Бесплатный фрагмент - Теотиуакан

­ВСЁ ЕЩЁ ЗАГАДОЧНЫЙ ТЕОТИУАКАН

«… Имеется некое место, называемое Теотиуакан, и там в незапамятные времена собрались все боги и совещались, говоря: „Кто должен править и царствовать в мире? Кто должен быть Солнцем?“» — этими словами начинается приводимый Бернардино де Саагуном пересказ ацтекских мифов о создании Солнца и Луны текущей мировой эпохи. Сказания науа — народа, господствовавшего в Центральной Мексике накануне прихода европейцев, не случайно определили местом важнейшего акта творения Вселенной именно Теотиуакан: более чем столетние исследования показали, что этот город оказал определяющее влияние на культурное развитие большей части Центральной Америки, надолго пережившее время его расцвета и распространившееся вплоть до современных Сальвадора и Коста-Рики. Теотиуаканская традиция во многом послужила основой отличительных черт всей той особой культурно-исторической области, которую принято называть Месоамерикой.

В предлагаемой читателю книге он найдёт подробнейшее, до сих пор на русском языке никем не предпринимавшееся, описание городища Теотиуакан: его построек, особенностей архитектуры, орудий труда, предметов обихода, памятников пластики и живописи, культовых объектов, захоронений, материальных следов, указывающих на связи теотиуаканцев с другими областями Американского континента. Детально изложена увлекательная история исследований Теотиуакана, начиная от кладоискательства второй половины XVIII века и до последних находок 2010-х годов. Пристальное внимание уделено теотиуаканскому присутствию за пределами Долины Мехико, в первую очередь в землях майя, где современный исследователь может опираться не только на археологические свидетельства, но и на известия письменных источников, как правило, точно датированные.

Тем не менее, несмотря на обилие материальных артефактов, Теотиуакан остаётся «великим немым». В последние десятилетия исследователи, в общем-то, сошлись во мнении, что в Теотиуакане времён расцвета, в первой половине I тысячелетия н.э., имелась собственная письменность. Однако памятники её немногочисленны, а тексты невелики по объёму. Главное же — нам совершенно неизвестен язык, на котором составлены теотиуаканские надписи, и, по всей видимости, нет ни единой билингвы, то есть записи с одинаковым содержанием, выполненной одновременно теотиуаканским письмом и какой-нибудь читаемой нами системой письменности. Правда, в «Храме 26» из майяского Копана имеется текст, в котором правая колонка выполнена фигурными иероглифами майя, а левая — знаками с теотиуаканскими чертами. Однако эта надпись, датируемая серединой VIII в., когда в самом Теотиуакане тексты, кажется, уже не создавались, по всей видимости, является стилизацией «под Теотиуакан», а не памятником теотиуаканского письма. При неизвестном языке текстов и отсутствии билингв возможности дешифровки теотиуаканской письменности представляются весьма сомнительными.

С другой стороны, невозможность прочитать теотиуаканские тексты оказывается одним из главных препятствий для установления языковой, а соответственно и этнической принадлежности строителей «Места Богов». Мы точно знаем, что классический Теотиуакан был, пожалуй, первым в Западном Полушарии космополитическим городом с многонациональным населением, в котором жили, среди прочих, выходцы из земель майя, из Оахаки, с побережья Мексиканского залива. Но кто были его основатели и строители — загадка. Накануне Конкисты долина Теотиуакана была пограничьем между зонами расселения науа (наиболее известным народом, принадлежащим к этой группе, являются ацтеки) и отоми. В культуре ацтеков (и науа вообще) имеется множество элементов, восходящих к Теотиуакану: архитектурный стиль талуд-и-таблеро, культы Пернатого змея и Бога вод, известного у науа как Тлалок, мифологический мотив «Горы Изобилия», воинские сообщества Орлов и Ягуаров. Даже некоторые знаки письменности науа имеют сходство с теотиуаканскими. Тем не менее, в исторической традиции науа Теотиуакан никогда не рассматривается как прародина или древняя столица: это либо место деяний богов, либо одна из местностей, которую предки науа, в частности ацтеков, прошли во время своих странствий. Против отождествления теотиуаканцев с науа свидетельствуют и некоторые особенности календарных записей теотиуаканским письмом. В известных теотиуаканских записях дат 260-дневного цикла, состоящих из цифры, указывающей позицию в 13-дневной «неделе», и названия дня двадцатидневки, цифровые коэффициенты, как правило, помещаются под знаками дней, тогда как в науатланских — слева или над ними. Если подобный способ записи отражает обстоятельство, что в языке теотиуаканцев числовые коэффициенты указывались после названий дней, это исключает науатль. Кроме того, в теотиуаканских записях цифра «5» передаётся чертой (как в истмийских, майяских, сапотекских и веракрусских текстах), а не пятью точками, как в миштекских и науатланских, что также указывает на принадлежность теотиуаканцев и центральномексиканских науа к разным письменным традициям. Таким образом, звучные науатланские названия, данные мексиканскими археологами памятникам городища, являются чистой условностью. Да и само имя «Теотиуакан», по всей видимости, получено городищем от позднейших пришельцев и не связано с его исконным названием.

Помимо науатль разными авторами в качестве языка теотиуаканцев допускаются предки некоторых отомангских языков (отоми, масауа, пополока, чочо) или языков тотонакской семьи. При этом основания для таких гипотез являются весьма зыбкими. Например, получившее распространение предположение Лайла Кемпбелла, что языком основателей Теотиуакана был предок тотонакского, базируется главным образом на том, что в языках майя и науа, народов, в чьей культуре наблюдается существенное теотиуаканское влияние, имеется значительное число заимствований из тотонакского. При этом автор не объясняет, почему у населявших Оахаку сапотеков, в чьей культуре также прослеживается влияние Теотиуакана, заимствований из тотонакского он не установил. На самом деле неизвестно, какая речь звучала на площадях и во дворцах «Места Богов».

С проблемой этнической принадлежности жителей классического Теотиуакана связан вопрос о его соотношении с Толланом. В исторических легендах науа Толлан («Место Тростников», «Тростниковье») выступает как великая столица народа тольтеков, город Кецалькоатля, средоточие знания, искусств и ремесел. При этом тексты Саагуна и Иштлильшочитля, упоминающие оба названия, чётко различают Теотиуакан и Толлан. Исходя из этого, ещё в конце XIX века французский исследователь Дезире Шарне отождествил с Толланом Тулу-де-Альенде, расположенную примерно в 100 км к северо-западу от Теотиуакана. Однако в конце 1930-х годов американец Джордж Клапп Вайян, смущённый скромностью памятников Тулы по сравнению с красочными описаниями информаторов Саагуна и «Анналов Куаутитлана», предположил, что Толлан исторических легенд науа — это не сравнительно небольшая по размерам Тула, а грандиозный Теотиуакан. Впрочем, такая точка зрения продержалась не очень долго, уже в 1950-х годах мексиканскими археологами было показано, что она несостоятельна по соображениям хронологии: согласно историческим преданиям, строители Толлана тольтеки появились в Мексиканской долине, самое раннее, в последней четверти VIII века, а в собственно Толлане обосновались ещё позже, в то время как расцвет Теотиуакана приходился на первую половину I тысячелетия н. э. Тем не менее, несоответствие между выдающимся местом Толлана в легендах науа и испытавших их влияние народов (например, киче и какчикелей горной Гватемалы) и не отличающимися особенным величием и богатством археологическими памятниками Тулы-де-Альенде всё ещё не даёт покоя исследователям. Так, Лоретт Сежурне и Энрике Флорескано выдвинули концепцию «двух Толланов», которая нашла широкое распространение в последние десятилетия ХХ века. Она предполагает существование реального города (и даже нескольких таких городов) под названием Толлан, «Место Тростников», и Толлана идеального — легендарного средоточия высшей культуры и источника политического могущества, подобного Небесному Иерусалиму или Вечному Риму европейского Средневековья. В качестве прототипа идеального Толлана предполагается Теотиуакан; Э. Флорескано даже ввёл в оборот выражение «Толлан Теотиуакан» (в оригинальных индейских сказаниях и колониальных текстах неизвестное). Как основные доказательства этой гипотезы приводятся упоминания «Тростниковья» на памятниках имевших контакты с Теотиуаканом майя классического периода и символы тростника на некоторых памятниках Теотиуакана. Кроме того, на составленной в колониальный период «Карте Кинацина» над выполненной латиницей подписью [Te] otihuacan tlahtoliyan, «совет [Те] отиуакана», помещена науатланская пиктограмма TOLL (a) -TLAN (tli) -TEPETL, «Толлан» или «Толлантепетль».

С тем, что Толлан в индейской традиции кануна Конкисты превратился в мифологизированный образ, имеющий мало общего с Толланом-Шикокотитланом (Тулой-де-Альенде), нельзя не согласиться. А вот касательно того, что его прообразом был Теотиуакан не всё так просто. Действительно, в настенных росписях из компаунда Тепантитла («Роспись 3», «Роспись 4» из Портика 2, роспись юго-западной стены), представляющих некое многолюдное собрание, часто встречается символ «тростник». Однако помещённая в центре гора, поглощающая фигуры людей и источающая воду, указывает, что изображён не земной город, а какое-то мифическое место, вселенский источник вод. Естественно, что в такой влажной местности растут тростники, но кроме них на росписи представлены ещё агава, цветущие деревья, многочисленные бабочки. Если представленные в росписи символы растений — топонимы, то изображённая местность с равным основанием может называться «Место Агавы» или «Место Цветущих Деревьев». Но даже если изображенная в Тепантитле местность и названа «Тростниковьем», нет никаких указаний на то, что это земной Теотиуакан, а не мифическое царство Бога вод.

Точно также, когда символы «тростник и горы» встречаются на памятниках майя (например, на рельефах из «Храма 16» в Копане или стукковом фризе из Аканкеха), они могут представлять не земной город Теотиуакан, а образы мифического царства гор и вод. При этом, в случаях, когда в текстах майя речь идёт несомненно о Теотиуакане, он называется вовсе не «Тростниковье», а «Пять Хлопковых (т. е. Заснеженных) Гор» или Виинте’наах (термин с неясным значением, возможно, «Дом Деревянного Образа»; так мог называться не весь город, а какое-то важное сооружение в нём). Украшенный символами тростника «Храм 16» в Копане был создан около 776 года; датировка «Дворца с фризом» в североюкатанском Аканкехе раннеклассическим периодом (V — VI вв.), предложенная Э. Зелером ещё в начале ХХ в., не подтверждается данными керамики и строительной техники, по всей видимости, это постройка VIII — IX веков. Единственная надпись, прямо и однозначно упоминающая земного «священного владыку Тростниковья из двадцати горных стран» (стела 8 из Сейбаля), имеет точную дату — 849 год. В IX веке Теотиуакан, даже если не был совершенно заброшен, не играл уже господствующей роли на Мексиканском нагорье и навряд ли предпринимал походы в низменности майя. Под «Тростниковьем Гор» майяских памятников имелся в виду какой-то эпиклассический центр, не обязательно Толлан-Шикокотитлан, но не пришедший к тому времени в упадок Теотиуакан.

Можно допустить, что именно к теотиуаканской традиции восходят представления о Тростниковье как месте, откуда берут начало земные воды (росписи Тепантитлы являются серьёзным аргументом в пользу такого предположения), и что они были восприняты вместе с культом теотиуаканского Бога вод пришедшими в Мексиканскую долину науа, которые отразили эти идеи в названиях двух своих столиц, Толланцинко и Толлана. Что касается «Карты Кинацина», то там употребление пиктограммы «Толлан/Толлантепек» для обозначения Теотиуакана может быть отражением поздних представлений, когда всякая великая столица древности выступала как «Толлан», если только составитель карты не перепутал пиктограммы Толлана и Теотиуакана при копировании (пропуск первых двух букв названия в глоссе показывает, что он не был очень внимательным). Неоспоримых оснований полагать, что Тростниковье науатланских сказаний тождественно историческому Теотиуакану, на сегодня нет.

Ещё одна остающаяся нерешённой проблема классического Теотиуакана: его политическая организация, в частности, форма правления. Теотиуакан, очевидно, был обществом неравных: и объективные данные раскопок, и памятники изобразительного искусства указывают на социальное и имущественное расслоение горожан (об этом подробно говорится в предлагаемой вниманию читателей книге). Вместе с тем, в городе нет памятников, которые явно подчёркивали бы и прославляли исключительный статус отдельных лиц. В связи с этим возникает вопрос: существовало ли в Теотиуакане единоличное правление, или какая-то разновидность коллективного? Надписи майя упоминают, по меньшей мере, двоих правителей Теотиуакана: Филина-Копьеметателя (в переводе на язык иероглифической письменности майя Хац’о’м-Куй) и Разрушительную Каменную Длань (Тахоом-Ук’аб-Туун). При этом они обозначены высшим титулом майяских единоличных правителей — калоомте`, приход к власти Филина-Копьеметателя описывается оборотом, обычным для сообщений о коронациях майяских «священных владык»: «Облачён как владыка Филин-Копьеметатель, калоомте` Пяти Заснеженных Гор» («Маркадор» из Тикаля). То есть, майяский составитель текста рассматривал теотиуаканского правителя как прямой аналог единоличных государей Петена. Однако он мог просто применить к далёкой и малознакомой центральномексиканской метрополии привычные для себя порядки, тем более, что для иероглифических текстов майя свойственно употребление шаблонных формул. Вместе с тем, одновременно с остававшимся в Теотиуакане Филином-Копьеметателем в низменностях майя действует другой теотиуаканец, Порождение Огня (на майя Сихйах-К’ахк`), и он тоже имеет титул калоомте`. Можно, конечно, объяснить одновременное существование двух калоомте` исключительностью сложившихся обстоятельств, когда теотиуаканский полководец должен был на свой страх и риск руководить военными действиями в нескольких месяцах пути от столицы, но оно вполне может быть проявлением существовавшей в Теотиуакане практики, когда одновременно несколько человек являлись носителями верховной власти. В таком случае понятно подчинённое положение, которое занимал по отношению к Сихйах-К’ахк’у сын Филина-Копьеметателя Йаш-Нуун-Ахиин: первый принадлежал к числу высших руководителей государства, а второй был только сыном его коллеги (или даже одного из коллег). В любом случае, на основании имеющихся данных сделать однозначный вывод о характере государственного устройства Теотиуакана, как и о его возможных изменениях со временем, пока не представляется возможным.

Загадкой остаются причины и обстоятельства упадка классического Теотиуакана. В общем и целом ясно, что в условиях колоссальных хозяйственных и демографических диспропорций между огромной столицей и малонаселённой сельской округой теотиуаканское общество было заведомо неустойчивым, как не может быть устойчивой голова великана на теле карлика. Технологии, которыми располагали теотиуаканцы, не выходили за пределы неолитических, и не могли обеспечить большего, чем существование на грани выживания, причём, чем более возрастало городское население, тем ближе становилась эта черта. Следы выборочных разрушений и перестроек в некоторых наиболее масштабных городских сооружениях (например, в «Сьюдаделе») дают основания предполагать вспышки ожесточённой борьбы внутри города. Однако характер, последовательность, время, участники событий, которые привели к упадку великой столицы, остаются неизвестными. Вещественные следы указывают лишь, что решающие события произошли примерно между 550 и 650 годами и сопровождались пожарами в наиболее богатых городских сооружениях, при этом неясно, что привело к сожжению главных теотиуаканских святынь — было ли это результатом внутренних усобиц, или имело место вторжение извне.

Исхоженный вдоль и поперек сотнями тысяч, если не миллионами, посетителей со всех концов света, изученный десятками научных экспедиций, ставший всемирно известным Теотиуакан продолжает хранить свои тайны. Но, хоть и не до конца нам понятный, он является одним из самых ярких образов многокрасочного и необычного мира исчезнувших культур Доколумбовой Америки. Хочется надеяться, что предлагаемая книга, обобщающая последние достижения в исследованиях великого месоамериканского города, позволит читателю, даже никогда не бывавшему в Мексике, познакомиться с этим миром.

В. ТАЛАХ

Вступление

В книге, которую открывает читатель, пойдёт речь о Теотиуакане. Это величайший город Доколумбовой Америки с богатым наследием, сохранившимся даже спустя столетия после коллапса. В пору расцвета Теотиуакан стал центром крупного политического образования, ядром которого являлись одноименная долина и отдельные прилегающие районы Центральной Мексики. Более того, его торговое, экономическое, идеологическое и политическое влияние ощущалось в самых разных уголках Месоамерики: от северных районов Мексики до гор Гватемалы, и от Тихоокеанского побережья до Мексиканского залива. Для обитателей данного региона могущественный город являлся «центром вселенной», и его специально строили таким образом, чтобы впечатлить масштабной визуализацией представлений месоамериканцев об устройстве мира и той силой, которой обладали теотиуаканские правители. В дальнейшем величественные руины произвели столь сильное впечатление на могущественных ацтеков, что они стали считать их местом возникновения Солнца и Луны. Даже сегодня Теотиуакан поражает размерами и сложностью организации нас — жителей современных городов. Мы ещё многого не знаем об истории древнего мегаполиса и его обитателей. Невозможно, например, со стопроцентной уверенностью утверждать, на каком языке говорило коренное население в Теотиуакане классического периода. Также не утихают споры относительно того, кому принадлежала верховная власть в городе: единоличным царям или могущественной корпорации? Нет единого мнения по одному из ключевых вопросов: когда и по каким причинам начался упадок Тео (как его любя называют археологи)?

С момента начала первых масштабных раскопок Леопольдо Батреса прошло свыше 100 лет. А если учесть и единичные раскопки XIX столетия, которые в наше время язык не поворачивается назвать археологическими, то период современного изучения города приобретает внушительную для Нового Света длительность. За это время был проделан огромный путь. И, хотя на текущий момент лишь около 5% руин (или чуть больше, но явно менее 10%) раскопано археологами, за последние несколько десятилетий теотиуаканский пазл начал потихоньку складываться в одну цельную картину, которая, правда, постоянно требует проведения новых, более глубоких и доскональных исследований. Мы осознаём, что последнее слово в изучении города, ставшего столицей первой империи в Месоамерике (а то и во всей Америке) пока ещё не сказано, но рады представить вам известные на текущий момент промежуточные результаты. Особо хотим отметить, что изначально в основу нашего очерка была положена научная статья Деборы Л. Николс «Teotihuacan». Эта замечательная работа, обобщающая результаты десятилетий исследования Теотиуакана, побудила нас к созданию её переработанной и упрощённой версии, выложенной в учебно-образовательных целях в открытый доступ на страницах сайта «Мир индейцев». Однако при подготовке представленного в книге обзорного очерка авторами было решено существенно переработать сетевой вариант и значительно дополнить его, использовав при этом множество последних научных трудов. В результате получилась самостоятельная научно-популярная работа — первая столь подробная книга по истории Теотиуакана на русском языке. Мы надеемся, что она будет интересна широкому кругу читателей.

Структура очерка выглядит следующим образом. Сначала вашему вниманию представляется хронологическая таблица долины Теотиуакана с керамическими фазами в разбивке по годам и принятым для доколумбовой Центральной Мексики историческим периодам. Она служит своеобразным введением, призванным облегчить читателю знакомство с краткой историей Теотиуакана, которая начинается с раннего формативного периода, когда города ещё нет, но создаются предпосылки для его зарождения, и завершается колониальной эпохой. Значительное внимание в этой предварительной части уделено хронологически последовательному изложению истории современных исследовательских работ на территории археологического памятника. Затем читателю предлагается подробно ознакомиться с различными аспектами существования Теотиуакана в классический период — время расцвета мегаполиса и дальнейшего его коллапса. Авторы очерка в частности остановились на внешних отношениях Теотиуакана с другими культурами Месоамерики. В особый и детальный раздел вынесены многогранные контакты мексиканской метрополии с царствами низменной зоны майя. Для такого акцента имеются определённые основания. Дело в том, что наше современное представление о Теотиуакане базируется, прежде всего, на анализе богатого археологического материала, обнаруженного в ходе раскопок. Однако, сколь бы ценны ни были вещественные источники, сами по себе они «немы» и неспособны поведать нам о многих сторонах общественной жизни. Без письменных памятников мы, например, никогда не узнаем, по чьему повелению был возведен тот или иной храм, а также кого местные жители чтили как великих предков. Сегодня многие аспекты истории Теотиуакана остаются спорными именно по причине отсутствия текстов, из которых можно было бы почерпнуть соответствующую информацию. Хотя уже практически никто не сомневается, что в Теотиуакане существовала своя письменность, её пока не удалось дешифровать. С другой стороны, благодаря происходящему буквально на наших глазах стремительному прогрессу в понимании иероглифических надписей майя, политическая история этой цивилизации в классический период известна нам из первых уст. Поскольку майя довольно много внимания уделяли взаимоотношениям своих царей с могущественными «западными императорами», современные исследователи получили уникальную возможность сопоставить археологические свидетельства с данными письменных источников и лучше понять, как именно функционировала знаменитая «Теотиуаканская империя», в каких формах осуществлялось господство над зависимыми территориями. Наконец, завершают книгу послесловие, в котором представлены различные гипотезы о древнем названии города, а также список литературы, статей и научно-популярных фильмов, использованных при подготовке очерка. Авторы хотят отметить, что они намеренно отказались от строгого научного аппарата, когда каждый тезис сопровождается отсылкой на источник информации, в пользу популярного формата, где все использованные труды лишь перечисляются в конце работы. Мы никоим образом не хотим умалить тем самым труд многочисленных учёных из разных стран, напротив, выражаем всем им признательность за огромный вклад в изучение истории и культуры Теотиуакана, и подчёркиваем, что данная книга лишь обобщает результаты их исследований — то, что стало известно о мегаполисе к началу 2018 года.

Особо хотелось бы сердечно поблагодарить профессора и исследователя Института антропологических исследований Национального автономного университета Мексики (UNAM), члена Национального колледжа Линду Мансанилью и доцента кафедры археологии Бостонского университета Дэвида Карбальо за помощь и ответы на возникшие у нас при подготовке данного обзора вопросы. Линда и Дэвид также любезно предоставили нам разрешение на публикацию фотографий и рисунков, которые, бесспорно, украшают книгу. Мы выражаем глубокую признательность Кристофу Хелмке из Копенгагенского университета за предоставленную статью, а также комментарии и подробные ответы на наши вопросы. Доктора Хайме Дельгадо Рубио из мексиканского Национального совета по науке и технологиям /КОНАСиТ/ мы благодарим за предоставленную возможность публикации красочных иллюстраций Виктора Германа Альвареса Арельяно, фотографий Мигеля Моралеса и присланную статью. Не можем не отметить также помощь научного сотрудника Университета штата Калифорния в Чико (США) Юрия Полюховича, который любезно прокомментировал для нас некоторые спорные моменты, касающиеся чтения и интерпретации иероглифических надписей майя. Дмитрию Беляеву из Российского государственного гуманитарного университета выражаем признательность за ответы на вопросы по истории Рио-Асуля и размещение в открытом доступе статьи о раннеклассическом Вашактуне, а также разрешение использовать сезонные отчёты проекта «Эпиграфический атлас Петена». Александр Сафронов из Московского государственного университета и Александр Токовинин из Алабамского университета (США) проконсультировали нас по проблемным вопросам. Как всегда не отказал нам в помощи постоянный автор сайта «Мир индейцев», независимый исследователь истории и культуры Месоамерики Виктор Талах, который ознакомился с черновой версией очерка, внёс весьма ценные дополнения, а также согласился написать предисловие к данному труду. За предоставление и/или помощь в получении разрешения на использование фотографий и прорисовок мы выражаем благодарность: Майклу Спенсу (университет Западного Онтарио), Гильберто Перес Рольдану и Мириам Селене Кампос-Мартинес (оба из Автономного университета Сан-Луис-Потоси), Роману Гончарову и Юрию Берёзкину (оба из МАЭ РАН [Кунсткамера]), Хейди Стовер (Архивы Смитсоновского института), Алексис Израэль (Музей искусств округа Лос-Анджелес) и Яну Мерселлу (Mexicolore/www.aztecs.org). Наконец, хотим поблагодарить также постоянных читателей и друзей сайта «Мир индейцев» — Дмитрия Иванова из Екатеринбурга и Гульнару Баишеву из Самары. Уважаемые Дмитрий и Гульнара, вы с пользой посетили Мексику — отснятые вами фотографии теперь прекрасно дополняют текст данной книги. Все остальные фотографии и иллюстрации являются либо авторскими, либо общественным достоянием или предоставлены по свободной лицензии Creative Commons.

Хронология долины Теотиуакана

1 Таблица по D.L. Nichols, 2015. 2 У Дж. Каугилла конец фазы Миккаотли и начало ранней Тламимилольпы приходится на 170 год

Краткая история становления, развития и коллапса Теотиуакана

Средний формативный период (1400—650 гг. до н.э.)

Теотиуакан располагается в долине Мехико — культурно-географической области Месоамерики, включающей территорию вокруг системы неглубоких озёр и ограниченной горными грядами. По оси север-юг она растянулась на 110 км, а по оси восток-запад — на 80 км, занимая площадь около 8 тысяч км2. Если же рассматривать чисто географически и учитывать водоразделы, то площадь бассейна (долины) Мехико будет около 12 тысяч км2. В рамках этой области выделяют ещё и куда меньшую долину Теотиуакана, достигающую около 35 км в длину и занимающую площадь примерно в 500 км2. Ответ на вопрос, как зарождался Теотиуакан, нужно искать во временном периоде истории Месоамерики, который так и называется — формативным, то есть периодом становления. И хотя на рубеже II — I тысячелетий до н.э. будущей столицы империи ещё даже не намечалось, становление сложных обществ и развитие торговых месоамериканских сетей послужило началом в цепочке событий, которая в конечном итоге приведёт к появлению величайшего государства Центральной Мексики классического периода.

На этапе перехода к оседлому образу жизни развитию земледельческих обществ способствовали климатические условия в таких центральномексиканских штатах, как Тласкала, Пуэбла, Морелос и Герреро. Именно там обнаружено больше всего деревень формативного периода. Не столь бгагоприятен для выращивания культур высокогорный (около 2200 м над уровнем моря) климат долины Мехико: в среднем там выпадает 450—900 мм осадков в год, на юге — больше, в самой же долине Теотиуакана, расположенной примерно в 2300 м над уровнем моря — около 600 мм с резким делением на сезоны дождей и засухи. Богатые озёрные ресурсы Тескоко позволяли несколько нивелировать недостатки прохладного климата, однако территория в 20 километрах от озера, где в будущем появится Теотиуакан, в рассматриваемую эпоху была маргинальной.

Средний формативный период в долине Мехико известен нам по двум городищам — Тлатилько и Тлапакойя (Сохапилько). При этом Тлатилько стал знаменит благодаря керамике и фигуркам, найденным сначала рабочими по изготовлению кирпичей, а затем и археологами. Немалый интерес к обнаруженной керамике проявляли художники Диего Ривера и Мигель Коваррубиас, именно последний инициировал первые археологические раскопки в 1942 году. В Тлатилько удалось найти многочисленные захоронения (свыше 1000) и подношения, однако зданий зафиксировано не было. Археологические изыскания в Тлапакойе предоставили учёным хороший стратиграфический материал, но и там не выявили следов строений. Исследователи отмечают, что керамика этих двух культур не схожа друг с другом, при этом влияние культуры Тлатилько прослеживается в городищах Морелоса. Лишь примерно на 5% изделий керамики Тлатилько отмечается так называемый ольмекский мотив, следовательно, ольмекское влияние в Центральной Мексике ранее сильно завышалось.

Общественные строения, которые служат идентификатором сложности общества, у культуры Тлатилько практически отсутствовали и зафиксированы лишь в нескольких городищах на территории штата Морелос, например, в Чалькацинго — важном центре формативного периода. Ольмекское влияние и здесь имело минимальный характер — архитектура, по всей видимости, была местным изобретением. В то же время торговые отношения с побережьем Мексиканского залива присутствовали — индейцы обменивались керамикой и обсидианом. Но юго-восточное направление не было основным торговым путём. Скорее наоборот, более всего культуру Тлатилько характеризуют её связи с противоположной стороной — Западной Мексикой (штатами Мичоакан, Халиско и Колима). Показательный пример: 10% обсидиана того периода в долине Мехико происходит из Мичоакана.

В 900—500 гг. до н.э. в Центральной Мексике происходит зарождение элиты и становление сложных обществ. Посуда становится более разнообразной, меняется стиль фигурок. Во много большем количестве появляются экзотичные изделия из зелёного камня (источники последнего располагались в Герреро, а также в южной части Месоамерики) и жадеита. Среди поселений с общественными маундами выделяются Чалькацинго и Сасакатла (оба в Морелосе) и Теопантекуанитлан (в Герреро). В этих городищах отчётливо видно влияние ольмеков в искусстве обработки камней, однако в архитектуре оно отсутствует. В Чалькацинго имеются стелы, а наличие местной керамики, схожей с майяской посудой фазы Мамом и находками в Чьяпасе, указывает на контакты с югом, возможно, опосредованные, через ольмекские земли.

Собственно в долине Мехико в рассматриваемый период не было сколько-нибудь значимых, сложных и крупных центров, за исключением довольно проблематичного для изучения городища Куикуилько, в котором к 200 г. до н.э. на 400 га проживало до 20 тысяч человек. В поздний формативный период оно станет первым главным городским центром долины Мехико, и там будет возведена массивная круглая пирамида, достигающая 80 м в диаметре и 20 м в высоту.

Поздний формативный период (650—200 гг. до н.э.)

К 500 г. до н. э. Чалькацинго и Теопантекуанитлан сходят с исторической арены и уступают место другим центрам. Возможно, эти перемены как-то связаны с падением ольмекской Ла-Венты.

В этот период, подразделяемый на раннюю (650 — 600 гг. до н.э.) и позднюю (600 — 200 гг. до н.э.) фазы Куаналан, происходит зарождение Теотиуакана. Считается, что жители расположенных на склонах гор деревень начали переселяться в долину Теотиуакана, где неподалёку от водных источников возникло самое крупное в регионе поселение, в котором проживало не менее тысячи человек. Во всей долине Теотиуакана, по некоторым данным, тогда могло обитать до 6 тысяч человек. Что же послужило причиной переселения? Очевидно, присказка о том, что человек ищет место, где лучше, подходит и к индейцам Америки. Вероятно, поселение имело большой потенциал роста, прежде всего за счет хороших как для долины Мехико условий ведения земледелия. На основании данных анализа пыльцы Уильям Сандерс отмечает постоянное использование орошаемых полей уже с позднего формативного периода.

Согласно другой версии, разделяемой рядом исследователей, в долине Теотиуакана тогда существовало несколько соперничающих поселений, разместившихся в основном вдоль барранка (сезонных ручьёв). Одно из них располагалось на юго-западной стороне барранки де Сан-Мартин, то есть там, где впоследствии находилась северо-западная часть Теотиуакана, именуемая иногда «Старым городом». Предполагается также, что существовали, как минимум, две деревни у водных источников, слившиеся впоследствии в одно крупное поселение.

Терминальный формативный период (200 г. до н.э. — 100 г. н.э.)

Фаза Тесоюка (200—100 гг. до н.э.)

В эту эпоху в регионе происходило изменение климата — он становился засушливее. Случались и природные катастрофы. Указанные вызовы наряду с другими факторами вынуждали местное население искать способы повышения продуктивности земледелия и подталкивали к раннему развитию ирригации как в долине Мехико в целом, так и в долине Теотиуакана в частности. Здесь к 150 году до н.э. уже в полной мере использовалось орошение полей, благо наличие водных источников этому способствовало. В 12 км к востоку от Теотиуакана, у Отумбы, Томас Чарльтон во время раскопок обнаружил каналы, применявшиеся для орошения аллювиальных полей отводимой по барранке водой. Среди них были и сооружения терминального формативного периода. Поскольку в доклассику и классику в районе Отумбы не существовало постоянных поселений, считается, что оросительными каналами пользовались жители будущего Теотиуакана. Археологи находили остатки аналогичных водоводов и в пределах его территории. В целом, в сравнении с поселениями в других районах долины Мехико, Теотиуакан тогда особо не выделялся. Отметим также, что его зарождение предположительно начиналось не там, где теперь располагается церемониальный центр города, по которому в наши дни каждый год прогуливаются сотни тысяч туристов, а у северо-западной окраины будущего мегаполиса.

Фаза Патлачике (100—1 гг. до н.э.)

В фазу Патлачике происходит резкий рост населения Теотиуакана. Исследователи нашли большое количество осколков керамики соответствующего периода в северной части будущей метрополии. По мере увеличения Теотиуакан становился центром, который даже в какой-то степени мог соперничать за региональное доминирование с другим влиятельным городом того времени — Куикуилько. Мигранты, искавшие защиту от притеснений Куикуилько, находят её в лице молодого поселения, формирующегося к северо-востоку от озера Тескоко. К началу этой фазы население зарождающегося города составляло порядка 5 тысяч жителей — это было крупнейшее поселение в долине Теотиуакана.

Тогда же начинается возведение пирамиды Луны, которая на первом этапе представляла собой лишь небольшую платформу, имевшую отклонение на 11—12 градусов к востоку от севера. Она была сооружена ещё до того, как город встроили в чёткую городскую ортогональную планировку, и является одним из древнейших известных нам общественных строений Теотиуакана.

Фаза Цакуалли (1—100 гг. н.э.)

К I веку н. э. Теотиуакан политически объединил долину Мехико и стал столицей первой в регионе интегрированной системы, а количество жителей самого города составляло уже порядка 10 тысяч человек. Урбанизация долины Теотиуакана достигла примерно 50% (половина местных жителей обитала в мегаполисе). В фазу Цакуалли внутренние миграции в долине Мехико продолжились: всё ещё находясь в поисках лучшего места проживания, люди покидали окрестные селения и массово перемещались в Теотиуакан. Как следствие, к концу периода численность населения города чуть ли не утроилась, в то время как занимаемая им площадь достигла около 17 км2. С другой стороны, по проведённому в 1967 году масштабному полевому обследованию соседнего с Теотиуаканом региона Тескоко видно, что большинство поселений предыдущих фаз Тесоюка и Патлачике было либо полностью, либо по большей части покинуто жителями. В классический период за исключением Серро-Портесуэло там сохранились лишь сёла или небольшие деревни, занимающие территорию диаметром от 100 до 500 м (большинство из них располагалось на склонах холмов, некоторые находились у берега озера, и лишь немногие — на крутых склонах недалеко от западной части горной цепи Сьерра-Мадре).

Самый мощный миграционный поток случился примерно в середине I века, после сильнейшего извержения вулкана Попокатепетль, пепел которого накрыл многие расположенные к востоку деревни, сделав их земли непригодными для ведения хозяйства. Нетрудно себе представить, как были испуганы и одновременно раздосадованы жители пострадавших селений — чтобы спастись, они должны были бросить всё и буквально начать строить заново жизнь в более подходящем для этого месте. До 50 тысяч человек покинули насиженную территорию и отправились на поиски безопасного дома. Многие из них нашли пристанище в Теотиуакане. Отметим, что, по данным Уильяма Т. Сандерса и Робрета Стэнли, в южной части долины Мехико в фазы Патлачике и Цакуалли проживало 80—100 тысяч человек, а затем произошло резкое падение численности жителей этой области до 25 тысяч человек. Примерно полстолетия спустя пробудился ещё один вулкан — Чичинуацин, также заявивший о себе с не самой лучшей стороны. Именно по описанным выше причинам начинает испытывать упадок и пустеть город Куикуилько. В этот период он начал терять контроль над путями обмена и перестал быть центром притяжения торговли. Значительно позже случившегося с ним упадка, приблизительно в 200—350 гг. (по другим данным 245—315 гг.), Куикуилько будет полностью покрыт лавой расположенного в 7 километрах южнее него вулкана Шитли — к этому моменту город уже практически обезлюдел. Таким образом, череда природных катастроф привела к тому, что в терминальный формативный период Теотиуакан испытал приток огромного количества новых жителей, став, тем самым, основным политическим и экономическим игроком региона. Некоторые исследователи считают, что росту его населения также способствовало принудительное переселение в столицу жителей других поселений. Так или иначе, правители Теотиуакана оказались достаточно умными и прозорливыми, обеспечив ценный трудовой ресурс работой, питанием и священным пространством, каковым их стараниями стал сам город. Укрепившая свою власть, влияние и могущество знать начинает в 50—150 гг. строительство двух элитных компаундов внутри Сьюдаделы у расположенного там же храма Пернатого змея. Существует предположение, что здесь располагалась резиденция царя или правительства мегаполиса, однако вопрос о форме правления в городе остаётся пока ещё дискуссионным. Примерно в это же время, на стыке фаз Цакуалли и Миккаотли, возводятся внешние платформы Сьюдаделы — их внутреннее наполнение было сделано из адобы.

Классический период (100—650 гг.)

Фаза Миккаотли (100—150 гг.)

Мощь и возможности города продолжают расти вместе с резким ростом его населения, которое ко II веку достигло, по разным оценкам, от 30 до 50 тысяч человек. В эту фазу Теотиуакан уже занимал территорию около 22,5 км2.

Фазы ранняя Тламимилольпа (150—250 гг.) и поздняя Тламимилольпа (250—350 гг.)

В фазу ранняя Тламимилольпа началось строительство комплекса Шаллы, который находится между пирамидами Солнца и Луны и является ещё одним возможным кандидатом во дворцы, где располагалась резиденция правительства (или царя) Теотиуакана.

Между 200 и 300 годами в город продолжают прибывать всё новые и новые волны мигрантов. Здесь проживало уже свыше 65 тысяч человек, и население продолжало постоянно расти. Вероятно, именно это вынудило властьимущих Теотиуакана приступить к реализации масштабного мероприятия, которое неузнаваемо изменит устройство и общий облик города. Произошла без преувеличения революция в городском планировании месоамериканских городов! Примерно с 200 года начинается генеральная перестройка города, осуществлявшаяся, вероятно, по единому плану. Осью новой планировки становится Дорога мёртвых, выполнявшая тогда ритуальную функцию (она служила для различных шествий, почитания предков и прочее). При этом отвергаются сформировавшиеся в доклассический период некие общие месоамериканские принципы и черты градостроительства, которым Теотиуакан, вероятно, следовал до масштабной реорганизации. Теперь местные градостроители разрабатывают свои, весьма необычные для региона, принципы планировки урбанистического центра. Где-то с 250 года на смену ранних довольно беспорядочно расположенных типов городских жилых построек приходит уникальный в Америке комплекс — возводятся многосемейные и во многом стандартизованные жилые компаунды. И все они вписываются в ортогональную структуру города, где дороги и улицы пересекаются под прямым углом. При этом городская планировка стала иметь отклонение в 45о от естественного дренажа. Всего приблизительно за 100 лет в городе было построено порядка 2—2,3 тысяч компаундов.

Если компаунд представлял собою совершенно новый элемент в месоамериканской архитектуре, то другие характерные черты отстроенного фактически с нуля Теотиуакана были хорошо известны индейцам долины Мехико — прежде всего, речь о комплексах из трёх храмов и архитектурном стиле талуд-и-таблеро («склон и вертикальная панель»). Эти элементы археологи обнаруживают при раскопках городищ формативного периода. Некоторые исследователи считают комплексы трёх храмов своего рода административными центрами, где восседали местные вожди, при этом, по их мнению, раннее правительство Теотиуакана состояло из коалиции таких вождей (однако другие в подобной интерпретации серьёзно сомневаются).

По последним данным, приблизительно в 230—330 гг. была сооружена начальная версия пирамиды Солнца (Сабуро Сугияма считает, что её построили ближе к 200 году). Это позднее предлагавшейся прежде датировки (фаза Цакуалли, 1—100 гг.), впрочем, спор по данному вопросу ведётся уже не одно десятилетие, и точка в нём пока ещё не поставлена. Последние исследования указывают на то, что до пирамиды Солнца на её месте располагался некий довольно крупный административно-церемониальный комплекс строений, ограниченный стеной, часть которой длинной в 13,5 м обнаружили во время раскопок внутри гигантского сооружения.

Известно также, что в 150—250 гг. в Теотиуакане, уже после возведения элитных компаундов Сьюдаделы, строится третья по величине пирамида — храм Пернатого змея. Однако этот выдающийся памятник древней архитектуры недолго восхищал своим великолепием — вскоре после постройки он около 300 г. был осквернен и ритуально уничтожен, а старый храм над пирамидой — разрушен и сожжён. Захоронения внутри пирамиды разграбили, а непосредственно перед строением воздвигли платформу адосаду, которая, очевидно, должна была скрывать заваленные землёй и камнем остатки прежде богато орнаментированного мозаикой храма. После 300 года строительство новых монументальных сооружений в городе прекращается, хотя надстройка или обновление старых зданий продолжалось. Теперь, согласно исследованиям Татсуя Мураками, основные силы и материалы были направлены на масштабную стройку практически типовых компаундов для жителей города.

В фазу поздней Тламимилольпы Теотиуакан, вероятно, уже начинает контролировать районы, богатые известняком, поскольку, если раньше штукатурка шла в основном на пирамиды, то теперь она широко используется для облицовки стен различных строений.

Фаза Шолальпан (350—550 гг.)

Пожалуй, в эту эпоху Теотиуакан достиг пика своего расцвета. Оценки исследователями численности населения города во второй половине IV века резко варьируются. По самым скромным подсчетам, она составляла около 75—85 тысяч человек, но назывались и цифры, приближающиеся к 200 тысячам. Видимо, недалека от истины средняя оценка — примерно 125 тысяч человек. Рост населения в это время резко замедляется и становится уже незначительным — всего 10—20% к концу фазы. Урбанизация долины Теотиуакана к середине VI века достигла невиданных для доиндустриального периода 90% — практически всё население прилегающего региона сконцентрировалось в городе.

К 350 году возросшая экономическая и военная мощь Теотиуакана позволяла ему проводить активную внешнюю политику с военными интервенциями в стратегически важные районы и города. Войска мексиканского мегаполиса даже проникают в расположенную на значительном удалении область майя. При этом следует учесть, что дорог в нашем понимании тогда не было, и все переходы осуществлялись по пересеченной местности. Кроме того, как известно, в Месоамерике не было вьючных животных, поэтому грузы и товары переносились носильщиками на спине в плетёных корзинах, которые поддерживались специальным налобником из кожи или ткани. На долгом пути армию необходимо было обеспечивать пропитанием, следовательно, без нормального тылового сообщения экспансия обрекалась на провал. В свете вышеизложенного не вызывает сомнений, что Теотиуакан стал мощным государством с зависимыми от него другими городами и царствами, которые должны были по пути следования его армии оказывать ей всяческую поддержку. В 378 году войска первой месоамериканской империи вторгаются в город майя Тикаль (Йашкукуль) — это было зафиксировано в местных надписях, где особо подчеркивается, что чужеземцы пришли с запада. Предыдущего царя Тикаля убили и заменили на троне ставленником захватчиков. В это же время щупальца Теотиуакана проникают во многие другие районы, но сформировавшаяся империя просуществовала недолго. Пик расцвета мегаполиса, пожалуй, приходится приблизительно на 450 год, когда в первый и последний раз надстраивается его самое монументальное строение — пирамида Солнца. Ещё около 100—150 лет Теотиуакан имел сильное влияние за пределами Центральной Мексики, но постепенно оно сошло на нет.

К концу классического периода великий город переживает упадок. О его причинах у нас пока мало сведений. Ряд исследователей полагает, что толчком к кризису послужили засуха и климатические потрясения. Другие отмечают нарастание внутриполитических конфликтов и соперничества со стороны других укрепивших свое положение государств. Есть и те, кто винит в переменах миграционные потоки.

Фаза Метепек (550—650 гг.)

Вне зависимости от причин, приведших к коллапсу, Теотиуакан начинает терять контроль над территориями, а население мегаполиса сокращается. В вопросе о времени этих разрушительных перемен исследователи ещё не пришли к консенсусу. В последнее время всё больше специалистов склоняются к тому, что резкие и серьёзные потрясения город испытывал примерно с 550 года, то есть с самого начала фазы Метепек. Согласно этому мнению, именно тогда в Теотиуакане произошли пожары, а элита потеряла свою власть. С другой стороны, Дж. Каугилл полагает, что разрушения и осквернения в городе происходили в 650 году, тогда же его основные строения охватил пожар. В любом случае, коллапс столицы империи способствовал политической фрагментации и образованию многочисленных государств, а также децентрализации экономики.

Тем не менее, несмотря на потерю к этому времени влияния на отдалённые территории Месоамерики, искусство в Теотиуакане, как отмечает Э. Пасстори, становится более совершенным и изящным. Фрески и керамические фигурки запечатлевают более нарядно одетых людей, вазы часто покрываются штукатуркой и ярко раскрашиваются. Это никак не согласуется с бытовавшим мнением, что в фазу Метепек в Теотиуакане оставались жить лишь его обедневшие жители и новоприбывшие мигранты, заселившие пещеры. По результатам анализа данных Теотиуаканского картографического проекта было отмечено, что жилые компаунды и церемониально-административные строения тогда даже перестраивались. Это касается и Сьюдаделы — там на платформе к востоку от храма Пернатого змея на последнем «бетонном» полу были найдены части курильницы метепекской фазы.

Эпиклассический период (600/650—900 гг.)

В эпиклассический период происходят важнейшие для понимания коллапса Теотиуакана и формирования новых государств долины Мехико события. Именно тогда отмечается прекращение строительства жилых компаундов теотиуаканского стиля, перестают распространяться курильницы театрального типа и исчезают канделеро. В дальнейшем месоамериканскими зодчими и строителями долгие столетия игнорируются главные принципы городской планировки мегаполиса, и лишь ацтеки частично использовали их в Теночтитлане.

В самом Теотиуакане после коллапса долгое время происходит систематическое разграбление закопанных ранее подношений. Вскоре после разрушения, разграбления и сожжения строений вдоль Дороги мёртвых численность населения резко сокращается. Теперь жители уже стремятся покинуть некогда манивший их огромный город и расселиться по другим центрам долины Мехико, вызывая их увеличение, или даже основать новые поселения. О масштабе миграции ещё ведутся споры, однако биогенетические данные указывают на значительные перемещения масс населения в промежуток времени между классическим и постклассическим периодами. Имеются свидетельства того, что между 650 и 850 гг. вулкан Попокатепетль ещё раз изверг большое количество пепла. Это вряд ли повлияло собственно на коллапс Теотиуакана, но могло послужить дополнительной причиной турбулентности в долине Мехико. Возможно, на короткое время после коллапса мегаполис даже полностью обезлюдел, а затем его снова заселили, но уже другие народы и в заметно меньшем количестве.

Между тем, в долине Мехико начинают образовываться новые политии, которые организуются вокруг альтепетлей — такая форма политической системы в постклассической Центральной Мексике будет доминирующей. В целом происходит отказ от корпоративной структуры (если она вообще существовала), а также идеологии централизованного регионального государства, хотя нам до сих пор мало известно о структуре правления в политиях эпиклассического периода в долине Мехико.

Торговые связи и производственные системы также претерпевают изменения — рушатся старые и устанавливаются новые. Так, используемый и контролируемый Теотиуаканом обсидиан из Пачуки в эпиклассический период имел лишь ограниченное использование, но в теотиуаканских мастерских продолжалось изготовление бифасов из отумбского обсидиана — часть из них шла на экспорт в другие поселения долины (одновременно в регионе происходит рост импорта мичоаканского обсидиана). Например, мастерская по обработке обсидиана находилась в восточной периферии города, местечке асьенда Метепек. Причём оно было обитаемо в фазу Метепек (550—650 гг.), затем в течение 50 лет там никто не жил, а после местечко повторно заселили люди фазы Койотлателько (650—900 гг.), основавшие небольшую мастерскую, где изготовлялись, в основном, бифасные ножи и наконечники для атлатлей. Она просуществовала несколько лет, а работал в ней, вероятно, один мастер, который изготовил за этот период, по приблизительным подсчётам, 4,7—8,7 тысяч изделий, испортив около 600 бифасов.

Ослабление государственной власти многие исследователи считают катализатором увеличившегося рыночного обмена и коммерциализации в постклассический период. Этому подъёму, однако, предшествовал спад, который отчетливо заметен в частности по находкам керамики. В эпиклассическую эпоху обмен керамикой между субрегионами и поселениями долины Мехико был ограниченным, минимальным, если сравнивать с классическим и постклассическим периодами. Спад произошёл после коллапса Теотиуакана, когда многие гончары его покинули, а усилившееся соперничество и вражда между эпиклассическими политиями усугубили ситуацию. Тем не менее, есть данные, что керамику в Теотиуакане продолжали изготовлять, но лишь небольшая её часть шла на экспорт. Изделия фазы Койотлателько (650—900 гг.) были весьма распространены в городе, однако нет единого мнения, как они туда попали. Одни учёные придерживаются мнения, что использовавшие их мигранты прибыли в фазу Шолальпан (350—550 гг.), другие полагают, что они появились незадолго до коллапса, как это произошло в Туле. Ряд исследователей считают источником керамики Койотлателько район Эль-Бахио, другие указывают на долину Мехико и расположенную западнее за горной грядой Толуку. Есть и те, кто считает её продолжением традиций мегаполиса, а вовсе не пришлым элементом.

В целом можно сказать, что эпиклассический период истории Теотиуакана изучен пока ещё хуже многих других, поэтому нет адекватного понимания того, что там происходило. Некоторые раннеклассические городские строения в это время используются повторно, в том числе вокруг платформы пирамиды Солнца (на самой платформе выявлены следы активности). Одни люди занимают покинутые жилые компаунды, другие селятся в небольших домах, разбросанных по городу, и даже в пещерах, расположенных к востоку от пирамиды Солнца, где ранее теотиуаканцы добывали необходимые для строительства вулканические камни тесонтли и тепетате. Некоторые лица, захороненные в таких пещерах, были чужеземцами, остальные всегда проживали в мегаполисе. Несмотря на все потрясения и исход значительного количества населения, Теотиуакан эпиклассического периода остаётся если не самым крупным, то уж точно одним из крупнейших центров долины Мехико. Ряд исследователей на основании распространения керамики Койотлателько делают вывод, что он оставался влиятельным центром (хотя и не настолько, конечно, как во время расцвета). Впрочем, данная точка зрения остается спорной.

О существовании или отсутствии последовательной культурной преемственности между раннеклассическим и эпиклассическим Теотиуаканом ведутся споры. Соответственно, нет общепринятого обозначения переходной керамической фазы. Одни считают фазу Метепек (550—650 гг.) конечной теотиуаканской фазой, другие не соглашаются с такой точкой зрения и полагают, что последней в истории города, как центра для огромного количества людей, следует считать раннеэпиклассическую фазу Оштотикпак (?600—700 гг.).

Итак, распад мегаполиса, несомненно, сильно изменил политический и культурный ландшафт Центральной Мексики, однако наследие Теотиуакана просуществовало намного дольше самого города — вплоть до постклассического периода и начала колониальной эпохи.

Ранний постклассический период (900—1150 гг.)

В эту эпоху Теотиуакан являлся центром государства, контролировавшего примыкающую к нему долину. По разным подсчётам, его населяло от 20 до 30 тысяч человек. Ранний постклассический период в долине Теотиуакана учёные делят на 2 керамические субфазы. Первую характеризует керамика Масапан/Масапа (900—1000? гг.), которая происходит из долины Теотиуакана и даже самого города — так, в местечке Шолальпан в 1932 году поверх теотиуаканского компаунда было найдено множество соответствующих изделий и датируемых этим периодом погребений. Вторая субфаза Атлатонго (1000—1150/1200 гг.) характеризуется местной имитацией керамики из Тулы, что указывает на вовлечение долины Теотиуакана в сферу интересов важного центральномексиканского постклассического центра.

Ацтеки, несомненно, преувеличивали мощь и величие тольтекского государства, считая себя наследниками и продолжателями древних традиций, тем не менее, Тула оказывала значительное воздействие на Теотиуакан раннего постклассического периода. В то время она была, как минимум, сильным региональным государством, а сам город занимал порядка 12 км2. Известно, что Теотиуакан играл роль исторически значимого, важного и почитаемого места для тольтеков. У керамических комплексов Масапан (из Теотиуакана) и Атлатонго-Толлан (из Тулы) того периода имеются схожие черты. С экспансией Тулы начал использоваться обсидиан из Пачуки, который снова стали экспортировать в долину Теотиуакана.

Оказывало ли Тольтекское государство сильное влияние на остальную часть долины Мехико? Этот вопрос остаётся дискуссионным. М. Смит, Л. Монтиель и другие исследователи высказывали сомнения на сей счёт. Имеется ряд свидетельств, которые указывают на то, что политическое влияние и контроль тольтекской столицы за пределами северо-западной части долины Мехико и, возможно, прилегающих территорий, ослабли ещё до раннего постклассического периода. Несмотря на рост коммерции, существовали какие-то сильные политические, этнические или иного рода барьеры, ограничивавшие обмен между центрами с керамикой типа Ацтек I (900/1000—1150 гг.) и центрами с керамикой типа Масапан-Толлан (как, например, Теотиуакан).

О внутренней организации Теотиуакана в ранний постклассический период нам известно мало. Люди продолжали жить в пещерах-каменоломнях позади пирамиды Солнца (это были как местные жители, так и пришлые). Здесь даже существовало святилище «тлалоков» (помощников бога дождя) с захоронением семи детей, расположенным по центру камеры прямо под отверстием в потолке, через которое, предположительно, капал на святилище дождь. В пещере также были найдены погребения взрослых особ, предположительно жертв. Могилы людей, проживавших в Теотиуакане в фазу Масапан, обнаруживают и в лежащих в руинах жилых компаундах, некогда предназначавшихся для элиты.

По, пожалуй, оптимистичным подсчётам, тогда в городе проживало около 30 тысяч человек, согласно другим данным он был домом для 5—10 тысяч человек, то есть имел размеры обычного ацтекского города позднего постклассического периода (1350—1521 гг.). Крупнейшим местом концентрации населения служила территория Лас-Пальмас, расположенная в секторе N3E3 к востоку от пирамиды Солнца.

Средний постклассический период (1150—1350 гг.)

С окончательным ослаблением влияния Тулы, долина Мехико в средний постклассический период снова становится политически раздробленной территорией. К 1150—1250 гг. восходит начало истории некоторых ацтекских альтепетлей. Политическое образование раннего постклассического периода с центром в Теотиуакане также разделилось на несколько меньших по размеру городов-государств и в рассматриваемую эпоху Теотиуакан уже представлял собой столицу небольшого альтепетля, возглавлявшегося собственным правителем. Судя по всему, городской политический центр располагался тогда к юго-востоку от Сьюдаделы (территория ранчо Сан-Матео). Отметим, что с XIV века на политическую авансцену долины Мехико выходит государство тепанеков со столицей в Аскапоцалько.

Поздний постклассический период (1350—1521 гг.)

К середине XIV в. в регионе развиваются различные конфедерации относительно свободных альтепетлей. Одной из крупнейших была Конфедерация акольуа в восточной части долины, другим большим объединением стал союз Уэшотлы и Коатлинчана, а позже Тескоко. В этот период Теотиуакан входит в Конфедерацию акольуа, а в 1409 году официально превращается в альтепетль — тлатоани Уэшотлы делит территорию между двумя своими сыновьями, отдав бывший мегаполис Уэцину, который становится первым его тлатоани. В период 1418—1420 гг. доминировавшая на тот момент в долине Мехико полития тепанеков Аскапоцалько завоевывает некогда величественный мегаполис, в котором тогда проживало несколько тысяч человек, свергает Уэцина и ставит во главе города Тотомочцина. Однако известный правитель акольуа Несауалькойотль в 1428 году восстановил свергнутую царскую династию в лице Кецальмамаликцина, взявшего в жены дочь правителя Тескоко. В этот же год Аскапоцалько пал под натиском Тройственного союза, возглавляемого мешиками из Теночтитлана — начинается эпоха доминирования в регионе ацтеков.

К концу XIV и началу XV вв. главным поселением на территории некогда великого города становится расположенный на северо-запад от Сьюдаделы Сан-Хуан-Теотиуакан, который оставался экономическим и политическим центром вплоть до колониального периода (и даже после). Возможно, релокацию административного центра из Сан-Матео в Сан-Хуан-Теотиуакан провёл тлатоани Уэцин, однако не исключено, что это дело рук Тотомочцина или даже Несауалькойотля.

В ацтекский период Теотиуакан населяло, по разным оценкам, от 7—8 до 12—15 тысяч человек. Причём проживали они за пределами церемониального центра — это видно по наличию на периферии ацтекской керамики и отсутствию её в центральной части, где находятся главные сооружения классического Теотиуакана, а индейцы постклассической эпохи проводили различные ритуалы. Согласно некоторым признакам, в Теотиуакане располагался ацтекский дворец, что указывает на существование здесь альтепетля со своим собственным правителем. В одном документе отмечалось отличие жителей Теотиуакана от соседних городов — говорилось, что они «утончённые люди неплохого ума». В рассматриваемое время это был важный административный и религиозный центр, в котором еженедельно организовывали рынок, где главными товарами выступали производимые в городе обсидиан и керамика. Здесь находилось начало ирригационной системы, которая в 1519 году орошала около 5800 гектар сельскохозяйственных угодий от самих источников и вплоть до побережья озера Тескоко. Теотиуакан выплачивал дань/налоги как Тескоко (дважды в год), так и Теночтитлану. Уместно отметить, что он не упоминается в Кодексе Мендосы и прочих ацтекских податных списках, вероятно, потому, что не был формально завоёван ацтекскими правителями и не платил значительную дань. Поскольку в Теотиуакане располагался центр по выращиванию магея, то и подать взымалась раз в 80 дней шипами этого растения и грубой тканью, изготовленной из его волокон.

К позднему постклассическому периоду Теотиуакан стал одним из двух главных административных центров северной сферы обмена акольуа (Тескоко), тогда как второй находился у Отумбы. В рассматриваемую эпоху увеличивается импорт керамики Ацтек III с чёрным рисунком на оранжевом фоне — это свидетельствует о развитии иерархической региональной рыночной сети и ацтекском империализме. В то же время большая часть простой ацтекской посуды была сделана из местного материала с небольшой примесью импортного, доставленного с юго-востока долины Мехико. В Чиконаутле, на берегу озера Тескоко, располагался своеобразный порт, куда на каноэ свозили товары со всей округи, а затем они поставлялись на рынки внутри долины Теотиуакана. Сам город находился на важном торговом пути, который вёл к побережью Мексиканского залива. Там разместились многочисленные мастерские по обработке обсидиана, которые были связаны как с элитными, так и простыми резиденциями. В одной из них, расположенной возле центра города, найдена лучшая элитная посуда, возможно, принадлежавшая торговцам.

Теотиуакан уже не являлся каким-то исключительным по размерам или организации городом. В долине Теотиуакана тогда насчитывалось шесть альтепетлей: собственно Теотиуакан, Акольман, Отумба, Тепешпан, Чиконаутла и Тесоюка. Крупнейшим из них в этот период была уже Отумба, там располагался важный центр производства и размещался анклав почтека (торговцев на дальние расстояния). В это время обсидиан из Отумбы более не контролировался Теотиуаканом и, возможно, в целях ослабления потенциального соперника, обладавшего великим историческим наследием, власти Тескоко решили способствовать её развитию. Тем не менее, Теотиуакан оставался важным религиозным и историческим центром. Ацтеки всерьёз заинтересовались им в период правления Мотекусомы Илуикамины (1440—1469 гг.). На картах XVI века указаны великие пирамиды вместе со Сьюдаделой — было отмечено, что там находились оракулы. В Relacion de Tequizistlan Теотиуакан отображён с подписью «oraculo de montecuma», то есть «оракул монтесумы» (Монтесумы II, как неправильно именовали ацтекского тлатоани Мотекусому Шокойоцина испанцы). В Relacion geographica долины Теотиуакана сообщалось, что на вершине крупнейшей из них находился повёрнутый лицом на запад большой каменный монумент Тонакатекутли, его же именем называлась небольшая платформа перед пирамидой, где нашли каменную статую Миктлантекутли, смотрящего на восток. На вершине пирамиды Луны поместили монумент Богини луны, а ещё шесть её «собратьев» находились в расположенном неподалёку храме. Сюда, как говорилось в Relacion, ацтекский правитель Мотекусома совершал паломничество каждые двадцать дней. Впрочем, данное утверждение вызывает серьезные сомнения, поскольку ни в одном другом историческом документе о подобном не сообщается.

Как таковой исторической памяти о былом могуществе древнего государства у ацтеков не сохранилось — им неведомо было, кто здесь жил и когда строились величественные монументы, поэтому Теотиуакан обрёл огромное мифологическое значение как для самих пришлых ацтеков, так и для остальных народов Центральной Мексики того времени. Вот что сообщали о Теотиуакане в XVI в. францисканцу Бернардино де Саагуну его информаторы: «Из Тамоанчана они ходили совершать жертвоприношения в селение, называемое Теотиоакан [Teotioacan], где воздвигли в честь Солнца и Луны два холма. И в этом селении они выбирали тех, кто должен царствовать и других, отчего его называли Теотиоакан, что означает Уэйтиоакан [Ueytioacan], „Место, где делают владык“. Там также хоронили владык и знатных, над чьими гробницами сооружали земляные курганы, которые сегодня все еще видно, и они похожи на небольшие рукотворные холмы. И до сих пор видны даже ямы, откуда извлекали камни или глыбы, из которых сделали названные холмы. А холмы, которые они сделали Солнцу и Луне, как большие горы, возведенные руками, и они кажутся естественными горами, но не являются ими. И хотя кажется неимоверным говорить, что они воздвигнуты руками, они определенно таковы, ибо те, кто их сделал тогда, были гигантами, и это еще ясно видно на холме или горе в Чололлане [Cholollan], которая, как ясно видно, сделана руками, так как имеет необожженные кирпичи и покрыта известью. И они называли Теотиоакан „Селением Теотля [teútl] “, что означает „бог“, ибо владык, которых там хоронили, после смерти причисляли к богам.» [Сказания о Солнцах. С.227—228].

Всем, кто хоть что-то слышал об ацтеках, знаком их миф о сотворении современного мира — Пятого Солнца. И именно Теотиуакан был тем местом, где взошло светило, наступила новая эра и стала возможна жизнь на земле: «Имя этого Солнца — Наоллин [Naollin] (4-Движение). Это уже наше |Солнце|, тех, кто сейчас живет. Вот его знак, тот, что тут помещен, потому что упало Солнце в огонь, в божественный очаг Теотиуакана [Teotihuacan]» [Сказания о Солнцах. С.85]. Отсюда и название города, которое в переводе с языка науа означает «Место, где родились боги». А идея о необходимости поддержания Солнца в движении, чтобы не случилось разрушение мира, стала символом веры — мировоззрением, требовавшим участия всех людей, особенно воинов, захватывавших в боях пленников, кровь и сердца которых служили достижению этой глобальной цели. Так посредством создания мифов ацтеки пытались осмыслить историю древнего города, о котором им, в принципе, ничего не было известно.

Ацтеки утверждали, что их правители соединились брачными узами с тольтеками Кулуакана — тем самым они стали обладателями и наследниками престижной связи с древним Теотиуаканом. Они многое переняли у предшествующих культур и даже намеренно возобновляли или восстанавливали древние традиции — копировали тольтекскую и теотиуаканскую скульптуру и архитектуру, в том числе храмы. При этом исследователи отмечают, что, если в начале своего исторического пути ацтеки ориентировались на тольтеков, то со временем постепенно переключили внимание на Теотиуакан и стали мифологически связывать себя с древней столицей центральномексиканской империи. Они скопировали концепцию городского планирования и даже вели раскопки в самом Теотиуакане, чтобы найденные древние предметы использовать в качестве подношений в Великом храме Теночтитлана — археологи Эдуардо Матос Моктесума и Леонардо Лопес Лухан отмечали, что там был найден 41 теотиуаканский артефакт (в том числе 3 изящные резные маски, фигурки и керамика) и 23 предмета в теотиуаканском стиле. К слову, считается, что тоннель под пирамидой Солнца был разграблен ещё в теотиуаканский период и во времена ацтеков. Последние, перенося объекты из Теотиуакана и закладывая их в свой главный храм, метафорически перемещали туда «место создания Пятого солнца», приравнивая тем самым бога-патрона с Пятым солнцем, а также обосновывая и усиливая свои претензии на доминирование в известном им мире. Отметим, что испанский хронист Диего Дуран сообщал, как тескоканский правитель Несауальпилли прибыл на освящение Великого храма Теночтитлана в 1487 году вместе с правителем Теотиуакана. На основании всех этих фактов можно смело утверждать, что ацтеки умело синтезировали сложные иконографические образы, а также идеологические традиции, которые были ими унаследованы от ранних цивилизаций, в частности, теотиуаканской. Так, например, корни ацтекского пернатого змея Кецалькоатля, хорошо узнаваемого всеми в современной Мексике, уходят в образы богов Теотиуакана.

Теотиуакан сыграл ключевую роль в исторической легитимации мешикского империализма и других постклассических государств. Наследие столицы первой месоамериканской империи продолжало волновать как представителей знати, так и простолюдинов, причём не только ацтеков. Например, жители постклассической столицы отоми Шальтокана, расположенного в северо-западной части долины Мехико, коллекционировали раннеклассические фигурки из Теотиуакана. В постклассическом Теотиуакане вели себя аналогичным образом. Многие элементы культуры народов практически всей Месоамерики, особенно Центральной Мексики, имели восходящие к Теотиуакану корни, как то: архитектура (балюстрады, крыши с балками и мерлонами, и прочее), религия (божества и верования), календарь (мексиканские знаки годов), иконография (завитки речи, изображения двустворчатых моллюсков с похожими на койотов головами и прочее) и многие другие. И, хотя от теотиуаканских государственных символов отреклись, когда был разрушен мегаполис, последующие поколения жителей Центральной Мексики обращались к этим историческим регалиям с некоторым трепетом.

Таким образом, пирамиды Теотиуакана связывали прошлое, настоящее и будущее жителей Центральной Мексики.

Колониальный период (1521—1821 гг.)

Вскоре после появления в Мехико испанских конкистадоров во главе с Эрнандо Кортесом тогдашний теотиуаканский правитель Шиутотоцин, муж внучки Кецальмамаликцина, был отдан тескоканским правителем Какамой в качестве заложника испанцам и погиб во время их бегства из Теночтитлана в знаменитую «Ночь печали» (с 30 июня на 1 июля 1520 г.). Его сын Манауацин Тласольйаоцин поддержал тескоканского царевича Иштлильшочитля-младшего, непримиримого врага Какамы и ацтеков, вместе с которым в конце 1520 г. присоединился в качестве союзника к конкистадорам. Сменивший его в 1533 г. младший сводный брат крестился: крестным отцом был видный конкистадор Франсиско Вердуго, отчего новообращенный стал называться Франсиско Вердуго Кецальмамаликцин Уэцин. Он затем женился на дочери Иштлильшочитля-младшего, донье Ане Кортес Иштлильшочитль, благодаря чему его семья и потомство сохранили владения в Сан-Хуан-Теотиуакане (так стало называться поселение) в качестве подчинённых колониальным властям касиков.

По изготовленной местными мастерами масапанской карте XVI века видно, что на территории бывшего мегаполиса в то время располагались руины пирамид, поля кактусов нопаля, предположительно поле для игры в мяч, католические церкви и святилища, а также жилища испанцев и науа. По данным налоговых списков испанской администрации, население в долине Теотиуакана составляло около 26 тысяч человек. Немаловажную роль для жителей региона играло расположение Теотиуакана на пересечении торговых путей, в том числе ведущих в Мехико. В то же время, пагубные последствия конкисты и столкновения культур сказались на коренных жителях региона. Потеря земель, голод, болезни и прочие «прелести» колониального периода к 1570 году унесли жизни, по разным подсчётам, от 1/2 до 2/3 индейского населения. К 1620 г. эта цифра достигла 90%. Но ещё на протяжении последующих трёх столетий наследники династии теотиуаканских правителей играли здесь более-менее значимую роль. Правда, они в основном занимались защитой своих земель от посягательств церкви и дельцов, зато делали это в значительной степени успешно. Они продолжали вести ацтекскую практику брачных союзов с политически важными и могущественными семьями, занимались выращиванием пшеницы, магея, ячменя и под конец начали сдавать землю в аренду испанцам. Ещё столетие после конкисты в сельской местности продолжали жить по старым традициям и в какой-то степени законам, а прежнее административно-территориальное деление и структура альтепетлей оставались в неизменном виде практически до 1650 года. В конце XVI и первой половине XVII вв. с Сан-Хуан-Теотиуаканом оказался связан замечательный мексиканский историк дон Фернандо де Альва Иштлильшочитль (около 1578 — 1650). Дочь и внучка Франсиско Вердуго Кецальмамаликцина, последовательно владевшие касикатом за неимением наследников-мужчин, выходили замуж за испанцев. Вторым из одиннадцати детей внучки Кецальмамаликцина Аны Гранде Кортес и испанского переводчика из мелких идальго Хуана Наваса Переса де Пераледы и был Фернандо. Индейской крови в нем была только четверть, но зато самой что ни на есть голубой: по женской линии он являлся потомком правителей Теотиуакана и царей Тескоко, а также родственником владык Теночтитлана. Позже Иштлильшочитль напишет в предисловии к своему историческому труду полные гордости и достоинства слова: «С отроческих лет я всегда горел желанием узнать о событиях, произошедших в Новом Свете, которые не уступали тем, что были у римлян, греков, мидийцев и в других прославленных во всём мире языческих государствах». Можно не сомневаться, что не в последнюю очередь интерес подростка Фернандо к деяниям его индейских предков пробудили находившиеся по соседству с бабушкиными владениями каменные колоссы Теотиуакана. Документы противоречивы в том, являлся дон Фернандо индейским правителем Теотиуакана или нет: согласно одним, он умер раньше старшего брата и касиком не стал, согласно другим, несколько лет перед смертью всё-таки владел касикатом. Во всяком случае, его потомки имели звание касиков Теотиуакана вплоть до падения колониального режима в 1821 г. Тем не менее, старые порядки не могли сохраняться вечно. Начиная с середины XIX века земли прежней династии стали дробить между членами семьи, и к 1917 году потомками теотиуаканского правящего рода были либо крестьяне с небольшими земельными наделами, либо вовсе безземельные лица. Благодаря тому, что в долине Теотиуакана в середине XX века всё ещё сохранялся сельский ландшафт, значительная часть массивных руин теперь доступна для археологических исследований, правда, проблема урбанизации территории в настоящее время становится всё более актуальной — разделённая между двумя муниципалитетами (на западе Сан-Хуан-Теотиуакан и на востоке Сан-Мартин-де-лас-Пирамидес), она постепенно поглощается жилой и коммерческой застройкой.

Что же касается упоминаний древнего города и его руин европейцами, то первое свидетельство относит нас к 1553 году — предположительной дате составления Алонсо де Санта Крусом самой ранней из известных карт долины Мехико, хранящейся теперь в Уппсальском университете (Швеция). На ней было зафиксировано месторасположение монументов Теотиуакана. Более ранних упоминаний о городе нет, хотя существует предположение, что сам Эрнан Кортес мог видеть руины, когда с остатками отряда был вынужден бежать из Теночтитлана после «Ночи печали». Известно, что он проходил через расположенную недалеко Отумбу, где при загадочных обстоятельствах мощное ацтекское войско потерпело поражение от изнурённых морально и физически конкистадоров и их союзников тлашкальцев (сами испанцы приписывали победу своей отваге, отмечая, что их кавалерия прорвалась и захватила ацтекский штаб, заставив остальных противников ретироваться). Тем не менее, Кортес в своих письмах ничего не говорит о руинах «затерянного» города.

Довольно детальное описание Теотиуакана найдено в упоминаемых ранее сообщениях «Его величеству, Филиппу II и Совету Индий» от 1580 года (Relacion geografica de San Juan Teotihuacan): «На языке индейцев название города Сан-Хуана [звучит как] Теотиуакан, что означает „храм богов“, поскольку в этом городе находился оракул, где индейцы Мехико и всех окружающих городов занимались идолопоклонничеством». На прилагаемой к сообщениям карте были нанесены и пирамиды городища — они похожи на зарисовку Алонсо де Санта Круса. Там же указано, что «в данном городе находилась очень высокая храмовая пирамида с тремя ровными местами, по которым [по ступеням] взбираются на вершину. На её вершине находился идол, которого они называли Тонакатекутли, и который был сделан из очень твёрдого, неровного цельного камня… Чуть поодаль на севере находился другой [пирамидальный] храм чуть меньше первого, который назывался „Холмом Луны“, на вершине которого был ещё один большой идол… Вокруг этого [пирамидального] храма было множество других, на самом крупном из которых находилось шесть идолов, называемых „Братьями Луны“ и ко всем им жрецы Монтесумы, правителя Мехико, с упомянутым Монтесумой приходили совершать жертвоприношения каждые двадцать дней».

У Хуана де Торквемады представлена следующая информация о руинах Теотиуакана: «У этих индейцев Новой Испании было два храма большой высоты и величия; они находились в шести лигах от города у Сан-Хуан-Теотиуакана, к северу от этого города, посвящены Солнцу и Луне… а вокруг них были другие, превышающие числом две тысячи; из-за них место называлось Теотиуаканом, что означает место богов».

Около 1675 года у пирамиды Луны были организованы, пожалуй, первые «раскопки» в Теотиуакане и, возможно, во всей Америке. Вёл их образованный испанец Карлос де Сигуэнса-и-Гонгора. Он прорыл небольшой тоннель на вершине адосады, однако мало что известно о результатах этой работы. Тоннель так и оставался долгое время открытым пока, вероятно, в 1924 году его не засыпали. О раскопках Карлоса де Сигуэнса-и-Гонгоры позже упоминал в своём труде «Historia general de la America Septentrional» (1746) антиквар Лоренцо Ботурини: «Этот древний холм был идеально квадратным, [покрытым] известковым раствором и прекрасным, раньше по нему взбирались по ступеням, которые сейчас не видны… я был на нём и ради любопытства измерил его, и, если я не ошибаюсь, высота его равна 200 варам. … прогуливаясь около, я увидел, что выдающийся Карлос де Сигуэнса-и-Гонгора пытался пробуриться в него, однако встретил затруднение [в данном деле]».

Известно также, что первое описание скульптуры из Теотиуакана датируется 1687 годом.

В своей книге «Giro del mondo» 1700 года знаменитый итальянский путешественник, посетивший руины мегаполиса, Джованни Франческо Джемелли Карери (1651 — 1725) утверждал, что некоторые найденные в Теотиуакане пещеры рукотворны, а также упоминал о неких больших каменных скульптурах на вершинах пирамид Солнца и Луны. Он отмечал, что у скульптуры на пирамиде Солнца была золотая пластина, которую сняли испанские конкистадоры. Они же затем по предписанию первого епископа Мексики Хуана де Сумарраги разбили идолов, большие осколки которых, по словам итальянца, ещё можно было увидеть у подножия пирамид. Позднее в том же веке историк Лоренцо Ботурини и иезуит Франсиско Хавьер Клавихеро (его труд «Historia Antigua de México» был опубликован в 1780 г.) также сообщали в своих записях о некоем огромном идоле, который в древние времена находился на вершине пирамиды Солнца и имел на груди золотую пластину, отражающую солнечные лучи. Много позже Эдвард Зелер назвал эти сообщения безосновательными выдумками, поскольку никто из авторов собственноручно не видел идола, они лишь передавали слова испанских конкистадоров. Тем не менее, во время раскопок вершины пирамиды в начале XX века Леопольдо Батрес нашёл осколки зеркала из пиритовой мозаики.

В 1760 году индеец Иполито Герреро, заявивший, что является потомком тлатоани Моктесумы, имел в собственности пирамиды Теотиуакана. Ему даже было дано разрешение на проведение раскопок, о результатах которых известно лишь, что вместо научных исследований Герреро начал поиск сокровищ, а различные каменные резные блоки с памятников использовал для постройки гражданских и религиозных объектов.

В 1803—1804 гг. с исследовательскими целями Мексику посещал великий учёный Александр фон Гумбольдт, который кратко упомянул и руины мегаполиса: «Единственными монументами, которые могут привлечь внимание в долине Мехико, являются руины пирамид Сан-Хуан-Теотиуакана».

Постколониальный период (исследования)

Постколониальный период знаменуется возросшим интересом к доколумбовому прошлому Мексики. Тогда же начал привлекать к себе внимание и Теотиуакан — появились научные труды и начали проводиться археологические работы.

В 1842 году американский писатель Бранц Майер посетил Теотиуакан с книгой Клавихеро в руках и предположил, что увиденный им у пирамиды Луны огромный камень являлся тем самым идолом с пирамиды Солнца, о котором писал иезуит. Западнее он обнаружил другой монумент, который впоследствии вывезли из Теотиуакана в 1888 году (с 1889 года он находится в Национальном музее антропологии в Мехико) — считается, что это скульптура Великой богини (или же Богини воды).

В 1864 (или 1865) году мексиканским инженером и геологом Рамоном Альмарасом был зарисован план руин. Он даже провёл незначительные раскопки, о которых сообщил год спустя. При этом Альмарас отметил, что «заметное разрушение» было причинено Теотиуакану людьми, раскапывавшими холмы в поисках сокровищ. Этот исследователь также первым обратил внимание на наличие «вала» вокруг пирамиды Солнца.

В 1878 году профессор Гумерсиндо Мендоса, выходец из индейской семьи народа отоми, провёл, пожалуй, первое доскональное обследование Теотиуакана, результаты которого опубликованы в труде «Las Pirámides de Teotihuacan», где он не только описал различные характеристики местности и рассказал о предыдущих и текущих исследованиях, а также размерах пирамид, но даже высказал предположения касательно обстоятельств создания и коллапса города, а также того, кто в нём проживал. Вместе с Г. Мендосой Теотиуакан посетил мексиканский художник Хосе Мария Веласко, зафиксировавший на картине то, как выглядел древний мегаполис в XIX веке.

В 1884—1886 гг. на участке, где Дорога мёртвых с западной стороны подходит к площади пирамиды Луны, Леопольдо Батрес провёл раскопки руин здания и обнаружил неплохо сохранившиеся фрески. С тех пор данное строение стало именоваться «Домом фресок» (также оно известно как «Храм земледелия», поскольку, по предположению Батреса, на одной ныне утерянной из-за воздействия климата фреске было запечатлено подношение сельскохозяйственной продукции неким божествам). Также в 1884 году обнаруживают следы фресок в Теопанкаско — находку совершил тогдашний владелец данного участка земли, сообщивший о ней властям. Позже Батрес провёл первые раскопки южной части Теопанкаско — он обнажил ряд комнат, часть центрального двора и восточный храм.

Французский исследователь Дезире Шарне также побывал в Теотиуакане и в 1885 году обследовал холм в центре города возле Дороги мёртвых, где обнаружил древние постройки, а также захоронения с масками, статуэтками, обсидиановыми ножами и другими артефактами. Еще раньше, в 1880 году, он запечатлел пирамиды Теотиуакана и монумент Великой богини на фотокамеру.

В 1897 году небольшой участок вдоль Дороги мёртвых у северной стороны пирамиды Солнца обследовал Антонио Гарсия Кубас. Им были найдены интересные предметы, но до наших дней они не дошли. Гарсия также обнаружил некоторые фрески в жилом компаунде Теопанкаско. Приблизительно тогда же Уильям Генри Холмс написал монографию, содержащую упоминание и о Теотиуакане. В ней он пишет, что там действительно находился город с жилыми кварталами, а не простое церемониальное место.

Масштабные исследования в Теотиуакане начались на заре XX века. В 1905—1910 гг. Леопольдо Батрес осуществил раскопки пирамиды Солнца, которая с течением времени настолько разрушилась, что потеряла контур и фактически превратилась в холм, хотя изначально была облицована каменными плитами. На глубине 4—6 м он якобы обнаружил вторую «обшивку» из камней и адобы, до которой и были проведены раскопки. Однако, вскоре из-за дождей верхний слой скрепленных глиной камней начал быстро разрушаться, и тогда Батрес решил зацементировать соединённые между собой камни. Как результат, теперешняя пирамида Солнца, на которую ежегодно взбираются десятки и даже сотни тысяч туристов, представляет собой совокупность древних материалов с современным новоделом. Такие методы реставрации в современной науке, конечно же, неприемлемы. Также Л. Батреса критикуют за то, что теперь нет никакой возможности понять, располагался ли на вершине пирамиды храм (предполагается, что да). По мнению некоторых исследователей, самый маленький из ярусов сооружения является плодом воображения мексиканского археолога — вероятно, он принял за ярус дренажную систему. Зарисовка Уильяма Г. Холмса 1895 года подтверждает эти сомнения. К тому же Батрес, к сожалению, оставил мало информации о своих находках. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что его археологические методы мало отличались от применявшихся в то время в других местах.

13 сентября 1910 года после серии раскопок и реставрационных работ археологический парк Теотиуакан был открыт для посещений. Событие приурочили к юбилейной дате — 16 сентября исполнялось ровно 100 лет со дня начала войны за независимость Мексики.

В начале 1910-х гг. к тогдашнему директору Кунсткамеры Василию Васильевичу Радлову обратился американский антрополог Франц Боас с предложением Императорской Академии Наук (России) поучаствовать в Международной школе американской археологии и этнологии в Мехико. Академия Наук ответила согласием и выделила на проект денежные средства, после чего была сформирована коллекция предметов древности из долины Мехико для отправки в Россию (№5481 по маркировке МАЭ РАН). Предметы происходили с раскопок в Аскапоцалько, многие из них, как впоследствии выяснилось, относятся к культуре Теотиуакана. Сама же коллекция оказалась в Санкт-Петербурге в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (Кунсткамере) лишь в 1936 году.

В 1915 году увидела свет обобщающая научная работа по Теотиуакану немецкого учёного Эдварда Зелера «Die Teotiuacan — Kultur des Hochland von Mexiko». Он провёл детальное исследование символизма и иконографии мегаполиса, правда, считая, что ацтеков отделял от Теотиуакана небольшой промежуток времени, отталкивался от их культуры. Тем не менее, нельзя сказать, что Зелер слепо связывал обе эпохи, не подвергая схожие элементы критическому анализу.

В вышедшем в 1922 году первом томе монументального трёхтомного труда под редакцией Мануэля Гамио «La poblacion del Valle de Teotihuacan» («Население долины Теотиуакана») содержалась подробная информация о проведённых в 1917—1922 гг. раскопках Сьюдаделы (следующий масштабный проект в этой части города будет осуществлён спустя практически 60 лет), а также известные учёным на тот момент данные по истории долины Теотиуакана с древнейших времён. В двух других томах были представлены этнографическое исследование, а также обзор окружающей среды, природы и географии долины Мехико. Мануэль Гамио с Германном Бейером, Рамоном Меной, Хосе Рейгадасом Вертис и архитектором Игнасио Маркиной провели в Теотиуакане междисциплинарное исследование. Именно тогда были найдены и раскопаны потрясающие скульптуры на западном фасаде пирамиды Пернатого змея, а в пирамиде Солнца с восточной стороны прорыли первый исследовательский тоннель.

В 1925—1926 гг. Теотиуакан исследовал Вальтер Лехманн. Также в 20-х годах Педро Досаль обнаружил у каждого угла пирамиды Пернатого змея закопанные в ямы скелеты принесённых в жертву людей.

21 апреля 1932 года в древней столице начались масштабные раскопки под руководством Сигвальда Линне, организованные Этнографическим музеем Швеции. Помог ему выбрать место для работ д-р Джордж Вайян, проводивший исследования в сухой сезон 31—32 гг. в 100 метрах западнее пирамиды Луны (также он прорыл небольшое ответвление в конце тоннеля Гамио в пирамиде Солнца). Объектом раскопок шведа стал небольшой холм в 200 метрах южнее Шолальпана. Владелец данного участка называл это место «Лас-Пальмас» и располагалось оно в поселении Сан-Франсиско-Масапан. 26 апреля С. Линне начал проводить параллельно работы и в другом месте, на этот раз в 150 метрах севернее Лас-Пальмаса — на кукурузном поле в Шолальпане. Здесь помимо теотиуаканского компаунда он обнаружил следы проживания людей много позже коллапса мегаполиса. В 1934 году выходит в свет труд Линне с полевыми данными раскопок «Города богов».

В 1933 году в пирамиде Солнца мексиканскими археологами Эдуардо Ногуэрой и Хосе Пересом был прорыт второй исследовательский тоннель, имевший 116,5 м в длину, 1,2 м в ширину и 2 м в высоту. Они провели его с запада (то есть со стороны адосады, отметив попутно в своих отчётах, что Л. Батрес изменил, хотя и незначительно, её форму во время своих работ в пирамиде Солнца) на восток и соединили с предыдущим тоннелем лестницей.

В 1934—1935 гг. Сигвальд Линне участвовал в частичных раскопках жилого комплекса Тламимилольпа, где обнаружил осколки чужеземной керамики, в том числе полихромной чаши майя раннеклассического периода.

Джордж Вайян в 1938 году опубликовал важную работу по истории Теотиуакана, в которой разделил последнюю на пять этапов и описал характерные черты статуэток и керамики для каждого из них. Исследователь также сделал вывод, что город погиб от нашествия северных народов (такой же версии причин коллапса придерживался Мигель Коваррубиас) и связал это событие с тольтеками. Эта гипотеза Вайяна была впоследствии отброшена по мере накопления новых данных.

Раскопки архитектурного комплекса Сьюдаделы и храма Пернатого змея в 1939 году вёл мексиканский учёный Альфонсо Касо. Он же, к слову, высказал предположение, что в Теотиуакане существовала своя письменность. Также в 1939 году Хосе Перес провёл раскопки перед лестницами пирамиды Пернатого змея и примыкающей к ней адосады, о чём оставил краткий отчёт. Эпизодические работы в Сьюдаделе велись и в 40-е гг.

В 1940-е годы раскопками в Теотиуакане руководил Педро Армильяс. Он работал в Группе Викинг, Тетитле, Тепантитле, Сакуале и Атетелько. Помогали ему Хосе Перес, Рафаэль Орельяна, Карлос Маргаин, а также художник Агустин Вильягра, мастерски восстановивший найденные фрагментарные фрески. Педро Армильяс писал о божествах Теотиуакана и проследил различия между Теотиуаканом и культурой тольтеков, подтвержденные примерно в то же время раскопками Хорхе Акосты в Туле. Великолепные фрески Тепантитлы были найдены как раз в этот период — в 1941—42 гг. в компаунде велись раскопки под руководством Альфонсо Касо.

В 1942 году в Группе Викинг находят здание с полом из слюды — единственное на данный момент место с таким необычным полом, буквально «взорвавшим мозг» любителям «тайн», псевдонаучных теорий и инопланетян.

Угроза разорения Тетитлы вынудила Мексиканское правительство в 1942 году экспроприировать участок земли, и уже в 1944—1945 гг. археологи Карлос Маргаин и Педро Армильяс провели там первые раскопки. В 1945 году они находят яркие фрески. Тогда же П. Армильяс публикует работу, где пытается составить «стратиграфию» религиозных идей в Месоамерике, используя для этого анализа в основном результаты археологических работ и в меньшей степени — этнографию.

В 1946 и 1947 гг. пирамиду Солнца исследуют, соответственно, Франсиско де Кастаньеда и Реми Бастьен. Последний продолжил тоннель Э. Ногуэры, прокопав ещё 9 метров.

В 1952 году Агустин Вильягра построил крышу над Тетитлой и провёл восстановительные работы.

Обнаруженная Педро Армильясом в 1954 г. в предгорьях северо-западной части долины Теотиуакана заброшенная ирригационная система стала предвестником начала систематических археологических исследований доиспанской ирригации в регионе. В том же десятилетии Рене Миллон раскопал систему Маравилла и увидел, что в раннюю постклассику или даже в поздние теотиуаканские времена на этом участке были сооружены специальные насыпи и небольшие каналы, а также изменено русло ручья.

1957 год стал годом старта раскопок в Остойауалько. Сначала работы там вела Кармен Кук де Леонард, а в 1959 году эстафету перенял Рене Миллон.

В 1959 году Рене Миллон вместе с Брюсом Дрюиттом досконально обследуют систему тоннелей в пирамиде Солнца и обнаруживают в тоннеле Эдуардо Ногуэры в 55 метрах от входа небольшое строение, облицованное камнем. В тот же год в 57 метрах от входа ими была выявлена древняя стена.

В 50-х и 60-х годах раскопки в городе проводила французская исследовательница Лоретт Сежурне. Сосредоточившись на религии и искусстве, она работала в нескольких жилых компаундах — Сакуале, Тетитле и Йайауале. Её публикации скупы на стратиграфию и контекст, однако богаты иллюстрациями фресок, керамики, фигурок и каменных артефактов. В Тетитле она вела раскопки в 1963 и 1964 гг. Только когда весь компаунд был расчищен, стало понятно, что Тетитла, Йайауала и Сакуала являют собой довольно стандартизированные городские блоки, встроенные в городскую же сетку. Далее исследованиями в Тетитле руководил Фрэнк Мур.

Один из крупных проектов 1960-х гг. возглавлял Уильям Т. Сандерс из Пенсильванского университета. В его рамках в основном изучались отношения мегаполиса с сельской местностью и деревнями, поэтому раскопки проводились по большей части на периферии. В предгорьях он выявил доиспанскую систему управления паводком, часть которой проходила в 5 км к западу от Дороги мёртвых Теотиуакана — она состояла из довольно длинных каналов, орошавших территорию в несколько сотен гектар и датируемых классическим периодом, а возможно даже концом формативного периода.

С 1960 по 1965 гг. Национальный институт антропологии и истории Мексики организовал в Теотиуакане масштабные археологические и восстановительные работы, которыми руководил Игнасио Берналь. Была расчищена Дорога мёртвых и укреплены строения, выходящие на неё.

В 1962 году в городе стартовал крупный картографический проект под руководством Рене Миллона. Всего было обследовано 36 км2. Учёные собрали богатый материал (900 тыс. осколков керамики, 230 тыс. кусочков обсидиана и около 25 тыс. прочих каменных предметов, в том числе около 6,5 тыс. фрагментов метате и приблизительно столько же мано), который свезли для последующего изучения в специально созданное для этого хранилище. Также было осуществлено 28 стратиграфических раскопок. Результаты исследований были опубликованы в 1973 году в двух томах вместе с детальной картой местности — эти материалы, в том числе карта, до сих пор сохраняют немалую ценность. Сам же проект продолжал свою деятельность вплоть до 1978 г., однако основные полевые исследования завершились в 1966 г.

С 1962 по 1964 гг. Игнасио Берналь в рамках «Теотиуаканского проекта» осуществил масштабные работы по реконструкции пирамиды Луны и примыкающих к её площади строений. Всё это делалось к Олимпиаде 1968 года для того, чтобы олимпиец мог пробежать с факелом по Дороге мёртвых и взбежать наверх на пирамиду Луны. Тогда же был обнаружен и восстановлен Дворец Кецальпапалотля, где провели раскопки, описанные Хорхе Акостой.

В 1962 году исследователи прокапывают тоннель в пирамиде Солнца с востока на запад у основания самой высокой террасы. Это была траншея длиной 30,9 м, шириной 1 м и высотой 2 м. С 1962 по 1964 гг. на пирамиде работают Роберт Чедвик и Эдуардо Контрерас, а в 1966 году исследования продолжил Хорхе Акоста.

В 1966 году Р. Миллон обнаруживает Тлаилотлакан, в том же и последующем году Университет Америки и Теотиуаканский картографический проект проводят там раскопки. По их результатам становится ясно, что район заселяли сапотеки — иммигранты из Оахаки. С тех пор его называют также Оахакским баррио.

В 1969 году в рамках картографического проекта Эвелин Раттрей и Дарлена Блачер сделали в Тетитле тестовый раскоп 2х2 метра и выяснили, что верхний стратиграфический уровень соответствует фазам Метепек (550—650 гг.) и Койотлателько (650—900 гг.), а нижний — поздней Тламимилольпе (примерно с 280 по 350 гг.). В дальнейшем Э. Раттрей составит первую полноценную хронологию развития керамики в Теотиуакане, которой затем с поправками и изменениями станут пользоваться все исследователи мегаполиса.

В 1971 году Хорхе Акоста в случайно увиденной яме обнаружил вход в тоннель под пирамидой Солнца. Сначала считалось, что это была естественная пещера, немного расширенная теотиуаканцами. Исследователи сразу придали ей статус «священной» и полагали, что именно из-за неё над этим местом построили самую крупную и высокую пирамиду в Теотиуакане. Впоследствии Линда Мансанилья и другие учёные оспорили данное предположение, заявив, что «пещера» имела полностью рукотворный характер, а добытый в ней материал шёл на строительство городских зданий. В конце концов, Луис Барба Пингаррон доказал, что в указанном месте не происходило никаких естественных процессов, которые могли бы сформировать в древности пещеру, а в первом десятилетии XXI века Алехандро Сарабиа, Сабуро Сугияма и Нава Сугияма на основании созданной ими точной трёхмерной карты подтвердили искусственную природу пещеры.

В 1970-е годы проводились исследования одного компаунда рабочего района Тлахинга.

В 1973 году Дэвидом Старбаком были продолжены раскопки в компаунде Йайауала. Удалось найти захоронения взрослого мужчины и младенца, а также исключительно большое количество обсидиана и сланца.

В 1974—1975 гг. Линда Мансанилья проводит исследования расположенной в долине Теотиуакана деревни формативного периода Куаналан.

Эвелин Раттрей раскопала в 1979 году у восточной окраины мегаполиса (в местечке асьенда Метепек — 9:N1E7) обсидиановую мастерскую фазы Койотлателько (650—900 гг.). Изначально там при поверхностном обследовании нашли большое количество керамики Койотлателько, поэтому было решено провести раскопки, в результате которых археологи выявили множество обсидиановых осколков.

Раскопки и реставрация храма Пернатого змея и комплекса Дороги мёртвых осуществлялись в 1980—1982 гг. под руководством Рубена Кабреры Кастро (проект Proyecto Arqeologico Teotihuacan, INAH). Тогда на северном и южном фасадах пирамиды были найдены скульптуры, схожие с памятниками западного фасада. В тот же период Рубен Кабрера Кастро исследовал западный участок Комплекса Дороги мёртвых и западную часть большой гончарной мастерской, примыкающей к северной стороне Сьюдаделы (большая её часть остаётся не раскопанной). Также им в 270 метрах к юго-востоку от пирамиды Солнца была обнаружена пещера, которую затем исследовал Энрике Соруко Саенс. В 1988—1989 гг. Рубен Кабрера Кастро, Джордж Каугилл и Сабуро Сугияма осуществляли в храме Пернатого змея масштабные восстановительные работы в рамках проекта Proyecto Templo de Quetzalcoatl.

В 80-е годы Ребекка Стори и Рэндольф Видмер проводят археологические работы в южной части Теотиуакана и обследуют в рабочем компаунде Тлахинга 33 примерно 1250 м3 грунта. В это же время Эвелин Раттрей ведёт раскопки на востоке в Баррио торговцев и на западе в Тламимилольпе, где сейчас расположен городок Сан-Франциско-Масапан.

С 1984 года в Археологическом парке Теотиуакан создана Археологическая спасательная группа INAH, которая призвана защищать, сохранять и оберегать городище от участившихся случаев посягательств со стороны городской современной среды. Проблема, однако, в том, что охраняемая зона (Zona Arqueológica de Teotihuacán) занимает всего лишь около 12—15% от всей территории древнего города…

В 1985—1988 гг. под руководством Линды Мансанильи ведутся раскопки небольшого и небогатого жилого компаунда Остойауалько 15В в северо-западной части города.

В 1987 году ЮНЕСКО внёс Теотиуакан в список объектов Всемирного наследия. В том же году профессор Джордж Каугилл, ставший годом ранее после ухода на пенсию Рене Миллона директором Исследовательской лаборатории под управлением Университета штата Аризона в Сан-Хуан-Теотиуакане, получил грант на постройку здания лаборатории, до сих пор являющегося базой и центром для многих исследователей Теотиуакана практически со всего мира. Впоследствии лабораторию расширили, построив второй этаж, благодаря чему сейчас на площади в 1160 м2 могут работать до десяти исследователей и размещено огромное количество собранного материала.

За два сезона в 1987 и 1989 гг. археологи под руководством Майкла Спенса раскопали 260 м2 одного строения в Оахакском баррио. Стало ясно, что оно было возведено на некогда орошаемом участке поля, который являлся частью масштабной ирригационной системы, управляющей потоками паводковой воды. Датировалось строение III веком.

В 1988—1989 годах исследуются погребения в храме Пернатого змея. Работы проводятся Национальным институтом антропологии и истории Мексики совместно с Брандейским университетом (США) под руководством Рубена К. Кастро, Джорджа Каугилла и Сабуро Сугиямы.

В 1987—1992 гг. к востоку от пирамиды Солнца исследователи во главе с Линдой Мансанильей осуществляют геофизические работы, изучая подземные пещеры-каменоломни, а в 1993—1996 гг. организовывают там полноценные археологические раскопки. В 1993—1994 гг. Эдуардо Матос Моктесума, который с 1992 года проводил работы на пирамиде Солнца, фиксирует в этом районе ещё две пещеры. Их также обследуют Наталья Морагас и Рубен Моранте.

В 1992—1994 гг. Рубен Кабрера Кастро вёл раскопки в Ла-Вентилье, где обнаружил предметы, связанные с игрой в мяч, и целую площадь с 42 знаками, предположительно представлявшими собой систему письма. В этот же период он работал и в храме Пернатого змея, где снова посчастливелось обнаружить захоронения с большим количеством жертв.

В 1997 году в рамках археологических охранно-спасательных работ, проводившихся в преддверии строительства автодороги Мехико-Тукспан, на восточной окраине Теотиуакана нашли тайник, содержавший среди прочего примечательные женские и детские керамические фигурки.

С 1997 по 2005 гг. Линда Мансанилья ведёт раскопки функционального баррио Теопанкаско в его предполагаемом центральном компаунде. С того же года по 2003 гг. осуществляются исследования и ведутся раскопки огромного дворцового компаунда Шалла. Там работали Линда Мансанилья, Леонардо Лопес Лухан и Уильям Фэш. В 2017 году работы в комплексе всё ещё ведутся под руководством Линды Мансанильи, на текущий момент раскопано около 15% его территории.

С июля 1998 по 2004 гг. непосредственно в пирамиде Луны работают археологи под началом Сабуро Сугиямы и Рубена Кабреры. Были прорыты тоннели, с помощью которых обнаружены погребения и подношения, а также выяснены этапы строительства одного из важнейших сооружений мегаполиса. С 1999 года к проекту присоединился археолог Дэвид Карбальо. Рубен Кабрера Кастро также принимал участие в исследовании пирамиды Солнца в 2000 году.

С 2002 года Джулией Гаццола и Серхио Гомесом Чавесом ведутся археологические работы в Сьюдаделе, в ходе которых выяснилось, что ещё раньше на этом месте существовали какие-то другие административно-церемониальные строения, в том числе, возможно, площадка для игры в мяч, а до этого — сельскохозяйственные поля.

В октябре 2003 года после сильных дождей в Сьюдаделе случайно обнаружили провал. Так учёные нашли большой тоннель, ведущий на глубине ниже 10 м к центру храма Пернатого змея, и после пятилетнего подготовительного этапа начали его раскопки. Работами, на которые ушло около восьми лет, руководил Серхио Гомес Чавес. К 2016 году они были завершены — археологи обнаружили десятки тысяч ценных артефактов.

В 2004 и 2005 гг. Алехандро Сарабиа Гонсалес, Серхио Гомес Чавес и реставратор Рохелио Риверо занимались сохранением храма Пернатого змея.

С 2005 до осени 2013 гг. А. Сарабиа раскапывал Комплекс пирамиды Солнца. В самой пирамиде раскопки были возобновлены в 2008 г. и продлились два полевых сезона до 2011 г. В ходе работ обнаружены захоронения, подношения и следы предшествующих зданий, а также уточнен период строительства самого знаменитого из сооружений Теотиуакана.

В 2007—2008 гг. Рубен Кабрера Кастро проводит новые исследования в Ла-Вентилье.

С 2012 года и вплоть до наших дней Дэвид Карбальо, Луис Барба и Кен Херт ведут раскопки в рабочем районе Тлахинга на юге мегаполиса.

В 2015 году междисциплинарной командой (Сабуро Сугияма, Нава Сугияма, Вероника Ортега и Уильям Фэш) из различных университетов и институтов начаты раскопки большого, вероятно, административного комплекса — Площади колонн. С 2016 года в этот коллектив исследователей вливается Дэвид Карбальо. Стоит отметить, что, несмотря на расположение комплекса в центре города недалеко от пирамиды Солнца, детальных раскопок там прежде не проводили.

В 2017 на глубине 15 м исследователи обнаружили пустоты под площадью Луны, которые напоминают тоннель, идущий прямо по центру в сторону пирамиды Луны. Обещающие стать весьма продуктивными раскопки ещё только планируются.

Выше мы описали не все, но, смеем полагать, основные исследовательские и археологические работы, которые осуществлялись и до сих пор ведутся в Теотиуакане. История изучения мегаполиса продолжается на наших глазах.

ТЕОТИУАКАН в классический период (100—650 гг.)

О жизни в городе классического периода исследователи в основном узнают по археологическим данным. Небольшим подспорьем служат сохранившиеся в Теотиуакане фрески, которые появляются к 100 году. Осторожные аналогии с культурами народов, обитавших в данном регионе в постклассический период, также помогают получить представление о нематериальной составляющей жизни древних теотиуаканцев. Прибегают учёные и к сопоставлению сведений из других регионов с данными из Теотиуакана. К сожалению, далеко не все объекты материальной культуры дошли до наших дней, ещё труднее реконструировать духовные аспекты жизни мегаполиса. Очевидно, многое из наследия древних теотиуаканцев исчезло навсегда. Несмотря на не столь оптимистичные реалии, систематические исследования позволяют взглянуть на историю мегаполиса в пору его расцвета и максимального могущества.

Руины, которые сейчас наблюдают туристы, относятся к отстроенному в 200-300-х гг. практически с нуля «новому» городу, тогда как его «старый» центр по мнению ряда исследователей находился в баррио Остойауалько. С другой стороны, к примеру, Л. Мансанилья не согласна с данной точкой зрения. Как она отмечает, по результатам раскопок в баррио, а именно в компаунде Остойауалько 15B, стало понятно, что строительство первого жилого комплекса там было начато в фазу Тламимилольпа (150—350 гг.), затем видна надстройка фаз Шолальпан (350—550 гг.), Метепек (550—650 гг.) и ацтекского периода. Следов деятельности человека в более раннее время не отмечено. Также Л. Мансанилья подчёркивает, что к западу от пирамиды Луны на территории Площади 1 (или, как её ещё именуют за найденные там фрагменты фресок с изображением лап орлов — Площади орлов) археолог К. Кук де Леонард находила подношения фазы Цакуалли (1—100 гг.), но никаких более ранних материалов западнее данной площади не обнаружено.

Карта Теотиуакана: 1) Резервуар для воды; 2) Площадь 1 (Площадь орлов); 3) Группа 5-Prime; 4) Комплекс 6:N5W1; 5) Группа 5; 6) Течинантитла; 7) Тлакуилапашко; 8) Косотлан 23; 9) Дом фресок (Храм земледелия) и Храм мифологических животных; 10) Дворец Кецальпапалотля; 11) Шалла; 12) Тепантитла; 13) Шолальпан; 14) Комплекс Площади колонн (слева) и Площади севера пирамиды Солнца (справа); 15) Дворец Солнца; 16) Дом жрецов; 17) Комплекс Дороги мёртвых; 18) Атетелько; 19) Йайауала; 20) Сакуала; 21) Тетитла; 22) Пирамида Солнца; 23) Большой компаунд; 24) Сьюдадела; 25) Восточная дорога; 26) Западная дорога; 27) Мастерские ремесленников; 28) Остойауалько; 29) Пирамида Луны; 30) Тламимилольпа; 31) Баррио торговцев; 32) Тлаилотлакан (Оахакский баррио); 33) Баррио выходцев из Западной Мексики; 34) Ла-Вентилья С; 35) Ла-Вентилья В; 36) Ла-Вентилья А; 37) Ла-Вентилья; 38) Тлахинга; 39) Тлахинга 33; 40) Местечко 520 (Сан-Хосе 520); 41) Дорога мёртвых; 42) Водные источники; 43) р. Рио-Сан-Хуан; 44) р. Рио-Сан-Лоренсо; 45) Теопанкаско (центр баррио) (по R. Millon, 1973)

Так или иначе, месторасположение классического Теотиуакана было выбрано индейцами не случайно. Помимо религиозно-мистических целей, о которых у нас пойдёт речь в отдельной главе, учитывалась и практическая составляющая. Город встроили в ландшафт в определённом месте, воспользовавшись естественной системой отвода остающейся после обильных летних осадков лишней воды, которая ручьями стекает с соседних гор по барранкам в реки и далее в озеро Тескоко. Опутавшая Теотиуакан дренажная система выводила излишки воды в реки Рио-Сан-Хуан и Рио-Сан-Лоренсо. Этому способствовал также естественный уклон местности, равный примерно 3о и не заметный глазу. Таким образом, в случае правильной планировки мегаполис периодически очищался бы естественным путём, и теотиуаканские градостроители стоявшую перед ними задачу решили на отлично.

Земледелие

Существуют две модели, характеризующие обеспечение Теотиуакана продуктами питания. По одной из них, предлагаемой Л. Мансанильей, Теотиуакан являлся центром, где в основном проживали ремесленники, строители, носильщики грузов, торговцы, военные, представители элиты и и другие категории именно горожан. Там не обитали земледельцы, исключая, возможно, первое время формирования города, когда есть свидетельства существования ирригационных каналов, впоследствии засыпанных и застроенных компаундами. При этом поддерживалась связь с деревнями и поселениями различных районов долины Мехико, в которых, соответственно, жили уже крестьяне, охотники, собиратели и рыболовы. Именно жители окрестностей обеспечивали Теотиуакан продуктами питания, обменивая их на городском рынке на товары ремесленников, в том числе изделия и лезвия из обсидиана. Различные городские районы могли организованно привлекать жителей поселений и деревень в Теотиуакан с некой периодичностью, например, недельной, обеспечивая тем самым возможность постоянного обмена.

Сторонники другой, более популярной, модели подчеркивают, что земледелие продолжало занимать значимую долю в экономике самого мегаполиса. Как отмечал ещё Р. Миллон, приблизительно до 2/3 населения Теотиуакана так или иначе трудилось на земле. Есть предположение, что всех их намеренно и принудительно согнали в город, чтобы контролировать деятельность и обеспечивать столицу продуктами питания.

Почва в долине Теотиуакана плодородная и позволяла даже с инструментами и методами доколумбовой обработки многократно выращивать урожай, не оставляя землю под паром. В то же время, если глубина почвы в нижней части долины достигала 7—8 метров, то севернее и северо-восточнее она уменьшалась, а на склонах из-за эрозии и вовсе становилась минимальной, порой обнажая каменную подложку тепетате.

Основной выращиваемой культурой теотиуаканцев была, конечно же, кукуруза. Немаловажное значение для жителей города имел магей, который в этих засушливых местах выращивался без проблем. Известно, что теотиуаканцы любили пить питательные напитки агуамиель (сок магея) и пульке (забродивший сок магея). Пульке являлся слабоалкогольным напитком, ничего крепче у индейцев не было. Кроме того, волокно магея шло на изготовление простых тканей, а высушенные листья служили в качестве топлива/дров. Использование данного растения в мегаполисе зафиксировано в иконографии и подтверждается ботаническими данными. О специализации ряда хозяйств на выращивании и обработке магея свидетельствуют также многочисленные находки специальных скребков, применявшихся для данного вида деятельности. Причём, в разных районах число их сильно различается — так, в Макуишко-Бахо найдено 243 скребка, а в Остойауалько — 6. Такая неравномерность, видимо, свидетельствует о специализации жителей Макуишко-Бахо.

Значимого в нашем понимании животноводства в Месоамерике не было. Тем не менее, при отсутствии одомашненных животных крупного и среднего размера, индейцы разводили для своих нужд и обмена мелких животных — кроликов, зайцев, индюков и собак. Кроликов вместе с зайцами можно было вылавливать и в полях. Имеются даже свидетельства скрещивания собаки с волком — так индейцы получали породу чуть крупнее обычной собаки (которая была высотой порядка 36—46 см и длиной около 60—70 см), но меньше волка. Исследователи полагают, что с волками собак скрещивали также из-за того, что первые обладали некой священной значимостью, передававшейся особям новой породы, использовавшимся в ритуальных целях, в том числе в погребальной практике. В пищу индейцы предпочитали употреблять собак небольших размеров, индюки же обеспечивали теотиуаканцев яйцами.

Для долины Теотиуакана характерен муссонный тип климата — 80% осадков выпадает с поздней весны по октябрь, а остальное время здесь засушливо. В июле, несмотря на сезон дождей, может наступить засуха, именуемая местными «каникулой» (canicula) — она способна оказать серьёзное негативное воздействие на урожай. В целом в долине осадков выпадало меньше по сравнению с более благополучными регионами на юге, однако здесь в изобилии располагались не пересыхающие в засушливый сезон водные источники (в современном баррио Пуштла/Пукстла муниципалитета Сан-Хуан-Теотиуакан в начале XX в. их насчитывалось около восьмидесяти), которыми умело пользовались индейцы. М. Гамио в 1920-х годах в конце сезона дождей измерил объём воды из источников — он составлял 1500 л в секунду. Благодаря наличию столь ценного ресурса ирригационной системой было охвачено не менее 3000 гектаров обрабатываемой земли в нижней части долины Теотиуакана, что, в свою очередь, способствовало концентрации в регионе большого количества населения. Ранние следы ирригации находили в средней части долины, в том числе там, где впоследствии строились городские сооружения — в Оахакском баррио, на территории Сьюдаделы, в Тлахинге, Баррио торговцев, Ла-Вентилье и других местах. Здесь для неё в полной мере использовались водные потоки рек. В верхней же части долины земледелие в основном зависело от дождей. Следует отметить, что у водных источников исследователи обнаружили дренажные каналы, сооружённые в теотиуаканское время — очевидно, к началу классического периода город их уже контролировал. Кроме того, вокруг Теотиуакана выявлены специально вырытые в слабо пропускающем воду вулканическом туфе (тепетате) резервуары для дождевой воды (один из них расположен позади Сьюдаделы, другой к — северо-западу от пирамиды Луны) — возможно, в засушливый сезон она шла на орошение полей.

Город постоянно осуществлял в долине нечастые, но зато весьма масштабные мероприятия, связанные с регулированием водных потоков. Обычно они проводились после реорганизаций самого мегаполиса. Целью этих проектов было создание новых плодородных земледельческих угодий для обеспечения продуктами питания растущего населения города, их успешная реализация свидетельствует о значительной степени контроля властей мегаполиса над землями вокруг Теотиуакана, в том числе в нижней и верхней частях долины. Также решалась проблема с переселением крестьян и освобождением ими находящихся в непосредственной близости к городу земель для последующего размещения там вновь прибывших мигрантов. Так были поселены выходцы из Оахаки — ирригационные каналы засыпали землёй и поверх них для чужеземных торговцев и ремесленников возвели компаунды. Но и этого оказалось мало — для обеспечения потребностей постоянно и быстро растущего на начальной стадии развития Теотиуакана населения приходилось проводить ирригационные работы и в подходящих для этого соседних районах, например, в северной части региона Тескоко, где использовали воды реки Рио-Папалотла. Вполне возможно, теотиуаканцы эксплуатировали земли и более отдалённых территорий. Необходимо учитывать, что в период расцвета города, когда там проживало не менее 100 тысяч человек, ежедневно нужно было обеспечивать им как минимум 180 млн. ккал.

Следует отметить, что теотиуаканские правители связывали свою политическую власть с силами, влиявшими на плодородие возделываемых земель. Крестьяне обрабатывали орошаемые дождями и ирригационными каналами поля и проводили домашние ритуалы во славу высших сил, давших им урожай. Правители и/или жрецы также исполняли ритуалы, необходимые для поддержания баланса жизнеобеспечивающих сил, от которых зависело их собственное могущество. Всё это зафиксировано на сохранившихся городских фресках в различных сценах, где богато и пышно разодетые теотиуаканцы буквально орошают из своих рук землю.

Воздействие Теотиуакана на окружающую среду

В виду своего размера и количества жителей, Теотиуакан значительным образом влиял на занимаемый им ландшафт и местность вокруг: изменял маршруты водных потоков, использовал ранее обрабатывавшиеся земли под новые городские районы, перенося, тем самым, земледелие дальше от центра, в том числе на склоны гор, где крестьяне, вполне возможно, стали применять террасы.

Через город протекают две реки — Рио-Сан-Хуан и Рио-Сан-Лоренсо — и русла обеих претерпели намеренные изменения. Свыше трёх километров русла Рио-Сан-Хуан, проходящей прямо по центру Теотиуакана, было изменено предположительно во II веке для точного соответствия ортогональной планировки города и обхода с северной стороны Сьюдаделы и Большого компаунда (изначально река протекала по территории, где они располагались). Ширина канала стала равной примерно 15 метрам. Сегодня, глядя на незначительный ручеек, это кажется чрезмерной перестраховкой, однако необходимо учитывать, что в классический период уровень грунтовых вод был выше и вместе с выпадающими осадками в сезон дождей поток воды мог достичь довольно внушительной разрушительной силы, которую для благополучного развития города требовалось обуздать. В южной части Теотиуакана схожему изменению подверглось около 3,5 километров русла реки Рио-Сан-Лоренсо. Её, скорее всего, также намеренно выпрямили и заставили течь с отклонением в 8о к югу от востока, что является 1/2 стандартного отклонения от севера в городе. Причины такого шага остаются неясными, возможно, теотиуаканцев к нему подтолкнули наводнения.

Теотиуакан был огромным городом, на строительство которого ушло большое количество природного материала. В основном для постройки компаундов, домов, храмов и главных пирамид использовались камни вулканического происхождения (базальт, тесонтли и камни семейства андезитов), вулканический туф (местное название — тепетате — на языке науа означает «каменная циновка»), штукатурка, глина с илом, земля и песок, а также древесина. Камни применяли как в качестве материала для засыпания, наполнения, так и в обработанном виде для облицовки зданий. Поскольку долина Теотиуакана вулканического происхождения, огромное количество вулканических материалов буквально находилось «под рукой». Это касается базальта, камней семейства андезитов и лёгкого, пористого, несложного в обработке вулканического шлака, который в Мексике именуется тесонтли. Глыбы базальта различных размеров можно найти в достаточном количестве на склонах близлежащих гор, а базальт для плит, используемых в качестве молдингов таблеро, добывали на южном склоне Серро-Гордо — он слоистый и легко подобрать необходимой толщины каменную плиту. Различные камни семейства андезитов (андезит, дацит, риолит, трахит) получали в долине, а также импортировали, вероятно, из региона Тескоко. Тесонтли теотиуаканцы добывали в расположенных в черте города шахтах.

Поверхность стен обмазывали глиняной смесью, в которой использовались осколки базальтовой брекчии, добывавшейся у берегов рек на восточном склоне Серро-Гордо и в западной части горной гряды Патлачике. Глина с илом часто использовались в качестве наполнителя и материала для изготовления саманного кирпича — адобы, а также как цемент для стен. В долине Теотиуакана этого материала было много.

Мегаполис в огромном количестве использовал известь, штукатуркой из которой покрывались стены домов, ограждения компаундов, дороги, мостовые и другие поверхности. Это был теотиуаканский финишный отделочный материал. Для нужд города на изготовление штукатурки требовалось затратить 12,2 миллионов кубометров древесины, то есть ежегодно приходилось бы сжигать десятки тысяч тонн топлива. Однако известно, что лесной покров в непосредственной близости от Теотиуакана оставался практически неизменным на протяжении всего времени развития города, следовательно, туда, как отметил Л. Барба, поступала уже готовая известь из других регионов.

Лесной покров использовался также как источник древесины для топлива, шестов и балок крыш, а также перемычек дверных проёмов. В основном в этих целях использовали окоте (сосну). Многочисленное население Теотиуакана только для удовлетворения этих нужд способно было быстро свести на нет всю лесистую и кустистую местность вокруг города, однако этого не произошло. Скорее всего, теотиуаканцы смогли организовать цикличное восстановление растительности после её вырубки, либо использовали в основном импортируемую древесину из других районов долины Мехико. По крайней мере, исследователь Э. Маккланг не увидела признаков масштабного обезлесения в пределах долины Теотиуакана. С другой стороны, весьма значительную часть её территории занимали орошаемые масштабными ирригационными системами поля без леса.

Ремесленное производство

Интенсификация ремесленного производства и его специализация, а также коммерческий/рыночный обмен стали ключевыми факторами перемен в экономике и социальных связях Теотиуакана. Специалисты могли работать как на себя, так и по найму у более зажиточных горожан, а их мастерские в основном располагались внутри жилых компаундов либо на общих городских участках между ними. По всей видимости, ремеслом в городе было занято не менее трети населения. В мастерских Теотиуакана изготовляли косметику, различные фигурки, керамику и необходимые для помола предметы; там плели корзины, обрабатывали камень, раковины, слюду, кожу, обсидиан, аспидный сланец и кость; шили одежду, регалии и производили текстиль, а также выполняли работы, связанные со штукатуркой и многим другим.

Производство внутри города можно разделить по следующим сегментам:

1) бытовые товары, часто изготовлявшиеся на периферии города;

2) элитная одежда и регалии, которые в основном производились в центрах баррио;

3) утварь, связанная с правлением и властью в городе, часто создававшаяся на территории храмов и дворцов.

Под мастерскими следует понимать места сосредоточения связанных общим делом людей, занимавшихся ремесленным производством изделий и предметов, идущих на личное потребление, обмен, уплату дани/налогов или иные нужды их владельцев. Были в городе мастерские, производство в которых контролировали государственные и религиозные институции, однако большинство из них располагалось в жилых резиденциях. Суммируя, можно выделить следующие места, где археологи фиксируют занятия ремесленным производством:

1) Жилые компаунды, где делались предметы повседневного быта для их обитателей. В основном там ремеслом занимались время от времени — например, затачивали края обсидиановых лезвий или получали новые из брусков;

2) Обширные ремесленные сектора на периферии Теотиуакана — там изготовлялись предметы, востребованные городским населением. На северо-востоке находились многочисленные мастерские по обработке обсидиана, вероятно, потому что Отумба и Пачука располагались именно в этом направлении. Обработкой камня занимались в восточной части города, например, в небольшом районе Текопаке (N3E5) изготовляли изделия из слюды, жадеита, серпентина, кварца, кварцита, текали и раковин — предполагается, что материал поступал с востока. В южной части, например, в Тлахинге 33, разместились мастерские по производству керамических предметов — там же находился источник необходимой им глины. На северо-западе сконцентрировались мастерские по заготовке известковой штукатурки — предположительно потому, что основной источник известняка находился в долине Тулы. Судя по отдалённости от центра, периферийные мастерские, скорее всего, в значительной степени были независимыми;

3) Различные сектора внутри баррио, где под присмотром знати создавали маркеры лиц, обладавших высоким статусом, например, одежду и головные уборы;

4) Государственные мастерские — там под присмотром правителей изготовляли необходимые государству вещи: изделия из слюды, дротики, украшения для курильниц театрального типа, жадеитовые и травертиновые предметы.

При этом у теотиуаканцев существовала строгая специализация — мало кто занимался другим ремеслом, помимо своего основного, разве что земледелием. Лица, принимавшие участие в массовом производстве определённого вида продукции проживали в одном районе, соседствовали друг с другом. Такие ремесленные кварталы находились на периферии города. Дома знати контролировали исключительно изготовление предметов роскоши, которые подчёркивали и выделяли их статус. Правители надзирали за созданием важных для их политической власти вещей, например, обсидианового оружия и различных ритуальных эксцентриков, делавшихся в мастерских, расположенных у пирамиды Луны.

Гончарное дело

В целом керамику в мегаполисе можно разделить на пять больших подвидов:

1) Сосуды с незначительным узором или без него. По размерам, форме и другим характеристикам становится очевидно, что их использовали для переноски и хранения содержимого, а также приготовления пищи;

2) Посуда различной формы, изящная и часто неплохо декорированная. По всей видимости, она служила для сервировки стола или даже демонстрации богатства владельцев;

3) Ритуальные курильницы;

4) Фигурки и небольшие украшения;

5) Керамические инструменты, например, «лунате», использовавшийся для придания форм горшкам.

Особенно Теотиуакан характеризуют два типа керамических изделий, которые широко распространились на подпавшей под его влияние территории и достигли даже отдалённых районов Месоамерики, а именно а) тонкостенная оранжевая посуда и б) курильницы театрального типа. Тонкостенная оранжевая керамика пользовалась популярностью у жителей Центральной Мексики ещё с позднего формативного периода. Она стала стандартизированной вследствие огромного спроса со стороны Теотиуакана и его торговой сети — в самом городе изделия этого типа обнаруживают во всех компаундах. Чаще их выявляют в захоронениях, а не в обычных мусорных кучах, то есть тонкостенную оранжевую посуду использовали в основном в ритуальных целях и передавали по наследству в качестве семейной реликвии. Её находят даже в Гондурасе, что говорит о социальной значимости контактов с Центральной Мексикой и Теотиуаканом, превосходившей все трудности перемещения хрупкой посуды на дальние расстояния. Однако, вопреки популярному ранее мнению, тонкостенная оранжевая керамика в Теотиуакане была не местной, а привозной — её огромными партиями доставляли из мастерских, расположенных в южной части современного штата Пуэбла (Рио-Карнеро, 200 километров от Теотиуакана).

Городские мастерские, занимавшиеся изготовлением керамики, имели свою специализацию. Так, например, к югу от реки Рио-Сан-Лоренсо находился район жилых компаундов Тлахинга, где производили оранжевую керамику типа Сан-Мартин. Мастерские на его территории были независимыми. Там обнаружили кластер гончаров, имевший, вероятно, определённую организационную структуру, чего нельзя точно сказать о ремесленных кластерах в других районах. В рамках Теотиуаканского картографического проекта в данном баррио выявили самую большую долю осколков оранжевой посуды Сан-Мартин, соответственно, можно сделать вывод, что производство этого типа керамики было сосредоточено на указанной территории, в частности в компаунде Тлахинга 33. Других мест, где она могла бы изготовляться, пока не найдено. Во время раскопок выяснилось, что жилой компаунд Тлахинга 33 был основан несколькими семьями мастеров по обработке камня в фазу ранней Тламимилольпы (150—250 гг.), но уже к периоду позднего Шолальпана (450—550 гг.) они занимались производством оранжевой керамики типа Сан-Мартин. Вероятно, смену специализации можно объяснить тем, что элитные баррио, например, Ла-Вентилья, забирали себе производство каменных регалий у бедных, независимых специалистов. После коллапса Теотиуакана изготовление посуды Сан-Мартин прекращается.

Независимые гончары создавали не только «бытовые» изделия, но и различные ритуальные сосуды. Так, в Местечке 520 обнаружено место обжига и множество осколков чаш, цилиндрических сосудов и фигурок Бога грозы. Местные гончары проживали в простых домах из адобы и прочих недолговечных материалов.

В отличие от сравнительно бедных, независимых гончаров Тлахинги 33 и Местечка 520, их коллеги, изготовлявшие составные курильницы театрального типа и украшения адорно (исп. adornos — украшения, в данном случае декоративные пластины и прочие элементы) к ним, занимались этим в построенной в фазу позднего Шолальпана (450—550 гг.) большой мастерской, расположенной у северо-западного угла Сьюдаделы с внешней стороны. Её территория была огорожена с востока, севера и запада 3-4-метровой стеной, а с юга мастерская примыкала к Сьюдаделе и связывалась с её северным компаундом лестницей. Огромный огороженный участок имел в длину 380 м, а в ширину — 80 м, при этом сама мастерская располагалась в его западной части. С западной стороны у мастерской обнаружили небольшие помещения, выходящие на Дорогу мёртвых, которые, как считается, были магазинами, где продавали готовые изделия. На её территории найдены предметы, связанные с полным циклом производства, всего около 20 тысяч керамических осколков — лекала, разбитые декоративные дощечки и прочие адорно, полировщики, отходы, листы слюды и размельчители краски, использовавшейся для украшения курильниц. Изготавливаемые гончарами композитные керамические курильницы использовались в ходе церемоний, поэтому имели непосредственное отношение к теотиуаканскому государству в целом и его религиозной иерархии, а также к военной тематике, ведь часто фигурками в них выступают воины. Эти изделия называют «курильницами театрального типа» за сходство с театральной сценой, хотя на самом деле это, скорее всего, была модель помоста храма. Данные изделия находят практически во всех жилых компаундах Теотиуакана и в расположенных далеко от города сообществах, например, в предполагаемой колонии мегаполиса Монтане, расположенной на побережье Тихого океана в Гватемале, а также в Каминальхуйу и Эскуинтле. Судя по всему, курильницы театрального типа чаще использовались в частных, домашних ритуалах, их производством занимались не только государственные/храмовые мастерские, но и простые домохозяйства. Осколки таких изделий находили как в жилых, так и в общественных строениях — вероятно, существовал механизм трудовой повинности населения города, и гончары обязаны были какое-то время проводить за работой на общественной территории.

Производством керамики в период расцвета Теотиуакана занимались и бедные районы, как, например, Местечко 520 (Сан-Хосе 520). Исследователи выяснили, что там находился центр её изготовления по найденным осколкам неудачно сделанных горшков, вероятным подставкам, использовавшимся в процессе придания формы сосудам и 6-10-сантиметровым глиняным «лунате» в форме банана, которые также задействовались для придания форм горшкам (многие были со следами использования в качестве скребков). В основном гончары Сан-Хосе 520 делали чаши с загибом краев во внешнюю сторону.

В Тлахинге изготавливали главным образом глубокие с широким горлышком горшки «кратеры» и в меньших количествах так называемые «амфоры» с узким горлышком. В расположенном в северо-западной части города местечке Косотлан 23 (23:N5W3) гончары занимались производством фигурок и украшений адорно для курильниц театрального типа. По большому количеству осколков, в том числе испорченных изделий, исследователи идентифицировали его как, вероятно, независимую мастерскую, в которой даже применяли формы для быстрой и массовой заготовки изделий.

Что касается государственного и элитного контроля за производством и распределением керамики, то едва ли в Теотиуакане он практиковался, за исключением двух видов изделий: курильниц театрального типа, которые фактически стали символом мегаполиса, использовались в ритуалах и получили широкое распространение за его пределами, а также изящных цилиндрических сосудов-триподов, многие из которых после обжига покрывались штукатуркой и затем раскрашивались. Последние элита Теотиуакана использовала в качестве ценных подарков представителям знати других регионов и городов. Возможно, государство контролировало также импорт из Пуэблы и дальнейшее распределение тонкостенной оранжевой посуды, однако неоспоримых подтверждений этому пока ещё не найдено.

С развитием города видоизменялась и керамика, которой пользовались его жители. Так, в период с 100 по 250 гг. она была преимущественно монохромной. Сервировочная посуда имела тёмно-коричневый или чёрный цвет, что резко контрастирует с более яркими тонами, характерными для предыдущего типа. Создавались в тот период также красные сосуды с частичками гематита для блеска. Приобретают популярность и сохраняют её на протяжении всего теотиуаканского периода (правда, видоизменяясь) чаши-триподы с плоским дном. У некоторых из них присутствуют резные узоры.

Пользовались спросом и цилиндрические вазы. Во времена фаз Миккаотли (100—150 гг.) и ранняя Тламимилольпа (150—250 гг.) сосуды-триподы были с вывернутыми краями, а уже в позднюю Тламимилольпу (250—350 гг.) такой тип становится редкостью — его заменили изделия с прямыми краями с полыми или цельными прямоугольными ножками, либо круглыми и полыми ножками. Цилиндрические вазы различались весьма значительно с точки зрения качества изготовления — самыми ценными были те, что покрывались штукатуркой, поверх которой наносились рисунки.

Чаши с загибом краев являлись популярной сервировочной посудой в фазах Тламимилольпа (150—350 гг.) и Шолальпан (350—550 гг.) — причём она характеризовалась разным качеством исполнения, часто была монохромной, иногда с резьбой и почти всегда хорошо обрабатывалась. Использовавшиеся сначала небольшие ножки к фазе Шолальпан либо исчезли, либо стали рудиментами. Изделия данного типа являются наиболее часто встречающейся сервировочной посудой в Теотиуакане — очевидно, ими пользовались во всех домохозяйствах. Такие чаши также часто находят в захоронениях.

В период 100—250 гг. теотиуаканцы продолжали пользоваться кувшинами для жидкости «флореро», но теперь их горлышко стало ещё длиннее, а края — более вывернутыми.

Тонкостенная оранжевая посуда из южной Пуэблы представлена в Теотиуакане главным образом простыми полусферическими чашами с круглым донышком. По оценке исследователей, её доля среди всех сосудов мегаполиса достигала 10—15%. Зачем же Теотиуакану требовался такой объём данного типа посуды? Судя по тому, что у многих чаш внутри отмечены следы стирания (но не порезы), их, возможно, использовали для помола перца чили и других приправ.

Что же касается местной оранжевой керамики типа Сан-Мартин, то она появляется в небольших количествах в фазу поздняя Тламимилольпа (250—350 гг.), а затем становится весьма популярной. В основном это были горшки («кратеры») с намеренно оставленным шероховатым дном для приготовления пищи на огне и «амфоры» для переноски и хранения пищевых продуктов или напитков, вероятно, пульке. Обжигали данную посуду при высокой температуре, что давало ей красновато-оранжевый оттенок, однако следов использования печей не найдено. Орнамент на таких изделиях отсутствует.

Сосуды «олла» по форме довольно однообразны, без особых вариаций, и встречаются лишь с небольшими изменениями краёв и горлышка. Это была бытовая посуда, которую использовали для транспортировки, хранения и приготовления пищи.

В Теотиуакане известны импортные «кратеры» и «амфоры», скорее всего, изготовлявшиеся за пределами долины Мехико, в частности в штате Герреро. Они относятся к типу Granular Ware и по материалу легко отличимы от местных изделий. После тонкостенной оранжевой керамики это вторая с точки зрения популярности импортная посуда. В меньшем количестве в городе можно встретить «Блестящую» посуду, вероятно, поставлявшуюся из разных центров на побережье Мексиканского залива. Встречаются её местные подделки, поскольку «блестящая» посуда довольно изящна и весьма ценилась за это. Импортировались также изделия из Западной Мексики, Оахаки, побережья Мексиканского залива и территории майя. Чаще всего они встречаются в этнических баррио.

С 250 года в Теотиуакане появляется так называемая Кубковая посуда («Copa Ware»), имевшая вид небольших кубков («кремовых кувшинов»), порой с вертикальными кольцевыми ручками и носиком, либо цилиндрических сосудов-триподов с ножками в стиле талуд-таблеро. Такой тип керамики отличается материалом, из которого её изготовляли местные мастера — глина использовалась качественная, вероятно, очищенная от примесей.

Примечательно, что в городе найдено мало керамических комалей — плоских сковородок. Их по большей части обнаруживают сконцентрировано в определённых жилых компаундах, что побудило ряд исследователей предположить специализацию последних на приготовлении тортилий. Если так, то тортильи — основная пища в поздней центральномексиканской кухне, не были в то время ещё столь распространены. С другой стороны, метате и мано встречаются часто, то есть муку из кукурузы индейцы делали, возможно, для каш и тамалей.

Большое распространение в мегаполисе получили керамические курильницы театрального типа. С 100 по 250 гг. украшения адорно к ним всё ещё изготавливали вручную.

Курильницы канделеро в этот период ещё не были распространены. Но затем данное теотиуаканское изобретение становится популярным. Вероятно, их использовали в домашних ритуалах, поскольку в больших храмах они не встречаются, напротив, чаще появляются с оранжевой посудой типа Сан-Мартин. Эти курильницы представляют собой небольшие предметы с углублением и в какой-то степени напоминают подсвечники — отсюда их название, хотя пока неизвестно, что именно сжигалось в них. Сначала они были однокамерными, а затем стали чаще встречаться двухкамерные канделеро. Попадаются такие курильницы в основном только в Теотиуакане, небольшое их количество также найдено в Матакапане (юг побережья Мексиканского залива) и Монтане (тихоокеанское побережье Гватемалы), в других местах случались лишь единичные находки.

Встречаются в мегаполисе круглые в основании сосуды с тремя торчащими из края полыми выступами, направленными вовнутрь. Это были переносные печи, в которых поддерживали огонь для отопления помещения, а также готовили пищу — сверху на выступы ставили горшок, в котором тушили или варили.

Керамические фигурки на ранних фазах развития мегаполиса в основном изготовлялись вручную. Среди них учёные выделяют несколько типов, которые, вероятно, имели различное применение. Так называемые «портретные» фигурки вполне могли быть игрушками для мальчиков. Существует предположение, что они являлись изображениями либо танцоров, либо воинов, готовящихся бросить копьё одной рукой и держащих щит в другой. Поскольку все военные аксессуары, в том числе и головной убор, изготовлялись из недолговечных материалов, то они до нас просто не дошли, однако данная гипотеза подтверждается похожими позами фигурок-копьеметателей из других частей Месоамерики. Судя по всему, «портретные» фигурки в значительном количестве изготавливались в мастерской при Сьюдаделе, что предполагает их большую значимость для теотиуаканского государства. Другим типом фигурок были шарнирные «куклы» — вероятно, игрушки для девочек, производившиеся в мастерской Косотлана 23. Встречаются в Теотиуакане «полуконические» фигурки людей без нижней части тела и рук, но часто в изысканных головных уборах. Предполагается, что они изображают погребальные свёртки. Похожи на них так называемые «тронные» фигурки. Возможно, то, что их несли на носилках, указывает на высокий статус персонажей. Ещё один тип небольших фигурок назвали «шипе» за предположительное сходство с ацтекским богом Шипе-Тотек, которого изображали в коже принесённого в жертву человека. Впрочем, с подобной идентификацией согласны не все исследователи, существует предположение, что на лицах фигурок всего лишь защитный шлем, который могли носить воины или игроки в мяч, а на теле — кожаный доспех. Ещё более загадочными оказались так называемые «хозяева». Это большого размера полые керамические фигуры человека с дверцей на груди или со снимающейся передней частью тела, внутри которых находятся меньшего размера статуэтки других людей (числом от одного до более чем десяти), часто пышно одетых и с головными уборами. «Хозяина» некоторые исследователи посчитали Великой матерью, оберегающей своих воинов. Среди них Дж. Берло, которая отметила, что пол фигуры можно было определить по несохранившейся одежде и украшениям.

В дальнейшем, уже после 250 года и вплоть до коллапса города, с увеличением количества жителей в Теотиуакане стал меняться масштаб производства и способы изготовления керамических изделий. Так, например, в местечке Косотлан 23 в 1 километре к западу от пирамиды Луны изначально гончары делали фигурки вручную, а затем, уже в фазу поздней Тламимилольпы (250—350 гг.), организовали массовое производство и пользовались для этого заранее заготовленными формами. Такие формочки находят и в компаунде Шолальпан. Считается, что их могли получать по моделям, полученным из других материалов, в частности дерева. То же происходило и с украшениями адорно для составных курильниц театрального типа. Исследователями было отмечено, что в ранние фазы городская керамика обладала довольно большим разнообразием форм, гончары изготовляли различные виды посуды. В дальнейшем, при увеличении объёмов производства, упростились способы подготовки материала и финишной обработки изделия, а также увеличилась степень специализации мастерских на определённых типах керамики. Это начинает проявляться уже в фазу поздней Тламимилольпы, но особенно характерно для фазы Шолальпан (350—550 гг.). Случались и исключения, например, оранжевая посуда Сан-Мартин оставалась до определённой степени весьма разнообразной, но только та её часть, что предназначалась для использования непосредственно в районе изготовления, то есть в Тлахинге.

Текстиль

В политической экономике Месоамерики текстиль играл важную роль. При его производстве были задействованы практически все домохозяйства — от простых до знатных и даже царских. Известно, что занимались этим делом в основном женщины, но случались и исключения. В самом Теотиуакане едва ли была налажена значительная заготовка текстиля — сырье поступало туда уже в готовом виде, о чём свидетельствует отсутствие вплоть до эпиклассического периода пряслиц. В то же время, теотиуаканцы заготавливали пряжу и нити магея, из которых затем изготавливали ремни, мешки и грубую одежду. Поскольку текстиль недолговечный материал, а климат в долине Теотиуакана не способствует его сохранности, до наших дней дошло лишь несколько разложившихся фрагментов. Но уцелели такие связанные с изготовлением ткани и вышиванием инструменты, как иголки и шила. По всей видимости, в мегаполисе занимались и вышивкой.

Керамические пряслица стали применять на юге центральной части побережья Мексиканского залива к Терминальному формативному периоду (200 г. до н.э. — 100 г. н.э.). В раннюю классику возросшая социальная роль текстиля стала причиной увеличения производства там хлопка, что зафиксировано в регионах Миштекилья и Туштла.

С побережьем Мексиканского залива очень тесно контактировали два баррио Теотиуакана. Так, в Теопанкаско было обнаружено огромное количество материала, связанного с пошивом изысканной одежды, украшенной большим количеством узоров и декоративных элементов. По всей видимости, с побережья, наряду с другими престижными товарами (например, морскими раковинами и яркой керамической посудой), импортировали хлопковые такни, мантас, а небольшие ушки игл указывают на вероятность импорта сырья, необходимого для вышивания различных узоров на костюмах. Исследование захороненных в центре Теопанкаско людей позволило учёным сделать вывод о том, что портными там были мужчины, мигрировавшие с побережья Мексиканского залива, вероятно, из региона Наутла, расположенного в северном Веракрусе. В Баррио торговцев — ещё одном районе, тесно контактировавшем с побережьем залива — пошивом одежды занимались уже женщины, участие которых в социально ценном труде способствовало приобретению ими относительно высокого статуса, особенно в сравнении с другими женщинами, вовлечёнными в ремесленное производство на основе местных ресурсов, например, волокон магея или глины. В Баррио торговцев делали бытовой текстиль, который предназначался для общего потребления. Местные мужчины, скорее всего, занимались торговлей на большие расстояния, курсируя между побережьем Мексиканского залива и Теотиуаканом, на что у них уходило приблизительно десять дней в одну сторону.

О социальном значении текстиля для Теотиуакана говорят изображения одежды на керамических фигурках и фресках, а также наличие пошивочных мастерских в центральных частях таких баррио, как Теопанкаско и Ла-Вентилья. Создававшийся там изысканный текстиль носила элита, также его использовали в качестве подарков, предназначенных для обмена.

Обсидиан

Из всех ремёсел Теотиуакана особое внимание привлекает индустрия обработки обсидиана. Это был, пожалуй, первый по значимости ресурс для экономики мегаполиса. Поскольку в Центральной Мексике классического периода металлов не знали, спрос на обсидиан оставался постоянным и в значительной степени всеобщим — данный товар был необходим месоамериканцам для совершения многих повседневных дел. По указанной причине некоторое преимущество получали те центры, которые располагались недалеко от источников вулканического стекла (то есть обсидиана), в частности Теотиуакан.

Предполагается, что в городе сформировались местные и региональные независимые мастерские, а помимо них существовали и управлявшиеся государством. Возможно, со временем Теотиуакан попытался монополизировать производство и торговлю обсидианом в Месоамерике, но, как показали М. Голитко и Г. Фейнман, даже ему не удалось взять под контроль всю торговую сеть. В период начала расцвета мегаполиса связи между западной и восточной Месоамерикой были ещё относительно слабыми и разрозненными, затем со временем торговая сеть всё больше концентрировалась вокруг Теотиуакана, однако он всегда оставался хотя и важным, но не единственным её узлом. То, что ремесленники мегаполиса могли играть ключевую роль в производстве изделий из обсидиана, ещё не означает, что они также монополизировали сеть распределения товаров на макрорегиональном уровне. Кроме того, некоторые специалисты считают, что масштаб индустрии производства обсидиановых инструментов в Теотиуакане преувеличен. Изначально предполагавшуюся цифру в четыре сотни обсидиановых мастерских на пике развития города почти определённо можно назвать завышенной. Эксперименты показали, что сравнительно небольшое количество обработчиков вулканического стекла было способно удовлетворить потребности в этом товаре как городских жителей, так и окружающих мегаполис поселений.

Отметим, что большая часть найденных в ближних сёлах обсидиановых инструментов была заготовлена не в мастерских Теотиуакана. Это означает, что приоритетными задачами его мастерских являлись удовлетворение собственно городских потребностей и заготовка изделий для экспорта. В то же время, доля экспорта не была столь значительной, как ранее предполагалось. Так, большинство теотиуаканских предметов из обсидиана в ранний классический период попадало в низменности майя в качестве подарков, то есть на индустрию вулканического стекла в мегаполисе такое распределение оказывало минимальное влияние (подобные обмены, однако, способствовали укреплению экономических связей в целом — аналогичная практика широко использовалась в постклассический период).

Большинство лезвий в Теотиуакане изготовляли из зеленого пачукского обсидиана, а большинство бифасов (двусторонних лезвий) — из отумбского обсидиана. Крупные шли на наконечники для копий, а небольшие — для дротиков. Среди прочих обсидиановых предметов выделяются «скребки магея», которые, вероятно, использовались для добычи сока растения, а также длинные, узкие и заострённые бифасы, видимо, применявшиеся в ритуалах самопожертвования крови. Делали теотиуаканцы из обсидиана и эксцентрики в форме людей, змей, койотов и прочих животных или абстрактных символов, например, полумесяца, значение которого, к сожалению, остаётся неясным. Встречаются огромные эксцентрики, но большинство совсем небольшие. Часто находят обсидиановые изделия без следов использования — очевидно, их создавали в ритуальных целях.

У северо-восточных окраин Теотиуакана обработчики вулканического стекла получали болванки и изготовляли из них призматические отщепы и лезвия, наконечники, эксцентрики, монофасы и бифасные орудия. В районе Тлахинга обсидиановая мастерская находилась в жилой резиденции — по остаткам производства видно, что опытные специалисты (нэпперы, обработчики камней) здесь обучали своему делу новичков, вероятно, связанных с ними семейными узами. В предполагаемой региональной мастерской в Сан-Мартине обработчики обсидиана трудились лишь периодически, хотя производили широкий спектр обсидиановых предметов.

К западу от пирамиды Луны и на большой ограждённой территории севернее её были найдены многочисленные обсидиановые осколки — здесь располагалась государственная мастерская по изготовлению наконечников для дротиков, лезвий, эксцентриков (змей, антропоморфных фигурок, койотов), миниатюрных двусторонних ножей и ланцетов. В длину по оси восток-запад она имела около 400 м, а в ширину по оси север-юг — от 114 до 144 м. Символических предметов, связанных с военной идеологией, там изготовляли намного меньше, чем собственно наконечников для использовавшихся воинами дротиков — счёт последних, видимо, шёл на тысячи. Судя по всему, работали мастера не на покрытом штукатуркой полу, а на утрамбованной земляной поверхности — это, очевидно, было удобнее по двум причинам: во-первых, не мешали отблески при ярком солнечном свете и, во-вторых, на земле просто легче удерживать болванки во время их обработки. Видно, что ремесленников хорошо обеспечивали сырьём. Это ясно из того факта, что обломки больших двухсторонних изделий, которые можно было пустить на изготовление других предметов, остались неиспользованными. Такая расточительность наряду с заготовкой символических изделий наводит на мысль о централизованной поставке сырья для ритуального производства. По керамике исследователи определили, что осколки обсидиана относятся к фазе Шолальпан (350—550 гг.), то есть периоду наивысшего могущества Теотиуакана. Очевидно, военная машина мегаполиса требовала непосредственного участия государства в деле обеспечения её вооружением.

Много обсидиана расходовалось для производства других изделий. Например, в Косотлане 23 при изготовлении фигурок использовались обсидиановые лезвия. В Баррио торговцев тоже не делали обсидиановые инструменты, однако там было найдено множество осколков вулканического стекла, что, вероятно, указывает на использование его для других целей.