Посвящается
моей самой любимой и дорогой Маме
Глава I
Такси остановилось у дверей респектабельного дома на улице Сен-Дени и услужливый шофер распахнул дверцу.
— В Военное министерство, — сказал Люпен.
Машина тронулась по мостовой, осторожно лавируя среди других машин. На дворе стоял конец июня 1914 года, был вечер воскресенья, и народу на улицах было много.
Через некоторое время автомобиль добрался до здания министерства. Мужчина, расплатившись, вышел, и, взбежав по мраморным ступеням, открыл тяжелую дверь. Когда он вошел в холл, к нему подошел швейцар.
— Добрый вечер, месье, — учтиво сказал он. — У вас назначена встреча?
— Да, я должен встретиться с полковником Дюпоном. — ответил Люпен.
— В таком случае пройдемте со мной, — сказал швейцар и пошел вперед, указывая дорогу.
Они поднялись по лестнице на второй этаж, прошли по коридору и вошли приемную полковника Ш. Ж. Дюпона, начальника Второго бюро — органа французской разведки. Здесь швейцар передал Люпена в руки секретаря полковника и удалился.
Метнув в сторону молодого человека пронзающий взгляд, секретарь сказал:
— Ваш паспорт, пожалуйста. — Получив нужный документ, он открыл толстую приемную книгу и стал сверять записи в ней с записями в паспорте.
— Та-а-к… Арсен Люпен, 1874 года рождения, холост, проживает на Сен-Дени, 9… Да, вы записаны у меня. Полковник Дюпон еще не вернулся, но он приказал впустить вас, когда вы придете. Входите, месье.
Страж отдал Люпену паспорт, а тот вошел в кабинет полковника. Зайдя, сразу подумал: «Мда-а… Уютно устроился старик».
Действительно, в просторном полковничьем кабинете было уютно. Длинный широкий стол в виде буквы Т стоял посреди кабинета, на полу — ковер, у стен — пара шкафов с книгами и документами, перекрещенные шпага и мушкет на стене, французский флаг, портрет Наполеона, маленький столик с парой графинов и несколькими рюмками — вот все, что составляло убранство кабинета. Просто и со вкусом.
— Пришли вовремя, — услышал вдруг Люпен. Посмотрев в сторону голоса, он увидел выходящего из-за шкафа высокого худого человека. Таких людей Арсен Люпен еще не встречал.
Человек, как было уже сказано, был высок и худ, но широкоплеч. Его кожа была совершенно белой — как снег. Копна волос также была белой, именно белой, а не седой. Глаза человека были красными, как у кролика, но смотрели по-волчьи. Словом, это был прекрасный образец человека-альбиноса. Одет он был, как и Арсен Люпен, в безукоризненный черный костюм. На его животе красовалась серебряная часовая цепочка с брелоком — ромб и в нем латинская буква Z. В длинных тонких белых пальцах своих человек держал сигарету, заправленную в мундштук.
— Месье Зенит, с вашего позволения, — представился он, протягивая руку молодому человеку. — А вас как зовут?
— Арсен Люпен, — отрекомендовался тот, пожимая холодную руку Месье Зенита.
— О, Арсен Люпен! Рад знакомству! Это ведь вы — тот самый неуловимый взломщик, джентльмен-вор? — спросил Зенит. — В таком случае, мы — коллеги! Я тоже вор-взломщик, и тоже называю себя джентльменом. Давайте выпьем за это. — Он взял две рюмки и налил в каждую немного мартини. — Как вы сюда попали? — продолжал он, дав рюмку молодому человеку.
Люпен посмаковал прекрасный мартини — он вообще любил хороший алкоголь — и поведал новому знакомцу свою историю.
— Мой старый враг, — начал он — комиссар Ганимар. Много лет он охотился за мной, но я ускользал и исчезал, а он оставался с носом. Но месяц назад госпожа Удача отвернулась от меня и повернулась к моему противнику, а это значит, что меня поймали и судили. Ганимар потирал руки, думая, что меня посадят лет на десять, не меньше. Но…
Арсен сделал глоток мартини, Зенит сделал то же. Он слушал Люпена с интересом.
— Но в тот момент, когда приговор — 15 лет — был уже оглашен, и судья взмахнул молотком, в зал вбегает маленький человечек, подбегает к судье и протягивает ему какое-то письмо. Зал замер… Судья берет письмо, одевает пенсне и читает — сначала про себя, один раз, второй, — а затем оглашает его на весь зал: «В связи с непредвиденными обстоятельствами подсудимый Арсен Люпен амнистируется, а также с него снимаются все обвинения». И — тук! тук! тук! — молотком. Зал взорвался, старина Ганимар упал в обморок, и его увезли в больницу. Впрочем, я слышал, что он уже поправляется.
— А ведь моя история похожа на вашу, — сказал Месье Зенит. — Детектив Сакстон Блейк тоже чуть было не упрятал меня за решетку, но амнистировавшее меня письмо из Второго бюро — пфф! — развеяло его планы.
— Вот видите, — хмыкнул Арсен Люпен, — мы с вами очень схожи. Налейте-ка мне коньяку.
Глава II
Было около 9 вечера. Люпен и его новый приятель болтали, попивали коньяк и смотрели на вечерний Париж через огромное окно — оно выходило прямо на Эйфелеву башню, и вид был поистине прекрасен.
— Интересно, — сказал Зенит, — сколько мы будем еще здесь сидеть?
— Потерпите немного, Зенит, — ответил Люпен. — Я думаю, нас вызвали сюда не для того, чтобы мы продегустировали алкоголь полковника. Потерпите, и все выяснится.
Наконец, когда и у Арсена Люпена терпение истощилось, в приемной раздались шаги, голоса и в кабинет вошел полковник Ш. Ж. Дюпон.
— Добрый вечер, господа, — сказал он. — Извините, что заставил вас немного подождать. На то были свои причины. Вы одни?
— А что, должен прийти еще кто-то? — спросил Зенит. Он уже успокоился и наливал коньяк себе, Люпену и полковнику.
— Да, я жду еще одного человека. Без него я, увы, не смогу обсудить с вами то, для чего вызвал вас.
— Надеюсь, ваш необходимый человек придет скоро, — хмыкнул Месье Зенит, — а то мне придется выпить весь ваш коньяк. Он, право же, превосходен.
Мужчины чокнулись, и рюмки опорожнились. Вдруг открылась дверь, и вошел секретарь.
— Вам письмо, господин полковник, — сказал он, подавая серый конверт Дюпону.
— Спасибо, Жерар. Можете идти домой, я сам закрою кабинет и приемную.
— Вы очень добры, господин полковник.
Когда секретарь вышел, Дюпон повернулся к двоим приятелям и сказал:
— Жерар — превосходный секретарь. Он служит у меня уже 10 лет и сопровождает меня во всех деловых поездках. Отменный, отменный секретарь.
Между тем стрелки больших напольных часов приближались к 10. Люпен сидел у окна и смотрел на город, Месье Зенит занялся изучением книг в шкафу, полковник дремал, сидя за столом. Потом он взглянул на часы — было без 5 минут 10 — и сказал:
— Он должен прийти сейчас.
Люпен и Зенит переглянулись. Кто такой этот «он»?
Часы начали бить. На первом ударе в приемной послышались голоса; на пятом они стихли; на седьмом дверь кабинета распахнулась; на десятом ударе в кабинет вошел человек.
— Добрый вечер, месье, — прозвучал ровный, спокойный голос. — Надеюсь, я вас не задержал.
Вошедший был высокого роста, с выправкой военного; его шаровидная голова была похожа на голову быка, освещенную разумом. Короткие волосы были пепельного цвета с металлическим отливом. Его торс напоминал правильную трапецию, в которой большим основанием служила линия плеч. Могучая грудь равномерно вздымалась и опускалась; его бицепсы, кулаки, икры и ступни были под стать туловищу.
У него была короткая бородка клинышком и пышные усы под орлиным носом, но бакенбард не было. Одет он был в необычный серый военный мундир с красными наплечниками, не французского пошива, на ногах — черные галифе и военные серые сапоги, на руках — плотные черные перчатки, скрывающие руки почти до локтя. Пряжка ремня была сделана в виде овала с латинской буквой R. Ни Люпен, ни Зенит никогда прежде не видели этого человека.
Полковник Дюпон встал, подошел к вошедшему и пожал ему руку. Затем, повернувшись в сторону Арсена Люпена и Месье Зенита, представил гостя.
— Месье Люпен, Месье Зенит, позвольте представить вам месье Жана Робура.
— Робура-Завоевателя, — поправил гость, ухмыльнувшись.
— Да-да, месье Робура-Завоевателя. Он знаменитый инженер-конструктор. Месье Робур, это господа Арсен Люпен и Месье Зенит, грабители-виртуозы. Они прибыли по тому же делу, что и вы.
— Что ж, думаю, если мы побыстрее перейдем к делу, то быстрее и закончим, — сказал Робур.
— Хорошо, месье Робур. — Полковник сел за стол и достал из ящика какие-то папки. Робур, Зенит и Люпен сели напротив и приготовились слушать.
— Ну-с, начнем, — сказал Дюпон и раскрыл первую папку.
Глава III
— Итак, господа, все вы знаете, что сейчас в мире довольно беспокойно, а если точнее — человечество на грани мировой войны. Особенно вызывающе ведет себя Германия — уж не знаю почему, но они стали слишком дерзки в последнее время. Они стараются выбить себе повод к войне, в которой смогли бы завладеть землями, деньгами и ресурсами других стран. Как бы там ни было, Германия — сильная страна. И, в принципе, для мировой войны уже давно все подготовлено, но нет повода к ней, нет толчка!
Немцы сумели решить эту проблему. Повод к войне нужно искать тихо, без шума и пыли. Для этого нужны шпионы и диверсанты, а для мировой войны — отменные шпионы и диверсанты.
И вот, 6 месяцев назад, в марте, по приказу императора Вильгельма II в Германии была создана любопытная организация, состоящая из шахматного гроссмейстера, гипнотизера, журналиста и механика-инженера. Казалось бы, ничего необычного, много в мире и умных шахматистов, и гипнотизеров-иллюзионистов, и механиков, а уж про журналистов и говорить нечего. Но эти четверо — настоящие виртуозы своей профессии. Сейчас я расскажу о них поподробнее.
Дюпон открыл вторую папку, лежащую на зеленом сукне стола.
— Эти люди… Они называют себя… кхм… Сумеречные Герои. Их лидер, как я уже сказал, — гроссмейстер, известный стратег доктор Вернер Мабузе. В молодости он был преступником, совершил несколько крупных краж и убийств, но потом взялся за ум, начал изучать психологию, защитил докторскую диссертацию, стал известен как лучший игрок в шахматы во всей Германии. Он также заядлый картежник — состоит почти во всех карточных клубах Берлина. Холост, детей и родственников не имеет.
Следующий — таинственный гипнотизер, отличный психолог и иллюзионист доктор Калигари. О нем почти ничего не известно. Не установлен ни его возраст, ни семейное положение. Есть версия, что его зовут Эрнст, но она не подтверждена. Сам себя он называет доктор Калигари. О нем известно лишь то, что когда-то, лет 20 назад, он был обычным врачом-психиатром в какой-то клинике для душевнобольных, но потом ему пришлось уволиться оттуда и где-то скрываться, потому что он ставил свои психологические опыты на больных, и те, кто еще хоть как-то мог выздороветь, после общения с Калигари становились настоящими психами. Когда на него посыпались жалобы, и полиция пришла арестовать его прямо в клинике, он, как говорят, загипнотизировал полицейского и смог скрыться. Где он находился все эти 20 лет — неизвестно. Последние сведения о нем мы получили вместе со сведениями о «Сумеречных героях».
Третий «герой» — инженер-механик Карл Ротванг. Вот о нем нам известно больше, чем о Мабузе и Калигари. Ему около 50 лет, и родился он в Баварии, в хорошей семье. Получил отличное образование в одном из лучших университетов Германии, затем стал учительствовать там же. Он был учителем физики. В 20 лет женился. Жену он любил, и она его тоже. Детей у них не было. В общем, его ждала бы тихая и безмятежная старость в компании жены, если бы не случилась трагедия. В 1909 году он поехал с женой в Швейцарию, чтобы там отметить свое 45-летие. На следующий день после юбилея они с женой отправились гулять в горы. Они хотели подняться к водопаду Райхенбах и сделать там несколько прощальных фотографий (в этот же день они должны были уезжать). Так вот, они поднялись к водопаду, Ротванг стал возиться с фотоаппаратом, а его жена то ли оступилась, то ли поскользнулась, в общем, бедная женщина сорвалась и упала вниз, в водопад. Ротванг не успел даже подбежать к обрыву…
В этот же день он, как и планировалось, уехал домой. Но вернулся он другим человеком. Вместо жизнерадостного, румяного, крепкого мужчины перед друзьями предстал мрачный, бледный, сутулый старик. Больше всего поразили друзей его волосы, которые раньше были темно-каштановыми — Ротванг поседел до белизны за эти несколько дней. Потом он более-менее оправился, стал работать, но навсегда остался таким — мрачным, суровым, жестоким стариком. Друзья, иногда навещавшие его, видели, что он занят созданием уникального «человека будущего» — робота, который был бы «совсем как человек». Но в декабре профессор Ротванг исчез. Теперь мы знаем, что он был принят в члены организации Сумеречные Герои.
И, наконец, последний, — Фриц Миллер, журналист. Он еще молод, ему около 30 лет, и его взяли в эту банду потому, что в 1912 году он достал компромат на нескольких британских и американских дипломатов, и так все подстроил, чтобы они работали на Германию.
— И теперь, господа, — сказал Дюпон, закрывая последнюю папку и убирая ее в ящик, — я спрашиваю вас, догадались ли вы, зачем я призвал вас сюда?
— Ну разумеется, мы уже догадались, -отозвался Месье Зенит. — Вы хотите создать из нас такую же группу для борьбы с немцами. Я прав?
— Вы правы, Зенит, вы правы, — ответил полковник. — Мне нужны были 5 выдающихся человек для этого замысла. Трех я нашел. Еще двоих, думаю, вы сможете найти сами.
— Отлично, но почему именно мы? — спросил Робур. — Ведь мы трое не на хорошем счету у людей, полиции и правительства: двое — известные ворюги-взломщики, а третий — воздушный пират. Почему не кто-нибудь, кто всегда помогал закону, а не нарушал его?
— Я ждал этого вопроса. И отвечаю: мы могли бы собрать группу из известных полицейских и частных детективов Франции, например из комиссара Жюва, Ганимара и еще кого-нибудь; но против «Сумеречных героев» они не смогли бы выстоять. Не тот тип. Поэтому, хоть президент и возражал, мы решили собрать преступников. Не тех, которые сидят в тюрьмах, не воришек с рынка, а других, настоящих виртуозов. На такую группу президент согласился, но с условием: ни одного убийцы. Ну, и чтобы все члены команды были французами. После тщательнейшего отбора мы решили послать письма Арсену Люпену, Месье Зениту и Робуру-Завоевателю.
Дюпон откинулся на спинку кресла, поглядывая на собеседников.
— Итак, господа, вы согласны? — спросил он.
Повисла напряженная тишина. Робур курил трубку и внимательно разглядывал клубы дыма. Арсен Люпен, прищурившись, смотрел куда-то вверх. Месье Зенит рассеянно теребил на шее галстук-бабочку.
— Я согласен, — сказал он. — Что же, зря вы вытаскивали меня из тюрьмы?
— Первый герой, — сказал Дюпон.
— Пожалуй, я тоже соглашусь, — произнес Люпен. — Мне скучно сидеть в Париже.
— Отлично! Что ж, месье Робур, слово за вами. Вы согласны?
Инженер молча выбил трубку в пепельницу, пронзительно взглянул на Дюпона.
— Откровенно говоря, я бы хотел быть свободным, — ответил он, — но ради Франции… Я согласен.
Дюпон встал.
— Отныне вы будете верно служить на благо Франции, — торжественно произнес он, — и я искренне желаю вам удачи. Завтра в 8 часов утра я жду вас в этом кабинете и дам вам первое задание.
Полковник Ш. Ж. Дюпон встал, поклонился и первым вышел из кабинета. Робур, Люпен и Зенит вышли за ним.
Глава IV
Выйдя на улицу, Арсен Люпен пожал руки новым приятелям и уехал на такси. Зенит спросил Робура:
— Вы тоже на такси?
— Нет, я живу здесь недалеко, так что пройдусь пешком. Что ж, всего хорошего.
Инженер развернулся и ушел в темноту. Месье Зенит постоял минутку, а затем тоже пошел домой.
На следующее утро в назначенное время трое «уникальных людей» сидели в кабинете Дюпона. Кроме них, в кабинете находился еще один человек, среднего роста, широкоплечий и вообще похожий на моряка. Как оказалось, он и был моряк.
— Знакомьтесь, господа, это адмирал Пьер Моке. Адмирал, это господа Робур, Люпен и Месье Зенит.
— Рад познакомиться. — процедил Моке.
— Скажите, вы не потомок знаменитого мореплавателя 17-го столетия Жана Моке? — спросил Зенит у адмирала.
— Да, вы правы. Я потомок знаменитого Моке и, как и он, в дружеских отношениях с морем. — высокомерно ответил адмирал.
— Простите, что прерываю, — вмешался Дюпон, — но мне еще нужно успеть на важную встречу, так что давайте поскорее начнем.
Никто не возражал, и Пьер Моке достал из прихваченного с собой портфеля некие бумаги.
— Возможно, господа, вам известно, что год назад несколько наших военных кораблей, будучи в Балтийском море, таинственным образом затонули. Это была серьезная потеря — как-никак три крейсера потерял наш флот. Лучшие детективы Франции расследовали это дело, но ничего не добились. Однако месяц назад в наши руки попали несколько человек… и с ними — кое-какие документы, пролившие совершенно новый свет на этот случай. В бумагах — чертежи некоего аппарата, изобретенного русским изобретателем из Петербурга. Этого изобретателя зовут Петр Петрович Гарин, а его аппарат называется «гиперболоид». Он способен накапливать огромное количество энергии и в виде узкого красного луча посылать ее на огромные расстояния. Луч расплавляет или разрезает все, что попадается на его пути. Такой аппарат был бы весьма полезен нашей армии. Мы, конечно же, связались с Гариным и поставили его перед дилеммой — либо он ставит любую цену и продает нам свой гиперболоид, либо он предстанет перед судом за вред нашей стране. Петр Петрович ответил, что должен вначале доработать прибор, а потом уже думать о продаже. (Тут Моке остановился и перевел дух, затем хлебнул воды из стакана). Но оказалось, что не мы одни хотим купить прибор. Германия тоже хочет иметь такое мощное оружие, и к Гарину уже обращались с просьбой продать прибор. Он ответил немцам так же, как и нам. Но кайзеру очень хочется иметь такую игрушку, и он отдал приказ выкрасть аппарат любой ценой. Эту миссию возложили на уже известных вам «Сумеречных героев».
Президент нашей республики узнал об этом, и приказал любой ценой остановить немцев, и попытаться все-таки заполучить чертежи или прибор легальным, законным способом. Так как Сумеречные Герои — люди необычные, то наше правительство решило противопоставить им таких же необычных людей, то есть вас. Хотя в отличие от вас, господа, члены группы «Сумеречных героев» не нарушали закон. — Адмирал оглядел троих уникумов и добавил: — В высшей степени неосмотрительно было создавать такую группу из преступников.
Его слова подействовали на всех по-разному. Люпен поднял брови, Зенит ахнул и возмущенно воззрился на адмирала, Робур же нахмурился и его рука сжалась в кулак.
— Никому не позволительно называть меня преступником! — прорычал он.
— Ну-ну, господа, не ссорьтесь. Месье Моке, возьмите свои слова обратно. — Люпен принял на себя задачу миротворца. — Да, иногда я граблю банки и богатых людей. Но иногда я и сам расследую чужие преступления. Да, Месье Зенит тоже ограбил много богатых, но нечестных и скупых людей. Но почти все награбленное он раздает бедным и нищим, жертвует на детские приюты. Да, месье Робур тоже когда-то похитил трех человек, но только чтобы указать им на превосходство летательных аппаратов над аэростатами. И с помощью своих творений он не раз спасал жизни потерпевших кораблекрушение ваших коллег, моряков. Так что нельзя называть нас разбойниками. — Он улыбнулся.
— Моке, извинитесь немедленно перед моими гостями! — воскликнул полковник Дюпон. — Имеете же вы такт?!
— Ладно, я возьму свои слова обратно, — нехотя сказал адмирал. — Но помните, я вас предупреждал.
— Знать не хочу! Ваши необоснованные опасения выводят меня из себя.
Моке встал, поклонился всем присутствующим и вышел.
— Он вредный, хоть и адмирал. Не обращайте на него внимания. — Дюпон взглянул на часы. — О, уже половина десятого, а в десять я должен быть у президента. Итак, ваше первое задание: отправиться в Россию, найти Гарина, в случае, если Сумеречные Герои нападут на него — защитить и попытаться законным способом приобрести либо чертежи, либо сам аппарат. — Дюпон надел шляпу. — Я надеюсь, у вас все получится и вы вернетесь живыми. Удачи!
— Постойте, — сказал Робур, — вы не сказали, как называется наша группа и кто ее лидер. А также — нас всего трое, и где нам взять еще двух?
— Простите, я совсем забыл, — спохватился полковник. — Ваша группа уже имеет название — в документах она записана как Таинственные Господа. Вам нравится?
— Недурно, — сказал Робур.
Зенит и Люпен кивнули.
— Что касается лидера, — продолжал Дюпон, — то вы сами решите, кто им будет. Если вы найдете для команды еще одного или несколько человек, — будет хорошо. Нет — что ж будете работать втроем. Все, мне пора! Удачи!
Полковник выбежал из кабинета. Наши друзья тоже пошли на улицу.
— Предлагаю пойти куда-нибудь и условиться о поездке, — сказал Зенит, — не можем же мы с бухты-барахты сорваться с места и ехать в Россию? Надо условиться о месте и времени встречи, договориться о билетах на поезд, собрать багаж…
— А кто вам сказал, что мы поедем на поезде? — ухмыляясь, спросил Робур. — За вооружение и транспорт группы отвечаю я — я же инженер. Что касается места и времени встречи, то мне все равно. Решайте сами. Я лишь за то, чтобы выехать сегодня.
Зенит предложил встретиться в 10 часов у Эйфелевой башни. Люпен согласился.
— Это будет символично, — сказал он, — мы начнем свой путь от главной достопримечательности родной страны. Месье Робур?
— Я согласен, — ответил инженер.
Глава V
В назначенный час Месье Зенит и его небольшой саквояж появились на Марсовом поле. Зенит пристроился под фонарем, достал мундштук, вправил в него сигарету и закурил. Спустя 5 минут послышалось постукивание трости, и из тьмы вышел Арсен Люпен. У него тоже был саквояж, и вдобавок к нему маленький чемоданчик.
— Добрый вечер, — приветствовал его Зенит. — Вы тоже не стали брать много вещей?
— Добрый вечер, — ответил Арсен. — Да, я взял только смену рубашек, белья, бритвенные принадлежности и свое маленькое хозяйство. — Он похлопал рукой по чемоданчику.
— Отмычки? — спросил Месье Зенит.
— Да, а также сверла, молоточек и что-то еще. А вы свои взяли, ведь вы тоже взломщик?
— О, мой набор гораздо меньше вашего, — ответил альбинос, — у меня все поместилось в саквояже.
Люпен тоже закурил. Некоторое время они стояли молча.
— Вижу, вы уже пришли, — раздался позади них чей-то голос.
Приятели обернулись и увидели Робура. Он был одет так же, в свой необычный мундир, однако добавил к своему костюмы легкий плащ.
— Добрый вечер, — сказал он подходя к курящим. Те ответили.
— Если вы готовы, то прошу следовать за мной.
Инженер пошел вперед, а воры-джентльмены — за ним. Обогнув несколько деревьев, они вышли на одну из боковых аллей парка. Там стоял автомобиль, очень необычный, немного больше, чем обычный автомобиль. Дверец не было видно. Сквозь большое лобовое стекло был виден темный салон.
— Знакомьтесь, — «Грозный»! — произнес Робур. — Вернее, «Сын «Грозного».
— Это автомобиль? — удивленно спросил Зенит.
— Да, мой личный аппарат для передвижения по земле, воде и воздуху! Прошу в салон! — Робур вставил в маленький замочек на двери ключ, повернул и потянул за ручку. Дверь мягко отодвинулась вбок.
«Сын «Грозного» был веретенообразной формы, длиной около шести метров, высота от пола до потолка — два метра, следовательно, даже высокие Робур и Люпен могли стоять в салоне, не пригибаясь. Шесть колес, и на каждом ромб с буквой R — эмблема Робура. С каждой стороны по три круглых иллюминатора, впереди — широкое лобовое стекло, в задней стенке тоже узкое овальное окошко. Автомобиль не казался высоким, потому что его днище почти соприкасалось с землей. В салоне спереди под лобовым стеклом широкая панель с кнопками и приборами. С правой стороны панели — руль, изогнутый буквой U. Шесть кожаных кресел, считая и водительское. На стенке у каждого кресла — иллюминатор. В задней части салона было пустое пространство — для багажа, а на стенах — крючки для одежды и полка для шляп.
Зайдя в салон, Робур щелкнул выключателем и салон осветился мягким желтым светом. Инженер сел на водительское место, сзади разместились Зенит и Люпен, предварительно отнеся багаж и верхнюю одежду в багажное отделение — впредь будем называть его так. Робур нажал одну из кнопок и дверь закрылась.
— Готовы? Поехали!
Гений-механик потянул за рычажок, мотор зарычал, инженер дернул за ручник и нажал на газ. Машина мягко тронулась и стала набирать скорость.
Взломщики глазели в иллюминаторы на быстро пролетающие улицы Парижа. Две минуты — и наши герои покинули родной город.
— Прощай, Париж! — воскликнул Зенит. — Надеюсь, мы еще свидимся!
Автомобиль несся по дороге. В салоне было темно, потому что Робур выключил основное освещение и светилась в салоне лишь приборная панель.
— Над вашими креслами ввинчены лампочки и рядом кнопки. Включите, если не хотите сидеть впотьмах — предупредил инженер. Месье Зенит и Арсен Люпен тотчас же последовали совету.
— А почему ваш автомобиль так необычно называется? — спросил Люпен.
— Ну, это длинная история. Но времени много, и я расскажу вам её.
После случая с Уэлдонским ученым обществом, когда я похитил двух его членов — председателя и секретаря, а затем вернул их обществу, я долго не показывался на людях. Целых 20 лет. Я по-прежнему путешествовал на своем «Альбатросе», совершенствовал его, чинил, много времени находился в своей колонии на острове X, что в Тихом океане. Там находятся мои мастерские, мой дом и ангар для «Альбатроса». На острове проживает около 400 человек, не считая женщин и детей, которых около 250. Далеко не все мои люди женаты, я тоже не женат. Если в команде «Альбатроса» получится пробел, — мало ли, кто-то заболел, или умер, или просто устал, — я пополняю команду людьми с острова. Но я ушел от темы. В 1904-м, когда мы пролетали над северной Каролиной, в Америке, внезапно разразилась гроза и около половины всех винтов «Альбатроса» отказали. Мы очень жестко приземлились в котловине горы Грейт-Эйри, 5 человек из 8 погибло. Осталось трое — я, мой боцман Тернер и матрос Поль. Когда мы пришли в себя, то увидели сильно пострадавший от падения корабль и бесплодную почву. К счастью, склад продовольствия уцелел. Мы поняли, что улететь на «Альбатросе» уже не сможем. Поэтому мы вытащили из него двигатель, разобрали его, взяли батареи и турбины, разломали корпус и стали строить летательный аппарат. Потом я понял, что мы можем создать нечто лучшее. Я нашел немного бумаги, нарисовал чертежи, и через некоторое время представил друзьям «Грозный», — правда, пока только в виде рисунка. Мы взялись за работу, причем нам понадобился огонь, который, естественно давал дым, который фермеры ближних деревень приняли за адский.
Через три недели аппарат был полностью готов. Он был 10 метров длиной, с тремя каютами, машинным отделением и верхней палубой. Ночью мы погрузились в него, взлетели и попрощались с северной Каролиной. Позднее я узнал, что в котловину пытались подняться инспектор из Вашингтона, фермер и двое проводников. Но у них ничего не вышло, и мы сохранили инкогнито. Мы испытали три режима в присутствии людей: авторежим на гонках Автомобильного клуба, режим катера в Гудзоновом проливе, режим подводной лодки в озере Эри. Мы там как раз и находились, когда нас обнаружили, и Строк, инспектор полиции, пытавшийся подняться на Грейт-Эйри, приехал чтобы поймать нас. Утром мы попытались скрыться, но нас заметили, помощники Строка открыли огонь, а он сам случайно зацепился за якорь и нам пришлось взят его на борт. Я знал, что его скоро начнут искать, а тут еще от разных стран стали поступать предложения о продаже «Грозного». Америка, Англия, Франция, Россия, Германия и много других — все хотели получить мое творение. Вот тут-то мне и пришла мысль взять псевдоним «Властелин мира». Под этим именем я написал письма в газеты стран-покупателей и категорически отказался от продажи. В Америке меня объявили вне закона, и назначили награду за мою голову.
Мы втроем решили, что следует вернуться в Грейт-Эйри и уничтожить там наши следы. Строка мы, естественно, взяли с собой. В котловине я открыл ему свое имя, а затем мы сожгли все части механизма и корпуса. Так как нас усиленно разыскивали, я решил скрыться, и лучше всего было сыграть собственную смерть. Мы полетели в Мексиканский залив, там я направил аппарат в грозовую тучу и уничтожил его. Я предупредил Поля и Тернера о спектакле, и они надели под одежду спасательные жилеты. Когда обломки рухнули в воду, мы положили бесчувственного Строка на кусок палубы, чтобы он не утонул, а сами скрылись в надувной лодке. Все прошло как по маслу — инспектор выжил и рассказал всем обо мне и моей мнимой смерти.
Чертежи «Грозного» остались у меня. На острове X я создал новый «Альбатрос», лучше прежних, а потом принялся за создание нового аппарата четырехкратного действия. Я уменьшил корпус, убрал каюты, машинное отделение и верхнюю палубу. Максимально уменьшил количество механизмов. Увеличил мощность мотора. Вот и все! Большое судно превратилось в маленький автомобиль — мой личный аппарат для передвижения. Он был похож на «Грозный», но и отличался от него, поэтому я дал ему имя «Сын «Грозного». Вот и все!
Глава VI
Месье Зенит и Арсен Люпен молча слушали историю Робура. Когда он закончил, взломщики некоторое время сидели молча, переваривая услышанное. Наконец Зенит спросил:
— И что, вас так и не нашли после этого случая?
— В широких кругах — нет, — ответил инженер, — но меня случайно нашло Второе бюро. О том, что я жив, знали лишь мои люди на Острове. Как на мой след вышел Дюпон — ума не приложу.
Робур умолк, некоторое время смотрел в лобовое стекло, затем ухмыльнулся и сказал:
— Знаете, Люпен, ведь это благодаря мне вы не сидите сейчас в камере!
— Вот как?! — удивился Арсен.
— Да! Это я порекомендовал вас полковнику, а он с радостью ухватился за эту идею.
— Спасибо! Я весьма вам благодарен!
— Не за что!
— Кстати, господа, — напомнил Зенит, — вы не подумали о том, кого бы нам еще принять в отряд? Лично у меня нет никаких мыслей на этот счет. А у вас?
— Мне на ум никто не приходит, — признался Робур.
— А у меня есть одна идея, — подумав, сказал Люпен. — Это мой старый дрУГ. Его, как и вас, зовут Жан. Он живет в Блуа, на берегу Луары. Давайте заедем к нему.
Робур взглянул на карту, развернул машину и надавил на газ. Люпен пересел вперед, так как он знал эти места хорошо и указывал дорогу.
Через 10 минут автомобиль въехал в Блуа и подъехал к красивому большому белому с красной крышей дому. Друзья вышли и подошли к тяжелым запертым воротам. Люпен пару раз позвонил в колокольчик.
Ночь была лунной, прохладной, стрекотали сверчки. На звонок из дома вышел старый дворецкий и подошел к воротам.
— Эй, Мишель, здравствуй! — воскликнул Люпен, — Дома ли Жан? Да открой же наконец ворота!
— Месье Люпен! Вы ли это?! — вскричал почтенный дворецкий, — Мы думали, вы в тюрьме!
И старик проворно начал открывать засов.
— Ха! Я?! В тюрьме?! Дорогой Мишель, ты же меня знаешь! Хотя, знаешь, ты прав. Я бы действительно сидел сейчас в камере, если бы не этот господин. — Он указал на Робура. — Познакомься, Мишель, это месье Робур-Завоеватель, а это Месье Зенит. Они — мои друзья, значит, друзья твоего господина, значит, ты должен их слушаться, как меня или Жана.
— Слушаюсь, месье Люпен.
Друзья вошли в дом. Из прихожей они прошли в громадную столовую, и дворецкий, войдя первым, хотел было церемонно объявить о приходе гостей, как вдруг радостный крик «Арсен!» прервал его. Из кресла у камина выскочил человек и бросился обнимать Люпена. Ему было около 45 лет, как и Арсену Люпену, он был высокого роста, атлетически сложенный, с белокурыми волосами почти до плеч, голубыми глазами и пышными усами.
— Арсен, дорогой мой, разве тебя не арестовали?! Мы читали в газетах, и очень горевали! Наталья даже разрыдалась, а я хотел ехать в Париж и требовать встречи с тобой!
— Мой добрый Жан, я весьма благодарен вам за сочувствие, но ты должен благодарить за мое освобождение вот этого шевалье, месье Жана Робура-Завоевателя, гениального инженера. Именно его поручительство и спасло меня от решетки!
— Месье Робур! Как я вам благодарен! Мы с Арсеном старые друзья, и его арест стал для нас настоящим горем! Спасибо!! — говорил Жан, пожимая руку Робуру.
— А это — Месье Зенит, мой коллега, джентльмен-вор, как и я. Робур, Зенит, позвольте вам представить моего друга — Жана Грандье, по прозвищу Сорвиголова, великого разведчика, стрелка и прекрасного человека!
Жан дружески пожимал новым друзьям руки и улыбался.
— Я весьма рад познакомиться с вами. Друзья Арсена — мои друзья!
В зал вошла молодая красивая женщина в длинном платье, ведя за руки двух мальчуганов лет по пять.
— Кто там, Жан? — с легким акцентом спросила она.
При виде женщины мужчины встали. Она приветливо улыбнулась, обвела их глазами и, увидев Люпена, широко распахнула глаза.
— Да, это я, Наталья! Я здесь, я не дух! — улыбаясь, сказал взломщик.
Наталья радостно вскрикнула и бросилась на шею Люпену. Жан между тем представил ее:
— Знакомьтесь, друзья, это моя жена, Наталья Грандье. А это — он потрепал мальчиков по головам, — мои сыновья Фанфан и Иван.
— Так ваша жена русская? — спросил Зенит.
— Да, мы познакомились в Крыму. Наталья, брось же Арсена, поздоровайся с моими новыми друзьями — Месье Зенитом и месье Жаном Робуром.
— Весьма рада с вами познакомится, — сказала Наталья, утирая слезы. Она подошла к новым знакомым и пожала им руки.
В это время Люпена обнимали сыновья Жана.
— Дядя Арсен! Дядя Арсен! — радостно гомонили они.
Потом дети оставили взломщика и поздоровались с инженером и альбиносом, пожав им руки, как взрослые.
— Мама, а почему этот дядя весь белый? — спросил у матери Фанфан.
Ответил Зенит:
— Это потому, что я — пришелец с Луны!
Затем страсти поутихли, детей увели спать, Наталья тоже ушла к себе, а мужчины расселись возле камина. Робур раскурил трубку, Зенит вправил сигарету в мундштук, Люпен и Сорвиголова курили сигары. Пили портвейн, разговаривали об охоте, вспоминали приключения, благо у всех их было предостаточно, словом, вели себя так, как будто были знакомы лет сто.
Но вот Люпен сказал:
— Знаешь, дорогой Жан, мы ведь к тебе по делу, и срочному.
— Да? И по какому же? — спросил Сорвиголова.
И Люпен принялся рассказывать. О своем освобождении, полковнике Дюпоне, «Сумеречных героях», Гарине, гиперболоиде, планах кайзера и, наконец, предложил приятелю вступить в ряды «Таинственных господ».
— Впрочем, ты в сложном положении, — сказал Арсен Жану, — у тебя жена и дети, а мы не женаты. Если решишь остаться, мы не будем в обиде.
— Пф! Оставаться в семейном кругу, когда речь идет о мировой войне и судьбе Франции! Бред! — воскликнул Грандье. — Разумеется, Наталья не будет против, особенно тогда, когда заключен Франко-русский союз. Я еду с вами!
— Отлично, — сказал Робур, — в таком случае, давайте ложиться спать, ибо мы даже еще не достигли «Альбатроса», не говоря о России.
Жан предложил гостям переночевать у него. Те согласились, и вскоре дом превратился в царство сна.
Утром выяснилось, что Жан не может уехать сразу. Нужно было закончить некоторые дела в Париже, попрощаться с сестрой и племянниками, и он уехал с Натальей, приказав гостя «чувствовать себя как дома». Так что наши герои вдоволь отдохнули: Робур прогулялся по обширным владениям Грандье, Люпен катался с детьми по лугам и горам на автомобиле, Зенит засел в библиотеке и, наконец, они трижды как нельзя лучше пообедали. Вечером они собрались в гостиной и принялись курить и болтать, не забывая и про напитки.
— У Сорвиголовы большие владения, — сказал Робур.
— Да, он купил их еще давно. Он разбогател, найдя в Клондайке богатое месторождение золота. — ответил Люпен, потягивая вермут.
— И подумать только, он бросает все это ради нашего сомнительного предприятия, из которого, может быть, не вернется! — воскликнул Месье Зенит.
— Да, Жан просто очень скучает без приключений. — пояснил Арсен.
— И он — единственный из нас, кто не является преступником в глазах общества. Поневоле заскучаешь! — добавил Робур.
Раздался шум мотора, скрип ворот, и через пять минут в гостиную вошел Сорвиголова.
— Добрый вечер, друзья! Вы хорошо отдохнули? — и получив утвердительный ответ, с довольным видом плюхнулся в кресло.
— Все! Дела улажены, сестра в недоумении, куда меня понесло, друзья тоже. Мне осталось только собрать чемодан, и я готов. Когда выезжаем?
— В полночь, — ответил Робур, — когда люди наверняка будут спать.
— Кстати, мы ведь еще без определенного лидера, — сказал Зенит, — давайте уже покончим с этим положением.
— Кинем жребий, — предложил Люпен.
Жан взял блокнот, вырвал лист, разорвал его на 4 части и написал имена. Бумажки скомкали, бросили в шляпу Сорвиголовы и перетрясли.
— Наталья! — позвал Жан.
Женщина вошла.
— Ты, как беспристрастный свидетель, должна выбрать одну из четырех бумажек и прочесть то, что там написано. Мы выбираем себе лидера, может, это буду я.
Наталья, улыбаясь, вытащила бумажку, медленно развернула ее и прочла:
— Жан… Робур!
Инженер усмехнулся:
— Итак, господа, вы в моем полном распоряжении. Так как я могу приказывать, я приказываю всем готовиться к выезду!
Сорвиголова пошел собирать чемоданы, Люпен и Зенит тоже.
Спустя время они все собрались в гостиной, пришли также и слуги. Прощание было коротким, но Сорвиголова запретил плакать и пообещал вернуться. Наши друзья попрощались со слугами, детьми, Натальей, и вскоре уже ехали вдоль реки по дороге.
Они ехали уже с полчаса, когда Робур нажал на щитке кнопку рядом с динамиком как в радио, раздалось шипение, а затем послышалось:
— Том Тернер слушает!
— Вы на месте?
— Да, капитан!
— Отлично, готовьте отсек для моего красавца.
Робур убрал палец с кнопки, повернулся к приятелям и сказал:
— Мое изобретение — беспроводной телефон! А говорил сейчас бессменный боцман «Альбатроса» Том Тернер. Мы скоро будем на месте.
Сорвиголова дремал, Люпен и Зенит смотрели в свои иллюминаторы.
— Не желаете проехаться с ветерком, господа? — спросил Робур.
— В смысле? — удивился Люпен.
Инженер улыбнулся, нажал кнопку, и тотчас крыша разделилась посредине и вместе с частью стенок и иллюминаторами и лобовым стеклом ушла в специальные пазы. Ветер дунул в лица сидевшим.
— Здорово! — воскликнул Сорвиголова.
— Да и вид так лучше, — добавил Зенит.
А Робур опять нажал кнопку и произошло необычное.
Корпус затрепетал, с боков из под днища выдвинулись прямые стальные крылья, задние турбины загудели, и автомобиль взлетел над дорогой.
— Он еще и летает? — удивился Люпен.
— И плавает на воде и под водой, — добавил инженер, — это аппарат четырехкратного действия.
Машина набирала высоту, ветер гудел, и вдруг сильный поток света выхватил из мрака аппарат. Два мощных прожектора освещали пространство, и изумленные взломщики и Сорвиголова увидели «Альбатрос».
Он был прямоугольной формы, у него было по 27 мачт на каждом борту; самые высокие — на носу, середине и корме, между ними — пониже. Как органные трубки. На них вращались винты; на носу и корме с боков также было по 2 вертикальных огромных винта. На палубе виднелись надстройки, в передней части зияло квадратное отверстие — отсек для «Сына «Грозного». На корме развевались огромный флаг Франции и черное полотнище, усеянное золотыми звездами и солнцем посередине — флаг Жана Робура-Завоевателя.
Летающий автомобиль влетел в гараж, пассажиры вышли и поднялись на мостик. Робур указал рукой на север и приказал:
— В Россию!
Глава VII
Он сидел за столом, перебирая колоду карт. Главный картежный и шахматный гроссмейстер Германии Вернер Мабузе был занят важной проблемой — кучка французов внезапно стала на его пути, мешая развязке мировой войны. И теперь гениальный стратег думал, как бы убрать нахальных лягушатников и выполнить задание кайзера. Мабузе еще некоторое время подумал, а затем крикнул:
— Фриц!
Никто не отозвался.
— Фриц!!
Послышались шаги, и в полутемный кабинет вошел Фриц Миллер — журналист, сумевший перевербовать нескольких английских и американских дипломатов. Он был худой, с узкими плечами и острым крысиным лицом, на котором были тоненькие усики. На носу — пенсне без оправы.
— Фриц, принеси мне папку с материалами на «Таинственных господ». И побыстрее!
— Да, герр Мабузе.
Миллер вышел, а Мабузе встал из-за стола и подошел к окну. Он был полон, обладал черной с проседью гривой и горбатым носом. Фриц принес толстую папку, и гроссмейстер в пятый раз перечитывал документы, пытаясь найти подход к «Таинственным господам». Вдруг, видимо, какая-то мысль появилась в его большой голове, он вырвал листок из блокнота, что-то написал и протянул Фрицу, стоявшему возле стола.