Бесплатный фрагмент - To-be-continued

Рай Дина

Янтарная жидкость стекала, нежно обжигая горло и разливаясь добрым огнём по желудку, согревая тело. Дин понимал, что это — всего лишь воспоминания. С ним сохранилось то, что нравилось, радовало глаз и приносило удовольствие и покой. Да и покой, пожалуй, был самым важным. Чем дольше он находился здесь, тем сильнее это вытесняло смысл адреналина, некогда игравшего в его крови. А чувство справедливости было здесь столь полным, что перекрывало удовлетворение от былой работы. Этой работы здесь не было и не могло быть. Спасать никого не нужно, все живы и любимы. Вершить суд между чёрным и белым отпадает. Всё ушло, как грязный бинт с ноющей и постоянно дёргающейся раны. Ран больше нет и не будет.

В Раю всё подстраивается под человека; за дверью паба шумел лес. Очевидно, Винчестеру лесная глушь была всё же ближе к душе, чем шумный город, хоть Дина этот факт нисколько не волновал. В бытность охотника он посетил множество мест, что все они слились в одно.

Мужчина задержал свой взгляд на молоденькой барменше. Это была рыжеволосая девушка с выразительными зелёного цвета глазами и янтарным отблеском вокруг радужки. Её длинные ресницы, словно перья диковинной птицы, обрамляли глаза и отбрасывали тень на щёки, на которых играл розовый румянец. Изящную фигуру и королевскую осанку барменши подчеркивала сидящая на талии униформа. Движения девушки были плавными и грациозными, как у кошки. Дин не отказался бы от жаркой ночки с ней, но не сейчас, возможно, позже. Вдруг не пойми откуда раздался тихий чёткий мужской голос:

— Импотент? — Дин чуть не поперхнулся от услышанного. Несмотря на то, что в Раю всё было бессмысленным, такое заявление всё равно привело Винчестера, как и любого другого мужчину, в бешенство. Барменша взвизгнула так, что уши заложило, и запустила тряпкой во что-то на полу.

— Ты не должен быть здесь! — воскликнула она, смотря куда-то под ноги Дину.

— Лучше налей, — скучающим тоном протянуло нечто.

Видимо, реакция также теряет свою актуальность в Раю, так как странный голос доносился уже с другой стороны барной стойки. Дин не сразу заметил его обладателя.

Барменша нервно пустила стакан с виски по глянцевой глади барной стойки. Дин озадаченно проводил взглядом скользящую тару с горячительным напитком, которая была поймана свернувшейся в пружину змеёй.

По чёрному глянцу чешуи от головы до хвоста тянулась белой отметиной узкая линия. Дин заворожённо и удивлённо уставился на открывающеюся ему картинку: змей обвивает стакан с виски, окуная в него тонкий красный язычок.

— Должно быть, неудобно? — усмехнулся Дин, глядя в сторону змея и делая очередной глоток из своего бокала. — Клыки не мешают?

Винчестер успел едва моргнуть, как испуганная девчушка-барменша исчезла, а вместо змеи, навалившись на барную стойку и обхватив стакан, полулежал молодой парень. Да, выглядел он молодо, только виски были седыми.

— Теперь не мешают, — и парень опрокинул содержимое стакана в глотку, аккуратно затем поставив его на глянцевую поверхность.

— Повторю, не возражаешь? — сказал он тихим голосом, глядя на Винчестера.

— Угощайся, — Дин едва сдержался, чтобы не сглотнуть.

Он старался скрыть своё волнение. Уж что-что, а за годы жизни охотника он усвоил хороший урок: не стоит показывать свои эмоции, ведь враги могут воспользоваться твоей слабостью. Да и в этом месте можно было и не волноваться. В конце концов, это не может быть монстр, ведь они после своей смерти отправляются в чистилище, а это его Рай… Возможно не только его, но Рай.

«Хотя крылатым гавнюкам тоже не стоит доверять,» — подумал Дин, вспомнив Захарию и ему подобных.

— А-а, дамочка убежала доносить, или это только твоё воображение? — решил уточнить незнакомец у Дина.

— Только моё… — голос плохо слушался Дина. — Ты пришёл меня укусить или искушать? Кто ты? — вопросы так и слетали с уст Винчестера. — Мы явно незнакомы, — нахмурив брови, подытожил он.

— Знакомы, — сердито проворчал парень, — всегда у всех и у каждого. Только вы это замечать не хотите и гоните от себя.

— Ты обо мне во множественном? Обо мне? — бровь Дина озадаченно поползла вверх, но он уже понял, что парень говорил о людях в целом.

«Значит, он не человек,» — ответ сам возник в голове у Винчестера. Его словно ледяной водой окатили, когда до него наконец-таки дошло, что рядом сидящий паренёк не являлся его воображением, да и понятное дело, человеком.

— Что ты? — спросил Дин парня уже с лёгкой угрозой в голосе.

— Успокойся, — почти в тон ему ответил перевоплотившийся в человека Змей, — и не хами, — эти слова не походили на просьбу, скорее, прозвучало как приказ.

Незнакомец ненадолго призадумался, а потом уже чуть тише он добавил:

— Я Ангел

Взгляд ангела опустился к стакану, и тот вновь наполнился сам собой.

— Кто? — Дин словно не хотел признавать очевидных вещей.

— А ты думаешь, здесь могут быть и иные? — усмехнулся ангел, делая очередной глоток виски, — Ты сам-то как сюда попал, Дин Винчестер? Ты на все сто уверен, что «заслужил» Рай? — вопросы незнакомца заставили Дина задуматься. — В тебе никогда не было ни любви, ни благодарности. Просто солдатик захотел выйти на пенсию, — насмешливо продолжал Ангел. — Если б ты знал, что это не всем дано, — на этих словах его голос звучал с упрёком, — хоть у того же Каса спроси.

Ангел задумчивым взглядом смотрел на виски в своём бокале, а потом взглянул на Дина и продолжил всё с тем же укором:

— Понять бы, воинский ли ты долг исполнял или шёл по головам трупов, теша своё самолюбие. Месть — не добродетель.

— Я помогал людям… — практически прохрипел от этих обвинений Дин, а остальные слова застряли с сиплым выдохом в его горле.

«Всё же Демон», — мелькнула мысль в голове отставного охотника. Но, словно в ответ на это кощунство, ярким светом молнии очертился огромный крылатый силуэт. Теперь Дин мог видеть реальный облик Ангелов. И этот облик был прекрасен и опасен, как айсберг для кораблей. Дин же ощутил себя шлюпкой, самомнение которой уменьшалось очень быстро до размеров щепки.

Но Ангел быстро свернул свой лик, и вот уже вплотную придвинулся к Дину, и всё так же наваливаясь на стойку, стоял парень со стальной сединой на висках. Дин попытался отстраниться, но слова, брошенные очеловечившимся вновь Ангелом, заставили прирасти его к полу:

— Не думал о своих «случайных» детях? Спасти не пытался? К примеру, сына…

— Бен?

— Нет

И произошло то, чего Дин старался избежать с того самого момента, как узнал, что парень — Ангел. Касание было стремительным и лёгким.

Дин увидел её. Вспомнил.

«Алана».

Она была столь же необычна, как и её имя. Очень отличалась среди товарок по-своему «сомнительному» цеху. И была так похожа на Мэрилин Монро, сошедшую с экрана. Только натуральную. Естественно светлые волосы завивались сами в крупные локоны.

Та ночь с ней отличалась от большинства жарких моментов Дина, даже секс с несколькими горячими девицами рядом не стоял. Но утро расставило всё по своим местам, оборвав сказку.

Охотник проснулся первым. Он повернулся к ней, чтобы украсть поцелуй спящей красавицы, но цепкий взгляд быстро отметил те детали, что накануне скрадывал вечер и укрыла в страсти ночь.

На округлом бледном личике проступал рисунок скул. Круги под глазами были темнее, нежели у обычно не выспавшегося человека. На внутренней стороне локтя, там, где обычно еле заметно проступали венки, были видны следы, которые и вовсе меняли вид девчушки от привлекательного до отвратного. Дин тогда оделся очень быстро и бесшумно.

«Шесть». Он насчитал шесть следов от уколов, ещё не заживших. Под ними были гематомы, судя по цвету, одна свежее другой. Вены на её руках неприятного сине-зелёного цвета. Обычно у наркоманов вены наоборот, так сказать, прячутся, но, видимо, её организм стал той ещё помойкой.

Это только то, что он успел заметить, но и это было уже много. Не было ни жалости, ни сочувствия. Гадкий осадок испорченной ночи. Не в его привычках, но на кровать он бросил количество купюр, несколько превышающее тарифы «таких» бабочек.

— Ни любви, ни тоски… — как из ниоткуда раздался голос Ангела.

И появилась следующая картинка. Всё та же девчонка. Исхудавшее тело с неестественно большим животом изгибалось в родовых муках на бетонном полу в каком-то заброшенном здании. Видимо, в последний момент остатки инстинктов возобладали, и мелкая наркоманка пыталась «свить родильное гнёздышко».

Дин наблюдал. Видел всё это словно сверху, как бредовый сон.

Первый крик новорожденного заставил охотника содрогнуться. Но в горе-матери, видимо, не пробудило это никаких чувств. Завернув младенца в тряпки, она запихнула его в какую-то расщелину между обломками и стеной, привалив мусором, чтобы детского плача не было слышно.

Если бы Дин только мог, он бы рванулся туда. И он рвался. Но что может «зритель по ту сторону экрана»? Только наблюдать.

Слабая надежда появилась у него, что ребёнка спасут, когда он заметил блуждающие огни фонарей полицейских, делавших обход.

Свет погас.

Он снова в своём райском баре. Ангел опирался на стойку, так и не присев, но уже на расстоянии от Дина. И это правильно. Оба оценивали друг друга с настроем менее подобающим этому месту.

— Они найдут её. Твой сын умрёт.

— Зачем? — теперь голос Дину не повиновался из-за ярости. Старый добрый адреналин, горячее чем виски, заполнял его. И вдруг откликнулся внезапной тоской по охоте.

Рай есть Рай. Был покой, но его смыслом была всегда охота. Дать удовлетворение от проделанной работы рай был не в силах.

— Понять хочу, — вкрадчиво и с налётом злобы ворчал Ангел. — Гадите вы, разгребать срач нам, а вам удовлетворение ваших прихотей. Спроси хоть у Кастиэля, веками патрулировавшего ваши горизонты…. — Он запнулся, вовремя себя остановив.

Дин ждал. Своей «опытной задницей» он чувствовал сделку. С Ангелом?! И как опытный игрок, уже знал ставку — жизнь сына.

«Ну, не шлюхи же», — промелькнуло у него в голове.

И опять же, память о былой «охоте» тоскливо подсказала: «Ангел не Демон. Сейчас начнёт каяться или как минимум — исповедуется». Только бы не было нотаций и проповедей.

Ангел выглядел моложе Дина, но стальная седина на висках, которая до этого блестела на змеиной шкуре, говорила об опыте, возможно, не меньше чем у Каса. А потому, едва он снова открыл рот, охотник резко его оборвал:

— К делу. Что нужно? Чего ты хочешь? — в голове с трепетом продолжилось: «За жизнь сына».

Ангел закрыл свой рот и призадумался, обдумывая каждое своё слово. Он выдержал тяжёлый взгляд и ответил, но очень тихо:

— Давай поменяемся?

«Че-е-го-о?» — едва не протянул Дин, но сдержался. Ангел же опустил взгляд в пол, словно что-то хотел там увидеть. Когда Дин это увидел, то едва не закатил свои очи к небу — исповеди не миновать:

— Я Хранитель… — начал Ангел, но всё ещё медлил с ответом.

— Хранитель чего? — Дин, закатив глаза, раздражённо поторопил ангелочка своим вопросом.

— Я Ангел Хранитель. Мы…. Мы в одном ряду с заполошными Купидонами. Послушай, я ошибся, наверное, тогда… — все слова Ангела звучали непонятно, он словно мямлил, — Эта мамаша не протянула и года.

— Что ты юлишь? — Дин не удержался и одним махом преодолел расстояние, их разделявшее до этого, он тряхнул Ангела за грудки.

Тот и не думал вырываться, но и взгляд его перестал блуждать в раскаянии по полу. Он в упор посмотрел на Винчестера и подумал, что компания тому в виде Кроули, Аластера и Азазеля была бы вполне подходящей. Те бы приняли его с распростёртыми объятиями. Роднее, чем Люцифер Сэма.

А потому в своём решении он больше не раскаивался и изложил Дину суть своей просьбы, естественно, умолчав о нюансах.

Всё просто. Ангел устал от людской глупости и безверия, а потому решил при помощи Дина заполучить себе небольшой отпуск.

Небольшой

Всего лишь длиною в одну человеческую жизнь — жизнь сына Дина Винчестера. Пока охотник исполняет обязанности Ангела Хранителя, его сын будет жить. Ангел же отдохнёт от суеты Земной, заняв место Дина.

Обмен.

Этот крошка был так мал, меньше длины его локтя, что Дин боялся его уронить или сделать что-то не так. Он осторожно и с неким трепетом держал маленькое хрупкое создание с крохотными, худенькими ручками и ножками. Немного странный и большой животик выпячивал из-под тряпок. Малыш в целом был похож на лягушонка. Почти сразу сердце забилось тревогой в груди, мешая дышать.

«Всё ли с малышом в порядке?» — этот вопрос прозвучал эхом в сознание Дина.

Большие мутные глазёнки казалось, не отрываясь, смотрели на Винчестера. По крайней мере так хотелось думать. Ребёнок больше не плакал, пригревшись на больших и сильных руках Дина. Дин тут же начал слегка покачивать маленькое чудо, вторя в такт движениям: «Тише-тише».

Все сомнения: «А его ли это сын?», он гнал от себя. То, что это обман, верить не хотелось и подменять его высокими словами, мол каждый имеет право на жизнь, тоже не хотелось.

С нежностью и тревогой глядя на малыша, Дин не мог забрать свой мизинец, который кроха обхватил своими такими крохотными пальчиками, что вызвало тёплую улыбку на лице. То, что это всего лишь рефлекс, он старался не думать. Ему хотелось верить в то, что в этот момент подсознательно устанавливалась родительская связь. Хотелось знать, что именно в нём нуждаются, а не в матери, которую так назвать язык не поворачивался. Эта женщина была дрянью, которая променяла ребёнка на наркоту и мужиков. «Я не знал», — увы, это тут не станет оправданием.

Дину было страшно положить кроху обратно, пусть и в тряпках, но на бетонный пол. Всё в нём протестовало против этого, но Винчестер всё же положил маленький свёрток на холодный пол.

Малыш тотчас же обиженно заворочался, обиженно закряхтел, а после, срывая голосовые связки, истошно закричал. На этот раз его плач перекатами звучно отражался от каждого угла и стен этого жуткого и заброшенного места. Не услышать его теперь было невозможно. Выходившие из здания блюстители закона и порядка вздрогнули от неожиданного плача ребёнка. Оба полицейских с презрением и отвращением посмотрели на девушку, которая еле стояла на ногах.

— Ах ты шалава, — выругался один из полицейских, выводивший наркоманку на улицу.

Та еле передвигала ноги.

Напарник метнулся назад и пошёл на звук плача. Когда полицейский обнаружил маленький свёрток из старых тряпок, шевелящихся от движений ручек и ножек, быстро поднял с пола захлёбывавшегося в плаче малыша. Кроха не успокоился так же, как на руках Дина, а продолжал плакать, но уже значительно тише.

Винчестер проводил его тревожным взглядом. Эта тревога, как и за Сэма, останется с ним навсегда. Заботиться и оберегать близкого человека было важной частью человеческого сознания. Хотя, не всем это было дано. Даже в том же Раю, видимо, этого не хватало.

Дин стоял в тени стены и молча наблюдал, как полицейский уносит его сына. Он теперь в безопасности и с ним всё будет хорошо.

Когда Винчестер увидел старую знакомую тут же сильнее вжался в стену, словно хотел с ней слиться. Вопросы набатом забились в голове: Что делать? Он должен вмешаться? Как, если должен?

***

— Как дела, Дин? — Сэм, спрашивая своего брата, вошёл в бар и тут же с усмешкой остановился.

Больше вопросов не возникло. Его старший брат был в своём репертуаре: бутылочка пива в одной руке, ноги на столе, а свободной рукой он приобнимал цыпочку в стрип-костюме купидона.

Эм… Что там из костюма?

Сэм вышел, поняв, что ему, конечно, будут рады, но вначале он будет послан, а потому он пока ушёл. Сам.

А Дин внезапно рухнул со стула и очутился у ног второго Дина в заброшенном и полуразвалившемся здании. Из света дня Рая в земные сумерки ночи.

— Ты с ума сошёл? — прошипел Ангел «отпускник», лёжа у ног подлинного Винчестера и разглядывая то его ботинки, то окидывая недовольным взглядом его всего снизу-вверх.

— Что? Это Тесса? — еле выдохнул Дин.

— Она или ей подобный жнец. Ну и что? — невозмутимо бросил парень, поднимаясь с бетонного пыльного пола. — Мы не являемся им, так как они не особо обращают внимания на нас, — равнодушно пояснил ангел, отряхивая свои джинсы от пыли. — Но можем корректировать их списки.

От услышанного Дин дёрнулся-таки вперёд, так как жнец направилась следом за полицейским, нёсшим ребёнка в своих руках. Винчестер не успел сделать и шагу, как тут же получил лёгкий, упреждающий удар локтем в «солнышко» от ангела, теперь стоявшего сбоку и чуть впереди него. Дыхание сбилось, заставив его остановиться и продолжать наблюдать за происходящим.

Полицейский передал ребёнка на руки только что подъехавшим парамедикам, а девчонку-наркоманку усадили, не дожидаясь другой машины, в полицейское авто. Жнец, незримая для людей, с безразличным видом села рядом с горе мамашей.

— Ей нужна помощь медиков, — услышал Дин шёпот ангела, — но они сейчас и «теперь» заняты твоим сыном. Полиция её точно не довезёт. — Последние слова он сказал и, призадумавшись, оценил обстановку. — Светофоры, — его неожиданно осенило, и ангел пихнул Дина в бок.

— Чего? — слегка ошалело пробормотал Дин, но сосредоточился на удивление быстро.

Он мысленно видел путь скорой. Её бы и так пропустили, но дабы избежать случайностей, «зелёный коридор» с щелчком пальцев загорелся, как по волшебству на всём пути следования машины скорой помощи. Как бы Ангел не старался, всё равно нашёлся-таки один ухарь, который вопреки всем сигналам нёсся наперерез скорой.

— Ой-ёй, — покачал головой седовласый, но, кажется, ничуть и ни о чём не сожалея, — побочка.

Мгновение, и вот Дин уже вывернул руль в руках обдолбанного водителя.

Чем-то по-своему похожие парни стояли рядом и уже наблюдали за тем, что происходило далее.

— Вот ты и окончательно подкорректировал список Смерти. Он будет рад.

Дин едва заметно вздрогнул: «Смерть бывает чему-то рад». Но сам он промолчал.

Карета скорой без остановки так и проследовала до самого госпиталя. А незадачливый гонщик окончил свой путь, подскочив на бордюре и перевернувшись на крышу. Разметав в металлический хлам машину и предварительно подрезав полицию. Полиции пришлось остановиться.

— Обмен, — угрюмо бросил охотник, он имел в виду гонщика.

Ангел фыркнул, слегка на него косясь. А гадёныш, к удивлению, оказался живуч. Выбрался на четвереньках из груды покорёженного металла. И, видимо, он вообще не получил ни царапины.

— У него тоже Ангел мать его Хранитель?

— Ага, — невозмутимо ответил ангел, — я.

Дин с недоверием и недоумением посмотрел на него. Но на немой вопрос и ответа — нет.

Тесса в полицейской машине приобняла девушку. И в следующий миг они вышли из машины вместе.

— Ну, дальше без меня.

Шорох крыльев, и наглец исчез.

Первая цепочка.

Девушка с растрёпанными волосами и опухшими от слёз глазами стояла на краю парапета и смотрела вдаль поверх огней ночного города. Не суть важно каким цветом были её волосы и глаза, даже её имя не имело значения и смысла. Да и причина, по которой она была в этот день, когда на небе не было видно звёзд, не имела особого значения для кого-то. Всё было затянуто не то смогом, не то туманом, в котором отражается бледный и холодно-вязкий свет. Холодный он был скорее для неё, чем для наблюдателя, который здесь был незримым гостем. Липкая влага на щеках была её слезами, а из носа тоже что-то текло. Всё было отвратно и совсем не так романтично, как она представляла. Её волосы не развевались на ветру волшебными локонами, казалось, они слиплись, и на голове была влажная и холодная шапка. Вся эта картина не вызывала высоких чувств, только одно отвращение и жалость к самой себе.

Ну и пусть.

Она прижимала к груди постер с неразборчивым, но дорогим её сердцу росчерком автографа.

«Пусть», — думала она, глядя в даль, — «Он узнает об этом». — Продолжала думать девушка о своём возлюбленном.

Девчонка хотела, чтобы он узнал, как сильно она его любит и доказательством этому послужит её смерть. Она старалась не думать о матери, которая её любила и ждала всегда дома, но из-за какой-то знаменитости смогла перечеркнуть все хорошие моменты и превратить самого близкого человека в истинного монстра. Хотя, многим будет наплевать на это, всего несколько дней о её жалком существование будут ходить различного характера слухи. Кто-то будет жалеть самоубийцу, а кто-то ядовитыми словами будут говорить о ней. Потом все забудут о жалкой девчонке, что так безумно любила своего кумира. А сам же предмет её воздыхания будет недолго испытывать шок и вскоре она останется лишь призрачным силуэтом на задворках памяти.

Опухшими от слёз глазами она, посмотрела вниз. Здание было очень высоким, от чего сердце зашлось в бешеном ритме. Было страшно, но пути назад не было. Девчонка не хотела больше жить без своего кумира, которого всем сердцем любила. По крайней мере, ей так хотелось думать. Думать о том, что, если она шагнёт вперёд навстречу бездне, что примет в свои объятья, сможет доказать о своём сильном чувстве. Хотела думать, что если она умрёт, то он узнает о ней, о том, что она сделала ради него, о том, как сильно она его любит.

— Н-да, — раздался неожиданно равнодушный голос в стороне, — без фото, может, и не узнает, так каша из мяса и костей на асфальте. — продолжал незнакомец с иронией в голосе. — А если испачкается такая смазливая мордашка на бумажке? — Вопрос прозвучал с нотками издёвки.

Девчонка вздрогнула и чуть не заверещала от гнева, ибо её фото, что было всё время в девичьих руках, волшебным образом оказалось у незнакомца. Мужчина без интереса рассматривал глянцевую бумагу. «Было бы из-за кого сводить счёты с жизнью», — пронеслось в его голове, а девушка продолжала гневно смотреть на него. Ведь он бесцеремонно забрал фото её любимого. От такого взгляда он пожал плечами, мол была бы причина для гнева. Для неё же, то что он взял её фото с изображением знаменитости и автографом, была веская причина для злости.

— Отдай! Сейчас же отдай! — совсем не задумываясь о внезапном перемещении фото, возмутилась она и поспешила забрать фотографию, но ничего не вышло, так как незнакомец быстро оказался на том месте, где она стояла, и посмотрел вниз.

«Очень хорошо, вот мы и уже отходим от края», — пронеслось у него в голове, а вслух он произнёс:

— А чего в темноте-то прыгаешь? Может, днём? Вдруг тебя не сразу найдут? Собачки косточки обглодают… — после своих слов незнакомец щёлкнул пальцами, и «зажёгся» свет дня.

Внизу засуетился город. И теперь незнакомец, всё также не возвращая фото, вновь равнодушно посмотрел вниз, затем на девчонку:

— Людей многовато. Прицелилась, на кого рухнешь? — всё не унимался незнакомец, словно издевался над ней.

От услышанного вопроса взгляд самоубийцы из гневного превратился в обалдевший. Когда он пересёкся-таки со стальным и недобрым взглядом незнакомца, перед её внутренним взором появилась малоприятная и до ужаса реальная картинка: на тротуаре лежал мужчина с неестественно вывернутой шеей, а сверху на нём лежала она с перекошенным лицом. Тело больше походило на мешок со раздробленными костями и размозжёнными органами. Из её безобразного от увечий рта слюнявой кашицей вытекала кровь. Кровавые и одновременно стеклянные девичьи глаза были широко открыты. Было ощущение, что каша в её голове выдавливает их наружу. В первые секунды тело содрогалась в конвульсиях, словно она рыба, выброшенная на берег. Вокруг двух тел было большое мокрое пятно крови, смешанной с чем-то ещё. От такой картины её лицо перекосилось от ужаса и на какое-то мгновение она ощутила тот момент, когда все кости одновременно ломались. Было жутко больно, от чего она вскрикнула, сжимаясь в комок и желая, чтобы это прекратилось.

— Да что за нафиг?! — проговорила она дрожащим от ужаса голосом, а затем моргнула и снова увидела незнакомца вместо той страшной картины. — Ой, — от неожиданности пискнула девушка.

Она не ожидала увидеть лицо незнакомца прямо напротив своего, и уж тем более то, как фото её кумира безжалостно и цинично превращали в клочки. Они, кружась в бумажном вальсе, полетели с крыши. Всё это больше походило на самый настоящий кошмар, вот только всё что с ней происходило в этот момент было настолько реальным, что хотелось поскорее проснуться в собственной постели. Девчонка всё ещё дрожала от того, насколько реальны были застывшая перед глазами кровавая картина и адская боль.

— Да кто ты такой, козёл?!

Этот её наглый и дерзкий выпад был нелеп со стороны. Она была хрупкой тростинкой перед высоким и крепким мужчиной, который мог её без усилий швырнуть одной рукой с этой чёртовой крыши, и та недавно увиденная картина стала бы реальностью. Девица сглотнула ком в горле, который так сильно мешал, и бегающими глазами смотрела на этого загадочного мужчину. Шок и страх никуда не хотел исчезать, как и чувство надвигающейся истерики. Ещё немного и она осядет на холодный бетон и начнёт рыдать, размазывая на своём юном личике сопли и слёзы.

— Я — рок-звезда, — подмигнул ей Дин Винчестер, от чего она смутилась и нелепо закусила губу — смена девичьего состояния было не логичным.

Если бы малышка знала кто перед ней, то тут же бы упала на колени и стала умолять о исполнении своих желаний, но это было совсем неважно. У неё почему-то пересохло во рту, а из головы напрочь стёрлось лицо кумира, как она ни старалась его вспомнить. Стоявший перед ней человек полностью заполнил собой всё её сознание, вытеснив какого-то субтильного корейца — солиста одной группки. Даже его низкий голос заставил её забыть о многом.

— Рок-звезда. — прошептала она это слово, будто пробуя на вкус, что-то новенькое.

— Быстро же ты… — пробормотал Ангел-охотник, чувствуя состояние переменившейся оголтелой фанатки. — Или, может, тебе всё же помочь? — спросил он и, ухватив её за плечо, толкнул к краю крыши, наклонив над зовущей вниз высотой.

— А-а-а-а!!! — заверещала девица, вся неожиданно появившиеся розовая пелена спала с её глаз, напоминая ей о том жутком мгновение.

Высота-таки вернула её к первобытному страху, и она вцепилась что есть сил в руку незнакомца. Желание умереть в мгновения ока улетучилось из юной девичьей головы. Она хотела жить и не чувствовать тот ужасный момент. Смерть не такая прекрасная, как её любят описывать участники различных движений. Она не имеет ни капли романтизма и прекрасных моментов, только адская боль и страх. Вот что испытывает человек, когда умирает и это происходит не так быстро, как показывают в фильмах и на страницах различных произведений. Для зрителей такой мрачной сцены ход времени летит, превращаясь в считанные секунды, а для умирающего будто вечность наступила, перед тем, как сознание покинет разум.

Дин на миг приобнял её, вновь оттаскивая, и толкнул по направлению к выходу с крыши. Бывшая суицидница как ошпаренная скрылась за дверью и мимо лифта по ступенькам побежала вниз, судорожно делая вызов по смарту.

— Патрик, Патрик, Патрик. Возьми трубку, придурок, — девчонка, как заговор бубнила себе под нос, а по её щекам теперь текли неподдельные слёзы.

— Ага, — протянул Дин, — теперь Патрик. — и он перенёсся по волне, к кому взывали.

Откуда он знал эти эфирные ориентиры?

Стоит отметить, что перенёсся он достаточно быстро, так как стоял уже в самой обычной комнате, в которой царил бардак. Это место было ничем не примечательным и не запоминающимся. Дин крякнул с досады, когда увидел знакомое лицо.

Обдолбыш, слинявший с места аварии пару дней тому назад, был живой и невредимый. Он валялся на кровати, а рядом с вибрацией разворачивался на столике телефон. Сонно он поднял трубку и, не глядя на дисплей, вяло ответил:

— Алло-о, — когда он услышал дрожащий женский голос, тут же сел в постели и озадаченно смотрел куда-то перед собой. — Блин! Приехать? Сейчас? Так я машину… Ну, того… — бормотал он в трубку, судорожно расчёсывая рукой шевелюру в поисках разбежавшихся мыслей.

— Такси, — бросил Дин, усевшись на тумбочку.

Кому какая разница, где он сидит? Его не видят, а его голос сейчас всего лишь подсказка в подсознании. Так что Дин Винчестер мог себе позволить сидеть, там, где захочет, хоть на голове этого обдолбыша.

Всё так же сидя, Винчестер щелкнул пальцами. Пару купюр для материализовался и с характерным шелестом упали на пол. Парнишка посмотрел на заветные бумажки, что послужили толчком к действию и нужной Дину мысли.

— Я сейчас, — крикнул парень в трубку, — я на такси. Сейчас буду.

«А вот и истинно любящий», — подумал Дин, взглянув на часы. На них было два часа ночи, а паренёк полетел по первому зову той, что он любит. На что охотник только покачал головой.

***

Вот девчонка жмётся к парню, пряча лицо у него на груди. Сегодня он привёз её домой, и она просто уходит. Он просто её провожает без надежд на что-либо, просто счастлив от того, что он ей нужен. У неё пока ещё шок. Сотворённый кумир уже на втором, на заднем плане или просто фоном.

Но не это важно.

Важно другое: в шесть утра мать тихонько заглядывает в комнату к дочери и с умилением треплет ей волосы, тихонечко целует в щёку. Завтрак на двоих, записка с распоряжениями на столе.

Она спокойная и уверенная, что в её семье всё в порядке, направляется на работу. В перинатальный центр, где её ждут маленькие пациенты. Туда, куда доставили ещё одного пациента и, к сожалению, без мамы.

Малыша, чья жизнь сейчас была на волоске.

Как часто в жизни нам нужно, чтобы этот волосок превратился в сильные и нежные руки, дабы удержать жизнь? На этот вопрос Винчестер уже знал ответ. Он, стоя в проёме палаты, с болью смотрел на мальчишку в кувезе, окружённого трубками и аппаратурой. Тут же что-то кольнуло в груди, отзываясь горечью и болью. Дин был готов на многое, лишь бы спасти своего сына. Так поступают не только матери, но и отцы.

В белом халате с картой на планшетке, пройдя сквозь незримого Ангела, женщина подошла к малышу:

— Привет, солнышко, — говорит она и ему улыбается, уверенная, что её слышат и понимают, — как твои дела сегодня, мой хороший?

Это её работа, которую она любит, но не сможет она променять на неё свою семью. Дин знал об этом… Знал, что, если та глупая девчонка прыгнет с крыши, разбившись на смерть, её мать сорвётся к ней и будет отчаянно рыдать над бездыханным телом своей дочери. И чтобы его сын смог выжить, Винчестер сделал небольшое одолжение лечащему врачу малыша.

Он готов было вздохнуть с облегчением, что всё обошлось, как вдруг по телу малыша пробежала судорога. Аппаратура тут же запищала. Дин рефлекторно шагнул вперёд и…

Всё исчезло. Палаты как не было. Он очутился в странном помещении, залитым белым светом. Нет окон. Нет дверей. Стена одна, и она вокруг него. Всё мягкое, и пол тоже мягкий. Метаться и стучать бессмысленно и бесполезно. Светло, мягко и глухо.

— Эй, кто-нибудь?!

Но ответом ему вдруг стал писк медицинской аппаратуры в его голове, а перед мысленным взором маленькое тельце в судороге. Дин в панике опустился на корточки, закрыв глаза и зажимая уши.

Выбор

Старушка как могла торопилась перейти дорогу, но сил уже не было — не те года. Уже горит красный пешеходам, а впереди ещё треть пути. Надо было остановиться на середине и дождаться смены сигнала, но отсутствие машин на дороге придало уверенности в совершаемой глупости.

В юности — самонадеянность, а в старости — маразм.

В эту самую секунду жизнь глупой старухи решается секундами скоростей и её собственной самоуверенностью, что она успеет перейти дорогу, потому что та была свободна от машин.

Где-то там в дали парнишка на чёрном байке только прибавил скорости. Он был уверен в мощности своего коня, и в том, что успеет проскочить на «нейтральный» жёлтый свет.

В это же самый момент за рулём серого форда была молодая мать, измученная вознёй двойняшек на заднем сиденье и отвлекающаяся на них, не видит старушки. Невелика её скорость, и ей открыт путь, но взгляд на дорогу и….

Картинка замерла.

— Твой выбор? — спросил Дина, тот кто был его другом уже давно.

— Это экзамен? От этого зависит, будет мой сын жить или нет? — растерянно молвил бывший охотник, глядя на открывающеюся картину.

— Нет. Это не экзамен, а обучение. — коротко ответили ему, — А выбор ты уже сделал сам, ещё будучи охотником, и своим побегом из Рая только его подтвердил.

***

Плач малыша, его улыбка и писк аппаратуры. Сколько по времени крутятся эти картинки в голове Дина? Он и сам не может дать ответ на этот вопрос. Он думал, что всё было хорошо, но так ли это?

Дин думал, что сделал всё для того, чтобы это маленький мальчишка жил дальше.

Или не всё?

Что нужно было ему вообще? Покой? Любовь?

Вот с последним вопросом стоило разобраться, ведь братская любовь, любовь родителей — всё это было, как обязанность и Дин частенько говорил сам себе, что он должен.

Должен защищать брата и благодарность его, а родителям доказать, что он достоин называться их сыном. Он должен был продолжать семейное дело и спасать этот мир, который то и делал, что одной ногой стоял в пучине погибели.

И всё это в сочетании со словечком «любовь».

Но ни с чем нельзя было сравнить то единственное чувство, с которым на него смотрели те большие детские глаза и то, как маленькая ручка очень крепко держала его мизинец, обхватывая маленькими пальчиками.

Он вдруг вспомнил свой диалог с братом после спасения подростка-сатаниста и его подружки:

— Да брось, Дин. Его жизнь — отстой. Ты видел его родителей? Мы с тобой ничего не потеряли, — сказал Сэм тогда.

— Или не знаем, что теряем, — ответил он тогда брату.

Он надолго и навсегда запихнул глубоко в себя, то желание о создание семьи и нормальной жизни. Вся эта бутафория той недосягаемой мечты не для них. На первом месте всегда стояло их семейное дело — спасение людей. И это дало отклик в высших сферах: несмотря на возню и хаос небесной и адской канцелярии, им помогали. Значит, всё это было правильно, но как итог; Дин оказался в тупике с одним лишь вопросом:

«Чего не хватает солдату, когда война закончена?»

— Пора возвращаться, Дин. — произнёс Джек и, появившись перед стоявшим на коленях Дином, протянул ему руку, чтобы тот поднялся.

Дин же, погруженный в свои мысли, не сразу сообразил, что и звуков, терзавших его, уже нет, и комната изменилась: появились двери и окна. И даже когда он обратил свой взор на присутствовавшего, то не принял руку Джека, а тяжело поднялся сам, не глядя последнему в глаза. Ответов на свои вопросы он не нашёл и подспудно озадачил себя ещё и чувством вины.

— Если я вернусь в Рай, я увижу?.. Я дождусь там своего сына? — задал Дин терзающий его вопрос

— Это вряд ли. Думаешь, это было бы правильным? Вы не знали друг друга при жизни. Значит — нет. — с сочувствием в голосе произнёс Джек, но Дину этого было недостаточно.

— Но, я видел его. Я…. Договор? Мальчик жив? — задавая вопрос, Дин страшился ответа.

Условия он помнил чётко: пока Ангел в «отпуске», Дин выполняет его работу и его сын будет жить. Он едва не покрылся холодным потом, снова вспоминая писк аппаратуры. Винчестер боялся, что его опасения могут подтвердится.

Джек внимательно следил за состоянием охотника и медлил с ответом. Скажи он, что мальчик жив, это всё равно бы не устроило Дина. И сам же бывший охотник не отрицал этого. Ему было необходимо своими глазами убедиться в том, что его сын всё ещё жив и будет жить.

«Стереть ему память о сыне?» — подумал Джек об одном из выходов из сложившейся ситуации, но слишком уж этот выход был простым и несправедливым. Он решил иначе, дал Винчестеру снова выбор:

— Он живёт, Дин, потому что это ты дал ему шанс. Аппаратура только дала сигнал, что мальчик слаб, а тем, кто о нём позаботится, ты помог выполнить их работу. — Начал осторожно говорить Джек, — Если ты вернёшься, то забудешь о нём. Он будет жить, но своей жизнью. Вернуться на Землю в качестве призрака? Неразумно….

— А в качестве Ангела? — Дин перебил его, хватаясь за хрупкую нить надежды.

— Ты всё же хотел бы быть с ним?

— Да. — коротко ответил он на вопрос Джека.

— Ты не можешь быть постоянно с ним. Так как Ангел — это работа. Люди получили то, что хотели. Они могут молиться или не молиться — это их выбор. Поверь, своих монстров и демонов они теперь создают сами, а вот Ангелов и истинной веры теперь точно недобор. — задумался Джек на мгновение, а затем продолжил, — Старая гвардия малочисленна, а новая не справляется и выбивается из сил. Я не осуждаю того, с кем ты махнулся местами, но его место не с твоей семьёй, и тебя он подменить не сможет. Ему место в Раю найдётся. — на этих словах Джека Винчестер усмехнулся и это не ускользнула от глаз вездесущего, — Поверь, он не так подл, как ты, наверное, решил. Он тоже его достоин. Только на одного помощника для людей стало меньше. — как с тоской прозвучал его голос, — У Ангела-хранителя непростая работа; он творит маленькие чудеса настолько незримо для людей, что кажется, что Ангела и нет рядом вовсе, а все чудеса заслуга самого человека. Справедливо ли это? — спросишь ты. И я отвечу тебе: «Да». — Джек немного подождал, давая возможность Дину понять его слова, а затем продолжил. — Да, это справедливо. Только вера в собственные силы даёт человеку возможность творить. И творить лучшее, и писать свою историю самому. И не создавать демонов. Твои родные будут видеть тебя, периодически не замечая времени твоего отсутствия, но в основном ты будешь на Земле. И твоим подопечным будет не только твой сын, а практически все, с кем столкнёт тебя твоя новая работа. Чью жизнь ты изменишь, а их уже немало: наркоман-мажор, фанатка, её мать. Ты можешь оставить как всё есть. Но, поверь, следить за ними и их судьбой ты будешь непроизвольно. Это и есть «музыка высших сфер», волны чужих жизней.

— Как профессор Ксавьер. А Церебро можно создать? — Дин попытался слабо улыбнуться. Всё же ситуацией он был озадачен: «Ангел-хранитель для всех?»

— Ход мыслей верен. Но Церебро не будет, — и, как бы отвечая на мысли охотника, Джек продолжил, — ты будешь в ответе за жизни многих, но не всех. Не старайся, а делай, что будет тебе по силам.

Джек положил руку на плечо Дину и подмигнул, стараясь приободрить:

— И твой лучший друг будет для тебя магистром Йодой.

***

— Кого я должен выбрать? Жнецов нет, значит, всех этих людей нет в их списках. Или я корректирую списки? Кас, я же не могу определять, кто из них погибнет? — Дин в растерянности смотрел на перекрёсток, не понимая, то как он должен понять кого он должен был выбрать.

Как спасти всех от их собственных ошибок?

— Просто просмотри их воспоминания жизни о предшествующих этому моменту.

— Но как? — всё ещё не мог понять Дин, то как он должен это сделать.

Но он мог бы этого вопроса не задавать. Просто посмотрев на мать двоих детей, он увидел, что она в садике забыла игрушку одного из малышей, потому-то они и расшалились в машине. Поссорились из-за одной, и мать отвлеклась от дороги.

Хорошо. Просто подкинуть её в машину.

Но ситуацию это практически не спасает: байк всё равно влетит в машину, а старушка умрёт от сердечного приступа при виде этой картины.

Старушка. Вернуть её практически невозможно и живёт недалеко. Просто захотелось вкусностей к чаю из бакалейной через дорогу.

Байкер. У того дома грандиозный скандал. Ну, задержался человек с парнями, просто поболтали, а жена дома устроила истерику. И он вернулся туда, где была тишь и благодать: в гараж к своему любимцу. Дин прекрасно его понимал. Да, семья и железный конь не всегда совместимые вещи. Охотник прошёлся по «священному храму» байкера. Вот сейчас тот войдёт в гараж и выгонит своего коня, чтобы развеяться.

И тут рука Винчестера машинально перевернула рамку с фотографией на верстаке. Фото отца с сыном-подростком. Дин невесело усмехнулся, значит, тому тоже сын был всех дороже.

Это сработало.

Когда байкер вошёл в гараж, его взгляд задержался на стоявшем на верстаке фото. Всего несколько секунд, которых оказалось достаточно для принятия решения.

Он всё же выехал, но не так быстро, как изначально. Подъезжая к светофору, он останавливается, сбрасывая скорость.

Два Ангела стояли перед перекрёстком, спокойно наблюдая, как расходятся людские судьбы. Дальше, к своим ошибкам и глупостям.

— Нормуль, — хлопнул Кас Дина по плечу, — молодец, падаван.

Правила.

— Ты ещё грудью покорми. К своим пяти, может, добавишь шестого? — женский голос звучал с нотками презрения и сарказма, все присутствующие отвратительно захихикали.

Цинизм часто проявляется в профессионализме — это удел большинства работ, какой бы сферы это ни касалось. Мари свою работу сегодня выполняла иначе, не как нянька в доме малютки, а как любящая и заботливая мать, но не мать многодетного семейства. Вся её любовь и забота сегодня достанется только одному человечку. Вместо стандартных процедур после кормления — подтирание поп и смена подгузников; вечернее купание, массаж и колыбельная на ночь. Ей было всё равно на колкие шуточки коллег и их косые взгляды. Этот малыш в ней вызывал сильное желание заботиться о нём не как об очередном подопечном детского дома, а как о собственном ребёнке.

Но это были не её чувства, а чувства Дина, который находился в её теле. Его ничего не смущало, ни ворчание коллег Марии, которым пришлось заниматься оставшимися подопечными, ни тучность её пышного тела, в которое он вселился. Она, а точнее сам Дин, их сегодня оставила только ради одного малыша и посвятила себя ему.

Вселиться в эту добродушную женщину, которая старалась жить благочестивой жизнью, было ещё одной возможностью пообщаться с сыном. Не просто увидеть или услышать его и не просто осознавать, что он жив, а ощутить невесомость этого крошечного человечка. Дин верил, что его сын нуждался в нём и был нужен этому крошечному созданию. Он надеялся, что этот человечек, пусть ещё и совсем крошка, но осознаёт, кто на самом деле его держит на руках и улыбается ему, а не этой пышногрудой тётке с дряблыми, как перебродившее тесто, руками.

Эта женщина, Мари всегда перед сменой заходила в Храм. Она не была истовой католичкой и молилась больше по инерции, чем осознанно, но всегда знала о том, что нужно жить, по совести. По крайней мере она старалась так жить и каждый раз, когда она стояла перед входом в церковь надеялась, что её молитвы будут услышаны. Со временем её вера начинала угасать, а искренность в молитвах превратилась в обычное чтение написанных строк. Тем не менее она продолжала помогать ближним и поступать так, как сказано в святом писании.

Когда она заканчивала читать молитву, то просто сидела подолгу, склонив голову в тишине. Мари любила детей, очень и всегда знала, что её работа будет связана именно с ними. Даже рождение собственных детей не останавливало её работать в доме малютке. Она дарила любовь не только собственным детям, но и малюткам, брошенным в казённом доме; её любви хватало на всех, но иногда ей нужен был очень тихий уголок. Мари хотела временами просто побыть наедине со своими мыслями, ведь человек такое существо, которое имеет свойство уставать.

— Хочется отдохнуть? Маленький внеплановый выходной? — прозвучал голос в тишине, эхом разбиваясь о стены церквушки.

Возможно, благодаря игре света, идущего через церковные витражи, или это было что-то иное, но ей показалось, что мужчина, стоявший перед ней, был соткан из этого самого света и он был прекрасен.

— Да, Господи, — выдохнула она.

Пускай и была подмена значений, но согласие получено. Винчестер вселяется в тело Мари и отправляется к своему сыну. Он снова держит на руках, пусть и не на своих, такой маленький и тёплый комочек счастья.

***

Удар был несильным, но позорным — пощёчина. Патрик вжался в кресло, он ожидал больших побоев и скандала, но его отец молча развернулся. Уходя, он даже не хлопнул дверью.

Патрик был не то принижен, не то раздосадован. Разбитая машина, уважение отца и Лиз, которая на днях едва ли не сиганула с крыши ради какого-то корейского-китайского болванчика. «Как так?» — не понимал паренёк, ведь он же любил её, а не это узкоглазое писклявое чудо. Патрик сидел на кресле и нервно крутил мобильник в руках, глядя куда-то перед собой. Он думал о случившемся, то и дело прикусывая губу. Нервы были на пределе, ведь парнишка не мог понять, почему всё это происходило с ним. Патрик в голове перебирал все возможные варианты решений и событий. Пару раз он набирал чей-то номер телефона и тут же сбрасывал. Он боролся с тем ураганом чувств, что поднял целую бурю в его душе. Ему хотелось найти выход из сложившихся неприятностей и, кажется, уже нашел. Один звонок Руфусу — решение всех его проблем. Патрик наконец-таки решился и набрал номер телефона своего знакомого:

— Я согласен, — выпалил он в трубку, а на том конце провода Руфус довольно усмехнулся.

Он был явно рад ответу Патрика. Для него этот парнишка был только ещё одним курьеришком. «Что ж, неплохой вариант, — подумал Руфус, выдыхая сигаретный дым. — От употребления к распространению». Последние о чём подумал наркоторговец не лишено было смысла. На самом деле наркотики цепляют крепко и не отпускают никогда. Те случаи, когда наркоман слезал с иглы, или курьер выходил из игры были очень редким явлением. Руфус и не собирался учитывать чужие проблемы. Единственное, чего он не учёл — амбиции несоразмерны со страхом Патрика.

Боязнь всё потерять ещё осталась где-то на задворках его оставшегося разума. Патрик понимал, что уже лишился машины, а с ней и понты мажора куда-то испарились, словно их и не было. Лиз от него бегает с той самой ночи и всячески избегает любых контактов с ним, и не понятно почему. Возможно, он ей не был нужен, а возможно, она просто стыдится его, или своего поступка. Парнишка был опьянён желанием всё вернуть и наконец-таки завоевать сердце Лиз. Он был готов даже на такой проступок, как торговля наркотиками. В этом он не видел чего-то зазорного и плохого. Для него это было единственным выходом из всех ситуаций. Патрик не думал, когда соглашался, что это может привести к ещё большим неприятностям. Он и не думал, когда запихнул очередную проблему к карман своих брюк: папин револьвер, украденный им из сейфа.

***

— Дин, Дин, Дин, — Кастиэль в растерянности провёл руками по своему лицу и взъерошил свою шевелюру, — Что же ты наделал?

Наступала точка невозврата. Это происходит, когда исчезает вера, и остаётся только похоть неудовлетворённых желаний и заблуждение, что добиться желаемого можно любым путём.

Нет, нельзя.

Но исправить это можно. Один толчок в нужном направлении. Что угодно… Звонок от Лиз. Разговор отца с сыном чуть дольше, чем одна пощёчина. И кровавой бойни на границе с городом, где полицейские остановят наркошу-щенка, можно избежать. И это только один вариант возможных событий. Возможен и другой. Патрик выполнит свою задачу, и под откос покатятся жизни сотен и десятков сбившихся с пути людей, когда яд попадёт в город.

Патрик и Лиз — подопечные Дина. Одно обращение к свету. Только намёк на молитву, и его обязанности — прийти к ним на помощь незримо для них самих. Найти способ свести трагедию к минимуму жертв. И, если удастся, вернуть их к вере.

Но его нет, и Кас вынужден сделать выбор за него. Нервы Патрика на пределе. Одна подсказка. И последняя доза, взятая из товара, который он должен был переправить, стала действительно его последней дозой.

— Дин.

— Кас, я могу всё объяснить.

— Не надо, — был тихим ответ. — Ты нарушил элементарные правила, о которых я тебе не напоминал, но ты, как охотник, о них знал.

Кто и когда-нибудь видел эмоции Кастиэля? Они практически неуловимы. Нужно быть лучшим другом, чтобы их просто знать и почувствовать в определённый момент. Радость, как у ребёнка. Боль, как от тяжёлой раны. Гнев, как у… Как у Бога. Надо быть Дином Винчестером, чтобы знать об этом и чувствовать их. А он им и был. И понял, что и наказание будет неизбежным. Как у ученика, который налил клей на стул учителю, но уселся на него сам.

Влип

Дин открыл глаза. Казалось, это были секунды глубокого сна. Всё кончилось? А что было?

Вокруг было темно, но эта темнота была странной. Чёрно-белой и до рези в глазах чёткой. Было видно всё: старый гараж, куча пыльного и разбросанного как попало инструмента на полках и верстаках.

Холод и запахи он практически не чувствовал, но понимал, чем в таких местах пахнет. Запустением, тленом и старой смазкой. Сквозь ржавые прорехи стен и дверей шёл слабый свет ночи. Просто другой оттенок темноты.

И посреди всего этого стоял он. Машину, брошенную здесь, он ощущал, и почему-то в нём это отзывалось болью. Пара покрышек по правому борту спущена. Пыль и мелкие трещины на лобовом от мусора разваливающейся крыши. Кожа оплётки руля полезет от любого прикосновения, так как испорчена и разъедена сыростью. Железо неслышно для человеческих ушей стонет и воет только от ему ведомой боли. И эту боль Дин ощущал словно сам, физически. Вдруг он ощутил странное свербение в теле машины как чесотку у себя самого, а почесаться не мог. Неприятное чувство. От того, что он осознал, стало ещё гаже — в одном из задних сидений мыши свили гнездо. Гадость. И вдруг Дин ужаснулся и взбесился одновременно.

Импала! Это Импала! Сэм — сволочь. Как он мог?!

Посреди гаража стояла Импала. И он посреди гаража. Он осознавал всё, что происходит с машиной, но понял вдруг и другую страшную вещь. Осознавал, чувствовал. Но он её не видел. Догадка и понимание были жестоки:

— Кас! Нет! Не надо! Пожалуйста! Кас!!!

Машина, стоявшая и гниющая посреди гаража, брошенная и всеми позабытая — это был он сам, как дух, заключённый в неподвижном куске железа.

Импала+Священник=Дин

Невыносимо было оставаться здесь. Но он обещал брату. Впрочем, когда он сдерживал свои обещания? Особенно брату.

Роскошная квартира в доме в центре города-миллионника. Респектабельный район. Сэм выбрал самый что ни на есть отличный образ жизни от того, что он некогда вёл, будучи охотником. Теперь иные интересы, IT технологии, и он один из ведущих инженеров компании. Стабильный и легальный заработок. Никаких кочевых переездов. Белые накрахмаленные рубашки от пяти баксов за штуку. Стильные костюмы, не зря же Люцифер готовил именно его своим «костюмом»; видел бы он Сэма сейчас, просто забрал бы и не спрашивал разрешения. А Сэму его новый образ и новая жизнь были вполне по душе. Но к таким кардинальным изменениям его толкнуло не просто желание, а боль… И он как мог старался её унять и забыть, боль от невосполнимой утраты того, кого всегда по жизни он привык видеть, чувствовать и просто знать — рядом.

Его работа теперь связана с компьютерами и их возможностями. Изучал и разрабатывал сам. Чарли бы его одобрила.

Согласно новому статусу была и новая машина, и она была только его. Она никогда и никому не принадлежала. Его новая машина не являлась чьим-то наследием — ни отца, ни уж тем более брата. Новенькая, словно только что с конвейера. Что, впрочем, так и было.

К начинке автомобиля Сэм имел непосредственное отношение, благодаря своей работе. Он самолично внёс все изменения и корректировки в настройки, сенсоры и датчики всей бортовой системы машины. Аналогов технологиям, которые Винчестер использовал, нет во всём мире. Это делалось не для того, чтобы утешить свою гордыню, а, чтобы заглушить чувства боли, утраты и вины.

Особенно вины в случае с машиной.

Брат бы ему никогда не простил, если б узнал о его решении и собственно о самом поступке. Сэм на миг прикрыл глаза, глубоко вздохнув. На минуту ему показалось, что он вполне мог бы ощутить гнев старшего брата каждой клеточкой своего тела, особенно после того, что он сделал…

Пусть Сэм и вспомнил каждую стычку с Дином. В памяти, теперь уже бывшего охотника, всплыло ощущения той силы ударов старшего брата, особенно когда тот был одержим меткой. Сэм готов и хотел ощутить эту боль на своих рёбрах… снова, нежели чувствовать иную. Она не угасала и разрывала изнутри. Хотелось хоть не надолго оказаться в прошлом и если бы была бы такая возможность Сэм изменил бы его. Хотя бы попытался, пускай и знал, что это почти что невозможно. Тем не менее, после того, как они смогли одолеть Чака, он понял, что «судьбу» можно изменить. Только была бы у него эта возможность…

Сэм провёл ладонью от подбородка к волосам и взъерошил их, стараясь отогнать нахлынувшее чувство вины. Оно заставляло ощущать тяжкий груз на своих плечах и от этого начинали кошки скрести. Воспоминания об Импале возникли вместе с появлением чувством вины. Машины больше нет…

Так облажаться мог каждый. И Дин не был застрахован от этого. Сколько раз Детка подвергалась нападению как просто мародёров, так и желающих покататься на машине экстравагантного экстерьера.

Всё случилось банально — обычный угон. Спустя неделю Сэм покинул бункер и остановился в одном из тех многочисленных мотелей, в которых он с Дином останавливался. Поутру охотник просто не увидел Детку под окнами мотеля… Боже, (и тут не без него), ни одной рабочей камеры на пол штата. Как так-то?! Есть ли предел отчаянию?

Нет Чака — не свалишь на его происки. Нет Каса и Джека — помощи от сверхъестественного теперь ждать не стоит.

Возможно, именно эта безысходность на тот момент и слабость от отчаяния привели его к тому, за что его никогда не простил бы Дин: он бросил поиски. Возможно, именно пропажа Импалы толкнула Сэма изменить его образ жизни охотника-перекати поле. Теперь его малышка иная и более современная, но вина от утраты слишком сильна, а в тандеме с болью — смесь невыносимая.

***

Может ли железо чувствовать, понимать, мыслить? Дин теперь знал, что «да». Да и как истинный водитель, он знал это всегда. Часть души, практически каждый кто садится за руль, вкладывает в то, чем управляет. Эта частичка всегда оставалась с его машиной. А с Деткой они были единым целым.

Теперь он был не просто с ней одним целым, Дин стал Импалой. Это жестоко, даже по отношению к нему.

Что он теперь такое?

Душа, заключённая в машине, или дух, одержимый машиной?

Дин с Боби практически всегда давали вторую жизнь тем развалюшкам, среди которых Бобби жил. Это было его любимым занятием. Иногда охотник сам не знал, что его влекло больше — охота или «пазлы» с названием автомобиль.

Так… Если он одержим, точнее машина одержима… «Вот, блин, бред: кто и чем одержим», — попытка понять происходящие привела к тупику и не было никакого результата.

На чём он там пытался сосредоточиться? Кажется, сдвинуть её с места. Возможно, это всего лишь вопрос тренировки, но было уж наверняка понятно так это, то что Дин никогда не сдавался. И этот случай не являлся исключением из правил.

Насколько он помнил, духам, которые так и не пересекли завесу, далеко не всегда удавалось сразу подать знак живым о том, что они есть. Бобби, и Кевин были тому подтверждение; им это удалось далеко не сразу. Дин сам, благодаря стараниям медиума, став призраком, помнил об уроках «силы», которые ему и Сэму преподавал умерший от болезни мальчик.

Но в этот раз всё было иначе. Он стал Импалой. Деткой, которая обладала всей памятью души самого Дина.

Винчестера раздражало многое, практически всё. Чувствовал ли он на самом деле холод, сырость… «Стоп! Холода нет? Что за чёрт тут происходит?» — обрушил он на себя шквал вопросов, осознавая положение своих дел. Удача была не на его стороне. Лучи солнца, пробиваясь через дыры сарая, — язык Дина не поворачивается назвать это гаражом, — нагревали его. Его или железо машины? Он помнил или чувствовал? Дин запутался в собственных мыслях и вопросах, которые мгновенно возникали один за другим. Постепенно важность этих вопросов улетучивалась. Казалось, что отчаянье взяло вверх над здравым смыслом. Дин решил это просто принять. Принять всё, что, как он понял, ему приходилось чувствовать происходящее вокруг, как машина.

«Так, а что со зрением?» — Очередной вопрос возник неспроста, ведь охотник видел всё, только вот почему-то в чёрно-белом цвете.

«Внутренним» взором он попытался «осмотреть» себя, вспомнить каждый сантиметр своей любимицы, каждый проводок. «Ох, да!» — Дин внутренне заликовал, так как его ждал приятный сюрприз — ключ в замке зажигания. «А если сравнить с человеческим телом, где бы он был? Стоп, не отвлекаемся». — Дин сам прервал свои мысли и продолжил свои попытки. Особо напрягаться и не пришлось, чтобы повернуть его в первую позицию. Щелчок, и зажглись фары. Если б Дин смог, то трухлявые стены содрогнулись бы от его восторженного крика: «Ура!», а, возможно, и «Я Бэтмен». Он увидел мир в цвете, именно так охотник теперь его воспринимал.

«Чёрт!» — Могло сорваться что и покрепче с человеческих уст Винчестера, но железо, которым он сейчас являлся, было безмолвно. Это была безмолвная ярость. Он практически почувствовал каждым сантиметром своей души боль в момент микровзрыва одного «глаза». В одной из фар лампочка перегорела. Чёрный нагар на её стекле стал как бельмо в человеческом глазу — помехой для зрения. Оно поделилось на монохромное и цветное. Однако, эффект ещё тот, тут же зрение стало опять чёрно-белым. Сел аккумулятор.

Вот тут оставалось только удивляться, что ярость Дина не стала для него подзарядкой.

«А чем же духи подзаряжают свои предметы? Или его просто клинит на мелочах?» — Он с досады скрестил руки на груди и слегка пнул по колесу машины. — «Оп-па!» — Приличных слов вообще не находилось. Дин стоял и смотрел на машину, не веря своим глазам, что это происходит с ним. По какой-то неведомой ему причине Винчестер снова стал человеком и притом живым.

«Опять воскрес?» — подумал Дин и оглядел себя. Его брови поползли вверх от удивления. Его новое одеяние было странным, особенно для воскресшего охотника. Дин Винчестер стоял перед Импалой в заброшенном и старом сарае в рясе священника. Однако, охотник быстро пришёл в себя, как бы то ни было, он снова жив, и пора разобраться с «шуточками» Каса, а он почему-то был уверен, что это проделки Ангела. Теперь он в его руках «пешка» или «хомячок»? Очередной вопрос не заставил себя долго ждать, хотя важность его ушла на второй план. У Дина сейчас, как и всегда с выбором «не разбежишься».

Толкнул с силой старую дверь, пошёл разбираться.

***

«Ещё пара решений для бункера просвещённых», — подумал Сэм и, глядя на свою работу, потянулся, разминая занемевшие суставы. Он помнил, как тот работал в полную силу при наведении в нём порядка лесной феей, что служила некогда у просвещённых. Стол сканер чудовищ, телескоп для слежения за событиями в параллельных мирах были важными деталями в бункере и упрощали работу охотников. Да и полная защита бункера значила очень многое. Если бы не она, то сюда бы уже давно ломились все, кому не лень.

Для начала Сэм решил обновить только компьютерную базу, привозя из города новую, заменяя старую. Кое где он всё же оставлял старые детали, которые ещё не плохо выполняли свою функцию. Винчестер, совершенствуя технологии, работал. «Охотился?» — спросите вы, но ответ будет не таким, как многие ожидают.

Нет. Ему понадобился очень большой перерыв, который он и сделал. Последние слова Дина временами всплывали в его памяти: «Ты будешь сражаться». Да, он обещал, что продолжит семейное дело и Сэм пытался. По началу Винчестер младший охотился в одиночку. Он даже пробовал присоединиться к другим охотникам, которые остались в живых. Что-то внутри протестовало, и он просто не смог работать ни с кем, кроме брата. Чего только ему не пришлось испробовать, дабы не выйти из строя. С каждой его провальной попыткой руки сами начинали опускаться. Вариантов становилось с каждым разом всё меньше и меньше. И когда Сэм закончил очередное своё дело — он просто остановился. Поэтому он просто решил не ввязываться в разборки сверхъестественного мира.

Он помнил обо всех погибших, кого он знал. Помнил всегда. Каждое имя и то как они погибали врезались в память настолько плотно, казалось, что ничто не сможет стереть это из неё. Пожалуй, это была ещё одна причина, по которой он не смог присоединиться к кому-то из охотников. Страх снова пережить потерю близких людей оставил свой отпечаток на его сердце. Сложно было охотиться одному, поэтому Сэм решил найти то, что у него получается лучше всего, помимо охоты на нечисть.

И Сэм Винчестер нашёл себя в другом. Он сам взялся за усовершенствование бункера, не связываясь с англичанами больше.

А сейчас, по дороге из города в бункер, он проезжал мимо того городка, где пропала Импала. Чуть в стороне — кладбище и церковь. Его взгляд мелькнул по-старому и ветхому зданию, и какое-то странное чувство возникло внутри. Ведомый смешанным чувством воспоминаний и раскаяния, он направил машину к заброшенному Храму.

***

Было ли это частью городка когда-то или отдельным поселением, но заброшенные дома, сараи, гаражи почему-то не удивили Дина. Его раздражала ряса: её длина и отсутствие брюк под ней. «Вроде, современные падре в таких уже не ходят. Или встречаются ещё такие?» — Раздражение от таких мыслей росло только больше.

Вдалеке слышен был шум небольшого городка. Но первое, что замаячило на окраине, были кладбище и церковь. В его нынешнем облачении вполне логично было направиться туда. Может, у местного отче найдётся иная одежда, или он поможет «своему попавшему в трудную жизненную ситуацию собрату».

Чем ближе он подходил к старому Храму, тем яснее становилось, что он в том же плачевном состоянии, что и сарай, где находилась Импала. Двери и окна церквушки покосились, как и сама постройка, которая накренилась вбок. Было пусто и тихо, даже слишком. Вокруг не было ни души, словно здесь давно уже никто не появлялся. Даже свежие могилы отсутствовали. Оглядевшись ещё раз по запустелой местности вокруг храма, Дин решил войти внутрь.

Пройдя через ряды, Дин приблизился к алтарю. Первое, что привлекло его внимание — пыль. Как ни странно, слоя пыли ни на скамейках, ни на самом алтаре не было. Он качнул головой. Голой кожей рук и лица Дин почувствовал лёгкое прикосновение ветра. Он проникал через разбитые окна и щели старой церкви, создавая сквозняк. Неуловимые потоки воздуха аккуратно сдували пыль со всего помещения Храма. Казалось, он дышал и жил своей жизнью в ожидании верующих. Дин криво и недобро усмехнулся: вряд ли люди, молившиеся когда-то здесь, думали о Боге, как о некоем Чаке. Впервые за долгое время Дин задумался над тем, что само присутствие этого субъекта здесь было бы оскорблением.

Винчестер сделал то, что никогда не делал в своей грешной жизни: он зажёг свечу и помолился во здравие Сэма. Дин поставил свечу в круглый подсвечник, который стоял перед образом Христа и, сложив руки в молитвенном жесте, начал мысленно произносить свою молитву. Пламя свечи подрагивало от гуляющего сквозняка. Глядя на него, время замедлялось, уходили куда-то тревоги и приходило какое-то успокоение. Вдруг за спиной скрипнула дверь Храма, а пламя свечи резко дёрнулось. От чего Дин настороженно посмотрел на дверь, где в её проёме появился ещё один прихожанин.

Лица вошедшего было не видно из-за очень густой тени возле входа. Каждый мускул охотника напрягался и вот, когда неизвестный вышел на свет, чуть делая шаг вперёд и не глядя в сторону Дина, он распахнул удивлённо свои глаза и радостно произнёс:

— Сэмми? — Воздух всколыхнулся.

Сэм вздрогнул всем телом, оглядываясь по сторонам. Он нахмурил брови и попытался унять бешеное биение сердца. Услышанный голос не давал покоя, ведь ему показался отчётливый голос Дина.

Взгляд Сэма резко остановился на алтаре, перед которым горела одинокая свеча. Вокруг не было ни души.

***

Снова монохромный мир. Снова он — машина.

— Часы пробили полночь, Золушка. И волшебство исчезло. Туфельку не потерял?

«Кас, сволочь, что всё это значит?»

Но ярость Дина исчезла вмиг, когда он «ощутил железной шкурой» жар горячей ладони Ангела, прикоснувшегося к его капоту. Разницу температур своего железа и тела человека Дин ощутил и готов был запихнуть подальше своё негодование, лишь бы Кастиэль не убирал ладонь. Но ответ за урок-наказание Ангелу дать придётся.

Ангел не собачка на поводке

Как это можно было назвать, Дин понятия не имел. Прощупывание самого себя на ментальном уровне. Он знал, что он — Дин — Детка и он — она в порядке. Сдох акб, сухой бак, пуст как желудок Дина. А есть хотелось, но мог обходится без еды; он — да, Детка — вопрос сложный. Телекинез призракам в помощь, а Ангелам?

— Были люди, Дин, которые стремились к этому.

— Стать Ангелами? — Голос Дина был полон сомнения, казалось он не верил словам ангела.

— Нет. Об этом они и думать не смели, но…

— Только не начинай про свои сосуды — оболочки. Кас, я хочу быть рядом с сыном. — Винчестер грубо перебил Кастиэля и посмотрел на него глазами, полными гнева и боли.

Вспомнил Дин недавний разговор с Кастиэлем. Его мозг был, как в лихорадке: требовал действий. Сидеть и спокойно всё обдумывать было не в привычках Винчестера. Но что ему оставалось делать, ведь Кастиэль его кинул. Или он — Дин — сам добился того: вывел из себя небесное создание, и тот его оставил, как всегда.

— Ты меня не слушаешь. — с досадой сказал ангел Божий.

— Ты был создан так же? — не обращая внимания на упрёк, Дин продолжал задавать свои вопросы.

— Нет. Иначе. Люди приходят к этому…

— Так всё же приходят? — не дав закончить ангелу мысль, спросил охотник. Он словно искал, то что даст возможность быть рядом со своим сыном.

— Дин. — Кастиэль попытался остановить своего друга, но тот его словно не слышал.

— Ради кого-нибудь там. Я — Ангел, но не такой, как ты? Я был Михаилом…

— Оболочкой, не им. И он Архангел. — Ангел прервал рассуждения охотника.

Кастиэль же тогда погрузился в раздумья, а Дин и этого умудрился не заметить. А мысли того внезапно приняли иной оборот: кто тот Ангел — Змей? Почему он избрал Дина, а не Сэма? Зачем откинул Дина назад во времени именно в тот момент, когда Сэм ещё жив?

И не просто жив. Он совершенствовал охоту, сам ещё не приступая к ней, отойдя от дел, но следуя по пути просвещённых. Бункер мог ожить вновь и уже в новой модификации. История не повторяется, она идёт по спирали, разворачиваясь, словно торнадо. Это означало, что стоило насторожиться и быть готовым. Вот только к чему — Кастиэль пока не знал. И это злило.

Злило?

Дин бы очень удивился и, припомнив былое, поостерегся бы, но…

— Ты не слушаешь меня, Дин. Ангелы не феи, только с другими крыльями, как ты, видимо, решил. Теперь ты сам почувствуешь на собственной шкуре «магию волшебного — небесного песочка». Теперь я явлюсь только тогда, когда ты искренне помолишься. А не рявкнешь по обыкновению: «Кас, к ноге!» — Выпалил раздражённо Ангел, глядя на Дина.

— Я не… Молиться? Кому и как? Тебе, Богу, Чаку, Джеку? — поперхнулся охотник и обрушил на Каса новую волну вопросов.

— Ты понятия не имеешь, что значит истинная молитва. Я говорил, но ты не услышал; молитва — атрибут веры. Она не приказ и не просьба, а нечто большее. Сколько в тебе веры, Дин Винчестер? И какой? — Голос Ангела вновь звучал ровно и холодно. Никаких эмоций.

Днём Дин был Импалой. Вечером, ночью и на заре он священник. Он встречал и провожал солнце как человек. Более того, он был самим собою — в обличье Дина Винчестера. Кажется, действительно он. Вот только… Каждый раз перевоплощаясь из машины в человека, он обрастал бородой, был в рясе до земли и без штанов.

Гнев Ангела был не замечен. Печаль и досада были вечной маской. Он в упор смотрел на «новобранца». Дин так непохож на рекрутов Джека. Те послушны и покорны именно благодаря святой и слепой вере. Возможно, — Кастиэль очень надеялся, — у Дина долгий путь к высшей иерархии мудрости серафимов.

А пока…

Шелест крыльев и тишина. Машина стояла посреди сарая-гаража. А её «взгляд» холоден и суров, ибо человек, в ней заключенный, — в бешенстве.

Машину в течение дня сдвинуть с места не удавалось. Его «полтергейсту» чего-то не хватало. Ну не демонской же крови, как Сэму? Вроде как по статусу Ангела ему это точно не положено. Машина «хотела есть», он тоже. Или они оба?

Охотник добрался до церкви. Худо-бедно нашлось кое-какое барахло. Не удержался, но потратил время и «отскоблился», не совсем удачно, но несколько порезов можно и потерпеть, главное — результат. Нашлась какая-то мелочёвка в ящике для пожертвований.

Дин добрался до заправки. Мелочи на двоих маловато, но он же Ангел, может и потерпеть. Наверное….

Хватило только на пару литров для Детки. И он снова «голодная» с пустым брюхом Импала. А поутру — святой отец, бородатый и без штанов, не по сану и статусу, но высказался крепко.

«Подарок судьбы» — канистра с парой литров для Детки нашлась на полпути. Снова поиски одежды. Зря потратил время в церкви, что там было, он уже оприходовал, и оно вновь не материализовалось. Значит, это не замкнутый круг и время идёт. Так же, как и для его сына. Где он? Что с ним? Эти мысли не оставляли Дина, а заставляли искать выход, познавая себя нового в пределах сил.

Голоса и огни.

— Нет! Нет, Сэм! Нет! Ради Бога! Ради нашего отца! Прошу, умоляю, не делай этого! Пощади Детку, Сэм! — взмолился Дин, но его никто не услышал.

Добрый пуд соли высыпался в салон Импалы. Литров пять минимум бензина в салон, на крышу и капот. Сэм был неумолим, обходя машину вокруг. Щелчок зажигалки.

— Нее-ет! Нет, Сэм! Умоляю! — он надрывался в пустую: младший брат так и не услышал голоса Дина.

Пламя играло в уверенном взгляде Сэма. Огонь пожирал Детку. В ушах звенел крик брата, полный боли и отчаяния.

Сэм проснулся на полу, рядом с кроватью. Жестокая слабость во всём теле. Холодный пот струился по вискам, шее, спине. Сэм дышал тяжело, а голова кружилась. Он с трудом заставил себя подняться с пола. В зеркало можно было не смотреть: Сэм знал, что выглядел измождённым и уставшим. Давненько он не видел подобных кошмаров. Сэмми попытался отвлечься от ярких картинок сна, но в голове назойливо продолжал звучать голос брата. Несмотря на это, он вернулся к работе.

Стол охотников в бункере. Сэм усовершенствовал его голограммной трёхмерной картой штатов. Ей бы позавидовали и просвещённые, и любые шпионские организации. Снабжённая высокочувствительной ЭМП, которая считывала данные с обычных вышек связи, запуская свою частоту. Она выглядела как рождественское украшение: со множеством разнообразных огней, как маленькие звёзды, в населённых пунктах. Более того, движение этих звёздочек отслеживал компьютер. Но на самом деле ничего праздничного в этой карте не было.

Знающий ужаснётся от одного вида. Все эти точки-звёздочки — люди. ЭМ живых был в диапазоне от белого до небесно–голубого. Умирающих и больных варьировался в спектре жёлтого цвета. Вспышки красного указывали на отход души от тела — человек мёртв. Угасли такие точки по разному: то резко и стремительно, то медленно таяли, как угольки. Если красная точка не гасла, то это означало, что душа не покинула мир живых. Призрак.

Количество духов ужасало. На каждый городок с парой тысяч человек населения приходилось с сотню неупокоенных душ. Всё это анализировал компьютер. Сэм старался беспристрастно наблюдать за своим детищем, но оно его не радовало, а приводило в ужас. Охоте не могло быть конца. Только однажды, выехав к одной из необычных «звёзд» с двойной окраской, он убедился в этом, так как двойной цвет означал только одно — это уже был не человек. Огонёк был жёлтым в ореоле красного. Была только одна догадка — человек умирал, одержимый демоном.

Увы, это подтвердилось. Спасти его, изгнав демона, Сэму не удалось, тот умер у него на руках. А местные жители проклинали теперь уже покойного, за то, что тот сделал, будучи одержимым демоном.

Душа парня, убившего собственную мать, теперь проклята навечно. И Сэм знал, что оправдать, понять и простить эту душу, а значит — спасти, некому.

Дальнейшую классификацию огней Сэм решил отложить. Работы по усовершенствованию бункера полно, а определение огней означало охоту. К этому он приступить пока не готов.

Правда, особый интерес вызывали блуждающие огни, которые перемещались и таяли стремительно. Подчас от них отходили лучи, касаясь других огней. Расстояние, которое они преодолевали, было невероятным настолько, что бывший охотник гнал от себя любую вероятность их происхождения. Однако перелив их цветов завораживал. Цвета этих огоньков волшебно и плавно менялись. Возникал интерес к ним и откуда-то бралось желание узнать, что они означали. Сэм старался отогнать назойливое ощущение, но тщетно.

Как на зло один из таких огоньков находился практически рядом: чуть больше суток в пути. Соблазн был настолько велик, что Сэм побывал там. Для охотника стало неожиданным это место.

Снова та же церковь, мимо которой он недавно проезжал. Именно тот самый храм где, как ему показалось, он слышал голос Дина.

Сэм прождал весь день, ему начинало казаться, что это была пустая трата время, но он продолжал чего-то ждать. Пастор, как ни странно, появился только к вечеру. Подойти к нему он почему-то не решился. И здесь ему находиться было очень тяжело. Место странным образом давало надежду на несбыточное чудо. Казалось, преклони он колени и помолись…

Голова совсем пошла кругом, когда ему померещился звук знакомого с детства мотора.

Выскочил на улицу и быстро сел в машину и рванул. Куда? Да подальше от этой церкви. Находится тут было невыносимо. Сердце зашлось в бешеном ритме, губы пересохли, а пальцы на руках дрожали. Всё говорило о том, что Сэм не хотел столкнуться лицом к лицу с прошлым.

Когда он уже был прилично далеко всё стихло. Возвращаться в церковь он не стал. Слишком тягостно было сегодня, и к разговору со святым отцом, — может, и стоило поговорить, — но он не был готов.

Дин сидел, упёршись лбом в руль Детки. «Чуть не попался», — промелькнуло в его мыслях. Вскрыть навороченную машину брата особого труда не составило. Винчестер открыл бардачок и принялся его обыскивать. Он нашёл немного, но наличка всё же была, а кредитки брать не стал. Из автомобиля Дин вышел и сел в Импалу прежде, чем фигура Сэма показалась в дверном проёме церквушки. Тело напряглось, а дыхание сбилось от волнения. В голове возник самый настоящий хаос: на ум приходили разные варианты объяснений. Они сменялись так быстро, что казалось голова разорвётся от их количества. Чем ближе Сэм подходил к месту, где затаился его старший брат, тем сильнее у Дина колотилось сердце. Казалось, что его стук был настолько громким, что его слышно было абсолютно всем. Дин потёр вспотевшие ладони друг об друга и облизнул свои пересохшие губы. Он было уже хотел выйти и что-то сказать, как Сэм ускорил шаг к своей машине. Кажется, опасаться встретиться с братом лицом к лицу ему не стоило. Чем ближе подходил Сэм, тем более неузнаваемой становилась внешность Дина.

В тот момент, когда Сэм пронёсся в непосредственной близости от затаившейся в пролеске Импалы, Дин ощутил то же состояние, что и когда он умудрился проиграть свои годы в карты. Выступающие мгновенно вены на стариковских узловатых руках. В зеркале заднего вида он успел заметить, каким стариковским стало его лицо с седеющей бородой: старческие морщины, дряблая кожа и нездоровый цвет лица.

— А она мне таки идёт, — не удержался Дин, почёсывая темнеющую обратно бороду.

«Хреновое чувство юмора у Каса», — подумал Дин, глядя в зеркало. Он был уверен в том, что это злая шутка Ангела. Ладно, не к чему было это раздражение по отношению к пернатым: сам же Ангел теперь.

«Исправим»

У охотника возник ещё один вопрос:

— А что будет, если я его обниму? — проговорил Дин вслух, конечно, подразумевая Сэма.

— Да хоть зацелуйтесь. Ничего, в таком старике ему тебя не узнать. — Дин резко поднял голову и огляделся, но никого не увидел.

— Я на твоей волне, бро. — В голове вновь прозвучал голос с нотками задора. — Обращайся, — этот весёлый тон раздражал Дина, но он сдерживался. — Вспомни об Ангельском радио, теперь оно и в твоём распоряжении, как рация. — Всего на миг в отражении рядом с ним мелькнула физиономия парня с седыми висками.

Пообщаться толком не удалось: скрип и помехи, как в плохом приёмнике. Голос и изображение исчезли. Охотник попытался сосредоточиться и услышал голоса. Да, они звучали как гул, но различимы. Вот только не совсем понятно — людские или ангельские. Почему-то Дин знал, что присутствуют и те, и те.

«Помощник, блин, — с досадой подумал Дин. — Учёба по ходу движения», — после этой мысли лицо Винчестера исказила гримаса боли. Поток мысленно-голосовых людского и ангельского эфира разорвал крик боли и отчаяния.

Когда звон от этого громкого возгласа поутих, Дин смог различить слова. Это был зов о помощи. Импала тут же стремительно вылетела из своего укрытия на трассу. Пеленг прослеживался чётко.

ЭМИ -электромагнитные излучения характерны для призраков. Человеком электромагнитные поля также излучаются, но не настолько выражены как у призраков.

ЭМП — прибор для определения электромагнитного излучения.

Пеленг — определение координат нахождения, местоположения источника радиоволн.

Сон в руку?

— Веллери, я понимаю, что у вас сегодня выходной, — молоденькая секретарша меж тем с нежностью сжимала в руках телефон, сидя в постели и млея от звука голоса начальника.

С глупой блуждающей улыбкой она слушала его указания. Он всегда так мило извинялся и просил, хотя ему, как начальнику, стоило только приказать.

— Я прошу вас взять на моём столе, справа средний ящик. Не ошибётесь: он один не закрыт. Там флешка. Не могли бы вы мне её привезти? Запишите, пожалуйста.

Велл немного скуксилась с досады от этих слов. Но это так мило, что он помнит о том, что она немного рассеяна. Но он же ни разу не рассердился на неё.

Последовала небольшая возня: борьба с кроватью и одеялом, поиски ручки и блокнота. В трубке терпеливо ждали. И он словно знал и читал её мысли, не спрашивая, после продолжительной паузы, продиктовал ей адрес.

— Встретимся там. В кафе «У Тиффани», напротив мотеля, — от слов «мотеля» в красивой головке мысли исчезли напрочь, утонули в эмоциях, и девица глупо кивала трубке. — По моим расчётам, если вы выйдете в ближайшие полчаса, то ещё засветло мы с вами пересечёмся. Просто мне очень нужны эти данные. Буду вам очень признателен.

— Да-да, конечно. Без проблем. Сейчас выезжаю, — её голос звучал радостно, и она быстро согласилась на просьбу босса.

— Вы меня этим очень обяжете. С меня причитается: пара выходных, Веллери. В любой день, когда пожелаете.

Она просто порхала по квартире после телефонного разговора, вся светясь от счастья. Её начальник — он как Бог для неё. Веллери всегда старалась выполнять поручения босса идеально, а когда он просил её в нерабочее время, что-то сделать для него, то она никогда не отказывала. Девушка всегда старалась выглядеть и одеваться, как с иголочки: выглаженная юбка, накрахмаленная блуза, дорогой парфюм и макияж. Валлери была влюблена в своего босса и всячески хотела привлечь его внимание. Она то и дело пробовала методы, которые вычитывала из статей журналов и книг по психологии. Но всё чтобы девушка не сделала, казалось, мужчина совсем её не замечает. Утешало одно то, что в нём странным образом сочетались две противоположные черты: он не замечал никого, но был внимателен ко всем. Для Веллери этот человек был загадкой. Она хотела разгадать его и стать центром его вселенной.

Веллери с удовольствием бы провела в обществе своего начальника пару своих выходных, но это было только в её мечтах. Она прекрасно понимала, что на такое предложение, босс с милой улыбкой на лице и с вежливым тоном отправит её домой. Велл со вздохом села на кровать, мечтательно прижимая выбранное платье к груди. «А может, нет? — неожиданно в мыслях возник вопрос. — Может, он разглядит в ней…» — с надеждой подумала она и резко подскочила.

Девушка отбросила платье и стала перебирать ещё с десяток своих нарядов. Она хотела удивить мужчину, в которого была влюблена, чтобы он не смог посмотреть на других женщин и хотел только её. Розовые очки и мечты заглушали голос разума…

Из дома она, конечно же, не вышла в ближайшие полчаса, а скорее через два. Этому послужило, то что Веллери задержалась в офисе, в самом кабинете начальника. Покружилась как восторженная девчонка в его кресле и, конечно, напрочь позабыла в каком ящике лежала флешка. Она пыталась вспомнить, но как назло ничего путного на ум не приходило. Девушка решила попробовать открыть первый ящик, но всё безуспешно. Поэтому она решила попробовать открыть все ящики, глядишь что и получиться. Методом тыка и множеством провальных попыток она так и добралась до нужного. Счастье для неё, что там была всего лишь одна флешка.

И так с облегчением и радостью она покинула офис. Пару раз умудрилась сбиться с дороги. В результате чего пришлось-таки признать своё поражение, что своего начальника она сегодня не увидит. Конечно, он всё понял и простил. Конечно, они увидятся завтра. Да, с ней всё в порядке. Было…

— Помочь, красавица?

Была уже глухая ночь. Возможно, и час другой до рассвета. Веллери в отчаянии ползала между сиденьями, пытаясь найти завалившийся телефон. Что случилось с машиной, она не знала. Она относилась к тому типу людей, которые считали, что на это есть специально обученные люди. Вот только найти их в этой глуши без телефона, пожалуй, сложно. Она с благодарностью взглянула на водителя пикапа, притормозившего рядом с её порше. Модная городская машинка — неудачное решение для дальней поездки. Бывалый водитель только языком поцокал, взглянув под капот. Вердикт был неутешительным: машинка сама уже никуда не поедет.

Веллери в своём отчаянном положении и не ожидала опасности от этого добродушного, полноватого мужчины. Молодость — наивность, доверчивость влюблённых. Помощь обернулась бедой.

Пикап стоял в паре километров от заглохшего порше. Глухие удары доносились из его кабины. Бесполезные попытки вырваться через заблокированные двери. Разорвана одежда. Не то ключ, а скорее отвёртка из бардачка, — неудачное оружие, подвернувшееся под руку для защиты, обернулось против неё же, и она закричала от боли. Только криков её никто не услышит. Пара ударов, и вот она вовсе безвольная кукла в грубых и похотливых руках.

Но свет фар встречной легковушки прервал насильника. Досадная помеха привела его в ярость. Он резко открыл дверь и с обрезом в руках шагнул навстречу подъехавшей чёрной машине. Но когда он увидел водителя, то дико расхохотался:

— Вот это да, отче! Не благословите ли нас на брачную ночь, святой отец? — Не видя угрозы в преподобном, бугай, почёсывая брюшко, шагнул навстречу.

Священник же, сотворив крёстное знамение под непристойный хохот, сделал быстрый рывок вперёд и вырвал обрез из рук опешившего на секунду водителя пикапа.

— Аминь, — благословение прилетело прикладом в голову.

Дин не собирался никого убивать. Оглушив негодяя, он пристегнул того наручниками к бамперу его же пикапа. Охотник открыл дверь автомобиля и увидел, что Веллери была без сознания. Её мокрые от слёз глаза и щёки были испачканы потёкшей тушью, которая перемешалась с кровью из раны на её брови. Чёрное платьице было задрано, оголяя стройные ноги. На одной из ног, чуть выше колена, виднелась колотая рана, а на полу пикапа лежала окровавленная отвёртка. От увиденного желваки на лице Дина напряглись, у него возникло сильное отвращение к толстяку. Где-то внутри зарождалось желание проучить мерзавца, так чтобы тот больше никогда даже и подумать не смог о подобном. Но сейчас было не до этого. Винчестер взял на руки девицу и бережно перенёс на заднее сидение Импалы. Он бережно укрыл её пледом.

«Как же это делал Кас? Есть ли у меня такие способности?» — лихорадочно думал Дина, желая помочь бедняжке.

Он провёл рукой над головой девушки, но это бесполезно. Дин ощутил тепло и сосредоточился на нём. Его собственная рука стала наливаться тяжестью и теплом. «Вот оно!» — внутренне заликовал Винчестер. Появившийся свет, словно шёл изнутри ладони. Он вдруг почувствовал не обжигающий, но приятный жар в центре своей ладони и направил её на рассечённую бровь девушки. Да, у него получилось: ранка начала затягиваться. Дрогнули девичьи ресницы.

«Проклятье. Времени совсем нет!» — занервничал охотник, глядя на горизонт. Первые лучи солнца начинали появляться над полосой, разделяющей небо и землю. Дин изо всех сил старался успеть, он нервно шёпотом повторял одно и тоже: «Давай же», — будто бы это могло помочь или ускорит исцеление. Не успел он залечить девичьи раны, как кто-то его с силой выдернул из машины. И…

— Куда же ты делся, отче? — Водитель пикапа стоял, озадаченный, над жертвой.

Он с опаской огляделся вокруг и, поняв, что никого нет, попытался просунуться к своей жертве. Здоровяк расслабился и самоуверенно решил, что на сей раз ему точно никто не помешает.

— Продолжим, милая, — протянул насильник со злорадной ухмылкой на лице.

Девушка, едва придя в сознание, дико закричала. Неожиданно дверь машины захлопнулась. Подонок сунул голову в окно, намереваясь дотянуться до ручки двери, но стекло внезапно поднялось, зажав его шею. Отчаянные попытки освободиться не привели к успеху. Стекло трещало, но безжалостно, как пресс, давило людскую плоть. Треск позвонков и рвущейся плоти слились с хрустом растрескавшегося стекла. Голова водителя пикапа была отсечена от тела и свалилась в салон. Тело сползло вниз, успев залить салон и дверь кровью. Дверь снова распахнулась. Девчонка ногами выкинула голову из салона и снова захлопнула дверь. Та отворилась вновь, словно приглашая её выйти. Но Веллери схватилась за ручку двери и с силой её захлопнула. Вжалась в угол салона и натянула на себя плед.

Может ли машина закрыть глаза? Дин попытался это сделать. Внутри него находилась дрожащая от страха девушка. Как перестать соотносить себя с человеком? Как принять себя как машина. Что вообще ему делать? Будучи человеком, он убивал монстров, а сейчас он убил человека, будучи… К чёрту всё. Дрожь прошла по корпусу машины. Он завёлся. Да, он завёлся. Загорелись фары. И он плавно двинулся в путь. Странное чувство, но это было так, как если бы кто-то опёрся доверительно о его плечо. На самом же деле, девушка облокотилась о спинку переднего пассажирского сиденья.

Как её успокоить? Как не напугать ещё больше? Тепло печки, лёгкая музыка; старался ехать медленно и аккуратно. Девица всем телом прижалась к сиденью. А он словно… Ага, теперь он — Бамблби?!

Да к чёрту всё.

***

Сэм ругал себя за неосмотрительность и забывчивость. Обошёлся бы и без флешки. Как он мог втянуть постороннего человека в свои дела, используя служебное положение? Его подчинённая едва не погибла. Сейчас ему задавали вопросы, но что он мог сказать. Девушка в больнице.

Полиция нашла брошенный пикап. Через пару километров — порш. Он собирал вещи, собираясь покинуть этот проклятый мотель, где некогда пропала импала. Импала?! Он снова увидел её в окне. Он не мог поверить своим глазам. Почему копы не обращают на неё внимание? Окровавлен левый борт. Нет водителя. Слова девушки они сочли бредом. А машина между тем начала пятиться задним ходом. Сэм нервно сглотнул. Не хотелось ни о чём думать и предполагать, но мысли в голову лезли сами. С виду казалось, что машину просто забыли поставить на ручник, а потому она тихо катится под горку. Если бы не одно «но» — она ещё и поворачивала.

Совсем немного Сэм замешкался, чуть задержала полиция. Но и этого оказалось достаточно. Импала скрылась из виду. И да, в дальнейшем её, конечно же, никто не видел. Никто, кроме Сэма.

Сон в руку? Нет, только не это.

Проба сил.

Велл сидела на больничной койке, безучастно глядя в окно, поджав ноги и обхватив руками колени, завернувшись в больничный плед. Хотелось сжаться ещё сильнее.

Произошедшее с ней изменило её взгляд на мир. Годы отнимают здоровье, это ей пока не грозит. А вот опыт лишает иллюзий и прибавляет грусти.

Только после того, что с ней произошло, Веллери по-настоящему разглядела своего начальника. Добр, внимателен, участлив. Даже чересчур. Но насколько обыденно это было для него. От этого брала оторопь. Он ведёт себя так, словно видит подобное каждый день. Нет в нём настоящего сочувствия и сопереживания. Она сама для него не более, чем констатация факта о случившемся. Жива? Жива. Всё в порядке? Всё в порядке. Отлично. И до свидания. Не забыв забрать свою пресловутую флешку.

Что-то она ему и полиции рассказала, о чём-то умолчала. Перебирая в голове, что именно, она снова и снова прокручивала то, что случилось.

Как хрипел насильник, багровея и выпучив глаза. В то время как стекло медленно и неумолимо поднималось, пережимая ему шею. Треск и хруст стекла на какое-то время дал мимолётную надежду мужику. Его вздох и рывок назад. Но отломился кусок стекла, и оно продолжило своё движение, острой кромкой как гильотиной наоборот перерезая толстую глотку. Кровь фонтаном брызнула на стекло и в салон, пачкая пол и сидения, заливая дверь снаружи. Безголовая туша под собственной тяжестью, обрывая остатки кожи, сползла на землю. Голова с вывалившимся языком плюхнулась внутрь салона и слегка подкатилась к ней. А потому, когда дверь машины открылась, Велл с ужасом и отвращением пинком отправила голову в полёт, вон из салона. Захлопнув дверь машины, сжалась на другом краю сидения у противоположной двери. Но дверь снова распахнулась. Распахнулась сама. Но девушка нервно, в испуге захлопнула её вновь и на этот раз придерживала уже руками. Куда ей деваться. Всё это было так страшно, что она плакала и сейчас, вспоминая об этом. При воспоминании о том, как внезапно завёлся мотор, как загорелись фары, пошёл тёплый воздух по салону и зазвучала тихая музыка, её слёзы стали подсыхать. Она не смогла внятно рассказать о том, кто или что её спасло ни полиции, ни начальнику. Вдруг она поймала себя на мысли, что уже давно мысленно не называет его «Сэм», сухое «начальник» вертится в голове.

Было и ещё кое-что, что она не могла объяснить, так как помнила урывками, находясь в полузабытьи. Сильные, крепкие руки, которые вынесли её как ребёнка из машины насильника. Только миг, но она увидела пронзительный взгляд голубых глаз, с тревогой и участием смотревших на неё. Может, она выдавала желаемое за действительное, но, кажется, в том взгляде было больше теплоты и тревоги за неё, чем в том, который она до этого боготворила.

Синенький, маленький порш, приведённый в порядок местными умельцами, медленно, но уверенно выехал с парковки госпиталя. Он как маленькая ищейка направился только по ему ведомому следу. Точнее, куда его направляла хозяйка. Сам бы он скорее всего выбрал бы путь направляющий его к дому, в город, на уютную маленькую парковку. Но Велл решила иначе. Она отправилась на поиски элегантной, чёрной машины, доставившей её сюда, в этот городок. А заодно найти и поблагодарить своего спасителя. Она и представить такого не могла, что чёрная и железная, в прямом смысле, леди и обладатель сильных рук и пронзительных глаз, это одно и тоже божье создание.

***

— Что делать? Будь оно всё… Что делать? Так не должно быть.

За час до полуночи в свете огромной луны мужчина рыл руками землю посреди перекрёстка. Прохладная ночь, но пот стекал по лицу его. Руки исцарапаны до крови. Камни летели прочь.

— А-а-а-а-а, — прорычал мужчина, выдёргивая находку из-под земли, — вот она. Проклятье!

Потемневшая коробочка в дрожащих и грязных руках. Это она, точно она. Узнал. Открывать не стал, а швырнул её оземь, яростно топтал, ломал, как будто её уничтожение отменит содеянное. Как насмешка вылетел клочок пожелтевшей бумаги. Он узнал его — это фото, его фото. Все действия были как у человека, одержимого безумием. С рычанием, в котором угадывалось рыданье, он упал на колени перед коробочкой и клочком бумаги, собрал веточки и сушнячок из листвы и мусора. Непослушными, трясущимися руками он поджёг эту кучку мусора.

— Расторгаю!!! Слышишь?! Я расторгаю сделку. Это нечестно!