Странствие без конца

Глава 1. Алхимик

Скоро полночь, ветер с моря, и я чувствую, что пора. Хрустальный шар уже начал мерцать, движутся тени… Все, как всегда: мое время здесь заканчивается, но кто-то должен остаться и продолжить Дело.

Его путь ко мне был не очень долгим. Сколько ему может быть лет? Кажется, что не больше пяти. Вот и хорошо, ничего еще не успел узнать, но боль уже знакома — боль утраты. Терять ему придется часто — таков наш Путь, и он уже ступил на него.

Я вижу море. Палуба парусника. Мальчик сжался в комочек. От грохота волн и вспышек молний он почти оглох и ослеп, но не плачет и отца не зовет. Молодец! Я не ошибся. Времени у меня с ним будет не очень много, он должен успеть научиться главному, а остальное откроет для себя сам. Надеюсь, что этот олух, здешний король, не сможет ему сильно помешать. Хотя, кто знает, как наш государь поведет себя после моего ухода?

Как все-таки он мне надоел, и его бестолковый замок, где вечно холодный ветер гуляет по коридорам и задувает свечи. В прошлый раз я не успел досмотреть сценку поединка в пламени свечи. Этот болван, начальник стражи, вошел без спроса, и ветер ворвался следом. «Срочный приказ короля!» Да знаю я его приказы: опять золото понадобилось. Уже все подвалы забиты золотом, а он все просит меня сделать новую партию.

Устал. Ну, ничего. Недолго осталось, по моим меркам, конечно. А для этих людей десять лет — это четверть жизни. Бедняги. Ладно, не мое это дело — думать об их судьбе. Пусть сидят на куче золота и радуются, пока могут. Мне ничего здесь не нужно: все мое всегда со мной. Вот, мальчика научу всему, что ему нужно узнать, и домой.

А он не трус. Вон, вылез из своего уголка, стоит у самого борта, на волны смотрит и улыбается чему-то. Не похож он на здешних — совсем другой взгляд, и глаза зеленые. Ничего, будут его сторониться — больше времени останется для занятий. Если только… Но это уже не мое дело. Сам разберется, когда время придет.

Ну, что ж. Все, что надо, я уже знаю, можно гасить свечу. Завтра он будет здесь.

— Господин, Ваш завтрак.

— Поставь на стол и дверь закрой, болван.

— Ой, простите…

— Ну, что ты топчешься? Иди и принеси дров.

— Сейчас. А Вы слышали новости? Корабль с юга пришел. Их сильно шторм потрепал, и они останутся здесь, пока мачты починят, и паруса тоже новые надо. Купец Денисий груз богатый привез, и сынишка с ним на корабле, совсем малыш еще. У него мать умерла, а отцу нельзя же его с собой все время возить. Говорят, что он в замке у нашего короля останется. Вроде, как приемный сын будет. Смешной такой, но дикий какой-то: молчит, только глазищами зелеными зыркает. Говорят, что его мать из цыган, поэтому он такой — ведьмина порода.

— Да замолчи ты. Ступай, куда сказано.

— Слушаю, господин.

Так, уже слухи поползли. «Ведьмина порода». Ну, может, оно и к лучшему. Мне и звать его к себе не придется — сам придет, когда устанет шушуканье за спиной слушать. Насчет «приемного сына» и отца его, купца, надо подробности узнать, чтобы мальчика уже наверняка здесь оставить.

Что-то мне неспокойно. Кажется, случай не такой простой. Ладно, поглядим, а то и сочиним что-нибудь подходящее. Король меня послушается. Ссориться с магом — себе дороже. Только не люблю я страх нагонять, потом самому тошно, и слуги шарахаются. Хоть сам себе все делай.

Сегодня наверняка король придет советоваться. У соседей опять неспокойно, как я и ожидал. Он будет опасаться нападения и попросит меня вмешаться. Вот и повод расспросить о гостях с юга и отослать купца со специальным заказом для меня.

Что же все-таки не так с мальчиком? Надо, пожалуй, на него взглянуть. Возможно, первую встречу с ним придется специально готовить. Я чувствую его присутствие в замке так, как будто он уже со мной связан. Может, он — посланец?

Разговор с королем кое-что прояснил: мальчик останется в замке в качестве королевского гостя или приемного сына (хотя какой он приемный при живом отце?). Король объяснял, как всегда, многословно, но я так и не понял. Главное то, что он будет жить здесь, и не слугой, а господином благородных кровей. Отец его за такое проявление королевской милости будет должен не трижды в год, как прежде, а каждый месяц привозить груз тканей, вин и прочего. Это мне на руку: дела на юге у меня тоже есть, так что буду давать купцу поручения и заказы. Мне он не откажет, он уже имел со мной дело и свою выгоду понял. Магия на службе торговли! М-да…

Однако, скоро закат. Надо спешить. Я попросил о встрече с братьями. Что-то затевается, а я не люблю бродить ощупью в потемках. Вот и шар уже светится — пора идти.

Как всегда, на мгновение земля ушла из-под ног. Но тут же все прояснилось. Даже стало слишком четким, нереально ясным и объемным. Я увидел их лица: все в сборе, смотрят на меня и ждут. Не люблю я начинать разговор, и они это знают и нарочно тянут. Ну ладно — будь по-вашему.

— Уважаемые собратья! Мне хотелось бы услышать ваше мнение, а точнее, узнать, что вы видите в моем новом ученике? Я знаю, что вам уже известно о его приходе.

— Почтенный Амвродий, как всегда, не задает прямой вопрос: «Кто он такой и откуда взялся?»

— Ну, пусть так. Кто он и откуда?

— А у тебя своих вариантов нет что ли?

— Так он — один из нас? Не может быть.

— Правильно. Не может. Его сознание сейчас связано с этой планетой, и Вселенная для него — Дом.

Вот этого я и опасался. А они как будто даже довольны. И имя это дурацкое нарочно помянули — знают, что я его терпеть не могу, но промолчу. Похоже, они считают, что это только моя проблема? Кто-то наверняка считает, но не Бенедикт. Он тоже почуял опасность, поэтому и хмурится и молчит. Что-то он видит такое, что я не могу разглядеть.

— Мальчик не из Древних и не из Старых Мастеров, но его вибрации очень высоки. А чувствуешь ты его так близко, потому что он уже с тобой связан. Да, ты все правильно понял — карма. И завязалось все в его прошлой жизни, и вы будете встречаться в разные времена и в разных странах.

— Ну и что? Не он первый такой у меня и, наверняка, не последний.

— Такой — первый. Сейчас, то есть в этом воплощении, ему до тебя не дотянуться, а в будущем… Я видел твою смерть через него, ну и ты его убьешь, возможно. Главное, что он — сам по себе Сила. Отсюда и плясать надо.

— Ну и попляшу. Почему бы нет. Сейчас-то он наших планов не нарушит?

— Это пока неясно. Характер у него непростой, и слишком много эмоций. Не наигрался он еще в человеческую жизнь, поэтому и глупостей наделать может.

— Так я его еще и воспитывать должен?

— Если хочешь оставить полноценную замену себе и приставить его к служению, придется воспитывать. А ты как думал?

— Ладно. Понял. Спасибо за ценные советы.

Я вышел слишком резко, и голова закружилась. Разозлили все-таки. Плохо. Не ожидал от себя. Надо держать себя в узде.

Значит, мальчик будет следовать своему предназначению, когда осознает его, конечно. А пока приставим его к делу. Что он сильный, это и неплохо: быстро учиться будет, и мне не придется оставаться дольше, чем я планировал.

Как же я, оказывается, устал. Слишком много жизней: воплощаться каждый раз на этой планете, вспоминать себя заново и продолжать одно и то же. Замкнутый круг. Хорошо, что я научился быстро себя вспоминать, а то раньше приходилось проживать эту бестолковую человеческую жизнь и выть от тоски внутри. Пока не придет момент — осознание, как вспышка в темноте! Это я! Я вернулся к себе! Хвала Небу!

Интересно, а мальчик себя помнит? Если да, то у меня могут быть с ним проблемы. Я запомнил его взгляд там, на палубе парусника — совсем не детский взгляд, слишком глубокий. Как будто он смотрит вглубь себя и одновременно вдаль. Что он видит, когда так смотрит?

Вот дьявол! Я, кажется, жду встречи с ним с опаской. С чего бы мне его опасаться? Потому что Бенедикт сказал, что он меня убьет? Ну, так убивали уже по-всякому: жгли, рубили, сбрасывали с башни… Что может быть нового? Ладно, поглядим. Времени у нас еще много.

Глава 2. Эван

Какой хороший сон! Вроде бы ничего в нем не происходит, а я каждый раз просыпаюсь с ощущением счастья. Дома он мне не снился, а здесь я то и дело вижу наш скалистый берег, сосны и небо высоко-высоко. И я медленно поднимаюсь над землей и вижу сверху наш дом и знаю, что там ждет меня мама.

Мама. Вот в чем дело: я чувствую ее рядом очень часто, как она и обещала. Мама всегда говорила: «Нас с тобой двое. Я всегда буду рядом». Но я не понимал и удивлялся: «А как же отец?» Хотя, нет, понимал, конечно, что отец совсем другой. Он не умеет слушать ветер, и деревья для него не живые, а строительный материал и дрова.

Вчера случилось странное: я услышал мамин голос, она крикнула: «Эван!» Я остановился и оглянулся, и в этот момент сверху упал мешок с зерном. Если бы я продолжал идти, мешок попал бы прямо мне в голову. Кто-то уронил его с лестницы. Надеюсь, что не нарочно.

В этом замке я чувствую себя чужим. Король всегда приветливо улыбается, но я не верю в его доброту. Ему от меня нужно то же, что и от Учителя — золото. Учитель мне это недавно объяснил, впервые показав процесс превращения свинца в «благородное золото». Я был поражен и восхищен. Как много он всего знает! «А я смогу научиться всему этому?» — решился я спросить. Он только посмотрел так, как он часто смотрит на меня: пронзительно и коротко, и сказал: «Не в золоте дело, но ты пока это не готов понять». Я уже знаю, что, когда он так говорит, вопросов лучше не задавать.

Странное у меня к Учителю чувство: почтение и одновременно отчужденность. Он знает обо мне что-то, что я должен понять сам. Он не скажет. Ну и ладно, зато учиться у него интересно. Его лаборатория — это целый мир запахов, звуков и неожиданных происшествий.

Вчера мы смотрели в хрустальный шар, не в его шар, конечно, — это мне запрещено, а в другой. И я вдруг увидел дорогу и человека в плаще с капюшоном. Лица не было видно, но я понял, что он молод и полон сил: он шел очень легко и быстро, почти не опираясь на свой дорожный посох. Я смотрел на него и чувствовал, как сжимается сердце, и слезы подступают к глазам. Учитель спросил меня о том, что я увидел в шаре, и я удивился: «Разве Вы не видели человека на дороге?» Он ответил, что это видение было только для меня, и я со временем узнаю, что оно означает.

Я живу в замке уже четыре года и почти ни с кем близко не общаюсь. Люди меня сторонятся: никогда не смотрят в глаза. Я не обижаюсь, потому что дома нас с мамой тоже люди избегали. Они считали ее ведьмой, и она и вправду умела делать непонятные вещи и видеть события на расстоянии. Но меня она ничему не учила, говорила, что свой путь каждый выбирает сам, и что от судьбы не убежишь.

Учитель тоже иногда говорит о Пути, но я его не всегда понимаю. Он говорит, что служит своему Делу и учит меня служению. Но я не уверен, что хочу кому-то или чему-то служить.

Совсем другое дело — наши с Учителем занятия в лаборатории. Он теперь разрешает мне не только наблюдать, но и проводить опыты самостоятельно, несложные, конечно. Например, возгонка воды. Я сначала не мог понять, зачем мы так долго нагреваем воду на очень медленном огне, чтобы она постепенно испарялась, поднимаясь по изогнутой трубке и собираясь в емкость, и конденсировалась на стенках, а потом каплями медленно стекала по другой трубке в сосуд. Мне было интересно это наблюдать, но и странно тоже. Какой же смысл в этом опыте, если была вода в начале и в конце получилась опять вода? Но Учитель сказал: «Важен сам процесс. Наблюдай, и ты многое поймешь». И я сидел и часами смотрел на поднимающийся пар и стекающие капли. Было не то что скучно, а как-то непонятно: как будто время останавливалось внутри меня; а потом я отрывал взгляд от колбы и трубки, и время снова начинало течь.

А однажды после целого дня наблюдения за испарением воды, я вдруг почувствовал, что поднимаюсь, как пар, над своей кроватью. С закрытыми глазами я продолжал видеть все, что наблюдал весь день, но тело стало как будто другим, непривычно легким. Я поднимался и покачивался, и мне очень нравилось это состояние. Возгонка воды больше не казалась мне бесполезным и скучным делом.

А когда я в тот вечер заснул, продолжая подниматься вместе с паром, мне приснилось, что я стою на облаке. В просветах внизу была видна земля: побережье, кромка песка, волны. А на облаке в ярком свете появилась фигура старца в странной одежде, похожей на халат. Старец молча стоял и смотрел на меня, и разноцветные лучи расходились от него во все стороны. Я ждал, что он заговорит со мной, но он только смотрел и улыбался, а потом я услышал его голос, как будто внутри моей головы. Он сказал: «Хорошо. Продолжай занятия». Но, кроме этих слов, я каким-то образом ощутил его мысль, очень плотную и ясную: «Я буду приходить, когда необходимо». И после этой мысли он растаял, а я проснулся.

Когда я утром вошел в лабораторию, Учитель внимательно посмотрел на меня и сказал: «Ну вот, наконец, ты и до облака добрался. Понравилось?» Я удивился, потому что собирался рассказать о своем сне. А Учитель, получается, все видел?

— Старцы всегда немногословны, — сказал Учитель, — им достаточно подумать, и твоя судьба может измениться.

— А кто это был на облаке?

— Мудрец. Он теперь будет твоим ментальным Учителем.

— А как же Вы, Учитель?

— Дело в том, что мое время здесь заканчивается. Я свое дело сделал, осталось завершить его, передав тебе знания. И тогда я буду полностью свободен.

— Что значит «полностью свободен»? Вы куда-то уйдете?

— Да, уйду.

— А куда?

— Это место находится не здесь и не сейчас. В мире людей и вещей ты его не найдешь.

— А где найду?

— Ты сможешь достичь его пока только в снах. Ты уже знаешь, как это бывает.

— А наяву я не смогу попасть туда и встретиться с Вами?

— Я видел, что мы с тобой еще будем встречаться. Но я не смогу объяснить тебе, как и когда. Двери открываются, когда приходит время, и ты начинаешь понимать то, что было скрыто. Не все можно описать словами, понимание иногда выходит за пределы слов. Вспомни свой сон, например. Понимаешь, о чем я?

— Наверное, что-то понимаю.

Глава 3. Принцесса

Скрипят ступеньки — кто-то поднимается ко мне. Шаги быстрые и легкие. Дина. Опять она не вовремя!

— Эван, ты здесь?

— Здесь, но я занят, извини.

— Ты всегда занят и мне никогда не рад. Что ты опять варишь? И не надоело тебе одно и то же каждый раз варить?! Скучно ведь. Пойдем лучше на берег, у меня к тебе дело.

— Не могу, я должен закончить.

— Ты всегда так говоришь. Придворный маг тебя заставляет на него работать?

— Я выполняю задание Учителя, и потом, мне это самому интересно: наблюдать все превращения вещества и ждать, когда появится нужный цвет. Это так красиво!

— Правду люди говорят, что ты не от мира сего — блаженный. Ну что тут интересного? Не понимаю.

— Ну, не злись. Уже почти все, еще несколько минут. Видишь часы? Песок почти весь высыпался… Ну вот и все. Пойдем.

Уже не в первый раз я замечаю, что она умеет повернуть все по-своему. Девчонки все такие, или это только она такая капризная, потому что принцесса?

Мы часто вместе ходим на берег или поднимаемся на смотровую башню.

Я люблю смотреть на море, оно всегда разное, и я чувствую его холодное дыхание, даже когда ухожу далеко по дороге через поля в сторону леса. А здесь на берегу у нас любимое место. Мы сидим на камнях, слушаем волны или разговариваем.

— Так какое у тебя дело?

— Я хочу, чтобы ты сделал для меня украшение из янтаря. Помнишь, ты показывал мне желтый прозрачный камень с пузырьками внутри? Я подумала, что он подойдет к моему новому платью, зеленому с золотой каймой. Сделаешь?

— Это ты просишь, чтобы я тебе подарил свой талисман?

— Что еще за талисман? Ты мне ничего такого не рассказывал.

— Я нашел его давно на берегу моря, где я жил с отцом и с мамой. Камень не похож на обычные куски янтаря, которые часто находят там на песке: слишком большой и яркий, и прозрачный. Его даже обрабатывать сильно не надо, он и так красив. Я показал камень маме, и она сказала, что это дар моря — на счастье.

— Камень может принести счастье?

— Не знаю, но мне нравится так думать.

— Значит, ты мне его не подаришь?

Она обиженно надула губы и отвернулась. Что с ней поделаешь? Придется подарить и оправу сделать. Не хочу с ней ссориться. Кроме нее в замке мне не с кем дружить, а иногда хочется просто поболтать или побегать по берегу наперегонки. Дина здорово бегает и камни ловко кидает.

— Ладно, подарю. Какую ты хочешь оправу?

— Золотую, и цепочку, чтоб на шее его носить поверх платья.

— Мне с золотом Учитель не разрешает работать. Сделаю серебряную, я уже знаю, какой будет узор.

— Почему не разрешает? Золота ведь полно в кладовых. Мне отец показывал. Сказал, что у меня будет богатое приданое к свадьбе. Через три года я буду уже взрослой, и к нам станут приезжать женихи.

— Ты хочешь замуж? Тогда ведь надо будет уехать в замок того принца насовсем. Тебе не жаль расстаться…

— С тобой?

— Ну… и со мной, и с отцом. Ты же будешь одна в чужом замке. Не страшно?

— Я буду там хозяйкой. Мне будут подчиняться все придворные. Я хочу быть королевой. Все принцессы становятся королевами. И потом, я еще нигде не была, а когда я поеду в замок своего жениха, это будет настоящее путешествие. Тебе-то хорошо: ты жил в другой стране и путешествовал со своим отцом по южным морям. Я тоже хочу побывать на юге.

— Я не путешествовал и на юге не жил.

— Как же так? Все говорят, что твой отец с юга.

— Он ходит на юг за товарами, а жили мы на севере. Там море другое — холодное. На побережье скалы, поросшие соснами, и всегда ветер. Я люблю слушать ветер.

— Вот, опять ты непонятное говоришь. Как будто ветер может разговаривать.

— Конечно, может. Он живой, и все вокруг живое. Разве ты не чувствуешь сама?

— Нет. Ты это нарочно говоришь, чтобы меня подразнить. Притворяешься умным, чтобы все думали, что ты колдун, как твой Учитель. А сам ничего не умеешь.

— Не умею. И колдовать я не хочу. Мне совсем другое интересно.

— Что?

— Алхимические превращения.

— Все! Надоело! Не хочу слушать эту заумную чушь!

Опять разозлилась… Ну в чем я виноват? Я ведь правду сказал. Может быть, в этом дело? Правду говорить нужно не всегда, наверное. Надо Учителя спросить об этом. Он людей хорошо понимает, но, кажется, не очень любит.

Работа над украшением для Дины неожиданно захватила меня целиком. Я с удивлением наблюдал, как словно сам собой возникает серебряный узор оправы. Я чувствовал, что этот узор каким-то непонятным мне образом отражает мое внутреннее состояние. А когда я вставил в оправу камень, произошло чудо: камень и металл соединились, изменившись энергетически и создав нечто совершенно новое: живое существо. Я показал свою работу Учителю, и он внимательно и как-то задумчиво разглядывал янтарь в серебре, а потом посмотрел мне в глаза. Мне стало тревожно от его взгляда, и я понял, что прямо сейчас что-то происходит, что-то важное.

— Женщины могут очень многое, как хорошее, так и злое. Старайся не допускать их близко в твою жизнь, а то сам не заметишь, как потеряешь себя.

— Что значит «потерять себя»?

— Потерять свою дорогу в жизни, не найти своего предназначения.

— Я не понимаю, что значит «предназначение»?

— Это то, ради чего ты пришел в этот мир, однажды родившись.

— А как я это могу узнать?

— Все, чему я тебя учу — это способ найти свой Путь.

— Мне все равно непонятно: причем тут женщины?

— Как умерла твоя мать, ты знаешь?

— Это был несчастный случай: она поскользнулась на камнях и упала со скалы.

— Ты мне говорил, что люди считали ее ведьмой. Но я думаю, что к ней обращались за помощью. Так ведь?

— Да. Она лечила травами и заговорами. И еще руками что-то делала вокруг тела больного.

— А кто к ней чаще ходил? Женщины?

— Сначала ходили, а потом перестали. Только приходил рыбак и еще лесничий. За ее лечение они приносили нам рыбу и дрова. А что?

— Она была красивая? Ты ведь на нее похож?

— Да, похож. Но я все равно не понимаю.

— Да тут и понимать нечего. Женская ревность — страшное зло. И история может повториться с тобой.

И я вспомнил, что после смерти матери я некоторое время жил у соседей, пока отец не вернулся. Он был очень страшен в горе и в гневе. И вот его гнев я не мог понять. Он сказал: «Бери то, что хочешь увезти с собой. Мы уезжаем навсегда из этого проклятого места». Я испугался и расстроился, потому что любил и наш дом, и морской берег, и лес, где мы с мамой на полянках собирали травы. Мне жаль было оставить все это.

И теперь я в первый раз задумался о причинах решения отца и о его гневе.

— Так это был не несчастный случай? Ее кто-то столкнул со скалы?

— И готов поклясться, что этот «кто-то» носил юбку.

В тот день Учитель больше ничего мне не сказал. Я отдал Дине украшение и как-то совсем по-новому, отстраненно наблюдал ее радость. Она вся светилась от удовольствия, и я понимал, что дело не только в моем подарке: ей нравится чувствовать себя госпожой. Я понял в тот день, что она и дальше будет стремиться подчинять меня свой воле, и решил, что не позволю ей играть мною.

Глава 4. Занятия алхимией

Талисман, сделанный Эваном для принцессы, меня очень удивил и озадачил. Я не ожидал, что мальчик способен соединить металл и камень, не зная даже основных принципов работы с этими материалами. Я ведь самому главному в нашей традиции еще не начинал его учить — ждал знака. И, похоже, знак пришел. Янтарь в серебре. Надо же. Теперь нет смысла запрещать ему работать с золотом. Мне уже интересно, что еще я открою для себя в этом ученике? Прав был Бенедикт: такой он у меня первый. Природа его Силы совсем иная. Я чувствую, что он пойдет другим путем, и я должен ему в этом помочь.

Получается, что наши планы придется срочно менять. Дело Ордена в Европе может серьезно пострадать. Я почти уверен, что Эван в королевстве не останется, а значит, здесь у нас будет провал. Ладно, в конце концов, не мне принимать решение. Бенедикт с самого начала видел эту проблему и наверняка уже придумал другой вариант.

— Учитель, что мы сегодня будем делать?

— Будем изучать структуру металлов. У каждого металла свое внутреннее строение. Ты уже знаешь, что олово и свинец плавятся легко, а вот с остальными сложнее.

— А золото? Его легко плавить?

— Вот и попробуй. Нагревай по-разному и наблюдай. А самое главное — слушай свои ощущения. Я понял, что ты уже почувствовал, что в мире все живое, и есть разные формы и проявления жизни. Ничто в мире не исчезает бесследно, и ничто не возникает ниоткуда. Есть разные процессы трансформации, то есть перехода одного качества в другое. Помнишь, как я показывал тебе превращение свинца в золото?

— Да, я помню, что Вы расплавили свинец и добавили крупицу красноватого вещества, и свинец превратился в золото. Я помню, что это вещество — философский камень, но так и не знаю, что это такое.

— Для обычного человека в алхимическом процессе самое главное то, что из дешевого металла получается самый дорогой. Богатство! Вот к чему все стремятся. Но для нас, алхимиков, золото само по себе не важно. Важен процесс. В нашей традиции мы называем его алхимическое деланье или Великое деланье. Оно может продолжаться много лет, бывает, что и всю жизнь. И чаще всего мы забываем конечную цель — получение философского камня и золота, потому что чем глубже мы входим в этот процесс, тем больше начинаем понимать, что превращение происходит внутри нас.

— Что это за превращение внутри? Что меняется в человеке?

— У людей внутри есть разные качества. Ты уже столкнулся со злом, и оно повлияло на твою судьбу, лишив тебя семьи. А есть ведь еще предательство, клевета, да много всего. В каждом человеке есть крупицы зла, и они могут вырасти, а могут превратиться в противоположное качество. Этот процесс подобен превращению свинца в золото. Философский камень не получить, если не произойдет внутренней трансформации.

— Значит, злой и алчный человек не сможет получить философский камень?

— Не сможет. Но! В процессе Великого деланья он может измениться и стать тем, кто способен получить философский камень.

— А для Великого деланья всегда нужно много лет работать в лаборатории с разными металлами?

— Я иду этим путем, потому что принадлежу к традиции алхимиков, которая существует много сотен лет. Мы продолжаем Дело, которое называем служением, и я не знаю другого пути.

— А может быть, другой путь существует?

— Я сам задаюсь теперь этим вопросом.

— Почему только теперь?

— Потому что ты сделал талисман так, как, наверное, не смог бы никто из нас. Ты соединил металл и камень, противоположные по природе, да еще так, что они стали единым целым и начали собственную магическую жизнь.

— Как же так? Я же не маг, я не умею колдовать.

— Но ты это сделал. Я тоже умею делать такие талисманы, но я пришел к пониманию взаимодействия противоположностей в процессе Великого деланья, а ты к своему деланью даже не приступал. Вот это меня и заставляет задуматься о существовании другого пути. Возможно, это будет твой Путь. Я свой уже прошел и другим пойти не смогу.

Глава 5. Мандала

— Учитель, я видел очень странный сон. Но сначала я хочу показать Вам рисунок. Вот. Я не знаю, что это такое.

— Это мандала. Где ты мог ее увидеть?

— Такой узор был на одежде старца, который появился на облаке в том сне.

— У него это было вышито на мантии?

— Его одежда не была похожа на мантию. Скорее это был халат с поясом, длинный и с широкими рукавами.

— Так, понятно. И что было во сне?

— Сначала я расскажу про рисунок. Я долго не мог вспомнить точный узор, он странным образом ускользал. Я рисовал его на песке много раз, но что-то не совпадало, узор не получался. Только вчера у меня получилось, и я успокоился.

— А до этого рисунок не давал тебе покоя, крутился в голове?

— Да, именно так и было. Вечером я его вспомнил и спокойно уснул. И во сне я увидел эту мандалу. Она была огромной, цветной и объемной, и еще живой. Линии узора как будто раздвинулись, и я вошел внутрь. Это было ощущение полета с погружением во что-то… Я не могу объяснить…

— Продолжай. Не нужно объяснять. Я понимаю.

— А когда этот полет закончился, я оказался в пространстве звездного неба. Это было потрясающе! Звезды со всех сторон! И внизу тоже! Я там висел или плыл, и в то же время не двигался, только смотрел и впитывал все это. И одна мысль появилась: «Я вернулся!» И огромная радость, и в то же время покой.

Вот оно что… Я, кажется, допустил ошибку. Слишком расслабился, а с Эваном расслабляться нельзя. Сейчас он будет просить рассказать про мандалу и про Старца, а мне нужно сначала обсудить все с Бенедиктом. Нужно было еще несколько месяцев назад, когда Эван в первый раз попал на облако. Ладно, что уж теперь. Буду исправлять ошибку.

— Ты увидел очень важный сон, но мы поговорим об этом позже. Сейчас мне нужно закончить свои дела. Продолжай свои опыты с золотом. Вечером поговорим.

***

— Что-то произошло, брат?

— Да. На облаке был другой Старец — не наш.

— Я так и думал.

— Ты знал?

— Догадывался. Были знаки о том, что две линии, западная и восточная, в будущем пересекутся. Я это увидел еще до прихода мальчика.

— Значит, старейшины двух традиций так решили?

— Значит, так. Похоже, что в мире грядут изменения, и западная магическая ветвь тоже должна измениться. Отсюда и появление мальчика с другой природой Силы. Они привели его сюда.

— Но почему бы ему не воплотиться на востоке? Если он пойдет по пути внутренней алхимии, ему самое место в Китае или в Тибете. Что ему делать в Европе?

— Не знаю. Время покажет.

— А мне что делать с мальчиком?

— Передай ему основные принципы алхимии, а дальше он разберется сам, и Учителя восточной традиции помогут ему. За королевство не беспокойся, когда придет время, нужный человек появится. Орден обо всем позаботится.

Бенедикт, как всегда, немногословен. Хотя, и так все ясно. Но я-то хорош! Вышел, оставив мальчика со Старцем, посчитал, что мое внимание им только помешает, а Старец тут же исчез и появился другой. Значит, ментальный Учитель теперь будет вести Эвана своим Путем.

***

— Ты спрашивал, что такое мандала. Это энергетический рисунок. Ты, наверное, и сам это почувствовал, когда вошел в мандалу во сне.

— Значит, мандала — это символ или структура, в которую можно войти энергетически силой сознания? Именно это у меня получилось во сне?

— И да, и нет. Ты смог войти благодаря ментальному Учителю. Это было испытание для тебя, и ты справился.

— Потому что смог вспомнить узор?

— Старец, ничего не сказав, дал тебе задание. Мудрецы обладают огромной Силой, но пользуются ею очень осторожно. Это принцип мудрых людей, потому что они знают, что последствия часто предвидеть невозможно. Старец показал тебе узор и ждал. Мандала может содержать в своей структуре целую Вселенную, но примет ли она — это вопрос. Мудрецы уважают законы мироздания.

— Значит, я мог и не войти? Или даже вообще не заметить этот узор на одежде?

— Мог. Поэтому я и говорю, что это было испытание.

— Учитель, а почему так вышло, что этот Мудрец учит меня только во сне, а Вы — здесь, в мире людей? Это так принято в вашей алхимической традиции?

— Нет, не принято. Для меня самого это неожиданность. Я попробую тебе объяснить. Видишь ли, существует еще и Высшая Сила, и она всегда вмешивается неожиданно и решает все сама.

— Какая Высшая Сила?

— Это непросто понять, особенно новичку. Ты видишь проявление этой Силы постоянно, когда наблюдаешь жизнь: землю и звездное небо, море и горы, людей и животных… Ты никогда не задумывался о том, откуда все это появилось, и что питает все?

— Я думал, но ответа не нашел. Люди часто говорят: «На все воля божья!» Но что они под этим понимают? Мне кажется, что они сами не знают.

— Здесь ты прав. Большинство людей этого не знают, зато они много говорят. А те, кто понимают и чувствуют, говорят о Высшей Силе крайне редко.

Я воплощался на этой планете уже очень много раз, даже не вспомню, сколько именно. Я жил в разные времена и в разных странах, и меня каждый раз поражает многообразие проявлений этой Силы. Внутренне она всегда одна и та же, но вовне она может действовать очень по-разному. Из-за многообразия проявлений Высшую Силу трудно распознать, но алхимия помогает проникнуть в суть вещей и следовать законам мироздания. И получается, что сейчас Высшая Сила вмешалась и спутала наши планы: я хотел оставить себе замену, передав тебе знания, но Мудрец на облаке принадлежит не к нашей западной алхимии, а к восточной. И если бы Высшая Сила не дала ему знаки, он никогда не вмешался бы. И как деликатно он это сделал! В виде испытания! Если бы ты не прошел его, нам всем было бы проще.

— А теперь что будет?

— А теперь ты, похоже, заходишь в восточную традицию алхимии.

— А она совсем другая?

— Основные принципы те же, и я их тебе передам, раз у нас все так сложилось. Я тоже уважаю Высшую Силу, а она ведь привела тебя ко мне. Но дальше ты пойдешь сам.

Глава 6. Школа магии

— Дождь, похоже, надолго, а я зонт не взял.

— В Питере без зонта нельзя. Я на машине, тебя подкинуть?

— Вот спасибо. Подкинь до метро, так быстрее будет, чем по пробкам тащиться.

— Как тебе сегодняшнее занятие? Я такой кайф словил! Колесов просто монстр! Такая силища, да?

— Не завидуй. Всему своя цена, и я уверен, что за свою Силу он тоже платит. Я не хотел бы быть на его месте.

— Ну, тебе и на своем неплохо. Я слышал, у тебя своя фирма, и народ в твою группу стремится попасть на занятия по астральным путешествиям. Кстати, почему ты новых не берешь?

— Мне и со старыми проблем хватает. Думаю вообще закончить все это.

— А что так?

— Надоело воспитывать народ. Они же, как только что-то реально почувствуют, сразу начинают понты кидать друг перед другом.

— Это да. Помнишь, Колесов предупреждал, что не надо пытаться применять магические приемы направо и налево, и кидаться друг на друга в астрале глупо и опасно. Но никто ведь не слушает.

— Ну да. Все сами умные, а потом «приходы» ловят. Еще меня же и полечить их просят.

— Это как?

— Да так: они думают, что обрели Силу, а у самих запас энергии — с гулькин нос. Вот и отказывает организм: у кого печень, у кого почки.

— А ты реально лечить можешь?

— Реально — это сильно, но чем-то помочь могу.

— Так, значит, ты устал их лечить и в прямом, и в переносном смысле?

— Вот именно. Еще эти «дамы на охоте» достали.

— У тебя в группе такие что ли?

— Да, просочились как-то. Сначала прикидывались тихонями, а постепенно обнаглели. Я занятия дома веду. У меня жена и сын маленький, но этим все нипочем.

— Жена ревнует?

— Нет. Ее это сначала забавляло. Мы ведь вместе заниматься начинали, а потом у нее интерес пропал.

— Да… Сложно все это… Тебя здесь высажу?

— Да. Отлично! Спасибо!

— До субботы. Звони, если что.

Сказал, что пора заканчивать работу с группой, и только сейчас окончательно осознал, что решение принято. Заниматься надо собой и каждый день. Вот прямо сейчас и начну. Тем более, что тема для медитации давно назрела.

После занятий с Виктором Исааковичем стало вскрываться воплощение с алхимиком: сначала фрагментами во сне, но постепенно сложилась почти полная картина жизни. Мальчик в замке после смерти матери, занятия в лаборатории, дружба с дочерью короля, одиночество… Не сразу я соотнес это с настоящим временем и понял, что мы с Учителем снова встретились, и опять в том же качестве. А ведь он в первый же день сказал: «Времена меняются, а лица все те же». Но я почему-то не связал это с собой. И этот такой знакомый жест: он поглаживает бороду и смотрит в глаза. Вот черт! Я это помню! Он почти такой же, не изменился. И мне нужно вспомнить все, что было тогда. Почему-то я уверен, что это важно.

— Папа! Привет!

— Привет, Мишка! Как дела?

— Смотри, что я собрал из конструктора!

— Вот это да!

— Так. Все это потом! Сейчас папе нужно заняться делом.

— Ну, мама!

— Здравствуй, Инна. В чем дело? Почему ты на взводе опять?

— Да потому что сейчас грузчики приедут с машиной, чтобы диван перевезти на дачу. Им придется помогать, наверное. Переоденься и вытащи диван в прихожую пока.

— Что за ерунда? Я устал и ничего не собираюсь таскать.

— Что?! Я сама все должна?!

— Перестань кричать. Ребенка испугаешь…

— Ничего с ним не будет, с ребенком этим, а ты…

— Так. Хватит! Мне надоел этот дурдом! Звони им и все отмени.

— Не буду я отменять! И все равно уже поздно. Вон они приехали! Давай живей!

Опять то же самое! Как меня угораздило жениться на этой дуре? Мишку жалко, а то ушел бы давно. И ведь не отстанет, только еще больше разойдется. Проще сделать, что ей надо, чтобы отвязалась. Идиот! Ясно, что на это она и рассчитывает, для этого и истерику устроила. Еще на лестнице орать будет, чтобы соседи слышали. Послать все к чертям и уйти прямо сейчас? Не смогу. Собирался уже, а потом посмотрел на Мишку и остался. Но долго я так не выдержу — это точно.

Грузчики оказались не вполне квалифицированными, в смысле, не очень твердо стояли на ногах и не слишком активно соображали. С грехом пополам они вытащили диван на лестничную площадку и вызвали лифт. А дальше начался цирк. Затаскивание дивана в лифт оказалось делом настолько непростым, что Инна, наблюдавшая сначала молча, наконец, не выдержала.

— Да помоги ты им! Не видишь что ли: они не смогут!

— А я смогу?! Я теперь грузчик по совместительству?

— Не остри! Лучше придумай что-нибудь!

— Интересно, что я придумаю?

— Не знаю!!!

Я сделал глубокий вдох и выдох и подошел к грузчикам. Они уже вполне дозрели до перекура, и я стал прикидывать, как нам втроем ухватить этот чертов диван, чтобы он пролез в дверь. Инна продолжала ворчать за спиной, но я старался не вникать. И так уже разозлила. Я чувствовал, что злость внутри нарастает, и тут жена сорвалась на крик.

— Да что это такое?! Три здоровых мужика не могут затащить диван?!

И вдруг я почувствовал такое бешенство, что готов был разнести в щепки и диван, и лифт! Мозг, похоже, отключился. Небывалая эйфория заполнила меня до краев, и что-то взорвалось внутри и вырвалось наружу. Я подскочил к дивану, схватил его один, обхватив посередине, и дернул снизу вверх! Диван оторвался от пола, и я воткнул его в лифт.

Следующий момент, который я могу вспомнить, это удивительное состояние покоя и умиротворенности: я стою в лифте с диваном на вытянутых над головой руках. И тишина… Я опускаю руки, а диван, зажатый в лифте, слегка накренившись, висит под потолком. Оглядываюсь по сторонам. Один грузчик сидит на корточках в лифте, прикрыв голову руками, а второй — в той же позе на ступеньках. Жены не видно нигде. И не слышно…

Осознание пришло с небольшим опозданием. Я понял, что произошло. Мой гнев мгновенно распространил мою внутреннюю энергию куда-то в бесконечность, за пределы этого мира. Я почувствовал себя огромным, как океан, и собрал эту необъятную мощь, направив ее в лифт. Я услышал хруст в межбровье и увидел светящийся куб — силуэт лифта золотистого цвета. Он как будто дышал, сужаясь и расширяясь. То есть в тот момент, когда я поднял диван над головой, лифт расширился. Я раздвинул его собой!

Что-то вышло наружу! Но это не энергии алхимика. А что? Еще одно воплощение?!

После таких подвигов я не чувствовал усталости. В квартире было необычно тихо. Жена не сказала ни слова. Привычная вечерняя медитация не получилась, но энергии было так много, что я не сожалел. Наоборот — был доволен и удивительно спокоен.

И в эту ночь приснился необычно яркий сон. Я увидел море. Я сижу на берегу и медитирую на восход солнца. Солнца еще не видно, но уже чувствуется его нарастающая сила. И вдруг первые лучи озаряют небо, и я наблюдаю, как невидимый меч медленно и плавно выписывает в небе иероглифы. И я читаю фразу за фразой и понимаю смысл: «Буси до» — «путь воина», кодекс чести. И каждое слово отражается в сердце, изменяя меня изнутри. Кодекс чести самурая эмоционально входит в Душу. И хочется следовать ему всегда, невзирая ни на что. За эти принципы можно отдать жизнь. Это внутренняя опора, и она теперь всегда будет со мной. Я вспомнил себя! Япония! Еще один фрагмент мозаики встал на свое место, и теперь многое становится ясным.

Утром я внимательно разглядывал себя в зеркале, и сквозь мое лицо словно проступали другие черты: скулы чуть резче, глаза уже и темнее, но лицо все же мое. И кимоно. Я разглядел символ Ин-Ян: две его части соединялись вместе, когда полы кимоно запахивались. А потом в зеркале проявилось другое изображение: я в боевом облачении самурая! И воспоминания хлынули в сознание: смерть, боль, походы, битвы, дворец императора… Но было что-то еще… Пока не хватает силы, а вернее, энергии, чтобы вспомнить. Ладно, потом. Само придет.

И я стал вспоминать то, что еще в детстве тревожило меня. Несколько раз события складывались так, что я приходил в разные школы боевых искусств. Вернее, почти приходил. Что-то удерживало меня от решающего шага: какой-то внутренний запрет. Как будто я боялся самого себя, боялся того, что скрыто глубоко внутри. Выходит, не зря боялся. Теперь я понял, почему в школе я всегда избегал драк и просто стычек.