Бесплатный фрагмент - Стихотворец и поэт Н. А. Римский-Корсаков

…Стихотворцем и поэтом

Я ведь делаюсь лишь летом.

Н. А. Римский-Корсаков

Николай Андреевич Римский-Корсаков ещё при жизни приобрёл славу как гениальный композитор, музыкальный общественный деятель, дирижёр, выдающийся педагог.

Успехи многогранной деятельности композитора зависели не только от его способностей и заинтересованности, но и от умения организовывать свою работу. Даже внешний вид Римского-Корсакова свидетельствовал о его глубокой сосредоточенности и собранности. Композитор часто казался современникам суровым, замкнутым, «застёгнутым на все пуговицы». Подчёркнуто прямая осанка худощавой фигуры, подтянутость, умный строгий взгляд, очки, длинная седая борода — всё говорит о человеке большой воли и требовательности к себе.

Старшая дочь композитора Софья Николаевна вспоминала: «Держался Николай Андреевич прямо, ходил быстро, крупными шагами, движения были спокойными, но энергичными и уверенными. Так и помнится, например, как он выходил на концертную эстраду решительным, но неторопливым шагом. Торопливости в его движениях, как и в работе и во всей деятельности никогда не замечалось. Какая-то исключительная внутренняя организованность позволяла ему успевать выполнять бездну дела без всякой спешки и без опозданий».

Гениальными мастерами живописи Ильёй Репиным, Валентином Серовым были написаны прижизненные портреты композитора. Работы художников хоть и раскрывают нам лучше, чем фотографии, душевное состояние композитора того или иного периода, но не дают полного представления о характере композитора.

По мнению детей композитора (а их у него было пятеро) ни один из портретов не передаёт его истинного характера, по словам дочери Софьи «на всех он представляется каким-то суровым и строгим, в то время как мы — дети его — знаем, что это был человек исключительной доброты и деликатности».

Целью данного небольшого исследования является рассмотрение многогранной личности известного композитора с неожиданной стороны — как поэта.

Стихотворения Николая Андреевича, представленные в настоящем сборнике, написаны им в разные годы, преимущественно, в летнее время, когда он в окружении любимой семьи находился на отдыхе, на природе и имел прекрасную возможность сосредоточить себя полностью на сочинении музыки. Работа поднимала ему настроение и подталкивала к созданию шутливо-иронических стихов. Автор стихотворений предстаёт перед читателями не как профессор с академическими знаниями и авторитетом, а как человек с чувством юмора, способным посмеяться над бытовыми трудностями, в шутливой форме описать путешествие, рассказать о каком-то событии, с юмором обратиться к друзьям.

Стихи композитора были адресованы самому близкому кругу людей, поэтому они очень теплы и интимны и, как нельзя лучше, передают душевное состояние автора, его жизнелюбие, преданность семье и всему прекрасному в этом мире.

Автор-составитель,
старший научный сотрудник Мемориального музея Н. А. Римского-Корсакова 
«Любенск — Вечаша»
Наталья Алексеева

***

В 1880 г. семья Римских-Корсаковых (Николаю Андреевичу — 36 лет, в семье было уже трое детей: Михаил, Софья и Андрей) сняла главный усадебный дом у Марианова, владельца имения Стелёво, в Лужском уезде Петербургской губернии. До Стелёва семья композитора проводила летние месяцы в ближайших окрестностях Петербурга. Сам композитор в автобиографической книге «Летопись моей музыкальной жизни» так напишет о Стелёве: «Дом, хотя и старый, но удобный; прекрасный, большой тенистый сад с фруктовыми деревьями и настоящая деревенская глушь. По условию мы могли быть полными хозяевами имения на лето. (…) Первый раз в жизни мне довелось провести лето в настоящей русской деревне. Здесь всё мне нравилось, всё восхищало. (…) С первого дня водворения в Стелёве я принялся за „Снегурочку“. Я сочинял каждый день и целый день, и в то же время успевал много гулять с женой, помогал ей варить варенье, искать грибы и т. д. Но музыкальные мысли, их обработка преследовали меня неотступно».

В 1882 г. семья Римских-Корсаковых ещё раз проведёт лето в имении Стелёво.

Пребывание в Стелёве в 1880 г. оставило хорошие воспоминания, а Николай Андреевич сочинил шуточную поэму, посвятив её ради смеха спичечному фабриканту А. К. Гессе.

Лето 1880 года.
Летопись усадьбы Стелёво

В трёх песнях

Посвящение

Тебе, о Гессе, посвящаю

Произведенье музы робкой.

Над спичек полною коробкой,

Склонился над стаканом чаю,

Желал бы я его прочесть;

Большая сделана бы честь

Моей несмелой робкой музе

Была тобой, о Гессе в Рузе!

I

О тысяча и восемьсот

Восьмидесятый славный год

Со дня рождения Христова!

Твоё прекраснейшее лето

Проведено среди Стелёва

И мною будет ныне пето.

Числа восьмнадцатого мая

В карету, взятую внаймы,

Уселись; поздний час; — то зная,

Вдруг опоздать боялись мы,

Но, к счастью, вовремя поспели,

Раздался в третий раз звонок,

Свистки машины засвистели,

Помчались мы; был путь далёк.

Приехали мы в полдень в Лугу,

С коляской встретил Осип нас

И, подтянув коню подпругу,

Примчал в Стелёво нас как раз.

Вступив в стелёвское владенье,

Мы вдруг в отчаянье пришли,

Там беспорядок, разоренье

Во всём мы страшное нашли.

Повсюду пыль, в грязи перины,

В углах повисли паутины,

Без ножек стулья по углам,

И дует из оконных рам.

Однако одолели это.

Но шли дожди и холод был.

У нас ведь в мае, что за лето?

Но литься дождик прекратил,

Настал июнь, тепло настало,

И расцвели цветы лугов,

И было птиц в саду не мало,

И ночью пенье соловьёв.

И молоко от двух телиц

Мы в изобилье получали,

За пятьалтынный покупали

Десяток свеженьких яиц,

А у Ростовской Катерины

Наседку мы купили раз,

Без всякой видимой причины

Наседка каждый день неслась.

Воспой, о Муза, ту наседку,

Что продала тогда соседка!

Но все болит сердечна рана:

Её вовек не залечить —

Не собралися мы купить

В то время жирного барана!

II

Но вот поспела земляника,

Мы в лес с корзинами пошли,

В саду на грядках уж клубнику

Склевали куры. (Не нашли

К стиху б сему поэты рифмы!)

В саду варенья наварив, мы

Вошли все в комнату; вдруг гром

Как грянет, молния сверкнула,

Затрясся весь наш старый дом,

Упала Надечка со стула,

Но не ушиблась. Богу слава!

С тех пор боялись мы грозы.

В саду мяукал котик Савва.

Вот с сеном поплелись возы.

По Реомюру двадцать пять —

Уж лень и ягоды сбирать.

Приятно вспомнить — просто Ах! —

Ходил я в рваных сапогах.

Кого стесняться мне? Старух,

Мальчишек, девок, мужиков?

Ведь в шапке меховой пастух

Пасет же лето всё коров!

Средина лета, месяц юль,

Собрали вишен целый куль;

Малина-ягодка, крыжовник

Поспели славно. Наш коровник

Давать стал меньше молока.

Купались с Мишей мы; река

Была у нас не велика;

Но всё же в ней купаться можно.

Кусали мухи нас безбожно;

Летал под вечер нетопырь,

Сова кричала. В монастырь

Череменецкий мы катались

И просвирами восхищались.

Мы посетили Голубково,

Побыв у Спицына в гостях

(Помещик нрава он простого);

Домой вернулись на рысях,

И вот, беда нам приключилась:

Растаял ле́дник наш совсем,

Вода в нём даже испарилась.

Я мяса тухлого не ем,

Такое мне не по нутру.

За мясом стал тут ездить Осип

Ежесубботно поутру.

III

Мужик недолго сено косит,

Уж жать пора и сеять рожь.

Не стану я в поэме ложь

С святою правдою мешать

И сознаюсь — надоедать

Нам одиночество отчасти

Уж начинало, и напасти

На нас валились: нету льда,

Коровы мало молока

Дают нам. Новая беда:

Горшков и банок весь запас

Издержан. Пуда три варенья

Наварено; довольно с нас.

(Варенье очень нам пригоже

Зимой холодной для еденья).

Да уложить его во что же?

Купили банки; Осип с Луги

Горазд их много понавёз,

К примеру, с прочим целый воз.

Ему полтинник за услуги.

Не то чтоб чувствовал я скуку,

Но нет на грядках боле луку,

С которым есть я всё привык.

(Но написать без заковык

Стихотворенье невозможно!)

Пора и в город, молвить можно.

Проходит август-месяц; эх!

В саду уж собран весь орех!

Желтеют листья на лугу,

Уж нет нигде густой травы,

И нет грибов. (Опять, увы!

Найти я рифму не могу!)

Одно скажу я разве кстати:

В железной Надиной кровати

Оборвались верёвки вдруг.

Нам в Петербург без сожаленья

Пора лететь, пора кончать

Лубочное стихотворенье,

Что дернул чёрт меня начать.