Бесплатный фрагмент - Тайна твоей нежности

НАТАЛЬЯ Авдушева              ТАЙНА ТВОЕЙ НЕЖНОСТИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ТИМУР

— Тая, а почему «Таймер»? Я, грешным делом, вообще-то Таймера себе несколько другим представлял — эдаким бородатым дядечкой в очках. Честно сказать, ты когда подошла к нашей группе, я подумал, девочка что-то попутала, а когда сказала, что — ты — Таймер, тут уже я попутал! Ну, реально нереально! Удивила от души! Таймер — это ж Легенда, это ж воплощение мудрости и знаний! Есть ещё один такой персонаж.

— Это который Юстас-Алексу?

— Ну да, тот Юстас — вообще монстр! Хотелось бы познакомиться вживую. Ну, если и за тем ником хрупкое создание с нежным румянцем, я съем свои ботинки, реально!

— Да не! Юстас однозначно мужчина. Он же не раз писал, ну, типа того — «я, как мужик, и бла-бла-бла».

— Короче, Тая, меняй ник, ну, какой ты Таймер — ты Тайна! Согласны?

— Правда! Классно подошло бы!

— Я вас услышала. Корректировки внесла. Таймер передал мудрость и знания Тайне, а сам удаляется на покой!

Везу в лагерь очередную группу отбитых айтишников. Эта идея пришла мне на ум давно, но воплотилась в жизнь только в этом году. Пока всё получалось вполне даже в том духе, в котором заявлялось в рекламе.

Десять дней без телефонов и интернета, лес, озеро, чистейший воздух и вода, банька, мангал, примитивные, но физически трудоёмкие занятия давали полную перезагрузку организму и мышлению, открывались все возможные способности, у кого какие были, и шла такая мощная подзарядка, что благодаря только первой группе и её отзывам как минимум на полгода уже образовалась очередь желающих.

Айтимир я нашёл благодаря общению на каком-то сугубо айтишном форуме. Конечно, сразу заинтересовало, что это за объединение айтишников, куда можно попасть только по рекомендации. Слава богу, моих знаний и активного общения на разных IT-форумах хватало, чтоб найти подобную рекомендацию и попасть в секретный чат Телеграма «Айтимир». Там реально оказалось очень круто — всё чётко, по делу, без лишней мути и воды.

И Таймера я тоже знал. В самом деле, то, что Таймером оказалась маленькая хрупкая блондинка с причёской под мальчика и огромными серьёзными серыми глазами — меня не просто убило, моё сознание этой новостью на раз порвало на лоскутки.

Я ведь сам не раз обращался к ней за советом, спорил и за глаза безгранично уважал за тот багаж знаний, которым она каждый раз без всякой заносчивости запросто делилась. Она… Да это конечно полный пиздец! Таймер и эта милая девочка не может быть одной и той же личностью. Ни разу у меня не было сомнения, что Таймер — это, конечно же, парень, взрослый мужчина!

Я вижу, даже нет, я чувствую её сразу, как только подхожу к группе. Я ещё не вижу её лица — она стоит ко мне спиной и о чём-то беседует с высоким блондином в очках. Видно, он что-то пытается ей доказать, отчаянно жестикулируя.

Хрупкость её фигуры невозможно подчёркивают какие-то маломерные — детские, что ли — но при этом по-солдатски жёстко шнурованные берцы, камуфлированные брюки аппетитно обтягивают красивой формы полушария, ансамбль завершается флисовой темно-серой толстовкой.

Уже подходя к группе, я осознаю, что вижу и чувствую только её. Это странное и давно забытое чувство. Я даже немного опешил, не поверив своим ощущениям до конца.

Очень давно — нереально давно — ко мне на свидания приезжала жена. Или привозила передачки. И я так явственно чувствовал в этот день её присутствие, как будто она была рядом — стоит только протянуть руку. То есть, я её ещё не видел, но уже чувствовал рядом.

Так происходит и сейчас, и это меня слегка пугает. Я вижу со спины эту девушку, причём, только её из всей группы, и у меня отчаянно колотится сердце, как перед какой-то архиважной, архизначимой встречей. Мой организм реагирует на неё как-то странно и слишком уж самостоятельно.

Стоило ей повернуться и посмотреть на меня, и в моей груди просыпается бешеный, неуправляемый Маугли, переполненный весенним тестостероном.

Как могу, беру себя в руки и приглашаю всю группу в автобус.

Их десять человек. В общем-то, столько я обычно и принимаю — как раз на пять гостевых домиков. Три пары, две девушки и два парня по отдельности. То есть, выходило, каждой паре по домику, домик парням и домик для девушек. Но мой бешеный Маугли имеет на эту хрупкую сероглазую Льдинку в пацанячьих берцах свои планы. Поэтому сразу же, по приезде на место, я, ни слова не говоря, ухожу в лес и на дальнем домике просто скручиваю дверь с петель, спускаю её в чащу кустов на крутом берегу озера. На это уходит максимум минут десять, и мои гости не успевают заскучать.

— Такие дела, забыл предупредить. У одного домика дверь очень сильно повело после дождя, поэтому пришлось снять. Новую-то заказал, но пока не известно, когда будет. Таким образом, минус один домик. Я думаю, будет справедливым, если девушки — Тая и Раиса, если не ошибаюсь — будут ночевать в доме.

Я не спрашиваю, просто ставлю перед фактом. Да никто и не возражает.

Конечно, и интернет, и связь у меня здесь отличная, потому что я такой же конченый айтишник, как и мои отдыхающие. Мало того, я и есть тот самый Юстас-Алексу. Но, конечно же, это секрет. Я осознаю, что в Айтимире я настоящая Легенда, а Легенда только тогда Легенда, когда про неё мало что известно.

Убеждать отдыхающих айтишников не заходить целых десять дней в интернет и в телефон — занятие столь же бессмысленное, что и дать алкоголику пузырь водки и убеждать его пока не пить. Либо положить перед наркоманом дозу, убеждая немного потерпеть и не ширяться десять дней. Поэтому на всемогущем «Алике» я выписал интересную фишку — глушилку. И когда приезжает очередная группа, я просто её врубаю, а она вырубает всю связь и интернет.

Весь сегодняшний день ношусь, как энерджайзер, загружая и себя, и отдыхающих под завязку — и всему виной тот сошедший с ума от цунами весеннего тестостерона Маугли. Где бы я ни был, я или вижу светлую Таину головку, или слышу её тихий ровный голос, или просто всем своим непослушным организмом чувствую её присутствие.

Она в самом деле как маленькая хрупкая Льдинка. Во-первых, потому что светлая. Причём не только волосы, но и серые глаза, когда на них падает солнце, становятся какими-то просто удивительно светлыми и льдистыми. Во-вторых, её голос — она говорит тихим, уверенным, но очень ровным и спокойным, как океан во время долгого штиля, голосом. Как будто та льдинка Снежной Королевы, что растаяла в сердце у Кая, каким-то волшебным образом поселилась в груди у Таи.

С того самого момента, что я увидел её, мне безбожно хочется её обнять. Даже не так. Не просто обнять — сгрести в охапку, прижать к себе крепко и согревать своим теплом до тех пор, пока льдинка у неё внутри не растает.

Я вижу, как практически каждый мужчина в лагере пытается за ней ухаживать — в такие моменты мой сходящий с ума от ревности Маугли срывает с груди клинок и с дикими криками мчится в джунгли разрывать пасть очередному Шерхану. А я просто стараюсь уйти подальше, чтобы не видеть других мужчин рядом со своей Льдинкой.

Но, видимо, Таю абсолютно не трогают ни ухаживания, ни тонкие намёки, ни даже откровенные предложения Макса и Сани ночевать в их домике. Этот разговор я застаю полностью в силу обстоятельств — я как раз занимаюсь мангалом и не могу просто сбежать, бросив всё.

— Тай, ну, серьёзно! Да вообще без всяких там глупостей, просто поболтаем, в картишки пошпилимся. И вам с Раисой скучно не будет. Притараним ещё одну кровать с открытого домика, соединим три в одну большую, и норм. Соглашайся!

— Парни, да вы очень классные, правда! Но поймите и меня — если бы я ехала сюда за сексом, без проблем — и кровать одну из трёх, и пошпилиться.

Есть у меня одно правило по жизни, однажды я им пренебрегать, и в результате вышла замуж не совсем удачно — вот так же поддалась на уговоры.

Помните, у Жванецкого — писАть, как пИсать, нужно когда уже не можешь.

По моему, секс — это тоже, когда уже не можешь. Иначе это просто физзарядка. Макс, Саня — без обид, у меня есть мнение и оно меня имеет, как-то так.

Всё это она говорит столь ровным голосом, что мне уже хочется сделать хоть что-то, что бы вывело её из этого состояния обледенения и равнодушия ко всему. Как-то встряхнуть.

В отличии от неё Раиса полна жизненных соков и желаний. Она с Таей ночует на первом этаже моего дома. Я на втором. У меня там и спальня, и рабочий кабинет одновременно. За первые же дни Раиса буквально вынесла мне мозг своим не то что даже неприкрытым, а очень назойливым желанием стянуть с меня брюки. Пару раз она даже полностью обнажённая пробиралась ко мне под одеяло. Приходилось аккуратно отводить её за дверь, а саму дверь закрывать на защёлку. Разговоры не помогали — девушке нужен был мужчина и срочно, а выбор свой она остановила на мне.

В результате Максу и Сане повезло по-крупному — теперь Раиса ночевала у них в домике на одной большой кровати, собранной из трёх.

Судя по тому, что к завтраку все трое теперь не появлялись, они пришли к полному консенсусу.

Меня, с одной стороны, бесконечно радует, что Тая ровно отшивает всех пытающихся ухаживать за ней, с другой — она столь же ровно относится и ко мне. Спрашиваю — отвечает, делает, что говорю. Ни одного заинтересованного, тёплого взгляда, ни одного слова не по делу. Это и злит, и напрягает, и нервирует одновременно. Мне хочется нравиться ей. Хочется, чтоб она хоть раз взглянула на меня, как на мужчину, хочется увидеть живой блеск в её глазах…

Сегодня за ужином я не смог, как всегда, уйти по своим делам — меня всё сильнее тянет к ней. Пусть она не замечает меня, но мне-то ничто не мешает быть рядом с ней хотя бы так.

На ужин замутили запечь на углях пойманную сегодня рыбу. Пока я кручусь у мангала, не замечаю, как Тая уходит куда-то в лес. Резкий крик разрывает тишину вечера, и я со всех ног лечу в густой мрак кустарника. Тая стоит, прижимая руку к себе, и шумно, судорожно дышит.

— Тая! Случилось что?

— Птица… Она вспорхнула резко… Я просто испугалась. Рукой ещё неудачно взмахнула. Вот… об ветку какую-то поцарапалась.

— Зачем ты сюда пошла?

— В туалет…

— Понятно. Почему не в дом?

— Ботинки. Их расшнуровывать долго. Тимур, перекись есть? Руку нужно обработать…

Её близость пьянит меня, как водка на пустой желудок. Впервые она находится так близко от меня, что я чувствую её запах и тепло её тела.

Мой Маугли стоит, как вкопанный, и боится пошевелиться, боится протянуть руку и спугнуть свою женщину.

— Тимур, ты чего?

— Извини. Задумался. Перекись… да, пойдём.

Я всё же пользуюсь моментом и беру её за руку, ведя к дому.

— Тай, ты чего кричала? Что там?

— Птица напугала. Да ещё руку поранила. Обработать надо.

И снова голос её звучит ровно и тихо, спокойно, и это так убивает меня и моего Маугли, потому что меня сейчас буквально трясёт от того, что она так близко, и я держу её за руку.

Завожу Льдинку в дом. Присев, расшнуровываю её невозможные берцы и снова за руку веду на кухню. Достаю из аптечки бинт, перекись и какую-то мазь для таких случаев.

— Можно, я обработаю, — мой голос вдруг стал хриплым, и сердце колотится о грудную клетку, как бешеное.

— Да, ничего особенного. Я бы и сама справилась.

Ничего не хочу слышать. Беру её руку и промокаю длинную рваную царапину тампоном с перекисью, потом накладываю мазь и стерильную повязку. Я делаю это максимально неторопливо, наслаждаясь её близостью. Но перевязка не может длится бесконечно, да и моему нетерпеливому Маугли уже не хватает этих невинных прикосновений…

— Тая…, — я не знаю, как найти слова, — посмотри на меня…

Льдинка поднимает свои светлые глаза и смотрит мне прямо в душу.

— Я не знаю, как тебе это объяснить… Я даже себе это не могу объяснить…

Не замечаю, что нависаю над ней, приблизившись на максимально возможное расстояние. Уже не справляясь с собой, захватываю её затылок в свою ладонь и просто, как жаждущий к роднику, приникаю к её губам… Со стоном, который идёт из самой глубины души, чувствую, что она не отталкивает меня, а отвечает на мой жадный, нетерпеливый поцелуй. Меня так разрывает от желания, что я с трудом держу себя и стараюсь быть нежным, насколько это сейчас возможно.

Буквально задыхаясь, отрываю себя от её губ. Я хочу вновь увидеть её глаза и прочесть там хоть малую толику того, что чувствую сейчас я. Льдинка смотрит на меня потемневшим и немного потерянным взглядом.

— Тимур… что это было?…

Её голос уже не звучит так безжизненно ровно, в нем появились нотки жизни и желания, и это просто сводит меня с ума. Значит, живая и способна на нормальные человеческие чувства. Значит, не такая холодная, какой кажется. Или я смог растопить её льдинку…

— Тая…, — снова не могу найти слов, да и нужны ли они сейчас, — давай поговорим потом… позже… доверься мне сейчас… прошу тебя…

Она просто прикрывает глаза и трётся щекой о мою щетину — таким тёплым и родным жестом, что в моей башке просто взрываются фейерверки всех цветов радуги. Подхватываю её, совсем невесомую, и, не замечая ступенек, буквально взлетаю на второй этаж, врываясь ураганом в свою спальню. С опасением смотрю на Таю — не передумала ли, и с облегчением принимаю её спокойную и тёплую улыбку.

Осторожно укладываю её на постель, боясь поверить, что вот она, рядом со мной и готова остаться. Одним рывком снимаю с себя свитшот, футболку, расстегиваю ремень брюк и улыбаюсь явному восхищению в её глазах.

— Ты… очень красивый… Тимур!

Мой дикий Маугли издаёт такой победный клич, что у меня реально закладывает уши! Опускаюсь рядом с Льдинкой в полной боевой готовности, но понимаю, что ей нужно немного больше времени. Стараюсь забыть о своём бешеном желании не просто войти, а ворваться в неё — жёстко и бескомпромиссно — и начинаю ласкать свою льдистую девочку, пытаясь хоть немного передать ей того пламени, что бушует сейчас в моей груди.

Снова нахожу её мягкие губы и, не проникая языком, ласкаю их, наслаждаясь их сладкой нежностью… Постепенно спускаюсь ниже, прокладывая дорожку из поцелуев по подбородку, шее, ключицам… Аккуратно снимаю с Таи толстовку, обнаружив под ней тонкую майку и отсутствие бюстгальтера, что приводит моего неукротимого Маугли в невменяемое состояние… Прямо через тонкую ткань ласкаю дерзкие возбуждённые вишенки сосков, слегка захватив один зубами, а другой поглаживаю подушечками пальцев… Наконец-то я чувствую отзыв своей холодной девочки — Тая тихо стонет, выгнувшись мне навстречу — и это какой-то сумасшедший подарок! Просто срываю с неё майку и всасываю горячим ртом её обнажённую вишенку, заставляя её снова и снова тихо стонать и выгибаться навстречу моим ласкам… Продолжаю держать её в приятном напряжении и незаметно расстёгиваю её брюки, проникая ладонью к её интимной нежности… Отпускаю одну вишенку и тут же начинаю нежно ласкать другую, поглаживая её через тонкую ткань белья… Я чувствую, как её желание нарастает, и она всё меньше может контролировать себя — её стоны становятся громче, дыхание срывается, она выгибается навстречу мне, но всё же… Всё же, я вижу, что она не отпустила до конца контроль над своим телом, и это злит меня и заводит ещё сильнее… Я отпускаю её, с довольной улыбкой принимая стон недовольства.

— Сейчас мы продолжим, моя Льдинка…

— Почему… Льдинка…

— Чш-ш-ш… все разговоры после…

Снимаю с неё остатки одежды, оставив на ней лишь маленькие простые хэбэшные трусики, и понимаю, что сейчас мне понадобится вся моя сила воли, чтобы довести задуманное до конца, а не тупо и безбашенно взять её. Я уверен, она уже вполне не против и готова принять меня, но я хочу, чтобы она забыла о контроле и уже не могла разговаривать…

Не снимая трусиков, раздвигаю её маленькие ножки и приникаю губами к её нежности, лаская языком прямо через ткань её припухлые складки и нежную, чувствительную кожу рядом с тканью трусиков…

Тая, зарывшись пальцами в мои волосы, пытается убрать мою голову и судорожно выдыхает:

— Тиму-ур… Не надо… Иди ко мне…

— Чш-ш-ш… поверь… тебе понравится…

Наконец, устав мучать её и себя, снимаю последнюю преграду и жадно приникаю к её нежной влажности, проникая языком во все её сладкие складочки… Тая так громко стонет, что невольно останавливаюсь, переводя дыхание и пытаюсь успокоиться — ещё парочка таких стонов, и я просто кончу к хуям! Но сначала она должна слетать в Космос, со мной всё проще, мой Космос и так уже слишком близко. Проникаю в её влажность двумя пальцами и отыскиваю языком её клитор, заставляя её просто задыхаться от ощущений… Вот теперь я с наслаждением отмечаю, что больше никакого контроля — моя Льдинка стала горячая и пылающая, как огонь — она стонет, всхлипывает, мечется по постели, сгребая судорожно простынь и впиваясь в меня ногтями… И мне бесконечно это нравится! Такой я хочу её видеть — живой, горячей, неистовой, но только не ровной и спокойной, как будто застывшей.

Тая не выдерживает долго мои настойчивые ласки и просто взрывается, с громким, то ли стоном, то ли криком, выгибаясь и интенсивно вибрируя у меня в руках…

Достаю из тумбочки серебристый конвертик и, надорвав, извлекают резинку. Уверенно раскатываю тонкий латекс по члену, наблюдая, как Тая расслабленно затихает. Притягиваю её на край постели, располагаясь между её бёдер и придерживая руками под коленями. Вхожу в неё сразу мощно и сильно, с наслаждением слушая её громкий протяжный стон… Она выгибается мне навстречу с каждой фрикцией, разметая в пыль моё терпение и самоконтроль, понимаю, ещё немного и взорвусь, так и не дав ей полетать ещё раз… Взрыв накрывает меня так стремительно и так мощно, что я буквально рычу, с силой насаживая её на себя до талого… Возвращаясь на землю, с улыбкой фиксирую её сладкие конвульсии и ритмичную пульсацию у неё внутри… Значит, полетали вместе…

В полном изнеможении падаю рядом с ней, с трудом переводя дыхание и буквально выключаясь…

— Тиму-ур… что это было?…

— Ты меня убила, Льдинка… Ты просто нереальная…

В результате засыпаем практически мгновенно, без разговоров и нежностей — просто нет ни на что сил… Последнее, что помню — сгрёб её в свои объятия, зарывшись носом в макушку…

Впервые, наверное, за долгое время, я проспал! Не на работу, конечно. Просто обычно я просыпаюсь часов в шесть, в семь, редко когда в восемь.

На часах девять! Для меня это в самом деле из ряда вон!

И где Льдинка? Как она могла незаметно убежать? Это как я мог так спать, что не почувствовал, как она выбралась из моих объятий? Да ещё и проспал до девяти! Да уж, конкретно она меня вчера вынесла…

И всё же, где Тая?

Быстро принимаю душ и спускаюсь на кухню, сварить кофе. С улыбкой беру в руки маленький стикер, приклеенный к столу. Немного растерянно читаю снова и снова:

«Спасибо за ночь. Всё было чудесно.»

То есть, её эмоций не хватило даже на восклицательный знак! Без имени, без подписи. Ровно, лаконично, красивым почерком отличницы.

Хотелось добавить — всем спасибо, все свободны!

Мне хочется броситься к ней и хорошенько её встряхнуть, заглянуть в глаза и спросить — это всё? Всё было чудесно? Правда?

Я растерян и откровенно зол. Во всяком случае, мой несчастный Маугли сейчас громит всë направо и налево, что попадается на его пути! Везёт! А мне сейчас идти к группе и с запозданием раздавать список ежедневных заданий. И, конечно, все эмоции нужно засунуть себе куда подальше. Потому что люди приехали сюда не за этим, у них свои эмоции и свои дела.

Выхожу к группе. Все в сборе. Запах свежесваренного кофе витает в воздухе, а за столом очередное активное обсуждение чего-то архиважного. Сам того не желая, всё равно отыскиваю взглядом Таю — со спокойной улыбкой слушает Макса, и ровно с той же улыбкой поворачивается в мою сторону, привычным жестом машет рукой:

— Привет, Тимур!

И тут же снова поворачивается к Максу, объясняя ему что-то.

Мой Маугли устал всё крушить. Он сел на берегу реки и тоскливо смотрит на воду… А я больше не смотрю в её сторону. Не могу…

Задания выданы. Весь день до ужина группа будет занята. А у меня есть свои дела.

Загружаю себя под завязку, не мешая замершему на берегу Маугли созерцать медленное движение тяжёлых вод и впитывать мудрость природы и времени…

Утро незаметно перетекает в жаркий солнечный день, день истаивает в тёплый, ароматный вечер, с его чудесными запахами травы, цветов, костра и жареного на мангале мяса… Сегодня я не иду ужинать к общему столу — просто не смогу видеть её спокойную равнодушную улыбку!

Ужинаю в доме уже достаточно поздно, почти все разошлись по домикам. У костра только допоздна засидевшиеся — снова о чём-то спорят. Среди полуночников и Тая.

Мне всё же хочется дождаться её и поговорить — может быть, я просто идиот и напрасно загоняюсь весь день? Может, у неё действительно настолько ровный и спокойный характер, что внешне это выглядит равнодушием? Ведь я не раз общался с ней в чате, там она хоть и так же спокойна, но всё же в ней чувствовалась жизнь.

Чай давно остыл в моей чашке, и я просто сижу и жду. Не могу уйти спать, не поговорив с ней — ведь вполне может оказаться, что это я — идиот, накрутил себя на ровном месте. И чем больше я так думаю, тем больше мне кажется, что так оно и есть. От этих позитивных мыслей даже настроение улучшается, и когда входит Тая, я встречаю её с улыбкой. Тая проходит к барной стойке и взбирается на стул, садясь напротив. Она очень тепло мне улыбается, чем тут же запускает моего повеселевшего Маугли в дикий пляс.

— Ты меня ждёшь или просто вечеруешь?

— Поговорим?

— Давай.

Не удерживаюсь, беру её руку в свои ладони, ласково поглаживая пальцами.

— Почему ты сбежала от меня, Льдинка? Мне показалось, тебе вчера было так же хорошо, как и мне… Я ошибся?

— Тимур, я ведь написала — всё было чудесно. Давай расставим точки над ë. Вроде как, какое-то недопонимание между нами. У нас вчера был действительно качественный, ну хорошо, шикарный секс. Но мы же с тобой взрослые люди, мы же оба понимаем, что это просто секс — зачем всё усложнять? Да, мне действительно понравилось. Если хочешь, мы можем повторить это…

С грустной улыбкой целую её руку и тихо произношу:

— Добрая ты девушка, Тая. Спасибо, конечно, за твоё великодушное предложение. Но если мне нужен будет просто секс — не важно, качественный или шикарный — я куплю себе проститутку. И не буду после задавать ей глупых вопросов. Спокойной ночи…

Я говорю своему Маугли заткнуться и просто ухожу спать. Ушёл, конечно, не значит уснул.

Я не знаю, что с ней, но я пас. Да, я сдался и сложил оружие, и к хуям сверну башку этому долбанутому Маугли, если он ещё раз хоть пискнет. Это не моя женщина! Не может моя женщина быть НАСТОЛЬКО холодной и равнодушной ко мне. Если даже после того, что было между нами вчера, она спокойно говорит, что это просто секс, я просто не хочу её больше слышать. Потому что для меня это был не просто секс — вчера я даже не любил её, я отдавал ей свою душу, я становился с ней вчера единым целым… Ничего подобного у меня не было никогда, от слова «совсем»!

Даже с женой у меня было не так, потому что ТАК не может быть в двадцать лет. Тогда у нас с Катрин было всё весело и по-молодёжному сумбурно и безбашенно. Мы просто чудили. Да, я любил её, но, когда осознал, что такое восемь лет, отпустил. Было больно, на разрыв, но не она меня предала, а я принял решение отпустить. Потому что так было надо, и я не имел права требовать от неё ждать меня. Потому что это жизнь, и она проходит. А она женщина, которая должна любить и рожать детишек.

Я встречался с ней после. Нам обоим была нужна эта встреча. У неё хороший муж и двое классных пацанов, и я реально счастлив за неё. А она со слезами благодарила меня за то, что тогда не позволил ей меня ждать и буквально отказался от неё — через год я перестал ходить на свидания. Я гладил её волосы и понимал, что сделал всё правильно тогда. Потому что ничего, кроме дружеского расположения я больше не чувствовал к Катрин. Хотя выглядела она ещё лучше и эффектнее, чем в двадцать.

Тая пробудет здесь ещё три дня. И больше мы никогда не увидимся. Я говорю это своему Маугли и обещаю свернуть ему башку, если он только вздумает истерить. Максимум — пусть снова идёт смотреть на воду…

Все три дня я загружаю себя работой под горлышко, не давая себе возможности задуматься. Утром уже не выхожу к группе. Встаю раньше, оставляю листочек со списком заданий на столе. Кому я срочно необходим, находят меня на хоздворе либо в сыроварне.

Переделываю все дела, которые раньше оставлял на потом. И к вечеру просто вырубаюсь от усталости без задних ног.

Как бы я не избегал Таю, как бы не загружал себя работой до изнеможения, я не перестаю чувствовать её присутствие. Как я ни злюсь на неё и какие бы слова себе не говорю, меня всё равно тянет к ней. Тянет так, что выворачивает мне всю душу наизнанку. Я хочу её тепла, понимая, что это так же возможно, как согреться в ледяной пещере. Она — Льдинка, она не может быть тёплой по определению, по природе своей. И вместо сердца у неё тоже обжигающий лёд.

Я оттаял её лишь на какой-то миг, и стоило ей начать думать, как она снова стала ледяной и равнодушной. Я бы мог каждую ночь оттаивать её и слышать её живые стоны и крики наслаждения. Видеть, какой она может быть, если только захочет. Но утром я бы снова просыпался один, ведь для неё это просто качественный секс. И это в разы сложнее принять, чем сейчас стараться просто не видеть её.

В последний раз я вижу Таю, когда отвожу всю группу в аэропорт. Вижу, что она смотрит на меня и ищет мой взгляд. Я не могу. Просто не могу посмотреть ей в глаза. Знал, что там увижу — холод, лёд и равнодушие!

Тая садится в автобусе так, что я всё время вижу её в зеркале. Она всю дорогу смотрит на меня, пытаясь поймать мой взгляд. Что за игра? Если у неё было, что сказать, у неё было три дня и три ночи, что мы провели вместе под крышей. Зачем ей сейчас мой взгляд?

В аэропорту я обнимаюсь на прощание с каждым желающим, раздаю визитки и приглашаю приезжать снова. Уже собираюсь сесть за руль и уехать, но кто-то сзади задевает меня за руку, и я всем организмом чувствую — кто.

— Тимур…

Сглатываю, и всё же поворачиваюсь к ней.

— Ты что-то хотела, Тая?

— Тимур… прости меня, хорошо?

— Мне не за что тебя прощать. Лети домой.

Смотрит на меня долгим взглядом, а я не могу отвести свой. Но всё же нахожу в себе силы, разворачиваю её в сторону аэропорта и слегка подталкиваю вперёд.

— Лети домой, Льдинка! Все слова уже сказаны.

Сажусь в машину и уезжаю так быстро, как будто боюсь, что сейчас передумаю и вернусь к ней, просто как маленький вцеплюсь в неё и буду умолять остаться… И я знаю, что она ответит на все мои мольбы и признания, поэтому еду прямо и прошу своего несчастного Маугли вернуться к реке. Пусть лучше нудная, тупая тоска, чем то, что сейчас разрывает мне душу.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ТАЯ

Тайна:

— Привет, Юстас!

Юстас — Алексу:

— Привет, Таймер! Ах, прости, я ж совсем забыл, что ты теперь Тайна! Действительно, удивила! Никак не мог ожидать, что Таймер — девушка, поэтому прошу прощения за свой французский. Был не сдержан, каюсь, впредь не повторится!

Тайна:

— Ну, что ты, Юстас, я всегда ценила твой сочный эмоциональный слог, не стоит извиняться.

Юстас-Алексу:

— Как отдохнула у Тимура? Делись впечатлениями!

Тайна:

— Откуда знаешь, что я там была? Я не писала в общий чат.

Юстас-Алексу:

— Тимур и рассказал. Он тоже был немного шокирован, что Таймер — девушка.

Тайна:

— Ты знаком с Тимуром? Тимур есть в общем чате? Но откуда — у него же там нет интернета и связи. Во всяком случае, мой смартфон был бесполезен все 10 дней. Под каким он ником в чате?

Тимур:

— Оу, оу, сколько вопросов сразу! Отвечаю: с Тимуром знаком, Тимур в Айтимире давно, интернет и связь у него в лучшем виде, но на время гостей он врубает глушилку, для себя включает её ночью и работает до утра, пока все гости спят. А чтоб не вздумали полуночничать, загружает их весь день по самые помидоры. Про ник, прости, не скажу. Попросил не разглашать. Вообще-то, я тебе и так уже слил его секретный ингредиент про отсутствие связи и интернета. Но ты ж хорошая девочка, никому же не расскажешь? Его бизнес только и держится на том, что народ реально десять дней оторван от мира и смартфонов.

Тайна:

— Ты бывал у него? Или вы знакомы только в сети?

Юстас — Алексу:

— Нет, не только в сети, я знаю его давно и достаточно хорошо. Почему тебя это волнует?

Тайна:

— Юстас, я могу считать тебя своим другом? Дело в том, что в жизни я достаточно замкнутый и необщительный человек и, можно сказать, друзей вне сети у меня и нет. То есть, нет человека, с которым я могла бы просто поговорить по душам, что называется.

Мы общаемся с тобой уже давно, и не только по работе, мы часто с тобой дискутировали на разные темы и я безгранично уважаю твоё мнение. Мне бы хотелось считать тебя своим другом. Потому что сейчас в моей жизни, можно сказать, впервые сложилась такая ситуация, когда мне хочется излить душу. Конечно, если ты против — я пойму.

Юстас — Алексу:

— Тайна, конечно, ты мой друг, вне зависимости, девушка ты или парень. Ты хороший, добрый, умный человек — вот это главное! И я буду только рад, если ты доверишь мне свои переживания, правда. И если я смогу чем-то тебе помочь, отлично! Так что без всякого стеснения можешь вываливать на меня всё, что накопилось. По себе знаю, иногда нужно просто проговорить проблему, начать её обсуждать, и решение как-то само всплывает. Сам крутишь в голове, крутишь, начинаешь кому-то рассказывать, слышишь одно мнение, другое, и в результате сам приходишь к оптимальному решению.

Так что, в следующий раз можешь грузить меня своими душевными переживаниями даже без всяких прелюдий — буду рад и выслушать, и, если это возможно, помочь.

Тайна:

— Спасибо, Юстас! Так классно убеждать умеешь только ты!

Расскажи мне про Тимура, если вся его жизнь не один большой секрет.

Юстас — Алексу:

— Ну, что рассказать? В двадцать женился, и практически через полгода сел в тюрьму за двойное убийство, дали восемь, отсидел пять, вышел по УДО за хорошее поведение. Продал квартиру в городе, взял у лесохозяйства в аренду старый домик лесника, устроил там то, что ты видела — построил дом, оборудовал территорию, развёл коз и купил мини-сыроварню. Компьютером увлёкся сразу, как вышел. Быстро вошёл в курс дела и сейчас он достаточно сносный разработчик. Ну, вот в общем-то и всё.

Тайна:

— Убил жену с любовником? Никогда бы про него такое не подумала…

Юстас — Алексу:

— И правильно, что не подумала. Жену с любовником он бы отпустил и пожелал бы обоим удачи — ну, выбрала девушка другого, разве за это нужно убивать?

Нет, там другой случай.

Он вечерами жену встречал с учёбы, а в тот вечер и она вышла раньше, и он задержался. А идти через парк. Когда шёл, услышал в кустах возню и женские крики. Влетел туда, а там два ублюдка его жену пытаются изнасиловать. Платье порвали, один уже штаны снимает, второй руки держит и рот зажимает. Он просто схватил обоих за шиворот и один раз стукнул башками одного об другого. В результате два трупа. Его бы может быть и оправдали, да один из трупов оказался сынок какого-то местного вельможи. И Тимура отправили кататься на восемь лет за непреднамеренное убийство.

Тайна:

— А жена? Где она сейчас?

Юстас-Алексу:

— Через год Тимур перестал выходить к ней на свидания и написал больше не ждать и устраивать личную жизнь, потому что восемь лет — это очень много, сказал, что не простит себе такую её жертву.

Ещё через год его жена снова вышла замуж, сейчас у неё двое сыновей.

Тайна:

— Но как же он живёт, столько лет без женщины?

Юстас-Алексу:

— Ну, что ты, Тайна, продажную любовь ещё никто не отменял.

Тайна:

— Я имела в виду другие отношения, ну, да, ладно. Раз до сих пор один, значит, ему так проще, наверное.

Юстас-Алексу:

— Имеешь в виду, почему рядом с ним нет Его женщины? Тогда ответь на вопрос, почему рядом с тобой нет Твоего мужчины? Потому что мы — айтишники — мы же затворники. Всё наше общение в сети. Мне кажется, я за всю жизнь не сказал столько, сколько написал в постах, в чатах. В жизни в принципе сложно найти Своего человека, а уж если вся жизнь — Сеть, и подавно.

Тайна:

— Ты тоже не встретил Свою женщину или тебе повезло больше?

Юстас-Алексу:

— На какой-то момент почудилось, что встретил. Но она ушла и попросила не усложнять. Видимо, я ошибся. Мне кажется, Мою женщину будет тянуть ко мне так же, как меня тянет к Ней.

Давай не будем об этом. Ты же хотела чем-то поделиться, душу излить, а мы только о Тимуре разговариваем.

Что у тебя случилось? Или это касается Тимура?

Тайна:

— Юстас, мне кажется, я очень обидела его. И мне стыдно за то, как я себя вела.

Понимаешь, меня растила бабушка. Мама много работала, она — главный бухгалтер. Приходила поздно и дома ещё работала, брала разную подработку — ей всегда хотелось много денег, всегда казалось, что мало зарабатывает. А у меня вместо мамы была бабушка. Я не жалуюсь — она любила меня и мы с ней хорошо жили.

Я понимаю, бабушка хотела мне только добра, но сейчас мне кажется, что она во многом ошибалась.

Она всегда, с самого раннего детства внушала мне, что нельзя поддаваться эмоциям и всегда нужно думать головой. Всегда, даже в мелочах, контролировать свои чувства и желания. Хочется прыгать, петь и скакать, нужно подавить в себе эти желания, включить голову. Сначала научишься контролировать себя в мелочах, а потом в любой ситуации не пойдёшь на поводу у желаний.

Сейчас я понимаю, чего она боялась. Мама забеременела мною, когда отдыхала на море. Курортный роман. И, конечно, я не имею никакого представления о своём отце — мама о нём никогда не говорила, а бабушка ничего не знала, как и я. Ведь с ней мама тоже не делилась. И бабушка, сама не понимая, что обижает меня, часто повторяла — вот, мать поддалась своим желаниям и поломала себе жизнь. Видимо, она не понимала, что она ассоциирует моё рождение с поломанной жизнью. То есть, я — результат ошибки и бесконтрольности. Как бы меня это не обижало, я выросла такой, как хотела бабушка. Научилась прятать эмоции, контролировать желания и всегда думать головой.

Я даже замуж вышла, потому что рассудила, как учила бабушка. Я запретила себе думать про любовь, потому что любовь — это чувства и эмоции, которых нужно избегать и подавлять. А в браке без любви нет эмоций, значит, мне подходит.

Мой шеф добивался меня уже второй год. Я уступила его желаниям переспать, думая, что это его успокоит. Но он захотел большего, ему нужен был брак и узаконенные отношения. Со временем я согласилась. Мы прожили полгода, он не выдержал и ушёл. Потому что тяжело, наверное, жить с безэмоциональным роботом. Это я сейчас, через время, понимаю. А тогда я не ощутила особой разницы. Был муж, создавал какой-то фон, иногда занимался со мной сексом. Я же вся в работе, в компе, правильно ты сказал — моя жизнь проходила в Сети, а что было на поверхности, меня не трогало.

Шеф попросил уволиться — не мог видеть меня каждый день.

И я полностью погрузилась в удалёнку. Набрала море заказов и, можно сказать, практически не спала.

В какой-то момент пришёл какой-то ступор — я перестала понимать, зачем я живу. Зачем я родилась. Моё рождение — ошибка. Значит, и моя жизнь — ошибка. У меня пошёл какой-то сбой в матрице. Нужна была конкретная перезагрузка. Тут и подвернулся этот групповой отдых для конченых айтишников.

Первый день, конечно, ломало безбожно. Мозг не мог поверить, что нет экрана, цифр, курсора… Выносило так, что хотелось забить и уехать домой. Но, во-первых, я была такая не одна, а во-вторых, оттуда ни хрена не уедешь. Тимур бы не повёз, он объявил об этом ещё в аэропорту. Сказал, будете ныть, скулить, плакать, но десять дней придётся жить в лесу и делать, что скажет. Иначе — до свиданья!

Ничего, где-то день на третий отпустило и стало легче жить и легче дышать. И мозг начал созерцать, наслаждаться тем, что вокруг. И я в какой-то миг начала осознавать, что не может быть чьё-то рождение и чья-то жизнь ошибкой — в природе всё так мудро, целесообразно. Даже маленькие травинки несут свою миссию, неужели я, человек, ошибка? Значит, это не так! Я начала рассуждать и пересматривать всю свою жизнь. И оказалось, что многие вещи мне стыдно вспоминать, хотя раньше я даже не задумывалась об этом.

И Тимур. Он ведь мне сразу понравился, как только увидела и услышала. Да он не может не понравится — он же как картинка! Таких на обложках женских романов рисуют — высокий, загорелый, с офигенным рельефом мышц! Волосы густые, тёмные, небрежно лежат, но выглядит это лучше всяких укладок. А глаза — это же просто мрак! Умные, добрые глаза цвета тёплого, гречишного мёда! Это что-то необыкновенное! Лицо с грубыми чертами, мощным упрямым подбородком, и на него всё время хочется смотреть. Однажды рано утром я наблюдала из окна, как он умывался на улице с голым торсом — невозможно же глаз отвести до чего завораживающее зрелище!

И что я делала — я по заветам бабушки старалась запрятать поглубже все свои симпатии и эмоции, изо всех сил боролась с собой… И, наверное, победила бы сама себя, если бы не Тимур.

Я не знаю, что он сделал. Как будто я находилась внутри какой-то капсулы с прочными стенками, которая защищала меня от эмоций, переживаний, чувств. И вдруг капсула начала трескаться и все эти чувства стали просачиваться через трещины.

Я так этого испугалась, что просто сбежала. Я испугалась того, что я чувствую и что меня переполняет. Мне казалось, меня разорвёт от так вдруг нахлынувших чувств.

Тогда я подумала, что бабушка предупреждала меня именно об этом. Не знаю откуда и как, но я нашла в себе силы запихать все эмоции и чувства обратно в скорлупу и попыталась законопатить разумными мыслями все трещины моей выдуманной защиты от мира.

Я дала понять Тимуру, будто меня совсем не трогает, что между нами произошло и для меня это не имеет никакого значения — написала глупую записку и ушла, боясь встретиться с ним снова.

Изо всех сил я старалась сохранить в себе ощущение, что ничего не случилось, всё как прежде, я справилась со своими чувствами.

И даже смогла с полным спокойствием сказать Тимуру гадость. Конечно, он отвернулся от меня после этого и все мои трещины вскрылись снова. Оставшиеся дни мне было так плохо, меня кидало из крайности в крайность. Мне хотелось бежать к нему и умолять простить, а потом я ругала себя за несдержанность и за то, что иду на поводу у своих желаний. Это был какой-то вывих мозга и сумасшедшие эмоциональные качели!

Ни на что я так и не решилась, опять спряталась в свою раковину, и только в автобусе не могла отвести от него взгляд, мне хотелось запомнить его навсегда, чтобы пусть не он сам, хотя бы его образ был со мной, в моей памяти.

И всё же я чувствовала свою вину, это тоже жгло меня. Я понимала, чувствовала, как обидела его. Попросила простить меня, но мне всё равно стыдно, и я не знаю, как поступить.

Тимур разрушил всю мою защиту.

Ты знаешь, я не плакала даже на похоронах бабушки. А тут, впервые за много лет, я плакала! Меня так перехлёстывало эмоциями и чувствами в первые дни после прилёта, как будто прорвало плотину.

С трудом я заставила себя погрузиться в работу, чтобы забыться и избавится от всех чувств на свете, но меня всё время гложет стыд. Мне стыдно, что я так повела себя, как какая-то конченная тварь.

Наверное, я слишком много вылила на тебя, извини, если что…

Юстас-Алексу:

— Тайна, у тебя есть алкоголь?

Тайна:

— Есть бутылка хорошего испанского вина. А что?

Юстас-Алексу:

— Бери бокал, открывай вино, будем дальше разговаривать. Меня твой рассказ так убил, что я себе уже бренди накапал. Ты не против?

Тайна:

— Да мне пить нельзя, я начинаю всякий бред нести, мне потом стыдно. Может, ты там и за меня выпьешь?

Юстас-Алексу:

— Тайна, ты там сейчас одна. Если и будешь нести бред, я с радостью его послушаю, то есть, почитаю, и если это действительно будет бред — никогда тебе об этом не напомню. Наливай! Мы ж по чуть-чуть, думаю, до бреда не дойдёт.

Тайна:

— Убедил. За что пьём?

Юстас-Алексу:

— За тебя, конечно же, Тайна!

Послушай, что я тебе скажу. Я, может, ни хрена не психолог, и тебе самой решать, как относиться к моим словам. Но твоя бабушка в корне не права! Человек только тогда человек, когда он думает и головой, и сердцем. Ты научилась заглушать, подавлять эмоции, чувства, то есть, голос сердца, и действительно стала биороботом. Но человек не может так жить. Поэтому ты пришла в тупик, ты просто перестала чувствовать смысл и вкус жизни. Жизнь без чувств пресная, безвкусная, и ты почувствовала ненужность и бессмысленность своего существования. Поздно или рано, но ты бы всё равно к этому пришла.

Не знаю, что там произошло у Тимура. Не знаю, что конкретно привело к тому, что твои эмоции разбили панцирь и вырвались наружу. Но, поверь, твоя жизнь теперь будет другой, опять же, если ты сама этого захочешь и перестанешь бороться со своими чувствами и эмоциями, бояться их. Они должны быть в жизни, обязательно! Ты же живой человек, с сердцем, с душой, а не бездушная машина, наделённая только разумными алгоритмами действий.

И желания в жизни важны. Они двигают нас вперёд.

Да, не спорю, когда чувства рвут душу — это больно, бывает, больно на грани! Но ведь чувства — это не всегда больно, чувства — это огромное счастье! Чувства к любимому человеку, любовь к своему ребёнку, наслаждение искусством, теплом родного человека, общением — горячим и живым — это всё чувства, и как без них? В этом — соль жизни!

Ты училась долго и терпеливо подавлять эмоции и чувства, учись теперь жить с ними, наслаждаться ими. Иди за желаниями, а мозг остановит тебя, если желания будут опасными и ненужными.

Хочется полетать? Необязательно для этого сигать с крыши многоэтажки — иди в батутный парк и летай до изнеможения!

Вот скажи, что тебе хочется прямо сейчас?

Тайна:

— Я хочу к нему… Целый месяц уже прошёл. Я думала, отпустит, пройдёт. А я всё время хочу к нему… Я просыпаюсь утром с этим чувством и засыпаю с ним же…

Юстас-Алексу:

— Что тебе мешает позвонить или написать? У тебя же есть визитка?

Тайна:

— Боюсь, что он не захочет со мной разговаривать…

Юстас-Алексу:

— Не надо бояться, надо попробовать. Он такой же человек, как и ты. Не решай за него. Кто знает, может быть он ждёт хоть какого-то шага с твоей стороны. Просто дай себе ещё один шанс. И ему тоже. Никогда не поздно всё изменить и начать сначала.

Тайна:

— Спасибо тебе, Юстас! Я так рада, что написала тебе! Я попробую прямо сейчас, пока твои слова и бокал вина внутри меня придают мне смелости. Боюсь, что завтра мой мозг снова накидает мне кучу доводов, что этого делать не надо.

Буду пробовать жить чувствами и желаниями — посмотрим, куда меня это приведёт…

Юстас-Алексу:

— Удачи, Тайна! Я в тебя верю!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ТИМУР

«Здравствуй, Тимур!

Это Тая. Понимаю, что прошло

время, и ты уже и думать обо всём

забыл. Возможно, для тебя всё это

было всего лишь глупым инцидентом.

Наверное, ты считаешь меня какой-то

злой и холодной стервой. Скорее всего,

я так и выглядела. Но на самом деле

я совсем не такая, просто не позволяла

себе проявлять эмоции. Это долго

объяснять, но я в самом деле считала

это правильным.

Мне нужно было раньше написать

или позвонить, но я не могла на это решиться.

Наверное, и не решилась бы, если бы

не один очень хороший и очень умный

человек. Ну, и если бы во мне не

находилось сейчас два бокала вина.

Тимур, ты можешь меня послать и

будешь сто раз прав, но всё же я скажу.

Уже не могу не сказать и всё время носить это в себе.

Мне очень плохо без тебя.

Я снова хочу чувствовать твоё тепло,

слышать твой голос, почувствовать твои теплые

губы там, где я раньше и помыслить не

могла…

Ты изменил меня, Тимур!

Ты что-то сломал во мне.

Я больше не могу и не хочу сдерживать себя,

свои чувства, свои желания, свои эмоции.

Уже то, что я смогла всё это тебе написать —

для меня целая революция сознания!

Ты очень нужен мне, Тимур, но если ты

не ответишь, я пойму. Я понимаю, к тебе

всё время приезжают отдыхать разные

девушки, зачем тебе какая-то

замороженная, неспособная на нормальные

человеческие чувства, когда в любое время найдётся

тёплая и отзывчивая…

Прости меня, пожалуйста…

Ещё не все слова сказаны…»

«Льдинка моя! Ты вернула мне смысл жизни. Не нужно ничего объяснять — просто прилетай! Я очень жду тебя и, поверь, ты самая тёплая и отзывчивая, просто ты ещё плохо себя знаешь!»

«Тимур! Спасибо тебе! Я не ожидала,

что ты ответишь так быстро и уж

совсем не надеялась, что всё ещё

нужна тебе! Я обязательно скоро

прилечу, но дай мне ещё

совсем немного времени.

Один умный человек объяснил мне

сегодня, что я сама у себя украла

радости жизни, лишая себя того, что

хотелось.

Я с детства хотела танцевать танго

или румбу, но в детстве бабушка

никогда бы не позволила такому

случится, а когда я выросла, то уже

сама ничего подобного себе не могла

позволить.

Однажды я посмотрела фильм «Грязные

танцы» и потом всю жизнь подавляла

своё желание танцевать.

Но я осознала, что так нельзя, ведь мы

живём, чтобы радоваться! Ведь для

чего-то даны человеку эмоции и

чувства и, наверное, не для того, чтобы с ними бороться. Теперь я это понимаю — эмоции помогают нам почувствовать, как на самом деле прекрасна жизнь и сколько в ней может быть хорошего и радостного, почувствовать всю многогранность, все оттенки нашей жизни, смаковать её, наслаждаться ею, а не просто бесконечно решать какие-то задачи и проблемы.

Просто нужно позволить себе быть

счастливым! И я хочу быть счастливой,

хочу прочувствовать всё то, что когда-то

себе запрещала.

Сможешь ли ты ещё немного меня

подождать?

Мне очень хочется сходить в батутный

парк, на скалодром, научиться кататься на роликах и проехаться верхом на лошади!»

«Льдинка моя! Ты меня убиваешь!

Выходит, мы встретимся только через год?

Я ждал тебя очень долго, просто поверь и, конечно, готов подождать, сколько тебе потребуется, но всё же, прошу тебя, прилетай скорее! Ты мне очень нужна!»

«Тимур, у меня к тебе встречное предложение, хотя,

наверное, это невозможно…

Может быть, ты прилетишь ко мне

и мы пройдём мой путь насыщения

жизни радостью и эмоциями вместе?»

«Я пару раз оставлял всё своё хозяйство на одну супружеской пару пенсионеров, они вполне успешно справились.

Если ты в самом деле будешь рада меня видеть, я прилечу так быстро, насколько это возможно! Мой Маугли сейчас вообще готов бегом бежать до Москвы! И я его понимаю — я тоже соскучился по тебе, моя Льдинка!»

«Маугли? Кто это?»

«Это то дикое, необузданное существо, переполненное весенним тестостероном, которое поселилось во мне, как только я тебя увидел. Причём я видел тебя только со спины. Когда я увидел твои серьёзные глаза, мой Маугли совсем свихнулся и перестал адекватно мыслить…

А когда ты уехала, он долго и невыносимо тоскливо выл на луну, вынося мне мозг и вынимая из меня душу по кусочкам, и сколько я не обещал, что оторву ему его тупую башку, если он не заткнётся, это совсем не помогало…

Сегодня я впервые усну спокойно, не слыша его тоскливого завывания. Сегодня мой Маугли счастлив!»

«Тимур! У меня нет слов! Я не умею

так красиво говорить! Я вообще

мало, что умею, если это не касается IT.

Наверное, когда ты узнаешь меня

получше, твой Маугли разочаруется…

Я не умею готовить — меня вполне

устраивает пицца на заказ. Я не умею

вести хозяйство, для уборки раз в месяц нанимаю клининговую фирму, и мне этого достаточно. Я плохой собеседник — всё моё общение проходит в чатах и форумах.»

«Не думаю, что для Маугли всё это имеет значение. Когда встречаешь своего человека, очень многое становится неважным. А готовлю я и сам достаточно сносно. Пиццу, во всяком случае, вполне смогу для тебя приготовить»

«Оу, хочу попробовать твою пиццу!

Я вспомнила, что я умею делать!

Я сварю тебе вкусный кофе!

Когда тебя ждать? Теперь мне уже

совсем невтерпёж увидеть тебя и

твоего дикого, но такого нежного,

Маугли…»

«Не смог его удержать! Этот безбашенный как прочитал, что ты считаешь его нежным, с дикими криками унёсся в джунгли, рассказывать о тебе Каа и Багире)))

Порешаю вопрос с хозяйством, и сразу к тебе. Надеюсь, ты не передумаешь?

Ведь два бокала вина завтра уже испаряться и, возможно, Маугли перестанет казаться тебе нежным и таким уж необходимым»

«Тимур, то, что я сказала, я думала

и раньше. А два бокала придали

мне смелости признаться тебе в этом.

Я правда очень жду тебя, и ты мне

нужен! Очень!

Если хочешь, я завтра скажу тебе

это ещё раз…»

«Очень хочу! И не только завтра, а каждый день и всю жизнь!»

«Не знаю про всю жизнь, но пока

я тебе не надоем, обещаю говорить

каждый день, что ты мне нужен…»

«Спасибо, Льдинка! Про надоем даже и не мечтай!

Уже очень поздно. Очень жду завтра сообщения от тебя.

Спокойной ночи, Льдинка!»

«Спокойной ночи, Маугли, мой

нежный дикарь!»

Читаю её сообщения, и не совсем могу поверить, что не сплю, и моя Льдинка в самом деле всё это написала. Месяц меня действительно разрывает от тоски по ней, и я ничего с этим не могу поделать. Я понимал головой, что не моя, что ничего у неё не ёкнуло даже после того, что у нас было. Но этот дебильный Маугли реально выворачивал меня наизнанку своим тоскливым воем. Я бы и сам уже сел бы повыть где-нибудь на берегу озера, так мне было хреново.

Знаю, что излечивает такие состояния — время и работа на износ, чем я и занялся. Я брал все возможные заказы и просто не давал себе ни минуты на раздумья. Но и это не всегда помогало — её серьёзные серые глаза, её тихий голос не отпускали меня. Её стоны, её ответ на мои ласки снова и снова всплывали в памяти… Как и то, что она назвала это качественным сексом…

Когда она написала мне, то есть Юстасу, что Тимур, то есть я, ей понравился, и она просто сказала совсем не то, что на самом деле думает, и что я ей нужен… Я думал, меня разорвёт от нахлынувших чувств. И мой больной Маугли наконец прекратил свой изматывающий мне душу вой, просто прислонился спиной к шершавому стволу дерева и, блаженно улыбаясь, устало прикрыл глаза…

Сейчас уже поздно, а завтра утром я съезжу в деревню и привезу сюда тётю Симу с дедом Николаем. Сами они хозяйство не заводят — корма дорогие да и привезти их целое дело. А с моими козами возятся с удовольствием. Правда, я их оставлял с ними максимум на три дня, а тут я уеду как минимум на месяц.

Нужно затарить их продуктами, составить список дел. Да ещё придётся отменить на этот месяц две группы. Моя Льдинка оттаяла и ждёт меня — это более, чем форс-мажор и уважительная причина!

Но мы можем сколько угодно строить чёткие ровные планы, Всевышний всегда найдёт место коррекции.

Утро было максимально насыщенным и заполошным, и когда приходит сообщение с незнакомого номера, мне приходится прочитать его несколько раз, прежде чем информация просачивается в мой мозг, и я наконец осознаю, что там написано.

«Привет, Тимочка!

Ничего не могу с собой поделать!

После нашей встречи всё пошло кувырком.

Тима, я не могу без тебя и ничего не помогает. Ну, что мне делать?

Да, я благодарна тебе, что тогда ты отказался от меня и буквально заставил научиться жить без тебя. Благодарна, потому что у меня хорошая семья.

Сколько бы я смогла тебя ждать?

Не знаю, правда. А потом бы считала эти года потерянными, украденными у меня.

Ты был абсолютно прав — я не создана, чтобы ждать, я люблю жизнь во всех её проявлениях!

Но когда я увидела тебя, меня просто накрыло воспоминаниями. Ведь мы с тобой были счастливы, мы в самом деле любили друг друга. И я сейчас как будто снова вернулась туда, в те наши с тобой годы.

Пожалуйста, приедь ко мне, мне очень это нужно! Я боюсь наделать глупостей. Я уже испортила отношения с мужем, хотя понимаю, что не права.

Тимочка, прошу тебя, ответь, хоть слово!»

Катрин! Да капец! Ну, почему вот именно сейчас?! И ведь придётся ехать и разговаривать, не могу оставить её в таком состоянии. А это как минимум двое суток!

«Кэт, я приеду.

Завтра.

Давай встретимся в том же кафе,

что встречались в прошлый раз.

Завтра в три.

И не делай глупостей, ни к чему»

Я встретил Кэт сразу после армии. Пришёл к маме в магазин с букетом, обрадовать, что сын её — дембель и Родине больше не должен. А Кэти там стажировалась. Она так пожирала меня взглядом, что я не мог оставить это без внимания.

Кэт тогда была просто сладкой конфеткой и с её данными могла легко склеить любого парня, а уж у голодного до женской ласки дембеля вообще не было никаких шансов уйти от её зовущего взгляда.

Мы чудили так, что только на люстре, наверное, сексом не занимались. Благо, у нас всегда было где — мои родители обычно работали допоздна, а её мама частенько уходила на ночные смены.

Через год мы расписались, а ещё через полгода всё кончилось — мне дали восемь лет.

Что я чувствовал к ней сейчас? Мне она казалась родным человеком, младшей сестрёнкой, которой я всегда приду на помощь и никогда не стану ей чужим. Но и возврата к прошлому быть не может от слова «совсем». И не потому, что она замужем, хотя и поэтому тоже, а просто потому, что я уже никогда не смогу её воспринимать иначе, нежели как младшую сестрёнку. Всё, что было когда-то между нами, осталось очень далеко и безвозвратно в прошлом.

Я не испытываю по этому поводу грусти или радости, а просто принимаю это как данность. Чувств, что были когда-то, уже нет и не будет, но мы остались родными. До сих пор я считал, что она думает так же. Но, видимо, что-то пошло не так…

Кэтрин сидела за тем же столиком, что и в прошлый раз, почти год назад, когда мы встретились впервые после шести лет разлуки. И за этот год она слегка изменилась — в прошлый раз у неё было каре, сейчас длинные каштановые волосы были красиво уложены и делали её образ более мягким и женственным. Мне показалось, она немного поправилась — совсем чуть-чуть, что придало ей ещё большую аппетитность и притягательность для мужского пола.

Было видно, что она готовилась к нашей встрече — прическа, красивое декольтированное платье, духи, разящие наповал и ярко накрашенные губы — всё это запросто подействовало бы на меня, если бы не два «но». Во-первых, у меня теперь есть моя маленькая сероглазая Льдинка, а во-вторых, это же Кэт, для которой кроме кроме братских чувств у меня ничего не осталось.

— Кэт, ты как всегда неотразима! Ну, здравствуй! Случилось что?

Присаживаюсь рядом за столик, приветливо ей улыбаясь.

— Даже не обнимешь меня? — обиженно, и даже со слезами на глазах, просяще шепчет Катрин.

Запрещённый приём, и конечно я ей не могу отказать. Встаю ей навстречу и мягко прижимаю к себе, целую в макушку и, не давая ей настроиться на эту неправильную волну, усаживаю её на стул.

— Кэт, тебе что-нибудь заказать? Я с поезда, кофе бы выпил. Тебе, как всегда, капучино? И шоколадку с орехами? Или что-то покушаешь?

— Кофе, да, давай. Только шоколад не надо. Что-то сладкое последнее время совсем не хочу, не лезет. Возьми лучше орешки солёные.

— Хорошо, понял.

Пока делаю заказ, пытаюсь продумать наш с ней диалог — как объяснить ей и не обидеть, что всё в прошлом.

— Кэт, расскажи мне про своего мужа, как вы познакомились.

— Сейчас? Про Андрея? Я думала, мы поговорим про нас… с тобой…

Снова вижу, как слёзы блестят у неё в глазах и вот-вот готовы брызнуть. Кладу свою ладонь на её и, как бы успокаивая, поглаживаю.

— Мы же не торопимся. Успеем поговорить обо всём.

— Андрей… Он хороший…

— Не сомневаюсь…

— Когда ты написал мне, что больше не придёшь на свидания и отказываешься от меня, мне было так плохо. Я ведь думала, что ты винишь меня, хоть ты и писал, что это не так. Ты писал, что я должна жить, а не хоронить себя на целых восемь лет, что мне нужен муж и дети, а я думала, что ты просто не хочешь меня больше видеть и не можешь простить, что из-за меня ты попал в тюрьму…

Слёзы всё же прорвались и крупными горошинами катились по щекам Кэт. Моë спокойствие и самообладание сносит на раз — не могу на это спокойно смотреть. Притягиваю её к себе вместе со стулом и салфеткой пытаюсь привести её макияж в порядок.

— Кэт, мы ещё в прошлый раз это выяснили. Никогда я не винил тебя и прощать мне было нечего. И ты даже представить не можешь, как мне далось это решение. Но я не имел права обрекать тебя, такую юную, красивую, горячую, на такую жизнь. Не имел права. Я б себе этого потом не простил. Давай закроем эту страницу. Никогда не вини себя за это и не думай, что я винил. Даже мысли такой у меня никогда не мелькнуло, поверь.

— Спасибо, Тимочка! Спасибо, что ты такой… А Андрей… Я не помню уже, как случилось. Не помню, как я попала тогда в парк — я же тогда ходила потерянная и сама не понимала, что делаю, куда иду. Я сидела в парке на лавочке и просто плакала… разговаривала с тобой… со мной это случалось в последнее время. Я всё доказывала тебе, что ты не прав, что я дождусь и восемь, и десять, хоть сто лет — дождусь тебя… Андрей сел рядом и просто слушал, что я тебе пытаюсь доказать. Видимо, он как-то почувствовал, понял, что я не больная, не сумасшедшая, что мне просто очень плохо. И он начал мне отвечать вместо тебя, тихо так, негромко. Жалел меня, успокаивал, потом приобнял, притянул к себе и начал гладить по голове, как маленькую, пока я просто не расслабилась и не уснула у него в объятиях. Не знаю, сколько я так спала, но мне впервые за долгое время было так хорошо и спокойно. А когда проснулась, мне стало страшно, что он сейчас отпустит меня и уйдёт. Он, наверное, увидел этот страх в моих глазах и сказал, что будет рядом, пока нужен мне. А через год у нас родился Тимофей, мой маленький Тим. Ещё через год — Кирюша. Андрей, он всегда со мной, он даже на роды со мной ходил и за руку держал, и обоих мальчиков принял в свои руки. И ночами не спал вместе со мной. Андрей… Он такой, каких, наверное, и в жизни-то не бывает…

А я вот его обижаю сейчас. Даже прикоснуться к себе не даю… уже месяц, наверное. Всё время ты у меня стоишь перед глазами. И то, что мы с тобой творили… ну, тогда… давно… Мне хочется снова всё это испытать… Вернутся в то время…

Официантка принесла кофе, и я отпускаю Кэт из объятий, придвигая ей чашку с кремовой пенкой.

— Ты всё верно говоришь. Кэт, только ты сейчас не обижайся, а подумай над моими словами. Ты действительно хочешь вернуть то время — время, когда ты была юной, и жизнь била ключом. Ты была счастлива и кайфовала каждую минуту. Может быть, что-то сейчас в твоей жизни происходит, не знаю, может, на работе, что тебе остро не хватает радости, драйва какого-то. Просто, то время у тебя ассоциируется со мной. Тебе кажется, если буду я, то снова будет драйв и счастье. Но это не так, Кэти. Разве ты сможешь уже без своего Андрея? Только представь, что его не будет в твоей жизни — его надёжных, спасительных объятий? Наверное, ты так к ним уже привыкла, что и не замечаешь их.

— Как ты прав, Тима! Вот ты сейчас сказал это, и я понимаю, что Андрей… Он всё для меня… Мне стыдно, что я так с ним поступаю, но я сама не знаю, что происходит. Он подходит ко мне, а мне хочется убежать — не хочу, чтобы прикасался. Сплю уже которую неделю одна, попросила его не ложится рядом — стал раздражать его запах даже. Но он же спокойный, ничего не говорит, соглашается. Просит только, чтобы не злилась. Да, и на работе, ты прав, просто какой-то завал. Все как с ума сошли — взвалили всё на меня, а я не успеваю, нервничаю, переругалась уже со всеми. Утром идти, а у меня ноги туда не идут. Уволюсь на хрен! Да куда там — ипотека у нас. Как Андрей один будет тянуть, пока новую работу найду. Всё как-то одно к одному навалилось…

Хочу начать объяснять ей, что, кажется, догадываюсь о причинах всех её проблем, но в это время к столику подходит высокий светловолосый крепыш с добродушными ямочками на щеках. Усаживается рядом на стул, развёрнув его спинкой перед собой.

— Не помешал? — улыбается, но горечь обиды скрыть у него не получается.

— Андрей? Как ты… здесь?

— Можешь считать, что шёл мимо. Познакомишь?

— Андрей, это Тимур…

— Тимур? Не скажу, что мне это приятно… Первая любовь — навсегда, так?

— Андрей…

Беру инициативу в свои руки, иначе они тут договорятся до Санта-Барбары.

— Кэт, ты не обидишься, мы с мужем твоим один на один поговорим?

— Драться собрались? — Кэт испуганно переводит взгляд с одного на другого, явно не зная, кого в этой ситуации защищать.

— Кэти, ты с ума сошла? Мы что, малолетки? Есть у меня пара слов к твоему мужу, позволишь?

— Да идите уже, пять минут, потом я начну нервничать…

— Понял. Уложимся.

Выходим на крыльцо, и Андрей нервно закуривает — видно, насколько выносит его эта ситуация.

— Андрюха, я б щас бахнул. Ну да ладно.

Андрей деловито расчехляет барсетку, оттуда торчит горлышко чекушки.

— Увидел, как обнимаетесь, не выдержал, пошёл купил.

— Андрюха, давай накатим сначала, потом дай мне ровно три минуты, ну а там уже сам решай, что к чему.

Протягивает мне приложиться первому. Делаю два хороших глотка и с удовольствием ощущаю расслабляющее пламя, прокатившееся через весь организм разом. Остальное в два глотка допивает Андрей и выкидывает пустую тару в контейнер.

— Говори.

— Слушай, Андрей. У меня мало опыта по общению с женщинами, но всё же я сделал некоторые выводы. И пусть тебя это не обижает, что я сейчас скажу. Просто другого примера у меня для тебя нет. У меня козы, несколько штук…

— Козы?…

— Ну, да, реальные козы… Я сыр варю. Так вот, когда они огуляются, вести начинают себя странно и очень по-разному. Одна, допустим, ходила за мной как привязанная и так грустно-грустно в глаза смотрела. Другая бодаться начала и в козовник меня не пускала. Третья есть перестала обычный корм — давай ей что-нибудь особенное.

Короче, есть у меня такое подозрение, что все ваши проблемы с Кэт… По ходу твоя жена беременна…

Не успеваю договорить, Андрюха сгребает двумя своими ручищами мой ворот и, изо всех сил сдерживая себя, цедит:

— От… тебя?