Бесплатный фрагмент - Список Свиндлера

Когда я шел смотреть фильм Список Шиндлера, я не ожидал, что всерьез и надолго возьмусь за изучение биографии его главного героя. Но голливудский образ элегантного нациста, в шелковой рубашке и костюме с иголочки, который всю войну занимался только одним — спасением евреев — показался мне настолько идеальным, а его подвиги настолько геройскими, что я усомнился. Я усомнился в правдивости сказки о благородном нацисте, так как некоторые положения фильма показались мне невероятными в свете оккупационной действительности, которой я, к счастью, не испытал, но которая, к сожалению, выпала на долю многих моих родственников и знакомых.

Почему, изучая историю Второй мировой войны и бывая частым гостем в Польше, я никогда не встречал эту фамилию? Почему про него не писали ведущие польские знатоки Холокоста, вроде Владислава Бартошевского, Зофьи Левин или Агаты Паталяс? Почему о нем не упоминают всемирно известные исследователи проблемы, как Илай Визель, Филип Фридман или Марк Мацовер? Почему отлично организованное краковское отделение Совета Помощи Евреям Жегота не располагает никакими сведениями о милосердных деяниях некоего Оскара Шиндлера?

Оказалось, что я не был первым, кто стал задавать подобные вопросы. Уже в 1995 г. бывший комендант Жеготы, Станислав Винценты Добровольский, на страницах своих воспоминаний назвал повесть об Оскаре Шиндлере дутой легендой конъюнктурного опекуна евреев, которые в действительности окупили спасение своей голой жизни своим собственным рабским трудом на оккупантов. Мнение Добровольского вышло в свет с цензорскими купюрами, да и то поклонники новоявленного героя приложили все усилия, чтобы его закричать. Зато повесть Томаса Кенэлли Список Шиндлера публикуется многотысячными тиражами на многих языках мира. Режиссер Стивен Спилберг, которого принимали в Кракове с заискивающей преданностью, взялся за съемки фильма не озадачив себя проверкой исторической правдивости повести Кенэлли. Он даже смягчил её антипольские акценты и в фильме евреев, бредущих в гетто, никто не забрасывает грязью и никто их не высмеивает. И никто в фильме не произносит знаковой фразы о том, что поляки так ненавидят евреев, что в гетто евреям будет жить гораздо лучше.

Но меня Список Шиндлера заинтересовал не тем, как он представляет польско-еврейские отношения — оскорбительно для поляков, по мнению кинокритиков. Меня заинтересовала сама личность героя, а вернее технология её изготовления на фабрике монументов им. Стивена Спилберга. Долгое путешествие по следам Оскара Шиндлера пришло к концу и я могу с ответственностью за свои слова написать, что его история это не «дутая легенда», а наглая ложь от начала до конца. Я не думал, что личность Оскара Шиндлера отберет у меня столько времени и средств и что я напишу о нем больше, чем строчку-вторую на своем сайте. Но со временем я понял, что Кенэлли и Спилберг нагромоздили такие завалы вранья, что отпор им требует более обширной, более всесторонней и лучше документированной работы. И даже взявшись за неё, я засомневался — а не оказываю ли я слишком много чести такой никчемной личности, как Оскар Шиндлер? Не замахиваюсь ли я на что-то, что мне не по силам, пытаясь низвергнуть этот монумент туда, где его место — в мусорную яму Истории?

Житие Св.Gauner-a

Бескритичные созидатели легенды и их экзальтированные подпевалы назвали его «Ноем из Кракова», «Строителем Ковчега», «Ангелом Жизни». Мне пришлось проделать 450 километров, чтобы узнать, что в молодости его звали совсем иначе. Через Вену и Брно я попал в родной город Оскара Шиндлера — Свитавы. Во времена бравого солдата Швейка город назывался по-немецки — Цвиттау. В 20 километрах к югу оттуда расположен промышленный посёлок Брненец, по-немецки Брюннлиц. Вот она — земля обетованная, куда забрал своих евреев «Ной из Кракова». Я должен был увидеть их своими глазами: и Свитавы, и Брненец.

Свитавы производят милое впечатление: сказочная архитектура старых домов с аркадами окружает вытянутый, эллиптический рынок в центре.

— Вы слышали про Оскара Шиндлера? — спросил я волнуясь у первого встречного прохожего.

— Шиндлер? Gauner? А как же! Ему же памятник поставили в Свитавах.

Милый пожилой человек с небритой щетиной рыжей бороды улыбнулся мне добродушно и показал дорогу к памятнику.

Gauner? Это немецкое слово, но оказывается, что оно известно и в Чехии. Gauner значит пройдоха, но имеются и синонимы похлеще: проходимец, мошеннк…

Всё правильно: слева от неоготического здания Городской Управы, возле школы — развилка. Направо дорога ведет в Литомышль, налево — в Поличку. Это бывшая Иглауэрштрассе; памятник должен быть где-то в парке, напротив дома, где родился наш святой. Вот он — очень красивый обелиск со Звездой Давида посередине. Надписи на двух языках — чешском и немецком. Даты рождения и смерти. Памятник открыл главный раввин Праги, Эфраим Карел Сидон, в присутствии министра иностранных дел, Йижи Динстбира.

— Почему здесь? — спросил я у проходящей мимо тучной дамы.

— Как — почему? Кому-то нужно раздувать проблему судетских немцев! Видите — надпись по-немецки?!

Я имел в виду совсем не то, но тучная дама уже скрылась. А вот и родной дом нашего святого — через улицу. Многократно перестроенный, с двумя венецианскими окнами на первом и втором этажах. Вот и вся «прекрасная вилла», над которой умиляется Кенэлли. Я решил позвонить, чтобы узнать, почему обелиск установили в парке, а не у этого дома. Кто-то откликнулся по домофону. Я задал свой вопрос. Долго, долго длилось молчание. Наконец хриплый баритон, полон возмущения, выкрикнул:

— Шиндлер?! Gauner?! Фашист?! В нашем доме?!

Домофон умолк. Позже я узнал, что именно они — владельцы дома — не дали разрешения на установку обелиска у себя. И не одни они. Чешский Союз Борцов за Свободу выступил с официальным протестом: Зачем чешскому городу нужно превозносить немца, фашиста, агента немецкой разведки?! Борцы за свободу не верят в то, что Шиндлер действительно спас 1,200 евреев из Брюннлицкого лагеря.

Говорят, что филиалы Гросс-Розен работали на немецкую военную промышленность до последнего дня. Там, где не успели предпринять «эвакуацию» узников — а таких лагерей было много — все евреи уцелели. Где тут заслуга Шиндлера? Но борцы за свободу написали на одну фразу больше, чем разрешается в свободном мире: Если его деяния так высоко ценятся в Израиле, пусть память о нем живёт в Израиле и между евреями рассеянными по миру. Эту декларацию признали националистической. Независимым средствам массовой информации был подан сигнал заглушить критику.

В Краеведческом Музее в Свитавах никто не отрицает заслуг Шиндлера; там безоговорочно признают спасение 1,200 евреев фактом. Бородатый, неожиданно резвый, немолодой историк, доктор Милослав Штрих, приготовил даже список из 25 пунктов перечисляющих основные этапы жизни святого. Это на случай, если бы туда забрёл чудак, который захотел бы узнать о нем побольше.

Весь следующий день я провёл в прохладных стенах музея, продираясь через его архивы. Я также старательно переписал Штрихово житие Св. Шиндлера. В основном оно поддерживает официальную линию и скорее показывает свитавского «земляка» в хорошем свете, но нельзя не заметить некоторых его… гм… слабостей…

Я начал с родословной — его самого, родителей, родителей родителей… Свидетельства о рождении, браке, смерти… А потом я пошёл в пивную, где за кружкой отличного пильзенского пива я грустил о том, что правда не всегда выглядит так, как мы себе её представляем. Я ожидал встретить достойную, мещанскую семью, отца — светского человека, как утверждает Кенэлли, и пышную свадьбу, которая — естественно — предшествовала рождению святого. Церковь из белого кирпича, белые платья дам, отцы города вышедшие на главный рынок поздравить молодожёнов…

Зачем ворошить старые архивы? В них таятся джинны низвергающие легенды.

Отец Оскара Шиндлера, Ганс, был крестьянским сыном, в первом поколении оседлым в городе. Он разъезжал по околице и торговал различными сельскохозяйственными товарами и машинами. Жарким летом 1907 года он посетил родную деревню Лачнов, по-немецки Лотшнау. Поездка оказалась не бесплодной и к осени местная девица Франциска Лузер уже отчаянно рвалась к алтарю с сильно выпуклой фигурой. Пускай она была дочерью простого строителя и работала на табачной фабрике — но в таком виде показываться в заштатных Свитавах было невозможно.

Венчание состоялось спешно и тихо в Брно, в церкви Св. Марии-Магдалины, 12 октября. А потом — серая действительность добычи средств к существованию. Потому, что в действительности не было ни милой виллы на окраине, ни фабрики сельскохозяйственных изделий, ни 50 рабочих, ничего того, что Кенэлли с умилением перечисляет на страницах своей повести… С самого начала мы имеем дело с мифом.

Сын коммивояжёра родился 28 апреля 1908 г. Учился в начальной школе, а потом в реальной гимназии. У него была сестра моложе на семь лет с двойным именем Эльфрида-Гертруда. Не только имена немецкие — приходские книги в Свитавах в то время тоже велись на немецком языке.

Пятый пункт «списка Штриха» из Краеведческого Музея говорит, что в 1924 году святого вытурили из четвёртого класса реальной гимназии за подделку каких-то документов. Тогда к нему пристало прозвище Gauner. Да и мифические родственники раввина Кантора вовсе не были такими большими его друзьями, как этого хочет сказание Томаса Кенэлли. В 16 лет, с волчьим билетом, Шиндлер покинул Свитавы и попытался поступить в какую-то строительную школу в Брно, но Штрих говорит, что не располагает конкретными данными. Сам святой в своей биографии, составленной для Института Яд Вашем в Иерусалиме, утверждал, что окончил автошколу в Шумперке. Это неподалёку от Свитав. Но эта чешская avtoškola, это были просто курсы для получения водительских прав и окончил он их лишь в 1928 году!

Да и вообще у молодого Шиндлера не оставалось уже времени для учёбы, так как в его жизни появились тачки и телки. Придворный биограф Святого Шиндлера пишет: В последний школьный год Оскар носился вокруг города на красном «Галлони» мощностью в 500 кубиков. Разумеется, последним классом гимназии был класс восьмой; только для Оскара четвёртый стал последним.

В 1924—1927 гг. он помогал отцу продавать сельскохозяйственные машины и разъезжал по окрестным деревням предлагая кому косилку, кому молотилку, а кому новый трактор. Красный Галлони оглушительно рычал на узеньких улочках старого городка, а на заднем седле разваливалась каждый раз новая девица. В кафе и ресторанах вино и водка лились рекой. Авансы и долги, исчезающие в карманах молодого Шиндлера, всякий раз вызывали дома скандалы между ним и его отцом, к отчаянию сердобольной матери. Но отец и сын по-прежнему продолжали ездить по околице — иногда даже вместе — и продавать свои машины крестьянам. Так они добрались до деревни Молетин, где богатому хозяину по фамилии Пельцль они попытались сбыть трактор. Но Оскару было не до трактора. Он приметил недурную девушку и с места в карьер взялся за флирт. Тем более, что девица окончила солидную церковную школу и имела пол миллиона марок приданного! Можно было даже всерьёз задуматься о любви и браке, что и было сделано. Нам это известно со слов самой Эмилии, которая до 2001 года жила в Сан-Висенте, в Аргентине. Опять всё не так, как у австралийского баснописца!

В Аргентине Эмилия сохранила брачные фотографии. В марте 1928 г. она была несколько с телесами, но зато в белом платье. Ниже жениха на голову и на пол года моложе его. На фотографиях не видно выражения лица её отца, который в свидетельстве о браке записан как помещик из Молетина (Grundbesitzer in Alt Moletein), но известно, что он был не в восторге от этого бракосочетания. Зато она была в восторге от Оскара. Вот он, рядом с ней на брачных фотографиях, высокий, худощавый ариец с нордическим лицом косящий под ангелочка. Не скажешь, что в действительности всё это представление затеяно из-за пол миллиона марок…

Так Оскар Шиндлер вступил во взрослую жизнь. До сих пор он жил с родителями в доме при Иглауэрштрассе 24 и помогал отцу торговать сельскохозяйственными машинами. Теперь молодожены переехали в собственный дом в Свитавах, а приданное своей молодой жены Оскар тут же спустил на новый мотоцикл — крутейший Мото-Гуцци 250…

По вечерам Свитавы становятся тихими и сонными. Мечты о туристах, массово паломничествующих по заветным шиндлеровским местам, не сбылись. Перед гостиницей Славия, что на Главном Рынке, припарковано несколько машин среднего класса и один мотоцикл. На террасе гостиничного кафе заняты только два столика. Но я поселился в этой гостинице неспроста: до войны она называлась Унгарн и это имеет большое значение для дальнейшего повествования.

Но пока я просмотрел записки про святого Шиндлера, который тогда ещё не был ни святым, ни даже равноапостольным. Вообще он вёл себя далеко не целомудренно. На дворе стоял год 1928, который принёс много событий. В марте свадьба. Потом мотоцикл. Мото-Гуцци 250 в то время был шиком — итальянский, современный, уникальный. На нем Пьетро Герзи добился своих величайших успехов в Италии, а за пределами Италии такой мотоцикл имелся только у двух немцев, одного венгра и одного поляка. Стоил такой мотоцикл целое состояние.

Прогулял приданное Эмилии — решили оба отца и отлучили Оскара от наличных и кредита. Но Мото-Гуцци 250 был уже куплен и Оскар с большим удовольствием разъезжал на нем по узким улочкам Свитав. Охотнее всего он оставлял мотоцикл на стоянке на Рынке, чтобы пустить пыль в глаза ровесников и девиц. Но жена при нем как-то не наблюдалась… Вместо того, чтобы отправиться в свадебное путешествие куда-нибудь в горы или к морю, он предпочёл пыльные дороги и общество своего Мото-Гуцци. Треск мотора и запах бензина ударили ему в голову и вот уже Оскар Шиндлер размечтался о карьере славного мотоциклиста. Едва прошло два месяца от свадьбы, а он уже принял участие в гонках Брно — Собеслав на трудной высокогорной трассе. Доктор Штрих даже раскопал точную дату старта: 13 мая 1928 г. Сам Оскар утверждал, что занял тогда третье место. Я не нашёл ни подтверждения, ни опровержения этому заявлению, но в архивных подборках спортивных журналов я не нашёл никакого упоминания об этих гонках. Вероятно оно имело лишь местное значение.

Дела большие переплелись с малыми, спорт, странным образом, переплёлся с политикой. Под конец 1920-х годов агенты Рейха уже действовали среди судетских немцев. Тогда же появились и первые националистические организации. Начал официальную деятельность влиятельный Фольксшпорт — началась вербовка молодёжи, организация соревнований и первые предвестники новой идеологии: «Мы, немцы, стоим выше этого славянского быдла!» События развивались быстро и уже в 1931 г. у спортсменов из Фольксшпорта были изъяты футболки со свастикой. А потом на их собраниях стали слышны крики: Adolf Hitler, mach uns frei von der Tschechoslowakei! (Адольф Гитлер, освободи нас от Чехословакии!) Но не раньше, чем фюрер захватил власть в Германии.

Пункт 13 в «списке Штриха» говорит о мотоциклетных соревнованиях в каком-то Альтваттер. И большой вопросительный знак, так как дата соревнований неизвестна. Местности с названием Альтваттер тоже не существует. Вероятнее всего речь идет о Альтвассер — Стара Вода возле Марианских Лазней. Там Шиндлер якобы просчитался: на предпоследнем заезде думал, что он последний и сбавил скорость. Победа была у него в кармане, но карман оказался дырявым. Тем не менее его приветствовали.

Эти мотоциклетные гонки, это лишь орнамент на серой молодости святого. А время летит и вот уже ему исполнилось 20 лет и он уже женат. А где его молодая жена Эмилия? Ожидала ли она его каждый раз с биением сердца на финише? И были ли они, эти финиши? Сам Кенэлли заметил на страницах Списка Шиндлера, что Оскар любил приукрашивать; Эмилия утверждает, что это слабо сказано: он умел нагло врать и эту его способность оценили по достоинству.

Через пол года после свадьбы Оскару пришла повестка из армии. А он, вместо того, чтобы насладиться женой, гарцевал на мотоцикле и даже уехал в Шумперк, чтобы получить водительские права. Та «автошкола» имела честь стать единственным учебным заведением, которое Шиндлер окончил, не считая четырёх классов гимназии, конечно. Но откуда такая спешка с водительскими правами? Вероятнее всего, он уже мечтал о собственной машине, но пока Оскару пришлось довольствоваться военной гимнастёркой и баранкой армейского грузовика. Это пункт 14 в «списке Штриха»: 18 месяцев службы в моторизованных войсках, 31 пехотный полк.

И тут впервые появляется слово Абвер. Правда, фюрер ещё не пришёл к власти, на дворе всё ещё год 1928, но немецкая разведка действовала вовсю. В Свитавах обратили моё внимание на такое обстоятельство: почему за водительскими правами Оскар поехал аж в Шумперк, 65 километров от Свитав? Не потому ли, что в Шумперке проживала некая Ильза Пеликанова — агентка Абвера? Водительские права должны были обеспечить Оскару Шиндлеру службу в моторизованных войсках, а Пеликанова должна была передавать ему инструкции, на что обращать внимание и как передавать информацию. Так, вероятно, выглядело начало его сотрудничества с Абвером. Но только вероятно.

Из армии святой вернулся в 1930 году — в разгар экономического кризиса — и получил работу на электротехническом предприятии МЕАС в Брно. Никогда не поверю, что он был начальником сбыта. Скорее всего мы имеем тут дело со склонностью «приукрашивать» как у Шиндлера, так и у Кенэлли. Каким образом молодой человек, без образования, без опыта работы с электроникой, смог получить такой высокий пост? Сам факт, что он получил престижную работу в самый разгар всемирного экономического кризиса указывает, что за ним стоял кто-то, кто проталкивал его наверх. Можно лишь догадываться, кто: немецкие националистические организации, входящие в силу судетские немцы, может быть даже сам Абвер, чьи щупальца расползались по Чехословакии невероятно густо. И вдруг — зияющая дыра в биографии: в 1931 году Оскар Шиндлер провел несколько месяцев в Германии, в самом что ни есть Берлине. Это пункт 16 в «списке Штриха». Откуда этот Берлин, если отбросить вероятность сотрудничества с Абвером? Ведь в Германии у него ни родственников не было, ни на мотоцикле он не ездил. И следом пункт 17 — весь 1932 год Оскар Шиндлер нигде не работал. Где был? Что делал?

Лишь в 1933 году Шиндлер основал куриную ферму на окраинах Свитав. Пол года спустя она обанкротилась. Не только она, но и предприятие его отца. Если бы это была — как утверждает Кенэлли — фабрика дающая работу 50 работникам, её банкротство оставило бы существенный след в истории Свитав. Подумать только — 50 семей без средств к существованию! К счастью, это была лишь частная торговля сельскохозяйственными машинами и даже не известно, работал ли там кто-нибудь кроме Шиндлеров. Затем, после двойного банкротства, в том же 1933 году, очередной семейный скандал. Старательно скрываемый, он всё-таки просочился к сведению маленького города. Некая Аурелия Шлегель родила 20 февраля 1933 года дочь по имени Эдит. Пошла молва, что это внебрачный ребёнок Оскара Шиндлера, который в то время якобы жил со своей женой в сепарации. В 1935 году та же самая Аурелия родила мальчика, которому дали имя Оскар. Свидетельств рождения обоих детей в Свитавах нет, но доктор Штрих не прекращает вести поиски. Он хочет воочию убедиться, записан ли там Оскар Шиндлер в качестве отца.

Кенэлли надолго задержался на отношениях между отцом и сыном Шиндлерами. В книге это Оскар, разумеется, тот благородный, который ругает отца за то, что он якобы покинул мать в 1933 году. Но этому нет никаких доказательств, а вот на то, что Оскар покинул свою жену, жил с ней в сепарации и плодил внебрачных детей, хоть косвенные доказательства, но есть. Так может быть у отца было больше поводов ругать сына?

Франциска Шиндлер умерла в 1935 году. Согласно приходским книгам — от туберкулезного менингита (meningitis tuberculosis). Оскар был на её похоронах, но стоял отдельно от отца, которого обвинил в том же, что сам совершил по отношению к своей жене. Да и самого отца во время войны бросил на произвол судьбы несмотря на то, что сам вёл жизнь поистине сказочную.

Старый Ганс Шиндлер умер после войны в полной нищете, в лагере для перемещённых лиц в Кисслау около Айхштетта в Западной Германии.

Но похороны матери жители Свитав помнят совсем по другим причинам. Именно тогда Gauner Шиндлер впервые появился на публике со значком партии судетских немцев Конрада Генлейна в петлице. Называлась она Судето-Немецкий Отечественный Фронт (Sudetendeutsche Heimatfront), а в Свитавах её активистами являлись Юлиус Хёниг, Отто Хёраш и Рудольф Тирольт. Сам Конрад Генлейн не раз появлялся в Свитавах на публичных митингах. В 1934 году в Свитавах собрался многотысячный митинг; ещё один в 1936 г. Присоединить Судеты к Германии! Вскоре в домах местных немцев стали взрываться бомбы, но так, чтобы никто случайно не погиб. Участились нападения на немцев, но так, чтобы они отделались лёгким испугом. В немецких хозяйствах стали возникать пожары, в которых мало что сгорало. Всё-равно за всё заплатят чехи, но пока надо на весь мир раскричать, как они жестоко преследуют мирных немцев. Adolf Hitler, mach uns frei von der Tschechoslowakei!

В этом хоре нашлось и соло для Оскара Шиндлера. В программе генлейновцев антисемитизм играл далеко не последнюю роль. В 1936 г. раввин Кантор, напуганный безнаказанностью нацистов, вместе со всей семьёй уехал в Бельгию. Кенэлли за уши притягивает легенду о дружбе Оскара Шиндлера с сыновьями Кантора. Что? Они вместе ходили в школу? Вполне могли ненавидеть друг друга!

Зиму с 1936 на 1937 год Оскар опять провёл в Берлине и Дрездене. Это пункт 24 в «списке Штриха». Он уже напрямую связан с Ильзой Пеликановой, с которой Шиндлера связывали служебные отношения — они оба были активными и опытными агентами Абвера.

Пункт 25 в «списке Штриха» перенес меня в Брно, где Оскар Шиндлер работал в Коммерческом Банке (Obchodná Banka) на улице Вереси 30 с начала 1938 года. А затем… Большое белое пятно. Но действительно ли мы ничего не знаем о жизни Шиндлера в 1938 году?

В поисках благодати

Несмотря на поздний вечер, в Свитавах царила ещё жара. Кафе опустело — я остался единственным гостем. Официант ненавязчиво суетился возле стойки — пора закрывать. Но мне не терпелось добавить 26-й пункт к «списку Штриха»: в июле 1938 г. Оскар Шиндлер был арестован за шпионаж против Чехословацкой Республики. Он сидел здесь, в кафе гостиницы, которая тогда называлась Унгарн, когда к его столику подошли два человека в штатском и сказали: «Оскар Шиндлер, вы арестованы. Сопротивление бесполезно.» Его заковали в наручники и посадили в машину, которая забрала его в Брно.

И Кенэлли, и Штрих как-то равнодушно относятся к этому эпизоду биографии Оскара Шиндлера. А ведь он хорошо документирован!

Чехи далеко не в восторге от того, что Gauner Шиндлер шпионил против их страны. Но чешские власти не чествуют историков, которые проявляют излишнее любопытство по отношению к старым документам. Тем не менее мэр Свитав, который всерьёз боится, как бы кто не осквернил памятник святого, подходит к вопросу с истинно швейковским чувством юмора: Лучшим местом для памятника была бы гостиница «Славия» — сказал он мне. Я так понимаю, что там памятник был бы в большей безопасности, чем в парке…

Историк Йитка Грунтова из Бжезовой опубликовала соответствующие документы. Ещё раз оказалось, что бумага выдержит всё. Беспринципные жулики сдают в металлолом чугунные таблицы, рассчитанные на века; тупые недоучки крушат мрамор. А уничтожить бумагу оказывается трудно! Мог ли новоявленный святой, сотворявший в тоне беззащитной искренности свою легенду для Института Яд Вашем, предположить, что из военного шторма всплывут и сохранятся в архивах такие документы? И тем не менее…

В архивах Окружного Суда в Оломоуце хранится папка под номером TkXVI 1733/38. Она касается некоей Ильзы Пеликановой, агента Абвера. Содержание папки начинается с донесения жандармского отделения в Оломоуце датированного 28 июля 1938 г.:

Сим уведомляется, что 22 июля 1938 дирекцией полиции в Брно арестован за распространение секретных сведений Оскар Шиндлер, местный житель, постоянно проживающий в Свитавах по улице Бадеровой 16.

Во время следствия означенный Шиндлер сознался в непосредственном контакте с органами разведки Германского Рейха, которым передавал сведения секретного характера о состоянии и подготовке обороны Республики.

Тогда же Святой Gauner сознался в том, что в 1936—1937 гг. пребывал в Берлине и Дрездене, где постоянно встречался с Ильзой Пеликановой, проживающей в Рейхартицах около Шумперка. Но Пеликанова оказалась хитрее Шиндлера и успела вовремя скрыться в Германии. Согласно показаниям Шиндлера, эта Пеликанова велела ему следить за политическими эмигрантами из Рейха в Чехословакии. На Пеликанову можно было валить всё без опаски — она бежала. Но задание, которое Шиндлер выполнял по её поручению как-то не укладывается в рамки легенды о спасителе евреев. Ведь среди тех эмигрантов, антифашистов, было очень много евреев.

Во время следствия в КПЗ полицейского участка в Брно на улице Орлицы 30, Оскар Шиндлер признался во всех вменяемых преступлениях: в передаче иностранной разведке сведений о эмигрантах и данных о состоянии пограничных укреплений Чехословакии. Ему грозил долгий тюремный срок. Материалы суда над Шиндлером хранятся в Государственном Архиве в Брно под номером HDK MeV SBS Brno, folio 06-pl-118-6-05.

Но тем временем состоялся Мюнхенский сговор, который постановил, что Чехословакия выпустит из тюрем всех судетских немцев. Отсидев три месяца Оскар Шиндлер вышел на волю, а ворота тюрьмы в Брно стали его триумфальными воротами в светлое будущее. Ведь он же, бедненький, столько вытерпел для фюрера и фатерлянда! А теперь вернулся в Свитавы, которые уже успели сменить название на Цвиттау, так как оказались в Судетенгау, в границах Рейха. Из тюрьмы также вышел вождь свитавских судетских немцев, Юлиус Хёниг, который быстро подружился с Эмилией. Цвиттау на радостях сожгло местную синагогу. Отныне пожары стали неотъемлемой деталью ночного ландшафта Судет, которые станут, естественно, Judenfrei, т.е. «свободные от евреев». Трудно сказать, какое участие в праздновании принял Gauner Шиндлер. Может быть, что всегда снисходительный и благодушный Кенэлли хотел написать что-то вроде «хотел спасать, таскал воду в вёдрах», но его остановили? Как низко может упасть придворный биограф?

В одном Рейхе, под предводительством одного фюрера, не было места для двух фашистских партий. Партия судетских немцев слилась с НСДАП, а Конрад Генлейн стал во главе судетских немцев как её гауляйтер. На Судетенгау распространились все германские законы направленные против евреев: запрет на владение собственностью и банковскими капиталами — на них наложили арест. На магазинах появились надписи «жидовский магазин», последние евреи бежали в Чехию. Они ещё не знали, что скоро и там до них доберутся. У Кенэлли не хватило наглости написать, что его герой ничего не знал об антисемитской натуре НСДАП.

За свои заслуги Оскар Шиндлер получил золотой значок НСДАП. Это вам не украшение — блёстка, которую можно купить за бесценок в магазине с сувенирами. Это свастика из настоящего золота самой высокой пробы. Ей награждались особо заслуженные партайгеноссе, а удостоверение о награждении подписывал заместитель вождя партии лично. Это надо знать, чтобы не попасться на удочку спекулянта Кенэлли и болвана Спилберга, для которых золотая свастика Шиндлера это всего лишь деталь маскарада «Ангела Жизни»: важные военные заказы, броня от военной службы… Всё ложь.

Вся историческая Чехия и Моравия оказалась в границах Германского Рейха; Генлейн ожидал получить пост наместника оккупированных территорий и строил планы на будущее: отобрать землю у чехов и раздать её немецким поселенцам, упразднить школы с чешским языком, на руководящие посты на железной дороге, почте и в промышленности назначать только выходцев из Германии. Чехов выселить. Куда? Да мало ли в Германии концентрационных лагерей? Смешанные чешско-немецкие браки будут разрешены только если дети будут воспитываться в немецком духе. Недоучка Шиндлер тут же подсуетился; как же — такие возможности карьерного роста! И Абвер о нем не забывает. Разведке еще пригодится его опыт. Ясно, что в преддверии мировой войны агент Оскар Шиндлер не останется невостребованным.

Но в Свитавах, где он погорел, оставить его нельзя было. И в Брно его не отправишь — в городе, где он предстал перед судом и попал в тюрьму кто-нибудь мог его узнать. Так Шиндлер попал в новый разведцентр в Моравской Остраве — втором по величине городе Моравии после Брно. После раздела Чехословакии между её соседями, Моравска Острава оказалась зажата с запада и востока между германской и польской границей. Отсюда близко не только в Германию, но и в Польшу. Отличная база для действий против следующей жертвы войны.

В марте 1939 г., как только Германия оккупировала Чехию, генлейновская «пятая колонна» свила себе гнездышко в Моравской Остраве. Постоянным местом их встреч стало кафе Опера, что не очень нравилось чехам, которые смотрели на генлейновцев как на предателей. Вскоре в кафе вспыхнул пожар, но к сожалению он вызвал только небольшой ущерб и только в шахматном зале.

А что собственно нужно было генлейновцам в Моравской Остраве? В основном они делились опытом с диверсантами в Польше. Заместитель Генлейна, Франц Май, часто ездил в Катовице, где встречался с немецкими деятелями. Что ему было нужно в Катовицах? Вскоре стало ясно — кто-то подложил бомбу в квартире директора немецкой школы. Затем пришел черед памятника Фридриху Шиллеру, памятника солдатам павшим в Первую мировую войну и немецкой типографии. Потом уже бомбы и пожары в немецких домах в Польше стали повседневным явлением.

Оскар Шиндлер всё время оставался в Моравской Остраве. Известен даже его адрес: Паркштрассе 25 — он сохранился на одном из документов фабрики Рекорд в Кракове. И тут он заводил многочисленные знакомства, особенно среди девиц не слишком тяжелого поведения. Однажды в квартире при Паркштрассе появилась женщина, которую соседи приняли за жену Оскара. Они вместе ездили на его машине и пропадали на несколько дней. Пани N., которая жила в этом доме еще подрастающей девочкой, помнит эту машину — черная, большая, «таких уже не делают».

— Майбах? Адлер? — спросил я у неё.

— Может быть Адлер…

Еще я узнал, что женщина была красивой и элегантно одетой. Но непонятно на каком основании Честимир Франек написал, что Оскар Шиндлер переехал в Моравску Остраву с женой. Тем не менее он без тени сомнения добавил: Эта дама из хорошего дома была также сотрудницей Абвера. И это мне кажется вполне вероятным.

Женщину в машине Оскара Шиндлера звали Эва-Марта Киза. Она была банковской служащей. Служанка в краковской квартире Шиндлера, Юлианна C., вспоминает: Эта Марта работала в банке там, откуда он приехал. Ей едва исполнилось двадцать лет. Она жила в Тешине, где работала учительницей в чешской школе. Осенью 1938 г., после оккупации Тешина Польшей, чешские школы были закрыты, а Марта Киза бежала в Чехословакию. Там она получила работу в банке; надо полагать — в том самом, где Шиндлер работал в 1938 г, в его остравском отделении. Любовь с первого взгляда? Я полагаю, что дело было совсем в другом её качестве, чем красота. Марта Киза отлично говорила по-польски; её бабушка была полькой по фамилии Кавулок. Очень ценное приобретение для Абвера.

Поэтому Шиндлер стал забирать её с собой в Польшу на специальные задания. На своей собственной машине; по-видимому сотрудничество с Абвером хорошо оплачивалось — он разжился автомобилем! Томас Кенэлли совершенно игнорирует этот факт. Да и вообще он как-то мало внимания уделяет этому почти годовому эпизоду жизни Шиндлера. Шпионил против Польши? Что же касается немоторизованной Польской армии, все ее секреты лежали на поверхности, пишет Кенэлли. По-видимому надо полагать, что Германии незачем было посылать каких либо шпионов в Польшу? И Шиндлер не шпионил, а просто Краков пришелся ему очень по душе, когда выяснилось, что, хотя его нельзя считать крупным промышленным центром, он представляет собой прекрасный средневековый город, окруженный кольцом металлургических, текстильных и химических предприятий. Полякам следовало только радоваться, что у них появится новый, предприимчивый хозяин…

Александр Биберштейн, который тоже относится к полку баснописцев Св. Шиндлера, вполне трезво заметил, что роль Шиндлера в подготовке немецкого нападения на Польшу пока не исследована. Для этого надо бы поворошить архивы Абвера, которые американцы держат в Институте Гувера. Биберштейн часто гостит в США, но странным образом он до сих пор не поворошил архивы Института Гувера. Американцы не разрешили, или он боялся открыть ящик Пандоры?

До войны, в 1939 г., Шиндлер многократно посещал Краков. У Кенэлли информация об этих поездках как-то расплывается в море обобщений. А тем временем Шиндлер установил в Кракове много контактов. До войны он состоял в деловых отношениях с краковским купцом Еретом, пишет Биберштейн. Почему-то он считает Шиндлера «купцом по древесине». Если наш святой и имел связи с Шимоном Йеретцом, то не для того, чтобы покупать древесину, хотя возможно, что Йеретц хотел её продать. Шиндлера интересовал совсем другой товар — сведения о военном потенциале Польши. Оборонительном потенциале, а значит о пограничных укреплениях, численности войск, вооружении подразделений. Покупал ли он их от Йеретца — неизвестно. Этот купец действительно торговал древесиной, в доме на улице Вроцлавской, рядом с военным госпиталем. Позже он попал в концентрационный лагерь в Плашове, а затем поехал в шиндлеровский Брюннлиц. Пережил войну, но его судьбой никто не интересовался.

Те, кто знал довоенного Оскара Шиндлера по делам в Кракове, встречали его в сопровождении хорошенькой Эвы-Марты. Обаяние, идеальное знание польского языка и силезское происхождение открывали перед ней отличные возможности работы в Польше. И тем не менее провалилась она, а не Шиндлер, рожденный, как видно, в сорочке. Документы её дела не сохранились, а рассказы третьих лиц неполны и противоречивы. Её якобы арестовали при попытке нелегально перейти чешскую границу как… контрабандистку! Так или иначе её арестовали и отправили в КПЗ тюрьмы при улице Монтелюпих. На дворе был уже август 1939 г., последние дни мирной жизни. Многие ли тогда занимались контрабандой на польско-чешской границе?

А где был тогда Оскар Шиндлер? В Бреслау, по вызову местного отделения Абвера, для особого поручения. Участвовал ли он в глейвицкой провокации? Неизвестно. Если да, то скорее всего на третьестепенных ролях. Но до сих пор неизвестно, откуда у немецких диверсантов появились польские мундиры. Мы знаем лишь, что их доставили 19 августа 1939 г. и в тот же самый день Шиндлера вызвали в Абверштелле для получения нового задания — он получил назначение в отряд Абвера приписанный к группе армий генерала Вильгельма Листа. Она должна была напасть на Польшу с юга и захватить Краков. Шиндлер, должно быть, уже знал, что его любимая Марта Киза арестована и сидит в тюрьме. Оплатил ли он ей по крайней мере хорошего адвоката?

Немецкие войска заняли Краков 6 сентября 1939 г. Кенэлли утверждает, что Шиндлер решил тогда порвать с Абвером и переквалифицироваться в предпринимателя. Как будто из военной разведки можно выписаться как из церковного хора или кружка юннатов! Кого он за лохов держит? Пусть мистер Кенэлли не рассказывает нам басней о том, как Оскар влюбился в Краков — это не было делом его личного выбора. Просто майор Фабиан или капитан Динглер из Абверштелле Бреслау вызвал Шиндлера и сказал «Герр Шиндлер! Вы знаете Краков, у вас там есть свои люди, вы знакомы с обстановкой — это район ваших действий в ближайшем будущем. Вы отправитесь туда со штабом генерала Листа. Поселитесь в Кракове так, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что вы занимаетесь разведывательной работой. Всё ясно?»

У Оскара не было другого выбора, кроме как щелкнуть каблуками и произнести «Есть!».

И как в низкопробном фильме про шпионов, если имеется в наличии шпион, то он должен завести шпионский роман, лучше всего со шпионкой. И вот шпионский любовник отправился в Краков, чтобы отбить шпионскую любовницу из застенков на Монтелюпих. Да только шпионку успели вывезти во Львов, а там… Красная Армия.

Но остался Шимон Йеретц. От него Шиндлер получил всю нужную информацию о фабрике Рекорд. Она находится в треугольнике зажатом между улицами Липовой и Романовича, которая ведет в Заблоче. Это заброшенный квартал города, на берегу Вислы, отделенный от реки болотами и кустарниками. Место некрасивое и грязное: заводские трубы, фабрики, угольные склады. Рекорд только что построил новый корпус. Владельцем было товарищество установленное в 1937 г. с капиталом в 100,000 злотых, которые внесли три партнера: Михаэл Гутман, Вольф Лузер Глейтман и Израиль Коган. Позже в состав правления вошли еще Герман Хирш из Кракова и Авраам Банкер из Олькуша. Под конец 1938 г. все члены правления сложили полномочия, а с нового года фабрикой стал управлять единолично некий Якуб Рехниц, проживающий в гостинице Сити на улице Св. Гертруды. Но уже в апреле Рехниц отказался от такого почета и к управлению фабрикой вернулись Гутман и Глейтман. Всё напрасно — вскоре пришлось объявить о банкротстве предприятия.

Из всех перечисленных предпринимателей самую большую роль играет Авраам Банкер. Когда Шиндлер в начале своей краковской карьеры сообщил, что его капиталами управляет Банкер, все думали, что он шутит. Но это была правда. Этот маленький, полный человечек с неподдельно финансовой фамилией был зятем главного пайщика фирмы Рекорд, Вольфа Лузера Глейтмана. Связь с Банкером это был первый шаг к фортуне Св. Шиндлера, который отнюдь не давал обета бессребренничества. В оккупированной стране НСДАП открыло перед ним неограниченные возможности; отсутствие образования в этом не мешало, а Абвер помогал.

Согласно сохранившимся документам, Банкер жил в Олькуше, на улице 3 Мая. Каким образом Шиндлер вышел на него — скорее всего останется нерешенной загадкой.

Добрый дядя нацист

Герр Шиндлер любил деньги и элегантные костюмы. Герр Шиндлер любил девочек и выпивку. «Герр Шиндлер, какой у вас красивый костюм; как хорошо подобран галстук» — это звучало для него как для других музыкальная симфония или гениальные стихи. За большие купюры — больше, чем принято — он покупал глубокие поклоны швейцаров и официантов. Наконец-то парень из Свитав, бедный коммивояжер, сын бедного коммивояжера, почувствовал себя господином!

Первые кадры фильма Спильберга: белоснежная рубашка, золотые запонки — герой фильма строит глазки своему отражению в зеркале; наконец он пристегивает золотой значок НСДАП. Зрители не питают сомнений: это нацист! Но сомнения питает режиссер: он с самого начала пытается убедить, что перед нами хороший нацист.

На первых документах, которые Шиндлер подписывал в Кракове, стоит адрес: ул. Красиньского 24А. Если он там жил, то из окна перед ним открывался вид на реликты минувшей эпохи: крытые соломой хаты при ул. Выгода и усадьбу художников Коссаков. Если там жил… Почему-то, что ни адрес, то фальшивый. На самом деле Шиндлер жил в другом месте. Абвер? Я не уверен, что Абвер объясняет всё. Может быть фиктивные адреса были свидетелями более интимных контактов?

В первую оккупационную осень Оскар Шиндлер достиг своих первых успехов в Кракове. 13 ноября 1939 г. он стал попечителем обанкротившейся фабрики Рекорд; соответствующие бумаги, со штампами и гербовыми марками, выдало Попечительское Учреждение Торговли и Предпринимательства (Amt des Treuhanders für Handel und Gewerbe) в Кракове. Таким образом уже на третий месяц немецкой оккупации Оскар Шиндлер владел фабрикой. Нельзя сказать, что владел ей полностью — ему приходилось считаться с Попечительским Учреждением и адвокатом пайщиков, доктором Роландом Горычко. Но фабрика тем не менее могла производить эмалированную посуду…

Из Моравской Остравы Шиндлер привез отличного специалиста по эмали, старого Янду. А старый Янда привез с собой двух сыновей, которых хотел огородить от немцев — Рудольфа и Яна, если мои собеседники запомнили их имена так же хорошо, как усатую, похожую на моржа, физиономию старого Янды. Он заправлял эмалью до конца оккупации.