Бесплатный фрагмент - ТОСКА. БАНГКОК. ЗАРИСОВКИ ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ

ТОСКА

Упираясь ногой в ковёр на стене, она целует свою коленку. Стонет. На ковре олени выбежали на поляну. Самец внимательно смотрит на тебя — возбуждённо переживающего соитие в её комнате. Почему ты не помнишь сам момент — это

же её первый раз? Помнишь оленей. Двадцать лет помнишь. А может ты путаешь ковры на стенах? — они были тогда популярны, и у тебя тоже висел на даче ковёр. Он и сейчас там — с оленями. Вы сбегали туда и впивались друг в друга.

Бывали прекрасные дни без неё. Куда-то девались привычные мысли, исчезали воспоминания.

Зико (так звал его отец, любивший футбол) радовался открывающемуся миру, осторожно вдыхал его воздух, опасаясь быстрой потери новизны.

Он проснулся на даче. Ветер поднял штору, открыв пробуждающую июньскую ночь.

Зико прикрыл глаза, наслаждаясь запахами деревянного дома и свежего белья.

Прислушиваться к себе, с недавних пор, стало занятием, исключившим и днём поспешное общение с миром.

Он «слушал» мысли, "взвешивал» их ценность — способность поглотить его целиком, не оставляя пробелов сомнениям и страхам.

Дом спал.

Стараясь не шуметь, Зико спустился по лестнице на открытую веранду, сел в кожаное кресло. Ему нравилось это новое ощущение — быть писателем. Он открыл первые страницы романа и стал читать.

/ В детстве меня пугали выходящие из воды мужчины. Они втягивали животы и стояли, греясь на солнце. Полоска седых волос на груди привлекала моё внимание. Мне было неловко за них.

Теперь я сам такой.

Я очень чувствую страдания. Иногда, устав бегу от них. Но когда бегу, мне кажется, я глазами ищу их. Я привык к ним, нуждаюсь в них.

Надеюсь кому–то станет легче, когда он поймёт, что похож на меня.

Мне немного за сорок. Я балансирую между состоянием старика и ребёнка, редко бываю доволен жизнью.

В мои дни часто врывается беспокойство, непредсказуемое и утомительное.

Дело всё в том, что ещё я очень чувствителен. Знаете, кошки слышат звук в пять раз сильнее человека. От громкой музыки им некомфортно — они убегают или сжимаются. Музыканты с трудом переносят фальшивое пение. Мне же досталась чувствительность. Я испытываю стресс от общения с людьми. Часто… /

Зико перестал читать.

Вчера эти строчки казались ему наполненными смыслом, точно передающими описываемое состояние. Сейчас они были пусты. Безнадёжно похожими на кого-то и пустыми. Он не смотрел в текст, но ощущение лишних слов его не покидало.

Смятение и разочарование больше его не пугали. Понимание мимолётности эмоций, если перестать с ними бороться, давало покой.

Зико ждал решения. Оно приходило спонтанно, изнутри — было однозначным и лёгким.

Он стал писать.

/ К Патпонгу шли вдоль линии метро — мостовой конструкции, извивающейся внутри большого города.

Сергею нравилось, что в Бангкоке почти нет туннелей, что поезд идёт над улицами — можно сверху смотреть на городские перекрёстки. Он прищуривал глаз. Преобладали розовый, жёлтый и зелёный — цвета большинства тайских такси, движущихся в хаотичной массе.

К прибытию поезда на платформу (очень похожую на железнодорожную станцию в небольшом городке, на высоте десяти метров) люди выстраивались в две шеренги, расстояние между которыми равнялось ширине дверей — выпускали прибывших пассажиров и втекали двумя ровными линиями в опустевший вагон. Сергей радостно удивлялся отсутствию, привычной дома, унизительной толчеи.

Патпонг всегда одинаков — текущая лента туристов, освещённая немноголикостью доступного разврата.

— Я года два назад прочла книгу про Франца Кафку. О его взаимоотношениях с женщинами. Они своеобразные — он так и не был женат. Его первая женщина сопроводила их связь «грязными словами " — откровенными комментариями желаний…

— На каком языке материлась? — перебил Сергей, делая заинтересованное серьёзное лицо.

— Не на русском! Послушай! — Юля сдержала улыбку — описывается, что он признавал, как это его возбудило! А главное — сделало на многие годы" рабом». Ему нужен был и с другими подобный сюжет. Он бывал у проституток — ища там эту открытую простоту и понятность процесса. Он даже шутил, как случай повлиял на его жизнь.

— Неплохо повлиял — освободил от обязательств женатого человека, разнообразие, поиск постоянный — «движуха».

— Ты бываешь ужасно неостроумным!? И слово это — «движуха» — не твоё совсем!

— Бываю. Согласен. Не злись.

— Ладно. Дослушай. У меня нет однозначного мнения — Кафке изначально была дана подобная склонность? Он просто о ней не знал? Или так повлиял случай — так эмоционален был сюжет, что забрал его всего, напрочь лишив возможности открыть «шторки» и увидеть другие сюжеты?

Сергей остановился у ливанского ресторана.

— Не знаю, что сказать. Интересный вопрос… Могу рассказать историю про себя.

— Давай! Секундочку, Серёж, вот посмотри на лица! Праздные туристы — гуляют, смотрят — это понятно. Но вот мужчина или вон тот, у витрины — какие лица! — серьёзные, знающие зачем пришли…

Ресторан выделялся.

Входная дверь располагалась в стене большого аквариума.

Заведения рядом были заполнены местными жителями, сидящими за пластиковыми столами на улице.

Сергей уверенно пошёл в дальний угол.

— Здесь не так дует кондиционер.

Быстро сделал заказ подошедшему официанту, водя пальцем по меню.

За соседним столом расположилась тайская семья.

Мужчина с женщиной беседовали. Речь их лилась мягкими струйками. Чуть посвистывая. И казалась доброжелательной. Мальчик лет четырёх ел. Руками вытаскивал креветок из риса, медленно клал в рот. Оборачивался на аквариум с рыбами и лобстерами. Сползал с детского стула, касался голой ногой влажного пола и подтянувшись на локтях возвращался к еде.

Родители посматривали на него. Улыбались, замечая его придумки. Продолжали заинтересовано говорить.

— Какие они молодцы! Юля смотрела на соседей. — Им даже в голову не приходит сделать замечание малышу!

— Это да! Правда может они его ругают" На чём свет стоит «… Так по-своему. С улыбкой. А мы не понимаем… /

БАНГКОК

1

Самолёт взлетел. Сергей полистал журнал авиакомпании с рекламой отелей в Бангкоке. Улыбнулся. Купить просто билет — имея только адрес и имя человека в Северном Таиланде — не бронируя отель, не прокладывая точный маршрут поездки — как всегда делал — он давно мечтал о таком путешествии!

Подтолкнул разговор с давним знакомым: " В Северном Таиланде есть буддийский монах — тебе будет очень интересно с ним поговорить — очень тебе советую. " — приятель достал ручку — " Вот его имя и название деревушки. Он наш — уехал лет двадцать назад».

В салоне включили ночной свет. Девочка лет пяти положила голову на колени маме — папе достались аппетитные детские пятки и просьба — " почитай».

Сергей слушал про Элли, Тотошку, Урфина Джюса и его солдат. Вспомнил, как маленьким любил этих героев — как выглядели Страшила и Железный Дровосек в детской книжке.

Элли и Тотошка превратились в Неё и её собаку. Он привык, что большинство мыслей вели его к Ней. Они расстались восемь месяцев назад. Вернее, она ушла, предупредив: " Я больше не могу. У меня семья, ребёнок. Я люблю тебя — будет очень тяжело.»

Стюардесса на "улыбающемся" азиатском английском, спросила готов ли он завтракать. Девочка заплетала маме косички в коротко стриженных волосах. Её отец сосредоточенно ел. Они показались ему давно знакомыми, милыми людьми — добрыми и наивно счастливыми.

В Бангкоке он был не первый раз — было приятно, что аэропорт знаком, вещей мало, не надо ни с кем общаться. Получив свою сумку на рулетке багажа, спустился по памяти вниз — увидел столики администраторов такси и очереди к ним. Ожидая свою машину, решил доехать до центра города — поселиться в понравившемся отеле — и когда спадёт жара пойти пешком по городу. Ещё в первый раз попав в Азию, он полюбил запахи и атмосферу этих улиц, хаотичные, острые — похожие на угловатые узоры калейдоскопа сюжеты.

Таксист сразу понял адрес, предупредил о куске платной дороги из аэропорта в центр Бангкока и замолчал.

Сергей включил телефон. Посмотрел на выскочивший логотип тайского оператора связи. Он стал листать накопившиеся за время перелёта сообщения — в основном это была, дождавшаяся своего часа, реклама с информацией о скидках — было и несколько пропущенных звонков.

Сергей нажал на экран.

— Алё, Серый? — привет.

— Костя, привет. У меня твой пропущенный….

— Да. Владимирович звонил. Фрол умер. После завтра похороны.

— Что случилось?! Я в Бангкоке, только прилетел — Сергей от неожиданности зачастил.

— Я сам толком не знаю. Вроде рак. Вернёшься — выходи на связь. Если будем, что-то собирать с ребятами — я тебя посчитаю.

— Да, конечно…

— Пока.

— Пока.

Сергей смотрел на телефон — Костя 74 (Футбол) — запись на экране потухла.

<<Видимо после сорока наступает время, когда в телефонной книге начинают прибавляться абоненты, которым уже не позвонить.>>

Он нашел запись — Фролов Кирилл.

<<Что с ней делать? Стереть?>>

Заплатив, вышел из машины. Улица обдала паром и шумом мотоциклов.

Оформление заняло пару минут. Получив пластиковый ключ, произнёс "спасибо" на тайском.

Номер был с небольшим холлом, разделённым со спальней стеклянной дверью.

Опустив жалюзи, Сергей лёг на кровать.

2

Золотой Будда возлежал в просторном зале, окружённый шелестом звуков.

Выделялось монотонное соло — люди по очереди бросали монетки в чугунные вазы у стены.

Сев на мраморный пол, Юля закрыла глаза.

<<Следи за дыханием. От вдоха до низа живота. Не старайся специально дышать. Просто наблюдай. Не отвлекайся ни на что другое. В какой-то момент покажется, что не дышишь.>>

Сосредоточиться только на дыхании не получалось — внимание ускользало к голосам.

Усиленные акустикой помещения, они приходили сверху, заплетёнными в другие звуки.

Юля решила не открывать глаза и попробовать представить, что не знает, где находится.

Игра оказалась увлекательной.

Вначале удавалось различать отдельные слова из множества языков, звучащих вокруг.

Она представляла себе образы хозяев слов или фраз:

Появились стройный итальянец с некрасивой женой. Женщина была властной и рассерженной.

К итальянской паре присоединился пожилой японец с большим фотоаппаратом на шее. Он плавно скользил в толпе, выбирая кадр. Испанская группа представлялась похожей друг на друга — бежевые и серые шорты, кроссовки, с виднеющимся краем коротких носков.

Чуть поменяв позу, Юля почувствовала приятные ощущения от прилива крови к занемевшим спине и ногам.

<<Какое доступное удовольствие — ощутить своё тело — просто потянувшись!>>

Юля искренне обрадовалась этой мысли. Подняла вверх руки, не открывая глаза и держа спину ровно. Опустила.

Улыбнулась.

<<Какое счастье! У меня есть — Я!>>

3

Она тяготила его.

Только что выплеснутая страсть стыдила, мешая сосредоточиться. Сергей посмотрел на Неё, пытаясь улыбкой увести от своих ощущений. Встал спиной — у окна. Закурил. Она листала телефон. Зачитала несколько смешных выражений, пришедших по подписке. Он громко посмеялся — не до конца понимая смысл и радуясь, что отвернулся. Сергей видел себя со стороны — голый, у окна, сигарета заканчивается, в кровати — Она!

<<У других людей так же? Бывает, что человек, о котором столько думаешь, вдруг становится настолько лишним? И момент нелепый…>>

Сергей допускал, что дело в нём и его характере — частой смене настроений.

<<Жаль, что Она не поймёт — если попытаться описать эмоцию. Может и обидеться. Скорей всего!>>

Сергей проснулся.

Он лежал, вслушиваясь в звуки улицы и смешавшиеся голоса птиц, — чувствуя задний фон постоянного шума в голове — закрыл глаза — постарался погрузиться в медитацию. Количество мыслей, пролетающих в голове, забавляло и пугало.

<<Опять потребуется время угомонить этот хаос?!>> Накопленные знания успокаивающе шептали, что его состояния типичны. Хотелось ясности, однозначности, понимания и простоты. <<Сколько же во мне сил и как опасны они, когда направлены на разрушение. Похоже основная моя задача — справиться с самим собой — направлять свою мощь вразрез со спонтанной злобой и яростью.>>

Чёткое ощущение понимания происходящего, дало покой и вызвало улыбку. Ощущение наблюдения за собой со стороны, озадачило вопросом — кто этот наблюдатель? — если это он сам, — то, за кем наблюдает?

Телефон елозил по мягкой гостиничной простыни.

— Привет, ты где? Голос жены звучал суетно.

— В кровати, на 37 этаже — там, где ты меня оставила — три года назад. Я в Бангкоке, Кать. Только прилетел…

— Ясно. Катя хихикнула. — Отец ничего — уже лучше. Я говорила сегодня с доктором — он обнадёжил. Говорит недели три в больнице — потом домой.

Сергей невнимательно слушал подробности.

Середина лета — c Катей зашли в тупик — уже больше года жили отдельно. Субботним утром он довёл краснодарского партнёра до номера в гостинице — шатаясь вышел на уже солнечный проспект, закурил. Почему подумал о Ней? Возможно потому, что Она жила в этой части города. Тогда. С удивлением вспомнил номер домашнего телефона. Подумал — не поменяли ли первую единичку на семёрку, как у знакомого в офисе по соседству. Не сильно задумываясь зачем — набрал 726 — 24 — 26. Ответили высоким женским голосом.

<<Не Она. Мама? Сестра!>> Он помнил её десятилетней девочкой.

— Оля? Привет. Это Сергей. Может помнишь… Мы когда-то очень дружили с твоей сестрой…

— Серёжка! Привет! Оля говорила быстро — радостно — словно вчера виделись. — Конечно помню! Ты мне загадки загадывал. Помнишь!?

— Не очень, Оль. Тебя помню — такой хорошенькой девочкой! А загадки… Он почувствовал, что рад разговору — Оля дала ему лёгкость.

— Как ты, Серёжка? Молодец, что позвонил!

— Всё нормально. Ты как? Совсем уже взрослая, наверное?

Сергей прикурил от сигареты новую.

— Ваш институт закончила. Работаю. Нормально всё…

<<Они поступили в один институт. Он обратил на Неё внимание ещё на вступительных экзаменах. Продолжилось в колхозе, куда ездили сразу после зачисления на месяц. Но там всё было бегло — не акцентировано. У них был "женский" факультет — на одного студента — десять студенток. Жили весело — много выпивали… Он даже помогал доставить к электричке, приехавшего к Ней" молодого человека». "Молодой" был на десять лет старше — это потом выяснилось. Они же были ровесниками.

— Как поживает твоя сестрица?

Сергей ощутил, что нервничает, задавая этот вопрос — как что-то давно спрятанное появилось.

Оля ничего не почувствовала — говорила радостно.

— Отлично всё у неё! Сыну шесть лет. Я его очень люблю — классный! Позвони ей — она будет очень рада. Вот её номер — пиши. Да, Серёжа, из всех её кавалеров ты мне нравился больше всех…

Сергей смутился. Не смог отшутиться.

— Спасибо, Оль. Записал. Позвоню. Очень рад был тебя слышать.

— И я. Так неожиданно! Звони ещё…>>

Воcпоминания нарушила Катя:

— Серёж, у меня вторая линия — вдруг кто из больницы! Созвонимся. Целую.

— Пока. Папе привет от меня.

<<Люди подумают… Для него это так важно. Важнее, чем то, что он сам думает. Поиск ширмы — прикрыться от реалий. Отсюда, наверное, и это добровольное ежедневное «жертвоприношение» себя телевизионной пропаганде. Если человек из телевизора вещает — значит знает путь, как выбиться — очень важный для многих людей критерий. Тут и провинциальный момент сказывается и мощная мещанская составляющая. Cутуленькая картинка… Удобно управлять таким типом сознания — подарок «гитлерам». А в минуты" пьянящей свободы " — особенно сильно пьянящей — Клим Чугункин булгаковский тут как тут.>>

Сергею были неприятны свои мысли. Много лет он относился к тестю без подробностей — просто и доброжелательно — порядочный мужик, в быту добрый — сентиментальный даже. Парадоксальность составляющих "палитры" личности человека — до последнего времени не приходили ему в голову. Он понимал, что раз замечает эти качества у тестя — значит они присущи и ему — и в немалой степени.

Взял полотенце и вышел из номера.

4

На большом экране телевизора дирижёр взмахнул руками. <<Бред! Меня трясёт даже от мелодии его телефона.>> — слыша музыку, Юля передёрнула загорелыми плечами — перешагнула край ванны. — Чёёрт! Я больше неее мо гу! — вслух произнесла она, погружаясь в пену. Вынырнув и поправив волосы, медленно стала давить на виски — пытаясь остановить начинавшуюся головную боль.

<<В детстве мама мазала виски «звёздочкой» — такая красная баночка и в ней мазь.>> — мысли скакали. <<Психолог! С десятилетней практикой! Столько людей прошло! И так себя довести! Хороша!>>