Бесплатный фрагмент - Тонкие нити истины

THE SUBTLE LINES OF TRUTH — Rerum Initium

by Simone Maggi

Перевод Ирины Шаловой

Предисловие

В 64 году н. э. два главных героя отплывают в судьбоносное путешествие из Коринфа в Брундизий, направляясь в древний город Геркуланум. Пока корабль разрезает спокойные воды Средиземного моря, их беседа расплетает тонкую нить древних тайн, утраченных цивилизаций и скрытых истин. Посреди ритмичного плеска волн они погружаются в истории обманов, падений человечества и забытых мудростей минувших эпох.

Их путешествие — это не только переход через море, но и погружение в глубины человеческого духа. В их диалоге звучат вызовы теням, которые долгое время скрывали нашу связь с божественным. В ходе их духовного поиска свет знания начинает проникать сквозь тьму, освещая путь к восстановлению связи с космосом. Под порывами ветра, несущими шепот древней мудрости, герои переживают осмысление и познание давно утраченных истин.

«ТОНКИЕ НИТИ ИСТИНЫ — Начало Всего» — это история трансформации, где прошлое и настоящее сплетаются воедино, пробуждая духовную осознанность, направляющую человечество к более светлому и гармоничному будущему.

I Встреча в Коринфе

Я крепко спал, укрытый утренним туманом. Вдруг я услышал приближающиеся шаги. Все еще окутанный сном и убегающей ночной темнотой я увидел, как он прошел мимо, скинул одежды и приблизился к реке.

В тихом уединении предрассветной темноты, когда до восхода солнца оставалось еще несколько часов, его притянули берега Себета. С чувством благоговения он опустился на колени, позволяя прохладной, чистой воде омыть его. Внезапно из глубины его души пролилась молитва, и он поднялся, чтобы произнести ее вслух: «Господь, Царь царей, свет человечества… своей светлой силой ты прeклоняешь гордых, смиренных берешь за руку, ты смотришь на них с милостью, позволяешь им увидеть свет, и они восхваляют Славу Твою…»

Я заподозрил, что холодная вода довела его до безумия. Его звучный голос разносился в спокойном утреннем воздухе, сливаясь с мягким журчанием реки и ритмичным дыханием пробуждающегося вокруг мира.

Крик петухов вдалеке отвлек меня от молитвы. Очарованный красотой плавного рассвета я не заметил, как он подошел ко мне и внезапно дал мне пощечину. Он остановился на несколько мгновений, наблюдая за моей реакцией со смешанным выражением веселья и серьезности, с гордым и сосредоточенным видом человека, глубоко осознающего себя. Эта пощечина была настолько неожиданной и точно рассчитанной, что я резко поднялся и, нахмурив брови, спросил его, зачем он это сделал.

— Господь благоволит к тебе, — слегка улыбаясь, пояснил он, рассматривая слезу, скатившуюся по моей щеке от зевоты, и медленно отвернулся. Это был Гаий, его действия всегда были наполнены харизмой, способной безмолвно пресечь любое недовольство.

Лишь потом я понял, что он исполнил древний шумерский ритуал, который мы изучили во время наших путешествий по Армении. За последние годы мы собрали много знаний о религиозных обрядах разных народов и культур, и Гаий начал их систематизировать и записывать вместе с необычными фактами, географическими деталями и историями чудес, которые мы пережили сами или услышали из древних рассказов. У него было время привести все записи в порядок во время нашего пребывания в Коринфе, удивительном городе — великом перекрестке торговых путей. Это место предоставило ему бесценные возможности для важных встреч и обмена информацией, идеями и посланиями, а также для обучения и вдохновения людей самого разного происхождения.

Воистину, Коринф — это стратегически важный город. Он располагает двумя гаванями, одна из которых открывается в сторону Азии, а другая — в сторону Италии, через него также проходит сухопутный маршрут из Пелопоннеса, делая его важнейшим перекрестком своего времени. Коринф, полный бурной деятельности, раскинулся на фоне потрясающего пейзажа. Торговые ряды вдоль мощеных улиц буквально пульсировали энергией и жизненной силой, предлагая головокружительное разнообразие товаров со всего Средиземноморья. Аромат свежевыпеченного хлеба смешивался с пряными запахами экзотических специй, а изысканные ткани и драгоценные металлы сияли на солнце. Повсюду раздавались голоса ораторов, выступающих на сценах театров и аудиторий. Храмы и святилища богов были разбросаны по всему городу, шепот молитв и запах ладана наполняли их священные стены. Особенно величественно возвышался храм Афродиты, богини любви и красоты, укрепляя репутацию Коринфа как центра страсти и желаний.

На протяжении последних нескольких недель мы каждый день посещали агору, рыночную площадь, и Гаий часто упоминал о необходимости обсудить что-то по поводу предстоящего праздника Анфестерий. Это один из самых ожидаемых и красочных фестивалей, празднуемый на протяжении трех дней во втором месяце года, Анфестерионе, в честь Диониса, бога вина и плодородия. Праздник знаменует переход от зимы к весне, это время радостного торжества и искренних воспоминаний, он прекрасно сочетает в себе темы любви, брака и сплоченности.

Начинается все с Пифойгии — дня открывания пифосов. В этот первый день откупоривают большие бочки с молодым вином и смешивают его с водой, что символизирует приход весны и обещание изобилия урожая. Все жители города, включая детей и рабов, собираются на агоре, чтобы принять участие в пиршестве. Это время особенно ценно для влюбленных пар, так как оно знаменует начало сезона свадеб. Пары чествуют свои брачные союзы под бдительным оком Диониса, ища его благословение на плодовитость и счастье. Вкушение вина во время Анфестерий является главным священным действием праздника, и почти чудом кажется то, как простое добавление воды в пифосы с вином обеспечивает напитком всех присутствующих.

Второй день, называемый днем Кувшинов, посвящен почитанию умерших. Чтобы снискать себе их продолжительную защиту и благосклонность, горожане посещают могилы своих близких, принося еду, напитки и цветы в дар духам предков, а вечером по улицам Коринфа проходит торжественная процессия, возглавляемая жрецами и сопровождаемая печальными песнопениями.

Последний день, известный как день Чаш, является временем очищения: в подготовке к новому сезону жители убирают свои дома, символически смывая нечистоты прошлого года, и устраивают пир в честь Диониса с блюдами из зерна и бобовых, благословляя тем самым приход плодородия и изобилия.

Таким образом, каждый вновь укрепляет свою связь с циклом природы в хрупком равновесии между жизнью и смертью, радостью и горем.

На главной площади возле фонтана Пирена мы ожидали встречи с Ерастом, человеком великой мудрости и с большим влиянием в городе. Заметив его стоящим среди группы торговцев и ремесленников, мы обратили внимание на то, как его присутствие привлекало всех вокруг. Широкая улыбка разлилась на его лице, когда он радостно и тепло приветствовал меня и Гаия.

Ераст занимал важную роль в обществе, служа доверенным советником местных правителей, их голосом разума в трудные времена. Острый ум и здравое суждение сделали его превосходным лидером, так вскоре он стал движущей силой многих значимых событий в Коринфе. Несмотря на свой успех, Ераст никогда не забывал о своих скромных корнях и трудностях, с которыми столкнулся на своем жизненном пути. Он оставался глубоко привержен идее о восполнении долга своему обществу, щедро поддерживая благотворительные начинания, направленные на улучшение жизни менее удачливых жителей Коринфа. Его благородные поступки быстро завоевали сердца людей, которые видели в нем символ надежды и сострадания.

— Ах, братья мои, вы здесь! — воскликнул Ераст, двигаясь к нам уверенным шагом. — Я с нетерпением ждал этого момента, подойдите сюда! — Он крепко пожал мою руку.

— Рад тебя видеть, Ераст! — приветствовал я, отвечая на его добродушные объятия. В этот радостный момент встречи он обнял нас обоих.

— Гаий! Как идут дела в Перге? — спросил Ераст. Его голос был полон тепла и волнения, но, прежде чем Гаий успел ответить, Ераст приветливо отмахнулся. — Подожди, не рассказывай сейчас, нам предстоит многое обсудить позже!

Ераст уважительно поклонился нам, предлагая прогуляться вместе, и повел нас через рынок. Пока мы шли, он тихо рассказывал о своих планах на приближающийся праздник.

— Знаете ли, я много думал о том, как мы можем сделать фестиваль этого года по-настоящему незабываемым, — делился с нами Ераст. — Я считаю, что у нас есть уникальная возможность отпраздновать процветание нашего города, продемонстрировав всем культурное наследие Коринфа.

Для случайного наблюдателя размышление Ераста о фестивале могло показаться вполне безобидным обсуждением планов по подготовке грядущих празднеств. Но для тех, кто хорошо его знал, в его словах скрывалась тонкая нить интриги. Пока Ераст продолжал говорить, его взгляд время от времени встречался со взглядом Гаия, и в этом молчаливом обмене они передавали друг другу целые тома, не произнося ни слова. Это было доверительное понимание, молчаливое соглашение о том, что существуют тайны, которые им предстоит разделить, и что этот разговор лишь предлог для более глубокой беседы.

Обсуждение фестиваля служило своеобразным отвлечением, способом держать любопытные уши на расстоянии, не вызывая подозрений, пока он и Гаий обменивались понимающими улыбками и взглядами среди смеха толпы, шепотом переговаривались, передавая зашифрованные послания. Это напоминало искусный танец обмана, в котором Ераст уверенно вел за собой.

Когда мы оказались в уединении частного дома Гаия, Ераст незаметно отвел разговор от темы фестиваля, и его речь обрела более значимый тон. Казалось, будто пелена была снята с их беседы.

— Спасибо, что встретился со мной, Гаий. Пришло время обсудить наши важнейшие дела. Слухи о новом веровании распространяются все быстрее с каждым днем, но я боюсь, что, если мы не начнем действовать немедленно, мы можем потерять наше влияние на ход событий, — начал Ераст.

— Действительно, нам выпала редкая возможность оказаться во главе чего-то по-настоящему нового, переворотного, — взволнованно произнес Гаий.

— Мы должны действовать аккуратно, ведь властям не понравится наше вмешательство, — быстрым ответом поддержал Ераст.

— Не бойся, брат. Действуй осторожно, но с уверенностью и решимостью. Наше великое искусство в том, чтобы успешно лавировать сквозь обманчивые воды политики и интриг. Опираясь на наш авторитет, вместе мы сможем распространить учение нового верования повсюду.

— Да, мы должны действовать с особой осмотрительностью. Мы уже посадили первые семена любопытства в умах людей, направляя их к просветлению и не вызывая лишних подозрений, — без малейшего колебания продолжил Ераст.

— Мы воспользуемся нашими связями для организации тайных собраний, где мы сможем обсуждать новое верование открыто и свободно. Наши верные союзники помогут нам распространить учение по всей империи. Я убежден, что, если мы останемся верны своим принципам и будем непреклонны в своем стремлении, мы обязательно добьемся успеха.

— Это будет нелегко, Гаий. На нашем пути мы встретим множество помех и препятствий. Вы помните те дни, когда здесь служил Галлион Аннеан? — с нескрываемой тревогой на лице спросил Ераст и погрузился в созерцательное молчание. Его мысли вернулись к тем годам, когда Коринф был на грани разрушения. Эти воспоминания были такими же живыми и тревожными и для меня.

— А помните ли вы те первые недовольства против тебя, Гаий, и против нас всех? Ситуация была чрезвычайно напряженной, вражда словно разрывала город на части, мы шли по лезвию ножа, и казалось, что жестокое палачество могло наступить в любой момент, — задумчиво продолжил Ераст.

— Да, я прекрасно это помню. Галлион сыграл важную роль в разрешении той ситуации, предотвратив дальнейшие конфликты. Его дипломатия и дальновидность помогли усмирить вражду, — ответил Гаий, — присутствие Галлиона оказало нам огромную помощь в те смутные времена. Он превосходно осознавал важность диалога и взаимного уважения между различными сообществами, даже между совсем непримиримыми.

Во время своей службы в должности проконсула в сенаторской провинции Ахаия Галлион Аннеан завел тесную дружбу с Гаием. Он признал его проницательность и стратегическое мышление, полагаясь на него как на доверенного советника. Вместе они неустанно трудились над обеспечением стабильности и порядка в регионе, и поддержка Галлиона сыграла ключевую роль в усилиях Гаия по распространению принципов нового духовного учения в Коринфе. Как проконсул, Галлион полностью управлял городом и использовал свое положение для оказания тайной помощи Гаию и Ерасту, гарантируя, что власти не будут противостоять их деятельности. Его покровительство еще более усилилось во время службы при императорском дворе, где Галлион занимал сенаторскую должность и имел высокий статус. Его слово было весьма значимо в высших кругах власти, и он уверенно продвигал дело Гаия, распространяя новое верование.

Гаий уже был известен своим острым умом, дипломатией и выдающейся храбростью, он воплощал в себе сложное сочетание смирения и высокомерия, чести и порока. Несмотря на то, что Гаий был склонен к экстравагантности, и его личный взгляд на выбор дальнейших действий порой подвергался критике, плоды его работы всегда получали самые высокие похвалы. Благодаря своему искусству управления он легко оказывал влияние на друзей и тех, кто находился под его руководством. Гаий умело заключал союзы с выдающимися личностями, он наладил прочные связи не только в Коринфе и Малой Азии, но и в самом сердце Римской империи. С поддержкой Галлиона в Риме Гаий завел близких знакомых и друзей среди влиятельных сенаторов, богатых покровителей и членов римской элиты, все они стремились узнать больше о сути нового вероисповедания. Гаию даже удалось организовать тайные собрания в Риме. Таким образом сотрудничество Галлиона и Гаия оказалось удачным началом для перемен.

— Мы должны держаться вместе, объединенные нашей целью. Я верю, что вместе мы сможем преодолеть все, что повстречается на нашем пути, — воспрянув от воспоминаний, с новой решимостью сказал Ераст.

— Тогда продолжим, брат. У нас еще есть искрящееся чувство надежды, ведь мы начали этот путь вместе 15 лет назад. И если мы добьемся успеха, результаты нашего благородного дела будут положительно отзываться в истории на протяжении поколений, — с уважением ободрил Гаий Ераста, положив правую руку на его плечо.

В этот момент Гаий перевел свой проницательный взгляд на меня. В его поведении произошли едва уловимые перемены, чуть заметное сжатие губ и прищуренный взгляд передали его невысказанное послание. Поняв его, я встал со своего места и осторожно передал ему бумаги, которые держал в руках, незаметно оставив небольшую часть у себя.

Когда я покинул комнату, меня охватило беспокойство. Тяжесть возложенной на меня ответственности, наряду с осознанием возможных последствий наших действий, давила на меня. В то же время я чувствовал невероятное воодушевление и решимость, зная, что предстоящая задача имеет жизненно важное значение для нашего дела. Выйдя из дома, я на мгновение остановился, любуясь яркой атмосферой города и собираясь с мыслями о грядущих временах. Осознание того доверия, которое Гаий возложил на меня, придало мне уверенности.

Найдя тихий уголок вдали от любопытных взглядов, я начал изучать документы, намереваясь разобраться в некоторых записях. Страница за страницей я просматривал эти сложные тексты и иллюстрации, каждая из которых раскрывала фрагменты захватывающих и загадочных историй. На одной из страниц я наткнулся на необычный рисунок сфинкса, который невероятно заинтересовал меня.

Это был совершенно иной образ, чем те, что я видел раньше. Черты сфинкса были поразительно детализированы и живы. Однако, в основном я смотрел на рисунок не как на художественное изображение, а как на скрытые коды и послания, заложенные в его дизайне, которые я не заметил во время нашего путешествия в Египет.

Было ясно, что эти бумаги содержат секреты, далеко выходящие за рамки того, что я первоначально предполагал, и я был полон решимости познать все тайны, которые они скрывали.

Часы пролетели незаметно, каждый момент был поглощен увлекательным чтением; солнце уже отбросило длинные тени на улицу, воздух стал неподвижен, и вокруг воцарилась тишина, нарушаемая лишь случайным шуршанием бумаги. Погруженный в мысли и поглощенный своими исследованиями, я резко вздрогнул от неожиданного голоса Гаия. Я поднял удивленный взгляд и увидел его стоящим прямо передо мной.

Гаий всегда был проницательным и расчетливым наставником. Вполне возможно, что он счел разумным не подвергать меня чрезмерной опасности, осознавая все риски, связанные с личным участием в его делах, которые могли привлечь нежелательное внимание и угрозу для моей безопасности. Размышляя об этом, я начал ощущать благодарность и осознание того, что его ответственность заключалась не только в продвижении своего дела, но и в защите благополучия тех, кто находился под его опекой, включая меня.

Окутанные атмосферой взаимопонимания и уважения, мы возвращались в дом бок о бок, ощущая всю важность происходящего момента. Войдя в комнату, я заметил Ераста, стоящего у окна на фоне угасающего вечернего неба.

— Наше общее дело всегда было наполнено множеством испытаний и трудностей, но, несмотря на это, узы нашей дружбы только окрепли. Нам пора отправляться в Италию, и мы вновь расстаемся с тобой. Я хочу выразить свою глубочайшую благодарность за все, что ты сделал для нас, за твою приверженность и преданность нашему делу, — обращаясь к верному другу произнес Гаий голосом, наполненным искренностью и теплом.

— Для меня было честью встретиться с вами обоими. Наши пути теперь могут разойтись, но я не сомневаюсь, что наши судьбы, направляемые силой наших убеждений, останутся тесно связаны навсегда. Я дал несколько распоряжений, и наш брат Кварт встретится с вами здесь завтра на рассвете. Счастливого пути, и пусть вера оберегает вас обоих, — произнес Ераст, прощаясь с нами. Его лицо отражало гордость за все, что мы уже успели совершить.

В этот трепетный момент мы крепко обнялись, разделяя преданность, которую не могли выразить никакие слова. Эта встреча оставила глубокий отпечаток в наших сердцах, придав нам невероятную решимость и целеустремленность. Волнующая радость охватила Ераста и Гаия, ведь их планы уже начали формировать судьбу и курс наших жизней.

II Атлантида

Когда наш корабль отплыл из Коринфа в Брундизий, из которого мы планировали добраться в Геркуланум, я вновь задумался о том загадочном эскизе сфинкса, что я нашел среди бумаг, доверенных мне Гаием. Замысловатые детали этого рисунка полностью поглотили мои мысли, и я горел желанием найти необходимые мне ответы.

Собравшись с духом и преодолев внутреннее волнение, я обратился к Гаию:

— Гаий, что ты знаешь об этом рисунке, который ты сделал? На мой взгляд, он очень необычный. Похоже, что в нем скрыт некий особый смысл, но я никак не могу его понять.

Гаий с интересом повернулся ко мне.

— Ах, сфинкс. Да, этот сфинкс интересовал ученых и мистиков на протяжении многих веков и до сих пор продолжает это делать. Что именно ты хочешь узнать?

Вдохновленный его ответом, я показал ему рисунок, указывая на детали и необычный символ, который привлек мое внимание.

— Эта пирамида, которую держит сфинкс, вместе с хопешем, — начал я, — полагаю, это не просто художественное украшение. Есть ли у нее какое-то тайное значение?

Погруженный в задумчивые размышления Гаий посмотрел на меня, его взгляд был полон доверия и желания приоткрыть мне свои знания:

— Сфинкс — это связующее звено с мудростью веков. Эскиз, который ты видишь, действительно содержит глубокий смысл. Сфинкс — словно тайное послание, которое ждет, чтобы его разгадали. — Он сделал паузу, тщательно подбирая слова, прежде чем продолжить. — Существует тонкая нить между сфинксом и Атлантидой, нить, которая объединяет миры мифов и реальности. Считается, что тот, кто сможет разгадать загадку сфинкса, сможет познать и все истины.

Жаждущий услышать и узнать большее, я продолжил расспрашивать:

— А что насчет Атлантиды? Ты действительно веришь, что это больше, чем просто миф?

Гаий оглядел широкий простор моря и тихо ответил:

— Есть те, кто считает, что это больше, чем просто легенда, это потерянная цивилизация, которая когда-то процветала, а затем исчезла под волнами, оставив после себя лишь шепот и подсказки для тех, кто осмелится искать истину. Имей в виду: истина всегда намного проще, чем то, что о ней думают.

Наш разговор углубился в возможную связь сфинкса с Атлантидой.

— Сфинкс, которым ты восхищался в Египте, — серьезным голосом продолжил Гаий, — возможно, уже не такой, каким был раньше. Легенды гласят о катастрофическом событии, обрушившемся на древний мир, катаклизме, который изменил землю и разрушил цивилизации. — Он сделал паузу, позволяя своим словам осесть в моем сознании. — Говорят, что та катастрофа, какова бы ни была ее истинная природа, повредила все сущее в то время, разрушив все постройки и памятники, включая великого сфинкса, который позднее был восстановлен иначе, чем был изначально. То, что ты видишь на этом рисунке, первоначальный облик сфинкса, таким он был до разрушения.

Внимательно слушая, я размышлял о значении каждого слова Гаия. Чувство великого благоговения охватило меня от мысли, что, если сфинкс на рисунке действительно является реликвией ушедшей эпохи, поврежденной и измененной силами, выходящими за пределы понимания, то какие же еще секреты ожидают своей разгадки под песками времени?

— Ты веришь, что Атлантида связана с этим самым катастрофическим событием? — спросил я, едва слышным голосом.

Гаий задумчиво наклонил голову:

— Это возможно. Существует мнение, что Атлантида была не просто городом, а цивилизацией великой силы и знаний. Если верить легендам, то, возможно, трагическая судьба Атлантиды, отголоски которой слышны сквозь века, связана с судьбой сфинкса.

Очарованный рассказом Гаия и особенно упоминанием о легендах, я с нескрываемым любопытством смотрел на него.

— Ты говоришь о легендах, — спросил я осторожно, — но я слышал об Атлантиде только в диалогах Платона «Критий» и «Тимей». Еще есть и другие источники, упоминающие об этой цивилизации?

Гаий наблюдал за мной, словно обдумывая, насколько можно приоткрыть мне тайну.

— Записи Платона действительно самые известные и широко цитируемые, но это не единственные источники, которые повествуют об Атлантиде, — таинственно проговорил он. — С древних времен в различных культурах существуют фрагменты рассказов, которые имеют поразительное сходство с описаниями Платона. Эти разбросанные упоминания, хотя часто и скрытые под символизмом, указывают на коллективную память о великом и славном прошлом, о цивилизации, которая когда-то процветала, а затем таинственным образом исчезла.

— А эти другие источники, — настойчиво спросил я, — дают ли они какие-то дополнительные сведения об Атлантиде, которых нет в диалогах Платона?

Гаий улыбнулся, словно предвидев мой вопрос.

— Ну, в некотором смысле, действительно дают, — ответил он. — В то время как записи Платона предполагают собой детальное и философское исследование Атлантиды и ее падения, другие источники представляют более эклектичный взгляд, объединяя элементы мифов, истории и духовности.

Он вновь сделал паузу и добавил:

— Но предупреждаю тебя, путь к раскрытию тайны Атлантиды полон домыслов и интерпретаций. Это путешествие требует открытого разума и готовности исследовать неизвестное, выйти за рамки общепринятой логики и принять те тайны, которые скрыты в тени истории.

Поиск истины об Атлантиде приобрел для меня совершенно новый смысл: соблазнительное сочетание истории, легенд и загадок манило меня испытать свой ум и расширить понимание мира.

Вдохновленный существованием неведомых мне дополнительных источников, я подошел ближе к Гаию:

— Гаий, если у тебя есть еще что рассказать об Атлантиде, я буду крайне признателен, если ты поделишься. Любая информация, даже самая незначительная, может приблизить меня к пониманию тайны. Видишь ли, твои рассказы всегда меня завораживали и раскрывали передо мной истины, о которых я раньше не задумывался. Малейшая деталь в твоем рассказе может вызвать забытое воспоминание, подать новую идею, изменить восприятие.

Гаий слушал меня с удовольствием, желая раскрыть передо мной могучие двери знаний. Каждый его кивок или задумчивое молчание вызывали во мне еще больший интерес, а он, казалось, испытывал радость от того, что направлял меня к более глубоким познаниям истины.

— Конечно, — ответил он. — Одним из таких источников, который первым приходит на ум, является работа греческого историка Гелланика, он жил за несколько десятилетий до Платона. Большая часть его трудов со временем была утрачена, но фрагменты его работ сохранились, рассеянные по различным древним текстам. В частности считается, что поэма Гелланика «Атлантиада» повлияла на последующих историков и философов, включая самого Платона. Хотя его рассказы и не предоставляют исчерпывающего и детализированного повествования об Атлантиде, они служат ценным элементом мозаики, проливающим свет на более широкий контекст возникновения легенды.

Гаий подробно поведал мне о важном аспекте, который заложил основу для последующих трактовок и описаний легендарного города:

— Среди сохранившихся фрагментов текстов Гелланика упоминается одно природное круговое образование в земле, расположенное где-то к западу от Геркулесовых столбов. Эта уникальная геологическая особенность была описана Геллаником как дело рук Посейдона, бога моря и землетрясений. Считалось, что это и есть ядро Атлантиды. Вероятно, эта круговая структура в земле действительно не просто случайное геологическое образование, а преднамеренное творение самого Посейдона, служившее основой, на которой был построен великий остров Атлантида. Это место считалось священным, наполненным божественным присутствием.

Меня поразила идея, что такая формация могла рассматриваться как проявление божественного вмешательства.

— Интересно, — добавил Гаий, — что эта концепция божественного ландшафта заложила основу для подробных описаний Атлантиды, которые появились в работах более поздних философов, включая Платона. — Гаий на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. — Знаменитый поэт Пиндар, за несколько десятилетий до Платона, также внес свой вклад в образ Атлантиды. В работах Пиндара есть яркое описание круговой основы, расположенной к западу от Гадейры. Он отобразил это место как священное пространство, где цари морей и небес собирались, чтобы одаривать своих посетителей и беседовать с ними о своих богатствах и культуре. Однако Пиндар также ввел и трагический элемент в повествование об Атлантиде, что имеет сходство с Платоном. Он описал мощное землетрясение, которое поразило землю, вызвав в ее недрах огромный разлом. И когда земля дрожала и тряслась, целая цивилизация исчезла в бездне, поглощенная невероятными силами катаклизма.

Я все больше запутывался в сложной сети легенд, которую Гаий разворачивал передо мной.

— Все это невероятно увлекательно, — сказал я.

Он явно был доволен моим интересом и энтузиазмом.

— Да, действительно, — ответил Гаий. — Следует также отметить, что у галлов есть традиции, связанные с Атлантидой, которые были задокументированы историком Тимагеном всего несколько десятилетий назад. Еще один значительный вклад в повествование об Атлантиде принадлежит Гесиоду, известному греческому поэту и философу. Подобно Гелланику и Пиндару, Гесиод предложил свой уникальный взгляд на Атлантиду. В своих сочинениях он упоминает землю Эрифея, остров, расположенный на дальнем западе за океаном. По его словам, этот остров был местом процветания и изобилия, благословенный богами, он служил домом для знаменитых Гесперид, нимф, которые ухаживали за садами Геры. Эрифея часто ассоциировалась с легендой об Атлантиде, и некоторые ученые считают, что она могла быть одним из многочисленных островов, которые со временем слились с историей Атлантиды. Описание Гесиода Эрифеи, с ее пышными пейзажами, богатой флорой и божественными обитателями, значительно увеличило интерес к легенде об Атлантиде, создавая экзотическую картину рая, утраченного в туманах времени.

Слушая рассказ Гаия о вкладе Гесиода, я был впечатлен взаимосвязанностью этих древних повествований, формирующих и переосмысливающих историю своими идеями и представлениями. Заинтригованный упоминанием Эрифеи и ее значением, я задал свой следующий вопрос:

— Эрифея… известно ли, где она находится, и каково значение ее названия?

Гаий, похоже, оценил мой вопрос и начал мне подробно объяснять:

— Существует еще одно упоминание об Эрифее. Поэт Стесихор в своих творениях описывал ее как землю, расположенную напротив бескрайних серебряных вод реки Тартесс. — Он сделал паузу, позволяя образам из повествований Стесихора отозваться в моем воображении. — Тартесс был известен своими богатыми залежами серебра и служил особым ориентиром. Эрифея — это не просто поэтическое имя, оно имеет определенное ботаническое значение. Говорили, что это место было названо в честь уникального и редкого вида сосен, которые там росли. Они были известны своей характерной красновато-коричневой корой и яркой хвоей с насыщенным красным оттенком. Сосновый лес словно плакал алыми слезами, отмечая место, которое считалось гробницей Гериона.

Гаий подошел ко мне ближе и продолжил:

— Более двадцати лет назад мой дорогой друг, римский генерал Паулин возглавил экспедицию в Мавританию, известную своим суровым ландшафтом и богатыми ресурсами, продвинувшись до гор Атлас (считавшихся столпами неба) и даже дальше. Во время своего путешествия, первого в этом регионе, он встретил местные племена и сообщества, которые поделились с ним удивительными историями о далеких землях и древних цивилизациях. Среди этих рассказов упоминался сад Гесперид, находившийся в великом царстве, расположенном на краю света и поразительно напоминавшим Атлантиду. Согласно преданиям, этот остров считался местом непревзойденной красоты и вечного процветания, им управляли мудрые и благородные цари, идущие по линии потомков Посейдона и обладавшие великими знаниями. Остров описывали как плодородную землю с обильными ресурсами и великолепным городом, украшенным высокохудожественной архитектурой. Климат на протяжении всех сезонов, сменявшихся плавными переходами, был мягким, погода всегда была спокойной и приятной. Суровые ветры с севера и востока, исходящие из Европы и Африки, теряли свою силу, рассеиваясь над обширными пространствами, прежде чем достигали острова. А легкие западные и южные ветры иногда приносили освежающие ливни с моря, но чаще дарили ясную и солнечную погоду. Остров был богат крупными животными, а люди там были вдвое выше тех, что встречаются в наши дни, и жили вдвое дольше. Взгляни на эту карту, которую Помпоний Мела завершил вскоре после экспедиции Паулина. На ней обведено то место, где Помпоний указал Атлантиду.

— То, что ты видишь здесь, — объяснил Гаий, указывая на береговые линии, — лишь тень того, что было когда-то. Контуры этой карты, хотя и знакомы, обманчивы. Эти берега, — продолжал он, водя пальцем по карте, — вместе с берегами Европы, Азии, Ливии, когда-то были частью другого мира.

Гаий пристально посмотрел на меня, держа руку на лежащей перед нами карте.

— В момент катастрофы океан поднялся и захлестнул землю, мгновенно изменив ее. Воды, неумолимые и безжалостные, стерли древние границы, перерисовав карту стихийным бедствием, которое никто не смог выдержать. То, что ты видишь сейчас, — сказал он, — это последствия того великого потрясения. Земли, которые мы знаем, были заново сформированы силой океана.

От слов Гаия мне казалось, что карта приобрела совершенно новую форму.

— Платон писал, что событие, которое привело к уничтожению Атлантиды, воспрепятствовало навигации по морю, наполнив его илом, а теперь вместо ила мы видим песок и дюны. Представь себе, — продолжил он, — что все те, кто плавал у ливийских берегов, от Красного моря или от, так называемых ныне, Геркулесовых столбов, возвращались обратно, встретив препятствия на своем пути. Стало ясно, что проход был заблокирован песчаными насыпями и новыми землями, и прежние пути навигации больше не были возможны. И теперь, нам остается лишь помнить о том, что изначально Ливия была узкой полосой вдоль Средиземного моря и полностью омывалась водами, это было подтверждено финикийцами, а затем и карфагенянами.

Меня особенно заинтересовало упоминание Гаия о ветрах:

— Ты упомянул, что ветры с севера, исходящие из Европы, теряли свою силу над обширными пространствами, прежде чем достигали острова. Это предполагает, что Атлантида находилась к югу от Европы, а не на западе, за Геркулесовыми столбами, как принято считать?

Гаий подтвердил мою догадку:

— Старые тексты и рассказы часто описывали Атлантиду таким образом, что это действительно совпадает с твоим предположением. География ветровых потоков и их взаимодействие с земными массами дают нам косвенные подсказки об истинном расположении острова. Кстати, тем обширным пространством, где рассеивались ветра, была Эрифея.

Я еще не успел обдумать все изложенные Гаием факты, как он вновь продолжил:

— Я слышал, что Паулин, во время своей службы на посту губернатора Британии, обнаружил уникальную каменную структуру, которая поразительно напоминает круговой дизайн Атлантиды, по крайней мере, в ее внутреннем круге. Эта структура является чудом инженерии и дизайна. Она состоит из расположенных по кругу массивных стоячих камней, каждый из которых установлен с особым значением и с невероятной точностью. Камни композиции представлены двумя типами: крупными тяжелыми блоками песчаника, высотой до 30 футов, и камнями меньшего размера. Внешний круг полностью выстроен из вертикально стоящих больших блоков, каждый из которых увенчан горизонтально лежащим камнем, образуя непрерывное кольцо диаметром примерно 98 футов. Внутри этого внешнего круга находится подковообразная структура из пяти конструкций, состоящих из двух крупных вертикальных камней, поддерживающих третий камень, расположенный горизонтально сверху. Масштабность и сложность этого сооружения предполагают глубокое знание астрономии. Многие размышляли о его значении, вероятно, это хранилище знаний уцелевших жителей Атлантиды. — Прежде чем я успел что-либо спросить, Гаий поведал мне новые факты. — Его местоположение на юго-западе от Лондиниума, примерно 3–4 дня езды верхом, монумент удачно спрятан в ландшафте Британии, но что особенно удивительно, так это его астрономическая ориентация. Считалось, что Атлантида была ориентирована на север в сторону созвездия Медведицы. В том же направлении ориентирована и эта каменная структура. Мы встретимся с Паулином позже, по прибытии в Италию. Поговори с ним, он подтвердит все, что я тебе рассказал.

III Разрушение человечества

Пока наш корабль плавно скользил по морю, Гаий и я ненадолго прервали нашу беседу. Удобно устроившись, мы наслаждались скромной трапезой из свежего хлеба, оливок, сыра и освежающего вина. Легкий морской бриз играючи обдувал наши лица. Не в состоянии долго сдерживать свое любопытство, я обратился к Гаию с новым вопросом:

— Гаий, — начал я, — помимо подробных рассказов Платона о падении Атлантиды, я полагаю, что-то еще было передано нам через века о ее гибели. Что именно тогда произошло?

Гаий задумчиво глотнул вина, размышляя о моем вопросе.

— Существуют тексты и предания, которые предлагают совершенно различные взгляды на судьбу Атлантиды.