Тихое дыхание

Под стук копыт

Последняя атака

Несет седые волны Тихий Дон,

Сражаются красные с белыми.

Кто победит — один лишь знает Бог,

Мечта здесь бьется насмерть с верою.

1

Пронзительный рассвет осветил степь. Солнце выстрелило из-за края горизонта яркой вспышкой, мгновенно прогнав темень.

В верховьях Дона стояла поздняя осень 1919 года. Серые облака стремительно летели по небу, подгоняемые холодным ветром. Внизу по изрезанной лощинами земле стелилась пожухлая трава. Подпрыгивая на бугорках, подгоняемые ветром куда-то спешили сухие шары перекати-поля. Стебелек ковыли на бруствере окопа, будто здороваясь, часто кивал своей верхушкой. Вдалеке, там, где земля соприкасалась с горизонтом, желтел чахлый перелесок. Оттуда сегодня начнется атака.

Хорунжий Харлампий Ергаков сипло кашлянул в кулак и подвигал под шинелью закоченевшими от утреннего морозца плечами. Подняв к глазам полевой бинокль, он вгляделся в редкие просветы между далекими деревьями. Время от времени там мелькали быстрые тени. «Стало быть вскорости пойдут», — решил про себя хорунжий. Поправив на голове косматую папаху, офицер торопливо пошел по траншее. Невысокий, худощавый он двигался легко и проворно, стараясь не ступать в лужицы замерзшей воды на дне окопа. Левой рукой хорунжий придерживал при ходьбе именную казачью шашку.

За очередным изломом траншеи, прислонившись к стенке окопа, нес дозорную службу казак. Борясь с дремотой, он время от времени ронял отяжелевшую голову на грудь. Подойдя сбоку, Ергаков легонько стукнул караульного по плечу.

— Здорово ночевал, братец! — негромко окликнул он, усмехнувшись в усы.

Казак встрепенулся и хриплым спросонья голосом ответил:

— Слава богу!

Потом смущенно добавил:

— Виноват, ваше благородие! Придремал малость.

— Спать нонче нельзя, краснюки близко, — для острастки нахмурил брови хорунжий. — Беги, побуди отряд. Я за тебя тута покараулю.

В станице, что раскинулась в сотне шагов от позиции, запели петухи. Они голосисто перекликались, силясь перекричать один одного, будто участвовали в состязании. Однако вскоре рассветная эстафета прервалась. Совсем мало осталось пернатых певунов в станице. В чьем-то дворе глухо заржал конь. Но его одинокому ржанию никто не ответил.

Хорунжий с грустью вспомнил своего погибшего аргамака. Орел ходил под ним больше года и полег от осколка артиллерийского снаряда два дня тому назад.

Той ночью казачий разъезд возвращался из разведки. Быстро светало. Серая хмарь стлалась по земле, собираясь в широких низинах. Дробно стучали конские копыта по мерзлому полю промеж двух перелесков. И тут в воздухе раздался нарастающий скрежет, а затем ахнул разрыв, черным столбом вздыбив землю. Казаки попали под прицельный артиллерийский огонь. Вражеский наводчик прятался где-то среди далеких деревьев, а скрытая за леском батарея била по заранее пристрелянным целям. Первый снаряд разорвался в двадцати шагах от разъезда, а второй упал совсем рядом с пустившими галопом лошадей казаками.

Харлампий почувствовал, как Орел под ним стал падать вперед, и кубарем перелетел через конскую голову. Мгновенье, и он с силой ударился о землю. Не чувствуя боли, хорунжий тут же вскочил на ноги. Обернувшись, он ошалело уставился на своего аргамака. Орел лежал на боку, все его стройное тело сотрясали конвульсии. Осколок попал коню в шею, и кровь била из раны тугими толчками.

Рядом с хорунжим на жеребце каурой масти гарцевал вахмистр Прохор Бондарев.

— Ваше благородие, хватайся за стремя! — крикнул он.

Остальные казаки быстро скакали прочь, нахлестывая коней, спеша уйти из-под обстрела.

Вдалеке, на краю редкого пролеска, показалась пехота противника. Наступая нестройными рядами, красногвардейцы часто постреливали на ходу. Вскидывая винтовки, они торопливо целились и били вразнобой, стараясь попасть в казаков. Но стрелки были аховые, и пули, жужжа рассерженными пчелами, летели мимо.

Харлампий застыл на месте, не в силах оторвать взгляд от смертельно раненого коня. Он принялся судорожно дергать кобуру, пытаясь достать наган. Но непослушные пальцы не слушались. «Надо помочь Орлу, — билась мысль в голове у хорунжего. — Что ж он так мучается, бедняга!» Под ухом оглушительно грянул выстрел. Орел дернулся и замер.

Потрясая винтовкой, Бондарев склонился с разгоряченного коня к командиру.

— Харлампий Григорьевич! Да хватайся же скорее за стремя, або поздно будет!

Харлампий рывком пришел в себя. Он быстро огляделся по сторонам и кинулся к убитому казаку-разведчику, возле которого топтался верный конь. Дородный станичник лежал на спине, широко раскинув руки и уставившись неподвижным взглядом в небо. На груди у него медленно расплывалось кровавое пятно. Рванув поводья из руки мертвого казака, Харлампий легко вскочил на заржавшего коня и поскакал, низко пригибаясь к луке седла. Вахмистр, выстрелив наудачу в сторону приближавшихся красноармейцев, понесся следом. Вдогонку уходившим казакам полетела матерная брань и частые хлопки выстрелов. Вскоре беглецов скрыл заросший пожелтелой травой бугор.

Харлампий тряхнул чубатой головой, отгоняя прочь нерадостные воспоминания.

Меж тем, караульный казак вылез из траншеи и, держа в руке винтовку, трусцой побежал к ближнему куреню.

По малому времени три десятка вооруженных людей высыпало на станичную околицу. Вытянувшись неровной цепью, они заторопились к оборонительному рубежу. Последним из-за огородных плетней показался ближайший помощник хорунжего — вахмистр Бондарев. Он сладко потянулся, глядя по сторонам, а потом лениво припустил следом. Большинство отряда составляли казаки из верхнедонских станиц. На них была добротная одежда и обувь: поверх темно-синих чекменей длинные кавалерийские шинели, на головах серые папахи, на ногах тяжелые сапоги. Все бойцы привычно пригибались на бегу, за исключением одного гражданского. Худощавый мужчина в черном пальто инженера-путейца бежал, будто проглотив аршин. Правой рукой он придерживал форменную фуражку, а левой сжимал ремень винтовки, болтавшейся за плечом. Винтовочной ствол часто бился о край фуражки, заставляя путейца втягивать голову в плечи. Попадая лакированными туфлями в рытвины, он спотыкался, вызывая негромкие смешки и шуточки казаков. Железнодорожник прибился к их отряду с неделю назад. По его словам выходило, что родом он из Александровска-Грушевского. Работал там инженером в паровозном депо. Твердо решив вступить в ряды Донской армии, оставил семью и отправился на фронт. Добирался, где пеши, где обывательскими подводами, доставлявшими войскам патроны и продовольствие. Свой поступок доброволец объяснял страстным желанием постоять за свободу родного края. Лет ему было далеко за сорок, а звали пожилого новобранца Галанин Сергей Петрович. Казаки, недолго думая, дали ему прозвище Скорохват. Уж больно споро осваивал он воинские премудрости. «После боя треба этому приблуде добрую одежу справить, — покусывая кончик уса, подумал хорунжий. — Если живой останется…»

Подбежавшие казаки попрыгали в траншею, спеша занять свои места на оборонительном рубеже. Вахмистр Бондарев подошел к командиру отряда.

— Какая у нас диспозиция, Харлампий Григорьевич? — после приветствия спросил он Ергакова.

— Положение, Прохор, дюже сурьезное, — хмуро ответил хорунжий. — Красные собирают конницу вон за тем леском. Не меньше трех сотен будет. Еще чуток и пойдут в напор. Справа от нас балка, там коням не развернуться. Слева болотистая ложбинка. Атакуют, стал быть, по центру. Поставишь на фланговые пулеметы Хромушина и Молчанова. За тот, что посередке, станешь самолично. Стрелять только по моей команде. И, гляди у меня! Стоять крепко!

Командир отряда доверял своему помощнику, как самому себе. Их связывала прочная дружба еще с германского фронта.

Вахмистр согласно кивнул и, пригнувшись, побежал по проходу к пулеметным гнездам. Хорунжий вновь вскинул бинокль, внимательно оглядывая окрестности. Если он ошибся в направлении главного удара противника, то шансов остаться в живых у них не будет.

Неполная полусотня Ергакова оставалась единственным заслоном на пути Красной армии к городу Новочеркасску — столице Области Войска Донского. Казачий полк, размещенный в близлежащей станице, поддался большевистской агитации. Казакам до смерти надоело воевать. Сначала бились с германцами, теперь с красными. Они охотно поверили засланным переговорщикам, что границы Области Войска Донского с приходом большевиков останутся в неприкосновенности, и никто не посягнет на казачьи вольности. Вчера разагитированный полк оставил свои позиции и разошелся по домам.

Теперь в образовавшуюся прореху готовились хлынуть части красноармейцев. Хорунжий Ергаков да горстка казаков из разных станиц не поверили большевистским агитаторам и порешили остаться на защите важного участка фронта. Харлампий единогласно был выбран командиром их сборного отряда.

В крайнем курене у околицы на баз выбежали двое ребятишек. Через низкий плетень они принялись с интересом наблюдать за готовившимися к бою казаками. Но строгий окрик матери загнал их обратно в дом. Занавески на окнах дрогнули, и любопытные детские мордашки прилипли изнутри к стеклу. Вскоре и оттуда их кто-то прогнал. Харлампию показалось, что внутри дома мелькнула чья-то черная борода. Ничего удивительного в этом не было. Сейчас в донских станицах многие казаки вернулись до родных куреней, устав сражаться на братоубийственной войне. На чьей стороне правда, понять им было трудно. И красные, и белые обещали после своей победы разнообразные свободы и землю. Но красная пропаганда предлагала отобрать все у богатеев. Ее призыв «Бей буржуев, грабь награбленное!» был близок и понятен народным массам. У белых лозунги были неясными и размытыми: «Вся власть Учредительному собранию!», «За единую и неделимую!» А что будет с Областью Войска Донского?

Хорунжий прервал раздумья, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Это новобранец-железнодорожник не сводил с него глаз, порываясь что-то сказать.

— Куда мне стать? — наконец решившись, спросил он.

— Подь сюды! — строго приказал Ергаков. — Ставай поручь!

Новичок торопливо приблизился к командиру. Сняв с плеча винтовку, он встал у стенки окопа.

— Дай-ка!

Харлампий забрал винтовку у новобранца и внимательно осмотрел. К его удивлению, оружие было до блеска вычищено и заряжено.

2

Федор Гущин затянулся тонкой папироской, пряча ее от ветра в жилистом кулаке. Сделав пару коротких затяжек, он бросил окурок под ноги и вдавил в землю носком сапога. Затем поглубже натянул на голову фуражку с красной звездой и растер руками замерзшие уши. Мужчиной Федор был крупным. От него так и веяло крестьянской хваткой и основательностью. Будто вырубленное из цельной колоды лицо, большие лопатообразные руки. Новенькая кожаная тужурка плотно облегала крепкое туловище. Короткие кривоватые ноги были обуты в сапоги с высокими голенищами. К правому боку Федора прижимался маузер в деревянной полированной кобуре. С другого боку висела наградная офицерская сабля со сбитыми вензелями. Малообразованный крестьянин из тамбовской губернии он всем сердцем принял Октябрьскую революцию. И новая власть полностью оправдала его надежды. Пройдя трудный путь от бойца продотряда до красного командира, он командовал теперь отрядом в триста сабель. Неподалеку от командира готовились к атаке его подчиненные. Красноармейцы поправляли конскую упряжь и проверяли вооружение.

Гущин посмотрел в сторону казачьей станицы, видневшейся в прогалинах между деревьями. Порыв ветра донес до слуха отдаленное ржание. Гнедая кобыла командира Пеструшка навострила уши, прислушиваясь. Гущин с силой хлопнул ладонью по широкому крупу лошади. Пеструшка, недовольно фыркнув, отпрянула, натянув поводья в руке. «Справная кобыла, — по-хозяйски подумал Гущин. — Ее бы в плуг впрячь да на поле. Вот сковырнем беляков, и сей же час перепашем здешние земли. Сколько их тут гуляет без толку! А у нас на Тамбовщине каждый клочок пахотной землицы на учете. После окончательной победы отберем земельку у местных помещиков-кровососов и поделим по справедливости между хлеборобами. Ну что ж, бойцы готовы. Пора!»

— По коням! — громко выкрикнул он.

Красноармейцы стали садиться на лошадей. У многих это не получилось с первого раза. Вчерашним землепашцам и рабочим тяжело давалось искусство верховой езды.

3

— Скачут, ваше благородие!

Хорунжий поднял голову. Из отдаленного перелеска показалась красная конница. Ергаков вернул оружие железнодорожнику.

— Без команды не стрелять! — строго предупредил он новобранца и вскинул к глазам бинокль.

Приближенные цейсовской оптикой перед глазами Харлампия скакали красногвардейцы. Расставив в стороны локти, они неуклюже подпрыгивали в седлах и широко разевали рты в беззвучном крике.

— Аааа! — донеслось до позиции казаков.

Темная масса коней и всадников медленно набирала ход.

Над головами казаков раздался противный скрежет. Артиллерийский снаряд с натугой пробуравил воздух и упал возле околицы. Ухнул взрыв. Еще несколько снарядов гулко разорвались рядом с казачьим окопом, засыпав оборонявшихся комьями черной земли. «Мабудь та же батарея садит, что нас в дозоре накрыла», — присев на дне траншеи, подумал Харлампий. Обстрел прекратился также внезапно, как и начался.

Конница красных быстро приближалась. Уже невооруженным глазом можно было различить лица скачущих красноармейцев. Донесся глухой гул от ударов сотен копыт о мерзлую землю.

Хорунжий вынул из кобуры наган и протяжно крикнул:

— Взво-о-од!…Огонь!

— Та-та-та! — тут же зачастили пулеметы.

Конница словно наткнулась на невидимую преграду. Скакавшие впереди красноармейцы беспорядочной кучей повалились на землю. Задние всадники на полном скаку огибали копошившихся на земле людей и животных, стремясь поскорее добраться до казачьего окопа. Вплетаясь в скороговорку пулеметов, захлопали винтовочные выстрелы оборонявшихся казаков. Красные конники нерешительно затоптались на месте, вразнобой паля в ответ.

Харлампий стрелял редко, тщательно выцеливая. Нужно было беречь патроны. Вахмистр Бондарев привстал над бруствером окопа почти по пояс, поливая неприятеля непрерывным огнем из ручного пулемета. Наступил переломный момент атаки.

Впереди атакующих вырвался дюжий детина в кожаной куртке. Он принялся размахивать саблей и что-то кричать.

Харлампий прицелился. Но тут рядом грохнул винтовочный выстрел, и красный командир вывалился из седла. Хорунжий обернулся. Давешний новобранец передергивал затвор винтовки. «Точно, что Скорохват», — с легкой досадой подумал офицер.

Красная конница начала пятиться. Передние всадники дергали поводья своих разгоряченных скачкой лошадей, разворачивая их назад.

Внезапно справа, из балки, высыпали с полсотни конников. Они принялись обходить позицию казаков по широкой дуге, заходя в тыл.

Хорунжий бросился по траншее на правый фланг. У него за спиной затопали чьи-то торопливые шаги. Оглянувшись через плечо, Харлампий увидел бегущего следом Скорохвата.