Глава 1
Старая лампа небрежно окутала мерцающим светом пыльный чулан, в котором было совсем тихо. Слабое свечение попадало на разорванную местами афишу, вверху которой было написано: «Страна радости и веселья». Тусклые краски давно выцвели, и где-то даже потрескались. Дикие звери на ней не казались уже такими страшными, как когда-то. Огромный силач, что поднимал слона на рисунке, был уже без обеих рук. Весёлые клоуны, что танцевали на картинке, были уже почти стёрты, но всё ещё улыбались, корча смешные рожицы. Даже старый фокусник на ней давно потерял свои усы. И всё же этот маленький уголок счастья, на котором можно было увидеть зебр, задорно играющих со львами, и обезьян, ловко скачущих на лошадях, мог порадовать глаз каждого, кому повезло увидеть этот нарисованный мир.
Когда-то этот рисунок восхищал тысячи малышей, что так жаждали попасть в эту сказку. Ни один ребёнок не мог пройти мимо. И, указывая на эту картинку, просил родителей отвести его в цирк, где всегда весело и интересно, удивительно и волшебно. Да, этот рисунок хорошо послужил старому цирку. И теперь его место было на грязной стене пыльного чулана.
Парень отвернулся от картинки и посмотрел на девушку, которая неподвижно сидела в кресле. Её длинные рыжие волосы дурманили его с самого детства. Он смотрел на её губы, которые так страстно желал все эти годы. Лицо юной девушки, это белоснежное лицо, которое приходило к нему в самых добрых снах, до сих пор излучало необъяснимый свет прямо в его сердце. За все годы, которые он её знал, парень мог любоваться ею очень редко, и последнее время только украдкой, а сейчас она была перед ним, и больше никого в этом тёмном чулане.
— Я помню эту картинку, — сказал он. — Увидев её однажды в детстве, я сразу понял, где я хочу находиться, и также радоваться и веселиться. Прошло двадцать лет, и вот я стою в этом цирке, в котором выступал уже не раз. И знаешь что? Я проклинаю тот день, когда увидел эту «страну радости» и поддался бесплодным мечтам. Только ты была чудом в этом месте, и только ты всегда была добра ко мне. Думаю, ты знаешь, что я полюбил тебя в тот самый день, когда пришёл в этот цирк. Но я не был нужен тебе, ты грезила о Ленсе. Конечно, ведь ты была гимнасткой, и он был гимнаст, вам суждено было всегда быть вместе.
Он умолк, ожидая ответа, которого не последовало.
— Звезда цирка, непревзойдённый Ленс, умеющий летать под куполом нашего цирка…
***
Конферансье кричал во всё горло, чтобы каждый зритель мог услышать его слова.
— Приветствую вас, мои дорогие друзья! Сегодня вам повезло как никогда, ведь вы попали в самый удивительный мир, полный загадок и невообразимых вещей. Сегодня этот праздник только для вас! Наслаждайтесь, ведь сейчас вы увидите настоящих ангелов, которые спустились с небес, чтобы поразить вас как никогда. Это не просто люди, а что-то большее, ведь сила притяжения и опасность для них пустой звук. Встречайте же наших гимнастов! Непревзойдённого Ленса и красавицу Маргарет!
Зрители бурно зааплодировали, подбадривая артистов, которые были уже высоко вверху, под самым куполом цирка. Когда Ленс и Маргарет подняли свои руки, показав, что они готовы, всё вокруг утихло. И зрители с вожделением ожидали начала представления.
Маргарет смотрела на Ленса, и её сердце билось в предвкушении опасности. Они стояли друг напротив друга, лишь тридцать метров и тонкий канат, натянутый на огромной высоте, препятствовали им. Она тяжело вздохнула и быстрым шагом направилась к Ленсу. Секунда, и они уже оба стояли на этом мостике, который то и дело шатался в разные стороны. С грацией, которой могли бы позавидовать даже греческие богини, они ступали шаг за шагом, пока не встретились по среди качающегося каната. Ленс улыбнулся Маргарет, она сделала то же самое в ответ. Одно мгновение, и они прыгнули в пропасть, каждый в свою сторону. Зрители ахнули, наблюдая за этим. Многие из них закрыли глаза. И вот Ленс и Маргарет уже раскачивались на качелях, и в унисон закружились в солнышко. Вся арена цирка завертелась у них перед глазами. И с каждым разом этот круговорот был всё быстрее.
Не успев опомниться от качелей, они уже раскачивались на трапециях, перепрыгивая с одной на другую, словно паря под куполом цирка. В такие моменты казалось, что вот-вот, и они сорвутся, но всякий раз им удавалось крепко ухватиться и продолжать демонстрировать это головокружительное представление. Зрители смотрели, разинув рты от удивления, наслаждаясь бесстрашием и мастерством юных гимнастов. Когда же представление окончилось и артисты стали в торжественную позу комплимента, арена цирка заполнилась восторженным гулом неутихающих аплодисментов.
Глава 2
— Я хотел раскрасить мир яркими красками, невзирая на все удары судьбы. Хорошее желание, правда? Но всё привело меня сюда. И я расскажу тебе, как я стал тем, кто я есть.
С раннего детства я отличался от людей, которые меня окружали. Клянусь, я хотел быть похожим на них, всегда притворялся, чтобы никто не заметил паршивую овцу во мне. Я скрывал себя так же, как и сейчас скрываю синяки под толщей грима. И знаешь что? Во всём произошедшем виноват только я. В какой-то момент я просто смирился, рассчитывая на то, что всё скоро пройдёт. Но стало лишь хуже. Я никому не желал зла. Почти…
Парень начал смеяться, смотря на Маргарет, которая сидела в кресле. Он обошёл чулан, обдумывая свои слова.
— Они заслужили это! Каждый из них! Слышишь? Все они!
***
Мальчишка карабкался, пытаясь перелезть дряблый забор, за которым играла весёлая музыка и доносился звонкий смех. Он карабкался, обдирая коленки до крови, и вот ему это удалось. Он залез и с восхищением посмотрел на шатёр прекрасного цирка, такой яркий, большой, и в данный момент он был совсем рядом. Осталось лишь прошмыгнуть незамеченным, и можно будет пролезть сквозь небольшую дырку, так же как делали другие мальчишки, тайком пробираясь в цирк. Еще совсем немного и он сам увидит все чудеса, которые скрывал в себе этот сказочный мир. Он осмотрелся. К его неимоверному счастью за забором никого не оказалось. Тяжело дыша, он приготовился к последнему прыжку. И вот его воображение начало предвкушать всё то, что он сейчас увидит.
Но вдруг чья-то рука потянула его вниз. От неожиданности он вскрикнул и упал со всего размаху прямиков в грязь. Подняв голову перед собой он увидел пятерых оборванцев, которые смеялись, смотря на него. Грязными пальцами они указывали на мальчика, который в данный момент выглядел в десятки раз хуже, чем его обидчики.
— Ишь, чего удумал, — произнёс самый рослый из них. — Только мы ходим через этот забор. И не дадим какому-то малышу перечить нам.
— Я тоже хочу посмотреть представление, — воскликнул малыш, пытаясь вытереть грязь со своего лица.
— Так вперёд, полезай, и ты сам всё увидишь, — ухмыляясь сказал всё тот же оборванец.
Мальчик посмотрел на каждого из беспризорников, которые стояли перед ним. Не торопясь, делая вид, что пытается отряхнуться, он встал. Не делая никаких лишних движений, он осматривал каждого из них. Тот самый задира со светло-белыми волосами скалился больше всех в ожидании того, что сейчас вытворит мальчишка. Позади него, словно за своим командиром, стояли ещё четверо в потрёпаных рубашках. Они были младше того задиры, которому было лет двенадцать. Но было видно, что каждый из них его боялся. Каждый, но только не тот, кто был перед ними.
Малыш как можно быстрее ринулся к своей цели. С неимоверным усилием он карабкался вверх, поближе к своей мечте и подальше от своих обидчиков. Казалось, что вот-вот ему удастся прошмыгнуть и укрыться, но в этот самый момент всё та же рука потянула его вниз, и снова он шлёпнулся в грязь. Когда он упал на спину, его дыхание на мгновение сбилось. Он жадно пытался ухватить желанные глотки воздуха, которые никак не хотели проникать в его лёгкие. Он перевернулся на бок, издавая глухие стоны, всё еще ощущая жгучую боль, и, наконец собрав все свои силы, вдохнул полной грудью. Пятёрка окружила его со всех сторон, наблюдая за тем, как мальчик, тяжело дыша, пытается встать на ноги.
— Какой же болван, — захихикал задира. — Ты что, и вправду думал, что мы отпустим тебя так просто?
— Да, болван, — с истерическим смехом заголосил пухлый оборванец, пытаясь заслужить одобрение своего главаря.
Малыш встал и изо всех сил оттолкнул этого подхалима так, что тот грохнулся на землю. Не став ждать мести от этой пятёрки, он пустился прочь, в этот раз пытаясь просто сбежать.
Оборванцы в замешательстве посмотрели друг на друга.
— За ним! — крикнул толстяк, лежавший на траве.
Вся пятёрка ринулась догонять мальчика, крича разные гадости в его спину, но он слышал лишь ветер, пролетающий мимо его ушей. Он всё бежал, не оглядываясь, и не видел, как пятёрка негодяев осталась позади. Лишь один рослый задира вырвался вперёд, и с каждым шагом настигал мальчика. Стремясь дальше как можно быстрее, мальчик попытался срезать себе путь сквозь заросли, что были уже совсем рядом. За спиной послышались быстрые шаги и тяжёлое дыхание. Мальчик чувствовал, что с каждой секундой к нему подбираются все ближе, и уже вот-вот поймают в этом преследовании. Малыш попытался ускориться, но понимал, что его сил явно не хватает, но всё равно ни на мгновение не замешкался, продолжал эту гонку. Та самая ненавистная рука вновь настигала его. Рубаха натянулась, задира тащил его к себе. Мальчишка из последних сил устремился вперёд. Не поспевая за ним и не отпуская рубахи, оборванец рухнул на землю, оставив в своих пальцах лоскут рубахи малыша, который уже скрылся в зарослях.
Мальчик отрыл дверь своего дома. Мать с ужасом уставилась на своего сына. С ног до головы он был в засохшей грязи. Его голубые глаза были красные от недавно пролитых слёз. Сжимая свою рубашку, он пытался скрыть от её глаз недостающий кусок. Как ни в чём не бывало, он зашёл, и с детской улыбкой неторопливо сказал:
— Наверное, мне надо принять ванну.
Его мать ничего не говорила, лишь в замешательстве смотрела на своего отпрыска.
Вздохнув, он опустил свою голову, пряча глаза от непрерывного взгляда своей матери. Неловкая тишина настигла мальчика, уставившегося на свои ботинки, изначальный цвет которых было определить уже затруднительно. Когда эта тишина стала казаться ему невыносимой, и повторная встреча с его обидчиками не казалась ему уже такой страшной, в отличии от этого пронзающего взгляда. Он почувствовал тёплое и объятие и тихий плач своей мамы.
— Фергис, что случилось?
Через какое время он был уже в ванной, пытаясь укрыться от щётки, которой докрасна натирала его мать.
— Почему они это сделали, мама? — спросил Фергис, щурясь от прикосновения колючей щётки к его телу.
— Они просто дети, их скверно воспитали, милый Фергис. Обещаю, завтра мы разыщем их и они получат хороший урок.
— Не надо, — задумчива произнёс Фергис.
— Почему?
— Ты сама сказала, что они просто дети, и по их виду было понятно, что за ними совсем не следят. И в их поступках нет их вины, вина есть только на их родителях, — детским голосом, но со взрослой интонацией ответил мальчик.
Его мама с улыбкой посмотрела на него и грозно сказала:
— Если ещё раз пойдёшь куда-нибудь без моего ведома, как сегодня, я тебя начну пороть. Ты понял?
— Да, — ответил малыш с грустным видом.
Она с умилением посмотрела на Фергиса, её лицо резко изменилось и она вышла за дверь. Мальчик слышал грубый, долго не прекращающийся кашель. Он знал, что это плохо и очень опасно. Смотря на запертую дверь, малыш почувствовал страх, который появился неведомо откуда. Страх за свою маму…
Дверь открылась и мама сказала:
— Ну что, пора вытираться?
— С тобой всё хорошо? — с тревогой спросил Фергис.
— Конечно, это просто кашель, милый, не волнуйся. И знаешь что? Чтобы ты больше не бегал куда попало, я сама отведу тебя на цирковое представление.
— Правда? — с восхищением спросил Фергис.
— Конечно правда, сынок.
Глава 3
— Когда я был ещё ребёнком, моя матушка пообещала сводить меня в цирк. Я был так счастлив, и так ждал этого дня. Готов был делать всё, что угодно, чтобы как можно скорее приблизить этот момент и отправиться в страну веселья. Увы, болезнь, настигшая мою матушку, была неприметной, а когда всё же показала себя, было уже поздно. С каждым днём эта сильная женщина сгорала на моих глазах, и всё уверяла, что через пару дней она поправится и мы сходим в этот чёртов цирк, будь он проклят.
Не успел я опомниться, как уже сидел у её кровати, в последний раз держа её нежную руку.
Ты похожа на неё, Маргарет. Так же красива, так же добра и бесконечно мила.
Фергис подошёл к Маргарет и взял её за руку.
— Помнишь, как я смешил тебя, когда ты грустила? Как я рассказывал различные истории, большинство из которых просто выдумывал для хохмы. И в какой-то момент между нами что-то оборвалось. Ты стала меня избегать, и я понял, что стал тебе больше не нужен. Кто-то другой утешал тебя, был с тобой, любил тебя. И с каждым днём я уходил на второй план, пока практически не исчез из твоей жизни.
Да, я был не идеален. И не всегда был рядом.
Его глаза наполнились вспышкой ярости. И он поднялся, опрокинув стол.
— С детства всё говорила мне, что мне не место в этом цирке. Но злой рок, подхваченный моим желанием, сделал всё, чтоб я прожил свою жизнь именно так!!!
Тяжело вздохнув, он посмотрел на рыжеволосую девушку. Не торопясь подойдя к ней, Фергис как можно нежнее прошептал.
— Прости меня, Маргарет. Надеюсь, я не напугал тебя.
***
Белоснежное лицо с огромными красными губами, застывшими в каменной улыбке. Нарисованная слеза под правым глазом, как символ скрытой грусти, простая чёрная капля, не способная ускользнуть и упасть на пол. Пышные рыжие волосы и пёстрый колпак.
Всё это видел в своём отражении этот артист, который был клоуном. По иронии судьбы, он дарил смех и радость людям, хотя каждое новое представление приносило в основном физическую боль от всё новых ударов. В каждом номере он то и дело получал чем-нибудь тяжёлым от своего напарника, который явно и не собирался его жалеть. Артист нежно смывал с себя грим, обнажая свой лик, покрытый синяками. Лицо клоуна скатывалось вниз, превращаясь в ужасную маску. Улыбка превращалась в несчастную гримасу, тени под глазами стекали чёрным ручейком, словно слёзы.
Сняв рыжий парик, клоун обнажил свои тёмные волосы, и опрокинул свою спину на стул, закрыв глаза и тяжело вздохнув. Он отдыхал в эти славные минуты покоя.
Вечером всё тот же артист бродил неподалёку от своего цирка в полном одиночестве, наслаждаясь тишиной и звёздным небом, царившим над округой. Человек, полный грусти и полностью разочаровавшийся в своей жизни, туманным, отречённым взором осматривал какой-то маленький городок, который виднелся за холмами. Все эти захолустья, которые ему не раз довелось увидеть, постоянно гастролируя со своим цирком, были похожи друг на друга. Всё те же хибары, находившиеся на окраинах, те же бедняки, блуждающие возле них, маленькие огоньки светящихся фонарей. Он сам вырос в подобном месте. И всё же он был уверен — ни один из этих городишек не сравнится с его родным домом, который артист видел очень давно, и уже не надеялся когда-нибудь оказаться там, где его никто не ждал. Вся его жизнь была постоянной поездкой с места на место. И бурная цирковая жизнь превратилась в сплошную пытку.
Возвращаясь назад, парень наделся никого не встретить. Это чувство одиночества стало для него таким редким явлением, что он начал воспринимать его как крупицу счастья, которое способно исчезнуть в любую секунду при появлении кого бы там ни было. Идя по дороге, оставшись с самим собой, погружённый в заботящие его вопросы и далёкие воспоминания. Всё это было прекрасно возможно так же, как последняя бессмертная соната погибшего в нищете музыканта.