Бесплатный фрагмент - Тимшел

Тимшел

Пролог

Сапожник часто остаётся без сапог — гласит русская пословица. Есть немало подтверждений тому, что учительские дети — самые заброшенные. Редкий парикмахер имеет идеальную причёску. Только не говорите, что не встречали мастеров салонов красоты с отросшими корнями и сечёными кончиками. Не поверю. Некоторым психологам самим требуется психологическая помощь — это видно даже неспециалисту.

Но опрометчиво и несправедливо утверждать, что это плохие учителя, парикмахеры или психологи. Всё это говорит лишь о том, что психологи, парикмахеры и учителя — это обычные люди. А людям свойственно ошибаться, уставать, не успевать, соблазняться, обманываться, разочаровываться и разочаровать. У каждого человека есть слабости. Их можно научиться прятать, даже бороться с ними можно. Но отнять их у человека нельзя.

А ещё у человека нельзя отнять право выбора. Не верю людям, оправдывающим себя фразой: «У меня не было выбора!» Выбор есть всегда. Обмануть или быть непрощённым. Отвергнуть или простить. Жить умом или сердцем. Быть грешником или мучеником. Предать или погибнуть. Украсть или умереть с голоду. Убить или быть убитым. Вопрос только в том, кому сделать больно: другому или себе? Но выбор-то есть.

Глава первая «ИНТЕРЕСНЫЙ СЛУЧАЙ»

1

— Привет, дорогой. Как прошёл день? — спросила Настя, принимая пиджак мужа, вернувшегося с работы.

— Привет, милая, — целуя её, отозвался Герман. — Знаешь, у меня, кажется, попался интересный случай.

— И, конечно же, в женском обличии?

— Пока не уверен, но это точно не связано с психологией взаимоотношений, — продолжал Герман, снимая обувь и не обращая внимания на замечание жены.

— А я уж подумала, что ты не уверен, что это женщина, — не унималась Настя.

— Да, интересный случай. По крайней мере, это не очередной толстосум с депрессией и не дама преклонных лет, страдающая от невнимания своего молодого протеже, и не семейная пара на грани развода, и даже не вошедшая моду консультация мамочки по поводу трудного подростка. Это что-то новое! — с горящими глазами заключил Герман.

— Так это женщина? — допытывалась жена.

— Да, Настенька, это женщина. Я такой голодный! Чем это так вкусно пахнет?

— Твоя любимая форель с овощами.

— Ммм! Ты меня балуешь, Настёна.

Герман обнял жену за талию и нежно поцеловал её. Настя не без удовольствия приняла эту нежность и ответила на ласку мужа.

— Я в душ — через десять минут буду за столом.

— Хорошо. Только сначала открой бутылку вина — отметим твой интересный случай, — с лукавой предусмотрительностью сказала Настя, надеясь разговорить мужа за вином.

За ужином Герман то беспрестанно рассуждал о природе сновидений, то внезапно умолкал и погружался в какие-то размышления. Настя пыталась поддерживать разговор, но получалось это плохо. Герман декламировал высказывания Фрейда и других психоаналитиков, сравнивал различные теории трактовок существования сновидений. Все эти сложные умозаключения были малоинтересны Насте. А задавать конкретные вопросы о пациентах мужа ей запрещалось проповедуемой им врачебной этикой. Он не позволял себе обсуждать пациентов ни с кем: ни с женой, ни с друзьями, ни с коллегами, ни даже с начальством.

Из того, о чем говорил Герман в этот вечер, Настя сделала вывод, что у новой пациентки проблемы со сном. Но понять большего она не могла, но очень хотела. Она сделала пару слабых попыток подвести разговор к проблеме, с которой пришла новая клиентка к её мужу. Но все они не увенчались успехом: муж считал, что разглашать имя и проблему пациента нельзя даже самым близким людям. Настя давно приняла эти условия, но сегодня её внутренний голос почему-то не хотел мириться со столь строгими правилами. То эмоциональное возбуждение, которое испытывал её супруг в связи с новым делом, было настолько сильным, что она начинала томиться ревностью. Ей было интересно всё: возраст пациентки, имя, социальный статус, семейное положение. Кто эта женщина, которая своими проблемами заставила Германа (её Германа!) интересоваться собой, простой клиенткой клиники, столь сильно.

— Она молодая? — отпивая глоток белого вина, как бы невзначай спросила Настя.

— Кто? — удивился Герман.

Он, погружённый в свои раздумья, не сразу сообразив, о ком идёт речь.

— А! Настя, ну мы же договаривались: никаких вопросов о моих пациентах.

— Подумаешь! Великая тайна! Возраст! Можно подумать, я у тебя её личное дело попросила, — обиженно возмутилась Настя.

— Ой, а что этот тут такое происходит? Кто это тут у нас вздумал ревновать? Настенька, любимая, ты же знаешь: у меня, на уме только работа, а в сердце только ты.

Герман нежно привлёк жену к себе и поцеловал.

— Около двадцати, кажется, — добавил он небрежно.

— Ох! Ничего себе! Около двадцати! — воскликнула Настя.

Говоря это, она внезапно встала, освободившись из объятий мужа.

— Надо же! Двадцать! А уже по психотерапевтам бегает! Не рановато?! Что же там за проблема такая?!

— Так! Настя, это мы обсуждать точно не будем. Я уже пожалел, что начал этот разговор, — резко оборвал возмущения супруги Герман.

— Да, конечно, извините, пожалуйста, Герман Алексеевич. Я забылась, — отвернувшись от мужа, дрожащим от слёз и обиды голосом сказала Настя.

Она знала, что её слёзы всегда примиряюще действуют на мужа, даже если виновницей перепалки являлась она сама. Она нечасто пользовалась таким методом, чтобы помириться, или умалить свою вину, или просто закончить какой-то спор. Она считала, что тяжёлую артиллерию применять можно, но лишь в самых крайних случаях. Вот сейчас как раз и был такой момент. Она, зная принципиальный характер своего мужа, поняла, что зашла со своими расспросами очень далеко и что теперь узнать что-то ещё будет невозможно. Чтобы оставить себе хоть какой-то шанс разузнать потом, впоследствии, когда всё уляжется, еще хоть толику сведений об этой молодой пациентке, ей сейчас же нужно всё исправить.

— Ну, хватит, давай не будем ссориться. Ты мня прости за резкость. Давай сменим тему. Как твой день прошёл?

— Да как обычно — никак.

— Ты бы сходила куда-нибудь. Ты целыми днями дома сидишь.

— Во-первых, не сижу, а занимаюсь хозяйством, — обиженно отозвалась Настя.

— Конечно, занимаешься! Я же не это имел в виду. Не передёргивай, Насть! Ты постоянно дома.

— Так ты чаще меня куда-нибудь выводи. Не с Тамилкой же мне идти.

— Давай на выходных к родителям съездим? Давно не были.

— Ты уверен, что сам хочешь этого? Я не в обиду, ты же знаешь. Опять начнутся эти невыносимые разговоры.

— Тогда куда? Может, в театр или в филармонию? Или на выставку? Куда ты хочешь?

— На выставку. В «Новой Третьяковке» с марта месяца открыта выставка Ильи Репина, а мы всё никак не сходим.

— Вот на выходных и сходим. Решено. Заказывай билеты.

— Обещаешь?

— Обещаю. Иди ко мне.

2

Утром следующего после описанных событий дня Герман сидел в своем кабинете в наушниках и слушал запись с последнего сеанса, делая записи в своем рабочем дневнике. Это был его принцип работы: во время разговора с пациентом он никогда не отвлекался на то, чтобы делать заметки. Он внимательно слушал, а главное рассматривал пациента. Герман считал, что наблюдение за невербальными средствами общения людей, приходящих на приём к врачу-психотерапевту, важны для определения проблемы, с которой приходит пациент.

Было ещё очень рано, но Герман любил поработать с материалами именно в утренние часы, как он сам говорил: «Вникнуть в проблему на свежую голову». Настя обычно в это время ещё спала — она, в отличие от мужа, не была жаворонком и любила понежиться в постели. На работу Герман уходил к десяти часам, так что она успевала, хорошо выспавшись, приготовить любимому завтрак и проводить его в клинику. Сама она работала от заказа до заказа. Настя окончила художественный институт по специальности художник-иллюстратор. Заказов было немного, да и по правде сказать, она не очень из-за этого расстраивалась. Домашние дела приносили ей большее удовольствие, чем востребованность на работе. Или это она сама себя так успокаивала.

В это утро Настя проснулась раньше обычного. Полночи она провела в беспокойстве, придумывала способ узнать, чем именно новая пациентка привлекла внимание её мужа: действительно ли интересным с точки зрения психотерапии случаем или своей молодостью, может, красотой… Ух! Сердце так и замирает! Давно она не видела мужа столь увлечённым своей работой: накануне вечером он всё читал какие-то книги, листал свои старые студенческие лекции. И даже поздно лёг спать. Это уже совсем не было на него похоже: Герман был педант в еде, в режимах работы и отдыха — во всём!

— Привет, — приоткрыв дверь в кабинет мужа и заглянув в неё, распевно произнесла Настя.

— Привет, — ей в тон ответил муж, выключив диктофон, сняв наушники и закрыв свой дневник. Это движение было выработано годами. Ничего подозрительного оно не могло вызвать в человеке, который знает привычки Германа. Но Настя в это раз пристально следила за каждым движением мужа.

— Ты почему так рано встала?

— Не спится.

— Надо же! Мой совёнок превратился в жаворонка? Вот так чудо.

Настя подошла ближе. Герман, отодвинулся с креслом от стола, привлёк Настю к себе на колени. Они поцеловались. Поцелуй был долгий и нежный.

— Так почему же тебе не спится? — поинтересовался он потом.

— Не знаю. Проголодалась, наверное. Ты же знаешь, не могу спать, когда голодна, — солгала Настя.

— Да, я бы тоже что-нибудь уже съел.

— Сейчас приготовлю завтрак. Ты уже закончил с записями?

— Да, почти, — он посмотрел на лежащий диктофон, — ещё пару пометок сделаю и подойду.

— Ладно, работай. Жду на кухне.

После завтрака Герман отправился в клинику.

Глава вторая «РЕЖИССЁР СНОВ»

1

Клиника, в которой принимал пациентов врач-психотерапевт Смирнов Герман Алексеевич, находилась в самом центре города, рядом с еловым сквером. Его кабинет размещался на первом этаже здания и окнами выходил как раз на ельник, который летом рассеивал назойливые солнечные лучи, а зимой радовал своей вечной зеленью. Герман любил свой кабинет и считал, что именно такой вид из окна должен располагать человека делиться самым сокровенным, коли он пришёл искать помощи у доктора, занимающегося врачеванием души.

— Добрый день, Герман Алексеевич! Можно? — предварительно постучав в двери, спросила входящая в кабинет девушка.

— Здравствуйте, Лара. Да, конечно, — говоря это, доктор встал с кресла и сделал шаг навстречу, — проходите, пожалуйста.

— Я немного опоздала, — рассеянно продолжала вошедшая, — проспала…

— Ничего, не волнуйтесь, — поторопился успокоить пациентку Герман, — у меня сегодня больше нет никого по записи — успеем поработать.

— Спасибо.

— Садитесь. Вы сказали, что проспали. Но сейчас без четверти семь вечера…

— Да, я знаю…

Прошла минута, прежде она снова заговорила.

— Да, странное время для сна. Не правда ли? Но я вам говорила, что у меня с этим проблема…

Она с отчаянием посмотрела прямо в глаза доктору.

— Я снова не удержалась!

— Не волнуйтесь. Не нужно поддаваться отчаянию. Мы во всём разберёмся.

Его слова звучали спокойно, убедительно.

— Ведь вы потому и здесь, чтобы разобраться с этим. Правда?

— Да, — робко ответила Лара.

— Вот и славно. А теперь расскажите, почему вы решили среди белого дня лечь спать? Кстати, во сколько вы заснули?

— Примерно в четыре часа дня… Как пришла из университета, легла и заснула.

— Вы устали? Поэтому решили отдохнуть?

— Нет, — в голосе снова послышались нотки волнения.

Герман Алексеевич сделал знак рукой, который говорил о том, что волнение неуместно. И Лара продолжила уже спокойно.

— Мне просто ночью приснился сон, который я не успела досмотреть.

— И вы решили, что сможете его вернуть, если снова уснёте?

— Да, я всегда так делаю, когда интересно.

— Да. Вы мне говорили об этом. И как? Удачно? Получилось?

— Да. Только… — она замолчала.

— Только? — выдержав полуминутную паузу, спросил врач.

— Только я не совсем так хотела.

— То есть вы хотите сказать, что пытаетесь программировать свои сны?

— Да. И чаще всего у меня это получается. Но иногда не выходит.

Она снова замолчала. Её лицо выражало борьбу с собой: говорить дальше или нет.

— Вам хочется избавиться от этого?

— От чего?

— От желания видеть сны?

— Нет! — неуместно испуганно воскликнула девушка.

— Не волнуйтесь так. Это просто разговор. Помните, мы с вами договаривались, что мы ничего не будем делать без вашего на то желания. Я не собираюсь у вас отбирать сновидения, — говоря это, он добродушно улыбнулся, сделал паузу и продолжил:

— Мы просто выясняем причину вашего беспокойства.

— Да. Конечно. Беспокойство.

Она помолчала.

— Меня действительно беспокоит то, как сильно я желаю уснуть, даже когда совсем не хочу спать.

— Что вы чувствуете, когда вам удается вернуть сновидение? Вы счастливы тогда?

— Счастлива ли я?

— Да, ощущаете ли вы прилив положительных эмоций, когда получаете то, для чего вы погружаете себя в сон?

— Не всегда. Когда получается «включить» сон на том месте, на котором проснулась, и повести сюжет по тому сценарию, над которым размышляла после первого пробуждения, тогда — да, счастлива. А если всё идёт не так, то… То мне хочется снова заснуть и попробовать ещё раз вернуться в точку первого пробуждения. Но…

Она посмотрела на доктора.

— Но это же не нормально? Да?

— Давайте сейчас не будем так категорично рассуждать. Нормально в данный момент то, что вы пытаетесь разобраться в том, что с вами происходит.

— А что со мной происходит, Герман Алексеевич?

2

Из дневника доктора Г. А. Смирнова

Запись первая. 22 мая 2019 года.

Что же происходит с молодой девушкой? Мания? Или всё же фобия? Если рассматривать проблему с точки зрения мании, влечения к сновидениям, то нужно выяснить причину того, что именно притягивает её: сам сон или то, что она может им управлять? Пока из того, что рассказывает пациентка, следует последнее. Но если проблема лежит гораздо глубже? Если это всё же фобия, связанная со страхом реальной жизни. Молодая девушка погружает себя в сон, сценарий которого сама себе программирует, и в нём проживает жизнь. Тогда нужно искать причину того, что именно не устраивает её в реальности, что заставляет её грезить. Необходимо установить первоначальную причину. Завтра попробую прощупать вариант с фобией.

Глава третья «СМИРНОВЫ»

1

Настя и Герман были женаты уже восемь лет, но детей у них всё ещё не было. Сначала они не сильно переживали по этому поводу: наслаждались друг другом и возможностями, которые предоставляются только тогда, когда семья не обременена заботами и ограничениями, связанными с появлением главного человека в доме. Но последние годы беспокойство по поводу отсутствия детей в их семье начало проникать не только в уши супругов извне, но и поселилось в душе каждого из них в виде червя, вгрызающегося в сердце.

— Герман, ты помнишь, что нам завтра к врачу? — спросила Настя, заходя к мужу в кабинет.

После очередной поездки к матери Германа, которая каждый раз ждала известия о будущих внуках от своего единственного сына, Настя настояла на специализированном обследовании их обоих.

— Да, конечно! Нам же к двум? — не отрываясь от своих записей, отозвался муж.

— Да. К двум… Мы вместе поедем?

В её голосе послышалось нарастающее волнение. Ей было страшно. Она предчувствовала какую-то беду.

— Или ты сразу из клиники поедешь?

— Конечно, вместе! — поспешил успокоить он жену, заметив, что она нервничает.

Герман оставил свой блокнот и посмотрел на жену.

— Я даже несколько пациентов передвинул, чтобы успеть заехать за тобой.

— Это хорошо…

Настя подошла к столу.

— Не волнуйся.

Он посадил Настю себе на колени и положил руку на её живот.

— Скоро здесь появится жизнь.

— А если нет? — она с отчаянием посмотрела в глаза мужу.

— Зачем себя настраивать на негатив? Ты же знаешь, что мысли материальны.

— Знаю.

— Значит, думаем о хорошем.

— Думаем о хорошем, — машинально повторила она.

Герман хотел поцеловать Настю, но она отстранилась.

— Но я всё равно боюсь.

— Всё будет хорошо, поверь мне.

— Да. Развлеки меня чем-нибудь. Расскажи, как проходит лечение твоей новой пациентки?

Она бросила нарочито небрежный взгляд на раскрытый дневник мужа, который он не успел в этот раз закрыть. Она тут же повернулась к Герману, но всё же успела прочитать фразу: «Молодая девушка погружает себя в сон».

— Её не Соня зовут? — спрашивая это, она так же небрежно отодвинула записную книжку на край стола и пересела на освободившееся место, всем видом показывая, что ей это абсолютно не интересно.

Это возымело ожидаемый ею эффект. Герман сказал:

— Нет. Лара, но поспать она действительно любит.

— О! В этом мы с ней похожи.

Настя снова пересела на колени к мужу и нежно обвила его голову руками, прижав, её к своей груди.

— Я тоже люблю понежиться в постели.

— О, да! Вот кто у меня соня. Но здесь не то, она спит, даже если не хочет спать. Ради сновидений.

— Интересно. И что это патология?

— Да, если это вносит в её жизнь дисгармонию.

— Она студентка? У неё есть возлюбленный? — не удержалась Настя, увлекшись и забыв об осторожности.

— Так. По-моему, кто-то опять начинает вести допрос, — нежно оборвал её Герман.

— Очень нужно!

Настя скорчила игривую гримасу, стараясь исправить положение.

— Мне же больше не о чем думать, как о твоей спящей красавице! Она же красавица?

— Юность всегда красива, — уклончиво ответил Герман, целуя жену.

Но Настю не задели эти слова. Она видела, что муж, как всегда, нежен с ней и вполне откровенен, и была счастлива тому, что он не отказал ей в её прихоти и хоть как-то пролил свет на образ спящей пациентки. Любопытство её было немного утолено.

2

— Добрый день. Извините, что заставила вас ждать, задержалась на операции.

— Добрый день, Алла Николаевна. Мы всё понимаем: работа врача не всегда идёт по намеченному плану.

— Это точно, Герман Алексеевич.

— Алла Николаевна, что вы нам скажете? Все анализы готовы? — еле выдержав учтивый диалог мужа и врача, спросила Настя.

— Да, Анастасия Сергеевна, все анализы готовы. И судя по ним, у вас нет причины для беспокойства.

— Как же нет, Алла Николаевна?! Беременность же не наступает!

— Это действительно, удивительно. Но я уверяю вас, что этому нет медицинского объяснения. Все показатели у вас и у супруга в норме. О несовместимости тоже речи не идёт.

— Как же такое может быть? — растерянно спросила Настя, глядя на мужа.

— Успокойся, дорогая. Всё выясним. Может, повторные анализы сдать, Алла Николаевна? — стараясь угодить жене, спросил Герман.

— Вы, конечно, можете пройти повторное обследование и даже у другого специалиста, но, — она сделала многозначительную паузу, — я не думаю, что вам скажут что-то другое. Хотя, — она снова помолчала, — сейчас много любителей подзаработать на проблемах людей.

— Что же вы предлагаете, коллега?

— Герман Алексеевич, я могу только посоветовать отдых, смену обстановки. Анастасия Сергеевна, простите, вы выглядите утомлённо. Я, конечно, как женщина вас понимаю: волнения по поводу так долго не наступающей беременности не может не возникать. Но как врач я убедительно настаиваю на вашем эмоциональном отдыхе. Нельзя постоянно держать себя в ожидании, это стресс для всего организма. Вы утомили себя и обессилели.

— Я тоже думаю, что дело в нервах, — поддержал Герман коллегу.

— Что? Я уставшая все восемь лет?! — возмутилась Настя.

— Почему восемь лет? Причины не наступающей беременности тогда могли быть совершенно иными. Мы говорим о сегодняшнем вашем состоянии. Патологических изменений в вашем организме я не вижу. А эмоциональное состояние нуждается в помощи.

— Спасибо, Алла Николаевна. Мы обязательно прислушаемся к вашему совету.

Герман, видя, что супруга готова расплакаться прямо в кабинете врача, поспешил завершить приём.

— Всего доброго.

— И вам всего доброго.

В машине Настя сначала громко сетовала на некомпетентность врача, потом плакала, потом требовала от мужа найти другого специалиста, потом затихла и до самого дома не произнесла ни единого слова.

Глава четвёртая «ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ»

1

— Итак, как вы сегодня спали ночь? Вы выглядите уставшей, хотя сейчас всего одиннадцать утра.

— Плохо, Герман Алексеевич.

— Почему? Поделитесь?

— Из-за жары часто просыпалась, а это, вы же знаете, плохо для сновидений.

— Это значит, что вы не выспались? Или вы расстроились из-за отсутствия сновидения?

— Нет, я конечно, выспалась. Ведь я легла ещё в девять вечера.

— А проснулись?

— В десять утра.

— Тринадцать часов сна. Многовато.

— Я ничего не могу с собой поделать! — с отчаянием произнесла она.

— Скажите, Лара, — начал Герман, — почему вы решили ко мне обратиться?

Девушка изумлённо посмотрела на доктора.

— Нет, вопрос не в том, почему именно ко мне, а почему вообще вы решили обратиться к психотерапевту? А не к психологу, например?

— Я обращалась, — с обидой в голосе произнесла она.

Последовала минутная пауза. Лара всегда долго собиралась с мыслями, прежде чем начать говорить. Герман не прерывал порой даже затянувшееся молчание. Ждал, пока Лара решится высказаться. А сам в это время внимательно изучал её.

— Она, психолог, начала говорить о том, что мне нужно выйти замуж. И тогда всё само собой пройдет.

— Судя по всему, вы с ней категорически не согласны? — подбирался Герман, незаметно разглядывая каждое движение лица пациентки.

— Нет! — резко ответила она, и глаза её сверкнули протестом, несколько пафосным для данной ситуации.