Бесплатный фрагмент - Телец

ТЕЛЕЦ

Перед началом Земля была закрытой и приспосабливающейся. От сухого (Телец) мы направлялись к югу (Дева), а затем к холодному (Козерог). Пропащий и пропащая! — вот что нам кричали вслед, но разве это должно тебя волновать, дорогая? Меня вот это не волнует, тем более нам уготовлены религиозные явства. Правда, на скатерти с дарами коровы вдруг почему-то оказались грибы, причём шампиньоны. Тебе, любимая, это не понравилось, и ты захотела позвать ламедвовника их выкинуть, однако побоялась. Вместо этого ты пригласила в храм знойную персидскую певицу-танцовщи́цу. Как молодая девушка, певица непредвзято воспринимала всё новœ, и как Симон Пётр, который трижды отрекался от свœго учителя, танцовщи́ца всё познавала через игру. Перед ней прямо в храм залетел петух, из рода тех, что кричат о предательстве, и уселся на скрещённые семь мечей, служившие храму чем-то вроде иконы. Я, как одержимый любовник со знаком плюс, отрубил петуху голову и вручил её воину на страже. Тушку петуха я ощипал и спрятал на время под скатерть с дарами коровы, ибо ничто постороннее не должно мешать оформлению храма и экстатическому созиданию в нём. Певица-танцовщи́ца забрала грибы, отнесла их свœй большой семье, пропела гимны и проводила хороводы вместе с младшими сибсами на утреннем пастбище, а затем вернулась обратно в наш храм. Как Мать-Земля, она оставила звёздное облако божественных дев, вернулась всё же не в храм, увы, но в царство лесных божеств, что хорошо для неё, стала называться Цетерой, родила детей, превосходящих её размером, и объявила небу войну. Её сонный и хромой на нóгу Телец стал плести сеть обмана, и когда шар Феба особенно ярко сиял на его рогах, то его хитрости цвета ландыша, которые и снится не могли обычному пахарю Стéфану, предопредели��и ход деяний людских, исход сражений небесных, зависть к превосходству небесному post factum и снисхождение к грехам человеческим post mortem. На дворе стояли ияр, вторая вайшакха и одиннадцатый таргелион. В противостоянии пятницы находились Марс и Меркурий. Телец смотрел на месяц жатвы. Гео против Гелио: 21 апреля — 21 мая. Исход в Иерусалим, долгая дорога, поворотов нет.

На лице молодого пахаря Стефáна ещё не взошла борода, которая могла бы прикрыть ландыши его незадавленных прыщей, но oн уже стал седьмым из семидесяти апостолов Христовых, быстро умер первомучеником от копыт языческого Тельца, увидел Эль-Гибора, Госпóда Бога Крепкого, и услышал петуха, кричавшего перед тройным отречением Петра от Иисуса, и понял, что же именно тогда петух кричал. Мне же, человеку, не знающему даже турецкий, стало интересно, что имел в виду петух, и честный Стéфан не замедлил с объяснением. Сбивчивый поток боли и песен Стефáна дал мне понять, что из клюва вырывалось взывание к стихии Земли, мол, пусть у Учительницы будет каменное платье (крепче, чем железо), тело как нержавеющий булат, юбка как юла, как гироскоп совсем неграндиозной жизни, в котором крутится природа Нальчика и мысли первомученика о небе. Итак, моя любимая, мы разобрались с мœй природой. Скажу даже больше — я не только бог, что вынужден скрываться под личиной уборщика, но я ещё и главный ересиарх в христианском мире, которого тут называют Симоном Магом. Что ещё входит в мои цели, кроме уничтожения «странного зла» и распития боярышника? В мои цели входит уничтожение всех последствий вашей поганой культуры земледелия. И самый главный удар я смогу нанести, если избавлю вас от вашего времени. И как я могу это сделать? Не так уж и сложно, как может показаться. Я уничтожу ваши дни недели. Да, любимая, не смотри на меня так, ибо главнœ откровение для тебя ещё впереди. Итак, нам нужно разрушить неделю. Идею недели разрушить нам нужно. Понедельник — это Луна. Это Рак. Мы побережём его для логики льда и логики воды. Вторник — это Марс. Это Овен и Скорпион. Мы утопим Овна во Христе и сожжём Скорпиона через ислам. Среда — Меркурий. Близнецы и Дева. Мы заставим их спать друг с другом, и они утратят себя во славу дьявола, которого мы тоже убьём и съедим, ибо он христианский выродок. Четверг — это Юпитер. На правах сына Юпитера я вознесу ему молитвословие через Ангела Исраэля, который держит тень Геракла в Аидовом царстве, и Юпитер, дабы сœдинить тень и плоть, согласится уничтожить Стрельца и Рыб. Пятница — это Венера. Телец и Весы. И как же интересно вышло, любимая моя! Болезни Венеры уже разносит белый визирь, а я, на правах короля мечей, любовью вселил в Катю своё божье нетерпение к Весам, а Тане Т. я ненавистью вселил своё божье нетерпение к Тельцу. И когда они обе окажутся в объятиях белого визиря, который пока тратит себя на Германию, то обеим наступит конец, и соответственно разрушатся Весы, Телец и пятница!

— Ты же хотел узнать о сговоре Учительницы и Тани Т., — напомнила мне ты. — Как же ты узнæшь, если Таня Т. умрёт?

— Не волнуйся, любимая, я дождусь свœй прослушки, и тогда узнаю, что мне нужно. Меня только смущæт татарсколицый незнакомец, сказавший, что мы с моим братом сгорим в школе, но не думаю, что его слова стоят внимания.

Итого, у нас остаётся суббота. И воскресенье. Ты знæшь, любимая, что в некотором смысле нам было бы выгоднее находиться на окружности, так как взгляд наш неизменно устремлен в одну сторону? А? Только после этого, любимая, многие безымянные вещи наконец обретут имена. Вот, например, если катастрофу с появлением недели переложить на катастрофу России, то получится, что воскресенью будет соответствовать солнечный Ленин, понедельнику лунный Сталин, вторнику красный Хрущёв, среде синий Брежнев, четвергу жёлтый Андропов, пятнице баба Черненко, а субботе чёрный Горбачёв. И так можно проделывать с любой из историй после появления земледелия, ибо пусть неделя лишь очередной порок земледельца, но, тем не менее, она идеальна, неделима, как атом, она не что инœ, как замкнутый кусок индивидуальной вечности вайшьи, и именно поэтому, Елена, мы должны её уничтожить…

— Как ты меня назвал? — прервала ты меня в ужасе.

— Я Симон Маг, а ты моя Елена. Это и есть то «главнœ откровение для тебя», о котором я говорил выше, жаль только, что вышло оно ненароком. Но пока ты в шоке, я продолжу. Понедельник омывæтся четырьмя водами, вторник освящæтся одним огнём и омывæтся восемью водами, среда одевæтся тремя ветрами и спит шесть раз в году, четверг освящæтся девятью огнями и омывæтся двенадцатью водами, какой прекрасный день! А пятница спит два раза в году и одевæтся семью ветрами…

Да, любимая, не думал я, что шок твой будет так силён, поэтому я постараюсь никогда не упоминать тебя по имени или в крайнем случæ буду называть тебя другими именами, вроде Geliebte и прочих приятных… Да, любимая, мы ещё не обсудили, как будут уничтожены суббота и воскресенье. Итак, суббота у нас — это Сатурн, то бишь значит Козерог с Водолеем, прямо подряд. Суббота у нас спит десять раз в году и одевæтся одиннадцатью ветрами. Её мы разложим на цифры и обессмыслим, и для этого мы прочитæм оду Пифагору. Остаётся у нас воскресенье, освящæмœ пятью огнями Солнца. Это Лев. Меня не зря, любимая, называют магом — у меня есть связи с зороастризмом! Я его возобновлю в полной мере, но пока — пока я тебе лично, на правах мœй невесты, предлагаю уничтожить Льва и воскресенье…

— Нет, подожди ещё немного…

— У нас нет времени, вот, держи, это философский камень. Повесь его себе на шею. Да, вот так. Видишь, как поднялся северный ветер? Это летят верховная троица ангелов, Михаил, Дардиэль и Ураптал. Они отвечают за воскресенье. Вместо благовоний из сандалового дерева я использую философский камень для их призыва. Поскольку я уже создал некоторых ангелов, вроде Исраэля, то у меня нет возможности убивать других ангелов, так как созданные мною ангелы слепы к природе других ангелов, и они могут решить, что я могу и их самих убить, раз убиваю прочих, и они могут отвернуться от меня, а этого я не могу допустить, потому что как минимум Ангел Исраэль держит тень Геракла в Аидовом царстве.

— Не оправдывайся! — вскрикнула ты, и слюна с твоих губ попала мне на шею. — Скажи проще, просто прикажи мне их убить!

— Да, любимая, я приказываю тебе их убить! — весело подхватил я.

— Я пока не могу этого сделать…

Ты уронила камень, и он раскололся на тридцать шесть камней, которые мне теперь предстоит собирать в разных местах. Как только я их найду, то заставлю тебя уничтожить Льва и воскресенье. А пока, любимая, сделай так, чтобы золотой телёнок, стоящий в красном углу твœй комнаты вместо иконостаса, не смотрел на меня столь красными глазами… Вот так… Хорошо. Пусть будут чёрными, как у вепря… А теперь, любимая, процитирую тебе фразу из многочисленных плакатов в Сингапуре: «Остерегайтесь дружелюбного незнакомца!» Да, любимая, ни с кем, кроме меня, не заговаривай. Я ухожу на временный отдых. Прощай!

ЦИФРА 2

По Пифагору синий апокалипсис в эоне становился обыкновенной диадой, двойственностью, двойкой, двумя ногами земного существа, можно сказать, андрогина, к Симону Магу отношения не имеющего, разделяющегося по причине неблагоприятного начала на мудрого слепого мужчину со вторым ножом изо льда и хромую женщину в цветах папоротника, не способной своим женским земным самосознанием и помыслить никакого другого пути, кроме как китайским методом, медленно и жестоко, объединять и дальше две природы, свою «инь» и слепоту мужчины, несмотря на всё нарастающее меж ними различие, несмотря на то, что «видеть путь» и «идти по нему» — это разные вещи, она и сама это понимала и игнорировала мудрость Каббалы, первые жёлуди, протесты еврейской традиции, первые ростки, жизненную стойкость Христа-человека, тонкий ствол, супругу Шивы Шакти, дух ислама, толстый ствол, весь индуизм и всего Христа-Бога, когда продолжала настаивать на своём и не замечать, что прошло уже три недели четвёртого месяца, что перед ней, т.е., будем честны, перед нами, уже поднялся во всю свою мощь раскидистый дуб. Со дня нашего пути прошло аж тридцать два дня. Как быстро время летит, да? И кончилось дыхание (в воздухе). Настала пора «действовать на бегу», ибо рогатый Телец уже восходил задом наперёд, навстречу прекрасной Венере. Он двигался на юго-восток, покровительствовал при этом пастельно-розовым и разноцветным пятницам… Телец был полон любви и сострадания, его желудок жаждал пищи, а шея требовала топора. Между семью и девятью утра Земля под копытами Тельца задрожала, а всё потому, что прекрасноокая Венера держала в своих ладонях восемь мечей с медными рукоятями. Восемь? Мечей? Почему же я отнял себе язык? Я же на шаг стал ближе к обладанию тобой, но ты не можешь об этом узнать! Над плечами Венеры сияли медью еврейские буквы «пэй» и «вав». Телец поднёс Венере зеркальце, в которœ она собою любовалась. Телец мог бы лишить Венеру формы, разорвать её ткани, выпить её жир, если бы только он был столь же хищным, сколь бы я был разговорчивым. Матерь Всего живого, Венера более всего ценила народную музыку. Вечерами, когда она была холодной и влажной, к ней заходил апостол Филипп, держа в зубах корзинку с хлебами, и наигрывал ей на баяне вульгарные переделки священных мотивов, играл с постоянством собаки в глазах и разумом светоча в бледных пальцах. Его приходы, как и восторги плодовитого быка, отличались периодичностью и грозными репликами ангела любви. Как и бык, как и ангел, Филипп двигался задом наперёд во времени, с воскресенья по субботе и по пятнице, и по так далее, собственно, этим движением и был обусловлен великий индиктион.

ו‏.

И сказал ангел любви Анаэль: «ЧТО-ТО нашло на тебя, и ты убил мужа в гневе своём, и да будет после такого проклят гнев твой, ибо жесток он…", и Симон Маг, испугавшись, решил, что речь идёт о нём самом, впрочем, ангел Анаэль говорил о его тёзке Симеоне, однако я, любимая моя, Geliebte, замечу, на правах читателя, что Анаэлем могли иметься в виду и некие другие шесть сыновей некой другой Лии, чьи деяния в Иерусалиме вдавили в пустыню безызвестности всё теперь решающие Колена Израилевы. Ну и что с моих прав? Мысли читателя пыль! Всё когда-то было не так, но теперь оно только так! И Сара была неплодна, и в Левите не было стиха 8 в главе 20, и настоящее представляло из себя кражу из Китая шелковичного червя, дабы византийские хитрецы могли создать и себе монополию на роскошь, и

второй сын Иакова и Лии носил имя не Симеон, но Шимон, и был известен своим заветом о зависти, который его колено, Колено Симеоново, чтило только в пятницу, в день размножения твари и сотворения человека, и который до наших дней дошёл сохранённым в неизменном виде только в молодой голове Никанора, брата Хьюгова и восьмого из семидесяти апостолов Христовых. Кончик его едва показавшейся бороды упирался в ТОПАЗ, в который были всечены буквы:

Ⱈ, Ⱉ, Ⱊ (хер, от, пѣ)

Любимая моя! Geliebte! Ты как-то исхитрилась получить семь поэм кентавра и приятеля Геракла Хирона, в которых он предсказывает, помимо чумы, ещё и войну, и голод, и смерть! К примеру, глава пятнадцатая в его первой поэме начинается со слов:

И смерти он бубен

В месяце грудень.

Глава шестнадцатая состояла из предварений, в самых скромных из которых дети железных дорог, Воскресение Христово видевшие во Владимирской области 1900-х годов, были усыновлены дамой просто приятной и дамой приятной во всех отношениях, но их новые дома стали для них единым островом, похожим на морское чудовище в плену у демонов возмездия, ибо после явления Мекаддишхема, Иегова и Яхве, освящающего вас, им нужна была солнечная пряжа девушки с красной лентой и загадочный дар Земле от девушки-гвоздики, но обе эти девушки, увы, были заколдованы и обращены темником-архизлодеем Меском в коренастые пальмы, которыми евнухи-рабы в качестве вееров — по-французски название у этих пальм «chamérops», по-русски, подозреваю, также — этими вечнозелёными веерами евнухи и евнухеи обмахивали нашу с тобою, любимая, злую богиню Венеру, Киприду и Афродиту, любимицу троян и критян. Одной её пылинки, попавшей затем на шею Елене, жене Менелая и будущей жене Фауста, оказалось достаточно, чтобы прозвище «Прекрасная» закрепилось за ней навсегда и по кругу за ней следовало очередной остаток вечности.

— Что такœ вечность? — спросила ты.

— О, моя вечно чистая, Елена-Киприда, жемчужина в раковине, полк со знамёнами любви! Вечность — это море Понт. По нашу сторону моря мы сражæмся со всем тем, что мешæт нам осуществлять даже жестокую нашу волю, борьба ли это лисы и змеи, единоборство ли Гектора с Аяксом, всё неважно, нам главнœ победа. А по ту сторону моря — лишь неизвестность. Там распятый Прометей, там царь Колхиды с именем Ээт растворяется в народах, чьи имена содержат буквы ანი, ბანი, განი, დონი, там лишённый разума Аякс, упомянутый ранее, бросæтся грудью на меч, там царство Тартария, там девушкам калечат ступни и молятся камушкам, намоченным дождями — как пространство не имеет конца, так и время не имеет начала!

Nν