* * *
В моих стихах рябиновая грусть
Покинутых, забытых деревень,
Моя любовь к тебе, святая Русь,
И вера в завтрашний счастливый день.
В моих стихах тревога за страну,
Которая всё ищет верный путь.
И боль, и стыд, и горе за войну
И мальчиков, которых не вернуть.
В моих стихах забота о земле —
Её опять хотят перелатать.
Тоска о бескорыстии, тепле,
Которого так стало не хватать.
I. У очага родительского дома
Память
Сотрите пыль с семейного альбома,
Вглядитесь в лица прадедов своих.
У очага родительского дома
Поговорим о мёртвых и живых.
Поверьте, память оживляет корни,
А без неё духовно мы бедны.
Мы все живём. Живём, покуда помним,
И памятью ушедших дней сильны.
Своей судьбы перебирая даты
Своей судьбы перебирая даты,
Я вспоминаю милый отчий дом,
Где в холода спасали нас полати,
А летом мы ходили босиком.
Траву косили ночью в огороде,
Днем донимали пчёлы и жара.
Ещё я помню, как весною воды
Дошли до нашей баньки и двора,
А мы, в неописуемом восторге,
Соорудив из старых досок плот,
Как будто на реке великой Волге,
Исследовали с братом огород.
Потом ещё в какой-то старой кадке
Перевозили Шарика с котом.
А бабушка грозила нам украдкой:
«Ужо влетит от матери с отцом!».
Но мама нас прекрасно понимала,
Она ругаться вовсе не могла,
Отца все беспредельно уважали,
Он был кумир деревни и села.
Он шить умел, выращивал рассаду
И первым приобрёл велосипед.
Он говорил: «Ребята, в жизни надо
После себя оставить добрый след».
Стоит наш дом на краешке деревни,
Почти полузабытый и пустой,
И только тополь у калитки, древний,
Заботливо хранит его покой.
Вятка
Леса, увалы в шахматном порядке
И деревень глухих седая грусть,
Всё это ты, моя родная Вятка,
Всё это ты, моя святая Русь.
Люблю твои луга и перелески,
Люблю прохладу тайных родников.
И в нашей церкви голубые фрески
Глядят на нас из глубины веков.
Зайду, остановлюсь, с немым укором
Взирают ангелы со всех сторон,
Как будто просят: «Ну, скажи нам, скоро
Услышат люди колокольный звон?».
Сквозь окон пустоту и анфилады
Летают голуби зерно клевать,
Скажите, люди, ну зачем нам надо
Всё это было портить и взрывать?
Но мёртвая, святая тишина
Мне, словно громом, душу разрывает,
И церковь, изувечена она,
Сегодня к нашей памяти взывает.
Остановлюсь на лестничной площадке,
Уйду из храма тихо, помолюсь,
Всё это ты, моя родная Вятка,
Всё это ты, моя святая Русь.
И пусть не так у нас сегодня гладко,
Я русский человек, я не согнусь!
Я очень верю в будущее Вятки.
И я надеюсь, возродится Русь.
Детство
Босоногое, славное детство,
За околицей в поле рожь,
Лес, речонку, лугов соседство
Свято в памяти бережёшь.
А деревня моя Страшково
Даже как-то странно звучит.
Не слыхала названья такого
И не знаю, о чём говорит.
Ты, как все, деревенька русская, —
Огороды, усадьбы, поля,
Речка летом до крайности узкая
И за домом моим тополя.
Хороша ты, особенно летом,
Где такую ещё найдешь:
Луг пестреет весёлым цветом,
Васильки украшают рожь,
Август в поле людей собирает,
Там косилка жужжит на лугу,
И малина в лесу поспевает,
Золотится зерно на току.
Глянь, сентябрь разукрасил березки.
Сочно гроздья рябины горят,
А лесные тропинки-дорожки
Надевают осенний наряд.
Страшково
Утро парное, румяное,
Пахнет ржаным пирогом.
Идём от усталости пьяные
С ночного покоса пешком.
Кузнечики дружным оркестром
Стрекочут, аж сердце поёт.
И в музыке этой окрестность,
Как в свадебном вальсе, плывёт.
Проснулась природа, и люди
Спешат на работу опять,
Мои деревенские будни —
Светлого детства печать.
Речки атласная нитка
Где-то теряется вдруг,
Росою, как бисером, выткан
Утром и вечером луг.
Розовый жемчуг рассвета,
Как из кувшина, с небес!
А деревенские дети
Уже отправляются в лес.
Бредут молчаливо коровы,
Зная свой путь наизусть.
Деревня моя Страшково,
Любовь моя, радость и грусть!
И вот уже солнце янтарное
Плещется в кадке с водой,
Ах, утро парное, румяное!
Не разлучаться б с тобой!
Но милого детства страницу
Перевернула давно,
А память ко мне, как синица,
Опять постучится в окно.
31 января 1998 г.
Прости меня, мама, прости
Прости меня, мама, прости,
Я редко тебя навещала.
Звонила: «Приедь, погости».
Но времени всё не хватало!
Я в этой шальной суете,
Как птица в запаянной клетке,
Как будто вода в решете,
Как будто засохшая ветка.
Спешу, исправляю, а ты
Надеешься, ждешь и жалеешь.
Прости, если можешь, прости,
Как только ты, мама, умеешь.
…Ну, вот и всё, к чему прощенья эти,
Ты тихо, без хлопот от нас ушла.
Ты нам была дороже всех на свете.
Я слишком поздно это поняла.
Папе
Поседел ты уж очень рано,
Знать, нелёгкой была судьба.
Хоть молчишь, но ведь ноют раны,
Беспокоят они тебя.
О себе ты рассказывал мало, —
Воевал, мол, как вся страна.
Только меньше друзей твоих стало,
Видно, старит людей война.
Знаю, утром читаешь газеты,
И опять твоё сердце щемит:
Почему снова гибнут дети,
Где-то эхо войны гремит?
И опять тебе часто снится
Сорок первый и тот блиндаж,
Где пришлось со смертью сразиться —
То был первый выигрыш ваш.
Это было лишь только начало,
Смерть ходила у вас по пятам.
Самых лучших друзей вырывала,
Потеряли вы счет верстам.
Только выжили, победили
Всем врагам и смертям назло.
Мы хотим, чтоб вы дольше жили,
Нам от ваших сердец тепло.
1985 г.
Дорогому отцу, не дожившему
до 50-летия со дня Победы всего 150 дней
Прости, отец. Да, виноваты.
В тот день мы не были с тобой.
В стенах демьяновской палаты
Ты принял свой последний бой.
И там, на той больничной койке,
Как на последнем рубеже,
Кричал: «Назад ни шагу только!
Мы отобьёмся в блиндаже…».
Увы, не выдержало сердце,
Всего чуть-чуть не дошагал,
А маме перед самой смертью
Ты «Жди меня» ещё читал.
Шептал ей: «Что ты плачешь, Валя?
Да повоюем, хватит сил».
Но смерть отсрочки не давала,
Да ты о том и не просил.
Прости, что навещали редко,
Нам есть за что себя винить,
Прости, что нужные таблетки
Нигде в аптеках не купить.
Сейчас мы, преклонив колени,
Стоим у каменной плиты.
И через много поколений
Нам всем примером будешь ты.
* * *
Луна в окно плеснула ярким светом,
И нету сна, и мыслей круговерть.
Поёт кулик в своём болоте где-то,
Скрипит над крышей у антенны жердь.
А я опять о доме и о школе,
Мелькают кадры прожитого дня.
И снова сердце ёжится от боли,
И нет письма от дочки для меня.
Всем учителям нашей школы,
фронтовикам, посвящается
Ты в школу пришёл вихрастым мальчишкой…
Те годы так бережно память хранит.
Три книжки на класс и хлеба не лишка,
Да воля к учебе тверда, как гранит.
Но вот над страной загремели раскаты,
Заполыхали деревни, поля.
Шагнули в бессмертие наши солдаты —
Вчерашние школьники, учителя.
Вы вместе с другими победу ковали,
Всё видели в этом кромешном аду.
В минуты затишья свой дом вспоминали,
Родную деревню, берёзы в саду.
Победа пришла той весной,
в сорок пятом,
В Берлине закончили вы воевать.
Домой возвратились герои-солдаты,
И снова в атаку — страну возрождать.
Вы вместе с ребятами в школе и в поле.
Им — горькую правду, как есть,
без прикрас.
А сердце порою сжималось от боли:
Глазенки голодные смотрят на вас.
Вы всё и всегда вместе с ними делили:
И радость, и горе, и хлеб пополам.
А вспомнишь — и, вроде
давно ль это было.
Дай бог, не увидеть бы этого нам.
О школе
И там, где яблони в снегу
И зимний ветер пляшет в поле,
В конце села на берегу
Стоит моя родная школа.
Уже сто двадцать пятый год
Звучат звонка родные трели.
Здесь ученический народ
Живёт, мечтает, любит, верит.
Здесь всё бывает в первый раз:
Любовь и дружба, и свиданье,
И первый друг, и первый класс,
И через 10 лет прощанье.
Благодарим наш светлый дом
(Он стал дороже всех на свете)
За то, что всем уютно в нём,
За то, что здесь смеются дети.
Учителя! Спасибо ВАМ!
Ваш труд ещё оценят люди.
Назло всем вьюгам и ветрам
Стоять здесь школа вечно будет.
Декабрь 1998 г.
А. А. Окуловской посвящается
Вы учили нас добрыми быть,
Нашу Родину крепко любить,
Вы учили нас дружбу ценить
И красиво и честно жить.
Вы во всём нас учили порядку:
Без помарок писать в тетрадке,
Быть опрятными дома и в школе,
Закалять в себе силу и волю.
Мы ходили в походы с Вами,
За советом к Вам шли как к маме.
Вы учили нас брать преграды
И помочь нам всегда были рады.
А себя Вы ни в чём не жалели,
И в холодные зимы, метели,
Известив через нас заранее,
Шли к родителям на собрание.
Помогали и словом и делом,
Не правы, так открыто и смело
Говорили нам прямо в глаза,
Что мы можем, а что нельзя…
Мы разъехались, строим, мечтаем,
И дороги у нас нелегки,
Но мы любим Вас, вспоминаем —
Ваши бывшие ученики.
Утманово — капелька России
Здесь всегда привольно и красиво.
Отчий дом — родимая земля,
Утманово — капелька России,
Говорила бабушка моя.
Берегите, внуки, эту землю,
Берегите тополь у плетня.
Я иного места не приемлю,
Здесь вы похороните меня.
Капелька России — ах, как поздно,
Понимаем мудрость этих слов,
И не замечаем небо в звёздах,
И не ценим мамину любовь.
А когда из дома уезжаем,
Радуясь, что будем жить одни,
Не хотим, да и не замечаем,
Что глаза у мамы слёз полны.
Ни о чём родная не просила,
Но просили мамины глаза.
Утманово — капелька России,
Лишь об этом забывать нельзя.
Пролетели годы, словно птицы,
И они не повторятся вновь,
Но я знаю, стоило родиться,
Чтоб понять бесценность этих слов.
* * *
Окунусь в ромашковое море,
Чтобы помолчать и помечтать.
Только здесь свои печаль и горе
Можно ненароком потерять.
И опять я, заново рождённой,
Удержусь на жизненном плаву.
Русь моя, с тобой непревзойдённой
Радуюсь, страдаю и живу.
* * *
На лугу, словно очи синие,
Заблудились два озерка.
И откуда-то тонкой линией
Извивается Юг-река.
Солнце радостно в речке плещется,
Отдавая ей жар души,
Мотыльки над водою тешатся,
Ночи летние хороши.
Встану рано я, вместе с зарёю,
Босиком по росе пройдусь.
И опять для себя открою
Что-то новое в слове Русь.
Утмановские зори
Утмановские алые зори,
Изумрудная зелень полей.
Здесь забудешь печали и горе,
Здесь весною шалит соловей.
Юг-река, летом просто речушка,
Всё куда-то торопится вдаль.
На лугу, как на милой девчушке,
Разноцветная летняя шаль.
За селом в озерке кувшинки,
Будто белые лебеди спят.
Я иду по знакомой тропинке,
Где тебя повстречаю опять.
Посидим под черемухой нашей,
Карасей половим в пруду.
Край березовый, лучше и краше
Я местечка нигде не найду.
Зори светлые! Зори алые!
В камышах тихо дремлет пруд.
Это родина моя малая,
Где меня понимают и ждут.
* * *
В этой жизни всё не так-то просто,
И нельзя, нельзя предугадать:
Где, когда и на каком погосте
Будет прах мой вечность коротать.
Только верю, побродив по свету,
Брошу якорь там, где отчий дом.
Уголка прекрасней в мире нету,
Жаль, что поздно это мы поймём.
Ты вспомни, сынок
Покажется долгой и трудной дорога,
И тело усталое, словно в огне,
Ты вспомни сирень у родного порога,
Ты вспомни, сынок, обо мне.
Когда одолеют сомненья, тревога,
Что болью звенит в глубине,
Ты вспомни траву у родного порога,
Ты вспомни, сынок, обо мне.
И где бы ты ни был,
И что бы ни делал,
И как ни завьюжит судьба,
Будь сильным, но добрым и смелым,
А я помолюсь за тебя.
Одиночество
Я прибегу к берёзке на опушке,
Прижмусь к её шершавому стволу.
Я с нею, как с любимою подружкой,
Печали и сомнения делю.
Я расскажу ей, что меня тревожит
И отчего моя душа болит.
Вдруг мне она когда-нибудь поможет,
В листве своей печали растворит.
Но это будет разве на мгновенье,
Приду в деревню, что из трёх домов,
Ну, кто поймет, что сущее мученье
Глядеть на деревенских стариков.
В избушке с покосившеюся крышей
Одна старушка, с ней любимый кот.
Она подслеповата и не слышит,
Но, говорят, надеждами живёт.
Она ещё всё ждет сынов и внуков,
Авось приедут летом погостить.
Её всегда мозолистые руки
Могли когда-то горы своротить.
Увы, не едут, зарастает стёжка,
Упал плетень, калитка на боку,
Она, как на дежурстве, у окошка,
А я её утешить не могу.
Дождалась
Ты снова дома у колодца,
Гремит, вниз падая, ведро,
И вот в твои ладони льется
Воды живое серебро.
И пьёшь с великим наслажденьем
Ты эту воду, не спеша,
И будто новое рождение
Твоя почувствует душа.
И льются капельки-горошки
Дождём холодным возле ног.
…А мать, увидев из окошка,
Шепнула: «Дождалась, сынок…».
В окно заглядывает вишня,
На лавке кошка разлеглась,
А мать всё шепчет еле слышно:
«Ну, слава Богу, дождалась!».
Под образами те же свечки,
Всё тот пластмассовый вьюнок.
Достала щи из русской печки,
Сказала: «Похлебай, сынок!».
Пирог ржаной с румяной коркой,
Как прежде, на столе лежит.
«А знаешь, нас в деревне сколько
Осталось в эту зиму жить?» —
От правды горькой и суровой
Он не хотел ни есть, ни пить.
Уже в который раз и снова
Её пытался убедить,
Что он приехал ненадолго
И что не должен опоздать,
И что у дома рядом Волга,
И даже лес — рукой подать.
Она молчала и вздыхала,
Ей не хотелось уезжать.
Вон, огород к весне вспахала —
Картошку надо бы сажать.
А рано утром у колодца
Перекрестила в дальний путь.
Она-то знала, он вернётся,
Но, может, только помянуть.
* * *
А зима была долгой, холодной и снежной,
Ей очень хотелось дожить до весны.
А сын ей писал регулярно и нежно,
Но видел какие-то странные сны.
То в горнице светлой плетёную зыбку,
Себя капитаном весной на плоту,
То видел морщинки её и улыбку
И вдруг просыпался в холодном поту.
А ей нездоровилось, что-то соседка
На этой неделе зайти не смогла.
И сердце давило, и даже таблетка,
Что он привозил ей, не помогла.
Пошла за дровами, а тропку к сарайке
Опять замела, запуржила метель,
Снуют воробьи шаловливою стайкой,
Купается в утреннем зареве ель.
Набрала охапку и как-то неловко
Ступила, дорожка совсем не видна,
Подумала: «Где ты, былая сноровка»,
И вдруг пожалела, что в доме одна…
На кладбище тихом берёзки да ели,
В глубоком поклоне седая сосна.
Сын с внуком стоял и шептал:
«Не успели…».
А над деревней звенела весна…
* * *
Пустеет деревня, вздыхают соседки,
Но самая главная наша беда —
Давно нет аптеки и очень уж редко
Сейчас магазин приезжает сюда.
А раньше какие здесь были гулянки!
А деревенское стадо коров!
А нынче и соли купить и буханку —
Большая проблема! Но хуже без дров…
И радио нет — провода оборвали,
А телевизор — так что там смотреть?
И старость не в радость,
и жить мы устали,
И некому выслушать нас, пожалеть…
Забытые люди, ненужные люди,
Свою отыгравшие роль.
Я верю, когда-нибудь стыдно нам будет
За их одиночества боль.
Деревня моя, терпеливая, скромная —
Ты сердце России, душа её, честь!
Поклон тебе низкий, спасибо огромное
За то, что была ты, и будешь, и есть!
Плачет деревня
Плачет деревня прогнившими крышами,
Плачет проёмами окон пустых.
Детского смеха и песен не слышала,
Слишком давно нету ликов святых.
В сутних углах темнота и тенёта,
Русские печи давно холодны.
Там, где на входе стояли ворота,
Мохом покрытые брёвна видны.
В центре деревни журавль у колодца,
Словно взлететь собирается ввысь.
Что же вы, люди? Хоть кто-то вернётся?
Может, еще здесь появится жизнь?
Но… тишина, даже ветер-гуляка
Больше не пляшет здесь и не поёт,
Родина малая! Грустно… Однако
Кто нам поверит, простит и поймёт?!
* * *
Ты мне спой, утмановская муза,
Не шепчи, я проснулась давно.
Мы с тобою сегодня в союзе
И желание наше одно.
Ты не верь, я не старая лгунья,
Я былое хочу воскресить.
Нет ни Жукова, ни Подгорбунья,
У кого мне о них расспросить?
Хорошо б у деревни у каждой,
Или там, где стояла она,
Появились таблички однажды,
А на них деревень имена.
Чтоб стояли немым укором
За бездушие наше, грехи,
Ах, как хочется верить, что скоро
Запоют в деревнях петухи.
* * *
Болит душа? Так значит, есть она!
Не плакать бы, а радоваться надо,
Отпляшут вьюги, зазвенит весна
И майских гроз аукнет канонада.
Растает лёд сомнений и тревог,
Опять крестьяне выйдут сеять в поле.
Храни нас всех, храни деревню, Бог,
Она заслуживает лучшей доли.
Здесь России живет душа
Пахнет мятою, хлебом и мёдом
Воздух наших полей и лугов.
Не остудят ни время, ни годы
К Подосиновцу нашу любовь.
Мой поселок, моя столица,
Ты начало всему начал.
Я хочу тебе вновь поклониться,
Ты надежды моей причал.
Жемчуга в январе и злато
Дарит щедро тебе заря,
Здесь Осиновец был и когда-то
В Юг бросали купцы якоря.
Деревень и посёлков братство
Изначально сложилось тут,
Только главное наше богатство —
Это люди, что здесь живут.
Вдоль лесов и лугов изумрудных
Протекает река не спеша,
И красиво, и честно, и трудно
Здесь России живёт душа.
* * *
Когда взмахнут качели жизни вверх,
И мы почувствуем, что ровная дорога.
Давайте вспомним благодарно тех,
Кто провожал нас молча от порога.
Кто нам прощал обидные слова,
А в стужу грел озябшие ладошки,
Тех, у кого седела голова
От нас, ступавших не на те дорожки.
А мы, как птицы, всё стремились ввысь,
Где есть свободы океан безбрежный.
Они молили: «Только не сорвись», —
И провожали снова взглядом нежным.
Учебник жизни в пятьдесят страниц
Я пролистала, не заметив даже.
И каждая страница — сотни лиц,
Одна бела, другая словно сажа…
Нам только б не испачкаться от них,
Не потерять тепло души сердечной.
Я думаю, родителей своих
Любить и почитать должны мы вечно.
Метель
Замела метель крылечко,
Целый день вьюжит, метёт.
Заберусь-ка я на печку,
Там так сладко дремлет кот.
Вместе с ним, почти в обнимку,
Помечтаем о весне.
Там у трубки в паутинке
Цокотуха в зимнем сне.
Хорошо, уютно в доме,
На окне мороза гжель!
Здесь я в сладкой полудрёме
Позабуду про метель.
Пусть она ворчит и злится,
Я на печке, как в раю.
Мне в цветах полянка снится,
Птицы весело поют.
На песке атласной речки
Я лежу, но только вот…
Просыпаюсь! Я на печке —
За окном метель поёт.
Зимы последние причуды
Зимы последние причуды,
Хотя за окнами апрель.
Вновь у крылечка снега груды
И третий день гудит метель.
И снег сырой, тяжелый, липкий,
И всё белым-бело вокруг,
А проводов тугие нитки
Гирляндой снежной стали вдруг.
Снег на щеках, снег на ресницах,
Зима, к чему нам этот фарс?..
Я чувствую, она не злится —
Танцует свой прощальный вальс.
Осень
Осенний дождь хрустальною слезинкой
Катился одиноко по стеклу,
А в хмуром небе тонкой паутинкой
Летели гуси к морю и теплу.
И там вдали, где голубая просинь,
Пробьётся солнце… И тепло кругом!
Пришла очаровательная осень,
А мне задела сердце холодком.
А ночью снова вызвездило небо.
И утром, на багряновой заре
Ушли комбайны на уборку хлеба:
Ответственное время на дворе.
Огнём пылают в парке георгины,
А над рекой загадочный туман.
Надену ожерелье из рябины,
Сошью из красных листьев сарафан.
И, закружась в прощальном хороводе,
Забудусь от тревог и суеты.
Нет, я люблю такое время года —
Надежд и исполнения мечты.
* * *
…А калина в огороде
Ярким пламенем горит,
Подойдёшь к ней близко, вроде
Соком брызнет — озарит!
Вдоль реки, как булки хлеба,
Хороводятся стога,
Под открытым синим небом
Изумрудные луга…
Осенние листья
Осенние листья в цветном хороводе,
За окнами, словно вуаль.
Есть что-то волшебное
в вятской природе,
То светлая радость, то грусть и печаль.
А листья, как дни уходящего лета.
У каждого свой перезвон.
И солнце в своей золочёной карете
Спешит обагрить горизонт.
Вода, как хрустальная чаша, прекрасна,
Что, кажется, тронь — зазвенит!
А утром над речкою лентой атласной
Туман белоснежный висит.
И что-то на сердце тревожно немножко,
А ночь бесконечна, опять не уснуть.
А листья кружат и кружат за окошком,
И шепчутся: «Лета уже не вернуть».
Майский ветер
Ласковый черёмуховый вечер,
Надо мною небо-океан!
Обалдевши от весенней встречи,
Пляшет в поле ветер-хулиган.