Глава первая. Щенок который спас Хозяина
Рыжий щенок неизвестной породы по имени Ульф вдруг тихо зарычал. Томас назвал этого маленького зверя в честь волка, персонажа сказок, которые ему рассказывала его няня, миссис Тура Бергер.
— Тихо, тихо, Ульф, — шепотом успокаивал его Томас. — Ну что ты, поздно уже, давай спать.
Маленький мальчик по имени Томас засыпал очень долго, иногда под самое утро, когда уже нужно было вставать и идти на работу. Работу, которую он так не любил. По ночам он ворочался, вспоминая оскорбления, издевательства и насмешки, которые слышал каждый день: колдун, ведьмин сын, смугленыш. Весь этот небольшой городок, в котором он родился и вырос, ненавидел его только за то, что он был сыном Олафа Магнусена и чужеземки Асиды. Томас был обычным девятилетним мальчиком, худощавым, шустреньким, с красивыми карими глазами, густыми темными бровями, словом внешностью, не характерной для этого приморского городка. Когда он улыбался, на правой щеке у него появлялась симпатичная ямочка, точь-в-точь как у его мамы.
В этих суровых местах шесть из двенадцати месяцев была зима, остальные полгода стояла пасмурная дождливая погода. Лишь изредка, всего один месяц в году, светило солнышко, согревая влажный морской воздух и даря людям небольшую передышку от вечно угрюмых пейзажей.
Несмотря на суровый край и климат, это была поистине изумительная красота, красота скандинавских земель. Белые ночи, северное сияние, сочные зеленые равнины на фоне скалистых гор, живописные реликтовые леса, в разное время года менявшие цвета от светло-зеленого до ярко-красного. Бурные горные реки и водопады и, наконец, могучий недремлющий океан, к которому вел длинный извилистый морской залив, называемый фьордом. Сотни лет фьорды этих мест каждый день встречали и провожали десятки кораблей, начиная с первых завоевателей, великих викингов Скандинавии, державших в страхе многие приморские страны и острова.
Вот и Томас любил эти места. Мальчик работал на складе сортировщиком рыбы, это была тяжелая, монотонная работа, оплаты которой хватало ему на масло, хлеб и немного крупы. Хозяин втайне от всех позволял ему брать немного мелкой нетоварной рыбы. Только этот работодатель посмел, неcмотря на возмущения местных жителей, принять мальчика на работу. Еще каких-то три года тому назад Стонен, так звали работодателя Томаса, работал у его отца. Он был капитаном одного из многочисленных судов, принадлежавших отцу Томаса.
Ульф, резко поднявшись с кровати, в которой они спали вместе со своим добрым хозяином, продолжал рычать. Рыжая шерсть маленького щенка вздыбилась, длинные, свисающие до земли уши приподнялись, и он громко залаял.
— Что с тобой, Ульф? Что на тебя нашло? — с недовольством пробормотал Томас, вставая с кровати. И вдруг он разглядел сквозь маленькое окошко силуэты людей. Они держали в руках факелы на длинных смолянистых палках. Факелы озарили тупиковую улицу, и это напомнило Томасу северное сияние, сезон которого еще не начался.
— Что это за люди? — прошептал Томас. — Чего они хотят?..
Он взял Ульфа и, погладив, прижал его к себе.
— Тихо, — послышалось за окном, — он спит, надо подпереть дверь и поджечь этот проклятый домик.
— Что?! За что?! — хотел было крикнуть Томас, но вовремя остановился, сообразив, что это его погубит. Томас узнал этот голос, он принадлежал его родному дяде Моргану. Этот человек сделал своего племянника изгоем после исчезновения его родителей. Мальчик знал, как ненавидят его дядя и горожане, считая проклятым колдуном, сыном ведьмы и вора.
— Надо бежать, — прошептал он, глядя на маленького щенка, — бежать!
Он нашел в темноте сумку, сшитую его мамой из цветных лоскутков. В ней лежали семейная шкатулка из слоновой кости с амулетом на золотой цепочке и мамин пуховый платок. Этими тремя вещами он по-настоящему дорожил. Томас вспомнил последние слова мамы, она строго-настрого наказала ему держать эти вещи при себе.
— Сынок, этот амулет достался мне от моего прадеда, — Асида вытащила его из шкатулки и дала Томасу. — Он дорог мне, не потеряй его.
Она присела и взяла его за руки.
— Если твоей жизни будет угрожать опасность, просто надень его, и все будет хорошо. Ты меня понял, сынок?
Мальчик смотрел на маму, не понимая, к чему она все это говорит, и молча кивал головой.
— А этот платок — подарок моей бабушки. Он будет согревать тебя и также может защитить, — она встала и сняла его со своих плеч.
Томас закрыл дверь на железный засов, быстро залез под стол и приподнял маленькую деревянную крышку погреба, в котором хранились продукты. В погребе было сыро и темно, мальчик прополз под домом и вылез на задний двор, возле мусорных баков. Спрятавшись за ними, он наблюдал за происходящим, крепко прижав к себе щенка. Люди подкрались к маленькому домику и начали закидывать горящие факелы в небольшое окно. Слезы текли по щекам мальчика, слезы обиды от чудовищной несправедливости, преследовавшей его с тех пор, как исчезли его родители.
— Что я им такого сделал? Почему они такие жестокие? — думал Томас, вытирая мокрые от слез глаза. Лицо Томаса
Глава вторая. Волшебный лес
— Что это, яблоко? — удивился Томас.
Как будто в ответ, яблоня кивнула своими ветками, усыпанными сотнями зрелых плодов. Вдруг яблоко, свисавшее над ним, сорвалось и ударило Томаса по голове. Так как ветка склонилась практически до земли, то удар был несильным. От неожиданности Томас резко встал, и то, что он увидел, поразило его воображение. Прекрасный огромный сад с невиданными плодами буквально утопал в изобилии. Разные цвета, разные формы, разные размеры удивляли маленького мальчика.
— Ульф! — неожиданно крикнул Томас, вспомнив своего спасителя. — Ульф!
Звонким лаем ответил ему его верный друг, он бежал со стороны восхода солнца, сопровождая каждый свой прыжок радостным вилянием хвоста. Томас, позабыв о саде, побежал навстречу своему другу.
— Ульф, Ульфи, друг мой, — крикнул мальчик, поднимая на руки подбежавшего к нему щенка. — Ульф… где ты был и почему бросил меня здесь одного?
Щенок смотрел на своего хозяина и неожиданно для Томаса ответил:
— Я не бросал тебя, я лишь огляделся.
Томас от неожиданности и испуга выпустил из рук собачку. Щенок упал, но быстро поднялся.
— Ты что?.. Ты меня понимаешь? — удивленно спросил он Ульфа.
Томас, не веря услышанному, медленно присел на траву, обхватив голову обеими руками. Он закрыл глаза, пытаясь понять, сон это или явь. Спустя несколько секунд он открыл глаза и увидел ту же картину. Перед ним так же стоял его верный друг, высунув влажный язык.
— Ты понимаешь, что я говорю?.. — спросил щенок удивленного хозяина.
— Да, — растерянно ответил Томас.
— Томас, друг мой, — продолжил рыжий щенок, — я понимаю твое удивление и испуг, но ты поймешь все позже, а пока давай знакомиться с этим волшебным лесом. Мальчик поднялся и, оглядевшись по сторонам, увидел целое поле, усыпанное красными тюльпанами, напоминающее море ярко-красного цвета. Он услышал благоухание этого прекрасного аромата, от которого у растерянного мальчика закружилась голова. С того самого дня, когда его мать и отец, владелец и капитан многочисленной флотилии торговых и рыболовецких кораблей, бесследно исчезли, ничто так не радовало взор маленького мальчика. Эти три года, прожитые без родителей, окрасили жизнь мальчика в серо-черные тона. Томас смотрел на эту красоту и не верил своим глазам. Ему вдруг захотелось увидеть маму и папу и поделиться с ними своими чувствами от увиденного. Маленькое сердечко Томаса защемило от тоски по родителям, в особенности по маме. Она часто рассказывала маленькому Томасу разные легенды и сказки, былины и притчи про добро и зло и в конце любого рассказа повторяла слова мудреца:
— Будь терпеливым, и ты получишь желаемое, будь добрым, и даже сталь станет для тебя мягкой.
Отца Томас видел не так часто, так как он почти всегда был в море. Это была его стихия, ведь он был моряком в десятом поколении, все его предки были судовладельцами и капитанами своих кораблей. Так же и Томаса всегда тянуло в море: он часами мог наблюдать, как прибывают и отплывают из разных стран красивые корабли, наполненные всевозможными товарами.
Когда-то его семья считалась самой уважаемой и состоятельной на этом побережье. Все корабли прибывали на их семейный причал, и все торговые сделки оформлялись через их семейный торговый дом «Магнусен и компания». Эту фамилию знали далеко за пределами страны, она славилась своими деловыми и человеческими качествами. Томас завороженно смотрел то на фруктовые деревья, то на поле, усыпанное цветами, то на голубое небо, то на своего маленького четвероногого друга.
— Ты видел что-то подобное, Ульф? — как будто сам себе задал вопрос Томас. Ульф молча кивнул.
— Видел? Где? — удивился Томас. — Ты ведь еще щенок, я же всего лишь пару дней назад нашел тебя у порога своего дома.
Он смотрел в умные глаза щенка, и тут его осенило… ведь и вправду, когда он увидел Ульфа в первый раз, его удивила невиданная доселе порода этого подкидыша. Рыжий, маленький с поразительно умными глазами. Еще Томасу показалось, что его подбросил какой-то пожилой мужчина с густой седой бородой. Он на секунду увидел его лицо, когда открыл входную дверь, чтобы проветрить дом от запаха горелого масла. Это был человек, не похожий на местных жителей ни внешне, ни одеждой, у него были выразительные большие черные глаза. Он появился так же внезапно, как и исчез.
Томас ничего не понимал, и оттого ему становилось не по себе. Даже у себя дома, в такой недоброжелательной среде, он не ощущал себя настолько беспомощным.
— Что происходит?.. Я ничего не понимаю.
Он закрыл глаза и еще раз попытался проснуться.
— Посмотри, хозяин, это волшебный лес, владения доброго Эсбена, — сказал щенок, указывая глазами вокруг себя. — Ты должен запомнить одну важную вещь… В этом лесу категорически запрещено злиться и ругаться. Если кто-то это себе позволит, то сразу превратится в каменную статую. Томас смотрел на щенка, не до конца поняв, что он хочет этим сказать.
— Ты слышишь, Томас? Ты должен это запомнить: никогда не злиться, никогда не ругаться. В этой стране нет зла, нет обмана, нет ненависти, нет зависти. Здесь запрещены охота и убийство.
— Я понял, — произнес Томас, все еще не понимая, что происходит.
— Ты не случайно здесь, — продолжил Ульф, — мы узнали о коварных планах людей, поджегших твой дом, поэтому они отправили меня. Я твой друг, я буду тебе помогать.
— Кто они? Как они узнали, могу ли я им верить? — все эти мысли мелькали в голове маленького мальчика. Но глядя на своего единственного друга, глядя в его преданные честные глаза, он понимал, что тот говорит правду. Вряд ли его может ждать что-то хуже того, что произошло в его родном городке. Он решил пока не думать об этом, а просто наслаждаться дивной красотой, вдыхать новые запахи и попробовать все плоды не виданных доселе деревьев.
Томас поднял упавшее на его голову яблоко и, обтерев его о свою рубашку, откусил, закрыв глаза от наслаждения. Никогда он не пробовал таких сочных и сладких фруктов, и описать свои ощущения ему было очень сложно. В лесу росли яблоки, груши, абрикосы, персики, вишни и черешни. Необъяснимое чувство радости переполняло Томаса, ему хотелось кричать и смеяться, прыгать и обнимать своего друга. Ему даже захотелось залезть на самое высокое дерево и спрыгнуть на сочную высокую зеленую траву. Он хотел было с разбегу запрыгнуть на толстую ветку высокой вишни, но Ульф его вовремя остановил:
— Не стоит этого делать, Томас, ты можешь неудачно прыгнуть и в сердцах выругаться. Надеюсь, ты помнишь главное условие этого леса?
— Да, да, помню.
Томас улыбнулся, подумав, что даже в таком, казалось бы, безобидном желании можно наломать дров, вернее превратиться в камень.
— Нам пора идти, — тихо произнес Ульф. Пес прыгнул в высокую траву и пропал, лишь рыжий хвост весело вилял из стороны в сторону.
— Полундра! Пираты на корабле, — крикнул счастливый мальчик и побежал следом за щенком. Теплый ароматный воздух бил в лицо маленького мальчика, ноздри вдыхали незнакомые сладкие запахи. Яркие краски ослепляли своей удивительной красотой. Томас удивлялся, каким красивым бывает небо, каким радужным может быть мир. Они бежали в сторону высоких деревьев, похожих на могучие дубы. Чем ближе они приближались, тем выше они становились. Томас с удивлением смотрел на высокие стволы деревьев с густыми ветвями, тянущимися ввысь. Казалось, макушки веток, доставая до облаков, протыкали их своими острыми концами.
— Вот это дубы! — подумал Томас, высоко задрав голову. — Наши трехсотлетние кажутся кустиками рядом с этими гигантами.
На массивных ветках с такими же массивными листьями висели огромные желуди, одетые в коричневую блестящую оболочку, похожую на кафтан. На макушке плода была надета шапка, очень похожая на те, что вяжут скандинавские бабушки для своих внучат. Желуди висели на ветках по нескольку штук, напоминая братьев-близнецов, как две капли воды похожих друг на друга.
— Надо найти дуб с дуплом в виде груши или замочной скважины, — сказал Ульф удивленному хозяину, — у него должен быть толстый ствол.
— Хорошо, — ответил Томас.
Ему стало интересно, зачем им понадобилось это дерево с дуплом в виде груши.
Они шли неторопливой походкой, внимательно оглядывая высокие деревья. За длинными густыми ветвями едва проглядывало солнце, и прохлада тенистого леса впиталась в каждый уголок этого чудесного места.
— Вот оно! — громко крикнул мальчик, указывая на огромное дерево с толстым необъятным стволом.
Примерно на высоте двух метров виднелось грушевидное дупло с повторяющей его контур деревянной дверью. Крепкие короткие сучки тянулись вдоль ствола, напоминая лестницу, видимо, так было задумано для удобного подъема наверх.
— Так… Пожалуй, мы его нашли, — деловито произнес щенок, оглядываясь по сторонам.
В метрах ста от этого дуба виднелась большая поляна, усыпанная разными полевыми цветами.
— Слушай меня внимательно, Томас, не я один могу говорить в этом лесу, все обитатели говорят, причем разговаривают на разных языках: на языке магов, людей, троллей.
Томас внимательно слушал щенка.
— Знай, только маги могут понимать язык зверей, — продолжал Ульф, — ты один из них, поэтому не удивляйся и не задавай много вопросов, придет время, и ты сам все узнаешь.
Как только щенок закончил свои наставления, вдруг откуда-то сзади донесся громкий крик:
— Эсбен, повелитель леса, ждет вас у Родника советов.
Они вздрогнули от неожиданности и, резко обернувшись, увидели на ветке красноголового дятла. Птица смотрела на мальчика раскосыми глазами, вращающимися вокруг своей оси.
— Спасибо большое, — поблагодарил птицу мальчик. — А где эта поляна?
Но дятел его уже не слышал, он отвернулся и начал громко стучать мощным клювом по толстому стволу дерева.
— Странная птица, — подумал Томас, следуя за Ульфом и вглядываясь в сторону поляны.
Яркий свет ослепил привыкшие к полутьме тенистого леса глаза маленького мальчика, он прищурился. Перед ним открывалась удивительной красоты широкая цветочная поляна. В центре бил небольшой родник, вокруг которого образовался бассейн с прозрачной ледяной водой. Дно водоема было усыпано красивыми разноцветными плоскими камушками, в воде они казались крупнее и красивее. На небольшом холме, возле невысокого дерева с сиреневыми цветами стоял большой пень с высокой спинкой, напоминающий трон древних викингов. По мере приближения он отчетливей слышал чьи-то голоса, больше похожие на галдеж на рыбном рынке, где говорили на разных языках.
— Добро пожаловать в наш лес, — сказал кто-то басом, после чего галдеж прекратился.
Из-за широкой спинки большого кресла-пня вышел могучий бурый медведь и медленно и неуклюже уселся на свой трон. Это был огромный взрослый медведь с удивительно добрым лицом. На лице медведя виднелся старый шрам, он начинался от левого уха и доходил до пасти.
— Мы рады видеть тебя у нас в гостях! Надеюсь, малыш Ульф рассказал тебе о правилах нашего леса?
— Да, конечно, правитель, я все ему объяснил, — четко и громко отчитался пес.
— Это очень важно, если ты окаменеешь, тебя уже ничего не спасет.
Томас оглянулся и увидел разных животных: здесь был старый серый заяц, белка с пушистым хвостом, зубастый бобер, огромный рогатый длинноногий лось, благородный олень и еще много разных животных. Вдруг мальчику показалось, что кто-то прячется в кустах красивого невысокого кустарника, он отчетливо увидел чьи-то огромные глаза. Томас сосредоточенно уставился на этот куст, пытаясь разглядеть сидящего в нем.
— Померещится же, — подумал мальчик. И как только он об этом подумал, его взгляду предстал силуэт непонятного существа, похожего на уродливого маленького человечка с зеленым как болотная тина лицом. Человечек внимательно смотрел на Томаса, как будто пытаясь без слов попросить, чтобы он его не выдавал. Мальчик увидел, как существо медленно подняло правую руку и, приставив указательный палец к губам, деловито покачало головой.
— Тихо… прекратите галдеть, — послышалось где-то рядом.
Томас отвел взгляд от этого уродца, и его вниманию предстал громадный взрослый олень. Красивая осанка говорила о благородстве его рода, извилистые высокие рога возвышались над всеми жителями этого леса. Умные глаза внимательно разглядывали Томаса, как будто пытаясь найти в лице мальчика знакомые черты. Оленя звали Вигге, что на древнескандинавском означало «молния». Мало кто мог сравниться с ним в скорости как в этом, так и в соседних лесах.
Вигге благородной, неторопливой походкой подошел к Томасу и, едва наклонив голову, сказал:
— Я знавал твою маму, ты очень на нее похож.
— Томас, — продолжил он, указывая на медведя, — я хочу представить тебя нашему королю. Это повелитель лесной страны Южный Двин — Эсбен Могучий.
Томас подошел поближе к могучему и, как ему показалось, доброму медведю.
— Ваше величество, — мальчик выпрямился, привстав на носки, — меня зовут Томас, сын капитана Олафа Магнусона.
Мальчик низко опустил голову, переводя свой взгляд с зеленого уродца на огромного сидящего на своем троне медведя.
— Очень приятно с тобой познакомиться, милый мальчик! Мы знаем, тебе многое пришлось пережить, но ты держался очень достойно, не озлобив свое сердце, поэтому ты здесь. Ты знаешь, что это за место?
— Только то, что это волшебный лес, где нет зла, — мальчик посмотрел на щенка. — Ульф сказал, что мне многое предстоит узнать позже.
— Ульф прав, тебе многое предстоит узнать, — кивнул головой Эсбен.
— Это волшебный лес, где живут добрые животные. Вот уже более двенадцати лет в нашем лесу действует перемирие Аглов, это договор между двумя братьями, великими волшебниками, которые служат разным силам. Старший брат, Лораман Великий, служит силам добра, а младший, Канистон, — силам зла. Они поклялись у горы Агл своей умирающей больной матери, что между ними будет заключен договор перемирия, который распространится на леса Лорамана и земли Канистона. Мудрая женщина, искренне любившая своих, пусть таких разных, детей, понимала, что если она не скрепит отношения договором мира, то беды не миновать. Она знала, что младший сын любит ее не меньше старшего и потому клятву, данную на смертном одре, они нарушить не посмеют.
— А что это за условие? — с любопытством спросил Томас.
— Договор гласит: разделенная стеной земля неприкосновенна и переход через нее возможен только с позволения владельца ключа, которого назначают братья. Любая охота на территории Лорамана запрещена, спасение зверей и переход через стену недопустимы. Никаких общих дел между мирами, ни войны, ни дружбы. Любое насилие, злость, обман в волшебном лесу строго-настрого под запретом.
— Дурбан, хватит прятаться, все тебя видят, — строго сказал Эсбен, немного нахмурившись, — каждый день в одном и том же месте. Фантазии больше нет, что ли?
Дурбан стоял, не шевелясь, лишь изредка моргая большими глазами.
— Дурбан…
Уродец стоял, неподвижно уставившись в одну точку.
— Не обращай внимания, Томас, это Дурбан, тролль, который оказался в нашем лесу случайно, он безобидный.
Эсбен махнул лапой и продолжил рассказывать Томасу о том, что каждое лето к ним приезжают дети волшебников, они готовятся к поступлению в школу магии и волшебства. В этом лесу проходит проверка, сможет ли ребенок стать волшебником. Рассказал о том, что дети живут здесь с первого марта по тридцатое июня. Тут они знакомятся друг с другом и узнают от мудрого Эсбена о школе, о предметах, которые будут изучать, о жизни волшебников. Дети живут в дуплах высоких дубов, а в их комнатах помимо всех удобств есть персональный стол, который сам кормит своего хозяина.
— Постучишь один раз — получишь завтрак, постучишь два раза — получишь обед, три — полдник, четыре — ужин, и если найдешь с ним общий язык, то он еще и поздний чай может подать, со вкусным десертом.
— Что значит «найдешь с ним общий язык», он что, еще и разговаривает? — удивился мальчик.
— Ну, не то чтобы с ним можно беседы вести, а так, перекинуться парой словечек, я думаю, можно, — ответил Эсбен.
— Я думаю, с остальными жителями леса ты можешь познакомиться сам, ну, или тебя познакомит Вигге.
Олень кивнул головой в знак согласия.
— А мне пора идти, увидимся, малыш.
Медведь зашел за спинку трона, посмотрел на тролля и исчез.
— Думаю, тебе пора отдохнуть, да и время уже обеденное, — сказал олень. — Ульф, ты покажи ему, где вы теперь будете жить. Кстати, вы нашли свой дуб?
— Да, господин Вигге, — кивнул головой щенок, — только взобраться не успели.
— Ну ладно, идите, я думаю, и свежая постель, и обеденный стол уже готовы.
— Всего доброго, — вежливо сказал Томас, обводя взглядом присутствующих, и, слегка поклонившись, пошел в сторону тенистого леса.
И вправду, в желудке начало урчать. Томас не привык кушать фрукты на завтрак, и мысль о том, что таким будет его обед, а затем и ужин, его не радовала. Быстро дойдя до тенистого дубового леса и подойдя к нужному дереву, Томас аккуратно взял в левую руку Ульфа и начал взбираться по коротким сучкам вверх. Поднявшись, мальчик увидел дупло, оно было закрыто такой же формы деревянной дверью. Он легонько толкнул дверь рукой, после чего она отворилась. Признаться, Томас никак не ожидал увидеть такую картину. Когда он зашел внутрь, перед ним предстала большая уютная комната с высоким потолком и круглой люстрой, висевшей в центре. Люстра была сделана в виде стеклянного шара из небольших прямоугольных осколков разного цвета, внутри люстры горели несколько свечей. Стекла пропускали свет разных цветов, отчего в комнате становилось особенно уютно. В центре комнаты стояли большой мягкий диван с тремя синими мягкими подушками, одно кресло и софа. Это был мягкий гарнитур в восточном стиле. На полу лежал красивый старинный ковер красно-бежевого цвета, с узорами в виде цветов, листьев и веток. За спинкой дивана мальчик увидел белую дверь, он подошел и осторожно открыл ее. Томас увидел комнату с большой деревянной кроватью, аккуратно заправленной бежевым одеялом и такого же цвета подушками. Над изголовьем висела картина, на ней был изображен старый замок с тремя высокими башнями и большими деревянными воротами. Замок с трех сторон был окружен водой, а над задней стороной замка возвышались высокие скалистые горы.
— Интересно, где это? — подумал Томас, подойдя поближе и внимательно разглядывая картину. На башне, нарисованной в центре, восседала какая-то птица, очень похожая на орла. Перед воротами сидели два льва с мохнатыми ярко-желтыми гривами, по всей видимости, эти цари зверей были стражниками замка.
— Да… — подумал Томас, — наверное, этот орел охраняет заднюю часть замка со стороны гор, а львы сторожат ворота.
— Томас, — позвал мальчика Ульф, — пора перекусить, я уже сутки ничего не ел.
Мальчик еще раз внимательно посмотрел на картину и вышел из спальни. Щенок стоял напротив небольшого стола на коротких ножках, накрытого лоскутной скатертью светло-зеленого цвета.
— Ты должен стукнуть по столу два раза, так как наступило время обеда, — Ульф внимательно смотрел на стол в ожидании того, чем он угостит новых гостей.
У каждого гостя этого леса в комнате был свой стол, кормивший хозяина в зависимости от того места, откуда он прибыл. Томас подошел к столу, внимательно посмотрел на лоскутную скатерть, пригладил рукой чуть примятый край. Он вспомнил слова Эсбена Могучего о том, что стол может разговаривать, поэтому слегка наклонил голову и поприветствовал стол словами:
— Добрый день, уважаемый стол, вы выглядите в этой скатерти очень хорошо! Позвольте постучать по вам?
— И я приветствую тебя, юноша, весьма благодарен тебе за комплимент. Какую кухню предпочитаете? — галантно, мягким голосом ответил стол.
— Полагаюсь на ваш вкус и опыт, — с улыбкой произнес Томас.
Наступила тишина… На столе ничего не появлялось, тишина затягивалась, желудок начал предательски урчать. Так прошло около трех минут, щенок и мальчик переглядывались, не понимая, что происходит. Тишину, которая могла продолжаться еще долго, прервал стол:
— Если бы у меня были руки, — произнес он степенно, — я бы сам постучал по себе.
Тут до друзей дошло. Томас широко улыбнулся и дважды постучал по краю стола. Стол немного пошатнулся, и из ярко-зеленой скатерть вдруг превратилась в белоснежную в бежевый цветочек с зелеными листьями. Стол начал издавать едва слышный гул, и вдруг по центру стола из ниоткуда возникла красная стеклянная ваза с букетом ароматных красных роз. Затем появился небольшой серебряный самовар, который, по всей видимости, и издавал тот самый гул. Следом появились блюдца, стеклянные стаканы, вилки, ложки, ножи, все из чистого серебра. И наконец, стали появляться разного вида яства. В центре стола оказалось большое круглое блюдо, которое буквально ломилось от вареного мяса молодого теленка. По краям блюда лежали ломтики отварного картофеля и светло-оранжевая морковь. На столе по очереди как из-под земли вырастали тарелки с чечевичным супом, черным ржаным хлебом, кусочками мяса, нанизанными на железные шпажки; блюдо с дымящимися грибами, баклажанами и помидорами на таких же шпажках; прямоугольная тарелка с жареной красной рыбой и рисом с зеленым горошком на гарнир. Рядом на небольшом противне появилась запеченная целиком курица с разными овощами. Все это издавало невероятные ароматы.
Томас давно не видел такого богатого стола, от увиденного он буквально остолбенел. Он еще помнил, как встречала его мама многочисленных гостей, с удовольствием приходивших на все семейные торжества и праздники. Мама Томаса очень вкусно готовила и всегда удивляла гостей незнакомыми заморскими блюдами. Но это было так давно, а все последние годы он каждый день ел вареную или иногда, когда было масло, жареную рыбу.
— О, спасибо! — удивленно произнес мальчик. — Я такого еще не видал.
— Приятного аппетита, юноша! И вам тоже! — обратился стол к щенку, у которого буквально отвисла челюсть и слюни образовали лужицу на деревянном полу.
— Спасибо, — промолвил щенок, не отводя глаз от сочных кусков мяса.
Никто не решался начинать поглощать эти вкусности, и стол призвал их быть смелее.
— Вы хотите просто любоваться?.. — спросил удивленный стол. — Если вы закончили, то я могу все убирать.
Гости не совсем поняли вопрос и по-прежнему стояли, молча уставившись на богато накрытый стол.
И вдруг все, что стояло на столе, мгновенно исчезло, осталась только ваза с красными розами.
— Нет-нет-нет! — в один голос завопили друзья, быстро подбегая к столу.
— Поздно, я уже все убрал, — тихо произнес стол.
Наступила мертвая тишина… Мальчик с сожалением посмотрел на умирающего от досады щенка.
— Шутка, — громко произнес стол, и все блюда появились снова.
Они буквально набросились на еду и начали поглощать все эти аппетитные блюда. Мальчик накладывал на тарелку, которую он поставил на пол для Ульфа, сначала отварное мясо, потом жареное, затем курицу, рыбу. Все это поедалось с такой скоростью, что вскоре на столе остались только кости и голова рыбы. Мальчик посмотрел на стол, и ему стало неловко, ведь такого количества еды могло бы хватить, чтобы накормить четверых, а то и шестерых взрослых людей.
— Извините, пожалуйста, — начал было оправдываться Томас, но стол его прервал:
— Ничего страшного, я рад, что вам понравились мои блюда, — ответил кормилец. — Лучшее доказательство моей работы — на столе.
Он имел в виду пустой стол и груду костей с рыбьей головой.
— Подавать десерт? — предложил стол.
— О нет! — едва выдавил из себя мальчик. — Думаю, чуть позже или лучше на ужин, если вы не возражаете.
— Хорошо, — тихо произнес стол, и в ту же секунду все исчезло.
— Большое спасибо, я не помню, когда я так ел, все было необычайно вкусно! — искренне поблагодарил Томас гостеприимный стол.
— Да, это точно! — присоединился к благодарности пес.
— Не за что! — произнес стол, и скатерть вновь стала светло-зеленой.
— До ужина! — обратился он к мальчику и щенку.
— До ужина! — в один голос ответили друзья.
После такого сытного обеда Томас поднялся с дивана и, немного размяв ноги, посмотрел на кровать, видневшуюся сквозь открытую дверь. Он зашел в спальню, прыгнул на кровать и, положив голову на подушку, уснул крепким детским сном.
Глава третья. Любимый город Томаса
На утро город гудел от громких разговоров и споров о ночных событиях, так внезапно обрушившихся на этот городок. Буквально все жители вышли на улицы, утопавшие от последствий вчерашнего дождя и сильнейшего урагана. Понимая, что за содеянное преступление дядя Томаса может понести наказание, он и его приспешники договорились рассказать людям, что молния поразила дом на окраине города, в котором жил Томас. На фоне событий, связанных с аномальными проявлениями погоды, молниями с сильнейшим дождем люди поверили Моргану Магнусену. Жители города разделились на две части: одни сожалели о случившемся, и им было стыдно за свое отношение к маленькому сироте, а другая половина считала это наказанием за преступление родителей Томаса. Чтобы читатель понимал ненависть местных жителей при упоминании семьи Томаса Маргусена, вернемся на три года назад.
Было раннее утро первого дня недели середины сентября. В это время еще не холодно, но теплыми дни, а тем более ночи назвать нельзя. Холодный ветер с Атлантического океана все быстрее приближал наступление зимы. Поэтому на местном совете было принято решение, что караван кораблей должен отплывать немедленно, иначе будет поздно. А чтобы не рисковать, было решено разделить суда на два каравана и отправить их с интервалом в одну неделю. Первым должен был выйти Морган Маргусен. Он, в отличие от старшего брата Олафа, не имел такого опыта в плавании и на случай шторма мог рассчитывать на подмогу, идущую следом. Четыре корабля Моргана были битком набиты дорогой рыбой лососевых пород. Все понимали, что если не поторопятся, то она может быстро испортиться. Три драккара Олафа с золотом, серебром и меховыми изделиями должны были отчалить на неделю позже. Драгоценности были средствами, собранными с горожан в качестве налога, они предназначались для обновления флота торговыми и рыболовными судами. Олаф планировал выручить с этого плавания восемьсот тысяч британских фунтов, которые пойдут на оплату шотландской судостроительной компании. Строители, согласно договору, должны за год построить пять больших торговых и пятнадцать рыболовных судов. Понимая, что в дальнейшем это принесет огромную прибыль жителям городка, многие торопили капитана Олафа Магнусена.
Все было готово к отплытию: экипаж, укомплектованный опытными моряками, провизия и запасы пресной воды.
— Надеюсь, что мы скоро с тобой встретимся, мой дорогой брат, — тихо произнес Олаф, подходя к Моргану, задумчиво смотревшему вдаль на просторы бескрайнего океана.
— Да, брат, надеюсь, — ответил Морган, не оборачиваясь в сторону Олафа. — Если бы Партон доставил слитки золота хотя бы двумя неделями ранее, мы бы вышли в более благоприятное время.
— Не беда, в прошлый раз я ушел в плавание в начале ноября, — успокоил Олаф младшего брата. — А помнишь, как наш дед в детстве рассказывал про нашего предка, великого викинга, Олафа-Завоевателя?
— Да, — ответил Морган, повернувшись лицом к брату, — я тогда страшно завидовал, что тебя, а не меня назвали в честь нашего прославленного предка.
— Но и тебя назвали в честь Моргана-Томаса Справедливого, — с улыбкой ответил Олаф.
— Да… Но он не был завоевателем, — задумчиво ответил Морган, внимательно всматриваясь в густую синеву океана.
— Зато он построил этот город, — Олаф смотрел на извилистый залив, — здесь, на необитаемых суровых островах. Люди поверили ему и переселились.
— Он назвал его???, — продолжал Олаф, — благодаря ему мы живем в этих богатых и красивых местах, среди волшебных пейзажей, посреди океана, богатого рыбой, в окружении рек с пресной водой. Правда ведь, Морган?
Олаф ждал понимания и согласия от младшего брата, по-прежнему пристально вглядывавшегося в океанские просторы.
Так было всегда, с самого детства он пытался оправдаться за то, что дед назвал именем прославленного мореплавателя его, а не младшего внука. Морган, в отличие от Олафа, не любил истории деда про подвиги викингов, про Большую землю и необитаемые острова, рассказы о разных странах, о вечной мерзлоте, где моря затянуты многометровой ледяной пустыней. О белых медведях, морских львах, моржах и быстрых тюленях, про захватывающую дух охоту на многотонных умных китов. Про хищных касаток, коварных акул, словом, о тех вещах, которые так любят слушать дети. Все это не любил Морган только за то, что это были истории о прадеде не с именем Морган, а с именем Олаф.
— Да, конечно, — ответил младший брат, и, как всегда, Олаф не почувствовал искренности.
— Мы отплываем через час, я пойду попрощаюсь с семьей, — не отводя глаз от океана, сказал Морган. — Ты возьмешь с собой Асиду?
— Да, мы поплывем вместе.
— А Томас останется с няней?
— Да, мы решили, что ему лучше остаться дома, — ответил Олаф.
— Встретимся в порту. Ты придешь меня провожать? — спросил Морган, глядя в добрые глаза брата.
— Конечно, — последовал утвердительный ответ.
Через час весь город был у причала, где жены и дети провожали своих мужей и отцов в дальнее плавание. Путь был нелегким и по предположениям должен был занять около двух месяцев, этого времени должно было хватить на плавание и продажу товара. На вырученные деньги команда Моргана должна была привезти инструменты для сельскохозяйственных работ, кое-какие продукты и табун ирландских лошадей. Кроме этих низкорослых пород никто не мог вынести суровых условий субарктического климата.
Все было готово к отплытию, провожающие и члены экипажа стояли у причала в ожидании команды капитана. Слово взял мэр города Строн Гордус:
— Уважаемые жители острова, мы провожаем наш караван во главе с Морганом Магнусеном в дальнее плавание к берегам Британии. Это опытный капитан, не раз выходивший в океан и всегда благополучно возвращавшийся с экипажем домой. Думаю, до наступления последнего месяца осени мы так же, как сейчас, выйдем на причал, но не провожать, а встречать прославленного капитана. Счастливого пути, пусть попутный ветер и хорошая погода будут вам в помощь!
— Давайте помолимся Богу и попросим благоприятного исхода для этого предприятия!
— В добрый путь! — послышалось со всех сторон. — Счастливо возвратиться!
Экипаж был на кораблях, и барабанная дробь дала сигнал отчаливать. Первым отошел корабль Моргана под названием Густав, это был среднего размера драккар, такой же, на каком викинги делали свои набеги на многочисленные острова и города.
Корабли этих мест были построены из скандинавских пород деревьев, они были небольшими и потому маневренными, что позволяло им при необходимости заплывать в русла рек. Благодаря прочным парусам, сотканным из квадратных шерстяных лоскутков, и команде гребцов, которые непрерывно гребли, сменяя друг друга, драккары славились своей скоростью. Длина таких кораблей достигала восемнадцати метров, и они больше подходили в эти спокойные времена для рыбной ловли.
Три оставшихся корабля были торговыми кноррами, они были намного больше и вместительнее, что позволяло грузить на них большое количество товара. Корабли медленно отплывали, оставляя за собой шлейф из волн, на капитанском драккаре в унисон работали гребцы, оставляя за собой звук всплеска воды. Почти одновременно на всех кораблях были спущены паруса, и люди на берегу увидели, как осенний ветер подхватил их, выталкивая в открытый океан мимо красивейших фьордов. Эти места славились своими могучими скалистыми воротами природы, красотой и величием встречавшими многочисленные корабли чужеземцев.
Олаф с Асидой и маленьким Томасом стояли на самой высокой точке берега, около маяка, построенного их с Морганом дедом, и провожали взглядом отплывающие корабли.
— Через неделю мы, — тихо сказала Асида, глядя на маленького сына. Она подняла на руки малыша и нежно поцеловала его в обе щечки.
— Когда я буду моряком? — спросил Томас, глядя в красивые карие глаза своей мамы.
— Спроси у своего отца, — ответила Асида, поправляя темные кудрявые волосы сына.
Чем старше он становился, тем сильнее становился похожим на свою маму. Отец Томаса познакомился с будущей супругой в Лондоне, столице Британии, когда прибыл туда с очередным караваном. Она была дочерью богатого купца, ювелира, прибывшего в эту страну еще до рождения Асиды из древнего города Турфан. Олаф был основным поставщиком драгоценных металлов и камней и потому был частым гостем у этой гостеприимной семьи. Мама Асиды была потомственной волшебницей, так как унаследовала от своего отца, князя Кутлуга, наряду с умением лечить больных знание магии. Если быть точнее, то, наверное, правильнее будет назвать это волшебством. Дед Асиды, князь Кутлуг, также был волшебником, волшебником светлых сил. Мама Асиды, княгиня Саффа, вышла замуж за богатого купца Токама, так как и его семья служила светлым силам и состояла из обладателей магии и волшебства. Словом, их дочери Асиде суждено было стать волшебницей и служить на стороне добра, если бы не эта встреча с Олафом Магнусеном. Молодые полюбили друг друга с первого взгляда, но признаться в этом друг другу не решались. Асида была очень скромной, застенчивой девушкой, и поговорить с ней Олафу не предоставлялось возможности. Однажды после очередного делового визита Олаф, не выдержав сердечных мук, решил поговорить с отцом Асиды.
— Господин Токам, мое сердце разрывается от любви к вашей дочери, — решительно начал капитан, — но у меня не получается поговорить с Асидой, поэтому я решил просить руки вашей дочери у вас, того, кто вырастил и воспитал ее.
Капитан Олаф Магнусен, человек, сотни раз противостоявший штормам, волнам и пиратам, стоял в растерянности, не в силах поднять глаза.
— Ты поступил правильно, — ответил ему купец, — у нас на востоке предложение делают только так. Только с одобрения родителей происходят хорошие браки.
Он подошел к Олафу и, положив руку на его плечо, сказал:
— Мне надо поговорить с дочерью, если она согласна, то я благословлю ваш брак.
Отец очень любил свою дочь и всегда ставил на первое место ее право на выбор своей судьбы. Посоветовавшись на семейном совете, они решили ответить согласием на предложение Олафа, так как знали этого молодого человека как безупречно честного и надежного, которому можно доверить самое дорогое сокровище, их младшую дочь Асиду.
— Папа, когда ты возьмешь меня с собой в путешествие? — спросил Томас, глядя на своего отца.
— Скоро, сынок, скоро. Когда мне было десять лет, мой отец впервые взял меня в плавание, на охоту за китами.
Олаф взял сына на руки и посадил его себе на шею.
— Время пролетит очень быстро, а пока я буду учить и готовить тебя к великим путешествиям. Видишь этого дракона на носу моего корабля? Когда тебе исполнится десять лет, я подарю тебе это судно, и ты будешь готовить свою собственную команду.
— Это так долго, я хочу поплыть с вами, — еле сдерживаясь, произнес Томас. Слезы предательски потекли по розовым щекам мальчика.
— Потерпи, сынок, — отец опустил сына на землю, поцеловал его в лоб и нежно сказал:
— Беги к няне, сынок.
Он тихонько подтолкнул его к госпоже Туре Бергер, одинокой доброй пожилой женщине, воспитавшей Олафа и Моргана как своих родных детей.
— Тебя что-то беспокоит, Асида? — обратился к своей жене Олаф. Он внимательно посмотрел в красивые обеспокоенные глаза своей жены.
— Да, у меня плохое предчувствие, я не хочу, чтобы мы плыли в этом году, — серьезно ответила жена, в надежде, что Олаф отложит это предприятие.
— Дорогая, ты же понимаешь, если мы не отплывем до зимы, — он поправил ее сползающий с плеч платок, — то судостроительная фирма возьмет заказы у других и нам придется ждать целый год, за который мы можем истратить большую часть денег.
Олаф посмотрел сначала в сторону уплывающих кораблей, а затем на мэра, живо беседовавшего со старейшинами городка.
— Ты знаешь, что Морган планировал обустроить необитаемый остров Кротинг, а мэр всячески поддерживает своего друга. Я устал твердить ему о бесполезности этого острова, полного птичьего помета.
— Вы такие разные, хотя выросли в одинаковых условиях, в любви и заботе, не знаю, почему так, — задумчиво произнесла Асида.
— И все же я боюсь за Томаса, — продолжила она, — но больше я переживаю за тебя, потому что моя интуиция подсказывает мне плыть с тобой.
Она высунула из кармана старинный амулет на толстой золотой цепочке.
— Я обещала больше никогда не надевать «амулет магии», — сказала она, глядя на него, — а ты знаешь, что значит для нас обещание, данное Великому Лордману.
Асида еще раз посмотрела на амулет и, бережно свернув, положила его обратно.
— О, если бы я надела амулет, я многое могла бы решить… — с сожалением подытожила Асида.
— Все будет хорошо, мы вместе, — успокоил жену Олаф, — а это значит, амулет сейчас с тобой.
Он взял супругу за руку и пошел вслед за няней с Томасом.
Глава четвертая. Притча о султане
Прошло четыре месяца, большую часть залива затянуло льдом, но Олафа еще не было. Три торговых судна прибыли с небольшим количеством товаров. Капитан корабля Стонен рассказал, что после удачной торговли им удалось выручить на сто тысяч фунтов больше запланированного. Олаф Магнусен решил купить те вещи, что будут полезны для жителей городка. На эти деньги он приобрел большие механические часы с колоколом, обычно в больших городах такие устанавливают на высоких дворцовых башнях. Они были куплены с условием, что их соберет и установит мастер часовых дел, сэр Гарри Линекер. Также были куплены пятьдесят фонарей, точно такие же, какие освещают основные улицы Лондона. Длинный навесной мост должен был соединить северную часть острова с южной, и людям не пришлось бы сначала спускаться, а потом подниматься по крутой лестнице. Это должно было сэкономить порядка часа, а для пожилых людей все два часа времени. Были такие люди в городе, что проделывали этот сложный путь по нескольку раз за день. Еще Олаф отправил много книг, разных приборов для изучения природных ископаемых для того, чтобы дети и взрослые изучали новые науки. И, быть может, в их славных местах начали бы появляться ученые. Были привезены большие станки по производству кирпичей, столярное и ткацкое оборудование. Люди с радостью разгружали все эти товары, представляя будущие изменения. Лишь маленького Томаса все это не очень радовало, он каждый день выходил с няней на балкон родительской спальни встречать прибывающие корабли. Он тосковал по маме, по отцу, представляя, как обнимет на причале своих родителей.
Так прошел год. Сентябрь в этот год был очень холодным. Люди привыкли к новому навесному мосту и уже забыли, какие усилия им приходилось преодолевать, спускаясь и поднимаясь по лестницам. Часы каждый час отбивали звонким колоколом точное время, все пятьдесят фонарей освещали ночной город. Заработала первая в этом городе библиотека, в которой целыми днями сидели пожилые и молодые люди. Было запущено производство кирпича, заготовка обрезной доски, ткались шерстяные изделия из овечьей шерсти. Словом, город немного изменился, и все благодаря Олафу Магнусену. Моргана это очень злило, он опять остался в тени своего доблестного брата.
Наступила зима, люди городка потихоньку начали перешептываться, куда это пропал Олаф Магнусен с их восемьюстами тысячами фунтов. Неужели он затуманил их разум часами, мостом и фонарями, чтобы завладеть богатством, которого хватит на две жизни? Постепенно разговоры из кухонь и сараев начали переходить на площади и базары, в трактиры и собрания. Все это подогревалось Морганом и его другом детства, мэром Строноном. В конце концов, люди стали открыто обвинять родителей Томаса в воровстве. Был созван совет старейшин, который после бурных споров решил на время лишить семью Олафа всего имущества, включая все корабли и лодки, рыбоперерабатывающий цех и весь скот. По приказу мэра дом Олафа Моргана на время конфисковали в пользу городской казны. Томас был вынужден переселиться в дом дяди, где каждый день сталкивался с презрением и несправедливостью. Он тихо плакал в маленькой комнате, в которой жил со своей престарелой няней. Миссис Тура успокаивала малыша, обещая, что скоро родители приплывут в окружении пятнадцати новых кораблей. Что им вернут их дома и все будет как прежде. Что родители его любят и делают все, чтобы побыстрее вернуться домой к своему единственному сыну.
— Наверное, с ними что-то случилось, — говорила она ему, — поэтому они задерживаются. Родители знают, что ты со мной, а я тебя в обиду не дам.
Она нежно погладила мальчика по голове своими теплыми мягкими руками. Томас лежал в своей кровати, не отрывая взгляда от золотой луны, половину которой как будто откусила таинственная ночь.
— Няня, друзья говорят мне, что родители меня бросили, что я им не нужен, — как ни старался мальчик, но глаза его стали влажными.
— Ну что ты такое говоришь, Томас? — госпожа Тура поближе подошла к мальчику.
— Они могли бы взять меня с собой, я ведь много места не занимаю, — произнес он, заплакав.
— Томас, сыночек, послушай меня, — она присела на край кровати, — океан в это время очень опасен, несколько лет назад, когда тебе был годик, твой отец и еще три корабля шли домой из дальней экспедиции.
Госпожа Тура вытащила из кармана белый носовой платок и вытерла влажные глазки мальчика.
— В ту ночь шторм поднимал просторы океана, да так, что закрывал собой молодую луну. Он бушевал до утра, разбрасывая осколки льда по всему берегу. К обеду он стих, превратив жителей города в безмолвно ожидающих новостей. Весь город вышел на причал. Мы стояли рядом с твоей мамой, она ждала твоего отца, а я ждала своих сыновей.
Мальчик перевел взгляд на няню, которая, как бы перехватив эстафету, пристально смотрела на одинокую луну. Он никогда не слышал о том, что у няни были сыновья.
— Мои дети так и не вернулись, — слезы потекли по щекам госпожи Туры, — они плыли на разных кораблях, и оба этих драккара поглотил океан.
Няня тихо заплакала, не в силах сдержать нахлынувшее чувство горя. Теперь уже Томас стоял возле престарелой женщины, обнимая ее за шею и нежно шептал ей в ухо:
— Нянечка, не надо, прошу тебя, не плачь.
— Я поздно их родила, — продолжала няня, — все никак не могла найти время, воспитывая чужих детей. Им было по двадцать лет, они были близнецами. Арнтор и Андор, мои славные мальчики. Ближе к вечеру за горизонтом мы увидели одинокий парус, люди вглядывались в надежде увидеть корабль со своими родными. Твоя мама сразу все поняла, она что-то прошептала и молча ушла в дом. Это был корабль твоего отца, только он с командой вернулся из того плавания, только его я крепко обняла, встречая на причале, только ему сказала: «Добро пожаловать, сынок!».
— Мой муж не смог пережить горя и через полгода ушел к своим долгожданным сыновьям, оставив меня здесь одну.
— Ты не одна, няня, — возмутился Томас, — мы с тобой, у тебя есть я, моя мама и твой сынок, мой папа.
Няня повернулась к маленькому Томасу, которого она считала своим внуком, и нежно поцеловала.
Однажды, не выдержав очередной грубости, няня решила поговорить с Морганом. Она подошла к нему, когда он сидел на кресле-качалке возле растопленного камина и нежно погладила его по голове. Морган вздрогнул и зло выругался на старую женщину:
— Что тебе надо, старая ведьма? — крикнул он, швырнув в нее стакан с ромом. От неожиданности няня попятилась назад. Медленно опустившись на стовший в углу диван, она схватилась правой рукой за сердце и прошептала:
— Мальчик мой, ты что, это же я, твоя няня, — она посмотрела на Моргана, потом на лестницу и, увидев в темноте своего любимого Томаса, улыбнулась, прижимая указательный палец к губам. Миссис Тура медленно опустила голову на спинку дивана, и прощальная улыбка замерла на ее добром лице.
Ее похоронили возле мужа, в тихом уголке городского кладбища. Больше всех на похоронах плакал Томас, няня была его последним лучиком света в этих теперь уже чужих местах. Это было самое страшное время для маленького одинокого мальчика, весь мир был против него. Няня, заменившая ему родителей, покинула его, так же как покинули его родители годом ранее. Он не знал, живы ли они, потому что люди говорили всякое, поговаривали, что их захватили в плен пираты Гроты или что корабль их потонул у берегов Исландии.
— Да нет, какие пираты, — шептались старухи, — это его жена, колдунья, околдовала чарами своими и уплыла жить вместе с Олафом к себе на родину, благо, денег хватит.
— Да нет, нет, — не соглашались некоторые, — говорят, обезумел Олаф, отдал ей все деньги, а сам в океан прыгнул и утонул, а она поселилась на острове с главным из гиеноголовых.
Что только не говорили о семье Томаса злые языки…
Люди перестали обращать на него внимание, боясь колдовских чар. Дядя отказался оплачивать учебу своего племянника, и его отчислили из начальной школы. Он перестал общаться с друзьями, потому что все они обходили его стороной, называя колдуном, вором, ведьминым сыном. Последнее прозвище оскорбляло его больше всего, он дрался на улице каждый день, приходя в дом дяди с кровоподтеками и синяками. Тетя Торис, жена Моргана, недолюбливала его с самого детства, поэтому особо не обращала на него внимания. Так прошло три месяца зимы, наступила весна, вестей от Олафа Маргусена не было, люди утвердились в доводах о краже золота, и толпу уже было не остановить. Началась травля маленького беззащитного мальчика, он уже не мог просто так выйти на улицу, все больше времени он проводил, сидя в комнате, вглядываясь в горизонт Атлантического океана.
— Что ты там сидишь, маленький выродок? — дверь открылась, и на пороге появился пьяный дядя Морган.
— Ждешь свою маму летящей на метле? — громко засмеялся Морган, довольный своей шуткой. Мальчик покраснел, сжал кулаки и бросился на дядю. Морган увидел это, вытянул ногу и сильно толкнул ею бежавшего на него племянника. Мальчик упал на пол и, задев рядом стоящий стол, опрокинул лежащие на нем книги и небольшую железную лягушку. Этот сувенир был подарком отца, привезенным из очередного путешествия.
— Я видел, — громко прокричал Томас, — это ты убил няню.
Мальчик схватил сувенир и резко швырнул в сторону дяди. Лягушка попала Моргану прямо в лицо, искры посыпались из глаз, он отшатнулся, попятился назад и, споткнувшись о горшок с цветами, упал на лестницу, покатившись вниз головой. Лестница была крутой, отчего падение было быстрым и громким, дядя приземлился и потерял сознание. Мальчика вышвырнули на улицу спустя два дня после того, как Морган пришел в себя.
— Пошел вон, сын воров, ты мне больше не племянник, — это были последние слова, которые он услышал от дяди.
Следующий год был самым сложным для маленького беззащитного мальчика, но он не сдавался и верил, что родители вернутся и жители города поймут, что они ошибались. Томас часто вспоминал одну притчу, которую рассказала ему его мама.
Однажды вечером заплаканный Томас забежал домой и бросившись на шею к маме громко зарыдал. — Что случилось сынок — испугалась Асида сидя за вязанием шерстяного свитера — с тобой все хорошо. — Он потерялся — услышала она в ответ. — Кто потерялся? — не поняла она — Мой голубь — ответил он всхлипывая — Белок, мой Белок. — Томи он вернется — успокаивала она его поглаживая по спине — сколько раз он исчезал, а под вечер возвращался в голубятню к своей голубке. — Нет — уверено сказал мальчик не преставая рыдать — я видел как его поймал коршун. Это было первое потрясение в жизни маленького Томаса. Асида посадила плачущего сына себе на колени и, нежно обняв, поцеловала его несколько раз в соленые от слез щечки:
— Знаешь, сынок, мы не знаем, что к лучшему, а что к плохому. Моя бабушка мне всегда говорила, что в этом благо. Что бы ни произошло, пусть это был хороший исход или плохой, хорошая новость или плохая, она всегда говорила: «В этом благо». Я, как и ты, всегда возмущалась. «В чем благо, если, например, умер маленький теленок, раздавленный неуклюжим огромным быком, в чем благо, — задавала я вопрос, — если ураган снес дома бедняков?». Она пожимала плечами и отвечала: «Мы не знаем, Он знает», подняв указательный палец вверх. Однажды она посадила меня на колени, — Асида улыбнулась своему заплаканному сыночку, — прямо как я тебя, и рассказала мне одну притчу.
— Готов слушать, Томи?
— Да, — сквозь слезы послышалось согласие мальчика.
— Давным-давно, — начала Асида, — в тех местах, где жили мои предки, жил один очень богатый султан, так называют королей в тех местах, и был у него очень умный, добрый, праведный советник, визирь, не знаю их имен, но… — продолжила мама Томаса. — Все, что бы ни происходило, визирь принимал с улыбкой, говоря всегда «В этом благо». Лучше советника, чем он, было не сыскать в тех местах, служил он на славу много-много лет, еще у отца этого султана визирь был главным советником. И вот однажды на очередной охоте, а этот правитель страстно любил охотиться, по неосторожности ему оторвало указательный палец. Примчались они во дворец, приказал султан созвать лучших лекарей.
— Кто пришьет палец правителю, тому два мешка чистого золота, — огласил глашатай новость для всех. Потянулись лекари да колдуны со всей округи, да не смогли они палец пришить. Сидит султан разочарованный, а тут визирь проходит мимо.
— Что скажешь? — спросил его правитель, указывая на окровавленный палец.
— В этом благо, — улыбнувшись, ответил главный советник.
— Что? — рассвирепел султан. — Благо? В чем тут благо, ты ополоумел что ли, старый ты хрыщ?
— Посадите его в тюрьму, — приказал повелитель. Так и сделала стража, посадила визиря в темницу и позабыл о нем султан. Так прошел год.
— Год? — переспросил маму Томас. — Целый год ни за что?
— Да, сынок, год, — ответила Асида, — а может, и больше.
— Так вот, — продолжила она, — как–то, охотясь, султан со своей свитой забрел далеко на север за свою территорию и попал в плен к диким племенам. Несколько лет в этих местах была засуха, и измученные жители ждали облегчения. Они привели пленников к местному правителю, который при виде султана приказал готовить его к жертвоприношению местным идолам:
— Пусть примут они наш дар и прольют на наши земли долгожданные дожди.
И вот, когда палач уже занес топор над головой султана, он заметил, что у последнего нет пальца.
— Не примут такую жертву наши боги, — крикнул он своему вождю, — у него нет пальца, такая жертва будет неполноценной, не примут ее.
— Тогда давайте другого. Кто по статусу после него?
Казнили другого, а остальных отпустили. Прискакал султан домой, спрыгнул с коня, спустился в темницу.
— Откройте, — приказал он, указывая на дверь визиря, вбежал в темницу и обнял старика:
— Прости, о святой человек, прости меня, ты был прав, в этом благо, — и указал на свой обрубок. Рассказал он ему историю, приключившуюся с ними. А визирь припал к ногам султана и давай его благодарить.
— А меня за что, глупый ты человек, я тебя несправедливо в тюрьму заточил, столько лет ни за что в темнице держал?
А старик ему в ответ:
— Если бы ты меня сюда не заточил, то вместо того человека, — Асида сделала паузу, — казнили бы меня.
— Видишь, сынок, и для султана, и для визиря этот палец благом был…
— Да, — согласился Томас, — а тому человеку не повезло.
И оба рассмеялись. Пришла очередная долгожданная весна.
Глава пятая. Волшебный камин
— Томас, иди сюда, посмотри на себя, все лицо измазал шоколадом, — улыбаясь, позвала его мама, взяв в руки медный кувшин.
— Ну, мам, я еще не доел, — недовольно ответил Томас, глядя на свои измазанные руки.
— А ну-ка, иди сюда, сынок! — строго, но с улыбкой произнесла Асида. Мальчик подошел и, улыбнувшись маме, наклонил голову над таким же медным тазом. Мама стала тереть теплыми нежными руками лицо, поливая их теплой водой.
— Мама, хватит, хватит уже! — недоумевал Томас. — Зачем так долго мыть?
Вдруг Томас услышал лай собаки.
— Что это? — прошептал он и, открыв глаза, увидел перед собой лижущего его лицо пса.
Первое мгновение он не мог понять, где он и где его мама, затем, немного придя в себя, понял, что это ему все приснилось.
— Ты так долго спал, Томас, — смотрел на него Ульф, — что уже наступило утро.
— Утро? — не поверил его словам мальчик.
Томас встал с кровати, поправил подушку, выпрямил едва помятую постель, посмотрел на знакомую картину и вышел в холл.
— Доброе утро! — поприветствовав Томас стол, погладив скатерть.
— Доброе утро, мистер Томас! — приветливо ответил деревянный кормилец. Мальчик зашел в ванную, умылся и подошел к столу.
— Хочется съесть целого кита, — в шутку произнес он.
— Без проблем, заказ принят, — серьезно ответил стол.
Мальчик испугался, представив на столе огромную тушу кита.
— Я шучу, шучу! — громко завопил Томас.
— Стукни один раз, и я выполню любой твой заказ, — серьезным голосом сказал стол.
— Вкусный завтрак, и, пожалуйста, не забудьте про моего друга, — Томас стукнул по столу, указывая глазами на щенка.
Так же, как и вчера, скатерть побелела, и на столе первым делом появилась ваза, теперь уже с белыми розами, и вчерашний гудящий самовар. По очереди, друг за другом, на столе начали появляться разные легкие блюда: творог, сметана, завернутые в виноградные листочки мясные котлетки, жареные яйца с тонко нарезанными ломтиками мяса, свежевыпеченная сдоба. Глядя на все эти блюда, Томас понял, что сильно проголодался.
Как и вчера, они с Ульфом набросились на все эти вкусности и в считанные минуты опустошили стол.
— Спасибо большое, завтрак был очень-очень вкусным! — поблагодарил за угощение Томас.
Послышался стук в дверь.
— Кто там? — громко спросил Ульф.
— Король Эсбен ждет вас у Родника советов.
— Хорошо, мы спускаемся, — ответил мальчик, вставая из-за стола.
Томас обулся, еще раз поблагодарив гостеприимный стол, взял на руки Ульфа и спустился вниз. На соседнем дубе сидел дятел с вращающимися, причем в разные стороны, зрачками.
— Здравствуйте, — поприветствовал птицу мальчик, — меня зовут Томас, это мой друг Ульф. А вас как зовут?
— Турамдон, смотритель деревьев, — громко отрапортовал дятел и, резко отвернувшись, начал долбить кору дерева в поисках насекомых-вредителей.
— А где вы живете? — поинтересовался Томас.
Но дятел, по всей видимости, его уже не слышал и ничего не ответил.
— Пошли, нас ждут, — потянул мальчика щенок.
Они быстрым шагом направились в сторону родника, на котором собрались несколько лесных жителей. Утро было великолепным, яркое солнце освещало поляну, согревая остывшую за ночь землю. Цветы, радуясь небесному светилу, раскрывали свои красивые бутоны, даря обитателям прекрасные ароматы. Ожидавшие утра пчелы подлетали к раскрывшимся бутонам, точно рассчитав свое драгоценное время. Им предстояла кропотливая работа по сбору нектара и пыльцы. Маленький кузнечик, сидевший на высоком стебле, ловко прыгнул в густую траву при виде необычного гостя, которого некоторые обитатели волшебного леса сегодня видели во второй раз.
— Мир вам! — поприветствовал зверей Томас.
— И тебе мир! — ответили они ему.
Мальчик посмотрел на дерево с сиреневыми цветочками и увидел на том же месте зеленомордого уродца. Тролль, как и в прошлый раз, поднял правую руку и, приставив к губам указательный палец, медленно замотал головой. Глядя на него, Томас вспомнил сказки и былины об этих лесных и подземных жителях, которые ему рассказывала няня. Тролли были нескольких видов, одни жили в скалистых районах и были похожи на камни, покрытые мхом, другие жили в лесах и умело маскировались, сливаясь с природой. Были тролли высотой с гору, были чуть поменьше, одноголовые и даже трехголовые. Этот тролль был маленького роста, с большими острыми ушами, с неряшливой мохнатой головой, длинным носом и огромными глазами. По поверью, они часто крали маленьких детей и заставляли служить им по хозяйству. Говорят, было несколько способов спастись от этих маленьких чудовищ, один — при помощи загадок, которые последние любили загадывать и отгадывать. Если тролль не мог ответить на вопрос, то обязан был выполнить любую просьбу. Второй способ — узнать его имя и таким образом обрести над ним власть. Все эти рассказы о троллях когда-то казались сказками, а сейчас Томас собственными глазами видел живого представителя мифического народа.
— Как вам дупло, как угощения? — спросил Томаса бобер, очищая лапками свои передние зубы.
— Спасибо, все очень вкусно! — ответил мальчик.
— А как вам стол? — продолжал интересоваться бобер.
— Отличный стол, мы с Ульфом каких только блюд не попробовали! — ответил мальчик, глядя на щенка.
— А он деревянный?
— Да, — покачал головой Томас.
— Можно в следующий раз с вами за стол сесть? — бобер внимательно смотрел на мальчика.
— Можно, наверное, — неуверенно ответил Томас.
— А он у вас разговаривает? — продолжал расспрашивать бобер.
Томас утвердительно кивнул головой.
— Стол, стол… — бобер сделал паузу. — А можно мне ножку?
И упал, разразившись громким хохотом.
Звери и Томас с удивлением смотрели на катающегося по земле бобра.
— Вашу ножку, ха-ха-ха, — повторял он, держась за живот обеими лапками, — ножку, ой-ой, не могу, не могу, — повторял бобер, не в силах встать. Прошло пять минут одиночного безудержного смеха, прежде чем зубастый окончательно успокоился и встал на свои задние лапы. Оглядевшись, он с удивлением обнаружил, что его юмора никто не понял.
— Ну, ножки, как куриные ножки, — пытался объяснить он свою шутку, — а тут деревянные ножки, ну… мы же бобры, дерево любим, а тут можно ножки, — ком смеха опять подступил к горлу бобра.
Ситуацию с повторным катанием по земле предотвратил подошедший Вигге:
— Томас, мальчик мой, тебя ждет Эсбен.
Олень взглядом дал понять мальчику, что ему следует зайти за трон. Томас неуверенно подошел к высокому трону и заглянул за высокую спинку. С обратной стороны пня виднелась большая деревянная дверь, нижняя часть которой уходила под землю. Мальчик подошел и, оглядевшись по сторонам, тихо потянул за ручку. Дверь скрипнула и медленно отворилась.
— Смелее, Томас, не бойся! — успокоил его Вигге.
Томас сделал уверенный шаг и, не почувствовав под ногами почвы, потерял равновесие и полетел вниз. От испуга у него перехватило дыхание, он судорожно мотал руками, пытаясь за что-то ухватиться. Вдруг яркий свет ослепил его, он понял, что уже не падает, а просто висит на месте.
— Проходи, Томас! — вдруг услышал он приглушенный голос.
Свет потихоньку начал тускнеть, мальчик увидел перед собой такую же деревянную дверь.
Он взялся за ручку, потянул ее на себя, дверь не поддалась, он попытался еще раз, потом еще.
— Что за дверь такая? — взволнованно думал он, судорожно дергая упрямую ручку.
Мелкие капли пота выступили с разгоряченного лба Томаса, руки в тот же миг вспотели.
— От себя, Томас! — услышал он тот же голос.
Услышав это, мальчик толкнул дверь, которая тотчас открылась, и он увидел перед собой добрую морду медведя.
— Заходи, не стесняйся! — Эсбен протянул свою могучую лапу.
Томас схватил ее и, сделав шаг, почувствовал каменный пол камина.
— Мир тебе, повелитель волшебного леса! — поприветствовал его мальчик, перешагнув через порог камина. Томас очутился в огромном светлом тронном зале с высокой старинной мебелью. Его удивили габариты этой комнаты, окна, освещавшие этот зал, были такими большими, что мальчик не мог поверить своим глазам. Казалось, одно окно было размером с большой дом, которые строили богатые семьи в их краях. А таких окон было много, они освещали комнату со всех четырех сторон.
— И тебе мир, Томас, сын Олафа! — ответил на его приветствие медведь. — Как спалось?
— Отлично, спал как младенец! — с улыбкой ответил он ему.
— Присаживайся, — указал медведь на большой деревянный стул, обитый темно-зеленой плотной тканью с узорами в виде цветов.
Томас сел и почувствовал, что страх от пережитого падения потихоньку его отпускает.
— Я хотел бы с тобой поговорить, — начал Эсбен, — вот о чем…
Он сел рядом на такой же стул, напротив растерянного мальчика. Томас никак не мог привыкнуть к говорящим человеческими голосами зверям.
Вообще, животными, которых ему довелось видеть до этого, были только собаки и кошки, ну и крысы, часто ползавшие под его домом в поисках еды.
— Этот замок служит нам много лет в качестве школы магии и волшебства. Здесь учились и учатся все волшебники, маги и колдуны. Твоя мама когда-то закончила эту школу, твой дед, может, даже твой прадед, этого я точно не знаю.
Медведь поерзал на стуле, принимая более удобную позу.
— Дети учатся здесь четыре года, потом еще два года практики в семье волшебников и колдунов. И только после этого они допускаются до экзаменов, на которых решается, кем им стать. У них есть выбор стать волшебниками или колдунами, что подрузомевает тяжелую работу, служению силам добра или зла. Еще ребенок может стать лекарем и лечить людей. — Значит все лекари на свете это ваши выпусники? — удивленно спросил Томас. Медведь просто улыбнулся не чего не ответив.
Глава шестая. По ту сторону стены
Целый месяц беззаботной жизни среди говорящих добрых животных прошел, как один день. Мальчику, жившему последние два года изгоем, забота обитателей волшебного леса была как бальзам на израненную душу. Он гулял по лесу, восхищаясь многообразием красок, так искусно собранных в одном месте. Высокие снежные горы, реки с многочисленными рыбами, мигрирующими вверх по течению. Благородная горбуша, называемая в простонародьи красной рыбой, из века в век устремляется вверх, чтобы отложить икру на тихом мелководье. Ловля рыбы — это единственная дозволенная охота в этих волшебных местах.
Томас думал о своих пропавших родителях, где они сейчас, ищут ли они его. Он вспоминал свою няню, ее колыбельные песни, теплые мягкие руки и ее добрые глаза. Вспоминал дядю Моргана, тетю, тот страшный день, когда не стало няни. Мальчик не понимал, почему дядя его так ненавидел. Все эти мысли не давали ему покоя, заставляя часами бродить по лесу.
Вдруг Томас почувствовал холодное дуновение ветра, он остановился, оглядываясь по сторонам. Вверх по течению реки, у густых зарослей волчьей ягоды он увидел нечто, подобное изморози. Чем больше приближался мальчик, тем ему становилось холоднее.
— Что это? — спросил он у щенка.
— Не знаю, но, наверное, это граница между нашими мирами, знаю точно, что никому не под силу пройти через нее без разрешения Эсбена — Хранителя ключей.
— Помогите, помогите!
Друзьям показалось, что они услышали чей-то детский голос.
— Кто это? — вырвалось у мальчика.
Томас побежал в сторону кустов, забыв о наказе щенка не приближаться к границе. Пробравшись через колючие ветки, он очутился возле странной стены, больше похожей на густой туман, тянувшийся до самого неба.
Мальчик остановился, не зная, что делать.
— Кто это кричит? — крикнул Томас изо всех сил.
Никто не отвечал.
— Кто это? — повторил мальчик.
— Помогите, помогите! — отчетливо услышал Томас чей-то голос.
Он закрыл глаза и, не задумываясь, сделал резкий прыжок в туманную стену, за которой кто-то звал на помощь. Через секунду Томас почувствовал сильный холод, от которого дыхание его затруднилось, он открыл глаза и увидел перед собой высокие сосны на фоне высоких снежных гор.
Шел сильный снег с метелью. Холод сковал тело, руки и ноги онемели от резкой смены температуры, он замерз, не в силах пошевелиться.
— Помогите, — услышал он хриплый голос совсем близко, — помогите!
Томас обернулся и увидел неподалеку от себя маленькую девочку в длинной овчинной шубке и шапке из кроличьего меха.
Девочка посмотрела на Томаса и упала на снег.
Он собрал все силы и, подбежав к ней, поднял ее на ноги.
— Все хорошо, девочка, я помогу тебе! — громко сказал мальчик, глядя в ее голубые глаза.
— Волки, волки, — хриплым голосом прошептала она, — волки…
И тут Томас услышал леденящий вой волков, это был вой целой стаи.
— Что делать? — подумал он. — Что делать?
И как будто кто-то напомнил Томасу напутствия мамы, данные ему в последний день перед отплытием корабля.
— Этот платок согреет тебя, — говорила она, — и укроет от опасности, слышишь, сынок?.. Если твоей жизни будет угрожать опасность, просто накинь его на себя.
Мальчик быстро снял с плеча сумку, развязал веревку, вытащил и развернул платок, укрывая им девочку и себя. Внезапно стало удивительно тепло и тихо, шум метели и снег прекратились. Сквозь платок мальчик увидел те же сосны, тянувшиеся вверх. И вдруг он увидел большого черного волка, который, принюхиваясь, внимательно разглядывал следы. Томас вздрогнул и хотел встать и побежать, спасаясь от хищника, но внутренний голос подсказал ему замереть.
Волк остановился в нескольких шагах, внимательно осматриваясь по сторонам.
— Ну что там? — громко крикнул хищник. — Не могла же она провалиться сквозь землю?
— Ее нет, повелитель, ее нет, — послышались голоса отовсюду.
Мальчик смотрел сквозь платок, не веря глазам: большая стая волков крутилась возле них, совсем их не замечая.
— Ищите! — приказал им черный волк.
А сам стал внимательно оглядываться по сторонам, не понимая, куда могла исчезнуть беглянка.
На секунду мальчику показалось, что черный волк пристально смотрит прямо ему в глаза. Сердце стучало с такой силой, что, казалось, вырвется наружу.
Волк смотрел несколько секунд, показавшихся Томасу вечностью, потом отвернулся и громко крикнул:
— Нашли?.. Куда она могла деться?..
Волки молча стояли, оглядываясь по сторонам.
— Странно все это… — задумчиво произнес вожак, — очень странно…
К черному волку подошла белая волчица по имени Илва.
— Торстейн, снег и эта проклятая метель скрыли следы, — сказала она, глядя на вожака, — мы не можем взять след, но у меня такое ощущение, что ее кто-то спас, я как будто вижу еще одни следы…
— Странно все это… — повторил Торстейн. — Неужели кто-то из волшебного леса мог спасти ее, нарушив закон?
Он посмотрел на стену нейтралитета, которая с этой стороны также тянулась высоко к небу.
— Ведь только Эсбен и Ульфхам имеют ключи от дверей… — продолжил Торстейн.
— Ее здесь нет, — сказали одновременно несколько прибежавших запыхавшихся волков.
Вожак посмотрел в сторону бурной горной реки и резко крикнул:
— Ищем… не расслабляемся, она где-то рядом. Пойдем вверх по берегу реки, может, она там проскочила мимо нас.
Торстейн взглядом отыскал среди многочисленной стаи волков самого крупного и крикнул:
— Торд, возьми пятерых и иди по берегу, а мы будем идти по дороге. Вперед! — приказал черный волк.
От бегущей стаи волков отделились шесть серых хищников и побежали вдоль горной, замершей у берегов реки. Торстейн на секунду остановился, внимательно оглядываясь по сторонам. Томасу показалось, что волк еще раз посмотрел в его сторону, заглядывая прямо в глаза.
Волк отвернулся и быстрым рывком нагнал удаляющихся вдоль горной реки волков.
Томас не заметил, как обессиленная и замерзшая девочка уснула, положив голову ему на плечо. Только сейчас Томас осознал, что этот платок спас им жизнь. Но как такое возможно, ведь это просто платок его мамы, который она так часто надевала сама и укрывала его во время осенних прогулок? Мальчик посмотрел на землю и удивился: вокруг них все растаяло, виднелась черная земля, сухие листья и пустые шишки.
— Девочка, девочка, просыпайся! — он тихонько потянул ее за руку, рука была теплой.
Девочка открыла глаза, удивленно посмотрев на Томаса, и спросила:
— Ты кто?
Она попыталась встать, но, по всей видимости, сил у нее не осталось. «Долго, наверное, ей пришлось убегать от этих волков», — подумал спаситель.
— Я Томас, сын капитана Олафа Магнусена. А ты кто, как ты здесь оказалась?
— Я Мария Клаусдотер из Ослова, дочь Клауса Торонсона, — прошептала обессиленная девочка, — меня три или четыре дня назад обманула и выкрала старая женщина, она везла меня и еще четверых девочек в какой-то замок.
— Ночью мы перерезали веревки… — продолжала она, — и сбежали.
— А зачем вас похитили?
— Трудно сказать, — ответила Мария.
— А где сейчас остальные девочки? — обеспокоенно спросил Томас.
— Я не знаю, где они, — тихим голосом отвечала Мария, — мы разбежались в разные стороны, чтобы их запутать.
Она посмотрела по сторонам, так и не поняв, где она, и тихо спросила:
— Где мы и почему так тепло, вернее жарко?
— Я сам до конца не могу понять, как так получилось, но это вязаный платок моей мамы, — задумчиво ответил Томас.
— А кто твоя мама, она что, волшебница? — с любопытством спросила Мария, внимательно глядя на своего спасителя.
— Не знаю, скорее всего, да, — задумчиво ответил он и, чтобы перевести тему, сказал:
— Наверное, нам надо уходить, а то волки могут вернуться.
— А куда мы пойдем? — спросила Мария, вспоминая, через что ей пришлось пройти, спасаясь от стаи умных волков.
— Мы сейчас побежим в ту сторону, — мальчик пальцем показал на туманную стену, — ты просто закроешь глаза и все. Хорошо? Просто закрой глаза.
Девочка кивнула головой и закрыла глаза.
— Рано еще, — улыбнулся мальчик, — я тебе скажу, когда закрывать, а пока встаем и бежим.
Томас резко встал, потянув за собой Марию, холодный воздух дунул в лицо детям, метель и крупный снег в считанные секунды охладили их теплые тела. Он подхватил девочку за руку и быстро побежал в сторону волшебного леса, приближаясь к туманной стене.
— Закрывай глаза, — крикнул он.
Томас сам закрыл глаза и прыгнул, крепко держа девочку, в сторону спасительного леса.
Глава седьмая. Ульфхам повелитель северного Двина
— Как вы могли ее потерять?! — громко крикнул Ульфхам, пронзая своим свирепым взглядом вожака стаи Торстейна.
— Как, скажите мне, маленькая девочка могла убежать от стаи опытных волков? — продолжал он, оглядывая стаю. — Ведь вы все как свои пять пальцев знаете каждый сантиметр этого леса.
Волки опустили голову, не зная, что ответить повелителю Северного Двина.
— Торстейн, — внимательно посмотрел на вожака Ульфхам, — как такое возможно?
— Повелитель, — волк посмотрел в свирепые глаза Ульфхама, — мы загнали и окружили ее у границы, шел сильный снег с метелью, следы замело, мы слышали, как она кричала и звала на помощь, а потом она просто исчезла.
Торстейн посмотрел в довольные глаза Смагу, который наслаждался этой картиной.
— Все это было возле стены нейтралитета, — продолжал вожак, — мне думается, что ее спас кто-то из них.
— Это невозможно, — возразил Ульфхам, — Эсбен не глупец, за двадцать восемь лет они ни разу не нарушали условий договора и не вмешивались в наши дела. Зачем она ему сдалась? Или ты думаешь, что он мог узнать о наших планах?..