Глава 1
Солнце светило слишком ярко для его пасмурного, амёбного настроения. Хотелось целый день провести не вылезая из-под одеяла, ловя туман головных колик, переворачиваясь со спины на живот. Заставить высунуться из-под завесы этой утомляющей дремы могла только она. Ее недовольство можно было осязать. Отработав двухнедельный марафон, он пытался не обращать внимание на ворчание и снобизм этой особы, которая по совместительству была дамой сердца и уже, как 5 лет, законной женой. Он ее любил. Любил всем сердцем, с самого первого дня их встречи, с первой минуты их знакомства в душном, пропахшем людьми, салоне пригородного автобуса. Она казалась ему уставшей мученицей, в то же время удовлетворённой проделанной работой. Ее глаза украдкой отражались в стекле, за которым проплывали живые изгороди деревьев, отделенные от дороги гниющим, заболоченным оврагом. Глаза… В них был неукротимый вызов, даже какая-то издёвка, но именно они привязали все его мысли.
Он скинул одеяло. Встал. Упрёк уколол его в воспалённый, не выспавшийся мозг. Надо двигаться, надо пробовать что-то новое, говорила она, хватит быть маленьким нытиком и жалеть себя, надо искать нормальную работу, быть мужиком! Ты должен, должен, должен… Продвигаться вперед — это самое главное. Найти призвание, цель, счастье в движении, смена пути, все попробовать, а потом попробовать еще немножко, развиваться, быть открытым новому. Росток пшеницы тянется к солнцу, и не важно, есть ли на небе тучи, он знает, что оно где-то там, сияет за ними и, в конечном итоге, согреет его колосья. Пшеница будет тянуться, купаться в тепле и сочащемся свете, пока не высохнет и не опустит тяжелую, мудрую и, наверняка, не самую счастливую на поле голову (подумалось ему). Он же сорняк, паразитирующий на их симбиозе, ленивая пиявка, которая не дает приблизиться к финишной черте заплыва.
Не сказать, что он был ленив, работал всегда усердно, но без особой любви и желания. А разве не так работает большая часть людей? Основная масса обычных обывателей, которые каждое утро заставляют себя совершить подвиг: встать с кровати, и не важно, что за окном промозглое раннее утро, с пробирающим до костей дождем, или чистый рассвет, который тоже не приносит умиротворения в пол восьмого утра; пойти и переодеться в менеджера по продажам собственной души неблагодарному покупателю. Рутинная работа, каждый день одно и то же. Люди, которые приходят и тычут в тебя своим превосходством, чуть ли не величием, а ты их раб, ведь клиент всегда прав: молчи, глотай, будь спокоен, улыбнись и скажи «мы будем ждать вас снова». К вечеру чувствовать себя можно только губкой, которой помыли всю посуду, накопившуюся за неделю, и хорошенечко отжали, чтобы не стухла. Но он не жаловался, платили достаточно, а с учетом отсутствия образования, связей и просто каких-либо склонностей и талантов, работа его почти удовлетворяла. Практически никаких обязательств, никаких забот, просто монотонный путь от выставленного товара до прощальной кислой улыбки на кассе. Единственное, что волновало, так это перспективы. 27 лет. Не сможет же он и в 30 лет ходить по залу в засаленной рубашке с комичным галстуком и выискивать потенциального покупателя. Тревожил ещё тот факт, что с каждым годом появлялось все больше молодых людей, которые пытаются смешать его с грязью. Становилось трудно терпеть всю дерзость и самоуверенность этих юных молокососов, держать себя в руках и, самое главное, выходя после работы, стоя в очереди на автобус, сохранять к себе уважение.
Благодаря жене, которая не упускала случая непрозрачно намекнуть на то, что если дело так пойдет дальше, не будет никакой семьи, не будет детей, которых он вот уже как пару лет хочет, им стали ежемесячно посещаться собеседования во все крупные компании, на должности помощника управляющего, менеджера или хотя бы секретаря. Ведь там с низкого старта можно и подняться, нужно всего-то работать прилежно и тогда тебя заметят. Но вот какая проблема: почему-то компания по внедрению на рынок передовых информационных технологий не хочет брать на работу парня, который до этого 6 лет продавал стиральные машинки. Предвзятые взгляды, полные пафоса главных менеджеров по персоналу этих гигантов впивались в самое сердце, их бриллиантовые запонки и часы, которые стоят больше чем он зарабатывает за год, резали до слез глаза. Перед ними он сидел как подопечный концлагеря: худой, трясущийся птенец с облезлыми перьями. Уверенности в себе не было, он боялся очередного отказа больше, чем сердечного приступа по среди пустыни, не знал, как вернуться домой, как сказать ей, что они перезвонят, что все напрасно.
Депрессия стала его постоянным поводырем, она растекалась с утра и до ночи по всем кровеносным сосудам, проникая в каждый, даже самый крошечный, участок мозга, давила на него, связывая и так не самые умелые руки. Он каждый день жалел о миллионе вещей, которые не сделал в прошлом: о том, что не закончил учебу, о том, что не научился чему-либо, о брошенных занятиях живописью, о каждом не пройденном до финиша этапе своей скучной жизни. Становилось все трудней следить за собой, просто пропадало желание, да и не было нужды в этом. Выкуривание в день пачки крепких сигарет стало чуть ли не единственной его радостью, которая потихоньку превращала его в серый труп, заросший неравномерной щетиной с черными озерами синяков на лице под глазами.
Включив свет, он зашел в ванну и, опираясь на мойку обеими руками, заглянул в зеркало. Оттуда смотрело худое лицо. Спровоцированные постоянными глубокими затяжками дыма щеки впали, неаккуратная щетина частично усеивала подбородок и шею, напоминая выщипанное крупным рогатым скотом пастбище, а нос, сломанный несколько лет назад после падения с лестницы эскалатора в абсолютно пьяном состоянии, был смещён вправо и приподнят. Глаза дымно голубого цвета, белки которых были испещрены мелкими капиллярами, смотрели сквозь пелену сонливости. Короткая стрижка нелепо примята с боков, а на затылке волосы топорщились в разные стороны, как грубая шерсть неухоженного бродячего пса. «Дааа, видок еще тот, отличный лук для похода на собеседование», промелькнуло в голове. Открыв кран и набрав в руки прохладной воды, он умыл лицо, почувствовав прилив освежающей бодрости и энергии. Повторив эту приятную, воскрешающую процедуру еще пару раз, он полез в душ. Утро начинало налаживаться.
Завтрак был готов к тому времени, как он вышел из душа, изрядно посвежевший и похожий на живого человека, а не на умирающего, больного раком. Яичница с ветчиной, перцем и луком приятно наполняла нос запахом пряных трав. Что что, а готовила его жена просто превосходно. Он обожал ее стряпню, практически молился на нее. За столом тишина нарушалась только звяканьем вилок и удовлетворенным от гастрономического удовольствия почавкиванием. Глаза отрывались от трапезы и бегло поглядывали на нее, хотелось понять прошло ли то ежедневное утреннее недовольство всем и вся, которое преследовало его жену, похоже, с самого рождения. Она ковыряла желток и читала новости из соц сети. Прядь длинных каштановых волос скатилась на ее милое лицо и ловким, отработанным движением была отправлена за левое ухо. Кинув очередной беглый взгляд на жену он убедился в том, что она — это чудесное везение, выигрыш в лотерею, в которой шансы на победу один к десяти миллионам. Она была безумно красива: лицо с аккуратными чертами, миниатюрный носик, чудесные женственные скулы, лебединая шея. Ростом очень скромна, при всем этом имела благолепное сложение, с ярко выраженной талией, худой и выразительной спиной и пышной, но очень упругой, попкой. Каждый раз глядя на нее он понимал, что его жена слишком хороша для него.
Приступив к чаю, начались обычные разговоры ни о чем, с показом смешных картинок из интернета. Он понял, что настроения у жены улучшилось, она перестала хмуриться и излучать тяжелые негативные вибрации. Все это сменилось задорными смешками над веселыми видео с котиками и странными людьми, которые по пьяни вытворяют абы что. Теперь она опять превратилась во второе солнце, которое согревало и лелеяло его душу.
После завтрака нужно было начинать собираться на собеседование. Достав гладильную доску и костюм, в котором когда-то ходил к брату на свадьбу, он начал неумело выглаживать стрелки на брюках, изрядно матерясь при этом. Жена сидела, полностью поглощенная своим телефоном и новостной лентой. На раздражительный выпад на счет того, что она могла бы и помочь ему, все-таки дело женское, случился всплеск агрессии, как будто вулкан проснулся и начал плеваться во все стороны раскаленной лавой. Вернулись намеки про немужское начало ее мужа, про то, откуда у него что растет, и про его никчемную работу, которой она была недовольна больше всего. Однако, отшвырнув в сторону телефон, она достаточно жестко бортанула мужа прочь от доски и погладила его вещи. Он с извиняющимися за то, что вышел из себя, глазами, потянулся поцеловать свою спасительницу, но та отдернула щеку и молча вернулась к прежнему занятию.