарующий эффект вплетения порывов ветра в древесные ветви. Совершенно независимые друг от друга потоки вещества порождают волны звучания с одновременной грациозной графикой движения, в каждое мгновение непредсказуемой и оттого вызывающей легкое опьянение.
Опьянение, как эффект парадоксального восприятия пространства. Пользуясь метафорой архитектурных стилей, происходит нечто напоминающее преобразование романики в барокко, через выгибание плоскости в линзу, или в готику, вытягивая приземленную устойчивость вверх. Все зависит от стиля когнитивного пространства, из которого ты «опьяняешься» и личной хтоники (той самой ХозяйкиМеднойГоры твоей личности).
Ощущаю себя зрителем в ложе театра Реальности, абонемент в который продлевается или, точнее, длится и длится.
Аплодирую словами текста*.
===============
*"Ведь не понятно, как уловить собственную самость. Не в зеркало же смотреть!
- Наверное, я скажу так, что есть несколько книг, есть тексты, которые я сочинил, вот это и есть я."
Беседа с Томасом Венцлова.
Всплеск
Оловянный цвет крыши на матовом фоне пасмурного неба вызывает некий всплеск «парижскости», оттого скольжу взглядом горизонтально на уровне третьего этажа и слегка вздыхаю, диагонально…
Устроение желанности
Удвоенное пространство древесных крон обращает близкую дорогу в некий аттракцион, пунктиром мерцающий в просветах ветвей и приглушенным звуком напоминающий прибой.
Каждое утро касаюсь вибрирующей тайны стояния лицом к лицу с миром листов моей крепости. Живая надежность, пластичная податливость, архитектура естественности. Устроение желанности — не могу не говорить об этом.
В зазоре между 3 и 4
О трёх часах пополуночи говорят — три ночи, о четырёх — четыре утра. В первой половине июня особо видимо происхождение этого различения. В зазор между тремя и четырьмя пополуночи вливается тончайшее пространство светания. Как и все ТончайшиеСостояния, оно имеет незыблемую массивную космическую причину, оттого так привлекательную для кванта живой материи.
Растворение тьмы в свете, о-живание очертаний ландшафта, парящая блаженная тишина придонного слоя воздушного океана — в пространстве между тремя и четырьмя пополуночи…
Вернисаж
Антициклон начала лета скорее одаривает, чем давит. Некий напор молодости, когда потенциально всего в избытке и какая-то там отягощённость опытом присутствует за кадром, точнее, за багетной рамкой картинки. Картинка, в виде парения в пространстве не пыльной прозрачности с ароматом аметистового ириса, дарит эффект присутствия на тематическом вернисаже «Начало».
Раствориться
Многожды много присутствовала или точнее, слегка касалась явления предрассветных летних сумерек.
Тончайшее альтерприродное* состояние перехода в длящемся становлении, когда досознательно рептильной частью мозга ощущаешь условность разделений-градаций-стыковок, всю эту громоздкость управленческих деловито-пользовательских практик. Отсутствует мусорная суета сует вместе с предшествующим поводом к ней. Чистая причастность бытию, именно ее именую дрейфом** Внутреннего Кон-Тики, дрейфом внутренней личной среды в тождественном, но большем пространстве.
Жажду раствориться в предрассветных сумерках…
=============
*Термин Бруно Латура, считающего Землю локальной версией Вселенной.
** Вовлеченное доверительное причастное движение.
Египтянки
Давно не рву цветов в букеты, заводя созерцательные беседы в естественных условиях лесных опушек и тропок всевозможных форматов. Но сегодня, видя шеренгу окашивателей обочин с грохочущими триммерами наперевес, дерзнула собрать букетик египетских фиалок, неминуемо обреченных к измельчению.
Теперь пью чай в компании фиолетящих вершинками особ, слегка пританцовывающих в оконном сквозняке и пальцами в несмываемом ежевичном соке правлю их тонкие стебли.
Искрит
Ешь ложкой, вчера собранную и оттого слегка просевшую за ночь в тарелке, лесную малину внезапно ощущая вхождение легчайшего иного вкусового касания; тема все та же, ягодная, но юная малая еловая хвоинка славно так искрит в малиновом терруаре.
Мягкая колкость
Случайно занесённый в малинник и неслучайно мной опекаемый, оттого имеющий преимущества по сравнению с полевыми собратьями в высоте, ветвистости и… приобретённой мягкости.
Слегка покалывает, когда требует внимания, мягкой колкостью. Здесь поблизости начинает мерцать вкус сибуми.
Вечный сериал
Один из значимых персонажей нескончаемого утреннего сериала ПьюЧай — паучелло, творящий свой промыслительный мир в зазоре между подоконником и выступом оконной рамы. Точнее, самого Мастера можно увидеть довольно редко, а вот творимая сетевая конструкция, иногда мной корректируемая по причине многослойной избыточности, неизменно вызывает метафорический поток.
Делание из себя упорядоченной системы первично побуждаемое простейшим инстинктом с последующей отстраненной проявленностью ее побочной красоты и инициация тем самым иного уровня интерпретации.
Арт-философский сериал не имеет недостатка в действующих лицах.
Ладно так…
Мелкий экземпляр из семейства воробьиных со знанием дела сканирует пространство ветви березы, полнящейся той самой августовской избыточностью, когда все живое выбрало из сезона максимально возможное и теперь в состоянии акме медлит, предвкушая покой.
Чиканье пичуги, будто пузырьки в хорошем игристом, ладно так украшают чаепитие.
Глянец
Если у зрелости есть глянец, то он жёсток алмазной жёсткостью, природа которой практика рефлексии. Та самая, с настойчивой оцифровкой опыта через вопрошание «как это возможно?» и последующим аналоговым образом личной системы значимости в сопряжении с реальностью.
Пью чай, любуясь глянцем позднеавгустовских листов за окном.
Кофе по-ирландски
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.