Бесплатный фрагмент - SwordPunk

Прелюдия

ДОРОГОЙ ЧИТАТЕЛЬ,

Мы, создатель сего творения «SwordPunk», очень рады вашему визиту. Ваше любопытство щедро вознаградит вас за посещение славного мира планеты-3. Приготовьтесь к чтению летописи, описывающей десятилетия великой и ужасной истории о человеческом эгоизме, жадности, трусости и подлости. Увидьте героизм, самоотверженность, любовь и доброту, ибо в этом мире такие качества — редки. Их обладатели не выживают.

Если Вас интересуют кровожадные битвы — мы предоставим их Вам в большом достатке. Сама суть SwordPunk’а — резня, ибо прогресс застал именно инструменты умерщвления: алебарды, мечеломы, двухлезвиевые клинки, рогалины, складные косы, стрелометы и рэйлганы (!), кремирующие установки. Учтите, что каждый обитатель нашей вселенной очень жесток. Тут Вам не рады, поэтому постараются наказать Вас.

Если вы боитесь наблюдать за жуткими метаморфозами с человеческим телом, мы искренне просим Вас воздержаться от прочтения. Люди здесь сильно меняются. Если вы получите шрам — вас не вылечат целебной магией; если Вас поймает гуль-конструктор — мы сочувствуем Вам; если вы погибли в песках Сандисской империи — Вам придется погибнуть ещё раз ради вечного упокоения.

Что ж, Вы ознакомлены с инструкцией. Приготовьтесь: крепче схватите рукоять палаша, натяните очки с поляроидными линзами и заварите кофеёк. Желаем доброго пути, ясных дней и…

…Постарайтесь насладиться мрачным великолепием бесконечной войны.

Пролог

Поле некой битвы опустело: на нём лишь возвышались горы трупов. Неслыханный пир ожидает черных воронов! Но только тех, чьи перья не сгорели в раскаленном воздухе тех дней. По рекам из кипящей крови бежали воины обеих армий, стараясь спастись. Никто не знал, что происходит, а от этого становилось только страшнее. Человек боится того, чего не знает.

Воины бросали мечи, палицы, сабли, и бежали, смотря на небеса, которые побагровели от деяний свыше. Прогневали люди Бога бесконечными войнами, или происходило что-либо иное — никто не знал. Человеческий разум не имеет способности понять происходящего.

Как бессмысленно сверкали небеса. Шум оттуда доносился протяжно, громко, словно скулящая умирающая собака. Красный свет небесных стрел слепил, обжигал. Будто сам дьявол напал на обитель всех святых.

С неба на землю падали обломки божественных колесниц, уничтожая всё в радиусе собственного приземления. Несчастные лишь наблюдали за своей скорой кончиной. Смерть с распростертыми объятьями неслась к ним, не давая возможности избежать встречи. Огромный саркофаг сбуровил землю, образовав необычные горы.

Две армии, перестали нападать друг на друга. Воины уже начинали думать, что вражеские колдуны вызвали дьявола. Адский повелитель не заставил себя долго ждать. Воздух стал тяжёлым и острым. Невозможно дышать, от боли лёгкие ощущаются булыжниками. Слёзы сразу же испаряются, а шлем из металла обжигает голову. Кто-то протыкает ногу, ты смотришь вниз и видишь, как павший друг зубами разгрыз защиту и поедает твою плоть.

Начинает происходить чертовщина. Ты видишь, как гибнут твои товарищи. Видишь, но не понимаешь, почему они падают без голов. А позже видишь бойцов с бледными лицами и черными пятнами около глаз. У каждого поток крови льётся изо рта, а глаза уже и сами стали красными.

Ты не обещаешь родным, что сможешь встретиться с ними в ближайшем будущем. Ты даже не надеешься на это. Твоя нога уже обгрызана по колено, а в глазах плывут чёрные пятна. Твоим желаниям обнять любимую дочку не суждено исполниться. Ад распахнул врата. Рай исчез. Люди остались. Все тревожно смотрят вверх, не ведая, куда идти. Всюду смерть поджидает на пути. Каждую секунду умирают тысячи, а то и десятки тысяч.

И осознал вдруг человек: Бог не спасёт их. Его просто нет.

***

Закончились дни занебесной битвы. После них люди поняли, что умирать лучше быстро. На города нападают пауки с двенадцатью лапами и едят всё, что видят. Маленькие мохнатые зверьки, живущие на деревьях, стали причиной гибели миллионов путешественников. По округе шастают группировки кровожадных енотовидных людей с красными глазами и сборища невероятно сильных садистов-мертвецов. Старым людям в новом мире нет места. И тогда появились авантюристы, которые собирали обломки божьих колесниц; и тогда появились кузнецы-художники, придумывающие новые и новые холодные игрушки; и тогда в семье крестьян появился первый человек со жвалами и паучьими конечностями. И в тот же день началась война против нелюдей: ребенка утопил в омуте собственный отец.

Глаза некоего существа изучали мир. Оно училось ими смотреть. Ноги ещё не умели ходить, а руки не сгибались в верную сторону. Сгибались неестественно. Оно училось всему, наблюдая за людьми. Изначально оно всех боялось, скрывалось ото всех, но скоро удостоверилось, что люди не смогут причинить никакого вреда, даже если захотят. Его чёрное смоляное тело рассекали кинжалами и мечами, алебардами и топорами, но оно восстанавливалось вновь и вновь. И огонь, и вода не могли ничего сделать с его плотью. Оно бессмертно?

«Вот каково быть существом с формой», — думало оно, осматривая свои пальцы. Такие необычные обычные пальцы притягивают внимание. «Я хочу жить, — вновь сказал разум существа, — я спасся ради этого, нельзя умирать».

И существо начало жить.

Проходили года, существо изучало незнакомый мир, проникаясь к нему симпатией. Пока отстраивались новые города, возникали новые страны, существо всегда было рядом. Оно даровало разные знания разным государствам, с интересом наблюдая, как развивается технический прогресс отчуждённых уголков Земли.

И наступил тридцать седьмой год с конца «Огненной войны»…

Эпизод I

Глава 1.1 — Клайд Волшим

«Почему же так произошло? Зачем она сделала это?»

Мысли наслаивались одна на другую, смешиваясь с горечью утраты. Клайд Волшим, юный сын покойного кузнеца, сидел на просохшем деревянном стуле в доме родителей и ковырял пальцем старый потёртый стол. Старый потёртый стол человека, что учил Клайда быть мужчиной. Его поверхность побелела от частой работы. Следы упорного труда на столе теперь — лишь воспоминание об отце.

***

Уже четвертый десяток лет прошёл с недель занебесной битвы — ужасной войны, где некто сражался в небесах, уничтожая случайными снарядами и молниями целые города. И абсолютно никак на людей не обращали внимания те, кто обладал такой разрушительной силой. Человечество тогда походило на червей, которые оказались на острие ржавой лопаты.

И вместе с великой оплеухой неразумные люди получили знания. Будто злые учителя, занебесные воины даровали людям всё, что было у самих: новейшие технологии, орудия массового поражения, биологическое оружие. Только глупость людей бесконечна: решением их было продолжить истреблять и уничтожать. Никакой речи не было о восстановлении родных краёв.

Полученная мудрость превратила людей в ещё более злых безумцев. Жаждущие мести начали плодить новых мстителей. Обиженные начали обижать других. Обретая такие знания, люди ещё сильнее отделились друг от друга. Ни о какой помощи близкому никто никого не учит. Самые добрые страдают больше всех, поэтому быть добрым — великая глупость.

Люди не стали мудрыми. Человек — жестокое создание по своей природе. Но если те, кто смог достичь таких высот в науке вдруг сошлись в бойне — у человечества нет шанса просуществовать и столетие.

Мир впал в эру страданий, и ничто не сможет вытащить его из этой бездны…

***

Тишина плотно заполняла собой каждый миллиметр дома. Писк комара доносился из другой комнаты. Конечно, комару от этого ни горячо, ни холодно, но Клайда этот звук, откровенно говоря, раздражал, отвлекая от дум. Хотя, с другой стороны, он отвлекал и от мыслей о ней.

Сестра. Она вечно была дома, который был для неё целым миром. Каждый грёбаный день, каждый грёбаный час, каждое грёбаное мгновенье она сидела тут, ибо выходить было нельзя. Только не ей. Она это понимала. Знала, что снаружи ей нет места. Никто, кроме брата и матери, не примет её. Но девушка не могла так жить.

Её назойливое желание прогуляться привело к тому, что девочки теперь нет дома. Почему нельзя так жить? Почему же так хочется свободы, зная, что человека примут таким, какой он есть? Является ли одиночество ценой жизни? А если и так, какой тогда прок от жизни, если она не мила?

Дождь стучал по крыше старого разваливающегося дома, тучи не давали лучам солнца попасть на поверхность осенней земли. Помещение наполнял запах приевшихся бобов, кроме которых ничего нет.

Сестра не поругает брата. Она невесть где. Может быть её уже нет. Может быть, она где-то есть, но страдает: голодная, мёрзнет, сидя в мокрых тряпках под хвойным деревом. Лишь маленький жучок-попутчик радует её глаз. Сидит где-нибудь под листиком, шевелит усиками. Как же Клайд мечтал, чтобы у сестры появился такой «жучок-попутчик». Как же он мечтал, чтобы у неё появился тот, кто поймет, кто разделит все тяготы бытия вместе. Парень старался верить в лучшее.

И вновь воспоминания. Это детство! Такая красота. Зелень вокруг. Отец, уставший от работы, всё равно зовёт детей поиграть с ним. Мама стоит рядом и улыбается. Счастье так и льётся на небольшую семью. Мир велик и прекрасен, и объехать нужно его вдоль и поперек. И подарит мальчик маме необычные цветы из Франковерии, а сестре — из Союза Северян. Но мир не велик, и, уж тем более, никак не прекрасен. Он тесен и угрюм, как старый дед, ворчащий на всех, кто его побеспокоил. И не только ворчит старик: наказывает посягнувших на покой. Жестоко наказывает…

Клайд встал со старого стула и пошёл на кухню. Ноги наступали на скрипящие половицы бледно-жёлтого цвета, а пол прогибался под тяжестью тела юноши, хоть паренёк и был худощавым. В старой двери через толстые щели, можно было видеть половицы коридора. «Поскорей бы прогресс достиг и нас», — с досадой думал парень.

Отец Клайда был умным человеком, но в последнее время много пил. Лет семь назад, когда Клайд был восьмилетним сопляком, пришло известие, что папа умер. Нельзя было понять причину смерти. Мужик просто уснул в баре и не проснулся. Чрезмерное употребление алкоголя не приводит ни к чему хорошему. Больше в семье не слышали страшилок о главе семьи, какие когда-то появлялись на устах всей деревни Гаусско. Это было грустно, ведь его отец, Кристман Волшим, то и дело, был героем баек в этом тихом месте. То отец убил чью-то корову, то все инструменты, разбросанные в порыве гнева, нагревались на крышах домов жарким солнцем (лишь кувалда проломила чью-то крышу), то появилась история о его бравом приключении, в котором он гонял по всем окрестностям некоего господина, ибо перепутал его жену с собственной. Весело жил Кристман. И не поспоришь. И вновь парень переживал подобные события. Только на этот раз Клайд держался, как мог, и верил в лучшее.

Кухня. Парень застал мать, готовящей еду: небольшой кусочек хлеба, возможно, последний, бобы. Ничего нового. Спокойствие и рассудительность, главные черты его матери, будто бы улетучились. Стоя у окна, она смотрела на серый дождливый пейзаж, скрывая текущие слёзы. Природа словно поняла, что случилась трагедия.

Характером Клайд был в мать, а внешностью в отца: острые очертания скул с угловатым подбородком, острый нос, чёрные волосы, серые глаза. Такие серые, что даже тучи бы завидовали, если бы с их высоты были видны его очи. Сын был худым, как и все крестьяне в той деревне, но как и соседи, он был силён, как бык, и жилист, как сухое дерево.

Его пропавшая сестра, наоборот: была характером похожа на отца — такая же веселая, а внешностью — на мать. Но сейчас думать юноше о ней не хотелось. Слёзы непослушно наворачивались сами по себе, когда её облик возникал в его мыслях. Она всплывала пред его взором, куда бы он не посмотрел. Округлое мягкое лицо с голубыми глазами и красивыми шоколадно-чёрными волосами, её стройная фигура, её сильные мозолистые руки, которые на самом деле были мягкими и нежными. Он не мог о ней не думать.

«Это должно было произойти. Рано или поздно. Сестра бы не смогла скрыть паучьи лапки. Постоянно растут. Спину прикрывать вечно не получится. Появятся ведь поганые животные, которым интересно, что же у неё там. Испугаются. Но разве виновата в этом моя сестра? Она убила бы кого-нибудь? За что же так невзлюбили людей с этим проклятьем?!» — парень смотрел на тарелку и рассеянно водил правой ногой из стороны в сторону, но не прикасался к бобам. Его сестрёнку поразил страшный недуг, носителей которого ненавидели и боялись.

Боялись…

Все…

***

Вечерело. Ветер гнал листья по грязным улицам некогда красивой деревни. Тучи не позволяли солнцу смотреть на происходящее в Гаусско. Будто бы оно смогло решить что-нибудь. Шлёпающими шагами под скрипящие ставни спящих домишек Волшим направлялся ко второму обиталищу. Месту, где можно позабыть о всём на свете и занять скучающие руки работой.

— Клайд! Кла-а-а-айд!

— Да? — постарался вернуть веселость парень.

Из-за угла подошли местные ребята и девочки. Еще месяц назад они считали друг друга приятелями, но последнее событие открыло всю гниль. Не подумал бы Волшим Младший ранее об этих детях ничего плохого. Недавно же играли вместе! Недавно же с удивлением и восторгом глазели на его механизмы! Подмена. Теперь они не друзья.

— А где твоя сестра?

— Она… Ну…

— А что такое?

Клайд старался держаться до последнего, не падать духом и быть на позитиве, но издевательства… После пропажи родной сестры над ним начали издеваться. И сегодня тоже собирались жестоко пошутить. Терпение кончилось, и Клайд напал на обидчиков. Получил по животу. Согнувшись, сероглазый упал на грязную землю и злобно посмотрел на участников страшного спектакля.

— А что же ты такое несёшь? М? — злодеи открыли сумку, в которой находился весь металлолом, который был собран на свалке около Игдрина.

— Не трогайте, — и жертва издевательств попыталась встать, но её придавили к земле.

Тяжёлое колено вдавило голову в грязную лужу, и начинающий инженер начал захлебываться под смех окружающих. Грязь вместе с водой попала прямо в глотку. Начался кашель. Пока малолетние гнильцы потрошили сумку, сын кузнеца старался избавиться от остатков мокрого песка.

— Ого! Ноги дилижансов? Старые лезвия… Ты этим решил нас всех убить? — задала вопрос девушка, а один из обидчиков, словно прочитав её мысли, вновь пнул парня в живот.

— Эй! — послышался голос старика.

— Это господин Боунсли, — сказала девушка остальным, — он упал, а мы хотели помочь, вот, — уже обратилась она к старику.

Все сразу его отпустили и разошлись. Старый торговец подошёл к лежащему юноше, держащемуся за живот.

— Клайд. Что случилось?

— Ничего.

— Что это за вещи?

— Тебе какая разница, старик?

— Что за неуважение?

— Простите.

— Не переживай. Я вижу, ты пытаешься мастерить? Запчасти от дилижансов, карет. Интересно.

— Да. Я…

— У тебя есть кузница?

— Зачем она вам? — ответил вопросом на вопрос юноша спустя некоторое время раздумий.

— Так и думал.

Старик попытался поднять юношу на ноги и помочь добраться до кузницы, но парень решил, что нужно идти домой. В старую, но уютную обитель, где никто не обидит, где его любит родная мать.

***

Неделя шла за неделей. Время убивало боль. Оно постепенно лечило раны, жить становилось легче. Сестра вместе с отцом и бабушкой остались светлыми пятнами в памяти. И всё же пугала мысль, что он навсегда потерял дорогую сестрицу. Во всём мире остался лишь один человек, который дорожил парнем, — это его мама.

Старый купец начал выручать мальчика из разных передряг. Многие перестали обращать внимание на юношу, но неприязнь к нему оставалась у всех. В его жилах течет кровь монстра. Он сам, вероятнее всего, монстр. Лишь «друзья» не отставали от Клайда.

Как бы не избегал Клайд Волшим встреч с «друзьями», временами встреча все-таки происходила.

***

— Хватит бороться, слабак! А то сильнее бить будем!

— Прекратите.

— С чего ты решил, что мы так возьмем и отвалим?

— Прошу.

— Нет, проси, сколько хочешь, но не отвалим.

— Почему? За что вы так со мной поступаете?

— Ты только сейчас задал этот вопрос? Мы просто думали, ты умный, а ты тупой. Хорошо, растолкую для таких, как ты.

— …

— Твоя сестра.

— Моя сестра?

— О, да. Она — такое чудовище! Прям смотреть противно. Ужас!

— Будто ты красивее, — улыбнулся парень и некто ударил его по голове.

— Как такая уродка появилась на свет? — продолжала хулиганка, — И она твоя сестра. Ты такой же. Покажи культи, чудик!

— Перестань! Хватит!

— А если бы ты сразу доложил о монстре, как это сделали мы, то…

— Вы! — Клайд вырвался из крепкой хватки, затем попытался ударить одного из них по лицу, — Вы. Трусливые падлы! Это вы сдали её?!

Клайда в тот день чуть не убили. И он понял, что недостаточно силён, чтобы бороться со злом. Или же он сам зло, а они — добро? И как же так получилось?

***

«Люди живут по законам поганой добродетели, которую сами выдумали. Сами и не ведают эти глупцы, что благими намерениями вымощена дорога в ад!

Жертвы! Люди боятся жертв. И кто ещё жертва? Не тот ли, кто, оказавшись в пучине безумия и отчаяния, вырезает себе путь тем, что ему досталось — мечом страданий. Он жертва. Но жертва должна быть уничтожена, ибо она опасна.

В мире нет зла и нет добра! Это абсолютная абстракция. Правила, которые установили сами люди. И судит общество всех по поганым ярлыкам. Страх просто уводит от верного решения. Страх быть непонятым, страх перед последствиями выбора, страх смерти, страх перед злом.

Почему! Почему же человек столь глуп и пуглив?! Почему! Иль я здесь глупец? А может я сошёл с ума, и разум мой уже на дне мрачной бездны? Нет. Год сменяется другим годом, отца заменяет сын, одно правительство заменяет другое. Но никто и никогда не сможет заменить её! Она жила рядом со мной, и лишь сейчас сестра будет жить лишь в моей памяти. И она никогда не была монстром! Никогда!!!»

Клайд всей душой ненавидел человеческий страх и невежество, но ведал, что ничего не сможет сделать против большинства. Скорее всего Орден и его признает еретиком. Парень захотел исправить всё в этом мире. И уже пятнадцатилетним пацанёнком он понял, что в глазах общества он оказался злом.

«Когда-нибудь я создам мир, где они смогут хорошо жить, мне плевать, что будут думать остальные. Пускай для них я страшный еретик, я сломаю эту систему! Я сделаю мир лучше! И после они будут говорить мне „спасибо“. Чёртовы лицемеры…»

Еретиков, как правило, выгоняли за пределы города к демонам. Демоны. Весьма странное название для больших двенадцатилапых пауков. Обычно представляются рогатые существа, чертами напоминающие людей, но никак не паукообразные. А пауки ли они? Как правило, у данных существ только восемь лап, а у этих на две пары больше. Рассуждения ни к чему не приведут. Им уже дали имя, каким бы неподходящим оно ни было. «…Есмь стая демонова. И свергал тогда их Бог с небес на землю, а пока свергал война грозна была. Такова, что не осталось бы мира сего, ежели бы она не прекратилась…»

***

Старый потёртый стол человека, что учил Клайда быть мужчиной. Его поверхность побелела от частой работы.

И следы упорного труда на столе теперь — лишь воспоминание о нём. Тишина. Даже комар не пищит. Пустота. В душе пустота. И проще было бы умереть, но сестра…

Она жива. И юноша это знал. Он верил в это.

Хрустнув пальцами, Клайд подумал о неизбежной судьбе: скоро наступит время, когда Железный Орден примет его в свои ряды. Он или умрёт, или станет одним из людей в доспехах. Но не получится найти сестру, если брат умрёт. А надежда, что сестра жива, мертвой железной хваткой держалась в его сердце, как Орденство держит потенциальных солдат. Он жил за счёт надежды. Ему оставалось только готовиться. А сейчас перед ним стояла тарелка с бобами, которые приготовила мать, слякотный дождь и мысли об утерянном человеке. Пережёвывая еду, Клайд чувствовал солёность. Солёность материнских слёз. Слез родителя, потерявшего дочь. Она не размышляла о том, что её ненавидят. Не было беспокойства по этому поводу. Мама лишь тосковала по родной дочурке.

Женщина, вся бледная, как снег, с заплаканными глазами, сидела и грустно смотрела на сына. В её серых, как тучи, глазах читалась бескрайняя любовь к сыну. К единственной родной крови в этой жизненной бездне.

Доев до конца, Клайд подошёл к матери и крепко её обнял. Она ответила на объятия тем же. Парень держался, он подарил маме добрую умиротворяющую улыбку. По его щеке потекла слезинка, которую он сразу вытер, чтобы не показывать матери. Отец учил сына тому, что «мужчины не плачут». Вот же он рассердится там, на другом берегу, когда узнает, что парень дал слабину в сложной ситуации. Мама перестала лить слезы и сама улыбнулась сыну:

— Агнет не пропадет. Она сильная, — сказала мама.

— Ма-ма, — еле выговорил это слово юноша и крепко обнял мать.

Даже отец не стал бы его упрекать за эти слёзы. Рыдал бы сам. Но отца не было. В этот момент из её уст сын услышал слова: «Наши страдания — часть жизни. Благодаря им мы можем знать, что не мертвы». Эти слова были написаны отцом, когда он хоронил собственную мать, одинокую женщину, что потеряла много друзей. Она — автор этих слов. Они были высечены на её камне, затем на его… Они будут высечены и в душе мальчика.

Закончив с трапезой, Клайд пошёл в кузницу отвлечь себя от чёрных мыслей, от внешнего мира. Парень хотел замкнуться. Ему нужен был мир, где он забудет о том, что происходит вокруг. Этим миром для него стала кувалда, напильники и пружины.

По блестящей грязи дороги под проливным дождём Клайд Волшим, юный сын покойного кузнеца, шёл к месту уединения, чтобы собраться с мыслями и подумать о будущем. Составить в голове план жизни: обучение, служба, сельское хозяйство, смерть. Нет. Он думал о совершенно других планах, более грандиозных и великих, чем быть шестеренкой в механизме необъятного государства с глупыми жителями.

Глава 1.2 — «STADT MIT SCHARFEN DÄCHERN»

Вникая в систему всей страны, Клайд обдумывал каждый свой шаг, изучал все три ордена. Не забывал Клайд и о улучшении качества своей работы — кузнечества.

Когда-то давно Кристман Волшим показал ему все, что знает, а теперь мальчик должен был сам во всём разбираться, постигая всё новые и новые вершины кузнечного дела. Со временем кузнечество переросло в инженерию. Палки и верёвки стали для Клайда руками. Он начал собирать складные клинки, плохо работающий стреломет и палицу-лассо. До уровня профессиональных инженеров ещё далеко, но он сможет достигнуть их уровня, и даже перерасти их. Он это знает.

Наконец, спустя пару лет Клайд систематизировал в своей голове всё, что смог узнать из слухов, некоторых книг, рассказов торговцев и иных путешественников. Он построил фундамент воплощения своих планов в жизнь. Парень принял решение: если он зло — он зло лишь для тех, кто ему враг. На остальных плевать.

А враг для него — то, что лишило его самого ценного, использовало его в своих корыстных целях и навязывало ему свои глупые идеалы. Враг для него — его же страна. Великое Орденство Германо-Римской Империи, состоящее из трёх больших орденов: Железного, Огненного и Римского. Очень непохожие друг на друга, словно армии разных государств, ордена — его будущий инструмент. Именно их разрозненность позволит ему воплотить большинство своих планов.

***

Две нескончаемые горы и город, соединяющий их. Утром над ним восходит белый солнечный диск и освещает каждый камень подъездной дороги. Словно золотые самородки, камни слепят глаза, а жадные купцы вечно останавливаются, чтобы убедиться в факте: под их повозками нет ничего ценного.

По обе стороны от этого города-крепости живут люди, но какая же морока ездить к родственникам через этот град: пропускные пункты создают длинные очереди, пока стража расхаживает рядом и тихонько ворует товары. И зачем же эти пункты? Безопасность? Да, но дело скорее в деньгах. Аристократы-чиновники более падки на деньги, чем самые жадные купцы.

Парень шёл в сторону Игдрина, тихо напевая под нос:

«Красно было небо,

Небо было красно,

Жили мы без хлеба,

Было всё ужасно.

Небо почернело:

и пора ненастья

в дали улетела.

Настало время счастья.

Прекрасно стало небо,

Светит солнце красно:

Много стало хлеба.

Стало всё…»

Клайд не смог допеть последние строки. В горле начало першить. И кого же эта ложь сможет утешить? Кто выдумал эту чушь? Ясно же: хлеба нет нигде, чёртовы пауки заполонили большую часть западных земель, а государство требует от граждан безвольного подчинения.

***

Игдрин гудел. Половина города наполнена людьми, погруженными в свои заботы, половина — товаром. Края города-крепости кишат солдатами. Они вечно ходят туда-сюда маршевым шагом. Стрелометные установки смотрят в обе стороны стен. Если солдат можно было бы сравнить с муравьями, то обычных горожан — с опарышами.

Игдрин гудел. Глаза Клайда метались по сторонам. Вокруг всё время что-то происходит. Все толкались, ругались, воняли. Нищета дралась друг с другом за еду, а богатенькие ублюдки подначивали их. Устроили гладиаторские бои. Как же это низко! Очень не любил это место Клайд. Обитателей же он просто ненавидел. И каждый миг он мечтал поскорее выбраться отсюда.

Игдин гудел. Солнце жестоко жарило всех, и очень немногие могли спрятаться в дорогой тени. Торговые безконевые караваны (без использования лошадей) создавали ужасные пробки на широких улицах города с острыми крышами. Охрана шла пешим ходом рядом с повозками вместе со стальной стражей града. Гербы торговых семей отличали караванных охранников от обычной стражи.

И вот ещё одна пробка. Огромная. Такие в городе были довольно редки. Клайд решил узнать её причину. Легким бегом он направился в сторону движения, толкаясь с людом и слыша от них разную ругань. А вот и причина: солнечные лучи отражались на железных конечностях полумертвого двигателя. Машину пыталось сдвинуть двадцать с лишним воинов, но силы им явно не хватало. Около двигателя стоял ремонтник и купец, и они громко о чём-то спорили.

Конструкция самой машины поражала Клайда своим видом: два металлических стержня, похожие на копыта, двигали весь состав из двенадцати повозок с разным барахлом, на которое Клайду никогда не накопить. Широкие выступы по бокам для стражников, дополнительные рычаги для того, чтобы тащить повозку вручную (это ж на какую сумму должен быть товар, чтобы поезд стал таким тяжёлым?)

— Да я говорил же! Надо было брать дорогой торф! А вы продешевили!

— Я не продешевил! И не спорь со мной! Будто ты шаришь в денежных делах. Ты же простой ремонтник!

— О, господин, я-то шарю!

— Вам помочь? — подошёл к ним огневой маг. Его чёрный костюм с жёлтыми и красными вставками, гладкий шлем с ирокезом, напоминавшим огонь и жёлтые сапоги до колен вызывали у юноши зависть.

— И всё-таки он такой же, как и моя сестра… — думал Волшим, — тоже необычный. Отличие лишь в том, что таких уважают и ценят.

— Да, да. Помогите пожалуйста, — попросил торговец.

— Только скажите пожалуйста, где надо жечь.

— Хорошо, — сказал механик и подошёл к баку, что находился между стальной осью и копытами транспорта, — вот тут надо жечь.

Молодой огневой начал жечь. Механизмы заработали и транспорт медленно сдвинулся с места. И пробка сдвинулась тоже. Таким образом, огневой и первый караван начали движение, но оно было таким медленным, что воину не пришлось даже ускорить шаг.

— Не честно.

***

Огненный орден состоит из людей, способных к Магии огня, как это именовали. Магов же звали «ифритами». Слабо верится, что ещё пол века назад магия была под запретом, а ведьм и колдунов безжалостно сжигали. Теперь же сами ведьмы и колдуны жгут.

«… И помог нам Бог, даруя пламя священное, ибо человечество наше, должно само порчу демонову искоренить огнём и кровью».

Железный орден осваивал орудия дальнего и ближнего боя. Типичная солдатня. Наверное, и у Римского ордена были свои достоинства, но об этом Клайд не знал ничего. Ему не было дела до того, как работает РО, ведь они даже не встречались в этих краях. Он лишь знал о некой Яблоне, которая обладает разумом и помогает римлянам.

У каждого из орденов были свои академии, причём у всех трёх была Объединённая Столичная Академия Орденства (ОСАО) и по одной Псевдосталичной (ОПАО) для решений внутренних вопросов. Все общие вопросы образования подрастающей армии решались в ОСАО.

Академии ОО обучали студентов Магии огня, боевым искусствам и манёврам отступления. Академии ЖО обучали обратной стратегии. «Жертвовать собой, чтобы спасти магов». Маги были всегда приоритетнее обычных солдат, потому что обладать магией и при этом не иметь внешних аффектов — было намного реже, чем быть просто чистым человеком. Это и есть причина, из-за которой Клайд ненавидел Огненный Орден. Обида.

Из-за некой катастрофы, названной «Огненной войной» (так же были названия «Неделя красных небес» и «Дни занебесной битвы»), сильно возрос прогресс в разных точках земного шара. Страны стали настолько разными, что создавалось чувство параллельных измерений, особенно, у тех, кто путешествовал впервые. Прогресс сильно изменил человечество: если некоторые страны постиг упадок и разорение, то другие, наоборот, получили сильное развитие. «Занебесная битва» между неизвестными была видна многим жителям. Всё небо было озарено красным цветом. Раз за разом обломки падали, образуя воронки. Несколько взрывов, поразивших территорию Саксонии, вычеркнули островное государство из ряда Сверхдержав. Её флот уничтожен многочисленным цунами, а северные земли разорены Норманами.

И все постоянно твердили, что именно эта война и стала причиной всех событий, связанных с Магией, научным и военным прорывом, демонами и проклятыми. И дату «Огненной Войны» всеми на Западе было принято считать началом новой эры. И называлась она Паучьей.

***

Игдрин по-прежнему гудит. Пусть в этот день льет как из ведра, ничего не изменилось: так же много людей, как и прежде. Вместо дорогой тени зонтов богатеи покупают дорогие сухие места, а бедняки мёрзнут в очередях за булкой хлеба.

С треугольных крыш водопады бьют по мощённому булыжнику бедных районов. Некоторые из жителей воспользовались случаем и выставили вёдра, чтобы набрать относительно чистую воду.

Пробок в дождливый день нет. Скорость на торговом рву вызывает сильный ветер, способный сбить человека с ног.

Очередная драка. Модники услышали что-то нелестное в свою сторону от старика, которого сами и толкнули прежде. Безо всяких дум трое бугаев растоптали бедного мужика. Этого им не хватило, и они, наконец, спихнули его на дорогу с моста, который соединял рынок и пешеходную улицу.

Никто из конченых жителей этого поганого места даже не остановил их. Последние секунды жизни старика были заглушены хохотом над какой-то шуткой, криками, скандалами и чавканьем в некой столовой. Ветер играл с бусами из капель. Лужи покрывались рябью.

И смерть. «Копыто» караванного двигателя пробило грудную клетку деда и начало волочить его за собой. Его размололо на куски. Ошметки плоти и костей разлетелись по всему рву. А тот самый дед, похоже, обрёл счастье. Наступил конец этой грязной жизни. И куда же он пойдет теперь? На небеса? Грустная шутка.

Началась паника. Толпа зевак смотрела на кровавую дорогу. Поток из транспорта не останавливался, и булыжник продолжал окрашиваться цветами того беспомощного старика, который одиноко жил ещё пару минут назад. Теперь он — кратковременное воспоминание за вечерним ужином. Таково общество. И Клайду тоже не было никакого дела до мертвеца. Абсолютно плевать, что останки сожгут вместе с мусором, ведь по сути это и есть мусор. Словно вишневые кости.

***

Великое Орденство. Оно же одно из сильнейших государств. Объединив территории нескольких стран, правители присвоили себе права решать абсолютно всё, что должны делать люди. Оно диктует условия жизни не только своим гражданам, но и соседним странам: маленькая Гвитания, сумевшая сохранить свой нейтралитет; умирающая под паучьим гнетом Съерра, которая поставляет большие партии китового жира за бесценок.

Имена управляющих Империи никогда не разглашались. Не известно было даже количество управленцев. Этим и выделялось Орденство от других государств, например, вышеупомянутой Гвитании, где правил Король Кацпер «Мудрый», или в Союзе Северных Княжеств, где у каждого княжества свой предводитель. Люди просто не знали тех, кто ими правит.

Проходили дни, недели, месяцы. Клайд уже умел мастерить более продвинутые технологии, например, многострельные арбалеты. И это дело его очень завлекло. Все свободное время юный инженер проводил в мастерской, а затем постоянно хвастался матери своими технологичными штуками. Но скоро его будут ждать в мясные ряды кастрюлеголовых обезьян. Как бы юноша ни хотел этого избежать, всё равно он окажется там. Или в темнице. Или в паучьих землях, где нет жизни человеческой, где живут лишь пауки с двенадцатью лапами…

Глава 1.3 –40 ГОД С «Недель занебесной битвы»

«Мистер Боунсли. Пожалуйста, прочтите моей маме эти строки:

Дорогая мама, со мной всё хорошо. Клаус опять наделал дел, а мы с Кауфман опять всё разгребаем за ним. Видите ли, ему очень понравился ягодный сироп, вот он и решил сделать так, чтобы его стало больше. Химик, блин!

В Академии я хорошо научился владеть мечом. Недавно было первое серьезное сражение. Вместо деревянных мечей были настоящие! Меня атаковали, не прекращая! Я полностью ушёл в защиту, но противник так и не нанёс мне ни единого пореза. Только и тут есть своя ложка дёгтя. Ежедневные уроки защиты огненных меня уже достали. Короче, я прогулял урок. Вот уж мне попадёт. Ко мне относятся со снисходительностью, ведь я будущий офицер. Правда низкого ранга, но всё же…

Во время прогула подружился с одним пацаном. Он, конечно, не (последние слова зачёркнуты) … Он — хулиган. Но, спешу уверить, я ничем плохим не занимаюсь. Просто делать нечего, вот я с ним и разговариваю. Его зовут Генрих Громфель. Его, как и меня, бесят огненные. Его бригада недавно наворотила такого, что их отправили в исправительный лагерь. Будут копать какие-то Ямы (заметь, мама, с большой буквы). Он, вот, как-то отделался. Говорит, мол, его отец какой-то офицер у ОО. Я спросил: «Почему же ты не питаешь симпатии к огневым?» — получил ответ, что он не любит отца, относится презрительно к нему и всем его подручным. Чёрт, мне кажется, что он такой же, как и его отец. Такое чувство.

Надеюсь, у тебя всё хорошо. Я вернусь.

Ну на этом пока всё. Люблю тебя. Твой Клайд.»

Щелкнув пальцами, Клайд положил перо и похрустел шеей. Уже прошло три года с пропажи его сестры. Свет от свечи заполнял всё серое пространство стола. За спиной у Клайда храпел Клаус, ворочаясь на твёрдой деревянной кровати, которая, кажется, скоро сломается, и Клайд старался всё делать в десять раз тише, чем обычно.

— Есть хорошие люди, — прошептал Клайд, посмотрев на спящего друга.

Свернув письмо, он воровато вышел из комнаты, тихонько закрыл белую дверь до звука лёгкого щелчка и направился к выходу. Тёмный коридор. Изредка доносящийся свет стражника.

Держа в руках свои сапоги, Клайд тихо шёл по коридору. Прижимаясь то к одной холодной стене, то к другой, он, наконец, добрался до выхода. Там его встретил Генрих:

— Привет, Клайдо.

— Здравствуй, Генрих, — вздрогнув, отозвался Клайд.

— Паучья пасть! Зови меня просто Рих. Этого достаточно.

— Хорошо, Рих.

— То-то, брателла.

— Угу.

— Идём, — сказал хулиган сероглазому и двинулся, — Слышал, сегодня опять жестянщика рубанули на тренировке, ха-ха-ха.

— Да, слышал.

— И никакого комментария? Да уж. Хладнокровием так и несёт. Тебя палачи ждут в свои ряды, — усмехнулся Рих.

— К делу.

— Так-с. Мой товарищ примет твоё письмо, и запульнёт по тому адресу. Верно?

— Ага.

— Идём. Только тише, паучья пасть. Это по сути является преступлением. Ты ж связался с контрабандистом, ха-ха-ха.

— Какой ты контрабандист? Ты типичный неуч.

— Твоя правда. Надеюсь ты не наляпал на меня всяких там… Этих, как их…

— Чёрт, — ухмыльнулся Волшим, — тоже забыл слово.

— Ну ты понял. На почте не раскроют?

— На почте не раскроют. После случая с раскрытием письма того герцога точно не раскроют.

— Что за случай?

— Ты не знаешь?

— Да, я чёт не слыхал таких россказней, поясни-ка.

— Ну, если кратко, был один герцог. Отправил он письмо с зашифрованным правительственным посланием. Письмо раскрыли, так как оно оказалось среди простых писем. Ну и полетели головы. Теперь почтовики боятся даже держать эти треклятые бумажонки.

— Всё равно. Дай взгляну, — Генрих попытался отобрать свёрток желтоватой бумаги, вырванной когда-то из какого-то учебника.

— Эй! — неожиданно громко сказал Клайд, как вдруг опомнился.

— А громче нельзя, недоносок?!! — злобно шёпотом промолвил новый товарищ.

— А ты не распускай пакли, Генрих Громфель!

Два хулигана выдвинулись в сторону стены, где, как всегда, был тот продажный часовой. Небо было очень тёмным. Изредка из-за туч можно было разглядеть звёзды. Веяло прохладой.

Свет от прожекторов бегал по всей территории в определённой последовательности, и заучив все тайминги, парни могли спокойно пробираться в нужные места. Правда, последовательность менялась каждый месяц, и разведчикам так же приходилось выбирать новые маршруты и правильно рассчитывать время. А данную информацию уже скупали контрабандисты.

Проходя от куста к кусту, двое добирались до места, где можно было перебраться на другую сторону стены. Небольшая щель, выбитая в стене за кустами, стала стратегической точкой нескольких группировок, занимавшихся контрабандой. Она была невероятно хорошо скрыта от глаз, поэтому её ещё не нашли, хотя это довольно странно. Сначала за точку была локальная война между бандитами, ограничившаяся несколькими стрелками, из-за которых численность банд сократилась. Главари договорились по очереди использовать данную «дверь». Одна очередь длилась примерно неделю. Часовые там вообще не шарахались, а продвижение товара проходило довольно успешно. Окупаемость была большой, поскольку тут кроме одаренных простолюдинов находились отпрыски имперских офицеров.

Генрих был юношей крепкого телосложения. Над левым глазом светился шрам, оставленный во время какой-то драки. Широкие скулы, короткий нос, рассечённая шрамом бровь, квадратный подбородок. Суровость черт лица выделяла его даже среди банд, однако любовь к широким штанам в этом деле немного подводила.

Клайд передал ценную рукопись Генриху, и он ушёл с ней к «двери». Парень подождал некоторое время, а затем увидел сияющее лицо напарника, появившегося из кустов.

— А теперь, — улыбаясь, начал говорить Громфель Клайду, сверкая хитрыми глазами с искрами любопытства, — оплата. Помнишь ведь? Я передаю письма, а ты мне даришь свои штуки.

— Да. Пойдём, — подхватил Клайд, — ты не боишься клещей?

Контрабандисту нравились механизмы, которые изобретал Клайд. Он любил приходить и смотреть на них, словно в музей. Иногда Клайд дарил ему всякого роду безделушки, которые позже продавались за баснословные суммы другим людям. Конструктор это прекрасно понимал, но иного варианта доставки почты он не видел.

А писать было просто необходимо. В письмах парень излагал всё в позитивном ключе, стараясь подбодрить одинокую матушку. Он в какой-то мере и себя подбадривал этим, зная, что мама его ждёт, и в мире он ещё кем-то любим. Надежда, что он однажды вернётся домой с каждым днем сильней угасала и у него, и у нее, но не прекращала существовать. Он хотел превратить это в факт. Клайд хотел знать, что вернется, а не надеяться на это. Знать, как счетоводы знают, что четыре — это два, прибавленное к двум.

Луна смотрела на спины ночных гуляк. Холодный ветер играл листвой. Парни шли кустами, вечно запинаясь и тихо ругаясь под нос. Очередная ночь, которая могла в любой момент обернуться трагедией. Очередная ночь, в середине которой они шли по тонкому краю. Хотелось бы описать эту ночь словом «обычная», но она такой не была: по округе шастали громилы в чёрных одеяниях с светлыми касками.

Резкие звуки ломающихся стеблей травы и веток выбили из колеи всю тишину и дали повод ребятам лечь в кусты. Далее прозвучали выкрики палачей, приступивших к охране территории Игдринской Железной Академии:

— Эй! Ломни! Сюда! Чмок! Иди сюда красавица!

— Эй, можешь потише.

— Собаку надо сюда тащить.

— Она кого-то учуяла?

— Нет, это она дурачится. Видишь? Птицы взлетели.

И правда: парни посмотрели в небо, где вздымалась стая чёрных ворон. А затем раздался неестественный стальной рык. Крик последовал за ним. Раздался топот убегающих ног.

— Говорил же тебе! — поругал хозяина собаки второй воин.

Все прожектора сразу устремились на студента, который бежал от большой чёрной собаки с жёлтыми глазищами. Железные лапы псины рвали под собой землю: тварь мчалась за беглецом. Она его догоняла, хоть и бежал неудачник довольно быстро. Солдаты тоже решили не отставать и махом согнули алебарды, превратив их в дубинки с острыми лезвиями.

Собака догнала человека и начала грызть ему ногу. Раздался вопль, и два нелегала услышали противный звук. Неудачник ревел. И это был не он, а она. В мужской униформе студентов Игдринской академии была молодая девушка-курьер. Послание она смогла донести в целости и сохранности, но сама не добралась до выхода.

Собака продолжала грызть ногу, девушка продолжала кричать, заливаясь слезами, пугалища с дубинками подбегали, оставляя длинные тени из-за прожекторного света.

— Надо идти, — сквозь зубы промолвил Клайд и тихо пошёл сквозь заросли.

— Эй, брателла? А как же она?

— Ей не помочь, друг.

— Это же мой косяк! Мы должны помочь!

— Ты сейчас опять накосячишь!

— Клайд, мать твою!

— Мы уходим.

— Чёрт! — руганулся любитель широких штанов и пнул по дереву. Собака перестала грызть девушку и навострила уши. Воины подбежали и схватили её, а псина смотрела в сторону парней.

— Ты же сейчас нас подставишь!!! Что с твоей башкой не так?!

— Э! Не муди, а то тут и урою!

— Сам не муди, мудак! Надо идти!

И они рванулись. Пробираясь через заросли чёрной высокой травы, Клайд почувствовал, что его кто-то резанул. Вернее, не кто-то, а что-то. Это была сухая деревяшка, на которой красовался воткнутый топор. О лезвие этого топора Клайд и шмякнул своей рукой. Топор, видно, кто-то забыл этим днём. Порез этот Клайд никак не заметил: его адреналин, ежели был бы водой в бочке, уже давно бы расплескался из краёв.

Пройдя через все препятствия, выйдя к самой мастерской, парни отдышались и сразу же начали обсуждать, что же за люди были на округе Игдрина.

— Чёртовы палачи.

— Не разговаривай со мной, урод! — злобно огрызнулся Рих.

«Он в шоке», — подумал Волшим и глянул на собственные руки, которые сильно дрожали. Вот уж точно с такими руками сделать цепной палаш не получится.

— Нужно было ей помочь!

— Мы правильно поступили.

— Правильно? Ты уверен в этом? Правильно ли бросать нуждающегося в помощи?

— Слушай, наша жизнь — не сказка, где побеждает добро. Наш мир гнилой и черствый, тебе ли не знать?

— Значит ли это, что и мы должны зачерстветь? С чего бы тогда нам ругать нашу реальность, если мы те — кто её такой и создает? Стоит ли жертвовать своей, паучья пасть, человечностью?

— Иногда для большего блага так и нужно сделать.

— А я-то всегда думал, что это я моральный урод. Спасибо, что опроверг мою догадку.

— Вдруг возомнил себя героем? Поздновато, друг. Я могу сказать, что те парни в чёрном — тоже герои. Они же спасают учеников от вас.

— Эти гадкие солдаты — судьи и палачи в одном лице! Треклятые скотины! Не смей и сравнивать меня с ними! Какой же я дурак, что послушал тебя там. Я бы спас бы её и…

— Сдох бы там же. Нет в тебе профессионализма. Эта работа явно не для тебя, — спокойно, но злобно сказал Клайд.

— Да, чёрт, прости, — опомнился Рих, — эта работа не для меня, согласен. Я не готов идти на жертвы.

«Слабак», — мысленно сделал вывод разочарованный инженер.

— Это же из-за меня, — прошептал парень со шрамом на лице, — это же я…

— Что ты?

— Я спалился. Место козырное спалил. Чёрт!

— Понятно.

— Я трус! Я испугался!

— Ладно, брателла, — попытался успокоить товарища Клайд, — остынь!

— Я тебе не брателла, сука! Боле не зови меня Рихом. Теперь для тебя я босс!

— Хорошо, Генрих Громфель, — усмехнулся Клайд, — то есть босс.

Но Генрих явно не шутил. Похоже, смешок напарника обидел его. Диалог прервался. Курьер ушёл, даже не попрощавшись. Клайд сел за верстак.

— Ну ёкарный бабай. Такую связь угробил! — ругался в стену Клайд, — но я правильно сделал. Но смогу ли я сам пойти на жертвы?

— Да, — сказал его внутренний голос, — если, конечно, это не дорогой для тебя человек.

— Верно, — ответил он сам себе, — я не стал бы жертвовать сестрой во имя тысяч людей. Скорее наоборот.

Положив бумагу на верстак, хрустнув пальцем (и ощутив при этом резкую боль), взял в руки кривеллийский уголь. Глянул на руку и оторопел: у него вдруг вспыхнуло пламя. Он и сам не особо понял, как его вызвал. Сначала посмотрел на «горящее чёрное перо», которое тоже начало разгораться, затем на стол. Клайду было немного больно, но от огня явно должно быть больнее. Он смотрел на полыхающее из его руки пламя, которое уже начало тихонько гаснуть. Уголёк сразу был отправлен под подошву, где долго не хотел тухнуть.

Клайд присел на импровизированный стул, являющийся старой потёртой коробкой для доспехов. Он не мог поверить в то, что он и есть тот самый огненный, которых презирает. Не мог поверить в реальность происходящего. Неужели он один из тех, кого ранее так ненавидел и презирал?

«Как так то! Ну какого хрена?! Ну почему это произошло и только сейчас?! А потом что? Отправят к факельным фекалиям в ряды? И я буду среди тех, кто совершает изнасилованную обществом добродетель? Или убьют? Явно друзей мне больше не видать, если про это все узнают», — мысли неслись быстрым ветром в его черепной коробке, не думая тормозить.

Он обрёл силу, которая может как облегчить его задачу, так и осложнить. Планы изменились в один миг.

Инженеры Орденства разрабатывали и совершенствовали орудия для слабых магов, которые могли только лишь высекать искры. Было уже разработано такое оружие — сосуд с воспламеняющейся жидкостью под напором, которая превращалась в огонь при соприкосновении со слабым огнём, или огнемёт. А те, кто его держал в руках — крематоры. Однако их было принято именовать Красными Львами. Очень скоро они будут возвышаться над полем боя на ходунах и поливать горящей жижей сверху. В принципе интересно, но Клайд не хотел прощаться с теми, кто принял его в новой жизни.

Огневых Львов частично обучали в академиях двух орденов, и были они промежуточным звеном между драконами из Огненного Ордена и львами и Железного. Но ОО решил забрать их всех себе. И именно их ряды пополнил бы Клайд Волшим. Пополнил бы ряды телохранителей огненных ящериц.

«Чёрт. Что делать? Явно не показывать это другим. Ну, кроме Клауса, наверное. И Клары тоже.

Ежели сила — качество, которое можно улучшить, то я смогу это сделать!!! Но как? Тренировки? Нет, нет, нет. Не выйдет. Во-первых, нужно время на это, во-вторых, это опасно. Могут быть свидетели, чтоб их! Но если это сделать так, чтобы не увеличить силу, а хотя бы сделать её удобной. Сделать её такой, чтобы потом можно было научиться грамотно её использовать? У меня есть навыки владения мечом. Надо обдумать этот момент. Если люди считают это даром, почему бы и мне не использовать это на своё благо? Верно!»

Его мысли проходили несколько циклов. Его изобретения уже начинали сверкать от солнца частями, на которых не было ржавчины. Новоявленный ифрит сидел на коробке от доспехов и, прислонив руку к подбородку, думал, смотря на свои творения.

Первые лучи солнца били его по лицу плетью из света. Чёрный цвет для него превратился в красный. Пришлось вернуться в свою комнату. В серую, как глаза инженера, реальность, где правит искажённая справедливость.

Глава 1.4 — УТРО

Клаус Кальтер проснулся от собственного храпа. Открыл глаза. Лёжа, не приподнимаясь, посмотрел в оконную щель с просвечивающей через неё золотой полосой света. За узким окном простирались территории Железной академии. На кольцеобразных зданиях, опоясывающих весь корпус, развивались синие флаги гордого льва на клеточном щите.

На краях колец возвышались башни с массивными стрелометами и чанами с маслом. По каменным тропам ходили те же чёрные стражники с страшными псами, держа их за цепи.

Ого. Новые двуногие?! И что они забыли тут с такими-то монстрами? — спросил проснувшийся у вселенной и положил голову на мягкую подушку. Снова закрыл глаза, довольный тем, что ему досталось ещё немного времени дорогого сна. Тьма тепло его завлекла в свои объятия.

Щелчок.

Клаус, вздрогнув, быстро встал по стойке «смирно» и спохватился: Клайда нигде не было. На его лысой голове выступил холодный пот. Ещё чуть-чуть и он может быть изгнан из этого не самого ужасного места в самое ужасное, в карцер. Дверь не открывалась: её тянули в другую сторону. Клаус с облегчением развалился и сделал серьёзное лицо, чтобы вновь отчитать Клайда. Только он никак не мог привыкнуть, что дверь надобно тянуть в обратную сторону.

— Ну-с! Куда это нас занесло сегодня? Бандит, чтоб тебя! — начал Клаус, когда дверь начала открываться, и тут же оторопел. У него встал поседевший волос на макушке: на лице Клайда виднелся след от какого-то удара, — Что это?

— Вмятина.

— Да. И ведь реально вмятина, — злорадно прошипел Клаус, — откуда она у тебя?

— Я окунулся в дверь, когда бежал от железной псины.

— Круто, что твои клыкастые друзья тебя не нашли.

— Не шути так, — наконец улыбнулся Клайд своему другу, — там же одна псина.

— Их дохрена и более! Тебе повезло, что не сцапали!

— Повезло, повезло, — подшутил над ругающимся другом Клайд.

— А что ты там делал? Зачем ты вновь ночью ходил куда-то? Вечно от тебя, кретин, неприятности. Сначала мой ягодный сироп «увеличил» дрожжами, превратив его в невесть что, затем свои игрушки моими чаями облил, чтобы помыть, испортив и то, и другое!

— Воды не было! Понимаешь! И зачем ты сразу чай посахарил, лысый идиот?! Его сахарить надо не в моменте, когда происходит заварка! Это не самогон!

— И что?! Вкус такой же!

— Нет!

— Не пей значит!

— И не пью!

— Ты думал, что, помыв запчасти моим чаем, они не станут липкими?

— Ну… Я… Я тупанул. С кем не бывает?

— Нет, ты сам по себе тупой. Попробовать на вкус? Не пытался, нет?

— Эту ахинею и чаем-то не назовешь, а пробовать на вкус — дело самоубийцы. Вот чифир!

— Чифир! Чифир! Что тебе этот чифир, обиженный?

— Чифир — это чай, а у тебя — ссанина!

— Ты пробовал ее на вкус?

— Нет.

— Вот и не сравнивай мой чай с ссаниной, мудень. Я же не сравниваю твои безделушки со своим божественным пойлом.

— Радуйся, что про это не написал, друг, — усмехнулся Клайд.

— Что? Повтори! Ты опять строчил, шоль? Как же ты меня заколебал!!! Может хватит писать? Что ты ещё там обо мне написал? Меня же и убить могут! И посадить! И к паукам отправить! Хоть бы что принёс…

— Лови, — сказал Клайд и кинул Клаусу сахарный кирпич, — и не преувеличивай, друг.

— Это тростниковый?

— Да.

— Я же морковный просил!

— Бери, что дают, лошадь безмозглая.

— Ладно, — Клаус плюхнулся на кровать, — дай поспать.

— Можно спросить?

— Валяй.

— Могу я тебе доверять?

— Нет.

— Ладно.

— Да я пошутил. Давай.

— Иди ты. Не хочу говорить. Настроение итак поганое, а ты тут шутки шутишь!

— Да говори! Я держу тайны, в отличие от тебя!

— Хорошо. Я просто в шоке! Понимаешь, походу, я — огневик!

— Что?

— Ифрит, сука!

Сразу после этих слов Клаус встал и с силой ударил его в лицо.

— Продолжай, Клайд.

— АЙ!

— Это так. Разрядка. И я тебя за «суку» ударил.

— Перехотелось с тобой говорить. Но всё же. Помоги мне.

— Знаешь, дружище. Прежде чем просить подтереть твой полыхающий зад, подготовь собеседника, а не так сразу.

— А?

— Ты же знаешь, что я ненавижу огненных упырей. Из-за них мой батя помер. А мне сказали: «Он был героем! Благодаря ему выжили эти», — а потом тоже самое сказали паре тысяч других детей, оставшихся без родных! — договорил Клаус и потянулся к кувшину с горячительной жидкостью.

— Дак…

— А нахрен мне эти слова? Нахрен они мне нужны? И эти ничего толком не сделали. А меня отправили в эту помойку, чтобы потом моему сыну или дочери, как и мне когда-то, сказать заученный и тысячи раз отрепетированный текст, и я вот с тобой, — завершил он фразу и хлебнул своего самогона, затем вытащил сырой огурец, отломил его и съел.

— …

— Ладно. Извини. Я спокоен. Что надо? Я помогу. Ты же знаешь мой характер.

— Он так себе.

— Капитан-Очевидность.

— Я не хочу к этим эгоистичным придуркам. Я только сегодня узнал, что так умею делать.

— Покажи, что у тебя получилось.

— Сейчас. Смотри, — Клайд отошёл от Клауса и хрустнул пальцем.

— Круто! Круто пальцами хрустишь! А теперь покажи сам огонь.

Клайд попытался хруснуть другим пальцем. Ничего не вышло вновь.

— Чёрт бы тебя побрал! — выругался Клайд и начал хрустеть всеми суставами.

— А может тебе сон приснился? Или ты нафантазировал?

— Да нет же!

— А может там надо что-то сказать? Магическое слово? Может ты что-то шептал себе под нос? Ну, не знаю. Скороговорку про Билла? Думал о дне красных небес. Или смешно пошутил у себя в голове?

— Хм… Ну-ка, попробуем-с.

И вдруг вспыхнул огонь. Клайд его, увы, не заметил.

— Опа! Едрить-колотить! Не, ну ты и шутник! Про что подумал?

— Блин не получилось. Видно, я сумасшедший, — сказал Клайд и начал осматривать руку, которая не думала и гореть.

— Гм… Ты, наверное, переборщил с думаньем и ненавистью. О чём думал-то?

— Да так. О твоей сахарной воде.

— Мой чай вкусный! видишь же, какой хороший результат!

— А?

— Ну глянь.

Клаус достал осколок зеркала. Клайд увидел, что след от удара головой об ворота разгорелся, при этом не сжигая волос.

— Вот чёрт! Я понял, Клаус! Я понял. Когда я хрустел пальцами и говорил об огненных, я так сильно хрустнул пальцем, что у меня образовалась ранка. Но её хватило для искры! Ненависть в виде пламени вышла из раны на пальце.

— Как-то тупо, ты не находишь? Как ты умудрился так хрустнуть пальцем?

— Не знаю. Само вышло. Видимо, я увлёкся ненавистью. И что значит «тупо»?

— Не, возможно, ты ранее порезался, дай-ка на руку гляну.

Клайд протянул другу руку. На ней виднелась рана с засохшей кровью.

— Ха-ха-ха. Тут же порез, еб твою мать. Ты где-то порезался, идиотина.

— Не обзывайся. Обидно так-то. И мать не трожь.

— Ладно, ладно.

Резкий громкий шум заставил их вздрогнуть. Это был будильник. Через 30 секунд все уже должны стоять в одежде. Клаус спустя 20 секунд уже стоял. Клайд:

— А как тушить мою морду?!

— Не думай о сраных магах, — сказал Клаус и подобрал огурец с пола.

Пламя вспыхнуло сильнее.

— Мой косяк, извини, Волшим.

— Срань! Срань! Срань! — руганулся Клайд и потянулся к подушке.

— Говна кусок! Куда лезешь! — закричал Клаус и кинул огурцом в Клайда.

— Дак потушить…

— Мозгов то нет, мудила?! Все выгорели?!

— Я всю ночь не спал, чего ты от меня ждёшь?!

— Есть идея, — улыбаясь произнес Клаус и, вытащив некий резервуар с водой подставил её к Клайду.

— Что это?

— Не ссанина, не боись, — успокоил его Клаус.

— Там твой чай?

— Там простая вода.

— С сахаром?

— Давай, дружище, — Клаус попытался взяться за голову Клайда, чтобы окунуть в воду и тут же обжёгся.

— Дьявол! Ты что творишь?! — выругался Клаус.

— Это ты!

— Суй бошку в чёртову кастрюлю!

— Это не кастрюля!

— Не имеет значения!

— А если это кислота?

— Какая, блин, кислота?

Громкий звук. Признак того, что все уже выдвинулись в столовую.

— Топорный поворот! Чтоб меня паук дёзнул! — вздохнув, Клайд Волшим набрал воздуха и окунул голову в резервуар. Его что-то укусило и тут же отпустило. Это была маленькая злая форель-пиранья. Была. Голова потухла, а рыбка сдохла: сварилась в кипящей воде.

Клаус решил, что оплакивать рыбку будет вечером. Это была его любимая пиранья по имени Пиранья. Как она очутилась у него живой, знает лишь он.

Клайд одевался по пути в столовую, прыгая часть пути на одной ноге, одевая штаны и тихо матерясь. Пару раз слышал смешок парней. Девушки смущённо отворачивались. Но новоиспечённому магу было не до них. У него в голове была одна мысль: «Что делать?»

Глава 1.5 — ОТРЯД ПОД НОМЕРОМ «117»

— Сто Семнадцатый отряд, стройсь!

— Есть, командир! — отчеканили все две сотни человек в полном обмундировании: чёрная кольчуга, покрытая белыми железными пластинами, шлемы в виде ведер с прорезями для глаз и острыми синими вставками, которые выставлялись вперед, как клыки; рыцарские одеяния поверх брони, раздуваемые осенним ветром, изображали герб Игдрина — три вытянутых вверх треугольника, изображающие дом с острой крышей и две горы вокруг него..

— Сегодня мы будем опять спасать хилых ящерок! Ясен приказ?!

— Так точно!

— Видите этот сопливый флаг? — спросил человек с позолоченным шлемом льва и в синем плаще воинов.

— Видим!

— Хорошо, львы! В настоящем бою вам всё время нужно будет хотя бы одним глазом смотреть на него, авось зубочистка хрустнет и все огничи сами себя изжарят! Мы — их щит! Эти задохлики не способны постоять за себя, чёрт бы их побрал! Мы, ясно дело, превосходим их во всем! Даже огонь мы сами разжечь сможем, пусть немного больше времени потребуется!

«Интересная тактика, — думал Клайд, — конкуренция, смешанная с презрением. Каждый орден на поле брани будет пытаться доказать, почему именно он — лучший. Вот почему мы побеждаем. Лишь эгоизм способствует нашим победам. Лишь бы конкуренция не переросла во вражду.»

— Волшим!

— Я!

— Ты меньше думай, на поле боя ты первым сдохнешь, тупица!

— Есть «меньше думать», командир! — отчеканил парень.

— Молчун с тугой башкой, почему не отвечаешь?!

Клайд был в замешательстве: когда он прослушал приказ?

— Простите, командир! Больше такого не повторится!

— Отлично! Двадцать кругов вокруг академии в полном обмундировании, марш!

— Есть! — и Клайд сразу же рванул.

— Опоздаешь, заставлю ещё тридцать бежать! Даю двадцать минут! А вы чего уставились?

— Никак нет, командир! — Все жарились в собственном поту: солнце сегодня очень жаркое. Но пот проступал и из-за опасения, что следующим может оказаться любой.

— Делимся на две группы очаровашек: нападающие и защитники. Драться будем настоящими мечами. Кто сдохнет сейчас — не нужен львам Железного Ордена!

— Есть!

Все сразу же побежали в оружейную за тяжёлыми мечами. Лишь Клаус шёл спокойным пешим шагом: он знал, что Клайд, как всегда, запрятал несколько мечей своим изящным способом.

Тридцать человек толпилось в третий склад, началась давка, каждый хотел получить лучший меч. Клаусу было плевать; он знал, что лучший меч достанется ему. Как же Кальтеру было хорошо от выпитой кружки своего самогона.

— Я нашёл лучший меч! — закричал кто-то, и Кальтер увидел, что в руках студента находится запрятанный Клайдом клад.

Вот прошло немного времени, и парень уже стоял внутри третьего склада, осматривая разломанную стену, где Клайд прятал оружие.

— Так-с, что тут у нас? — полез лысый в дыру и вдруг услышал тяжёлый голос командира.

— Вот же падаль!

— Командир?!

— Ты сломал стену?!

— Никак нет!

— Будто я тебе поверю! Чем от тебя несёт?

— Никак нет!

— Паскуда, ты что? Где-то нашёл алкоголь? Бегом на исправительный участок, нерадивый сукин сын! Я придумаю потом, что с тобой делать!

«Чёртов старый ублюдок!»

— Не слышу ответа!

— Есть, командир!

— Шагай!

— Есть!

И Клаус отправился к остальным неудачникам в специальное здание. Небо плыло невероятно быстро, а ветер чуть ли не срывал одеяние воина, благо оно было закреплено ремнём. Солнце же не давало покоя с другой стороны: сильно жарило, нагревало металл, которым с головы до пят был покрыт солдат.

Перед ним стояло здание со старыми деревянными воротами большого размера, он набрал воздуха и вошёл внутрь, толкнув дверь. Она со скрипом отворилась.

— О! Ещё один! — обернулись те, кто был внутри.

Среди них были все: хулиганы и бандиты, неудачники и тихони, нервные и спокойные, рассеянные и исполнительные. Каждый был на исправительных работах по своей причине. Но всех объединяло одно: они сидели и хрустели огурцами. В конце комнаты стоял ящик, который был уже открыт.

— Ну ничего ж себе! — удивился Клаус, когда увидел ящик, — откуда тут это?

— Повозка с огурцами перевернулась, — ответил кто-то спокойным тоном, — штрафные пошли её вытаскивать, им за помощь лишний ящик подогнали.

— Ясно тогда, — понял самогонщик и пошёл к ближайшей лавке.

Он снял шлем, положил его на пол, вытер потный лоб одеянием с гербом и уселся на скамейке около своего головного убора.

— А чего ты на пол положил свой шлем? — спросила его девушка, которая стояла у входа.

— Остужаю. Пол ледяной, сама посмотри.

— М-м. Понятно, — ответила девушка.

— За что тебя сюда? — спросил парень с бинтами на голове.

— Начальник подумал, что я выломал стену.

— Ого! — подскочил парень, — а зачем ты её выломал, тупица?

— Ты дурак или родом так? — разозлился Кальтер.

— Э! Тебе вмазать? Заткнись и отвечай!

— Ха-ха-ха! — Схватился за живот Клаус, — ты одно что-то выбери, чепушила с бинтами! Бегать от стражи не умеешь?

— Я, вообще-то, дрался с ними! И тебя сейчас урою! — парень решил подойти поближе.

— Ты? Меня? Посмотри в зеркало, одноглазка! Или слепой уже?

— Ты намекаешь, что бинты закрывают мой глаз? Или что его у меня нет?

— А какая разница? Всё равно, тугодум, до тебя долго доходит! — вновь засмеялся Клаус.

— Не деритесь! — крикнул им парень, которого ранее толкнул Клаус.

— Заткнись, Лирой! — крикнул ему хулиган.

— О! Почтальон! — вдруг смог разглядеть в пьяной пелене его Клаус.

— Я не…

— А ну! Скажи ещё слово, и тебе кирдык, огнедых убогий!

Лирой замолчал. Клаус подошёл к одноглазому вплотную, и понял, что хулиган низкого роста. Он ехидно улыбнулся, смотря на него сверху вниз, и продолжил разговор.

— Еба, ты мелкий, ха-ха-ха!

Этого оппонент не выдержал и сразу ударил Клауса по рёбрам, да с такой силой, что Клаус сбил своё дыхание. Противник вновь ударил Клауса по ребрам, а затем попал ему по лицу. Брызнула кровь.

Клаус отошёл на пару шагов, но враг наступал. Ещё несколько крепких быстрых ударов, и большой рухнет. Недооценил он врага. Время брать контроль над битвой в свои руки!

— Ну, ты мощный, да, — ухмыльнулся лысый и сделал выпад вперёд, ударив одноглазого по груди.

Казалось, что одним ударом Клаус завершил бой: гном отлетел на несколько метров. Клацающие стальные сапоги Клауса звучали грозно. Самогонщик решил вооружиться и подошел к скамейке. Противник уже поднимался с пола.

— Слезь! — крикнул Клаус некому тихоне на лавке, и тот послушался, — не получилось сегодня сражаться на поле боя? Не беда! Так даже веселее!

Обхватив лавку двумя руками, словно перед ним был двуручный меч или огромный мечелом, Клаус поднял её и положил себе на плечо. Противника нигде не было, а значит он…

— За спиной прячешься? — понял Клаус и прыгнул спиной назад, прижав врага к стенке, а затем он ударил его по рёбрам локтем, и ещё, и ещё раз.

— Хватит! — вновь прокричал Лирой и резко дернулся, когда увидел угрожающий взгляд дебошира.

— Заткнись, а то в тебя лавку метну, — пригрозил ему хулиган.

Противник обмяк, или сделал вид, что он уже без сознания. Клаус прыгнул вперед и тут же развернулся. Его глаза округлились: он придавил другого человека.

— Ой. Извини, братец, — ошарашенно отошел от поверженного паренька Клаус, — А ты? Тупица, что раньше не сказал?

— Я говорил! — ответил Лирой на адресованный ему вопрос.

— Опа! Не, ну ты, конечно, тут устроил! — удивился прибывший оппонент с повязкой на лбу, — смотря на картину, что предстала перед ним, — я много пропустил?

— Где ты был, урод?!

— Я искал оружие! Хотел подраться на лавках, да вот незадача: все от одного удара переломятся! А ты взял лучшую! Я нашёл, чем тебя избить, горилла безмозглая!

— Не ври. Тебе не хватит сил даже поднять ее, а размахивать — через чур для тебя. И где ты её достал?

— Вот! — крикнул бандит и вытащил стул, — смотри, этим я тебя уделаю!

— Где ты его достал?! — спросила его девушка, стоявшая около двери, повторив тем самым вопрос гиганта.

— У начальника позаимствовал! Ха-ха! Всё равно меня отсюда выпнут!

— Ты не боишься, что за это… — хотел сказать Лирой, но не успел договорить: инициативу взял Клаус.

— Ну начнём!

Оппонент прыгнул на врага и тут же, схватившись за ножки стула, ударил им по рукам Клауса. Лавка не выпала. Вместо этого она по дуге с лютым разгоном неслась на хулигана. Он сразу пригнулся. Рассекая воздух, лавка пролетела мимо.

На устах невысокого противника появилась улыбка, обнажающая челюсть с отсутствием двух зубов.

— Ты открылся, — сказал карлик, и его тут же метнуло в сторону.

Бандит лежал на полу, потирая разболевшуюся шею.

— Ты что наделал?! — руганулся он на Клауса.

— Магия, — щёлкнул пальцами он.

— Скоро придут! — крикнула девушка у дверей.

Клаус сразу положил лавку на место и сел на неё, а противник закинул стул в дальний угол и сел рядом с недавним врагом.

Повязка висела на лавке, кровь стекала по ней и капала на холодный пол. Бандит и не заметил пропажи. Кальтер смог разглядеть его лицо: жёлтые волосы, обезображенный лоб, месиво вместо левого глаза. Понятно, почему он не обратил внимание на её исчезновение.

— Ты потерял, — сказал он парню и протянул его повязку, — скажи спасибо, что хоть шею не сломал.

— Когда ты успел?

— Когда я лавкой пытался тебе втащить.

— Всё верно, — подошла девушка, что стояла у дверей, — ты зацепился повязкой за его лавку.

— Чёрт! Если бы не она, я бы тебя уделал!

И Клаус вдруг осознал, что сейчас было. Его начало колотить от назревающего смеха, который он пытался сдержать. Заметив это, оппонент тоже заразился ненужной хохмой.

— А-ха-ха-ха, — не выдержал Клаус и положил руку на плечо недавнего врага, — ты понимаешь, что мы дуэлились сейчас лавкой и стулом, — через смех пытался выговорить он.

— Да, — подхватил веселый гном, — а потом ты швырнул меня об пол, ах-ха-ха! Лавкой! Зацепившись за повязку на моём лбу!

Смех начал звучать со всех стен. Все подхватили эту заразу. Даже девушка у дверей, казавшаяся очень серьёзной в этот миг, начала улыбаться.

— Меня зовут Алексиус, — вдруг сказал одноглазый, а затем вытащил огурец, — будешь?

— Давай. Из Рима что ли? — задал вопрос Клаус и принял половину овоща.

— Ага, да, из Рима. Из помойки около Яблонь, — жуя, ответил драчун.

— Эти Яблони…

— Мой дед никогда бы не подумал, что люди начнут сотрудничать с Яблонями. Что Яблони обретут собственный разум.

— Откуда там яблони? В Риме-то?!

— А я откуда знаю? Ты ещё не представился.

— Да, Я Клаус. Клаус Кальтер.

— Приятно, — и он протянул руку для пожатия. Клаус довольно улыбнулся и ответил взаимностью.

— Буду звать тебя Циклопом.

— А чё от тебя так разит, друг? — спросил его римлянин, но Клаус ответить не успел: в комнату вошли воины в чёрных одеяниях. Они держали полумёртвую девушку за запястья, постоянно дергая её. На ней не было живого места: ноги изгрызаны в мясо, видны кости, лицо посиневшее, изо рта и носа текла кровь.

— Милли, — с тревогой в голосе прошептал недавний недруг.

— Милли?

— Её поймали этой ночью. Чёрт! Это я виноват!

— Погоди. Вы контрабандисты?

— Эй, с чего ты делаешь такие выводы?

— Я предположил. Просто мне нужны такие друзья, хех.

— Ты прямолинеен, я погляжу.

— Капитан-очевидность.

— Да. Ты прав. Чёртов Генрих!

— Генрих?

— Спалился падла, когда ночью с другом гулял! И эти пришли, — сказал он и указал на воинов в чёрных одеяниях, — Двери больше нет.

— Двери? Это той, через которую…

— Да. Нас заставят сегодня её заделывать.

— Ну обосраться теперь, — сказал Клаус и хлопнул себя по стальным сапогам, — это что? Я теперь без пойла?

— Ты самогонщик?

— Не бери в голову. Я не продаю.

— Да ладно уж. Проживу. Я не себе хотел… За сколько?

— Я же сказал, что не продаю… Хорошим людям не продаю… Отдам бесплатно, — и Клаус улыбнулся.

Глава 1.6 — ПОСЫЛЬНЫЙ

«Чёртовы маргиналы! — ругался Лирой, — Ублюдки! Железные свиньи! Почему у меня нет смелости громко заявить о своей силе? Я же обладаю силой огня! Почему я так боюсь последствий!»

Он шёл, опустив голову по тёмному коридору третьего этажа общежития, где жили его эксплуататоры, Клайд и Клаус. Страшнейшие хулиганы из всех, кого он знал. Почему-то только именно Лирой заслужил их травли, других же слабаков они не трогают. Почему они так невзлюбили его? Зависть? Скорее всего дело в обыкновенной зависти. Именно!

Постоянные издевательства, презрительное отношение, постоянное пользование им, как почтальоном-рабом, который обязан работать на них, чтобы они ничего о нём не сболтнули. Не сболтнули, что именно он создал чёртову Дверь для контрабандистов.

Посыльный знал о хозяевах очень мало, но сегодня он услышал одну важную вещь, которую на пьяную голову сказал его обидчик: Клаус — самогонщик. Это будет караться особенно жестоко. От предвкушения сладкой мести юноша будто бы забыл, куда идет, начал улыбаться злобно, как скалящаяся псина. Он сможет перестать быть их рабом, может быть, этот козырь сможет возвысить его по иерархической лестнице вверх. Кто знает.

«По крайней мере, они перестанут мешать мне заниматься огненным талантом и обижать меня, — Но тут он ловил себя на этой мысли, — неужели я такой слабак, что не способен показать свою стойкость? Из-за этого они презирают меня? А может они проверяют меня? Закаляют? Нет. Это просто шпана, которая отыгрывается на мне. Но должен признать: Клаус — очень необычная шпана, раз он умеет варить самогон».

Его шаги были необычайно тихими, как осенние листья, падающие на ещё мягкую и тёплую землю. В коридоре было слышно только два голоса.

«Это они, — подумал Лирой и нервно сглотнул, — Они ругаются?»

Клайд повышал голос на друга, оскорблял его всеми существующими и несуществующими словами.

— Ты! Скотина тупоголовая! Зачем ты разболтал всё, дебила кусок?!

— Я? Я не знал, что такое вообще случится! Это твой косяк, Волшим! Ты запрятал там меч!

— Я сколько раз тебе говорил, что есть ещё запасные?! Сколько, мать твою?!

— Я не помню, чтобы ты мне говорил это хоть раз!

— Да потому что ты бухой всегда! С чего твой день начинается? С завтрака? Нет! Нихрена! С самогона и закуски!

— Ты сейчас как раз палишь меня!

— Тупица! Тут никого нет! Я проверил! Тут будет только этот чупик-мечтатель!

— Эм… Здрасте, — появился Лирой около двух бандитов, — простите, что напугал, я…

— Да ты только кролика напугать сможешь, чупан.

— Нет, что ты, Клайд, я не хотел вас как-то обзывать…

— Ой, лучше заткни пасть, малой, я сейчас очень зол!

— Прости.

— Заткнись, мать твою! — ещё громче крикнул Клайд, — ты знаешь, кто есть Клаус?

— С-с-сам-могонь-щик?

— Откуда узнал? — задал вопрос конструктор, глядя на напуганного парня.

— Я?

— Нет, блин, я!

— Клаус сам и. И. И.

— Ну?

— Сам сказал.

— Ну кабздец теперь! — схватился за голову Волшим

— Мы оба молодцы. Ты же тоже базарил сейчас, — ответил ему Кальтер, — Орал на весь коридор, что я сам-знаешь-кто, а он, возможно, услышал это, подходя к нам, и сказал, что…

— «Сам-знаешь-кто», ага. Поздно маскироваться, человек-дуб. Ладно. Всё, я спокоен, — прервал его инженер, — Короче, Лирой, ты думаешь, у тебя перед нами есть козырь?

Лирою стало не по себе. Он начал видеть угрозу в серых глазах. Он начал ждать, когда его начнут шантажировать, но он знал, что теперь он обладает информацией, которая позволит ему тут же сдать их, если они посмеют сдать его.

— Нет, что вы.

— Ага, так и поверю.

— Ну… Да, я так думал. Вы не посмеете сдать меня.

— Сдать тебя. Я до сих пор удивлен, что ты умудрился проломить стену и создать дверь, да и не собирались мы делать этого, — тихо промолвил самогонщик.

— А? — удивился юноша.

— Ага. Смысл нам сдавать тебя? Ты отличная груша и смешная кукла, — злобно пошутил сероглазый, — то, что это сделал ты, уже знает часть почтальонов рангом повыше тебя и искренне благодарят…

— Клайд! Хоть сейчас успокойся, — положил руку на плечо его друг, а затем обратился к Лирою, — знаешь, почему ты терпел нас?

— Нет, — на парня снизошло облегчение, и он начал разговаривать увереннее, — испытывали на прочность?

— Нет.

— Хотели… — парень задумался, -сделать меня сильнее?

— Тоже нет.

— А что же тогда?

— Ты просто огневой. Так сказать, баран в клетке со львами, — ответил сероглазый.

Дыхание юноши вновь участилось. Неужели они сейчас убьют его? Неужели им нечего терять? Что же с ним будет?

— Почтальон, мы тебя не убьём, — повеселел Клайд, — ну может только…

— Не будь мной Клайд! Я не меньше твоего ненавижу огнедыхов!

Всё начало складываться в единый паззл: Лирой начал понимать, за что ему пришлось испытать все унижения. И именно ему одному, ибо не он один был слабаком в этой академии. Он просто смог продержаться дольше остальных.

— Ты, кажется, уже понимаешь, — сказал ему самогонщик, — У каждого из нас свои причины ненавидеть огневых. ОО мы презираем всей душой: Клайд считает, что это несправедливость, я — что это лицемерие. А ты стремишься к ним. Ты — единственный, кто хоть сколько-нибудь к ним приближен. Ты и есть огневой, только тебя не взяли.

— Но почему тогда вы отрываетесь на мне?!

— Потому что… — Клаус не мог найти ответа.

— Потому что ты ущербный кусок мяса, который не способен грамотно обращаться со своей силой! Когда нужно много огня, ты не можешь даже спичку разжечь, а когда ты отлучаешься хер-пойми-куда на пять минут и чихаешь в стену, да с такой силой, что она рушится — это пожалуйста! Из-за таких, как ты, погиб его папка, — Клад указал на своего товарища.

— Я… — начал говорить Лирой, но Клайд вновь перебил его:

— Потому что ты ничтожество, неудачник, который при всех возможностях проворонил свой момент стать на ступень ближе к своей мечте, ибо побоялся этого! Это не несправедливость, а твоя тупость! Потому что ты трус, который не то, что не может дать сдачи, ты трус, который бредит о своих подвигах, которых никогда не будет, так как, даже став огневым, ты будешь бежать, поджав хвост! Потому что ты живёшь в мире, который тебе навязали другие, и ты, конечно, играешь по правилам, если тебе это выгодно! А тебе это, ой, как выгодно!

— Клайд, — Клаус попытался остановить друга.

— Потому что ты один из тех, кто будет прислуживать добру, делая при этом неокупаемое зло!

— Клайд!

— Потому что из-за таких, как ты, мразота, сейчас страдает моя сестра.

— Клайд, твоя сестра уже давно…

Не успел Клаус договорить, как получил крепкий удар по носу, и из его носа вновь пошла кровь. Клаус упал на кафельную плитку и обрызгал её кровью из носа.

— Никто! Не смеет! Утверждать то! Чего! Сам! Не! Знает! И пока я сам не найду её труп, я буду верить, что она жива!

— Опять по носу… — прохрипел его друг.

Никогда посыльный ещё не был так напуган. Сегодня Клайд был очень злым. Он пошутил лишь один раз, насколько понял Лирой, но, видно, это была больная точка, на которую с силой надавил его друг и получил в ответ удар по носу. Никогда он не видел такого, чтобы Клаус таким образом разговаривал с Волшимом. Будто бы они поменялись телами.

Клайд постоял, покачиваясь и смотря на свой окровавленный кулак, затем сел на пол около Клауса и опустил нос.

— Клайд, — тихо обратился к нему Лирой.

— Чего тебе? — через чур спокойно ответил Клайд.

— Я… Я не знал…

— Ага.

Лирою даже сначала показалось, что его обидчик плачет, но его глаза были сухими, как мертвое дерево. Он был похож на человека, который сможет пойти на что угодно ради родного человека. Именно в этот миг огневой маг понял весь смысл своего нахождения в этом месте: он был тем, кто позволяет отыграться на огневых за весь причиненный ими вред. Ему это не особо нравилось, но он жутко возгордился собой, а Клайда зауважал не как хулигана, а как человека.

У Лироя появилась мечта: обрести такого человека, что будет стоять за него горой. Ему нужен именно тот, кто готов отдать всё за близкого своего и продолжать биться.

— Я ничего не расскажу, — сказал юноша и тихо удалился.

Клайд сидел с Клаусом, который смотрел на потолок и покачивал ступнями. Влево. Вправо. Влево. Вправо. И Клайд произнес тихо:

— Прости меня.

— Ничего. Это я накосячил.

— Я сегодня стащил огурец. Будешь? — задал вопрос Клайд, вытаскивая его из-за пазухи.

Клаус вдруг начал хихикать, смотря на этот зелёный овощ. А затем он разразился диким хохотом.

— Чёртов… — еле-еле выговаривал Клаус, — чёрт… Ха-ха-ха! Чёртов огурец!

— Что с ним не так? — недоумевал Клайд.

— Он весь день преследует меня! — продолжал смеяться Клаус.

— Вот же, — цокнул сероглазый, — такой трогательный момент испортил.

— Это я умею! — смеялся Клаус, — Этот день я запомню на всю жизнь!

— Расскажи мне, пожалуйста, что я пропустил, — ухмыльнулся Волшим.

— Обязательно! С днём огурца тебя, друг!

— И тебя, раз на то пошло.

Глава 1.7 — ДРУЗЬЯ

Она села за стол, где питались девочки. С ними не разговаривала, если не было нужды. Ей были просто неинтересны их темы. Она вообще, по сути, не являлась патриоткой, какими были большинство учеников той Железной Академии. А темы-то и были как раз патриотичными.

Симпатичная, но странная девочка с красивыми бледно-золотыми волосами. Почему странная? Дело в том, что у Клары была одна аномалия в поведении. Нормальная явно не станет при волнении судорожно искать фантомный предмет, который никогда не видела. Она постоянно чувствует его присутствие, но где именно фантом, и что он такое — ей неизвестно.

Была когда-то дочерью нерадивого купца-должника. Неумение торговать било папку по голове минусовыми результатами продаж. Покупал, как выходило, дороже, продавал дешевле. Так сказать, Робин Гуд из мира торгашей. Мать погибла под обломками собственного дома. Это всё, что говорила Клара друзьям. Мальчики не пытались допрашивать подругу о прошлом, ибо боялись обидеть, так как она очень близко принимала к сердцу слова о её семье. Однако парни всегда внимательно слушали её рассказы. Слушали даже нелепые истории о краже яблок с огородов соседей, о перевернутом дилижансе, о её собственном бизнесе (который, в отличие от отцовского, был прибыльным).

Она, как и предок её, решила заняться торговлей. Начала продавать яблоки в городе Вассерштадте, покупая их у мальчишек-воров. Правда, потом их стратегию разоблачили, т. к. Мальцы своровали очень дорогие груши из сада высокопоставленного чиновника. И её ждало наказание — служба в рядах «мясного сборища», или штрафных войсках. Но заслуги и подвешенный язык позволили ей добраться до академии.

Дружила студентка только с Клаусом и Клайдом. Эта троица всегда что-то делала. Когда-то девушкой было подмечено, что их имена начинаются на «КЛА», и они шуточно стали называть себя Клей-командой ([Кэ-Эл-Эй-ТИМ]). Их девизом стали слова: «Хоть срази, хоть убей — не развалишь нас: мы клей!».

И вот сегодня она сидела и думала о своих проблемах. Сидела и ела. Ела и думала. Прошло время, и воспитанница Железного Ордена обратила внимание, что сидит одна. Остальные девочки уже поели и ушли в неведомом направлении. А по правилам Железной академии, девушкам старше семнадцати лет было предписано находиться вместе, как и мальчикам. Раньше, правда, все учились вместе, но времена уже прошли.

«Ну и хрен с ними!» — злобно подумала Кауфманн. Только вот она понимала, что всё не так просто: «За такое поведение меня могут наказать. Наказать так же, как и Клайда неделю назад, когда выяснилось, что он прогуливал уроки защиты Огненных магов. Его лишили свободы и заставили есть сырых, ещё живых червей. Б-р-р-р-р-р! Ладно хоть мы их едим пожаренными. И было это уже неделю назад! Время летит. Клайда уже выпустили. Наверное. Или не выпустили. Ай! Вот я дура! Надо бежать… вроде… А где… Хм… " — Клара встала с железного и, по совместительству, самого неудобного стула без спинки. Девочки жестоко с ней поступили, отодрав спинку от её стула ради шутки. Только вот потом Клара ликовала, узнав, что совершивших это выпороли. К сожалению, стул так и не заменили.

По привычке она стала искать фантомную вещь. Искала под столом, посмотрела в дальний угол. Решила направиться туда, но, услышав знакомый голос, остановилась:

— Клара! Приве-ай, — вздрогнул Клайд, хромая подходя к Кларе.

— Привет. Что случилось?

— Я был на исправительных работах.

— Из-за чего?

— Прогулы уроков мужества, драка вне боевых учений: Клаусу нос сломал.

— За что?

— Выбесил.

— Причина.

— Лирой узнал, что Клаус гонит самогон, — сдался Клайд.

— Лирой? Чёрт! Он же…

— Нет, не расскажет.

— А где же Клаус? — вдруг спросила она.

— Клаус сейчас дома. Встретил девушек, они сказали, мол, ты тут опять дурачишься. Фантом ищешь.

— И ничего я не ищу! — обиженно отвернулась Кауфман. Для неё это было чем-то вроде неправильной шутки. Смешная или не смешная, но неуместная и оскорбляющая.

— Ладно, прости, кхе, я…

— Погоди! Ты кашляешь?!

— Простыл пока работал: нынче ночь была холодной. Короче, хотел, чтобы ты пришла к нам. Когда появится шанс перебежки к корпусу? У нас дело. Кхе.

— Скоро. На днях, наверное, даже завтра.

— Ну, ты знаешь, — кашель Клайда драл ему глотку и не успокаивался.

— Надеюсь, на этот раз вы меня не будете кормить речными жителями. Они ужасны на вкус, и я из-за вас всю ночь с животом маялась!

— А мне понравилась. Кхе-кхе. На этот раз она будет сварена на славу.

— У тебя странные вкусы, Клайд Волшим.

— Ничего подобного.

— А откуда у вас была зубастая рыба?

— Пиранья?

— Да.

— Клаус говорил тогда, что ему один знакомый подогнал её бонусом к покупке дрожжей. Таких рыб он давно не видел.

— Я где-то читала, что до Дня Красных Небес таких рыб не было.

— А я думал, что они всегда были, гм. Ладно, нам пора. Кстати, поздравляю с прошедшим днём Огурца, — ухмыльнулся он загадочно и ушёл.

— Огурца? — она непонимающе смотрела ему вслед, почёсывая затылок.

***

— Эй, Клаус! Иди сюда! — доносился хрипловатый мужской голос из погреба.

— Иду, — крикнул мальчик и пошёл к месту, где его ждал отец.

Вечерело. Солнце тихонько скатывалось с лазури небесного покрывала. Время для отдыха. Прекрасное время, когда мальчик предоставлен сам себе. Но нет. Даже не это так радовало мальца четырнадцати лет. Его звал отец, чтобы продолжить работу над новым самогонным аппаратом. Тем аппаратом, который достанется Клаусу на шестнадцатилетие.

— Клаус, смотри. Это будет сухопарником. Он нужен для того, чтобы выводить масла из будущего напитка и придавать приятный аромат. У тебя их будет целых два! И будем вместе с тобой работать, а потом такие деньжищи заработаем! И купим нормальный дом! Маму вылечим…

— Поскорей бы, бать.

Отец с сыном работали сообща и общались так, словно это были друзья. Отец неоднократно ставил подзатыльники за косяки, но юный Клаус не обижался, а пытался исправить свои ошибки.

Работа шла, самогонный аппарат (они были придуманы совершенно недавно) тихонько приближался к моменту своей готовности. Уход Солнца за чёрно-угольный горизонт заставил их закончить работу.

Дома было тепло и уютно, хоть он и был обветшалым, да держался на добром слове. На добром сердце. На добрых сердцах матери и сестры, Виктории, ухаживающей за ней.

— Отец! Брат Клаус! Маме хуже стало! Кхе-Кхе.

— Отец? — взглянул на него мальчишка. Мужчина подошёл к жене и, обняв, поцеловал.

***

— Покойся с миром.

Все трое стояли перед кострищем, обжигающим их языками пламени. Вика рыдала, прерываясь на кашель, Клаус всхлипывал, отец стоял молча. Но и в его глазах начало размывать от прибывшей горячей влаги.

***

Вика лежала на месте матери. Её терзал жар. Свободное время Клауса испарилось. Он теперь не работал, не обучался самогонному мастерству у отца, который тоже прекратил это делать.

— Вика! Прошу, не умирай! Пожалуйста! Умоляю!

***

Рыдания отца вечно будят Клайда по ночам. Их теперь двое. В доме пахнет парами крепкого самогона. Деньги они теперь вряд ли заработают: отец всё уничтожил. Раз теперь они не торгуют самогоном, значит их обоих ждёт одно. Служба Империи.

***

«…Он был героем! Благодаря ему выжили великие воины Огненного Ордена! И будь же ты таким же, каким был твой отец, о юный Клаус Кальтер…»

***

Прошёл год. Клаус зачислен в Железную Академию как талантливый воин, сильный и бесстрашный. Хоть сам Клаус дал бы себе характеристику бесславного отчаянного ублюдка, ненавидевшего тех, из-за кого погиб последний родной для него человек.

Вечерело. Столовая. Клаус сморгнул слёзы, когда заканчивал рассказывать ребятам о своём детстве. Огромная грязная столовая, где сидело около трех сотен человек была заполнена гулом и разговорами, смехом неизвестных и лязганьем посуды. Уродливая жизнь, в которой Клауса кроме друзей никто не держит. Кроме тех, кто помог ему в трудную минуту. Кроме Клайда и Клары.

***

— Вот же дуралей. Клайд, ты такой дурак! Как же тебя угораздило овладеть этой силой сейчас? Не волнуйся, братка, выручим тебя. Мы поможем тебе с поиском твоей сестрички. Вот увидишь, мы вместе опробуем мой самогон! — сказал Клаус и опрокинул рюмку.

Мысли наслаивались одна на другую. О человеке с серыми глазами, которым завидовали бы даже тучи. О девушке со странным поведением. О четырёх стенах, в которых текла их жизнь. О том, что за стеной. О том, что за полями и лесами, горами и морями. О том, что за облачным небом и Солнцем.

«Хоть срази, хоть убей — не развалишь нас: мы клей!»

Глава 1.8 — ИДЕЯ — ЕСТЬ ФУНДАМЕНТ СИЛЫ

Пришло время. Вся троица сидела тихо. Они молча смотрели друг на друга. Думали. Клаус сидел с разбитым носом и смотрел на Клайда. Клайд сидел с целым носом и смотрел на Клару. Клара, шмыгнув носом, посмотрела на Клауса. Да, они просто не знали, как начать разговор. В воздухе витало смущение.

— Ну что? — вдруг спросил Клаус, — сходи на горшок, он за кроватью.

— Но вы же…

— Мы заткнём уши и отвернемся!

— Ладно.

Оба встали у стены и исполнили обещание Клауса. Когда девушка закончила свои дела, всё вернулось на свои круги. Сидят и молчат. Думают. Клара заметила во взгляде Клайда некую тоску. Он смотрел в пол и что-то представлял. Таким его никогда бы не увидел Лирой или какой-либо иной железный легионер. Клайд будто бы всё время нацеплял маску весёлого хулигана, однако Клара знала его настоящим, хоть и при ней он пытался отыгрывать такую роль.

Из окошка, которое было очень узким, но очень длинным, словно его растянул какой-то силач, было слышно стрекотание сверчков и шелест листьев. Раздался едва тихий свист. Клаус тихо встал, вытащил из-под кровати бутыль с драгоценным алкогольным напитком и подошёл к окну, затем попытался протиснуть её через раму.

— Чёрт. Да чёрт! Да давай же!

— Что? — ухмыльнулся пробужденный от мыслительного процесса сероглазый инженер.

— Да дырка узкая.

— Расширить предлагаешь?

— Да никак не выйдет.

— Ты бутылку-то не перпендикулярно стене толкай.

— Я же не ты, — ухмыльнулся лысый, протолкнул её через щель и начал тихо спускать на веревке.

Веревка стелилась по каменному полу. Взгляд единственной в комнате девушки привлек конец веревки: он появился слишком рано. Девушка приподнялась, подошла к Клаусу и тыкнула его в плечо.

— Ну чего?

— Верёвки хватит?

— В каком плане? — лысый посмотрел на веревку, увидел конец, затем постарался выглянуть из окна.

К его счастью длины верёвки явно хватало. Жили парни не высоко. В ином случае, свист пришлось бы сделать громче, и его было бы слышно со всей академии. Проблема крылась в другом: Клаус умудрился застрять.

— Всё-таки ты засунул «в дырку» свою головку, — вдруг начал смеяться Клайд.

— Чего смеёшься? — разозлился самогонщик и, игнорируя боль, вытащил голову из проёма, содрав синюю краску с краёв.

— Я ни разу не видела, чтобы ты делился с кем-то своим самогоном кроме нас, — сказала Клара улыбаясь.

Клайд встал с пола, подошел к соседу и увидев покрасневшие торчащие уши разразился хохотом пуще прежнего.

— Заткни этого огнереза! Разбудит сейчас всех.

— Огнерез? — попытался прервать смех Клайд, — Ну почему? Чупан — огнедых — это понятно: он единственный из ящериц, который может плеваться огнем. А я стал огнерезом, потому что…

— Чтобы вызвать огонь ты должен порезаться, разве не ясно?

— А, вот какая у тебя логика.

Наконец, Клаус спустил алкоголь и подтянул верёвку обратно. На верёвке была записка, Клаус прочёл её, улыбнулся и смял.

— Что там? — спросила Клара.

— Циклоп.

— Циклоп?

— Ну познакомились недавно. Нормальный пацан. Вот уходит.

— А я думала, это настойка так называется, — почесала затылок девушка.

— Как ты умудрился подружиться с кем-то? — начал подкалывать его Клайд.

— Ой, помолчи. Когда ты молчишь, лучше.

— Почему ты такой злой?

— Знаешь, что?! Это из-за тебя я заделывал чёртову дыру! «Я говорил тебе, что в другом месте, да, да» — это всё враньё! И сейчас будет очень серьёзный разговор. Вот я и серьёзный. Заметь, не злой, а сконцентрированный.

— Как спирт?

— Чёрт.

— Извините, а что за день Огурца? — вспомнила Клара, — Клаус?

Клаус максимально серьезно посмотрел на друга, чем вызвал новую порцию хохота.

— Что же? Причём тут огурец? Что было, пока я отсутствовала?

— Этот… Серьезный… Чел… — сказал ей Клайд.

— Тайна, — посмотрел «серьёзным взглядом» на девушку Клаус.

Пламя свечи освещало бумаги и серый письменный стол, предназначенный для того, чтобы ученики выполняли задания. Всё время им приходилось что-то собирать и разбирать на этих столах. Кожаные версии доспехов, шлемы, раскладные мечи.

На столе виднелось чёрное пятно от резервуара с водой. Непонятно, почему так вышло, что он оставил след, но было отчётливо видно чёрный круг. Круг нужно было спрятать, ведь могли что-то заподозрить. Вскоре Клаус попробует его убрать химически (лишь бы не продырявил стол). Если не выйдет, Клаус просто срежет это ножом.

Временами приходили проверяющие, врываясь резко, и, если были нарушения, докладывали. Бывали серьезные нарушения, которые карались косвенной смертью, или, иными словами, изгнанием в Паучьи Земли. Однако даже тот незначительный факт, что у Клауса была форель-пиранья, что они её съели, что происходит гонка самогона — всё могло привести к печальным последствиям.

— А почему мы молчим? — начала Клара.

— Потому что, — хладнокровно и просто ответил химик.

— Т-с-с-с. Прислушайтесь, — тихо прошептал Клайд.

Призвук стали шагов, доносящихся издалека, заметили все трое.

— Клара! Чёрт! А. Что делать? — засуетился химик.

— А? А? А где? Где же…

— Тише! — разозлился Клайд.

— Я спокоен. Всё, простите.

— Никто не видел? — хотела задать свой постоянный вопрос девушка, но была перебита синхронным ответом парней.

— Нет.

Шаги стали слышны ещё отчётливее, и они двигались по направлению к комнате.

— Куда спрятать Клару? — задал вопрос клайд, как вдруг увидел, что его друг уложил девушку на кровать и прилёг с ней, закрыв её от взора, — Ты совсем оборзел?

— А что?

— Извини, как тебя? — задала вопрос Клаусу Клара.

Клаус посмотрел на неё с недовольной гримасой.

— Мне неудобно! Тесно и… тесно! — тихо ругалась зажатая девушка.

— Ну уж извини, надо же тебя, госпожа ИЗВИНИ-КАК-ТЕБЯ, как-то спрятать.

Шаги стали громче. Словно человек проходил мимо соседних комнат. Клайд, недолго думая, быстро попытался залезть на второй этаж и потянулся к бортику.

Бортик оторвался.

Невесомость.

Глухое падение без крика.

Звонкий удар деревяшки о пол.

Клайд лежит на полу, бортик лежит рядом с ним.

— Ой, еба… — Вымолвил упавший, — дышать не могу… — Он схватился за грудь и пытался дышать вручную.

— Не матерись! — крикнул шёпотом Клаус.

— Простите.

Шаги ускорились.

Пострадавший медленно встал, потирая бедро, на которое приземлился, и прыгнул в кровать к парочке.

— Что ты делаешь?!

— …

— Мальчики, что у Вас там?

— Клайд, тупой кусок гов-в-в-в-вядины, убирайся.

Человек стоял уже за дверью. Все замерли. Пространство покорилось гробовой тишине, прерываемой лишь коротким и быстрым дыханием человека. Раздался щелчок в замке. Пролетающий комар пропищал около левого уха. Звук открытия двери превратился в вибрацию постаревших дощечек. Попытки Клайда сдержать кашель превращают его звучание похожим на шипение насоса.

Все выдохнули, когда проверяющий открыл соседнюю комнату. Раздался грохот. троица гадала, что там. Звуки драки, возгласы, крики. Звук падения чего-то железного на пол. Звук убегающих босых ног. Теснящаяся группировка «Клей-команды» решила, что лучше вообще не издавать никаких звуков. Через десять минут послышался храп.

Пролежав в таком положении полчаса, Клара выяснила, что кроме химика спит и инженер. Она тихо, чтобы никого не разбудить, выбралась из объятий Клауса, перелезла через Клайда, случайно пнув его по носу, и направилась к столу, где кривеллийским углём на бумаге были рождены чертежи: странные перчатки с кинжалами, направленными на запястья; сапоги с рычагами; перстни с острыми иглами, направленными, как и на перчатках, в сторону конечности.

Ей ничего не оставалось, как разбудить их и спросить об увиденном. Подойдя к Клаусу, она злобно ухмыльнулась. Месть обычно подают холодной, но это была лишь дружеская. Её-то и горячей можно. Лишь бы жертва обожглась. Взяла резервуар. Надела его на голову Кальтера. Звук храпа стал громче. Но ей было не важно. Она мстила за недавний случай с кроватью. Вытащила вытянутую трубку из какого-то металла и ударила ей о резервуар. Колба погнулась. Клаус проснулся, резко приподнялся с резервуаром и ударился головой о потолок кровати. Девушка вдруг испугалась, что он может её изругать и подсунула погнутую колбу Клайду.

— Что я натворила?! — грызла она ногти, понимая, что сейчас начнется драка.

Колба лежит в руке Клайда. «Головной убор» Клауса снят и находится в его руках. Самогонщик смотрит на деревянные стержни, поддерживающие матрас второго этажа. Инженер «любуется» Г-образной колбой, оказавшейся в его руке, не понимая ничего. Раньше колба-то была прямой. Клайд медленно повернул голову и увидел «сверхсерьезного» соседа с котлом в руках. Затем сероглазый вновь перевёл взгляд на руку.

— Это не я! — попытался сразу отречься парень.

— Ты, еб…! Что ты опять наделал?

— Это не я! — повторил Волшим, — честно!

— А кто? Я что ли?

— Да, ты!

— Пи-и-и-…шешь, как дышишь! — поднял голос лысый, позабыв об осторожности.

— С чего бы мне делать это?

— А я-то с какого перепугу обязан знать это?

— Ну ты же пострадавший. Не я!

— А мне пох-орошело, вернее похорошеет, если я тебе въе-мажу! Врун чёртов!

— Тише, мальчики, не ссорьтесь!

— Сначала, Клайдо, ты ко мне прилёг, будто я твоя любовница, потом надел кастрюлю на мою голову и ударил о неё моим дорогим… Дорогой трубкой!

— А? Да? Бери, — взял погнутую вещь и бросил её в Клауса, — если не веришь — твое дело! «Трубка»… Бля-стящая.

Клаус поймал колбу и ухмыльнулся. Кровать прохрустела. Звук лопнувших держателей показался Кларе слишком громким. Кальтер вместе в матрасом провалился в бездну. Вернее, грохнулся на треть метра и ошарашенно смотрел в пустоту, держа в руках ту самую колбу. Предсказуемый конец старой, дряхлой кровати, если её оседлает три человека разом.

Когда Клаус приподнялся с матраса, который мирно лежал на полу, он вновь посмотрел на колбу. Осознание всколыхнуло его голову: под кроватью находилася вся его посуда и инструментарий, который он бережно хранил. Теперь всё останется лишь в его памяти.

***

У Клайда теперь тоже разбит нос. У Клауса синяки под глазами и ожоги на руках. Клара в ступоре: ей не приходилось ещё видеть, как у человека из носа идёт огонь. Юноши сидят на полу, попивая остатки чая из кусков разбитого чайника.

— М-да. Теперь в комнате у двух людей проблемы с носом, — проговорила Клара, — главное, чтобы до завтра зажило!

— И это говорит виновница преступления, — обронил фразу Клайд, когда прислонял кровавую тряпку к носу. Она тут же вспыхнула, и он её отбросил на каменный пол.

— Значит, теперь ты наказана. Наказание ещё придумаем. Но не за этим мы тебя позвали, — начал ругать её Кальтер.

— Короче, как ты видишь, я — огневой. Первое, кхе, правило: ты молчишь.

— А второго нет.

— Помоги нам советом. Что делать? Я выяснил, что могу использовать огонь. Но не так, как остальные маги. Это, — Клайд призадумался, — это, знаешь, что. Это что-то вроде защитной функции моего организма. При полученных травмах из них вырывается огонь. Вот.

— Дай мне слово. Мы хотим как-то это сделать его оружием. Оружием не для защиты, а для нападения. Клайд будет сам себе наносить раны этими приспособлениями, которые, судя по всему, ты уже видела. Есть ли у тебя какие-то предложения по этому поводу?

— Эм… Столько всего сразу… Сначала я задам вопрос: почему вы всегда дерётесь?!

— Это наше хобби, — хором сказали товарищи, затем Клаус добавил, — теперь ты.

— А ещё вопрос. Он касательно темы.

— Давай, — закатил глаза лысый.

— А если бы у меня была такая магия, то… во время месячных… я бы…

— …не носила штаны, да. Теперь к делу, — закончил Клаус и потянулся к бумаге.

Юноши показывали девушке все чертежи, объясняя, что есть что. Беседа шла полным ходом, как вдруг все услышали новые шаги, приближающиеся к их комнате. Сначала они переглянулись, посмотрели на сломанную кровать, горько вздохнули и запихали Клару Кауфман под стол. Клайд лёг на второй этаж, а Клаус — на матрас, что был когда-то на первом этаже.

Шаги приблизились. Щелчок раздался в замке их двери. «Всё. Это конец!» — думал Клайд. Проверяющий открыл дверь, чихнул и закрыл дверь. Это было странно. Как так может быть? После прозвучал щелчок в другой комнате. Звук открытия и закрытия двери. Это был Грекбер. Он перепутал двери.

— Опять Грекбер? — спросил Клаус.

— Возможно.

— Кто? Кто? — вылезла из-за стола Клара.

— Грекбер. Хрен знает, почему ему дали такое имя.

— Наверное, просто потому, что он медведь-грек? Ну, неуклюжий, — предложила теорию студентка.

— Возможно, — спрыгнул со второго этажа Клайд.

— А ещё этот чудила любит путать комнаты. Как его ещё не поймали?

— Он лунатит. И да, самое интересное, да — его ещё не разу не ловили!

***

— Знаешь, Клайд, твои штуки слишком массивные. Вот перстни — это, как я считаю, то что нужно сейчас. Как ты будешь скрывать эти наручи? Они ж ещё и весить будут, — говорила девушка.

— Да. Я тоже думал об этом. И сам уже хотел отмести этот вариант.

— Ага. Ври больше, — ехидно прокомментировал Кальтер.

— И еще. Слишком много не режь себя, а то помрёшь, — подняла указательный палец вверх Клара.

— С этим проблем не должно быть, я быстро восстанавливаюсь.

— Легко говорить тебе, чепуш… Эм… Черепашка, а мне то как показываться завтра?

— Черепашка?! — рассмеялся Клайд, — Твои принципы, ха-ха-ха-ха, они, ха-ха-ха, — клайд так и не мог договорить.

Клайд и Клара смеялись. Клаус сначала дулся, но затем и сам начал ржать, как осёл. Такой он был человек: имел свои принципы, которым хотел следовать, ибо видел, что стало с человеком, который о них забыл. С его покойным отцом, который старался не прикасаться к своему самогону.

— Надо думать, что делать. Скоро экзамены, — наконец, успокоился Волшим.

— Да, да. Чёртовы Экзы, — согласилась Клара.

— Клайд. Это серьезное заявление.

— Клаус?

— Я долго думал над этим, — Кальтер положил руку на плечо Волшима, — тебе надо пробиться к огневым.

— Я знаю, но…

— Клайд, — он серьезно посмотрел в серые очи парня, — если ты хочешь спасти сестру, здесь тебе сейчас делать нечего.

Наступила тишина…

Клайд Волшим встал, хрустнул пальцами, похрустел шеей, пнул носком в пол, и хруст раздался уже в ступне. Он подошёл к Клаусу, остановился напротив него и заключил в крепкие объятия. Клара по-доброму улыбнулась, но по щекам заструились слёзы.

— Клаус, черт побери. Падаль ты…

Глава 1.9 — ЧЕМ ЛЮДИ ОТЛИЧАЮТСЯ ОТ УПЫРЕЙ?

На носу важный экзамен. Нередко такие оканчивались смертью участников. Лишь лучшие оставались в живых и могли управлять сотнями обычных солдат. Поэтому нынешний экзамен будет невероятно трудным, и проходить его весьма опасно. Но самое страшное в этом то, что из этой троицы лишь Клара прознала про экзамен, услышав его из уст одной из своих наставниц. А знают ли Волшим и Кальтер? Девушка очень сомневалась в этом.

У Кауфманн началась паника. Она сидела на холодном полу в своей комнате и думала, что делать. Разгласить информацию или передать её лишь парням? Или оставить всё, как есть? Все её мысли преследовала ещё одна назойливая идея, являющаяся частью странной натуры Клары — найти фантом. И, о Господи, как же она ненавидела себя за это.

К несчастью, количество охраны увеличилось. Около Игдрина возникали враждебные группировки из нелюдей. С каждым днём они росли. К Игдринским территориям сходились прокажённые со всей Империи, а правительство едва не упустило этот факт. Стараясь наверстать упущенное, правители этой страны создали военно-судейский отряд, состоящий из одних палачей. И теперь каждый студенческий шаг под особым взором серебряных касок.

Всем было страшно. Контрабандисты немного поумерили свой пыл и скрылись. Клайд прекратил ходить в свою секретную комнату по ночам, а Клару перестали звать в гости.

Девушка решила идти к друзьям тёмным вечером, передать информацию. Одела самые невзрачные тряпки, чтобы хоть как-то слиться с окружающей средой, и начала свой путь от женского корпуса к мужскому. Она старалась идти тихо настолько, чтобы можно было слышать, как бегают больные крысы. Её носочки едва касались холодного булыжника. Будто тень балерины, она пробиралась по тихим закоулкам поганой Академии.

Прерывистое дыхание и стук сердца зазвучали громче, когда она отчётливо услышала клацанье стальных закрепок карательских сапог. Один воин патрулировал участок, как ни в чём не бывало. Он шёл и тихо что-то сам себе говорил, не обращая ни на кого внимания. Клара сумела пройти незамеченной и, пройдя несколько переулков, дошла до места около «двери». Именно тут начиналась территория мужского корпуса. Там уже стояли неизвестные.

Они переговаривались между собой. У некоторых Клара сразу заметила непропорциональность в телах. Да, перед ней стояли нелюди.

— Привет, дорогуша, — подкрался к ней один из-за спины, — Ты тут какими судьбами?

В ней что-то ёкнуло, и она рванула вперед, что есть мочи. Не важно, бандиты это или охранники, в любом случае ей конец, если она не сбежит.

Девушка побежала к свету. Он уже близко! Звук лески, сопровождаемый падением, развеял её надежды на побег: между тёмными стенами натянули то, что стало причиной её падения. Веревку. Приблизились неизвестные. Они, наверное, сначала вырубят её, затем вытащат с этой академии, после изнасилуют, а затем и продадут. А ежели никто не захочет брать её (что очень вряд ли), они утопят её, и будет корм речным форелям-пираньям. И хрен знает, что её вообще ждёт.

Клара попыталась встать, но леска, недавно уронившая её, связала ноги воедино, заставила упасть девушку вновь. Страшно. Тело перестало слушаться. Остается лишь смириться.

— Говорил же, что пригодится, — сказал один всем.

— Ой, заткнись, нам надо думать, как вас спрятать. Тут они вас точно искать не станут, — сказал тот, кто её напугал.

— Уверен? — спросил третий.

— В городе их пруд пруди, в деревнях, полях, лесах и лугах тоже рыщут, а здесь их раз-два и обчёлся!

Бандиты совершенно отвлеклись от пойманной. Клара заметила того самого палача: он стоял рядом, и держал указательный палец у рта. «Тихо», — мысленно обратился он к ней. Она кивнула, а те парни вновь обратили на неё внимание и начали подходить. Во тьме сверкнул нож.

Стражник поймал момент и напал на них, когда они этого не ожидали. Его атака не удалась: мужчина с непропорционально длинными руками тут же нанёс ему удар под ребра своим лезвием. Охранник упал на колени, обессилел. И в один миг ему в переносицу влетел кинжал, пробив каску. Руки воина опустились, меч выпал из рук, и тело повалилось на землю.

— Чёртов гад! — прохрипел один из напавших.

И девушка вновь попрощалась с жизнью. Закрыла глаза. Ей подумалось, как будут страдать её друзья. Лазурные слёзы невольно потекли по её щекам.

— А может не будем её убивать? — пожалел её один из них, — девочка молодая ещё.

— Они убивают нас сотнями, и им абсолютно плевать на наши чувства, Торо. Она такая же.

— Но, если мы так делаем, поступаем точно так же!

— И пусть. У нас не хватит сил разорвать этот круг. В другой жизни, надеюсь, повезет, — улыбнулся говорящий и положил спросившему руку на плечо.

На горизонте появился ещё один неизвестный. Лица не было видно. Клара посмотрела на бандитов. Они испугались: на горизонте тот, кого они не ждут.

— Эй! Упыри! — как раскат грома, раздался громкий голос спасителя, — не троньте её!

— Чёрт! Ещё один малолетний мертвец. Эй! Тебе капец!

— О! Да ты, как его, ПОЭТ! — воскликнул напарник ответившего.

Герой посмотрел на девушку, посмотрел на тех, кого он назвал упырями, затем, глядя на девушку и шепча ей, что всё будет хорошо (а может, он это шептал себе), он направился в сторону врагов: их было четверо. Четыре упыря. В темноте не было видно лиц, одежды. Ничего не было видно. Видны были лишь силуэты.

«Какие всё-таки длинные культи», — подумал спаситель о руках мерзавцев.

— И зачем ты сюда подошёл?

— Да так. Просто. Поглазеть на тараканов. В тьме не видно.

— Значит нам не нужно тебя догонять, — хохотнул один из них, — мы наградим тебя безболезненной кончиной.

— Попробуй, друг, — говорил непринуждённо спаситель.

Клара посмотрела на него вновь. Лица не видно, но она поняла: её пришёл спасать Клайд Волшим. Только он всех называет «друзьями». Только он не спит по ночам. Только он способен так спокойно смотреть в глаза смерти.

— Эй, Торт, шибани его, чтобы не выёживался.

— Я Торо!

— Хм, — хихикнул неожиданный гость. Ему было страшно и смешно. Он никогда не чувствовал такого.

— Тебе смешно?! — обиженно и злобно к спасителю направился Торо.

Парень же попятился назад. На пару секунд обернулся, чтобы убедиться, что девушки нет, и он может бежать. Его волосы встали дыбом. Клара как сидела ранее, так и сидит сейчас. Её ноги запутались в леске, а руки елозили в темноте.

— А ты не убежала, значит?

«Какая я дура!»

— Ага, вот ты и попал! — прохрипел Торо.

Яркая вспышка, рассеяв кромешную тьму, попала по одному из похитителей и, явно, нанесла ему чрезвычайно сильный урон.

— Не мешай! — спокойно, но угрожающе сказал спаситель.

Бандиты отпрыгнули назад, ошарашенные его возможностью. Они не ожидали такого поворота. Для них тут все были безоружными хилыми солдатиками. Были. Но появился он — опасный враг. Враг, от которого лучше бежать. Клайд Волшим.

Парню понравилось, что его боятся. Страх исчез. На просьбы пощадить он не обращал никакого внимания. Он приблизился к тому, кто пятился назад, но не мог убежать. Бандита постигли те же чувства, что и Клару пару минут назад. Клайд подошел к нему и с силой ударил кулаком по лицу. Ожёг покрыл всю голову бандита, и он упал без чувств. Клайд побежал за остальными. Лишь один решил сразиться с ним.

— Ты — падоныш выпендрёжный, я тебя урою, суку такого, мразота падальская, чтоб ты сдох! Торо был славным пацаном, мог бы его просто вжбанить, без огня! Мразь!

— Сам напросился.

— Урою! — крикнул злодей и побежал на врага.

Блеск ножа виден в руке. Один возможный взмах и Клайду Волшиму конец, ибо и он смертный.

Бандит уже ближе. Взмах ножом, от которого Клайд увернулся, не окончился. Тут же последовало его продолжение, которое резануло Клайда по предплечью. Кровь вспыхнула, ненависть, которая так и сочилась в ней, обжигала воздух. Все мысли скопились в один жестокий клубок и сейчас вырываются из человеческого сосуда.

Клайд посмотрел на врага, который просто стоял и улыбался, а в бандитских глазах читалось презрение: «Ты обладаешь такой силой и не можешь одолеть даже меня!»

Противник перехватил нож и начал приближаться к Клайду, при этом обматывая руку с ножом курткой. Шаг. Обманный шаг. Огонь пришёлся по пустоте, а удар ножа достиг цели — бедра. Оттуда вырвалось жидкое пламя, попав на руку, обмотанную курткой.

Бандит сразу же скинул горящую одёжу, при этом сверля юношу своими злыми очами. Они начали кружить вокруг горящей куртки, прожигая друг друга светящимися злобой глазами. Тьма, которая сгущала всё, к чему прикасалась, отступила от небольшого ринга с костром из куртки внутри. Пламя пожирало кожу одеяния, и будто бы звало к себе.

Мнение бандита о Клайде сложилось негативное. Он не мог уважать такого слабака! Что же Клайд из себя представляет? Пьяную белку с заточкой? И то белка была бы сильнее. Но его мысль оборвалась другой: жалкому огневому нельзя убивать того, кто должен гнить за решёткой и на кого можно спихнуть всю вину.

— Ты, пёс недоделанный, слабак! Ха-ха-ха. Да я даже смысла представляться перед тобой не вижу!

Теперь решалось многое: наказание или жизнь. Железная вставка на горящей куртке со звоном коснулась камня. И оба резко бросились к куртке, Клайд взмахнул рукой и пламя полумесяцем обернуло куртку, не дав оппоненту прикоснуться к ней. Противник подкатом бросился под нее и увернулся от удара, а затем с разворота пнул спасителя по раненной ноге, откуда тоже рвануло пламя и обожгло бандита. Враг отступил. Всё осталось на своих местах.

— Вот же сука! — ухмыльнулся враг, — потом рассказывать буду об этой битве! Я ещё не разу так не сражался.

— Не разделяю твоего энтузиазма. Мне будет стыдно говорить о том, что я сражался более минуты с мусором.

— Чего вякнул?!

Битва продолжилась. Вдруг послышался шорох. Клайд обратил внимание на девушку. Она стояла на ногах, держа в руках леску.

«Замечательно!» — подумал парень, как вдруг его мысль оборвалась атакой противника: бандит пронзил ножом кисть. Дикая боль раздалась в руке.

— Вот сучий потрох! — выругался бандит, смотря на свой погнутый желтый нож, раскалённый кровью пробуждённого мага, — но я и этим тебя покромсаю!

Он попытался вновь ударить Волшима расплавленным ножом, но только на этот раз намеревался попасть ифриту в лицо. С большой скоростью раскалённый металл приближался к серым глазам Клайда, но вдруг руку кто-то перехватил. Бандит повернул голову и тут же получил удар в лицо. Клара сильно бьёт.

Клайд было обрадовался, но было рано: гопник пнул их обоих по ногам, а затем отправил Клару в полёт на несколько метров, и вновь смотрел на Клайда. Неудачливый боец увидел лицо их оппонента: кровь из носа так и лилась водопадом, а один глаз был закрыт.

Озверевший враг накинулся на парня, уронив его. Почувствовав свою скорую победу драчун совсем забыл о необычностях Клайда. Удар.

Ещё один удар.

И ещё один удар.

Клайд громко рассмеялся.

— Чего смеёшься, мудло?! — удивился враг и ещё раз ударил его.

— А вот. Жаль, нет носового платка.

Клайд сморкнулся. Огненная кровь вырвалась из разбитого носа Клайда, рассечённого ударом. Бандит отпрыгнул в сторону на свои руки, прижав их телом. Запахло жареным мясом.

— Вот же подонок! Чёрт! Ты уделал меня, Кроуфуса Мясогрыза! Ты знаешь, я…

Клара прервала говор поверженного, пнув его по голове, возможно, выбив пару зубов.

— Больше не будешь так улыбаться девушкам, ган… Негодяй!

— Фу-у-ух. Чёрт. Спасибо.

— Это тебе спасибо, Клайд.

— Ну и битва! Но позволь мне задать вопрос, зачем же ты сюда пришла?!

— Я? Я… Эм… Стоп. А ты-то тут почему?

— Я хотел тебе сказать о том, что скоро у вас будут экзамены. Так сказать, хотел предупредить. У нас тут слухи просто были, и вот…

— Серьёзно?! Я как бы… Я тоже шла по этой причине…

— Вот же срань, — засмеялся Клайд. И как нам, вернее мне, теперь сдавать экзамены?

— Ну… Это уже сам.

Слух Клайда ещё не подводил. И на этот раз не подвел. Звук доспехов и клацающих железных лап чёртовой псины.

— Клара! Сюда бегут солдаты! — Клайд посмотрел на дерево, растущее прямо около них. Все пути кончались стражей. Только дерево было спасением.

Но лишь для легкой Клары. Спаситель был обессилен тяжелой битвой. Голова шла кругом, в глазах темнело. Сильно болела кисть и бедро. Палец успел зажить, но два других места еще будут напоминать о себе минимум ночи две.

И всё же, инженер понял, что его сила — необычное явление, которое он не разу не встречал, ибо не видел, чтобы огненные резали сами себя прежде, чем начать атаку. Теперь другого пути у него нет. Он должен оказаться среди ненавистных ему повелителей огня.

Клайд упал на булыжник, закрыл глаза и провалился в темноту. Клара о чем-то просила его, но он молчал, погруженный в забытьё. Мрак одолел его на этот раз. Но война с ним ещё не проиграна. Парень улыбнулся.

Глава 1.10 — «Суд»

— Господа присутствующие. Сегодня мы собрались по делу Клайда Волшима. Ученика Железного Ордена Игдрина — начал судья.

Клара сидела на неприятном твёрдом стуле у холодной белой стены Игдринской Объединенной Псевдо-столичной Академии Орденства. Здание располагалось в центре города с острыми крышами. Впервые Клара видела постройку, которая расширяется с высотой. У свидетельницы ощущалось стойкое чувство дежавю. Будто она была в этом месте раньше. Крепления зацеплялись за стены и другие крыши, а на некоторых из них располагались мосты для стражников.

Внутри было чисто, но пусто. Большие окна разительно отличались от узких оконных рам без стёкол в Железной Академии — Совсем неуютно. Клара ощущала, что она в клетке из стекла, что на неё глазеют все, как на диковинное животное. В зале находилась некая девушка в капюшоне. Почему-то она не отрывала от Клары взгляда и постоянно озиралась.

***

Каратели шли рядом с Клайдом по коридору, а за ними так же вели двух других. Охрана везде, на каждом углу чёртовы палачи. Если что-то пойдёт не так, как надо, они приведут приговор прямо здесь. И не только с заключёнными, а со всеми, кого они посчитают нарушителем.

Клара тут бессильна. Она лишь стояла и смотрела, как они вели её друга в зал суда. Он совсем не сопротивлялся, вел себя тихо. Остальные вели себя так же. Подсудимые прошли через стальные двери, которые сложились, как карточный домик, а затем собрались обратно. Настоящее чудо! Кто, если не Боги, сотворил это? Это сделали люди. Какой бы ужасной не была Занебесная битва, она принесла человечеству большие плоды.

Всё казалось невероятно сложным, но прекрасным. Девушка заметила, что и Клайд не стеснялся разглядывать всякие установки. Восхищение увиденным заставляло думать, что это не судебный зал, а музей механического искусства. Многие установки были новыми: блестящими, без единой царапины и вмятины. Всё работало стабильно и быстро. Клацанье механизмов, проскальзывание поршней, звук крутящейся лебёдки. И на чём же всё это основано? Прогресс неумолимо двигался вперед, и девушка размышляла, каким всё было до её рождения… Рождения? Клара не помнит, когда она родилась. Абсолютно не помнит, каким было детство. А те рассказы об отце-торговце — лишь редкие картинки в её памяти. Она даже не помнила, как звали её родителей. Она помнила лишь образ некой девушки с злым лицом.

***

В центре сидели нарушители: парень с ожогом на лице и ещё один с обожжёнными руками по имени Мясогрыз. Третий сидел за ними с полностью забинтованным лицом. Ожоги скрыты под тонкими тканевыми заплатками, почерневшая кожа и один открытый глаз. Наконец-то, напавших можно было разглядеть. У одного из них, что сидел слева от Кроуфуса-Мясогрыза (похоже, это был Торо), были чёрные короткие волосы, но часть волос рядом с чёлкой отсутствовала. Под заплатками виднелось красно-кровавое лицо без слоёв кожи. Разбитая губа, опалённая огнём. Кроуфус же был с относительно целым лицом: зубы акульи, словно он их точил; глаза волчьи, настолько злыми они были; волосы длинные, до плечей. Длиннорукого не было. Возможно, казнили на месте преступления.

Там же сидел Клайд. Лицо, как и у Торо, забинтовано. На руках, как и у главаря, повязки, пропитанные кровью. Клауса, к сожалению, внутрь не пустили — он с неохотой остался «караулить» проход.

— Вас вчера нашли рядом с данными персонами, — обвинитель указал на бандитов, — и трупом охранника. Признайтесь, вы работали сообща?

— Нет, — спокойно ответил Клайд.

— Признайтесь, вы убили палача?

— Нет.

— Извольте высказать, что происходило той ночью. Почему вы там оказались?

— Неожиданные экзамены. Хотел передать эту информацию товарищу из женского блока.

— Назовите её имя, — вдруг задал вопрос судья.

— Не могу, ваша честь.

— Она могла бы выступить в вашу защиту.

— Я не могу назвать её.

— А как же леди Кауфман?

— Она ничего не видела.

— Хорошо. Что случилось дальше?

— Я пошёл через место рядом с пробоиной в стене, ибо там слабейшая охрана. Так и произошла встреча с данными людьми.

— Один из них не является человеком. Прошу Вас, не оговаривайтесь таким образом. — поправил студента обвинитель.

— Да, — сказал Клайд спокойно, но ему показалось, что ненависть может вырваться из любой раны и убить всех присутствующих в зале суда.

— Там был ещё кто-нибудь?

— Нет. Только я и они.

— Хорошо, хорошо. Записали? — обратился судья к секретарю, тот кивнул головой.

— Вы дрались огненной магией, верно?

— Да.

— По правилам всех академий ОО запрещается использовать магию на людях в пределах академии, будь это даже ради самообороны. Разве Вы не ознакомлены с правилами?

— Вы, верно, ошиблись. О каких, повторите, академиях идёт речь?

— Извините, моя оплошность. Вы должны были просить о переводе в огненную Академию. Извольте ответить, почему вы не сделали так?

— Я не обладаю необходимыми навыками. Я не хотел подводить Империю.

— Не спешите приходить к таким выводам, Клайд Волшим! Каждый, кто обладает даром огня автоматически становится одним из самых ценных воинов. Вы бы подвели Великое Орденство Германо-Римской Империи, если бы дали себе погибнуть в рядах Железного Ордена!

— Я просто недостоин всех затрат, присущих Ифритам.

— Это возмутительно так говорить, когда вы и есть Ифрит! — громко сказал судья, зал начал перешептываться.

— Хватит разговоров! Суд идёт! — громко крикнул охранник стражи.

— Я обладаю очень слабой силой огня, как бы это ни звучало. Такой вряд ли нужен Огненному Ордену.

— Простите, как нет? Мы хотели обсудить этот момент, но позже. Известны донесения, что вы жестоко издевались над одним учеником, который, как и вы, оказался огневым. Что скажете?

— Нет. Лишь слухи.

— Сейчас он и скажет при всех, — сказал обвинитель, и в зал вошёл длинный тонкий ученик в сопровождении стражи.

— Вы Лирой Игнис? Ученик Железного Ордена Игдрина?

— Верно.

— Обижал ли вас подсудимый?

— Всё. Я труп, — уже приговорил себя к смерти Клайд.

— Нет. Это наговор.

Клайд посмотрел на лицо юноши, которого он оскорблял, которого обижал, которого ненавидел. И сейчас тот человек полностью изменил его мнение об огненных магах. Его длинное лицо было добрым, но полным жалости к Волшиму, и это больше всего ранило молодого инженера.

— Хорошо. Лирой, Вы хотите перевестись в другую академию?

— Эм… Я не знаю…

— Лирой, — крикнул ему Клайд, — ты всегда мечтал об этом! Сделай так, как хотел! — и за этот крик юноша получил плетью по спине, но не издал и звука от режущей боли.

— Да. Переведусь!

— Сейчас в Кривеллах набираются крематоры. Думаю, вы сейчас нужны Кривеллийской Огненной Академии Орденства.

И юношу увели из зала. Началась тишина. Судья перебирал бумажки, в зале начали шептаться, и вот, найдя нужную, судья продолжил дело.

— Хорошо, — сказал нападающий и перелистнул страницу.

— Вас раскрыл один из ваших соратников. Вы пользовались услугами контрабандистов, и писали запретные письма третьим лицам: вашей матери и некоему «Боунсли».

— Вот же гнида, — злобно подумал Клайд и стал искать в зале Генриха, но тут его не было.

— В ходе изучения полученных материалов мы заметили презрительное отношение к людям, обладающим священным даром. «Не волнуйся, мама, как придет время, всех прокажённых станут чтить, как и огневых», пишите вы. Я верно прочёл?

— Вы прочитали верно, — опустил серые глаза обвиняемый.

— В последующем письме помимо фразы «огненные черти» вы сообщаете о прогулах и незаконном хранении химических веществ. «Ежедневные уроки защиты огненных меня уже достали. Короче, я прогулял урок. Вот уж мне попадёт», — пишите вы. Я верно прочёл?

— Вы умеете читать, — ухмыльнулся, Клайд.

В зале начался тихий смешок, и прокурору пришлось вновь крикнуть на присутствующих. Когда вновь началась тишина, обвинитель посмотрел на судью и продолжил с немого кивка зарывать студента в глубокую яму дерьма, из которой будет невероятно сложно выбираться.

— У Вас нашли мастерскую, где были все Ваши наработки и чертежи. Были даже разные необыкновенные инструменты, по-видимому, изобретенные Вами. Свидетеля мы не будем разглашать. Для кого эти технологии? Как вы их собрали?

— Вот же скотина! — не выдержал Клайд.

— Так как всё было изобретено на территории Железной Академии Игдрина, с вас не требуется никакого согласия, и правами на эти вещи вы не обладаете, ибо материалы, из которых они собраны, не ваши. Занесите инструментарий и прототипы разработок подсудимого в зал! — скомандовал судья.

В зал суда под возгласы удивления внесли всё: мечи, выставляющие лезвия при нажатии на кнопку; меч с трубкой (никто не понимал, Зачем она, кроме Клайда); шлем с раздвижным забралом; необычный огнемет, такой же, как и меч с трубкой; Клакомбы (взрывающиеся шары) и самое странное, но очень интересное — необычная конструкция из четырёх длинных лезвий, невероятно сильно похожих на паучьи лапы.

— Осторожнее с шариками! — предостерег Клайд охранника, который потянулся к Клакомбе.

— А, да, извините, — как пойманный с поличным мальчишка, каратель убрал руки за спину и сделал два шага от бомб. Где-то за окном тихо хихикал Клаус, представляя взрыв бомб, сделанных на основе его алкогольных напитков.

— Извините, что это такое? — задал вопрос судья, указывая на установку с четырьмя лезвиями.

— Это? Незаконченная разработка.

— А как она называется, и какое у неё применение?

— Это спайнхандер, — Клайд запнулся: он понимал, что его разработку могут забрать себе, а его самого упечь в темницу на всю жизнь или вовсе убить, но сейчас он полностью разрекламирует свой продукт, как делали торговцы на рынке в Игдрине — Это, как я сказал ранее, спайнхандеры, или псевдо-руки. Они могут использоваться в качестве щита, меча, с их помощью наши воины смогут покорять неприступные стены.

***

Зал не был достроен. С потолка свисали прозрачные шланги с светящейся жидкостью. Поршни, шестерни и прочая механика — абсолютно всё было на виду. Клара никогда не видела такого изящества технологий. Они бы запросто отвлекли девушку от какой-нибудь нудной лекции о том, что «ифритов нужно защищать ценой собственной жизни», но перед носом была вовсе не лекция. Решалась судьба близкого друга.

Некто в капюшоне продолжал следить за Кларой, а не процессом. Невидимка явно знал девушку. Клара хотела бы подойти и расспросить о своём прошлом, но страх мешал ей. Чувствовалась скрытая угроза.

***

— Они очень похожи на паучьи лапы. Неужели вы хотите быть похожим на поганых нелюдей?

— Нет… Что вы… Я, — Клайд пытался говорить уверенно, но получалось это с огромным трудом, — я их ненавижу… Ненавижу всем сердцем…

— Но почему же… — судья не договорил.

— Он лжёт! — крикнул один Мясогрыз, — Он лжец! Он за нелюдей!

— Тогда почему же ты сражался против него? Ты же и сам нелюдь!

— Я не нелюдь!

— Заткнись.

— Не лгу, — спокойно ответил Клайд, — просто их сила невероятна, а я делаю эту вещь такой, чтобы наши воины сравнились с ними по силе.

— Вы хотите сказать, что наша армия слаба?! — поднял голос обвинитель.

— Да! Он считает, что заполучив их силу, он сможет одолеть всех, как собак! — продолжал кричать наглый бандит.

— Нет.

— Тогда почему же ты не показал наработки властям? — задал ему вопрос зубастый негодяй, — а почему ты с таким трудом говорил о том, что ненавидишь их?

— Потому что он пострадал от них! — крикнула Клара Кауфманн, которая сидела за хулиганами.

— Молчать! — крикнул в зал судья, — все молчите! Что за балаган? Что происходит! Это суд!

— Девушка из зала права, — сказал Клайд тихо.

— Верю, — обрадовался судья, но попытался скрыть свои эмоции.

— Что? — не понял гопник, — Что?!

— Уведите этого подлеца! — приказал охране судья, и к крикливому бандиту начали идти воины в чёрном, — Клайд, расскажите поподробнее о ваших установках. Сможете ли вы показать их работу?

— Конечно. Только я еще не закончил их из-за недостатка средств и времени. Они будут работать на Кривеллийском модернизированном торфе и огне.

Бандит же встал и попытался отойти от стражи, но его догнали, уронили на пол и прижали. Казалось, от такого удара блестящая плитка пола могла треснуть, но все обошлось. Стоящий перед судьёй обвинитель просто вышел из зала суда и не вернулся. Похоже, из-за этого дела в Риме его ждут большие неприятности.

Кто же этот обвинитель? Это не играет особой роли в истории, но если Вам интересно, его зовут Эмбер Оршлэк. Он приехал из далёких римских земель. На родине его явно не любили за его ублюдочный характер. Кто станет любить человека, если он обделает твою кровать из-за обиды? Правильно — никто.

— Они будут работать на торфе, как двигатели? — продолжал заинтересованный судья.

— Да, именно.

— А ифриты им могут пользоваться без торфа?

— Пока что нет.

— Что скажете, господа? Будем рассматривать нелюдя, Вильгельма, Торо и Уильгрима Большторм?

— Они виновны!!! — прокричало сразу несколько голосов.

— Что?! Нет! — сразу воспротивились упыри.

Продолжающий сопротивляться Кроуфус, вскрикнул от накатившей злости. «Это всё из-за моих зубов?!» — послышалось из его гортани до удара по роже тяжёлой складной дубинкой.

— Нет! Это не правильно! Уберите руки! — закричал нелюдь и злобно посмотрел на ухмыляющегося Клайда, — Ублюдок!

— Ты приговорён к казни, — низким голосом проговорил ему Каратель, — остальные — на ямы.

— Нет! Госпожа Доппельгангер! Спасите!

— Госпожа Доппельгангер? — удивился судья.

— …

— Мне не интересно. Уведите.

— Что? Продажные суки!

— Кто же это такая?

Директора ОО стали соперниками, что сражались за талантливого инженера. При всей строгости, скупости материалов, их старости, инженер делал такие вещи, что не могли сотворить проспонсированные инженеры Орденства. Это закрыло глаза директоров, посетивших аукцион, на неприязнь подсудимого к всему сообществу ифритов.

К Клайду сразу пристали несколько представителей разных Академий ОО. Клайд Выбрал самую ближнюю к своей деревне и городу Игдрин. Теперь его ждала иная жизнь. Как же ему было грустно, что приходиться расстаться с друзьями, но надежда, что у него появятся новые друзья, такие же, как Клара и Клаус, всё равно крепко держалась в его сердце. Парень мечтал об этом. Для выполнения своего грандиозного плана ему нужны хорошие друзья.

Глава 1.11 — новая команда

Подошва его обуви оставила след на мощённом булыжнике жёлтого цвета. Железный легионер стоял и смотрел на стометровое здание чёрного цвета с жёлтой крышей и двумя выделяющимися буквами. «ОО». Там он будет доучиваться. Там он получит новый ранг.

У подножия здания наготове стояло около двух сотен стражников. Часть находилась за стрелометами, часть ходила по выступам стены взад-вперед. И бесконечное спокойствие чувствовалось вокруг этой академии. Стражники засыпали на посту, и их не сильно за это ругали, ибо знали: до этого места никакой враг, будь это паук или нелюдь, не доберется живым.

— Клайд Волшим? Идёмте, — позвал его всадник, который был командиром курьерского отряда. В сером одеянии с зелёными вставками, в легких касках, эти воины не представляли особой угрозы противнику, но были достаточно мобильными. За время путешествия Клайд со всеми успел подружиться, хотя сначала их знакомство было грубым из-за враждебности членов одного ордена к члену другого. Поездка прошла слишком быстро, расставаться с весёлыми ребятами не хочется, но делать нечего, особенно, когда твоего прихода ожидает новый орден.

С боков сооружения падали тонны воды, а затем, попадая в реку, стекались под махину. По углам в виде крылатой змеи извивался огонь, освещая всю долину. Ветер играл с жёлто-красными флагами, на которых был изображён дракон стального цвета. В гигантизме академии Клайд разглядел красоту технологий: огромный насос в центре, поршни, выталкивающие излишки огневой жидкости, отражение луны на глянцевой поверхности чёрного кирпича.

***

— Представься, новичок!

— Есть! Моё имя Клайд Волшим. Я буду учиться с вами, — выдавил из себя Клайд, в его голосе звучали стальные нотки раздражения, и казалось, все это заметили.

— Поприветствуйте его, — приказала остальным учащимся высокая девушка, с невероятно чёрными волосами.

Настолько красивых волос Клайд ещё не видел. Они словно сотканы из ночи. Глаза девушки горели, как янтарь. Собственно, они и были цвета этого драгоценного камня. Или цвета вязкого, но сладкого мёда…

— Привет! Я Анна Лигнер! — сказала лишь одна девушка, которая была полной противоположностью первой: короткие рыжие волосы, низкий рост, зелёные глаза и мягкий характер. Остальные презрительно посмотрели на новичка, но ничего не сказали.

Атмосфера тянулась осенней грязью: вязкой и холодной, где даже тараканы не стали бы жить. Всё давило, всё было чужим для парня, даже он сам. Тепла нигде не было, лишь взгляды, полные презрения и злобы, и шёпот, который слышался из каждой ледяной щели. Так обычно и встречали перебежчиков из другого ордена.

Какую сильную иронию разглядел Клайд в этом месте: никогда бы не подумал, что рядом с пожаром будет так холодно.

***

— Девочки, этот новенький много о себе возомнил! Он всего лишь лев!

— Да! — хор согласных голосов.

— Обычная свинья в доспехах! Только и умеет что драться!

— Да!

— И он даже не обучался магии огня!

— Вот позор! — крикнула другая.

— Но он красивый. И, наверное, умный, — начала Тина, — он станет моим! Пополнит мою маленькую армию и станет лучшим экспонатом!

— Тина? А если он не захочет? — спросил некий парень в жёлтой рубахе без всяких украшений, типичный крематор.

— Меня его мнение не волнует. И лучше заткнись! Если нравится, что ты защищён, лучше помалкивай. Ты, конечно, хороший, но сейчас ты глупость говоришь, прости уж.

— Спасибо, Тина.

— Нужно заступаться за вас, ребята.

— Тина, а что делать с новеньким? — задала вопрос вдруг одна из её подруг, — Если он ничего не умеет?

— Мы заставим его забыть о мечах, и он станет хорошим крематором. Позовите Виктора, я обсужу с ним вопросы о Клайде.

— Тина! — резко подбежала к ним маленькая Аня, — Тина Шварцман! Так нельзя!

— Как нельзя?

— Нельзя травить учеников!

— Ха-ха, никто и не травит, дурёха. Я лишь хочу защитить пустотного, вот и всё.

— Виктор, Штрум, Гумпель, Вымпел. Эти ребята…

— Ай! Ай! Ай! Не слышу, что ты там бредишь. Он не станет твоим!

— Мне и не…

— Это то, чего ты хочешь? Завидно, что он мой?

— Нет, просто…

— Ну и вали!

Волшим всё это слышал, стоя за углом, сложив руки на груди.

— Ах! — вскрик сопровождался падением: рыжеволоска была на полу, а над ней возвышалась беловолосая девочка и сверлила её жёлтыми-волчьими глазами.

— Сначала под ноги научись смотреть, букашка! И эта твоя Грета стоит на несколько рангов ниже меня, пусть она и староста. Её никто не будет слушать!

Это Клайду не понравилось, и он вышел из-за угла и направился к обидчикам.

— Извинись, — он шёл прямо к магам.

— А? Клайд? Ты что здесь забыл?

— Привет. Извинись перед ней.

— не хочу.

— Извинись, сложно?

— И почему ты так разговариваешь со мной, низкоранговый?!

— Да так. Просто.

— А. Клайд. Что ты тут делаешь? — вопросила его Аня Лигнер.

— Слушаю отзывы о себе, — спокойно ответил парень.

— Ах, да ты ещё и подслушивал?! Вот же мусор!!!

— Ясно все с вами. Извиняться не умеете.

— Тебя надо срочно учить манерам, — закатила глаза Тина, все её подруги отошли от неё и презрительно пялились на подходящего к ним парня.

Протянув руку упавшей девушке, Клайд ей улыбнулся. Аня смущённо посмотрела на юношу, но протянула ему свою маленькую ручку. Тёплую, мягкую. Железник помог ей встать. Тем временем голубоглазая пялилась на юношу с неким восхищением.

— ШВАРЦМАН! — строгий голос раздался из коридора.

Широкими шагами к месту разборки подошла та самая высокая девушка с чёрными волосами. Как выяснилось позже, это была староста одиннадцатой группы, в которую и угодил Клайд Волшим.

— Он! Он! Он мне дерзил!

— Ты приняла насилие над другим учеником нашей академии! Жди выговор!

— Ты храбрый или тупой, — Тина посмотрела на парня, чьим глазам позавидовали бы тучи, а затем переменилась в лице: стала излучать некую доброту и жалость, — извини за грубость, ты пойдёшь под мою опеку?

— Опеку?

— Да.

— Лучше уж я буду опекать её, чем сам буду чье-либо собачкой. Не люблю, когда за мной ухаживают.

Можно было заметить, как Аня покраснела и опустила свой взор, спрятав руки за спину.

— Но как же? Ну хочешь, я… эм…

— Я вырос в среде, где меня окружали враги. Мне не привыкать.

— Ты получишь всё, о чем мечтал!

— Нет. Точно не всё. Я тебе так сильно понравился?

— Заткнись! — выругалась Тина Шварцман, но тоже покраснела, — ты мне не интересен, как парень.

— Ясно, — сказал он и хотел уйти, но она крикнула вслед.

— Стоять! Я не договорила! Если бы ты был магом, то был бы в моём вкусе! Может не всё потеряно? Может ты просто не раскрыл всю свою мощь?! Мы из тебя сделаем сильнейшего мага, а пока просто побудешь моим слугой!

— Слугой, значит?

— Нет! Я оговорилась. Оговорочка по Фрейду, говорят так, — стала говорить девушка и запинаться, удивляя всех своих подчинённых такой реакцией.

— Хе-хе, и что я буду делать?

— Ты будешь ходить со мной. Помогать всячески, там… Ну ты понял!

— Как эти баклажаны? — усмехнулся он и с великим презрением посмотрел на тех, кто стоял за её спиной.

Так с Тиной ещё никто никогда не разговаривал, и для неё это был невероятный опыт. Глупо отрицать, что он понравился Тине, но с каждой секундой она влюблялась в него: в решительного, смелого, красивого и умного человека, который оказался не таким, какой нужен её семье.

— А ты, типа, мудила, да? — подошёл неизвестный парень с кучерявыми волосами, — Тебя надо бы перевоспитать, скотина.

— Не выражайся, Вик! — одернула его Грета.

— А то что?

— А ты, типа, кем будешь? Пугало кучерявое, — вставил слово Клайд.

— Клайд! — вновь вскрикнула Грета.

— Виктор. А твоё имя уже известно, — ухмыльнулся Виктор и зыркнул на Грету Штрайнхуд.

— Обычно, чуваков с такой причёской запинывают толпой, если те не хотят подчиняться, — сложил руки на груди сероглазый.

После этих слов Виктор набросился на Клайда, но любому станет ясно, кто победит в ближнем бою. Даже тот, кто не знает участников драки, скорее поставит на мускулистого парня, который выше на голову. Таким по сравнению с Виктором железный рыцарь и казался.

— Хватит! — попыталась остановить драку Грета, — Нельзя!

К сожалению, у неё ничего не вышло. Виктор в ходе драки был избит тяжёлыми кулаками соперника. Из носа хлестала река крови, а один глаз заплыл с фиолетовой краске. Оклемавшись после драки Вик уже сам желал избить его, отомстить за недавний позор. Наступило седьмое утро с поступления «железной свиньи». Кучерявый сидел в подсобном помещении с напарником-тяжеловесом, Штрумом.

Их всегда любили сравнивать в этой Академии. Сложно было представить одного без другого: на каждое дело они шли именно в таком составе. И по сей день они являются важным звеном в системе. Этакие «каратели на минималках». Один хилый, другой шкаф. Один быстрый, другой сильный. Один умный, другой вроде бы не глуп. Один Виктор, другой Штрум. Их призвание — сделать крематоров преданными защитниками огненных, и с этой задачей бандиты успешно справляются. Тем более, что им нравится данная тёмная работа: травить пустотных — тех, кто, являясь одним из крематоров, не перед кем не пресмыкается.

— Штрум, он ещё ничейный. И он посмел нанести мне оскорбление.

— Как он тебя обозвал?

— Ты совсем тупой? — поднял побитую голову на толстяка кучерявый.

— А-а-а. Он, типа, тебя кучерявым обозвал. Понял.

— Да, да, — согласился уставший объяснять Виктор, — именно так всё и было.

Система с травлей. Впервые Клайд столкнулся с такой проблемой. Раньше он травил, теперь его пытаются. Делал инженер такое зло ради разрядки, а новые мудозвоны — ради денег.

— Запрём его, чтобы он опоздал и получил выговор! — подал идею Штрум.

— Подкараулим и изобьём.

— Классная идея!

***

— Волшим! Ты опоздал! — грозно говорила высокая черноволоска.

— Знаю. Прошу прощения.

— На первый раз прощу. Но в следующий не жди пощады!

Виктор и Штрум в тот день не пришли на пары…

— Видите ли, гордый он, — смеялись над ним подручные Тины, говоря ей это в лицо.

— Заткнитесь, — отвечала она, — я не в настроении.

***

— Сегодня вы будете жарить врага! В реальном бою у вас будет бонус — свиньи в доспехах! Этого мусора много, но всё равно стоит грамотно распоряжаться.

— Есть, командир!

— То-то!

***

Два изверга, со сломанными ушами каждый, с кровоточащими носами сидели у себя в подсобке без сил сбежать. На этот раз уже он подкараулил их. Избил, раставил повсюду капканы и ловушки. Штрум уже сидел клубочком в центральной арене из коробок, боясь шевельнуть рукой или ногой.

— Слушай. А, может, зря мы его?

— Не ной, толстяк, — ругался его умный товарищ, — мы ему ещё покажем, только выберемся отсюда.

— Это же наше убежище!

— Вот же говнюк! — выругался Виктор, вытащив руку вместе с миниатюрным капканом.

***

— Спасибо, Клайд! — улыбнулась Грета.

— Спасибо! — повторила низенькая подруга.

— Не за что, — засмущался парень.

День прошёл отлично. Инженер узнал много материала. Помог старосте и её секретарше: починил учебную огневую установку (арбалет, болты которого зажигались при выстрелах слабых магов, каким и считали Клайда). Её по рассеянности уронила Штрайнхуд. Клайд первым пришёл на помощь.

— Ты на векторологию почему не идешь?

— Я не понимаю ваших векторов.

— Вот такое умеешь, а базу — нет? Что с тобой не так? Смотри, — сказала Аня и показала ему палец.

— И что?

— Как что? Ты не видишь?

— Нет. Что я должен увидеть? Козявку?

— Грубиян! — обиделась Аня и ушла.

— Не умеешь ты с девочками, Клайд, — улыбнулась Староста.

***

— Когда же ты уже попросишь прощения у меня?! Ты должен быть под моей опекой, мусор! И тогда. Лишь тогда ты перестанешь быть мусором, как же ты этого не поймёшь?! — беловолосая Тина уже выходила из себя.

— Проси прощения первая.

— Не дождёшься!

***

Разработки в мастерской. Много новых инструментов. Огромное количество высококачественных механизмов. Умные помощники инженеры. Литература. Безграничные возможности для фантазии. Неограниченное время. Всё это пришлось по душе инженеру, и он день за днём начал развивать свои навыки.

Первым делом он начал обдумывать оружие для слабых магов, чтобы сделать их особо опасными единицами на поле боя, и при этом сделать так, чтобы устройство не выдерживало пламени сильных магов. Ствол Красного Льва, или СКЛ. А если ещё проще — «кремирующая установка».

***

Двадцать шестое декабря. Вечер.

— Аня, давай пригласим Клайда к нам? Думаю, мы осилим его.

— В плане? Втроём?

— Что?!

— Что?

***

Двадцать шестое декабря. Ночь.

— Если его гордость не позволяет ему принять поражения, так уж и быть, я сделаю это. Первая попрошу прощения. Чёрт, да я уже забыла, из-за чего я должна извиняться перед той секретаршей, — вела монолог в своей кровати Шварцман.

***

Двадцать седьмое декабря. Утро.

— Тебе конец! Я вызываю тебя на дуэль, мусор! — злобно крикнул Виктор.

Все стояли и молча наблюдали за двумя оппонентами.

— Стоять! Запрещаю! — попыталась их остановить Грета, — Мы хотим пригласить его в совет!

— Я согласен, — вышел Клайд, — готовься к смерти.

— Нет! — подскочила Тина, — не надо, мальчики! Пожалуйста!

— Лицемерие никогда не приводило к хорошему, жаль, что некоторым из нас нельзя не быть лицемерами, — посмотрел он на Тину, — я же тебе понравился. Просто тебе не позволяет статус.

***

— Тупой! Тупица! Гордый дурак! — рыдала Тина.

***

— Что же он натворил?! Можно было отказаться!!! — кричала в пустоту Грета и пинала всё, что попадало под ноги.

***

Дуэль закончилась слишком быстро.

Невероятная концовка для всех.

Средний меч вышел из грудной клетки.

Тело упало, продавив под собой снег, как это делала алая кровь, капающая с меча победителя.

С меча победителя, на котором не было ни единой царапины.

Мертвецом был Виктор.

— Как? Это что было? Он просто метнул меч? Метнул в Вика меч? Когда тот только начал заклинать огонь?

— Нечестно!

— Виктор! Не-е-е-ет!

— Ты убил Вика!!!

Клайд на них посмотрел. Лицо было каменным. Ни единой эмоции. На серых глазах, которым позавидовали бы и тучи, не было ничего, кроме презрения.

***

— Ты подонок! Убил Виктора! А Тина! Тина лишь хотела, чтобы ты присоединился к ней, бесчувственный ты кусок говна!

— ДА! Тебе не следовало появляться здесь!

— Не попадайся на мои глаза, гнусный попаданец!

— Из-за тебя Тину увез её отец. Ты виноват!

Да, последняя фраза колыхнула душу дуэлянта. Слухи быстро разносятся, словно чума. Неостановимые и бестормозные, они доходят до каждого уха. Не каждому владельцу ушей понравится некий слух любви собственной дочери с жалким простолюдином.

***

— Клайд, я возьму тебя под опеку. Это не предложение, а приказ. Нельзя, чтобы повторилась дуэль, — серьёзными янтарными очами сверкала Грета, чьи волосы сотканы из ночи, — я не успела забрать тебя, прости.

— Всё хорошо.

***

Вот уже два года Клайд не видел своих друзей. Он скучал по ним, как по сестре, как по родной матери, которой больше нет. Боунсли, услышав собственное имя благодаря вышеупомянутой «словесной почте», сразу спрятался, оставив мать Клайда на растерзание жестокому Орденству. Но, может, это и к лучшему. В прошлом году на Гаусско напали пауки и сожрали абсолютно всех: от детей до стариков.

Клайду некому было писать: матери нет, друзья не смогут прочесть из-за излишней проверки Академии Железного Орденства. Они внимательно следили за Клаусом и Кларой после того судебного процесса. Инженер начал вести дневник, который всегда носил с собой. А со временем Клайда вместе с остальными студентами начали отправлять на учения. Вот одна глава из дневника Клайда, описывающая его обычную поездку на приграничную территорию в качестве проверяющего:

«Мы приехали к деревне Крито. У каждого из нас необычная форма, из-за которой людей охватывает некий ужас. Та самая, в которой ходили те чудики, когда я учился в ЖО. Я понимаю германцев. Некие люди в чёрных масках, чёрных длинных плащах со скрытыми чёрными, словно ночь, доспехами ходят по их земле. Одни лишь шлемы блестят. То ли это было серебро, то ли просто ярко-белый металл, я не знаю. Клаус, наверное, бы разобрался, чёртов сукин сын.

Но кем же мы были в данный момент? Полевыми Судьями. И судьи, и палачи в одном лице. У них нет своего ордена, что странно. Я бы уже давно бы организовал отдельный орден. Почему мы вдруг перевелись в касту убийц? Я не знаю, но это единственная такая поездка. Возможно, мы просто подменяем оригинал. Их же мало.

Деревня старая, дома разваливаются на глазах. Проехали, значит, мимо дома, как вдруг он обрушился, завалив кого-то из мирных жителей. Дождь, слякоть, грязь, голодные люди, ведущие себя, словно свиньи. Нет. Я не призираю их. Мне их жаль, но я ничего не могу с этим поделать. Мы же не убивать их пришли. Не всех по крайней мере. Это была лишь проверка. Правда проклятых тут же убивали, что я видел месяца два назад во время предыдущих учений. Женщина извивалась, борясь с сильными руками тёмных всадников, но её силы не были ровней силе обученных солдат, натренированных в бою кровью и потом (парочка профессионалов увязалась за нами). Не важно, мужчина ли это был, или женщина; старик или младенец. Одно точно: проклятый должен сгнить в земле.