Бесплатный фрагмент - Страна за туманом

* * *

«Там за туманами, вечными пьяными…» Эта фраза из песни так и крутится в голове. Лес расступился. Я вышел к реке. От неё поднимается туман, и по ассоциации с ним, в памяти сразу всплывает песня. Ладно бы вспомнилась и всё, так крутится в голове и не уходит. Так бывает. В таких случаях мама обычно говорит: «…тьфу… привязалась к языку…» Интересно, что ждёт меня на самом деле за этим туманом… Я иду к заброшенному домику лесника. Я там был несколько лет назад. И тогда, там было всё заброшено… Полное запустение.

«Кто рано встаёт, тому бог даёт»

Примерно пять лет назад в этих местах мы снимали дачу. Соседи по лестничной площадке, а это им принадлежала дача, уезжали на два года за границу по работе. Они предложили моей маме проводить летние месяцы у них на даче. «И дача под присмотром, и вы на свежем воздухе всё лето» Мама бесплатно жить на даче не хотела, и тогда Виктор Олегович установил символическую плату на летние месяцы. Это устроило всех. Летом мы жили на даче. До города можно было добраться на электричке, затратив примерно час. На работу приходилось вставать раньше, но летом светает рано и уже не так хочется поваляться в постели и, в конце концов, появилась возможность проверить так ли, «кто рано встаёт, тому бог даёт». Мне было лень каждый день мотаться туда-сюда, тем более, поездив первое время на работу с дачи, я познакомился в электричке с Ленкой, которая с ближайшей к городу станции ездила на учёбу. Знакомиться в транспорте я не умел, всё вышло само собой, ведь каждое утро в течение месяца мы с ней садились в один и тот же вагон. Жизнь изменилась, я вставал рано, и получается, что Ленка мне была «дана…» На дачу я стал ездить только по выходным и с Леной. Получалось, что большую часть лета на даче проводила моя мама, у неё был большой отпуск, так как она работала в школе. Лена была приезжей, снимала комнату и училась на четвёртом курсе факультета землеустройства. Она считала свою будущую профессию перспективной и хорошо оплачиваемой. В будущем ей предстояло делать съёмку местности и составлять кадастровые планы. Как раз в это время в садоводстве, где мы снимали дачу, все этим и занимались, так как шла приватизация участков. Маме по просьбе Виктора Олеговича и по оставленной доверенности пришлось заняться приватизацией участка. Так что я не понаслышке знал о ценах на составление кадастровых планов.

Недалеко от дачи текла маленькая речка, в некоторых местах она растекалась широко, и можно было купаться, дно было песчаным, течение быстрым, вода холодной даже в тридцатиградусную жару. Но мне хотелось простора, чтобы поплавать вволю, а здесь можно было только плескаться. Сосед по даче говорил, что наша речка впадает в реку побольше, и к этой реке можно пройти лесом. Он рассказал, как туда пройти: «Там живёт лесник с семьёй, и останавливаются рыбаки». Но никто не хотел составить мне компанию для похода на эту реку. Я стал уговаривать Лену:

— Давай сходим, может быть, дорога хорошая и дойдём быстро. Нужно разведать местность. Река наверняка чистейшая. Можно будет ходить купаться…

— И не сидится тебе на одном месте. Здесь тоже хорошо купаться.

— Купаться может и хорошо, но плавать нельзя.

Надо сказать, что Лена вообще не умела плавать и боялась воды. Она заходила в воду максимум по грудь и сразу же, барахтаясь по-собачьи, пыталась плыть к берегу. Но я её уговорил. Мы вышли налегке, ведь сосед по даче сказал, что идти к реке максимум час. Надо отдать ему должное, он очень подробно описал дорогу, сбиться с пути было невозможно.

— Войдёте в соседнее садоводство, пойдёте по главной дороге до четвёртой линии, повернёте направо и по этой линии выйдите в лес, там по тропинке до просеки, потом налево по просеке и выйдите к реке.

Мы благополучно прошли через садоводство, и пошли по тропинке. Чем дальше мы углублялись в лес, тем почва становилась более влажной и мягкой. Лето вообще было дождливым. Но я упорно шёл вперед, а Лена тащилась позади, обходя и перепрыгивая лужи и участки с влажной и мягкой землёй. Мы добрались до просеки, и стало ясно, что без специальной обуви дальше не пройти.

— Всё, дальше не пойду, все ноги мокрые. Кроссовки грязные, не знаю, когда высохнут, и в чём теперь домой ехать…

— Давай вернёмся, наденем сапоги и опять пойдём…

— Это без меня, больше сюда ни ногой, ищи кого-нибудь другого.

«Дуракам везёт»

— Что-то вы быстро, — сказала мама.

— Да не дошли мы, там сапоги нужны. Ленка все ноги промочила. Я думаю, что дойти со мной до реки сможешь только ты.

Я хорошо знал маму. Она тоже не могла долго сидеть на одном месте без дела и любила поучаствовать в небольших приключениях. Конечно, сейчас она не сидела без дела, на даче дела всегда найдутся, но я видел, что ей тоже было интересно…

— Я бы пошла, но кто приготовит обед?

— Лена.

Лена немного растерялась, но видно было, что ей легче заняться готовкой, чем снова тащиться в лес. Я знал, что ей вообще ничего не хочется делать, но «из двух зол выбирают меньшее».

— Лена, свари самое простое — гречневую кашу. Колбаса у нас есть — вот и обед, — сказала мама. Мы надели резиновые сапоги.

— Надо захватить лёгкие куртки, на всякий случай.

— Попытка номер два, — сказал я, и мы отправились.

Был август, погода стояла тёплая, а на солнце и вообще было жарко. В лесу пришлось надеть куртки, так как одолевали комары. Только такие, как мы — городские жители, никогда не ходившие в походы, могли без специальной экипировки отправиться в лес, не захватив даже воды. Мы вышли к просеке, она на протяжении примерно двадцати метров была залита водой. Огромная лужа неизвестной глубины.

— А вдруг там под водой яма и я провалюсь…

Мама попробовала войти в лужу. Чем дальше она продвигалась, тем выше поднималась вода. У меня сапоги были до колена, а мама надела сапоги, доходившие только до середины икры.

— Предлагаю обойти этот участок по лесу, — сказала она, и мы свернули с просеки. Чем дальше мы продвигались, тем земля под ногами становилась всё мягче и податливей. Мы не заметили, как оказались в болоте. Вот тут мама испугалась.

— Вот ужас, это болото… Сломай какую-нибудь палку, только длинную, будем делать промеры.

— Я сейчас перепрыгну вон на ту кочку и подам тебе руку, — сказал я.

— Не вздумай… — Мама, видимо, вспомнила всё, что когда-либо читала или слышала по телевизору о болотах.

— На кочки прыгать нельзя, она может уйти под воду и ты вместе с ней. Давай потихоньку сдавать назад, и найди, наконец, какую-нибудь палку.

Мы медленно отступали, под ногами всё колыхалось. Наконец, мы выбрались на твердую землю и вышли на просеку. Оглянувшись назад, мы увидели лужу, которую так долго обходили. Недалеко же мы ушли, а потратили столько времени и сил… От прошедших дождей болото вышло из берегов и вода затопила низкий участок просеки.

— Ну что, пойдём дальше?

Мама, вздохнув, сказала:

— Пойдём, но если встретим что-то непреодолимое, вернёмся.

Просека заросла травой, местами, молоденькими берёзками и кустами. Видно было, что давно её никто не очищал. Вдоль просеки стояли столбы без проводов. Как мы потом поняли, по этой линии подавался электрический ток к дому лесника и базе рыбаков, и строили её, скорее всего, ещё в советское время. Вскоре нам попался завал из деревьев. Как будто кто-то специально перегородил просеку. Пришлось лезть через завал. Я помогал маме перелезать через стволы. Завал преодолели, но через некоторое время опять, сваленные в огромную кучу, поперёк просеки лежали деревья. Мы решили обойти завал по лесу справа от просеки. Здесь нам встретилось только одно препятствие — большая канава, через которую было перекинуто бревно. Хорошо, что я пошёл первым. Бревно было скользким, и я чуть не упал. Предупредив об этом маму, я подал ей палку. Опираясь палкой в дно канавы, мелкими шажками, она благополучно перебралась на мою сторону. Мы снова вернулись на просеку, идти стало легче, становилось суше. Мы выходили на более высокое место.

— Ой, посмотри, что на пригорке, — воскликнула мама. Справа на пригорке была огромная россыпь сыроежек. Я проверил: все переростки и червивые. Никто в такую даль за грибами не ходит. И тут с пригорка я увидел крыши домов.

— Всё, пришли.

Свернув с просеки, мы направились к постройкам. Участок был когда-то огорожен, сохранилась часть изгороди: столбы с прибитыми к ним поперёк стволами небольших деревьев. Всё заросло травой. На высоком берегу реки стоял большой дом с верандой. Мы подошли. Естественно, никто здесь давно не жил. Перед домом поскрипывали самодельные детские качели. Кто-то сбил замок, но видно этого кому-то было мало, так как рядом валялась дверь. Мы вошли в дом через веранду. На веранде стоял стол, покрытый скатертью, вокруг стола стулья. На столе пепельница, полная окурков.

— Какое варварство… Люди уехали, всё закрыли… Ну, сбейте вы замок, но зачем дверь ломать…

— Пошли, посмотрим, что внутри, — сказал я.

Мы вошли. Внутри было много металлических кроватей с металлическими сетками. На некоторых лежали матрацы.

— Здесь и ночевали рыбаки.

Помещение было большое, две русские печки, оборудованные сушилками. На таких обычно сушат грибы.

— Всё, что было можно, отсюда утащили. Ну, и люди… Ведь могли ещё долго пользоваться этим местом, если бы делали всё аккуратно. Ты видел, справа у крыльца в бурьяне валяется печка — буржуйка. Вот зачем её вытащили? Ведь не унести. Тяжёлая. Теперь ржавеет под дождём…

Деревянная лестница вела вниз к реке. На середине спуска была построена баня, в которую мы тоже заглянули. В бане на полке ещё остались свинцовые грузила, сразу привлёкшие моё внимание своим блеском в полумраке. Мы спустились к реке. Здесь когда-то и правда были лодки. А сейчас к деревянной пристани была привязана одна, полная воды. Прохудилась, или пробили дно нарочно. Река в этом месте была неширокой, вода прозрачной и чистой, но мне почему-то не хотелось купаться. Мама, наоборот, сказала, что ей нужно освежиться, ведь предстоит ещё обратная дорога, «… и зачем мы вообще тогда шли к реке…» Искупавшись, она сказала:

— Пошли домой. Мне здесь как-то неуютно. Всё время кажется, что кто-то за нами подглядывает… Всё было построено капитально и с любовью, а теперь такое запустение… Грустно.

— Мы ещё не посмотрели другие постройки.

— Это всё подсобные помещения. Нечего там делать…

Но я всё равно заглянул в одно. Когда я вернулся, то заметил, что мама нервничает.

— Ну, и что там?

— Свалена всякая ерунда: старые кровати, в углу сено…

— Пошли, у меня такое чувство, что из этих пустых окон за нами наблюдают… и ощущение опасности… Мне вдруг стало страшно. Солнце светит и греет, а оттуда как будто холодом веет. Жуть берёт.

Я не стал спорить, мне и самому было не по себе. Я не стал говорить, что мне показалось, что в сене кто-то шевелился… Поэтому я так поспешно покинул сарай.

Обратно, как мне показалось, мы дошли быстрее. Остановившись перед огромной лужей на просеке, мама сказала:

— Пойдём напрямик. Пусть полные сапоги воды наберу, но под водой твердый грунт, а не болото.

Мы прошли, не промочив ноги. Зря, выходит, потратили силы и время, когда шли вперёд. «…нормальные герои, всегда идут в обход…» вспомнил я песню Бармалея.

У Лены был готов обед. Она ждала нас, устроившись на раскладушке под яблоней и просматривая журнал. Вот кто спокойно отдохнул, а мне, как всегда, не хватало адреналина…

Вечером мама сказала:

— Всё, больше никуда… Мне и на даче свежего воздуха хватает. Ведь это настоящий лес. Мы, когда на машине ехали, и лосей, и кабанов видели… О змеях, я уже не говорю… Говорят, что в лесу медвежью берлогу нашли, значит и они есть. А ещё волки… Кто в лес без ружья ходит… Только дураки. Ни о чём таком мы с тобой и не думали, отправились, как на прогулку по парку, считай, нам повезло. А если бы медведя встретили? Я на деревья залезать не умею. И вообще, мне уже пятьдесят лет… В твоих авантюрах больше не участвую. И туман там от реки странный какой-то начал подниматься. Не заметил?

— Так дед соседский сказал, что там хорошая дорога…

— Сколько ему лет? В обед сто будет… Он, когда туда ходил, там может и хорошая дорога была, и люди жили. Опять я у тебя на поводу пошла. Помнишь, как в Орехово в лесу блуждали…

Я помнил. Тогда, я ещё учился в школе. Мы с мамой отдыхали на турбазе. Нам сказали, что недалеко есть озеро в лесу, рассказали, как дойти, и мы решили сходить. Дошли минут за двадцать, а вот обратно… На обратном пути мы заблудились, потому что решили пойти по тропинке через лес. Направление тропинки, как нам казалось, было именно в сторону турбазы. Кто вообще протаптывает эти тропинки… Для меня загадка. Причём одна тропинка плавно переходит в другую. Мы всё шли и шли, а турбазы не было и в помине. Мама начала волноваться. По времени мы уже давно должны были выйти к ней. Наконец, показался просвет между деревьев, мы вышли к железнодорожному полотну. Потом по шпалам к железнодорожной станции и от станции, по известной уже нам дороге, пешком до базы. Огромный крюк.

— В обход идти понятно, не очень-то легко, не очень-то приятно, и очень далеко… — пропел я.

— Бармалей ты мой… — засмеялась мама. Она вообще не могла долго злиться, просто очень устала, и я точно знал, что она не жалеет о нашей прогулке.

Именно после этого похода в лес мне и стали сниться эти необычные сны…

Сон в руку?

Мне тревожно и одновременно любопытно… Тревожно оттого, что я один в дремучем лесу. Таинственный старый лес: огромные стволы сосен, лохматые ели, под ногами густой мох. Я иду, спотыкаясь о корни деревьев, проваливаясь в густых подушках мха, я ищу просвет между деревьями. Он должен быть и я это знаю. Выхожу на более высокий участок и вижу солнечный свет. Мне туда. Я спешу, боюсь потерять направление, так как просвет начинает закрывать туман… Туман везде, я не вижу собственных ног, меня охватывает паника. Куда теперь? Я натыкаюсь на ветку, с неё взлетает птица. Ворона? Нет. Ведь ворон в лесу не бывает, они городские жители, помоечники… Очень похоже… Ворон. Точно. Летит в самую плотную точку тумана. Она именно в том месте, где недавно был просвет. Мне туда. Я иду через туман и вдруг замечаю впереди силуэт, женский… Пытаясь догнать, я вижу, что это девушка с русыми волосами ниже плеч. Она не оборачивается, я не вижу лица, но знаю, что она и есть мой проводник. Туман расступился, передо мной никого нет. Оборачиваюсь, никакого леса… Я на берегу среди скал, о которые бьются волны. «В синем море волны плещут…» всплывает в памяти. Я невольно смотрю на небо, точно, как в сказке «…в синем небе звёзды блещут». Низкий шум, переходящий в шёпот: «Кто, кто, кто пришёл?» И так несколько раз. И ответ: «Наверное, это Королевич… Да, да это Королевич… Она сказала…» Я пытаюсь вслушаться в шёпот и неожиданно понимаю, что шепчут волны… Мне мешает какая-то музыка, она всё громче и громче: «Комбат, батяня, батяня комбат…» «При чём здесь комбат… Что-то не вяжется», подумал я и проснулся. Из-за стенки гремела песня группы «Любэ».

Всё правильно. Сегодня воскресенье. И десять часов утра. Именно в это время мой сосед любит послушать свою любимую группу. Звук стал стихать. Это его жена напомнила ему, что соседи ещё спят. Он много раз обещал не включать музыку на полную громкость, но выпив горячительного и разогревшись, забывал о данных обещаниях. Он обожал группу «Любэ» и старался не пропускать её концертов.

— Николай Николаевич, дайте хоть в выходной поспать подольше, — сказал я ему как-то после очередной его выходки.

— Да понимаю я всё. Я ведь на минутку на всю громкость включаю, хочется молодость вспомнить, чтобы гремело… ну, как на концерте.

«Ну вот… На самом интересном месте разбудил», подумал я. Мне уже несколько раз снилась девушка, куда-то меня ведущая. В снах я всегда шёл за ней, и каждый раз не мог её догнать. В одном из снов она на коньках летела впереди меня по замёрзшей реке, а по берегам стоял зелёный лес. Я её не догнал, она скрылась во вдруг появившемся тумане. Я читал, что во сне сознание человека может путешествовать по другим мирам, а сны это отражение этих миров. Но почему тогда в своих снах я никогда не попадаю в эти миры? Сны обрываются в момент перехода. Конечно, я не уверен, что сознание может путешествовать. Всё-таки, всему нужно научное подтверждение, а его нет. Но так бы хотелось… А особенно мне хотелось узнать, кто эта девушка.

«Не ищи жену в хороводе, а ищи в огороде»

Мой роман с Леной был непродолжительным. И закончился он по независящим от меня причинам. Я, в общем-то, «ребёнок домашний». Так говорит мама. И я с ней в принципе согласен. Я не люблю шумных и публичных мероприятий, ну, не совсем, не буду врать. Раз в месяц можно и оторваться… А Ленке подавай развлечения каждый день. Клубы, дискотеки, тусовки… Без этого она просто не может жить. За весь июль не было дня, чтобы мы вечером просто посидели дома. К тому же все мероприятия требовали определённых денежных средств. Вся моя небольшая зарплата уходила на развлечения. К августу я был уже полностью вымотан. Ведь днём я работал, а с вечера до половины ночи развлекал Лену. Нервы мои сдали, я нахамил начальству и уволился, вот поэтому в начале августа мы с Леной немного пожили на даче. Я начал тратить деньги, которые я копил на лодку с мотором, и они таяли прямо на глазах.

— Завтра поеду домой, — сообщила мне перед сном Лена. — Разбуди, пожалуйста, пораньше.

— Я с тобой.

— Нет. Посиди здесь. Там ты мне будешь только мешать. Мне нужно уладить кое-что в институте. Я тебе позвоню.

Я уже знал, что Лена завалила сессию, и ей нужно было пересдать некоторые предметы, поэтому я не возражал. Утром она встала на удивление рано, её не пришлось будить, она собралась, чмокнула меня в щёку и пошла на остановку автобуса.

— Не провожай, не надо. Досматривай сны.

Я взглянул на часы. Семь утра. Можно, действительно, ещё поспать…

Целую неделю я общался с ней только по телефону, но общением это назвать было нельзя. Разговоры наши выглядели примерно так:

— Привет, как дела?

— Всё в порядке, но мне сейчас несколько неудобно говорить. Позвони позже.

— Целую, любимая. До встречи.

— И я тоже. Пока.

Я скучал всю неделю, а в субботу встал рано и поехал к Лене. На мои настойчивые звонки долго не открывали. Наконец, дверь приоткрылась, и я увидел заспанное Ленино лицо.

— А, это ты… Проходи. Извини, тут не убрано. Почти двое суток справляли Лёлькин день рождения… Соседка уехала в отпуск, и вся квартира в моём распоряжении. Вчера вечером все свалили…

— А как дела в институте? — перебил я её.

— Потом, мне нужно доспать. — И Лена завалилась в кровать. Я осмотрелся. Кругом был страшный беспорядок: грязная посуда, пустые бутылки, конфетти, серпантин, окурки, посреди стола стоял кальян… «Не слабо гуляли», подумал я, отнёс всю посуду на кухню и расположился на диване.

Лена проснулась к обеду и первым делом спросила:

— А ты чего без предупреждения заявился? Я же сказала, что позвоню.

— Соскучился.

Лена приняла душ, мы всё убрали, пообедали тем, что осталось в холодильнике, допили неожиданно обнаруженную бутылку вина и завалились в постель.

Вечером Лена сказала:

— Завтра надо встать пораньше, в десять утра придёт хозяйка квартиры за ключами. Я уезжаю.

— И когда ты собиралась мне об этом сказать?

— Сегодня вечером и позвонила бы. Я забрала документы из института, переведусь в другой, поближе к дому. Скорее всего, в Иркутск.

— А как же я…

— А что ты? У тебя высшее образование уже есть. Я буду звонить, можешь ко мне приезжать…

Утром я проводил Лену в аэропорт и поехал на дачу.

— Как там Лена? — спросила мама. — Сдаёт экзамены?

— Уже всё сдала и уехала домой, — ответил я, хмурясь.

— А ты не хмурься. Девочку можно понять, целый год родных не видела…

На даче мне было скучно, я не знал, чем заняться.

— Сходи с Петром Семёновичем на рыбалку, — предложила мама.

— Ну, ты и придумала… Его же жена не пускает.

— Так то в мае, июне было, когда посадки, работы много…

— А сейчас конец августа — сбор урожая.

Пётр Семёнович с женой Тамарой Евгеньевной жили от нас через два дома. Они действительно там жили, круглый год. Дом у них был крепкий, бревенчатый, с русской печкой. Работы по дому, огороду и саду у них, и правда, было много. Ведь питались они овощами со своего огорода. Пенсионеры. В этом году Петра Семёновича посетила идея «фикс». Он хотел наловить как можно больше рыбы, сделать запас на зиму: забить рыбой всю морозилку, насушить, закоптить и засолить. Весь июнь мы только и слышали от Тамары Евгеньевны:

— Опять с утра пораньше смылся. Рыба ему нужна, а кто на огороде помогать будет…

— А приносит что?

— Мелочь всякую, пару раз щуку поймал. Оно того стоит?.. Знают все, не наловишь здесь ничего. И не раз ему об этом говорили… А ему, «что в лоб, что по лбу».

— Тогда значит, он просто удовольствие от рыбалки получает, — высказала своё предположение мама.

— Нет. У него идея… Вбил себе в голову, что в нашей речке живёт огромный сом.

— А что? Чего бы ему тут не жить… — сказал, вдруг появившийся, Пётр Семёнович. Он возвращался с рыбалки и, увидев свою жену на нашем участке, решил послушать, о чём речь.

— Ну, много ли наловил?

Пётр Семёнович достал из сумки трехлитровую банку и поставил на землю. В ней плавали караси, небольшие, в среднем сантиметров по десять. Я присел на корточки и стал их рассматривать.

— Ну, я пойду, кошку поищу. Надо её обрадовать, что обед у неё сегодня будет.

Я не большой любитель рыбной ловли, но знал, что караси в речках не живут.

— Пётр Семёнович, а это что, новый вид карасей? Речные?

— Да это я в пожарном водоёме наловил… Не идти же с пустыми руками домой… Знаешь, Рома, — сказал Пётр Семёнович. — Хочу я этого сома поймать.

— А вы уверены, что он есть?

— Уверен. Он мне почти каждую ночь снится. Сидит под корягой и посмеивается, мол, «не достанешь ты меня». Ну, время покажет… Придумаю, как его достать. Вот тогда и посмеюсь… Представь, двухметровый сом… Всю морозилку его мясом забью. А Тамару не слушай, она обо мне беспокоится. Хорошая она… правильная. У неё так: праздники для отдыха, остальное для работы. «Делу время, потехе час». Она считает, что я бесполезно время трачу. Я с ней не пропаду, я «за ней, как за каменной стеной». И в обиду её никому не дам. И тебе желаю такую найти… «Не ищи жену в хороводе, а ищи в огороде». Пётр Семёнович хлопнул меня по плечу, подмигнул, подхватил банку и пошёл домой.

«Если тебя обманули, это не говорит о том, что ты дурак, это значит, что ты доверял человеку больше, чем он того заслуживал»

Вот так сказал мне мой знакомый Толик, когда я пожаловался ему на, вдруг обрушившиеся на меня, проблемы. От Толика можно всего ожидать, он учился когда-то и читал много. Иногда, когда не пьёт, рассуждает здраво и может выдать что-нибудь стоящее. Толик старше меня на пятнадцать лет. Он шалопай из благополучной семьи. Отец был профессором истории. Мать всю жизнь в торговле, была директором магазина. У Толика две старшие сестры, очень благополучные. А Толик дважды побывал в местах заключения. «И что у меня с ним общего?» спросите вы. Да ничего. Просто я с ним вместе работал на строительной базе. Я продавцом, а он грузчиком. Толику можно было рассказать о том, о чём другим не скажешь… Но у него были свои странности.

Посидев на даче неделю, я поехал в город, нужно было подумать о какой-нибудь работе. Денег оставалось мало. Но тут вдруг у меня образовалась проблема со здоровьем: зуд и выделения. «Это только от Ленки». Я знал, что больше не увижу её никогда. Но разве я заслужил в конце наших отношений такой подарок… Вот обо всём этом я и рассказал Толику.

— Что делать?

— А ты ей позвони…

Я набрал номер, длинные гудки. С третьей попытки Лена ответила.

— Лена, у меня проблемы… Не можешь сообщить мне, с чем я столкнулся? Какое заболевание лечить…

— Не знаю, я здорова.

— А мне что же, ветром надуло…

— Причём тут я? Обращайся к тому, с кем спал…

— А я и обращаюсь…

— Не звони мне больше, мне не до тебя. — И бросила трубку.

— Вот с… хоть бы сказала от чего лечиться…

— Плюнь, — сказал Толик. — Само пройдёт. Наш народ лечиться не любит. У русских всего две болезни, «капец» и «фигня». «Капец» совсем не лечится, а «фигня» сама проходит.

— Чего-то ты сильно умный стал, с тех пор как я тебя в последний раз видел. Мне не до глупых шуток.

— Ну, тогда топай в больничку.

Ничего мне и не оставалось. Я пошёл в платную клинику, в которой вместе с покупкой таблеток и оставил все оставшиеся у меня деньги. Народ наш лечиться не любит, но на это у него есть причины: во-первых, нет хороших специалистов, и от этого очень большое недоверие к врачам, во-вторых, бесплатно выходит долго и не всегда эффективно, болезнь может перейти в хроническую форму, а платно слишком дорого: приём врача, анализы, сами лекарства, но зато быстро. У меня вышло не очень быстро, так как я подхватил две инфекции. Было очень обидно, я не жадный, но тут вдруг вспомнил, как хотел купить лодку с мотором и отправиться в поход по реке… Нет, всё таки я дурак. Разве можно кому-то доверять в наше время… Раньше говорили, что пока пуд соли с человеком не съешь, его не узнаешь. Но так хочется верить в хорошее…

Ни на какую работу я, естественно, устраиваться не стал, мне нужно было сначала вылечиться физически и морально. Я очень плохо переношу незаслуженные обиды, долго их не забываю, занимаюсь «самокопанием», начинаю думать, что причина во мне самом, что я самый последний «лох», теряю уверенность в себе. И как в таком состоянии ходить на собеседования. Я не твердокожий, а, наоборот, очень ранимый человек.

Иногда я заходил к Толяну попить пивка, но он был слишком занят. Конец августа, сентябрь, это его время. Толик чуть ли не каждый день ездил в лес. Он знал места, где росли подосиновики, подберёзовики, белые. Собирал он и ягоды: чернику, бруснику, клюкву, калину — всё, что мог продать у ближайшего к дому магазина. Ведь он не работал и был на иждивении сестёр, которые платили за квартиру и приносили продукты. Наличные ему давали редко, из опасения, что он их пропьёт. И правильно. Запои у него случались и нередко. Он и трезвый часто был неадекватен, а пьяный нёс полный бред. Я иногда думал: он или сказочник, или параноик… Скорее всё-таки второе, ведь две отсидки и приём наркотиков должны были как-то сказаться на его психике… Сейчас наркотики он не принимал, но думаю, что не отказался бы, если бы ему их принесли. Толян, ещё до всех публикаций и выступлений в прессе о том, что нас прослушивают через сотовые телефоны, телевизоры и другую бытовую технику, утверждал, что за ним следят, говорил о прослушивающих антеннах, направленных на его квартиру.

— Они не только следят, но и внушают…

— Да, кто они-то?

— Сам не пойму. Не то инопланетяне, не то спецслужбы… Я от внушений защиту придумал.

Толик снял с вешалки кепку и показал. Вся внутренняя часть была выстлана фольгой.

— А зимой я эту фольгу в зимнюю шапку перекладываю. Это экранировка, от излучений помогает. Я, как только почувствую, что мне что-то нашёптывают, сразу надеваю. Они меня и теряют…

Начиная о чём-нибудь рассказывать, он вдруг замолкал, подносил палец к губам, беспокойно поглядывал на окна и производил удручающее впечатление сильно запуганного человека. В такие моменты я просто вставал и уходил, а Толик надевал кепку, принимал успокоительное и ложился в кровать. Когда ему не мерещилась «прослушка», он размышлял трезво, но и приврать любил…

А ещё, он любил лес. — Я там себя хорошо чувствую, — говорил он.

Он ездил по той же железнодорожной ветке, что и мы.

— Я могу прожить в лесу несколько дней, а может и недель… Всё зависит от количества еды.

— А если дождь?

— Строю шалаш и обтягиваю его плёнкой, а плёнку я всегда вожу с собой.

— А звери… Не боишься?

— Ничего я не боюсь… В лесу только человека бояться надо. Не грибников, естественно, а недоумков разных, малолеток агрессивных, что в походы с алкоголем ходят, чтобы оторваться по полной там, где их никто не видит. Я таких обхожу, мало ли что им в голову придёт… Да и не заходят такие далеко в лес, расположатся у ближайшего водоёма и бухают. Они только в стае смелые, друг перед другом, а заведи их поодиночке в лес, так в штаны сразу и наложат… Наткнулся я тут на троих и понаблюдал. Пьяные уже были в «хлам». Кричат друг на друга. Один встал, голову вверх поднял и орёт в небеса. Я прислушался: «Бога нет…» а дальше стал посылать его далеко и надолго. Обозлён очень был. Я от греха подальше и ушёл. Вот, что из таких дальше будет… Энергии и здоровья навалом, да не на то направлена энергия, и не на то здоровье тратят. «Кто бы говорил…» подумал я. «Чем сам-то в молодые годы занимался… торчал и наркоту толкал… А может потому так говорит, что жалеет теперь, что жизнь не так пошла».

— А комары, не зажирают?

— У меня средство есть. Жирным слоем сала мажу руки и лицо.

Я представил Толика в шалаше, крытом плёнкой, нечёсаного, небритого, с лицом намазанным салом. Да, такого любой испугается… А если он ещё достанет свой нож, который, как он говорит, служит ему для срезки грибов, то вокруг него за несколько минут на расстоянии нескольких километров всё обезлюдит… Ножик у Толика боевой, таким и кабана зарезать можно. Меня такой отдых в лесу точно не устраивал, но иногда, от нечего делать, я слушал байки Толика. Мне не хватало мужского воспитания, ведь я рос под присмотром мамы, бабушки и прабабушки, которая пропала, кстати, в лесу при таинственных обстоятельствах.

— Один раз только испугался… — продолжил Толик.

— И чего же?

— Тебе лучше не знать, а то спать не будешь…

Но я видел, что ему просто не терпится рассказать очередную байку. «Сейчас начнёт врать, как повстречал снежного человека…» подумал я.

— Сижу у реки, отдыхаю, и вдруг от кустов туман стал подниматься, но не обычный, а густой, клубами, и зовёт меня кто-то из этого тумана… Я встал и подошёл поближе… А он стеной передо мной встал и переливается, а потому, что из мелких белых капелек состоит. Они-то на солнце и блестят… Я стою, и туман стоит, и как будто кто-то из тумана меня разглядывает… А потом из этого тумана мне кто-то руку протянул… Вот тут-то я и испугался, отпрянул… Кепку на голову натянул, «ноги в руки», только меня и видели… Рюкзак успел подхватить и бежал столько, сколько мог… Больше я в те места не ходок.

— Да, дела… — сказал я, а сам подумал «…укололся или обкурился».

— И всё это на трезвую голову, — продолжил Толян.

«Вся семья вместе, так и душа на месте»

Дачный сезон закончился. Маме нужно было на работу, но сентябрь стоял тёплый, и мы продолжали ездить на дачу.

— В этом году у меня совсем мало часов. Да я и не хочу больше. Набрали молодёжь, пусть она и работает. В пятницу, субботу, воскресенье и понедельник я свободна. Давай наберём и насушим грибов на всю зиму.

Мне всё равно нечего было делать. Я, втайне от мамы глотал, таблетки, а какая разница, где их глотать… За грибами, так за грибами. Лес у нас начинался недалеко от дачи, мы далеко не заходили. Все разъехались, и грибников было мало, а грибы, как известно, растут каждый день. Нам хватало.

— Когда же Лена приедет? — спросила мама. — Ведь учёба уже началась.

— Она не приедет. Перевелась в Иркутск.

— Жаль. Опять ты один. Что у нас за семья? Два человека…

— Зато дружная…

Вечером мы чистили грибы и развешивали у печки для просушки. Сентябрь тёплый, но вечером прохладно и ночью тоже. Мы топили печку, пили чай и смотрели телевизор. Тепло и уютно. Как хорошо с мамой… Что я буду делать без неё…