Бесплатный фрагмент - Созвездие близнецов

АПОЛЛОН И АРТЕМИДА

Цикл «Хроники богов и героев»

ВСТУПЛЕНИЕ

АРТЕМИДА (ДИАНА)

Как странно прослыть беззаботной и юной,

Одним своим взором пугая мужчин,

О, спесь Артемиды, богинею лунной

Сияешь, о солнце прекрасном забыв.

Быть девою грез так заманчиво, знаю,

Но только однажды в ночной тишине

Мы все в себе деву луны убиваем,

Когда появляется дивный, во сне

Он снился и был так прекрасен и светел,

Что все до него вдруг растает, как снег,

И только богиня, презревшая ветер,

Осталась в покое и радости нег.

И в озере где-то лишь тень Ориона,

И грозный воитель повинен во всем,

Невинная дева, немой и бездомной

Останется с теми, кто юн и влюблен,

Куда-то сбежали распутные жрицы.

Нет гневу предела и страсти конца,

А может быть просто не в силах влюбиться,

Она на охоте, пожар занялся,

И где-то Гермес и Арес удивленный

Все смотрит, поверить не может в тот миф,

И лишь Артемида, осталась влюбленной,

А призраки, тают, и тени неслись.

Свирепы ее кабаны, о Адонис.

Она не поймет твою первую страсть,

А рана смертельна, упал и не понял,

У девственниц есть и отвага и власть.

Но кто же в том мире такой же жестокий,

На звезды взирая, не помнил потом,

Как снова стреляет она одиноко.

В пучину морскую упал Орион.

И взвыла в унынье своем Персефона,

И вздрогнула вдруг Амфитрита вдали,

Охотница снова куда-то уходит,

Мир странно печален без дивной любви.

В лесах у греков царила богиня Артемида. Она была и богиней охоты, и лесной царицей.

Упрямая дочь Зевса и титаниты Лето не особенно любила мужчина, но зато очень любила животных. Она учила их убегать от охотников, и наказывала сурово тех, кто посмел тронуть ее любимых зверей, или дев, которые были вместе с ней на охоте.

Стреляла Артемида метко, только стрелы ее чаще доставались мужчинам, чем животным. Горе тому, кто приблизился к богине. Смерть ждала того, кто застал ее купавшейся. Стрела богини всегда попадала в цель.

Позднее Артемида стала не только богиней лесов и животных, но и богиней Луны. Она охраняла целебные источники, все сатиры, нимфы и сам Пан были ее верными помощниками

Очень любила Артемида своего брата Аполлона. Хотя он доставлял ей немало хлопот. То с Паном соревнование затеет, то добивается любви нимф. А лесные девы его боялись больше, чем страшного внешне, но добродушного в душе Пана. Слишком красив и суров был Аполлон. Вот одна из нимф и утонула, а другая в дерево оборотилась, когда погнался за ней Аполлон.

Но любила Артемида побыть среди его муз. Там и музыка и танцы были замечательными.

Самым первым врагом ее стал знаменитый царь Агамемнон. Он осмелился убить ее любимую лань. Пока не принес в жертву царь дочь свою, не пустила Артемида его корабли в Трою. Да и потом все время вместе с Аполлоном Троянцам помогала. Сколько не воевали греки у стен Трои, а победить никак не могли.

Она расправилась с охотником Орионом, когда тот осмелился полюбить другую.

И только Геракл смог с ней примириться, хотя и украл ее любимую лань. Но знала Артемида, что у них с Гераклом один враг — богиня Гера, вот и не сердилась на него.

Она оставалась любимой, юной и прекрасной всегда. Римляне ее называли Дианой.

В лесу притаилась Диана,

И воина ждет неустанно.

И снова спасает зверей,

А после карает людей.

Часть 1 Дети Зевса

Глава 1 Рассвет

И был рассвет. И была буря.

Мир уже существовал. И была в нем борьба не на жизнь, а на смерть. Сильные стали побеждать слабых. Последние уходили, оставались боги и герои.

Боги к тому времени сменили титанов. Но и у богов стали рождаться дети. Особенно преуспел в этом Зевс.

В самых разных местах на земле и в небесах появились у него сыны и дочери. Сопровождалось появление их на свет с невероятными трудностями. Но это были божественные дети, они не могли умереть, едва родившись.

Боги и были похожи на людей в стремлении рождать детей и оставлять потомство. Только шуму и грому и молний было столько, что каждый раз содрогалась земля. И встревожился на этот раз Громовержец, потому что у Титаниты Лето должны были появиться близнецы. Это держалось в секрете, хотя прекрасно было известно всем. Только сам Зевс делал вид, что ничего не происходит, и страшно при этом волновался, так что молнии полетели на землю сами собой.

Но разве можно кого-то обмануть и отвлечь, когда такое совершается? А уж Геру он не мог обмануть и никогда прежде, а теперь и подавно. Это было бессмысленно. Она все знала и все ведала с самого начала. Но рано или поздно все кончается, закончилось и на этот раз. А накануне обратился Зевс к оракулу, и тот сказал ему, что сложно все будет с Лето и близнецами.

— Еще сложнее, чем обычно? — пробормотал озадаченный Зевс, а ему казалось, что сложнее некуда.

Печальным было и то, что лицо матери этих детей он помнил с трудом, впрочем, и это случилось не в первый раз.

— Ты должен защитить близнецов, — произнес оракул.

Зевс и сам понимал, что на этот раз он не сможет спрятаться за спинами Гермеса или какой-то из богинь.

№№№№№

В те роковые дни сотрясался Олимп. А многим казалось, что Гере пора бы успокоиться и привыкнуть к тому, что там творится. Но этого не случилось. А что Лето? Если бы она обо всем этом знала, то должна была содрогнуться от ужаса. Она же была отрешена, старалась ничего не видеть и не слышать, пока у нее это получалось.

— Как может та, у которой нет мужа, ждать детей? — гневно спрашивала Гера — вечная защитница брака и семьи.

Но если бы это был любой другой из богов, а не Зевс, она бы вскоре успокоилась. Но на этот раз ничего такого не случилось. Но отцом близнецов и на этот раз все считали его, а он даже не пытался оправдаться.

— Ты обещал мне, что такого больше не повториться, — впадала в ярость Гера, — и что я вижу теперь?

Громовержец красноречиво молчал. Он уже давным-давно научился не слушать жену. Да все уже было сказано заранее, что тут еще прибавишь?

— Он обещал мне, — жаловалась Гера всем, кто хотел и мог ее слушать, — и что из этого вышло?

— Я дал эту клятву позднее, — наконец решил вывернуться Зевс.

Кажется, на этот раз он говорил правду. Но Гера не хотела слушать его и ничего не слышала. Он оправдывается за прошлое, а она не сомневалась, что все повторится в грядущем.

На этот раз он не стал ничего ей обещать. Нет, он не мог успокоить разбушевавшуюся не на шутку жену. Зевс не терпел скандалов, да еще на Олимпе. Гера становилась не выносимой, и он ума не мог приложить, как же ее выносить дальше. Но она ему была предназначена в жены навсегда, и с этим надо было примириться. Но в утешении нуждалась не вздорная Гера, а та, у которой на свет должны были появиться близнецы.

Зевс давно уверил себя, что все делается к лучшему, а если он вдруг станет верным мужем, это будет концом света — ведь в мире больше не появится героев, а как без них обойтись? Жизнь, словно огонь факела, будет тихо угасать и на земле и в небесах. А еще Зевсу хотелось обогнать Посейдона (хорошо, что с Аидом не надо тягаться, у него вообще не было детей).Но ведь он должен быть первым хотя бы в этом? А ведь многие говорили, что Посейдон во всем его обошел, он выше, ярче, лучше, вот и старался младший из братьев доказать обратное. Нет, только его дети смогут ему со временем помочь удержаться на Олимпе, и любая истерика Геры ничто в сравнении с этим желанием множить свой род. А ведь это так, хотя они и оставались вечно молодыми, но если разобраться и получше приглядеться.

Скоро случится то, что должно подтвердить — никакой брат ему не страшен — Зевс был и останется единственным.

Глава 2 Горькие раздумья

Титанита Лето ждала появления на свет своих близнецов.

Они стали единственным свидетельством ее связи с Зевсом. Как и все предшественницы, она хотела удержать его любыми путями, готова была на любые лишения и страдания. Но скоро она поняла, что это невозможно.

Теперь у Лето были самые дурные предчувствия. Едва соблазнив ее, Зевс оставил и не давал о себе никаких знаков, словно его и не было больше в этом мире. Кажется, она перестала существовать, или сгорела ясным пламенем, как Семела — мать Диониса. Но нет, она была жива и невредима, носила под сердцем его детей. Хотя успела понять, что гибель — это не самое страшное, что может случиться с ними со всеми. А вот Гера о ней не забыла, как не забывала обо всех, с кем бывал когда-то Зевс. Самые зловещие фантазии должны были скоро стать реальностью. Если бы она погибла, ревнивая соперница оставила бы ее в покое, но такого не случилось. Но нет, она должна была подарить жизнь двум прекрасным малышам. Да и Зевса Лето любила так сильно, что ничего с собой не могла поделать, чтобы разлюбить его. Но должен был грянуть гром, вернее, скандал, и вот тогда все полетит куда-то или поплывет. Такими были ее самые дурные предчувствия, так все оно и случилось. И это станет для любовницы кошмаром, да еще в тот момент, когда должны были появиться на свет ее детишки.

Но Лето решила пережить все, думать только о грядущем, заботиться о своих малышах, а там будет ясно, что делать и как быть дальше. По предсказанию пифии это будут мальчик и девочка. Вот когда они появятся на свет, тогда все и решится, мир жесток, только она одна сможет защитить и вырастить их, а потом отправить на Олимп. Это заставило ее примириться с предательством Зевса и просто жить в ожидании чуда. И пополнила Лето ряды бесчисленных возлюбленных.

Ночью ей снилась Гера, та появилась тут в этот момент. И, наверное, этот сон повторится еще не раз. Но если бы ей снова пришлось столкнуться с Зевсом, она не устояла бы и на этот раз, это уже факт бесспорный. Она не могла бороться с такой страстью.

Гера снова и снова являлась ей во сне во всей красе и ярости. Лето знала, какой поборницей семьи она остается. Окажись на месте Зевса Посейдон или Гермес, и тогда все было бы точно также.

— Убирайся из города и из этого мира, — потребовала Гера, — не может земля носить такую девицу. Меня не волнует, где и как ты станешь рожать, здесь им не место.

Лето могла бы и умолять Геру, но и это ей вряд ли поможет.

— Если ты хочешь жить и родить их, уходит отсюда, с глаз долой, и об этом же говорили все, кто был с ней рядом и знал, что случилось.

В страшной панике схватила она все, что было под руками, и бросилась бежать, куда глаза глядят.

№№№№№№№№№

Оглядевшись вокруг, бросилась она к морскому берегу.

И тут же со всех сторон образовалась вода, а она оказалась на маленьком острове далеко в море. Остров показался ей кораблем и поплыл прочь. Она понимала, что и Деметра отказалась от нее, и не станет ее поддерживать, остается только водная гладь. А между тем остров отдалялся все больше и больше. Она осталась одна и страшно хотела вернуться назад. Оказаться снова среди людей и богов.

Но это было невозможно, судя по всему.

Лето показалось, что на берегу появилась Гера. Она могла только броситься к Зевсу, чтобы упросить его помочь и спасти если не ее, то хотя бы его детей.

— Ты не можешь нас бросить, этого не может быть.

№№№№№№№№№

О том, что случилось с Лето, Зевсу сообщили поздно. Он старался скорее забыть ту ночь, и девицу, с которой ее провел. Потом надеялся, что Гера ни о чем не узнает и оставит бедняжку в покое. Но никто бы не поверил, что такое случится. Сам же он уже искал других девиц, гадая, какая из них порадует его больше всех, с кем из них он будет счастлив. Музы, узрев происходящее, бросились к нему, понимая, что может произойти непоправимое, а ведь им обещали явление Аполлона на свет.

— Случилась беда, — говорила Клио, — Гера напала на Лето, и преследует ее повсюду, может быть, твой братец поспешит ей на помощь, если ты ни на что не годен.

Она одна в море, остров не может остановиться. А ведь ей скоро рожать, — задыхаясь, говорила она. Если Посейдон спасет его возлюбленную, то честь ему и хвала, но разве не он должен этим заниматься?

Глава 3 Схватка

Судя по всему, Посейдон не собирался вмешиваться. Он и прежде, когда дело касалось Геры, от всего отстранялся.

Зевс боялся, что если возникнет спор, то он примет ее сторону. Значит, ему самому придется со всем справиться, и сделать это как можно скорее. Но что бы ни случилось, он не даст погибнуть малышам, только потому, что Гере этого хочется. Но все так и казалось, хотя Посейдон негодовал от такой жестокости сестры, но решил, что ему не стоит вмешиваться, потому что Зевс не прав, и защищать его не нужно, в следующий раз будет разумнее, иначе все время им придется с ним бороться, этому не будет конца и края. А еще он знал давно, что лучше поссориться с братом, чем с сестрой. Но смирение Лето не могло оставить его равнодушным

— Что же он станет делать? — не скрывал своего любопытства Посейдон. — Гера никуда от него не денется, но разве он не заступится за своих детей? Ведь к потомкам он всегда относился трепетно.

Но и жестокая и злопамятная Гера не перед чем не остановится, в этом никто не сомневался. Посейдон ждал — Зевс не появлялся.

— Он один во всем виноват, и мы не должны помогать ему, пусть расплачивается за то, что творил.

А Амфитрита в это время отправила дельфинов, чтобы те проследили за вынужденным путешествием Лето и постарались хоть как-то ей помочь, когда начнутся роды.

Посейдон выслушал ее и не скрывал своей досады на брата.

— Он был с нею, соблазнял, наслаждался, а потом бросил несчастную на произвол судьбы. А ведь если с ней или с детьми что-то случится, братец его во всем обвинит, потому что толкнул их в открытое море, а здесь все в руках у Посейдона.

Об этом и напомнила мужу мудрая Амфитрита.

№№№№№№№№№

В то самое тревожное утро, когда Гера ворвалась в жилище Лето, и Титанита в ужасе вскочила на остров, который и оказался плывущим в океане, у Тантала и Дионы родилась долгожданная дочь. О ребенке эти двое долго мечтали, потому и приняли плод своей любви с радостью. Рождение дочери сделало их совершенно счастливыми.

— Мы должны внушить ей, что только семья и дети — самое большое счастье в этом мире, только на него она может рассчитывать.

— Да, -согласилась измученная Дидона, — это и будет самым главным в реальности, только подожди немного, пусть она подрастет, а потом мы это ей и внушим.

Но в ту странную ночь перед рождением дочери она видела страшный сон. Она видела мужа в подземном царстве Аида, а его отец Зевс твердил о том, что не станет ему помогать и защищать его не будет.

— Но почему он здесь? Что произошло? — спрашивала она каких-то духов, сновавших поблизости.

Она знала, как опасно заглядывать в грядущее, но остановиться не могла.

— Зевс любил его, что же такое он натворил, чтобы оказаться в объятьях Аида?

Царица была уверена, что этот сон — предупреждение о чем-то неведомом, знак грядущей беды. Но когда и в чем он допустит ошибку? В то утро она никому ничего не сказала и постаралась позабыть сновидение навсегда.

— Это только мои глупые фантазии, — думала она, — со временем все уладится.

А потом родилась дочь. И Дидона забыла этот сон.

№№№№№№№№№

Гера видела и Посейдона и дельфинов, посланных к Лето Амфитритой. Никак не могло обойтись без другой богини, он не виновен, но что его жена себе позволяет? Она была слишком дерзка, и не собиралась мириться с властью верховной богини. Но как может эта тихоня поддерживать Лето, эту распутницу? Она бросилась к своим духам и вызвала Змея Пифона, и приказала ему Гера:

— Отправляйся за ней. И смотри у меня, если не потопишь этот остров, то пожалеешь о том, что тебя Арес не убил в свое время

Змей не стал медлить и устремился туда. Он понимал, что Зевс будет там, в ближайшее время, но это его не волновало, ему придется исполнить все, что требует от него Гера. И как всегда он оказался между двумя огнями, и надо было как-то выкручиваться. А для начала надо было хотя бы сделать вид, что он принялся за дело и не отступит, пока не исполнит приказ Геры. Но и слишком усердствовать тоже не стоило. Зачем ему во все это вмешиваться, пусть они сами разбираются с тем, что затеяли. Он видел и Посейдона и вовсе не хотел нажить себе такого врага.

Глава 4 Явление Громовержца

Змей метался где-то поблизости, наведя еще больше страха на Лелю. Но сам он увидел, что и без него она уже страшно несчастна. И не хотелось ему подливать масла в огонь.

Он решил не участвовать в таком злодеянии из-за которого Эриннии потом никогда не оставят его в покое.

Но тут и сверкнула ослепительная молния, Змей нырнул в воду, решив, что бьет Громовержец по нему. Он упал камнем на самое дно морское, решил отлежаться, притворившись убитым. Его тут же со всех сторон окружили сирены, и они оказались приятнее и милее, чем свирепая Гера. Нет, ему надо было сохранить свою шкуру, пусть и в подводном мире.

Потом он появится на суше, сделает вид, что воскрес, а пока даже себе самому казался мертвее мертвого. Пусть остров уплывет подальше, за ним пусть унесется и Зевс.

А между тем остров оказался зажатым между двумя скалами — так он хотя бы не двигался, уже полбеды, угроза стала меньше, да и Гера не решится тут появиться. А Гермес уже рассказывал верховной богине о вмешательстве Зевса, и о сраженном молнией Драконе. Что ей оставалось? Только яриться и метаться по Олимпу.

Лета оставалась со своими бедами и несчастьями на том самом острове в открытом море, но надеяться на то, что она погибнет, и дети не родятся никак нельзя было.

№№№№№№№№№№

Титанита слабо улыбнулась, когда почувствовала, что остров остановился, и они больше никуда не плывут. Но долго ей радоваться не пришлось. Она почувствовала, что дети спешат появиться на свет.

Зевс уже успел исчезнуть так же стремительно, как и появился, он даже не взглянул на Лето, побоялся, что придется за все отвечать. Один из близнецов стремительно рвался на свет. Артемида родилась, причиняя матери невероятные муки. Лето потеряла счет времени и хотела только одного — избавиться от бремени. Поблизости были одни только дельфины. Но и после появления Артемиды муки ее не закончились, ведь детей должно быть двое. Она беззвучно рыдала, ведь дракон мог оказаться где-то рядом.

Но почему мир устроен так несправедливо, и самые счастливые минуты она должна была переживать в одиночестве и печали.

Зевс подарил ей этот самый остров, на котором все и происходило, но что будет с ней дальше? Это его совсем не волновало. Рядом появились речные нимфы, которых послала к ней на помощь Амфитрита. Не могла же жена Посейдона оставить ее совсем одну.

Лето поклялась, что она никогда не забудет доброты богини, спокойно шедшей против Геры. И все-таки все было печально, почему рожая детей для Зевса, она должна была так страдать и маяться? Нимфы старались ее утешить, как могли. Но она ничего не видела и не слышала. Все напрасно, все зря. Наконец на свет появился второй ребенок. Лето уже не ощущала ничего и отдала себя и детей в руки заботливых нимф. Жили они на острове в убогой и ветхой хижине, ее соорудили к вечеру какие-то чудовища по приказанию Зевса. Сам Громовержец туда больше не заглядывал. А Посейдон их навестил, чтобы посмотреть, что можно сделать.

Нимфы оставались там все время, Лето и ее малыши ни в чем пока не нуждались, только одиночество на острове в открытом море не оставляло ее никак. Не могла она простить такого предательства единственному возлюбленному, но ему до всего до этого уже не было дела. Как бы она сейчас беззаботно и радостно жила среди своих, если бы не встретила его, не оказалась рядом с ним. Она торжественно пообещала, что ее дочь никогда не будет любить богов и мужей, чтобы не повторить ее судьбы.

— Пусть Артемида останется девственницей, — просила у богини судьбы Лето, — так будет лучше для всех нас.

№№№№№№№№№

Гера вернулась к себе и немного успокоилась. Она становилась мудрее и уде не спорила с мужем, он все равно поступит так, как хочет и позволит им появиться на свет, зачем же напрасно упрямиться, выводя его из себя. Нет, она просто не хотела знать о Лето и ее детях, пока они не подрастут и не появятся на Олимпе, как предсказывала богиня судьбы.

Ей не было до них дела.

Глава 5 Детство Ниобы

Дочь Тантала жила в любви, радости и достатке, она никогда ни в чем не нуждалась, и радовалась жизни.

— Мы лучше богов, — как-то произнес гордый ее отец, уже достаточно отведавший вина.

Девочке было только три года, но она хорошо понимала, о чем он говорит, запомнила эти слова навсегда.

— Я часто сижу с ними за одним столом, — продолжал хвастаться Тантал, — и знаю все их тайны и страсти. А вблизи они вовсе не так хороши и безупречны, как мы привыкли думать, Пусть им поклоняются и приносят жертвы другие, я не стану этого делать. Ты тоже будешь с ними на равных.

Страшно побледнела тогда Дидона, она тут же вспомнила о том сне, в котором видела мужа в Аиде, и пребывал он там, в страшных мучениях. Но она не остановила его, потому что не хотела пугать ребенка, верила, что для этого у нее еще будет время.

— В тебе течет кровь Зевса, — говорила она девочке, — потому ты значительно выше всех, кто тебя окружает. Они для тебя недоступны, и ты не старайся сблизиться с ними, не надо.

Он может быть грозен, даже жесток к обычным людям, но он всегда будет помнить о своих детях и внуках.

Дидона боялась, что такими словами она убьет невинное дитя, но не могла остановиться. Да и перечить мужу у нее не хватило бы сил.

Ниоба подрастала и становилась все более заносчивой, никто не мог с ней совладать. Она думала только о том, как дотянуться до Олимпа и поселиться там навсегда. Она страдала, видя, что все еще не приглашена к столу Зевса. Но пока она терпеливо ждала своего часа.

— Мы вместе с богами, Зевс заступится за меня, если что-то случится, -повторяла она неизменное, если ее обижали.

Но кто-то из сверстников стал рассказывать ей, как жестоко обошелся Зевс со своими еще не рожденными детьми и их матерью.

Эта жутковатая история о плывущем в неизвестность острове тогда была у всех на устах. Ниоба посчитала, что завистники все это придумали, а на самом деле ничего такого не было. Тогда она и решилась спросить у матери, было ли такое.

— Так и есть, — отвечала матушка, — но об этом лучше не говорить и не думать.

Но сама девица не стала жалеть Лето, она была уверена, что рожать детей надо от мужей, а не от богов.

— Лето рассчитывается за свои тяжкие грехи, лучше быть женой простого смертного, чем возлюбленной Зевса.

Приняв сторону Геры, юная Ниоба казалась себе разумной и правильной, а еще она надеялась, что верховная богиня встанет на ее защиту в случае чего. Но теперь Ниоба все чаще смотрела вдаль, туда, где должен был оставаться остров в океане. Во сне она видела двух малышей, брошенных на погибель, хотя они были богами, и значит им уже подарено бессмертие. Нет, она чувствовала превосходство перед ними. Вот если бы только они не смогли отплатить ей за все, что творилось в этом мире. А ведь что-то такое было в пророчестве, но разве Гера не с ней?

№№№№№№№№

Артемида — так Лето назвала свою дочь, в суровых условиях повзрослела еще быстрее, чем в обычных могла бы вырасти. Казалось, что с самого начала она все видела и все понимала, сочувствовала матушке, с которой их отец так сурово обошелся. Она чувствовала, что мать была в чем-то повинна перед Герой, но где же великодушие и снисхождение? А остров в океане, разве они не заслуживают лучшей доли?

Нет, Гера в ее понимании казалась чудовищем с самого начала. Девочка торжественно пообещала, что никогда не станет такой, никогда не выйдет замуж, чтобы досадить злой тетушке. Она была слишком умна, чтобы повторить судьбу матушки. На роду ей было написано оставаться девственницей. А потому стала Артемида жестоко мстить всем мужчинам и богам, если те осмеливались к ней приблизиться. Лук и стрелы не остались без дела, если появлялся какой-то злодей, никто бы не устоял перед такой охотницей.

— Не доверяй никогда мужчинам, особенно богам, — снова и снова слышала она голос матушки. Она и не доверяла.

Глава 6 Грустные размышления

Артемида помнила тот день, когда Зевс в первый раз появился на острове. По странно побледневшему лицу матери она поняла, что это он. Посмотрела на него сурово, с вызовом. Маленький, хотя и хорошенький волчонок, вот какой она была в те часы. Наверное, она выпустила бы стрелу, если бы он не усмехнулся и не шагнул к ней навстречу. Но Аполлон — этот великолепный мальчик, достойный своего отца, уже перехватил его руку и стал о чем-то ей сердито твердить.

— Он прекрасен, и все прекрасное, искусства я отдал бы ему, говорил Зевс Лето.

Но холод должен был подчеркнуть, как сам он от всего этого далек. Любящее сердце не смогло бы столько вынести.

Артемида по воле Зевса стала богиней лесов и зверей. Когда все слышавший Пан понял, что в его хозяйстве появилась богиня, он и радовался и печалился, зная, что теперь все переменится. И все-таки глядя на возлюбленного, Лето была счастлива. Она не могла и не хотела ему что-то говорить, просто смотрела на него и радовалась тому, что видела.

Слушать его — когда еще такое будет возможно. Но Зевс, ради их же блага поспешил прочь. Если Гера узнает, что он был тут, худо станет всем. Он надеялся, что до нее это просто не дойдет в ближайшее время, и тогда можно быть спокойными. На что еще надеяться, когда Громовержец недоволен собой и трудно его успокоить.

Артемида видела, что после его вторжения, матушка почти счастлива. Она казалась веселой и довольной. Но даже ей было понятно, что это скоро закончится.

Она не собиралась мириться со своим отцом, ни со всеми мужами, вместе взятыми. Они безрассудны и жестоки, они не стоят их слез, — размышляла Артемида. Ей нравилось быть сильной и выносливой, чтобы не надеяться ни на кого из них. Тоска и грусть в душе матери вскоре стали еще сильнее. Она ненавидела за это отца, считая его предателем. Только сделав ее богиней, он мог надеяться хоть на какую-то милость с ее стороны. Она радовалась, что останется среди зверей, ведь они не бывают ни злопамятными, ни жестокими, и коварными бывают не так часто, как люди. Их легко любить и с ними проще уживаться.

Природа величественна и прекрасна, Артемида готова была в ней раствориться. Мать пыталась с ней поговорить о Зевсе, потому что гнев и неприятие отца страшно тревожили ее. Но она только отмалчивалась, понимая, что не сможет ее порадовать, а огорчать еще больше не хотелось.

№№№№№№№

Ниоба тем временем познавала этот мир. Она усвоила, что родилась дочерью царя, но особенно ей нравилось, что она внучка Зевса, это поднимало ее все выше и выше. Она знала уже тогда, что люди смертны, и жизнь их коротка, а ей еще надо выйти замуж за царя и оставаться царицей, чтобы мир оставался привлекателен.

Конечно, можно и простого смертного сделать царем, но тогда она унизится до его положения, а это слишком трудно пережить. Она не только больше ничего не получит, но и придется своими вещами с ним делиться. Но если у матери родится еще кто-то, сын, к примеру, то все изменится в худшую сторону, а этого ей совсем не хотелось. Но детей у Дионы больше не было, к счастью Ниобы. Царица напрасно мечтала о большой и дружной семье. Над ней нависло какое-то страшное проклятие. Ниоба оказалась единственным ребенком, чему и радовалась.

Нет, если кому-то и суждено рожать детей, то не матушке, а ей самой. Она часто видела во сне дюжину своих красивых и здоровых детей. Царевна не сомневалась, что никто не заставит ее отказаться от такой чудесной мечты.

№№№№№№№

А дети Лето между тем подрастали. Но все это время они были на острове, и общаться могли только между собой. Мать была молчалива и отстранена, с ней много не поговоришь.

Но какими же они были разными: Артемида и Аполлон. Как парень был красив и нежен, и обаятелен — само совершенство, только его самовлюбленность давала о себе знать.

Это немного удивляло мать, когда она внимательно смотрела на сына. А вот Артемида была сильна и воинственна. Брат видел, как ее приветствовали звери, как летели за ней птицы. Она умела их слушать и разговаривать с ними, это доставляло ей удовольствие.

Только когда нимфы рассказывали о бесконечных лесах, о разных животных на земле, где вовсе не так много воды, зато есть и боги, и титаны и люди, Артемида теперь всем сердцем стремилась туда, где никогда прежде не бывала.

— Я тоже хочу туда, — говорил Аполлон, а еще больше на Олимп. Отец обещал, что я стану богом и повелителем Муз.

Глава 7 Ссоры и радости

В те дни Аполлону только снились прекрасные Музы. Играла дивная музыка. Но пока это были только чудесные сны. Но дети Зевса верили, что все изменится в одночасье. На острове появился странный, совсем белый старик. Аполлон его увидел первым, и побежал разыскивать сестру. Он сообщил ей, что это Оракул.

— Пошли скорее, он расскажет, что с нами дальше случится, — говорил с восторгом отрок.

— Только безумцы хотят знать свою судьбу, — отвечала ему Артемида, а я не из их числа, пусть будет все, что будет.

— Ты просто боишься туда заглянуть, но тебе не меньше моего хочется знать, что с нами будет. Мы боги и всегда ими останемся, а потому должны знать больше, чем люди. С нами столько всего еще случится, а если нас предупредят, то мы сможем защититься от всех невзгод. Аполлон замолчал на миг, а потом прибавил:

— Когда мы выберемся отсюда, я позабочусь, чтобы у меня был свой храм и свой оракул — самый лучший в мире, может, я допущу тебя к нему, — задумчиво говорил парень.

Артемида молча усмехалась, а Аполлон продолжал:

— Все боги и герои придут к нему в трудную минуту, узнают о том, что их тревожит, как быть дальше.

— К тебе никто не придет, — ответила наконец Артемида, — можешь мне поверить, никому не захочется быть с тобой.

Но все-таки не выдержав, упрямая девица пришла к оракулу чуть позднее. Аполлон торжествовал, как только заметил ее в этом месте.

— Гера отступит скоро, — говорил тихо и медленно старик, у тебя будет огромный, бескрайний лес, наполненный животными и духами, и Пан станет твоим самым верным другом, дорогая. Твой храм станет одним из чудес света на долгие века. Мужчины будут ощущать пред тобой священный трепет, а те, кто не проявят почтения, будут сурово наказаны.

Зевс не только вспомнит о вас, но воздаст вам обоим должное, и вы разумно воспользуетесь его дарами и почестями.

— Неужели все так и будет, как мне хочется, чтобы сбылось все, что ты сказал, — говорил старику Аполлон.

— Будет немало и печального, но всего не перескажешь, а главное я вам уже поведал, — говорил Оракул.

Они оба повернулись к Артемиде и ждали, что же она скажет.

— Пусть так, — говорила та, — но я никогда не забуду тех бед и лишений, которые он обрушил на нас за это время, а страдания нашей матери, разве это можно простить? Но и боги, и мужчины, все одинаковы, им нельзя доверять, и лучше от них держаться подальше. Никогда ни один из них не станет мне близок, это я могу сказать вам и без оракула.

Как молода и как серьезна была в те минуты маленькая воительница. Она все давно продумала, ему было грустно и немного жаль сестру.

№№№№№№№№

Напрасно обижались изгнанники на Громовержца. После Оракула он самым первым заметил, что близнецы уже подросли и окрепли, и понял, что пора вернуть их сначала на землю, а потом и до Олимпа будет не так далеко. Тогда он и заговорил с Герой о самом главном.

— Я слишком долго не перечил тебе, дорогая, но все меняется.

Она поняла, что должно произойти нечто очень важное.

— Я тебя предупреждаю, что если ты и дальше будешь мешать близнецам и их матери, то пощады от меня не жди. Лучше займись какими-нибудь другими делами.

Тогда и Прометей посочувствует тебе, я уж о том позабочусь.

Зевс редко вспоминал о наказанном за дерзость титане, только в самых крайних случаях, Гера понял, что он не остановится. Она уже представила себя распятой на какой-нибудь скале и содрогнулась от ужаса и обиды. Нет, она не может допустить, чтобы что-то подобное случилось, ей нужно забыть о детях Лето, так будет лучше для всех. Ведь тогда он может посадить на трон эту глупую корову, только для того, чтобы досадить ей, не бывать этому. Нет, упорствовать не только глупо, но и очень опасно, — поняла Гера, когда пристальнее взглянула на Зевса. Разве этот проклятый Алкид стал бы героем, если бы не она, так его еще и называть стали в ее честь Гераклом, нет, больше она не позволит себя так одурачить, не бывать этому. А ведь сколько раз снился Гере проклятый остров в океане.

Глава 8 Монолог Дионы

Маленькая Ниоба любила сидеть на своем стульчике около матери, когда та старательно расчесывала ее волосы, и хотя матушка всю жизнь посвятила ей, та подчинялась отцу, но рассказы ее девочка слушала с радостью и мечтала о том времени, когда повзрослеет. Запомнила она самое главное:

— Ты должна стать не просто хорошей, но самой лучшей женой. Для этого ты пришла в мир. Любящая мать в многодетной семье — вот кем ты станешь в этом мире, и тогда у тебя будет и любящий муж, и не о чем тебе будет волноваться и печалиться.

Но мужчины устроены по-другому, им нужно соперничество, война. Они не могут просто оставаться в доме, рядом с женой и детьми, им вечно надо куда-то отправляться в путь. Ты должна выбрать достойного отца для своих детей, а потом останется только незаметно, ласково подчинить его себе, и тогда считай, что жизнь удалась.

Так и вырос в душе девочки алый цветок тщеславия, она никак не могла от него спрятаться и укрыться. И не могла она просто опуститься на землю и стать самой собой. Большая беда ждала Ниобу впереди. Но обо всем по порядку.

№№№№№№

А тем временем Зевс послал своего вестника, чтобы тот сообщил Лето и близнецам, что в ближайшее время они покинут свой остров, и должны будут поселиться в мире, среди людей.

— Вы будете жить в Дельфах, — говорил Гермес

Он с интересом смотрел на малышей и никак не мог поверить, что они займутся делом и найдут свое место в мире.

— Никто там не причинит вам зла, — говорил он, с любопытством оглядывая новых родственников.

Как и все на Олимпе, вестник много слышал о близнецах, даже видел их пару раз прежде, когда они были совсем маленькими.

— Девчонка так холодна и надменна, — про себя отметил он. Парень слишком красив, таких не бывает, таких невозможно любить, бедный Нарцисс кажется только его бледной тенью. Надо же, внешностью им бы поменяться, а то как-то тревожно за обоих.

Нет, надо спешить дальше, у него еще появится возможность встретиться с детьми Лето.

Титанита радовалась от всей души, их страданиям и нуждам пришел конец. Она даже и не обратила внимания на то, что Гермеса (а что говорить о Зевсе) волнуют дети, а не их мать, но таково было положение всех возлюбленных Зевса, они становились только легкими тенями, которые не отличить друг от друга и припомнить Громовержец сроду не мог. Нет, пока она просто радовалась — ведь можно было вернуться в мир.

Аполлон тоже улыбнулся ей в ответ, как мало ей надо, для того, чтобы сделать счастливую, но их отец не может даже этого. А вот Артемида стала злиться сильнее, чем прежде.

— Как ты можешь радоваться, ведь он так скверно поступил со всеми с нами. Ему нет дела до тебя, и только ты не видишь и не слышишь этого. Он послал этого противного Гермеса, а мог бы появиться и сам. Сколько времени ты провела здесь в одиночестве, разве хоть раз он о том подумал? Матушка, отчего ты так мало себя ценишь, словно он все, а ты ничто?

— Не будь такой злопамятной, детка, — просила ее Лето. Вот увидишь, все изменится к лучшему. Порадуйся тому, что все хорошо кончается, дорогая Я рада за вас, нам давно пора шагнуть в ту жизнь.

Лето тихо улыбалась, вспоминая о том, какой чудесной была ее жизнь до встречи с Зевсом.

— У него хватило сил признать ошибки и исправить все, что он натворил, — думала Лето. Но она страшно тревожилась за дочь, и никак не могла понять, почему все так странно.

№№№№№№№№

Лето торопилась. Надо было скорее перебираться в мир, пока не случилось еще какой беды. Она боялась, что слова Артемиды дойдут до Зевса, и он передумает. Нет, они должны поселиться на Дельфах, и уже потом думать о чем-то своем. Покидала она остров без всякого сожаления, а ведь он был ее домом, там подрастали дети. Но как же одинока и несчастна она тут была прежде. Он еще приснится ей, она о нем вспомнит, но потом, позднее.

А вот Артемида грустила, хотя ей снился чудесный храм, который появится в ее честь, да и обещано было так много. Но она не хотела сталкиваться ни с богами, ни с людьми, зная, что они принесут мало радости и много бед.

Видя радость матушки, которую та не могла скрыть, она сердилась еще больше. Она не слушала даже Аполлона, который не собирался о чем-то сожалеть, Разве оракул не обещал ему бед и несчастий.

— Ты затеряешься среди богов и людей. Как много тебе там придется пережить, сколько будет разочарований и горстей.

А потом Артемида замолчала, замкнулась, отдалилась от них. Нет, будь ее воля, она бы осталась здесь, но она не хотела терять даже то малое, что было ей обещано. Какими же разными были дети Лето. И пока у них впереди была вся жизнь.

Глава 9 Снова Дракон

Гермес помнил о том, как опозорился когда-то Пифон, которого послала Гера, чтобы расправиться с Лето. Теперь, ни о чем таком не думая, Аполлон разыскал его и послал за ним своих помощников-духов.

Пифону ничего не оставалось, только броситься туда, отвечая на зов хитреца — вестника. Он предчувствовал, что на этот раз все плохо для него закончится, парень подрос, и он что-то в отместку должен придумать.

Но как он мог узнать, что тот преследовал их еще в утробе матери.

— Доносчики, предатели, завистники, — возмущалось чудовище.

Но когда он приземлился и увидел Аполлона, тот сразу же предупредил его:

— Убирайся, спрячься от меня подальше, я ни с чем не посчитаюсь и прикончу тебя. Только об этом я и мечтал все годы.

— За что ты так люто ненавидишь меня? — вежливо поинтересовался Дракон.

— А ты не прикидывайся тупым, — посоветовал он, — лучше готовься к схватке, если еще жить хочешь.

Артемида видела это столкновение и слышала, о чем они говорят. Лес показался еще более величественным, только это отвлекло ее взор от брата и чудовища. Она смотрела на него и видела, что ему нет конца и края. Она сразу влюбилась в бесконечные лесные просторы с первого взгляда.

Почти в первый день, когда она зачарованная бродила по лесу, к ней пришел страшный огромный зверь, до полусмерти перепугавший ее мать. Но Артемида взглянула на него пристально, шагнула к нему навстречу, погладила тигра по полосатой шерсти. Он стоял неподвижно перед девушкой, словно всю жизнь только и ждал ее явления.

Аполлон был настороже, ему вовсе не хотелось оказаться в объятьях такого хищника.

Тигр больше с охотницей не расставался, все время был где-то поблизости, и много раз она могла убедиться в его верности. Артемида быстро забыла об острове, как только шагнула в новый мир, и чувствовала себя тут уверенной и защищенной. Почти в первые дни должна была Артемида попрощаться с Аполлоном, он вовсе не собирался скрываться в непроходимых лесах и к их обитателям был равнодушен.

Близнецы договорились, что они будут изредка встречаться, и тут же расстались, словно никогда и не жили вместе.

— Все леса одинаковы, не понимаю, что она в них находит, — жаловался матери Аполлон.

А та понимала, что надежды ее не оправдались, и, оставаясь среди людей, ее дочь любила только животных и была дикаркой. И сама Лето почти их не видела, все время томилась одна. И тогда ей хотелось вернуться назад, на тот самый остров, где она была почти счастлива, спокойна.

№№№№№№№№№

Аполлону хотелось утвердиться, заявить о себе, потому он упорно искал дракона. Только это сражение могло немного обрадовать и успокоить его. Заявив о том, он не собирался отступать. Он должен был думать о своем грядущем, о том, что творится вокруг. Он хотел поговорить с сестрой, попросить ее найти дракона, но нигде не обнаружил Артемиду, и понял, что действовать придется самому в одиночестве, конечно, ведь это было его дело. Он пообещал матери, что с ним ничего не случится, назад он вернется настоящим героем.

Путешествуя по миру, сын Зевса видел, что многие ему завидовали, некоторые восхищались, но никто никогда его не любил, кто-то прятался под любым предлогом, зная, что он может быть мстительным и жестоким. Но никто никогда не стремился его понять и принять, ему казалось, что и в обычном мире он остается на том самом острове, где они были страшно далеки от людей. Всю гамму чувства пришлось испытать Аполлону на себе. Он оставался вечно юн и прекрасен, этого у Феба не отнять, но его никто никогда не любил, — с грустью говорила Артемида Пану, когда речь зашла о ее брате.

Пан еще ни разу не видел Аполлона, но он и не стремился к их встрече, потому что чувствовал, что они никогда не станут друзьями-приятелями, слишком разными уродились.

Оракулы наперебой говорили Лето, что ее сын будет прекраснейшим из богов.

Пан же жалел Артемиду, которая относилась к этому с ревностью и считала, что судьба и боги поступили с ней несправедливо. Разве не она должна быть прекраснейшей?

— Почему он сразу тебя оставил и забыл? — спрашивал у богини добродушный Пан.

— Он отправился за Пифоном, не может прожить без своих подвигов. Так он не столько отомстить, сколько заявить о себе желает. Ведь и на острове он только об этом говорил и мечтал, а теперь, когда у него появилась такая возможность.

В своем первом путешествии Аполлон столкнулся сначала не с Драконом, а со своим отцом.

Судьба ли решила подарить им эту встречу, или они сами устремились навстречу друг к другу, но Зевс почувствовал, что на этот раз он не сможет уйти от ответа, да и не хотел уходить.

— Прости меня, — угрюмо произнес Громовержец, — Гера все это время сходила с ума от ревности и гнева. Она готова была на все, я не хотел злить ее, потерять вам тем более, потому мне и пришлось оставить вашу мать и вас на том острове. Но я сразу заявил о том, что не покину вас без помощи. Ей пришлось с этим смириться и успокоиться.

Хотя, скорее всего это лишь на время затихший вулкан. Она меньше всему будет рада твоему появлению на Олимпе, потому что ты еще и прекраснейший из моих сыновей. Ей обидно, что родила такого не она сама.

Глава 10 В новом мире

Аполлон слушал и пока не произносил ни слова. Как странно было все это услышать от Зевса, хотя казалось, что все это ему давно и хорошо известно.

— Ты уже бросился мстить Гере и преследуешь ее Пифона? Конечно, решать тебе, сынок, только подумай всегда ли это надо творить. Нельзя ли придумать что-то иное?

Но юноша ничего не ответил отцу.

Перед ним вдруг появилась прекрасная и вечно юная Ирида — богиня зари и света. Она и прежде часто видела близнецов, с самого их рождения с высоты наблюдала за ними, взор ее часто останавливался на том самом острове. Но теперь с восторгом она смотрела на подросшего брата

Аполлон и Зевс прервали беседу и взглянули на тот свет, который исходил от Ириды.

— Я приветствую тебя в нашем мире, — говорила богиня.

— Я уже видел тебя на острове, — отвечал Аполлон.

— Забудь про остров, — теперь ты в нашем мире и навсегда тут останешься.

Ирида радовалась, что приветствовала его первой, и понеслась разносить в разные миры добрую весть. Но остановиться ей пришлось перед злобно усмехнувшейся Герой. Они поняли друг друга без слов. Ираиде удалось ускользнуть, она поняла, что молчание станет для нее спасением.

— Как все они радуются тому, что эта парочка появилась в нашем мире, и только мне приходится оставаться врагиней, а кем же еще быть бедной Гере. Но разве я хоть когда-то была не права?

В дни появления в этом мире Аполлона его мать — Лето она ненавидела еще больше, чем прежде, когда они были так далеки от нее и страдали на том самом острове.

№№№№№№№№

Аполлон взирал на этот мир, вспоминал маленький, голый и убогий остров. Он помнил, как пронесся мимо Посейдон, и старался укрыться от его взора. Нет, тогда он вышел на берег и всем своим видом показывал, что стал одним из них. Но бог и не взглянул в их сторону. Было приятно видеть и слышать всех, кто вокруг них суетиться. Мир и теперь не был к нему благосклонен, но он заставит с собой считаться, обязательно заставит. На острове матушка ничего не могла рассказать ему о мире, даже если бы захотела, была красноречива, то и тогда он не смог бы ее понять.

Но теперь они обо всем должны были узнать сами. И он вдруг подумал, что с Герой, его врагиней, рано или поздно придется столкнуться лицом к лицу, это его волновало и пугало одновременно. Пока эту встречу он откладывал, но ведь долго бегать от нее он не сможет.

Зевс вернулся к себе и взглянул на жену. Не может быть, чтобы она не ведала, что в мире уже появился Аполлон и где-то в лесах остается его сестра Артемида. Тогда почему она молчит, словно ничего не случилось, да и не случится. Но Зевс решил не будить Лихо, пока оно спит. Он просто светился от радости и гордился, видя рядом красавца-сына.

Пока еще тревога не терзала душу Громовержца, и он надеялся, что случится это не скоро, если вообще случится.

Но сколько же всего должно произойти, и не только из-за мести его ревнивой жены.

— Спрячься подальше, потому что я приду за тобой, — вспомнил Феб, как он говорил когда-то Пифону.

Теперь пришло время осуществить возмездие, он никогда не бросал слов на ветер. И потом он был честен, потому и предупредил чудовище о том, что должно было произойти. Что должен был чувствовать Дракон, которого бросила ему навстречу на растерзание Гера? Но Дракон сделал свое дело, и она забыла о его существовании, и хорошо, что забыла. Ему придется надеяться только на себя. Но пока дракон мог передохнуть и набраться сил перед схваткой, жир нагулять.

В то время бог влюбленных Амур обидел одну из нимф, и оставить этого так просто Аполлон никак не мог, разве не они были с ним с самого начала. Амур еще не знал о его появлении, когда соблазнил и вероломно бросил Нимфу, он так поступал с ними и прежде, вот и теперь решил, что ничего страшного не случилось. Амур запаниковал, как только наткнулся на Аполлона и понял, что от возмездия ему не уйти и не скрыться, как случалось прежде.

Тогда ему и показалось, что одна из стрел пронзила его тело. Как часто такое случалось с другими, но с ним самим не бывало никогда.

Но ведь наступил черед поплатиться за свои проказы.

Но каким же маленьким, непривлекательным казался он рядом с Аполлоном, даже Гермес не смог бы с этим красавцем сравниться.

Амур стал думать, что ему предпринять, как действовать дальше. Он был растерян и подавлен. Вот и соблазнённая нимфа о нем не вспоминала, она стремилась, как и другие за Аполлоном, что это за издевательство такое?

Тогда он и выстрелил первый раз в Аполлона, но вторая стрела пронзила душу Дафны. Только это была стрела отвращения на любую любовь и страсть. Самая горькая и коварная месть совершилась.

Глава 11 Превратности судьбы

В первый миг Дафна, увидевшая Аполлона, была поражена, но тут же поняла, что у нее нет к нему никаких чувств.

— Ты мне не нужен, оставь меня, — твердила она.

Она бросилась прочь от самого прекрасного из богов. Но она еще и не ведала, как много страданий ей придется пережить в ближайшее время. Она знала, что так должно быть, но ничего не могла объяснить Аполлону. Сам же юноша, ни о чем не думая, устремился за нею, он не смог бы остановиться, если бы и захотел.

Так и продолжалась еще какой-то срок эта бессильная погоня. Аполлон впервые признал любовь во всей ее красе и боли. Она запомнилась навсегда, потому что оказалась первой, самой главной, а Феб, обласканный всеми, и представить себе не мог, что такое может случиться.

Как могла она убегать от него, отвергая все, что он ей дарил так щедро?

— Разве я похож на Пана и могу наводить на кого-то ужас?

Все происходившее было похоже на сказку, на какую-то страшную сказку. Ему оставалось только забыть обо всем, но ничего не получалось.

№№№№№№№№

В то время Артемида только и могла думать о лесах и животных, да и Пан не видел того, что происходило с ее братом и нимфой. И вот теперь он устремился к Фебу, чтобы как-то утешить его, успокоить. Но Аполлон не потерпел бы такого, Пан пока еще плохо знал гордеца, и ошибся в своих добрых устремлениях, которыми, как известно дорога в Аид и стелется. Да и Амур, который все это сотворил, вряд ли отступится, а потому положение Феба было плачевным, никто ему не сможет в том помочь.

Просто Аполлон стал игрушкой в руках маленького безобразника. Это же понял и сам герой, только было уже поздно что-то менять.

Рядом с красотой Феба Пан почувствовал в еще большей мере свое уродство, расстроился и тут же отступил, понимая, что не сможет с ним соперничать, как бы ему того не хотелось, а значит и жалеть его не стоит. Но и Амур ни к кому из духов и богов не был так яростно настроен, не был так жесток, как к ослепительному красавцу.

Когда Пан узнал о том, он немного утешился, только все равно ему было жаль беднягу Феба, в безобразном теле было заключено большое и доброе сердце.

А Феб уже не мог рассуждать здраво, ему казалось, что в его бедах повинен весь остальной мир.

Пан успел только заметить, как эти двое бросились к реке, Дафна взмолилась о помощи, и просила отца избавить ее от насильника. Но если бы бог реки мог противостоять Амуру, то он бы бросился на помощь, только никто бы не решился на такой шаг. Амур усмехнулся, понимая, что придется за все ответить, раз он заварил эту кашу, то ее ему и расхлебывать. И Дафна поняла, что неоткуда ей ждать помощи, надо все решать самой. Она была обречена.

Нет, последнее, что она поняла и почувствовала, то, что превращается в дерево, это был лавр.

Вот и свобода, и никакого насилия со стороны юного и прекрасного бога, теперь ей суждено было оставаться на высоком склоне, и оставаться в плену еще более страшном навсегда. Но было исполнено то, чего ей больше всего хотелось, Феб больше не смог бы угрожать ей, если бы и захотел. Он подошел к дереву, постоял перед ним немного, развернулся и отправился прочь. Но тогда он надеялся, что еще сможет вернуть свою нимфу, что она не ускользнет от него так просто и быстро. Только надеждам этим не суждено было сбыться, лавр — это все, что осталось от его пылкой страсти.

Амур витал над ним, всем своим видом показывая, что с ним не стоит связываться, но он забавлялся в глубине души, потому что чувствовал свою беду над самым красивым из богов. Пусть красавчик сам убедится, какова она может быть любовь.

Аполлон удалился прочь, он даже не сразу понял, что с ним такое произошло, но все уже говорили о погубленной нимфе. Он сплел себе лавровый венок, чтобы украсить себе голову, а что ему было делать? Первые его шаги в этом мире были не такими уж красивыми, но он не волен был что-то изменить. А ведь он стремился совсем не к этому, но от него больше ничего не зависело. Но ему еще надо было разыскать Пифона, сразиться с ним и отомстить за все, что было сотворено.

Гера молча следила за тем, как погибла бедняжка нимфа, теперь он метался по земле в поисках Пифона. Но почему все еще молчал Зевс, словно его все это не касалось.

Глава 12 Предупреждение Геры

До сих пор все молчали и держались. Но терпению приходил конец. А в их сторону были устремлены все взоры. Появилась Эринния и сообщила ей о том, что мальчишка снова в пути.

И тогда Гера рванулась к Зевсу. Раз он не образумился, и все время думает о том самом, она молчать тоже больше не станет. Зевс выслушал ее молча, словно она говорила о ссоре служанок. Когда она замолчала, только и спросил:

— Но что ты хочешь от меня, дорогая, пусть твое чудовище само защищается. Я ему помогать не собирался.

Оно предупреждено об опасности, и если против мальчишки не устоит, значит туда ему и дорога. Мне не надо вмешиваться, и становиться посмешищем не стану.

Гера поняла, что все ее порывы напрасны. Он научился выворачиваться, всегда готов был выставить ее полной дурной. Хотя начала тогда все это она сама, но получила то, чего и добивалась. Пора было не совершать все тех же ошибок. Аполлон видел, что нет препятствий на его пути. И мечтал только подключиться, а после этой схватки он поднимется на Олимп и станет там царить.

Нимфа должна была заранее украсть его наряд вместе с мечом… Тогда все получится.

В то время Феб уже выделял музыку из всех искусств. А какая прекрасная музыка рождалась в его душе, казалась волшебной. Но все надо было изменить, чтобы его услышал и принял этот мир. Ночью к нему явилась Дафна, да и в каждом дереве, которое появлялось на его пути, он видел ее отражение. Нет, он не мог никакой музыкой заглушить чувство вины перед нею. Надо было что-то делать, чем — то заняться.

№№№№№№№№

Все это время Пифон размышлял о несправедливости жизни. Вместе с одной из нимф он направился к Гере, чтобы поговорить, о самом важном сказать своей богине. Он говорил о несправедливости, о том, что должен расплачиваться за чужие грехи.

— Я исполнял твои приказания, о богиня, — говорил Пифон, — разве у меня тогда был какой-то выбор?

Конечно, многие готовы были ей отомстить, но как же они станут трогать того, кто был только оружием в ее руках. Сам — то без Геры он никому ничего дурного и не делал.

Вот и теперь Аполлон, все зная, против Геры не пойдет. Но и оставить все просто так не может, значит, остается только Пифон.

Дракону оставалось уповать на чудо, но он не верил в то, что в этом мире оно возможно.

— Может с кем-то и бывают чудеса, только не со мной, — жаловался он нимфе.

И та понимала, что Гера за него не заступится, чтобы не ссорится с Зевсом, она пожертвует драконом. Она была глуха и не ведала о его существовании, хотя, если он понадобится ей для какого-то дела, то быстро про него вспомнит.

— Она еще вспомнит обо мне, — прохрипел Дракон.

Но в глубине души он понимал, что Гера больше не сможет его позвать, потому что он падет от меча Аполлона, и только вопрос времени, когда и где это случится. Но от того, что ему не нужно служить Гере, жить стало легче и веселее.

— Я не стану больше служить бессердечной и чужой богине, — твердил он и радовался этому.

Гера и подумать не могла, что ее верный зверь, пусть и немного опозоренный в последнее время, может вдруг принять такое решение. Он не мог надеяться на то, что Аполлон не отыщет его, где же ему было так спрятаться, чтобы не нашли? А о злопамятности и мстительности его ходили легенды.

Бог между тем стоял уже у врат драконьего замка. Гера витала и блуждала в облаках. Она не только не помогла ему, но даже предупреждать его об угрозе не стала. Такое предательство воспринял он крайне болезненно. Надо было все забыть и готовиться к поединку. Его можно было обвинить в тупости и доверчивости, но не трусости. Глядя на него Аполлон усмехнулся..

— Надеюсь, после меня ты с Герой посчитаешься, — вместо приветствия бросил он, — она заслужила отмщения больше, чем я.

Дракон захохотал, так что Аполлону стало немного жутко, но шутить он не собирался.

Он готовился к первому и самому важному в своей жизни поединку. Мог ли он проиграть? Нет, судьба Пифона была решена заранее. Если бы Аполлон и захотел проиграть, то Зевс бы не позволил ему так поступить. Но и смерть прекрасному богу не грозила, бояться ему было нечего. Это противостояние должно было закончиться, и надо было просто все расставить по своим местам. С замиранием сердца мир ждал этого поединка. Никогда прежде Аполлон не был так спокоен.

Глава 13 Одиночество

Лето слышала о своих детях, но как же далеко они были в этом бескрайнем мире. Такого прежде она и представить себе не могла. Но теперь чувствовала, что только там, на острове была спокойна и счастлива. Больше такого никогда не повторится в ее скудном мире.

Радость давно растаяла, печали умножались все время. Еще больше она огорчилась, когда рядом промелькнул Зевс. Узнав, что детей нет поблизости, он тут же исчез, двух слов не сказав ей при этом. Кажется, он и не взглянул на нее. Что это было? Издевательство, такое для него привычное и обычное.

Пусть он так поступал с другими, но как с ней можно было так обходиться? Почему так коротка оказалась его память? Ее слабый рассудок никак не мог понять того, что происходит. Как и многим титанам, ей было даровано бессмертие, только зачем оно одинокой, всеми покинутой Лето? А если никогда больше он не спустится к ней, тогда участь Пенелопы ей покажется раем в сравнении с ее вечным Аидом. Уж не отправиться ли к Персефоне?

Но Лето доказывалась, что и во тьме она будет такой же одинокой, только там ее никто и никогда не узрит вовсе. Да, надо признать, что Артемида была поблизости, она растворялась в лесах, но все время откладывала встречу с матерью, ей не хотелось даже навестить ее, чтобы не увидеть, как они обе одиноки и несчастны.

А вот Пан и другие обитатели лесов — это совсем другое дело. Только от Пана узнавала Лето о том, что творится с Аполлоном. Узнала и о столкновении с Амуром, и о гибели из-за него Дафны. Что-то подобное она и предчувствовала, но каким же жестоким вырос ее сын, откуда все это в нем появилось? Но ведь это только начало, страшно даже представить, что еще может быть с ними со всеми.

Артемида старалась отстраниться от брата, ей вовсе не хотелось быть причастной к тому, что он так бездумно творил.

Пусть делает, что хочется, но не приближается к ней.

№№№№№№№№№

А тем временем совсем в другом мире Ниоба повзрослевшая. Девочка была дивно красивой. В том году она стала невестой, теперь ее окружали женихи, те, кто мечтали получить красавицу в жены. Она все время оставалась в окружении женихов, томившихся вокруг нее. Но у всех у них было мало надежд на то, что все переменится. Девушка оказалась слишком разборчивой, не хотела с кем-то из них оставаться. Да и обожаемый ее отец уже не был тем примерным семьянином, как в начале. Он часто стал заглядывать к богам на Олимп, все время проводил в веселии и радостях. А матушка махнула на него рукой и перестала замечать то, что творилось вокруг.

Матушка внушала дочери, что та должна быть примерной женой идеальной матерью. Но будь осторожна, сделай правильный выбор, чтобы потом не тревожиться и не волноваться, — говорила онаНиоба чувствовала, что мать говорит и о себе самой.

— Ты должна быть спокойной и счастливой, — снова повторяла царица.

Когда появлялись женихи, и они не нравились ей, Ниоба отказывала быстро, ни о чем не задумываясь. Никто из тех, у кого не было царских кровей, не мог надеяться. А взор ее все чаще обращался к царю Анефиону. Это был последний, тогда еще молодой царь Фиф.

Красавица не могла понять, почему именно он так ей нравился, от этой неизвестности на душе было таинственно и тревожно. Она гнала от себя эти чувства, но никак не могла от них избавиться, как ни старалась. Он станет моим избранником, с ним я буду счастлива, — твердила в это время Ниоба и знала, что так все и будет в ее мире.

В один прекрасный день, когда отец оказался дома (а это был редкий случай), она объявила о своем решении выйти замуж. И возликовал молодой царь Фив, давно сгоравший от страсти к ней. Все остальные должны были отступить. Так Ниоба решила свою судьбу и шагнула во взрослый мир, в котором должна была стать счастливой. Она сразу решила, что станет матерью и царицей.

№№№№№№№№

И все сразу переменилось в мире. Аполлон витал неведомо где, в то время когда рядом с Артемидой оставался Пан — он был во всем противоположен прекрасному Фебу, но при этом очень даже ладил с воинственной богиней.

Чудовище внешне — в душе он был добр, щедр и терпелив, таких еще поискать надо было в этом мире, и Артемида радовалась тому, что ей так повезло, и она буквально оказалась в том месте, где и обитал Пан. Эти двое на диво быстро нашли друг друга. Они никогда не ссорились, и порой ей казалось, что Пан был ее настоящим братом, что никак не могло бы обрадовать Геру, узнай она о таких вольностях.

Пан тоже переменился, ему очень нравилась Артемида, и он старался все сделать для того, чтобы она была счастлива и спокойна рядом с ним. Чем реже появлялся в дремучем лесу Аполлон, тем больше привязывалась Артемида к Пану, забывая о том, что родился вместе с ней, и подрастал рядом до поры до времени на полузабытом острове где-то в океане грез.

В первые дни, когда они только — только столкнулись, не только радости, но и печали их окружали. Пан запомнил тот момент, когда они тут появились, и вся жизнь его разделилась на время до и после появления близнецов.

Но сначала ничего не предвещало беды.

Глава 14 Происшествие

Теперь кажется, что это произошло еще до погибели Дафны и безнадежной любви Аполлона.

Артемиды, как и обычно, купалась в лесном озере, куда почти никто не мог добраться. Она наслаждалась тишиной, нежилась в лучах солнца, пробиравшегося через ветки деревьев, испытывала невероятное блаженство и радовалась своему дивному одиночеству.

Насмешливо размышляла юная богиня о тех, кто стремился друг к другу, и добивался взаимной любви — это насмешка Афродиты, смешнее, нелепее страсти и любви ничего нельзя было придумать. Влечение, какое скверное и противное слово.

Все было бы восхитительно в то солнечное утро, если бы на берегу озера не появился Актеон. Она слышала от Пана об охотнике — смельчаке, но теперь никак не могла смириться с тем, что этот парень появился тут и нарушил самое дорогое, что у нее было — покой. А юноша, узнав о появлении богини охотницы, не задумался обо всех страхах и решил, что должен на нее взглянуть, чего бы ему это потом не стоило. Он давно бродил по лесам в поисках Артемиды и даже не думал, что на этот раз ему так повезет.

Всполошился только Пан, он давно предчувствовал недоброе, а теперь хорошо понимал, чем все это закончится.

Нет, он пытался остановить парня на пути к озеру, но тот успешно одолел все препятствия, даже не подозревая, что его ждет дальше, а мог бы об этом подумать. Он перепрыгнул дерево, свалившееся у него на пути, а должен был принять этот знак судьбы…

Каким же беспечным и безрассудным он оказался, Пан только махнул рукой и затаился где-то в зарослях, чтобы посмотреть на то, что произойдет дальше, прийти на помощь своей богине, если ей нужна будет помощь, конечно.

А между тем Артемида медленно вышла из воды, словно бы старалась искусить незваного гостя, или подарить ему последнюю радость бытия.

Вот именно последнюю, потому что спокойствие ее и полуулыбка таили страшную угрозу, которую охотник, уверенный, что он произвел на богиню неизгладимое впечатление, вовсе не замечал, а напрасно. Беспечность ему будет очень дорого стоить. В глазах охотника блеснула страсть, смешанная с похотью, он что-то хотел сказать и не смог, слова застряли в горле. Он почувствовал перемены, которые царили теперь вокруг. И только собаки яростно завыли за спиной. Он потерял дар речи в тот же миг, и все кончилось, не успев начаться. А потом он и почувствовал, почему завыли собаки, охотник стал жертвой, он просто превратился в оленя. Нужно было спасаться бегством.

Вот и летел он в чаще, не разбирая дороги. Никак не мог он привыкнуть к своему новому обличию, но разламывать о том было некогда. А псы, с которыми он сам еще недавно охотился на оленей, теперь неслись за ним по пятам, и должны были его догнать. Его человеческий мир из-за глупой прихоти и спеси рухнул, растворился без следа. Он летел прочь, не в силах ничего изменить и исправить. Он грохнулся на зеленую траву, как только силы его оставили, собаки набросились на него со всех сторон.

№№№№№№№№

В тот миг, когда погибал Актеон, Ниоба смотрела на своего избранника. Ей хотелось узнать о нем как можно больше. У него было не только царство, об этом она знала с самого начала, но он оказался одним из бесчисленных сыновей Зевса, значит не отыскать никого выше по положению. К тому же он оказался прекрасным музыкантом, а она так любила музыку, что готова была слушать ее целыми днями и ночами, а самое главное, он был несмелым, даже робким, только при помощи музыки он мог творить чудеса.

Когда отец спросил царевну, почему она сделала такой выбор, она обо всем этом и рассказала, даже не задумываясь.

Отец порадовался вместе с нею, согласился на такой союз. Матушка промолчала. Она вспомнила историю о том, как ее мать Антипа оказалась в горах, где оставила младенцев и чуть не поплатилась жизнью. Но это случилось так давно, что трудно даже представить, как все было на самом деле. Она не собиралась ворошить прошлое. Может молодой царь Фив и сделает ее дочь счастливой, как это знать наверняка.

Она же признавалась себе, что ее мужу это так и не удалось.

Но царица не роптала на судьбу и мужа. Вот если бы ее дочь не оказалась единственным ребенком — тогда бы она была вполне счастлива.

Ниоба должна все исправить, — говорила царица мужу, когда они остались наедине — это случалось так редко в последнее время, он все время казался занятым, а может быть, просто избегал встречи с ней?

Царь удивленно на нее уставился, словно бы видел в первый раз. Но, похоже, что это он упрекал ее за что-то. Он давно привык не видеть то, что видеть было не так приятно, пропускал мимо ушей слова, которые могли причинить ему боль, привести его в бешенство. И до поры, до времени, все складывалось если не удачно, то спокойно.

— Но разве наша дочь сама не сможет защитить себя и свой мир? — все-таки спросил царь.

Царица молчала, хотя ей было много что ответить, и все-таки она не хотела начинать снова этого спора, он все равно не услышит и не поймет ее, это видно сразу.

— Она числит себя в ближайших родственницах к Зевсу, вряд ли это понравится самому громовержцу. А если он порой и Геру умудряется наказывать, то, что будет с остальными?

Царь слышал ее, и был все больше и больше встревожен. Но что же не нравилось ей, может быть просто в мужья дочери достался не слишком удачный парень? Надо было подождать, пока все разрешится само собой, а потом уже что-то делать.

Глава 15 Разговор с Паном

Артемида, словно ничего не случилось, надела свое платье, завернулась в накидку и пошла дальше. Судьба любопытного охотника ее не сильно волновала, тем более, что он сам был во всем виноват. Никто не смеет на нее пялиться, тем более простой смертный. Никто никогда не приблизится, не прикоснется к ней больше. А если кого-то все равно не остановить, то пусть тогда и расплачиваются за все сами, своими пустыми жизнями.

Пан, встретивший ее в лесной чаще, только теперь до конца осознал, в какой кровавой драме он принимал участие.

Ну если не участвовал, то сделался безгласным свидетелем. Она застыла перед ним, а он ослеп и онемел.

Он и на самом деле не понял, что же делать, как быть дальше. Артемида показалась ему на этот раз невероятно жестокой.

— Но разве можно таких охотников оставлять безнаказанными? Да пусть это будет самый грозный царь, не бывать этому.

— Он сам виноват, — думал Пан, хотя не хотел ни о чем говорить.

Но Артемида только презрительно усмехнулась. Кажется, этот урод говорил вовсе не то, что думал, он должен быть заодно с другими, но она отступать и сдаваться не собиралась.

Ей не хотелось думать о Пане слишком плохо, ведь он единственный, оставался рядом и терпел ее несносный характер.

— Я буду так же беспощадна и по отношению к остальным. Ко всем, кто захочет иметь что-то против меня, — твердила Артемида, словно старалась оправдаться за все, что происходило вокруг них.

Она казалась слишком твердой и упрямой. Не стоило даже показывать, что она в чем-то виновата.

— Надеюсь, другие будут на чужих, а не на своих ошибках учиться.

Она надеялась, что Пан всем расскажет о случившемся, и ничего такого больше не повторится.

— Она к себе никого не допустит, — твердил между тем Пан.

Об этом он поспешил известить всех, кто сталкивался с ним в те дни. Он верил в то, что удастся предотвратить беды. Артемида заставила говорить о себе снова и снова.

№№№№№№№№№

Лето содрогнулась, когда узнала о случившемся. Она ждала Артемиду и о том, что ей сказать, как поступить дальше.

Титанита считала, что она сама во многом виновата. Но как объяснить дочери, что не должна она быть так агрессивна. Сколько она еще врагов наживет в этом мире. А разве такого хотела бедняга для своих детишек. Не может этого быть. Она пришла в ужас, как только представила себе растерзанного псами Актеона оленя. Еще не известно, что об этом Зевс на Олимпе скажет. Но вряд ли он будет доволен. Только у нее, как у Пана не было слов, чтобы что-то объяснить своей воинственной дочери.

— Я боюсь за тебя, дитя мое, — призналась Лето, — но еще страшнее за тех, кто рядом с тобой оказался. Ты слишком жестока и к правым и к виноватым, и это плохо закончится.

Но Артемида не собиралась слушать матушку, она с рождения привыкла поступать так, как ей хочется. И все-таки Лето не унималась:

— Конечно, мужи наши наглые негодяи, но мы не должны их безжалостно убивать — это еще хуже и страшнее, чем то, что совершают они сами.

— Я должна страдать и терпеливо ждать, пока они вернуться? –спрашивала Артемида, — этот погиб, но вряд ли другие станут так рисковать. А сами они никогда не существовали для меня, и пусть держатся подальше.

— Свою душу она тоже превратила в зверя, и будет смотреть, пока та погибнет, — размышляла скорбная Лето.

— Мое счастье, — говорила Артемида, — это лес, звери и птицы, а мужчины никогда к этому миру отношения не имели. Глядя на тебя я убедилась, как они далеки и ничтожны, такими и останутся.

Ниоба тем временем веселилась на своей свадьбе, принимала поздравления и подарки. Если ее что-то и огорчало, только то, что боги обошли ее стороной пиршество. А если и появлялись, то быстро исчезали. В те дни Ниоба узнала, что у ее мужа есть брат-близнец, значит и у нее могут родиться близнецы, ее потомство будет умножаться еще быстрее. Она знала, как трудно жить в одиночестве, как это хорошо, когда у тебя большая и дружная семья.

— У нас будет много детей и внуков, я смогу все изменить в этом мире, — убеждала она себя и своего счастливого мужа.

А пир был так пышен и умен, что казалось, будто все они оказались на олимпе в тот момент.

Глава 16 Прошлое Ниобы

Не случайно Зевс не появился на свадьбе внучки своей Ниобы. Это история уходила к давним временам. Когда-то была среди прочих похищена ее бабка Элина, и родила она Громовержцу Эака. Речной бог Асон от Сизифа узнал о ее похищении и стал преследовать Зевса. Возмущен был Зевс такой дерзостью рядового божка. Тогда и превратил он речного бога в русло речки.

А в Фивах тогда появился Никтей, который и стал их царем.. А рожден он был чудесным образом, от посеянных Кадмом зубов дракона. Оказался он бесстрашным воином, как и следовало такому быть.

Довелось ему в свое время схватиться с сыном Ареса Никтеем. Убил его безжалостно Никтей. Но не стал он ждать награды за такой подвиг.

Велик был гнев Ареса тогда, и бежал Никтей вместе со своим братом из Эвбеи, где они должны были правителями становиться. До самых Фив дошли они и стали их гражданами. А Фивы стали родиной их отца. Дочь их Антигона тайно сошлась с Зевсом, и бежала, боясь гнева отца своего и Геры, но она не знала, кого боялась больше.

Никтей тогда в ужасе и позоре и покончил собой, а перед смертью взял слово со своего брата Лика, что тот накажет вероломную царевну.

— Но все и для брата его закончилось трагически, он погиб от руки ее сыновей. И они говорили часто об убитом сыне Ареса, которого и считали виновником всех своих несчастий.

Известен он был многими дерзостями. Он пытался ограбить храм Аполлона в Дельфах, за это и должен был принять мучения в Аиде. Если кто-то и мог стать для него оправданием, только его дочь Коронида, которая стала матерью Асклепия. Хотя все это случилось значительно позднее. А в те времена Коронида стала возлюбленной Аполлона, но по воле рока изменила ему со смертным Исхеем. Хотя она уже ожидала ребенка от бога. Зевс, узнав о таком кошмаре, и бесчести для своего сына, в гневе поразил Исхея молнией. Тот сполна заплатил за свою дерзость.

Сам Аполлон поразил возлюбленную стрелой, а своего ребенка вынул из чрева матери, вспомнив, как такое же с Афиной проделывал когда-то Зевс. Тогда по наущению Геры, Семела так и не смогла родить ему Диониса, пришлось спасать младенца.

Асклепий был передан на воспитание кентавру Хирону, умнейшему из умных. Он посчитал, что так исполнит своей долг перед сыном.

Антигона тем временем, вопреки воле отца вышла замуж за царя ЭпопеяБыла она так прекрасна, что Зевс не оставил ее в покоеЭто ясно стало видно, когда пришел час родить, то на свет появились близнецы Амфион и Зет.

Зевс появился перед возлюбленной в обличии безобразного сатира. Чуя его обаяние и власть даже под страшной личиной, ничего не могла поделать Антиопа. Не забыла она, как много горя ей причинил уже Зевс, сколько еще хлебнуть с ним придется. Она даже не противилась, не сказала: «Нет» лже-сатиру, прыгнула словно бы вниз с обрыва. Надо было умереть, но она оставалась жить. И более того, от бремени своего освободилась благополучно. Но так перепугалась гнева мужа своего, что бросила новорожденных детей в лесу, да и убежала, не разбирая дороги.

— Пусть отец о них позаботится, — в ужасе решила она, ведь не одна же я во всем виновата.

Она была уверена, что дети ее не пропадут, без присмотра не останутся, там же дриады, сатиры и сам Пан обитает, он не даст им где-то сгинуть. Но ужас и страх за детей держал ее душу в железных тисках. Себя она считала самой несчастной из всех смертных.

Что же произошло с младенцами? Сам ли Зевс послал туда пастуха, кто-то другой о них позаботился? Взял тот себе несчастных малышей, уже готовых дух испустить. Заботился о них долго и тщательно. Он увидел, что это были не простые дети. Не от голода и страха они тут оставались. Значит, и надо было за ними внимательно следить.

№№№№№№№№

Ни о чем не подозревал царь, когда его жена вернулась назад, как уж ей все удалось скрыть, кто его знает. А может он просто глаза на все это закрыл, да и только. Она со временем успокоилась, и все лучше удавалось ей притвориться невозмутимой. Только не желала она рассказывать о странном сне, но потом все-таки служанке рассказала.

— Мне снилось, будто в лесу кто-то оставил младенцев, — говорила она.

Когда она настояла на том, чтобы ее служанка туда отправилась и все проверила, вдруг сон окажется вещим.

Служанка вернулась с пустыми руками. Она стала убеждать свою царицу, что это только сон, а сбыться он может только через какое-то время. Но слабым показалось для царицы такое утешение. Если служанка о чем-то и догадывалась, то она не проронила больше ни слова. Царице пришлось примириться со всем происходящим в мире. Только ночами тайком рыдала она о своих брошенных детях, была уверена, что их разорвали дикие звери. Но жизнь между тем текла своим чередом.

Глава 17 Рассказ мужа

Потом узнала Ниоба продолжение этой грустной истории из уст мужа своего:

— Мы оказались очень разными по характеру, хотя вначале этого не замечалось. Я был простым и нежным созданием, любил только музыку, а Зет — силач, ему нравилась охота, оружие осталось его единственной страстью. Мы ничего тогда о своем происхождении не ведали, но нас это не волновало и не интересовало. Жили мы дружно, были уверены, что кроме пастуха нет в этом мире у нас ни одной живой души. Каждый из нас был спокоен и счастлив в то время в своем собственном мире. Беззаботности нашей можно было позавидовать.

Но разве мы могли знать, что это время будет самым беззаботным и счастливым.

№№№№№№№№

А тем временем мать близнецов царица Антигона попала в руки фиванского царя, их дяди, который поклялся отомстить вероломной дочери за своего брата. Он захватил царство и убил ее любимого мужа, так и не узнавшего страшной тайны.

И тот самый Лик появился в Фивах вместе со своей женой Диркой, которая приходилась Антиопе двоюродной сестрой, ненавидела ее яростно, еще больше ей завидовала.

Только близкие родственники, слишком много знающие друг о друге, могут испытывать такие чувства. Лик, столкнувшись со своей племянницей, медлил. Он знал о ее связи с Зевсом, потому и колебался, не ведал, как должен поступить. Но Дирка не собиралась с ним считаться, она требовала, чтобы Антигону заперли в самую страшную темницу и не выпускали оттуда никогда. Она покорно снесла все издевательства, понимая, что ей все равно нечего делать, придется ждать и терпеть. Но глухими ночами царица рыдала о том, что о ней забыл Зевс, разве не мог он избавить ее от страданий.

Как же ее судьба была похожа на все другие судьбы.

— Разве мало я рисковала и рыдала, терпела и переживала, ведь ему ничего не стоило прийти ко мне на помощь.

И все только из-за одного сомнительного удовольствия. Но как он может быть таким бессердечным, таким несносным? Он ничего не сделал, и делать ничего не собирается. Он просто вероломен и несносен, — так она решила про себя в тот момент.

Но эти мольбы, пусть и поздно до него все-таки дошли. Гермес рассказал ему о старой знакомой, теперь узнице, попавшей в жуткие условия.

Зевс устыдился своей глухоты и чёрствости, хотя почти никогда прежде не возвращался к своим возлюбленным.

Гермес, по его приказу помог ей бежать из темницы, так она оказалась в горах. Она ничего ему не говорила, ни о чем не спрашивала. Она понимала, что хуже ей не будет никогда. Но как только она оказалась на воле, ее спутник тут же бесследно исчез, словно его и не было.

Случайно царица оказалась у того самого пастуха и нашла там убежище в горах, радуясь тому, что тут вряд ли появятся ее обидчики. А все закономерно, на пути ее и не могло оказаться другой хижины.

Пастух спокойно принял измученную царицу, на которой были дорогие, хотя и потрепанные одеяния.

Ради своего спокойствия, он не стал спрашивать, кто она такая. И Незнакомка ничего не рассказывала, она не хотел подвергать его опасности. Но кто-то предупредил о том, что тайное становится явным, но пусть это случится как можно позднее.

№№№№№№№№№

В царском дворце на рассвете стало известно об исчезновении Антиопы. Тогда и начался переполох. Выяснилось, что никто ничего не слышал, никто не знал, что там случилось, где теперь девушки.

Лик бросился на поиски, и всех в разные места отправил. Но возвращались его посыльные с пустыми руками. Никто ничего не знал и не ведал, куда делась пленница, ни живой, ни мертвой ее нигде не могли найти. Царь решил, что она уже в царстве Аида, а может и на Олимпе. Но скорее всего она провалилась сквозь землю. Все успокоилось на какой-то срок, но ненадолго. Дирка в то время бежала от мужа, надоело ей быть в плену и подчиняться ему, она присоединилась к Дионису и стала вакханкой.

Однажды вся удалая веселая компания забрела к Дионису, а потом они добрались и до хижины пастуха, куда и прежде часто заглядывал Дионис. Как ни была пьяна Дирка, она тут же узнала Антиопу.

— Видно не так далеко ты провалилась, как считает мой муженек, — усмехнулась она.

Она нашла пропажу, но что было делать с Антиопой, Дирка не ведала. Но она боялась выдать пленницу, потому что и ее место нахождения станет известно мужу.

Антиопа обмерла от ужаса, когда поняла, что она не сможет спрятаться, ее снова обнаружили. Дирка разошлась не на шутку, она назвала ее беглянкой, и при всех призвала сыновей пастуха, оказавшихся тут же, чтобы они схватили и привязали ее к рогам дикого быка.

— Что вы медлите, вам царица приказывает, вопила она в ярости. Пастух молча смотрел на все, что вторглись в его хижине, ничего не мог он сделать рядом с богом.

Да и сама царица выглядела не лучшим образом, надо было все скорее уладить.

Глава 18 Наказание

Драма должна была разыграться с минуты на минуту. Хотя и не узнанный пока никем, но Бог Дионис наблюдал за всем, что там происходило. Братья в тот момент переглянулись. Сверкнула ослепительная молния на небесах, они восприняли это как знак Зевса, побуждение к действию. Они должны были исполнить волю царицы, тогда они и бросились к Антигоне. Но в тот момент появился Гермес, который всегда и везде появлялся вовремя.

— Остановитесь, безумцы, нашли кого слушать, пьяную царицу, это ваша Мать. Такого бесчинства не должно свершиться.

Братья возмутились, старались ни о чем больше не говорить, они даже не поверили в такое, а потом пришлось благодарить Гермеса за то, что остановил их вовремя. Что было бы, если бы он немного задержался?

Дирка протрезвела в один миг от всего увиденного и услышанного. Даже для нее все это показалось слишком странным, страшным то, что могло свершиться, она не хотела зла для этих парней. Нет, в этом мире все против нее поворачивалось. Но парни не стали церемониться с царицей, они схватили ее и предали той самой смерти, которой она требовала для Антиопы. На этот раз их никто не стал останавливать. Они бросили тело на дно озера, чтобы скрыть следы страшного преступления.

Лик узнал о том, что свершилось, отправился в поход на Сикмон, туда, откуда они пришли в Фивы. Когда-то в этом походе он убил царя Эпопея, а жену его сделал своей пленницей.

Вместе с царевичами слушал Гермес историю о том, как была соблазнена царица, как в ужасе оставила она своих детей в лесу на произвол судьбы.

— Разве после такого злодеяния хотя бы один миг я могла быть счастливой? -вопрошала она, — настигла для меня месть лютая. — не могу и не смею я больше роптать. Она еще долго каялась и не могла понять, что делать, как жить дальше.

Гермес появился перед Ликом, рассказал царю о происшествии в хижине пастуха, о гибели его жены не забыл упомянуть.

— Ты бы лучше сам оставил трон в Фивах, — потребовал он от царя.

Но тот медлил, не знал, что ему делать дальше.

Лик знал, кто перед ним находится. Но слишком трудной оказалась задача. Он никак не мог принять такое решение.

Тогда уже вступились братья, вошли они в город и во дворец. Лик бросился защищать то, что, по его мнению, ему принадлежало. Но его люди отступили от царя, не особенно его любя и доверяя. А царь, все еще не выпускавший меча из рук, был убит своими племянниками, как когда-то и было предсказано. Вышел Гермес к ним навстречу, чтобы немного их ободрить.

— Он был обо всем предупрежден, — говорил тот, — но все равно не остановился, значит, так тому и быть.

Люди, обо всем узнавшие, пришли к ним с радостью, ведь торжествовала справедливость. И в тот же день один из братьев был провозглашен царем.

Братья решили обнести свой град могучими стенами, чтобы он оставался недоступным для всех врагов — это и стало первым и важным делом. Силач Зем таскал и складывал камни, неподъемные даже для Титанов. Амфион же не смог бы с ним тягаться, потому он творил музыку, помогал совершать невероятные подвиги.

Бог Аполлон уже подарил ему тогда свою лиру, и она издавала чудесные, чарующие звуки, такие прекрасные, какие только могли быть возможны.

Камни, принесенные Земом, сами укладывались в ряд, никакая сила не смогла бы сдвинуть их с места. По всему миру разнеслась о них слава, узнал о возвращении и воцарении и Лидийский царь. Тогда он и решил отдать в жены Амфиону свою дочь Ниобу. Свадьба эта сблизила всех, заставила забыть о будничных делах. Она появилась в те дни в хорошо укрепленных Фивах и жила там спокойно и радостно, после шумной свадьбы.

Кажется, никакая сила не могла нарушить покоя и радости. Слишком хорошо все было тогда. Любая из цариц могла бы ей позавидовать, но все кончается, а хорошее кончается еще быстрее, чем скверное. Зем немного позднее женился на Аэдоне, и этот союз сначала казался безоблачным и счастливым. О погибшем от их рук Дирке и Лике они старались больше не думать, не вспоминать.

Если бы богам хотелось, они бы ответили на такой удар, но раз все обошлось, то надо было просто жить дальше. Так братья себя утешали, и какое-то время это у них хорошо получалось.

Глава 19 Победа

Аполлон дрался из последних сил. Пифон видел, что он проигрывает и начал яростно противиться, чтобы совсем не пасть духом, хоть как-то продержаться, иначе какое же он чудовище, если его юнец так спокойно победил. Нет, надо попытаться выпутаться из этой истории. Ему хотелось остаться в мире, где нет богов и героев, где не станут ему досаждать едва народившиеся боги своими подвигами напрасными. Но в тот момент Аполлон уже серьезно ранил его, он опоздал, и видно он не сможет добраться до тех благодатных мест, где и поджидает его спасение. Он не может надеяться на пощаду. Все происходило словно в дурном сне. Он ничего бы не смог поделать.

Оставалось махнуть рукой и порадоваться тому, что там творилось. Суетиться, перебиваться негодной пищей, разве для этого он пришел в мир и решил там оставаться. Недаром он все время оставался около богов, и так и не смог решиться вырваться от них на свободу.

№№№№№№№№

Все кончилось в один миг, и Аполлон сидел над убитым драконом. Он победил, но такая победа его совсем не радовала. Одежда его была измазана драконьей кровью. Меч героя стал темным от засохшей крови чудовища. Как он мог оставаться таким непривлекательным? Но юный бог думал не о прошлом, а о грядущем. Радости от победы не было никакой, одни только огорчения и печали ему виделись в те часы.

Он знал, что теперь ему придется очиститься от пролитой крови, от этого не был освобожден даже сам Зевс. А вот этот остров в честь дракона он назовет Дельфами, здесь и будет стоять самый главный оракул, к которому потянутся все, кто захочет узнать свою судьбу.

Аполлон поднялся и стал возводить костер, на котором и сжег тушу убитого дракона. Но ведь он был не самым злым в мире чудовищем, и когда-то перевез его с острова на землю, а главное, был он подневольным созданием, и главной обидчицей оставалась Гера.

Феб решил пока оставаться тут пастухом, а потом видно будет, что ему делать дальше. Он взглянул на гору Парнас, и решил, что она останется там вечным обиталищем для муз.

— Все музыканты, поэты, художники всегда будут стремиться к ней.

С жалостью он покидал Парнас и своего оракула. Но он знал, что богини не позволят ему нарушить вечные законы, он должен нести повинность за пролитую кровь. Аполлон уходил, но обещал всем, кто встречался на пути, непременно вернуться назад. Теперь у Феба было два места на земле, куда он обречен был возвращаться, дворец его матери и Дельфы с Парнасом и оракулом. Он чувствовал себя в те дни почти счастливым.

Восемь лет рабства — так был определен его дальнейший путь. Конечно, если вспомнить, что он бессмертен, то это пустяки, но с другой стороны, он мог столько всего сделать за это время, а придется оставаться в рабстве, но кто же кроме него во всем виноват?

№№№№№№№№

Пленник появился перед царем Адмемном. На первый раз показался ему тот и весел и добр. Именно поэтому его отправила пророчица сюда. Феб и царь остались довольны друг другом, хотя это были самые трудные дни для юного бога.

Он слушал музыку на своих пастбищах, развлекался с нимфами и пришедшими к нему музами, те решили не оставлять пока своего бога. Но он изведал самую простую жизнь, испытал все ее радости и беды. Тем приятнее будет потом возвращаться назад. Музыка тогда рождалась удивительная в тех местах, радости его не было конца и края.

Как не хотелось Аполлону поскорее покинуть эти места, ведь после восьми лет рабства он снова стал свободным, но все-таки в последние дни он медлилУходя, он должен был отблагодарить царя, давшего ему приют и кров, он узнал, что тот хочет получить в жены Алкестиду. Феб тут же решил помочь царю. И хотя она была внучкой его дядюшки Посейдона, но и это не остановило юнца.

Вероломный царь, отец невесты, потребовал от жениха запрячь в колесницу медведя и льва, но звери, как только увидели Аполлона, спокойно ему подчинились. Так и пришлось грозному царю исполнить обещанное.

Глава 20 Свадебный пир

Пышной и прекрасной была эта свадьба. Кто еще мог похвалиться тем, что сам Аполлон был на ней и играл на золотой арфе для гостей и молодых. Но перед самым торжеством он исчез, ни о чем не предупредив.

Оракул предсказал царю большую любовь, но порочную жизнь. Пришлось обратиться к богиням судьбы. Она не только согласилась с оракулом, но и предположила, что смерть можно отложить, если царь найдет кого-то, согласившегося за него умереть.

— Но это может закончиться бедой, — произнесла одна из муз, которая узнала обо всем, что случилось.

Но Аполлон тут же сообщил, что царь согласен на такое условие, решив, что он найдет выход и подарок окажется ценным. Они и сами верили в то, что подарок будет, выход найдется. Оракул немного подумал и произнес:

— Из всех смертных на это согласится только моя любимая жена.

— Но это скверно, — вырвалось у Аполлона, — жизнь без любимой не имеет смысла, это настоящее наказание, а не подарок.

Пифия и сама расстроилась, ведь ей пришлось огорчить своего любимого бога, но она не могла притворяться и таить правду.

— Мы отправили туда Геракла в тот миг, когда это должно будет случиться и Танатос придет за ним, он справится, — спокойно говорила Пифия.

Феб немного успокоился, а что еще ему оставалось после всего случившегося. Ни о чем другом они думать в те минуты не хотели. На свадебном пире, вернувшийся Аполлон и объявил о своем подарке, и все возликовали. Никто и никогда прежде не получал такого подарка. Исполнилось все, чего хотелось, сам Феб очистился от крови дракона, мог просто подняться на Олимп и оставаться там, сколько ему вздумается.

№№№№№№№№№

Пока Аполлон отмывался от драконьей крови, на Олимпе давно и упорно говорили о нем. Его слава росла и ширилась с каждым днем. Теперь уже он был одной из тех фигур, о которых все говорят, хотя почти никто не видел — таинственность завораживала, терзала любопытные души богов, все были наслышаны о нем, теперь хотелось только увидеть. А еще многим хотелось послушать знаменитого оракула, который родился вместе с ним, и теперь уже мог предсказать любые события.

Аполлон же прославился тем, что был обделен взаимной любовью. Он мог столкнуться с самим Амуром, но и это не изменило бы ничего в его судьбе. Самая последняя новость оказалась о том, какой подарок он сделал на свадьбу царю.

Но конечно, прежде всего, Олимпийцам надо было взглянуть на юного бога и убедиться в том, что он так хорош, как о нем говорят, потом услышать золотую лиру, музыка завораживала многих.

Амур знал об Аполлоне больше, чем другие и старался не попадаться ему на глаза. Сам Зевс прервал свои дела и пригласил его к столу, всем представил, как любимого сына. Гера отвернулась, но на нее никто больше не смотрел. Многие смотрели на юного красавца с восторгом, но нельзя сказать, что все так уж им восторгались.

Бог войны Арес поднялся из-за стола:

— Он не так хорош, как все мы думали, — усмехнулся воин воинов, — среди твоих бесчисленных детей бывали и получше, не правда ли, матушка.

— Если ты найдешь хоть одного, который захочет сравниться со мной, — говорил Аполлон, — то я готов и к схватке, хотя за Пифона пришлось долго пастухом оставаться, но и теперь не прочь, у нас впереди вечность.

Все замерли от неожиданности. Бог войны бросил вызов брату, Аполлон принял его, что же будет с ними дальше? А ведь не знал, наверное, только Аполлон, что Арес в лепешку расшибется, чтобы свое доказать, а если он это знал, то оказался совсем безрассуден. И не то, чтобы они боялись за Аполлона, но их пугало то, как Арес взял их в оборот. Жаль было сатира, которого выберет Арес для этого поединка, заплатить за бога войны своей шкурой придется кому-то другому. И будет он только игрушкой, забавой в руках других, споривших друг с другом. Но история текла своим чередом, кому-то за что-то все равно придется расплачиваться.

Глава 21 Новый охотник

Все эти годы Артемида жила мирно и однообразна. Она слышала о том, что происходит с ее братом, и все-таки злилась, ведь о них он думал так мало. Но сама она готова была и без него прожить, а вот матушка так страдала от одиночества. Но и ее там, на олимпе не оставили без внимания. Снова и снова появлялись смельчаки, которые готовы были рискнуть и с ней столкнуться.

Охотник Орион решил идти обходными путями, он отыскал Пана, упросил его уговорить Артемиду взять его в свою свиту.

— Я не позволю себе ничего лишнего, — твердил он, — хочу просто рядом оставаться. Она станет моей богиней, и только, я знаю, как она дорожит своей чистотой и непорочностью.

Пан никак не мог отказать смельчаку, да ему и самому было интересно посмотреть на все, что должно произойти. Он вряд ли сам пойдет против судьбы, но уважал тех, кто пойдет против. Он собирался поговорить с Артемидой, но не верил во все происходящее.

Пан еще больше удивился, когда Артемида быстро, слишком быстро согласилась.

— А ему известна история с Актеоном? — поинтересовалась она, — пусть он подумает хорошенько, потому что если в чем-то провиниться, не станет ждать от меня пощады.

Охотник был поразительно хорош собой, а ко всему прочему он был еще и прекрасным охотником, что редко когда сходилось в одном человеке, но в Орионе сошлось. Нет, он был могуч и готов броситься в сражение за нее. Никаких вольностей он себе позволять не собирался, по крайней мере, в самом начале. Она знала об этом и не знала, ведала и не ведала.

Орион предстал перед богиней во всей своей величественной красе, а потом он неизменно повсюду следовал за ней, считая это честью для себя. А когда они сидели у костра, она задумчиво произнесла.

— Я тебя хорошо понимаю. У меня тоже было много хлопот с женщинами. И я решил больше ни с одной из них не иметь дел. Первая моя жена Сида была страшно хвастлива, она заявила, что красотой превосходит Геру, и в тот же миг провалилась в подземное царство. А ведь она верила, что любой бред ей сойдет с рук. Я и сам тогда стал опасаться за свое спокойствие. Ведь и мой отец Посейдон не смог бы защитить меня от ее гнева, потому что он никогда не связывался с Герой.

— Да, с Герой и Зевс никогда не связывался, — усмехнулась Артемида, ее все боятся больше, чем самого Зевса.

А Орион продолжал свой рассказ:

— Когда я лишился своей женушки, то остался на земле совсем один, но длилось это недолго, почти сразу же я влюбился в царевну Мерону.

Правда, царь с самого начала не хотел мне ее отдавать. Он повелел истребить всех диких зверей на острове. Вот тогда я и стал охотником, и об этом никогда не жалел. Но бед на мою голову тогда свалилось немало, потому что он не спешил исполнить обещание. Мы много гуляли и пили, вино разрушило мой разум. И однажды я, подталкиваемый Амуром, ворвался в ее спальню, не мог остановиться, пока силой не овладел ею. Я и теперь не ведаю, как такое случилось, но обида была слишком сильной, так хотелось ускорить страшно затянувшееся дело. Ее отец обратился к Дионису с мольбой о наказании, он яростно требовал отмщении. И стоило только помянуть Диониса, как он явился. Оба они увидели и услышали бога свободы.

— Верно, царь обратился ко мне, — говорил Дионис, — я как раз пролетал мимо и услышал такую знакомую историю.

Артемида с вызовом взглянула на брата.

— Это мне принадлежит все вино на свете, и оно не всегда благотворно действует на разум, а уж те, кто им злоупотребляет и вовсе становятся порой преступниками, такими насильниками, как Орион. Но винить должны только себя самих.

— И что же ты сделал?

— Я усыпил его, другое наказание мне казалось слишком жестоким.

— Но он насиловал невинную девицу, — возмутилась Артемида, которая всегда готова была защищать своих девиц.

— Да, но только затем, чтобы как можно скорее заполучить ее в жены, — не сдавался Орион, — у меня были благородные цели, и мне казалось, что она вовсе не против такого поворота.

— Словно женщина способна противостоять своему палачу и насильнику, — говорил Дионис задумчиво.

— Я только усыпил тебя, и не мог знать, что придумает оскорбленный царь, и он ослепил себя за такое.

— Но я помог тебе, — продолжал говорить Дионис, — зрение к тебе вернулось, как я и предсказывал, стоило только отправиться на восток и подставить глаза лучам восходящего солнца.

Ведь именно так и случилось, ты видишь, как и прежде.

— Это так, — согласился охотник, но тяжким и горьким оказалось для меня это путешествие. Хотя и прежде у меня не было ничего хорошего в жизни.

Он вспомнил о чем-то и тяжело вздохнул.

Глава 22 О чем не знал Дионис

Они все снова вернулись к Ориону, чтобы послушать его историю.

— Я дошел до назначенного места, подставляя солнцу свои глаза, сначала зажмурился от невероятного блеска, а потом понял, что тьма расселась, значит, снова могу взглянуть на белый свет.

Тогда мне захотелось отомстить злодею-царю. Но он знал обо всем заранее — надежно от меня спрятался. Я искал его долго и напрасно, но успокоиться и думать о чем-то другом я не мог, пока не отыщу его, не будет мне покоя. Он должен поплатиться за свое вероломство и обман, за то, что жизнь моя была так исковеркана. На этот раз Артемида не могла с ним согласиться — она не лучше других знала, что такое унижения и обиды, да такие, за которые мы еще не отплатили.

Дионис попрощался с ними, у него было еще много дел.

Откровения Ориона тронули душу Артемиды, она стала относиться к нему с больше теплотой, с той, на какую только и была способна. Но переживала она только до той поры, пока не узнала того, что в пылком рассказе он от нее утаил, не рассказав о тайнах своего путешествия на Восток. А он все сделал для того, чтобы богиня не узнала, как в него влюбилась богиня Утренней Зари Эос, и не в силах справиться со своими чувствами, стала его преследовать. После всего пережитого, он дал себе обещание не связываться ни с одной из женщин и богинь, да еще пылающими такими страстями.

Может быть, кому-то от такой связи повезло бы больше, а ему не на что было надеяться. Да и слава у богини была дурная, она всегда оставалась ветреной и непредсказуемой.

Она и прежде похищала и надежно прятала и богов и мужчин, да и теперь только об этом и думала. Нет, лучше будет, если Артемида ни о чем таком и не догадается, еще неизвестно, как она к этому отнесется.

Орион оставался сам собой, когда богиня удалилась. Он вспомнил обо всем, что с ним тогда приключилось. Он узнал от эльфов и духов, что богиня ищет с ним встречи, все для этого предпринимает. Он не стал рисковать и выяснять, чем такая встреча может для него завершиться.

Прикинув, сколько опасностей таят такие развлечения, он проделал долгий путь. Орион бежал с востока так быстро, что она не смогла за ним угнаться. Наверное, бегство ее страшно оскорбило, но она сделала вид, что ничего такого не случилось.

А повстречавшись с Артемидой, он нашел для себя убежище там, где не могла до него достать Эос.

Богиня все видела и знала, и не скрывала ярости. Она отправила за ним своих служанок, хотя прошло довольно много времени, она могла, когда хотела, терпеливо ждать.

— Негодник, — твердила Эос, — да кем он себя считает, — как смеет так поступать, Он надеялся спрятаться у этой глупой девицы. Никогда не бывать этому. Будет так, как я хочу, я навсегда с ним останусь, а брошу его только тогда, когда сама того захочу.

Когда Пан рассказывал об Артемиде, он упомянул о печальной судьбе Актиона. Но наш герой верил, что ему ничего не угрожает, ведь он не собирался к ней приставать с такими глупостями. Она даст отпор легкомысленной богине, если та вздумает тут появиться. Нет, если оставалось только стать верным слугой богине. Он в те минуты и не предполагал, что эта богиня может в него влюбиться, вот тогда все переменится сразу.

№№№№№№№№

Эос тогда уже знала, что Орион прячется у Артемиды, да более того, он уже рассказал свою историю этой проклятой девственнице. Она бросилась туда, не задумываясь о том, что с ними может случиться. Эос преградила дорогу Артемиде

Глава 23 Дурная слава

В то время Ниоба была известна тем, что она считалась самой счастливой женщиной на свете, и матерью она была отменной. Она успела подарить миру и мужу семь прекрасных девиц и семь сильных и красивых парней. Царица так радовалась каждому ребенку, так гордилась ими, что гордыня пересилила все другие чувства. Многие говорили, что так недалеко и до беды….Она так загордилась, что перестала ходить в храмы, не приносила больше жертвы богам. А когда муж ей о том напомнил, она только пожала плечами.

— А какая беда, зачем мне туда ходить? Что мне перед богинями заискивать, пусть они родят и воспитают столько прекрасных детей, как у меня. Они одиноки и злы, почему я должна их боготворить, если я во всем лучше?

— Ты смертная, — говорили ей многие, — и для тебя это плохо закончится.

— Ничего подобного, они не посмеют, — самодовольно повторяла Ниоба.

— Богини не станут со смертными тягаться.

Но Ниоба стояла на своем, и в какой-то момент ей показалось, что она одержала победу. Царица мысленно поднялась еще выше, а потом грянул гром. Она и не представляла, с какой высоты ей придется лететь вниз.

Антигона, и сама пережившая потерю сыновей, попросила вразумить ее. Но гордячка ничего не собиралась слушать, считая, что ей не стоит учиться на ошибках свекрови.

Нет, даже родная мать не смогла бы ее остановить тогда.

Антиопа вспомнила самые скверные времена, и дивилась тому, что ослепленная, та не видит даже самого очевидного. Но как же так можно быть беспечной. Какая беда еще свалится на них головы. Она не верила, что Ниоба стремится их всех погубить, но возможно какой-то злой дух собирается бросить ее в бездну, а столкнуть туда остальных ее близких. Тогда Антиопа пришла к своему сыну:

— Останови жену, она погубит всех нас, ладно я прожила свой век, но что будет с остальными. Но о детях своих ты должен позаботиться сам.

Она видела, насколько он безволен и мелок, какую сумасбродную женщину любит, как слова против нее сказать не может. Сын скорее готов был от нее отречься, чем от своей жены.

— Но может быть, я паникую напрасно, ничего страшного не случится, — обратилась Антиопа к Зену

Но по суровому молчанию второго сына, она почувствовала, что права и ждать надо худшего.

Страшные сны снились Антиопе в те ночи. Ее сестра Дирка, зверски убитая вместо нее, восставала из праха, бесцеремонно врывалась в ее думы:

— Ты думала, что боги сохранили тебе жизнь ради радости и счастья, несчастная. Да ты такое узнаешь и своими глазами узришь, что всем нам и не снилось. Твоя казнь будет моей страшнее, просто она была отложена на время. И уж поверь мне, ты и представить себе не можешь, что еще с тобой случится.

В те тягостные для царицы дни в Фивах появилась прорицательница. И стала она призывать фиванских жен, чтобы, чтобы вспомнить о богинях, принести жертвы для начала хотя бы Лето.

— Ее дети стали последними богами, она нас точно услышит, они все ближе и роднее нам, чем другие боги и богини.

Слушали ее жены и жрицы удивленно, но ничего сами делать не стали, решили обратиться к своей царице Ниобе, опасаясь больше ее гнева, она значительно ближе, чем какая-то неведомая богиня. И вздрогнула Антигона, она подозревала, что под маской старухи скрывалась сама богиня Гера, которая хотела поиздеваться над Лето и отомстить ей за связь со своим мужем. А Ниоба была так беспечна и горда, что не собиралась даже отступать, и ни о чем не думала. Она не чувствовала угрозы, а напрасно. Но ведь Лето, как бы скверно ей не было, от своих детей не отказывалась, а Гера не раз бросала их, если они не оправдывали надежд, вот хотя бы Пана или Гефеста взять. Да и Антиопе, бросившей своих сыновей, она обязательно отомстит, недаром Дирка ей являлась во сне.

А верховная богиня будет потешаться потом над обеими, разве не ради этого она спустилась с небес на землю?

Но и на этот раз Ниоба оказалась глухой и слепой, и бесчувственной, что и навлекло на их мир страшную беду.

— Я не стану приносить жертвы какой-то богине, которая и породила-то только двоих детей, а у меня их в семь раз больше.

Это заявление услышали все. Только прорицательница, кажется, успела исчезнуть к тому моменту.

Глава 24 На Олимпе

На Олимпе Арес возмущался страшно.

— Словно мало у нас тех, кто на дудке играть умеет. Но разве это удел настоящего бога? Сражение, упоение в бою, вот чем следует заняться любому из нас, это должно стать главным делом всей жизни.

Он мог взорваться от злости, если Аполлона признают и над воякой возвысят. Они ликуют, зная, что он убил Пифона — велика важность. Это мог сделать любой. Ведь этот страшный зверь был просто Гериной игрушкой, а так оставался слабым и безобидным созданием, грозным только с вида.

Но никто не хотел даже думать о такой правде, потому что невыгодна она для них. Молчала почему-то об этом даже сама Гера, неужели, как из Геракла, она может сделать их Аполлона героя.

— Пусть он не среди драконов ручных, а в настоящем сражении себя покажет, тогда и ясно будет, каков он на самом деле.

Он резко поставил свой кубок, не скрывал ярости. За Аполлона он пить не собирался.

Гера поднялась и решила отправиться к себе, Арес последовал за матушкой.

— Как я понимаю, ты рада его появлению, — спросил он сердито.

Геру возмущало то, что оправдываться надо перед собственным сыном.

— Он не так добр, как красив, говорят, душа у него каменная, — ухмыляясь, произнес Арес, — он никогда не простит тебя за твои зверские гонения, на это и не надейся, матушка. Ведь ты и Пифона своего ему на откуп отдала, но он этого не оценил. Второго Геракла, конечно, не получится, но что-то этакое обязательно вырастит из этого красавчика.

— Проклятие, — подумала Гера, — мальчишка идет своим путем, все мои усилия оказались напрасными. Он может и стал злее, но ничего не изменится, а вот говоря о Драконе, Арес прав, не стоило его подставлять, он мог еще пригодиться, но что теперь после драки махать кулаками.

№№№№№№№№№№

А тем временем все бросились на поиски Сатира. Но долго искать его не пришлось. Уж если воинственный Арес слегка завидовал Аполлону, то там, внизу завистников была тьма тьмущая. Гера выбрала того, который кипел от зависти и готов был броситься в сражение.

Сатир расположился на лесной поляне, куда и должен был направиться Аполлон. И Фебу пришлось принять вызов, слишком многие нимфы и духи видели, как появился Сатир.

Флейта сатира была не громкой, но пронзительной и певучей, а еще и ветры вмешались, чтобы взглянуть на происходящее и сильно ему мешали. На Олимпе услышать его музыку было невозможно. И как не хотел этого сатир, но выше его не пригласили, рядом оставались только нимфы и сам Пан, музы заглянули туда на часок, кто-то из смертных, проезжая мимо, остановился перед музыкантом. Среди них оказался и царь Мидас, на свою беду он и не подозревал, что с ним дальше может случиться. Вот тогда и началось это первое соревнование, зачаровавшее, заворожившее многих.

Все считали за честь там присутствовать, никто не мог пройти мимо. Не ожидал Аполлон от них такого равнодушия.

Заиграл Аполлон, а потом сатир, снова Аполлон и снова сатир. Потом все смолкло в один миг.

Арес, бывший тут, обратился сначала к смертным, с вопросом, кого они считают победителем. Все повторяли, как заведенные, что никто не может сравниться с Аполлоном.

Все смолкло вокруг, надо было определить победителя, а проигравший понесет наказание, которое для него определит победитель. И когда уже все вроде бы утихло, все услышали вдруг голос царя Мидаса.

— А я с вами не согласен, простая песня сатира значительно лучше, и мне жаль, что Аполлон заставляет вас пресмыкаться перед ним, вы ничего не видите и не слышите.

Феб удостоил царя только одного презрительного взгляда, но его уши стали расти на глазах и превратились в ослиные.

Царь в ярости бросился прочь, понимая, что он больше не станет прежним, Аполлон был мстителен и жесток, и правильно делали те, кто с ним даже не связывался. Сам же Мидас еще и не представлял себя в новом облике, он просто понимал, что с ним случилось что-то ужасное, очень страшное.

Но слушатели наслаждались музыкой и успели забыть о несчастном царе-правдорубе.

Сатир понимал, что защитников у него больше не найдется, если кто-то и полюбил его музыку, и тогда он ни в чем не признается. Арес стал яриться еще сильнее.

— Раз нет сил у тебя его победить, шкурой своей за это заплатишь, несчастный. Вот это и стало наказанием, Аполлон даже не посмел ничего добавить.

Глава 25 Монолог Пана

А тем временем только Пан, который ничего не боялся, и был одним из молодых богов, и мог сказать свое веское слово:

— За зависть, наверное, надо платить, только не своей шкурой, наказание не соразмерно с преступлением.

Понимая, что должно случиться, Музы и Нимфы и дриады разбежались, кто куда. Искра жалости мелькнула в душе и тут же погасла.

— Пусть рассчитывается за свою дерзость, — понимая, что станет посмешищем, если отступит.

Феб спокойно следил за тем, как совершается наказание, и при этом он и глазом не моргнул.

— Он жесток, как никто в этом мире, — говорили потом о том, что произошло, но только Музы и могли это помнить долго и упорно.

— Он так прекрасен, как никто в мире, — тут же отвечали Клио другие музы, и это тоже было правдой.

Музы думали о хорошем, постарались забыть обо всем скверном, что случилось с ними.

До сих пор Пан относился к брату благосклонно. Но он увидел, что было сотворено с сатиром, и возмущался теперь сильнее, чем другие. Даже когда появилась Артемида, он не собирался сдерживать ярости.

— Ему все дано, талант, красота, сила, весь мир остается у его ног. А с несчастного сатира, кроме шкуры и взять было нечего, и надо было такое устраивать, да он остановить должен был без башенного Ареса, а не потакать ему в его жестокостях.

Артемида слушала Пана молча, тот был ей ближе, чем жестокий братец, но если она его не защитит, то ведь больше некому.

— Ему с рождения пришлось защищаться, вот он и стал таким жестоким.

— А ты видела, что с сатиром стало, почему в нем совсем не осталось сострадания к тем, кто слабее?

Артемида защищалась, ведь и сама она вовсе не была добра. Да, ей было жаль сатира, но она ничего не стада бы для него делать, жалость унижает, а она хотела оставаться сильной и мужественной, иначе в лесах не выжить. Но вскоре Артемида и сама узнала Аполлона значительно лучше, ей пришлось с ним обо всем поговорить.

№№№№№№№№

Феб, наконец, вернулся в дом к матушке. Эти края, а не далекий остров он и стал считать родным домом. Он смотрел вокруг и видел, что здесь ничего не изменилось. Его сестра повзрослела, похорошела, но оставалась неукротимой. Большую часть времени она проводила в лесах. Бог Пан был единственным ее другом. Как странно такое почувствовать и понять Аполлону. Они столкнулись случайно в лесу. Пан посмел уйти прочь, пролепетав что-то непонятное.

Похоже, что этот дикарь не собирается общаться, и все время чем-то недоволен. Ему припомнился сатир и расправа. Слухами земля полнится.

— Странно, как Артемида терпит такого грубого дикаря, -раздраженно думал Аполлон. Пока он решил о том не говорить, слишком много чести.

— Здесь так тихо и уныло, — произнес он, озираясь вокруг, понимая, что некому им любоваться.

— Я слишком привык к Олимпу.

Она видела, как он далек, чувствовала, что он не собирается оставаться здесь, может там, в большом мире, и не любят друг друга, но там не все так серьезно. Он становился слишком требовательным и капризным, — про себя думала Артемида, сожалея о чем-то невероятно дорогом, навсегда теперь потерянном. Там не может быть такой скуки, — говорил он раздраженно.

№№№№№№№№

Лето так долго ждала возвращения домой своего любимого сына, так теперь им гордилась, что никто не смог бы ее урезонить.. Она была горда и заносчива, что никто не смог бы ее урезонить, куда делась та забитая и несчастная девица, кто его знает. Но перед ней появился взрослый и совершенно чужой человек. Он был способен очаровать кого угодно, но родной матери он казался чужим и далеким, как звезда в небе. Она не хотела иметь с ним ничего общего, хотя даже не сознавала этого.

— Я знаю, -говорила она Артемиде, — когда та заглянула к ней, — это все ему пришлось испытать и пережить из-за меня. Месть — это не самое приятное чувство и состояние.

Гера его так же люто ненавидит, как и прежде. Но почему он так бесчувственен, стоит ли ко всему остальному миру так относиться, как он сам. Она была суровой и просто женщиной, многого не могла понять.

Часть 2 Юность близнецов

Глава 1 Среди своих и чужих

Жизнь на земле и на небесах текла своим чередом.

Аполлон и Артемида теперь были в разных местах и почти не встречались, от дружного детства оставались одни воспоминания, но близнецы старались не думать о прошлом.

Амуру же вовсе не нравилось, то что творилось вокруг них в последнее время, и в первую очередь он взирал удивленно, а порой яростно на Аполлона. А когда ему кто-то не нравился, Амур начинал мстить, и мстить жестоко.

Тогда проказник решил позаботиться о том, чтобы Дафна осталась не единственной жертвой Феба

— Пусть бог света и повелитель муз узнает, что такое неразделенная, несчастная любовь, только тогда он, возможно, что-то поймет в этом мире, да и в творчестве, о котором он так много и так восторженно говорил, не избежать трагедии. А ведь испортить ему жизнь было вполне во власти Амура. Если боги баловали Феба, то он делать этого не собирался.

Вот тогда и началось, с легкой руки Амура, что в Аполлона были влюблены вовсе не те, кого любил он сам. Да и он любил не тех, кто бы мог полюбить его. Сначала ему казалось, что это случайность, а потом он понял, что никаких случайностей не бывает.

Это оказалась самая жестокая месть из всех возможных, и выбран для нее был именно Феб. А Амур только издалека наблюдал за чужими страданиями и испытывал от этого удовлетворение.

Амур прекрасно знал о мести Феба сатиру, о его содранной шкуре, и потому считал, что Аполлону все должно вернуться, но не стоило уродовать его внешне, а вот душа его не останется без глубоких и страшных шрамов. По воле Амура Аполлон в те дни обратил внимание на Мартессу. И хотя силач Идас уже успел похитить ее у отца, но это ничего не меняло, Аполлон устремился к ней. Разве жених не должен был с ним посчитаться и уйти с его дороги?

Бог Муз не сомневался в свой неотразимости. Он вызвал Идаса на поединок. Скорее всего слухи о поверженном сатире до силача уже дошли. Но он не испугался, решил, что стоило побороться за эту женщину. Фебу же хотелось убедиться в том, что происшествие с Дафной было случайностью, но он удивился, когда Идас принял вызов и пошел на поединок.

— Ну что же, потом не говори, что я был слишком жесток, — усмехнулся Аполлон.

Мартисса страшно перепугалась, когда узнала, что сам Аполлон влюбился в нее. Сначала она посчитала это просто злой шуткой, чего только не случалось с ней в последнее время. Но когда он сам предстал перед ней, она немного растерялась. Она боялась быть брошенной, покинутой навсегда, сколько было историй о том, как коротка любовь у Зевса и его сыновей. А с этим еще и какие-то ужасы были связанны, оставалось только ждать беды. Мертвая Дафна приходила к ней во сне и сама рассказывала о том, что с ней случилось. Ей не на кого было надеяться, на этот раз должно было случиться страшное. Оставалось только отдаться на милость судьбе.

— Идас богатырь, он так просто не отступит, — убеждала себя девица, а ей оставалось ждать и надеяться на лучшее.

— Какой бы не была моя судьба, приму ее достойно, — решила она.

№№№№№№№№

Зевс на Олимпе слушал весть о поединке его любимца с кем-то из смертных, конечно, дрались они из-за девицы.

— Его не так просто будет победить, это тебе не сатир, — усмехнулся Зевс, и почему вы с Амуром не ставите парня в покое? — спрашивал он у Гермеса, считая, что тот замешан во всем, что творилось, вестник всегда оставался без вины виноватым.

Да уж, Зевс понимал, что его пример оказался заразительным и для его детей.

Аполлона насторожило то, что к Идасу многие относились благосклонно, делали вид или на самом деле верили в него. Но надо было бросаться в схватку, больше ему ничего не оставалось.

№№№№№№№№

Хотя Зевс и обещал не вмешиваться в происходящее, но удержаться никак не мог. Он следил за поединком и видел, что Аполлон проигрывал и отступал. Сам ли Идас был так силен или ему помогал Посейдон, как знать, но это было так. Но в последний момент, швырнув молнию, он прекратил поединок.

Аполлон раздраженно поднялся, отстранился от соперника. Идас понимал, что небеса у него украли победу, которая была так близка. Тут и появился Гермес вместе с молнией, чтобы огласить Зевсову волю.

— Громовержец хочет, чтобы Марисса сама выбрала себе жениха и мужа из вас двоих, — торжественно произнес тот.

Кажется, весь мир замер после этих слов. Духи и боги стали прислушиваться к тому, что там творилось, было так интересно взглянуть на то, что будет дальше.

Марисса дрожала от ужаса. Она понимала, чем может для нее завершиться такой выбор. Но все взирали на нее, и надо было что-то решать.

Глава 2 Трудное решение

Она ни разу прежде не видела Гермеса, понимала, что они не оставят ее в покое. Только и оставалось думать обо всем происходящем. Они же страдали и не могли успокоиться. Казалось, что весь мир теперь на меня взирает, кажется, рассудок и вовсе оставил меня тогда.

— Идас смотрел на меня и казался таким влюбленным, — размышляла девица, — что очень трудно, почти невозможно было от него отступиться. А слава красавца Аполлона была слишком дурна, в том не было сомнения, он никому не мог принести счастья. Но если выбор был за мной, как о том сказал Зевс, то я и должна выбирать. Аполлон не сомневался, что я выберу его.

С девицей что-то в это минуты происходило. Она чувствовала, что больше не произнесет его имени. Она улыбнулась и шагнула к Идасу, и сразу же увидела лицо Аполлона. Трудно было понять, что оно выражало. Ничего нельзя было толком разобрать.

Феб растаял, не желая больше тут оставаться. И все содрогнулись в ожидании новой беды, которая оказалась слишком близка.

№№№№№№№№

Аполлон, бесшумно убравшийся с места поединка, оставался только в жутких воспоминаниях. От него больше не было ни слуху, ни духу. Но даже сам он никак не мог поверить, что его подло передали в очередной раз.

Нет, надо было что-то изменить в этом мире. Он не смог победить смертного в этом поединке. Если бы не вмешался Зевс, он бы проиграл раз и навсегда. Было отчего прийти в полный ужас. Он никак не мог понять происходящего и примириться с этим не мог. Надо было обо всем позабыть.

Ему хотелось уничтожить свою дурную славу, как — то от нее избавиться поскорее. Он просил богиню оборвать жизнь этой деву через несколько лет, чтобы от нее ни слуху и ни духу не осталось, пусть все забудется. Он хотел отомстить, но не собирался умножать свою дурную славу. Уж если эта от него шарахнулась, то, что же будет с остальными дальше? Жестокости в мире и без того было достаточно. Оставить такое бесчинство без наказания он никак не мог, да и более мелких обид он никогда не прощал.

Калипсо долго ждала этого часа, следуя за ним повсюду тенью, а когда случился этот позорный поединок,, она решила заявить о себе, как — то изменить своего бога. Но при этом она не понимала, почему ей так долго не везет. Все, что оставалось, это утешить его, насколько она могла сделать такое. Она поверила себе самой, считала, что только она одна его понимает в целом мире. А как ей нравилось себя обманывать. Огорчало только то, что они не были близки. Да он и не замечал ее среди остальных. Но пусть так, ребенок, даже от минутной и случайной связи такое утешение. Она убеждала и себя и остальных, что этот ребенок будет самым любимым и желанным ее сокровищем.

Когда он был с Калипсой, Аполлон к своему стыду никак не мог вспомнить, потому его так и удивило известие о беременности. Он думал только о том, что с ним случилось, добьется ли он когда-нибудь такой любви, о какой мечтает и когда такое может случиться.

— Так будет всегда? — снова спрашивал он себя и не находил ответа. Но разве Калипсо, это то, чего он достоин.

Грехи казались еще сильнее и ярче? Но ведь это не конец, должно произойти еще что-то большое и важное, чтобы он подобно Гефесту оказался женатым и несчастным, потому что счастливым он себя уже не представлял.

— Сын? — размышлял Аполлон, — но почему она сама не говорит о том ни слова. Как страшно было сознавать это в тот миг. Но ничто не может спасти и утешить.

Но возможно, ребенок, это первый добрый знак. Так и есть, ребенок — это первая и возможно единственная его победа. На это следовало надеяться. Только он не сразу разглядел это и понял.

№№№№№№№№

Амур никогда прежде тут не появлялся перед Паном, и на этот раз они встретились почти случайно.

Но Пан не собирался с ним церемониться, почти сразу на него набросился.

— Ты все-таки не можешь успокоиться, — яростно произнес он.

Никому, особенно Амуру, не могли понравиться такие увещевания.

— Да я никому и не подчиняюсь, так решил, так и будет, — твердил он заносчиво. Но ты-то напрасно печешься, разве он тебя замечает?

— Это верно, — согласился Пан, — не будь он братом Артемиды, я бы и не взглянул на него.

А ради нее я готов на все, даже полюбить этого типа могу, — признался он.

— Но напрасно, я не такой терпеливый, как тебе кажется, я не собирался с ним считаться, да и с тобой тоже.

— Ты любовью владеешь, а что творишь, — стал упрекать его Пан, — по –моему тебе не слишком и везет.

Амур ничего не ответил, но обиду на Пана затаил.

Глава 3 Рождение сына

Аполлон ждал этого часа. Ведь должен был родиться его первый сын. То, что родиться мальчик, он узнал из предсказаний Оракула. Но тот ничего не сказал о его судьбе. Все, что стало известно, только то, что у него будет большая любовь.

— А потом? — не удержался Аполлон.

— Потом все сложно, но не стоит об этом, — заупрямился оракул.

Феб замолчал, он решил, что лучше ничего не знать заранее.

— Я узнаю позднее, — решил он решать проблемы по мере их поступления.

А потом оглянулся по сторонам, пока не о чем было печалиться, это ведь такая радость, когда на свет появляется новый человек.

Когда он смотрел на Калипсо, никак не мог отличить ее от других. Но пришлось признать, что она его жена, хотя никому больше он говорить о том не стал. Никаких чувств не было в его холодной душе. Это задело немного, но не сильно.

Она молчала, а он не хотел начинать этого разговора. Он решил, что должен сообщить Лето о таком важном событии.

Мать взглянула на сына с нескрываемой грустью. Он понял, что тревожился зря.

— Ты женишься на ней? — спросила Лето, думая о чем-то своем.

Он промолчал, не знал ответа на этот вопрос. Но она, кажется, его знала. Все повторяется, не я одна буду страдать от унижений. Она тебя чем-то обидела, почему ты с ней так поступаешь? Она перед тобой в чем-то виновата? Ты поддался порыву и совсем ее не любишь. Теперь ничего не сделать, но в грядущем не смей так поступать. Для тебя это ничего не значит, но богам следовало бы подумать о других.

Аполлон понимал, что матушка говорила о себе, но он умен и немного подавлен, и не поддержала его. Но слишком короткими были его сетования и раскаяния.

— Я никогда не женюсь на ней, мне это не нужно, — размышлял Аполлон, словно бы хотел досадить своей матери.

Как и Зевс, любя сына, он не собирался признавать его матушку.

№№№№№№№№

В тот момент он молча остановился перед Зевсом молча. Ничего его не успокаивало.

— У тебя родился сын? — усмехнулся Громовержец, — что же ты такой хмурый?

— Я не хочу жениться, — только и говорил он.

— Конечно, на всех не женишься, — согласился он.

Все смотрели на них и за ними следили.

Гера снова усмехнулась.

— Никто не сомневается в том, что он твой сын, — такое же равнодушие и жестокость к тем дурам, которые согласились сами с ним быть.

Резко к ней повернулся Аполлон

— Это не так, — я не думаю, что мою Музу кто-то станет преследовать, как ты полагала.

Она ничего не ответила на эти упреки, оставалась спокойной.

— Но у тебя врагов будет больше, чем достаточно, — усмехнулся Зевс.

Он чувствовал, что это самый больной вопрос. Но много знал, но изменить ничего не мог.

№№№№№№№

Пока Аполлон оставался среди враждебных ему богов, Артемида столкнулась с Эос, поняла, почему перед нею оказался Орион в то самое время.

— Подожди, охотница, — произнесла она насмешливо, — говорят, что ты ни с кем из мужей знакомиться не собираешься? Но это ложь. Ты охотишься не только на животных, но и на мужчин тоже.

— Выражайся яснее, — потребовала Артемида, хотя она уже догадывалась о ком пойдет речь.

— Ты украла и укрыла моего любимого Ориона и в безмозглого барана героя превратила, — усмехнулась она, понимая, что Артемида не так глупа, как ей хотелось бы.

— Он сам ко мне пришел, чтобы от тебя укрыться, — стала говорить Артемида.

— Я тебя предупредила. Если ты не оставишь его в покое, тогда будешь иметь дело со мной.

— Что это такое? О чем она говорит? — возмущенно спрашивала Артемида.

— Нечего с нею объясняться, я разыскала тебя, ты отправишься со мной. Я сниму с тебя ее чары и мы снова будем счастливы, — говорила Эос, прикинувшись бедной и несчастной.

— Но разве я был счастлив с тобой? — спросил Орион.

Но Эос не растерялась и на этот раз.

— Она тебя и памяти лишила? Ничего, я тебе обо всем напомню.

И вместе с охотником она рванулась куда-то вдаль.

Артемида понимала, что происходило что-то невероятное. Эта распутная богиня ее бог весть в чем обвиняет, а она растерялась и ничего не может ответить. Но если она так ему противна, почему он снова за ней отправился?

Богиня, чтобы как — то отвлечься, выпустила стрелу из лука. И попала прямо в удаляющуюся цель, Орион рухнул в траву, сраженный наповал. Напрасно Эос звала и умоляла его подняться, он оставался неподвижен. Охотник был мертв.

Пан оказался в тот момент поблизости, и стал не только свидетелем, но и участником этого происшествия. Он слышал, как Эос просила, умоляла оживить возлюбленного. Только Зевс не слышал и не слушал ее, наверное, он оглох в тот момент.

Глава 4 А тем временем

Зевс не стал ее дальше слушать.

— Я не сделаю это. Нет необходимости, — только и произнес он.

— Он останется мертвым. Он оставит в покое и тебя и мою дочь, которая повинна только в том, что была слишком доверчива.

— Ты хуже лживой и несчастной смертной, я не стану за тебя заступаться, — повторил он еще раз.

Эос убедилась, что напрасно тешила себя надеждами.

Они все заодно, она была здесь чужая, такой навсегда и останется, свети или не свети, ничего не изменится.

Но Орион был лучшим из лучших, как она могла его потерять, как теперь она станет жить без него. Конечно, он не достанется и ее сопернице, но это ее не утешало.

Так неожиданно на счету Артемиды появилась еще одна жертва, а в небесах появилась еще одна ее лютая врагиня.

№№№№№№№№

Опомнилась богиня охотница только через какой-то срок, когда поняла, что Зевс не собирается воскрешать Ориона.

Пан подтвердил это в тот час. Артемида понимала, что хоронить его придется ей самой, Эос сюда возвращаться не собиралась, ей не нужен был мертвый возлюбленный. Она давно улетела куда-то, чтобы отыскать живого и невредимого.

Эос так и не появилась, когда костер совсем догорел, и кроме имени, от Ориона больше ничего не осталось.

— Он был хорошим охотником, но никак не мог ладить с женщинами и богинями, потому Зевс и не остановил твоей стрелы, какой в том прок. Ведь все повторится снова и не один раз.

Артемида молчала, а Пан продолжал:

— Тебе не о чем больше волноваться.

Но Артемида не слушала даже его и не хотела мириться с тем, что внезапно тут случилось.

— Ты останешься как всегда со своими лесами и животными, а боги и мужи все одинаковые, кого могила исправить, а некоторым и это не грозит.

И все-таки Артемида решила, что она не должна была убивать Ориона. Он не заслужил такой участи. Надо быть осторожной и осмотрительной. Аполлон убил Пифона, и поплатился за это, а она охотница, ее накажут вдвойне. И самое главное, она была почти уверена в том, что и в дальнейшем все будет так же как теперь.

У Аполлона появился главный оракул, к которому шли боги и пророки, ему, при всех его неудачах, везло значительно больше, — обиженно думала Артемида

№№№№№№№

В мире Ниобы, после ее безрассудства все ждали новой беды, но она смотрела на своих близнецов, и была уверена, что с нею, с ее счастьем ничего никогда не случится.

Только царь, знавший много больше, чем его беззаботная жена, видел как все зыбко, а порой опасно на Олимпе устроено, как легко можно что-то не так понять, рассердиться, расправиться с любым неугодным. Он дивился тому, что она могла быть такой спокойной, словно ничего никогда не случится.

Как она может быть такой спокойной? Почему? Только и думал он устало.

— В твоих и моих венах течет кровь богов, мы им равны, — твердила Ниоба, она дивилась тому, что никто он этом не знал и думать не хотел. Неужели только она одна это и понимала?

Счастье может быть обманчиво и мимолетно. Но она была уверена, что будет им наслаждаться до конца дней, с нею никогда ничего не случится. Но даже сама Гера не смогла бы сказать чего-то подобного о себе и своем мире, откуда все это могло возникнуть в душе Ниобы?

№№№№№№№

Первыми Артемиде о себе напомнили спартанцы. Они соорудили прекрасный храм и начали с человеческих жертв, что потрясло многих.

Пан сразу бросился к Артемиде.

— Останови безумцев, богиня. Они позволят все испортить в жизни твоей.-твердил он все яростнее.

Сама Артемида понимала, что это заставит содрогнуться многих титанов, они никогда на подобное не согласятся.

— Передай Спартанскому царю, чтобы не приносили они мне таких жертв, вполне достаточно убитых животных. А когда нужно будет вину искупить, тогда и посмотрим, как поступать следует.

Царь внял словам посланника, и оракул ему твердил о том же самом. Все оставалось спокойно, и никто больше не боялся страшного жребия.

Но для укрепления духа юноши все-таки бичевали себя и других перед статуей богини. Это она принимала, решив не требовать от них большего. Но все это происходило в старые и добрые временя. А когда Артемида взрослела, она становилась все более суровой. Пану оставалось только жить светлыми воспоминаниями.

Пан уверял все, что она была очень музыкальна, любила музыку, особенно то, что творил Аполлон. Но такими редкими были эти вечера. Он старался заставить забыть обо всех трагедиях, которые, по предсказаниям, были не за горами.

Глава 5 Он родился

Нимфы обсуждали Аполлона. Они щебетали, перебивая друг друга о том, что у него появится сын. Они так радовались, так ликовали, словно для них это было самой большой радостью. Назвали его Орфеем, и с самого рождения ребенок был в окружении этих невесомых созданий.

— Он будет замечательным музыкантом, царем в музыке, — говорил Аполлон, который очень гордился златокудрым младенцем.

Хотя оракул кое что успел сказать ему о судьбе ребенка, но он упорно гнал от себя грустные мысли.

— Вот единственное в мире создание, — говорил он на пиру богов, которое сможет со мной поспорить.

Муза, родившая его, была счастлива, но она, как и все остальные не любила самого Аполлона, хотя пыталась это скрыть. Она надеялась на то, что он будет к ней возвращаться, как-то привяжется к ней, и если и не любовь, то преданность свяжет их навсегда вместе. Пока она верила в лучший исход. Неверие приходит только со временем, его трудно вернуть в реальность в первый момент, когда еще не погибли, не оставили надежды. Но судьба распорядилась иначе.

Очень скоро все переменилось. Аполлон, как и его отец Зевс прежде, не долго любовался сыном, у него было столько важных дел. Он снова бросился неведомо куда. Искал же он все время то, что ему было недоступно. И чем меньше оставалось надежды, тем сильнее он искал то, что никогда не сможет найти. Он не стал тогда обращаться к оракулу, желая, чтобы все совершилось неожиданно, произошло само собой. И в своих бесчисленных блужданиях он и сам не понимал, как и почему забрел в Трою. Может проказник Амур его туда толкнул?

Тогда уже распределялись силы для самой большой и сокрушительной войны. Но пока Аполлон не заглядывал в грядущее. Для него все это было неведомо — он просто поддавался порывам что-то изменить в своей реальности. Он надеялся на помощь и поддержку Зевса, вот и смотрел на то, что там творилось с особым интересом. Но в тот день, когда он, забыв обо всем, бродил по троянским лесам, там он встретил Кассандру, тогда царевна была очень юна и по-своему прекрасна, только глаза казались бездонными и печальными.

Влюбился Аполлон раз и навсегда. Но Амур вовсе не собирался дарить ему счастливую любовь. Стрела, убивающая любовь, полетела в душу Кассандры. Она взглянула на прекрасного бога, кажется, хотела, но не могла в него влюбиться. Нет, она была слепа и глуха, она ничего не слышала и не понимала.

Тогда на глазах у притихшего Амура Аполлон и признался ей в любви. Она же отшатнулась и бросилась от него бежать. Но потом остановилась, вернулась:

— Ты прекрасен, спору нет, — услышал Феб, — но я не люблю и никогда не полюблю тебя, Светозарный. — Я бы хотела тебя полюбить, но это невозможно.

Она готова была разрыдаться, но увидела, как он отпрянул от нее в такой ярости, что все сжалось в душе у царевны. Он бросился от нее прочь, потом снова вернулся к ней, ничего не понимая, и не веря в то, что все эти слова прозвучали.

Нельзя разжечь огонь, там, где все давно сгорела, или никогда не может загореться вовсе. Ничего не мог поделать Аполлон с каменным сердцем царевны. Если бы она была первой, он, может быть, и принялся бы что-то менять. Но она была очередной его жертвой, сколько их было уже прежде, когда он пытался доказать себе и миру, что может полюбить Но разве не могла Кассандра хотя бы обмануть, солгать, почему она так упорно говорила правду?

Что ему оставалось, убить ее, превратить в дерево? Нет, это уже было, надо придумать что-то новое, необычное. Пусть она остается жить в своей Трое. Он ее даже одарит, она будет знать грядущее. Но чтобы все не было так уж благостно, она будет знать и предсказывать, только никто ей не поверит. Страшнее дара и наказания было трудно представить, а если вспомнить о том, что произошло в скором времени — война и все с нею связанное.

— А вот потом, когда она достаточно помучается, тогда он и позволит ей наконец умереть. И смерть будет страшной и жестокой. Но до той поры будет время хорошо обо всем подумать.

Кассандра внезапно осталась одна, Аполлон исчез. И она даже не представляла, каким кошмаром все для нее закончится. Она уже видела и рождение брата, способного погубить мир и гибель Трои. Она говорила о своих странных снах, но никто ей не верил и верить не собирался. Более того, родственники старались ее сторониться, избегать, она пугала их не столько своими речами (еще не убедились в том, что они сбываются, а тем, что с упорством царевна им говорила о том, что может быть в этом мире, что должно было с ними случиться.

Глава 6 Разочарование

Совершив справедливое, он был в этом уверен, возмездие, Аполлон вернулся назад к той, которую не понимал и не любил никогда, зато она сама горячо и преданно любила его.

Калипсо радовалась его появлению так, как даже мать родная бы не обрадовалась. Он только усмехался и смотрел на нее задумчиво. Он чувствовал себя несчастным и отвергнутым и ждал утешения. Но никто не собирался его утешать. Если все вокруг и не смеялись над ним, то только потому что боялись гнева Зевса. Он все еще любил его больше всех остальных детей. Но разве можно уважать неудачника. А жалости Громовержца, который от женщин всегда своего добивается, он вовсе не хотел. Отец всегда безжалостно бросал своих женщин. А вот тут все наоборот, женщины бросают его, отрекаются, бегут. Уж если Троянская царевна так спокойно от него сбежала, то, что говорить об остальных?

Тогда Аполлон пошел к своему оракулу. Он после всех своих мытарств решил услышать правду о себе, какой бы горькой она не оказалась, а это всегда ему было обещано.

Нет, надо было просто взглянуть на происходящее.

№№№№№№№№№

Пифия долго таила молчание. Наконец-то он услышал то, чего так долго ждал.

— Все твои неудачи не случайны, — зависть — их причина. И это толкает вечного твоего противника к таким крайностям. Бог влюбленных Амур не соглашался служить тебе и быть с тобой заодно. Он зорко следил за тобой, но оставался всегда на расстоянии.

А та, в которую ты влюблен, если бы и захотела, никогда не стала тебе отвечать, потому что все так устроено в этом мире.

Стрела может пронзить души и богов и смертных — всех без разбора, и ничего больше не останется, как только подчиниться. От тебя отвернуться все, в кого ты влюбишься. Так будет всегда. Не казни девиц и богинь, они только жертвы коварного Амура. Даже сам Зевс для него не указ. Не стоит с ним связываться. Он хитер и коварен. Ничего кроме новых бед это тебе не даст никогда.

Зная, что Амур находится где-то поблизости, Аполлону захотелось на него взглянуть. Он должен был чувствовать себя победителем. Но Феб собирался бороться за свою любовь.

Амур был уверен, что Феб станет молчать и говорить о своих неудачах. Он был слишком честолюбив для этого. Но когда они столкнулись, по его взгляду Амур понял, что тот слишком подавлен и несчастен. А в отчаянии он на многое способен.

— Ты бы лучше о себе самом подумал, — крикнул Аполлон своему противнику, — ты еще Аресу позавидуешь со временем.

— А ты сам что?

— Мне некогда собой заниматься, я должен думать о других.

— Да, уж о нас ты заботишься, ничего не скажешь.

— Но и ты мог бы подобрее быть к тем, которые ни в чем не виноваты, — напомнил он Аполлону, и казался спокойным и деловитым.

Нет, он просто считал себя победителем в этой схватке. И чувство это возникло не случайно.

— Я буду любить, и буду любим, — размышлял Амур, — тебе же этого не дано.

Феб взбеленился, он понимал, что Амур может позволить себе то, что ему никогда не будет мило и дорого.

Аполлон решил не задерживаться тут надолго, и путь он держал в Фесалию, к царю Флегию. А как только он оказался в чужом мире, влюбился в его дочь Корониду, внучку бога войны Ареса.

Феб решил, что с богом войны и его потомками даже Амур не справится и связываться не станет. А девушка оказалась поразительно хороша. Она тут же влюбилась в него. Девушка была хороша. Она сразу же влюбилась в Аполлона, что никак не могло его удивить. И он выяснил, что она никуда не собиралась убегать, что уже его порадовало, но Феб помнил о пророчестве, ждал какого-то подвоха. Он больше не мог любить безоглядно ль всей души, хотя желание любить и быть любимым все крепло. Он охладел к ней еще быстрее, чем ко всем другим, от него убегавшим, и теперь уже сам готов был сбежать от своей послушной и милой жены. Напрасно она молила остаться, побыть с ней еще какое-то время, ничего не хотел больше слушать Аполлон.

Глава 7 Любовь и зарлука

Коронида умирала от неразделенной любви. И только когда она обнаружила в чреве своем дитя, только после этого она поняла, что жизнь продолжается. Она сообщила о том Аполлону. Он слушал молча. Но радости никакой не испытывал, понимая, что ребенок должен привязать его к нелюбимой жене.

— Но я не могу оставаться с ним одна, — не выдержала Коронида. Отец убьет меня, если узнает, что ты исчез и оставил ему своего наследника.

— И что делать?

— Побудь, пока не родился ребенок.

Аполлон понял, что его взяли в плен, и повинны в этом только страсти, которые они переживают.

Но разве хоть один бог мог терпеть шантаж, даже от той, которая так долго была с ним рядом.

— Я позабочусь о сыне, но не проси от меня большего.

И чтобы больше ничего не знать и не слышать о ней, он поспешно удалился.

Узнав о подлом побеге мужа своей дочери, царь решил поджечь его храм в ярости. Сказано-сделано, храм заполыхал ясным пламенем. Аполлон бросился туда, только было уже поздно. Но прощать такое варварство он не собирался. Разве кто-то мог так поступить с самим Фебом. Увидев все своими глазами, он пришел в такую ярость, что пожар мог вспыхнуть снова.

Так они встретились лицом к лицу во второй раз. Царь был в своем замке, когда перед ним появился Феб во всей своей ярости.

Золота стрела тут же достигла цели. Он пронзил ею царя, осмелившегося пойти против бога. Ведь иначе совершивший невиданное спокойно уйдет от ответа. Душа его полетела в Аид в тот миг, словно ее никогда не было на земле. Нет, оставаться ей теперь в Аиде не веки вечные.

А Зевс, когда столкнулся с Аидом, уверял, что наказание должно быть таким вот серьезным.

— Хорошо, — усмехнулся грозный Аид, — я посажу его под скалу, которая может упасть в любой момент, вот и пусть страх не оставляет его душу и на миг.

Посейдон, помня о своей вине перед Аполлоном, заявил, что на все племя Фесея он напустит моровую язву.

— Они будут стерты с лица земли. О бедной царевне, носившей под сердцем ребенка Аполлона, в тот момент никто не думал, даже тот, кто считался отцом этого ребенка, не собирался к ней возвращаться.

Боги всегда жили по своим законам. Были они непонятны для смертных. Но когда Феб порадовался возмездию, поспешил к сыну, который давно уже смотрел на мир и слушал звуки волшебной музыки. Он хотел, наконец, взглянуть на росшего без него Орфея.

№№№№№№№№№

Орфей рос, почти не видя отца. Он был необычным ребенком. Мать всегда убеждала его в том, что его отец — прекраснейший из богов. Сын тоже наделен многими дарами.

Он обожал и прекрасно понимал музыку и пение, и сам петь начал, как только научился говорить. Он очень любил, когда мир замирал при первых звуках его арфы.

Орфей был потрясен и поражен, когда в первый раз увидел отца..Боги, наверное, должны отличаться от людей, но его отец отличался не только от людей, но и от богов. Он был великолепен. Если что-то смущало и пугало Орфея — это неудачи Аполлона в любви, ему казалось, что и ему перепадет от этих неудач.

А об историях неразделенной и несчастной любви только и говорили. Он слышал, как нимфы рассказывали друг другу истории одна печальнее другой. И это понятно, если кто-то и был влюблен в него, то он не любил, если любил он, то не любили его, а обиднее всех было за его матушку, которая так и оставалась одинокой и несчастной.

— Но разве служение искусствам не важнее всего на свете? Пытался понять все происходящее Орфей, когда его матушка стала говорить о том же самом.

— Он вообще не способен любить, уж как я его любила, так никто никого не любил, но он не смог оценить и этого, и как разделался с твоим делом, когда тот попытался отомстить за меня.

— Но он так талантлив, и этим надо гордиться.

— Талант не принесет радости, если ты не любишь никого.

— А я счастлив быть его сыном.

— Но это тоже небольшая радость, — с грустью усмехнулась Коронида.

— У меня есть талант! — не сдавался Орфей.

Но его матушка больше ничего говорить не стала. Мать с тревогой смотрела на него.

— Значит, и ты никогда не влюбишься?

Ведь это ее мучило больше всего грядущее сына.

— Я влюблюсь в ту девушку, которая будет любить меня, только меня одного.

Она облегченно вздохнула и улыбнулась.

№№№№№№

До Артемиды донеслись слухи о том, что сын Зевса Геракл находится в том самом лесу, где она обитала. Они все были наслышаны о мести и гонениях Геры, и о том, какую роль она играла в жизни этого доброго молодца, какие беды ему удалось пережить, и трудно даже представить, что еще ждет его впереди. Но Артемиды принимала близко к сердцу все его злоключения. Хотя от них с Аполлоном Гера отстала, у нее появились другие заботы, но она решила поучаствовать в судьбе брата по несчастью и просто брата. Ведь страдал не только сам герой, но и львы, и лани и другие животные, которых ему приходилось убивать просто так, чтобы исполнить любой ее каприз. А к этому Артемида спокойно относиться никак не могла. Она боялась, что Гера столкнет их лбами, тогда они и начнут истреблять друг друга, и в этой негласной войне не будет победителей. Гера не оставляла их всех в покое, и это было скверно.

Глава 8 Охота на лань

Многие в то время говорили о красавице лани с золотыми рогами. Ее послал в подарок Артемиде сам Зевс, зная, что его строптивая дочь не желает появляться на Олимпе. Сколько он не звал ее в гости, все напрасно.

Зевс надеялся, что увидев такую красоту, она его непременно простит. Только красота эта привлекала многих, и многие мечтали ее изловить и поместить у себя. Но она была так длин нога и быстра, что никому этого не удавалось сделать.

Да и останавливались часто сами охотники, понимая, что наказание будет страшным. Хорошо, что они могли вовремя остановиться.

— Тот, кто устремится за ней, и не остановится, потерял рассудок, — говорил Пан Артемиде, когда она жаловалась на очередного охотника.

— Но что делает здесь Геракл? — удивлялась она.

— Исполняет приказ Геры, он не волен делать то, что ему хочется, вот и находится между двух огней.

Артемида задумалась. Все оказалось значительно сложнее, чем она полагала сначала. Он должен поймать лань, но как она может отдать ему свое сокровище? Гера просто столкнула их лбами и теперь, наверное, смотрит на то, что там у них творится.

Дети Зевса оказались в каком-то лабиринте, а то и тупике, и что же им делать дальше?

Артемида пошла навстречу к Гераклу. Она думала о том, как ей поступить с ними, чтобы не случилось с ее ланью самое страшное, но и Геракл исполнил то, что требует от него коварная богиня. Сначала она была уверена, что они опомнятся и уйдут. Но парень упрям, да и идти ему некуда.

— Он и правда в герои метит, — говорила Артемида, глядя на него внимательно издалека.

— Значит, мирному исходу не бывать, — тяжело вздохнул Пан, но разве в первый раз ей вступать в противоборство?

Она знала о задании царя — они должны были поймать лань живой, и доставить ему невредимой.

Это немного ее успокоило. Они не станут применять оружие, боясь ее гнева. Это будет не так гибельно и страшно.

В это время Геракл загнал лань на вершину горы. Артемида снова встревожилась не на шутку. Животное оказалось беззащитным перед ними.

Лань металась, не зная, что ей делать дальше, куда ей бежать. Она рванулась вперед и повисла над пропастьюНо Геракл в последний момент только успел схватить ее и удержать. Артемида выхватила свой лук и готова была выстрелить в Геракла. Но поняла, что это будет на руку Гере и тоже остановиласьИ лань и герой были теперь в руках Артемиды, богине оставалось только встать у него на пути.

— Как ты посмел, — яростно возмущалась она, как ты мог ворваться в мой лес, кто позволил тебе ловить Ламу, подаренную мне отцом? С чем может сравниться такая дерзость?

Геракл знал, или догадывался, кто был перед ним.

— Ты не должна сердиться на меня, богиня, — говорил он, — я вынужден исполнять приказания Геры, тебе это должно быть ведомо не хуже моего. Но я не причиняю тебе никакого вреда, — тут же подтвердил он. В этом ты можешь быть спокойна. Отдай мне ее на время, и она вернется к тебе целой и невредимой.

— Но ты не можешь говорить за царя, который отдает приказы.

— Он труслив и никогда не станет противиться, если нужно будет, я обращусь к Зевсу.

Артемида, наконец, успокоилась, она взглянула еще раз на лань и отступила.

— Ты вернешься в свой лес, иначе они все пожалеют о том, что жили в этом мире.

Не прощаясь, вместе с Паном Артемида скрылась в своем лесу. Оракул уже сообщил царю Эрисфею обо всем.

— Ты не сможешь задержать у себя животное, иначе на твой мир обрушатся большие несчастия.

Но он не понимал, почему богиня так спокойно отпустила Геракла, ему хотелось, чтобы она с ним разделалась.

— У нас с ним один враг — Гера, — говорила Артемида, — она хотела, чтобы я убила его, но не бывать этому. Такого не случится никогда. Пусть она творит это своими, а не чужими руками.

Артемида усмехнулась, так Гера потерпела еще одно поражение.

№№№№№№№№№

Гера в те минуты, пока Артемида встречала Геракла и беседовала с Паном, неотступно следила за всем происходящим с небес. Она была поражена, ведь Артемида была готова убить Геракла, и в последний момент его отпустила, да еще и лань позволила забрать, что-то тут не так, надо быть осторожнее и осмотрительнее. Не удалось заставить упрямую девицу делать то, что ей хочется, и очень горько. Гера задумалась о том, чтобы снова начать мстить ей, но потом передумала. Сначала надо расправиться с Гераклом. Слишком много было у нее противников, далеко не всегда они были так тупы и внушаемы, как ей того хотелось.

Глава 9 Возвращение лавни

Перед царем Эрисфеем еще до Геракла появился Гермес. Он и сообщил царю обо всем, что происходило в том мире, куда был послан Геракл.

— Геракл не так глуп, как тебе кажется, а в сравнении с тобой и вовсе мудрец, если с ланью что-то случится, ты узнаешь, что такое месть Артемиды, — твердил он, решив, что глупый царь все-таки сможет его понять.

— Орион, и не он один узнал, как она умеет мстить, а тебе лучше на их промашках, а не на своих собственных учиться.

Царь и без того уже устал от нападок Геры, а теперь почувствовал, что груз его ноши непосилен ему больше, и угораздило же его родиться раньше Геракла. Ему ничего не оставалось, как только поблагодарить Гермеса и исполнить все, что он него требовалось. Словно от чумы отшатнулся он от Геракла, стоило тому только появиться в его царстве. Лань осталась перед царем, и она была страшнее, чем Перун или молния Зевса самого.

Гера понимала, что ни Артемиду, ни Геракла наказать она не сможет, а царь пригодится ей для новых испытаний. Так все завершилось мирно, только подвиг, как и всегда, оказался напрасным. Он тут же велел отправить лань назад к Артемиде, и потребовал проследить, чтобы она оставалась цела и невредима.

— Глупец, как ты мог обо всем зная, подвергать нас такой опасности, — ругал царь Геракла, словно не он сам отдавал этот приказ.

Но он уже и не ведал сам, кто страшнее Гера или Артемида. Но Гераклу уже начали надоедать такие дела, и еще больше его бесило, что оставался он во власти Геры и немощного царя.

Геракл следил, чтобы с ланью ничего не случилось, ведь он снова оказался крайним во всей этой глупой истории. Но еще сильнее гневалась Гера, она чувствовала, что ничего не сможет сделать, сколько бы ни старалась.

Артемида же вышла к ним навстречу, она радовалась, ведь все были целы и Гера зла, как собака.

№№№№№№№№

Ничто не предвещало беды. В семействе Ниобы подрастали дети. Она верила в то, что ей нет ни на земле, ни в небесах равных. Никто и ни в чем не пытался ее упрекнуть.

— Они прекрасны, умны, спокойны, — говорила она своему мужу, — нам есть чем гордиться, мы на старости лет получим столько внуков, что боги будут нам завидовать.

Странно вздрогнул царь от последних слов. Как ни старался, он не мог представить себе внуков, к чему бы такая напасть. Только одно омрачило их жить в те дни — умерла матушка царицы. И когда она пред нею предстала, старуха долго на нее смотрела. А потом тихо заговорила:

— У тебя все есть, дочка, Но труднее всего сохранить то, что имеешь. Не заносись, опомнись, дитя мое, а то добро худом станет. Судьба твоего отца печальна, мне придется в том мире с ним оставаться вечно, — задумчиво говорила она, и слезы текли по щекам.

Царица молчала.

— Позаботься о том, чтобы со своим добрым мужем там всегда оставаться.

Тогда вспомнила Ниоба отца своего, словно завеса с глаз ее спала. Она помнила, что Зевс за что-то прогневился на отца. Тогда тот стал заноситься, кажется, даже столкнул его в вечную тьму Тартара на веки вечные. Но о чем же так терзалась ее бедная матушка?

А во сне Ниоба увидела, что будто сидит он там перед накрытыми столами, тянет к еде руки, а дотянуться не может, а потом и еда стала исчезать, у него на глазах растворялась, только запах от нее витал в воздухе. Страшно мучился Тантал от голода и жажды, но ничего не мог с собой поделать. Нависла над головой его скала, готовая упасть в любое время. Голод и холод окружали его со всех сторон, а ничего поделать он не мог.

— Отец, но как же так? — воскликнула Ниоба, — почему с тобой такая беда случилась?

Он молчал, только взирал на нее сердито, но не слова не произнес тогда царь..Долго не могла она себя успокоить, но все время повторяла:

— Со мной никогда такого не случится.

А вот предчувствия и сны были совсем иными, и все какие-то знаки и предупреждения. Но вскоре эти видения забылись, да и о чем печалиться, если у нее все было так замечательно?

№№№№№№№

В то самое время титанита Лето скучала в своем огромном и пустом дворце, поджидала свою дочь, ждала вестей от сына, но про нее кажется забыли и дети не только возлюбленный, который бы и не узнал ее, если бы и встретил где-то случайно.

Принимала она с радостью всех странников, со всеми беседы вела, радовалась, если что-то от них услышит. В один прекрасный день перед ней появилась седовласая прорицательница.

— Ты слишком грустна, — говорила она, — а ведь у тебя лучшие из всех детей Зевса народились. Я так люблю твою Артемиду, а уж Аполлон и вовсе самый прекрасный из молодых богов. Ты должна быть счастливейшей из матерей, отчего же ты грустишь?

— Дети может и чудесные, -согласилась Лето, — но где они, почему даже не вспомнят обо мне?

— Да и другие улетают из гнезда и не возвращаются назад, — пыталась ее успокоить прорицательница.

— Если их нет дома, то мне пусто и одиноко, и Зевс здесь никогда не бывал, а если будет, то не задержится надолго, — размышляла она. Даже Гера с кознями своими ко мне больше не лезет, — горько усмехнулась она, словно бы вторжения Геры ей и не хватало.

Тогда и отправилась она в свои родные Фивы, чтобы заставить фиванских жен принести ей жертвы. Пусть узнает она, что не все так скверно, как ей кажется.

Глава 10 Обещание

Рванулась прорицательница к Ниобе, в царство ее отправилась. Вроде бы никаких скверных мыслей не было у Старухи. Она и представить не могла, какую беду несет в этот мир, желая оказать услугу печальной Лето. Она хотела только порадовать титаниту, ведь если не хочет Зевс, то ей надо отблагодарить ее за то, что подарила она миру таких близнецов.

Старуха верила, что она установит справедливость в этом мире, ну так, как она сама ее понимала. А то, что пострадать может кто-то другой, так всегда кто-то и отчего-то страдает.

Вот и в тот раз царь Атней забыл принести Лето жертву.

Титанита это заметила сразу, и радость ее сменилась яростью, в этом она Гере не уступала.

Тут же о происшествии узнала и Артемида, и ее ярости не было предела, как могли обидеть ее матушку. Она реагировала на это особенно болезненно. Пан, как и всегда, оказался рядом.

— Где мой вепрь? — набросилась она на него, словно он отвечал за принесенные жертвы.

— А я почем знаю? — пожал он плечами, стараясь погасить пламя ярости.

— Надо освежить его память, — лютовала богиня.

В тихом голосе послышалась угроза.

— Чтобы он не заблуждался, приведи его сюда

Все яростнее становился ее голос, все нетерпимее она была в те минуты. Пан решил подчиниться, исполнить ее волю, а потом посмотреть, что получится, может как-то помочь несчастному.

№№№№№№№№№

В то самое время чудовищное животное возникло перед царем, который только отправился на охоту, и беспечности его можно было позавидовать.

Память у царя быстро освежилась, только было уже поздно что-то менять. Он должен был обратиться к богам, чтобы как-то с чудовищем справиться. Жертв на этот раз было принесено больше, чем требовалось.

— О, горе мне, — жаловался царь, — она разорит меня совсем.

Он прав был в одном, — юная богиня оказалась беспощадной.

Тогда Артемида и узнала, что прорицательница требует жертв от фиванских жриц для ее матери. И все бы обошлось, если бы царица Ниоба не оказалась среди них. Тогда Артемида и услышала буквально следующее:

— Я не буду приносить жертвы неведомой богине, которая только и смогла родить двоих детей, в то время как у меня их 14. И за что я должна ею восхищаться?

Над площадью перед храмом повисло жуткое молчание. Тень Артемиды мелькнула и пропала где-то за высокими стенами.

Ниоба продолжала упорствовать в своей глупости. Даже Старуха не ведала, что на это ответить, но понимала, что не миновать беды. Глаза старухи и царицы встретились, и в глазах старухи застыла большая беда, ужас, страх. Так благие намерения превратились в кошмар, и она поспешила удалиться, понимая, что дальше не стоит оставаться.

— Безумная, — простонала она на прощание, — как она могла так искушать судьбу, хорошо, если богиня не услышала ее слов, ведь тут не только Артемида, но и Гера может на нее обрушиться.

Сама — то она готова была сохранить все в тайне, только вряд ли это возможно, если слово вылетело, его не поймаешь, и страшно даже представить, куда оно может прилететь. И только сама Ниоба прибывала в блаженном неведении.

№№№№№№№№№

Артемида отправила за Аполлоном, потребовала, чтобы он явился, где бы ни оставался в тот момент. В тот момент уже прибыли корабли царей, готовых к походу на Трою, и с ними надо было тоже поскорее разобраться.

Слухи о прекрасной лани с золотыми рогами, которую вернул Артемиде Геракл дошли и до их вождя Агамемнона, он решил, что именно такая лань и принесет ему удачу.

Охотники бросились в разные стороны, чтобы ее раздобыть, то, что не удалось Гераклу, получится у него, обязательно получится. И хотя кто-то все время твердил:

— Не трогай лань, Артемида может быть слишком жестокой.

Только усмехнулся грозный царь, ему хотелось поспорить с Гераклом, доказать трусливость и несостоятельность того, с которым носится сама Гера.

— Это просто животное, и мне оно пригодится в походе, — отвечал Агамемнон.

Нет, сама Эрида была за его спиной, потому что отступать он не собирался.

— Орион поплатился за свою дерзость, — слышалось в ответ, — да и не только он один, и все разогревала в нем страсть превосходства над остальным миром.

Глава 11 Новое происшествие

Все слышали смех Агамемнона. Казалось, что до небес добрался этот хохот.

— Неужели я так плох, что эта строптивая богиня не влюбится в меня? Ты напрасно трусишь, нас ждут великие дела, самая страшная война впереди, и победа будет за нами. Не надо жалеть какое — то животное.

— Но у меня дурное предчувствие, — спокойно отвечал Менелай, только он мог говорить с царем царей на равных.

Агамемнон не стал бы обвинять его в трусости и мог к нему прислушаться. Хотя на самом деле все беды происходили из-за него, об этом часто роптали за спиной недовольные воины.

Менелая уже жалел о том, что они собрались поохотиться, хотя прежде это было делом привычным, теперь он стал осторожнее ко всему относиться. Он понимал, что не сможет остановить брата и это грозило большой бедой. Нет, они ступали на тропу безумия, и за это могли дорого заплатить.

Выстрел царя оказался точным, лань рухнула на землю и больше не шевелилась, то, что не сделал в свое время Геракл, смог сотворить Агамемнон. Но они так и не решились приблизиться к убитому животному. Менелай содрогнулся от ужаса, Агамемнон просто растерялся, повернул коня и отправился куда-то в лес. Теперь его не оставляли больше дурные предчувствия, но дело было сделано. За это придется отвечать.

Старуха и Ниоба не могли знать, что из-за этого происшествия месть будет немного отложена, но Артемида никогда не забывала обид.

№№№№№№№№

Пан приблизился к убитой лани, когда царей уже не было рядом. Тут же появилась и сама Артемида вместе со своей свитой, они все видели и все слышали

— Ее Геракл с Герой не убили, а этот негодник не остановился, — тяжело вздохнула Артемида, но этот вздох показался всем настоящим кошмаром.

— Но он недаром считается самым могущественным, — говорил Пан, чтобы хоть что-то сказать, — для него нет никаких преград, а слава Геракла ему спать спокойно не дает. Вот из-за таких героев все живое и страдает, и ведь не нужна была ему эта лань, ему надо было только себя показать, что он и делает постоянно.

Пан подбирал слова, он не знал, что сказать, чтобы не стало еще хуже.

— Он все прекрасно знал, и все-таки не остановился, — наконец дошло до Артемиды, она убедилась в том, что это не случайность, так было задумано с самого начала.

Пан взглянул на нее с тревогой.

— Он за это ответит, — послышалось всем, кто оказался рядом.

В глазах ее оставалась тревога и злость. Пан напрасно верил в то, что она опомнится и не станет мстить грозному царю.

— Она безжалостна, но никогда не станет так жестока, — размышлял Пан.

Артемида ждала Аполлона, который где-то задерживался, она потребовала от Богов ветра, чтобы они исчезли и не появлялись до тех пор, пока она не позовет их назад.

Воины стали поспешно собираться в путь, но вскоре выяснилось, что нет попутного ветра. И чем больше времени они ждали, тем больше убеждались, что его нет, и не будет.

Пан поспешно спрятал Лань, решив, что это поможет Артемиде забыть о том, что было. Но никто не верил в то, что такое может быть. Артемида ждала, пока они изведутся и поймут, что все в ее руках.

№№№№№№№№

Как раз в то время Лето узнала о дерзости Ниобы, она была унижена и обижена страшно. Она ничего не хотела, ничего не могла понять, и только переживала и грустила, видя, что дети далеко, их не дождаться. Но она боялась, что об этом узнает Артемида, и тогда… Дочь ее не остановить.

— Меня не собирается признавать даже царица Фив, -думала в это время Лето, — обычная смертная и та думает, что она важнее и сильнее меня.

Артемида как раз в тот час и появилась на пороге. Лето поняла, что ей все было ведомо.

— Царица оскорбляет нас. Да по — какому праву она творит такое? Если так будет дальше, что же делать?

Они еще не видели Аполлона, но он тоже был уже во дворце матушки. Обернулись они обе слишком поздно, Аполлон понял, что правда то, о чем говорили ему музы.

Артемида взглянула на брата, она не стала ему ничего объяснять. Такой обиды и унижения им не причиняла даже Гера. Она не хотела больше ждать, надо было наказать царицу, пока та помнит, за что она должна быть наказана.

Мать удалилась, они остались вдвоем. Они знали, как им следует поступить, оставалось только исполнить задуманное.

Глава 12 Грустные встречи

Аполлон пытался понять, что произошло с царицей Фив, правду ли говорили его музы о том, что она отказалась приносить жертвы Лето?

— Все так, я там была сама, — отвечала ему Артемида.

Богиня усмехнулась, они так давно не виделись с братом, но кто бы мог подумать, что встреча будет такой печальной.

Лето старалась их остановить, она не хотела снова прославиться на весь мир вот так, как полагают ее дети.

— Ты любимец Зевса, — пыталась она остановить сына, не делай этого.

— Это невозможно, — упрямо топнул ногой тот.

— Ты забыл сколько времени пришлось смывать кровь того Змея Пифона, не повторяй всего снова.

Он взглянул на матушку, потом на сестру, та не собиралась отступать, и он не мог сделать этого, хотя понимал, что наказание будет серьезнее, чем за Змея Геры тогда пришлось страдать.

Артемида бывала жестокой всегда, еще неизвестно, что будет с Атридами и их воинством, но пока им нужно было решить все с царицей.

— Зевс ее отца в Тартар отправил, — говорила Артемида, — а яблоко от яблони недалеко падает, и ей туда дорога.

— Я сам отомщу, — храбрился Феб.

— Ну, уж нет, дочерей мне оставь, — отвечала Артемида, — это мое дело, не будет мне покоя, если я не покажу им, кто тут богиня, а кто смертная.

№№№№№№№№

А тем временем старуха-прорицательница отправилась к Ниобе.

— Берегись, Лето все известно о тебе, близнецы знают о твоей дерзости, и даже она не могла остановить их, хотя и пыталась.

— Разве я солгала? — пожала плечами царица, она все еще не чувствовала беды.

— Спасайся, раскайся…

— Мне не в чем перед ними каяться. Ничего страшного не случится, Зевс этого не допустит.

Почему она была так уверена в том, что Громовержец окажется на ее стороне, даже если приносила жертвы Гере, часто ли той удавалось противостоять мужу и его детям.

Старуха поняла, что появилась она напрасно, гордыню ей не побороть, да вряд ли могла бы спастись царица вместе со всем своим выводком, если Аполлон и Артемида стремились сюда. Старуха усмехнулась на прощание, хотя ей было не до смеха на самом деле, — почему должны были страдать дети из-за спесивой царицы, она не понимала, но так будет, она все это видела так ясно, словно расправа уже совершилась.

— Зевс не допустит этого, — упрямилась Ниоба, — она даже не встревожилась, самоуверенность порой играет злую шутку, так и случилось на этот раз.

— Мои дети ни в чем не виноваты, справедливость будет торжествовать.

И в тот момент страшная тень мелькнула перед ней. Отец смотрел на нее из бездны, словно и он пришел попрощаться. Ее определенно хотели запугать и свести с ума.

— Я ничего не боюсь, никто не причинит мне вреда, — пыталась успокоиться Ниоба.

Ей не было ведомо, что Аполлон остается любимцем Зевса, что бы тот не совершал, он его простит, и будет защищать. У богов не было и не могло быть справедливости, о которой говорили и мечтали люди.

№№№№№№№№

Старуха оставалась в своих покоях в царском дворце. Она чувствовала, что ураган близок. От этих дурных предчувствий ей становилось все хуже.

— Я предупредила ее, больше ничего сделать не смогу, если бы и захотела, -размышляла она, — да и что суетиться, если от судьбы все одно не уйти, а все из-за какой-то гордыни, спеси, пары сказанных слов.

Царь появился без всякого предупреждения в ее покоях.

Даже старуха удивилась.

— Лето и ее дети знают обо всем, — говорила она.

Он смотрел молча.

— Я не могу ее образумить, может тебе удастся. Но она возносится слишком высоко, как же тяжко будет падать.

Но что он мог с этим поделать?

— Остается уповать на богов, — продолжал он, — но и они не станут вмешиваться.

Старуха погрузилась в уныние, ожидание беды казалось невыносимым.

№№№№№№№№№№

До сих пор Лето мочала, но обида таилась в ее душе, от нее никуда не деться. Она понимала, что не стоило близнецам связываться с сумасбродной царицей. Она не хотела, чтобы множилась их дурная слава, месть всегда оставляет отпечаток на душах мстящих, а их свет и радость были дороже, чем несчастья какой-то вздорной бабенки, но теперь уже она ничего не могла изменить.

— Но трагедия неотвратима.

— Ты самая добрая на свете, матушка, но я не такая и не могу допустить, чтобы смертная так нос задирала. Она почувствует все, что ты переживала на острове, только в сто раз сильнее. Она приползет к тебе с мольбами, и может быть, тогда я пощажу парочку ее детей, или одного, посмотрим, как все будет потом.

Лето поняла, что напрасно она затеяла этот разговор.

Тогда, видя, что детей своих не остановить и быть беде, она впервые решила обратиться к Зевсу. Она отправила к нему одну из нимф, сама она на Олимпе появиться никак не могла.

— Не оставляй детей моих, останови их в безрассудстве их, ведь они и твои дети тоже, так пусть они оставят эту несчастную и ее семейство в покое.

Зевс же оставался непреклонен, когда выслушал посланницу:

— Нет, я не собираюсь их останавливать, Царица расплатиться за свою спесь, этого нельзя так просто оставлять.

Глава 13 Аполлон в Фивах

По городу пронесся слух о том, что появился в Фивах самый прекрасный из богов, и пришел он вовсе не для того, чтобы полюбоваться Фивами. Вместо того, чтобы обрадоваться, царь страшно побледнел и бросился назад. Домой, во дворец, летел властелин, понимая, что беда спешит по его следам.

Прогулка, охота, все пришлось отменить в тот самый час.

Ниоба только усмехнулась.

— Сам Аполлон решил полюбоваться моими сыновьями или присоединиться к ним? — спрашивала она, не веря, не желая верить в то, что может случиться.

— Он сможет оценить их, они так талантливы, так хороши, что трудно не разглядеть этого, да и Зевс нас всех не оставит, — говорила она.

— Удача изменчива и непостоянна, — услышала она от мужа своего, но не приняла эти слова близко к сердцу, он все время что-то твердил в последнее время такое.

Ниоба поспешила в покои, чтобы обрядиться в лучший свой наряд. Она порадовалась тому, что все еще молода и красива, а сейчас просто великолепна. Вот и пусть сравнит Аполлон ее и свою несчастную матушку. Она появилась в зале, когда ее слуга сообщил о первом убитом сыне. Она не поверила своим ушам и решила, что этот парень лжет.

— Такого не может быть, — провизжала царица, -потому что не может быть никогда, Зевс не допустит.

Она никак не могла понять, о чем собственно он говорит.

Бросила свой взор туда, откуда прибежал ее слуга, там она сразу и увидела неподвижное тело одного из сыновей.

Только тогда до Ниобы стало доходить, как скверное она себя вела, и что может случиться дальше. А Зевса не было видно и слышно, вероятно, он не собирался за нее заступаться, что же делать дальше?

Золотая стрела снова попала в цель. Так был убит второй сын Ниобы. А прекрасное лицо бога было так искажено яростью, что смотреть страшно. Теперь и царица поняла, что не стоит ждать от него пощады.

Тогда она бросилась к оставшимся в живых сыновьям, но понимала, что прикрыть и спасти никого из них не сможет. Она готова была разорваться между живыми и мертвыми, хотя они уже не нуждались в ее помощи, но все-таки. От бессилия можно было выть и яриться, но она молчала растерянно. Она оказалась неуклюжей из-за своего невообразимого наряда. Бог же двигался очень быстро, и ему не стоило труда обогнать ее.

Ниоба, охваченная невероятным ужасом, все еще молчала, язык онемел, она уже не могла шевелиться, ничего не могла сказать, она рванулась за ним, но догнать Феба так и не смогла. В живых остался только ее самый младший сын. Он сам бросился к ней, видя, что творится вокруг. Но стрела опередила парня, добежать он так и не смог, так и рухнул к ее ногам. В ее душе поселился страшный ужас. Сыновья были убиты, они все были мертвы, но ведь у нее остались дочери, не станет же этот зверский красавец убивать их тоже, у него не поднимется рука.

Тут царица в первый раз оказалась права. Она в ярости взглянула на красавца Аполлона, который вытирал пот со лба после тяжелой своей работы. Он даже улыбнулся, когда понял, что смог достойно наказать царицу.

— И куда же девался твой Зевс, да спокойно спит с какой-нибудь молодой и прекрасной, а про тебя забыл давно, — говорил он сердито. Не надейся, он не станет тебе помогать. Ниоба, охваченная страшным ужасом, все еще молчала.

Язык онемел, она ничего не могла поделать, как ни старалась. Она рванулась во дворец, не зная, что делать дальше.

Она рванулась к царю, но тот был уже мертв.

— Я не убивал его, он сам покинул этот мир, — говорил Феб, потому что нет больше смысла в его жизни.

— Ты не убьешь моих дочерей, — стала требовать от Феба слова царица.

— Я не буду убивать твоих дочерей, — усмехнулся Аполлон, но за спиной у него уже появилась Артемида.

И тогда царица поняла, почему он так легко с этим согласился.

Просить о пощаде Артемиду было тем более бесполезно, в том не было сомнений.

Дочери падали от ее стрел еще быстрее, чем сыновья, они были беззащитны перед Артемидой. Они даже мертвые были прекрасны, но все уже кончилось для них для всех.

Артемиду удивило то, что царица не просила о пощаде. Конечно, она бы не остановилась, но какое же каменное у нее должно быть сердце. Но вскоре стало понятно, что от горя и ужаса она потеряла рассудок, да и не верила по-прежнему в то, что такое с ней случилось. Так что убитые дети стали счастливее, чем их мать. Это разозлило Артемиду еще больше.

Царица Ниоба появилась перед ними, повернула свое мертвенно бледное лицо. Она воздела руки к небесам и закричала:

— Радуйся, жестокая бессердечная богиня, радуйся моим страданиям, но и в несчастии я счастливее тебя, у меня и теперь больше детей осталось, чем ты когда-то имела.

Она и сама не ведала, что творила, но Артемида просто отошла от нее в сторону и усмехнулась…

Глава 14 Месть Феба

Прорицательница, убитая горем, стояла перед ними. Она видела все это прежде во сне, а теперь и наяву, но не думала, что реальность может стать такой кошмарной, такой жестокой.

— Вы все погибните из-за своей безумной матери, она опомнится, но будет поздно.

— Я не стану щадить ту, которая даже не стремится что-то понять и исправить, детям была наказанием, такая мать, ничего хорошего их не ждет с ней, все напрасно.

Артемида была яростнее брата своего, и если у него можно было о чем-то попросить, заставить отступить, то теперь не стоило на это и надеяться. Но она все время пристально и зло смотрела на Ниобу. Та молчала, содрогаясь от ужаса и боли, она не просила.

Аполлон видел, что сестра его не может остановиться.

Ниоба опомнилась, когда увидела свою последнюю дочь. Даже ее не собиралась щадить грозная богиня, а ведь теперь силы их были не равны, у Лето оставалось двое детей, у нее только один, но нет, ничего она не хотела больше знать. Она, наконец, закричала:

— У меня остался один ребенок из 14-ти и этого ты хочешь забрать?

Аполлон услышал эту мольбу первым, он повернулся к сестре, надеясь, что она остановится.

— Не проси меня ни о чем, она сама во всем виновата, а я привыкла все доводить до конца, раньше надо было думать, но спесь затмила ей разум, вот и пусть все так остается.

Ниоба рухнула на камни в тот миг, когда засвистела в воздухе последняя стрела, и она поняла, что все кончено… Но девочка стояла, ей только показалось, что она упала на пол, стрела просвистела где-то мимо.

Артемида помедлила немного, развернулась и удалилась… Раз она в первый раз промахнулась, значит так и должно быть, ей не хотелось слышать упреков матушки

№№№№№№№№

Лето уже знала обо всем. Она сотрясалась от жестокости своих детей и никак не могла прийти в себя, разве можно так поступать в ответ на слова глупой царицы, которая и сама не ведает, что творит.

— Зачем? — спросила она задумчиво, — почему они так поступили с этими несчастными, которые не могли им ответить?

Особенно пугала ее жестокость Артемиды, ей следовало остановить брата, а не рваться вперед и не толкать его к расправе. Они вернулись молчаливые, но спокойные, словно исполнили тяжкое, но необходимое дело. Они ничего не говорили о том, что случилось в Фивах.

— Ниоба больше не станет хвастаться своим выводком, — усмехнулась неожиданно Артемида.

Лето молчала.

— Мы не могли поступить по-другому, — твердил Аполлон.

— Ты слишком добра и слаба, а мы не может быть такими благодушными, — снова заговорила Охотница.

Зевс все время неотступно следил за близнецами, как только Гермес сообщил о том, что они отправились в Фивы.

Он не собирался их останавливать. Хорошо, что они не дадут себя в обиду. И именно Гере они должны быть благодарны за то, что родились такими сильными и стойкими.

№№№№№№№№

Артемида не хотела долго оставаться в родительском доме, она быстро ушла в лес, чтобы развеять там своим сомнения, и оставаться собой. Перед ней тут же появился Пан, впрочем, как и всегда было прежде.

— Ты все правильно сделала, — произнес он, — этот род надо было уничтожить, ничего хорошего из детей Ниобы бы никогда не получилось.

— Мне хотелось оставить ей детей, — призналась Арти, — хотя бы двоих, но она даже не пыталась их защитить, гордыня съела все, что ты называешь душой, осталась только черная дыра. Нельзя хвастаться детьми, боги обидчивы и мстительны.

Люди не понимают многого, но о самосохранении можно было подумать. Она переживала все происходившее с ними снова и снова. Пан молчал. Он не хотел ее упрекать ни в чем. А потом черная туча нависла над ними. Первым вздрогнул Пан, Артемида смотрела куда-то вглубь леса.

Сам Зевс стоял так близко, что до него можно было дотронутся рукой. Нечасто ему приходилось так близко видеть отца. Наконец заметила его и Артемиды.

— Я защищала свою матушку, и не желают чтобы кто-то, даже ты меня за это упрекал, ведь ты пришел не с Паном встретиться, ты же ко мне явился.

— А разве я тебя за что-то корю? — удивленно спросил Зевс.

Он снова удивился — как она несговорчива и упряма. Но и Гера на этот раз оказалась поблизости, она знала, куда направлялся Зевс, и тоже решила встретиться с упрямой девицей. Вот из-за спины мужа она и появилась:

— Ты расправилась с беззащитными детьми, бездушная, — говорила она, — а смеешь меня упрекать в жестокости, у меня в руках ни разу не было лука со стрелами, а ты что творишь? Да нет тебе равных в жестокости и не будет никогда, пусть твой отец любуется на то, что он породил, а мне на тебя смотреть противно.

Она развернулась и молча отправилась прочь. Гера ее в чем-то обвиняла, а Зевс, как всегда, не заступился, она пожалела о том, что была его дочерью.

— Их мать спокойно отдала их на растерзание, в чем меня может обвинять твоя Гера? — возмущалась Артемида.

— Ты убила не мать, а детей, они ни в чем не виноваты. А за это придется нести повинность и смывать кровь со своих рук, ведь это даже не дракон, — он повернулся к Аполлону, — а малые дети.

Ушел и Аполлон, Гермес его настойчиво куда-то звал, ему не хотелось разбираться в том, что было совершено и все равно не изменить.

Артемида осталась одна. Она знала, что никогда не поднимется на Олимп, куда так стремился ее брат, но не это пугало ее, а то, что ее никто не понимает, никогда не поймет, и мир жесток и страшен. Нет, ей остаются только леса и Пан. Этого достаточно для счастья, надо еще с Агамемноном разобраться.

Глава 15 После расправы

Только сейчас вспомнила Артемида о несчастном царе Амфионе, который убил себя после гибели сыновей. Это странное происшествие, на которое она прежде и внимания не обратила, теперь ее вдруг потрясло.

— Почему ему, доброму и наивному, такое пережить пришлось? — спрашивала Артемида.

— Замолви перед богами за него слово, ведь у него такой ад на земле был, — посоветовал Пан, невольно подталкивая ее к Олимпу, — пусть они приютят его там и не посылают на вечные муки. Но это происшествие заставило ее вспомнить об Агамемноне, недавно убившем ее лань просто так, чтобы что-то доказать и Гере и Гераклу, вот в ком все зло таится. Он все еще не мог двинуться в путь, потому что никакие ветры не приближались к тем лесам, и даже не был наказан, Артемида увлеклась другой местью. Но теперь черед и до него дошел, наконец.

Аполлон, взглянув на корабли, напомнил ей о случившимся. Она хорошо помнила явление и упреки Геры, но не собиралась отступать. Она накажет его так же, как наказала Ниобу. Он заплатит за лань и отдаст ей самое дорогое из того, что у него есть. И тогда будет торжествовать справедливость.

— Знаю, что ты задумала, но не убивай девицу, — услышала она голос Аполлона, наверное он мог угадать ее мысли, — пусть он верит, что девчонка убита, но оставь ее в живых. Сделай своей жрицей, какой тебе толк от мертвой, но пусть отец помучается хорошенько. Гера ждет от тебя убийства, но в том нет необходимости, нам еще за этих расплачиваться придется.

Артемида исполнила бы просьбу брата, если бы даже не согласилась с ним, но она была согласна.

№№№№№№№№№

Оракул объявил Агамемнону, что ему сделает предпринять для того, чтобы корабли и воинство отправились в путь.

Богиня могла издалека наблюдать за его муками. Но это не приносило ей такой радости, как когда она мстила Ниобе.

Только принятое решение о жрице могло немного успокоить.

Царь рвался в сражение, он жаждал мести за похищенную Елену, но пока его самого ждало тяжкое испытание, Елена могла томиться в том мире, куда ему не добраться.

Артемида понимала его, но оставалась тверда, как никогда прежде не бывала.

Ему все время виделось каменное, безжизненное лицо жены, которая и так ревновала его к младшей сестре и никогда не потерпит такого предательства, но разве у него оставался какой-то выбор? Не может же он вернуться назад, и оставить ее навсегда в троянском плену, нет, за то, чтобы продолжить путь, он мог отдать что угодно.

Чтобы Клит появилась тут вместе с Ифигенией, он должен ее обмануть.

Победителей не судят, а на войне все средства хороши. Но это никак его жены не касалось. Она жила по другим законам. Он не мог бы отступить, даже если бы захотел это сделать.

№№№№№№№

В тот момент, когда жрец готов был убить девицу, она выхватила ее, а на том месте, где должна была лежать девица, оставалась убитая лань.

Только один жрец мог видеть это, но никому ни слова не сказал. Он же отправился вместе с девицей, погруженной в глубокий сон в Тавриду, так далеко от того мира, в котором все происходило, что здесь никто не смог бы ее узнать никогда. В том храме Артемиды она должна была начать новую жизнь. Для того мира она была Незнакомкой, для этого раз и навсегда умерла.

Богиня и предположить не могла, что спасенная жизнь может показаться наказанием, и никакой радости она переживать в одиночестве, в чужом мире не будет. А в воздухе пахло войной. Противостояние и ожидание и без того оказалось таким долгим, что давно пора было что-то делать.

Успокоился в Трое царь Приам, он решил, что греки не пожалуют к нему, хотя оракул не собирался его радовать, но царь убеждал и себя, и неугомонную Кассандру, что им удастся избежать страшной беды, все обойдется на этот раз

Последние мирные дни выдались на диво ясными и светлыми.

Глава 16 Чужестранка

Море бушевало у ног. Она знала, чувствовала, что мать склонилась около нее. Девочка смотрела вдаль и ничего не могла понять. Кто она такая, как тут оказалась? Какая сила толкнула ее в открытое море? Но она точно знала, что море и лицо матери — это лучшие из ее воспоминаний, а потом и на нее и на весь мир неожиданно пала кромешная тьма. И стала понятно, что нет выхода. Она ничего не могла поделать.

И вдруг она увидела диковинные растения, услышала женский и мужской голос. Она узнала грубоватый голос воителя. Он был ее отцом. Но он не терпел неповиновения, потому она невольно сжалась в комок, хотя и не хотела показать ему, что боится. Но и тот, другой спуску ему не давал, хотя и казался нежным и ласковым.

— Хорошо, что хоть кто-то есть тут, — с грустью и горестью думала в тот момент девушка. Она устала от одиночества и пустоты, окружавшей ее со всех сторон: ни друзей, ни близких не было рядом.

И порой ей казалось, что она была обречена оставаться одна. Водя плескалась рядом.

Люди или боги, она так и не поняла, кто они такие, куда-то незаметно исчезли, хотя они должны были оставаться где-то рядом. Не может быть, чтобы хоть кого-то не было поблизости. Но и хорошо, что она была почти свободна. Ей никто не мешал, к ней не приставали с вопросами, на которые она не знала ответов. Она не понимала всего происходящего. И так будет всегда? Память не вернется к ней. Но кто мог лишить ее памяти? А если память вернется, но ничего хорошего она не сможет вспомнить?

Пока девица мучительно раздумывала, богиня с любопытством разглядывала ее издалека. Ее, равнодушную к людским судьбам, страшно от них далекую девушка странно взволновала. На время она бросила даже свою любимую охоту. И рядом не было никого, ни вечно любопытных охотников, ни жрецов, ни просто любопытных, вечно карауливших ее в потаенных местах. Они ничего не боялись, хотя многие знали, как она была жестока с теми, кто стремился нарушить ее покой. Она не пустила сюда сатиров или нимф, или иных духов, а последовала сама.

В отличие от девушки, ничего не помнившей, она знала эту историю, знала, как несправедливо обошлись с ней те, кто считался близкими людьми (Артемида знала, что они чаще всего и бываю самыми жестокими созданиями). Она не была поборницей справедливости никогда, для богов это непозволительная роскошь. И с детства она вольна была поступать, как ей вздумается. Теперь она устремилась навстречу к девушке имени, которой толи никогда не слышала, толи умудрилась забыть.

№№№№№

Артемида слыла девственницей, и сама страдала от страшной несправедливости. Вот и решила вмешаться, когда почувствовала в незнакомке родственную душу. Она вспомнила о том времени, когда ее мать, богиня Лето, рассказала ей о милостях собратьев. В наказание за то, что она посмела оставить и родить их с Аполлоном, была загнана грозной Герой на остров, которые плыл в океане и никогда не остановился бы, если бы батюшка не приказал его остановить в тот момент, когда у нее начались роды.

Бог морей не смел его ослушаться и остановил около двух скал. Тогда они и появились на свет, гонимые и обездоленные. Правда, позднее Аполлон стал любимцем богов, но любви женщин он так и не добился, все его любовные истории скверно заканчивались. Но он жил в окружении муз и самых разных девиц. Но любой Пан мог бросить ему вызов. Он оказался уязвим для всех. Об этом обо всем она и говорила Пану, который чаще других с ней рядом появлялся, и был по натуре своей добрым малым. Он и сам пережил столько невзгод, что на троих хватило бы.

Слушал он ее внимательно, сочувствовал ей, только проку от этого было немного. Он пытался неуклюже за ней ухаживать, но быстро отступился. Они остались друзьями. Это избавило его от одиночества и от мести Аполлона, он никогда не допустил бы, чтобы его сестра была с таким чудовищем. Но она одна из немногих совсем не боялась его. А это уже немало. Ведь до сих пор не только женщины, но ни одна живая душа не переносила его, вот и поживи после всего этого в мире, который так странно устроен. Он вспомнил, как пришлось ему соревноваться с Аполлоном, презиравшим и ненавидевшим его родство, а потом всегда преследовал и задирал беднягу. Но даже Артемида тогда встала на его защиту. Хотя он и говорил, что ничего не делал сам, все произошло по воле богов. Им всегда нравились такие глупые потехи.

— Мир устроен так несправедливо. В этом мы на каждом шагу убеждаемся. Все зависит от их настроений и капризов, оттого, куда подует ветер. Богов много, они вечно враждуют друг с другом. А нам приходится за это расплачиваться, — снова повторяла она. Страдают невинные, а виноватые чувствуют себя героями.

Глава 17 Пан

— Этого нельзя изменить, — задумчиво говорил Пан, — возможно, этот мир и интересен, иначе все было бы совсем скверно, мы померли бы от скуки.

— Она очнулась вроде бы, — снова заговорил он.

— Тогда проводи ее в мой храм, — предложила почти ласково богиня.

Он и сам рад был для этой девочки хоть что-то сделать. Но думал о том, как хорошо то, что она ничего не помнит. Воспоминания даже для таких юных созданий бывают порой такими жуткими.

Богиня успела исчезнуть к тому мгновению. Это было ее любимым развлечением — исчезать и снова появляться где-то в неожиданном месте. Он не успел даже напомнить ей о том, что девицы его очень боятся, и эта, как только разглядит его, может убежать на край света. Если даже она и потеряла память, то сейчас все видит и слышит. А ведь мать родная его с горы сбросила, когда увидела — таким чудовищем он родился. Он всегда был волосат и уродлив, дико кричал, как только появился на свет, так, что все затыкали уши и разбегались в разные стороны. Будто ему самому большое удовольствие доставляло появляться на белом свете, чтобы весь мир своим уродством пугать.

Артемида его убеждала в том, что Аполлон тоже страдает. Но такому красавцу и пострадать не большой грех. Если они любуются тобой, замирают от восторга, тогда это совсем другое дело. Но с другой стороны, как смогли бы узнать они, насколько прекрасен Аполлон, если бы не сравнивали их. Но он знал, что об Аполлоне ему лучше совсем не думать. Более кичливого и коварного создания и не представить себе. И хотя Артемида его сестра родная, но разве можно их сравнивать.

Хотя и ее порой не понять, бросила его с девчонкой и убежала непонятно куда, а ты выпутывайся и думай о том, что нужно делать дальше. Она вроде жива, но не умрет ли, как только увидит его? И как не убить ее после всего, что происходило тут.

Сама Артемида ни усмешки, ни брезгливости на своем прекрасном лице не изображала, и это было странно сознавать. Надо было подождать, пока она очнется. Но сегодня для него был не самый худший день. И это Пана немного успокоило. В лесу он не наткнулся ни на кого постороннего. Она, скорее всего не сбежит — обратиться ей будет не к кому — он тут обитал в полном одиночестве. Благоразумие и покорность были написаны на его физиономии. Она должна понять с самого начала, что он — бог природы и повелитель в этом странном мире. От этого настроение его немного улучшилось.

Одиночество невыносимо было ему только в первые 300 лет, а потом значительно проще и легче, — размышлял он и ничего не оставалось, как только примириться с происходящим. Потом и к нему привыкаешь, и тогда начинаешь ценить любое общество. И он растворился в природе, и успокаивал себя тем, что и деревья, скалы и горы тоже все время остаются в одиночестве и ничего, а они и двигаться не могут. Он снова возвращался к реальности. И пусть была у него не самая приятная наружность, но она служила ему верную службу.

Девушка взглянула на него, и в глазах ее вспыхнула радость — это было что-то невероятное. Уж не сам ли Аполлон перед ней появился? Но нет, все те же волосатые и кривые руки и ноги. Аполлон бы умер от тоски, если бы увидел собственное отражение таким неуклюжим и страшным. Рога напомнили ему о том, что он оставался в своей ужасной красоте, и ничего нового и необычного не произошло после вторжения незнакомки.

— Я знала, что лес только кажется пустым, я тут обязательно кого-то должна была встретить, — говорила девушка. Но я так рада, что первым был ты, Пан.

Он слушал и не верил своим ушам. Она ничего не перепутала, она знает его имя. Это и есть самое удивительное из того, что с ним могло произойти. Но голос ее звучал так искренне, что он не поверил, будто она может притворяться.

— А почему это ты мне рада, я вообще-то пугаю многих, — неожиданно напомнил ей новый знакомый, не помню, чтобы кто-то радовался встречи со мной, это что-то новенькое.

— Да все очень просто, я была уверенна, что оказалась в мире Аида. Но здесь так светло, да и сам ты там, наверное, никогда не бывал. Видно и я все еще жива, хотя и не могу понять, как такое могло случиться. Кто и за что должен был меня жизни лишить, я не помню, но это происходило.

И она улыбнулась при этом как-то открыто и весело.

— И на самом деле не знает, — про себя отметил Пан, и лучше, если не будет знать как можно дольше, хотя рано или поздно ей все будет известно.

— Мы все еще успеем во тьму, а я так мало еще ходила по этой земле, так хотелось на какой-то срок тут остаться.

Эта смертная чем-то была так похожа на его любимую Артемиду, словно она была ее родной дочерью.

Пан понимал, что он хорош только в сравнении с богом Гадесом. И не знал, радоваться ли ему этому или огорчаться. Все это было и печально и смешно сознавать.

Но это было уже что-то, и он мог от души повеселиться, походить, пусть и недолго в любимчиках. Для кого беда случается, для кого и радость немалая.

Глава 18 В новом мире

Сейчас он думал о том, что толком и сам не знал, какая это девушка, что с нею случилось. Но может это и лучше, пусть она с этим сама разбирается. Он так долго упивался природой и не замечал того, что происходит в этом мире. Природа не так обидчива, не так зловредна, как люди. Там не происходит чего-то жуткого и несправедливого. Но на этот раз все в жизни его переменилось. Он больше не мог оставаться в стороне оттого, что творилось вокруг. Он догадывался, что за этой историей стоит что-то скверное, какое-то предательство, иначе Артемида не стояла бы за нее так упорно. Он уверял себя в том, что когда меньше знаешь, то и спиться спокойнее, и все-таки уже был невольно втянут в то, что там происходило.

Тем временем богиня промелькнула где-то между вековыми деревьями, и сразу же она его заметила (Не заметить его было очень трудно). Но после того, когда она простилась с Паном, особенно приятно было взглянуть на Аполлона. Но на губах ее почему-то появилась не ласковая улыбка, а насмешка, ее боялись увидеть и смиренный пан, и брат ее милый не привык к такому отношению к собственной персоне. Но даже он, бог красоты никак не мог понять, ни богинь, ни женщин, такими непостоянными и непредсказуемыми они всегда оставались. Да и что о нем говорить, если сам Зевс так все время от них страдает. Но он не страдал, он был разгневан, да так, что забыл даже и поприветствовать ее. А ведь зачем-то она пришла к нему.

— Зачем ты ее принимаешь в своем храме? — спросил он, пристально глядя на единственную сестру свою.

Он пытался подавить внезапную вспышку гнева. И она поняла, что ее неотразимый братец не просто так ходит здесь, он все видит и замечает, обо всем хочет свои мнения высказывать. Или сам он что-то предпринять хочет, или для кого-то другого старается?

— Не утруждая себя догадками, — говорила она, — мне так хочется, а я не привыкла себе в чем-то отказывать.

Аполлон разозлился еще больше. В последнее время чары его если и действовали, то совсем не так, как ему того хотелось. Девицы дерзят, богини (даже его сестра) в грош его не ставят. Она и прежде была капризна и упряма, потому что родилась на час раньше, чем он. Но теперь она его, кажется, в чем-то подозревала. Но Афродита и сама понимала, что она слишком запальчива и несправедлива. И она решила сменить гнев на милость. Она заговорила почти дружественно:

— Ты тут не причем, дорогой. Я в ярости на всех владык земных, и царей, и богов. Они жестоки и несправедливы даже к своим собственным детям и женам.

Он промолчал. Он понял, что ее задело что-то за живое, потому он и не собиралась быть справедливой.

— Но разве вы так уж терпеливы и справедливы к нам. А все беды от богинь, от них невинных и несчастных, какими они себя считали, но они сами готовы обморочить всех в этом мире.

И он усмехался все еще не в силах успокоиться.

— Она будет моей жрицей. И это справедливо, — настаивала на своем Артемида, и спорить с ней было бесполезно, — может, это небольшая радость для нее, а возможно и наказание, но я так хочу, и так будет, — говорила спокойно и уверенно Артемида.

Он исчез, не желая продолжать этого разговора. Она оставалась на своем месте, удивляясь ее дерзости.

— Вот так всегда. Он считает, что самое большое несчастье — это стать моей жрицей, вот какого мнения он обо мне. Он и прежде издевался над моей девственностью. Но я оставалась непреклонна, ему пришлось смириться. Я всегда сама принимала решение. Девочка же по воле своего отца давно была бы в Аиде, бродила бы среди теней. Так разве хуже я сделала, когда решила до поры, до времени ее на земле оставить. Пусть и в глухом лесу, где только с Паном и поговорить можно, но все-таки на земле. И чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась в собственной правоте. Она будет недоступна. Разве связь с мужчинами, это единственное занятие в этом мире. И детей ей вовсе не хотелось, от них столько горестей и бед возникает. И спасенной девице возможно тоже по душе будет такая участь.

А потом она с грустью думала об Афродите, всегда так презрительно к ней относившейся. И все шутки ее такие колкие и обидные, были направлены на нее. Но она была бессильна перед юной охотницей.

Артемида не понимала, почему оба они, и Аполлон и Афродита были уверенны в том, что они правы, а она заблуждается, отчего хотят они кроить ее жизнь на свой собственный лад. Но она не сомневалась в том, что заблуждались они, и она окажется права во всем.

№№№№№

Обида на то, что он лучше Гадеса прошла, и он решил примириться со своей участью. Хотелось расспросить ее о том, что с ней такое приключилось. Этот вопрос он и задал ей в тот момент, и, ожидая ответа, пристально смотрел на девчонку. Она удивленно обратила к нему свой взор.

Глава 19 Монолог незнакомца