Предисловие
— Зачем вампирам нужны рабы, Мерк?
Солнце, до этого пронизывающее своими многочисленными лучами всю просторную комнату таверны, заглядывая через несколько узеньких деревянных окон и вызывая ненависть у завсегдатаев заведения, давно уже скрылось за горизонтом, оставив маленький провинциальный городок в руках заботливой серебристой луны. За недолгий осенний день серая земля, испещренная множеством полос от колес торопящихся в неведомую даль телег и карет, изредка появляющихся в городе, не успела достаточно нагреться, но к вечеру начала источать приятные потоки тепла, согревающие ноги замерзающих путников, не сумевших вовремя добраться до ночлега.
Именно в такие уютные вечера в таверну «Тихий Очаг» начинают спешить шахтеры, кузнецы и фермеры, весь день упорно трудившиеся, желая заработать хоть немного денег, чтобы потратить их третью часть на выпивку и вкусную еду. А изредка сюда заходят даже богатые торговцы, не брезгующие пообщаться с простыми горожанами и путниками, проходившими мимо и решившими передохнуть, чтобы со свежими силами продолжить свой нескончаемый путь ранним утром. Так бывало всегда, но не сегодня.
По неясным причинам «Тихий Очаг» пустовал, а немолодой седовласый старик-владелец, не обременяемый нескончаемыми заказами, улегся на побитую деревянную стойку и тихо дремал, ожидая почему-то не выказывающих особого желания подвыпить горожан. Только где-то, в самом дальнем углу комнаты, пропитанной прохладным сырым воздухом, исходящим от небольшой речушки, сидели двое: старый поджарый купец Мерк, в народе прозванный «мудрецом» за свою огромную любовь к различным легендам и их пересказам, и молодой парень Лайт, начинающий охотник, умеющий искусно изготавливать деревянные луки с замысловатыми узорами.
— Ты задаешь какие-то странные вопросы, юноша, — произнес Мерк и задорно рассмеялся, и его громкий смех огласил всю таверну, на секунду разбудив дремлющего старика. — Хотя, правильнее будет сказать, глупые.
— Ну уж, простите, мудрец, я не вы: ни легенд, ни сказаний не знаю, — улыбнулся Лайт, правильно поняв шутку собеседника и выпрашивая у того очередную историю.
— А разве непонятно? По-твоему, откуда они берут кровь, заменившую им пищу?
Услышав долгожданный ответ, охотник немного успокоился, но пару мгновений спустя осознал, насколько его вопрос оказался глупым, и молча выругал себя, поднося ко рту огромную деревянную кружку, до краев наполненную недорогим светлым пивом.
— Но все же я могу вспомнить одну историю о вампире и девушке, хотя скорее девочке, ставшей для него не просто источником крови, — продолжил торговец, показывая интерес к начатой Лайтом теме и свое никому неподвластное желание рассказать новую легенду.
Недолго охотнику пришлось упрашивать Мерка, и, устроившись поудобнее на деревянной скамье, он навострил уши, прислушиваясь к каждому слову и наслаждаясь рассказом мудреца.
— Это было очень давно. По слухам, в те времена всеми землями, ныне принадлежащими Золотой Империи, правили вампиры…
Глава 1-я
Как многим известно, вампиры не любят свет. Нет, не потому что он их убивает, ранит или причиняет боль. Хотя, в какой-то мере, свет способен ранить вампира, только не его кожу, а глаза, красные глаза, не способные переносить яркие лучи. К тому же, мода кровососов приветствует белоснежную кожу, коей, как ни странно, не обладает ни один из их представителей.
В силу этих обстоятельств, вампиры вынуждены носить либо огромные черные шляпы с широкими полями, либо солнцезащитные очки, защищающие их нежные глаза, а про искусно украшенные красными и золотыми полосками не менее темные плащи, полностью покрывающие их тела, думаю, говорить не стоит.
Конечно же, кроме внешнего вида, у вампиров есть и иные особенности поведения, коренным образом отличающиеся от человеческих. Как правило, многие кровососы стараются выходить из своего дома и посещать рынки или торговые лавки после захода солнца до рассвета. Остальное же время они или занимаются домашними делами, или спят, спрятавшись в самых темных уголках своих убежищ. Но не смотря на это, бывают экстренные случаи, когда вампиру нужно посетить впустую простаивающий дневной рынок, торговцами в котором зачастую бывают вольные люди, по некоторому соглашению, обязавшиеся раз в неделю отдавать часть своей крови бывшим хозяевам. И вот, такой случай настал в жизни Алеса Атласского, вампира, занимающего высокое положение в иерархии кровососов и исполняющего обязанности командира 3-й армии «Братства Крови».
— Господин, насколько мне известно, Вы вряд ли сможете найти голубые слезы, прогуливаясь по Кварталу Рабов.
— А?
Будучи вампиром вечно занятым нескончаемыми тренировками личного состава, Алес редко посещал города, а уж тем более, никогда не посещал рынки. Поэтому ему не составило труда заблудиться, занимаясь поисками голубой слезы — волшебного камня, источающего прекрасное голубое сияние, находясь в воде.
Недавно вампиру предстал редкий случай: раз в сто лет отправится в месячный отпуск в некогда возведенный его предками огромный дворец, расположившийся на окраине человеческого города Кеарэ, выполняющего роль поставщика сельскохозяйственных товаров и крови.
На самом деле кровососы не нуждаются в человеческой пище, все нужные вещества они получают, выпивая два раза в день по стакану густой красной жидкости, крови. Но не смотря на это, многие из них все же не против ощутить приятное сочетание вкусов различных видов трав и сортов мяса, добываемых свободными людьми, обязавшимися платить «Братству…» оброк, и редко вампирами низших ступеней иерархии кровососов.
— Господин, Вы точно уверены, что Вам нужна эта вещь? По моему мнению, Ваш бассейн и так идеален: величественные громады колонн…
— Равис, будь добр, помолчи. Я не могу сосредоточиться и понять, куда нам идти, — перебил своего дворецкого Алес, уставший от лести своих подчиненных, слуг, да и вообще от лести всех вампиров и людей.
— Как Вам угодно, Господин, — не пренебрегая добротой своего хозяина, тут же замолчал слуга.
Проходя мимо закрытых ставень каменных домов, местами покрытых плесенью и потрескавшихся от времени, мимо немытых окон нищих человеческих квартир, Алес и Равис стремительно приближались к южной площади Квартала Рабов, где обычно позволялось торговать даже начинающим и еще особо не раскрывшим себя работорговцам. По всему переулку, по которому сейчас мчался, не собираясь замедлять свой шаг вампир, выискивая среди мелькающих магазинчиков ювелирную или лавку огранщика, разносились глухие звуки ударов плети и едва слышимые всхлипывания, иногда переходящие в зажатый крик. С каждым шагом удары становились все громче и громче, но Алес, будто не замечая их, бежал по деревянной мостовой, высушенной палящим солнцем до самых низов, а его глаза продолжали скользить по невзрачным вывескам человеческих лавок.
Внезапно вампир почувствовал, что его нога, до этого облаченная в дорогой кожаный сапог, украшенный сотней маленьких сапфиров, расположившихся ровной линией немного выше костяной подошвы, почему-то оказалась голой, а тело, слегка наклонившись, стремительно сближалось с землей.
— Господин, Вы в порядке? — первым, что услышал Алес, после того, как с его глаз спала черная пелена, а в ушах перестало звенеть, был озабоченный голос дворецкого, наклонившегося над ним и пытающегося чем-то помочь.
— Спасибо, все хорошо. От такого слабого удара со мной ничего не станется, — привстав и размяв мышцы и кости, улыбнулся вампир.
— Вы? Вы же… Алес Атласский! — в разговор вмешался третий, и, судя по восторженному тону, он был фанатом некогда богатой семьи, владевшей огромным портовым городом Атласом.
Не обращая особого внимания на вампира, стоящего перед ним, Алес направился к трем деревянным столбам, к которым железной цепью за руки и ноги были прикованы столько же рабов, измученных, избитых, на коже которых виднелись синяки и ссадины, а местами были видны проступающие через нее кости и ребра. Проходя мимо них, он то ли дивился, то ли гневался от запечатленного им впервые действа — продажи рабов, но по его взгляду было понятно, что увиденное не сильно обрадовало бывшего лорда-вампира. Шаг за шагом Алес приближался к последнему столбу, на котором, максимально свернувшись, висела маленькая девочка, облаченная в серую шерстяную кофту и короткие хлопковые шортики, из-под которых слегка заметно сочилась кровь.
Едва тень вампира затронула ее худенькое тельце, девочка подняла голову и уставилась на Алеса уставшими голубыми глазами, из которых тонкими струйками текли слезы и, образовывая на подбородке небольшие капли, падали вниз, мгновенно испаряясь после удара о жгучий песок.
В первый момент могло показать, будто на ее голодном лице проступило нечто, похожее на удивление, но, заметив, что перед ней вампир, девочка испугалась и, опустив глаза, зажмурилась, ожидая удара. Но удара не было: немного посмотрев на рабыню сверху, вампир присел и снова попытался заглянуть в ее глаза, так заворожившие его душу. Но те были закрыты, и из них по-прежнему вытекали слезы.
Не удержавшись, Алес приподнял руку и прикоснулся к лицу девочки, из-за чего та вздрогнула, но опасаясь большего наказания, которое последует, если ее сейчас не купят, послушно опустила голову, сжавшись всем телом. Вытерев слезы вампир слегка наклонился, чуть-чуть не касаясь губами небольшого ушка девочки, провел рукой по ее длинным светлым волосам, свисающим с плеч, и едва слышимо шепнул: «Не бойся». Затем встал, игнорируя удивление, мгновенно возникшее на лице рабыни, подошел к продавцу, не менее удивлено наблюдавшему за его действиями и сказал, уже в полный голос:
— Я покупаю ее.
Радость, тут же украсившую лицо и действия вампира-работорговца, было трудно описать словами. С улыбкой, занявшей больше половины лица, он принялся кланяться в ноги Алесу, чуть-ли не прикасаясь к стопам губами, и благодарить вампира самыми чудесными, по его мнению, словами. Закончив, торговец привстал и, взирая на лицо генерала-вампира, полное презрения, поинтересовался:
— Отчего же столь прекрасный господин как Вы возжелал покупать мой никчемный товар? К тому же… чем Вам приглянулась эта неумелая девчонка, неспособная даже раскрыть себе перед потенциальными покупателями… — продавец еще долго продолжал рассказывать истории о неудавшихся продажах девочки, но только Алесу не было до них ни какого дела.
Бросив мешок со всеми накопленными за неполный год, время остававшееся до отпуска, когда вампир о нем узнал, деньгами, он одним ударом руки разрубил цепи, приковывавшие девочку к деревянному столбу, и, накрыв ее маленькое тельце свои плащом, взял рабыню на руки, направившись в сторону своего дворца.
— Господин, зачем Вы купили эту никчемную девчонку? — попытался открыть свой рот Равис, как только он с Алесом пересек городскую черту, но тут же был усмирен строгим и властным взглядом кроваво-красных глаз. — Но Вы ведь хотели купить…
— Все, что я хотел купить, я хотел в прошлом, ныне же у меня не осталось денег, — попытался избавиться от лишних комментариев слуги вампир, но тот не унимался.
— И что же Вы теперь будете делать с этим? — задавая свой вопрос, дворецкий имел ввиду девчонку, неподвижно лежащую на руках у Алеса и по-прежнему не решившуюся открыть глаза.
— Это я решу сам, твое же дело… Я надеюсь, мне не стоит напоминать, чем ты должен заниматься?! — произнес вампир, придав своему голосу немного властности или даже злости.
— Прошу прощения, мой Господин. Простите мне мое любопытство.
Остаток пути до дворца Алес и Равис шли молча, лишь изредка поглядывая друг на друга, но, в основном, разглядывая текущие мимо луга, по которым сновали туда-сюда работящие люди-крестьяне.
Погода была жаркая, утешало лишь одно: прохладный встречный ветер, освежающий словно горящие от жара руки вампира, не прикрытые ничем. Даже серая земля, покрывающая своей высушенной коркой тянущуюся вдаль дорогу, источала жаркие потоки, искажая изображение и обжигая ноги.
— Эта дорога кажется бесконечной, — устало произнес Алес, ощутив на своих руках толчки слегка повернувшейся девочки.
Опустив свои глаза, он столкнулся взглядом с двумя глубокими синими озерами, боязливо взиравшими на него, но при этом не собиравшимися закрываться и погружать свою владелицу в бездну страха, из которой та никак не могла выбраться. Продолжая смотреть на девочку, Алес заметил, какими большими были синяки на ее лице и какими красными были испуганные глазки, полные непонимания.
«Интересно, что же другие вампиры делают со своими рабами? Если это что-то доводит людей до такого состояния… " — Алес не смог продолжить свои раздумья, потому что он заметил, как лицо девочки медленно изменилось, а вскоре страх, до этого заставляющий малышку сжиматься в комочек, сменился заинтересованностью.
«Что она думает обо мне? Верно считает меня ужасным монстром, скрывающим свои намерения под милой улыбкой».
Закончив новые раздумья Алес попытался улыбнуться, но это лишь испугало девочку, вновь осознавшую, что смотрит на вампира, едва тонкая полоска губ приоткрыла острые клыки. Зажмурившись, она вновь сжалась выжидая то ли удара, то ли укуса и долгое время не решалась открыть глаза, пока точно не стала уверена в том, что ее сейчас обижать не будут.
— Господин, зачем Вы приказали извозчику возвращаться в столицу? Мы бы смогли добраться гораздо быстрее, будь у нас карета или хотя бы повозка, — после долгих минут молчания вновь заговорил Равис.
— А разве тебе не нравится вечерняя прогулка, вечерний ветерок или эта идущая от озера прохлада? — путь до дворца был недалеким, поэтому через пару часов ходьбы солнце село за горизонт, пробудив ночной прохладой многих вампиров, любящих дремать днем.
— Господин, Вы ошибаетесь: я благоволю ночь так же, как и другие вампиры. Без ночи нам было бы очень плохо, но… понимаете… большую часть нашего пути нещадно пекло ужасное солнце…
— Я тебя понимаю, — усмехнувшись, перебил своего слугу Алес. — На самом деле, я хотел посмотреть, в каких условиях живут здешние люди, получившие вольную.
— Но зачем, мой Господин? Какое может быть Вам, самому командующему 3-й армией «Братства Крови», дело до жизни каких-то людишек? Ну живут они себя, делятся кровью, бунты не устраивают. Вроде бы все замечательно…
— Вот именно, что вроде бы! — внимательно выслушав рассказ своего слуги, но все-таки не удержавшись, воскликнул Алес, перебив дворецкого. — Ты видел их город?! Ты видел… Да что я буду с тобой говорить?! Ты не поймешь!
— Простите меня, Господин, но я действительно не в состоянии Вас понять, — попытался извиниться за свои не схожие с господином взгляды Равис, преклонив голову, подставляя шею для удара.
— Да брось ты, — усмехнулся дворянин. — Я когда-нибудь тебя бил?
— Нет, мой Господин, но ваш отец, да храни его прах Мракотень, часто применял физическую силу для наказаний.
— Ну то был мой отец, я же не он…
Разговорившись слуга и его господин, несший на руках худенькое тело девочки, уснувшей едва зашло солнце, даже не заметили, как добрались до внешних врат роскошной трехъярусной крепости, на верхнем уровне которой располагался не менее роскошный дворец, пронизанный множеством коридоров, связывавших чуть более сотни комнат, лишь восемь из которых являлись спальнями и только одна из них была занята.
Глава 2-я
Едва скупые на тепло тонкие лучи утреннего солнца прокрались в темное помещение одной из трех роскошных, богато обставленных спален, расположившихся в правом крыле первого этажа огромного древнего дворца, возведенного некогда великой семьей, чьи мужчины претендовали на трон «Братства Крови» на протяжении многих лет, как дверь в комнату распахнулась, и покой спящего вампира был потревожен бесцеремонно вошедшей молодой служанкой, недавно принятой Рависом на должность горничной и, будучи младшей дочерью небогатого вампира-дворянина, отказавшегося от своих детей, еще не сумевшей привыкнуть к своим новым обязанностям, как тяжелый груз повисших на аккуратных плечиках неумелой, но не изнеженной девушки.
— Господин, — подойдя к застеленной кровати, на которой, даже не раздевшись, спал, свалившийся замертво, вернувшись поздней ночью с сильно затянувшейся прогулки на городской рынок, Алес, и мягко прикоснувшись к непокрытой одеждой теплой слегка загоревшей руке вампира, попыталась разбудить его служанка, почему-то взирая на своего господина глазами, наполненными нежностью и некоторой болью, — проснитесь, пожалуйста.
За несколько месяцев до неожиданного прибытия в Кеарэ Алеса Атласского на нижнем ярусе дворца произошел несчастный случай. Дора, 40-летняя смуглая женщина, единственная рабыня, вернее, дочь единственной рабыни, ставшая имуществом по праву наследования, Рависа Бьюра, еще не лишившегося дворянства по ложному докладу одного бесчестного члена враждебной семьи, а позже, будучи ребенком, последовавшая за своим бывшим хозяином и устроившаяся вслед за ним горничной третьего поместья семьи Атласских, погибла на нижних ярусах крепости при таинственных обстоятельствах. Совместно со скоро прекратившимся расследованием, вовремя не продленным безразличным к рабам вампиром, по всей провинции Акалония было разослано внерасовое объявление о поиске опытной женщины на высокооплачиваемую должность старшей горничной последнего оставшегося во владении Алеса дворца.
Марея Борно, ныне потерявшая дворянство и фамилию, а вместе с ними и титул принцессы Лорейской, даровавший ей право не зависимо от состояния своего отца принять корону и престол города-государства Лорея, давным-давно ставшего частью «Братства Крови», но по-прежнему сохранившего самоуправление и право на абсолютную свободу населяющих его людей и вампиров, не обладала исключительными способностями и, по большому счету, не умела ничего, но в то же время относилась к жизни очень уверенно и проявляла крайнее старание, чтобы заработать хоть какие-то средства, спасающие семнадцатилетнюю девушку от голода. Именно это старание и стремление выжить помогло Марее спастись от одиночества и бедноты.
И хотя сперва Равис, удивленный полным отсутствием какого-либо опыта, которым должен обладать любой, будь то даже бывший дворянин, отказал девушке и осыпал ее множеством оскорблений, она оказалась единственной, кто, наплевав на свою гордость, решился вернуться в тот ужасный дворец по обратному предложению самого дворецкого и принять уже не особо манящую своими перспективами должность горничной
Таким образом, под гнетом не уважающего чужое достоинство вампира, без особых прав и власти руководившего всей крепостью, на долгое время забытой своим настоящим хозяином, уехавшим в столицу и достигшего там высокого поста, Марея, проклинавшая судьбу за предоставленные испытания, с которыми она едва справлялась, каждый день опасаясь того, что тот может стать последним, и прожила в поместье близ Кеарэ ровно два месяца и одну неделю, до того момента как вернулся Алес…
Когда наступил тот прекрасный для девушки день или та ночь, сказать однозначно было невозможно, Марея находилась в темнице, небольшие окна которой, оборудованные толстой решеткой, были не способны пропустить в прогнившее помещение подземного этажа дворца даже самый слабый пучок света. А отбывать наказание за невыполненную своевременно работу по уборке огромных бассейнов и иных водных помещений в таких невыносимых условиях было, мягко говоря, небезопасно. И по жестокому приказу вампира-дворецкого, возомнившего себя невесть чем и явно стремящегося каким-либо способом избавиться от невзлюбившейся ему девушки, под землей без света и тепла, без чистой воды и свежей пищи Марея пребывала уже пятые сутки, растянувшиеся для нее в бесконечный отрезок времени, полный мучений и отчаяния, то и дело поглощавшего израненный разум бывшей принцессы и медленно погружавшего ее в бездну безумия.
Лежа в луже собственной крови, медленно текущей из многочисленных ран, тянущихся от стоп до колен, и залившей почти весь потрескавшийся от влаги зеленоватый камень, отделяющий низ комнаты от голой и сырой земли, семнадцатилетняя среброволосая красавица раз за разом закрывала глаза, которые не могли наполниться слезами, из-за стремления девушки смириться с наказанием и показать дворецкому, безразличному к мучениям заключенной в темнице горничной, всю свою покорность, преданность и силу воли, надеясь погрузиться в мир грез и сновидений, где она снова и снова могла увидеть свою старую жизнь. После бесчисленных неудачных попыток девушке все же удалось задремать, но минут через пять ее сон был прекращен громким стуком копыт ведущих лошадей подъехавшей к парадному входу, расположенному непосредственно над темницей, кареты и добродушный крик приветствующего своего господина дворецкого, по видимому, совершенно забывшего об умирающей в подвале Марее. Поднявшись, девушка встала на небольшой каменный выступ и, периодически задерживая дыхание, стала прислушиваться к едва различимым голосам, кое-как проходящим через металлические прутья решетки.
— Господин, как же давно вас не было во дворце, — первым, что услышала бывшая принцесса, был противный голос дворецкого. — Расскажите, как дела обстоят в столице.
— Равис, будь добр, прикажи Доре постелить мне кровать. Я был в пути три дня и две ночи и все это время я ни на секунду не мог сомкнуть глаз, — следующим звучал приятный, даже чарующий мужской голос, сразу понравившийся Марее и зарождающий в ее едва живой душе нотки надежды.
— Господин, у меня для вас плохие… — дальше диалог для девушки прекратился, потому что она не смогла устоять на мокром камне и упала на твердый пол темницы, чуть вскрикнув от резкой режущей боли, пронзающей разбитое до крови милое плечико бывшей принцессы.
Пролежав немного и успокоившись, Марея вновь попыталась встать и приподняться на том же каменном выступе, чтобы дослушать оставшуюся часть разговора, но голоса исчезли, а прекрасный принц, коим представлялся Алес в глазах несчастной девушки, с дворецким, судя по всему, зашли в помещение дворца. Спустившись, провинившаяся горничная села на холодный пол, подогнув под себя тоненькие израненные ножки, и первый раз в своей жизни заплакала, тихо всхлипывая и не замечая усиливающейся от холода боли.
Примерно через три часа или несколько больше массивная железная дверь темницы распахнулась и Равис, одарив девушку взглядом, полным ненависти и безумия, вытащил ее из противной комнаты, пропитанной запахом крови и страха, снаружи обработав раны целебной мазью, и проводил до первого этажа дворца, по пути приказав забыть пребывание в подвале и прочие наказания и не общаться с господином на эту тему. Со следующего утра пренеприятный дворецкий более не издевался и не наказывал горничную, а та в свою очередь, ежедневно наблюдая за Алесом, все сильнее и сильнее понимала, что ее чувства к нему растут.
— А? Это ты, Марея. Что-то случилось? И… что ты делаешь? — слегка приоткрыв глаза, вампир обратился к стоящей рядом девушке, которая могла бы показаться ему симпатичной, если бы не едва заметные, но все же выделяющиеся шрамы на ее лице, и, опустив свой взгляд, заметил, что рука горничной мягко касалась его плеча, но это касание показалось ему таким теплым и родным.
— П-простите, господин… Я… я случайно. Я… просто хотела вас разбудить, — засмущавшись и покраснев от неожиданного пробуждения Алеса, попыталась извиниться за свой проступок девушка, не надеясь избавиться от наказания, коим никогда не пренебрегал Равис, но так и ни разу не воспользовался генерал-вампир, чем вызывал большие опасения у влюбленной в него горничной.
— Успокойся, — перебил ее Алес и, также мягко прикоснувшись к голове девушки, медленно провел по ее прекрасным серебристым волосам, наслаждаясь их теплотой, понемногу переходящей в жар, а затем кротко улыбнулся, тешась ее неопытностью, — ты такая милашка, когда стесняешься.
После этой фразы, бездумно брошенной 212-тилетним вампиром, лицо Мареи стало таким красным, что было трудно разглядеть на нем и так большие, а теперь и вовсе огромные, редкие для своей расы малиновые глаза. Осознав это, девушка быстро прикрыла лицо руками и выбежала из комнаты, не обращая внимания на просьбы Алеса остаться, летящие ей вслед, и совершенно забыв сказать своему господину о том, что принесенная ночью девочка проснулась. К слову о ночи, вернее о том, что произошло по возвращении вампира с дворецким домой…
— Марея! Девчонка, ты меня слышишь? Да, где же она прячется?! — прокричал появившийся в центральном коридоре дворца раньше своего господина Равис, грубо окликая горничную, тем временем, будучи носителем древнего, но ныне мало кому нужного родового искусства Борно — скульптуры, вырезавшую в своей небольшой комнатке на первом этаже маленькие статуэтки своего возлюбленного из чистого белого мрамора, на который девушка потратила все свои накопленный за прошлый месяц денежки.
Уронив от резкого позыва свое почти готовое творение, после удара разломившееся на две примерно одинаковые части, опечаленная утратой сувенира девушка выбежала из комнатушки и помчалась в главную залу, всей душой желая увидеть Алеса. Не подозревая, что ее там ожидает, Марея, чудесным образом избежавшая падения на небольшой, состоящей из четырех ступеней лесенке, мгновенно очутилась около прекрасного шерстяного ковра, аккуратной дорожкой ведущего от парадного входа на второй этаж, и не открывая глаз, задала заготовленный ранее и с нетерпением хранимых девушкой вопрос:
— Господин, рада вас видеть. Как прошла поездка? Вы нашли, что хотели?
— Привет, Марея. Хорошая была поездка… или прогулка. Ах, не бери в голову. Мы с Рависом просто решили немного прогуляться. Только, вот, найти голубую слезу я не сумел. А… чего это ты такая счастливая? — добродушно ответил даже по виду несчастной девушке прибывший во дворец уставший вампир, не столько желая говорить долгие речи и объяснять все произошедшее подробно, сколько надеясь своим общением утешить Марею и украсить ее одиночество.
— Ой, простите, господин. Я… я случайно. Не подумайте ничего плохого, я… просто рада вас видеть, — по-прежнему не открывая глаз, но внезапно покраснев, ответила горничная, приопустив свою голову, дабы скрыть от господина свое стеснение.
— Эмм… Марея, ты меня слышишь? — вновь обратился к девушке удивленный ее странным поведением, но нисколько не смущенный этим вампир, продолжая держать на руках девочку-рабыню, о существовании которой даже не подозревала продолжающая смотреть в пол Марея, не желая взирать на своего господина глазами, полными любви, в присутствии дворецкого, которого она продолжала бояться сильнее смерти.
Заметив, что не менее милые, чем сама девушка ушки горничной навострились и слегка повернулись в его сторону, как бы отвечая на вопрос и желая внимать каждому слову, Алес продолжил:
— Будь так добра, приготовь одну из комнат на втором этаже ко сну.
— Для кого? — услышав просьбу, горничная не выдержала, и ее глаза широко распахнулись, направив взор ярких малиновых кружков прямо на укрытую дорогим плащом Алеса девочку, мирно спавшую на его руках. — Господин… Кто это?