Терпеть не могу сливового варенья!

КАСТИНГ

— Пожалуйста, можно я еще раз пройдусь? Это у меня в новых туфлях ноги неожиданно подвернулись, — взмолилась, забыв о чувстве достоинства, зареванная девица с конским хвостом на макушке.

— Дело вовсе не в туфлях! Пройдетесь у себя дома в гостиной! — ответила ей распорядительница, маленькая сухая женщина неопределенного возраста. Она была в очках с большими круглыми линзами, которые делали ее удивительно похожей на сову. Это просто невероятно, как в такой маленькой фигурке живет этот властный командирский голос. Ей бы лучше работать не в модельном кастинге, а надзирательницей в женской колонии!

— Вот потренируетесь и придете в следующий раз. Через восемь месяцев у нас будет еще один дополнительный набор, — так Сова решила немного смягчить обиду, нанесенную Конскому Хвосту.

Однако эти слова возымели обратный эффект. Конский Хвост разрыдался по-настоящему, размазывая тушь по всему веснушчатому лицу.

Этого еще не хватало. Я закатила глаза. Достала из своей сумочки упаковку влажных салфеток. Подошла и протянула одну этому ниагарскому водопаду. Платочки я специально захватила сегодня. Думаю, они мне еще понадобятся. Для одной особы.

Я осмотрелась вокруг. Определенно, плач Конского Хвоста заставил других девушек еще больше заволноваться. Они начали тихо перешептываться. И рассматривать свои каблуки в надежде, что уж они-то их не подведут. Ну-ну.

Боже, как они умудрились в одном зале собрать столько глупых девиц, мечтающих стать Синди Кроуфорд? Ну или хотя бы Натальей Водяновой…

Будь моя воля, я бы ни за что не оказалась здесь. Это все из-за Поли — моей подруги Полины. Я должна, я просто обязана была сегодня сопровождать ее на этот дурацкий кастинг. Несмотря на то что я думаю о таких особах, мечтающих стать великими супермоделями.

А шла я сюда потому, что мою Полину нужно было отвести домой после этого унизительного мероприятия. Когда ее с треском выставят. В этом я была уверена так же, как в том, что меня зовут Римма Бронкс и что я помощник нотариуса в городе Н. Я работаю там временно, после окончания школы. Собираюсь поступать на юридический. Вот поднакоплю немного опыта и средств и в следующем году двинусь в Большой Город.

Вот, кажется, кончились мои мучения. Поля вышла. Так я и думала. Ее не приняли. Об этом говорят ее плотно сжатые губы, отсутствующий взгляд. Пожалуй, мои платочки больше не понадобятся сегодня. Эта девица не будет устраивать публичные истерики и тем более унижаться перед Совой.

Поля взяла у меня свою сумочку и присела. Я не стала ничего спрашивать, просто сидела молча. Потом поговорим, когда моя каменная лебедь немного придет в себя.

Когда мы наконец стали собираться, по пути к выходу нас окликнул все тот же пронзительный голос распорядительницы:

— Мадемуазель, вы куда? Вы ведь еще не были в зале?

— Это вы мне? — я обернулась. Хотя была уверена, что она обращается ко мне.

— Да-да, именно к вам. Вы ведь еще не были в зале?

— Я не хочу. Я просто пришла с подругой за компанию.

Краем глаза я заметила, как на меня уставилась девушка с конским хвостом. Конечно, ей не верится, что есть на свете люди, которые не хотят вышагивать километры в каком-нибудь тряпье перед толпой таких же идиоток и идиотов.

— Мало ли чего вы хотите или не хотите! При входе вы зарегистрировались? — не отставала Сова.

— Да, но без этого меня бы не пустили сюда с подругой. Пусть вместо меня пойдет вот эта девушка еще раз, — я показала на Конский Хвост. Она, бедная, вся встрепенулась и с мольбой посмотрела на Сову.

— Никаких «но», меня не интересует ваше «но». Каждый пойдет за себя! — отрезала Сова.

— А меня не интересуют ваши порядки! — огрызнулась я в ответ.

Я не собиралась уступать этой нахалке, этой следующей реинкарнации боярыни Салтычихи! Но у спасительной выходной двери стояли двое здоровенных охранников, которых пока развлекала наша перепалка. Но если я сейчас попытаюсь выйти, они будут стоять насмерть. Одному я еще могла бы дать каблуком по колену (как меня учил мой брат Никита) и сбежать, но двоих мне не одолеть…

— Рио, иди. А то она не отстанет, — тут вмешалась Поля. Я посмотрела на нее. Кажется, моя подружка понемногу приходит в себя.

— Хорошо, я пойду! Только не думайте что я испугалась — я не боюсь ни вас, ни ваших идиотских порядков и ни ваших громил-охранников! — я все же не могла не огрызнуться. Такая уж у меня натура! Не люблю, когда меня принуждают делать то, чего не хочу.

Неожиданно распорядительница сделала глубокий книксен и показала мне на дверь. Это вызвало дружный гогот этих недоумков-охранников и жиденький нервный смех девушек, еще оставшихся в зале. Оставив свою сумочку у Поли, я пошла.

Я была вне себя от ярости! Сейчас разнесу этот их зал со всеми находящимися там людишками! Где подвергают к таким унижениям этих бедных девушек, включая мою Полину.

По дороге я невольно посмотрела в зеркало во весь рост. Из него смотрело дерзкое существо с зелеными глазами и курчавыми рыжими волосами, постриженными в каре до плеч. Не скрою, эти глаза сейчас метали молнии!

Этот бывший дом культуры в нашем областном центре периодически используется для проведения разных протокольных мероприятий. Наверное, недавно здесь пел хор пенсионеров. Об этом свидетельствует оставшаяся доска почета с фотографиями передовиков и ветеранов труда. А сегодня — отбор кандидаток в модели.

За дверью, куда меня впихнула Сова, в кромешной тьме какая та женщина подхватила меня за локоть и повела по темному коридору. Ну прямо как овцу на водопой! Но я уже решилась пройти эту экзекуцию до конца и побыстрее уйти отсюда с подругой. Потому что на работе отпросилась всего на два часа, «чтобы отвести престарелую соседку-бабушку к врачу-окулисту». Время на исходе. Если и здесь устрою «представление», как любит говорить мой папа, то я окончательно опоздаю и получу нагоняй от своего босса.

— Сейчас войдете в эту дверь и несколько раз пройдетесь вперед. И назад, — прошептал голос в темноте, когда мы остановились у следующей двери.

— Это все? После этого могу пойти домой?

— Они там скажут, что дальше делать, — сказал голос и подтолкнул меня вперед.

Сделав шаг, я невольно остановилась. Буквально ослепла от направленного на меня яркого света прожекторов.

— Идите медленно, прямо до края сцены! — раздался мужской голос в микрофоне. В зале видимо сидели Они. Но я, конечно, не могла их видеть. Во-первых, потому что была ослеплена светом, во-вторых, в зале была кромешная тьма, как в коридоре.

Я вздрогнула от одновременно раздавшихся фотовспышек. Немудрено не упасть, когда перестаешь видеть. Теперь я понимаю фиаско Конского Хвоста.

— Смелее, не бойтесь, — теперь раздался ободряющий женский голос.

Я боюсь?! Ха! Они что, думают, что я одна из этих дурочек? Ну я им сейчас покажу! Разозлившись еще больше от этих непрекращающихся вспышек, я пошла вперед. Прямо держа курс на голоса, раздающиеся снизу. Разумеется, всем своим видом я старалась показать, что мне наплевать, что они думают обо мне. Сейчас главное — остановиться на краю сцены, чтобы с позором не грохнуться вниз!

— Теперь повернитесь и обратно идите туда, откуда пришли.

— Идите теперь обратно к нам.

Я что им, солдат на плацу? Они бы скомандовали лучше «Смир-рно, кру-у-угом через левое плечо!» Потеряв счет этим «идите туда, повернитесь и идите к нам», занятая своими мыслями, я все таки чуть было не свалилась вниз! Лишь подняв ногу для очередного шага, увидела пустоту!

— Осторожно! Стоять! — раздался запоздавший голос. Внизу увидела метнувшегося ко мне для подстраховки какого-то парня. Ну уж нет, не доставлю я им такого удовольствия! Побалансировав на одной ноге, я с помощью рук сохранила равновесие и поставила другую ногу назад. И, неожиданно для себя, сделала глубокий поклон в темноту, как совсем недавно Сова. Услышала смех, кажется, кто-то даже захлопал.

— Представление окончено. Я могу быть свободна? — выпалила я, чтобы скрыть свое смущение.

— Да, спасибо, что пришли. Можете быть свободны.

На обратном пути по темному коридору я опять ослепла и шла покорно в сопровождении голоса.

— Ну что же, девушка, от вас ничего не убыло оттого, что прошлись несколько раз по сцене? Стоило из-за этого делать столько шума? — не могла не заметить ядовито распорядительница.

Но я теперь уже успокоилась и не поддалась на провокацию.

— Желаете второго раунда боя? Нет, этого не будет, я опаздываю на работу, — лишь сухо заметила я.

— Все же, моя милая, вам придется еще немного подождать. Скоро будут объявлять результаты отбора, — дружелюбно сказала на этот раз Совушка. Кажется, она не такая уж плохая. Просто, человеку не повезло с работой.

— Как это? — я уставилась на женщину. Я же тогда окончательно опоздаю на работу!

— Вы можете, конечно, сейчас же уйти, теперь я не буду вас задерживать. Но, может быть, ради своей подруги подождете еще немного?

Я посмотрела в сторону Полины. Кажется, она даже не шелохнулась за то время, пока я была там, в темноте. Ладно, скажу Петровичу, что к окулисту была большая очередь, пришлось подождать. Я поплелась к Поле.

— Что ты нос повесила? Получается, что тебе еще не сказали, что не подошла? — с ходу набросилась я на нее.

— Да, но я поняла, что они не заинтересованы, — грустно прошептала она.

— Как ты могла это понять, когда в зале полная темень, никого не видно?

— Я прошлась всего два раза. И мне сразу сказали, что я свободна, могу идти. Домой.

— Все равно это не повод, чтобы заранее отчаиваться, сколько раз я тебе говорила! — мне сейчас надо было агрессией перебить ее состояние, привести в чувство.

Конский Хвост заметно взбодрился, услышав мои слова. Но только не моя Поля, она все так же не отрывала глаз с пола. Она такая упрямая!

— Даже если не выберут, это что, конец света, что ли? — я перешла в наступление. Мне нужно было все же подготовить ее к худшему исходу. Молчание. Ладно, поработаю над ней потом, по дороге домой.

Наконец, открылась дверь и вышла довольно высокая молодая женщина с приятными чертами лица. Было сразу видно, что она не местная.

— Девушки, внимание! Завтра приходят только те, кого я сейчас назову. Остальные могут быть свободны, — это был тот голос, который сопровождал меня в темноте. Она определенно говорит не на нашем диалекте, точно не местная. Наверное, сотрудница этого модельного агентства.

— Бронкс Римма! — я вздрогнула, услышав свое имя! Были названы всего пять имен. И среди них назвали меня!

— Я?! — я чуть было не подпрыгнула до потолка.

— Если вы Бронкс, то вы, — невозмутимо заметил бывший Голос в темноте.

Кажется, я сейчас потеряла дар речи, данный нам свыше, в отличие от наших братьев-приматов. Только и заметила, как на меня насмешливо уставилась через свои круглые очки Совушка. А глаза Конского Хвоста смотрели на меня с таким ужасом, будто меня приговорили к пожизненному заключению.

Но Полина, этот крепкий орешек! Она улыбнулась и крепко обняла меня. А ведь знает, что я все равно не пойду к этим людишкам, чтобы вилять задом перед публикой!

Теперь не я, а она поволокла меня к выходу, я лишь механически переставляла ноги.

— Девушки, которых отобрали, не опоздайте! Завтра ровно в 10 утра! — это было последнее, что я услышала за спиной, голос распорядительницы.

ДОМА

Я сняла надрывно свистящую загогулину с горла чайника и сполоснула заварник кипятком. За окном, где-то на верхушке высоченной липы самозабвенно каркала моя знакомая ворона, предвещая непогоду. Ведь чувствует мерзавка, что мне некогда. А то запустила бы чем-нибудь!

— Каркай, не каркай, уже 14 марта, скоро весна! — только крикнула я ей в окно.

— Я считаю, что ты не должна упустить этот шанс и поехать в Большой Город, — твердила Поля уже в который раз, расставляя на столе вазочки с вареньем и печеньем.

Странно, ей бы сейчас сидеть дома, посыпать голову пеплом и причитать о неудавшейся карьере модели. Но она вполне себе бодренькая пришла к окончанию работы, и мы пошли ко мне домой. В офисе на этот раз мне не пришлось плести небылицы по поводу огромных очередей к врачу-окулисту. Потому как наш Петрович сегодня пропадал в суде по каким-то гражданским делам.

— И как ты себе это представляешь? Меня в модельном бизнесе, где все эти модельки, как пауки в банке, плетут интриги и пожирают друг друга? — чтобы лишний раз ее не травмировать, я еще не говорила всего, что я думаю об этой «профессии».

— Как ты можешь это знать, если ты там не была?

— Да, не была. Но читала разные истории на эту тему.

— Ну знаешь, в газетах и в Сети напишут все что угодно, лишь бы читали, — махнула она небрежно.

— Рио, ты мне сейчас же скажи, пойдешь ты завтра туда? Да или нет? — Поля сейчас была настроена решительно.

Рио — кажется, это прозвище мне прилепилось пожизненно. С легкой руки моего братца Ника, за мой авантюрный характер.

Я промолчала, глядя в окно. Сегодня я ей возражала весьма вяло, что не вполне в моем духе. Обычно если я скажу «нет», то это значит нет. И никаких оговорок. Полине это и не давало покоя.

— Пожалуй, да. Но с одним условием: если ты будешь меня провожать завтра.

У Поли на лице промелькнуло болезненное выражение. Я понимаю, что это не совсем гуманно — тащить свою подругу в то место, где ей указали на дверь. Теперь она должна просто смотреть, как меня будут оформлять туда, куда всем сердцем стремилась она. Но была у меня одна мыслишка… Не хочу говорить ей об этом раньше времени.

— Зачем тебе это нужно? — грустно спросила она.

— Затем, что долг платежом красен. Я же с тобой ходила сегодня? Вдруг мне там все же откажут? Я от горя потеряю сознание и грохнусь прямо на пол. Кто же будет волочь меня домой? — сказала я, закатив глаза к потолку.

Мы дружно расхохотались, представив себе такую картину.

— О чем щебечут наши попугайчики-неразлучники? — в дверях возник, занимая весь проем, мой долговязый старший брат Никита. Видимо, пришел с вечерней тренировки.

— Братишка, проследишь за стиральной машиной, я туда закинул свою форму, — сколько я себя помню, он всегда называет меня братишкой.

— Чего это твоя Марина не стирает твою форму? У меня и так полно дел.

— Она же мне еще не жена. А ты… «Брат ты мне или не брат? Рад ты мне или не рад?» — он пропел басом куплет из известной песни.

Полина сразу же встала и достала чашку для него. Можно подумать, что она прямо его жена. Ха!

— Зачем поставила? Спортсменам не положено пить чаи всякие. Они пьют только коктейли, взбитые в блендере. Ты ведь против чая? — с коварством спросила я. Нечего ему с нами делать!

— Очень даже не против выпить чашечку в хорошей компании, — Ник присел к столу между нами. Поля придвинула к нему масленку и вазочку с печеньем.

— Как ваши дела, девчонки? Чем вы сегодня занимались? — попутно спросил он, накладывая сначала варенье, потом масло на хлеб. Это его фирменный бутерброд, как я помню с детства. Когда я еще не доставала до стола, он мне намазывал такие же. Тогда папа был на работе, мы частенько дома оставались одни.

— Мы сегодня были… — начала было Поля, но осеклась, получив удар ногой от меня под столом. Этого еще не хватало! Рассказывать Нику о том, что меня приняли в модели! Да он весь вечер будет хохотать, если поверит в это!

— Ну и где вы были сегодня? — спросил он, не отрываясь от своего бутерброда.

— Нигде. Незачем тебе знать о наших девчачьих делах, — отрезала я.

Наши девчачьи дела тянутся еще с пятого класса. Мы с Полей хоть и одногодки, но учились в очень даже разных школах. А познакомились мы с ней так. Шла я однажды от своей тети Негры, со свежеиспеченными пирожками. Ну прямо как Красная Шапочка! Только никакой красной шапки сроду у меня не было. Дело было в разгар летних каникул. Я была одета в спортивные шорты, легкую кофточку и кроссовки.

Когда оставалось пройти до дома всего один квартал, я, заметив впереди какое-то скопление ребят, ускорила шаги. Там что-то происходит. Без меня!

Подойдя поближе, я заметила шалопаев с моей улицы. Они, собравшись в круг, что-то кричали. «Любит — не любит, любит — не любит», — по очереди выкрикивали они. Это что-то новенькое. Бесцеремонно оттолкнув одного, второго, я пробралась вперед.

Ах, вот оно что! В центре круга я увидела девчушку. Она двумя руками прижимала к груди маленькую скрипку в футляре и увесистый букет белых цветов. А эти, как стая гончих, загнавших антилопу, по очереди срывали лепестки из ее букета! А она даже не пыталась защищаться, только смотрела своими огромными глазами куда-то в пустоту.

— Что здесь происходит?! Пошли вон отсюда все! А то я вам всем сейчас покажу! — закричала я и стала лупить узелком с тетиными пирожками всех без разбора. Главное в этом деле — сразу ошарашить этих балбесов. Ведь с ними по-другому нельзя. Они признают только власть силы. Будешь вежлива с ними, тебя вообще за человека не сочтут!

— И что ты с нами сделаешь, рыжая-бесстыжая? Позовешь своего брата?

Это был Петька. Я была уверена, что он — зачинщик этой незаконной охоты на беззащитных антилоп.

— Не беспокойся, с тобой, дебилом, я сама разберусь.

— И как?

— Буду по очереди отрывать твои ноги и руки и буду говорить: любит — не любит.

— А ну, расступись, если хочешь остаться живым! — воспользовавшись их замешательством, я взяла из рук девочки ее букет и футляр и вывела ее из круга.

— Она моя подруга! Если когда-нибудь кто-нибудь из вас к ней приблизится, будете иметь дело со мной! — обернувшись, я крикнула им напоследок.

Вот так мы и познакомились. Тогда я привела ее к нам домой, пока она немного не пришла в себя. Оказалось, у нее в этот день состоялось первое выступление, где ей подарили этот злосчастный букет «любит — не любит». На ней была белоснежная кофточка и такие же банты. Она была как девочка-конфетка, которых всегда, еще с детского сада мне приводила в пример моя тетя Негра. Не сказать, что я презирала таких девочек. Я даже хотела с такими подружиться. Но они сами всегда сторонились меня, будто боялись. Поэтому мне приходилось чаще дружить с пацанами.

С тех пор мы почти не расставались. Надо сказать, нам обеим пошла на пользу наша дружба. Отличница Поля со временем подтянула меня по математике и физике. Они в то время у меня хромали на обе ноги, как говорил мой папа.

По какой-то непонятной мне причине Полинина школа по урокам всегда шла немного впереди нас. Вот тут-то открывались неограниченные возможности. Можно было списывать все результаты контрольных, которые они проходили на несколько уроков раньше. Но не тут-то было! Эта тихоня Поля противостояла в этом благородном деле моему напору. В ответ на мои аргументы вроде «скольким же интересным и полезным можно заниматься, вместо того чтобы учить эту противную математику!» она сажала меня за стол, и мы скрупулезно разбирали математические формулы. Возможно, она единственный человек, кто может меня заставить делать то, чего я не хочу. Есть в ней эта черта: она не боится трудностей, не бросает дела на полпути. В отличие от меня, у которой главный девиз в жизни — «всегда, но только не сегодня!»

Ну а со мной, я думаю, Полина стала более уверенной себе. Она, конечно, не выучила разные приемы, как можно подраться с мальчиками и выйти победительницей. Или как поставить на место зарвавшихся девочек. Для этого она была слишком девочкой. Но теперь она могла вечерами без опаски возвращаться с уроков музыки или танцев. Впрочем, в эти уроки танцев она меня все-таки вовлекла. Мы с ней занимались там почти до окончания школы. Стоит ли говорить, что мой бедный папа и его сестра, тетя Негра (вообще, ее зовут Антониной, но я с детства привыкла называть ее так, за негритянские кудри), никак не могли нарадоваться, что эта пацанка, рыжая бестия Рио, начала заниматься хоть чем-то девчачьим. Начав ходить с подружкой просто за кампанию, в дальнейшем я сама увлеклась танцами. Даже ездила на областные соревнования. Но это вовсе не означает, что теперь я стала «девочкой-девочкой», просто к танцам я относилась как к занятиям спортом, у них — много общего.

Вот и сейчас, кажется, мы ввязываемся в очередную игру… Завтра будет видно.

ЗАДУМКА УДАЛАСЬ!

Сегодня в нашем доме культуры было спокойно. Ни обезумевшей толпы девиц, ни охранников. Даже вчерашней грозной распорядительницы не было. Когда мы пришли, там уже сидели лишь несколько выбранных вчера претенденток в окружении своих мамочек и других сопровождающих.

— Я не удивлюсь, если окажется, что они с ночи тут занимали места. Ну или хотя бы с пяти утра, — шутливо шепнула я Полине.

Поля слабо улыбнулась. Все же тяжело было ей сейчас находиться здесь, даже если я рядом.

— Правда. Сама посмотри. Вон та тетка сидит с термосом в обнимку. Никак они с утра плотненько позавтракали тут всей семьей, — мне во что бы то ни стало надо было растормошить ее, пока я буду утрясать дела там.

Недалеко от нас действительно расположилась семейка, состоящая из деловитого папаши, их худосочной длинноногой дочки и дородной полной мамаши, почему-то раскрашенной, как клоун на ярмарке. Обесцвеченные перекисью волосы собраны в высокую прическу, синие тени на веках, даже румяна на полных, слегка уже обвислых щеках.

— Что же она так раскрасилась? Боже, я поняла! Поля, это она сама собирается выступать на сцене! — с притворным ужасом я опять шепнула.

— Прекрати, Рио, услышат. Обидишь человека, — рассмеялась наконец Поля и толкнула меня в бок. Все хорошо, цель была достигнута.

Рио — это можно сказать, мое второе имя, прилипшее ко мне, сколько я себя помню. Куда бы я ни приходила, с какой бы компанией ни общалась, через какое-то время до всех доходило это прозвище. И меня начинали называть не иначе, как Рио. И в детском саду, и в школе все меня так и называли. Только папа и тетя Негра зовут меня по имени — Риммой.

Папа, мой папочка… Он был и есть единственный человек, в чьей любви ко мне я всегда была уверена. Она была также непоколебима и вездесуща, как, скажем, солнечный свет. Это когда ты совершенно уверен: даже если солнце сейчас за облаками — оно есть, солнечные лучи существуют. Это при том, что он никогда не сюсюкал со мной. Не потакал моим сумасбродным капризам, не пытался излишне опекать меня. Но я всегда-всегда, всем своим существом была уверена что он — единственный на свете человек, который любит меня бесконечно, беззаветно, бескорыстно, хотя вслух об этом никогда не скажет. Он, мой брат Никита, моя тетя Негра — самые близкие мне люди на всем этом белом свете! Надо отметить, что наш папа никогда в жизни, как бы мы ни хулиганили, ни разу не поднял на нас руку. Он всего лишь может снять очки и посмотреть внимательно, серьезно, долго. Вот этого его взгляда я не то чтобы боялась — я боялась расстроить его. Именно эта боязнь все мои сумасбродные детские годы держала меня хоть в каких-то рамках приличия.

***

— Римма Бронкс. 18 лет, 175, 88, 58, 89 — сказала женщина-голос, передавая мою анкету компании, сидящей за массивным полированным столом директора дома культуры. Эта процедура проходила именно в его кабинете. Также на мониторе одновременно крутилась съемка с дефиле претендентки.

Во главе столе сидела женщина слегка за тридцать, с большими серыми глазами и проницательным, но располагающим взглядом. В дальнейшем я узнала что это была сама Аврора, основательница известного Дома моды «Аврора». Рядом с ней сидел худой, высокий господин в очках с большими стеклами и холеными белыми руками. Я первый раз в жизни видела мужчину с такими ухоженными руками. Он оказался иностранецем: Жан — партнер Авроры по бизнесу из Парижа. Они, как я потом узнала, имели одинаковые права в выборе кандидаток. Также за столом сидели еще несколько человек: фотографы, оператор и стилист Женя. Да, определенно, он был стилистом. На нем, конечно, не было такой откровенной боевой раскраски, как на той тетке. Но эти выщипанные в тонкую линию брови, едва заметный тональный крем на жеманном лице… И конечно же волосы, крашеные в цвет вороньего крыла.

— Римма, расскажите немного о себе: кто вы, чем занимаетесь. — обратилась ко мне женщина.

— Я недавно окончила школу, работаю помощником нотариуса. Собираюсь поступать учиться, — бойко отрапортовала я на вопросы сероглазой женщины.

— Кьем ви хотьите стат? — спросил с сильным иностранным акцентом высокий в очках.

— Юристом.

— А почему же вы тогда пришли к нам? — дружно удивилась вся компания.

— Какая же девушка не хочет стать моделью в наше время! — сказала я, вспомнив о вчерашней толпе.

— А юристом?

— Еще успею. Жизнь только начинается, — сказала я как можно беззаботнее. Без хитрости тут не обойдешься.

— О`кей. Ви хотьитэ поехать в Болшой Горад и работат в модэлном бизнесе? — снова спросил иностранец.

Я кивнула в ответ.

— Хорошо. Завтра мы подготовим контракт. Подпишете и приедете к 15 апреля в Большой Город, — сказала женщина. — Кто у нас следующая?

— Только я не могу поехать в Большой Город, — сказала я, сглотнув. Игра начинается.

— Это почему же? — спросила она. Иностранец от удивления даже снял очки и уставился на меня. В комнате наступила, я бы сказала, кромешная тишина. Наверное, не каждый день им приходится услышать такое.

— Родители не разрешат одной ехать. Я могу только с подругой вместе.

— Какая еще подруга?

— Она тоже вчера была на кастинге, Полина. Кузнецова Полина.

— Ну знаете, вчера у нас побывало больше пятидесяти претенденток.

— Она способная, очень способная! Мы с ней вместе ходили на уроки танцев. Еще она очень серьезно занималась музыкой, бальными танцами, — тараторила я, не давая им опомниться. Унижаться, так по полной! Ради себя я не стала бы, но для Поли…

— Катя, найди мне анкету и съемки со сцены с этой Кузнецовой, — тут же дала указание Аврора, переглянувшись с Очкариком.

Ассистентка, покопавшись, вытащила анкету Поли, в то время как оператор нашел съемку с Полиного дефиле.

Вся честная компания дружно уставилась в монитор.

— Харощая пластика, — заметил иностранец.

— Она еще занималась бальными танцами, –повторила я.

— И данные подходящие, — сказала Аврора, просмотрев анкету. — Только очень зажатая.

— Это потому что она очень волновалась. Ведь не каждый день она проходит отбор в такую профессию.

Опять наступила тишина. Тут уж я иссякла, не могла ничем заполнить эту звенящую тишину. И решила отпустить ситуацию. Пусть будет так, как будет…

— Девушка, подождите в зале. Мы вас позовем, — наконец сказала Аврора, переглянувшись с очкариком.

Я вышла за дверь. Но вместо того, чтобы пойти в зал, я приникла одним ухом к директорской двери. Секретарь, к счастью, была занята печатанием какого-то документа, не обратила на меня внимания. Знаю, мне всегда твердили что подслушивать нехорошо. Но сейчас решается судьба моей Полины. Да и моя тоже, наверное…

— Мы здесь для того, чтобы найти лучших из лучших. Интересные типажи, которые внесут свежую струю в нашу атмосферу. Я предлагаю взять эту вторую тоже. Внешние данные подходящие, пластика хорошая. А скованность… Все девушки такие вначале. А дальше будет видно, кто пригоден, а кто нет, — я узнала голос Авроры.

— Все верно, но у нас лимит, ограничение по числу участников, — возразил кто то ей.

— Делайте что хотите, но эта рыжая девочка должна попасть в первый состав. Именно из-за таких кандидаток мы колесим по провинциальным городам, бросив семью и все свои дела в Большом Городе.

Кажется, у меня получается. Пойду к Полине, пока не получила дубовой директорской дверью по лбу.

— Ну, что сказали? — кажется, она волнуется больше, чем я. Хотя и старается это скрыть.

— Нужно подождать. Ты никуда не спешишь? — беззаботно спросила я.

Потом я увела ее подальше от других ожидающих. Пришло время ее подготовить.

— Полина, слушай меня внимательно. — сказала я.

— Что-то случилось? — беспокойно спросила она.

— Пока нет, но может случиться. Я там им сказала, что без тебя не буду у них работать.

— Заче-е-ем, как ты могла? — кажется, она была расстроена.

— Разборки будут потом. А сейчас, когда нас позовут, постарайся хотя бы не упасть в обморок. А то сочтут, что ты какая-то эпилептическая.

Открылась дверь. Ассистентка Катя с непроницаемым видом подошла к нам.

— Девушки, следуйте за мной.

В кабинете на этот раз нам даже не предлагали съесть. Все смотрели. Поля держалась хорошо, зря я волновалась.

— Вы приняты обе. Кузнецова, мы надеемся, что не пожалеем об этом нашем решении, — сказала Аврора. — Все дальнейшее будет зависеть только от вас, нужно быть раскованнее. Ваша подруга не может вас и в дальнейшем протежировать.

Побледневшая Поля молча кивнула, не в силах что либо сказать.

— Можно еще вопрос? — спросила я.

— Если только вопрос, а не следующее условие от вас, — улыбнулась Аврора. Она мне определенно нравится.

— Мы можем заранее ознакомиться с контрактом, прежде чем его подписывать? — спросила я, несмотря на то, что Поля пыталась толкнуть меня ногой.

— Разумеется, можете. Только зачем? Ах да, вы же помощник нотариуса, — нашлась Аврора.

Вполне допускаю, я, возможно, первая девушка, кто задает им такие вопросы. Для себя я все решила: мы Полей поедем в Большой Город. В этой профессии я останусь ровно столько, сколько нужно, чтобы Поля освоилась. По большому счету мне все равно где проводить оставшееся время до поступления в университет. Помощником ли нотариуса или моделью. Потерплю. А там уже начнутся вступительные экзамены.

Когда мы уже собирались уходить, из приемной выбежала некая особа. На высоченных шпильках, разодетая в пух и прах. На таких все мужчины заглядываются на улице. Она действительно была красива как змея в этом своем облегающем платье.

— Боже, кто же с утра надевает такое блестящее платье? — удивилась вслух Поля.

— Возможно, она надела его еще вчера вечером, кто знает? — подмигнула я, скосив глаза.

— Пойдем! Это еще не конец! Они еще пожалеют, — буркнула она своему кавалеру. И они, быстро схватив свои вещи, выбежали вон.

Мы с Полей посмотрели друг на друга.

— Рио, эту девушку, наверное, не взяли из-за меня, — виновато прошептала Полина.

— И что? Это уже не наша забота. Это решение принято ими, а не нами. Пойдем, у нас и так полно дел.

Мне теперь нужно было как-то объяснить папе и Нику такой поворот в своей жизни. Бр-р-р! Ладно, вынесу как-нибудь насмешки брата. Буду отмалчиваться. Есть у меня такой способ преодоления издевательств: буду упорно молчать на все его насмешки, пока ему не надоест. Правда, иногда бывает, что не выдерживаю. И тогда швыряю в него все, что попадает мне под руку!

А папа, с ним не должно быть проблем. Я ему прагматично объясню, как я использую оставшиеся месяцы до поступления в университет, он меня поддержит. В нем я всегда была уверена.

ОБЪЯСНЕНИЕ С РОДИТЕЛЯМИ

Полина, как бы ни привыкла она к сумасбродству своей подруги, не ожидала такого подарочка от Рио. Она прямо как добрая волшебница, взяла и устроила ее туда, куда она больше всего в жизни хотела попасть.

Попрощавшись с Рио, она пошла в сторону набережной. Хотелось прогуляться, пока все эмоции в ней немного поутихнут. Странно, какого-то неземного чувства счастья у нее не было. Она лишь ощущала растерянность, будто из-за угла ее оглушили дубинкой по голове. Да, и эту дубинку зовут Рио. Стать моделью была единственной ее целью в жизни, самой заветной мечтой. Думала, будет самой счастливой, если ее примут в это модельное агентство. Ну вот, с помощью авантюры подруги ее приняли.

Несмотря на рабочий день, по набережной гуляло много народа. Стайка молодых мамочек с колясками, люди с собачками. Беззаботные пенсионеры на лавочках подставляли морщинистые лица скудным лучам мартовского солнца. С огромного рекламного щита весело улыбалась молодая семья: красивые мама, папа и ребенок предлагали йогурт к завтраку.

Может случиться так, что когда-нибудь и она будет улыбаться с этого щита. Возможно, тогда Он перестанет видеть в ней лишь маленькую девочку, посмотрит на нее по-другому. Подумает, поймет и горько пожалеет…

У Полининой мамы, Татьяны Сергеевны, сегодня был выходной. Зная, что вчера разрушилась мечта жизни дочери, она решила сегодня приготовить для нее торт. Чтобы хоть как-то смягчить для нее удар судьбы. В том, что жизнь — это череда невзгод и неудач, она не сомневалась. Главное, чтобы ее дочь не скисала, не опускала руки. Может быть, теперь она перестанет витать в облаках и поступит, как все приличные барышни, в педагогический или другой институт. Вообще она молодец, эта ее Полинка. Вчера, когда вернулась с кастинга, вела себя весьма спокойно. Просто между делом бросила маме, что ее не приняли в модели. Татьяна Сергеевна не стала допытываться. Придет время — сама расскажет. Только ночью она услышала всхлипывания из спальни дочери. Но она в этом не была уверена, может, показалось

— Кремовый торт! Мамочка, если бы ты знала, как это кстати! У нас в шкафу есть шампанское, может, откроем?

— Ты так считаешь? У нас сегодня есть повод для шампанского? — слегка насторожилась Татьяна Сергеевна.

— Еще какой! — кажется, Полина просто сияла от счастья.

— Боже, Полина, ты меня пугаешь… Мне лучше присесть? — Татьяна Сергеевна застыла с лопаточкой в руке, которой она тщательно наносила крем на свое кулинарное утешение для дочери.

— Как хочешь. Не бойся, если что, я тебя подхвачу, мамочка, — хитро подмигнула она.

— Ладно, не буду тянуть кота за хвост. Мама, меня приняли в модели. Нам предлагают подписать контракт и ехать в Большой Город. Ну, что теперь скажешь? — разом выпалила Полина.

Татьяна Сергеевна ничего не могла говорить. Чего-чего, а такого оборота она не ожидала.

— Как в Город? Ты же сама мне вчера говорила, что тебя не приняли? — наконец нашлась мама.

— Ну говорила. Вчера не приняли, а сегодня приняли, — Полина говорила так непринужденно, будто это обычное дело.

— Ничего не понимаю… Как это можно не принять и принять? — все еще недоумевала мама. Поля лишь загадочно улыбалась, наслаждаясь своим триумфом.

— Все, поняла. Опять эта твоя Рыжая все устроила! — наконец догадалась Татьяна Сергеевна. — И что она на этот раз учудила? Взяла в заложники членов комиссии? Шантажировала или устроила пожар в здании?

— Ни то, ни другое, ни третье. Она просто сказала им, что не поедет ни в какой Большой Город, если не возьмут меня тоже.

— Так и ее тоже приняли, получается?

— Да, именно ее и приняли вчера. Сегодня она пошла и сказала, что мама и папа не пустят ее в Большой Город без подруги.

— У нее же нет мамы. Она бросила ее грудным ребенком и укатила со своим любовником.

— Они же этого не знают, — машинально ответила Поля и тут же спохватилась. — Мама, зачем ты так?!

— Вот ты такая правильная. Вкусные торты печешь, на работе тебя уважают. Но почему ты одна? Почему ни меня, ни Толика не обеспечила папой? — опомнившись, Поля тут же набросилась на Татьяну Сергеевну.

— Почему? Когда-нибудь я расскажу, может быть, — ответила она после долгого молчания с окаменевшим лицом. — Прости, дочка, вырвалось. Я ведь люблю ее тоже, ты знаешь. Только уж очень она бесшабашная и авантюрная. Хотя, с другой стороны, если Римма поедет с тобой, я могу быть немного спокойной за тебя.

— Да, конечно! Это же все равно что выделить штат охранников! — расхохоталась Полина, забыв о своей обиде. — Мама, мне же не пять лет, а целых уже семнадцать. Ничего со мной не случится в Большом Городе.

— В пять лет я могла бы быть спокойна за тебя, а в семнадцать… И потом, этот модельный бизнес. Говорят, будто бы все эти девушки поголовно болеют то ли анорексией, то ли булимией…

— А еще говорят, что они зарабатывают очень хорошо. Летают по всему миру и удачно выходят замуж, — лукаво подмигнула Поля. — Мамочка, ты же знаешь, я ни за что на свете ни притронусь ни к каким гадостям. Я даже ни разу не выкурила ни одной сигареты.

— А твоя Римма? Курила? — устало сказала Татьяна Сергеевна, взяв себя руками за виски.

— Говорит, что один раз взяла тайком сигаретку у своего папы и попробовала. Сказала, что это гадость!

— Ладно, дочка. Накрывай на стол. Скоро Толик вернется из школы. Я знаю, как ты об этом мечтала, поезжай. Мне остается лишь молиться Богу, чтобы все у тебя хорошо сложилось, — сдалась Татьяна Сергеевна.

— Я еще попробую позвонить Нинель в Большой Город. Попрошу, чтобы ты могла остановиться у нее на время, пока не обустроишься.

— Нинель? Кто она такая? Я ее не знаю.

— Она была у нас, когда вы были еще маленькими, кузина папы Толика. Тогда тебе было всего пять лет, конечно, ты ее не помнишь.

— Только одну меня она может принять? А Рио?

— Думаю, обе можете, я попрошу. Она бездетная. Живет одна в двухкомнатной квартире в Большом Городе.

— Мамочка, ты у меня самая лучшая! — Полина обняла и расцеловала маму. Так и стояли они некоторое время, обнявшись.

Татьяна Сергеевна молча гладила растрепавшиеся волосы дочери, глядя куда-то в пустоту. Невозможно удержать в гнезде оперившегося птенца. Она знала, что когда-нибудь настанет этот час. Но ведь к этому нельзя привыкнуть, нельзя смириться. Как это больно, будто часть самой себя отпускаешь куда-то в неизвестность. На неведомые испытания и трудности.

***

Как я предполагала, мой разговор с отцом прошел без сучка, без задоринки. Началось с того, что я приготовила на ужин его любимый гуляш.

— У нас что, сегодня праздник какой? — спросил Ник, пришедший со своих тренировок.

— Да так, захотелось приготовить что-нибудь не повседневное, — беззаботно ответила я. Может, это надо поосторожнее преподнести? Хотя чего ходить вокруг да около? Вывалю все сейчас на них.

— Праздник — не праздник, а повод есть. Папа, я сегодня на работе написала заявление об уходе, — сказала я, расставляя тарелки на столе.

Ник, который помогал мне резать хлеб, так и замер.

— Так, это интересно, чего это вдруг? — спросил он, разинув рот.

— Осторожнее с ножом, порежешься. Я сегодня наточила все ножи дома, — предупредила я его.

Ник, положив нож, присел и уставился то на меня, то на папу. Папа, выключив звук телевизора, отложил газету. Снял очки и молча ждал, глядя на меня своими большими карими глазами, как у Ника.

— Мы вчера с Полиной прошли отбор. Теперь нам предлагают подписать контракт и ехать в Большой Город.

— Отбор чего? Какой контракт? Ты можешь все разъяснить нормальным языком?

Нет, моего папу нельзя вывести из себя ничем.

— Я разве не говорила? Отбор кандидаток в модели, — затаив дыхание, выпалила я.

Наша столовая затряслась от громогласного смеха моего братца. Я даже не удостоила его взглядом. Пускай, пускай ржет. Когда-нибудь все равно перестанет. Я потерплю. Пока.

Подняв голову от тарелок и вилок, я посмотрела на папу. Он тоже весело улыбался сквозь свои усы.

— Римма, это опять одна из твоих проделок? Решила разыграть нас? Я думал, ты уже достаточно взрослая, чтобы откалывать такие штуки.

Я вздохнула. Конечно, я не ожидала что они сразу возьмут и поверят.

— Папа, это правда. Можешь сам сейчас позвонить Петровичу. Он подтвердит, что я сегодня написала заявление об уходе по собственному желанию.

Папа, ничего не сказав, снова взялся за пульт. А Никита при папе не стал дальше издеваться над родной сестрой, и мы приступили к ужину.

— Как же твоя дальнейшая учеба? Ты об этом подумала? — наконец спросил он, когда мы с Ником убрали со стола.

— Конечно, папа! На время стажировки нам будут платить зарплату. За это время Полина освоится в модельном агентстве, а я прямо там и поступлю на юридический. Я же все равно собиралась ехать в Большой Город для поступления в университет. Можешь считать, что я чуть раньше выехала, — протараторила я.

— Если это все из-за денег, ты же знаешь, что я могу тебя обеспечить деньгами до учебы и во время учебы.

— Пап, и ты тоже знаешь, что я хочу все сделать сама, насколько это будет возможно.

— Не беспокойся, папочка, когда мне понадобятся твои деньги, я приеду с большим рюкзаком! — сказала я, шуточно скосив глаза.

Папа молча потрепал меня по голове. Ему нравится, безусловно, ему нравится, что мы с Ником вполне самостоятельные, не достаем его своими проблемами. Все решаем сами.

— Так это ты из-за своей Полинки решила ехать? — спросил Ник. Как спортсмен, играющий в команде, он уважает взаимовыручку. Теперь успокоится и перестанет меня доставать. Я молча пожала плечами. Не рассказывать же ему все, как это произошло…

— О`кей, братишка! Я тоже через месяц буду в Большом Городе на соревнованиях. Прослежу, как вы там устроились.

Все, вроде все наладилось. Теперь можно начинать собирать вещи.

***

На нашем захолустном вокзальчике на этот раз собралось много отъезжающих. Когда поезд подошел, Ник живо рассовал мои и Полинины вещи по полкам в купе. Обняв меня и Полю, он быстро вышел из вагона. Ему нужно было спешить на дневные тренировки. Поля при этом густо покраснела.

— Перестань, это все лишь мой долговязый брат. А что же ты будешь делать в Большом Городе, где их миллионы. Нельзя же быть такой стыдливой! — одернула я ее.

— Он же мужчина, — возразила она, вся пунцовая от смущения.

— Он не мужчина, он мой брат. И все.

С папой я попрощалась еще дома. У него сегодня было важное совещание на работе. В купе теперь остались мы втроем: я, Поля и Татьяна Сергеевна.