Бесплатный фрагмент - Солнечная Федерация

Пролог

Шёл пятисотый год новой эры. Объединённая Федерация Солнечных Систем приближалась к пику своего могущества, проделав тернистый путь к всеобщему благополучию и процветанию.

С размахом отпраздновав пятисот летний юбилей, Федерация готовилась к новым свершениям и великим открытиям.

Созданию Солнечной Федерации предшествовала разрушительная мировая война. Началось всё с того что одна из сторон конфликта поверив в свою исключительность, вседозволенность и безнаказанность, затеяла войну на уничтожение свободных и независимых государств, дабы установить единовластный контроль на планете Земля, а также над всеми создаваемыми в солнечной системе международными колониями и первым космическим телепортом. Этот телепорт открывал народам всего мира путь в другую Солнечную систему, названную «Малахитовой» из-за четырёх зелёных обитаемых планет, на которых, кроме вечно зелёной флоры, не существовало никакой другой жизни. Всё жизненное пространство захватили растения, которые поражали первые экспедиции своим величием, разнообразием форм и цветовых оттенков.

Итак, государство-агрессор и его союзники, вероломно напав на мирные свободные государства, в конце концов потерпели сокрушительное поражение, а едва уцелевшая часть «клики» ушла от справедливого возмездия и бежала за пределы Солнечной системы, воспользовавшись захваченным телепортом, переместившись в Малахитовую солнечную систему. Откуда без промедления была изгнана первыми международными колонистами в глубины огромной газовой туманности, соседствующей с Малахитовой системой и затерялась в её необъятных просторах.

Бушующее пламя войны, выжгло и очистило поле для созидания нового мира справедливого и человечного, где наивысшей мировой ценностью была объявлена человеческая жизнь. Победители взяли научное направление развития общества, объявили новое летоисчисление и всемирную «технократию», поставив у руля власти учёных. Светила наук стали создавать мир, в котором роботы и роботизированные машины заменили физический труд человека, а людям оставили огромные возможности и время для самосовершенствования.

Солнечная Федерация, спустя годы, открыла ещё две Солнечные системы, пригодные для жизни и потратив огромные ресурсы, смогла создать два космических телепорта и наладить с их помощью доступ к ним. Одну из Солнечных систем назвали «Бриллиантовой» из-за обнаруженных на одной из её планет плоских каменных чешуек похожих на бриллианты и обладающих чудесными эффектами, вторую систему назвали «Ультрамариновой», так как в ней находилось пять планет с яркими тёплыми синими океанами. Очень быстро «Ультрамариновая» система стала Меккой для туристов и путешественников.

Таким образом, включив в свой состав и заселив людьми три солнечные системы, Федерация образовала Объединённую Федерацию Солнечных Систем.

Планета Земля была выбрана столицей ОФСС, здесь находились все главные управления Федерации, в том числе главный штаб космических войск и флота. Конечно, после войны Земля претерпела глобальные изменения, быстрое терраформирование вернуло планету в девственно чистый вид, который существовал на заре человечества, подавляющее большинство земной поверхности было отдано под заповедники, где запрещалась любая деятельность человека. На планете осталось всего десять мегаполисов с населением по сто пятьдесят миллионов человек, в этих городах проживало высшее руководство Федерации, именитые учёные, высший командный состав вооружённых сил и все те, кто родился на Земле через сто лет после объявления нового летоисчисления. Всё остальное население было распределено по другим планетам и системам Федерации. Главным городом Земли и всей Солнечной Федерации, на который возложили основные функции управления системами, был город Зем.

Всевозможные базы данных по открытиям и новейшим изобретениям, а также вся научно-техническая документация находились на Земле и выдавались субъектам Федерации по мере необходимости и хранились под строгим контролем. Таки образом, Земля обеспечивала себя мощными рычагами давления на все подконтрольные Солнечные системы и в случае гипотетического конфликта с одним из субъектов, полностью лишала его научной базы и технической поддержки.

Общество Солнечной Федерации делилось на три ранга. Третий ранг был первой ступенью к продолжительной жизни и присваивался всем гражданам Федерации, достигшим двадцатипятилетнего возраста. При достижении двадцати пяти лет, или в промежутке до тридцати, в связи с физиологической особенностью организма, предлагалось сделать инъекцию с нанобиороботами, которые останавливали процесс старения на сто пятьдесят лет, и в разы увеличивали регенерацию тела. Второй ранг был гарантирован всем гражданам, достигшим ста семидесятипятилетнего возраста, и не совершивших серьёзных противозаконных действий на протяжении ста пятидесяти лет. Исключение составляли лишь граждане, которые имели деяния тяжких преступлений в отношении общества или государства, тем самым они лишались гарантии на получение второго ранга гражданства. При получении второго ранга, предлагалось сделать вторую инъекцию и продлить молодость ещё на сто пятьдесят лет, так как ресурс нанобиороботов от первого укола подходил к концу и гражданину по его желанию государство гарантировало повторную инъекцию. Первый же ранг, являлся высшей ступенью гражданства и был уделом избранных. При достижении трёхсот двадцати пяти лет его получали все высокопоставленные государственные деятели, высший командный состав вооружённых сил, именитые учёные, руководители государственных корпораций, а также граждане, имеющие особые заслуги перед Федерацией. Все граждане, которым посчастливилось родится на Земле, также автоматически наделялись правом на получение первого ранга, вне зависимости от дальнейшего их проживания. При получении первого ранга предлагалось сделать третью инъекцию и остановить старение организма ещё на сто пятьдесят лет. Благодаря этому, в совокупности продолжительность жизни в молодом теле гражданина первого ранга составляла четыреста семьдесят пять лет, после чего, ресурс нанобиороботов заканчивался, они растворялись в теле человека, и начинался естественный процесс старения организма. Как не пытались лучшие учёные умы Федерации ещё увеличить продолжительность жизни, четвёртую инъекцию никто не переживал, хотя её пытались делать и задолго до смерти, и тем, кто лежал на смертном одре — не помогало ничего, мозг человека умирал, оставляя лишь бездушную оболочку тела. В конце концов, из-за ста процентных летальных исходов, был принят закон приравнивающий четвёртую инъекцию к эвтаназии.

Эвтаназия в Федерации была запрещена и приравнивалась к убийству, так как почти не существовало неизлечимых болезней, а ничтожный процент смертельных заболеваний в связи с фантастическими достижениями медицины не вызывал никакого дискомфорта у заболевших людей на всём её протяжении.

Всё производство инъекций по продлению жизни осуществлялось на Земле в огромных подземных лабораториях и находилось под жесточайшим контролем со стороны государства. Только три планеты из всей Солнечной Федерации: Земля, Венера и Марс — были наделены правом вводить инъекции гражданам Объединённой Федерации, поэтому большое количество людей прибывало на эти планеты со всех уголков громадного объединения, дабы получить заветную вакцину.

Глава 1. Верховный

Лонгвея разбудило еле слышное жужжание, не открывая глаз, он подумал:

— Опять я уснул в кресле, это уже переходит в привычку, хотя, зачем себя обманывать, это уже стало закономерностью.

В кровать он ложился примерно полгода назад, а может быть и больше, точно он сказать не мог. Проводя по вечерам очень много времени в кресле, он предавался воспоминаниям о прошедших годах своей жизни, потом много читал и размышляя над прочитанным, засыпал под самое утро.

Из года в год Люй Лонгвей придерживался жёсткого графика, стараясь не опаздывать ни на минуту, касалось это важных дел или же не значительных мелочей, ни в чём он не делал себе поблажек. Всё, по его мнению, должно было быть строгим по графику и точным по расписанию без каких-либо уважительных причини и послаблений, нарушение же оных теряло всякий смысл и логику в их соблюдении.

Мысленно улыбнувшись, подумал:

— У тебя же целый багаж принципов, господин Люй, их столько, что хватит на любую незначительную мелочь и ещё останется в запасе.

К себе он относился очень жёстко, не позволяя себе абсолютно ни чего лишнего, что выбивалось из запланированного на многие годы вперёд графика его личной жизни и службы.

— Но так ли теперь это важно? — Спросил Лонгвей сам себя. — Может, хватит жить по расписанию, и дать себе небольшую свободу действий? — Однако, кто тебе её не даёт? — Сказал ему внутренний голос. Своё личное время распределял ты, и ты сам загнал себя в такие рамки. Да и признайся себе, что уже давно тебя посещают назойливые мысли оставить свой пост, примкнуть к какой-нибудь экспедиции и вместе с ней отправится в неизведанные бескрайние просторы вселенной. Душа твоя готова в любую секунду взбунтоваться, безжалостно круша и сметая все выстроенные тобой преграды, вырваться на свободу и не оглядываясь рвануть в необъятные космические дали.

Конечно, далёкие космические экспедиции — это несбыточная светлая мечта, где он, Лонгвей, не отягощённый ни какими обязательствами, будет открывать новые миры, и исследовать их. Пусть даже эти миры будут до ужаса опасны, всё это придаст бодрости, заставит организм работать на пределе своих возможностей, не давая расслабится и погибнуть. Или же он, как глава большой научной экспедиции, установит первый в мире контакт с разумными существами, коих за сотни лет освоения космоса не удалось, не только встретить, но даже обнаружить какие-нибудь намёки на их существование. Но на самом деле, никто ни куда его не отпустит, слишком огромная ответственность лежит на нём за всю Федерацию и людей, проживающих на её бескрайних просторах.

Он, конечно, может совершить совсем безумный поступок — плюнуть на всё и исчезнуть на день или два из общества, куда-нибудь подальше, на какую-нибудь необитаемую планету, и остаться там со своими мыслями наедине, отдохнуть, скинуть с себя огромный груз душевной усталости, давящей на него с силой многотонного пресса. Хотя это тоже несбыточные мечты он находится под неусыпным колпаком наблюдения своей личной охраны, которая как ему кажется даже пылинки с него сдувать готова. Пусть даже он Лонгвей, будет в одиночку управлять небольшим космолётом, направляющимся на необитаемую планету, вокруг него будет огромная свита из всевозможных боевых кораблей и кораблей личной охраны, а необитаемая планета наводнится большим количеством приземлившихся космических транспортов и снующей везде охраны, выискивающей любую гипотетическую опасность.

— Так что, никогда ты не будешь лишён общества, хочешь ты этого или нет, — мысленно усмехнулся Лонгвей. — Можно добавить сюда, твои любимые правила и графики, которые не позволят тебе совершить что-то безумное и шокирующее. Признай, ты превратился в обыкновенного унылого человечишку. — Сам себе дал он неутешительную оценку.

От этой мысли Лонгвею стало не комфортно, он давно уже превратился в раба собственных принципов и правил, шёл вперёд по тоненькой прямой, не позволяя себе ни на миллиметр отклониться вправо или влево. Только сейчас, лёжа в кресле и размышляя, он признал это.

— А помнишь, кем ты был и кем стал? — Спросил Лонгвея, внутренний голос.

— Конечно, помню, но как это было давно, даже порой кажется, что и не было вовсе. Теперь, я могу позволить себе любой каприз. Я же верховный правитель Солнечной Федерации. — Ответил он сам себе и сморщился, уж очень пафосно, как показалось ему, это прозвучало.

Продолжая лежать в кресле и разговаривать с самим собой, Лонгвей начал предаваться воспоминаниям — с чего же всё началось?

— Да, раньше всё было не так радужно, как сейчас, одним словом, ад на земле… надо бы внести кое-какие предложения в Совете Федерации… что бы сегодня прочитать?.. никуда сегодня не охота, но надо!.. Стоп! Господин Люй, ваши мысли мечутся в беспорядке и обрываются, не успев выстроить логическую цепочку. — Упрекнул он себя. — На то они и мысли им дана полная свобода действий. — Оправдал себя Лонгвей.

Жужжание приближалось с нарастающим звуком всё ближе и ближе, прерывая ход мыслей. Кресло заходило ходуном, Лонгвей с небольшим раздражением в голосе произнёс:

— Так бесцеремонно не может осмелится поступить ни один человек и…

— А я и не человек. — Послышался скрипучий голос, не дав Лонгвею договорить. — Эй, дружище, хватит валяться с закрытыми глазами, я же знаю, что ты не спишь, меня не обманешь. Я тебе завтрак принёс.

Открыв глаза, Лонгвей увидел перед своим лицом поднос с миской рисового отвара, небольшой тарелочкой пельменей и стаканом соевого молока, завершало всё это, лежащая около стакана парочка баоцзы.

Огромные роботизированные пищевые заводы, расположенные на непригодных для проживания людей планетах, спутниках или просто созданные в космосе, выпускали огромное количество всевозможной пищи на любой вкус, даже для самого привередливого гурмана.

За подносом маячила голова, похожая на треугольную призму, на которой находились, два углубления для глаз, расположенных по обеим сторонам острой грани и заполненных неизвестным чёрным материалом, таким чёрным, что, казалось, поглощали весь свет без остатка. Тело представляло собой перевёрнутый конус, надетый на сферу, к которой крепились ноги. Руки классически находились на верхнем крае корпуса и были прикреплены к нему двумя небольшими сферами. Робота звали Тайфун.

— Ну что, ты дружище жужжишь как назойливая муха, ты же знаешь, я ненавижу мух, и прекрати трясти кресло. — Проворчал Лонгвей. — Всю душу уже вытряс.

Тряска и громкое жужжание прекратились. В ответ послышалось невнятное тихое бормотание с негромким жужжанием. Лонгвей знал если робот жужжит, то он чем-то не доволен, чем больше недовольства, тем громче жужжание.

— Да, Тайфун, стареем мы с тобой, — обратился он к роботу. — Будь так добр, скажи, который сейчас час?

Тайфун отошёл с подносом в руках на несколько шагов от кресла и ответил:

— Пять часов утра. И мы, роботы, не стареем. Вернее, есть износ деталей, но их можно заменить на новые, да и программу можно обновить.

— Да, но не в твоём случае, — ответил Лонгвей. — Ты же знаешь, что у тебя заменить или обновить ничего невозможно, сколько бы мы не пытались. Тот, кто тебя создал, видимо, не предусмотрел или не пожелал, чтобы у тебя что-то менялось.

Пока Лонгвей говорил, робот, не спеша ходил по комнате небольшими кругами.

— Да и вообще, ты — это сплошное нарушение закона, «закона о роботах», — продолжал Лонгвей. — У тебя неизвестный науке, неисчерпаемый источник заряда, дающий тебе неограниченную автономность и независимость от станций подзарядки, и много ещё чего непонятного спрятано в тебе.

— Что есть, то есть! — Гордо произнёс Тайфун и ударил себя по корпусу.

— Хотя, по закону каждый робот и роботизированный механизм должен иметь контролируемый оператором источник заряда, чтобы, в случае угрозы для человека и его ближайшего окружения, можно было мгновенно отключить робота, или же при невозможности этого, он отключился бы сам, израсходовав всю свою энергию. Закон о роботах суров и содержит множество запретов и ограничений. — С напыщенной строгостью сказал Лонгвей.

— Да, знаю я все законы и правила, у меня огромная база информации. — Недовольно пробурчал Тайфун. — И в принципе, я считаю себя не глупым роботом, не с суперинтеллектом, конечно, но он у меня намного выше человеческого. Я бы, наверное, сделал много замечательных и великих открытий, став учёным или изобретателем.

— Ну, этого ещё не хватало. — Проворчал Лонгвей. — Я и так прилагаю огромные усилия, чтобы никто, кроме нашей семьи и близких друзей, не знал, что у тебя есть высокий уровень интеллекта с собственным я и свободой действия.

Лонгвей строго посмотрел на робота и добавил:

— Скоро, я тебе дам важное задание, и поверь мне, тебе уже будет не до изобретений или открытий. Хотя, может я и ошибаюсь, и тебе придётся делать и первое, и второе для достижения цели.

Робот заметно оживился, в глазах проскочили искорки, он остановился и посмотрел на Лонгвея.

— Что это за важное задание? — Спросил он.

Лонгвей закрыл глаза, и казалось, о чём-то задумался, прошло несколько минут, прежде чем он ответил:

— Всему своё время Тайфун, всему своё время. Это мой дорогой друг будет очень скоро, ждать тебе осталось не долго. Да, кстати, ты почему притащился сам с этим подносом, и где прислуга?

Выдержав небольшую паузу, Тайфун ответил:

— Не стоит беспокоиться, я всех отправил на станцию подзарядки, в скором времени все будут на своих местах.

Весь обслуживающий персонал в Объединённой Федерации Солнечных Систем, был заменён человекоподобными роботами или роботизированными устройствами и выполнял все бытовые и хозяйственные работы.

— Повар мне сообщил, что ты второй день не завтракаешь, у тебя что-то случилось? — Продолжил Тайфун. — И я хотел бы поговорить о Тимуре, потому и отправил всех на станцию.

Лонгвей открыл глаза, уставился на антикварный стеллаж с такими же старинными книгами, произнёс:

— Меня очень сильно беспокоит одно дело, это касается твоего задания. Но, как я и сказал, расскажу тебе о нем немного позднее. Для начала, мне надо подумать, как это всё оставить в тайне от Совета Федерации. Также нам понадобятся немалые ресурсы и надёжные люди. И давай-ка, пока не будем вести разговоров о нашем друге Тимуре, он был выдающимся человеком, и я ещё раз повторю в данный момент не время вести разговоры о нём.

Лонгвей глубоко вздохнул и поёрзал в кресле, поудобней устраиваясь.

— А ты сам был на станции? — Строго спросил он Тайфуна.

Робот обошёл комнату по кругу и остановился напротив кресла, всё ещё держа поднос.

— За меня можешь не беспокоиться, я был на нашей станции, пробыл там положенное время и… как всегда, зарядил газонокосилку с моими данными. Так что всё в порядке, данные ушли в министерство по контролю над роботами. Косилка уже стрижёт газоны, тратя как бы мою энергию. Всё-таки очень хорошо, что у граждан первого ранга на станциях подзарядки нет оператора.

Лонгвей усмехнулся:

— Да будь у нас оператор, тебя бы давно ждала утилизация, хотя, я не уверен, можно ли тебя так просто уничтожить, до сих пор не могу понять, из чего ты состоишь. Ну, а я бы, скорее всего, потерял свою должность и может быть даже свободу? Кто бы ручался, что оператор не расскажет о странностях подзарядки вашей парочки. Так что, нахождение у власти имеет свои маленькие безобидные плюсы.

Тайфун поставил поднос на столик и подкатил столик к креслу.

— Пора позавтракать, через четыре часа тебя ждут в Совете Федерации. Ешь! А я пока всё подготовлю вызову транспорт и сопровождение.

Тайфун развернулся и бесшумно вышел, закрыв за собой большие двустворчатые двери. Лонгвей остался один и принялся за завтрак, спешить ему было некуда, поэтому он ел неторопливо, часто останавливался и предавался воспоминаниям. Закончив завтрак, Лонгвей велел столику откатится на своё место, понаблюдав за ним, скинул плед на пол и приказал креслу следовать на террасу. Скользя по полу, кресло направилось к огромным дверям из горного хрусталя, бесшумно распахнувшись, они впустили в комнату прохладный свежий воздух с еле уловимым запахом озона.

— Была гроза, а я и не слышал. — В задумчивости произнёс Лонгвей.

Очутившись на террасе из белого мрамора, украшенной мозаикой из драгоценных камней, экзотических растений и кустарников, свезённых сюда со всех Солнечных систем подконтрольных Федерации, Лонгвей остановил кресло. С террасы открывался потрясающий вид. Широкая мраморная лестница, по краям которой текли каскады воды, пущенные по синему мрамору, уходила в низ до кристально чистого озера, в которое со скалы падал водопад. Небольшая спокойная река, вытекала из озера и петляя по огромному зелёному полю, терялась в одном из обширных садов, во множестве разбросанных по большой территории. В дали виднелись высокие горы, увенчанные, ослепительно белыми шапками снега.

Подъехав к лестнице, Лонгвей остановился и посмотрел в низ. Идти по лестнице не хотелось. Спустившись в кресле к озеру, он встал и пошёл к маленькому причалу на озере. Войдя на причал через арку, увитую каким-то неизвестным ему растением, источавшим приятный, нежный аромат, Лонгвей подошёл к большому прозрачному диску, парившему над водой у причала. Диск по краям засветился красным, обозначая свои контуры, а в середине вспыхнул светло голубым цветом. Встав на диск, Лонгвей взялся за поручни, которые висели в воздухе по бокам у диска и сел на мгновенно появившееся небольшое облачко. Диск заскользил над поверхностью озера, распугивая стайки разноцветных рыб и направился к парящей над самой водой беседке которая находилась в центре озера.

Зайдя в беседку, Лонгвей уселся на огромный воздушный диван и стал наблюдать за водопадом, который низвергался с небольшого утёса на скале. От водопада веяло прохладой, а лёгкий ветерок доносил водяную пыль до беседки.

Погода была прекрасная, чистое голубое небо поднимало настроение, в дали на горизонте тонкой еле различимой полоской виднелись грозовые облака, уносимые лёгким ветром на запад, вокруг щебетали птахи, радуясь замечательному утру.

Лонгвей сидел на диване в задумчивости и смотрел на водопад, волной нахлынули воспоминания о семье, боевых товарищах, Тимуре, с которым познакомился и подружился в центре по подготовке отрядов для специальных операций.

— Эх! Как же всё это было давно. — Вздохнув произнёс он.

Лонгвей открыл глаза. В комнату из-за полупрозрачной и лёгкой занавески на окне пробивались яркие лучики солнца, где-то там за окном весело щебетали маленькие пичужки, радуясь новому отличному утру. Скинув с себя лёгкое одеяло, Лонгвей быстро поднялся с кровати, он был человеком энергичным, подвижным и не терпел нерасторопности и лени. Надев на себя белоснежный халат, он вышел из комнаты на улицу. Погода была просто чудесная, на небе ни облачка, в чистой голубой вышине стремглав носились ласточки, лёгкий тёплый ветерок приятно шевелил волосы. Набрав полную грудь воздуха, Лонгвей вскинул руки в верх, потянулся и с силой выдохнул. Впереди него, у большого пруда в беседке за столиком, собралась вся его семья, папа Люй Вейшенг, знаменитый профессор и изобретатель, мама Тинг красивая, стройная женщина, поддержка и опора отца, в любых сложных и тяжёлых ситуациях, коих на их век выпало немало. Отец, прошедший с ней бок о бок все трудности жизни, сильно её любил и уважал, она ему отвечала тем же, редкий брак, в котором безоблачных дней было столько, что Лонгвей так сразу бы и не вспомнил, когда они последний раз ссорились. Рядом со столиком беседки, крутилась его младшая десятилетняя сестрёнка Джия, которая уже видно позавтракала и ещё не решила, чем же себя занять? Лонгвей стоял и любовался своими родными, ведь это был один из тех редких дней, когда они собирались вместе.

Направляясь к беседке, Лонгвей заметил, что и его дядя Люй Жу, живущий в соседнем доме, сегодня не на работе, а со всем своим большим семейством сидят на маленьких раскладных стульчиках у пруда и ловят удочками рыбу. Лонгвей приветственно помахал им, в ответ удостоившись приветственных неторопливых, уважительных кивков. Дядя в шутку приложил палец к губам, мол не шуми рыбу распугаешь. Лонгвей улыбнулся, дядя Жу всё мечтал о сыне, но вопреки всему у его жены тёти Ксии на свет появлялись только девочки, на пятом ребёнке, опять же девочке, дядя остановился и видимо больше решил не испытывать судьбу. Он очень любил рыбалку, и когда был не занят, что случалось очень редко, сразу же спешил на пруд рыбачить. Дядя был физиком ядерщиком и работал вместе с отцом Лонгвея в научно исследовательском институте, который находился в центре их небольшого уютного городка, в котором в подавляющем своём большинстве жили учёные и обслуживающий персонал института.

Зайдя в беседку Лонгвей поздоровался с родителями, которые не спеша пили чай, наслаждаясь хорошим чаем и погодой, погладил по голове сестрёнку, которая улыбнулась ему и шмыгнула за беседку, по своим делам только ей известным. Сев за стол, он взял большой стакан прохладного соевого молока и баоцзы, не спеша позавтракав Логгвей обратился к отцу:

— Отец, а у нас в городе сегодня какой-то праздник? Я смотрю все соседи сегодня дома, что случается только в праздничные дни, ведь все выходные дни вы как правило проводите в своём институте, и чтобы увидеть вас и соседей в один день всех в своих домах с семьями, это большая редкость, случающаяся только по праздникам. А какой сегодня может быть праздник, что-то не могу понять? Вроде простой выходной день, ничего особенного.

Отец посмотрел на Лонгвея, поставил пиалу с чаем на столик и ответил:

— Сынок, нет сегодня никакого праздника, пришло сообщение из столицы, что сегодня весь персонал института должен находиться дома до особых распоряжений. А каких, даже меня руководителя института в известность не поставили. Лично сам генерал Шу приказал мне находится дома до особых распоряжений. А я и не против, ты посмотри, какая погода, да и когда ещё выпадет время провести его всем вместе.

Отец улыбнулся, Лонгвей тоже улыбнулся ему в ответ. Погода на самом деле была, как по заказу, тёплой и ясной, везде слышались весёлые голоса взрослых и детей. Многие из сотрудников института решили, раз уж выпало такое счастье как незапланированный выходной, то стоит провести его с пользой в кругу семьи.

Мать Лонгвея, до этого выступавшая в роли слушателя, тоже включилась в разговор:

— Сынок, ты уже решил в какое учебное заведение будешь поступать?

— Да мама, завтра с утра я поеду в столицу, буду поступать в тот же институт, где учился отец. Когда закончу учёбу, тоже, как и он, хочу приносить пользу государству и народу. — Серьёзным голосом ответил Лонгвей.

Отец и мать улыбались, видно было, что они очень рады за него и за тот выбор, который сделал их сын, что он продолжит династию учёных, которой в их семье уже не одно поколение.

Лицо обдало прохладной водяной пылью, которую лёгкий ветерок принёс от водопада, Лонгвей открыл глаза и огляделся, в беседке, которая парила над водой посередине озера, был он один, в груди кольнуло, всё это казалось таким живым и ясным, как будто случилось только вчера, а сегодня он находится в огромном красивом городе, столице его родины и готовится поступить в институт. На Лонгвея навалилась неимоверная душевная тяжесть, ушли безвозвратно эти добрые, беззаботные, тёплые времена и не вернётся детство и юность уже никогда, как бы ему этого не хотелось.

Вокруг щебетали маленькие птички, всё глубже и глубже проваливая Лонгвея в воспоминания.

После обеда Лонгвей собрался прогуляться с другом за город, тот хотел ему показать что-то очень интересное, обнаруженное им на вершине холма. Отец отправился к дяде, как он пояснил, с центра пришло важное сообщение, какое он сказать не может, так-как это секретная информация, и они с дядей завтра с утра улетают в соседнюю страну на экстренное совещание, которое будут проводить страны Содружества. Отец мог и не говорить, что произошло, это было известно из информационных каналов, которые ближе к полудню начали на перебой передавать информацию об исчезновении более двух десятков учёных из Содружества Свободных Государств и запрете Альянсом Демократических Сил, допуска всех государств Содружества, к международному космическому порталу, предназначенному для перемещения в недавно открытую звёздную систему, названную за её красоту «Малахитовой».

Космический портал представлял собою огромную геометрическую фигуру «тор» с внутренним диаметром в сто километров, который удерживал межпространственную червоточину в стабильном состоянии и на одном месте. Через большой тор был пропущен тор меньших размеров, вылетев из червоточины в Малахитовой системе, он намертво закрепил изолированный тоннель между двумя Солнечными системами. Мегасооружение стало представлять собой этакое метро, в котором локомотивом и вагонами выступала циклопических размеров космическая посудина похожая на каплю, в которую загружались люди, космические корабли и любые другие материалы. Разогнавшись между специальными направляющими, капля подлетала к «тору», удерживающему червоточину, портал растягивал вход в тоннель, капля проникала в него, он захлопывался и мгновенно выталкивал посудину в Малахитовую Солнечную систему. Огромная «капля» останавливалась у космического вокзала, дальше в ход шли старые добрые космолёты, которые как рой пчёл разлетались от космопорта по всей необъятной округе.

Допуск к порталу запретили с формулировкой предотвращения теракта на объекте и причастности пропавших учёных к этой диверсии. Роль главного следователя и судьи взяло на себя главенствующее государство Альянса, именуемое в мире «исключительными» они запретили всем остальным государствам приближаться к космическому порталу и его округе. Главы государств Содружества выразили прямое и нескрываемое возмущение такими противоправными и наглыми действиями. На что «исключительные» не обращали никакого внимания и всеми силами старались не допустить международные комиссии к порталу. Назревал огромный, доселе не бывалых размеров международный скандал, в любой момент готовый перерасти в открытое вооружённое противостояние.

§ Исключительные

Давным-давно, когда прадед Лонгвея, Люй Вейж был очень молод и ещё не успел обзавестись семьёй, одна из стран скрытая за двумя океанами, уверовав в свою силу, безнаказанность и неуязвимость, объявила себя и всех своих граждан «исключительными», поставив себя выше всех существующих государств и народов на земле. Сама на себя возложила обязанности мирового палача и судьи и по праву сильного начала под благовидным предлогом распространения «демократии», уничтожать свободные, независимые, гордые государства не согласные с её кровожадной политикой. Несла миру так называемую «свободную демократию» на крыльях ракетных комплексов, массированными бомбардировками, артобстрелами, заливая мирные поселения напалмом и всевозможными ядами, убивая детей, стариков, женщин в устрашение и назидание другим непокорным землям. Грабила страны, выкачивая из них все природные ресурсы, давая взамен местному населению полное избавление от родной страны и собственных жизней. Оправдывая свои действия тем, что только они «исключительные» живут правильно и знают, что такое свобода, именно им дано право решать, кто живёт правильно и свободно, а кто нет.

Упиваясь своим безграничным величием и безнаказанностью, им казалось, что нет такой силы, которая сможет бросить вызов «исключительным» и восстановить справедливость в мире. По их мнению, большинство государств, как овцы, загнано в стойло и блеет от страха перед сильным хозяином, который решает, кого отправить на убой за ненадобностью, а кто ещё пригодится.

Были, конечно, государства и не маленькие, которые вели свою собственную независимую политику, идущую в разрез с «хозяевами мира» как это, не разъедало их изнутри чёрной злобой, но не считаться с этим было нельзя. Приходилось всё же «светочу демократии» убивать и грабить с оглядкой на эти независимые, свободные государства, что не всегда получалось. Поэтой причине «исключительные» всеми силами старались вбить клин раздора и недоверия между народами, населяющими независимые дружественные страны, а уж потом разорвать их по отдельности, на небольшие, слабые государства, конфликтующие между собой и ненавидящие друг друга. Вот тогда гегемония «исключительных» будет в безопасности, и можно будет делать всё, что вздумается, без какого-либо ущерба и последствий для себя.

Благо в век высоких технологий, неграмотного населения на планете почти не осталось, большинство простых людей научились не только собирать, но и анализировать информацию. Поэтому умному и грамотному человеку было видно, какая из стран, скрываясь под маской добродетели и светоча демократии, представляет собой кровожадного монстра со звериным оскалом, готовым в любую секунду вцепится в ничего не подозревающую жертву и разорвать её на куски.

Независимые государства прилагали громадные усилия для развития в своих странах высокообразованного общества, которое не шло на поводу лживых заокеанских лозунгов о свободе и демократии, которые подавались под благовидным предлогом, но были рассчитаны на дестабилизацию общества и ослабление государства.

Поэтому «исключительные» по всему миру, всеми силами тормозили развитие передовых государств и их высоких технологий. Им не нужны были грамотные, образованные общества, это несло стране «эталону демократии» огромную опасность. Нужна была тупая биомасса в лучшем случае знающая только своё имя, не задающая вопросов, исполняющая беспрекословно все приказы, если хозяин сказал, что чёрное это белое, а белое это чёрное, всё это должно приниматься на веру без всяких раздумий и сомнений.

Самых впечатлительных результатов по оболваниванию населения «исключительные» достигли среди тех стран, которые они возвели в ранг своих союзников, на самом же деле создав в подконтрольных их влиянию государствах, безвольные марионеточные правительства, которые действовали с постоянной оглядкой на своего господина и не принимали никаких самостоятельных решений, предоставив «хозяину» свой народ для опытов по промывке сознания и идентичности. Таким щедрым подарком с большим удовольствием воспользовались «исключительные» превращая население так называемых «союзников» в бездумный биологический материал, не способный даже к простейшему анализу ситуации, постоянно истерящий, до ужаса боящийся нападения «агрессора», ищущий внутренних заговоров и внешних врагов. Не понимая, что для так называемого «главного защитника» их бутафорских прав и свобод, они лишь расходный материал, который он без каких-либо раздумий и угрызения совести бросит в любое бушующее пламя, для достижения собственных корыстных целей и интересов. В некоторых случаях зомбирование населения было таким удачным, что единичные государства, как бешеные псы, кидались на своих же сограждан, сопротивляющихся всеобщему оболваниванию, с остервенением и злобой уничтожали их, доказывая свою преданность и раболепие перед хозяином. Продали свою независимость и гордость за объедки с барского стола, не понимая одного что выступают в роли шута на потеху своему господину.

В свете таких событий Евроазиатские государства, свято оберегающие свою суверенность и имеющие сильных независимых политиков, объединились в самое большое Содружество, которое раскинулось от Северного, Тихого и до Индийского океана.

Это объединение принесло не только всеобщую безопасность от агрессивно настроенного против них «исключительного» государства, но и огромный подъём экономики дружественных государств, входящих в Содружество, небывалый рост всевозможных организаций и предприятий, а также научных открытий и технологий, которые стали мощным локомотивом, устремившим эти государства к процветанию.

Испугавшись силы, благополучия, независимости, которую приобретало день ото дня Содружество, что придётся отвечать за все те бесчеловечные преступления, совершённые по всему миру ради наживы и выгоды. Государство, приравнявшее себя к нации «исключительных» быстро сменило маску жестокого тирана на маску доброго благодетеля и яростного защитника всех международных прав и законов. Оно стало участвовать во всех международных проектах, будь то освоение космического пространства или внутренние земные дела, везде «исключительные» принимали активное участие, тем самым усыпляя бдительность Содружества и готовясь нанести сокрушительный удар в спину, в тот самый момент, когда эти государства меньше всего его будут ожидать. Потому как в силу своих преступных амбиций не могли позволить ни одному государству на земле решать свою судьбу самостоятельно и быть независимым. По мнению «исключительных», в мире должно существовать только одно государство гегемон и это должно быть их государство. Пусть для достижения цели им придётся нарушить все существующие нормы и законы, цель оправдывает средства, как говорится, «победителей не судят», да и в случае победы, судить будет некому. А пока надо затаится и ждать удобного момента, не вызывая никаких подозрений.

Глава 2. Прогулка

Лонгвей находился в прихожей. В дверь постучали, тут же они приоткрылись и в образовавшемся небольшом проёме появилась коротко стриженная голова его друга, который широко улыбался. Молодого человека звали Гуанг, он был высок и худощав, всегда позитивно настроенный и часто улыбающийся, от него так и веяло хорошим настроением, которое он передавал всем окружающим. Лонгвей, спроси его, был ли когда Гуанг в унынии или плохом расположении духа? Не смог бы сразу ни чего ответить, всегда от Гуанга струились лучики позитива и добра.

— Всем привет! — Весело произнёс Гуанг, протиснувшись в двери, обращаясь к Лонгвею и его сестрёнке, которая выбежала из своей комнаты, полюбопытствовать, кто же там пришёл.

Не останавливаясь, Гуанг прошёл в гостиную, где поздоровался с матерью Лонгвея:

— Добрый день, тётя Тинг! Как всегда, вы прекрасно выглядите, даже звёзды меркнут рядом с вами, да что там звёзды, вся вселенная!

Мать Лонгвея улыбнулась, было видно, что ей очень приятно от комплиментов Гуанга, которые он произнёс в её честь. Она хотела угостить его чаем со сладостями, но Гуанг сославшись на то, что ему и Лонгвею надо прогуляться за город, чтобы рассмотреть одну странную вещицу, которую он именовал как «что-то непонятное», да и он соблюдает строгое спортивное питание, как же он станет чемпионом, если не будет придерживаться правил. Поэтому с большим сожалением ему придётся отказаться от угощения.

Гуанг занимался спортом, точнее бегом и к этому делу подход у него был очень серьёзным. Он неукоснительно соблюдал режим тренировок и питания, мечтая стать знаменитым на весь мир спортсменом. К бегу у него был дар, когда они с Лонгвеем учились в школе, учитель на уроках физической культуры заставлял класс бегать по круговым дорожкам стадиона, многие из учеников бежали с таким выражением лица, что казалось ещё чуть-чуть и они упадут замертво на землю. Для Гуанга бег, как будто был родной стихией, хотя Лонгвей в занятиях по бегу тоже показывал отличные результаты, но до успехов друга ему было далеко. При старте казалось, что Гуанг удаляется от всей бегущей школьной группы со скоростью спортивного болида. Лонгвей всегда с восхищением смотрел в след бегущему Гуангу, что уж тут поделать, талант!

Тропинка плавно поднималась к вершине большого холма, по ней шли на верх два молодых человека и маленькая девочка, это были Лонгвей, Гуанг и Джия, которая напросилась идти за город с Лонгвеем и ни какие уговоры не смогли убедить её остаться дома.

Прогулка обещала быть не очень долгой, да и погода для небольшого похода была отличная. Лонгвей шёл по тропинке, постоянно оглядываясь назад, на сестру, для которой подъём оказался не из лёгких, но она шла молча, лишь усердное сопение выдавало её, что она сильно устала и не против бы остановиться и отдохнуть. Но раз напросилась сама, да ещё и обещала Лонгвею не плакать, если устанет, то приходилось терпеть, всем своим видом показывая, что всё в порядке и она может подняться до вершины, не останавливаясь. Лонгвей ещё раз обернулся посмотреть не отстаёт ли Джия, она устало плелась недалеко от него, попыталась ему улыбнуться, но улыбка получилась какая-то натянутая и грустная. Лонгвей посмотрел на Гуанга подмигнул ему, а потом сказал:

— Всё дружище, привал, я так устал, что дальше без отдыха идти не могу, отдохнём немного и пойдём дальше.

— Я тоже смертельно устал и не против отдохнуть. — С серьёзным выражением лица сказал Гуанг, ничем не выдавая себя.

Лицо Джии расплылось в довольной улыбке, и она с радостью сообщила им:

— Эх вы, слабаки, берите пример с меня, я вообще не устала и могу пройти ещё столько же без отдыха, а ты братик сомневался во мне, не хотел брать с собой. Видишь, какая я сильная. Вы устали, а я нет. — Сказав это, она плюхнулась на траву рядом с Лонгвеем и растянулась на ней, подражая брату и Гуангу. Они лежали на тёплой земле и разглядывали чистое светло-синее небо. Лонгвея небосвод завораживал своей бездонно голубой чистотой и великолепием, вселял умиротворение, навевал осознание того, как же прекрасен этот мир и быть его частичкой в данный момент большое счастье, о котором раньше он не задумывался. О чём думали спутники Лонгвея можно было только догадываться, но судя по играющим улыбкам и довольным лицам, они тоже думали о чём-то приятном и возвышенном.

— Красота то какая! Но хотим мы этого или нет, нам надо идти дальше. — Послышался голос Гуанга.

Было так приятно лежать на тёплой земле и предаваться мечтам, но Лонгвей знал, что у друга по графику скоро пробежка, которую он ни при каких обстоятельствах не пропустит, встав с сестрой с земли под одобрительные возгласы Гуанга, они направились к вершине.

Подъём заканчивался, до вершины оставалось метров двадцать, когда компания остановилась, чтобы полюбоваться открывшимися с высоты красотами. Внизу раскинулись обширные поля, прорезанные небольшими каналами, по которым мерцая на солнце текла вода, тут и там находились небольшие ухоженные сады с фруктовыми деревьями и виноградниками. Их небольшой городок находился в центре этого великолепия, утопая в зелени садов и газонов, улицы его были почти безлюдны, очень редкие прохожие нарушали их пустоту, неторопливо и вальяжно шествуя по своим делам. Множество жителей города расположились в парках и тенистых скверах на импровизированный пикник с удовольствием отдыхая на свежем воздухе. Лонгвей с большой охотой ещё бы полюбовался раскинувшимися перед ним красотами, но Гуанг торопил всех подняться на верх холма, ему не терпелось показать найденную им занятную вещицу, про которую при всех расспросах он стойко умалчивал и хотел, чтобы та оказалось сюрпризом. На вершине их взору предстала большая, около четырёх метров в диаметре, зеркальная чаша, в центре которой вспыхивали и гасли маленькие разноцветные огоньки. Глаза у Джии округлились, а рот открылся, было видно, что она очень удивлена увиденным и это, что то, ей очень нравится. Гуанг же стоял, выставив грудь вперёд и улыбался, всем своим видом показывая, «вот я какой, удивляйтесь»! На Лонгвея увиденное тоже произвело впечатление, хотя не такое сильное как на сестру, но всё же тут было на что с интересом посмотреть. Джия заворожённая увиденным, направилась к краю чаши, но Гуанг окриком остановил её:

— Стой, там опасно!

Лонгвей схватил сестру за руку, а Гуанг продолжил:

— Мне кажется, это какой-то аномальный кратер, я его здесь обнаружил утром, пробегая мимо. Сейчас я вам покажу одну вещь. — Сказав это, он взял небольшой камень в руку и швырнул его в чашу.

Камень бесшумно упал на дно кратера, поездил по пологим краям, оставляя за собой слабо искрящиеся радужные дорожки и остановился в центре.

— Странно, ещё утром, когда я бросал туда камни, они, при попадании на границу чаши, просто мгновенно испарялись, а сама чаша взрывалась разноцветными огнями, как при фейерверке. А сейчас полюбуйтесь, камень лежит себе преспокойно в центре и ничего с ним не происходит. — Разочарованно произнёс Гуанг. — Хоть вы и не успели на яркий, красочный фейерверк, но находка красивая и загадочная, правда? — Добавил он.

Лонгвей молча кивнул, внимательно рассматривая кратер он заметил, что лучи солнца, попадающие в чашу бесследно исчезают в ней, хотя по логике вещей, зеркальная чаша с идеально гладкой поверхностью, да ещё в такую солнечную погоду должна сиять нестерпимым блеском и быть видна за многие километры. Лонгвей не разделял того восторга, с которым отнеслись его спутники к «магической» чаше, всё это было для него очень странно. Зеркальная чаша и все аномальные чудеса, связанные с ней, больше походили на испытание энергетической установки или же новейшего секретного оружия. Только вот странность, почему его провели на вершине холма, а не в городском институте? Там ведь есть огромный испытательный полигон, а здесь ни тебе табличек с предупреждением о испытаниях, не огороженной территории, ни охраны, просто зеркальная чаша в середине холма и всё. Лонгвей огляделся, кроме них поблизости не было ни одной живой души.

— А что, если это не наши? — Мелькнула тревожная мысль в голове у Лонгвея.

Хотя он и не был учёным, но с детства интересовался всевозможными науками и технологиям, всюду подражая отцу. Поэтому багаж знаний, накопленный им к своим восемнадцати годам, в разы превышал знания его сверстников и кое в чём он разбирался очень даже не плохо. По его мнению, эта чаша могла образоваться от испытания новейшего оружия, которое выводило из строя энергетические защитные купола, которыми во всех передовых странах мира были накрыты столицы, закрытые научные города и стратегические объекты. Удовольствие иметь такую систему при существующих технологиях безумно дорогое и сложное, но действующее отрезвляюще на любого гипотетического врага способного напасть на Содружество. Про это оружие ходили легенды, что в Уральских горах в огромном подземном научном комплексе, учёные создали мощные переносные энергетические установки, способные в мгновение ока разрушать силовые защитные купола городов и объектов, любого уровня защиты. Что там в Сибири учёные собравшиеся со всех стран Содружества, смогли подчинить своей воле тёмную материю и в купе с антиматерией создали оружие невероятной разрушительной силы. Но так как официальные источники и должностные лица не подтверждали и не опровергали, огромное количество появляющихся сведений о существовании такого секретного оружия. То для средств массовой информации открывалось широкое поле, для фантазий и спекуляции данными материалами, которыми они тут же не преминули воспользоваться.

Лонгвей три года назад поинтересовался у отца об этом фантастическом оружии, тема в то время была очень популярная и только набирала обороты. Отец тогда вернулся с длительной командировки, которая как раз проходила в том самом научном комплексе. От расспросов Лонгвея он ловко уклонялся, ссылаясь на то что Содружество, это Союз мирных государств и со времени своего создания, он не совершил ни одного акта агрессии против соседних государств, не входящих в него, да и вообще всех государств, существующих в мире.

— Да, проводятся опыты и разработка всевозможных видов материи. — Туманно объяснял отец Лонгвею. — Но они направленны сугубо в мирные русла или же на защиту государств Содружества и в недалёком будущем, миру будут представлены фантастические изобретения и открытия, которые перевернут весь мир. Также, больше всех по поводу чудо оружия сеет панику по миру государство «исключительных», пытаясь убедить весь остальной мир об угрозе, исходящей от Содружества Свободных Государств. Так как в собственных разработках, особенно по защитным силовым куполам они продвинулись не очень далеко и в случае агрессии против Содружества, их купола могут быть уничтожены ударами возмездия, обычным сверхмощным энергетическим оружием, существующим на данный момент. Поэтому Альянс Демократических Сил очень сильно пугает неизвестность о наших секретных разработках, поэтому они придумывают откровенную чушь и распространяют ложные, сведения об наших государствах. — Хитро и не особо понятно заканчивал своё объяснение Люй Вейшенг.

Лонгвей знал, что отец как должностное лицо и учёный занимающийся секретными разработками не в праве рассказывать о том над чем трудятся научные институты Содружества. Так что приходилось просвещаться самостоятельно, через все доступные средства информации, которые в большинстве своих случаев, не обладая никакой достоверной информацией, фантазировали и выдавали желаемое за действительное. Но отсекая не нужную, а порой откровенно глупую оторванную от действительности информацию, Лонгвей по крупинкам создал, как ему тогда казалось, наиболее приближённую к действительности картину. Вырисовывалось следующее, создание такого оружия возможно, хотя и несёт в себе колоссальные затраты. Объединив вместе тёмную материю и антиматерию, можно создать ужасающей силы разрушительный сгусток энергии, который сможет поглощать всю известную человечеству энергию, тем самым убирая любые защитные энергетические экраны. Испарять всё, что находится под ними, оставляя после себя гладкие зеркальные абсолютно симметричные кратеры в виде чаш, с предполагаемой аномальной активностью внутри них.

Что именно, сейчас и наблюдал Лонгвей, находясь не далеко от кратера. Хотя он мог и ошибаться, всё было построено на его собственных расчётах и догадках, которые он получил из доступных источников информации. Это вам не кино, где любой хакер с лёгкостью взламывает все базы данных каких ни будь секретных организаций, да и государств в целом. В реальной жизни не всё так просто, даже всесильные государства порой не могут взломать защиту своих оппонентов, чтобы добыть интересующие их секреты и данные, что же говорить о простых смертных, которым остаётся черпать сведения из общих информационных источников и на их основе анализировать интересующие данные.

— Надо бы связаться с отцом. Надеюсь он прояснит ситуацию о том, что мы обнаружили и объяснит, что нужно предпринять. — Мелькнула у Лонгвея мысль.

Но, как назло, ни один канал связи не работал и этому Лонгвей не мог дать никакого объяснения.

Вдруг раздался оглушающий гром, такой силы что казалось само небо рухнуло на землю, яркий белый шар ударил в землю в центре города с такой силой что Лонгвей со спутниками находясь далеко от города на вершине холма, упали на землю как подкошенные. Лонгвей лёжа на земле смотрел в сторону города, где начинало формироваться тёмное облако, темнее самой чёрной ночи. Казалось, что время замедлило свой бег. Лонгвей видел, что Гуанг со скоростью черепахи как при замедленной съёмке, поднимается с земли. Встав и оттолкнувшись нагой от земли Гуанг плавно поплыл в воздухе, приземлился на другую ногу, оттолкнулся и опять медленно плыл над землёй. Лонгвей понял, его друг бежит, и бежит в сторону города, навстречу чёрному облаку, которое поглощало город. В голове мелькнула мысль:

— Куда? Зачем? Стой!

Лонгвей хотел тут же броситься за ним, но, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он смог подняться с земли и оглядеться. Гуанг был уже далеко, всё также медленно плывя в сторону города. Джия сидела около зеркальной чаши, который они недавно с интересом рассматривали, глаза её были широко раскрыты, в них стоял ужас и непонимание происходящего. Бросившись к сестре, Лонгвей медленно поплыл в её направлении. Ему казалось, что он очутился в какой-то вязкой субстанции, которая сильно замедляет его тело. Команды, которые отправлял мозг в мышцы, текли медленно, заставляя тело двигаться со скоростью большой черепахи. Подбежав к Джие, а вернее подплыв, он стал медленно поднимать её на руки, но не удержавшись на краю кратера с сестрою на руках начал падать в него. Падали они медленно, Лонгвей отчётливо видел, как приближается граница чаши, испуганную сестрёнку у него на руках. Всё происходило так медленно, что это вяло текущее время давало ему полностью осмыслить всю неотвратимость положения и невозможность что-либо предпринять.

— Ну вот и всё. — Промелькнула мысль, когда голова Лонгвея приблизилась вплотную к границе чаши, на которой начали вспыхивать небольшие огоньки.

Коснувшись головой энергетического барьера, который проходил по краям чаши и играл огоньками, Лонгвея с сестрой моментом затянуло в чашу и бросило в её центр. Мгновенно всё вокруг окутало непроглядной темнотой, только мерцал небольшой энергетический купол, образовавшийся над чашей, когда тьма поглотила всё вокруг. Упав спиной на дно чаши, Лонгвей лежал и смотрел вверх на кромешную мглу облизывающую переливающийся купол, через миг вся темнота пропала так же быстро, как и появилась. На безоблачном небе светило солнце, казалось, что ничего не произошло, а всё увиденное было какой-то страшной галлюцинацией и не могло произойти наяву. Такое быстрое развитие и перемена событий выбили Лонгвея из колеи и не давали, хоть сколько ни будь, здраво мыслить. Заплакала Джия лежащая рядом, её плач привёл его в чувство, Лонгвей поднялся, кратер оказался не глубоким метра полтора не больше. От того, что он увидел вокруг, по его спине побежал холодок, опускаясь к ногам, лишая способности двигаться. Перед ним открылся полностью безжизненный ландшафт, там, где раньше был их не большой городок, окружённый полями и садами, теперь были небольшие груды камней и чёрная, абсолютно чёрная выжженная земля.

Лонгвей стоял в центре чаши, рядом сидела Джия и громко плакала, над их головами к эпицентру катастрофы, туда, где раньше был их красивый городок, с большой скоростью по небу неслись тёмные облака. Минута, и всё небо затянуло тяжёлыми свинцовыми тучами, которые разверзлись сотнями молний, ударявшими тут и там в землю, хлынул проливной дождь, грязные чёрные ручейки побежали с холма вниз к подножью, дополняя жуткую картину апокалипсиса. Лонгвей опустился на дно чаши, обнял плачущую сестру и закрыл глаза.

Открыв глаза, Лонгвей осмотрелся, он сидел в беседке на большом белом облаке, которые ныне именовались диванами, всё также щебетали птицы, от водопада лёгкий ветерок доносил до беседки водяную пыль. Лонгвей вздохнул:

— Это были лишь воспоминания, такие яркие, как будто всё это было вчера, но всё же воспоминания.

От многих эпизодов жизни его отделяли сотни лет, а время, не прекращая свой бег безжалостно, нещадно стирало воспоминания.

Подумал:

— Надо бы пройти процедуру обновления воспоминаний.

Не очень популярную в обществе, так как многие предпочитали не вспоминать прошлого, в котором были и не самые приятные эпизоды жизни. Зачем вспоминать что-то нехорошее, если это было так давно, притом, что живёшь больше трёх сотен лет, а если повезёт и получишь первый ранг гражданства, то, как минимум, почти пять веков жизни тебе обеспечено.

В центре беседки появилась голограмма Тайфуна и послышался его голос:

— Господин Люй, сопровождение прибыло, осмелюсь вам напомнить, что через два часа вас ждут в Совете Федерации.

Лонгвей отвёл взгляд от водопада, посмотрел на голограмму и, ничего не ответив, встал с дивана и направился к диску. Добрался до причала и, подойдя к креслу, остановился. Стал размышлять, как ему передвигаться дальше, пешком или на кресле? Посмотрев на лестницу, недолго постоял в раздумье. Чаша весов склонилась в сторону последнего.

Поворчав, что мог бы подняться самостоятельно, но время не ждёт, успокоился и уселся в кресло. Поднявшись, Лонгвей остановил кресло и оставил его на террасе. Хотел было идти в гостиную, но быстро передумав быстрым шагом направился в сторону своего кабинета, там его встретил Тайфун и без лишней церемонии повёл в гардеробную. В коридоре перед гардеробной комнатой их встретил дворецкий, от которого осталось только название и набор исполняемых им обязанностей.

Дворецкий представлял собой прозрачного человекоподобного робота, состоявшего из мягкого материала похожего на силикон, внутри которого текли разноцветные огоньки.

Гардеробная представляла собой небольшое помещение с огромным проектором зеркала и парой полочек, на которых лежали генераторы одежды, похожие на небольшие белые таблетки.

Осмотрев Лонгвея, дворецкий сообщил ему, что у генератора гардероба находящемся на Лонгвее, заканчивается срок службы и не мешало бы поменять его на новый. Вздохнув Лонгвей провёл ладонью по своему левому плечу, халат мгновенно исчез, а на плече появилась маленькая белая таблетка. Сняв таблетку с плеча отдал её дворецкому и тут же взял другую, предложенную им. Прикрепив новый генератор себе на плечо, провёл ладонью по нему, тут же на Лонгвее появился классический костюм с белой рубашкой, а на ногах чёрные лакированные ботинки. Он подошёл к зеркалу и проводя пальцем по рубашке с верху в низ, стал выбирать галстуки. Один за другим на белой рубашке стали появляться галстуки различных цветов и конфигураций. Лонгвей выбрал, как ему показалось, подходящий галстук, осмотрел себя с ног до головы в зеркале и одобрительно хмыкнул.

Дворецкий сказал избитую уже давно надоевшую Лонгвею фразу:

— Великолепно выглядите, господин Люй.

Лонгвей, не задумываясь, машинально ответил:

— Спасибо большое тебе дворецкий, за твою помощь.

Лонгвей всю свою прислугу называл по исполняемым ими обязанностям, не давая никому из них имён. Считал, что это не особо важно для него. Главное, чтобы они хорошо выполняли свои функции.

За что Тайфун в шутку называл его закоренелым прагматиком.

— Станешь тут прагматиком, к своим пятьсот пяти годам, — усмехнувшись, подумал Лонгвей. — Когда самым главным в жизни, становится получение практических результатов, а всё остальное отходит на второй план.

Лонгвей стоял и молча разглядывал себя в зеркале.

— Видно, вот она старость собственной персоной пришла и ко мне. Хотя, по старым общечеловеческим меркам мне всего пятьдесят семь лет, а это должно выглядеть как зрелость, а не преклонный возраст. Но за пять веков жизни, в душе я стал просто старой развалиной, боящимся всего нового. — Глядя в зеркало Лонгвей изобразил подобие улыбки.

Улыбка получилась натянутой, болезненной, больше похожая на кривую усмешку.

— Надо будет попросить отставку у Совета Федерации. — Произнёс Лонгвей вслух.

Тайфун, смотревший на двери, тут же оживился и, повернув голову к Лонгвею, спросил:

— Какая такая отставка?

— Это мысли в слух, Тайфун, — ответил ему Лонгвей.

Но Тайфуна, видимо, не удовлетворил такой ответ, и он настойчиво продолжил:

— Нет уж, давай поговорим об этом, я хочу все знать.

Лонгвей, поморщившись, ответил:

— Не будь таким назойливым, я же сказал, это всего лишь мысли и, если я что-то задумаю, то поверь мне, об этом ты узнаешь первым. А теперь пойдём-ка, дружище, в гостиную, поприветствуем начальника охраны.

Пройдя несколько комнат, Лонгвей с Тайфуном вошли в огромный гостиный зал, где в его центре их ждал начальник охраны.

— Здравствуй Антон, рад тебя видеть! — воскликнул Лонгвей, подходя к начальнику охраны и протягивая ему руку.

— Здравия желаю! — Чётко ответил Антон, приложив руку к своему головному убору, после чего, сделал шаг на встречу Лонгвею и пожал ему руку.

Начальник охраны, Антон Эмин занимал свой пост более сорока лет и был человек ответственный и целеустремлённый. В свои сто семьдесят четыре года он ещё только готовился получить второй ранг гражданства. По этой причине, изначально Совет Федерации был категорически против назначения молодого ста тридцати двух летнего офицера (по меркам Совета Федерации, разумеется), на такую ответственную и высокую должность, как начальник охраны первого лица государства. Пришлось самому Лонгвею заступится за Антона, перед Советом и убедить совет утвердить кандидатуру Эмина. За всё это Антон был благодарен Лонгвею, поэтому всегда обращался к нему на-вы и с искренним уважением.

— Транспорт ждёт, попрошу вас следовать за мной, господин Люй. — Сказал Антон и, вытянувшись по стойке смирно, стал ждать ответа.

— Не буду тебя задерживать Антон, так что обойдёмся без формальностей, пойдём. — Ответил ему Лонгвей.

Повернувшись через левое плечо, Антон направился к выходу, за ним пошли Лонгвей и Тайфун.

Следуя за Антоном, Лонгвей мысленно усмехнулся и подумал:

— Да, слишком серьёзно Антон относится к своим обязанностям, и сколько бы я его не просил, если нет посторонних, то можно обращаться ко мне на-ты и без лишних церемоний, он и слышать об этом ничего не хочет. С другой стороны. — Продолжил Лонгвей. — Хотя мы и знаем друг друга уже немало времени, такое серьёзное отношение к работе похвально. Это здесь мне ничего не угрожает, ну хотелось бы в это верить. — Поправил себя Лонгвей.

Размышляя на ходу, Лонгвей не заметил, как оказался на улице, где по обе стороны от входа стояли вытянувшиеся по стойке смирно гвардейцы. Пройдя по коридору, в который выстроились гвардейцы, они направились к транспорту, у которого их ожидала личная охрана Лонгвея.

Охрана, одетая в чёрные голограммные костюмы и с такими же голограммами чёрных очков на лицах, стояла у трёх летательных аппаратов «ионолётов», похожих на лимузины. При приближении Лонгвея, все охранники как по команде начали усердно крутить по сторонам головами, показывая всем своим видом, что не зря едят свой хлеб и в любой момент готовы предотвратить возникшую опасность.

Подойдя к лимузину, стоящему в середине кортежа, Антон отошёл в сторону, пропуская вперёд Лонгвея. Дверцы машины бесшумно распахнулись, исчезнув в корпусе, приглашая Лонгвея и его спутников занять свои места в «ионолёте».

Слабо завибрировав, машина начала отрываться от земли и взлетев на сто метровую высоту над землёй, зависла неподвижно в воздухе. Поднявшиеся следом, два лимузина зависли по бокам немного ниже машины, в которой находился Лонгвей со спутниками.

Впереди стали выстраиваться клином небольшие одноместные «ионолёты», патрулировавшие до этого окрестности поместья. Сзади подтянулись два больших транспорта охраны, в которые погрузились гвардейцы. Все воздушные транспорты оставаясь на небольшом удалении от машины Лонгвея, зависли в ожидании дальнейших приказов. Сидя в машине, Антон заслушивал доклады о готовности кортежа к движению. Выслушав всех, и приняв решение о готовности, отдал команду подняться на девяти километровую высоту и начать движение. В салоне раздался приятный женский голос, который сообщил, что после подъёма будет произведено резкое ускорение и пассажиры могут почувствовать лёгкий дискомфорт, а из-за загруженности основных воздушных коридоров, движение будет осуществляться по параболе в специально выделенном зелёном коридоре, в связи с чем, увеличится время пребывания в пути, извинился за небольшие неудобства, пожелал счастливого пути и отключился. Поднявшись к заданной точке, весь кортеж завис на пару секунд в воздухе, после чего быстро помчался в заданном направлении. При ускорении, Лонгвея и Антона мгновенно окутало полупрозрачной субстанцией, которая не давала перегрузке вступить в свои права, через пару секунд субстанция исчезла с той же скоростью, с которой появилась.

Вскоре летательные аппараты догнали небольшой грозовой фронт и поднявшись над ним не останавливаясь продолжили свой путь к Зему. Смотря из иллюминатора «ионолёта» на проносящиеся под машиной тёмные грозовые облака Лонгвей снова окунулся в воспоминания.

Холодный дождь нещадно обрушивался с небес на чёрную безжизненную землю и двух одиноких усталых путников, тихо бредущих по ней. Лонгвей не помнил, сколько времени они с сестрой провели в кратере, как выбрались, запомнился только этот ледяной дождь, который, кажется, идёт уже целую вечность. Свою лёгкую курточку, настроив на ней максимальное отталкивание влаги, он надел на сестру.

— Не дождевик, конечно. Но всё же, это лучше, чем ничего. — Рассудил Лонгвей.

Сам он остался в футболке, которая хоть и имела функцию поглощения влаги, но не такую объёмную, чтобы противостоять проливному дождю. Было холодно, холод пробирал до костей, но Лонгвей знал, нельзя останавливаться, остановка — это верная смерть, надо идти дальше на север, к границе, границе с большим сильным и добрым государством соседом, с которым его страна уже не один десяток лет состоит в дружественном Союзе и имеет лишь условные границы. Там на границе живёт его дедушка Люй Бэй, почётный учёный Содружества, правда пребывающий сейчас на заслуженном отдыхе, но всё равно наверняка знающий, что произошло, и кто в этом виноват?

При вспышках молний его ослепительно белая футболка ярко выделялась в темноте, среди чёрной земли и такого же неба. Ещё одна вспышка молнии и через несколько секунд, сверху, прямо в них ударил яркий луч света, Лонгвей прикрыл ладонью глаза и посмотрел вверх. В небе над ними завис спасательный летательный аппарат и, повисев некоторое время в воздухе, начал спускаться на землю.

В «спасателе» было тепло и тихо, только изредка подрагивал фюзеляж, попадая в турбулентные потоки, он летел на север пробираясь сквозь ад, который творился в небесах. Джия спала, устав от тяжёлой дороги и пережитого ею потрясения, исчезновения у неё на глазах целого города с друзьями и родными.

Лонгвей подошёл к ближайшему из спасателей, сидевшему с хмурым и на вид усталым выражением лица. Спросил, что произошло? И куда они направляются?

Спасатель, посмотрев на Джию и убедившись, что она крепко спит, видимо не хотел пугать ребёнка своим не утешительным рассказом, ответил:

— Всему виной Альянс Демократических Сил, возглавляемый «исключительными», без объявления войны они подло напали на страны Содружества, нанося массированные энергетические удары по всем столицам Содружества и стратегическим объектам. Видимо, расчёт был на внезапность, всеобщий страх и панику, которые подавят желание к сопротивлению. Да будут они прокляты! — Выругался спасатель.

Сделав небольшую паузу и вздохнув, спасатель продолжил:

— Но всё пошло не так как они задумывали в своих преступных планах. Все столицы Содружества и наиболее важные стратегические объекты выдержали удар с минимальным для себя ущербом, что не скажешь о маленьких городках, которые в основной своей массе, были уничтожены или получили чудовищные разрушения. Да что я тебе рассказываю, вот сам посмотри и послушай. — Спасатель нажал на кнопку.

Вспыхнув, в проходе появилась небольшая рамка, в которой показывали масштабы разрушений и площадь природной стихии, охватившей почти все территории ССГ.

Дальше, женский голос рассказывал о вероломном нападении на Содружество Свободных Государств, о положении на Европейском и Индийском театре военных действий, где войска Содружества смогли переломить ситуацию в свою пользу, остановить «исключительных» и их союзников. Дальше рассказывалось о тяжёлом положении на Тихоокеанском направлении, где противник нанёс главный массированный удар всеми видами существующих вооружений в том числе применил климатическое оружие. Захватил под свой контроль почти всё побережье от Берингова пролива до Южно-Китайского моря, создав там мощные плацдармы для продвижения в глубь территории Содружества. Голос продолжал вещать, что бушующая над территориями ССГ стихия сковывает мобильное передвижение войск, из-за чего очень тяжело организовать единую эффективную оборону, этим и воспользовались «исключительные» уничтожив защитные и стратегические объекты, расположенные на побережье.

Дальше Лонгвей всю информацию пропускал мимо ушей, заполнившие голову мысли мешали слушать, внутренний голос кричал от обиды и бессилия:

— Как же так! Ведь некоторые политики и учёные Содружества, прогнозировали и предупреждали о таком опасном для Союза развитии событий! «Исключительные» не будут долго ждать и нападут в ближайшее время при любом удобном случае, чтобы не дать Содружеству набрать полную силу.

Многие, тогда считали такие высказывания популизмом или же не возможными по одной лишь причине. Содружество Свободных Государств было самым большим и сильным образованием в мире, занимавшим почти весь континент Евразия. Да и многие маленькие государства со всех остальных континентов вступали или же изъявляли вступить в ССГ, ища у него защиты от беспредела «исключительных». Но мирная политика, проводимая Содружеством, сыграла с ним злую шутку, посчитав доброту и великодушие за слабость «исключительные» решили действовать.

Организовали диверсию на международном космическом портале, выкрали оттуда учёных, обвинив в этом некую террористическую группировку. Под надуманным предлогом террористической опасности, заблокировали доступ к порталу всем международным представителям. И пока главы Содружества Свободных Государств, возмущённые такой наглой и преступной выходкой, собрались вместе что бы решить, как поступить дальше. «Исключительные» нанесли внезапный массированный удар по странам Содружества, в надежде мгновенно сокрушить и уничтожить всю инфраструктуру, оборону и их лидеров.

Мысли лихорадочно роились и путались в голове Лонгвея, надо было что-то предпринять.

— Но что? — Задавал из раза в раз себе один и тот же вопрос Лонгвей и не находил ответа.

Спасатель, кажется, вспомнив, о чём в самом начале разговора его спрашивал Лонгвей, резко заговорил выводя последнего из ступора:

— Летим мы в Сибирь, там создаётся новая ударная группировка. По слухам, она будет вооружена самыми передовыми образцами оружия, которые ещё даже не поступали в войска. Так что, как только наши учёные утихомирят разбушевавшуюся стихию, перейдём в наступление и сбросим чёртового агрессора в океан.

— Вот оно решение! Надо немедленно вступить в вооружённые силы Содружества и отомстить за родных и близких людей! — Вся душа Лонгвея пылала яростью и ненавистью к врагу вероломно напавшему на его родину и убившему родных ему людей.

Приятный женский голос «ионолёта» вырвал Лонгвея из цепких лап воспоминаний, сообщив о скором прибытии в город.

Глава 3. Совет Федерации

Приближаясь к Зему, кортеж начал замедлять своё движение и влетел в мегаполис на небольшой скорости, двигаясь в центр города, где находился дворец Совета Федерации.

Лонгвей глядел в окно на проплывающие мимо причудливой формы небоскрёбы, многие из которых, переливаясь фантастической палитрой цвета, своими вершинами уходили за облака. Повсюду в воздухе и на зданиях проецировалась яркая реклама, зазывающая граждан тратить личные сбережения на всевозможные вещи и увеселительные аттракционы в больших количествах расположенные на всех планетах и спутниках Солнечной Федерации. Огромная проекция, раскинувшаяся в небе над городом, призывала население Федерации, не имеющее первого ранга гражданства, испытать свою удачу и поучаствовать в межзвёздном семейном шоу, где суперпризом для победивших членов семьи выступал первый ранг гражданства.

Внизу на земле куда бы Лонгвей не взглянул, пронизанные неширокими дорожками находились парки, скверы, поляны, засаженные яркими цветами или коврами сочной зелёной травы. На многочисленных воздушных диванчиках находящихся по бокам дорожек сидели люди, любуясь окружающим их ослепительно красивым пейзажем. Так как наземного транспорта почти не существовало, флористам и ландшафтным дизайнерам, была дана неограниченная возможность воплощать в реальность все свои замыслы и фантазии.

Глядя на всё это великолепие Лонгвею вспоминалось далёкое прошлое, когда учёные делали первые робкие шаги, по использованию антивещества и тёмной материи. В те далёкие времена человечество училось материализовывать небольшие по объёму голограммы, которые по всем параметрам во много раз превосходили все натуральные или искусственно созданные аналоги каких-либо предметов.

Теперь же на всех планетах Солнечной Федерации все населённые пункты и всевозможные строения были ничем иным как материализованными голограммами. Научившись генерировать огромные объёмы материи, люди без особого труда возводили огромные небоскрёбы и целые города.

— Да! Теперь всё делается без шума и пыли. — Произнёс Лонгвей, глядя на Антона.

Увидев на лице Антона недоумение, начал ему объяснять:

— Я ведь застал ещё те времена, когда все строилось и создавалось из материальных предметов, и чтобы, к примеру, построить огромное здание, требовалось много трудовых и материальных ресурсов. Что уж говорить о постройке целого города или района, где требовалось задействовать огромный потенциал разной техники, строй материалов и рабочей силы. Ну а теперь всё очень просто, вот посмотри в окно, видишь, внизу строится новый район города.

Посмотрев в окно, Антон увидел внизу пустырь с ровными площадками разных размеров и конфигураций, в центре каждой площадки были расположены, круглые, похожие на белоснежные таблетки, генераторы голограмм. Всюду на строительных площадках сновали роботы всевозможных модификаций и назначений, укладывая в специально подготовленные ячейки, генераторы, от больших до совсем маленьких.

Антон пожал плечами, для него, родившемуся в самый расцвет Солнечной Федерации, всё это казалось таким обыденным и неинтересным. Когда-то давно, будучи ребёнком, он и его друзья украдкой от родителей бегали смотреть на строящиеся новые районы города. Тогда в детстве, всё казалось завораживающе интересным и познавательным. Стоя у силового барьера, препятствующего проникновению на строительные площадки, они смеялись над нудным искусственным голосом, предупреждающим об опасности близкого нахождения у строящихся объектов. Антон и его друзья с нетерпением ждали того момента, когда полупрозрачные причудливые контуры небоскрёбов и всяческих строений, переливаясь всеми цветами радуги, начинали приобретать материальную форму. На это стоило посмотреть, когда в мгновение ока из воздушных неосязаемых контуров, вырастали десятки, а в некоторых районах и сотни реальных, физических сооружений. Такого грандиозного, красивого и с одной стороны пугающего своими масштабами зрелища было не передать никакими словами. Со временем Антону и его приятелям вся эта волшебная феерия надоела, и они переключились, на более интересные занятия и игры. Теперь же, этой таинственной, фантастической материализации объектов он не замечал, как и многие граждане Федерации, воспринимая это — как всё само собой разумеющееся.

— Просто привык и это уже нисколько, не удивляет. — Подумал Антон.

— К примеру, на то, чтобы в прошлом снести целую область города и заменить её на новую, уходило колоссальное количество сил и времени. — Продолжил Лонгвей. — Теперь же не возникает никаких трудностей, чтобы убрать целый город и возвести его в любой новой точке. Стоит только отключить генератор и на том месте где стояло здание останется лишь ровная площадка. Никакого тебе строительного мусора, и прочих отходов, просто забирай генератор, устанавливай его в новом месте, или утилизируй. Всё происходит без нанесения какого-либо ущерба окружающей среде. Теперь всё за нас делают машины, человеку же остаётся только контролировать бесперебойный процесс работы механизмов.

Основная масса заводов и промышленных предприятий Солнечной Федерации была выведена в космическое пространство и располагалась на огромных созданных человеком искусственных спутниках или же на необитаемых планетах не представлявших никакого научного и туристического интереса. В виду огромного количества желающих работать, для граждан Федерации был установлен трёхчасовой рабочий день. На предприятиях с непрерывным производством, где требовалось круглосуточное присутствие операторов был введён восьми сменный трёхчасовой рабочий график.

Кортеж приземлился на площади перед дворцом, который был со всех сторон окружён парком из цветов и деревьев.

Первым из «ионолёта» вышел Антон и остановился у дверей, пропуская вперёд Лонгвея. Они подождали Тайфуна, который обходил машину, и направились через почётный караул к огромной и неимоверно широкой лестнице, которая вела к входу во дворец Совета Федерации. Они втроём шли между шеренгами караула, всё вокруг окутывала музыка большого военного духового оркестра и многократное приветствие гвардейцев.

По кругу площади висели, колыхаясь в воздухе, огромные флаги и вымпелы всех солнечных систем и планет, входящих в Федерацию. На небе, купаясь в ослепительно голубом небосводе светились разноцветные проекции с различными достижениями Федерации. Огромные цветы салюта вспыхивали по краям грандиозных проекций и каскадами тёплого разноцветного огня текли с небес на землю.

Всюду сновали невидимые невооружённым глазом камеры, снимая всё происходящее в различных ракурсах и положениях.

Поднимаясь по пологой, и, поэтому неимоверно длинной, из-за широких ступенек, ослепительно белой лестнице, Антон обратился к Лонгвею:

— Сотни раз вижу всё это, но никак не могу привыкнуть к этим представлениям и пафосу. К чему всё это шоу? Ведь с каждым годом они всё грандиозней и масштабнее, не говоря уже о значимых событиях. Вы же можете приказать убрать излишества.

— Эх, Антон, ты думаешь, мне всё это нравится? — Ответил ему Лонгвей. — Как ты справедливо заметил, про все эти яркие представления. Все они приняты к исполнению Советом и, по замыслу, показывают всю силу и величие Федерации. А, как известно, большинство граждан любят яркие, эпичные зрелища, чувствуя себя частичкой этого величия, величия нашей Федерации. И я, как глава государства, обязан подчиняться всевозможным протоколам и предписаниям, неважно, хочу я этого или нет. Такова политика. Народу нужен праздник с фейерверками и салютами, чтоб им было весело, чтоб они знали и видели, что мы не забываем о них. Ведь праздник — это развлечение, гулянья, в такой день народ не вспоминает о проблемах… И не стоит забывать этот год, год пятисотлетия нашей Солнечной Федерации. Поэтому чем красочней и грандиознее шоу, тем большее количество граждан отвлекается от своих насущных проблем, скидывая со своих плеч все негативные эмоции и переживания.

Поднявшись по лестнице, они подошли к неимоверно огромным двустворчатым дверям, из тонкого прозрачного материала. Двери больше похожие на «райские врата» были сделаны с таким изяществом, что, несмотря на масштаб, казались воздушно лёгкими и не давили, как и сам дворец, грандиозностью строений. Двери перед ними бесшумно открылись, исчезнув в стенах здания и представив им огромный, просторный холл, украшенный всевозможными барельефами достижений, и статуями героев Федерации.

В холле их встречал, главнокомандующий космическими войсками и флотом, Ань Ченглей.

Ченглей был человеком огромного роста, плотного телосложения и необычайной силы, доставшейся ему от матушки природы. Огромный шрам тянущийся с правого края лба до подбородка, рассекал бровь пополам и имел рваные не симметричные края на щеке, чем предавал Ченглею суровый вид, закалённого в боях воина.

Поприветствовав вошедших, Чанглей кратко отрапортовал Лонгвею, что в вверенных под его командование войсках и флоте, нет серьёзных происшествий и инцидентов, идут плановые ученья и подготовка войск. Потом не спеша подошёл в плотную к Лонгвею, покрутил головой, убедился, что его никто не услышит и негромко произнёс:

— Пару часов назад пришло сообщение от полковника Булатова, командующего войсками в Бриллиантовой Солнечной системе. Он сообщает, что на планете Титания, учёные обнаружили не известные до настоящего времени науке, агрессивные организмы. Из его доклада следует, что при контакте с ними пара человек погибла, в районе гибели введён карантин, местность накрыта силовым куполом и по периметру охраняется военными. В ближайшее время он предоставит полный отчёт о происшествии на Титании.

Бриллиантовая солнечная система, имела звезду, относящуюся к типу жёлтых карликов и две планеты, находящиеся в зоне обитаемости, пригодной для жизни человека. Бриллиантовая система славилась своей большой тёмной аномалией, находящейся на краю зоны обитаемости.

Система была открыта случайно, при создании космического туннеля телепортации, который должен был вывести человечество в Ультрамариновую систему с тёплыми, пригодными для заселения планетами. По непонятной и неустановленной причине, телепорт создал и закрепил изолированный тоннель в доселе неизвестную Солнечную систему с находящейся в ней аномалией. При исследовании системы выяснилось, что на первой обитаемой планете сила тяжести оказалась намного больше, чем на Земле, и не многие колонисты смогли освоить этот негостеприимный мир, пытающийся расплющить человеческое тело. Первооткрыватели дали ей название «Титания», вскоре на ней в огромных количествах были обнаружены блестящие похожие на алмазы каменные чешуйки с уникальными свойствами регенерации тела и медленной адаптации тела к ужасным перегрузкам планеты. Однако вскоре выяснилось, что уникальные свойства камней проявляются только в пределах Бриллиантовой системы. Многие из старателей и искателей приключений поняв дешевизну и бесперспективность камней в других Солнечных системах, стали массово покидать нерадушную в виде чудовищных нагрузок планету. И отправились искать счастья разбогатеть в другие более гостеприимные места. Вторая обитаемая планета двигаясь по своей орбите, пересекала аномалию и из-за своей тёмной атмосферы была прозвана «Темницей дьявола». Все экспедиции, направляемые на планету, погибли, пытаясь исследовать её поверхность, планета надёжно хранила секреты, поглощая людей и технику, не выпуская со своей поверхности ни один аппарат, проникающий в её атмосферу.

Лонгвей нахмурился и, вопросительно глядя на Чанглея, ответил:

— Надеюсь, ничего серьёзного там не произошло. У нас там и так находится целая планета на карантине, именуемая Темницей Дьявола. Опять же, Титания — это планета-сад, если не брать в расчёт огромную силу притяжения. За чуть более четырёхсот летние исследования и тяжелейшего заселения этой планеты не зафиксировано ни одного случая, каких ни будь серьёзных происшествий. Но всё же, прикажите отправить пару человек из военной комиссии для выяснения ситуации.

Чанглей утвердительно кивнул, после этого все направились к залу заседаний, шли не спеша, негромко переговариваясь. Подходя к дверям зала, спутники Лонгвея остановились, Антон с Тайфуном проследовали к воздушному дивану, находящемуся у стены, Тайфун встал с боку дивана и замер, не проявляя никакой активности, чтобы не вызывать лишнего внимания. Антон, усевшись на диван, сразу же принялся за работу, перед ним вспыхнула голограмма с отображением на ней расставленных постов охраны. Чанглей пошёл к отдельному входу, чтобы занять своё ложе в зале заседаний.

Перед Лонгвеем распахнулись двери, ведущие в зал, а стоявшие по обе стороны от дверей два гвардейца, встали по стойке смирно, приветствовав Верховного. Твёрдым, быстрым шагом, он прошёл в зал заседаний и двери за ним бесшумно закрылись.

Лонгвей очутился в огромном малахитовом зале, сверкавшем позолотой, где места членов Совета Федерации, ярусами уходили на несколько десятков метров в верх, и направился к трибуне находящейся в центре зала. Все, находящиеся в зале встали, приветствуя Верховного Правителя Федерации.

В век, когда о микрофонах и усиливающих звук голоса устройствах было давным-давно забыто, все средства связи были виртуальными и возникали по мере необходимости их использования. Поэтому речи можно было произносить в слух или же мысленно, каждый выбирал более подходящий ему вид общения. Исключение составляли только выступления на общественных мероприятиях, в государственных учреждениях, при всевозможных массовых скоплениях людей, где все речи предписывалось произносить только в слух.

Поднявшись на трибуну, Лонгвей поприветствовал всех собравшихся, и без лишних церемоний перешёл к делу:

— Уважаемые господа, сегодня нам предстоит обсудить и принять несколько важных на мой взгляд законов, а также продлить действие законов срок которых истекает в ближайшее время. — Слова Лонгвея, с одинаковой громкостью и чётко разносились по всему огромному залу. — Первым на повестке дня у нас стоит предложение, об отмене запрета на использование в робототехнике саморазвивающегося интеллекта, сопоставимого с интеллектом человека или же превосходящим его. Многие, особенно молодые политики и учёные, считают, что этот закон существующий уже почти пять сотен лет, давно устарел и не отвечает критерию сегодняшней действительности развития общества.

В зале послышался слабый одобрительный гул и редкие, но бурные рукоплескания. Лонгвей подождал, пока в зале наступит тишина, и продолжил:

— Я, безусловно поддерживаю внедряемые в наше общество инновации и научные прорывы, совершаемые нашими замечательными и великими учёными. Но тут, мне придётся занять жёсткую линию противника отмены этого закона.

Кое-где с мест в зале послышался лёгкий ропот и недовольство. Некоторые из сенаторов попросили права выступить, и привести веские аргументы в поддержку отмены закона о искусственном интеллекте.

Лонгвей попросил тишины в зале и продолжил своё выступление:

— Уважаемые господа, как уже мной было заявлено, я не одобряю отмену закона и сейчас объясню почему. Создание искусственного интеллекта сопоставимого с интеллектом человека или даже превзошедшим его, таит в себе огромную опасность для человечества.

Выдержав небольшую паузу, Лонгвей продолжил:

— Во-первых, надеюсь, все знают и помнят, а многие из присутствующих здесь были свидетелями произошедших событий. Событий, когда одно из государств решило, что панацеей для развития общества будет создание искусственного интеллекта, превосходящего интеллект человека. Все эти, как тогда казалось, начинания во благо человечества привели к широкомасштабной войне и поставили целые народы на грань тотального уничтожения. Поэтому машина должна оставаться машиной, с минимальным набором интеллекта, отвечающим только за те действия, для которых она создавалась. Ведь машина, наделённая интеллектом и способная мыслить, рано или поздно придёт к выводу несправедливой эксплуатации её труда человеком. Заявит о своих правах, праве на свободу мышления, свободу своих действий, праве на самоопределение, территорию для существования и развития, себя и себе подобных. А это уже прямая угроза нашему обществу и Федерации.

По залу прокатилась волна одобрительных возгласов, давая понять Лонгвею, что подавляющее большинство согласно с его доводами.

Подав всем присутствующим в зале знак рукой, что ещё не закончил, Лонгвей продолжил:

— Хочу добавить к выше сказанному, в прошлом, многие цивилизации и империи строились на использовании рабского труда, используя рабов как материал, для достижения своего процветания и могущества. Всё это в итоге, привело их к саморазрушению или уничтожению. В наше время, всё общество Федерации строится на равноправии и использовании умственного труда человека, где всевозможные открытия осуществляются на благо народа и нашей цивилизации. Поэтому, если мы наделим машину разумом, и она научится мыслить, мечтать, строить планы на будущее. Чем наше общество будет отличаться от рабовладельческого? Только тем, что в роли рабов будут выступать не биологические разумные создания. — И в конце я хочу озвучить своё мнение. Пусть машина остаётся бездушным механизмом, созданным для созидания благ, помогающим достойному существованию человечества.

Все находящиеся в зале встали, и бурно зааплодировали Лонгвею.

После голосования большинством голосов действие закона было продлено ещё на сто лет и объявлен небольшой перерыв.

Лонгвей чувствовал себя победителем в том, что удалось отстоять закон и привлечь большинство голосовавших на свою сторону, так как при обсуждении было немало противников продления закона и тех, кто не определился чью сторону примет при голосовании. Но убедительные доводы многих выступавших со своих мест сенаторов, и самого Лонгвея, убедили многих не согласных и сомневающихся перейти на сторону большинства.

После окончания перерыва в зале установилась тишина, и Лонгвей продолжил заседание.

Вторым на повестке дня стоял закон, о повышении суммы денежного содержания для граждан. Все существовавшие разнообразные названия денежных единиц при объединении Солнечных систем упразднили, введя новое название «кредит». Кредиты выплачивались государством ежемесячно всем гражданам Федерации без исключения.

Обращаясь к заседавшим Лонгвей отметил, о важности для государства принятия закона:

— Уважаемые господа! В честь великого праздника, пятисотлетия нашей Солнечной Федерации, предлагаю сделать подарок нашим гражданам. В виде существенного поднятия благосостояния наших граждан, и увеличить в четыре раза пособие кредитов, выделяемое государством каждому гражданину Федерации. Считаю, что рядовые граждане должны иметь широкие финансовые возможности, для приобретения каких-либо благ и возможности путешествовать по всем пределам Солнечной Федерации. Конечно, я не предлагаю полностью уравнивать денежные возможности всех граждан, будет не справедливым если у работающего человека будут равные финансовые возможности, с гражданином, получающим пособие от государства. Это непременно приведёт к социальному напряжению, потере гражданами стимула к работе и желанию приносить пользу государству.

Лонгвей прервал свою речь, так как заметил, что один из сенаторов просит слова, и попросил дать ему высказать свою позицию. В зале прозвучало объявление, что слово предоставляется Геннадию Адлеру.

Встав в своём ложе и поприветствовав всех заседавших, сенатор обратился к присутствующим со своей речью:

— Уважаемые господа! Увеличение благосостояния граждан — это, конечно, дело благородное, но не кажется ли вам, что повышение денежного содержания, повлечёт за собой всё более и более возрастающие желания, и потребности гражданина. Ведь сколько не улучшай уровень жизни человека, ему всегда со временем этого становится мало.

Некоторые из сенаторов, считали, что государство и так очень много сделало для граждан Федерации. В первые за всю историю существования человечества оно было освобождено от физического труда, и было наделено правом выбора, работать, выступая в роли контролёра за машинами или же умственным трудом приносить пользу государству. Был ещё один выбор, которым пользовалось большинство граждан Федерации, это жить на государственные пособия, которых хватало не только на сытое и достойное существование, но и на всевозможные развлечения и путешествия в ближайшие пределы Солнечной Федерации.

Геннадий Адлер продолжал своё выступление:

— Отсюда я делаю вывод, что в будущем граждане начнут требовать от государства всё более существенного повышения денежного содержания, для удовлетворения своих аппетитов и желаний. Хочу напомнить всем присутствующим, что только наше государство смогло ликвидировать бедность, оставив только средний класс и класс богатых. Основная масса наших граждан живёт в своё удовольствие, развлекается и путешествует, работа перестала быть источником для выживания и приобретения благ для достойного существования, за всё платит государство. Поэтому, считаю повышение денежного содержания излишним, наши граждане живут безбедно и очень достойно.

Закончив своё выступление, сенатор передал эстафету другим ораторам, с важным видом сел в своё воздушное кресло и приготовился слушать доводы за или против закона, которые будут приводить выступающие. После двухчасового обсуждения чаша весов склонилась в сторону сторонников принятия закона, Лонгвей уловив положительный настрой большинства на принятие закона, решил завершить прения разделившихся сторон своим выступлением:

— Уважаемые господа, увеличение денежного довольствия нашим гражданам, это благо и для самого государства, в разы увеличивая покупательскую способность населения, мы тем самым стимулируем рост мощностей наших предприятий, строительство всевозможных новых объектов для нужд и развлечений общества. Также хочу добавить, чем больше граждане будут тратить свои кредиты на всевозможные покупки, виртуальные приобретения, развлечения и путешествия, тем больше будет поступлений в бюджет государства, которые Федерация сможет потратить на реализацию всевозможных проектов. И ещё хочу добавить, что всем этим мы снимаем социальную напряжённость в обществе, сводим до минимума недовольных государством и его политикой. Если человек сыт, обут, у него есть крыша над головой, и уверенность в завтрашнем дне, то не имеет смысла заниматься подрывной деятельностью против государства, которое поддерживает тебя и твою семью. «Достойная жизнь без забот», «все проблемы за тебя решит государство», вот на каких устоях, уже почти пять веков держится наша Федерация.

Закон был принят с небольшим перевесом голосов, но всё же был принят, что очень обрадовало Лонгвея. Всё-таки не мало было противников повышения жизненного уровня граждан. У каждого были свои причины выступать против, кто-то считал, что эти средства было лучше направить на усмирение не подконтрольных Федерации дальних космических территорий. Оттуда совершались попытки дестабилизации государства, подрывная шпионская деятельность, а также поползновения диверсий и терактов на окраине Федерации. Некоторые в силу своего осторожного подхода к неторопливому распределению бюджета Федерации считали, что не стоит торопиться и пусть лишние квадриллионы дохода осядут в резерве, так для подстраховки, на всякий непредвиденный случай. Хотя профицитный бюджет был уже не одну сотню лет, но всё же ни что их не могло убедить поступить по-другому. Были и такие кто ставил своё «эго» превыше всего, целью таких личностей было обогащение и возвышение над остальным обществом, посредством проникновения во властные структуры. Умело скрываясь под личиной радетелей за государство и общество, они произносили красивые, правильные речи. Изображали себя активными, полными энергии политиками, которым не безразлична судьба общества Федерации, что только они как никто другой заботятся о процветании, благосостоянии страны и граждан. Потому что в виду своих амбиций и гордыни, не желали, чтобы основная масса общества имела широкие возможности по приобретению всевозможных благ и боже упаси приблизилась к ним, сильнейшим мира сего. Нет, этого они не могли допустить! На кого тогда смотреть с высока и кичится своим положением и огромным финансовым состоянием? Поэтому приходилось умело, под всевозможными предлогами, чтобы не вызвать подозрений общества и своих коллег, всегда голосовать против увеличения всевозможных прав и благосостояния граждан.

Всевозможные личные блага и ценности для Лонгвея давно уже ничего не значили, к ним он относился с полным равнодушием. Жил он только одной идеей, идеей всеобщего процветания государства и граждан, где богатое государство полностью берёт на себя обязанности достойного содержания каждого гражданина Федерации.

Очень много работы пришлось сделать первому Верховному правителю Володину Тимуру, а впоследствии и Лонгвею чтобы поменять мировоззрение в первую очередь тех, кто обличён государственной властью. Где личное обогащение, корысть, зависть, хамство, позиционирование себя выше остального общества и многое другое неразрывно бок о бок сопровождающее все когда-либо существующие государства. Отныне считалось не только дурным тоном для власть имущих, но и стало позиционироваться с преступлением, в первую очередь перед избирателями и обществом в целом.

Заседание подходило к концу, Лонгвей поблагодарил всех присутствующих за отличную и плодотворную работу. Ещё раз поздравил всех с пятисотлетием образования Солнечной Федерации, объявил заседание закрытым и направился к выходу из зала.

Лонгвей опустился на один из огромных воздушных диванов, расположенных в холле Совета Федерации, знаком руки показав, направившемуся к нему Эмину Антону и охране, что хочет побыть один. Вести которые только что сообщил ему Чанглей были не из радостных и касались газовой туманности.

Рядом с Малахитовой Солнечной системой находилось огромная газовая туманность, прозванная в народе «Помойкой», из-за беспорядочного нагромождения в ней сотен планет и небольших звёзд. Которые вращались в плотном пригодным для дыхания человека газу, только по им известным причудливым траекториям и орбитам. В эти области более пятисот лет назад был изгнан главный зачинщик последней мировой войны, поставившей человечество на грань уничтожения.